— Не стоит валить в одну кучу всех, Сестра. Вы ведь их совсем не знаете! Это вполне достойные люди.

— Ого! Я думала оградить вас от этих мужланов, а вы их же и защищаете! — Леди Халимат вновь перешла на официальный тон. — Хотя... Я, наверное, действительно погорячилась со своей характеристикой наших гостей. Действительно, мистер Санди вряд ли относится к числу «ликвидаторов», тем более что у него самого в свое время произошла личная трагедия... Он не рассказывал вам о ней?

— Нет. — Голос мисс Гранж оставался почти спокойным, хотя ее собеседница со злорадством отметила в нем несомненное напряжение.

«Волнуешься, голубка, значит — зацепило! — умозаключила Леди. — Старуха будет довольна — все идет по ее плану».

— Ну, тогда я не знаю, стоит ли рассказывать вам об этом... Все-таки это достаточно личная история. Ну да ладно. Вот, ознакомьтесь у меня в приемной, — она протянула Джейн дискетку, — а потом верните. И никаких копий, конечно, сами понимаете — информация сугубо конфиденциальная. Где-то я могла бы даже пожалеть его — все-таки погибла наша сестра, если не по вере, то по полу и предназначению... Вот что случается с теми, кто доверяется мужчинам, — совершенно некстати добавила она почти каноническую фразу из Большого Катехизиса.

Великий Виктис был не в духе и потому явно жаждал крови. Их Милость Секретарь Оккупационного Совета, явно не желавший попадаться под горячую руку Властителя Вселенной, вовремя подсунул ему отчет шефа Сектора Секретных Операций. Последнему и приходилось в настоящее время отдуваться за все происшествия минувших суток разом. На свою беду, он был специалистом своего дела, но никак не коверного политеса, и поэтому мучиться ему пришлось необыкновенно.

— Все должно было обойтись без жертв, — заверял Великого Вождя плотный коротышка, больше похожий на содержателя провинциального трактира, нежели на шефа региональной спецслужбы. — Стрельбу поднял шедший в свой район патрулирования с дозаправки шальной геликоптер Внутренней Службы.

— Вы должны были предусмотреть все. И не мне вас этому учить!.. — Диктатор Обитаемого Мира, якобы в задумчивости, принялся отбивать по глади письменного стола нечто маломелодичное.

«Опять коготочками застучал, — подумал с досадой без вины виноватый генерал. — Есть ли, интересно, под Крышей Миров наказание более изощренное, чем начальник, лишенный музыкального слуха? Впрочем, он мог бы еще и петь... Или, скажем, дирижировать. Усами. Нет, в трудные минуты всегда надо помнить, что могло бы быть и хуже...»

— Так где они сейчас? — наконец прервал паузу Самодержец Вселенной.

— В морге... — ответствовал Шеф Отдела. Недоумение придало глазам Великого Виктиса сходство с пуговицами от кальсон.

— Позвольте напомнить Вам, Ваше Величество, что по предложению агента под кличкой Философ, — поспешил предупредить каскад не заданных еще вопросов генерал, — в качестве убежища преступной группы Дирка используется расположенный под храмовым комплексом в горах столичный морг... Никому не должна прийти в голову даже мысль о том, что возможно подобное святотатство...

— Не позволю! — гневно одернул зарвавшегося службиста капризный Самодержец Вселенной. — Великий Вождь, — добавил он, имея в виду себя, но взятого в третьем лице, — ничего и никогда не забывает... Двойное святотатство... — уже задумчиво проскрипел Великий Виктис после некоторой паузы. — Надо позаботиться и о том, чтобы погибшие не были забыты... Пишите: «Экипаж вертолета э-э... одной из частей Оккупационной Армии, попытавшийся осуществить измену Родине в форме э-э... предательства ее интересов — в общем, тут сочините сами, — подвергнут позорной казни, семьи предателей отправлены...»

— Не сочтут ли товарищи погибших по оружию, что враг еще слишком силен?.. — осмелился снова прервать Великого генерал.

Судьба семей погибших пилота и стрелка вообще-то мало волновала его: «Все б тебе подвергать да отправлять, — ворчливо прикинул он в уме, — а на моем Отделе еще один случай Измены повиснет...»

— К тому же, — осмелился добавить генерал вслух, — в деле фигурирует еще и один погибший штатский... И один бандит.

Великий воспринял замечание на удивление спокойно:

— Тогда пишите так: «Сегодня в горах, прилетев по вызову машины „Скорой помощи“, из-за неполадки в системе управления...»

— Лучше будет написать «из-за неблагоприятных погодных условий...» — снова рискнул встрять в слова Великого генерал.

Погода в горах стояла чудесная, но «неполадки в системе управления» наводили на мысль о необходимости проведения хлопотного служебного расследования возможного случая вредительства с последующим снятием голов и понижениями в должностях, а техников в войсках и так не хватало.

— Не мне вас учить! — решительно определил Великий, которому явно успела надоесть им же и затеянная возня вокруг четырех покойников. — Семьи покойных...

«Казнить, озолотить, предать собственной судьбе?» — меланхолично загадал про себя генерал.

— Семьи покойных пожаловать именной пенсией, — закончил Великий.

— Всех? — уточнил генерал.

— Всех, — поставил в деле точку Виктис.

Только то, что у погибшего бандита, так же как у всех подданных мерзавца Деррила, семьи быть не могло — здесь практиковали воспитание в государственных интернатах, — лишило приказ Великого доли черного юмора, чуть было туда не закравшейся помимо его воли.

— И пусть Философ не хлопает попусту ушами... — вернулся к сути дела Великий. — Строить гениальные планы — все мастера, а вот когда доходит до дела — прокол за проколом... Если он упустит хоть одного из мерзавцев, я уж не говорю о... то столичный морг ему пригодится еще раз... И не ему одному, генерал... Не мне вас учить.

— Я полагал, что господин Секретарь Оккупационного Совета остановил свое внимание именно на Философе, поскольку на все сто уверен в том, что он выйдет на «Бюро путешествий»... На «тайный народ», я имею в виду... — воспользовался случаем, чтобы хоть неуклюже, но вполне недвусмысленно перегрузить бремя выбора чем-то не потрафившей Великому кандидатуры внедренного агента на Их Милость, Большого Начальника.

Великий скривился, словно от слабительного.

— Это только вам, генерал, могло взбрести в голову этакое идиотское предположение... Будто Их Милость способны предложить толковую кандидатуру для подобного дела. Их Милость Секретарь способны только представлять при нашем дворе интересы своей многочисленной островной родни. Бросить в дело Философа предложил, к вашему сведению, лично Великий Вождь... — Великий Виктис упорно продолжал именовать себя в третьем лице... — И вовсе не потому, что хоть на грош верит в его сыскные способности! Вашему Философу вовек не выйти на «Бюро»...

Шеф Отдела Секретных Операций впал в некое состояние, напоминающее то, которое охватывает существо, обнаружившее в кошмарном сне, что явилось в присутственное место, забыв дома голову. Он решительно не мог понять логики Великого.

Виктис насладился видом своего опытнейшего профессионала хитрых делишек, повергнутого в полнейший ступор, и наконец снизошел до объяснения недалекому подданному:

— «Бюро путешествий» найдет нам капитан гвардии их бывшего величества Деррила Дирк. К вашему сведению, генерал, гвардейские части Правителя Тоода Деррила меньше всего занимались шагистикой и построениями в почетные караулы. Гвардия Тоода проворачивала спецоперации... И до капитана господину Дирку дослужиться в этих частях было несравненно труднее, чем вам с Их Милостью Секретарем, вместе взятым, до ваших чинов и регалий... У этого бандита прекрасная профессиональная репутация. Широкие связи в преступных кругах и среди мастеровщины... Не было такого задания, с которым бы он и его люди не управились. Всегда хотелось, чтобы такие люди работали на Великого Вождя... И, как видите, генерал, он на него и работает... Не зная об этом, естественно. До поры до времени не зная, разумеется... До поры до времени...

Последовала нравоучительная пауза, после которой Великий перешел к вопросам на закрепление пройденного.

— А теперь, — он склонил набок свой череп, увенчанный тонкой, черного хитина повседневной короной, — скажите мне, генерал, зачем в эту колоду затесался агент Философ? И именно он?

«Это-то ясно. Потому что хитрая бестия, хоть не семи пядей во лбу, но уж что-что, а себя обжулить „тайному народу“ ни в какую не даст», — подумал генерал, но, чтобы не показаться чересчур уж умным, промямлил:

— Насколько я осведомлен о содержании личного досье Философа, этому э-э... сотруднику свойственна более мудрая осторожность, нежели...

— Х-хе! — Великий прямо-таки воспрянул гордым соколом над своим безмерно серым подданным, двух слов связать не умеющим как надо и когда надо. — Агент Философ — просто патологический трус. Но он-то нам и нужен в этой ситуации. Гвардии капитан Дирк находчив, смел и решителен. Но прост по натуре своей. А «Бюро путешествий», которое отправляет завтра свой Последний Вагон в Рай, — еще та секта мошенников. Заманят на фальшпричал, да и бросят там наших искателей свободы. Хорошо, если живыми. Хотя, впрочем, нам они тогда ни живыми, ни мертвыми не нужны. Так же, как и фальшпричалы. Сколько их обнаружили ваши люди, генерал?

— Шесть... Виноват — семь, Ваше...

— Короче — полдюжины. И ни одного, ни одного настоящего. А нам нужен, ох как нужен, хотя бы один, хотя бы и поврежденный, но н-а-с-т-о-я-щ-и-й причал. И хотя бы один вагон... Вы представляете, какого источника дохода лишился Мир над Огнем, после того как Деррил упустил из рук монополию на Дорогу в Рай?

«Упустил — хорошо сказано про низложенного оккупационным войском государя, которому и двадцати четырех часов не дали, чтобы смыться куда глаза глядят...» — Генерал медленно кивнул с видом глубочайшей скорби, подумав про себя еще о том, что если бы не дурацкая затея с оккупацией Всея Вселенной, то с Правителем Деррилом еще можно было бы договориться насчет отстегивания соответствующего процента от нелегальной эмиграции, а выгодный промысел этот не остался бы на откуп ушедшему в глухое подполье «тайному народу».

Понятно, Великий хотел положить в свой — и только в свой (не путать с имперским) карман весь доход от вышвыривания в Рай бесконечно плодящихся инакомыслящих и иных озорников. Империи досталось бы от этого промысла лишь счастье жить в вечном покое и свободе от тех, кто жить в ней не хочет — ведь было же время, в период расцвета подпольных «бюро путешествий», когда по всему Миру наполовину пустыми стояли бараки лагерей, и не чаще двух-трех раз на неделе отправлялся к Вечному Огню очередной жертвенный конвой освобожденных от своих сезонных одежд особо опасных преступников, — а политических среди них, и вообще, было раз-два и обчелся... Было такое, было... И само по себе являлось благом для Всея Вселенной. Так нет — Великому было мало того, что его враги за свои собственные денежки избавляли его и от себя самих, и от народного ропота насчет жестокости имперской живодерни, — ему понадобились и сами денежки: будто недостаточно «тайный народ» и государи — владетели причалов — отстегивали ему, ни одним из причалов совершенно не владевшему и что это такое совершенно не представлявшему. Вот и сидим у разбитого корыта, дожидаясь милости от бандита Дирка и пройдохи Философа... Зато владеем теперь всей Вселенной. Со всеми ее проблемами...» — Генерал вздохнул еще раз.

— Агент Философ не позволит себя надуть, — заверил он Великого. — Ни себя, ни, следовательно, всех остальных пассажиров Последнего Вагона...

— Ну, вот и очередной сюрприз, — Леди Халимат по глади стола двинула к собеседнице распечатку с отчетом Джейн. — Им понадобился наш горно-обогатительный...

Ее собеседница — в этом кабинете ставшая вдруг неузнаваемой — Мариам, вовсе не обольстительная чаровница, а подтянутая, готовая идти в сражение с неприятелем воительница, даром что в легкомысленном наряде — не на шутку удивилась:

— А разве где-нибудь на планете еще добывают руду?

— Для того чтобы обогатительные установки работали хотя бы на четверть их мощности, вовсе не надо руду добывать, — несколько туманно ответила Шеф Планетарной Контрразведки своей подчиненной. — Собственно, это сейчас всего лишь один из центров трудотерапии. Народное акционерное предприятие «Сизиф». Их расплодилось дьявольски много — поразительное число наших сестер жить не может без того, чтобы не изображать перед собой и своими знакомыми какой-либо вид деятельности. Ради этого они даже у станка без программного управления поторчать готовы. А еще больше любительниц покомандовать друг другом, сидя в рабочем кабинете с селектором, и чтобы кнопочек на нем была — тьма...

— Ну... Я сама порой нахожу, что кофе пить на своем рабочем месте и в рабочее время не в пример приятнее, чем просто за столиком кафе или перед экраном Ти-Ви... — несколько легкомысленно подтвердила мнение руководства Мариам.

— Ах, молодость молодость!.. — с легким осуждением вздохнуло руководство. — У вас, оказывается, находится время не только для работы, но и для посиделок с чашечкой кофе перед телевизором... Но — к делу. За оставшееся время мы просто органически не сможем придать этому чертову курятнику хотя бы вид нормально действующего предприятия... Надо было предвидеть такой простой и очевидный ход противника. Еще один прокол милейшей Эльсбет... Странный прокол...

На этот раз Мариам предпочитала хранить молчание: речи неофициального куратора всех разведслужб Химеры были, как всегда, полны ей одной дозволенной ереси — ну, например, только Леди Халимат могла ввернуть в свою речь святотатственную метафору касательно курятника: всем известно, что метафора эта почерпнута из лексикона сторонников патриархата. Да и назвать куратора промышленности и финансов просто милейшей Эльсбет могла только одна из трех Леди...

После чуть заметной паузы Леди Халимат продолжила:

— Нам хорошо известно, что в высших сферах Федерации циркулирует вздорная мысль о том, что недра нашей планеты могут содержать вкрапления неких сверхплотных субстанций, обладающих совершенно аномальными физико-химическими свойствами... Они-де составляют значительную часть массы планеты и тайком идут на рынок с засекреченных шахт или чего-то в этом роде... Им — этим крохоборам — кажется, что мы тут слишком хорошо живем, дурача их таким вот способом...

«Интересно, а каким же способом Великие Матери дурачат Директорат на самом деле? И всех нас — тоже...» — меланхолично подумала Мариам, преданно глядя в рот Леди Халимат. Но задумываться всерьез над природой и свойствами ТОВАРА дисциплинированной сотруднице контрразведки не полагалось.

— Так что, — продолжала Леди, — можно было и предусмотреть такой вот неожиданный визит на одно из немногих у нас предприятий, связанных с переработкой ископаемых. То, что Высочайшая Инспекция почует неладное, еще полбеды. Но «Сизиф» имеет несчастье находиться непосредственно в окрестностях Помпейского Спецпоселения. Очень нежелательно, чтобы о таковом стало известно «Наверху». Поэтому надо взять наконец события под контроль. Сестра Гранж, думаю, сумеет как-нибудь укротить рвение мистера Санди. Их мы отправим на Южное полушарие вдвоем. Вы же должны заблокировать вашего подопечного — он уже, похоже, дошел до той степени готовности, когда из него можно будет веревки вить. Он должен остаться в Дизерте. Закапризничайте, устройте, если надо, хорошую истерику...

— Достаточно будет пригласить его на ту выставку — ну, с экзотическими тварями... Он, кстати, страшный любитель всякой живности — Моррис... — несколько меланхолично заметила Мариам. — Большой ребенок, в сущности...

— Отлично. Вам зарезервируют пару пригласительных билетов... — Энергичная рука Леди потянулась к трубке блока связи.

— Не утруждайтесь, Ваша Девственность, — торопливо остановила ее Мариам. — Пригласительные у меня уже есть. Мне их передала сестра Кац. От Леди Эльсбет.

Леди Халимат чуть нахмурилась.

— Ох уж эта энергичная милашка Эльсбет... Кстати, будьте предельно осторожны, дорогая. Боюсь, что скоро последует попытка вывести вас из игры... Уже вторая.

Мариам не скрыла своего удивления:

— Мне кажется, что наши гости не столь уж агрессивны... И потом... Меня пока никто не пытался гм... вывести из игры, как вы изволили выразиться...

— Не знаю, не знаю... Может быть, дело вовсе не в гостях... — Леди достала из ящика стола и бережно положила на стол перед собой прозрачный пластиковый мешочек, снабженный биркой с номером и содержавший нечто довольно маленькое и обгрызенное. — Узнаете?

— Господи, — далась диву Мариам, — косточка от маслины...

— Той самой, что стала вам поперек горла во время приятнейшей беседы с господином Де Жилем. В ресторане... — пристально следя за реакцией подопечной, продолжала Леди. — Только создал эту косточку не Господь Бог и не Мать-Природа, а блудливые человеческие руки. Это — штучка вроде древней «кремлевской таблетки». Генератор электрических импульсов. Радиоуправляемый. По сигналу выдает разряды разной мощности. Тот, что достался вам, пока вы не успели выплюнуть эту штуку, вызвал непроизвольное сокращение глотательных мышц и еще кое-какие эффекты. Сложись дело чуть серьезней, вы в лучшем случае были бы госпитализированы из-за последствий асфиксии... Причем предусмотрено самоуничтожение устройства.

Хорошо, что Джейн вышибла его из вашего горла и незаметно сунула эту гадость в сосуд с жидким азотом, который таскают за вами следом ассистенты — для взятия проб пищи в случае отравления гостей. В вашем же случае таким ассистентом была сестра из охраны...

— А я-то думала, что это разговор о ТОВАРЕ, который затеял вдруг Моррис, на меня так подействовал...

— Возможно, что он подействовал так на кого-то, у кого в кармане лежал блок управления вашей «косточкой»...

Обе собеседницы помолчали. Потом Леди энергично подвела черту под разговором:

— Идите, сестра. Идите и будьте осторожны.

Подождав, пока двери кабинета сомкнутся за превратившейся в дичь для неизвестного пока охотника подчиненной, Леди вздохнула:

— Надеюсь, что Джейн отвлечет своего шпика от Спецпоселения... Бог ей помогает... Но, надеясь на Бога, постараемся не оплошать и сами.

Она взяла трубку блока и набрала номер канала связи.

— Сестра Будур у аппарата, — раздался в наушнике хрипловатый голос.

— Да, холод здесь — не гость, а хозяин... — порадовал старина Муг дюжину бойцов капитана Дирка, увешанных оружием, но довольно плохо защищенных от царящей в подземелье стужи. — Клиенты мои х-хе не любят тепла... А их сейчас много — Вечный Огонь насытится теперь надолго... В эту часть лабиринта не забредают обычно даже самые любопытные из моих работников... В иное время я провел бы вас по интересным местам и показал бы вещи, стоящие того, чтобы посмотреть на них... Пещеры Вечного Покоя пережили не одно царствие и не одну эпоху... Это ведь только сейчас Пещеры — просто перевалочный пункт от смертного одра к Вечному Огню. В былые времена здесь было и место вечного упокоения мумий и мощей великих святых, злодеев, царей и еретиков... Даже историки не знают, какая цивилизация первой начала сооружать этот паноптикум...

Он успокаивающе возложил руку на плечо Дирка, и тот с очевидным усилием воздержался от того, чтобы брезгливо сбросить ее — фамильярности гвардейские офицеры не терпели ни в строю, ни в подполье.

— Однако не волнуйтесь, — продолжал Муг, — эту ночь вы проведете в комфорте. Хотя, конечно, и в относительном...

Он посветил фонариком в открывшийся перед ними провал в стене.

— Вот это — ниши, в которых должны были покоиться цари Мира Седьмой Династии, известной, как Порченая. Цвег-Горбатый и его наследники эти ниши подготовили в расчете на сто поколений, но не заполнили и полудюжины... Пусть ваши люди укладываются тут. А от холода защитятся вот этим — видите: в глубине ниши навалены различные меховые гм... одежды. Их хозяева ходили в свое время в высоких чинах...

— Вы предлагаете нам заняться мародерством? — резко осведомился Дирк и, дернув плечом, освободился-таки от чуть ли не отеческих объятий верховного смотрителя древней покойницкой.

— Можете не волноваться. Большая часть этих роскошных одеяний никогда не красовалась на плечах своих хозяев... Просто господа, что побогаче, тянут с собой в Вечный Огонь чуть ли не весь свой скарб, включая и гардероб... Должно быть, рассматривают это как своеобразное вложение капитала... Мои предшественники после здравого размышления пришли к мысли, что эти замечательные наряды могут еще послужить нам, задержавшимся на какое-то время в сей мирской юдоли... Я и сам не чужд этой мысли... В конце концов, традиции нашего м-м... института — старейшие в Мире над Огнем... Стоит их уважить. Особенно если речь идет о том, чтобы сберечь здоровье людей, стоящих того...

Дирк, морщась, словно от зубной боли, отмахнул рукой рубящий повелительный жест:

— Хватит рассуждений. Пусть люди отоспятся под царскими мехами. Не дерьмо, в конце концов. Я иду на встречу с нашими друзьями из «Бюро путешествий». За себя оставляю... — на мгновение он задумался, — вас, Руждан. А ты, Мастер, проводи-ка меня немного до выхода на поверхность — хочу спросить тебя кое о чем...

Чуть покоробленный странной отчужденностью Дирка, почудившейся в его голосе, Лики бросил за плечо уже прислоненный было к стенке ниши карабин и молча двинулся вслед за другом детства.

Умученные минувшим — поистине кошмарным — днем, начавшимся со стрельбы, продолжившимся игрой в кошки-мышки с войсковыми блок-постами в обступивших столицу горах и закончившимся блужданием по ледяным туннелям Пещер Вечного Покоя, беглецы один за другим вползали в уютное место несостоявшегося упокоения кого-то из так и не явившихся миру царей Порченой Династии. Только Злюка нервными кругами петлял по пещере, ожидая хозяина.

— Эх, только бы не задремать тут у тебя, Муг, сном вечным... — кряхтя, вздохнул Руждан, устраиваясь, как положено лицу, поставленному за старшего, ближе к краю ниши и подтягивая к себе бластер.

— «Ничто не вечно» — любят говаривать люди недалекого ума, — поучающе заметил Муг, протягивая Руждану извлеченную из какого-то укрытия здоровенную оплетенную флягу дурной воды. — Между тем пред каждым из нас со всей очевидностью пребывает ярчайший пример вечного: вечность небытия, что уготована каждому из нас...

— Веселый ты малый, — отметил Руждан, утираясь после нескольких глотков из Муговой фляги и передавая ее дальше по кругу. — И то верно — что говоришь, — добавил он с не свойственной для него меланхолической задумчивостью, — одно правило говорит, что, мол, ничто не вечно, а другое — ик! — правило — что нету, мол, правил без исключений... Вот, стало быть, и есть исключение...

— Глубокая, глубокая мысль... — поощрил сие упражнение в логике Муг, зорко следя за тем, как переходит из рук в руки его щедрый дар. — Однако если небытие есть отсутствие субъекта бытия, то существует ли оно само, даже если оно вечно? Парадокс...

Ответа не последовало. Усталость в совокупности с действующим началом дурной воды сделали свое дело почти мгновенно. Муг подождал еще немного, прислушиваясь к дружному похрапыванию, и, устроившись неподалеку от всей честной компании — за поворотом туннеля, извлек из складок одежды пульт устройства дистанционного контроля, досадливо отогнал заинтересовавшегося его действиями Злюку, вкрутил в заросшее серым мхом ушное отверстие наушник и меланхолично стал подкручивать верньер настройки. Это, впрочем, было излишне: совсем незаметный мини-передатчик, прицепленный двадцать минут назад к подходящему ремню из амуниции Дирка (на спине), работал идеально. Слух напрягать не приходилось. Кое-что Муг, однако, услышать опоздал.

— Сейчас ты повернешь назад, — строго наказал Дирк Мастеру Лики. — Переждешь немного, побродишь вокруг. Присмотрись: у меня эти места доверия не вызывают. Постарайся не заблудиться. Потом пристройся к этому вашему кладбищенскому мыслителю и не отходи от него ни на шаг... На вот, разгрызи: всю ночь будешь как часы. В Раю отоспишься.

— Старик обидится... Чуткий он очень... — неуверенно возразил Лики, опасливо вертя в руках капсулу со стимулятором. — Руждан в нем уверен — знает с черт-те каких времен...

— И хрен с ним — пусть обижается. А надуть вас с Ружданом, прости, легче, чем у малыша свистульку отобрать... Если я задержусь хоть на минуту, приступайте к резервному варианту — и долго не чешите закрылки. Мы с вами влезли в дело, в котором никто времени не теряет... В том числе и люди Виктиса, и проходимцы, что облепили «Бюро путешествий». Ты все понял?

Приемник сообщил Мугу, что Лики все понял. Вот только что все? Слишком поздно было включено прослушивание.

Вздохнув, кладбищенский мыслитель прикрыл глаза и предался прослушиванию скрипа шагов и немузыкальному посвистыванию капитана Дирка. С некоторым усилием можно было догадаться, что исполняется «В огонь, Сыны Мщения!».

Когда прием резко ухудшился — Дирк выбрался во внешние туннели, ведущие к поверхности, Муг переключил прием на наружные антенны-ретрансляторы. В наушнике еще минут десять слышалась шаги и дыхание пробиравшегося по тесным проходам капитана гвардии, а затем — звуки придорожного леска, стрекотание проносящихся по шоссе — где-то неподалеку — редковатых каров.

Второе — свободное от наушника — ухо донесло до Муга некое шевеление воздуха неподалеку. Приоткрыв один глаз, Муг обнаружил, что он не одинок: наискосок от него на повороте туннеля, в груде мягкой рухляди примостился вернувшийся к группе Лики. В нишу он лезть не стал: похоже, Мастеру не спалось — он в свете почти притушенного фонарика вертел перед носом какую-то хреновнику, смахивающую на «магический кубик» — запретную игрушку-амулет. Муг укутался получше в складках своего плаща, поглубже надвинул капюшон и грустно улыбнулся Лики. Тот ответил чуть напряженной, как бы извиняющейся улыбкой. В наушнике раздались приглушенные голоса.

Приглушенный голос не давал покоя и Каю. Хриплый, приглушенный голос Баруха Циммермана.

Этому предшествовало нелегкое пробуждение от сна, наполненного какими-то темными и кошмарными намеками о том прошлом, которое было, и о том, которого не было... Кай почти на ощупь схватил со стола зуммерящий аппаратик; только поднеся его к уху, сообразил, что это не его блок связи, а та трубка-терминал кодового канала, которую сунул ему перед расставанием в Лабиринте их небритый Вергилий.

— Что с вашим аппаратом, господин Санди? — торопливо зашептал тот откуда-то, где было довольно шумно и гулко. — Он совсем не принимает радиоволны или вы его уже испортили сами?

— Я просто спал, господин Ци...

— Бога ради, не надо никаких имен! Я понимаю, что это кодированный канал и что вы говорите свои слова под глушитель, но, знаете, у меня совершенно расшатана нервная система от той жизни, которой здесь живут люди. И каждый раз, когда вы называете человека его собственным именем, у него делается припадок...

— Хорошо, я не буду называть вас по имени, мистер... Тьфу! Извините, это не к вам относится, Ба... мистер...

— Да, я вижу, как здорово у вас все получается, и, знаете, никак не могу понять, чему вас учили, господин начальник, там, где вас учили... Это же так просто — ну, называйте меня как-нибудь, как вам нравится, например, один мой хороший знакомый — хотя он и большая сволочь — я честно говорю это вам — постоянно называет меня знаете как?

— Надеюсь, не Эсмеральдой? — поинтересовался Кай.

С этим словом у него связывались воспоминания о чем-то крайне нелепом, только вот он не мог вспомнить — о чем...

— Откуда вы взяли, что меня могут называть именем цирковой лошади? — возмутился Барух («Извините, — я неудачно пошутил», — успел вставить в его речитатив Кай). — Этот негодяй называет меня Б-о-р-ю-с-и-к, по-моему, это — по-русски: как вам это нравится?

— Это неважно, — вяло вздохнул Кай и сел на диване. — Борюсик так Борюсик...

Он врубил пристроенный на стуле у изголовья ноутбук, посмотрел на доставленный в ответ на последний его запрос текст справки по Б. Циммерману — предпринимателю. По содержанию своему справка напомнила ему древнюю ученическую промокашку от пресс-папье из музея криминалистики: одна информация громоздилась на другую, не придавая ни малейшего значения предшествующему тексту, запечатлевшемуся на ней. Вчитавшись в текст, Кай обхватил голову руками.

— Я не хочу занимать вас долго, — напомнил о себе Барух, — я понимаю, что, когда я говорю долго, у вас может не хватить времени выслушать меня... Я хочу вам сказать немногое. Но это немногое, что я хочу вам сказать, очень сильно меня беспокоит...

— Надеюсь, что это не простата, Борюсик, — вздохнул Кай, окончательно проснувшийся и понявший, что выспаться ему уже не дадут. — В этом случае я бессилен. И не забудьте, что вы ни в коем случае не тот, кем вы себя только что назвали.

— А кем мог, по-вашему, назвать себя Барух Цимм?.. — последовали звуки, сопровождающие прикушение языка. — Не морочьте мне голову, в конце концов, Господин Начальник! Простата — это у Аймана. У меня к вам серьезное дело...

— Не буду, — пообещал Кай. — Я не буду морочить вам голову. Я все понял: серьезное дело — у вас, у Аймана — простата. Ясно даже ежу. Продолжайте. В чем состоит это «то немногое», что вас беспокоит?

«Проклятье, — подумал Кай. — Я начинаю говорить, как комик с Брайтон-Бич».

— Это совсем не немного, это просто черт знает что — вот как это называется... — озабоченно поправил его Барух. — Меня очень беспокоит то, что мой чемодан мне сигналит... Это, знаете, не шутки, когда ваш кейс начинает посылать вам сигналы по радио...

— Да, это совсем не шутки, — признал Кай. — Но вы, должно быть, принимаете меня за психиатра... Это не так, Борюсик. Простите, но мне через сорок минут надо отправляться на Южное полушарие...