Поэтому в баре они засиделись и кофе напились до полного прояснения мозгов. Жизнь продолжалась, и надо было спешить на встречу с Ларри. До которой, как с ужасом сообразили все четверо, оставались считаные минуты

Кляня погоду, вся четверка ринулась к машине, и Тимми торопливо погнал ее к родной площади. Времени на травлю анекдотов и обсуждение сортов кофе совсем не оставалось.

Оба «форда», груженные жаждущими мести головорезами, развернулись на пустынной, залитой дождем площади Эпидемий и остановились впритык ко входу в торговое заведение Тимоти Стринга. Люди Лакоста торопливо, пригибаясь, чтобы их не заметили из окон, сосредоточились у дверей магазинчика и недвусмысленно изготовились к атаке. Двое головорезов были отправлены в обход здания — блокировать черный ход. Енот и Швед были оставлены в запертом наглухо «форде». Им ничего не оставалось, как молча наблюдать через пуленепробиваемое стекло за развитием событий

Другими наблюдателями происходящего были двое охотников за «ковыряльником», притаившиеся в арендном «рено». Машина была припаркована в боковом переулке, у самого въезда на площадь. Довести слежку за Лакостом и Енотом им удалось, прибегнув к простейшему маневру: они, поняв, что их слежку заметили, двинулись по параллельной улице.

— Вот они! — удовлетворенно прошептал толстяк. — Я так и знал, что Енот поведет их куда-то сюда. Явно наша железяка где-то здесь! Порядок!

— Ты у нас просто провидец! — язвительно отозвался лопоухий. — Порядок-то порядок. Только вот одна загвоздочка имеется. Их, бандюков, здесь чертова уймища. Как быть, я спрашиваю? Быть-то как?

Толстяк фыркнул:

— Да так быть, что помощи у Мочильщика просить придется. Теперь имеем право. Мы же не десантники, в конце концов. Только сначала убедиться надо, что они действительно за ковыряльником сюда приперлись. Чтобы ложного вызова не получилось. За такой промах Мочильщик с нас голову снимет.

...С любопытством наблюдали за странными событиями на площади и пара обитателей окрестных домов, чьи квартиры выходили окнами на площадь. Из тех, которым поутру делать нечего. Такие в мало-мальски приличном городе всегда находятся.

Люди Билли прятались по-разному. Одни просто притаились за массивными шкафами. Другие расположились поверху этих шкафов и за широкими спинками кресел. Кое-кто — под самым потолком, на высоко расположенных полках.

Чувырла нашел лучшим местом укрытия для себя пространство под стеллажом, на котором покоилась уйма всяких муляжей — от доисторических тварей (земных и здешних) до вполне здравствующих представителей фауны нескольких Миров. Сами муляжи были сработаны из дорогой металлокерамики, каждый был тяжел, как гиря, и, главное, мог считаться своеобразной защитой от шальных пуль. Чувырла эту коллекцию любил разглядывать в свое время. Была бы у него возможность поболтать с Тимми, он мог бы узнать увлекательную и поучительную историю этой уникальной коллекции. На которую, к сожалению, покупателя не находилось уже второй десяток лет. Впрочем, сегодня была важна не сама коллекция, а щель под стеллажом, на котором она располагалась. Уместившись в этой щели и прижав к себе обрез, Макс тихо и нервно вдыхал запах пыли. И на него начал снисходить сон. Некоторое время он боролся с дремотой, потом понял, что на эту борьбу у него уже нет сил, и начал вполне добровольное погружение в глубины сна.

Это погружение прервал еле слышный, но пронзительный свист. Кто-то из братвы все еще сохранил бдительность и вовремя распознал характерный звук притормаживающих напротив дверей каров. А сообразив, что это означает, дал сигнал предупреждения.

Макс испуганно вынырнул из дремотной пучины, поглубже вдвинулся под стеллаж, зажмурился и выставил перед собой ствол обреза. Звук движков снаружи смолк. Послышались шаги и сопение. Быстрый топот, невнятные реплики. Скользящий звук металла по металлу — ни с чем не сравнимый звук взводимых затворов. Все затаившееся воинство Билли взяло оружие на изготовку. Стволы были сняты с предохранителей. Ножи вынуты из ножен. Все органы чувств предельно обострены. Стрельба могла начаться просто из-за ничего. Противным писком прозвучал сигнал входной двери. Без всякого результата, естественно.

Пять секунд спустя дверь отворилась, выбитая мощным пинком. Держа наготове штурмовую винтовку, в зал вошел Пудель. Следом за ним, торопливо рассредоточившись вдоль стен, втянулась в магазинчик и вся армия Пуделя. Двое зашедших с тыла оказались на сцене предстоящего действа вообще беспрепятственно — поскольку дверь черного входа была уже отворена предыдущими «визитерами». Впрочем, сообщить шефу об этом обстоятельстве они могли только пучением глаз и судорожными жестами. Перед началом операции всем было велено молчать мертвым молчанием.

Некоторое время Пудель и ворвавшиеся вместе с ним прислушивались, другие высматривали в сумерке торгового зала хоть что-то достойное внимания. Это было занятием достаточно бесполезным. Зал казался совершенно пустым. И в то же время его спертая атмосфера была насыщена густой и едкой смесью запаха пота и страха. Этот «аромат» нельзя было спутать ни с каким другим.

Ворвавшаяся в зал команда Лакоста пришла в предельное напряжение. Взгляды широко открытых глаз метались из стороны в сторону. Напряженный слух улавливал даже биение сердец рядом стоящих подельников. Пот крупными бисеринами выступал на лбах и на плохо выбритых щеках. Щеки и веки нервно дергались. Пальцы плясали на спусковых скобах стволов. В натянутой тишине даже муха, пролети она тут, вызвала бы на себя ураганный огонь десятка винтовок и пистолетов. К счастью для себя, в заведении Тимоти мухи не водились.

Ничуть не лучше чувствовали себя и люди Билли. Идя на дело, они рассчитывали на нечто совсем другое. Нарываться на людей Лакоста уж точно было не в их планах. Одни из них тихим добрым словом поминали шефа, другие возносили молитвы тем богам, в которых им положено было верить.

Приоткрыв один глаз, Чувырла осторожно выглянул из-под стеллажа и окончательно перестал понимать, на каком свете он находится. К своему ужасу, вместо Тимоти со товарищи, он узрел в полумраке совсем других персонажей, совсем из другой сказки Семи Городов. Очень страшной сказки.

«Гос-с-споди, какого же черта?» — спросил бога Макс, стараясь на манер страуса укрыть голову где-то ниже уровня пола. Он судорожно вдохнул парившую над этим полом пыль и, не сдержавшись, оглушительно чихнул.

И сразу заработали более двадцати стволов. Причем стволов, сосредоточенных в одном не слишком просторном помещении. Каждый из них одним лишь выстрелом разносил цель в дребезги. Так что все сражение закончилось в считаные секунды.

Пальба из тех пушек, что не снабжены были глушителями, пробудила задремавшего в офисе Билли. Он вскочил из-за стола, осторожно приблизился к двери в торговый зал и приоткрыл ее. Прямо в физиономию ему брызнули чьи-то мозги. Он тут же захлопнул дверь.

Судорожно утеревшись, Билли окинул кабинет ошалелым взглядом и поспешил по уже заранее намеченной лестничке вверх, на второй этаж. Поторапливаться ему порядочно мешали сумка с деньгами и взятый под мышку сверток с мечом.

Второй этаж заведения Тимоти исполнял обязанности то ли чердака, то ли просто захламленного, ни к чему еще не приспособленного помещения. Впрочем, это сейчас нисколько не волновало Билли. Он кинулся к выходящей на площадь, прорезанной окнами стене зала, ударом ноги выбил ставни и, придерживая добычу, спрыгнул вниз.

Ларри Брага провел ночь гораздо более спокойно, чем прочие участники охоты за мечом Ньюмена, долгами мистеру Гордону и гостями из иных Миров. Режим дня был для него святым делом. Поэтому прошедшая дождливая ночь не принесла ему ничего, кроме утренней свежести в голове и желания подбодрить себя хорошей чашкой крепкого кофе.

Последнее было вполне реализуемо, хотя и немного дороговато по здешним ценам. Ну а все остальное, намеченное на этот день, было не более чем рутинным исполнением его обязательств. Ларри припарковал свой кар неподалеку от площади Эпидемий, неспешным шагом направился к цели и точно к восьми ноль-ноль вышел к магазинчику Тимоти Стринга. Вот тут-то ему и бросилось в глаза нечто неладное. Магазин Тимоти словно норовил взорваться изнутри. На мостовую вылетали то осколки стекла, то ошметки жалюзи, то еще какие-то непонятные клочья неведомо чего. Ларри готов был поклясться, что из здания до него донеслась чуть ли не дюжина огнестрельных выстрелов, не погашенных глушителями. Он замедлил шаг. Прежде чем он приблизился к зданию, в нем уже наступила тишина.

«Кажется, у ребят неприятности, — прикинул Ларри. — С получением долга предвидятся трудности». Он автоматически проверил свой «Глок» в наплечной кобуре.

В задумчивости Ларри остановился перед продырявленной изнутри витриной магазинчика. И именно в этот самый момент чуть ли не прямо в его объятия откуда-то сверху рухнул здоровенный «бык». Очень хорошо одетый и, судя по всему, совершенно очертеневший. В одной руке у «быка» была зажата ручка объемистой, сшитой из крепкой кожи сумки. Другая прижимала к корпусу длинный брезентовый сверток. «Быка» Ларри знал хорошо. Он очаровательно улыбнулся Билли и кивнул на его багаж.

— Надеюсь, это для меня?

И, не дожидаясь ответа, ударом головой отправил Билли в нокаут. Затем подхватил сумку и странный сверток и не оборачиваясь зашагал к своей машине.

Любопытствующие бездельники там, за своими окнами, дружно схватились за трубки мобильников.

А в здании, в котором раньше размещался «Театр-эксклюзив», в опустевшем кабинете Пуделя, сработала автоматика контейнера с драконьей кладкой. Крышка контейнера приподнялась и съехала в сторону. Из дозревшего первым и уже расколовшегося яйца на ковер выбрался маленький, ужасного вида дракончик. Развернул скрученный в спираль хвост, расправил влажные еще перепончатые крылья и застенчиво дохнул тонкой струйкой злого пламени.

С противоположной стороны площади за происходящим тайком наблюдали оба непутевых порученца Мочильщика.

— Смотри! Будь я проклят, если этот тип не уносит наш ковыряльник! — зашептал толстяк. — Давай следом за ним! Осторожно! — подтолкнул он лопоухого тычком под ребра.

— А как же Енот? — недоуменно воззрился на него партнер. — Он же здесь сидит. У бандюков в машине...

Толстяк одарил его жалостливым взглядом и снова крепко пнул под ребра. И объяснил популярно:

— Тебе, придурок, что нужно? Ковыряльник или Енот с его жирной задницей? Пускай его хоть на шашлыки порежут — нам-то что с того? Трогай! Уйдет зараза с ковыряльником!

— И действительно... — буркнул себе под нос лопоухий и тронул автомобиль следом за типом с длинным свертком в руках.

Отрулив в укромный переулок, которых в Семи Городах было более чем достаточно, Ларри занялся изучением своей добычи. Уймища банкнот в объемистой сумке порадовала его. Ребята явно подготовили деньги для уплаты долга. Тимми и компании можно было доверять, поэтому Ларри ограничился тем, что оценил общее количество пачек обеих валют, заполнявших кожаную емкость. Все сходилось. Он удовлетворенно застегнул сумку.

А вот развернув брезентовый сверток, Ларри остался в недоумении. Он никогда не интересовался ни наследством Предтеч, ни антикварным оружием. Так что оценить это приобретение было ему не по силам. Он пожал плечами и закатал странную штуковину обратно в брезент. «От добра добра не ищут», — умозаключил он. Потом плюнул, тронул свой кар и двинулся кратчайшей дорогой к Чоп-хаусу.

То, что по его следам как приклеенный следует невзрачный арендный «рено», его мало интересовало.

Свежепробитая изнутри парой пуль дверь заведения Тимми отворилась, и на пороге ее появился Пудель. Он был все таким же франтоватым и преисполненным бешенства. Только вот правая рука его висела плетью. Рукав был пропитан кровью. В левой он сжимал парабеллум с удлиняющей насадкой на стволе. Чуть пошатнувшись, Пудель приблизился к кару, в котором томились его пленники.

«Кажется, пора готовиться ко встрече со святым Петром, — подумал Енот и зажмурился. — Почему мне не вспоминается ни одна подходящая молитва?»

Но Пуделю было недосуг приканчивать всяких второстепенных персонажей разыгрывающегося представления. Положив пушку на крышу машины, он, морщась, порылся в кармане, достал брелок-пультик и отпер дверцу. Бросил брелок на капот, снова взял в левую руку пистолет и молча кивнул Шведу: «На выход».

Швед обреченно выбрался на тротуар и нетвердым шагом побрел вслед за Лакостом. «Форд» остался отпертым — видно, дальнейшая судьба Енота нисколько не интересовала Пуделя. По крайней мере, в ближайшие секунды. А тот лихорадочно соображал: что же ему предпринять?

Войдя в руины торгового зала магазинчика Тимоти, Швед окончательно лишился чувства реальности. Здесь, кажется, не уцелело ровным счетом ничего. И никого. Все свободное пространство было завалено трупами, по большей части изуродованными попаданием в каждый из них сразу нескольких зарядов — разрывных и термических. В воздухе стоял насыщенный запах сгоревшего кордита, горелой человеческой плоти и — почти незаметный, но такой особенный запах крови. Кровь на полу расплывалась лужами, широкими веерами была разбрызгана по стенам, пятнами украшала потолок...

Швед хлопнулся бы сейчас в обморок, если бы не воспринимал окружающее просто как дурной сон.

Единственный, кто не внес своего вклада в смертоубийственную канонаду, был Чувырла. В первые же мгновения начавшейся стрельбы тяжелый дубовый и к тому же многоэтажный стеллаж с муляжами всяческого зверья осел на него и основательно припечатал его носом к полу. Все то время, которое остальные головорезы посвятили взаимному расстрелу, он потратил на попытки выбраться из-под клятого сооружения. Ему удалось освободить наконец голову и правую руку с обрезом. Но наступившая тишина насторожила его. Еще более насторожила та картина, которую он мог увидеть из своего положения. Похоже, что все или почти все вокруг были мертвы. Хлопанье двери, голоса и шаги заставили его замереть. Он решил обождать дальнейшего развития событий. В конце концов, не так уж сложно было выглядеть трупом среди трупов.

— Ну, ты узнаешь хоть кого-нибудь тут? — обратился Лакост к Шведу.

Он перешагивал через трупы одних и носком ботинка поворачивал к свету лица других. Во многих случаях от лиц, собственно, мало что оставалось.

— Вот этого, — указал Швед на останки Шустрика.

Если не считать основательной дыры в виске, тот выглядел «прямо как живой». Швед хотел добавить еще, что не видит среди всей этой бойни главного из грабителей — этакого франтоватого «быка», хорошо запомнившегося ему, но решил, что сейчас не стоит говорить того, о чем его не спрашивают. Он был вовсе не уверен в том, что представление, в которое его втянули, уже закончилось.

— А вон того жука раздавленного не припоминаешь? — осведомился Пудель, подводя его к торчащей из-под осевшего и опасно накренившегося стеллажа части обладателя крысиной физиономии и реденького хвоста, затянутого на затылке.

Правая рука опознаваемого была вывернута — видимо, в попытках выбраться из-под обрушившегося на него сооружения. Ствол все еще зажатого в ней обреза торчал прямо в потолок. Натекшая из разбитого об пол носа кровь создавала впечатление, что где-то в скрытой под стеллажом части тела наличествует смертельная рана.

— Припоминаю, — отозвался Швед. — Очень хорошо его знаю.. Точнее, думал, что очень хорошо... Но ошибся. Это Чувырла. Макс Чумацки. Он на нас и навел этих...

И тут злобная и трусливая натура Чувырлы подвела его. Он приоткрыл и выкатил на склонившихся над ним типов налитый кровью и злобой глаз. Эту непростительную ошибку его заставили сделать приступ злобы на Шведа, который этак вот закладывал его противнику, и приступ страха перед тем, что сейчас — в качестве посмертной награды за предательство — он получит «контрольный выстрел» в затылок.

— С добрым утром, Максик! — улыбнулся ему Пудель и приставил ко лбу Чувырлы ствол парабеллума. — Рад видеть тебя живым и соображающим, что к чему... Или я не прав? — Он обернулся и бросил через плечо Шведу: — Свободен! Уматывай к себе и жди, пока я не выйду на тебя!

Швед осторожно — пятясь и стараясь не ступить в кровь — стал пробираться к выходу. Его шатало и трясло. Он вовсе не чувствовал себя свободным. Больше всего ему хотелось бы никогда не видеть того, что творилось вокруг него. И ничего не знать об этом.

Собственно, в планы Пуделя вовсе не входило тут же, «не отходя от кассы», прикончить проклятого наводчика. Ему вовсе не предназначалась такая легкая кончина Прежде чем умереть, Чумацки должен был «слить» ему тех сообщников, что уцелели, если таковые были. А главное — должен был рассказать, где находятся украденные у драконоводов деньги. И эти сведения надо было еще проверить.

— Поговорим? — предложил он.

На него снова уставился полный крови, страха и ненависти глаз.

— Вот что, — прошипел Макс. — Давай договоримся: ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю!

Только теперь — с большим запозданием — Пудель сообразил, что ствол обреза, зажатого в руке Макса, смотрит ему прямо в правый глаз. Оба головореза смотрели друг на друга пристально. Оба, возможно, и чуть раньше сообразили бы, как разойтись в сложившейся ситуации. Но то ли Швед, отступая, задел не ту полку, то ли Макс своими поползновениями сдвинул тонкое равновесие громоздившегося над ним стеллажа, но... Но весь стеллаж, со всеми сгрудившимися на нем керамическими чудищами с дьявольским грохотом обрушился на всех действующих лиц этого очень маленького, но оттого не менее драматичного спектакля.

Два выстрела прозвучали одновременно.

Шведа этот звук застал на пороге разгромленного магазинчика Тимми. Он не стал даже оборачиваться. Просто подумал, что ждать, пока Лакост выйдет, теперь, очевидно, не приходится. Лицо его передернула нервная судорога. Шатаясь, как вконец набравшийся пьянчуга, он добрался до автомобиля, взял с капота все еще валявшийся там брелок с ключами и хлопнулся на место водителя. Потом мутным взглядом покосился на Енота и спросил его тоном водителя такси: «Вам куда?»

Тот только отмахнулся от него своей короткой, растопыренной рукой и вывалился из машины, словно и сам был в «ауте». Впрочем, ему удалось удержаться на ногах. Глубоко вздохнув пару раз и слегка помассировав лицо, Енот сообразил, куда и в какую сторону ему следует идти. Он еще раз дал отмашку Шведу и двинулся вдоль разношерстной шеренги домов, украшавших площадь. Что бы ни творилось в его душе, он имел вид вполне законопослушного джентльмена, слегка опаздывающего на весьма рано назначенную ему деловую встречу.

Швед молча тронул машину с места и погнал ее куда глаза глядят.

С запозданием на несколько секунд у продырявленной витрины магазинчика Тимоти Стринга на ноги поднялся Билли. Пошатываясь, он двинулся прочь. На месте событий ему оставаться явно не стоило...

Площадь Эпидемий опустела. На минуту-другую.

Спустя очень короткий промежуток времени из переулка появился привычный здесь фургончик Тимми.

— Какой дурак припарковал свою тачку у меня под самой дверью? — раздраженно спросил Тимоти.

И тут же осекся.

Все четверо приятелей ошалело смотрели на разнесенный фасад магазинчика. Потом, не сговариваясь, поодиночке выбрались из машины и подошли ближе — посмотреть, что же произошло. Первым осмелился войти внутрь сам Тимоти. Гринни, Сян и Мика просто двинулись за ним следом из чувства солидарности. Картина дикого побоища заставила остолбенеть всех четырех.

— Господи, — прошептала Мика. — Что же это такое?

— Вы как хотите, — тихо произнес Гринни, — а я в панике. Я рву когти отсюда. И иду сдаваться психиатрам...

Тимми молча прошагал к своему офису, осторожно заглянул внутрь и констатировал:

— Деньги накрылись, ребята.

— Там, у меня, остался «излишек», — вспомнил Сян. — Который ты оставил...

Тимми безнадежно махнул рукой.

— Там только чуть больше половины нашего долга... Мы — в полном провале...

С улицы донеслось бодрое завывание сирен. Городская Стража поспешала на место происшествия. Гринни рванулся было к двери черного хода, но, отворив ее, безнадежно замер: во дворе спешивались рыцари Ордена Порядка. А до кучи — и Рыцари Дорог.

В парадную дверь аккуратно постучали. Потом она открылась, и в разгромленный зал быстро, торопливо выставляя перед собою стволы автоматов, втиснулось с полдюжины стражников в боевой форме и один тип в штатском. Тип был еще тот. И само его лицо, и выражение этого лица приятными назвать было трудно.

— Капитан Ганнес, — известил он присутствующих и помахал в воздухе удостоверением.

Это было, впрочем, излишним. Капитана Густава Ганнеса по прозвищу Октопус в Семи Городах знал почти каждый.

Капитан окинул взглядом место действия и, повернувшись к Тимоти, поинтересовался:

— Вы не будете столь любезны объяснить мне, что тут у вас произошло?

Ларри остановил свой кар во дворе Чоп-хауса, не торопясь вылез из кабины и постучал в дубовую дверь под старину сделанным дверным молотком. Его здесь ждали. Дверь ему отворил и до кабинета шефа проводил сам Мочильщик.

Секач не стал упрекать Ларри за задержку с «улаживанием дела». Он окинул содержимое кожаной сумки удовлетворенным взглядом. Потом присел на краешек своего — королевских размеров — письменного стола.

— Ребятки отдали долг без проблем? — поинтересовался он. — Денежки чистые?

Ларри пожал плечами:

— Может, у Тимми с компанией и есть проблемы, но они уже вас не касаются, мистер Гордон. Я еще одну вещь вам принес. Можно считать, что — от них. — Он положил на стол брезентовый сверток. — Сам я в таких вещах не разбираюсь. Но знаю, что вы интересуетесь...

Секач с довольно безразличным видом начал разворачивать брезент. Но, как только взгляду его открылся пасмурный блеск хищного клинка, глаза его вспыхнули желтым огнем. Он торопливо завернул меч в брезент и воззрился на Ларри:

— Это было у этих, ребят? Откуда они это достали?

Ларри неопределенно пожал плечами.

Секач знал, что если Ларри Брага не хочет давать объяснений, то этих объяснений от него и требовать бесполезно. Поэтому он не стал повторять свои вопросы, а просто молча, сохраняя значительно-безразличное выражение лица, достал бумажник, отсчитал вполне приличное количество банкнот и протянул Ларри.

Тот только слегка заломил бровь в знак удивления. Секач сегодня оказался более чем щедр.

Когда дверь за Ларри Брагой затворилась, Мочильщик позволил и себе высказаться по поводу текущих событий:

— Сегодня у вас удачный день, мистер Гордон, — осклабился он.

Но это было не совсем так.

Ларри окинул взглядом дождливый небосвод, проверил, удобно ли устроились в его внутреннем кармане заработанные баксы, и направился к своему кару.

— Этот тип вышел, — сообщил толстяк. — И ковыряльника при нем нет. Снова накладка. Надо было не тащиться за ним, а ухлопать прямо сразу. Или по дороге.

— Ты знаешь, чем вообще дурак отличается от умного? — отозвался его приятель.

— И чем же? — заинтересовался толстяк.

— Тем, что он, дурак я имею в виду, делает то же самое, что и умный. Только на пять минут позже...

Ларри тем временем поместился в своем каре и тронул его по какому-то своему маршруту.

— Что это за шарага? — спросил лопоухий, кивая на дверь, из которой вышел Ларри. — Похоже, что он кому-то там оставил нашу железяку... Надо зайти туда...

— Вот ты и заходи! — зло прошипел в ответ толстяк.

— А ты очень сильно хочешь мило побеседовать с Мочильщиком? — спросил лопоухий. — Без ковыряльника на руках. Или с этим, как его... Секачом? Деваться некуда!

Они обменялись выразительными взглядами и, не говоря больше ни слова, вылезли из кабины и осторожно двинулись ко входу в Чоп-хаус. Конечно, оба они, скорее всего, узнали бы это здание, если бы подрулили к нему с фасада. Но, преследуя Ларри, они причалили именно к тыльной стороне этого всем в Семи Городах известного заведения. И поэтому смутно представляли, где вообще они находятся.

Все складывалось наилучшим образом. Секач получил сполна деньги, получить которые, вообще-то, и не рассчитывал. Кроме того, буквально с неба на него свалился парный, так не достававший ему меч Ньюмена. Причем фактически даром. Те гроши, что получил от него Ларри, были совершенно не в счет.

Перед тем как положить перед собой оба меча, Секач извлек из шкафа увесистый графин с виски и отмерил себе в стакан на три пальца крепкого «Гранта». Потом — снова развернул брезент, извлек меч из ножен и осторожно провел кончиками пальцев по лезвию, украшенному морозным узором таинственной чеканки. Взвесил меч на руке.

Прихлебнув янтарной жидкости из стакана, Секач кивнул Мочильщику, и тот поспешно потянулся к дверце шкафа, в котором покоился второй из «симметричных» мечей — зеркальная копия того, что лежал на столе шефа. Но взять второй меч из рук Себастьяна Секач не успел.

Его внимание отвлек силуэт, неожиданно обрисовавшийся в дверном проеме. Держа наготове револьвер покойного Коннетабля, лопоухий шагнул в кабинет, не сводя взгляда с темного пламени, источаемого металлом меча. Секач среагировал на вид ствола молниеносно. Он резко выбросил меч в сторону незваного гостя коротким и точным движением. И меч сделал свое дело — вошел тому в горло, выйдя из загривка сантиметров на тридцать. Лопоухий, отброшенный в дверь, грянулся навзничь прямо под ноги своему напарнику. Выпавший из его руки револьвер волчком закрутился по полу. Толстяк онемел. Потом, дрожа от страха и бешенства, выдернул меч из горла своего приятеля. Кровь струей хлынула на ковер. Толстяк окончательно обезумел.

Он подхватил с пола револьвер, вскинул его перед собой и, паля напропалую, ринулся в кабинет. Первые же два заряда опрокинули Секача через его стол — модными сапогами вверх.

А через секунду в спину толстяка вошел второй из мечей. Тот, что только что вынул из шкафа Мочильщик. Толстяк не глядя разрядил последние патроны себе за спину, попробовал повернуться и рухнул под ноги Себастьяну. Тот, продырявленный тремя пулями, пошатнулся, выронил меч и уткнулся лицом в пол рядом с ним.

С минуту-другую в кабинете царила воистину мертвая тишина. Затем в двери осторожно заглянула явившаяся на шум Тася Млинская.

Страх так же легко покинул душу Апостолоса Челлини, как он сам — место происшествия. Вместо страха им владели сугубо деловые соображения. На его глазах хорошо знакомый ему сверток, в котором не могло покоиться ничего, кроме меча, «замазанного» в деле об убийстве Коннетабля Стрита, весьма драматическим образом перешел из рук в руки. И последними из этих рук были руки хорошо знакомого ему Ларри Браги. Сам Ларри антикварным железом не занимался. Но легко было догадаться, для кого он прихватил вещицу. О страсти Гарри Гордона к колекционному оружию знали все антиквары и менялы Семи Городов. Тут было о чем поговорить и о чем подумать. Стоило предупредить и Ларри, и его покровителя о том, что их приобретение может вызвать нездоровый интерес и Городской Стражи, и — что хуже — Комитета Мстителей. Такое вовремя сделанное предупреждение могло быть достойно оплачено. Хотя затея и была рискованной.

Того, что в нескольких сотнях метров за ним пошатываясь следовал Билли, он не подозревал.

Билли, в свою очередь, и не думал выслеживать менялу и даже не обращал на него внимания. Просто цель у них была одна и та же — Чоп-хаус. Билли довольно хорошо представлял, куда и кому снесет свою добычу Ларри Брага. Добычу эту он твердо намерен был вернуть себе. Она стала много ценнее для него уже потому, что, по всей видимости, делить ее ему было уже не с кем. И его вовсе не останавливало то, что для этого ему придется иметь дело не с одним только Брагой. Охваченному яростью Билли не страшен был и целый батальон.

К Чоп-хаусу Енот подобрался, как и все сегодняшние его посетители, с тыла. К его удивлению, на многократное нажатие звонка никакой реакции не последовало. Зато дубовая дверь черного входа оказалась не заперта. Да что — не заперта! На ней хорошо виднелись следы грубого взлома (работа покойного лопоухого).

Енот промокнул лоб платком и, подумав немного, осторожно — через этот самый платок — взялся за дверную ручку, отворил дверь и заглянул внутрь. И почти нос к носу столкнулся со спускающейся по лестнице Тасей Млинской. Потомственная аристократка была бледна как смерть и, казалось, ничего не видела перед собой.

— Шеф у себя? — с тревогой в голосе осведомился Енот, заглядывая ей в глаза. Глаза эти казались мутными и белыми, как у вареной рыбы. Енот порядком испугался.

Млинская не удостоила его ответом и прошла мимо — в распахнутую дверь. Если бы меняла вовремя не посторонился, она, видимо, просто прошла бы сквозь него. Енот пару раз окликнул Мочильщика и самого господина Гордона, а затем стал, осторожно ступая, подниматься наверх, в зловещую тишину кабинета Секача. Первый труп — в луже крови — попался ему уже в «предбаннике» кабинета.

Помянув Пресвятую Богородицу, меняла обошел покойника и осторожно заглянул внутрь логова хозяина Чоп-хауса. Увиденное его потрясло не меньше, чем Млинскую.

«Старик Ари на моем месте непременно сказал бы: “Вот оно — еврейское счастье!” — подумал он. — Это надо уметь — смыться с места одного побоища, чтобы как раз успеть на другое. Правда, слава богу, кажется, уже закончившееся».

Он опустился на колени и заглянул в лицо второго из убитых незнакомцев. Да, эти двое и были именно той парочкой, что вымогала у него меч и похозяйничала в Стриткасле. Кстати, вот и меч — тут же. А рядом, черт возьми, второй! Один все еще сжимал в руке убитый незнакомец, другой выпал из руки лежавшего рядом Мочильщика. Неподалеку лежали и ножны. Одни — на столе, другие — на диване.