- Отойди от берега! - рассвирепел Хома. Суслик побурчал, побурчал, но отошёл. - Нет твоего отражения! - воскликнул Хома. - Есть, - упрямился Суслик. - Просто я его отсюда не вижу! - Нету, - настаивал Хома. - Не-ту! Сам посмотри. - И посмотрю. И посмотрел. - Есть! - вскричал Суслик. - Вот оно! Хома так и ахнул. - Странно... Раньше не было. Ну, честное слово! - Было! - настаивал Суслик. - Конечно, не было, - догадался Хома. - Это новое отражение. А старое вниз по течению уплыло. Не веришь - сбегай и проверь. - Сбегаю, - пропыхтел Суслик. - Проверю. И побежал проверять. Долго ждал его Хома. Целый месяц. Пришёл наконец Суслик. Еле ноги приволок. - Ну? - грозно спросил Хома. - Убедился? - Убедился, - задыхаясь, сказал Суслик. - Ой, замучился... Я его сразу за поворотом догнал. Посмотрел в воду - оно. Побежал дальше - опять оно. Ещё дальше - снова опять! Знаешь, Хома, сколько их? Не сосчитать!.. До самой реки добежал, куда ручей впадает, - везде мои, а твоих нет! - выпалил он. - Ты только не огорчайся. Просто мои плавучей. А твои, наверно, потонули! - Или ты смотрел плохо, только сам на себя любовался, - строго заметил Хома, - или мои все твои обогнали. Раз мои отражения меньше, значит, они легче. А раз они легче, значит, их уносит быстрее! С этого дня Суслик и Хома каждый день прибегали в ручей заглянуть. Поглядят, отвернутся и снова посмотрят на свои отражения - пусть себе уплывают вниз по ручью. И так приятно им было знать, что плывут их отражения, бесконечной цепочкой, через всю большую страну: сначала по ручью, затем по реке, потом по морю. Плывут себе, волосок к волоску вылизан, лапы гордо на груди сложены, рты до ушей улыбаются. А все любуются на них и весело кричат: - Привет Хоме и Суслику! Перелётные птицы кричат, мальчишки-рыболовы и далёкие китобои в открытом океане.
      КАК ХОМА И СУСЛИК ПОСЛЕДНЕЕ ПОДЕЛИЛИ
      Наступила зима. Снегу! Земли не видно, снег на снег падает. Белый и такой холодный, что, когда бежишь друг к другу в гости, лапы обжигает. Кончились у Хомы и Суслика запасы. Спать надо - зима. А на голодный желудок не спится. - Я такой толстенький был, - заныл Хома. - А теперь от голода таким, как ты, Суслик, тощим стану! Скоро. - А каким же я тогда буду? - беспокойно задумался Суслик. - А тебя, значит, вообще не будет, - пожалел его Хома. - Нет, буду! - упрямо сказал Суслик. - Я нас в такое место отведу! Живи не хочу! За сто лет не съешь! - За меня не бойся, - повеселел Хома. - Съем! Пошли. И они пошли... Вдали, на краю деревни, сарай-амбар замаячил. Подошли вплотную, он полнеба закрыл. Высокий! Тридцать сусликов одного на другого поставить - вот какой высокий! - Что это? - тихо спросил Хома, озираясь. - Хранилище. Кладовочка такая. - Суслик с уважением похлопал лапой по стене. - Мне воробьи рассказывали: там гороха полным-полно! Давай дверь искать. Ты - в обход направо, а я - налево в обход! Пробирается Суслик по снегу и вдруг слышит - позади шаги чьи-то. Оглянулся в испуге, а это Хома! - Ты чего за мной идёшь? - Хитрый какой, - прищурился Хома. - Сам меня направо послал - там снег по колено. А тут за тобой тропинка тянется. Посмотрел Суслик: правда. За ним следы остались, а Хома в эти следы наступает. Поморгал Суслик, поморгал. И дальше затопал. Шёл и оглядывался: идёшь, а за тобой следы остаются - удивительно! - Ну, кто прав? - бубнил позади Хома. - Ну, ты, - нехотя ответил Суслик. - Чего привязался? - Я к тебе не привязывался. Нечем, - пыхтел Хома, погружая лапы в следы Суслика. - А надо бы. Ветер. - Подумал и добавил: - Шатает. Наконец они на дверь наткнулись. И в щель под ней пролезли. Только и смогли сказать: "А-ах!"
      Из крохотного оконца под потолком свет льётся - кругом сушёный горох на огромной подстилке лежит. Столько насыпано - до крыши носом подать! - Я отсюда не уйду, - взобрался на кучу гороха Хома, - пока сам собой до пола не опущусь. - Как - до пола? - Ну, пока всё не съем, - ответил Хома. - Так и буду опускаться. Постепенно. - И я, - поддакнул Суслик. - Постепенно. Какая для них жизнь наступила! Не жизнь - объеденье! Объедались... - Чего молчишь? - усмехался Суслик. - Рот занят, - довольно мычал Хома. Они до того обленились, что вскоре и разговаривать перестали. А зачем разговаривать, если можно лишнее съесть? Потом и двигаться перестали. А зачем двигаться, если еды полно, даже лапу лень протянуть? Лень не лень, а протягивали: есть-то надо. Лень, а надо. Протянул однажды Суслик лапу и взял горстку горошин у Хомы под боком. - Ты чего у меня берёшь? - рассердился Хома. И зачерпнул ладошкой прямо под носом Суслика. - Ты вон как?! - вскочил Суслик. - Давай всё делить! Вначале по горошине делили и около себя сыпали. Надоело. Потом - по пригоршне. - У тебя лапа больше, - спохватился Хома. - Вон какая загребущая! Давай, ты одной лапой, а я двумя? - Ишь ты! - не согласился Суслик. - Умный, да? Промерили они кучу шагами. И прокопали посредине в горохе границу-канавку, от стены до стены. По ночам теперь Хома и Суслик не спали. Тайком в темноте на чужую половину бегали. Горох к себе таскали. Уж и есть-то некогда было. Голодали. Старались побольше унести. А днём тоже не спали. Друг на друга смотрели: как бы кто у кого горошинку не взял. Стерегли. Глаза слипаются, слипаются... Ущипнут сами себя за бок, чтобы не заснуть, и снова следят. А как-то раз ночью возвращались каждый к себе с добычей - лбами столкнулись. Сцепились. Шерсть клочьями полетела. Покатились. Треск, звон, грохот!.. Когда они очнулись в сугробе и взглянули высоко вверх, где разбитое оконце виднелось, Хома проворчал: - Я больше туда не вернусь. - И я не вернусь, - простонал Суслик. И они дружно зашагали домой. Ушёл каждый молча в свою нору. Есть захотелось... Пошарил, пошарил Хома на полке. Вдруг случайно горошину нашёл. Одну-единственную. Посмотрел на неё... В лапе зажал. И к Суслику. Разломил горошину пополам другу дал.