— Не понял я ни... К чему нам отсюда на ночь глядя к чертям на кулички устегивать?! Ты, Шишел, часом не горячку порешь?

Бандура отнял от уха трубку, из которой доносились перекаты многоэтажной лексики его старшего партнера, и с удивлением посмотрел на нее. Потом снова попробовал добиться от Шишела хоть какай-то ясности.

— Сначала ты нас всех собираешь у себя под крышей, — сказал он, — и жизнь превращается в настоящий дурдом... Потом ты хочешь, чтобы дурдом этот мигом до загороду подался... Дык... Да, да, явился твой друг не запылился — только в копоти весь и подранный... Нет, не говорит ничего — сидит да пишет чего-то... Да. Я все понял... Да, найду, где записан адрес... Добре, добре...

Совсем не будучи уверен, что все будет «добре», Шишел посоветовал Бандуре смотреть хоть изредка телевизор и погнал машину уже не к привычному Бирнамскому парку, о котором теперь следовало позабыть надолго, а к резервному своему убежищу — купленному на чужое имя дому в лесах, к северу от Столицы, — почти без удобств, но зато ужасно древнему — еще в период Первых Высадок построенному и, похоже, с тех пор ни разу не ремонтировавшемуся.

Он не сразу обратил внимание на огонек фотодиода у надписи «Полученные сообщения» на блоке связи, который уже собрался запихивать в бардачок. Когда же он вывел на дисплей текст, пришедший из эфира десять минут назад, ему пришлось остановить «ситроен» тут же, у обочины.

«Началось», — зло подумал Шаленый.

Он успел заехать в гараж Гарпа — за старым, верным «горби», хотя, судя по всему, в конспирацию играть уже не стоило. Не то чтобы имя и портрет Шишела стали предметом особо скандальной известности — нет, однако — он был в этом уверен — все заинтересованные лица уже сподобились узнать его в коротком сюжете телехроники. Тому, кто не видел сам, холуи доложили — нет сомнений. Узнать вслед за этим его адрес и номер абонента в информационной сети было делом несложным.

С другой стороны, вряд ли ему успели привесить «хвост», и нарываться на приключения не стоило.

На Сурабайя Шишел приехал загодя и, выполняя условия пэйджерной записки, поставил кар точно на то место, где он стоял в ТОТ вечер. Тому, что место это стало кому-то известно, он не удивлялся: обстоятельства ограбления «Джевелри трэйдс» относительно оживленно обсуждались на третьих-четвертых страницах изданий, любящих покопаться в полицейской хронике, да и остатки желтой ленты полицейского ограждения еще болтались по краям щели, ведущей к мусоропроводам «Расмус билдинга». Этот вполне остывший след и полиция и пресса взяли шустро и без малейшего толку. Другое дело, как кто-то вышел на него — Шишела... Впрочем, чего гадать — скоро само собой прояснится...

А если не считать клочьев желтой ленты, ничего не изменилось на Сурабайя-стрит...

Все повторялось. И патрульный «козел» как назло торчал у поребрика — наискосок через улицу. И унылый коп кемарил за его рулевой колонкой. И с неизбежностью появления кукушки из нутра ходиков из пиццерии Каштоянца вышел второй коп, груженный пакетами со снедью, и своим выходом погасил вывеску забегаловки — на Сурабайя закрывали рано. И окурок, вылетевший из окна полицейского кара, рубиновым огоньком запрыгал у самых колес Шишелова «горби»... Выполнив уготованную ему судьбой последовательность действий, патруль убыл восвояси. Как и ТОГДА. Оставалось ждать придурка с самодельным объявлением. Но тут сценарий заклинило.

Вместо давешнего дурня на место действия прибыл второй участник переговоров.

Уолт остановил свой, взятый напрокат, кар напротив ведущего к Гранд-Театрал ущелья и стал обозревать театр военных действий. Потертый «горби» у противоположной обочины не сразу привлек его внимание. И только когда в кабине кара-недоноска зажглась еле заметная подсветка приборной доски, инфернальным, снизу направленным рубиновым мерцанием означив бородатую физиономию громилы за рулем, Новиков понял: встреча состоялась.

Он осторожно двинул свой «форд», разворачивая его к противоположной стороне узкой Сурабайя-стрит.

— Ей-богу, не ожидал такого альянса — пробормотал достаточно отчетливо себе под нос капитан Остин, не спуская глаз с таинственно мерцающего монитора.

— Благодарите за такой быстрый результат здешнее ТВ, — сухо прокомментировал изображение федеральный следователь. — Без этого один наш персонаж искал бы другого до...

— Увы, боюсь, что мы должны благодарить за это не одно только ТВ. — Капитан Остин откинулся в кресле. — События, знаете ли, утратили свою случайность. Коль скоро дело касается Дьяволова Камня, ничего случайного не бывает.

— Вы уверены, что дело заключается именно в... — спросил Клецки.

И прервался. Экран не врал: из окошка «горби» Дмитрий Шаленый показывал своему партнеру волосатый безымянный палец правой руки. Это вовсе не было символическим жестом. Палец украшал Чертов Камушек.

Звука на мониторе по-прежнему не было.

— Зафиксируйте изображение получше, — попросил федеральный следователь. — Я не вижу, что ему показывает партнер. И ничего не слышу, черт бы побрал вашу технику...

Но его партнер молчал как громом пораженный.

— Теперь вы выкладывайте ваше дело, мистер, — не повышая голоса, продолжил Шишел.

— Вы должны были помнить то, что вам сказал господин Мелканян... Однажды ночью, в госпитале. С глазу на глаз.

— А вы, мистер, видать, под койкой об ту пору сидели, что так все про то знаете?

— Если быть точным — я находился за стендом с мониторами и прочей машинерией, подключенной к нашему клиенту... Не знаете, кстати, как он теперь поживает?

— Если на что намекаете, мистер, так я того не понял, — с раздражением прогудел Шишел. — Говорят, в бегах состоит, коз-з-зел проклятый... Давайте лучше по делу...

— Прежде всего, как вы поняли, наверное, из того, что старик лепетал тогда, вам нужен активатор. Чтобы избавиться от этого вашего приобретения... Во флаконе...

— Вот этого старик не говорил. Сказал только, что чего-то такого не смогу я без активатора этого... А про флакон говорил — это точно.

— Я думаю, что флакон-то этот у меня. Так вам он, выходит, не нужен? — Уолт с чуть наигранным интересом воззрился на собеседника.

Последовала длительная и тяжелая пауза. Потом Шаленый с большим ядом в голосе осведомился:

— Это вы думаете, мистер, или знаете? Или просто мне хурду-бурду какую сбагрить желаете? И денежки загребете, да еще и траванете к хренам собачьим — это как получается, а?

— Ну прежде всего о деньгах. — Уолт старался говорить как можно убедительнее. — От вас лично мне не нужно и цента... Нет, и о самом Камне речь не идет. Мне он вовсе не нужен...

— Вот и мне не больно-то он сдался, — признал Шаленый. — Какое, мистер, совпадение вышло... Итак, не нужно тебе, мистер, от меня ни Камушка, ни денег... Так и хрена же тебе тогда от меня надо?

— Поясняю, — кротко сказал Уолт. — Вы, я вижу, обо мне справок навести не успели...

— Да сподобился кое-что из общей сети выковырять...

Шаленый вытащил на свет божий в восемь раз сложенную распечатку и, помусолив палец, не без труда нашел нужное место.

— Берем их сразу и без фокусов. — Федеральный следователь потянулся к клавише коммутатора.

— Я бы не советовал так торопиться... — Капитан Остин нервно побарабанил пальцами по полированной крышке стола. — Резкие движения в делах с Камнем противопоказаны... Тем более если за этим стоит Мак-Аллистер... Теперь они у нас под колпаком, и я бы предложил хоть сутки проследить за действиями этого типа с бородой. Может быть, придется отпасовать дело наверх — им там виднее, когда пускать в дело спецназ, а когда лучше и поторговаться. Кстати — вот данные идентификации того бородача из «горби».

Некоторое время Стивен изучал протянутый ему сошедший с принтера листок.

— Здесь означены двое... — задумчиво констатировал он. — Личики похожие... Думаю...

— Если вы думаете, что эти двое — одно и то же лицо, так, по-моему, вы не ошибаетесь, следователь, — заметил капитан, не сводя глаз с экрана. — Димитри Шмонов и Димитрий Шаленый... Этому...э-э... чучелу удалось здорово обвести вокруг пальца контору Роланда...

— Ну что ж, я лично ввожу в действие всю свою опер-группу... — жестко сказал Стивен. — Насчет связи этого уголовника с группой дорогого профессора — вы правильно заметили. Надо доказать контакт между этими... м-м... фигурами. Тогда...

— Тогда мы сможем узнать, что же такое настоящие неприятности, следователь. Если не будем достаточно аккуратны... Вообще, если вы и раскрутите что-то в этом направлении, пусть это останется вашей лично заслугой. Вас в худшем случае переведут с понижением в другой конец Галактики, а мне еще жить здесь... Своих людей я, естественно, тоже ввожу в дело...

— Теперь вы поняли, что я — журналист и тем и зарабатываю на жизнь, что раскручиваю такие вот истории вроде вашей...

— И много их у вас приходится на квартал — таких вот историй? Вроде моей...

— Таких, как ваша, если и случится одна за всю жизнь, так считайте это необыкновенным везением... На это я и бью...

— Так вы что — мемуары мои получить хотите или как?..

Вид Шаленого явно свидетельствовал о его полном незнании способов заработать на жизнь литературным трудом.

— Это тоже. Вы со мной подпишете договор. На эксклюзивные права издания ваших интервью и воспоминаний...

— Это после того, как меня за решетку вопрут, или как?

— На любой случай жизни. Кстати, если вы умело повернете дело, то за решетку вас сажать никто не станет... А если станут — то не вас... Однако слушайте меня дальше: ваша задача сейчас — избавиться от Камня. Неужели вам помешает человек вроде меня — такой, который, находясь на легальном вполне положении, вам поможет — и с людьми нужными сойтись, и информацию нужную найти?..

— Вы, мистер, или полиции меня сдать желаете, или сами против закона идете... — нахмурился Шишел.

— А за что я должен сдать вас полиции? — искренне поразился Уолт. — Я же ведь при том не присутствовал, когда вы Дьяволов Камень нашли. Сейчас я вам просто помогаю в вашем искреннем стремлении Камень вернуть его законному владельцу. А уж как он к вам попал — я думаю, у вас ума хватит, чтобы... э-э... вспомнить вполне законную версию... Я думаю, у господина Мелканяна не будет к вам претензий...

— Гладко стелете, мистер... Да только чего же это я сразу не снес проклятую побрякушку куда надо, а таскаюсь с ней как с писаной торбой по всему городу?

— К тем, кто, как говорится, воздел Скрижаль Дурной Вести на перст, подход будет особый, поверьте... Сыграйте на этом — а я уж, как смогу, подыграю. Ну не знали вы, с чем столкнулись, — не обязаны были знать... Человек вы в Колонии новый, сказками не интересуетесь... Почему бы вам и не нацепить было колечко — вот так, для пробы? Давайте берите меня в дело — деньги я сам на этой истории заработаю, а вам без помощников не обойтись — поверьте... Теперь о том, что я вам в качестве активатора даю... Пузырек у меня — от Мелканяна. Только он — не в курсе... За последние сутки я навел об этой штуке кое-какие справки... У вас есть возможность убедиться в подлинности этого состава...

— Вот что, мистер... — прервал его Шишел. — Хотите в деле побыть — пересаживайтесь ко мне в тачку. Только из себя святого не корчите — раз у старого армяшки пузыречек стибрили, значит, у самого пальчики в дерьме, рыльце — в пушку. Скажете, где ваше зелье припрятано, посидите у меня — в гостях, так сказать, — а я тем временем и разберусь, что за отраву вы мне даете и как дальше будем быть. Хочешь на этом деле заработать — придется рисковать. Только имей в виду: мокрухи за мной сроду не было, и не приведи Господи, если ты меня в такое дело втравишь... Говори, куда ехать...

— Имейте в виду: я все данные по делу — куда и зачем подался — оставил у надежных людей, — уведомил его Уолт, с трудом умещаясь в кабинке «горби». — Так что...

Потом, несколько неожиданно для самого себя, вытащил из внутреннего кармана флакон и протянул его Шишелу.

— Ну вы и даете, мистер!... — покрутив головой, сказал тот.

— Зовите меня Уолт, — несколько раздраженно посоветовал Новиков.

— Боже, куда они двинулись? — спросил сам, себя, верно, капитан Остин. — Не нравится мне это...

— Вы сами настояли на том, чтобы повременить с арестом, — упрекнул его Стивен. — Но уйти от нас они в городе не смогут. Главное, чтобы не перебили друг друга...

— Они дуют на Северное, — доложили по селектору. — В направлении от Центра.

— Ну а там им и вообще от наблюдения деться некуда, — уверенно заметил Стивен.

— На шоссе, — уточнил капитан Остин. — Только на шоссе. Там за городом пойдет чащоба — лес он и есть лес...

— Иди за мной и не отставай, — за без малого час пути Шишел перешел-таки в разговоре с Уолтом на «ты». — Путевого подъезда здесь нет...

За сотню метров от своего утонувшего в буреломе «шато» Шишел достал свой блок и вызвал Банджи. Ответа не последовало. Ему это здорово не понравилось. Все-таки никогда его не обманывало «шестое чувство» — даже в кромешной тьме окружавшие их буераки были вовсе не теми буераками, к которым он привык. Кто-то побывал здесь.

Помянув черта и велев Уолту ждать, пока он ему не просигналит из окна фонарем, Шаленый сосчитал про себя до двадцати трех, нырнул в овражек, чуть подсвечивая себе охотничьим фонарем, — благо догадался взять, вылезая из кара, — с трудом отыскал в зарослях перекошенные створки люка угольного погреба. Когда-то в «шато» топили камины...

Уолт остался в кромешной тьме и полном недоумении. К тому же небеса Малой Колонии, словно вспомнив свой призабытый было долг, разразились дождем. Ночным, проливным...

К тому моменту, когда Уолт уже проклял себя — дурака, которого просто провели вокруг пальца, в окне первого этажа наконец вспыхнул долгожданный фонарь: та — та — та-та-та...

Гарика они нашли на чердаке. Живого, но избитого, как бывает избит только профессиональный шулер, что было в общем-то характерно для него, но не слишком характерно для ситуации. Шишел решил первоначально, что толку от Гарика уже никакого, — парень окончательно сбрендил со страху. И в самом деле, первые пять-шесть минут тот был совершенно невменяем и только шарахался ото всех, стремясь сгруппироваться где-нибудь в углу. Однако, когда Шаленый преуспел в оказании ему срочной психиатрической помощи — разжал рукояткой ложки зубы и влил в рот полстакана бренди, Трюкач оклемался и довольно связно объяснил, что на закате — в каком часу именно, он не может сказать точно — через окна второго этажа внезапно в дом вломились человек шесть типов вида довольно странного.

— У меня чувство такое было, что наркота какая-то или, ну, словом, как чего нанюхавшийся народ. — Тут он испуганно посмотрел на Шаленого, словно хотел добавить что-то еще, но сглотнул слюну и продолжил по делу: его — Гарика — отрезали от остальных — здесь вот, на чердаке этом, и отделали, сами видите как, а Банджи с чудаком этим, которого Шишел прислал, — они, наоборот, в гараже забаррикадировались... — И Банджи из шпалера сперва отстреливался, двух, по-моему, положил... А потом — гляжу: тащат их к дороге куда-то. Чудик твой своим ходом шел, а тех двоих и Бандуру волоком волокли, — может, тоже готового уже... А я... Вот свело всего и дрожь бьет... И встать не могу — до телефона дошкандыбать... Вот такие вот дела... — Гарик как воду допил оставшееся во фляжке бренди, пощелкал в воздухе пальцами, выразительно глядя на Уолта, и извлек таким образом из воздуха сначала его, Уолта Новикова, просроченный охотничий билет, потом, естественно, льготный жетон на пиво, под конец зажигалку — тоже Уолта, пробормотал: «Извините, я воспользуюсь... мою — вдребезги...» — и заковылял куда-то в угол, в темноту. Там со стуком зашуршал чем-то и зачем-то затеплил еле заметный огонек. Снова испуганно зыркнул на Шаленого.

Тот подошел к нему.

Не без удивления Шишел понял, что Трюкач стоял на коленях перед уродливым, на черта похожим, исцарапанным камнем, в который был вставлен кусочек потрескавшегося зеркала. В руке он держал зажженную с одного конца, в жгут скрученную бумажку в сотню баксов. Этим огоньком он коптил рожу каменного дьяволенка.

Трюкач приносил жертву Туу-тин-Тии — Верному Богу Неудач...

Шишел тихо кашлянул.

Гарик бросил на пол догорающие остатки купюры и ухватился за отвороты его куртки словно черт за грешную душу.

— Т-ты д-должен... знать, — зашипел он. — Т-только — ни-ко-му... Ни-ко-му — что от меня...

— Не томи душу... — не очень ласково посоветовал ему Шишел.

— Эти, что п-пришли з-за твоим чудаком... Чтобы т-тебе на них выйти... Надо п-потрогать Папу... К-каттарузу... Они — от Ч-черной Церкви... Ты — человек нездешний, а я сразу п-понял. Я, когда они меня мутузить пошли — сразу бух на колени и начал молитву лопотать — ихнюю... Здесь многие знают... Здесь этой молитвой д-детей пугают... Ну — они меня и не стали... добивать... Они же как зомби наполовину... Постояли, послушали и ушли...

— Ну а Папа Джанфранко здесь при чем? — резонно спросил Шишел.

— Да при том — ты не здешний, таких вещей не знаешь — он у них там, в Сером Круге... Хвосты заносит, одним словом... Так он про это все — могила. Но ты — можешь... Папа тебя боится. Как черт л-ладана. Он что-нибудь про это з-знает. Или узнает, если ты, Шишел, его п-потрога-ешь... за я-я...

— Я знаю, за что надо трогать Папу Джанфранко, — мрачно остановил его Шишел. — Вот что, забираем монатки — и ходу отседа!

Проводка была оборвана, и при свете фонарей они пошвыряли в сумки кое-что из того, что могло сгодиться в дороге. В последний момент Шишел передумал использовать свой «горби» — да и не влезли бы они в него втроем с багажом. Конспирация вообще была его пунктиком. Опять спустились в подвал и специально для таких вот историй отрытой траншеей отошли к реке, где у запасливого Шишела в окопчике под брезентом и лесным спадом захоронена была байдарка.

— У тебя, журналист, как, «запасной аэродром» есть? — осведомился Шаленый, когда течение тихо повлекло заливаемую дождем лодчонку, почти до борта уходящую в воду под грузом троих пассажиров, вдоль темной громады берега — к городу.

Уолт призадумался.

— Я не хочу открещиваться от ответственности. — Следователь Клецки взял капитана Остина под руку и отвел его немного в сторону от компании орудующих видеокамерами и причиндалами для снятия отпечатков экспертов-криминалистов. — Но идея с затяжной слежкой за этой компанией была не самой удачной. То, как мы их прошляпили в этом домике, — просто хрестоматийный случай.

В гараже все еще кисло пахло порохом, но запах дождя и мокрой хвои, ползущий снаружи — из пропавшего в дожде леса, уже почти вытеснил его. Остин поддел ногой валяющуюся на полу гильзу.

— Зато имеем хорошо выраженный след преступления. Если бы эти двое нас сюда не привели — черта с два мы бы узнали, что в этом, как вы говорите, домике кого-то пристукнули и кого-то похитили... — несколько вяло парировал он. — Ясно только одно — все это произошло гораздо раньше, чем сюда прибыли наши подопечные.

— Раскладка примерно такова, — прикинул Стивен, присаживаясь на, кажется, уже обработанный экспертами подоконник. — Раненых или убитых — четверо. Нападавших было не менее пяти человек. Подвергшихся нападению — не менее двух.

— Это, как я понимаю, — по следам, отпечаткам и группам крови… Кстати, о крови — ничего специфического? — контрразведчик внимательно взглянул на Стивена.

— Пока не знаю... Детальная экспертиза раньше завтрашнего, нет, извините, раньше сегодняшнего уже полудня не поспеет...

Фай разбудил Папу Джанфранко явно очень рано. Во всяком случае, ночной дождь еще и не дум ал стихать за окнами.

— Насколько я помню, — парировал он малоприятное рычание, которым Каттаруза заменил «алло», — вы, шеф, желали видеть Шишела в любое время дня и ночи? Так вот...

— Где и когда? — резко перешел Папа к делу.

То, что Шишел появится (если соизволит это сделать) в самое неудобное время и в самом неудобном месте, он уже давно чуял печенкой.

— У вашего подъезда. В машине. Подниматься отказывается. Говорит, что вам стоит спуститься к нему... Прокатиться.

Папа помолчал. Приходилось идти на унижение. Сам виноват — допустил прокол, не подчистил пару людишек вроде Трюкача, — теперь изволь хлебать дерьмо галошей...

— Я спущусь минут этак через десять. Пусть подождет, остынет. Сам будь там. И людей подготовь — только без глупостей. И без ненужной инициативы.

Он задумчиво покрутил телефонную трубку, извергающую заверения Адриатики в том, что подстраховка будет осуществлена в лучшем виде и, не дослушав до конца, положил ее на рычажок. Вытащил из тумбочки у изголовья плоский пистолет, точно так же задумчиво покрутил перед носом и положил на место.

— Садитесь! — Шаленый изнутри открыл дверцу тяжелой антикварной машины.

Нахальный азиат за рулем и не подумал выскакивать под дождь — водитель «роллса» не лакей, — но улыбнулся крайне дружелюбно. Фай услужливо придерживал над Папой зонтик, молчаливый громила держал зонт над Фаем.

— Мы прокатимся с господином Шишелом, — величественно произнес Папа. — Не мешайте нам. Я думаю, не более чем через час... — ведь наш разговор не затянется дольше, Шишел? — не более чем через час ожидайте меня на этом же месте...

«Роллс» бесшумно отчалил в темноту.

— Вы уверены, что этот японец... — начал разговор Каттаруза, кивнув на видневшуюся за толстым стеклом отсека водителя черную как смоль макушку.

— Чукча это, — поправил его Шаленый. — В чужие дела носа не сует. Давненько знакомы... Селектор я вырубил. Ты мне лучше вот что скажи — нервишки-то у тебя как?

— Послушайте, Шишел, если у вас есть претензии ко мне в связи с этой историей с товаром Шиндлера...

На секунду Шишел онемел.

«Вот уж и вправду электрон, ядрена вошь, так же неисчерпаем, как атом... — подумал Шишел. — Что ни день, так что-нибудь новенькое о человеке узнаешь...» Довольно неприятный момент своей жизни в Малой Колонии, связанный с потерей чуть ли не всей его наличности, Шишел никак не связывал с делами Папы Джанфранко.

— В этом случае вам было бы полезно проявить интерес к той роли, которую сыграл в этом деле небезызвестный вам Маноло Карнеги...

На сей раз реакция Шаленого была молниеносной.

— Так это ты с Сапожником на пару меня оставил на ветру с голой задницей?! — с яростью в голосе, достойной греческой трагедии, осведомился он.

— Давайте не будем разыгрывать спектакль с первого действия, Шишел... Перейдем сразу к аплодисментам. Согласен — с вами обошлись не лучшим образом. Есть о чем поторговаться. Давайте ваши условия...

Снова наступила минутная пауза.

— Так я спрашиваю — нервишки-то как у тебя, Папочка?.. Сердечко?.. Не шалят?

— Ближе к делу, прошу вас.

— Ну так вот, смотрите сюда. — Шишел взглядом показал на свои колени, на которых были, словно ладошки примерного ученика, сложены его громадные лапищи. Потом осторожно, чтобы только собеседник видел, повернул одну из них ладонью вверх. Мозги Папы Джанфранко словно ложечкой взболтали.

— Ну, берем товар, Папаша? — осведомился Шишел, искоса глядя на сделавшийся абсолютно неподвижным медальный профиль Каподи Тутти Капи. — Для вас скидка. Принимая во внимание необыкновенные заслуги...

— Вы понимаете, что ЭТО значит? — ставшим бесцветным голосом спросил Каттаруза. — Зачем вы...

— Долго рассказывать... — мрачно прервал его Шишел. — Сам понимаешь, что чем быстрее от штукенции этой я избавлюсь, тем всем нам лучше будет. Как она, окаянная, с пальца моего слезет — продаю тебе и возьму недорого. Если подсобишь мне в этом деле чуток...

Каттаруза посмотрел на него как на сумасшедшего, помолчал и потом спросил слегка охрипшим голосом:

— Какая вам нужна помощь и какая будет цена?

— Помощь мне такая нужна, что придется тебе, друг мой, про то вспомнить, какому ты богу молишься.

— При чем тут...

В глазах Каттарузы мелькнуло нечто тревожное...

— Везет тебе, папаша: нравы у вас тут на Малой Колонии мягкие. А то вот на Сендерелле где-нибудь за бесовщину-то могут и голову набок свернуть.

— Ну что же, вижу, вы и в этом вопросе осведомлены, — Каттаруза поморщился, — выше среднего... Но какое отношение имеет это к вашим... проблемам? Вы рассчитываете на помощь Черной Церкви?

— Да уж помогла она мне. Так уж помогла, что чуть ноги на макушке узелком не завязались. Налетик этим вечером твои друзья устроили. На мой домик. На мой, заметь, хитрый домик. Который никому ровным счетом не мешал.

А не далее как вчера поутру, сдается мне, они же еще и на шоссе похулиганили.

— Это нехорошо, что у вас возникли проблемы с этими джентльменами... Как я понимаю, вы хотели бы, чтобы я устроил вам разговор на нейтральной территории?..

— Не хрена мне с ними особые разговоры разговаривать... Так вот, гостей они моих с собой забрали... Двоих... Одного ты хорошо знаешь — Корявый Банджи вы его тут называете...

— О боже, зачем им сдался Бандура?

— Это уж ты, Папа, не меня спрашивай. А второго я еще и сам толком не просек, но, по всему видно — нужный для этих вот дел, — Шишел пошевелил окольцованным пальцем, — человечек. Так вот, мне, понимаешь, желательно, чтобы ничего плохого с гостями моими не приключилось — это во-первых. И чтоб сегодня же знать, где мне этих людишек найти, — это во-вторых.

— По-вашему, адепты Ложного Учения отчитываются передо мной?

— Это тебе виднее. И еще один человек мне позарез нужен... Один разговор мы с ним не договорили...

— Уж не в прошлую ли ночь? В госпитале...

Они обменялись оценивающими взглядами.

— Точно. С господином Меледняном мне конфиданс необходим. Просто позарез...

— Тут наши желания совпадают. Хотел бы я знать, в какую щель забился старый хитрец. На сегодня это все, что вы от меня хотите?

— Ну еще желательно и цену за Камушек сразу означить...

— Говорите, — без особого энтузиазма протянул Каттаруза.

«Гос-с-споди, — подумал он, — большая разборка надвигается. Вижу кровь на Луне — как говорили в старину. Кровь на Луне... Шишел и раньше-то не сахар был, а теперь, с Камушком... Сам сгинет и нас всех за собой утянет...»

— Должок вернешь. По шиндлеровским делам... Только и всего. — Шишел внимательно приглядывался к отрешенному лику Каттарузы. — Только уж, прости — в пятикратном размере... Картой на предъявителя. И ксиву чистую на меня сделаешь. Ко ксиве — билет «люксом» до Земли-матушки...

— И еще — чашечку кофе, я полагаю... — криво усмехнулся Папа Джанфранко.

— Хочешь — кофию, хочешь — чего покрепче. — Шишел толкнул серебряную панель. — За кофий и за езду нашу — плачу: не жлоб как-никак... Только уговор — про это дело ты и я знаем. Никто больше...

Недра мини-бара отверзлись перед ними. Папа призадумался. Потом, плюнув на приличия, налил себе на три пальца «Бурбону» и, не глядя, навалил льда в хрустальный стакан. Шишел со знанием дела нацедил себе «Старки» — хозяин машины хорошо знал его вкусы — и стал аккуратно бинтовать украшенный Скрижалью Дурной Вести палец.

— Вот что.