Ходовая часть обоих транспортеров оставляла, как говорится, желать лучшего. Это, впрочем, было не самой неприятной неожиданностью, обнаружившейся в ходе скоропостижной подготовки к эвакуации. Первым к занятым ожесточенной борьбой с техникой позапрошлого поколения Нику и Сандерсу подбежал бледный и порядком перепуганный Питер.

– Бишоп смылся, – без особых предисловий сообщил он. – Замок вскрыт изнутри... Ч-черт! Еще в обед был на месте...

– Правильно... – провел ладонью по лицу Сандерс. – Они не от воров сделаны – эти замки на спортивной посудине... Если он добрался до оружия...

Плюнув на продолжение собственного монолога, он схватил коммутатор и заорал:

– Эльза! Генриетта! Быстрее в блокгауз! Бишоп вырвался из-под замка. Он где-то на корабле! Быстро – сюда!

– Чертова Генриетта и не думает отпирать свой бокс!!! – По голосу миссис Шарбогард было видно, что ее паровой котел находится на грани взрыва. – Боюсь: все ли с ней в порядке?!! Как хотите – я ломаю дверь!..

– Обождите! – Сандерс ожесточенно потер виски. – Мы сейчас подойдем к вам. Ничего не предпринимайте в одиночку...

Он повернулся к Нику.

– Вы слышали? Возьмите инструмент, Ник.

До оружия Боров не добрался – хозяйственный Русти начисто опустошил все его тайники. Можно было попытаться подкараулить кого-либо из пентюхов, беспривязно бродящих по «Леди», но те с самого утра были чем-то невероятно переполошены и в одиночку не появлялись. Притаившись в опустевшей нише из-под резервных регенераторов кислорода, Боров напряженно прислушивался к наполнявшим корабль звукам. Впечатление было такое, что проклятая посудина опустела, и только попискивание контроллеров и мягкая вибрация вентиляционной системы и рефрижератора наполняли ее корпус.

Потом внизу протопал кто-то из двух братцев-альбиносов и разразился заковыристой руганью – обнаружил, что замок цугундера сломан и птичка улетела. Чуть позже на весь корабль принялась надрывать горло квадратная брюнетка, требуя, чтобы Генриетта – «белая моль», как окрестил ее про себя Боров, – кончала валять дурака и вышла из бокса. Потом некоторое время продолжались невнятные переговоры по коммутатору, и вскорости по трапу загрохотали подошвы, похоже, сразу трех или четырех мужиков. Последовали звуки, издаваемые то ли дрелью, то ли электроотверткой, тишина, а затем – жуткий женский крик, от которого Боров чуть не вывалился из своего убежища.

«Господи, что у них там еще?» – Он попытался проникнуть в смысл происходящего в пассажирском отсеке. Но понять что-либо было решительно невозможно. Все собравшиеся там говорили одновременно, подняв невероятный гвалт. Потом все говорившие так же одновременно смолкли и с грохотом и треском устремились по трапу. Взвыли сервомоторы, и снова наступила деловитая, наполненная лишь тихими проявлениями жизнедеятельности корабельной машинерии тишина.

Еле слышно – за бортом корабля – заревели движки транспортеров и тут же стихли вдали.

«А ведь, пожалуй, я один на борту остался, – с некоторым даже испугом подумал Боров. – Куда же это все они?»

Он осторожно покинул свое убежище. Прошел по превратившемуся после посадки в низкий коридор аварийному колодцу, тянущемуся вдоль хребта «Леди», опасливо спустился в основной – сдвоенный – проход.

Да – корабль был пуст.

«Неужели ожидают нападения? – Боров поежился. – Нападения “Леди” может ждать только с одной стороны – выходит, проклятые пентюхи засекли приближение десанта Папы Франческо. И куда же они подались? Уж не чертов ли хитрец Чикидара указал им местечко, где можно отсидеться? Тем более что на Брошенную следом за людьми Папы – с разрывом в сутки-другие непременно пожалуют десантники. А до этого спасатели и мафиози будут играть здесь в кошки-мышки... Так что на планете станет весело». А веселее всех – ему, Эрни Бишопу. И Груз он упустил, и своих угробил, и к заложникам сам в плен загремел, и куда они – заложники эти – в конце концов делись, понятия не имеет. Похоже на то, что за жизнь Эрни никто и ломаного гроша не даст – по положению дел на сегодня...

«Что ж – не впервой... Главное – сориентироваться в ситуации, и он еще всех их – дурней самоуверенных – продаст и купит...»

Одного взгляда на панорамный экран рубки управления было достаточно, чтобы понять, почему «Леди» сразу после загрузки на борт энергоресурса не рванула с Брошенной: аэродинамические характеристики хвостового оперения спускаемого модуля были явно не в порядке. Ничего смертельного – но без смены пары стандартных фрагментов не обойтись... Значит, и ему – Эрни – этот выход из положения отрезан... Дожидаться на лишившемся способности стартовать корабле визита людей Папы было, конечно, не слишком приятной перспективой, но и в промерзших песках, залитых призрачным фиолетовым светом негаснущего трепетного пламени небес, долго скрываться – сначала от своих, потом от десанта и все время от озверевших спасателей, усиленных приставленным к ним легавым, – было делом безнадежным... Особенно когда у тебя нет на руках ствола. Оружие надо было заполучить любой ценой. А оно появится на борту «Леди», как только новоприбывшие – безразлично, свои или чужие – захотят осмотреть корабль. Если удастся убедить их, что посудина покинута, то, пожалуй, бдительность у кого-нибудь из них и поубудет, а там – посмотрим...

Круто повернувшись, Бишоп покинул рубку. Надо осмотреть внутренние помещения «Леди» и прикинуть складывающиеся возможности. Движимый не слишком осознанным любопытством, он направился к уже примеченному чуть раньше боксу с явными следами торопливого взлома на двери. По дороге прихватил на всякий случай универсальный нож, оставленный каким-то разгильдяем на столе в импровизированной мастерской, оборудованной наскоро в резервном стыковочном отсеке.

Осторожно подкравшись к двери со сломанным замком, он рывком открыл ее, заранее отведя руку с ножом для возможного удара. Осторожность оказалась излишней. Заглянув в бокс, Эрни сначала ничего не мог разглядеть в темноте. Затем щелкнул выключателем и витиевато выругался.

– Теперь эти дураки повесят это на меня! – с досадой заключил он.

– Уверен, что это – дело рук Борова! – Чикидара зло ударил кулаком в ладонь. – Его почерк – тут и думать нечего!..

Почти в полном составе экипаж злосчастной «Леди» держал боевой совет в относительно просторном зале на втором уровне Подземелья УРа. Лишь белокурая Генриетта не украшала своим присутствием собравшееся вокруг тяжелого металлического стола общество. Для этого у нее, наконец-то, имелась весьма серьезная причина.

– Еще раз опишите, – попросил Кай дока Сандерса, – в каком состоянии вы обнаружили э-э... покойную мисс Ульцер?

– В самом ужасном – ей на голову был натянут пластиковый пакет. Упаковка – не помню из-под чего... – начальник спасателей передернул плечами. – Лицо – черное, как... Ни пульса, никаких рефлексов, естественно... Полное окоченение... Она была мертва уже несколько часов... При этом дверь – заперта изнутри...

– Ну – с замками Боров фокусничать горазд!.. – заверил аудиторию Чики. – Не сомневайтесь...

– Что-то уж очень ты в этом уверен... – проворчал Русти.

– Тут у меня алиби – лучше некуда! – взметнулся Чикидара. – Сам с меня глаз не спускал... Разве что отлучился мадам придушить...

– Ты думай, что говоришь!.. – подскочил на сиденье уязвленный боцман.

– Как я понимаю, – Колдун не без удовольствия откинулся в кресле, – фактически никто, кроме нашего капитана, не имеет твердого алиби... Если, конечно, считать, что любой из нас может запросто проходить через запертые гермодвери...

– Если не все, то некоторые... – мрачно заметила миссис Шарбогард. – Я имею в виду разных фокусников... И еще – лиц, имеющих запасные ключи от помещений судна.

– Господа, – Федеральный Следователь резко откашлялся, – наш разговор непродуктивен. Разрешите мне действовать так, как это принято в подобных случаях у гм... специалистов...

Даже в этой ситуации у Кая слишком сильно было сдерживающее начало, не устававшее напоминать ему, что профессионалом своего дела является разве что Всемогущий, а все прочие – какую бы категорию им ни присвоила Квалификационная Комиссия – больше чем на «любителей со стажем» не тянут.

Тем не менее его реплика произвела надлежащее действие, и в помещении воцарилось всеобщее напряженное внимание, острием своим устремленное к его – Федерального Следователя – устам, из которых должна была незамедлительно исторгнуться истина в своей конечной инстанции.

Истину в конечной инстанции Кай провозглашать не стал. Это было вообще не в его правилах – покушаться на прерогативы Господа Бога. Он просто попросил на четверть часа – не более – оставить его наедине с профессором Сандерсом.

Убедившись, что они остались одни, Кай молча двинул по столу к своему собеседнику неопрятную пачку сколотых листков распечатки, самим этим собеседником и принесенную, собственно говоря, из его довольно поспешного странствия.

– Мне не очень хочется ставить под сомнение репутацию э-э... покойной... – начал Федеральный Следователь после короткой паузы. – Тем более над, так сказать, открытой могилой... Но нам не дано времени на...

– На глупые сантименты. Со мной вам не стоит миндальничать! – Док Сандерс решительно выпрямился в кресле. – Если вы хотите сказать, что в отношении мисс Ульцер у вас есть определенные подозрения, то я не стану закатывать по этому поводу истерику...

– Ну что ж – без сантиментов так без сантиментов... – Кай с некоторым облегчением перешел на чуть более живой тон. – Первое... – он снова тронул сколотые листки. – Вас весьма удивили результаты анализа крови вашего покорного слуги и м-м.. ныне покойной мисс Ульцер – те, что вы взяли у нас сразу после э-э...

– После того, как вы очухались от кофейка, который, как выяснилось, заваривал вовсе не кэп Чикидара и не мистер Раусхорн... Кстати, покуда вы отлавливали наших беглых друзей, я позволил себе потратить немного времени на то, чтобы разобраться с происхождением отравы, – уведомил Федерального Следователя Сандерс. – Как вы правильно заметили, кроме личных запасов капитана, другого источника натурального кофе на борту «Леди» не было. Его апартаменты мы в первые сутки пребывания на корабле использовали попросту как чулан. Потом придется принести извинения господину Чикидаре... В том числе и за пропажу пары пакетов его любимой «Арабики»... Хотя ситуация глупейшая: приносить извинения соучастнику пиратского нападения по случаю несанкционированной траты его питья... Тем не менее в ближайшее время нам с вами придется провести воспитательную работу в нашем, так сказать, коллективе. Для вас, я думаю, не секрет то, что в нем разгулялась м-м... клептомания...

– Так, значит, дурацкий кофе присвоила миссис Эльза... – судя по тону, каким это было сказано, для Кая услышанное не было такой уж неожиданностью.

– Но из этого не следует, что она и контейнеры с антиплазмой решила приобщить к мелким сувенирам, до которых вдруг стала такой охотницей... Клептомания у нее не сопровождается обострением скупости, так что своим трофеем она щедро поделилась с единственным ценителем натуральных продуктов в нашем экипаже – с мисс Ульцер... Другие следы, мистер Санди, также замыкаются на покойную... В той пробе, что я взял у мисс сразу после столь неожиданного э-э... пробуждения, конечно, содержались производные барбитуровой кислоты – из набора, которым укомплектован медблок «Леди», – точно так же, как в тех пробах, что были взяты у вас. Но вот продуктов разрушения этой гадости... У вас они представлены в полном наборе, а у мисс их почти не было. Она глотнула препарат много позже, чем вы... Под самое утро, скорее всего – перед тем, как поднять тревогу... Я не присутствовал при том, как вы разливали кофе по чашкам, но...

– Во всяком случае, я не держал действия мисс под наблюдением... – Кай пожал плечами. – Вы хотите добавить что-то к тому, что уже сказали?

– По-моему, теперь – ваша очередь, Следователь...

– Ну что ж, начну с того, что более актуально... Но закончить мне придется весьма сложным м-м... умозаключением. Уж простите – ситуация, в которой мы находимся, не из простых...

– Ну – начнем с того, что вам кажется попроще...

– Тогда ответьте мне – вы верите, что Генриетта Ульцер была агентом Мафии?

– Если бы могли отыскаться иные объяснения – я, не глядя, принял бы любое из них... Я охотнее поверю, что мисс попросту спятила от всего происшедшего... Но это требование выкупа... Все это просто не укладывается в какую-нибудь разумную картину...

– Второй вопрос – могла ли мисс Ульцер в одиночку управиться с погрузкой, разгрузкой, трудами по укрыванию или маскировке довольно тяжелых и громоздких контейнеров с антиплазмой? И еще – потом пешком добраться до «Леди», за каким-то чертом оставив транспортную платформу «гулять» по местности?

– Погрузку контейнеров при наличии автомата-манипулятора мог бы выполнить и ребенок... Но автомат намертво смонтирован на корабле. На платформе его нет... Максимум, на что способна была мисс в одиночку – это сбросить контейнеры на грунт в каком-нибудь укромном месте. И – потратив много часов и в кровь сбив руки – засыпать их песком, что ли... Тут что-то не так... Не верится, что мисс всю ночь вкалывала землекопом... М-м... Вы уверены, что доктор Маддер?..

– Боюсь, что у доктора – надежное алиби на большую часть ночи...

Сандерс потер лоб.

– Да, контейнеры было бы легко засечь по СВЧ-излучению...

– По крайней мере, если покойной не было известно какое-нибудь место, где такой «сигналящий» груз можно было бы надежно укрыть... Предполагать у нее такие знания о Брошенной – трудно... – Кай внимательно посмотрел на собеседника. – Мне кажется, что контейнеры находятся там, где излучение все-таки фиксируется.

– Черт! Вы думаете, что их и не увозили далеко от «Леди»? – остолбенело уставился на него Сандерс.

– По логике вещей – не дальше, чем на расстояние, равное радиусу действия автомата-манипулятора... – пожал плечами Кай. – Скорее всего – просто закопали в песке. Конечно, это только гипотеза...

– Будем надеяться, что у нас еще будут возможности ее проверить... – с некоторым недоверием пробормотал док.

– Теперь – еще один вопрос... – Кай сосредоточил внимание на сложенных «домиком» кончиках своих пальцев. – Я думаю, что для вас уже не секрет, что в психике ваших подопечных, прошедших «ускоренное обучение» по методу доктора Маддера, появились ярко выраженные м-м... изменения. По крайней мере, это можно утверждать в отношении...

– Полностью с вами согласен. И спешу предвидеть ваш следующий вопрос: не ощущаю ли я сам нечто...

Док осуществил массивными, неуклюжими с виду пальцами некое сложное вращательное движение возле своего левого виска. Кай осторожным кивком подтвердил это предвидение.

– Ну что ж, – Сандерс тяжело вздохнул. – Не знаю, очень ли это заметно со стороны...

– Именно в отношении вас, доктор, я и не могу отметить каких-либо м-м... ярко выраженных изменений... Не могу сказать, что слишком хорошо знал вас в период э-э... предшествующий инсталляции.

– Я уже предупреждал вас, что со мной не стоит миндальничать... – док снова потер лоб. – Понимаете, я был готов к тому, что этот процесс... «скоростное обучение»... что его будут сопровождать некие м-м... побочные явления. У меня были и свои сведения относительно тех секретных слушаний в парламенте, после которых, как я понимаю, и был отправлен в свою миссию наш э-э... попутчик... Я говорю о Лоуренсе Маддере...

Кай вздохнул. Секреты парламентской говорильни никогда не составляли сколько-либо серьезной тайны для заинтересованных и просто достаточно компетентных лиц.

– Так что, когда начали проявляться некие ложные воспоминания, странные, неожиданные ассоциации, я был психологически готов к этому. И думал, что достаточно хорошо поддерживал в этом отношении своих людей... Настолько, насколько это было возможно в данной ситуации... Но я совершенно не ожидал, что изменится нечто в том, что я всегда считал... В самой основе моего отношения к жизни... Хотя проявилось это в мелочах...

– Лучше приведите какой-нибудь пример... Я не силен в метафизике, – попросил Кай.

– Ну, пожалуйста, – Сандерс поджал губы. – Меня вовсе не удивило, что во время того инцидента между нашими близнецами мною овладело желание до полусмерти отделать обоих... Я поборол в себе этот импульс. Хуже то, что в глубине души я жалею об этом... О том, что не сделал из физиономии Ника котлету... Есть и другое... Не далее как сегодняшним утром я присел к столу, чтобы наскоро перелистать свои заметки, которые сделал за эти дни в своем блокноте... И поразился – это были записи, сделанные кем-то, совершенно чуждым мне... Я никогда не употреблял таких странных словооборотов... Даже почерк... – это почерк совершенно другого человека... А уж то, что произошло с Генриеттой... Эта трансформация Эльзы...

Некоторое время док, казалось, прислушивался к чему-то внутри себя...

– Меня преследуют – особенно в минуты утомления – некие... некие попытки вспомнить нечто чрезвычайно важное... Нечто, связанное с Брошенной... Это нечто должно было обогатить меня... Того меня, который поселился теперь в моей душе... И еще я беспрерывно и мучительно пытаюсь припомнить некие номера каналов связи, какие-то несуществующие счета, имена, адреса...

– Вам незнаком тот номер счета, на который похититель нашего энергоресурса потребовал перевести выкуп? – переменил тему разговора Кай. – В той радиограмме, что вы приняли по подпространственной связи перед тем, как покинули корабль, содержится ответ филиала Управления на мой запрос...

– Вот как? Меня поразило, что преступник вот так, в открытую выдает вам свой след...

– Не забывайте, что это – банк Мелетты. Планетка эта пользуется правом полной юридической автономии. То, чем мы располагаем относительно списков вкладчиков тамошних э-э... финансовых структур – это, мягко выражаясь, неофициальная информация. – Кай поморщился, словно от горького лекарства. – Так вот, счет АСТРОН-515270 в центральном филиале «Трансгэлэкси кредит», что в Хайтауне, на Мелетте, перестал быть секретом только в той связи, что числится он за покойником... За Стивом Гогиа – по кличке Красный Горец – одним из людей Оранжевого Сэма...

Сандерс выпрямился, словно от удара.

– Мы немедленно должны... – начал он, с каким-то трудом выговаривая слова, запинаясь. – Маддер... Мы должны внести полную ясность в отношении того, что, собственно, он вложил в... в головы людей, которые ему доверились...

– Пожалуй, вы правы, – времени на размышления у нас не остается, – Федеральный Следователь поднялся, машинально проверяя свое табельное оружие.

«Надеюсь, что в нашем разговоре применять придется только регистратор, – подумал он. – А возможно – и того не потребуется. Разговор может получиться из тех, что идут не под запись...»

Но добраться до пребывавшего под полудобровольным арестом (впредь до выяснения обстоятельств ночной эпопеи) дока Маддера было не так просто. Сперва Каю пришлось выдержать атаку взвинченного до состояния почти полной невменяемости Чикидары. Того с трудом удерживал от вторжения в разговор шефа спасателей и Федерального Следователя только Петер – порядком помрачневший и обозленный. Каю не оставалось ничего другого, как попросить еще более мрачного и злого Сандерса задержаться на две минуты, а самому вновь уединиться теперь уже с основательно сбледнувшим с лица шкипером «Леди».

– Нам крышка, – уведомил Джон-Ахмед Кая, судорожно задвигая за собой дверь. – Я вышел на связь – как вы и говорили... Только все получилось наоборот: они идут на форсаже... И будут на месте в двадцать-двадцать по универсальному... Они думают, что я здесь крышей поехал – это когда я про то, что... что не одни мы здесь... Думают – я труса праздную... Это – точно!

– Мы более или менее надежно укрыты от обнаружения, капитан, – пресек зарождающийся приступ истерики Федеральный Следователь. – И достать нас здесь довольно трудно... Вы сами говорили мне, что Укрепленный Район – это вам не...

– У них заряд с собой!.. Они нас и рвануть могут! – Чикидара сглотнул воздух, словно его уже ухватили за горло костлявые руки Безносой, спущенной на него с цепи Ядовитым Франческо.

– Вы, как я понимаю, более всего волнуетесь о судьбе вашего судна... – постарался определить позицию собеседника Кай.

– Не без этого, только... – Чикидара покрутил головой, словно ему мешала дышать невидимая удавка, и зашептал, кося по сторонам испуганным глазом:

– Не выбраться нам отсюда! Не одни мы здесь! Не одни!.. – Чики, похоже, уже пришел к твердой уверенности, что те из окружающих его на проклятой Брошенной типов, что не являются выходцами с того света, представляют собой просто сборище зомбированных придурков, которым следует простейшие вещи объяснять с предельной натугой в голосе, по возможности закрепляя сказанное вращением зрачков и судорожными попытками ухватить собеседника за грудки и потрясти его как грушу. – Проклятое место! Нас не выпустят отсюда с этим чертовым кладом, да еще и с дурацким «Пеплом» в придачу!!! Все это было на моих глазах! Вы же сами видели – я вам их показывал – глайдеры, на которых мы сюда прикатили, в самый первый раз! Может, мне и привиделись вертолеты, да только повсюду отметины от пуль, – отметины и дыры в корпусах... И сами пули – немаленького, кстати, калибра... Они кому приснились? Нам с вами вдвоем?

– Возьмите себя в руки, кэп, – негромко, но твердо приказал Кай, и, как ни странно, именно такое – банальное и почти невыразительное заклинание возымело гораздо большее воздействие, чем громогласная выволочка, которой кэп вполне заслуживал. – Первое, что я хочу услышать от вас, – действительно ли люди Папы высаживаются в двадцать часов двадцать минут в месте нынешней дислокации «Леди»? Именно тогда и именно там? Подумайте хорошенько – вы лучше знаете этих людей... Вы уверены, что это – не ловушка? Вы сами сказали, что они не поверили некоторым вашим предупреждениям...

Чики думал минуты три. Потом потряс головой и убежденно подтвердил:

– В этих вещах Папа точен. Будут на месте как часы. А нас они попросту не боятся. В расчет не берут – как военную силу... И правильно делают.

– Ну что ж. Продолжайте ваши сеансы связи. Теперь уж постарайтесь не вспугнуть их... Кстати, о Лин-Лин. Трех девиц, что отзываются на это э-э... имя, агенты Управления на «Транзите» временно изолировали... Они это умеют делать без лишнего шума. Надеюсь, что одна из трех – ваша подруга. В таком случае – она сейчас в относительной безопасности...

Чикидара не стал выражаться в том смысле, что хрен редьки не многим слаще, а только испустил звук, который Кай решил засчитать за вздох облегчения. Он кивнул Чики, словно отпуская его грешную душу на покаяние, и устремился вон из бункера. Время не ждало.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – Маддер жестом хозяина даже не предложил, а как бы повелел обоим своим гостям расположиться на угловом диванчике у низкого стола, на котором были разбросаны бумаги, придавленные массивными антикварными очками генерал-академика – безусловно, предметом его гордости. – Очень любезно, что вы позволили мне занять этот блок – в течение многих лет он был моим э-э. кабинетом здесь... было бы неплохо, если бы еще этот ваш оболтус – боцман – перестал воображать себя моей классной дамой и перестал ходить по моим следам и торчать в холле... Впрочем, это, видно, – наименьшее из зол, которые возможны в моем положении...

– Профессор, – взял быка за рога Сандерс. – Давайте говорить начистоту: будьте добры объяснить, что за э-э... трансформацию вызвало в сознания моих людей ваше «скоростное обучение»...

– Вы говорите это так, словно я заманил вас в палатку фокусника и заставил спустить ваши денежки за удовольствие заглянуть в немытый хрустальный шар, а теперь вы сообразили, что старина Маддер вас облапошил, и пришли требовать денежки обратно, – профессор откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди.

– Мы меньше всего склонны сваливать на вас ответственность за принятое решение, – успокаивающе вошел в разговор Кай. – Действовать так нас вынудили обстоятельства. Но это не относится к вашему молчанию относительно всего дальнейшего. Разве вы не заметили, что с каждым из членов Миссии, кроме, пожалуй, уважаемого доктора Сандерса, произошли страннейшие превращения, с которыми связаны опасные для всех нас события. Есть весьма веские основания полагать, что вся нервотрепка с исчезновением половины нашего энергоресурса тоже результат изменений в сознании мисс Ульцер. Ныне, кстати, – покойной.

Лицо Маддера болезненно дернулось. Словно для того, чтобы замаскировать нечто человеческое, что, казалось бы, вот-вот должно было мелькнуть на нем, оно привычно, словно окно дома – жалюзи, задернулось непроницаемой маской презрительного высокомерия.

– Я заранее признаю все обвинения, которые вы готовы выдвинуть против меня, – морщась, глухо выдавил из себя он. – Но, увы, не имею права сказать вам что-либо о происшедшем. Все мы – люди Системы, и вы должны хорошо понимать меня.

– В том-то и дело, профессор, – резко оборвал его Сандерс, – не знаю, как уважаемый Следователь, но я, грешный, теперь благодаря вашему подарочку вовсе не чувствую себя чем-то обязанным Системе. И не собираюсь принимать безропотно ни смерть, ни безумие ради того, чтобы вы смогли гордиться тем, что остались верны подписи, что поставили под какой-то цедулькой с грифами секретности...

Маддер был потрясен таким открытым небрежением к основам основ, которое явил не кто иной, как глава Миссии Спасения. Он остекленело смотрел на собеседника, словно узрел гостя с того света. Так оно и было: вместо почтенного доктора Сандерса перед ним стоял им же самим выпущенный в этот мир злой дух. Призрак кого-то совсем иного... Кай поспешил добить генерал-академика:

– Моя задача, док, состоит всего лишь в том, чтобы обеспечить доставку на Нимейю Миссии Спасения и Груза. Обеспечивать выполнение задач, которые ваше ведомство поставило перед вами, я вовсе не обязан. И поэтому, – тут Федеральный Следователь зафиксировал взглядом ставшие без привычной брони очков странно беспомощными зрачки Маддера, – я без тени смущения сброшу в коммуникационный колодец оба сундука, что утащил из-под вашего носа кэп Чикидара, и добавлю вслед им пару плазменных гранат. К этому, кстати сказать, меня вынуждают обстоятельства. Мы находимся в преддверии вторжения бандитов... Вы ведь не хотите, чтобы ваши секреты достались им?

Маддер резко встал, стиснув кулаки так, что его знаменитые черные перчатки без малого разошлись по швам. Теперь самоконтроль окончательно изменил ему.

– Вы даже не понимаете, какую глупость и чушь городите!!! – даже не выкрикнул, а почти взвизгнул он. – Бандитам этот товар ни к чему! Они и не знают о нем. Они свихнулись на вашем «Пепле»! А если ЭТО попадет к ним в руки... Они... Они... Они просто продадут его нам же! Это не самое страшное, что может случиться! А если вы, идиот, исполните свою угрозу, то... то просто лишите себя возможности исправить то, что произошло...

– Ну, мне кажется, что у клада Рыжих могут найтись и другие покупатели... – задумчиво, вроде сам себе, заметил Кай. – А вот ваши слова относительно возможности исправить то, что произошло... Послушайте, давайте все-таки договоримся о каком-то, ну, взаимопонимании, что ли... Допустим так: вы получаете на руки ваши сундуки и в конечном счете доводите свою миссию до конца. Но при этом исправляете то, что еще можно исправить в отношении людей Миссии. И мы благополучно расходимся... До следующих парламентских слушаний... Я думаю, что моего слова и слова профессора Сандерса вам достаточно, чтобы вы спали спокойно и в снах не видели господ телевизионщиков...

Последовавшую паузу Федеральный Следователь оценил как самую важную часть состоявшегося разговора. Заняла она секунд семьдесят. Потом Маддер вздохнул и занял свое место на диване.

– Я готов ответить на ваши вопросы, господа... Только выключите свой регистратор, господин Следователь. И включите глушение. Спасибо... Рассчитывая, что вы все-таки сохраните чувство меры, удовлетворяю ваш м-м... интерес...

– Который я бы не назвал досужим... – откашлялся Сандерс. – Разрешите предположить, что лица, послужившие донорами тех знаний, что вы соблаговолили вложить в наши черепа, были отнюдь не ангелами... и что знания эти были порядком засорены... посторонним материалом.

Маддер фыркнул:

– Засорены! Вы уж должны были бы знать, а господину Следователю я объяснил – как мне кажется, весьма доходчиво, – что знания – это работающие нейронные сети. Функциональная голограмма части нервной системы человека. А голограмма обладает тем свойством, что каждая ее точка несет в себе информацию о всей картине, что на ней записана. Образно выражаясь, один и тот же синапс вашей нервной системы участвует в запоминании и формул из учебника астронавигации, и первого поцелуя матери, и Бог знает чего там еще, чем набито наше бедное сознание... И хотя мы переносили в головы обучаемых лишь часть этой информации, отфильтрованной по весьма сложным алгоритмам, принципиально невозможно было избавиться от этой ее полноты! Чем больше мы ограничиваем спектр ассоциаций... чем больше мы пытаемся очистить информационный массив, который подлежит записи и переносу, тем большие искажения мы вносим в него. Так что приходится идти на разумный компромисс. Который, разумеется, связан с определенными издержками...

– Вот-вот: об издержках, пожалуйста... – подтолкнул увязшую было в трясине академического красноречия телегу разговора Сандерс.

– Видите ли... – Маддер нервно встал и, подойдя к столу, начал сосредоточенно рыться в одном из ящиков.

Кай напрягся. Но док всего лишь извлек на свет черт-те какую древность – глиняную трубку и кисет. И принялся раскуривать порядком пересохший табак.

– Видите ли, – продолжил он, слегка поперхнувшись первой затяжкой, – особенности материала, с которым мы работали, не позволяли в полной мере выявить, насколько ускоренное обучение изменяет характер психики реципиента... И как это зависит от личности донора... Так что наш с вами эксперимент по-своему уникален...