– Ну как? – спросил Войцех. – Похоже?

– На что? – сдавленно спросил Чики.

– На то, что ты привык видеть, нацепив шлем «дейта-сьюта». Профессор постарался, когда проектировал этот небольшой аттракцион. Вы ведь вдохновлялись чем-то в этом роде, Самуэлли?

Самуэлли только нервно дернул головой. Он горбился, будто ежась от ветерка, гонящего по сопкам зябкую поземку. Пальцы его нервно перебирали отвороты утепленной куртки, словно ища там что-то.

– И не думай что профессору не хватало воображения, – пояснит Лис. – Ему хватало – ты в этом убедишься. До какого уровня ты проходишь типовую «виртуалку»? Здесь надо будет идти до конца. Если свернете с полпути... – он подкинул на руке хорошо подогнанный ручной бластер дальнего боя.

– И зачем вам все это нужно?! – растерянно спросил Чики. – Что это за место такое?

– Место это называется Третий Лабораторный Комплекс. Здесь на Брошенной одна компания с таким неприметным названием – «Дженерал Трендс» проводила по государственному заказу разные интересные исследования... Между прочим – на людях. Это – еще в те времена... А потом дело это прикрыли, лаборатории – законсервировали. Ты зря смотришь на пустырь этот свысока – там под землей с десяток этажей. На миллиарды оборудования. Уникальная информационно-поисковая система... Многое там подустарело, конечно... А кое-что – и нет. За это кое-что мы можем получить хорошие бабки... Беда одна – Комплекс не только законсервирован, но и хорошо заминирован. Вот от этой стены, рухнувшей, начинается Смерть. УР... Ты мог не заметить – то, что валяется вдоль того вон э-э... ограждения, это не два мешка. Полтора года тому назад один из этих мешков назывался Алекс О'Тул. А второй... Эй, Чорри, не помнишь, как звали второго?.. Короче – смелые были ребята. Но вот пришли сюда – и лежат... И долго пролежат. Земная органика здесь не разлагается, шакалы – не водятся... Это ваша, профессор, заслуга. Профессор Самуэлли, как ты мог заметить, – очень умный. Он не только доктор и профессор – он у нас и полковник еще... Самую совершенную охранную систему в мире сгондобил. Пропустит только того, чьи показатели биополя введены в компьютер... Правда, закавыка в том, что ни один из тех, под кого всю эту машинерию сооружали, до наших дней живым не добрался... Но мы еще умнее, чем господин профессор... Мы его на краю света сыскали и сюда привезли. Вот он тебя, дорогой, в Комплекс и поведет. Впереди себя. Погонит – скажем так... Ты уж поосторожнее будь. Потому что если не пройдешь, то вытаскивать тебя никто не станет – где застрянешь, там и будешь подыхать...

– И что же я должен буду оттуда вам вытащить? – поинтересовался Чикидара, которому, как и профессору становилось все более и более зябко и так же все меньше и меньше хотелось говорить...

– Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку... тогда по радио получишь распоряжения... Раньше времени ничего тебе знать не полагается... Теперь вы, профессор, инструктируйте парня...

Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел:

– Вперед – ползите под прикрытием вон той трубы, к воронке... И не останавливайтесь ни на секунду... И не вздумайте поворачивать назад! Туда – видите те железные бочки? Быстрее, иначе вы сейчас и сами погибнете, и меня угробите!

Чикидаре достался очень беспокойный спутник и очень решительный проводник...

С профессором Самуэлли они забрались довольно далеко в глубь Охранной Зоны. Профессор оказался вовсе не таким уж вконец забитым интеллигентом, как это казалось Чикидаре после двух с лишним месяцев совместного полета на борту «Леди Игрек». Самуэлли оставался таким же молчаливым, но стал проявлять качества, продемонстрировать которые до того не позволяли обстоятельства: он был довольно ловок, по-своему смел и как-то по-крестьянски смекалист. Он прекрасно понимал, что чем раньше он лишится своего невольного спутника, тем более долгий – и уже в одиночку – путь предстоит ему проделать по страшной земле Охранной Зоны, полагаясь только на себя самого. Поэтому он то и дело удерживал охваченного смелостью отчаяния Чики от очередного – «была не была!» – рывка, то и дело устраивал под прикрытием оплавленных обломков чего-то взорванного и полуразрушенного короткие привалы-рекогносцировки и на клочках кальки, разрисованных почти неразличимыми линиями и значками, по очереди извлекаемых из разных карманов комбинезона, прикидывал маршрут дальнейшего движения к цели. В эти минуты он становился даже близок Чикидаре. Во всяком случае, за несколько этих страшных часов Джон-Ахмед лучше узнал своего спутника, чем за многие и долгие сутки, в которые лениво укладывались их молчаливые трапезы и редкие шахматные партии на камбузе «Леди» под строгим, пылающим неусыпным рыжим пламенем взором Марго. Хреновое это было место – хреновое место, заколдованная земля УР. То сторожевые лазеры постреливали в них, то невзрачными с виду облачками взрывались химические ловушки, то голографические призраки донимали как могли, то инфразвуковые «уколы» повергали в тоску и депрессию. Но профессор-полковник неплохо знал свое дело. Вовремя помешав Чикидаре наложить на себя руки, он продолжал настойчиво, сложным «противолодочным» зигзагом, гнать его вперед.

Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.

– Тьфу! И еще раз – тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.

Вместо радости на лице профессора – насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска – изобразилось нечто похожее на ужас.

– Чтоб вас черт побрал, капитан! – картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб. – Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!

И как в воду глядел. Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины – в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.

Гибели профессора предшествовал недобрый знак – он задумался.

До этого он был уверен в себе – порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали – словно четки – перебирать шнуровку комбинезона.

– Память, – удалось разобрать Чикидаре, прижавшемуся к земле чуть поодаль. – Господи, как подводит память.

Самуэлли жестом приказал спутнику подобраться поближе. Тому пришлось подзадержаться – снова над казавшимся безопасным клочком земли между ними поползла призрачная «сеть». Когда наваждение исчезло, Джон-Ахмед коротким рывком преодолел открытое пространство – только дважды невидимый лазерный луч «ужалил» землю рядом с его следом. Плюхнувшись в раздирающие своими колючками его одежду «заросли», рядом с Самуэлли, он понял, что профессор совсем плох – видно, подхватил-таки по дороге порцию какой-то, по его же собственной задумке бродящей здесь гадости. А может, нервы сдали под конец рокового маршрута.

– Слушайте меня внимательно капитан, – горячечно зашептал Самуэлли, словно кто-то мог их подслушать, – слушайте и не перебивайте... Память подводит меня... Здесь нельзя идти напрямую... Только по обходным траншеям – справа или слева... И – только один раз. Проход открывается на тридцать секунд – вот по этой комбинации...

Он содрал маску с посеревшей физиономии и глотал бедный кислородом воздух планеты, словно выброшенная на берег рыба.

– Мы... Мы не можем задерживаться, капитан... Система защиты уже активирована. Если... Если... О Господи – остается меньше четверти часа... Если за это время не будет набран код на... – профессор судорожно дернулся, пытаясь поглубже вздохнуть, – на внешней двери Горловины... врубится система защиты второй степени... И нас... нас с вами просто поджарит Джон-Ахмед... Высокочастотное поле... Здесь... Здесь нет защиты. Слушайте меня внимательно... У меня у меня нет уверенности... Идите левой траншеей... Тяните за собой фал... Если что-то...

– Нет! – зло ответил Чикидара и тоже содрал маску. – Это вы, док, идите по левой траншее. И тяните фал! И если что-то с вами стрясется – клянусь, я из кожи вон вылезу, чтобы вас выручить! Но гнать меня вперед – как скотину на убой – я не позволю! Видит Бог – не позволю! В конце концов, вы сами придумали всю эту петрушку. Я на это не подписывался.

Ни у одного из них не было оружия – не так глупы были люди Оранжевого Сэма, чтобы дать своим пленникам – заложникам Судьбы – хоть малейший шанс на спасение. Но соотношение сил и без того было ясным Чикидара был вдвое моложе профессора и почти вдвое тяжелее Самуэлли еще пару раз глотнул воздух и криво усмехнулся.

– В конце концов, вы правы... – хрипло прокаркал он и, подчиняясь Судьбе, полез в окопчик.

Развязка наступила почти молниеносно – едва Чики успел досчитать до двадцати, как фал судорожно задергался, а потом подозрительно ослаб. Джон-Ахмед перекрестился и, стиснув зубы, по-пластунски пополз выполнять данное профессору обещание. Как ни странно, страшно ему почти не было. Должно быть, потому, что подсознательно он уже записал себя в покойники. Он не сомневался в том, что, выберись он из проклятой ложбинки живым, наградой ему будет пуля в лоб от Польского Лиса или увесистый стальной шарик в затылок – наповал – от Чорри.

Доползти до окопчика ему удалось без затруднений. Там он заклинился в ржавых зарослях и принялся вытягивать фал. То, что ему удалось вытащить, совсем недавно было рукой профессора Самуэлли. Точнее – частью его руки. Рот Чикидары заполнила горькая слюна, горло сжал спазм. Он, стараясь вжаться в мерзлый грунт, рывками, ругаясь худшими словами, подтянулся к тому месту, где окопчик заворачивал и открывал возможность увидеть – что же стало с профессором. Живым или мертвым.

Чикидара перешел в положение сидя и, осторожно наклонив корпус, выглянул в просвет траншеи. Профессор был на месте – скомканным кулем стыл в луже крови в дальнем торце окопа. А над ним на изготовку стоял «боевой паук» – робот типа «Свободный охотник-310». Такие стерегут обычно ядерные объекты на милых планетках вроде Харура.

Память не подвела профессора – левая траншея действительно была свободна от всяческих ловушек. Ему просто не повезло. «Свободный охотник» на то свободный охотник и есть, что куда хочет, туда и идет. В пределах охраняемой зоны, разумеется. Вот он и забрел в оставленный без ловушек проход. Там и встретил старого хитреца. И поступил в точности согласно заложенной в нем коварной программе: кинжальным уколом плазмы обездвижил первого из двух объявившихся противников и стал ждать, пока на помощь тому придет второй. Как это водится у людей.

С этим он не ошибся – Чикидара приполз как миленький. Приполз и высунулся под удар. Промашка вышла с другим – робот, как предусматривала его программа, выстрелил и прыгнул. Но выстрелил и прыгнул туда, где Чикидара должен был находиться по логике вещей. Но не туда, где тот оказался на самом деле. Это был известный конструктивный недостаток «охотников» – они были задуманы чуть умнее их «дичи». По всем правилам, управляющим поведением людей в таких вот диких ситуациях, Чикидара в долю секунды должен был шарахнуться назад, пытаясь укрыться за осыпающейся стенкой окопа, и уж никак не оставаться стоять столбом на месте, отвесив челюсть и выкатив глаза. По каковой причине «паук» вместо того, чтобы отправить Джона-Ахмеда прямой дорогой к праотцам, пребольно уделал его корпусом в плечо и на пару с ним обрушился на дно окопа.

Далее произошло нечто и вовсе уж дикое: Чикидара ухватил «паука» за заднюю пару конечностей, которой тот не мог причинить ему существенного вреда, – и с размаху хватил металлической тушкой о вколоченный в стену траншеи крепежный стальной рельс. Еще и еще раз!!!

Затем он отшвырнул металлическую погань как можно дальше от себя и сам рухнул навзничь, содрав с лица кислородную маску и тут же – после первого судорожного вздоха в «пустом» воздухе Безымянной – зашелся разрывающим легкие кашлем. Не без труда взяв себя в руки, он вновь натянул раструб маски на физиономию и завертел головой, пытаясь разобраться в обстановке.

Непривыкший к такому обращению «паук» валялся поодаль, хищно и сумбурно перебирая в воздухе членистыми лапами, и в корпусе его что-то искрило. А Самуэлли?! Чикидара повернулся в его сторону, и ему сделалось дурно: профессор был еще жив... Чики встал на четвереньки и подобрался к своему неудачливому партнеру. Неумело стал накладывать жгут...

Профессор-полковник застонал, слабыми жестами уцелевшей правой руки давая понять, чтобы Чикидара снял с его окровавленного лица респиратор. Поколебавшись долю секунды, тот просьбу эту выполнил. Задыхаясь и дико пуча единственный уцелевший глаз, Самуэлли выдавил из себя еле слышное:

– С-слушайте...

– Момент, – прервал его Чикидара, – я вколю вам стабилизатор... Д-держитесь...

– Г-глупости, – коснеющим языком вымолвил профессор. – Г-глупости... Это – конец... П-повторите шифр д-двери...

– «Арес», – машинально повторил Чикидара затверженный еще в начале их пути код. – «Арес», сто четырнадцать – пятьсот двадцать». Клад – в сейфе «Z» – на двенадцатом, подземном...

– В-все верно... – прошелестел профессор – Спуститесь в П-подземелье... Сейф вскроете плазменной горелкой. Там есть – в мастерских – на четвертом... Не бойтесь, не... не заминировано... И не вздумайте... Не вздумайте выбираться оттуда... Мы все равно обречены... Они... они нас не отпустят живыми... Просто не выходите оттуда... Там – узел связи... Вызывайте помощь... Ч-чтобы настроить Зону на свое биополе... Чтобы настроить... Надо... надо пройти на четыре уровня вниз... Там найдете «блок кодирования»... Там кресла такие, как... Похоже на кабинет дантиста. Вы... вы сможете сами настроить... Там... Инструкции в компьютере... Код – тот же... «Арес» и цифры... Только...

Профессор смолк. Чикидара растерянно тряхнул его за то плечо, что пострадало поменьше, потом, сообразив, постарался поплотнее прижать к залитому кровью, сожженному лицу раструб кислородной маски. Самуэлли спазматически глотнул живительный кислород, слабым движением снова освободил губы и с трудом выговорил:

– В-вызывайте помощь... Все время... Это для вас – единственный способ спастись...

– Шифр... – стараясь говорить как можно доходчивей, спросил его Чикидара. – Вы говорили, что инструкции по настройке пропуска через Зону. По настройке на индивидуальное биополе. Вы сказали – точно такой же код, как на главной двери, только... Только что?

Профессор снова пару раз с хрипом глотнул воздух и выдавил из себя:

– Дату... Надо ввести еще и дату текущего дня по Галактическому календарю. Прибавив к цифрам постоянного кода... И – обязательно... Обязательно вызывайте помощь... Вам ничего не грозит... Ну – лицензию отнимут... Зато останетесь жить...

– Сделаю, – заверил его Чикидара, неумело впрыскивая явно загибающемуся профессору наугад выбранную дозу фиксатора.

Самуэлли облегченно вздохнул:

– Все-таки я их...

И с непристойным словцом на устах испустил дух...

Убедившись, что профессору уже не нужна помощь, Чикидара прикрыл покойнику единственный уцелевший глаз, перекрестил его дрожащей рукой и, скрючившись в три погибели, помолился Богу – не католическому, не православному, не тому, которому служил Магомет, а просто так – Богу. Своими словами. Потом поднялся и, не боясь уже ничего, на плохо слушающихся ногах направился к двери в Подземелье.