Если бы я имел возможность оплатить вам это занятие, вы бы получили возможность узнать много интересного и забавного. Но леди сама прекрасно знает, что затевает безнадежное дело. Скажу вам по секрету — почтенная леди в тот же день, когда суд принял ее иск, направила ко мне своего адвоката с предложением решить вопрос, как говорится, полюбовно. Причем претендует на гораздо меньшую сумму, чем та, что выставлена в официальном иске. По всей видимости, леди срочно потребовались деньги. Но, видит бог, получить их ей будет не так уж легко.

— Вы так уверены, что миссис Каунтрок не сумеет доказать того, что вы… э-э… — спросил Агент.

— Я думаю, — все так же сочувственно произнес издатель, — что у вас просто не было времени изучить материалы дела. Если, конечно, вы не прочитали дурацкий талмуд до того, как явились сюда для занятий своим бизнесом.

Ким неопределенно пожал плечами. Открыто признаваться, что не имеет ни малейшего представления о том, что подразумевается под столь нелестно охарактеризованным талмудом, он не стал. Впрочем, господин издатель уже догадался об этом без слов.

Он поднялся с кресла и подошел к полкам, заставленным образцами продукции «Трех Созвездий».

— Вот, — произнес он, извлекая оттуда довольно толстый том в глянцевой обложке. — Это, как вы понимаете, «бумажный» экземпляр. «Электронный» благополучно вывешен в Сети. Автор — личность в здешних журналистских кругах довольно известная. Чеслав Добротни. Ныне — покойный. Называется это сочинение «Опасность, которая миновала». Практически покупателей на эту макулатуру не нашлось, за исключением профессиональных историков и самих участников описанных событий. Собственно, книжка скучнейшая, о том, как пытались отдать под суд маршала Ханумана. У покойного Чеслава редко бывали осечки по части его публикаций. Но «Опасность» он написал по заказу и без всякого расчета на успех у читателей. Мы и сами уж было забыли про этот наш, так сказать, «выкидыш», но туг Всевышний послал нам леди Каунтрок с ее претензиями. Теперь, если дело дойдет до суда, мы получим прекрасную — и притом бесплатную — рекламу на этот залежавшийся товар.

— В таком случае, — предположил Ким, — вы рассчитываете, что, даже если вас присудят к штрафу, то ваши доходы покроют такой убыток?

Издатель покачал головой:

— Если карты лягут таким неблагоприятным образом, мы сделаем все, чтобы штраф этот оказался чисто символическим. Чеслав очень осторожно обращался с текстом. Да фактически он обвиняет госпожу Каунтрок в том, что она знала об истинной роли маршала в истории с «заговором генералов», но выгораживала этого проныру, когда его потянули на скамью подсудимых. И добилась того, что маршал так и не показался в зале суда, даже в качестве свидетеля. Но — заметьте — Чеслав никогда и никого не обвиняет от своего имени. Всюду в тексте только чужие слова, только цитаты. Хорошо задокументированные питаты… А тенденциозность в подборе цитат — очень зыбкое обвинение.

— И вы уверены, — спросил Ким, вставая с кресла, — что помощь частного расследователя вам не понадобится?

— Уверен, — развел руками господин Майерс, — Сожалею, но…

— Я не смогу получить у вас экземпляр этого «талмуда»? — осведомился Ким на прощание.

— О да, разумеется! — расплылся в улыбке Майерс, протягивая ему книгу. — С вас — двадцать семьдесят..

— Леди вам назначала? — осведомился импозантный дворецкий, принимая из рук Агента визитную карточку.

— Боюсь, что нет, — огорченно ответил ему Ким. — Передайте леди, что частный расследователь Яснов настоятельно просит принять его в связи с судебным процессом, который…

— В связи с каким именно судебным процессом? — невозмутимо поинтересовался дворецкий.

По всей видимости, леди Каунтрок была большой охотницей судиться со всеми встречными и поперечными. Ким объяснил, о каком именно процессе идет речь. Дворецкий величественно удалился с докладом своей госпоже, а Киму предоставил возможность изучать коллекцию под старину исполненных картин и офортов, украшающих вестибюль особняка почтенной леди.

Леди соблаговолила-таки принять Кима. К тому времени, когда двери кабинета бывшего госсекретаря Республики отворились перед ним, Агент уже достаточно дозрел до того, чтобы не начинать разговор издалека, а сразу ставить вопрос ребром.

— Позвольте мне начать с самого существа дел а, — начал он, отвечая на рукопожатие высокопоставленной собеседницы.

Рукопожатие это было прямо-таки мужским. Нечто мужественное сквозило и во всем облике этой в прошлом наделенной немалой властью старухи. Никому и в голову бы не пришло, что она может протянуть руку не для этого крепкого рукопожатия, а, скажем, для поцелуя.

— Только так и должен строиться разговор деловых людей, — сухо ответила леди. — По существу, коротко и ясно.

— Миссис Каунтрок, — как можно более твердо произнес Агент, — у меня есть очень веские основания полагать, что вы стали жертвой шантажа. Я могу вернуть вам тот предмет… точнее сказать, тот документ, которым пользуются шантажисты, чтобы вымогать у вас деньги.

— Вот как? — совершенно хладнокровно имитировала леди глубокое изумление. — Деньги? О каких деньгах идет речь?

— Ну, например, о тех, которые вы рассчитываете получить от издательства «Три Созвездия», — пояснил Ким.

— Вас наняло издательство для переговоров со мной? Голос леди сразу стал резок и неприязнен.

— Нет, я работаю совсем на других людей, — все так же выдерживая твердый тон, ответил ей Агент. — Я веду расследование совершенно другого дела. Но сейчас для меня важно узнать, кто именно шантажирует вас угрозой предать гласности мемуары маршала Ханумана. Я могу обещать вам, что ничего не стану ни просить, ни требовать от вас, кроме помощи в моих поисках. Я собираюсь только лишь вернуть мемуары, о которых я упомянул, туда, откуда их похитили. Ни о чем другом не идет речи.

— Вы — человек полиции? — по-прежнему холодно и резко спросила леди.

— Нет, — покачал головой Ким. — Я — именно частный расследователь. Агент на Контракте. И я не навязываю и не предлагаю вам своих услуг. Повторюсь еще раз — я прошу У вас только помощи. Правды о том, кто и как шантажирует вас.

— Кто-нибудь может поручиться за вас и ваши слова? — уже немного смягчившимся тоном осведомилась леди.

— Я не могу назвать вам моих работодателей, — ответил Ким. — Это — условие Контракта. Но вы легко можете навести обо мне справки, пользуясь вашими связями в… э-э… в правящих кругах Республики.

— Можете не сомневаться, — ледяным тоном заверила его леди, — я наведу эти справки. И только после этого мы, может быть, продолжим наш разговор.

— Я понимаю вас, — вздохнул Ким. — Но время, миссис, работает пока не на нас…

Леди резко отвернулась и, подойдя к окну, принялась что-то разглядывать там, за ним. Потом повернулась к Киму и коротко бросила:

— Навести справки, о которых вы говорили, займет не так уж много времени. Если я сочту ваше м-м… участие в Деле уместным, я немедленно свяжусь с вами…

— Я буду ждать вашего звонка, леди, — почтительно поклонился Агент.

Что до капитана Фрадкина, то застать его в кабинете на «Веселом Подворье» было для Кима гораздо труднее, чем леди Каунтрок в ее охраняемом особняке, хотя его покой и не оберегал щепетильный дворецкий. Капитан был «На выезде» и, несмотря на предварительную телефонную Договоренность, заставил себя ждать чуть ли не час. Появившись из своего донельзя заполненного делами небытия капитан вовсе не проявил намерения быть слишком откровенным с невесть откуда свалившимся на его голову «частным расследователем». Рекомендации директора Ноксмура и господ из Федерального управления расследований, видимо, значили для него предельно мало.

— Могу уделить вам только две-три минуты, — сообщил он, появляясь в коридоре, где на видавшем виды стуле ожидал его Агент, — Поэтому не будем терять времени зря.

Он кивнул на дверь в кабинет и пропустил перед собой Кима. Присаживаться Агенту он не предложил. Впрочем, и сам оставался на ногах. Как и все сотрудники «Подворья», был он тщательно одет в консервативного покроя костюм, тщательно выбрит и сильно задерган служебными обязанностями. Судя по выражению его потрепанного жизнью, угловатого лица, принимая досужего посетителя, мыслями он пребывал где-то достаточно далеко от своего рабочего стола.

— Все, о чем вы спрашиваете, — прервал капитан объяснения, с которых попытался начать свой разговор Ким, — относится к области служебной информации. Ею, как вы сами понимаете, с посторонними делиться до конца расследования не принято. Впрочем, расследования по поводу кончины советника Моллисгута фактически и на самом деле закрыто. Ввиду очевидности причин происшедшего. Вы, господин Агент, обещаете помочь нам в этом расследовании. К сожалению, никакая помощь мне не требуется. Есть все доказательства того, что мы имеем, так сказать «чистое» самоубийство. Есть предсмертная записка самого покойного советника. К сожалению — опять-таки, к сожалению, — я не могу вас ознакомить с ее содержанием. Это информация только для близких людей господина Моллисгута. Смею вас заверить, в ней нет ничего для нас с вами интересного. Есть наконец убедительные свидетельства того, что советника одолевали старческие психические расстройства. Например, приступы глубокой депрессии. В общем, скажу вам прямо — я не намерен тратить время на копание в этих материях. На этом, если у вас нет особых опросов, давайте и закончим…

Из вопросов — только один, — торопливо произнес {Сим. — Меня интересует, с кем контактировал господин советник в последние двое суток своей жизни. Не получал ли он писем, не имел ли важных телефонных разговоров?

Капитан неприязненно поморщился и издал неопределенное мычание.

— Признаюсь вам, господин Агент, что такая информация у меня есть. Это, так сказать, стандартный пакет сведений, который принято собирать в подобных случаях. В этом ворохе справок и показаний — поверьте мне — нет ничего подозрительного. Я бы без малейших колебаний позволил вам порыться в них, но… — Капитан выразительно щелкнул пальцами. — Кроме того, что это было бы нарушением буквы инструкции, я опасаюсь просто, что вы приметесь докучать людям, которые ни сном ни духом к смерти советника не причастны. И у которых и без того полно забот и неприятностей…

— А может, вы удовольствуетесь тем, что я обязуюсь не обращаться ни к кому из лиц, фигурирующих в этом вашем «пакете информации», без вашего согласия? — предложил Ким. — Я…

— Ладно, бог с вами, Агент, — махнул рукой капитан. — Коли вам угодно зря терять время, не буду противиться. Не буду обижать тех, кто просил вам посодействовать. Но… Но, если вы нарушите ваше обещание, то большие неприятности я вам гарантирую. У вас, я вижу, при себе ваш ноутбук? Давайте-ка машинку сюда. Я сброшу ей в память пару файлов.

Нельзя было сказать, что Ким покинул кабинет капитана окрыленным надеждой. От этого визита, по его первому впечатлению, не было бы никакого проку, если бы прямо в коридоре «Веселого Подворья», при выходе из тесного кабинетика капитана Фрадкина он лицом к лицу не столкнулся с Энни Чанг.

Встреча оказалась столь неожиданной для них обоих что они не нашли ничего лучшего, как просто поздороваться — так, словно расстались где-то только вчера за ужином.

— Очень рада тебя видеть, — наконец с досадой в голосе произнесла Энни. — Ну почему ты встречаешься мне, только когда оба мы куда-то спешим по делу?

— В этот раз я найду время тебя подождать, — улыбнулся Ким. — Ты, я вижу, к капитану на прием? — Он кивнул на только что закрывшуюся за ним дверь. — Если ты по делу о застрелившемся советнике, то улов будет небогатым. Капитан — не в настроении.

Энни подняла иссиня-черную бровь — в знак благодарности за ненужное предупреждение, и исчезла за дверью. Ким снова занял место на потертом стуле и, привлекая суровые взгляды проносившихся время от времени мимо него работников «Веселого Подворья», приступил к ожиданию нового появления Энни.

Он не был настолько наивен, чтобы ждать, что это появление будет слишком уж скорым. Он знал Энни и понимал, что если уж дотошная китаянка явилась по чью-то душу, то душу эту из интервьюируемой жертвы вынет. Поэтому Агент положил на колени свой комп и принялся листать файлы, запечатлевшие последние в жизни контакты покойного советника.

Файлы эти смогли всего лишь убедить его в том, что советник Моллисгут — одолевал ли его старческий маразм или нет — был до конца своих дней полон энергии. Советник вступал в телефонные и личные контакты с чертовой уймой народу — от своих близких и до секретаря профсоюза мусорщиков Старого Форта.

Ким устало откинулся на продавленную спинку стула, прикрыл глаза и — когда открыл их снова — встретился взглядом со стоящей перед ним Энни.

Я уже покончила с этим копом, — сообщила Энни. — не самый любезный тип. И у меня есть еще часа два свободных. У тебя как со временем?

— Здесь поблизости, должно быть, есть порядочное кафе, — прикинул Ким, вставая на ноги и приводя в порядок свой комп и рабочий наряд. — Не могут же здешние Шерлоки Холмсы принимать пищу только на рабочих местах или в своей столовой. Там кормят в основном тараканов. Я проверял…

Он оказался прав. Ресторанчик с непритязательным названием «Друг желудка», расположенный в неполном квартале от хмурых корпусов «Веселого Подворья», действительно был уютен и, видимо, уважаем работниками служб охраны правопорядка — судя по количеству погон и шевронов, мелькавших среди цивильных нарядов его посетителей. Хранители законности явно со своими желудками дружили. Свободный столик для Кима и Энни отыскался не сразу. Его угол, правда, грозно украшала смахивавшая на гриб-боровик старомодная шляпа, но Агент сделал вид, что не заметил ее.

— Я узнал о том, что госпожа Судьба снова занесла нас на одну планету, почти в день своего сюда прибытия, — сообщил Ким Энни, осторожно тыча пальцем в меню, высвеченное на «лбу» сервисного автомата, нетерпеливо топчущегося у их столика. — И еще я узнал, что мы с тобой, оказывается, интересуемся здесь вещами взаимосвязанными… Хотя, честно говоря, я меньше всего ожидал встретить тебя в этом самом благополучном из Миров. Мне трудно представить, чтобы что-то могло тебя увлечь в здешних краях, — пожал он плечами. — И чтобы подтолкнуть собеседницу к откровенности, — слегка покривил душой: — Ваганта — скучный мир, — уныло бросил он, — Мир без происшествий.

— Происшествия можно найти везде, — возразила Энни. — Мы носим их в себе самих. Только иногда не хотим замечать. А самое главное происшествие, которое случается с каждым, кто прожил достаточно долго и сохранил дружбу со своими мозгами, это его превращение из ребенка во взрослого человека. Это превращение — мой лейтмотив Когда вокруг нет войн, мятежей, криминальных событий или политических дрязг, я изучаю то, как наши личинки превращаются в куколки, а затем — в необыкновенных бабочек. Поэтому во всех Мирах, куда я попадаю, я всегда слежу за этими превращениями. Стараюсь понять, что на них влияет, что в них остается неизменным…

— Интересно, — удивленно сказал Ким. — Ты не рассказывала мне об этом твоем хобби… Оно больше бы подошло умудренной жизнью матроне…

— Это — гены предков, — улыбнулась Энни, — Все мы, выходцы с Дальнего Востока, выглядим молодо, несмотря на богатый жизненный опыт. Я — как та маленькая собачка, что до смерти щенок.

Ким машинально коснулся той самой маленькой отметины на левой щеке и спросил:

— А твое собственное детство? Оно никак не повлияло на этот твой интерес, на твои оценки?

— Разумеется, повлияло! — твердо ответила Энни, словно ждала этого вопроса с самого начала их разговора и наконец дождалась. — Я же сказала, — объяснила она Киму, словно непонятливому ученику, — что я считаю превращение ребенка во взрослого человека самым главным событием в жизни. Это — по собственному опыту. У меня… — она чуть запнулась. — Я никогда не говорила с тобой об этом… В общем, у меня было довольно тяжелое детство. Но прощание с ним было еще тяжелее.

Она, скорее всего, просто чтобы отвлечься, порылась в своей сумочке, вынула пачку сигарет, но тут же смяла ее и бросила в пепельницу.

— И, что самое смешное, — продолжила она, — я не знаю, совершилось у меня это прощание или нет. Может быть, я так и осталась маленькой девочкой, которая все притворяется и притворяется взрослой… Ладно, не стоит обо всем этом больше. — Она взмахнула рукой, словно разгоняя облачко невидимого дыма.

Ким смущенно откашлялся и покосился на все продолжавшую маячить перед ним странного вида шляпу. Ее владелец не спешил побеспокоить нахалов, оккупировавших помеченный этим головным убором столик. Беспокоила Кима сама шляпа. Где-то он уже видел такую.

— И это твое хобби тебе не подкинуло, здесь на Ваганте, среди каких-то странных загадок? — спросил он осторожно.

— Давай не будем говорить о загадках и загадками, — ворчливо отозвалась Энни, шлепком отправляя кибер-официанта, принявшего у нее заказ, по его непосредственным делам. — Я тоже успела краем уха услыхать о том, что ты получил контракт у «Братьев Гимли». Но я не интересуюсь особенно ограблениями банков. Разве что постольку-поскольку… Так что пока я не догадалась, что тут у нас «взаимосвязано». И в гости к копам меня занесло почти случайно. Самоубийство здешнего советника Президента. Так, побочный сюжет… В галактическую ленту новостей с такой ерундой и соваться не стоит. Только региональному филиалу такой сюжет и подойдет… Если, конечно…

— Если, конечно… — подхватил Ким намек.

— Если те зацепочки, которые мне в этом сюжете померещились, окажутся действительно зацепочками, а не так… Иллюзиями.

— Скажу тебе прямо, — признался Ким. — Есть у меня подозрение, что советник вышиб себе мозги не просто от плохого настроения. Думаю, что его шантажировали.

— Чем же? — поинтересовалась Энни. Ким слегка растерянно почесал нос:

— Не стану разглашать чужих секретов. Скажу одно — было чем… Старику напомнили о прошлых грехах и потребовали денег. Но он выбрал другое решение… Это, впрочем только мое мнение. Никаких зацепок от капитана Фрадкова я не получил.

— Ладно, — махнула рукой Энни. — Храни свои секреты Все равно разговор становится интересным. — Дело в том что мне кажется точно то же самое, — что и тебе. Но мои свидетельства трудно подшить к делу. Если бы я не ветретила тебя, то махнула бы на все это рукой. Я же сказала1 этот сюжет для меня — побочный. Я вообще-то только по долгу службы им занялась… Как-никак не бездомный бродяга повесился, а человек, допущенный в кабинет Президента, прописал себе свинцовую пилюлю из именного пистолета. Подаренного, кстати, кем-то из покойных ныне маршалов…

— Не Хануманом, случайно? — уточнил Ким.

— Вот-вот, — энергично кивнула Энни и тут же сделала пометку в блокноте. — Это что, важная деталь?

— Скорее характерная, — пожал плечами Ким.

На месте действия снова появился сервисный автомат, уже груженный заказанной снедью. Снедь была представлена каким-то местным морским деликатесом, легким вином и колой.

— Ты, я вижу, начал свое расследование с другого конца, — пояснила свою мысль Энни. — Ты направился прямо к копу, которому главное — сбыть очередное дело с рук. А я сперва наведалась к безутешным родственникам. Нажила себе мигрень, выслушивая их откровения. Старый чинуша был и вправду отменно сварлив. Но не все родные кляли покойничка. Среди них были и такие, что старика любили, несмотря ни на что. И знаете, кто любил его больше всех?

Ким недоуменно пожал плечами в ответ и пригубил продукцию здешних виноделов. Похоже, что по части этой продукции традиции матушки-Земли на Ваганте блюли свято — вино отличалось не только приемлемой ценой, но и вполне приличным «букетом». Энни тоже оценила напиток.

— Больше всего горевал о старике его правнук, — объяснила она. — Кстати, довольно уже взрослый парнишка. Лет этак девяти… Ты уже понял, что я быстро нахожу общий язык со здешними мальками. Так вот, с ним, со своим правнуком, прадед напоследок был откровенен. Вот что он сказал ему, прежде чем заперся в своем кабинете, сам понимаешь зачем.

Энни положила блокнот перед собой, торопливо перевернула пару страниц и прочитала:

«Запомни, что у тебя хотели отнять все, что я заработал в жизни. Все, что оставляю теперь тебе, только тебе. Если ты будешь осторожен, этого никто у тебя теперь не отнимет. Никакой…»

Тут Энни мучительно наморщилась, пытаясь правильно прочитать собственные каракули.

«Никакой… — наконец прочитала она, — никакой чертов Мерлин!..»

— Здесь, — добавила она, — еще много чего у меня записано. Исходник есть на диктофоне. Но все это — почти одни сплошные сантименты. Главное в том, что старик действительно завещал все свое состояние — а оно у него немалое — этому мальку, Ронни Моллисгуту. А состояние это у него хотел отнять шантажом кто-то по кличке Мерлин. Но советник, похоже, напоследок его таки объегорил. Мерлин, — добавила она задумчиво. — Мерлин… Тебе ничего не говорит эта кличка? Кроме легенды о короле Артуре, разумеется.

— Нет, — пожал плечами Ким. — В принципе, это имя много где встречается. И назывались им разные личности — и непотребные, и вполне достойные. И секретные проекту так именовали… Попробую накопать что-нибудь. Сам-то малек… Он ничего с этим словом не связывает?

— Может быть, и связывает, — дернула Энни плечиком, напоминающим контуры древних статуэток, которыми любили украшать свои дома ее дальние предки. — Но ты же знаешь, Агент, что родные людей, кончивших жизнь этак Бот] не любят, когда люди прессы отираются у них в доме, Да еще пристают с расспросами к детям. Так что, будь уж добр, накопай на эту тему что-нибудь.

Ким с удивлением обнаружил, что за быстротечной беседой умял всю ему предназначенную композицию из рыбы и моллюсков, даже не запомнив ее вкуса. И, что огорчительнее, так же не заметив, осушил и бокал прилагавшегося к морепродуктам вина. Кибер-официант, правда, как в этот момент подал кофе. Но и счет за обед он под тоже.

— Что ты делаешь вечером? — осведомился Ким, вкладывая в приемную щель автомата свою кредитную карточку

— Не знаю, — снова дернула плечом Энни. — Нет, в самом деле не знаю! У меня через пару часов встреча, которая… Ну, которая закончится не знаю когда и как. Я тебе позвоню, когда освобожусь. Если ты, конечно, соизволишь дать мне свой номер…

— Мне лучше оставлять сообщения на «почтовом ящике», — несколько пристыженно объяснил Ким. — Вот на этом. Он набросал кодовый номер на салфетке. — У моих работодателей с прессой примерно такие же отношения, как у Монтекки с Капулетти… Интересная, говоришь, встреча?

— Скорее непонятная, — усмехнулась Энни и с сомнением отставила кофе в сторону. — Понимаешь, я получила приглашение на встречу с гномами. Да-да, с самыми настоящими гномами Ваганты. Если это, конечно, не шутка дурного толка… — добавила она, снова пробуя пригубить кофе.

— Так ты видела гномов?

Ким скроил гримасу, одновременно восхищенную и ироническую.

— Нет, — покачала головой Энни и снова, уже более решительно, отставила кофе в сторону. — Приглашение мне передал парламентер. Если его можно так назвать. А самих гномов мне только предстоит увидеть.

— Они что же, — все так же иронически озадачился Ким, — возжелали теперь быть прославленными в прессе. Или оформить подписку на «Гэлакси ньюс»?

— Я сама хотела бы знать, — развела руками Энни, зачем им потребовалась эта встреча. — Они хотят, судя по всему, получить от меня некую помощь… Но не спрашивай меня какую и как… Сие я из их послания так и не смогла.

— Мм… Ты показывала его, это послание, каким-нибудь специалистам? — поинтересовался Ким.

Он все еще не мог принять слова Энни всерьез. Он больше всего склонялся к мысли, что его вообще — то не страдающая излишней доверчивостью подруга стала жертвой шутки дурного толка.

— Мне поставили условие, — ответила ему Энни. И взгляд ее был как никогда серьезен. — Это послание гномов — Тайна. Да-да — Тайна с большой буквы. И в эту Тайну я могу посвятить только одного человека. Того, которому доверяю больше всего.

До Кима смысл этих слов дошел не сразу, а когда наконец дошел, заставил его закашляться. Он тоже отставил недопитый кофе в сторону.

— Получается, что я удостоился твоего особого доверия? — умозаключил он, продолжая перхать и подкашливать.

— И как ты смог допить эту гадость до половины? — поняла Энни его реакцию по-своему и неодобрительно покосилась на его чашку.

Ким хмыкнул в том духе, что «Чего не вытерпишь ради интересной компании и содержательной беседы» и еще раз, уже более членораздельно, поблагодарил Энни за оказанное Доверие.

— А я могу увидеть это послание? — уже более серьезным тоном спросил он. — Может быть, я окажусь более понятлив?

— Видишь ли, — слегка смущенно объяснила Энни, — Это было, так сказать, живое послание. Парламентер запомнил его смысл и передал мне на словах. Потом я как Могла воспроизвела все, что слышала, у себя в блокноте. Вот — можешь почитать, хотя… По-моему, ты не знаешь Иероглифов? Я всегда веду свои записи так, чтобы кто по не совал нос в мои каракули. И чтобы не забывать предков.

— Здорово, — вздохнул Ким. — На Желтых Лунах я научился кое-что смыслить в китайской письменности, но бегло прочитать любой текст мне не по силам. Правда, я без акцента говорю на русском и читаю харурские тексты, но одно не заменит другого… — А вы не включали диктофон?

— Включала. Но… — Энни изобразила огорченную гримаску. — Но запись не получилась. Это меня, впрочем, не удивило. Это, говорят, — типичный трюк из репертуара гномов.

Ким помассировал виски.

— Так, получается, что ваш парламентер не смог вам объяснить тот текст, что заучил? — спросил он.

Энни горьковато усмехнулась:

— Он тут же забыл этот текст, как только дважды повторил его мне. Он тут же забыл все, что с ним происходило этим утром. Точнее — ночью. Он ко мне пришел в этот промежуток… На границе ночи и утра… И сам был на границе яви и сна. Впрочем, он в любом случае не все понимал в послании, которое ему поручили передать. Это был мальчишка. Десятилетний мальчишка по имени Майк.

— Я недаром спросил тебя, не привел ли твой интерес к детству к каким-то тайнам Ваганты, — заметил Ким. — Этот мальчик, он чем-то отличается от своих сверстников?

Энни покачала головой.

— Скорее нет, чем да… Кстати, вполне нормальный, психически уравновешенный ребенок. Разве что очень большой любитель рассказов и сказок о гномах. Одно время я считала его просто большим фантазером. Но в это утро он был очень странным. Нет, это было не то, о чем ты сразу подумал своим расследовательским умом. Мальчишка не наглотался какой-нибудь дряни и не был ни обкурен? ни обколот. Я такие вещи определяю вполне профессионально.

— В таком возрасте, да еще в этом благословенном Мире такого не бывает, — с некоторым сомнением в голосе согласился с нею Агент.

— Он как будто не мог проснуться и так и жил во сне, — объяснила ему Энни. — Словно был под действием гипноза. Как сказали бы мои предки, в него вселилась чья-то чужая душа. Я бы на их месте тоже в это поверила.

— А его родители? Этого, как его… Майка, — становясь все более серьезным, спросил Ким. — Ведь, у него же есть родители? — с сомнением в голосе добавил он.

— Разумеется, есть! — подтвердила его предположение

Энни.

— И они, конечно, не остались безразличны к тому, что их малолетний сын отправляется, можно сказать, посреди ночи бог весть куда… — резонно предположил Ким. — Дорогу к вам он что, нашел под гипнозом?

— Ну, «бог весть», это слишком сильно сказано, — возразила ему Энни. — Майк и живет неподалеку, и в мой «кружок мальков» входит. Я время от времени устраиваю для юных читателей детского выпуска «Гэлакси ньюс» что-то типа чаепития.

Для Кима было небольшим сюрпризом узнать, что в круг читателей «ГН» уже входят и малые дети. Он всегда относил это издание к категории серьезной прессы.

— Разумеется, в основном для тех мальков, что обитают окрест, — уточнила Энни. — Если мне выделят штатную единицу для работы с детьми, то мы будем проводить конкурсы и фестивали в полном, так сказать, объеме.

— Если родители этого, как его… — начал Ким. — Майка, — уточнила Энни.

— Вот именно, — продолжил Агент, — если его родители закатят вам скандал, то вопрос о расширении штатов вашего корпункта может и не встать…

— Ты еще не в курсе здешней семейной жизни, — успокаивающе перебила его Энни. — Мало кого из своих знакомых гномы не выманивали на ночные прогулки. А уж Родители Майка не могут не догадываться о его заколдованных друзьях… Тем более что я вернула им Майка в Целости и сохранности. Я довела его до самых дверей отчего Дома. Правда, заходить в них не стала, но проследила, чтобы

Майк в них вошел… С ним все в порядке. И он ровным счетом ничего не помнит.

— Значит, ты считаешь, что тут тебе неприятности не грозят? — подвел итог ее объяснениям Агент.

— Если сама предстоящая встреча не будет грозить мне неприятностями… — Энни сделала неопределенный жест рукой. — Но гномы неагрессивны…

«Только иногда из-за украденных ими бумажек старики, страдающие старческой депрессией, вышибают себе мозги из именных пистолетов», — подумал Агент, но высказывать это свое соображение не стал. В конце концов, это пока что было всего лишь предположение.

— Ты позволишь проводить тебя на эту встречу? — спросил он вслух. — Я понимаю, мне приглашения не присылали, так что я не претендую на… Ну, на то, чтобы вместе с тобой сидеть, так сказать, за «столом переговоров». Но, если я буду просто где-нибудь поблизости…

Энни потерла лоб тыльной стороной ладони и нахмурилась.

— Это… Это будет как-то на грани дозволенного. Такое у меня ощущение… Но ты, раз уж взялся печься о моей судьбе, так просто от меня не отстанешь… Я тебя знаю, — добавила она. — Так что будет правильно, если ты будешь лучше не «где-нибудь поблизости», а «где-нибудь в стороне». И, по возможности не будешь подавать признаков жизни.

— Ладно, прикинусь автоматом с колой, — без тени улыбки пошутил Ким. — Жаль, что здесь в ходу только электронные кредитки-. А то бы заработал, глотая мелочь.