Глава 9

БОГ ДОГАДОК

Фландерс установил перед Джокером видеокамеру и фиксировал каждый знак, возникший на экране «компа». После этого принялся отстукивать на непривычной клавиатуре вопросы. Джокер отвечал практически немедленно. Ответы возникали на слегка перекошенном экране молниеносно набегавшими строчками. Из-за непривычного вида букв читать эти строчки было иногда затруднительно, но уже через час-другой странные значки стали привычными и не отвлекали больше. Иногда был непонятен сам смысл ответа, но большей частью текст был грамотен и ясен, словно школьное сочинение туповатого отличника. За время пребывания на планете Джокер, видимо, времени не терял.

Кай Санди молча следил за работой Фландерса и почти не вмешивался в нее. Шишел заинтересованно сопел за спиной у доктора и время от времени то задавал вопросы, пытаясь разобраться в том, что же означает выдаваемый Джокером текст, то просил дока задать Джокеру какой-нибудь важный, по его мнению, вопрос.

Одним из первых таких вопросов был: «Есть ли у Джокеров враги?»

— Вам лучше уточнить ваш вопрос, — сухо посоветовал Фландерс. — Например, так: «Известна ли вам цивилизация, которая противодействует действиям Джокеров?»

«И посылает своих роботов уничтожать их, — торопливо добавил Шишел. — Или хотя бы тебя, Джокер, лично».

— Лучше не «тебя» — «вас», — заметил Фландерс, отстукал отредактированный вопрос, прочитал ответ и вдруг с озадаченным видом откинулся в кресле и уставился на Шишела. — Ведь вы неспроста спрашиваете об этом? — догадался он. — На это ведь есть какие-то причины? Я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — вздохнул Дмитрий. — Тот, кого послали по его душу, бродит где-то здесь, рядом. И уже вышел на меня...

«С этого места — подробнее», — хотел было попросить Кай. Но попридержал себя. Он даже не смог бы сразу сформулировать, что остановило его.

Казалось, что дом 33 по Ботанической был набит людьми Пуделя, словно перезревший огурец семенами. А было-то их всего четверо. За несколько минут они перевернули все в доме вверх дном, ища следы наглых грабителей. Сыщики из них были никудышные. Единственной их находкой был покойник, изрешеченный из ручного пулемета в инкубаторе, и несколько бутылок неплохого самогона из кабинета Шведа. Теперь они продолжали без дела болтаться по дому, время от времени прикладываясь к спиртному и не обращая никакого внимания на измордованных хозяев. Допрашивать их было привилегией Пуделя.

Никто из них и не подумал оказать потерпевшим хоть какую-то помощь. Слегка оклемавшийся Швед сам, как мог, перебинтовал истекающего кровью Мутти и ввел ему фиксатор — слава богу, такая редкость у него в аптечке имелась. Коста сидел на диване, держась за голову. Янек — с рассеченным лбом и всеми признаками сотрясения мозга — выглядел не многим лучше.

Все трое ощущали себя не то пострадавшими, не то, наоборот, виновниками происшедшего. По каковой причине и пребывали в состоянии тягостного ожидания. И ожидание это тянулось и тянулось.

В кармане у одного из людей Пуделя залился трелью сигнал мобильника. Тот торопливо поднес трубку к уху, выслушал нечто короткое и энергичное, сразу приобрел собранный и деловитый вид и вернул трубку в карман.

— Кончаем сосать бухло! — распорядился он, обращаясь к троим своим партнерам. — Шеф сейчас будет здесь. И будет в очень фиговом настроении. Поэтому подумайте, что мы ему скажем...

Действительно, не прошло и десяти минут, как перед домом на Ботанической лихо припарковался кар Пуделя «Порше Кентавр», сделанный по индивидуальному заказу где-то в Старых Мирах для кого-то очень богатого. Как это чудо автомобилестроения занесло сюда, на Заразу, оставалось только гадать.

Из кара резко, как чертик из коробки, выскочил Каба и открыл дверцу салона перед Пуделем. Тот, не глядя по сторонам, стремительным шагом двинулся ко входу в здание. Двое из ожидавших его боевиков скатились вниз по лестнице и еле успели отворить перед ним входную дверь.

Взгляд шефа был, как всегда, мутен и безумен. Но сейчас ярость, наполнявшая Пуделя, сделала его взгляд просто испепеляющим всех, на кого он был направлен.

— Где эти недоумки? — спросил Пудель, продолжая глядеть в пространство перед собой.

— Здесь, наверху, — торопливо доложил тот из бандитов, что был тут за старшего.

Пудель все тем же быстрым шагом взбежал по лестнице и вошел в гостиную, где на сдвинутых в ряд креслах сидели, понурясь, трое драконоводов. Четвертый, Мутти, был устроен в горизонтальной позиции на диване. Он был без сознания.

— Кладка? — коротко спросил Пудель.

— Они говорят, — кивнул «старший» на драконоводов, — что гады унесли ее. Всю.

— Это правда?!

Пудель резко повернулся к Шведу.

Тот развел руками:

— Правда. Мы ничего не могли поделать... Мы же не десантники...

— Деньги? — снова задал вопрос Лакост.

— И деньги они забрали тоже... — с тяжелым вздохом ответил Швед. — Я же говорю — мы ничего не смогли поделать...

— Еще как могли!!! — не своим голосом заорал Пудель. — Прежде всего, вы могли не открывать вашу чудесную бронированную дверь кому попало! Зачем у вас установлено это украшение? И решетка. А ко всему этому — камеры и сигнализация?

— Так мы же его считали за своего... — стал уныло оправдываться Швед. — Никому и в голову не приходило, что он наводчик. И вообще — бандит.

Пудель неприязненно поморщился.

— О ком это ты? — заинтересовался он. — Какой наводчик?

— О Чувырле! — с досадой в голосе объяснил Швед. — О Максе Чумацком!

Стоило ему чуть повысить голос, и голова у него снова начала раскалываться. Он мучительно скривился и обхватил ее руками.

На Пуделя это не произвело никакого впечатления. Он повернулся к своим подручным:

— Вы поняли, кого надо достать из-под земли в первую очередь?

Те — нестройным хором — заверили его в том, что тут и понимать нечего. Ясное дело — гада Чувырлу.

Не слушая их, Пудель резко повернулся снова к Шведу.

— Кончай кривляться! — прошипел он. — При чем здесь Макс? Какое он отношение к вам-то имел? Это же полное дерьмо! Он же «толкач». Пушер. Вы что, его сюда пускали? Наркотой баловались, идиоты?

— Я — никогда! — простонал мучимый головной болью Швед. — Ребята иногда смолили «грезничек». И ничего из «тяжелой артиллерии». А эта сволочь «грезник» сюда таскала чуть ли не задарма. То в долг, то в кредит, то по бросовой цене... Я чувствовал, что не так что-то, но уж больно безобидным он казался.

— Значит, он сюда, к вам, дверь пинком открывал? — ядовито умозаключил Пудель.

— Ну, в общем, был вхож, — определил Швед. — Ну и в этот раз он думал, что мы его «на раз» впустим. Но именно в этот раз открывать не стали, потому что и деньги и кладка у нас уже наготове были. К выносу. И мы не хотели впускать никого постороннего. Да и не впустили бы. Точно. Все же не полные мы идиоты.

— И как же тогда эти мрази сюда просочились? — задал вполне логичный вопрос мсье Лакост.

— Коста, расскажи! — попросил Швед. — У меня голова раскалывается!

Морщась от боли, он скорчился в кресле и, тихо постанывая, стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Они пригрозили пристрелить Мутти, — пояснил Коста. — И нам пришлось отворить... Мутти... Он отправился поговорить с Чувырлой. Через решетку... Но...

— И что же? — резко оборвал его сбивчивые объяснения Пудель. — Этот ваш Мутти так и стоял, разинув варежку, и спокойно ждал, когда из него сделают решето?

— Да не стоял он! — тяжело вздохнул Коста. Говорил он, тоже морщась от усилия, которое приходилось для этого прилагать. — Не стоял, — продолжил он, с трудом ворочая языком. — А вовсе лежал. Без сознания. Он, наверное, повел себя неосторожно. Слишком близко к решетке подошел... Не знаю уж, что там вышло между ним и Чувырлой, но только Мутти был уже, как говорится, «вне игры». Но позвать на помощь он все-таки успел.

— И вы спокойно открыли двери этим мразям? Не догадались сразу же позвонить мне и потянуть время?

— У нас времени не было на размышления, — пожал плечами Коста. — Они начали Мутти разносить на части. Мы пытались отстреливаться.

Он кивнул на сваленные в углу арбалеты. Лицо Лакоста исказила мина глубочайшего презрения.

— Вы бы еще мухобойками с ними сражались! Ладно. Кого-нибудь кроме вашего дружка-пушера вы узнали?

— Так Янек одного из этих сволочей напрочь завалил, — почти огрызнулся Коста. — Из его же, сволочи этой, собственной пушки, кстати сказать. Так что не одними мухобойками мы воевали. Можете на него полюбоваться. — Он кивнул в сторону коридора. — Там... Может, вы или ваши люди и знают покойничка. Вы бы его, если не затруднит, забрали, что ли, от нас. А то не подарок все-таки..... А я, кроме Макса, лично никого из этой остальной тройки в глаза не видел. И даже запомнить их морды не успел. Все очень быстро разворачивалось.

Пудель задумчиво покачал курчавой головой. Потом скосил глаза на того из своих подручных, кто проходил в его отсутствие за старшего.

— Жозеф, ты посмотрел на того малого, которого прикончили наши животноводы? Судя по всему, идиот редкостный. Это ж надо — под собственные пули подставиться!

— Посмотрел, — буркнул Жозеф. — Это не материал для опознания. Это месиво какое-то. Родная мама и то не узнает. Какой-то «залетный», может быть... А может, и местный... А остальных эти друзья — сами слышали — даже запомнить не успели.

— Фигня! Полная! — определил Пудель. — Они из тех, кто здесь хорошо знает обстановку. И знает Макса Чумацки. Надо найти его — это я про Чувырлу — раньше, чем нам останется на память только его труп! Кстати, о трупах. Того, что завалили эти друзья... Его неплохо было бы все-таки опознать. С этим покойничком нужно деликатно подъехать к кому-то из наших людей в охранке. Ну там дактилоскопия, ДНК и все такое. Может, он у них в базе данных найдется?

— Это я беру на себя, — заверил шефа Жозеф. Лакост задумчиво взглянул на него и кивнул в знак согласия.

— Вот что, — продолжил он. — Ты, Жози, конечно, свяжись с нашими людьми в Городской Страже, и пусть они еще тебе дадут фотки всех здешних «авторитетов». Я почти всех их знаю мордально. Может, наши животноводы хоть кого-то все-таки опознают. А их самих...

Он кивнул в сторону инвалидной команды драконоводов и сделал выразительную паузу. Трое пребывавших в сознании пострадавших тревожно напряглись. Решение Пуделя вполне могло стать для них роковым.

— Этих чудаков свезите к доктору Фросту. Пусть подлатает их. Никто не должен засечь, что здесь был налет и смертоубийство. И вообще — никаких посторонних здесь быть не должно. Все помещения возьмите под замок и оставьте не менее двух парней, пусть здесь караулят.

Док Фрост был бессменным доверенным лицом половины криминальных сообществ Семи Городов. В тех случаях, когда не стоило ставить в известность Городскую Стражу о том, что кто-то обратился к профессиональному медику за помощью, обращаться следовало в первую очередь к людям дока. Если вам, конечно, был известен хоть один из них. Официально медицинскими учреждениями три клиники, оборудованные по всем критериям «Скорой помощи», принадлежавшие Алексису Фросту, не считались. Они были зарегистрированы всего лишь как «пансионы». Пансионы для уставших от жизни и желающих немного отдохнуть деловых людей. Только и всего. Ни Городской Страже, ни Доблестным Орденам на их территории делать было абсолютно нечего. Люди устали и хорошо заплатили за свой отдых. Ну при чем тут криминал?

Жозеф со товарищи не заставили себя долго ждать. Всех четверых драконоводов самым решительным и поспешным образом вытащили на задний двор и без лишнего шума забросили в кузов заблаговременно подогнанного фургончика. Двое сели в кабину вместе с пострадавшими, двое вернулись в дом и заняли позиции у обеих входных дверей. Фургончик плавно отчалил в направлении ближайшего «пансиона».

Пудель, стоя у окна, проводил его взглядом затуманенных бешенством желтоватых глаз. Потом повернулся к своему секретарю-телохранителю. Тот почтительно помалкивал и ел шефа глазами. Лакост просто не смог не излить на него переполнявшие его бездны гнева и желчи. Выдерживать подобные вспышки гнева было профессиональной обязанностью Кабы. Собственно, за это он и получал свою зарплату. Впрочем, сегодня его шеф был лаконичен и явно не намерен был разыгрывать перед единственным своим зрителем красочных спектаклей. Он по-настоящему пребывал в бешенстве.

— Это не просто грабеж! — медленно, почти по слогам, произнес Лакост. — Это плевок в лицо. Вы понимаете это? Вы понимаете, в лицо кому это плевок?

— Это плевок в лицо вам, господин Лакост! — с готовностью согласился с ним Каба. — И не только. Это — плевок в лицо всем нам.

— А как я поступаю с теми, кто плюет мне в лицо? — задал следующий и заключительный вопрос Пудель.

— Они умрут, — уверенно ответил Каба. — И умрут плохой смертью!

Ларри не слишком торопился объявиться в «Скифе». Он, в общем-то, неплохо относился к Гринни. И считал, что парень хоть и сам виноват в том, что обмишурился, но и обошлись с ним несправедливо. Так что давить на него ему не хотелось. Поэтому он дошел до заведения Джимми Хикса прогулочным шагом, прикидывая на ходу, по какому сценарию может сложиться разговор и как, собственно, поставить себя при разных раскладах ситуации.

Еще не войдя в расписанные то ли рунами, то ли еще какой-то мистической ерундой двери «Скифа», он понял, что дело ему предстоит посложнее, чем он предполагал. В обоих небольших залах заведения царила тишина. Разве что поскрипывал бокал, который заботливо и бессмысленно протирал бармен Пол Уини — второй после Джимми Хикса в «Скифе» человек. Он же, впрочем, и последний. Он был просто таким же элементом декора бара, как и сработанное «под старину» фортепьяно. С остальными функциями обслуживания бара вполне справлялась менее экзотическая автоматика.

Ларри невозмутимо осмотрелся по сторонам, вдохнул тающий в воздухе, уже почти уловимый аромат «грезника» и причалил к стойке.

— Как всегда, двойной «Грант»? — уточнил Пол. Ларри с сомнением покачал головой:

— Пинту темного.

— Что, «при исполнении»? — безразличным голосом поинтересовался бармен, артистически нацеживая Ларри его «темное».

Тот благодарно покривил губы, словно не расслышав вопроса, и, как бы невзначай, бросил:

— И еще, как насчет того, куда отправился Гриша Звонков и его приятели? Они ведь здесь слегка куролесили с утра? По домам отправились?

Ответом ему было слегка затянувшееся молчание. Пол взял со стойки еще один, кристально чистый, бокал и принялся рассматривать его так, словно был Шерлоком Холмсом и всерьез рассчитывал обнаружить на его поверхности отпечатки пальцев профессора Мориарти.

— Кабы так… — вздохнул Пол. — Ребятишки доигрались... Да и нас со стариной Хиксом, похоже, под монастырь подвели.

— Мм?.. — неопределенно-удивленно произнес Ларри, отхлебывая из стакана.

Ему как-то не представлялся пьяный дебош с участием Гринни, Тимми, Сяна и их общей подруги Микаэллы. Он был не то что дружен с этой компанией, но в общем-то симпатизировал этим ребятам, отчаянно барахтающимся в океане непростой жизни Семи Городов. То, что они любили повеселиться, вовсе не означало, что они склонны к хулиганским выходкам.

Пол помолчал немного и пояснил:

— Ребята подразжились деньжатами — должно быть, продали какому-нибудь лопуху городскую ратушу или мост через Залив. Ну и устроили по этому поводу пир на весь мир. Все бы хорошо, только вот Сяну не стоило закуривать «грезник»...

— Мм?.. — сново озадаченно протянул Ларри.

Сам он «грезником» не увлекался, но любителей этого курива за опасных типов не считал. Скорее наоборот — в большинстве своем то были люди тихие и слегка блаженные. Если они и досаждали кому-то, так только своей склонностью поболтать о сновидениях, навеянных сладковатым дымком этой травки. Агрессию «грезник» гасил. Тягу к алкоголю постепенно отбивал. И, ввиду того, что на здешних почвах рос хорошо и был доступен любому, цены на него были вполне умеренными.

Любителям этого зелья не приходилось выходить на большую дорогу, чтобы грабежом добыть денег на покупку очередной дюжины самокруток. Тем более что, в отличие от пристрастившихся к каннабису или героину, поклонники «грезника» не слишком страдали, если приходилось долго обходиться без него. Не более, чем поклонники «пепси», лишенные своего любимого напитка. Обкуриться «грезником» до смерти было практически невозможно. Многие медики считали даже, что он обладает определенным целебным свойством.

Почему принцессе попала шлея под хвост и она издала прегрозный эдикт, в котором к ряду подлежащих запрету «тяжелых» наркотиков был причислен и «грезник», было одному богу известно. Скорее всего, это был перегиб, вызванный реакцией на эпоху не слишком удавшихся экспериментов с легализацией любой наркоты. А может, Ее Высочество просто не любила тихих и блаженных.

Ларри подкрепил свое «мм?..» недоуменным взглядом поверх стакана. Пол пожал плечами.

— Понимаешь, я, вообще, как-то не замечал, чтобы Сян баловался «грезником». А сейчас вот он попробовал, и ему понравилось. Когда сны наяву ему перестали видеться, он захотел выкурить еще самокруточку. Ну, ты его знаешь: он скорее умрет, чем у кого-то одолжится. А у друзей, как известно, такие вещи не принято покупать за деньги. И вместо того чтобы сообразить, что дюжину сигареток можно приобрести прямо у старины Уини, он отправился на перекресток. И приобрел курево у парня, который делал вид, что торгует самым обыкновенным табачком.

Пока что Ларри не видел в действиях Сяна ничего особо опасного. «Грезником» можно было отовариться прямо под носом у офицера Городской Стражи. В Ратуше смотрели на торговлю этим зельем откровенно сквозь пальцы. Отчасти это была фронда по отношению к Престолу (который «вечно лезет не в свое дело»). Отчасти — простой результат того, что сами городские власти состояли в доле в этом бизнесе. Так что Ларри только пожал плечами.

Пол понял это недоуменное пожатие и кивнул.

— Понимаешь, — объяснил он, — вот есть люди, которые никогда никаких законов принципиально не нарушают и очень этим гордятся. Сян — как раз из таких. А как такой человек захочет нарушить какой-нибудь пустяковенький закончик, на который все нормальные люди и внимания-то никогда не обращают, так тут же и вляпается в полнейшее дерьмо. Причем обязательно на полную катушку, заметь. С Сяном именно так и получилось.