— Мужик-то, выходит, диверсантом оказался, — задумчиво отряхиваясь и отплевываясь, умозаключила она. — Выходит, правда все, что рассказывают про эту породу...

Минни обвела взглядом руины своего аграрного предприятия и приободрилась.

— Черт возьми! — радостно вскричала она. — Кажется, мне все-таки обломилась страховка!!!

И стала подбирать рассыпанные вокруг баксы.

— Вы умудрились поставить следствие в нелепейшее положение, — сказал Федеральный Следователь, стараясь глядеть мимо глаз Морриса, наполненных обидой на несправедливость окружающего мира вообще, и на своего бездушного и черствого партнера в частности. — Я не дам за жизнь вашей Роззи и ломаного гроша! — жестко продолжал Кай. — Мало того, я не могу даже поднять вопрос о ее исчезновении — ни у меня, ни у вас нет ни малейших оснований полагать, что милейшая аспирантка или, как там ее, не послала попросту к чертовой матери домогательства пьяного в стельку ухажера и не убыла по своим текущим делам...

— Но вы-то знаете, что это не так, Следователь! — возопил Первый Аудитор.

— Даже этого я не могу вам гарантировать! — Кай сурово поджал губы. — Мало того — поднимать вопрос об исчезновении вашей очередной пассии означает уже вполне официально спустить на нее всех собак здешних спецслужб.

— Неужели в душе у вас нет ни капли жалости? — простонал Моррис, обводя полузакатившимся взором номер Кая. — А в холодильнике у вас — ни капли пива? Таковы вы все — люди Управления...

Кай молча достал на свет Божий пару объемистых банок «Хайникена» и через комнату бросил одну из них своему непутевому напарнику, распластавшемуся в кресле у книжных полок, заботливо уставленных — к вящему удобству дорогих гостей — томами финансовых отчетов Матернального Совета — чтивом, способным повергнуть в ступор даже видавших виды сутяг.

— Думаю, следующее, что придет вам в голову, — Кай с выражением обреченности на лице вскрыл жестяную емкость и наполнил янтарной влагой высокий стакан, — это попросить вашего покорного слугу привести в действие каналы Управления...

На секунду он осекся: тень испуга, скользнувшая по лицу Де Жиля, не осталась для него незамеченной.

— Угадали, — как-то нетвердо произнес Моррис, отхлебнул из своей банки и слегка поперхнулся. — Хотя я понимаю, что не могу просить вас сделать из себя посмешище для всех ваших коллег...

— Ничего, бывало и хуже... Я, с вашего позволения, все-таки позволил себе озадачить своих коллег поисками информации о милой аспирантке. Как я подозреваю, структуральная лингвистика — это не основная специальность девицы. Так что дело не в вашей личной просьбе, Моррис. Учитывая, что, наломав немало дров, мы не достигли ни одного сколько-нибудь стоящего результата...

— Вот тут-то вы не правы, Санди! — По голосу Морриса можно было догадаться, что уж в этом-то вопросе он возьмет реванш. — Если вы думаете, что я напрасно всю ночь таскался по кабакам с пройдохой, который дрыхнет сейчас в моем номере, то вы глубоко заблуждаетесь!

— Откуда вы вытащили этого жулика? — устало спросил Кай. О Мелетте, ее президенте и «лице, представляющем интересы» последнего, он имел вполне обоснованное и далеко не благоприятное мнение.

— Нас познакомила Роззи. — Моррис откашлялся и уверенно, с оттенком горделивости в позе, выпрямился — в своем кресле. — После того как я излил вам тут душу, я ощутил необходимость э-э... разрядиться, и мы направились в э-э... По-моему, мы начали с «Карамболины»... Роззи разомлела и пообещала свести меня с человеком, который замешан в операции с ТОВАРОМ. Она... — На мгновение Моррис прикусил язык, но тут же продолжил: — А Карла мы встретили в «Странном страннике»...

— Вас аж в кабаки Космотерминала занесло? — дался диву Федеральный Следователь. — Там вы могли нарваться... Это уже не зона юрисдикции планетарных властей...

— Эта Роззи оказалась рисковой женщиной... — чуть виновато объяснил Де Жиль. — Знает тут всех и вся... Когда она заметила Карла, мы разыграли настоящее представление...

Кай представил себе, что это было за представление.

— Дело в том, что мне приходилось иметь дело с этим типом, — увлеченно продолжал Моррис. — Из-за него мой хороший знакомый чуть не вылетел из Министерства. Но мы оформили тот кар, что ему всучил Карл в обмен на какой-то пункт в контракте, как приз в лотерее...

Тут Де Жиль смутился и, несколько скомкав повествование, продолжил:

— Мы заранее договорились, и Роззи, якобы случайно, заметила меня... А я изобразил дело так, будто бы собираюсь вложить черный нал в операции с ТОВАРОМ.

— Моррис, — как можно более ласково попросил его Кай. — Обещайте мне и поклянитесь на Библии, что никогда больше не будете играть в специального агента. Даже в присутствии бесстрашной Роззи...

Моррис тяжело вздохнул.

— Может быть, я излишне рисковал, Санди. Может быть, я мог подвести вас и всех вообще... Но — победителей не судят!.. Я узнал главное, Санди, ГЛАВНОЕ!!!

— И в чем же состоит это ГЛАВНОЕ? — сухо спросил Федеральный Следователь, рассматривая опадающую пену над заманчиво поблескивающей поверхностью пива в стакане.

Ничего содержательного он услышать не рассчитывал. Тем более того, что услышал в действительности.

Моррис пересек комнату и нагнулся к лицу Кая, расплескав малость пива ему на брюки.

— РА-БО-ТОР-ГОВ-ЛЯ!!! — произнес он, вытаращив глаза. — Работорговля!

— Проклятье! — хрипло заорал Хромой. — Сигнал опять накрылся!! Чтоб черт побрал эту машину!! Поймите, я не пилот, не пилот!!! Я ничего не смыслю в технике причаливания НА ЭТОМ КОНЦЕ. И пусть ваша зверюга не таращится на меня, как на кусок жаркого!

— Без истерик! — оборвал его Дирк. — Не отрывайся от пульта! Пилот ты или не пилот, а ничего другого нам не остается. Если за шесть минут сигнал не восстановится, мы вместо причала вмажемся в Твердь — и точка, будешь ты здесь разоряться или нет.

Она действительно существовала — Твердь небесная. Лики с немым восторгом смотрел на мир, выплывший из тьмы и подсвеченный призрачными огнями, тлеющими в его складках — в щелях ли, пропастях, рассекающих горные массивы? Масштаб опрокинутого над ними и все наползающего ближе и ближе ландшафта оставался темен для него. Одно только было ясно Мастеру Лики — мир этот был невероятно чужд и странен, словно лик самого Небытия...

Айман расширившимися от недоумения глазами созерцал светящиеся строчки сообщений, которые одна за другой выползали на экран. Раз за разом команда, которая должна была выпустить на волю демона раскаленной плазмы, притаившегося в двух капсулах на дне уворованного кейса, давала осечку. Наконец дисплей выбросил «флаг»:

Мелкие бисеринки пота выступили над густыми демоническими бровями Торговца.

«Аллах, — попросил он, — будь милостив к душе этого иудея. Он был большим пройдохой, но злым человеком он не был никогда...»

Айман переключил свой дисплей на управление Черным Терминалом, но мысли его продолжали крутиться вокруг дурацкого, не существующего больше чемоданчика.

«Я так и предполагал, что с машинкой поколдовали, — в который раз сказал он самому себе. — Если это не так, то я — папа римский, глава необрезанных гяуров...»

Потом, плюнув на логику и здравый смысл, он с лихорадочной быстротой, путаясь в клавишах, стал набирать одну за другой команды причаливания.

Вторая за многие недели ожидания партия ТОВАРА сама шла ему в руки. Упустить такой шанс мог только полный идиот.

— Если это и вранье, то вранье неординарное, — признал Кай, второй раз выслушав уже более связное изложение сведений, исторгнутых Моррисом из недр Карла-Фердинанда Шнобеля. — Это никому не приходило в голову — торговля специалистами в области уникальных технологий... Передвижение людей по Мирам, как это ни странно, гораздо труднее контролировать, чем перевозки самых закамуфлированных материалов... Но эта гипотеза требует очень многих дополнительных предположений. Почему эти люди так охотно идут на кабальные сделки? Почему выбрали местом для подпольного «рынка мозгов» именно Химеру? Как удается скрывать такую уйму интеллектуальных рабов? Ведь не в карманах же и не в дамских сумочках? И главное — откуда они берутся? Инкубатор у них припрятан где-нибудь в Лабиринте, что ли?

Кай машинально взял со стола игрушечный домик и стал задумчиво крутить его в руках, словно надеясь, что игрушка-намек превратится в «кубик Рубика» или какую-нибудь другую головоломку, решение которой подскажет ему ответы на все вопросы.

«Изготовлено мастером Кантемиром Святкиным, марта девятнадцатого дня, — какого там года?.. — рассеянно попробовал он прочитать надпись на строгого вида табличке, врезанной в дно игрушки, — в Спецпоселении „Помпея-2...“. Кай потряс головой, стараясь выбросить из нее посторонние мысли.

Потом, оторвавшись наконец от миниатюрного изделия, сурово посмотрел на Морриса.

— Боюсь, что мне придется потратить не знаю уж сколько времени на поиск той козы, на которой, как выражаются обитатели Колонии Святой Анны, можно будет подъехать к вашему новому другу. И если все то, на что он так прозрачно намекал вам, окажется пьяным бредом, то Карл-Фердинанд пожалеет, что бредил так увлекательно. Вас же я попрошу...

Легкий на помине носитель интересов президента Независимой Планетарной Республики тут же нажал сенсор входной двери и возник на пороге. Был он мучительно трезв, до синевы выбрит и чопорно-фамильярен.

— Вы сказали мне, Моррис, что можете отлучиться в номер напротив... — произнес он, с тревогой вглядываясь в лицо Кая. — Я приношу извинения вашему другу...

— Не стоит, не стоит, — с чуть преувеличенной снисходительностью взмахнул руками Федеральный Следователь.

И поставил на стол мешавшую ему сосредоточиться безделушку. С этого момента оси зрачков Карла-Фердинанда сошлись на этом предмете и больше не покидали его.

— Мне кажется, что мы закончили обсуждать с Моррисом все нас интересовавшие вопросы, — продолжал Кай, отнесший этот феномен к разряду эффектов последействия токсических доз алкоголя. Систематически принимаемых. — Так что он в полном вашем распоряжении. Но через четверть часа я жду вас в вестибюле, Моррис.

Кай постарался вложить в эти слова, обращенные к Де Жилю, как можно более ярко выраженную мольбу обойтись без дальнейших экспериментов: было ясно как Божий день, что вся неумело слепленная Первым Аудитором при помощи бесследно сгинувшей Роззи легенда рухнет к чертовой бабушке в ближайшие часы — если не минуты, — и суровая криминальная действительность возьмет свое.

Однако реакция Карла-Фердинанда не укладывалась ни в одну из предусмотренных на этот случай моделей поведения: он с трудом перевел взгляд с игрушечного домика на Морриса, затем на Кая.

— Черт возьми! — потрясенно воскликнул он. — Да вы, господа, времени зря не теряете! Кто это из моих лучших друзей-конкурентиков успел подрезать мне подметки на полном ходу? А вы хороши, Моррис, — морочили мне голову, в то время когда уже все, — тут он выразительно кивнул на безделушку, — знаете про наши игры с Тремя Леди.

Гость на секунду запнулся. Затем заломил бровь в знак озарившей его догадки.

— Старые перечницы решили от вас откупиться и взяли в долю — ведь так?

— Все вы переиначили, Карл, — с укором произнес неожиданно проявивший недюжинные способности к игре втемную Де Жиль. — Встретимся лучше, как договорились, вечером. Там, где договорились. И вы поймете, что никто у вас этого дела не перехватил и не перехватит...

Карл-Фердинанд стремительно, с некоторой даже спешкой повернулся к двери и только на пороге обернулся и бросил через плечо напряженно привставшему с кресла Моррису:

— Хорошо, но Боже вас упаси темнить, мой мальчик. Помните, какой козырь вы оставили у меня на руках!

Дверь стремительно закрылась за Лицом, представляющим интересы президента Мелеттской Республики, и Кай спросил у все еще не пришедшего в себя Морриса:

— Какой такой козырь вы дали этому жулику, Моррис? Надеюсь, вы не подписывали никаких бумаг?

— Не пойму, что все это значит... — растерянно произнес Де Жиль. — Не волнуйтесь, Следователь, я ничего не подписывал. Старый шарлатан просто берет меня на пушку...

Кай подумал, что сейчас не время цепляться к шероховатостям, явно проскальзывавшим в поведении его партнера, и снова поднял к глазам подарок Джейн.

— Мы сегодня же едем в Спецпоселение. Но перед этим придется уважить личную просьбу Леди Эльсбет, — он коснулся продолговатого конверта, лежавшего в серебряном лотке для писем, украшавшем его рабочий стол. — Нас просят просмотреть от начала до конца сегодняшние утренние парламентские дебаты. Их крутят только по столичному кабелю. По мнению Леди, они будут чрезвычайно интересны. Хотел бы я хоть наполовину знать заранее, что имеет в виду наша знакомая.

Он взял конверт кончиками пальцев и вознамерился вытряхнуть из него записку Леди Эльсбет, чтобы снова пробежать глазами ее текст.

Но из кремового конверта на серебряный лоток высыпались только щепотки две серого, похожего на пепел порошка.

Лики надоело это метание из ледяной купели ужаса и ожидания неминуемой смерти в душную парную, возвращения веры в спасение, к жизни, с которой уже успел попрощаться, — и обратно.

«Черт побери, мне просто не о чем будет поразмышлять на смертном одре, — с досадой, но без тени иронии, подумал он. — Все подходящие к случаю мысли я уже передумал в этой чертовой бочке, из магнитной пращи пущенной в Рай...» Поэтому он как-то вяло воспринял радостные вопли Хромого и присоединившегося к нему молчаливого доселе ратника из свиты Высокородного. Парень, видимо, сек в программировании и навигации. Может, был кем-то из ранее побывавших в Большом Зазоре между Обитаемой Вселенной и Небесной Твердью космонавтов. Хотя ересь космонавигации была осуждена и занимавшийся ею ученый люд давно сгинул. Ходили по миру упорные слухи, что не всех Летавших предали Вечному Огню... Далеко не всех.

Мастер меланхолично очередной раз выслушал новость о том, что причальный маневр возобновлен, и снова отвернулся к иллюминатору. Огромные, древние, наверное, древнее Вселенной, хребты надвигались оттуда, с того направления, которое он решил считать «верхом». Тьма — черная, как гнилая вода Мертвых Болот, была разлита в долинах, над которыми, посверкивая в упершемся в нее откуда-то издалека лазерном луче наведения, пролетала капсула-вагон. Потом верх и низ поменялись местами. Привычная сила тяжести налила тела беглецов. Корпус «вагона» завибрировал — пошли в дело двигатели коррекции.

Любопытный Злюка, посчитав, что основной ужас уже закончился, покинул свое убежище.

И тут же поплатился за это.

«Вагон» дико тряхнуло. Лики, несмотря на все ремни и постромки, удерживавшие его в кресле, чуть не вылетел в потолок макушкой, а затем оказался вбит в кресло вторым, столь же могучим, но противоположно направленным ударом ускорения. Потом мир перевернулся вокруг него. Еще и еще раз. И наступила тишина.

Руждан сообщил куда-то в пространство перед собой, что у него, кажется, осколок вышел из того места, куда он ранее вошел, но ни у кого не было сил поздравить его с этим.

Только сдержанно стонал травмированный грохнувшимся на него Злюкой Высокородный. Злюка понимающе и сочувственно подвывал ему из своего прежнего убежища.

Тьма смотрела на них через иллюминаторы.

Сначала Мастеру показалось, что тяжесть снова исчезла. Но потом он понял, что она — здесь, только ослабленная и... и какая-то «не такая». Беглецам потом долго приходилось привыкать к этому, «не такому» тяготению Рая.

Никто из них не успел сказать — да и подумать — чего-либо путного, когда тишина оборвалась. На беглецов обрушился грохочущий лязг, капсула зашаталась, плавно мотнулась из стороны в сторону, на мгновение-другое слепящий свет хлынул в иллюминаторы и тут же погас — Лики так и не понял, что он успел увидеть ТАМ, за стеклом. А потом, когда это видение снова и снова возвращалось к нему во сне, долго не хотел ему верить. И снова наступила тьма. Надолго — Лики подумал сперва, что теперь уж — навсегда...

Толчки и качка, однако, продолжались. Правда, были они теперь не столь жесткими. Бережными даже какими-то были они... Потом снова лязг и грохот, но уже приглушенный, донесся до них через стенки капсулы. Теперь тьма и тишина наконец объединились в единое нечто, и это нечто — без границ, без формы и очертаний — поглотило все вокруг.