10

В начале недели у Ольги Юшиной, новой подруги Волкова, должны были состояться экзамены. Девушка очень волновалась. Ольга могла завалить сессию из-за того, что потратила время подготовки на прогулки со старшим лейтенантом. Понимая волнение подруги, Волков решил ей помочь.

– Какой у тебя завтра экзамен? – спросил оперативник.

– Литература.

– Есть ответы на билеты?

– Конечно.

– Сделаем так. Дашь мне текст ответов, я буду тебе подсказывать.

Ольга недоуменно посмотрела на Волкова.

– Сейчас объясню, – сказал он.

И оперативник рассказал девушке, что с помощью оборудования, имевшегося в его «конторе», можно переговариваться в радиусе пятидесяти метров.

– Вставим тебе в ухо микрофон, а на лацкан нацепим петличку. Я буду в коридоре. Когда ты прочитаешь мне вопрос билета, я по рации продиктую тебе ответ.

– Я уже видела что-то подобное в одном старом фильме.

– Тогда оборудование было несовершенным. Теперь – другое дело.

Голос оперативника звучал убедительно. Ольга преданно посмотрела в глаза молодого человека.

– Думаешь, получится? – спросила девушка.

– Должно получиться;

Успокоенная словами милиционера, студентка решила и в последний день перед экзаменами не сидеть за учебниками. Волков и Ольга вышли на вечернюю набережную и побрели от Летнего сада в сторону Дворцовой площади.

– Расскажи о чем-нибудь, – попросила девушка.

Волков пожал плечами:

– О чем?

– О твоей работе.

– Ты же знаешь, какая у меня работа. Ловим жуликов.

– Неужели у вас не происходит ничего интересного?

– Происходит, Оля.

– Вот и расскажи.

Они проходили мимо кафе на набережной.

– Может, посидим? – предложил Волков.

– Давай.

Молодые люди расположились за свободным столиком.

– Выпьем пива? – сказал оперативник,

– Выпьем.

Старший лейтенант подошел к стойке и вернулся за столик, держа в руках два пластиковых стакана с пивом.

– За твой завтрашний экзамен.

– За успех не пьют.

– Почему?

– Плохая примета.

– Тогда за тебя.

Они чокнулись.

– Помнишь, в день знакомства мы тоже пили пиво? – сказала Ольга.

– Конечно, помню.

– А хулигана в метро?

– Благодаря ему мы познакомились.

– Ловко ты тогда с ним разделался.

– Это моя работа.

– Ты, кстати, собирался рассказать о ней что-нибудь интересное.

Волков задумался.

– Есть у меня один сослуживец. Зовут его Толя Дукалис. Он тоже старший лейтенант.

– Симпатичный?

– Да, только поесть любит.

– Так…

– Недавно мы с ним в обеденный перерыв ходили обедать в «Макдональдс», рядом с нашей «конторой».

– На Среднем?

– Да.

– И как пообедали?

– Пообедали-то хорошо, только потом с Толяном неприятность случилась.

– Какая?

– У нас от обеда осталась коробочка со сладким соусом. Маленькая такая, Толя соус недоел и хотел оставить на столе, а я посоветовал с собой взять, зачем добру пропадать. Как говорится, копейка рубль бережет.

– И что?

– Толян положил соус в карман, да и забыл про него. Все бы хорошо, только в том кармане у него мобильный телефон лежал. Пластиковая коробочка лопнула, соус возьми и разлейся прямо в кармане.

– Не повезло…

– Еще как. В результате трубка испортилась, он пытался ее починить, отдал в мастерскую, но там сказали, сделать ничего нельзя.

Ольга понимающе покачала головой:

– Печальная история.

От пива у молодых людей слегка кружились головы. Настроение было романтическим. По Неве тянулись баржи. Шпиль Петропавловской крепости пронзал светлое небо…

На следующий день Волков и Ольга направились в университет, где на филологическом факультете должен был состояться экзамен по литературе. На лацкане пиджака девушки имелся небольшой микрофон. Маленький наушник она намеревалась вставить в ухо перед экзаменом, из-за длинных волос его невозможно было увидеть.

– Волнуешься? – спросил Волков, когда они подошли к зданию, расположенному на Университетской набережной.

Ольга пожала плечами. Молодые люди вошли в вестибюль. Волков глубоко вдохнул вольный студенческий воздух. Атмосфера университета напомнила оперативнику его студенческие годы. Старший лейтенант не был прилежным учеником. Случалось, он прогуливал лекции, случалось, приходил на экзамены неподготовленным.

Взрослая жизнь закрутила и завертела оперативника. Студенческие годы уплывали дальше и дальше. Время окрашивало прошлое в радужные тона.

– О чем задумался? – спросила Ольга.

– Вспомнил юность.

– Некогда предаваться воспоминаниям, экзамен уже начался.

Молодые люди поднялись на второй этаж и подошли к сто четвертой аудитории, возле которой оживленно суетились студенты.

– Здесь, – сказала Ольга.

Волков осмотрелся, оценивая обстановку.

– Где тут самое безлюдное место? – спросил оперативник.

– Обычно мало народу в конце коридора.

– Там?

– Да.

Окинув взглядом коридор, милиционер понял, что свободного места в нем не осталось.

– Черт… – произнес Волков.

– На третьем этаже есть курилка, – сказала Ольга.

– Пошли туда.

Однако, дойдя до курилки, молодые люди обнаружили, что и там полным-полно студентов. Волков задумался.

– Подожди меня в коридоре, – сказал он.

– Ты куда?

– Зайду в туалет, может, удастся радировать оттуда.

Оказавшись в туалете, оперативник обнаружил там кабинки с дверцами.

– Ну как? – спросила Ольга, когда Волков вернулся.

– Порядок. Буду передавать ответы из туалета. – Волков хлопнул ладонью по сумке, в которой лежали конспекты. – Можешь смело идти на экзамен.

В ответ Ольга поцеловала оперативника в щеку.

– Мне пора, пойду в сто четвертую, – сказала девушка.

– Ни пуха ни пера.

– К черту!

Ольга направилась в кабинет, где шел экзамен. Заняв очередь, девушка некоторое время стояла в коридоре, пока наконец не была приглашена. Она вошла в помещение, где находились с десяток студентов и преподаватель Антонина Петровна Глазкова.

Глазкова работала в университете двадцать лет, ее представления о литературе сформировались при советской власти. У педагога была непримечательная внешность, худая невысокая фигура, собранные в хвост волосы и глаза, внимательно вглядывавшиеся в собеседника сквозь толстые стекла очков.

– Кто следующий? – спросила Глазкова.

– Я, – ответила Ольга.

Девушка подошла к педагогу, протягивая зачетную книжку.

– Ольга Юшина, – прочитала Глазкова имя студентки. – Берите билет.

Задержав дыхание, Ольга взяла со стола билет.

– «Война и мир» Льва Толстого, – прочитала девушка.

– Идите готовьтесь.

Студентка направилась за свободную парту возле окна. «Война и мир» была одной из многочисленных книг, включенных в программу и обойденных вниманием Ольги. Несколько раз девушка начинала чтение великого романа, но каждый раз застревала на пятой или шестой странице. Подобно большинству однокурсников, студентка филологического факультета университета не в силах была одолеть и малой части монументального четырехтомника.

Впрочем, Ольга была спокойна. Девушка верила, ее новый приятель не подведет, и, сев за парту, приготовилась писать конспект.

Волков, услышав, какой билет взяла Ольга, направился в туалет. Одна из кабинок оказалась свободной. Заняв ее, оперативник опустился на унитаз, открыл сумку и начал искать нужный конспект.

– Так, – произнес старший лейтенант, – литература. Где у нас «Война и мир»? Кажется, здесь. Или не здесь…

В сто четвертом продолжались экзамены. К столу педагога подошел долговязый студент с кучерявой головой и очками на широком мясистом носу. Он держал в руках листок с конспектом, где было написано всего несколько строчек.

– Какой у вас вопрос? – спросила Глазкова.

– «Божественная комедия» Данте.

– Очень хорошо. Готовы отвечать?

– В целом… да.

– Что значит в целом?

– Я имею в виду… в общих чертах.

Глазкова посмотрела в зачетную книжку студента.

– Значит, вы, Чеботарев, не готовы?

– Я готов.

– Перескажите мне легенду о Франческе и Паоло.

Чеботарев погрустнел.

– Легенда о Франческе и Паоло… – произнес он. – Легенда эта начинается с того, что Франческа знакомится с Паоло…

– Любопытно.

Чеботарев грустно потупил глаза.

– Что же вы не продолжаете? – спросила Глазкова.

Студент молчал.

– Ну хорошо, – сказала преподаватель, – я поставлю вам «удовлетворительно» в случае, если вы мне хотя бы назовете фамилию Франчески.

Вопрос звучал издевательски. Было понятно, что явно не читавший «Божественной комедии» Чеботарев был не в силах назвать фамилию героини. Получив «неуд», студент покинул экзаменационное помещение.

К этому моменту Волков уже успел надиктовать Ольге изрядную часть ответа на билет.

– По жанровой форме «Война и мир» не исторический роман, а семейная хроника, – продолжал диктовать оперативник. – Хроника жизни нескольких семейств: Болконских, Ростовых, Курагиных…

Вскоре старший лейтенант дошел до описания Толстым вторжения Наполеона…

– Кто следующий? – спросила Глазкова.

– Я, – сказала остроносая девушка, сидевшая за партой в переднем ряду.

– Ваша фамилия?

– Виноградова.

– Пожалуйста.

Упругой походкой, в которой угадывалась спортсменка, Виноградова подошла к столу экзаменатора и заняла место напротив Глазковой.

– Какой у вас вопрос?

– «Песнь о нибелунгах».

Виноградова сразу начала отвечать, говоря быстро и отчетливо, словно опасаясь, что ее вот-вот прервут, не дав рассказать самого главного, и оттого стремилась поскорее изложить экзаменатору имевшиеся знания…

Неожиданно Волков, диктовавший ответ на билет, сидя на унитазе, почувствовал, как из соседней кабинки потянуло знакомым ему запахом. Оперативник принюхался. Сомнений не оставалось. За пластиковой перегородкой кто-то закурил марихуану.

В ухажере студентки сразу проснулся задремавший было милиционер. Он сунул конспекты в сумку и, выйдя из кабинки, постучал в соседнюю дверь. Ответили не сразу. Волков постучал еще раз. Наконец скрипнула щеколда, и в образовавшемся проеме показалась взлохмаченная голова молодого человека лет двадцати двух.

– Тебе чего, братан? – обратился он к Волкову. – Покурить хочешь?

Оперативник молчал.

– Есть у меня немного с собой. – Парень хлопнул по боковому карману пиджака. – Могу отсыпать. За умеренную плату, конечно.

Милиционер достал и раскрыл перед курильщиком удостоверение.

– Уголовный розыск, – сказал оперативник.

От неожиданности парень открыл рот.

– Доставай, что у тебя в кармане, – продолжил старший лейтенант.

– Нет у меня ничего.

– Доставай, если не хочешь ближайшие пару лет провести за решеткой.

Аргумент Волкова подействовал на парня. Сунув руку в карман пиджака, он извлек из него спичечный коробок.

– Высыпай в унитаз.

– Да ты что, братан? – попытался возразить курильщик.

– Я тебе не братан! Высыпай!

Курильщик понял, что с ним не шутят. Повернувшись к унитазу, он с грустью высыпал в него содержимое коробка.

– Спусти воду, – сказал Волков.

Тяжело вздохнув, парень спустил воду.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес оперативник.

Он вернулся в свою кабинку и попытался вновь сосредоточиться на конспекте. После случившегося мысли его путались в голове.

– Черт знает что, – вздохнул милиционер. – И здесь сплошные наркоманы.

В конце концов милиционер успокоился и начал искать конспект, диктовку которого прервал несколько минут назад.

– Что там было? – произнес Волков. – Ах да… Наполеон… Наполеон… – Порывшись в бумагах, оперативник наткнулся на заметки о Наполеоне. – Вот, Наполеон…

Пять минут спустя студентка Виноградова блестяще закончила отвечать на вопрос по «Песни о нибелунгах».

– Спасибо, Таня, – сказала Глазкова.

– Я могу еще рассказать о последних исследованиях этого произведения, – не могла угомониться студентка. – Это связано с археологическими находками на севере Германии.

– Спасибо, достаточно, я вижу, что вы владеете вопросом. Было бы неплохо, если бы все так готовились.

Виноградова скромно улыбнулась.

– Ставлю вам «отлично».

– Спасибо, Антонина Петровна. До свидания.

– До свидания.

Встав, Виноградова направилась к двери.

– Кто следующий? – спросила Глазкова.

– Я, – ответила Ольга.

– Вы готовы?

– Да.

– Тогда прошу.

Девушка заняла место напротив экзаменатора.

– Какой у вас вопрос?

– «Война и мир» Льва Николаевича Толстого.

– Я вас слушаю.

Ольга опустила глаза на листок, густо исписанный убористым почерком.

– Лев Николаевич Толстой начал работу над романом «Война и мир» в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, – начала студентка. – К этому моменту писатель уже имел репутацию маститого автора…

За окнами аудитории полной грудью дышал июнь. В университетском дворе щебетали птицы. Мир был наполнен удивительной музыкой. Жизнь в городе била ключом. Университет, переживавший экзаменационную пору, суетился, говорил, спешил, старался покончить с делами до наступления каникул.

Ольга Юшина гладко и последовательно излагала ответ на вопрос билета. Обрисовав образы Толстого, она дошла до изложения классиком наполеоновской кампании.

– С наступлением холодов наполеоновская армия покинула сгоревшую Москву и отправилась обратно во Францию, – продолжила Ольга. – Преследования российских войск и холода ускорили ее гибель. Бросив армию, Наполеон умчался в Париж. Вернувшись в столицу, Бонапарт развернул кипучую деятельность по созданию новой армии. В это время во главе с Россией возникает новая коалиция против Франции, в состав которой вошли Англия, Пруссия, Австрия, Швеция, Испания и Португалия. Наполеон Бонапарт опять создал армию в пятьсот тысяч человек, но она состояла из подростков. Весной тысяча восемьсот тринадцатого года еще существовала возможность заключения мира…

– Постойте, – прервала студентку Глазкова. – Что вы мне рассказываете?

– «Войну и мир», – не моргнув глазом, ответила девушка.

Преподаватель поправила очки.

– В какой главе вы вычитали про антинаполеоновскую коалицию и новую армию Наполеона?

– Я не помню точно ее номера…

– Зато я хорошо помню, что ничего этого в романе нет.

Ольга опустила глаза в конспект, судорожно пытаясь понять, что происходит.

– Скажите лучше, у кого вы брали ваши шпаргалки? – произнесла Глазкова.

– У меня нет шпаргалок, честное слово!

– Вы же знаете, я не против шпаргалок, я против того, чтобы они были безграмотными.

Ольга не знала, что ответить.

– Скажите, милочка, вы читали роман? – спросила педагог;

– Читала.

– Тогда ответьте мне на простой вопрос: в скольких мужчин влюблялась Наташа Ростова?

Ольга попыталась восстановить в памяти содержание виденного в детстве фильма «Война и мир», но никого, кроме Вячеслава Тихонова в роли князя Болконского, вспомнить не смогла. Все-таки она решила попытать счастье, сказав наугад.

– В восьмерых, – произнесла студентка.

Глазкова вздохнула и вывела «неуд» в лежавшей перед ней зачетке.

– Идите, Юшина.

– Но, Антонина Петровна…

– Идите, у вас будет целое лето, чтобы прочитать Толстого. Придете осенью, тогда поговорим и о Наполеоне, и о сердечных привязанностях Наташи Ростовой.

С глазами, полными слез, Ольга вышла из аудитории. В коридоре ее ждал Волков. Улыбаясь, оператив-" ник подошел к девушке, думая, что ее глаза наполнены слезами радости.

– Тебя можно поздравить?

Студентка зло посмотрела на старшего лейтенанта:

– Что ты мне надиктовал?

– То, что ты просила.

– Я спрашиваю, что ты мне надиктовал?

Волков понял: случилось нечто непредвиденное.

– Успокойся, Оленька, я диктовал тебе конспекты, которые ты сама мне дала.

– Покажи.

Молодые люди подошли к подоконнику. Порывшись в сумке, оперативник достал тетрадки. Перелистав их, он отыскал ту, из которой почерпнул сведения о Наполеоне.

– Вот.

– Что это?

– Как что? Война, Наполеон.

– Это же конспекты по истории!

Волков начал понимать, что произошло. Из-за инцидента в туалете оперативник перепутал конспекты и, продиктовав первую часть ответа на вопрос из конспекта по литературе, вторую взял из конспекта по истории.

– Елки-палки, – произнес милиционер.

– Давай мои записи, – строго сказала Ольга.

Волков протянул девушке тетрадки.

– Держи свои микрофоны. – Студентка отдала старшему лейтенанту выданную ей аппаратуру.

– Оленька, не сердись.

Не прощаясь, девушка повернулась и зашагала в сторону лестницы. Пока Волков рассовывал по карманам петличку с микрофоном и наушник, студентка скрылась из виду.

– Чертов наркоман! – ругнулся оперативник, вспомнив взлохмаченного парня из туалета.

Старший лейтенант спустился по лестнице в вестибюль и вышел на улицу. Июньское солнце ударило в: глаза. Он закурил.

От здания университета, расположенного на Университетской набережной, до Восемнадцатой линии, где находилось Двенадцатое отделение, было не более пятнадцати минут ходьбы. Волков взглянул на часы. Двенадцать пятьдесят. Оперативник заранее отпросился с работы до обеда, срок его отгула подходил к концу.

«Пора в „контору“», – решил милиционер.

Он перешел проезжую часть и, пройдя мимо стоявших на автобусной остановке студентов, направился вдоль Невы в сторону Румянцевского сада.

11

Пятнадцать минут спустя Волков переступил порог Двенадцатого отделения милиции. Еще через несколько минут старший лейтенант вошел в кабинет, в котором работал Ларин. Капитан сидел за столом, разбирая бумаги.

– Здорово, Андрей, – сказал Волков.

– Привет, Слава.

– Как дела?

– Идут потихоньку. Чаю хочешь?

– Не откажусь.

– Тогда ставь чайник.

Волков подошел к тумбочке, на которой стоял электрический чайник, и наполнил его из графина.

– Что делаешь? – спросил старший лейтенант.

– Разбираюсь с текучкой. – Ларин внимательно посмотрел на товарища. – Вид у тебя какой-то взъерошенный.

Волков пожал плечами.

– Что-нибудь случилось? – спросил капитан.

– Все в порядке.

– Ты откуда идешь?

– Из университета.

– Что там делал?

– Встречался с одной студенткой. Видимо, в последний раз.

Чайник вскипел. Волков взял из тумбочки пару чайных пакетиков и, бросив их в чашки, залил кипятком.

– Тебе сколько сахара?

– Положи одну ложку, пожалуйста.

Положив в чай сахар, Волков поставил чашки на стол. В этот момент дверь отворилась, в кабинет вошел Соловец.

– Чайком балуетесь? – сказал майор.

– Ничего крепче, к сожалению, нет.

– Я, пожалуй, к вам присоединюсь. – Соловец подошел к тумбочке и приготовил себе чай.

Оперативники расположились вокруг стола.

– Выяснил я, по каким телефонам звонили грабители, – сказал Ларин, сделав пару глотков.

– Узнал, кто по тем адресам проживает? – спросил Соловец.

– А как же, вот список. – Ларин протянул майору бумагу.

– Есть кто-нибудь из них в нашей картотеке?

– В картотеке нет, но вот что интересно… – Ларин сделал большой глоток. – Трое из проживающих по этим адресам учились в одной школе.

– Любопытно, – произнес Волков.

– Узнал в какой? – спросил Соловец.

– В триста сорок седьмой.

– Где она находится?

– На Маяковского, четырнадцать.

Оперативники задумались.

– Вот что, – сказал Соловец, – я сейчас в Главк еду. Загляну по дороге в эту школу. Чем черт не шутит. Дай-ка мне список.

Ларин протянул майору бумагу…

Сорок минут спустя милицейский «уазик» остановился возле пятиэтажного кирпичного дома на улице Маяковского, где располагалась триста сорок седьмая школа. Здание было построено в шестидесятые годы, на его стенах имелись обрамленные круглыми рамками барельефы с портретами выдающихся людей всех времен и народов. Похожие как две капли воды Менделеев, Пушкин, Толстой, Ленин и Маркс отличались друг от друга лишь растительностью на головах.

В школе шли экзамены. Соловец направился в кабинет директора, чтобы узнать, кто был классным руководителем у закончивших в прошлом году школу Виктора Петрова, Дмитрия Полищука и Анны Кузнецовой.

– Они учились у Вероники Николаевны Толкачевой, – сказала директор, пожилая женщина с расплывшейся фигурой в платье, которое украшала брошь в виде бабочки.

– Могу я поговорить с ней?

– Конечно. Загляните в учительскую на втором этаже.

Поднявшись на второй этаж и зайдя в учительскую, Соловец увидел трех женщин, беседовавших между собой.

– Здравствуйте, – сказал оперативник. – Где мне найти Веронику Николаевну Толкачеву?

– Это я, – произнесла подтянутая женщина лет тридцати двух, сидевшая в кресле возле окна.

Соловец посмотрел на учительницу. Облик молодой женщины, одетой в белую блузку и черную джинсовую юбку, не вязался с представлениями оперативника о внешности педагога. Волосы Толкачевой были коротко пострижены, на щеках проступил легкий румянец, издали учительницу можно было принять за ученицу старших классов.

– Меня зовут Соловец Олег Георгиевич, – сказал майор, – я из Уголовного розыска. Мне нужно с вами поговорить.

– Пойдемте в мой класс, – сказала женщина, вставая, – Там сейчас никого нет.

Соловец и Толкачева вышли из учительской и зашагали по длинному школьному коридору, характерные запахи которого напомнили оперативнику его школьное детство. Школа, где учился Олег, располагалась на Петроградской стороне. Она была настолько маленькой, что уроки в ней проходили в две смены. Во втором и третьем классах Соловец учился по вечерам. Оперативник вспомнил, как зимой во время уроков он смотрел в окно на темное декабрьское небо. В такие дни, выходя из школы, он со школьными друзьями шагал домой по хрустевшему снегу, вдыхая морозный воздух и глядя на звезды.

– Сюда, пожалуйста, – сказала Толкачева, показывая на дверь класса.

Они вошли в помещение, где напротив доски рядами были расставлены столы, а на стене висел портрет президента.

– Присаживайтесь.

– Спасибо.

Учительница и оперативник сели.

– А я еще помню парты с откидывавшимися крышками, – сказал милиционер.

– Я таких уже не застала.

– В первом классе, помню, нам запрещали пользоваться шариковыми ручками.

– Чем же вы писали?

– Чернильными. У меня на руках всегда были чернильные пятна. Со второго или третьего класса разрешили шариковые.

Нахлынувшие волной воспоминания уходили в песок, пора было начать разговор о деле.

– Вероника Николаевна, – произнес оперативник, – я хочу поговорить о Викторе Петрове, Дмитрии Полищуке и Анне Кузнецовой. Они учились в вашем классе?

– Да, они были моими учениками.

– Вы бы не могли рассказать мне о них?

– Их в чем-то подозревают?

– Они могут быть причастны к делу, которое мы расследуем.

– Что конкретно вас интересует?

– Характер, привычки.

– Названные вами ребята не были моими любимцами.

– Как они учились?