Харр успокоил себя, несколько раз вдохнув прохладный и очень вкусный после грозы — надо это признать — воздух чужого мира, и попробовал снова настроиться на душу непослушного Тора. Здесь это было дьявольски сложно: души жителей Прерии, похоже, вовсе не знали порядка. Все они галдели одновременно, заполняя череп Харра какой-то бестолковой, суетливой и неприятной хмарью. И каждая душа галдела по-своему и о своем. Положительно, с этим народом невозможно было иметь дело...

Харр послушал этот нестройный хор и так и эдак и уже собирался бросить это пустое занятие, выкинуть из своей души эту галдящую пустоту и очистительным спазмом вернуть хотя бы своей душе подлинное равновесие, когда странная и острая тема вторглась в эту разноголосицу и повела его душу за собой. Одинокая — как соло на трубе глухой ночью.

Харр дал этой теме войти в себя, постарался хотя бы недолгое мгновение жить одной с ней жизнью... И сразу оттолкнулся — резко, словно нырнул по ошибке в ледяную прорубь. Это не была душа человека. И это не была душа Брата. Чуждая, полная чужой — совсем ни на что не похожей тоски и странного, неземного страха и отчаяния душа...

«Другие... — сказал себе Харр. — Чужие. ТЕ?» Это не вязалось само с собой. Не укладывалось в то, что твердо знал и привык чувствовать Харр. Страдание, страх, отчаяние... Пусть даже нечеловеческие страдание, страх и отчаяние — нет! Все, что он знал о ТЕХ, говорило ему, что не эти чувства будет читать он в их душах...

Если у ТЕХ, вообще, есть души. Говорят, однако, что есть... Те, кто имел с ними дело и остался живым, рассказывали и показывали как могли... Да и сам он — тогда, в драке на корабле — ощущал нечто совсем другое. Хотя то, конечно, было в бою... Нет, все-таки, что-то иное встретилось ему на пути. Но имело ли оно отношение к Тору?

Тут не оставалось ничего, кроме как прислушаться к тому, что люди называют то интуицией, то памятью предков — к самому себе, короче говоря. К той части своей души, что не слушается ни логики, ни знаний и навыков, накопленных за Умные Века...

Харр прислушался, потом поднялся, отряхнулся и побежал на странный зов.

Отправляться на Козырную им все-таки пришлось — невзирая на строгий запрет афишировать деятельность специальной следственной группы.

Правда, Роше остановил кар не у главного корпуса Полицейского управления, гранитной громадой нависшего над водами Малой излучины, а к скрытым за ней, утопающим в зелени старого сада белым корпусам госпиталя следственной части. Именно здесь — увешанный датчиками клинического мониторинга, покоился на больничной койке невезучий помсекретаря Братов.

— Как вы и просили, мы подготовили больного к допросу, — сообщил Роше дежурный по блоку — приземистый и лысый как колено молодой ординатор. — Четыре часа глубокого сна, укрепляющее... Можете работать нормально.

— Так что с ним приключилось? — полюбопытствовал еще не успевший вчитаться в сунутую им подмышку распечатку Роше. Как его еще и под колеса угораздило? С горя что ли полез?

— Сейчас он сам вам объяснит, — заверил его дежурный — Забавная, если разобраться, история...

— Куда уж забавнее! — прокомментировал уловивший последнюю реплику Николай. — Чертова дура эта — монашка, что за рулем была... Этой — «черепашки» идиотской... Она как увидела — труп, кровь, все такое... Так, видно, и сбрендила — направила на меня эту колымагу свою и вместо того, чтобы по тормозам, по газу вдарила, стерва старая... Хорошо еще, что там у нее автоблокировка была... Обе ноги мне «починила», зараза, три ребра и сотрясение обеспечила...

— Примите наши соболезнования... — вздохнул Роше, устраиваясь на заботливо поданом ему стуле и поправляя накинутый на плечи белый халат. — Однако давайте перейдем к делу...

— Давайте, — уныло согласился Братов, устало прикрывая глаза. — Сегодня вы — четвертый, кому я всю эту историю рассказываю. Или пятый. Тут недавно совсем двое были с этой штукой — мнемостимулятором — фоторобот делали...

— Да, вот он тут у меня... — Роше взял из рук Кима распечатку. — Это — водитель. Уровень достоверности низковат... А это — тот, второй, которого вы, вообще, видели мельком. Тут просто не о чем и говорить... Тут уж совсем — кто угодно мог быть. Исключить можно только грудных младенцев и калек. Вы вот что — постарайтесь-ка припомнить лучше что-нибудь из деталей поведения того — первого, что был за рулем. Ну, может быть, он о чем-нибудь говорил вам — такое, что вам как-то запомнилось, или что-нибудь что-то такое характерное у него в поведении было... Ну, знаете, кто носом пришмыгивает, когда говорит, кто покашливает, кто, извините, репу чешет беспрерывно...

Николай только поморщился.

— Меня тут об том же самом битый час расспрашивал кто-то из ваших — еврейчик такой симпатичный, в очках... Так ничего путного и не удалось припомнить. У меня тогда, правда, башка и вовсе не варила...

Ну что тут сказать можно... Ну, вообще-то, я на него — на водителя — особого внимания, как на зло, не обращал вовсе... Ну он из англоязычных — это однозначно... Так их много таких здесь... Но это, в общем, не типично для водилы. И волосы... Думаю, что то парик был... А так...

— Посмотрите вот на эти снимки, — Ким через плечо Роше протянул Братову увесистую пачку распечаток из папки, на которой второпях фламастером было начертано: «Г. Гопник — знакомые и клиентура».

Братов уселся в койке поудобнее и принялся сосредоточено тасовать разного качества портреты. Это заняло довольно много времени — у адвоката Гопника была наредкость обширная и разношерстная клиентура и не менее широкий и разнообразный круг знакомств. Поскольку сей персонаж уже не раз участвовал в переговорах, не афишируемых властями, фотографировали всех, кто так или иначе входил в контакт с Гонсало, давно и систематически. На оборотах снимков, по запросу Роше, компьютер педантично отметил, имеет ли данный фигурант собаку и если да, то какую.

— Вы бы уж сразу мне весь город на просмотр лучше дали бы, — с досадой вздохнул Братов, перебрав первые два десятка фото. Здесь кого только нет. Уж негров-то и баб могли бы и откинуть...

— Дам? Гм... Знаете, всякое бывает... — Роше неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. — Не торопитесь, лучше потерять с полчасика, чем...

Потерять пришлось побольше, чем полчасика. Дождь шумел за окнами, неимоверно хотелось спать — очень уж поздняя ночь была на дворе.

Может, уже раннее утро...

Наконец Братов протянул Роше тонкую — с пол-дюжины — пачку снимков.

— Вот... — устало вздохнул он. Эти — еще туда-сюда... А остальные здесь — ни к селу, ни к городу...

Роше принялся тасовать снимки, всякий раз заботливо заглядывая на оброротную сторону каждого портрета. Отложил три.

— Гм... Вот эти двое — Ганс Фрай и Петр Левада. Оба имеют собачек... А про этого — информации нет... Присмотритесь к этой тройке, господин Братов.

Братов добросовестно присмотрелся. Устало вздохнул и протянул снимки комиссару.

— Не стану вам голову морочить, любой из них, вроде похож... А так...

Он, мученически морщась, пожал плечами.

— Ну, тогда — последний вопрос, — в свою очередь вздохнул Ким. — Скажите, у вас не сложилось впечатления, что Гость — Торвальд Толле — он... Ну, допустим, что он уже знаком был с этим человеком за рулем?

— Да ну... Что вы...

Братов вяло улыбнулся.

— Он никого и ничего не знал здесь — наш Гость. Он, вообще, чудак, по всему судя: только и делал, что головой крутил да вопросы задавал. Глупее — некуда...

— Ну хорошо... Отдыхайте... — Роше поднялся и бросил на дежурного многозначительный взгляд. — Если что вспомните — немедленно свяжитесь с нами — вот через вашего доктора...

Он повернулся к Киму и постучал пальцем по циферблату часов:

— Гната Позняка уже везут в Ратушу. Мы только и занимаемся тем, что не даем спать людям... Но давайте потеряем еще с десяток минут. Пройдемте в главный корпус — здесь переход по второму этажу. Володя Чертоватых через полчаса заканчивает дежурство... Стоит-таки уточнить, что все-же было с собакой у того паренька — у Леона...

В коридоре они с Кимом на минуту задержались, рассматривая снимки.

— Кто-то из этих трех, — пробормотал Роше. — Или — ни один из них: Петр Левада, Ганс Фрай и Энтони Пайпер.

Упомянутый комиссаром доцент Чертоватых занимал аппартаменты, которые в другом ведомстве приличествовали бы заместителю министра. Но на Козырной, видимо, высоко котировалась следственая психиатрия.

Кабинет почти не содержал в себе ничего медицинского, если не считать декоративных золоченых корешков многотомных трактатов, украшавших строгие дубовые полки позади рабочего стола хозяина кабинета.

Нежно окрещенный комиссаром Володей, доцент Чертоватых внешностью и манерами больше соответствовал своей фамилии, нежели мягко звучащему имени. Был он сед, носат, черноглаз и напорист. Роше — тоже крутого вида личность — против него смотрелся прямо-таки пудингом на манной каше.

— Ну и пациентика ты мне подкинул сегодня, Жан! — с чувством произнес он, разливая по цветастым чашкам крепчайший — и отвратительно заваренный — чай. — Берите печенье и расскажите-ка, если не секрет, как парнишка попал под такую обработку?

— Сначала уж ты мне, Володя, расскажи, что за такая обработка там была, — уклончиво парировал комиссар, усаживаясь в кресло и придирчиво выискивая в хрустальной вазочке какое-то особо полюбившееся печиво.

Ким, приютившийся в сторонке от закадычных друзей, чувствовал себя здесь, в общем-то, лишним. Его основательно клонило в сон и начинало тревожить отсутствие хоть какой-нибудь реакции на запрос, который он передал секретарю Азимову. Судьба заключенного Густавссона основательно беспокоила его.

Старые друзья — комиссар криминальной полиции и той же полиции эксперт-психиатр, — между тем неторопясь, обсудили вопрос, отчего, как ни заваривай этот местный чай, всегда выходит этакая гадость и какой чай из той же заварки получался у покойной Валентины Гавриловны — дамы, уж и вовсе Киму неизвестной. Затем, комиссар взял-таки быка за рога и крякнув, отставил чашку с недопитой отравой в сторону.

— Так что же — тебя я вижу основательно заинтересовало, то, что приключилось с младшим Файолем? — осведомился он. — Взяло, так сказать, за живое?

— Первый случай на Прерии, когда можно безоговорочно диагносцировать программирование на третьем уровне. Гипнопрограммирование. И второй случай в моей практике за десять лет. На этой милой планетке.

Док Чертоватых со значением обмакнул бисквитную финтифлюшку в чай и присмотрелся к лицу Роше.

— И оба эти случая отделяет немногим более суток, Жан. Это — совпадение?

— Если ты, Володя, мне расскажешь немного про тот — первый случай, то я, может и умозаключу что-нибудь толковое... А заодно — просвети меня, да и господина Яснова — что специалисты разумеют под гипнопрограммированием третьего уровня.

Доцент задумчиво помешивал чай порядком размокшим куском печенья и с мрачной сосредоточенностью обдумывал нечто, что ему явно мешало жить.

— Насчет того, чтобы просветить — это всегда пожалуйста, Жан... Первый уровень — это когда дело идет на уровне сознания, семантики, смысла... Ну и немного психофизиологии. Монотонная музыка, спецосвещение и все такое... Второй — это подпороговые эффекты... Ну — двадцать пятый кадр и все такое... А третий — это аура, поле...

Видишь ли — сейчас этому в школе, конечно, учат, но мы, люди, в большинстве своем, в уме долго такого не держим... Наш организм генерирует массу разных полей — и электромагнитное и тепловое и электрическое. И химический состав воздуха вокруг живого организма чуть изменен... По-отдельности все эти эффекты трудно поддаются и измерению и анализу... А в совокупности своей — по некоторым обобщенным показателям — несут массу информации. И могут модулироваться извне. Для программирования третьего уровня. Это — далеко не безопасная штука... Нарушаются очень глубинные структуры... Психики, сознания... Такого рода вещи широко практиковались на Харуре... И разведслужбы временами их используют... А тут вот — как раз насчет того, чтобы случай тот тебе рассказать... Это по линии нашей ГБ идет и ФУР'а... Меня попросили как консультанта в одной экспертизе тут поучаствовать... Так что я и не знаю... Может быть, ограничимся тем, что ты, Жан, мне поподробнее расскажешь...

Роше молча протянул доку свой идентификатор. Тот сунул его в щель своего терминала. Потом история повторилась с карточкой Агента на Контракте. Прочитав высветившиеся на дисплее строчки, доцент пожевал губами и откашлялся.

— Да, Жан, впечатляет... Тебе, кажется, привесили-таки какое-то политическое дельце. — Впрочем, не буду вникать... Уровень доступа у вас обоих — что надо... Ну — в общих чертах — сам понимаешь, со мной тоже особенно не вдавались в пояснения... Имело место нападение... Точнее некий вооруженный инцидент на борту пассажирского корабля. Там... — Крючковатый палец доцента ткнул в потолок. — При этом, получилось так, что помощник капитана на этом кораблике оказался обработан именно на третьем уровне гипнопрограммирования... И что интересно: как и в случае с этим мальчиком... С Леоном... Медиатором воздействия было животное... А именно — собака. Вот тут и задумаешься...

— А как назывался кораблик-то этот? — Роше навалился на стол, вперив свой взгляд в зрачки старого друга.

— Видишь ли... — старый друг был порядком смущен. — Ты уверен, что тебе это нужно, Жан? Дело в том, что это все связано с этой возней с «червями»... С подпространственной формой жизни... Сам знаешь, какие штуки тут понаверчены...

Ким напрягся. Какой-то переключатель щелкнул у него в голове. Совсем недавно он слышал это... «Подпространственная жизнь»...

— Не знаю я, что там понакручено! — резко ответил Роше. — Я в этой ерунде не разбираюсь и разбираться особо не хочу. Ты мне скажи — что за кораблик пострадал-то.

— «Дункан», — вздохнул Чертоватых. — Грузопассажирский корабль класса «Гонец», «Дункан».

Гнат Позняк уже минут с сорок томился в приемной кабинета Кима в Ратуше и, естественно, особого восторга это занятие у него не вызывало. Как, впрочем, и появление припозднившихся «начальников».

Проклятая история с «левым» пассажиром и его псиной вот уже почти сутки выматывала его нервы. Пройдя в кабинет, он устроился на предложенном ему стуле с видом человека, проглотившего живого таракана и теперь прислушивающегося к поведению этого гостя своего организма.

Роше не стал разводить больших формальностей и просто придвинул к стулу монитор и сунул в щель терминала заранее припасенную карточку загрузки.

— Меня уже... — мрачно начал Гнат, но Роше движением руки предотвратил дальнейшие словоизлияния.

— Да, мы уже знаем, что вас «прокручивали» на мнемостимуляторе... Вы выдали неплохой фоторобот... Но э-э... недостаточно однозначный.

Сейчас мы, как говориться, попробуем решить э-э... обратную задачу... Мы вам выдадим серию м-м... уже известных нам людей, а вы среди них попробуйте — хотя бы приблизительно — подобрать кандидатуру на роль того жука, что этак вот подвел вас под монастырь... Учтите, что «опознание преступника — дело чести пострадавшего». Так говорили древние.

— Найти бы этого!..

Интонация, с которой это было сказано, не оставляло сомнений в том, чем бы закончилась для супостата его встреча с Гнатом.

— У вас, господин водитель спецдоставки, было больше времени, чем у всех участников этой истории, чтобы познакомиться и э-э... пообщаться с одним из преступников. Возможно, мерзавец был в камуфляже, гриме... Но есть такие вещи, которые замаскировать невозможно — во всяком случае, очень трудно. Вот тут — на этих распечатках — основные м-м... персонажи, которые нас интересуют, — Роше протянул Гнату уже просмотренную Братовым папку. — А вот здесь, — он похлопал по приемной щели терминала, — записаны эпизоды. Сценки, в которых эти люди двигаются, разговаривают, одним словом, как-то ведут себя. Все снято скрытой камерой. Они не знают, что за ними наблюдают... Постарайтесь прикинуть — кто из них напоминает вам того типа, что одурачил вас...

Тяжело вздохнув, Гнат поудобнее уселся перед экраном и стал выслушивать объяснения о том, как управляться с клавиатурой аппарата.

— А с собакой как? — осведомился он.

— С той собакой, которая?.. — догадался Ким.

— Которая час без малого меня над очком продержала! — без обиняков объяснил Гнат. — Мужика того я еще туда-сюда — не без труда, признаюсь, вспоминаю, а вот сволочь эту блохастую — теперь по гроб жизни не забуду! Из мильона узнаю!

— У нас нет специальных сьемок по животным... — озадаченно поскреб в затылке Роше. — Но... Вот — сейчас посмотрим...

— Вот это не подходит? — Ким подошел к своему терминалу и, поковырявшись в клавиатуре, вывел на экран монитора, установленного перед Гнатом, меню проспекта последней «собачьей олимпиады». — Здесь, по-моему, есть все породы, которые...

— А неплохая мысль! — встрепенулся комиссар. — Вы даже не знаете, насколько она хороша! Здешние собачники просто помешаны на этой «Олимпиаде» — все как один лезут на первый тур. Жители Столицы — так даже с облезлыми болонками наперевес. И если владелец вашего, мсье Позняк, х-хе... четвероногого друга, не лишен хоть капли честолюбия, он вполне мог отметится в каталоге. Хотя бы где-нибудь среди публики. Вы, кхэ... внимательнее отнеситесь к этому материалу, мсье...

Роше в волнении достал из кармана трубку и коршуном изогнулся над плечом Гната, вперившегося в экран, на котором один за другим менялись коротенькие, похожие на рекламные ролики эпизоды. Ким вздохнул и принялся отстукивать на клавиатуре своего блока вызов личного канала связи адвоката Александра Пареных. Но черти носили адвоката где-то вдали от своего индивидуального радиовидеофона. Или он просто выключил его на ночь. Ким помассирован набрякшие веки и уткнулся в распечатки.

— Вы, господин комиссар, — довольно угрюмым голосом попросил Гнат, — над ухом у меня не сопите. Отвлекает. И трубкой этак вот мне по стулу не постукивайте. У меня, знаете, за последние сутки нервы сдавать стали...

Роше послушно спрятал трубку в карман, отклеился от Позняка и принялся, тяжело скрипя половицами, расхаживать позади него.

Довольно долго этот звук, да еще угрюмое посапывание Гната составляли единственное звуковое сопровождение процесса дознания.

Ким оторвался от так и остававшихся для него китайской головоломкой материалов дела заключенного П-1414, скосил глаза на часы и подумал, что будь они на Земле, за окнами бы уже начало рассветать. Но над городом и Степью по-прежнему царила тьма.

И тут Позняк мрачно сообщил:

— Вот она — эта сволочь! А вот и ее хозяин... Действительно — в публике... Так... Выше пупка не показывают гады... Хозяина, в смысле. Ублюдка, мать его... Да и собачку — все мельком как-то... Но это он, точно он — кобель чертов!

Роше энергично пододвинул к монитору второй стул, столь же энергично надел очки, наконец-то найдя им толковое применение, и принялся на пару с Гнатом пытаться вытянуть из чертовой машинки изображение хозяина проклятущей псины или хотя бы сведения о ком то из них.

Ким поднялся из-за стола и взялся за приготовление кофе. К тому времени, когда он принялся разливать дымящийся напиток по чашкам, Гнат с комиссаром, не преуспев в своих попытках, уже сортировали изображения персонажей из многочисленной клиентуры Гонсало Гопника.

— Глотните для бодрости... — сказал он, протягивая чашку Гнату. — Может...

Его прервала трель блока связи. Ким поднес трубку к уху и выслушал сообщение компьютера Центрального Пересылочного Изолятора о том, что отозванный из мест реализации Свободного Труда для производства дальнейшего дознания заключенный П-1414 доставлен в его, агента Кима Яснова, распоряжение.

— Я выезжаю, — Ким положил трубку и развел руками. — Свой кофе завещаю вам...

— Ну что ж... — комиссар поднялся, жестом попридержав Гната у монитора, — пора нам бежать — каждому по своей дорожке. — Вот посмотрите на дорогу — что нам удалось вычислить, — Роше подхватил Кима за локоть и подвел его к уже облюбованному широкому подоконнику. — Четыре кандидатуры. Вам будет интересно.

Почерк у комиссара был корявый, детский, но относительно разборчивый.

— Послушайте, не стоит изображать из себя большего дурака, чем вы есть на самом деле! Не стоит!

Человек с бородкой закоренелого интеллигента близоруко уставился снизу вверх на застывшего перед ним строго одетого, измазанного грязью ночного мокрого леса и до предела виноватого подчиненного.

Разговор происходил вовсе не в кабинете, как это можно было бы подумать, а на лоне природы — в сырой после сошедшего на нет дождя и мрачной как склеп рощице, невдалеке от Ближнего озера, воды которого совсем недавно вернули миру плоть и душу Гонсало Гопника. Этот последний факт, впрочем, не был известен участникам столь неприятной беседы. Они были из другой стаи.

— Я с самого начала говорил, что ваша команда неправильно настроила себя! Бог его ведает почему вы решили, что операция, которую вам поручили, это — просто пикничок какой-то на свежем воздухе! То, что объект находится под опекой здешних компетентных служб, вас не насторожило: ну — конечно! Они же здесь — сплошная деревенщина и лопухи! Их вы уже давно отвыкли брать в расчет!

— Н-но... — виновато сгорбленный тип попытался хоть как-то смягчить гнев шефа. — Но ведь именно охрана-то тут и не при чем...

— Вы в этом уверены, Комски? — Шеф привычным жестом поправил воображаемое пенсне и впился в физиономию проштрафившегося подчиненного взглядом, полным сарказма. — Я не уверен, что господин Азимов не разыграл эту шутку, чтобы м-м... скажем, не переправить Толле тайком в Метрополию... Вы, я вижу, не удосужились рассмотреть такой вариантик? А то, что Гостя могли просто купить у Прерии господа из Колонии Святой Анны, вы прикидывали? И этого от господина государственного секретаря вполне можно ожидать. И этого — тоже! Вполне!

— В конце концов, герр Саррот... — опять норовя умерить гнев собеседника, осмелился возразить Комски, — мы полагались на данные наших осведомителей — весьма надежных осведомителей — вы их прекрасно знаете...

— И именно эти люди оказались совершенно не в курсе дела! — Хотя бы частично перенес герр Саррот свою немилость на посадивших его в лужу дармоедов из раздутого, словно грузовой аэростат, госаппарата Объединенных Республик. — Они прохлопали затею нашего лучшего друга Магира, они...

— Но мы-то как раз не прохлопали тут ничего... — не без гордости отметил Комски. — Группу Магира мы отслеживали почти сразу — с того момента, как они начали интересоваться визитом Гостя...

— Суп — все-таки отдельно, мухи — отдельно, Альфред... — ядовито возразил герр Саррот. — Контрразведкой у нас занимается Андрей Волков, а вам я поручил захват и доставку заказчику объекта. И именно эта часть задачи провалена! Ей богу, больше всего мне хочется собственноручно вздернуть вас на одной из этих осин...

Саррот кивнул на обступившие их деревца. Деревца были, правда, в основном березами, завезенными из Метрополии, но смысл сказанного от этого менялся мало. Совсем, собственно, не менялся. Комски нервно дернул щекой.

— Впрочем, и лаврам Волкова я бы на вашем месте не завидовал бы, — успокоил его шеф. — Он, видите ли, отслеживал группу Магира... Тут одна только накладочка, один сбой: группа Магира не менее успешно отслеживала нас, дорогой Альфред. И то, что вместо того, чтобы блокировать неохраняемый кар спецдоставки и без шума и грома доставить нашего Гостя по месту его, так сказать, назначения, вы с Фигманом блокировали друг друга, обработали инфразвуком, разбили пару машин и еле ноги унесли с места действия — это самое страшное, из того, что могло получиться при таком вот раскладе. А Гость просвистел себе спокойно мимо, так и не заметив ваших засад, и исчез без следа...

— Но, все-таки, обошлось без жертв и без вмешательства полиции... — полуутвердительно полувозразил Альфред.

— А зачем ей, собственно, вмешиваться, если мы оказались такими ослами, что сами выполняем ее работу? — Саррот кисло улыбнулся. — К тому же, я не сказал бы, что дело обошлось без жертв: двое наших людей после того, как заработали по инразвуковому пакету, теперь для оперативной работы потеряны. А мы — как никак, всегда обеспечивали своих пострадавших и их семьи... Но если так, то стоило бы воздержаться от таких операций, которые плодят инвалидов...

Комски тяжело вздохнул. Саррот жестко продолжал:

— Но это — только первый ваш прокол, Альфред. Второй будет еще похлеще: наш человек, рискуя головой, докладывает, о появлении Седого Гонсало с условиями выкупа... И вы умудряетесь упустить старого жулика из-под носа. Прямо-таки дожидаетесь того момента, когда его вычислят и возьмут люди Магира!

— Но не мог же я взять Гопника прямо в корпусе Объединенных Министерств? — резонно возразил Комски. — А вот то, как быстро Магир вычислил адвоката, наводит на определенные мысли...

— Если вы хотите сказать, что подозреваете, что Тихоня работает не только на нас одних... Или даже не на нас в первую очередь, то вы меня не очень удивите, Альфред, — Саррот пожал плечами. — Но тем более оперативно вы должны были действовать. Мы живем в ненадежном мире, населенном ненадежными людьми... И с погоней вы опоздали: потеряли след Кукиша буквально в чистом поле... Я не собираюсь дальше прочесывать с вами эти леса и буераки. За то время, что нами упущено, Седого Гонсало уже выпотрошили и хорошо, если Магир еще не заполучил Гостя... Я думаю, что если в дело впутан был адвокат Гопник, то справиться с задачей ему будет несложно: те, кто нанимает таких типов, — явно не гении конспирации...

— Если вы считаете дело безнадежным... — Комски поправил галстук. — То...

Ему стало душно. И было от чего.

— Дело не так безнадежно, как кажется... — улыбка Саррота из кислой сделалась хищной. — Просто мы не можем не выполнить приказа... Или Гость будет доставлен в заданное время в заданное место, или он должен быть уничтожен. Гарантированно уничтожен. Даже если нам придется для этого термоядом взрывать Космотерминал. Но дело не зашло еще так далеко. Пока мы еще можем выкупить Гостя.

Комски не удержался от скептической улыбки.

— Я понимаю, что наш филиал не сможет заплатить такую неустойку, какую выставят Магиру его заказчики. Хотя нам так и не удалось установить, кто они, подозрения на этот счет у меня есть... Дай-то Бог, чтобы они не оправдались. Но в любом случае, я думаю, что Магир ни за какие деньги не станет подводить этих своих нанимателей.

— Тогда, как я понимаю, герр Саррот, речь пойдет не о деньгах?

— Рад видеть, что сообразительность вам временами, все-таки, не изменяет... — шеф изобразил на лице поощрительную гамму чувств. — У нас есть товар, который Магир поменяет на Гостя. Нехотя, но поменяет...

— Вы говорите...

— Я говорю про его собственную — Великого Магира — жизнь. Ты правильно догадался, Альфред... Твоей группе придется заняться этим в ближайшие часы. Оставить глупейшее прочесывание буераков и вплотную заняться обработкой Магира. И его близких. Тебе в помощь даю группы Волкова и Муна.

Комски стало еще более не по себе, чем при обещании быть вздернутым на осине. Он запустил пальцы за тугой воротник и машинально пытался оттянуть его.

— Начать войну кланов — это не здорово, шеф... — глухо сказал он. — Пока у нас со здешним «обществом» были приемлемые отношения. Натянутые, но приемлемые... Если мы пойдем на похищение одного из здешних столпов... Вся здешняя Мафия сцепится с нами. Людей Комплекса просто будут уничтожать...

— Приказы, Альфред, не обсуждаются. Ясно, что придется туго. Но, может быть, существование нашего филиала в этой дыре полностью оправдывается одной — вот такой — операцией...

Со стороны стоящего поодаль — на опушке — кара им просигналили фонариком. Оба молча зашагали к машине. Помощник шефа уже торопился к ним, протягивая зажатый в руке блок связи.

— Только что из Филиала сообщили, — торопливо отрапортавал он. — На связь выходил «Седой». Он хочет говорить с Комски... Они переключили связь на нас.

— Логично: Альфред с ним работал, — пожал плечами Саррот, доставая свой — маленький как пудреница — блок. — Но почему он жив? Говорите, Альф — я буду на параллельном...

Он подрегулировал свой аппарат и поднес его к уху.

— Алло... Это вы, Альфред? — хрипло спросил Гонсало с того конца линии связи. — Мне надо срочно видеть вас... Вы помните, где мы встречались последний раз? В связи...

— Я помню где и в какой связи... Жди меня там... — Комски скосил глаза на часы, — через тридцать минут. И немедленно уйди из эфира...

— Понял, — каркнул Гонсало, и в трубке воцарилось унылое завывание сигнала отбоя.

— Поторопись, Альфред, — сухо подтвердил намерение своего подчиненного Саррот и машинально поправил несуществующее пенсне. — Или Бог любит Магира или... Бог любит старого прохиндея Гопника. Но скорее всего это — ловушка. Еще не понял какая, но — ловушка... Будь осторожен. Мы тебя подстрахуем. Тащи его на явочную — на Линиях.

Комски молча нырнул в кар.