– Пусть товарный чек возьмут, - тихо сказал Костёрыч.
      – Не надо чека, - твёрдо отказался Моржов. - Давайте, мужики, за дело. Видите - и так женщину расстроили.
      Друиды хмыкнули, спрятали деньги в карман и пошагали к мотоциклу. Один из них вытащил из коляски канистру, а другой извлёк из-под барахла мятую жестяную банку, перемазанную солидолом.
      – Вымогательство, - вздохнул Костёрыч.
      – Почему вымогательство? - удивился Моржов. - Они правы. Вы идите, Константин Егорыч. Я тут сам всё проконтролирую.
      Костёрыч слабо улыбнулся, как-то объединив понимающим взглядом Моржова и Розку, повернулся и пошёл к Талке.
      Друиды возвращались с довольными ухмылками. Теперь они смотрели только на Моржова, сразу определив его роль главного распорядителя пряников и кнутов.
      – Сейчас самоопределимся, - шепнул Моржов Розке.
      – Ну, вот, - торжествующе сказал Моржову Чаков (он же Бязов). - Разобрались, как мужики, и нет проблем.
      – Сколько времени у вас на фрикцион уйдёт? - строго спросил Моржов.
      – Час… Может, два.
      – Ну, валяйте.
      Моржов лихорадочно соображал, как бы ему ещё проявить хозяйскую власть. Он поспешно припоминал, что ему известно про электротехнику со времён школьных уроков физики. Знаний было не больше, чем плодов цивилизации у Робинзона Крузо. Моржов помнил только то, что обычно какие-то клапаны стучат, а свечи надо продувать. В голову лезли жиклёры, турбулентность, браузер, тюнинг и почему-то ГОЭЛРО. Моржов в досаде поднял бинокль и стал смотреть на распотрошённый мотор в открытом скворечнике будки. При звуке соприкосновения окуляров бинокля с линзами моржовских очков друиды даже чуть-чуть выпрямились. Такое умножение моржовского зрения, видимо, показалось им чем-то вроде нечеловеческой проницательности.
      – Гайки мы подтянем, - сразу пообещал Бязов (Чаков).
      – А на коллекторе там щётки старые, но рабочие, - добавил Чаков (Бязов).
      – У статора обмотку проверяли? - нашёлся Моржов.
      – Не, менять не надо.
      – А клеммы?
      – Уже зачистили.
      – Корпус-то хоть заземлён?
      – Он сразу и был заземлённым.
      – Ладно, посмотрим, чего вы тут нахимичите, - неопределённо-грозно пообещал Моржов, взял Розу за талию и повёл к крылечку кухонного пристроя.
      – Посидим тут немного, - шепнул он. - Надо у них над душой помаячить.
      Они присели но горячую дощечку лесенки. Моржов закурил, но потом вернул руку Розке на бедро. Друиды опять встали на четвереньки вокруг тряпицы с железяками, словно творения доктора Моро при отлучке доктора.
      – Ты знаешь, что начальником лагеря Шкиляева назначила Каравайского? - спросила Розка.
      – Догадался, - ответил Моржов. - Ведь надо же как-то оправдать летнюю доплату Каравайскому.
      – Он приезжал позавчера… Подписал с этими хмырями трудовой договор, что они здесь всё починят. Двести рублей - им, триста - ему. А материальная ответственность - на мне.
      – Что мы всё о деньгах да о деньгах? - прошептал Моржов, обнимая Розку покрепче.
      – Эй, командир, а солидол, который останется, ты у нас заберёшь или можно себе взять? - издалека крикнул Чаков (Бязов).
      – На хрена он мне нужен? - ответил Моржов. - Берите себе. Главное - чтобы фрикцион работал!
      – Всё, теперь начальник здесь стал ты, - усмехнулась Розка.
      – Чего только не бывает за пятьдесят рублей… Розка была не совсем точна в терминах. Моржов понимал, что для друидов он никакой не начальник. Случится у друидов нужда - они поднимут бунт или просто уйдут, даже не оглянувшись. Для друидов он стал не начальником, а чем-то иным… Жизнь у друидов была скучная: город Ковязин и село Сухонавозово далеко, работы нет, поезда не останавливаются, в телевизоре только два канала. Уму не за что зацепиться. И вот теперь - появилось. Он, Моржов, вместе со своей Троельгой стал для друидов точкой отсчёта жизни.
      Моржов считал, что такая точка отсчёта есть чуть ли не у каждого. Она - то основное, чем организуется человек. У себя такой точкой Моржов считал пластины. Для него пластины были (в числе прочего) и способом размышления о мире. Для размышлений Моржову оказывались нужны мозги, поэтому пришлось закодиро-ваться, а кодировка отключила мерцоидов. То есть ради пластин Моржов пожертвовал даже бабами.
      Вся хитрость коренилась в географии этих точек. У небольшого числа людей такие точки находились внутри их мира. Эту сторону бытия Моржов тоже зааббревиатурил и пользовался термином ВТО: Внутренняя Точка Отсчёта. Жизненная стратегия людей с Внутренней Точкой Отсчёта заключалась в стремлении вынести ВТО вовне на максимально удалённое от себя расстояние. Моржов докинул свою ВТО до капеллы Поццо и Бьянко. Костёрыч исхитрился погрузить ВТО в толщу веков вплоть до эпохи боярина Ковязи. А Щёкин, например, своей ВТО бил, как звезда - протуберанцем, и мог поразить хоть Госдуму, хоть Марс. У людей моржовского ряда дальность вывода ВТО определялась стилистикой. Костёрыч занимался бурением недр, Щёкин - артобстрелом, а сам Моржов - половыми актами. Но Моржов не считал себя таким уж особенным развратником, потому что любая стратегия выноса ВТО была, по сути, осеменением мира.
      А друиды принадлежали к тому человеческому ряду, который был противоположен моржовскому. У этого ряда жизненный эпицентр находился вне человека. Поступаясь оригинальностью, Моржов называл его тоже ВТО: Внешняя Точка Отсчёта. И жизненная стратегия людей этого ряда заключалась в том, чтобы притянуть ВТО к себе, в себя и под себя: своей задницей придавить к полу полюбившееся кресло, уложить женщину под своё брюхо, набить свой карман или своё чрево. В общем, как-нибудь приспособить ВТО: или натянуть на себя, как презерватив, или проглотить, как противозачаточную пилюлю, или вставить себе, как свечу от геморроя.
      Короче говоря, охотное подчинение Бязова и Чакова Моржов расценил как радость друидов по поводу обретения в моржовском лице собственной друидской ВТО. Для друидов появление Моржова превращало дотоле бесполезную Троельгу в козу, которую можно и подоить, и поиметь.
      – И долго мы будем так сидеть? - недовольно спросила Розка. Похоже, она слегка недоумевала: отчего это моржовская рука так и осталась на её бедре, не продолжив странствия?
      – Ровно до тех пор, пока не починят фрикцион, - ласково ответил Моржов. - Фрикцион - это агрегат, совершающий фрикции. На мой взгляд, быть рядом с тобой, но уйти до начала фрикций - это предательство.
      Солнце медленно съехало по склону Матушкиной горы, как с плеча - бретелька сорочки. В распадок Талки невесомо легло кисейное бельё тумана. Под напряжённо-синим небом яркой и розовой наготой загорелся вдали столбик колокольни села Колымагино. Вечернее, постельное тепло одеялом окутало Троельгу.
      Ещё до заката Моржов усадил пьяного Щёкина на велосипед и отправил в деревню Яйцево за дровами. Получив второй за день полтинник, друиды поняли, что жизнь их, похоже, вошла в полосу счастья, как железная дорога - в тоннель. Они прикатили в Троельгу на мотоциклетке и привезли в коляске велосипед, Щёкина и три охапки поленьев. Моржов налил друидам по пластиковому стаканчику водки и велел убираться, потому что сейчас в Троельгу приедут важные люди. Друиды выпили и услужливо убрались, чтобы не отпугнуть удачу. Моржов наколол дрова и развёл костёр.
      На берегу Талки имелось стационарное костровище: валунный очаг внутри квадрата из брёвен-скамеек. (Моржов усмехнулся оксюморону быта: квадрат лежал «вокруг».) Поверху брёвна были заботливо стёсаны. Видимо, зимой их так высоко заносило снегом, что друиды не смогли их обнаружить, чтобы спереть на дрова.
      Начало смеркаться, когда наконец-то явился первый гость. В ворота Троельги по-кошачьи вкрадчиво въехала тёмная «Тойота». Её задний диван был удобен, как сугроб, в котором уже кто-то повалялся, но Манжетов сидел за рулём. Он привёз мешок снеди и пару бутылок. Поскольку Манжетов был таким гостем, после прибытия которого уже никого больше не ждут, банкет начался.
      – Помню, помню вас, Николай Егорович. - Манжетов радушно поздоровался с Костёрычем за руку.
      – Борис, - протягивая руку, представился Моржов.
      – Глеб, - тотчас всунулся рядом Щёкин.
      – Саша, - демократично сказал Манжетов, но сразу поднял палец и предупредил: - Но только в неофициальной обстановке!
      Моржов пристроился на бревно рядом с Розкой - через огонь напротив Манжетова и Милены, севших бок о бок. Щёкин, булькая пивом в животе, елозил по бревну, не определившись, к кому же ему будет интереснее приставать: к Розке или к Сонечке. С Розкой можно поязвить, а Соню можно потискать. Застенчивый Костёрыч не решился сесть, и его горящие очки мелькали где-то на границе света и сумрака. Костёрыч то приносил полено, то сзади заботливо накрывал Соню своей старинной стройотрядовской штормовкой, то подсовывал Щёкину стаканчик, чтобы Щёкин не пил из банки. Вдали за ельником изредка подвывали и грохотали поезда.
      – Восхитительная штука! - коммуникабельно рассказывал Манжетов, нанизывая на специальные палочки толстые колбаски. - Я этому в Швейцарии научился. Там такие колбаски держат прямо в дыму камина. Жир топится, капает с колбасок в угли, и от этого дым становится ароматным, а колбаски в нём коптятся и пропитываются запахом… Дорогая, тебе сделать или хочешь сама?
      «Дорогая» - это была Милена. Моржов вдруг соскочил со спускового крючка и не успел поймать себя.
      – Джинсы от Давинчи? - с преувеличенным уважением спросил он, кивая на колени Манжетова.
      – Да вы что!… - засмеялся Манжетов. - Простые, наши.
      Милена то ли разрумянилась от костра, то ли засмущалась от заботы Манжетова. Моржов смотрел на Милену и в который раз изумлялся женской природе: как дивно расцветает молоденькая женщина, если чувствует, что любима.
      – Ну, как у вас дела? - Манжетов приглашал к дружескому разговору всех и, приподнявшись, раздавал всем палочки с колбасками, словно право голоса. - Сергей Егорович, откройте, пожалуйста, бутылки…
      – Розка, а Манжетов женат? - тихо спросил Моржов.
      – Копается ещё в невестах, - презрительно ответила Розка. Её кавалер где-то застрял, поэтому Розка в сравнении с Миленой чувствовала себя уязвлённой и, понятно, злилась на Милену.
      Костёрыч наконец-то успокоился, уселся на бревно рядом с Манжетовым и начал вкручивать штопор в пробку бутылки.
      – Хорошо здесь у вас!… - Манжетов совершил дирижёрский взмах палочкой с колбаской. - Так поневоле и думаешь: а не бросить ли всё и не махнуть ли в Урюпинск?…
      Полагалось смеяться. Милена засмеялась, Розка хмыкнула, а Соня застенчиво улыбнулась. За спиной Розки Моржов саданул кулаком в бок Щёкину, иначе тот непременно ляпнул бы что-нибудь вроде: «Так увольняйся! Ложись под Шкиляиху педагогом и отдыхай в Троельге, а то как топ-модель - с утра до ночи вкалываешь непосильно!»
      – А найдётся ли у вас кто с гитарой? - всё шевелил компанию Манжетов. - Может, сыграет, как в турпоходах бывает обычно?…
      – Играю на акустике, - всё-таки вылез Щёкин, - девок зову в кустики…
      Манжетов покачал головой, давая понять, что оценил остроту, но сомневается в её благопристойности.
      – Так ведь мы и не в турпоход сюда приехали, - виновато пояснил Костёрыч.
      Он всё ещё неумело возился со штопором и с бутылками. На его склонённый лоб упала косая, интеллигентная прядь волос.
      – Нет, друзья, надо веселее! Гитара там, рыбалка, грибы!… Зачем же упускать маленькие радости в нашей трудной жизни? - укоризненно сказал Манжетов и слегка приобнял Милену, которая, опустив глаза, с загадочной улыбкой Моны Лизы податливо качнулась к его плечу.
      – Эта дура за него замуж хочет, а сама для него - маленькие радости жизни, и всего-то! - злорадно прошептала Розка Моржову.
      Костёрыч, исчерпав терпение, поставил бутылку на землю, прижал её левой рукой, а правой рукой, вывернув локоть, потянул на себя пробку за штопор. Пробка заскрипела и вдруг гулко бабахнула. Костёрыч едва не опрокинулся за бревно на спину.
      – О господи!… - пробормотал он, шаря в траве в поисках слетевших очков.
      Манжетов взял у Костёрыча открытую бутылку и передал Моржову.
      – Разливайте девушкам, - предложил он. - За начало летней смены можно и выпить понемножку… А то я гляжу, девушка вон там совсем застеснялась.
      – Я не застеснялась… - чуть слышно сказала Соня. Бабахнула вторая пробка.
      Вторую бутылку Манжетов оставил Милене, но в последний момент вспомнил о Костёрыче и повернулся к нему:
      – А ваш стаканчик где, Сергей Николаевич?
      – Мне только на донышко, - оправдываясь, сказал Костёрыч, протягивая свой стаканчик. - Я и пить-то не умею…
      – Ну, за успешное начало смены! - провозгласил Манжетов.
      Розка хлопнула стаканчик, шмыгнула носом и сказала Моржову на ухо:
      – Кислятина!
      Пьяный Щёкин, похоже, определился, к кому он будет приставать, и требовательно смотрел, как пьёт Соня, - словно афинский гражданин на Сократа, пьющего цикуту.
      – Надеюсь, и не я один, что смена пройдёт успешно и американцы останутся довольны, - убеждённым тоном заявил Манжетов. - Если же случится какой-либо казус, обращайтесь сразу ко мне. Вот, через Милену Дмитриевну.
      Манжетов уважительно потрепал Милену по спине. Видимо, он понял, что позиционировал Милену чересчур легковесно, и теперь утяжелил её статус в педколлективе до ранга своего полпреда.
      Полпред казался излишне субтильным и нежным. Манжетов убрал руку, широко развернул грудь и стащил с себя тёплую куртку, оставшись в рубашке и джинсах. Куртку он сзади повесил на Милену и расправил на её плечах. Моржов почти физически ощутил на куртке явную нехватку погон и аксельбантов. Милена, не шевельнув плечами и головой, благодарно улыбнулась Манжетову. В её согласии на такое обращение светилась гордость первой жены в гареме. Манжетов сзади засунул руку Милене под куртку и опять приобнял, но теперь - судя по положению руки - значительно интимнее. Сам того не поняв, Манжетов уточнил статус Милены: всё-таки не полпред, а первая жена в гареме.
      – Смотри, - шёпотом сказал Моржов Розке, чтобы раскочегарить Розку через зависть: - Он ведь сейчас Милену незаметно за грудь возьмёт…
      Розка засопела и в досаде потянулась за бутылкой.
      – Да, давайте ещё по чуть-чуть, - вдруг согласилась Милена, слегка отстраняясь от Манжетова. Ей был нужен имидж успешной женщины, а не хозяйки Бахчисарая. Слова Манжетова хорошо ложились в имидж, а руки его указывали не на то. Руки требовалось приструнить. - Саша, налей мне, пожалуйста.
      Манжетов извлёк руку, налил Костёрычу, оценивающе глянул на Щёкина с банкой пива в ладони и посмотрел на Моржова.
      – Борис,- позвал он, покачивая горлышком бутылки, - я-то за рулём, а вы почему воздерживаетесь?
      Похоже, что Манжетов произвёл Костёрыча и Щёкина в евнухи при своём гареме. Но Моржов посчитал необходимым расставить всех по местам, в том числе и самого Манжетова.
      – Должен ведь возле пьяненьких женщин на ночь оставаться трезвый мужчина, - пояснил он.
      Если Манжетов хранил трезвость для руля, значит, он не собирался ночевать в Троельге. А Моржов ночевал в Троельге по умолчанию. В некотором смысле ответ Моржова был вызовом Манжетову - или хотя бы просто предупреждением о том, что не только Манжетов здесь имеет право назначать на должность и пожинать плоды. Манжетов задумчиво кивнул. Вдали в ельнике провыл и пробарабанил поезд. Моржов понял, что пришла пора мериться, как когда-то говорил Щёкин, «у кого длиннее».
      – Да, конечно, - согласился с трезвостью Моржова Манжетов. - И всё же наслаждайтесь ситуацией, друзья. Ваш лагерь существует последний сезон. В администрации есть решение, и оно уже принято, что с осени эта территория будет отчуждена. По земельному кадастру она принадлежит железной дороге. Вот теперь отвод зафиксируют официально. Насколько я знаю, железнодорожники планируют здесь строительство своего корпоративного профилактория.
      В голосе Манжетова сквознула скорбь и мудрость Экклезиаста.
      – А как же Дом пионеров? - поразился Костёрыч. - Он что, останется без загородного лагеря?
      – Дома пионеров, Егор Сергеич, и я уже рассказывал об этом на вашем педсовете, вообще не будет, - пояснил Манжетов.
      – То есть?… - вскинулся Костёрыч. - Всё-таки нас сократят?
      – Друзья, вы не волнуйтесь, не делайте скоропалительных выводов, - мягко предостерёг Манжетов, седлая ситуацию. - Начинается реформа. Настоящая, не на бумаге. И на базе Дома детского творчества «Родник» будет организован Подростковый Антикризисный центр. Спортивные кружки из «Родника» мы переведём в спортшколу, художественные - в художественную школу-студию. Про кружки с низкой наполняемостью я вам уже говорил… А городу требуется новое, современное учреждение, которое будет заниматься насущными проблемами подростков.
      – А какие у них насущные проблемы? - спросил Моржов, вечно забывающий, что он не педагог и не кружковод.
      – Есть необходимость, и она давно назрела, в службе психологической поддержки школьников, - веско сказал Манжетов. - Такие службы уже во всём мире действуют. А ещё нужно завести юридические консультации, потому что взаимоотношения школы и родителей всё более и более усложняются. Опять же нужен, и он у нас должен быть, опорный пункт профилактики наркомании. Это не только правоохранительная и медицинская проблема, но и социальная. И мы должны решать её на своём уровне. Надо создавать центр детского трудоустройства и профориентации, потому что биржа труда не отвечает потребностям подростков…
      В отсветах пламени Моржову за спиной Манжетова почудился ПВЦ - Призрак Великой Цели. А Костёрыч был подавлен.
      – Проект Антикризисного центра, и он одобрен городской думой, уже прошёл общественную экспертизу. - Манжетов забивал гвоздь за гвоздём. - Чиконян Валентин Фёдорович, депутат по Ленинскому округу, уже обещал выделить средства на закупку компьютеров и организацию Центра компьютеризации школ. Этот центр будет создан тоже на базе Антикризисного центра. И вообще: создание районных антикризисных центров - это этапы, и с нею не спорят, реализации федеральной программы. Такие центры - это не только модернизация системы образования, но и гранты на образовательные проекты, выход на спонсоров, отдельная строка финансирования в региональных бюджетах. Это огромные деньги, которые государство и бизнес вкладывают в новое поколение.
      Эхом блистательного грядущего в лесах прогрохотал поезд. А может, это Призрак Великой Цели рвал и швырял свои цепи.
      – Деньги разворуют, программы профанируют, результаты фальсифицируют, - прямо сказал Моржов.
      – Да почему же это?… - возмутилась Милена. Моржов пожал плечами и широко улыбнулся:
      – Учителя должны учить, но всё, что затевается, - это не педагогика, а очередной тур административного кордебалета. Если вы хотите быть такими продвинутыми, то по отношению к подросткам применяйте не новые бюрократические крючки, а гуманитарные технологии.
      – А вот я, Борис, так не думаю, - авторитетно заявила Милена с непререкаемым чувством собственного достоинства.
      – Могу открыть секрет, - улыбаясь, поделился Манжетов.
      – Не надо, - опуская глаза, попросила Милена.
      – Кандидатура Милены Дмитриевны рассматривается на пост директора Антикризисного центра, - сообщил Манжетов, глядя на Моржова.
      Моржов всё понял. Он, значит, вместе со всем МУДО вверх тормашками летит в небытие, а Манжетов - высокопоставленный мужчина - остаётся вместе с Миленой - успешной женщиной. Моржов осклабился. Наконец-то противник вышел из тени!
      Милена густо покраснела - теперь уже не от костра и не от смущения.
      – Я ещё не дала своего согласия, - сказала она.
      – Ага, Манжетову она дала, а согласия не даст, - прошептала Розка Моржову на ухо. - Целочка, блин.
      – Розка, - сказал Моржов, - ты злая.
      – Меня с работы из-за неё прут, а я должна радоваться?
      – Что нужно сейчас подростку? - Манжетов обвёл взглядом всех - от подавленного Костёрыча до пьяного Щёкина. - Подростку нужно удержаться на плаву в нашем сложнейшем мире! И мы, как люди уже состоявшиеся, должны помочь ему в этом! Раньше финансирование не позволяло создать Антикризисный центр, а сейчас позволяет! И мы не имеем права проходить мимо этого шанса, если мы педагоги. Если мы желаем видеть наших детей полноценными гражданами нашего города и страны!…
      – Феликс, ты не на митинге!… - пьяно пробурчал Щёкин.
      – А куда денется Шкиляева? - прямо спросила Розка.
      – Галина Николаевна будет возглавлять одну из служб в системе Антикризисного центра, - с готовностью пояснил Манжетов. - Ту службу, которая унаследует кружки при школах, оставшиеся от Дома пионеров.
      – А куда же мне?… - растерянно спросил Костёрыч.
      – Тоже, кстати, состоявшемуся человеку, - добавил Моржов.
      – Как и всем: кружок передадим какой-нибудь школе, - неуязвимо и уверенно успокоил Костёрыча Манжетов.
      У Костёрыча и так-то с целого города набиралось всего пять-семь детей. При какой-либо одной школе Костёрыч останется вообще без воспитанников и будет вышиблен вон. Но в контексте таких масштабных проблем и перспектив кому было дело до краеведения Костёрыча? Да и финансирование деятельности Костёрыча в виде зарплаты его жены казалось на общем высокотехнологическом фоне до того старомодно-доморощенным и кустарным, что оскорбляло смысл перемен.
      Манжетов разгорячился и, разливая вино, был победительно-раскован. Милена же почему-то зябко закуталась в куртку.
      – Розка, Милена любит Манжетова? - тихо спросил Моржов.
      Розка подумала.
      – Чунжина от него подарков ждёт и это жданьё считает любовью, - сказала Розка.
      Моржов почувствовал себя весьма впечатлённым.
      – Браво, Розка! - прошептал он. - За это нам надо переспать!
      Моржов воочию убеждался, что принцип ДП(ПНН) действовал.
      – Я не вижу катастрофы, Егор Николаевич, - примирительно сказал Манжетов. - Краеведение - всегда востребованная сфера знаний. На любви к малой родине строится любовь к своей родине в целом. У вас впереди четыре недели работы рядом с Миленой Дмитриевной. Обсуждайте проблему, думайте. Я уверен, вы найдёте замечательный выход. Я не сомневаюсь в вашем таланте. И вообще, друзья, не надо паники! Никто ничего за вас не решит. Все бразды правления в ваших руках!
      – Покажите мне хотя бы одну бразду! - пробурчал Щёкин.
      За спиной Милены в темноте вдруг осветились кусты, а потом угол жилого домика - в ворота «Трое-льги» въезжала машина с зажжёнными фарами.
      – Так, это ко мне, - деловым тоном громко сказала Розка.
      Милена, Манжетов и Костёрыч оглянулись.
      – Моржов, убирай от меня свои мерзкие ручонки, - тихонько добавила Розка. - Меня с работы выгоняют, мне замуж пора.
      Моржов хмыкнул и поднялся, собираясь взглянуть на Розкиного кавалера.
      Пока машина огибала колдобины, длинные лучи фар беспорядочно шарили по лагерю, выхватывая из темноты то одно, то другое - крылечки, стены корпусов, столбы баскетбольной площадки, скамейки, умывальники. Так девчонка второпях собирается на пляж: то вытащит из шифоньера лифчик, то полотенце, то панаму.
      Моржов обошёл куст, и в этот миг свет погас. Захлопали дверки машины, послышались какие-то подозрительно знакомые голоса. Моржов вышел из-за угла домика и увидел белую «Волгу» с тонированными стёклами. Возле багажника возились, матюкаясь, Сергач и Ленчик Каликин - вытаскивали ржавый железный мангал.
      – Здорово, - изумлённо сказал Моржов. - Вы зачем сюда прикатили, хмыри?
      – А-а, Борян!…- оглянувшись, узнал Моржова Сергач и сунул пухлую ладошку. - Ты чего, не знаешь, что Розка - моя баба?
      – Откуда же я могу знать? - изумился Моржов ещё больше. - Ты мне её по вызову никогда не привозил…
      Сергач засмеялся:
      – Ну, она настоящая баба. Жена то есть почти… Ленчик с лязгом свалил мангал на землю и тоже подошёл к Моржову, требовательно протянул руку для рукопожатия.
      – Чё, тёлки-то у вас тут есть? - спросил он.
      – О, пидросток какой! - с гордостью снова засмеялся Сергач. - Ты, углан, сюда не к тёлкам приехал, понял? Я тебе за что заплатил? Чтобы ты шашлык жарил и руль крутил, когда я нажрусь. Здесь - чтобы никаких безобразий! Здесь у твоего босса жена, уяснил? Если что - я тебя шпалой трахну.
      – У себя сначала вынь, - посоветовал Ленчик, закуривая.
      – Борян, ты не вздумай ляпнуть Розке - сам знаешь про что, - предостерёг Сергач и Моржова тоже.
      – Тогда с тебя на девочек скидка двадцать пять процентов, - тотчас сказал Моржов.
      Сергач опять засмеялся. Эта был его способ обхода всех острых углов - приглашающе смеяться. Дескать: «Мудно сказал, а?» Так Сергач отвечал на различные заковыристые вопросы; так намекал на взятку вместо штрафа, когда караулил лохов на дороге. Так же, наверное, он и Розке объяснял источники своего дохода.
      У Сергача всегда был вид безобидного, весёлого, сытого заговорщика. Сергач ещё не распух, а всего лишь плавно облился жирком, плотно осел и нагулял приятную дородность. Лицо его было румяное, открытое и сердечное, глазки всегда смешливо сужены, а короткие и широкие бровки заранее подняты домиком. В общем, прикольный и душевный парень.
      Сейчас Сергач приехал в форме. Форма вообще хорошо помогала ему выходить из щекотливых ситуаций. Точнее, помогала переводить щекотливость ситуации с себя на собеседника. Когда Моржов в первый раз заказал девочку в сауну и в сауну вошёл Сергач, весь в парадном, Моржов решил, что власти решили арестовать его за аморальное поведение в бане. И получилось, что не Сергач виноват в сутенёрстве на посту, а Моржов виноват в том, что своим развратом оскверняет труд инспектора ДПС.
      Ленчик взвалил на спину мангал, а Сергач навесил Моржову пакет с бутылками. Втроём они пошагали на берег Талки к костру.
      Некоторое время над притихшим костром протягивались и сцеплялись в рукопожатиях руки вновь прибывших и уже присутствующих. Это слегка напоминало массовое пристёгивание ремнями безопасности перед взлётом в свободную беседу. Но беседы не получилось.
      Сергач откровенно струхнул, увидев Манжетова, и даже забыл сказать, что он - Валера. А Манжетов вдруг словно подмёрз.
      – Пожалуй, мне пора,- холодно сказал он, вставая с бревна.
      Моржов еле удержался от ухмылки. Похоже, клиент и сутенёр одинаково не ожидали увидеть друг друга, но у клиента очко сыграло у первого.
      – Ладно, всего хорошего вам, друзья, - попрощался со всеми Манжетов, снимая свою куртку с Милены, как со спинки стула. - Дорогая, ты меня проводишь до машины?
      Милена молча поднялась и вслед за Манжетовым пошла в темноту. Сергач тотчас расплылся в улыбке, поднял брови домиком и узко посмотрел на Моржова: «Мудно получилось, а?…» Костёрыч шлёпнул ладонями себя по коленям, тоже встал и виновато сказал:
      – Да и я, наверное, пойду… Спокойной ночи всем. Девушки, не засиживайтесь, завтра день ответственный…
      Костёрыч пошагал вслед за Манжетовым и Миленой, сослепу впутался в куст и, смущённо чертыхаясь, ушёл в сторону дальнего домика.
      – Ну, и посидим тогда по-хорошему! - плотоядно заявил Сергач, уже угнездившийся рядом с Розкой.
      Он обнял Розку, по-хозяйски придвигая её к себе. Розкина мечта исполнилась: теперь она сидела с мужиком, и рука мужика подбиралась к её ожидающей титьке.
      – Я, короче, знаю этого очкастого с бородой, - сказал Ленчик про Костёрыча, совочком нагребая в огне угли. - Он учитель какой-то. У нас в учаге был один дрищ, ездил с ним по разным деревням…
      – Хочу в Нижнее-Задолгое… - вдруг промычал пьяный Щёкин.
      – Он в учагу притащил показать медный крест - в деревне ему какая-то старуха подарила, - продолжил Ленчик, ссыпая угли в железный ящик мангала. - Я, короче, этот крест взял и чёрту одному за полтинник продал… Сонька, насаживай мясо на шампуры.
      Возле Сони, оказывается, уже стояла кастрюля с кусками замаринованного мяса.
      Щёкин откачнулся от Сони и строго посмотрел на неё.
      – В-вы знакомы? - с благородным белогвардейским вызовом спросил он.
      – Кто в Ковязине не знает всех? - закуривая, буркнул Моржов.
      За жилым корпусом мягко заурчал двигатель машины. В дальней темноте вдруг вспыхнула озарённая фарами железная арка ворот «Троельги» - словно реклама в ночи Лас-Вегаса.
      – Мы… - растерянно и виновато пробормотала Соня. - Он… Лёнька с подружкой моей как бы ходит… Ну, из дома моего…
      – Ага, - заржал над мангалом Ленчик. - Ходит. Входит и выходит.
      – Ты, салага, молчи давай, - одёрнула его Розка.
      – Тварищ мильцанер! - противным пьяным голосом склочника обратился Щёкин к Сергачу. - Призовите молодёжь к порядку!…
      – Я не в милиции, я в ДПС, - засмеялся Сергач, делая брови домиком.
      – ДПС? - вскинулся Щёкин. - Это что за студия?… Дорожно-половой сервис? Или добровольно-принудительный секс?
      – Щ-щёкин!…- свистящим шёпотом грозно сказала Розка. - Больше выпить не получишь!
      Сергач засмеялся ещё слаще, а бровки его поднялись вообще стоймя. Однако во взгляде Сергача мелькнул испуг.
      – На - и помалкивай. - Сергач протянул Щёкину банку пива.
      – От нашего столика вашему столику, - добавила Розка.
      – Плевал я на оба столика, - тотчас ответил Щёкин.
      Моржов ждал возвращения Милены, а Милены всё не было. Моржов подумал, встал и пошагал обратно в лагерь.
      В темноте длинная белая тонированная «Волга» Сергача напоминала череп коня Вещего Олега. Милена шла к Моржову со стороны кустов, за которыми укрывался лагерный туалет.
      – Милена, вы вернётесь к костру? - поинтересовался Моржов.
      Милена остановилась, зябко обняв себя за плечи.
      – Н-нет, наверное, - неуверенно сказала она. - Пойду спать.
      – Вам не нравится компания? - напрямик спросил Моржов.
      – Поздно уже, - дипломатично ответила Милена. Моржов виновато улыбнулся и слегка наклонил голову набок:
      – Милена, а если я попрошу вас вернуться и составлю вам компанию?
      Милена понимающе усмехнулась.
      – Вам очень хочется, чтобы я вернулась?
      – Разумеется, - подтвердил Моржов.
      – Только для вас! - Милена снисходительно посмотрела на Моржова, повернулась и пошла по тропинке на берег.
      Моржов пошагал сзади, на ходу стаскивая с себя куртку. Милена даже со спины имела вид человека, уступившего просьбам весьма неохотно. Моржов догнал Милену и накинул куртку ей на плечи, словно бы хотел занавесить тему этой уступки. А может быть, чужая мужская куртка на Милене была чем-то вроде флага победителя, что водружается над покорённой вершиной. Теперь моржовский флаг сменил увезённый манжетовский.