– Ну да, конечно, Мьяуи, – как я не догадался, – с искренним раскаянием пробормотал Гвидо. – Как же еще, в самом деле?

– Наш друг Аучч попросил мой народ оказать тебе гостеприимство в эту ночь. Мы взяли на себя такое обязательство. Ты же, в свою очередь, прежде чем переступишь порог Зеленого Холма, дашь слово не вмешиваться в наши дела и следовать законами прайда, а также во всем подчиняться мне и моим помощникам... Покинув пределы Холма, ты становишься свободным от данных обязательств.

Гвидо пожал плечами.

– Если вы настаиваете... я согласен.

«Знать бы еще эти ваши законы... Надеюсь, мне не слишком рано придется нарушить данную клятву», – подумал он, входя в пещеру.

Внутри все оказалось намного уютней и приятнее, чем в подземных галереях «кротовиков». Чистый и сухой песчаный пол был покрыт плетеными из древесной коры дорожками, а на потолке и стенах, сплетаясь причудливым живым узором, сияли сотни крохотных светлячков, излучающих переливчатый фиолетовый свет. Они долго плутали по извилистым коридорам, причем сначала Гвидо еще пытался на всякий случай запоминать направление движения, но потом махнул на это рукой и покорно шел за пумоидом, стараясь не очень часто задевать головой за песчаные выступы. Единственное, что он понял – они уже давно двигались глубоко под землей, а куча песка над рекой была не более, чем дешевая декорация. Размеры Зеленого Холма, если именно так пумоидам было угодно называть свой противоядерный бункер, углубленный в землю на добрые пять десятков футов, свидетельствовали, кроме всего прочего, о значительных размерах прайда. В этих подземельях могли поместиться как минимум сотня-другая аборигенов.

Наконец они достигли большой пещеры, служащей, как ему сказал Следопыт, залом для приемов гостей. Там прибывших усадили прямо на пол, и два взявшиеся невесть откуда аборигена поставили перед гостями блюда с угощениями и пиалы с водой. Гвидо с легким подозрением оглядел гору бурых, неопределенного вида мясных деликатесов, гадая, которые из них принадлежат копченым болотным гадюкам – любимому лакомству пумоидов – как, ехидно ухмыляясь, заверил его Уэлч.

Немного помешкав, он взял с тарелки наиболее съедобный по виду кусок, отдаленно напоминающий птичью лапку. Вкус у нее, кстати, был вполне подходящий, но вот солью аборигены явно пренебрегали.

Рроу переглянулся со Следопытом:

– У нашего гостя изысканный вкус. Не каждый землянин способен оценить по-достоинству хорошо приготовленного камышового сверчка.

Капитан задумчиво поперхнулся копченым насекомым. Теперь он понял, что за твари, столь напоминающие лягушек, так пронзительно стрекотали по берегам рек и многочисленных болот, пока они пробирались по лесу.

Увидев, как переменился в лице капитан, Следопыт поспешил сменить тему разговора:

– Ну как вы ладите с новыми соседями, Рроу?

Вождь сердито оскалился в ответ.

– А никак не ладим. Скваттеры перегородили своими сетями реку выше по течению, и теперь мы не можем добывать рыбу. А ведь ты знаешь, Уэлч, как наши малыши обожали ловить пескарей у старой запруды. Теперь эти людишки лишили их любимого развлечения... Да что там рыба, они испортили и загадили почти все охотничьи угодья в округе. Своими ружьями и динамитом пораспугали все зверье. Вот уже месяц, как мы загнали последнюю косулю, и я не видел с тех пор ни одного оленя. Боюсь, что животные ушли на Север.

– А вы не пробовали с ними договориться?

– Конечно, только они нас ни во что не ставят. Ты представляешь, две недели назад они чуть не подстрелили Священную Пуму?!..

Гвидо увидел почти неподдельный ужас на потрясенном лице Следопыта.

– Не может быть... Ведь при покупке земли они подписали Конвенцию...

– Тот скваттер, что целил в Миэлу, был пьян, и, как ты сам понимаешь, это был его последний выстрел... молодежь разорвала его в клочья. Спустя два дня они в отместку убили двоих наших и понаставили у реки капканов и мин-попрыгунчиков... Вот так мы и живем, Уэлч.

– А как дела в Городе? Неужели Большие Люди не понимают, что в огне войны погибнут все – и пумоиды и Скваттеры? Ведь мы не уйдем отсюда добровольно и не уступим пришельцам лес, где живут тени наших предков и охотничьи угодья.

Последний вопрос был явно адресован Гвидо Дель Рею, и капитан замялся, подбирая подходящий ответ. Занятие довольно трудное, принимая во внимание то обстоятельство, что Гвидо ни сном ни духом не представлял, что там думают на сей счет Большие Люди Периметра.

– Мы должны найти причину этой войны. И здесь я рассчитываю на вас. Мне нужно добраться до Тайного Пророка. Мак Кей сказал, что только вы сможете проводить меня в его храм.

Вождь пристально посмотрел в глаза собеседника. Капитан с трудом выдержал взгляд огромных желтых глаз с вертикальной щелью аспидно-черного зрачка, в котором стыли клочья ночного мрака.

– А почему я должен верить тебе, чужеземец? Чем ты лучше тех людей, что сбрасывают напалм и бомбы на наши головы?

– Я думал, что слово Аучча для вас чего-то стоит... – с несколько искусственным пафосом сблефовал Гвидо.

Пумоид слегка расслабился и казалось застыл в глубоком раздумье.

– Ладно, человек. Завтра у нас большой праздник, и я не хочу накануне его принимать важное решение. Отдохни с дороги, а через день мы решим, что с тобой делать. Тебе предоставят пещеру для сна, но, ради Великой Пумы, остерегайся вмешиваться в наши дела. И еще – завтра у нас Война.

Он пружинисто распрямился и с коротким злым фырканьем исчез в боковой галерее.

Капитан повернулся к Следопыту.

– О каком празднике говорил этот Пещерный Кот?

Уэлч молча полез за пазуху, также молча отхлебнул из нее и только после этого многозначительно хмыкнул.

– Считайте, что вам повезло, капитан... Или наоборот – я пока для себя не решил. Насколько я знаю, вы первый из пришельцев, кто будет здесь находиться во время Великого Посвящения. На саму Инкарнацию вас, конечно, не допустят, но все равно это большая честь. Похоже, что Рроу решил вас проверить, прежде чем дать окончательный ответ.

– Ради Бога, какая Инкарнация, какое Посвящение? Да объясните же вы мне, наконец...

Уэлч, продолжая думать о чем-то своем, закусил бренди куском копченой гадюки и стал его меланхолично пережевывать.

– Ну вы же знаете, капитан, что пумоиды относятся к «тотемникам» – то есть поклоняются Карликовым Пумам, как и «стеги», например, не под вечер будь они помянуты, поклоняются этим сухопутные крокодилам... И вы видели, что они – это я про наших пумоидов – и впрямь очень похожи на свой тотем: шерстью, формой ушей, и самое главное – повадками.

Так вот пумы для них – священные животные, они не имеют права причинить им никакого вреда и, в случае встречи, тотемник обязан накормить «свое» животное чем угодно, хоть куском собственного тела. Более того, в прайде всегда содержится Священная Пума, которую целый год кормит и холит все племя. В этом году ее зовут Миэла, и как вы слышали, ее чуть не пристрелил этот идиот из Поселения...

Следопыт еще раз приложился к фляжке и пристально посмотрел на собеседника.

– Вы следите за ходом моей мысли, капитан?

– Вполне. А в чем заключается предстоящий праздник?

– Я не знаю, имею ли я право говорить об этом больше, чем знаю... тем более, что это всего лишь мои смутные догадки, а сам я никогда не присутствовал на Обряде... Но два факта у меня для вас есть. Если сможете их связать – попробуйте. Первый – после Обряда в прайде появляется новая Священная Пума, второй – все пумоиды буквально звереют в последующие дни. Они становятся настолько агрессивными, что даже я, их старый друг, не рискую в течение недели, а то и двух после Инкарнации встречаться на их пути. И в этот раз я тоже уйду завтра до полудня, что и вам бы посоветовал. Ходят дурные слухи. Боюсь, что придут каратели.

Гвидо с сомнением посмотрел на Следопыта.

– Вы говорите это серьезно, Мак Кей?

– Серьезней некуда, капитан. Пумоиды выведены из себя наглыми притязаниями Скваттеров, которых защищает Периметр. А в пумоидов после Инкарнации, как я говорил, в них вселяется сам дьявол... А Легион непременно сыграет на этом чертовом, – Уэлч оглянулся, – сбитом шаттле и устроит высадку. Знак был... Расклад не в вашу пользу. Хорошо еще, что никто не заложил вас Тайному Пророку.

Впрочем до завтра время пока есть. А сейчас пойдем спать. Ваша нора расположена в тридцати футах от моей, так что, если понадобится помощь – зовите. Хотя пумоиды обычно свято чтут закон гостеприимства... Если вы, конечно, не влезете, куда не следует со своим профессиональным любопытством, дьявол его забери... Думаете, меня не предупредили из какой вы конторы? То-то... Спокойной ночи, господин Дель Рэй, и приятных вам сновидений.

Гвидо долго ворочался на жесткой циновке, пытаясь уснуть, но сон все не приходил. Сквозь ватное одеяло тишины до него изредка доносились странные звуки, искаженные эхом и долгим плутанием по извилистым коридорам подземелья. То были тоскливые завывания прирученных пум, чей-то приглушенный расстоянием пронзительный визг и неясные, почти человеческие голоса. Ближе к ночи звуки стали постепенно замолкать. Видимо часть жителей Зеленого Холма задремала в своих логовах, другая – отправилась на ночную охоту, и вместе с наступившей абсолютной тишиной непреодолимая дремота шипящей змеей наконец-то заползла в сознание капитана Планетарной контрразведки, свив там себе уютное гнездо. Он уже падал в бездонный колодец сна, когда отчаянный детский крик, раздавшийся где-то рядом, вернул его к реальности.

Дель Рэй быстро поднялся и отработанным за долгие годы движением машинально проверил кобуру пистолета. В зыбком свете гнилушек он скорее угадал, чем увидел белое пятно, мелькнувшее за дальним поворотом, и вновь в пещере восстановилось прежнее безмолвие.

Гвидо отчаянно потер глаза.

– Пригрезилось, или то был не сон?

В этот момент детский крик снова повторился, хотя гораздо тише. И это был голос явно человеческого ребенка. Капитан вспомнил и тут же отмел от себя приказ Рроу и совет старого Мак Кея ни во что не вмешиваться. Крадучись, он стал пробираться в том направлении, откуда послышался детский голос. Проплутав по темным коридорам минут пять, он выяснил, что большинство радиальных галерей сходились у провала глубокого черного колодца, едва освященного гроздями все той же Зеленой плесени да лиловыми сполохами копошащихся в норках светлячков. По центру колодца свисала мощная лиана, до блеска отполированная подушечками тысяч лап, и после недолгого раздумья капитан скользнул по ней вниз.

Как ни странно, но внизу было значительно светлее. Потолки коридоров явно раздвинулись, а свет, против ожидания, излучали не давешняя плесень или жучки, а настоящие люминесцентные панели... Песчаные стены прохода странно блестели, и, проведя по ним рукой, Гвидо понял, что пумоиды покрыли его чем-то вроде лака. Но больше всего поразил капитана ряд металлических дверей, тянущихся вдоль коридора. Вокруг стояла полная тишина.

Капитан толкнул наугад одну из дверей, и она бесшумно подалась назад, пропустив его в довольно большую комнату. Шагнув за порог, Дель Рэй остолбенело замер.

Вдоль стен стоял ряд весьма сложных по виду электронных устройств, лицевые панели которых являли глазу многочисленные экраны и сенсоры. Неподалеку имел место монитор компьютера, а поодаль, за стеклянной перегородкой, отчетливо виднелись операционный стол и шкаф с хирургическими инструментами. Когда на одной из полок шкафа Дель Рэй заметил большую банку с чем-то очень напоминавшим заспиртованный человеческий зародыш, ему стало немного не по себе. Но окончательно добила его голографическая картинка, висящая за операционным столом. На ней с ужасающей отчетливостью был изображен явно человеческий ребенок с наполовину содранной кожей и вскрытым животом.

Гвидо отвернулся в сторону, чтобы не видеть жутковатого зрелища. И встретился глазами с внушительных размеров пумой, припавшей к полу перед мощным броском.

В критические мгновения в глаза всегда лезет что-нибудь наиболее нелепое из того, на что, вообще, может обратить внимание человек: вот и сейчас в сознании Дель Рэя не отпечатался ни острый, безжалостный оскал клыков, ни сузившийся в вертикальную щелку просвет зрачков зверя, ни, вообще, какой-либо существенный для того, что ему предстояло элемент ситуации, а идиотский завиток золотой ленты на шее клятой твари.

Руки и ноги Гвидо работали сами по себе. Ни при каких обстоятельствах он не смог бы объяснить, когда он успел краем глаза заметить и схватить за концы неизвестного ему назначения хромированный стальной прут и выбросить его навстречу взвившемуся в воздух зверю. В следующий момент он уже вдавливал свое оружие в глотку пумы, все крепче прижимая ее к полу. Тварь хрипела и когтила все части его тела, до которых могла дотянуться.

«Если я не придавлю эту сволочь насмерть, мне конец», – подумал он. И тут со всех сторон загремели отворяющиеся двери. Кто-то вцепился ему в плечи, острый кончик иглы вошел за ухо и сознание мягко покинуло его...

Собравшихся в Ковровом Зале «Рая грешников» вокруг крытого традиционным зеленым сукном стола господ только с известной натяжкой можно было принять за картежников. Заботливо брошенные перед каждым из них карты даже не потрудились перетасовать.

– Господа, я хотел, чтобы мы с вами, наконец, осознали положение, в которое сами себя э-э... поместили своими же стараниями...

Говорил господин с медальным профилем, украшенным горским – с аристократической горбинкой – носом и белоснежными, образцово подстриженными усами южного плантатора из эпохи «Унесенных ветром».

– Если ты хочешь нам напомнить, Сандро, что мы все в заднице, то не трать времени попусту, – раздраженно каркнул сутулый судья Флинн и небрежно поворошил свои карты кончиками желтых, иссохших пальцев.

– Тем не менее, я подчеркиваю, что мы подошли к критическому моменту развития э-э... ситуации в Периметре, – продолжал первый оратор, явно резервируя за собой роль председательствующего. – Или балом будет править Почтенное Общество или в ближайшее время нас слопают Большой Питон и Тайный Пророк!

– И Свистун, – подсказал директор Агробанка, не отрывая взгляда от сложенных домиком пальцев рук.

– Самое печальное, – продолжал обладатель аристократической горбинки и белоснежных усов, – что мы сами выпустили этих демонов из кувшинов и ящиков. Никто из нас не прочь заработать на... не облагаемых налогом сделках, никто не прочь сбыть по экстра-цене партию оружия... И все такое... Наш общий друг Ромуальдо, – он кивнул в сторону безмолвствующего в углу Барсука, – многое может вам рассказать на этот счет. Верно? В результате мы поставлены на грань войны, потеряна надежная клиентура, иммиграция в нуле... Еще шаг – и мы окажемся перед лицом военного положения. Чего стоят наши вклады в банках всего Обитаемого Мира, если мы все здесь окажемся заложниками военной диктатуры? Поймите – не мы герои того спектакля, который здесь будут разыгрывать под артиллерийский аккомпанемент. Уже сейчас Правительство и шагу не делает без оглядки на Советника. Вот сейчас – унесли его черти, и власть парализована... А Советник – это агент чертова Пророка – думаю, это для вас не секрет... Если бы не папа Гаррисон...

– Но свалить Лэшли уже не в наших силах... – резонно заметил шеф Налогового Ведомства. – Боюсь даже, что то, о чем мы тут говорим...

– Ты мне не нравишься, Дэвид, – неожиданно подал голос, созерцавший до этого потолок, человек в форме полковника Ополчения. – Когда тебя поведут вешать, то веревку ты сам прихватишь из дома. Чтобы не сердить палача... Сандро говорит дело. Есть выход. Радикальный.

– Что вы имеете ввиду, Разин? – поинтересовался судья.

– За последнее время эти зеленые чудаки там, в Лесу, научились-таки воевать. Оно и неудивительно, если их каждый божий день щиплют то Скваттеры, то банды Питона, то Легион...

– То вверенное вам Ополчение... – заметил банкир, не поднимая глаз от сплетения пальцев.

– Зеленая компания, по моим данным, очень недовольна последним эпизодом – это когда люди Питона сшибли федеральный шаттл. Они понимают, что последует карательная акция. Она и последует. После этого останется только немного подтолкнуть их...

– Заманчивая мысль – натравить Лесную мразь друг на друга... Но, господа, Питон и твари Пророка покрошат их в считанные часы. А тех, кто останется в живых – скрутят в бараний рог, – резко возразил Дэвид.

– Как сказать, господа, как сказать... Их много – наших Лесных друзей... Возьмут не умением, так числом. Единственное, чего им не хватает, так это оружия. Так мы дадим им его...

– Вы имеете в виду?.. – осторожно спросил Сандро.

– Я имею ввиду, что в Лесу у нас законсервировано полдюжины складов армейского вооружения. Конечно, подарить его туземцам – чистый убыток, но это – единственное решение проблемы. И все мы знаем, кто лучше всех справится с этим деликатным делом...

Все взгляды обратились к Барсуку.

– И, когда все рухнет, отдуваться будет тот же уважаемый вами Беррил?! – возмущенно спросил тот.

– Если ты хочешь сказать, что не рассчитываешь получить с этого дела комиссионные... – с деланным удивлением произнес Сандро.

Барсук сник.

– Ставлю предложение на голосование, – резюмировал председатель.

– Как ты спал, Землянин? – осведомился Рроу, наклонившись над с трудом продравшим глаза капитаном Дель Рэем.

– Прекрасно, – не покривив душой, ответил тот. И действительно он чувствовал себя так, словно неделю провел где-то на Гавайях. Тело еще хранило какое-то ощущение полета – словно на водных лыжах...

– Ты поцарапал свое лицо, Землянин. И руки...

– Мне приснилась дорога, Рроу. Через колючий кустарник, – косо усмехнулся Гвидо. Боль от глубоких царапин ощущалась им сейчас, как нечто постороннее, из ночного морока прихваченное...

– Странные сны сняться после странствий по Лесу, – с каким-то несвойственным ему смирением заметил Рроу.

Сны... Кошмары. Склоненные над ним кошачьи лица. Ему задают вопросы, он отвечает. Голос (чей?): «Он обидел Миэлу и должен умереть!» Другой голос (старческий, женский): «Он удостоился чести драться с Великой Пумой и должен жить.»

– Его судьбу решила Мать Прайда – должно подчиниться... – это, кажется, сказал Рроу...

Он резко встряхнул головой, пытаясь стряхнуть навязчивый морок... Господи, на каком языке говорили эти... тени? Наверное это не был – не мог быть галактический жаргон... Тем более – нормативный язык Федерации... Тем не менее он хорошо помнил смысл того, что было сказано над ним...

– Пойдем, Землянин, ты заслужил право лицезреть Чудо Инкарнации... Уже время. Скоро взойдет Звезда, – Рроу взял его за предплечье. – Традиция запрещает нам принимать пищу перед обрядом. Но для тебя найдется немного молока – впереди у тебя путь.

В проходе их встретил Аучч. Взглянув на часы, Гвидо чуть удивился – ночь еще не кончилась. На поверхности их ждал зыбкий полумрак, но когда они добрались до Священного Каньона, начало светлеть. Аучч остался у подножья скал, а Гвидо Рроу помог подняться на площадку метрах в трехстах выше.

– Оставайся здесь и смотри. Ты сам поймешь, когда надо уходить, – глухим голосом сказал глава прайда. – Прощай! Мы поможем тебе, когда ты поймешь, о чем надо просить нас...

Дель Рэй остался в одиночестве. Высоко в небе лучи невидимой еще Звезды окрасили прихотливый рисунок утренних облаков.

Гвидо осторожно выглянул из-за скалы. Чаша скального каньона буквально кишела пумоидами. Сполохи коптящих факелов многократно отражались в желтоватых глазах аборигенов, и капитану показалось, что он видит перевернутую чашу звездного неба, заполненного мириадами звезд. Внизу раскачивалась, выла и пела какие-то свои колдовские гимны сплошная масса странных, покрытых шерстью существ, и капитан чувствовал, как нарастает общее напряжение, готовое в любой момент взорваться мощнейшим эмоциональным взрывом. Вверху, на соседней скале, возвышалась сгорбленная фигурка Матери Прайда, рядом с которой виднелись изящные очертания их тотема. Животное сидело, не шелохнувшись, и только изредка подрагивающие кончики позолоченных ушей свидетельствовали, что это было не искусное изваяние, а создание из плоти и крови.

Присмотревшись внимательней, Гвидо узнал пуму, с которой ему довелось сражаться прошлой ночью в подземелье. Так значит, действительно, это и есть Священная Пума Миэла... А кто же будет ее жертвой? Где они спрятали ребенка?

Внезапно Мать вскинула вверх иссохшую лапу, и в долине наступила мертвая тишина. Гвидо слышал только потрескивание горящих факелов и стук собственного сердца.

Жрица медленно обвела взглядом собравшихся. Это был тот – из сна странно понятный язык. Гвидо почти буквально понимал все то, что слышал.

– Зачем вы собрались здесь, дети мои и дети моих детей?

Толпа в ответ словно взорвалась единым криком.

– Мы пришли сюда вкусить плоть и кровь!!!

Мать Прайда положила руку на голову сидящей рядом пумы и снова бросила в толпу вопрос-призыв:

– Вы хотите быть храбрыми и сильными, как она?

– Да-а-а!!! – завизжали внизу.

– Вы хотите быть хитрыми и быстрыми, как она? – не унималась жрица.

– Да-а-а!!! – рычали аборигены.

Это повторилось несколько раз, пока доведенные до экстаза пумоиды не начали скандировать, потрясая факелами:

– Плоть и кровь! Плоть и кровь! Плоть и кровь!

Жрица вновь подняла верх правую руку, левой – с трудом удерживая зверя.

– Вы получите их! – выдохнула она навстречу толпе и достала из складок своей одежды желтой молнией блеснувший нож.

Гвидо покрепче сжал рукоятку пистолета и завертел головой, высматривая ребенка, которого, как он полагал, сейчас принесут в жертву Священной Пуме. Однако произошло нечто другое. Мать Прайда резко взмахнула рукой, и темная струя фонтаном брызнула из горла поверженного животного.

Капитану показалось, что у него лопнут барабанные перепонки – такой силы крик поднялся над долиной. А жрица тем временем с ужасающей быстротой начала кромсать еще живое и трепещущее тело Миэлы и швырять куски в толпу. Охваченные безумством аборигены на лету выхватывали клочья дымящейся плоти и глотали его, не жуя.

Больше Гвидо не выдержал. Он скатился со скалы и, шатаясь, побрел в сторону Зеленого Холма. В голове все путалось. Подошедший сзади Аучч молча взял его за плечо.

– Тревога!!! Срочное построение!! Полминуты на сборы!

Господа офицеры, не без удовольствия, смолили древний «Салем» и прикидывали, что три недели непрерывной муштры в переделанных из под пустующих трюмов залах-тренажерах, все-таки превратили ту массу аморфного полупьяного дерьма, которым загрузили два нижних яруса «Проциона» нерадивые вербовщики, в нечто способное высыпаться в узкие корабельные проходы и, нещадно давя и калеча друг друга, почти в срок выстроиться – каждая колонна – носом к своему тамбуру.

– Разобрать оружие! Боевой комплект ПРИСОЕДИ-НИТЬ!!! – отдал команду колонель. Боевой комплект. Это было уже очень серьезно.

– Легионеры! – это впервые не «Вы – дерьмо носорожье» и не просто «Ну, вы – суки»... Нет. «ЛЕГИОНЕРЫ». – Легионеры! Перед вами ставится задача выполнить особо важное задание командования Легиона и Администрации Колонии. Намеченная акция очистки региона экстренно заменена Карательной Акцией Возмездия! В этой связи, срок операции перенесен на более ранний.

Я не собираюсь пугать вас, но ставлю в известность, что на судне орудуют или сами зеленые уроды или их агенты! Этой ночью, в госпитальном отсеке зверски убит наш товарищ. Святой долг каждого Легионера – отомстить за него!

Этого мало!! Только что нами получено сообщение о том, что спусковой модуль «Проциона», на котором на Планету следовали особо важные административные работники Федерации, уничтожен ракетой туземных повстанцев, с местом запуска – район семь-двенадцать. За это, дерьмо собачье, мы тоже будем мстить!! Таким образом, место проведения нашей операции определено как район пуска управляемого снаряда. Семь-двенадцать, повторяю для тех у кого уши заложило! Схема работы рядовых групп вам известна – четыре часа на полное уничтожение всех жилых и иных сооружений туземных жителей. По любому – повторяю – по любому замеченному туземцу без малейшего промедления – огонь на поражение. Надеюсь, на тренажерах вы не только о бабах трепались и основные виды зеленых уродов знаете. А не знаете – стреляйте во все живое, кроме господ офицеров... Не приближаться к трупам, не обработав их термическими зарядами.

Группе особого назначения – работая под общим прикрытием снайперской группы, разместить в стандартных точках заряды. Снайперская группа обеспечивает прикрытие группы особого назначения. К двенадцати тридцати по бортовому времени – общий сбор у устройств эвакуации. В двенадцать ноль пять – начало эвакуации за Периметр. В двенадцать десять – радиокоманда на срабатывание зарядов. Кто не успел тот х-хе – опоздал. Стереокарты региона операции введены в личные блоки. Кто чего не понял?

Все поняли все.

Особенно Легионер Шаленый, которого до сих пор в этакую ловушку не заносило. По сравнению с этим, даже все, чего он натерпелся от настырного – что твой банный лист – Федерального Следователя пятой категории Кая Санди, было просто милыми розыгрышами. В такое дерьмо, в какое втащил его мил-друг Якопетти, Дмитрий Шаленый в своей жизни еще не вступал... И ведь, в чем самая-то гнусь и есть – так это в том, что смылся сам красавец кривоносый, как черти его съели... И деться некуда...

– По модулям!

Градом пушечных ядер загремели сотни сапог, засипели перекрытия тамбуров и стало тихо и душно.

Уже отработанными движениями оправляя амуницию, Шаленый выкаченными – и по природе и от дикого бешенства – глазами разглядывал, уткнутого ему нос в нос в тесноте десантного модуля, соседа. Тот, не понимая в чем дело, исходил от ужаса холодным потом, но тоже правил как мог обмундирование. Лампы под потолком мигнули.

– Так, народ на местах, – облегченно констатировал колонель Васко и двинулся вдоль грузовых модулей – те должны были пойти первыми. В каждом из них, у подготовленных к высадке единиц боевой техники, млел пристегнутый к сидениям боевой расчет.

– Так, первый готов, – проговаривал про себя колонель, – второй... пятый... Так, а это что? Почему самоходка не заведена в модуль? И это что... что за штуки... А... а ты – кто?

– А ты не знаешь, разве? – спросило то, что было в шестом модуле. – Или не узнаешь?

ОНО стало лицом к лицу к колонелю.

– Иди в свой модуль, командир, иди и забудь... ЗАБУДЬ.

Это был уже не Космос. Даже не стратосфера – десантные модули шли над самым покровом облаков. Теперь – с введенной в действие боевой программой, хищно поблескивая в злом свете Звезды, это были уже не мирным балластом притороченные к корпусу «Проциона», набитые замершей электроникой железные бочки, нет – теперь – способные расстреливать ракетами все, что подвернется на сотни миль в окружности, готовые разить на километры четырьмя видами лазерного и шестью – пучкового излучения, эти хищные драконы способны были дать бой целому обитаемому миру. И миру немаленькому!

Но Враг не спешил проявлять себя. Вот уже нырнул под днища шаттлов гнуснопрославленный регион семь-двенадцать, вот уже пробили защитного окраса стальные драконы облачный покров, а бой все не начинался...

Впрочем, Легион и не ждал покуда противник соблаговолит высунуться под выстрел. С четырехкилометровой высоты начался отстрел десантных субмодулей.

В строгой последовательности – первый шаттл, четвертый, шестой, третий... с глухими хлопками отбрасывали в стороны компактные, словно поджавшиеся перед предстоящим ударом о твердь Планеты кабины, в каждой – по пятнадцать ни на что, честно говоря, кроме как подставлять лоб под пули, не способных, свежезавербованных бойцов и по четыре еще на что-то годных снайпера, предназначенных прикрывать огнем разгрузку техники и личного состава и его вступление в первый и для половины этого дерьма – последний бой...

На местах отброшенных кабин, сохраняя аэродинамику окрашенных в хаки драконов – шаттлов, вздувались надувные имитирующие отсеки, все больше и больше превращая их в стремительно мчащиеся дирижабли...

Пролетев положенную пару километров и приняв нужную ориентацию, кабины десантирования запускали движки торможения и начинали сбрасывать в стороны листы защиты. Бойцов стало прижимать к титановому покрытию днища, и Шаленый, как и все вокруг него, намертво вцепился в стальные стойки. Соседи почти со священным трепетом внимали изрыгаемым им словосочетаниям. Такое даже Легионеру не всякий раз приходится услышать в жизни, и упускать подобный случай – тем более перед лицом весьма возможной смерти было бы непростительной глупостью.

Там, внизу, уже стормозив пороховыми блоками мягкой посадки, уже делали свое дело «чистильщики» – даже с километровой высоты был виден злой огонь, обеспечивающих первичный плацдарм, струй пламени...

А там, где бушевало сейчас это пламя, всего несколько часов назад Федеральный Следователь, поспешая, чтобы снова не отстать от провожатого и не заблудиться в зеленом мраке джунглей, все порывался хотя бы уяснить свой теперешний статус, но то ли крупный – по подбородок ему – по всему судя разумный – богомол не так хорошо знал английский, как показалось Федеральному Следователю в момент задержания (по крайней мере он пока так окрестил происшедшее), то ли провожатому вообще было не до докучливого землянина, и единственной его заботой было сбыть неожиданно свалившегося ему на голову спутника кому-то дальше по инстанции... Попытку Кая сдать встретившемуся ему вооруженному довольно грозного вида, хотя и легковатым копьем, туземцу личное оружие и удостоверяющие личность документы, последний проигнорировал и, только тяжело вздохнув, скомандовал:

– Пойдешь со мной – с начальником говорить будешь... – Сказав это, он с такой скоростью стал пробираться куда-то на северо-восток, что уже один раз чуть не потерял ведомого... Своим копьем он не злоупотреблял – тащил его на плече, рискуя только заехать острием в глаз замешкавшемуся спутнику, и явно не проявлял должной агрессивности. В случае необходимости, Федеральный Следователь мог бы обойтись без оружия, навыков различных единоборств, да и без применения силы вообще. Просто остановиться, присесть на травку и плюнуть на все это дело.