Машины остановились.
      Вперёд был послан патруль: длинный худой солдат и толстый низенький капрал. Они взошли на мост и перегнулись через перила.
      - Заметят, - испугался Эрнесто.
      - Ни за, что, - уверенно сказал Гром. - Маскировочка - первый сорт.
      Не обнаружив ничего подозрительного, патруль перешёл на другую сторону оврага.
      Дальше идти капрал побоялся.
      - Вперёд! - приказал он солдату, дрожа от страха и тревожно вглядываясь в дремучие заросли.
      Солдат отрицательно мотнул головой. Капрал привстал на цыпочки и ударил его по щеке - раз, другой, третий...
      - Вот мерзавец! - Эрнесто не выдержал и выстрелил.
      Фуражку с капрала словно ветром сдуло. Он завизжал, как поросёнок, и помчался назад. Солдат - за ним.
      И тогда вперёд вылез броневик. Поливая из своих пулемётов густые заросли кустарника, он въехал на мост.
      И тут Гром мгновенно замкнул контакт. Раздался оглушительный взрыв.
      Когда рассеялся вязкий чёрный дым, Гром и Эрнесто не увидели ни моста, ни броневика. А из грузовиков сыпались солдаты, занимая позицию вдоль оврага.
      Загрохотали выстрелы.
      Эрнесто снова прицелился в капрала, который высунулся из-за колеса машины, и вдруг услышал треск сучьев. Гром, беспомощно цепляясь за ветки, падал вниз. Очевидно, его зацепила какая-то шальная пуля.
      К счастью, его падение почти у самой земли задержала разлапистая толстая ветка. Гром повис на ней, и она, спружинив, отбросила его в кустарник.
      Обдирая в кровь руки, Эрнесто быстро спустился вниз.
      - Чёрт побери!.. Сто двадцать дьяволов! - услышал он доносящиеся из кустов ругательства. И сразу отлегло от сердца - жив!
      - Нога, - простонал Гром, когда Эрнесто склонился над ним, и виновато улыбнулся. - Вот угораздило...
      - А я думал, что Грому всё нипочём! - сказал Эрнесто, перевязывая рану.
      - Бывает, что и Грому достаётся. Часа через два всё заживёт. Я такой.
      - Покрепче держись за шею, - сказал Эрнесто, наклонившись над Громом.
      Он никогда не думал, что Гром может быть столь тяжёлым. А тут ещё выстрелы, крики солдат, перебравшихся через овраг. Да и карабин мешал, а бросать его было жалко.
      За кустарником начиналась сплошная стена камыша на месте высушенного зноем болота. Во что бы то ни стало - туда, только туда! Там никто не найдёт!..
      - Брось меня, - ворчал Гром. - Не строй из себя героя... Чего двоим-то погибать? Не будь дураком!
      - Молчи! - огрызался Эрнесто.
      Всё ближе и ближе был спасительный жёлтый камыш. В эту минуту Эрнесто желал только одного: добраться до зарослей камыша, упасть на землю и лежать, лежать и дышать всей грудью.
      Ноги Грома волочились по земле, и поэтому Эрнесто всё время казалось, что следом за ним кто-то идёт, прямо за спиной, и усмехается, всё время держа тебя на прицеле.
      И вот вокруг зашелестели заросли камыша, но Эрнесто не упал со своей тяжёлой ношей и даже не остановился.
      Он шёл, шёл, шёл... И всё качалось перед ним: изломанный камыш, узловатые лианы, лепестки орхидей, жёлтые пятна света в сумраке тропического леса...
      Эрнесто остановился только у поста бородачей, скорее почувствовав, чем услышав окрик:
      - Кто идёт?
      - Свои, - хрипло дыша, сказал он и внезапно рассмеялся: - Ну, так кто же из нас дурак?
      - Я. - И Гром тоже засмеялся.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      У костра
      Геркулес бросил охапку сучьев возле костра.
      - Ну, как? - взволнованно спросил Ник.
      - Не уйти, - сказал Геркулес. - Понаставили постов почти через каждый метр.
      - Тсс, - прошипел Пим.
      К ним подбежал Карапузис и сунул Геркулесу под нос свою фуражку, пробитую пулей:
      - Видал?
      - Эх, на сантиметр бы пониже - и всё, - с глубоким сожалением сказал Геркулес.
      - А ты как думал! - гордо заявил Карапузис, не уловив иронии. Считай, что медаль у меня в кармане. - И помчался к другим кострам.
      За этот день он всем надоел до чёртиков со своей простреленной фуражкой.
      К костру подошёл лейтенант. Ещё на первом привале капрал Карапузис ему доложил, что прихватил тройку полезных людей из города, и ожидал страшного разноса, но лейтенант только рукой махнул.
      Геркулес готов был поклясться, что после того, как броневик вместе с мостом взлетел на воздух, лейтенант, как ни странно, немного повеселел.
      Да, собственно, никто, кроме Карапузиса, и не огорчался - в броневике находились два его приятеля из личной гвардии Апчхибосса Утриноса, которая набиралась среди самых отъявленных головорезов во всех частях света.
      Лейтенант долго смотрел на огонь, а потом вдруг спросил у Геркулеса:
      - Скажи, парень, только по-честному, почему ты решил пойти против бородачей?
      - Да так... - замялся Геркулес. - А вы?
      - Солдат не рассуждает, - уклончиво ответил лейтенант. - А вот ты, как говорит капрал, - и он усмехнулся, - добровольно. А?
      - Точно так, - лихо ответил Геркулес, решив, что тут какой-то подвох. - Добровольно. У меня с Громом особые счёты.
      - Понятно, - хмыкнул лейтенант и кивнул на ребят. - А у них?
      - У них? - на мгновение растерялся Геркулес.
      - У них.
      - Кормят у вас хорошо, - нашёлся Геркулес. - Верно, ребята?
      - Верно, - солидно заявил Пим.
      - Ещё как верно! - согласился Ник.
      Лейтенант засмеялся:
      - Ну, ладно. Это ваше дело. Всё равно, я смотрю, из вас правду клещами не вытянешь.
      - А у него голова работает, - шепнул Пим Нику.
      - Сеньор лейтенант! Сеньор лейтенант! - послышались возбуждённые возгласы.
      В окружении толпы солдат к костру из темноты приближались двое бородачей. Один из них был очень высокий, в берете, рубашке защитного цвета и таких же брюках, заправленных в высокие ботинки. Другой - сухонький крепкий старичок точно в такой же форме, только на голове у него красовалась лихо сдвинутая набок капитанская фуражка.
      Пим и Ник от неожиданности даже вздрогнули, а у Геркулеса вытянулось лицо.
      - Гром! Гром! - тревожно зашептались солдаты.
      - Добрый вечер, - весело сказал Гром и присел на срубленное дерево. Присаживайся, старина Мануэль, - пригласил он своего спутника. - Места на всех хватит.
      Капитан Мануэль немного нервничал. Поэтому, прежде чем сесть, он кашлянул, вынул из кармана очки, которые надевал только в особо ответственные моменты, протёр их, снова спрятал и только тогда осторожно опустился на бревно.
      Гром подмигнул ребятам, и они сразу заулыбались, хотя им и было не по себе. Пим и Ник ужасно боялись за Грома.
      - Где они? Где? - через толпу пробивался взъерошенный Карапузис. Поймали голубчиков!
      - Да заткнись ты, - остановили его солдаты. - Тише. Сами пришли. Дай людей послушать!
      Капрал притих и судорожно вытянул голову из-за сдвинутых спин.
      - Как видите, - сказал Гром, прищурив глаза, - мы пришли к вам без оружия и вовсе не собираемся вас запугивать и говорить, что все пути отрезаны и что надо сдаваться, а не то, мол, крышка.
      Солдаты засмеялись. А Карапузис испуганно спросил:
      - Окружены, да?
      - Наоборот, - продолжал Гром, - мы у вас в руках и готовы поклясться, что на несколько километров вокруг нет ни одного бородача.
      - Ну, если, конечно, не считать нас, - вставил капитан Мануэль.
      Солдаты одобрительно загудели. А осмелевший Карапузис заявил:
      - А чего с ними разговаривать? Хватай их!
      Но кто-то пребольно щёлкнул его по затылку, и капрал сразу умолк, подозрительно оглянувшись на невозмутимые лица.
      Пим и Ник тревожно завертели головами. Лейтенант встал:
      - Вы предлагаете нам сдаться в плен и в то же время утверждаете, что не мы у вас в руках, а вы у нас. Где же логика?
      - Не совсем так. В руках у вас только мы вдвоём, я и старина Мануэль, - поправил его Гром. - И кроме того, речь идёт не о том, кто у кого в руках, и даже не о том, на чьей стороне пока ещё сила. Да вы же и сами знаете, кто из нас прав. Против кого же вы?.. Против Дождя, который так же нужен вам, как и мне! Разве это не так?
      - Ещё бы не так! - вскочили Пим и Ник.
      - Не так! Не так! - завопил Карапузис.
      - Так, - тихо сказал лейтенант.
      Солдаты заспорили. А капрал Карапузис быстро строчил в своей записной книжке на уже знакомой нам страничке с буквой "Л": "Лейтенант - лазутчик Грома. Он ещё с детства подкуплен бородачами за 10 миллионов песо", на секунду задумался и вставил еще один ноль. Получилось "за 100 миллионов песо". Так показалось капралу убедительней.
      - Солдаты! - Лейтенант поднял руку. - Не знаю, верите вы мне или нет, но я не хочу вести вас в бой за Апчхибосса Утриноса. А теперь в вашей воле поступить со мной так, как считаете нужным.
      - Что же это творится, а? - завопил Карапузис и выскочил в круг. - Как старший по чину после этого мятежника, - он ткнул пальцем в сторону лейтенанта, - я принимаю на себя его обязанности. - И, побагровев от натуги, заорал: - Батальон, слушай мою команду! По изменнику нашего дорогого Апчхибосса Утриноса...
      - Покричал, и хватит, - спокойно сказал Геркулес и отвесил ему такую затрещину, что Карапузис отлетел в сторону.
      Пим сделал ему подножку, и капрал шлёпнулся на землю.
      - Мы не заставляем никого насильно присоединяться к нам. - Мощный голос Грома перекрыл общий шум. - Кто не хочет, может идти по домам!
      - Да чего там, ребята! - Какой-то долговязый солдат выпустил очередь в небо. - Пошли к бородачам. Не было охоты погибать за этого плешивого Апчхибосса! Пускай он сам себя спасает, провались совсем!
      - Верно! - закричал старина Мануэль и нацепил на нос очки. Правильно.
      - Становись, парни, - скомандовал Гром. - Кто к нам - налево, кто домой - направо.
      Первыми налево бросились Пим, Ник и Геркулес. Через минуту с левой стороны оказался почти весь батальон. С правой - всего несколько человек.
      А капрал Карапузис исчез, словно сквозь землю провалился. Он драпал без оглядки до самой столицы и там срочно взял билет на самолёт, улетающий на далёкие Забытые острова. "Ну уж туда-то, - с беспокойством думал Карапузис, - Грому, верно, никогда не добраться". И перестал дрожать только тогда, когда самолёт оторвался от бетонной дорожки аэродрома.
      ...Оставив охрану у машин, солдаты двинулись к лагерю бородачей. Гром размашисто шагал в голове колонны.
      Над колонной пылали факелы, и постам бородачей в горах, наверно, казалось, что внизу течёт огненный ручей.
      Лагерь встретил прибывших ликующими криками.
      Ник кричал громче всех. Бородачи схватили его и стали подбрасывать. И Нику казалось, что звёзды то удаляются, то приближаются к нему. И тут он увидел бородатого Эрнесто.
      - Папа!
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
      Как Апчхибосс Утринос снабжал
      бородачей оружием
      - До свидания, Ник!
      - До свидания, Пим! До свидания, Геркулес! - Крепко схватив отца за рукав, словно боясь, что он исчезнет, Ник долго махал рукой, пока машины не скрылись за поворотом.
      Сегодня утром Гром отдал приказ: отряд бородачей во главе с Молнией должен покинуть Синие горы и обосноваться в других горах, у восточного побережья острова.
      Это была очень трудная задача. Путь на восток пролегал по открытой равнине. Повсюду - посты, патрули. А ведь до восточных гор - несколько сотен километров! Для такого дерзкого похода вызывались только добровольцы. Стоит ли говорить, что желающих было более чем достаточно! Но отобрали только сто человек, среди них оказались Геркулес и Пим.
      Бросок решили совершить на трофейных машинах среди бела дня. Бородачи рассчитывали на молниеносность, на то, что местные гарнизоны не сразу разберутся, в чём дело. Бородачи даже не стали переодеваться в форму солдат Апчхибосса Утриноса.
      - Нам ни к чему маскарад, - сказала Молния. - Мы сражаемся честно.
      - Верно! - горячо воскликнул Пим, потрясая новеньким карабином, и с гордостью поправил черно-красную повязку на рукаве. Он был похож на завзятого бородача и щеголял своей нарисованной тушью бородой, словно настоящей.
      Геркулес всё время подшучивал над ним и предлагал побриться.
      - Только тогда, когда разгромим Утриноса! - твёрдо отвечал Пим.
      Машины одна за другой исчезли вдали.
      В ту же минуту отряд Грома тоже выступил - но в другую сторону...
      Ник ни на шаг не отставал от отца. Они снова были вместе, но ему всё время казалось, что он может его вновь потерять. Нику было так приятно слышать голос отца, чувствовать на плече его тяжёлую руку и даже семенить, еле поспевая за ним... Но больше всего Ник любил смотреть на отцовскую бороду. Он очень гордился отцовской бородой. Она была самая большая в отряде. Больше, чем у Грома!
      Отряд покинул лагерь вовремя. Далеко позади послышались гулкие разрывы бомб.
      После каждого авианалёта Апчхибосс Утринос объявлял, что с бородачами покончено раз и навсегда. Но ему уже давно никто не верил. Мало того, и сам он не верил себе. Бородачи были неуловимы.
      Теперь Апчхибосс Утринос надеялся только на одно: на засуху. Он был готов уничтожить всю страну, только бы не дать Грому возможности победить. Засыхали без Дождя, который томился в крепости, леса и поля, мелели реки, пересыхали ручьи. А Утринос потирал руки.
      - Высыхают леса? - говорил он. - Чудесно! Бородачам будет негде прятаться!
      - Голодают рубщики тростника? - радовался он. - Великолепно! Значит, не будут помогать бородачам!
      - Пересыхают реки? - ликовал он. - Изумительно! Скоро бородачам будет нечего пить!..
      И всё больше и больше прославлял неимоверную доброту дружественного соседа Тайфуна, который согласился в столь трудный час поставлять на Зелёный остров оружие, консервы и газированную воду.
      Тайфун тоже потирал руки.
      - Легче всего заработать, - поучал он Апчхибосса Утриноса, во-первых, на войне, во-вторых, на голоде, в-третьих, на стихийном бедствии. У вас сейчас как раз замеча-а-тельное сочетание всего этого.
      - Гениально! - восторгался Апчхибосс Утринос. - Просто гениально!
      - Практика, - скромно признавался Тайфун. - И опыт.
      Подготавливая генеральное наступление, Апчхибосс Утринос устроил в поместье Буль Буреса большой склад оружия. И если бы кто-нибудь сказал ему, что сегодня вечером все эти запасы перейдут в руки бородачей, он бы только снисходительно рассмеялся. Уйти так далеко от спасительных гор? Нет, бородачи никогда на это не осмелятся!
      - Они надеются сломить нас голодом, - говорил Гром. - Но из этого у них ничего не выйдет. Ничего, пока... - тут он делал паузу и выразительно подмигивал, - пока они снабжают своих солдат.
      - А что с нами будет, - однажды наивно спросил Ник, - если они перестанут снабжать солдат?
      - Ничего страшного, малыш, - засмеялся Гром. - Мы тогда победим на следующий же день, потому что нам не привыкать сражаться натощак.
      Отряд покинул джунгли. Потянулась выжженная саванна. Бородачи специально выбрали путь по бездорожью, по безлюдным местам и пересохшим болотам.
      Вечером отряд остановился возле узкой бетонной дороги, петлявшей по холму.
      Вверху ярко светились жёлтые квадратики окон замка Буль Буреса.
      - Эрнесто, - сказал Гром, - ты тут всё знаешь, действуй. Но только бесшумно, чтобы охрана не успела позвонить в столицу.
      - Есть, - отчеканил Эрнесто.
      - Тебе человек сто хватит? - пошутил Гром.
      - Сто - маловато, - в тон ему ответил Эрнесто. А вот пять будет в самый раз.
      - Ну, давай.
      И они крепко пожали друг другу руки.
      Пень Колодус, надсмотрщики и несколько солдат азартно играли в карты во флигеле замка.
      - Мой ход! - торжествующе закричал Пень Колодус, бросая на стол козырного туза.
      - Нет, мой. - Дверь распахнулась, и перед ошеломленными игроками появился Эрнесто с карабином в руках.
      - Ой! - вскрикнул Пень Колодус и потянулся к кобуре.
      - В любой игре... - за раскрытым окном возник Хосе с автоматом, - есть такое правило - не жульничать. За это иногда крепко бьют. Очень!
      Все сразу задрали руки вверх. А помертвевший от страха Пень Колодус сделал вид, что хотел стряхнуть пушинку с брюк.
      Хосе остался охранять надсмотрщиков, а Эрнесто выскочил во двор, открыл ворота и несколько раз мигнул фонариком.
      Первым примчался Ник и спросил:
      - Всё в порядке?
      - Так точно, - вытянулся перед ним Эрнесто. - В порядке!
      Бородачи заполнили двор. Хосе сбил замки с подвалов, и по цепочке повстанцев поплыли разнокалиберные ящики с карабинами, пулемётами, патронами, консервами, обувью, взрывчаткой...
      - Ник, - сказал Гром, - жми в деревню, зови всех.
      Не прошло и двадцати минут, как в ворота замка повалили рубщики. Они притащили с собой связанного трактирщика.
      - Это я им сказал, - оправдывался Ник, - а то ещё убежит и донесёт. Я его знаю.
      - А что мы будем делать с пленными? - громогласно спросил Гром у рубщиков. - У нас такое правило: мы с пленными не воюем. Мы отпускаем их на все четыре стороны.
      - Ладно. Чего там... Отпустить. Мы не злопамятные. Только пусть больше не попадаются!
      Эрнесто развязал руки пленным и крепко наподдал коленом Пень Колодусу:
      - Топайте.
      Надсмотрщики поспешно прошли через расступившуюся молчаливую толпу и понуро побрели под гору.
      - А я? - жалобно пропищал трактирщик Выпей Тут.
      Все засмеялись. Хосе разрезал верёвки:
      - Беги, беги, а то не успеешь!
      Выпей Тут умчался, как заяц.
      А бородачи запрягли волов сеньора в высокие скрипучие повозки, нагрузили их оружием и провиантом и двинулись в обратный путь.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
      Всемирный потоп
      Ворота тюрьмы медленно раскрылись, и Камер Казематус с мохнатым полотенцем бодро засеменил к морю по тропинке, петляющей между гранитными валунами. Не было такого случая, чтобы он пропустил утреннее омовение.
      "Морские воды, - как любил повторять тюремный врач Грыжа, способствуют пищеварению".
      А пищеварение для Камер Казематуса составляло всё.
      Тоненько повизгивая, он вошёл в воду и, заткнув пальцами нос и уши, окунулся с головой. Вынырнул и окаменел от изумления.
      В его излюбленный мелкий заливчик впадал бурливый ручей!
      - Ой! - вскрикнул Камер Казематус и стремглав выскочил на берег.
      Камер Казематус готов был поклясться, что ни двадцать пять лет назад, когда он впервые ступил на этот островок, ни тем более десять секунд назад этого ручья не было. "Ужас... - подумал он. - Ещё до начальства дойдёт! Наверняка не положено, чтобы около вверенной мне тюрьмы протекал какой-то новый ручей, чёрт его дери!"
      Камер Казематус даже зажмурился, робко надеясь, что всё это ему показалось и ручей исчезнет, как только он откроет глаза.
      Боже ты мой! Ручей исчез, но...
      Вместо него в море впадала широкая река.
      Ту-ту-ру-ту-у! - донёсся пронзительный сигнал тревоги, и ошалевший Камер Казематус помчался к тюрьме.
      Река катила огромные валуны. Они сталкивались друг с другом, и над островком стоял неумолчный рокочущий гул.
      - Помоги-и-те! - Мимо проплыли сорванные с петель дубовые тюремные ворота. На них, словно на плоту, стоял насмерть перепуганный охранник.
      Река вытекала прямо со двора тюрьмы. А из бойницы крепостной башни низвергался водопад.
      - Уволят! - простонал Камер Казематус. - Сошлют!.. Посадят!
      - ...Порядок! - самодовольно сказал Дождь. Он стоял на плечах звездочёта Сириуса, высунув в оконце камеры свою жёлтую лейку. - Ещё пару часов, и мы всё затопим.
      - И всю тюрьму? - насторожённо спросил Сириус.
      - А как же, - ответил Дождь. - Знай наших!
      - Да ты с ума сошёл! - завопил звездочёт. - Мы же тогда утонем!
      - То есть как утонем? - удивился Дождь.
      - Очень просто, - жалобно сказал Сириус. - Затопит... Всех затопит!
      - И меня? - поинтересовался Дождь.
      - И тебя!
      - А тебя?
      - И меня!
      Дождь задумался.
      - А может, всё-таки попробуем?.. - нерешительно предложил он. - Я всю жизнь с водой работаю.
      - Слезай! - вскричал звездочёт.
      - Кто? Где? - заверещал Камер Казематус, врываясь с охранниками в одиночку. Со всех ручьями струилась вода.
      Дождь и звездочёт Сириус как ни в чём не бывало сидели на топчане и резались в самодельные шашки.
      - Я кого спрашиваю!
      - Кого? - обернулся Дождь.
      - Немедленно прекратите!
      - Слушаюсь. - Дождь спрятал фишки в карман. - Если нельзя играть в шашки, дайте шахматы.
      Камер Казематус схватился за голову.
      - Наводнение! Потоп!
      - Всемирный? - спросил звездочёт Сириус. - И по радио объявляли?
      - Да я тебе!.. Да я его!.. Да я вас! - вскрикивал Камер Казематус. Водопады устраивать?!
      - Пошёл вон, - буркнул Дождь. - Здесь тюрьма, а не базар.
      Камер Казематус тяжело опустился на пол и схватился за сердце.
      - Вам воды? - подскочил к нему один из охранников.
      - Что? - взвился Камер Казематус. - Не говорите мне про воду!
      Дождь захихикал.
      - Смеётесь... - засопел Камер Казематус и приказал охранникам: Становитесь к стенке!
      - За что? - заголосили они. - Мы ни в чём не виноваты!
      - Молчать! Поднимите меня, я хочу посмотреть.
      - Ну конечно, - оживились охранники, - смотрите.
      Они поспешно подняли его, и Камер Казематус схватился за решётку бойницы.
      - А! - вдруг вскрикнул он и растерянно посмотрел на всех. - А где... река?
      Дождь и Сириус пожали плечами.
      Камер Казематус снова прильнул к бойнице.
      Каменные плиты двора, знойное солнце и море вдали... Реки не было. И водопада не было. И даже никаких луж не было. Ворот, правда, тоже не было.
      - Опустите, - жалобно попросил он.
      В дверях он обернулся, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и вышел, покачиваясь, словно после трёх бессонных ночей.
      Вечером он самолично вручил Дождю шахматы и умоляюще сказал:
      - Вы играйте, играйте. Ладно? - и добавил: - Карты я тоже принесу.
      - Неси, - великодушно разрешил Дождь.
      - И подзорную трубу, - потребовал звездочёт Сириус. - Скоро солнечное затмение будет.
      - Затмение? - вздрогнул Камер Казематус. - А может, не надо?
      - Мы подумаем, - важно ответил звездочёт.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
      Прорыв, или Нет - да, а да - нет
      Среди этих бурных событий мы забыли про отряд Молнии. Что же случилось с ними, когда на трофейных машинах они отправились в путь?
      ...Весело пели моторы. Уже несколько часов машины спокойно неслись по шоссе.
      Встречные патрули не обращали никакого внимания на колонну военных грузовиков.
      И вдруг...
      - Приготовиться, - сказала Молния шофёру, их грузовик шёл первым.
      Дорогу перекрывал шлагбаум. Около него маячил часовой и стояла врытая в землю длинноствольная пушка. А невдалеке, на пологих холмах, где раскинулся маленький городок, торчали башни военных казарм.
      Часовой поднял руку и пошёл навстречу.
      - Немного притормози, - кивнула водителю Молния.
      Часовой был уже совсем близко.
      - Давай!
      Мотор взревел во всю мощь, и Молнию резко откинуло назад.
      Часовой едва успел отскочить в сторону. Белым пятном мелькнуло его лицо с раскрытым ртом - и в глазах зарябило: навстречу машине вырастал полосатый, точно зебра, шлагбаум.
      Удар!
      Тяжёлое бревно отлетело в сторону и с грохотом ударило по стволу пушки. Молния увидела, как из укрытия выскочил орудийный расчёт, солдаты заметались, нелепо размахивая руками, и всё осталось позади.
      Остальные пять машин быстро промчались вслед за первой. С обеих сторон не было сделано ни единого выстрела.
      И только через несколько минут бородачи услышали орудийный гул. Солдаты палили впустую. По-видимому, для того, чтобы потом можно было сообщить коменданту, что они сделали всё, что могли, сражаясь с неприятелем.
      Пока с поста позвонили в казармы, а начальник казарм позвонил коменданту соседнего гарнизона, пока все коменданты созвонились между собой, а потом - со столицей, грузовики Молнии сломали ещё не один шлагбаум и проскочили через несколько деревень, набитых солдатами Апчхибосса Утриноса.
      "Поймать и повесить!" - последовал приказ, но было поздно. Бородачи уже приближались к восточному побережью.
      Оставалось миновать последний пост врага у самых предгорий, и всё. А там ищи-свищи!
      - Как ты думаешь, Геркулес, мы прорвёмся? - Пим заботливо протирал ветошью свой карабин.
      - Нет, - горячо ответил негр. - Конечно, нет.
      - Как так?! - Пим ожидал совсем другого ответа.
      Но по всему было видно, Геркулес вовсе и не собирался шутить.
      - Нас всех сцапают. В самый последний момент. Вот увидишь!
      - Спорим! - разозлился Пим.
      - Нет, я спорить не буду. - Геркулес убрал руку.
      - Струсил, да? - Пиму до слёз было обидно за своего старшего друга.
      - Зачем - струсил? - засмеялся Геркулес. - Есть примета такая. Если всё время говорить "нет", то всегда наоборот получается. Вот я и говорю, что не проскочим, чтобы нам повезло! - И с укоризной добавил: - Такие полезные вещи знать надо.
      Пим сразу засиял:
      - Что ж ты раньше молчал?
      - Разве я молчал?! - удивился Геркулес. - Я и раньше не молчал. Я всё время повторял: "Нет, нет и нет".
      Бородачи хохотали.
      С головной машины подали сигнал сбавить скорость. Грузовики поехали медленней.
      Кто-то выудил из кармана сигару, прикурил её, и она пошла по рукам.
      Пим тоже захотел хоть разок курнуть, но Геркулес щёлкнул его по затылку:
      - Нет, нет и нет. Подрасти ещё.
      - Когда ты говоришь "нет", - нашёлся Пим, - это значит "да".
      Но Геркулес не оценил шутки и выхватил у него сигару.
      Мимо проносились поля. Ветер гнал по иссушенному зноем краснозёму танцующие завитушки пыли.
      Внезапно впереди за поворотом раздался взрыв. Другой, третий... Взрывы следовали один за другим.
      А потом так грохнуло, что задрожала земля, и всё стихло. Потянуло гарью.
      - Что это? - тревожно спросил Пим.
      - Поживём - узнаем, - ответил Геркулес.
      То ли помогли заклятия Геркулеса или ещё что-то, но машины свободно прошли последнюю заставу. Даже не пришлось сбивать шлагбаум. Дорога здесь была усеяна дымящимися воронками и обломками машин. У обочины валялась искорёженная пушка с наполовину отбитым стволом.
      Только вечером Пим узнал, в чём дело.
      Получив приказ, пост начал готовиться к бою с бородачами. Но не успели солдаты даже как следует окопаться, из-за поворота появились большие крытые машины. Это была военная транспортная колонна. Она везла снаряды для боевых кораблей Апчхибосса.
      - Заряжай! - скомандовал командир орудия.
      - Но машин только три, - растерянно сказал наводчик, опуская бинокль. - А нам сообщили, что...
      - Мало ли что им там померещилось с перепугу, - не долго думая, прорычал командир. - На месте виднее.
      Грузовики приближались.
      - Наводи!
      Пост подпустил машины ещё ближе и грохнул по передней прямой наводкой. Был произведён всего лишь один выстрел, но сотни разорвавшихся снарядов сделали своё дело.
      - Повезло, - весь вечер твердил Пим. - Ещё как повезло!
      - Ничего подобного, - усмехнулся Геркулес. - Мне Молния сказала, что она эти машины со снарядами сразу заметила и пропустила далеко вперёд, когда они вынырнули с боковой дороги. Помнишь, мы замедлили ход? Вот так-то. Везёт тоже только тогда, когда котелок работает!
      - Во! - удивился Пим. - А если бы они были без снарядов?
      - Если б да кабы!.. - проворчал Геркулес. - Мы б тогда пристроились к ним в хвост и прорвались за ними следом.
      - А откуда Молния узнала, что эти машины - со снарядами? - приставал Пим.
      - Эх ты, вояка! - с укоризной сказал негр. - У таких машин всегда сзади специальные знаки есть, чтобы их не обгоняли и, не дай Бог, на узкой дороге задели бортом. Уяснил?
      - Уяснил, - буркнул Пим и с восхищением уставился на Молнию. - Я бы тоже догадался пропустить грузовики с боеприпасами вперёд, если б мы ехали не в последней, а в первой машине!
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
      Отличные новости
      В эту ночь в отряде Грома никто не спал. Пришёл какой-то рыбак из соседней деревни и сообщил, что генерал Трах Тах-Тах готовит наступление.
      Началось томительное ожидание. Кряхтели деревья, укладываясь ко сну. Таинственно кричали птицы. И чуть слышно потрескивали камни, раскалившиеся на солнцепёке за долгий жаркий день.
      ...Генерал Трах Тах-Тах со своим неразлучным пустым чемоданом восседал на носилках, которые держали несколько дюжих солдат, и, как ему казалось, с гордым и задумчивым видом всматривался в ночную даль. Вокруг суетились фотографы. Вспышки блицев выхватывали из темноты его лоснящееся самодовольное лицо.
      Корреспонденты при свете карманных фонариков строчили в своих блокнотах.
      - Они у меня как в мышеловке. - Генерал Трах Тах-Тах громко щёлкнул языком, подражая стуку захлопнувшейся ловушки. - Ни один не уйдёт. Живьём будем брать, тёпленьких. Вот этими руками! - И он показал корреспондентам свои коротенькие ручки. - Утром начнём.
      На это у генерала Трах Тах-Таха были свои соображения. Во-первых, при свете дня можно разгромить бородачей без особых потерь. Во-вторых, не исключена возможность, что бородачи, увидев утром безвыходность своего положения, сдадутся в плен. И тогда он сможет с триумфом, словно древнеримский полководец, вернуться в столицу, гоня за своими колесницами, то бишь машинами, побеждённых варваров, то есть бородачей.
      Когда рассвело, генерал Трах Тах-Тах лично протрубил сигнал атаки.
      И тут, задыхаясь, подбежал офицер и испуганно выпалил:
      - А солдаты ушли!
      - В бой? - самодовольно спросил Трах Тах-Тах.
      - К бородачам...
      - Ага! - мгновенно сообразил генерал и, соскочив с носилок, помчался, не разбирая дороги. В руках у него был знаменитый пустой чемодан, а сзади волочились носилки, зацепившиеся за его пояс.