Эти мысли промелькнули у Пальчика мгновенно. - Конечно, приплыли! - воскликнул он. - Пригребли, припарусили, прибыли! Он ничуть не рисковал, вспомнив паркового сторожа-моряка. Да и вообще паруса и вёсла знают даже отсталые туземцы. Тем более, парусники не вымерли и в эпоху атомных двигателей. - Но ваш остров такой большой, что не верить, что там и там это лишь остров! - попытался исправить он свой невольный промах. - Да уж, - самодовольно потянулся на носках страж, заложив руки за спину. - Великий остров! Шесть километров в длину, три - в ширину! И называется он... Ну-ка? - Великий остров называется есть, так и быть. Всего полным-полный! Пальчик так широко размахнул руки, что задел пса по носу. Гав опять заскулил. - Верно, - заулыбался страж. - Остров Изобилия!... Ладно, вы пока свободны. Можете идти, - милостиво разрешил он. - У меня небольшая вопрос, - остановил его Пальчик. - Почему у вас одни люди жирный, тучный, пузатый, а другие, - словно подыскивая точные слова, вновь перечислил он, - худой, тонкий, бледный? И почему вы есть средний комплекция? Страж с явным сожалением взглянул на своё небольшое брюшко и постарался выпятить его вперёд. - Я еще не заслужил стать пузатым, как ты благороднейшим образом соизволил определить избранных. Но я на пути к тому, чтобы попасть в их число и жить в своё удовольствие. Примерная служба - путь к успеху! - гаркнул он, дёрнув подбородком. Фуражка подлетела на голове и снова опустилась на место. - Они, - он указал на садовника вдали, - низший разряд. А я, ты правильно заметил, среднее звено. - И сколько таких низших, средних и высших имеет быть ваш остров? - Это военная тайна. - Ну, высших я видеть. Человек двести есть. - Есть или ели? - наморщил лоб стражник. - И то и другое. Есть. Ели. Они ели есть. - Еле есть? Или ели есть? - вконец запутался страж. - Двести человек имели есть. - Ты что, уже умеешь считать?.. Ах да, ты иностранец, - пробормотал он. Всё равно непорядок. - И последний вопрос. Я видеть два человек, - Пальчик втянул щеки, изображая их, - из машин. А они кто есть? - Они были, есть и будут, - вытянулся в струнку охранник. - Они главные начальники острова! - Но они не жирный. - Они худой имей быть... Тьфу! - попытался было втолковать ему страж тоже на ломаном языке. - Они такие худые, потому что не спят, не едят, думая только о благоденствии всего острова. Он с достоинством удалился. - Дошло, - запоздало вырвалось у Пальчика, вспомнившего вдруг про злостное курение одного и про язву другого: лучшие средства от ожирения. - Если дошло, то сними свою удавку с моей шеи, - сердито заметил Гав. ВЕЧЕР И НОЧЬ Поужинать они решили тем же способом, как и раньше, забрав что-нибудь у жирняков. Гав опять в одиночку отправился за провизией на площадку под платаном, когда все часы в парке отзвенели сигнал "на ужин". Пальчик же остался ждать его на знакомой, первой от ворот, аллее, притаившись под большущим развесистым фикусом-баньяном. Вдруг тот стражник вздумает проверить: "имей ли быть" у мальчика с собакой отец-иностранец. Лучше не попадаться лишний раз на глаза. Ну а Гав - тот всегда сумеет улизнуть. Здесь было надёжное укрытие, если, конечно, не прыгать и не орать, как оглашенному, а вести себя тихо. Баньян раскинулся шатром почти на восьмистах тонких стволах - от нечего делать Пальчик принимался их считать, но каждый раз сбивался. Собственно, это были ставшие стволами воздушные корни. Другие сотни корней-жгутов ещё только тянулись сквозь листву к земле. "Если засну, - подумал он, борясь с дремотой, - то, пожалуй, потом и не выйду. Окажусь как в клетке!" Но корневые жгуты висели неподвижной завесой, никак заметно не прибавляя в своём росте вниз - на это, верно, потребовались бы недели, а то и месяцы, - и он, успокоившись, нечаянно заснул. Гав его, конечно, бесцеремонно разбудил, когда вернулся. - Кончай спать, дрыхнуть, кемарить! На земле даже собакам спать вредно. Пальчик зябко поёжился от сырости, поднимающейся со стороны моря. А, возможно, сторож-моряк проветрил парк слишком уж усердно. На этот раз пёс мог его угостить только куском сыра. Сыр тоже отдавал рыбой. - Что они тут, китов доят? - сказал Пальчик. - А разве сыр делают из молока? - поинтересовался Гав, пропустив неизвестных ему "китов" мимо ушей. - Не из воды же. - А я думал... Но Пальчик так и не узнал, что думал пёс. Тот сразу же перешёл на рассказ об ужине жирняков. Оказалось, туда пожаловали те двое начальников и стражи понабежало - хоть отбавляй! Поэтому и не удалось унести что-нибудь посущественней. И сам-то еле ноги унёс! - Тебя заметили? За тобой гнались? - встревожился Пальчик. - Заметить не заметили, но один кот погнался. - Ну? - Три шага пробежал, - со смехом рассказывал Гав, - и растянулся плашмя, как коврик. - Коврики - плоские, - хмыкнул Пальчик, - а коты - круглые. - Я на него наступил, - потупился пёс. - Случайно. Мне пришлось вернуться за сыром, который я обронил. - Ну? - повторил Пальчик. - На обратном пути я опять наступил на кота. - И опять случайно?! - Нарочно. Он как раз поднимался, чтобы вновь броситься вдогонку. - Бросился? - Раздумал. Наверно, до сих пор лежит - думает. - И отчего вы так котов не любите? - А за что их любить, если они всё время путаются под ногами. Поел? сказал Гав. - Скажи спасибо. - Спасибо. - На здоровье!.. Или - пожалуйста? - вслух поразмыслил пёс, и просиял. Пожалуйста, на здоровье! Умён - собака, - похвалил он сам себя по привычке. - Вот замечательное выражение. Возможно, единственное! Я его на твоём этаже слышал, когда один тип, который собирался понарошку щенят топить, так меня аттестовал! - Что-что? - чуть не подавился Пальчик. - Не знаешь? Псов всегда на собачьих выставках ат-тес-туют, - по складам с удовольствием произнёс Гав. - Послушай, а собаки тут водятся? Что-то я не видал. - А я видал. Тоже сытые, как коты. С бантиками на хвосте, - Гав плюнул. Это не по адресу твоей мамы, а вообще! - посчитал он, что удачно вывернулся из неловкого положения, и продолжил: - А бродячих у них нету. Всех лишних - как могут быть лишние, если родились? - жирняки топят в море. А уж гордые какие эти собаки! Ну, те самые, неутопленные. Они, мол, лучшие представители своей породы, отобранные ещё в детстве! Наверно, жирняки выбирали самых толстых. А ещё собаки говорят, что... - Так они говорят? - А откуда же я бы про всё узнал?! Странный вы, право. Как удивлялась буфетчица Оля одному адвокату, который по утрам пил молоко, а не пиво. Говорят собаки, говорят, но только между собой. По-человечески болтать, трепаться, спикать, вякать - они не могут. - Но ты же можешь. - Сравнил! Я междуэтажный путешественник. Свой этаж имею. - А у нас на "первом" ты разговаривать не умел. Как это понять? - И понимать нечего. Там исключительно ваш мир, - заявил Гав. - У вас ни одна собака по-человечески не говорит. - Постой, ты же побывал на "седьмом этаже"? - Ну, побывал, - почему-то смущённо ответил Гав. - А там ты говорил? - С кем?! - Но ты же... - Там только мой нос побывал, - признался Гав. - Я и из лифта не выходил. Только глянул, и назад. - Испугался? А я - нет! - похвастался Пальчик. - Храбрец... Если б ты увидел "человечий ящик", как я - - "собачий", ты бы враз дал тягу. - Лично я на "седьмом" никаких собачников не замечал. - Вот именно. Ты их видел, но не замечал. Потому что тебя не касалось. А меня - только я высунул нос - чуть не коснулось колесо проезжавших мимо собачников! Ясно? - Ясно. И Пальчик подумал: "Наверно, Гав может разговаривать только на "запретных этажах". Наверняка он и на "седьмом" заговорил бы". - А нас, между прочим, ищут, - вдруг сказал пёс. - Так давай быстрей в лифт! - вскочил Пальчик. - Давай на вокзале стоит. Как говорила буфетчица Оля. - Какой ещё "давай"? - Жизни не знаешь. Тот, что на вокзале вещи носит. Он всё время кричит: "Давай! Давай!" Очевидно, себя называет. - Да ну тебя! Надо бежать. Чего мы здесь околачиваемся? - Я тебе сразу же хотел об этом сказать. Сам меня отвлёк своими душу питательными беседами. - Душещипательными, - машинально поправил его Пальчик. - Душе - это в душе. У вас в ванне. Душ, он тоже щиплет. А я говорю про душу. Бессмертную! Теперь-то сообразил? Вот как бы ты сказал об особой породе псов, которых почему-то всегда присобачивают к какому-то еноту? Забыл... - Это ты про енотовидную собаку, что ли? - Вот-вот, - обрадовался Гав. - Опять у тебя та же ошибочка. Как надо говорить? Еноту видная собака - вот так! - Но... - Опять отвлекаешь?! - Молчу. Гав посерьёзнел: - К лифту нам не выйти. Ворота закрыты. Граница на замке, понял? Между пиками ограды не пролезть даже тебе, так тесно стоят. А по ночам побережье охраняют стражники с пограничными акулами. Они их водят вместо собак на цепочках по мелководью вдоль берега. Закрой рот, - потребовал он, - ты хочешь спросить, почему я сказал, что нас ищут? Тот обалдуй с дубинкой и двое таких же, в фуражках, рыщут по всему парку. Неспроста! Снова закрой рот, - приказал он Пальчику. - Я знаю, что делать. За мной! Они выбрались из-под баньяна, и Пальчик побежал вслед за Гавом. Смеркалось... Ветер шевелил верхушки пальм, и казалось, что большими метёлками подметают небо. Гав и Пальчик стремительно пересекали одну аллею за другой. - Вон они! Ви-и-жу! - послышался где-то позади хриплый голос. - Не ви-и-жу! - вдруг так же хрипло прокричал Гав. - А что же я ви-и-дел? - снова заорал тот же голос. - Меня-я! - А ты их ви-и-дишь? - Не-е-ет! - чуть не надорвал себе глотку пёс, путая преследователей. - Бери праве-е-ей! - Ла-а-дно!.. За мной, - вновь скомандовал Пальчику Гав. Электронные часы на аллеях снова показывали какое-то время, вероятно, оставшееся до отхода ко сну: 1.14.17 - 1.14.16 - 1.14.15... Строжайший распорядок дня, как в санатории. Круглая жирная местная луна, перечёркнутая тёмным облачком, внимательно смотрела вниз, как из-под ладони. Казалось, она тоже следит за беглецами. Гав и Пальчик миновали длинный двухэтажный белый дом с круглыми, как иллюминаторы, окнами и солярием на плоской крыше. Он был похож на корабль, неведомым путем застрявший на суше среди пирамидальных кипарисов. Окна мягко светились, приглушённо доносилась приятная, как холодный компот в жару, тихая музыка. - Здесь живут только жирняки, - не останавливаясь, показал Гав. - А прислуга?.. - еле поспевал за ним Пальчик. - В конце парка. Там стоят большие крупнопанельные дома - с отдельными каморками. И своя столовая у них. - Кормят хорошо? - сострил Пальчик. Гав обернулся и скорчил зверскую рожу. - Понятно. А кто живёт в том особняке с колоннами - помнишь? - Начальство. Все старые да тощие, как обгоревшие спички. Боятся растолстеть. Хотят пожить подольше. На вечность нацелились! Как говорит буфетчица Оля о тех, кто трусцой бегает. - Откуда ты всё знаешь? - Пальчик запыхался и перешёл на быстрый шаг. - Я по всему парку мотался, - тоже замедлил ход Гав. - Со следу сбивал. Боялся, собак-ищеек пустят. Уже забыл про мой "шестой этаж"? - Такое не забывается. Вот и среди собак бывают подлые твари! Гав на ходу пожал плечами: - Всё, как у вас. Не хуже людей живём. Пришлось молча проглотить его ответ. Правду не скроешь. - Цирк шапито! - воскликнул Пальчик, увидев впереди на обширной поляне между высоченных краснокорых секвой огромный брезентовый купол. Поляну щедро заливал лунный свет, как будто любопытная луна нарочно переместилась именно сюда в ожидании дальнейших событий. - Тсс, - прошипел Гав. Они осторожно обогнули цирк, то перешагивая через натянутые веревки, то пробираясь под ними. За цирком оказался другой брезентовый купол поменьше. Из него доносились визг, хрюканье, рычание и хихиканье каких-то животных... Внезапно всё это перекрыл трубный вскрик слона. - Цирк зверей, - сказал Гав. - Не бойся, все свои. Да, запомни, предупредил он, - я за переводчика. По-человечески они только команды знают. - Что ж, выходит, все звери друг друга понимают? - Здесь - да. - И ты можешь перевести даже кошачье мяуканье? - подкузьмил его Пальчик. - Могу, - поморщился Гав. - Но с густопсовыми ошибками. Он приподнял край брезента и проскользнул в зверинец, Пальчик последовал за ним. Под кровлей неярко светились лампочки. Помещение было разделено на множество тесных дощатых отсеков. Кое-где виднелись и железные клетки. В каждом отсеке и в каждой клетке стояли, сидели, метались разные животные: обезьяны, кабаны, тигры, львы, собачки... Была и пара слонов, они находились в самых, если тут применимо это определение, больших вольерах. Гав что-то пролаял. Звери добродушно отозвались единым шумным возгласом. - А теперь ты поздоровайся, - предложил пёс Пальчику. - Здравствуйте, все! - звонко крикнул он. Гав опять что-то пролаял, но гораздо дольше. Звери снова отозвались одобрительным хором. - Ты что сказал? - шёпотом спросил Пальчик. - Я пожелал им от твоего имени здоровья и долгих лет жизни. Ведь ты сказал: "Здравствуйте!" А это значит: будьте всегда и везде здоровы. Верно? - Ещё как верно! Ты замечательный переводчик. Самый лучший. Гав надулся от гордости. Давненько Пальчик его так не хвалил. Чтобы избежать буквоедства и нудности, мы будем передавать разговор зверей с Пальчиком напрямую, как говорится, без посредника. Не забывая, конечно, при этом, что переводчиком был всё-таки Гав. В ответ на "Здравствуйте!" Пальчика, столь блистательно переданное Гавом, одна из обезьян крикливо пожаловалась: - Разве тут будешь здоровой? Нас морят голодом. - Бьют, - зарычал тигр. - Не кормят! - протрубил слон, - Не кормят, не кормят, - захрюкал кабан. - Но почему? - удивился Пальчик. - У нас в городе тоже есть цирк, но там зверей любят. - Жирняки нас за зверей не считают! - заявила остроносая такса. - Они нас и раньше плохо кормили, но, когда мы... - ...когда мы, выйдя на арену, отказались работать в таких условиях... перекрыл её голос своим рёвом тигр. - ...нас в наказание начали поливать холодной водой из шлангов, - гулко продолжил слон. - Мощной чистой струёй! Какое было блаженство! До этого нас месяц не мыли. - Мы не стали выполнять никаких команд. И нас злобно забросали гнилыми помидорами и картошкой, - вновь зачастил кабан. - Вкуснятина! Мне даже попали в пасть прокисшим, - он восторженно закатил глаза и причмокнул. кочаном капусты - вот таким! - развёл он копытцами. - Впервые в жизни наелся, да ещё одними лакомствами. Единственный день, когда я был сыт. - А теперь нас вообще держат на голодном пайке, - зарокотал лев. - Неделю мы крепились. Поневоле пришлось вновь работать, чтоб вовсе не сдохнуть с голоду. - Мы шатаемся от усталости, - проревел медведь. - Нас заставляют стоять на задних лапах круглый день. Больных тоже гоняют на арену. Вон морскому котику - из ванны в углу высунулась усатая гладкая голова - пришлось жонглировать с перевязанным ластом! Когда звери отвели душу и выслушали сочувствие гостей, Гав попросил приютить его с другом здесь на ночь. А там, мол, посмотрим. - Нас ищет стража, - сообщил он. - Уж тут-то никто искать не станет. Все наперебой стали звать Гава и Пальчика в свой отсек и в свою клетку. - У меня вы в полной безопасности, - убеждал тигр. - Ко мне не сунутся! Гав и Пальчик вежливо поблагодарили всех и удобно устроились на опилках в отсеке у собак. - Может, пить хочется? - сказал Пальчик ушастому спаниелю с коротким хвостом. - Я там видел кран и ведро. - Не беспокойся. Воду-то нам дают. А если не хватает, слон дотягивается своим хоботом, отворачивает кран, а затем передаёт полное ведро по кругу. - Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы вызволить вас всех отсюда! горячо заверил Пальчик. - Хорошо бы... - ответил спаниель. - А знаешь, у нас тут недавно смешная история вышла. - Он оживился. - Начальником над нами назначили одну извини! - человекообразную обезьяну: нахального мордастого орангутанга, пустозвона и доносчика. Он сразу заважничал, где-то раздобыл очки наверно, в цирке украл - и стал носить. Все звери насмехались: "Вышел в люди!" А очки попались с такими толстыми стёклами, что он мало кого различал, всё плыло перед глазами. Но упорно их не снимал из гордости. Однажды я обозвал его доносчиком. "Ты кто?" - сразу спросил он. "Я новенький, - отвечаю. - Жираф". Их-то у нас нет, пусть потом поищет. "Но жираф должен быть с длинной шеей, - говорит он. - А твой голос раздаётся снизу". - "Я маленький жираф. Вот моя шея", - и протягиваю ему свой обрубок хвоста. Орангутанг ощупал его: "Да-да, шея... А голова где?" "Всё остальное - голова", - говорю. "Такая большая и странная?" - удивился он, сослепу потрогав меня всего. "Потому что болит, - не выдержал я и расхохотался. - Распухла. От жизни такой!" Пальчик, Гав и все собаки в вольере, хотя и знавшие наверняка эту историю, покатились от смеха. - И где он сейчас? - сказал Гав. - Жирняки забрали его к себе. Он теперь их каждый вечер потешает своими дурацкими выходками. Лампочки погасли. - Я их обязательно спасу... - уже сквозь сон пробормотал Пальчик. Ему снилось, что звери, сами став зрителями, смотрят в цирке выступление дрессированных жирняков. Полосатый тигр грозно щёлкал кнутом, и те послушно бегали по арене на четвереньках, жонглировали тарелками с супом и, закрыв глаза, с визгом прыгали сквозь горящие обручи. Жаль, что сны редко сбываются. СТОРОЖ-МОРЯК Но досмотреть сон до конца так и не удалось. Рано утром - сквозь марлевые оконца уже просачивался слабый свет - вдруг вновь зажглись лампочки под брезентовым сводом. - Приготовить документы! - послышался чей-то бас. - И поживей! - вторил ему другой. - Обормоты. Ну, какие тут могут быть документы? У них на морде написано, кто есть кто, - заявил третий человек. И провозгласил: - Посторонние, выходи! Это был голос того самого стражника, который уже останавливал Пальчика и Гава в парке. В ответ звери зарычали, завизжали, захрюкали, замычали, затрубили... Стража начала обход. Привстав на цыпочки, Пальчик и Гав увидели, как над загородками поплыли три фуражки с надписью "Граница на замке". Впереди них, высоко подпрыгивая и вертя головой, скакал орангутанг - звериный начальник. Беглецы сразу узнали его по вчерашнему описанию спаниеля, хотя на сей раз он был без очков, - пустозвон и доносчик. - Они где-то здесь! - верещал он. - Затаились, спрятались, схоронились! Высмотрим, отыщем, найдём! Поймаем, задержим, схватим! Посадим, упрячем, закроем! Напомним - ни стража, ни Пальчик не могли понимать, что выкрикивал орангутанг. Но для стражи было достаточно угрожающей интонации в самом визге доносчика, и Пальчику всё шепотком переводил Гав. Законно спросить, как же в таком случае можно быть доносчиком, если его язык никак нельзя понять. Ответим: доносчиком можно быть и молча. А если подходить к этой противной проблеме серьёзно, то орангутанг просто-напросто приводил кого-нибудь из жирняков и указывал на любого зверя, а потом того без лишних расспросов хлестали бичом. Обход приближался к беглецам. Надо было вновь удирать! Но спаниель удержал их, почему-то загадочно улыбаясь: - Не спешите, дружочки. Сейчас они у нас попляшут. - Потанцуют, попрыгают? - думая, что ослышался, уточнил Гав. - Вот именно. И Гав, и Пальчик не заметили, что оба слона поочерёдно набрали хоботами воды из крана, раздувшись, как цистерны. - Вот они! - разом вскричали преследователи, поравнявшись с собачьим вольером. И кинулись к загородке. Нападение захлебнулось. Две мощные струи, подбрасывая стражников и орангутанга, понесли их по проходу и вышвырнули вон за дверь! Откуда-то из-под потолка упали сорванные фуражки и... очки доносчика. Интересно, где он их на себе прятал?! - А теперь - пора, - кивнул спаниель. - Пока они очухаются и снова пойдут на приступ... "...вы уже будете далеко", - очевидно, хотел сказать он. Но беглецы действительно были уже далеко. Мигом выскочив из вольера и поднырнув под брезентовый полог, они вихрем помчались прочь по пустынному в этот час парку. Впрочем, как мы знаем, парк был настолько велик, что и днём не казался многолюдным. А в такую рань даже подметальщицы спят. Увы, знакомые ворота всё ещё были заперты на висячий замок. Буквально, безвыходное положение. Между частыми пиками ограды не протиснуться, Гав вчера верно сказал. Перелезть - очень уж высоко. Под воротами тоже слишком узкая щель. - Говорят, если пройдёт голова, - пытался просунуть её Гав под ворота, то пролезет и всё другое. - Боюсь, голова-то, может, и пройдёт, - посочувствовал Пальчик, - а вот всё другое - останется. - И хвост? - забеспокоился пёс. - Само собой. - А если подкопаться?.. Невозможно, - сам себе ответил Гав. - Асфальт. Он оглянулся на бревенчатую сторожку, видневшуюся за кустами неподалёку. - Пошли разведаем? Домик также оказался запертым. Они заглянули в закрытое окошко. Сторож-усач мирно почивал на топчане. - Гляди! - тихо воскликнул Пальчик. На табуретке лежали два ключа: большой и маленький. Вероятно, от ворот и от самой сторожки. - Что будем делать? - напористо сказал пёс. - Во-первых, разобьём окно. Во-вторых, схватим ключи... - А в-третьих, сторож схватит нас и разобьёт нам вывески. Гениальный план! - Какие ещё ... вывески? - Тут уж Гав оторопел. - У буфетчицы Оли спроси. - Первый раз перещеголял его Пальчик: Фотокарточки, рожи, морды, лица, физиономии, профили! - Думаешь? - озаботился пёс. - А если не успеет?.. - Схватить или заорать на весь парк? - Про "заорать" я не подумал, - смутился Гав. Взгляд его упал на отдушину в завалинке. - Сюда-то мы пролезем, - забормотал он, протискиваясь сквозь неё под пол дома. - Надо переждать, - глухо донеслось изнутри. - Давай ко мне. - Давай на вокзале стоит. - Какой ... - начал было пёс и умолк. Вспомнил. Пальчик пролез к нему. Над ними светились тонкие щели между досками пола. Доносилось сладкое похрапывание сторожа. Он ещё и посвистывал носом во сне. - Тоже мне соловей, - пробурчал Гав, устраиваясь поудобнее. - Кстати, ты заметил, что собаки, да и все звери, не храпят? Большое преимущество! - В чём? - Заснёшь где-нибудь в лесу, и враг тебя не услышит. - Зато учует. - Тоже верно, - задумался Гав. - А вообще-то куда мы с тобой собрались? - вдруг спросил Пальчик. - Как - куда? Домой. Я сыт по горло, - заявил пёс, - хотя и опять есть охота. - Мне не даёт покоя... Интересно, куда это провалились столы с пустой посудой под платаном? И откуда берётся тут вся еда? И почему она отдаёт рыбой?.. - Может, они всю её из рыбы делают, - брякнул Гав. - Не исключено, - по-взрослому заметил Пальчик. - Но тогда, кто её ловит? Кого мы здесь только не встречали! А вот рыбаков на море-озере и не видели. - Мы слишком мало здесь пробыли. - Вот именно - мало! - выпрямился было Пальчик, но больно стукнулся о потолок. То есть об пол. - А-а, понял. Ты не хочешь домой. - Это я-то не хочу! - Ты не любишь родителей. - Это я-то не люблю! - Они волнуются там за тебя... - Да, может, там всего полчаса прошло! - Вот-вот, они и волнуются, полчаса уже прошло, а тебя всё нет. - Ну, знаешь!.. Признайся, тебе самому хочется домой, - потребовал Пальчик. - На свой собачий этаж, да? - Мой этаж не хуже других! - вышел из себя Гав. - А ну вылезайте, - внезапно раздался сверху голос старикана сторожа. Разорались тут с утра пораньше. Кому говорю! - А если не вылезем? - сказал Пальчик. - Сигнализацию включу, - пригрозил тот. - Да ладно пугать-то, - проворчал Гав. - Пока ты выйдешь, нас ищи-свищи. - Я с тобой морских коров не пас, - рассердился наверху сторож. - Каждая собака будет мне тыкать!.. Ты лучше оглянись, пустобрёх. Вы в ловушке. Я отдушину бочкой прикрыл, пока вы тут лаялись. И правда светлый квадрат лаза исчез. Только сейчас беглецы заметили, что в подполье стало гораздо темней. - Дайте слово, что не удерёте, - выпущу. - Разве тут верят слову? - процедил пёс. - Твоему - нет, - сказал сторож. - Собака лает, ветер носит. - А вы сами... даёте слово? - спросил Пальчик. - Вам-то можно верить? - Я бывший моряк, - оскорбился старикан. - Мое слово крепче грот-мачты, клянусь бизань-мачтой! - А фок-мачтой клянётесь? - Что?! Что я слышу, малыш! Морская душа, надо же. Я клянусь всей парусной оснасткой и... - ...форштевнем впридачу, - потребовал Пальчик. - Что?! - снова взревел бывший моряк и заторопился к выходу. - Немедленно выпускаю. Через полминуты они уже сидели у него в сторожке. Он предусмотрительно задёрнул шторки на оконце. - Мы... - начал было Пальчик. - Ваши тайны меня не интересуют, - отмахнулся он, - пусть они останутся при вас. Лишь бы люди были хорошие, добрые, - он покосился на пса, - а не рычали, как собаки. - Я... - начал было и Гав. - Прощаю, - прогудел бывший моряк. - Ради твоего друга. Где плавал? спросил он Пальчика. - Я только лишь собирал модели фрегатов, каравелл и джонок... - И джонок! - вновь взревел бывший моряк, снял с гвоздя соломенную шляпу и в восторге подбросил под потолок. Шляпу он не поймал. Поймал её Гав и подал ему. - Не морской, но приморский пёс - точно! - погрозил ему пальцем старикан. - Угадали, - заулыбался Гав. - Моряк моряка... - ... видит... - подхватил Пальчик. - ... слышит, - расхохотался старикан, указывая на пол, - издалека. Моряк моряка и видит, и слышит издалека. Если ты утверждаешь, что только собирал модели парусных кораблей, а не плавал на необитаемые острова за сокрови... Но молчок! Твоё право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть тайна. И если её знают пусть даже двое, то это уже... - ... не тайна, - заключил Гав. - А он смышлён, - вконец подобрел к нему бывший моряк. - Мне, конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но... - Больше не буду, - перебил его пёс. Сторож снова расхохотался. - Я не плавал ни за какими сокровищами, - наконец удалось вставить Пальчику. - И никакой тайны у меня нет. - Он вдруг покраснел. - Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от закона - может, ты пират? - неожиданно спросил он. - Юнга-пират, да? А твой пустобрёх - вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха! Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря, не хотелось выдавать свою тайну. Какую - известно Гаву и нам с вами. - Эх, стар я стал, - вдруг погрустнел старикан. - Не плавать мне больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не радость. - Да вы ещё крепкий, как дуб каменный, - сказал Гав. - Или падуб обыкновенный. Бывший моряк строго посмотрел на пса: - Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю. - Мышей? - округлил глаза пёс. - Вы же не кот! - И добавил: - Может, по совместительству?.. - Вот я тебя сейчас совмещу с полом, - рассердился старикан. - Обормот! Это выражение такое: "мышей не ловит". - Как говаривала буфетчица Оля... - важно начал Гав, но Пальчик вовремя дёрнул его за хвост. - Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, хранитель пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, мечтательно произнёс сторож. - Вот будет жизнь! - Разве это жизнь? - возразил Пальчик. - Лопнуть же можно. - От вкусной еды - никогда, - убеждённо сказал сторож. - А вот от одной картошки или земляных орехов - можно. - А ещё моряк - с печки бряк, - проворчал пёс. - Тоже выражение такое, поспешил он уточнить. - Прощаю, - повторил старикан и подмигнул Пальчику. - За словом в карман не лезет. - У меня их нет, - честно сказал пёс. - Вот видишь! - возликовал бывший моряк. - Всё время держит нос по ветру, что твой вахтенный. - Не знаю, кто такой этот... вахтенный. А нос держу, - с достоинством произнёс Гав. - Так держать! - одобрил бывший моряк. - Давненько не бывал в такой теплой компании. А Пальчик грустно подумал: "Пропащий остров. Если уж такой добряк, как этот старикан, завидует тупым жирнякам - совсем тут плохо дело..." Но если бы он поделился мыслями с многоопытным бродягой псом, тот мог бы снисходительно ответить новым житейским изречением, слышанным от буфетчицы Оли: "По одёжке протягивай ножки". - Попроси его: пусть скорей ворота открывает, - зашипел ему Гав, - а то скоро все проснутся. - Да погоди ты! - отмахнулся Пальчик. Рядом со стариканом он забыл об опасности. - Тебя как звать-то? - спросил пса бывший моряк. - Гав. - Затем припомнил новое имя: - Гав-гав. - Значит, сиди и не гавкай. - Я же шёпотом. - От твоего шёпота уши дерёт, как наждаком. Выпущу вас незаметно, не бойся. - Я не за себя - за него боюсь! - Правильно делаешь, что волнуешься за хозяина. - Он мне не хозяин. Теперь. - А теперь кто? - ДРУГ. - Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, - важно произнёс бывший моряк. - Но тебе я не скажу, не то зазнаешься. - Я уже зазнался, - улыбнулся Гав. - Вы сказали про земляные орехи и картошку, - заметил Пальчик. - А что, плодовых деревьев на острове нет? - Есть. Да только их стерегут злющие псы. Побольше твоего дружка и покруче нравом! - Каждый за себя отвечает, - Гав прихлопнул лапой муху, ползущую по полу. - Ваши жирняки, я гляжу, не лучше тех псов. А уж о стражниках вообще молчу. - Я их тоже не перевариваю. Чуть что, орут: почему ворота открыты? Не могу же я их каждую минуту закрывать и открывать. Высший разряд всё время с лыжными палками бегает вниз-вверх, вверх-вниз для моциона. - Моци... что? - полюбопытствовал Гав. - Чтобы похудеть. - А зачем едят так много? - Чтобы поправиться. Наконец-то ты понял!.. Так и бегают туда-сюда. - Без своих подпорок не побегали бы, - съязвил пёс. - Ты про палки? Конечно, без них трудно. И в гору, и под гору. Особенно вниз - страшное дело. Можно и костей не собрать, если б не предупредительные знаки. - "Налево" и "Направо"? - Ясно. А то ещё занесёт на спуске. Гав со значением взглянул на друга: мол, что я тебе говорил. - Смышлён, смышлён, - ответил ему Пальчик словами старикана. - А откуда вся еда на острове берётся? И освещение? - вновь пристал он с расспросами к хозяину. - Из воды, юнга. Из воды. Удивительно, да? - Бывший моряк вскочил. Идёмте, всё покажу. - А если заметят? - Мы осторожненько. Я одну потайную тропку к морю знаю. - Так это всё-таки море? - А ты думал - озеро? Не мог же я быть моряком на озере. - Тогда вы были бы... - Гав хихикнул, - старик-озорник. То есть озёрник. - Цыц! - И бывший моряк снова повернулся к "юнге". - Но о морях и озёрах после. ОСНОВА ЖИЗНИ Вскоре они уже спускались по узкой лесной тропке, петлявшей меж валунами. Разумеется, сначала они прошли через ворота, которые сторож затем вновь запер, перевесив замок на другую сторону. Этой дорогой идти было ближе. Они быстро добрались до берега моря. Море, как и раньше здесь, отливало тёмно-серым цветом. Из округлых, пухлых облаков веером тянулись тонкие солнечные спицы - они как бы прожигали на водной глади пронзительные кружочки с зубчатой опушкой по краям. Казалось, там и сям были разбросаны белые горящие ромашки с острыми тлеющими лепестками. Сторож повёл беглецов направо, за поворот скалистого мыса. По пути Пальчик невольно обернулся на две сосенки, скрывающие вход в пещеру, где был лифт. За мысом галечный берег перешел в песчано-илистые откосы и отмели. Здесь теснились на бесчисленных ножках-корнях странные деревья и кустарники с коричневой корой.