Глава 6

ОТЪЕЗД В ЕВРОПУ

Между тем финансовое положение писателя благодаря успеху его книг за эти годы серьезно упрочилось. Крупные долги были почти полностью погашены, можно было подумать и о долгожданном путешествии в Европу, благо имелось достаточно средств, чтобы спокойно прожить там какое-то время всей семьей. К тому же напряженная работа последних лет пагубно сказалась на здоровье писателя, его мучили приступы лихорадки, он сильно похудел, болезненная бледность не сходила с его лица. Конечно, в Европу имело смысл ехать, если пробыть там несколько лет. Но важно за эти годы не потерять связь с родиной, не отвыкнуть от американских обычаев. Лучше всего было бы получить необременительное дипломатическое назначение, которое связывало бы его прочными узами с родиной. Помог нью-йоркский губернатор Клинтон. По его ходатайству в Вашингтоне подыскали для Купера подходящее назначение – консулом США во французском городе Лионе. Жалованья новому консулу не полагалось, но и обязанностей не было никаких, да и жить он мог в Париже или в любом другом европейском городе по своему выбору.

Готовясь к отъезду, Купер обращается к нью-йоркским городским властям с официальной просьбой изменить его фамилию и имя на Джеймс Фенимор Купер. Тем самым он выполнял обещание, данное матери, урожденной Фенимор, что добавит ее девичью фамилию к фамилии своего отца. В марте 1826 года городские власти приняли соответствующее решение, и с тех пор писатель всегда подписывался именем Джеймс Фенимор Купер – именем, под которым он известен всему миру.

Перед отъездом Купер также улаживает свои дела с американскими издателями. Дело в том, что его постоянный издатель Чарльз Уайли, испытывавший серьезные финансовые трудности, скончался, и Купер передает права на издание всех своих произведений крупнейшим в то время американским издателям Карей и Ли из Филадельфии. Он старается добиться изменения авторского права с тем, чтобы оградить права американских писателей от так называемых пиратских изданий. Избранный членом палаты представителей конгресса США от штата Нью-Йорк, писатель Гуллиан К. Верпланк внес в Юридический комитет конгресса проект закона, который обеспечил бы права американских авторов. Однако проект этот не был доведен до формального обсуждения и голосования и так и остался на бумаге.

Друзья и почитатели таланта писателя устроили ему торжественные проводы. Члены клуба «Хлеб и сыр» организовали 29 мая 1826 года прощальный банкет, на котором присутствовали губернатор штата Нью-Йорк Клинтон, губернатор штата Огайо Э.А. Браун, епископ Хобарт, видные литераторы, бизнесмены, ученые, друзья писателя. От имени собравшихся с напутственным словом выступил Чарльз Кинг, редактор ежедневной газеты «Нью-Йорк америкен». Он пожелал, чтобы «здоровье и удовольствие» сопутствовали Куперу в отъезде и чтобы «попутный ветер способствовал его возвращению». В ответном слове Купер обещал своим доброжелателям, что его перо не будет бездействовать и за пределами родины.

На следующий день газета «Нью-Йорк америкен» опубликовала пространное сообщение о банкете, перечислила его участников, дала изложение произнесенных речей. Как оказалось, банкет этот явился самым крупным общественным мероприятием, организованным в честь писателя на его родине за всю его жизнь.

В Европе в этот период доминировали государства Священного союза, созданного в сентябре 1815 года российским императором Александром I, Францем I Австрийским и Фридрихом-Вильгельмом III Прусским. В этот союз постепенно вошли все континентальные монархи, за исключением папы римского и турецкого султана. «Пустой и звонкий документ», как назвал австрийский канцлер Меттерних соглашение об организации Священного союза, тем не менее в течение 15 лет определял политику европейских держав и направлял ее на подавление революций и политического и религиозного свободомыслия, где бы и в какой бы форме они ни проявлялись. К середине 20-х годов XIX века начинают резко проявляться разногласия между Священным союзом и Англией, появляются трещины и между отдельными членами союза.

Путешествие через Атлантический океан на корабле «Гудзон» заняло 31 день. В Англии сделали двухнедельную остановку. Жена писателя с пятью детьми и племянником оставалась в Саутгемптоне, пока Купер ездил в Лондон, чтобы обсудить свои литературные дела с издателями. Первые впечатления от Англии у него сложились самые неблагоприятные. «Это чрезвычайно неприятная страна для любого иностранца, и американца в особенности… Если вы хорошо платите и много заказываете, вас окружает необычайное подобострастие, но если вы не соответствуете их требованиям в смысле денег, то вами пренебрегают и вас даже презирают. Это служит плохим комплиментом стране наших праотцов, и мы были крайне рады выбраться отсюда».

В Париже Куперы сначала остановились в гостинице, но вскоре сняли хорошую большую меблированную квартиру в здании, на нижнем этаже которого размещалась школа для девочек, в которую Куперы определили и своих дочерей. «Вот мы и в Париже, – писал Купер знакомому в Нью-Йорк, – частично довольные, частично разочарованные, старающиеся приноровиться к странной стране, созданной из грязи и позолоты, хорошего настроения и постного супа, клопов и кружев». Своей сестре он писал, что в Париже его поразила «непостижимая мешанина претенциозности и скаредности, безвкусицы и грязи».

Статус американского дипломата открыл перед Купером двери высшего парижского общества, хотя, как отмечает писатель в своих письмах, на торжественных обедах его место всегда оказывалось в самом конце обеденного стола: послы и посланники, бароны и графы котировались выше, чем знаменитый писатель. «Люди здесь, похоже, удивлены самим фактом того, что американец умеет писать. Я твердо убежден, что девять десятых французской читающей публики и не представляет себе, что в Америке когда-либо создавались книги… Вы будете удивлены, узнав, что Вашингтон Ирвинг практически неизвестен здесь, и это несмотря на то, что он так долго здесь прожил. Его стиль и его юмор не поддаются переводу… А уж если книга способна высоко держать голову после того, как она была отдана на милость французского переводчика, то это значит, что в ней имеются и кости, и жилы».

Постепенно знакомясь с Парижем и его окрестностями, с его космополитическим высшим обществом, Купер продолжал упорно трудиться над новым романом, начатым еще в Нью-Йорке. Весной 1827 года роман был закончен, и в апреле он вышел в свет в Лондоне, а в мае – в Филадельфии. Новый роман назывался «Прерия», был он прямым продолжением «Пионеров» и рассказывал о событиях, происшедших через десять лет после того, как Кожаный Чулок, предав земле тело своего старого друга Чингачгука и попрощавшись с Эдвардом и Элизабет Эффингемами, ушел дальше на Запад. Теперь, «отягченный годами, он уже не охотник и не воин, он становится траппером, то есть звероловом, каких немало на Великом Западе. Стук топора прогнал его из его любимых лесов, и в безнадежной покорности судьбе он ищет прибежища на голой равнине, протянувшейся до Скалистых гор».

Случай сталкивает Натти с семейством скваттера Ишмаэла Буша, двигающимся на Запад в поисках новых земель. Не признающие никаких законов, не прислушивающиеся к голосу совести Ишмаэл Буш и семеро его сыновей охвачены единственным желанием – как бы захватить земли получше и разбогатеть. Ради этой цели они не брезгуют никакими средствами. Натти Бампо – умудренный жизненным опытом, но все еще слишком доверчивый, не сразу разгадывает хищническую сущность Ишмаэла и его семейства. Из-за этого он попадает не в одну передрягу, прежде чем находит безопасное место среди солдат капитана Дункана Ункаса Мидлтона, оказавшегося внуком старых добрых знакомых Натти – майора Хейворда и Алисы («Последний из могикан»).

Среди друзей Натти – славный индейский воин по имени Твердое Сердце. В одном из своих писем Купер подчеркивал, что он лично хорошо знал индейца Петерлашароо, послужившего прообразом Твердого Сердца. «Этот человек был бы героем любой цивилизованной нации… Я ни в коей мере не приукрасил ни его физические данные, ни его невозмутимое хладнокровие».

Во Франции незадолго до этого вышел в свет роман Франсуа Рене де Шатобриана «Натчезы» – о быте и нравах северо-американских индейцев. В этой связи знакомые Купера обращали его внимание на то, что индейцы в его романе и в книге Шатобриана описаны по-разному. «Если господин Шатобриан изобразил индейцев по-другому, чем это сделал я, его просто ввели в заблуждение, – отвечал своим критикам Купер. – Он, вероятно, черпал свою информацию из книг старых французских авторов, изданных по меньшей мере полстолетия назад. Я же пользовался моими собственными источниками и моими личными наблюдениями. Конечно, мое описание не лишено поэтичности, как и подобает в романе, но в целом оно достаточно достоверно».

Интересно отметить, что полстолетия спустя Карл Маркс, характеризуя творчество Шатобриана, писал, что его отличают «фальшивая глубина, византийские преувеличения, кокетничанье чувствами, пестрая игра красок, чрезмерная образность, театральность, напыщенность – одним словом, лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию».

После всех приключений и злоключений своей долгой жизни Натти Бампо умирает среди своих друзей. Предсмертные его слова обращены к капитану Мидлтону и индейцу Твердое Сердце, которые остаются с ним до последней минуты. Натти умирает, «как жил – философом-отшельником лишь с немногими недостатками, не знавшим пороков, честным и искренним, как сама природа».

Идеалист и романтик в своих помыслах, но реалист и прагматик в повседневной жизни Натти Бампо, как он описан Купером в трех романах, – фигура трагическая. Он прекрасно понимает, что все, что ему дорого и мило, весь этот девственный мир природы, все это могущество земли и ее недр разрушается его соплеменниками, белыми завоевателями континента. Сам он под их натиском уходит все дальше и дальше на Запад, но даже в бескрайних прериях Великого Запада не может найти убежище. И здесь его настигает хищническая хватка скваттера Ишмаэла Буша. Натти некуда больше податься, ему не остается места на этой земле, и он покидает ее. Из жизни уходит философ естественного существования, проповедник равноправия всех людей независимо от цвета их кожи и расы. В памяти читателей навсегда останется образ этого правдолюбца, который сродни другому великому герою – рыцарю печального образа – хитроумному идальго Дон Кихоту Ламанчскому.

Натти Бампо олицетворял собой Америку, уходящую в прошлое, Америку наивную, благородную, чистосердечную, трудолюбивую, чуждую предрассудков. Эта Америка уходила под натиском нового поколения, представленного в романе Ишмаэлом Бушем и его семейством. Это совершенно другие люди – поклоняющиеся только богу богатства, чуждые страха и угрызений совести, верящие во власть оружия и топора. Они завоевывали Великий Запад огнем и мечом, не гнушаясь никакими средствами, не останавливаясь ни перед насилием, ни перед убийством ближнего.

Реалистично описав Буша и его методы захвата новых земель, Купер создал роман нравов, приоткрыв завесу над еще не таким далеким неприглядным прошлым своего народа. В этом смысле «Прерия» – роман не только остроприключенческий, но и социальный. Английский журнал «Нью мантсли мэгезин энд юниверсал реджистер» в рецензии на роман отмечал: «Действующие лица романа в большинстве своем настолько же грубы и примитивны, как и окружающая их природа… Из них наиболее оригинален Ишмаэл Буш, один из авантюристов-скваттеров, и его семеро сыновей. Невежественные, ленивые, тупые, но наделенные недюжинной физической силой, они способны под влиянием момента принять решение и пустить в ход всю свою энергию… Но наиболее популярным героем, вероятно, станет старый траппер, уже известный читателям господина Купера… Он подан весьма скупо и просто. Его отличительные черты – страсть к кочевой жизни и любовь к вольным лесным просторам. Полное хладнокровие перед лицом опасности сочетается в нем с более глубоким пониманием ценности человеческой жизни, чем у его друзей-индейцев. Ему свойственно почти отеческое сочувствие ко всем несчастным и бездомным… И когда он умирает, мы теряем старого друга и горько сожалеем о том, что нам уже никогда не придется встретиться с ним в новых романах».

Купер, как и его английский рецензент, считал, что история жизни Натти Бампо им уже полностью рассказана и что он больше не будет к ней возвращаться. Три романа о Натти Бампо, но его мнению, представляли собой «законченную серию романов, описывающих американскую жизнь. Герой одного является героем всех трех, только показанный в совершенно различных ситуациях. И разведчик из «Могикан» становится охотником в «Пионерах» и траппером в «Прерии». Все три романа можно издать вместе под одним общим заглавием».

Оценивая романы Купера, тот же безымянный рецензент «Нового ежемесячного журнала» писал: «Достоинства последнего, как и других произведений писателя, – в их безусловной национальной принадлежности. Их дух, как и их описания, – американские. Они принадлежат к ранней стадии развития литературы, которая однажды превратится в гигантскую… Это первые по-настоящему американские романы… Купер поистине подлинный американец. Его труды делают честь его стране».

Но, как это ни покажется странным, в родной стране писателя «Прерия» большого успеха не имела. Издатель Генри Ч. Кери сообщал писателю из Филадельфии, что роман вообще провалился. Однако в Европе, как видно из цитировавшейся рецензии, роман оценивался весьма высоко.

Во времена Купера Париж находился в самом центре европейских политических бурь. В самой Франции дворянско-клерикальный режим второй реставрации вызывал все растущее недовольство не только трудящихся масс, но и либеральной буржуазии. Экономическое развитие страны искусственно сдерживалось властями, что приводило к ухудшению и без того печального положения трудящихся. Буржуазия также была недовольна политикой властей, так как она ратовала за более быстрое развитие капитализма. Страна раздиралась противоречиями.

Купер, достаточно хорошо овладевший французским языком, встречался и беседовал со многими французами, внимательно следил за парижскими газетами. Он прекрасно понимал, что страна переживает тяжелый период. «Право, и не знаю, что сообщить тебе нового о событиях во Франции. Власти неусыпно наблюдают за происходящим, тверды и не испытывают страха, – сообщает он в одном из своих писем в июле 1827 года. – Народ – болтлив, ко всему придирается, но послушен… Однако абсолютно точно, что в этом королевстве наблюдается очень широкое и весьма опасное недовольство. Время покажет, к чему все это приведет».

Внимательный, все замечающий, искушенный наблюдатель нравов и обычаев Купер не ограничивался их описанием в частных письмах. Уже вскоре после приезда в Париж он начинает регулярно отправлять статьи в нью-йоркскую ежедневную газету «Коммершиэл адвертайзер», с редактором которой Вильямом Литом Стоуном, он в те времена еще поддерживал дружеские отношения. В одной из таких статей дается описание большого королевского обеда, состоявшегося 1 января 1825 года по случаю Нового года.

«Как низко пали могущественные владыки! Кто из тех, кто помнит, какими величественными были монархи, скажем, еще пятьдесят лет тому назад, сможет узнать это непогрешимое, священное и почти сверхъестественное существо в нынешнем владельце трона Капетингов! Подводя итог, скажу, что королевский обед 1 января 1827 года был весьма богатым событием, если судить по количеству золота, бриллиантов, звезд и перьев, представленных на нем. Но это был просто жалкий спектакль, чтобы на нем представлять народу короля. Королевская власть не должна выставляться напоказ во время поглощения пищи… И для меня образ короля Карла X всегда будет ассоциироваться с тем, как он ест свой суп».

Купер постепенно и не без труда осваивался в непривычном для него парижском обществе. Прежде всего следовало оформить свой официальный статус дипломата. Полномочный министр США во Франции Джеймс Браун направил все необходимые документы министру иностранных дел Франции, и вскоре Купер получил уведомление от имени короля, согласно которому он официально признавался консулом США в Лионе. На основании полученной экзекватуры Купер назначил члена лионской торговой палаты Ахилла Франсуа Бускета консульским агентом США в Лионе и поручил ему ведение всех дел. Впоследствии Бускет был произведен в вице-консулы и оставался в этой должности и при преемнике Купера. Следует отметить, что назначение американского консула было с удовлетворением встречено торговой палатой Лиона, члены которой намеривались расширить свою торговлю с США.

Возложив исполнение консульских обязанностей на господина А. Бускета, Купер продолжил свои занятия литературой и, как мы уже знаем, вскоре закончил роман «Прерия».