Сначала совсем еще щенком Морис Хайнеруд, конструктор "Мирабели", аэрокосмического концерна, расколотил - подвыпивши, естественно - чужую машину. Но искренне каялся и сразу же заплатил, сколько надо, а, главное он понравился Анри, и дело было замято.
      Затем Хайнеруд ухитрился запачкаться в неприятном скандале с парочкой невоздержанных жен из уважаемых семей финансовой верхушки. Анри, тогда еще полицейский офицер, тоже участвовал в разборе всей этой пакости, поскольку помимо всего прочего там еще крепко пахло марихуаной. И постарался, чтобы имя Мориса не попало ни в газеты, ни в суд.
      А затем Анри, уже частный детектив, помогал и помог Морису остаться в стороне от очень неприятного дела: группу студентов обвинили то ли в подготовке демонстрации, то ли в организации каких-то пикетов. В общем, дела, которые, как минимум, стоили бы Хайнеруду места.
      Помогал Анри профессионально, за хороший гонорар, но какое-то человеческое взаимопонимание нащупывалось, и сумел Анри то ли вычислить то ли разглядеть в Хайнеруде нечто такое, что позволяло рискнуть и обратиться конфиденциально...
      Риск был немаленький: на этот раз Служба Безопасности уж точно шутить не станет. Пришлось делать первые шаги через Рыжего, вроде бы еще не засвеченного, и очень-очень тщательно самому избавляться от "хвоста".
      Слухач договорился, что Анри встретится с Морисом в мотеле, у обычного маршрута Мориса, так что в любом случае встреча будет выглядеть как чисто случайная.
      Оставшееся время Анри готовился. Накоротке звякнул Дики, покопался в муниципальной библиотеке в вырезках, привел в порядок кое-какие записи...
      ...Здесь Шанэ совершенно прав, что называется попал в самую точку со своим Морисом. У меня даже чуть-чуть заныло под ложечкой - слишком знакомо и опасно это все. Знаю я, как себя самого знаю таких типов. В двадцать пять считают вседозволенность (по мелочам) в рамках своей фирмы чем-то естественным для себя и, с фокуснической легкостью рассылая в рабочее время перлы и блестки идей, в свободное же - особым нюхом находят себе подобных дружков я подружек, вовсе не страдающих сдержанностью. А в тридцать с небольшим, если ухитрились отвертеться от шприца или хотя бы доброго ежевечернего стакана, начинают страдать о совести человеческой, закате Европы и прочей чуши и, чего доброго, словесно и действенно обвинять и уличать собственное дело во всех смертных грехах. Нет, не все, конечно, большинство предпочитает вопить и посыпать голову пеплом, а дело поливать помоями уже после выхода в отставку; но, увы, есть и такие "хайнеруды". Сколько с ними приходится возиться - подумать страшно! Жаль только, что в серьезной работе, там, где нужен свободный поиск, а не компиляция, без них не обойтись.
      Морис Хайнеруд, это понятно сразу - потенциальный предатель. Не в бытовом плане, а гораздо хуже. Таким необходимо спрятаться за какой-нибудь лозунг, найти дополнительное утешение... Знаю я таких, как себя самого знаю. И знаю, что на самом донышке, за пацифизмом, за христианской кротостью (агнцы нашлись!) у них вьется тоненький коричневый червячок неудовлетворенности. Никто из них никогда не признает, что пусть десятая или двадцатая, отведенная им ступенька в деловой иерархии - действительный эквивалент способностей и заслуг. Да, черт возьми, в узком профессиональном плане голова у них варит, но надо же понять, наконец, что самодисциплина, верность интересам фирмы, даже бдительность - тоже важнейшие слагаемые, определяющие действительную ценность работника!
      И в результате - с такими джентльменами все время неспокойно: того и гляди, окажутся где-нибудь в первых шеренгах пацифистов на демонстрации, а то и намного хуже...
      Не понимать потенциальную опасность Хайнеруда нельзя, даже если не осталось свидетельства его возни с леваками-студентами.
      А то, что Слухачу, пусть со всей предосторожностью, удалось незаметно переговорить с Хайнерудом и вызвать его в мотель на встречу с Анри... Я расценил, как послабление, данное автором самому себе. Здесь, в реальности, условия пожестче...
      Конечно, Флавель на какое-то время расслабился, получив гарантии от Санже; конечно, Слухач еще не под колпаком и умеет действовать скрытно; но сам результат-то, что конструктор-примо на несколько часов выпал из поля зрения - это уж чересчур!
      И все же приходится принять как данность, что два потенциально опаснейших для "Мирабели" человека встречаются наедине и спокойно разговаривают...
      Разговору в мотеле посвящена целая глава. Шанэ однозначно принял версию о морализаторском пыле Хайнеруда; что ж, это - право автора, хотя я твердо уверен, что подкладка - глубже. Итак, Шанэ считает, что Мориса чем дальше, тем больше мучили вопросы об этической допустимости того, что составляет бизнес "Мирабели". Не все, производимое фирмой, укладывалось в его представлении о допустимом оборонительном оружии - если он еще считал оружие вообще допустимым. С точки зрения гуманизма.
      Но с другой стороны, Морис - не мальчик, и понимает, какого врага он автоматически приобретает, выступая против "Мирабели". Наверняка, кто-то из его знакомых за подобное получал подарок - хорошо, если это был только волчий билет.
      Здесь Шанэ нужно было задуматься: а полезет ли этакий христосик на риск только лишь из гуманных соображений? Нет, бросьте. Конечно, пацифизм - это на поверхности. Морису нужны были сведения об истинном характере разработок, нужны были неубойные козыри, чтобы поиграть на выигрыш с руководством фирмы. Он метил на нечто большее, чем интересное, но не слишком престижное и высокооплачиваемое место конструктора, пусть ведущего, по одной из многочисленных специализаций "Мирабели". Но подыграть Анри, использовать его - да и помочь ему без особого риска это, пожалуйста.
      ...Разговор без свидетелей достаточно долго вертится вокруг да около. Анри, тщательно припомнив все свои предыдущие контакты с Морисом, прощупывает, насколько в нем окрепла неприязнь к специфическим военным разработкам. И одновременно поддерживает интерес Мориса к разговору, намекая, что располагает какими-то сведениями, наверняка принципиально важными для Хайнеруда. При этом почему-то вспоминается и национальный французский маркиз Синяя Борода, и национальный немецкий Крысолов. Собеседники согласны, что главный смысл жизни - в детях.
      Однако пока что Морис осторожен и не торопится ничего рассказывать о своей деятельности в концерне. В конце концов, последний раз они с Анри встречались два года назад, и мало ли что могло произойти за эти два года? Но и сам Анри ничего особого о служебных делах знакомца не расспрашивает, и вообще, он вроде бы знает совсем не намного больше, чем средний налогоплательщик: то, что "Мирабель" - аэрокосмический концерн, торгует сама и осуществляет поставки даже для таких гигантов, как "Дассо" и "МББ".
      А также...
      Нет, это не совпадение.
      Фантазии фантазиями, но за ними всегда скрыт какой-то источник информации. Чаще всего информацией-первоисточником становится фраза, оброненная болтливой прессой или не менее болтливыми популяризаторами. Случается, что и некоторые ответственные люди забывают об интересах фирм и говорят лишнее.
      Этот Жорж Шанэ явно узнал то, чего не найдешь в открытой литературе. Та врезка, которую я прочел в самом начале и заставил себя считать просто странным совпадением, то, что и мобилизовало меня читать этот, в общем-то ничем особо не примечательный "кирпич", оборачивалось не случайностью и не забавным парадоксом.
      Я взглянул в окно. Позвонить, что ли? В тусклой серой декорации тумана просматривался мягкий пейзаж долины Соммы. Скоро Амьен... Впрочем, нет. Не стоит слишком доверяться телефону. До Парижа уже не далеко, и там я лично поручу ответственным джентльменам разыскать и вытрясти этого Шанэ.
      ...Анри пока что не настаивал и не навязывал никаких версий. Просто предложил Морису сопоставить факты. Первое - что "Мирабель", чуждая всякой благотворительности, через подставную фирму покрывает все расходы "Видеоигр Лоусона", и скорее всего, даже содержит это предприятие, явно и крупно убыточное, и обеспечивает (здесь Анри блефовал, но попал в точку) игротеки электронным оборудованием намного более совершенным, чем то, что сейчас поставляется на открытый рынок.
      Второе - что игротеки, "Видеоигры Лоусона", фантастически низкими ценами привлекают детей бедноты. И теперь уже практически работают только на эту социальную категорию.
      Третье - что лучшие игроки, прошедшие почти годовой тренаж, выработавшие исключительно пилотажные навыки, вдруг бесследно исчезают, и в архивах полиции не остается даже досье.
      Четвертое - что Служба Безопасности "Мирабели" обеспечивает, помимо всего прочего, тщательное прикрытие связи между концерном, "Видеоиграми..." и... похищением мальчиков.
      И, наконец, пятое - предложил Морису почитать отрывки из выступления генерального директора "Мирабели", проводившего брифинг для журналистов, и опубликованного в бюллетене Блока отчета о заседании Комитета Планирования по неядерному оружию.
      Морис это все выслушал и прочел, не проронив ни звука. Еще какое-то время прятался за облаком табачного дыма. И, наконец, выдавил:
      - Я не предполагал, что это может так далеко зайти...
      По службе Морис занимался проблемами стыковки бортовых компьютерных систем с сигналами датчиков биотоков; предполагалось, что это будет использовано в новом поколении боевых самолетов.
      Морис хорошо знал отделы, где занимались совершенствованием ствольной и ракетной бортовой артиллерии (традиционно - гордость "Мирабели"), двигателями и навигационным оборудованием, поставляемым и для "Торнадо", и для "Миражей".
      И эта высокооплачиваемая, престижная работа прямо-таки угнетала господина Хайнеруда! Он, вот так вот запросто, ухитрялся не вспоминать, что работа в "Мирабели" дает уникальные возможности профессионального совершенствования, постоянный доступ к самой, что ни на есть пионерской, в том числе и раздобытой по секретным каналам, информации! Для него вдруг стало главным, что трудится он над совершенствованием орудий смерти и разрушений и тем самым лично приближает час Страшного суда! Нет, досточтимый месье Шанэ, явно вы переоцениваете идеализм Хайнеруда. У него есть мотив потоньше; другое дело, что на данном этапе все это может внешне укладываться в схему одержимого пацифиста. То, что совпадают внешние проявления, вовсе не означает, что совпадают сущности.
      Да и ведет себя Морис, если разобраться, вовсе так, как следовало бы голубю мира. Нет бы сидеть и страдать в уголочке, а он, еще не предпринимая активных действий, уже начинает весьма и весьма упорно совать нос в дела других отделов концерна.
      Разумеется, узнать он мог не все - наиболее общие разработки контролируются весьма узким кругом лиц высшего директората, но все же в числе прочего подмечал и то, что теперь - когда Санже выложил свои предположения - представало совсем в ином свете. Подметил Морис, что появились в оружейном концерне две биологические лаборатории, стала регулярной переписка с биологическими и фармацевтическими центрами; сунув однажды нос в подшивку писем, Морис ничего не понял, но запомнил, что речь шла об ударной сенсорной мобилизации.
      Обнаружил он и переоснастку двух сборочных цехов, с выделением части площадей в особо секретное помещение, - хотя даже на его уровне ведущего специалиста, - пока что ничего не указывало на необходимость таких мер. А тут Санже, и вырезка из бюллетеня". Его "Мирабель" оказывается, нежданно-негаданно выходит на европейский рынок с новым зенитно-ракетным комплексом исключительных тактико-технических данных...
      "Внимание! Новинка! "Мирабель" предлагает: комплекс "Зет-3", гарантирующий перехват любых единичных и групповых целей, вплоть до ударных ракет с разделяющими боеголовками. Зона перехвата - от приземистого слоя до-ближнего космоса. Вероятность поражения тремя ракетами - 0,99, независимо от применения противником всех классов помех и авиаракетной самообороны.
      Поставка строго комплектная, все узлы и блоки "ноу-хау" защищены самоликвидаторами..."
      Морис знал, даже был уверен, что очень хорошо знал возможности "Мирабели". Концерн шагнул вперед, новый сборочный цех выдавал очень маневренные, скоростные ракеты, в одно- и двухступенчатых вариантах. Но ракеты сами по себе - только исполнительные машины. Все дело в органах управления, в бортовых компьютерах. А пока что ни в перспективах собственных работ, ни в закупках (засекреченные перечни Хайнеруд читал ежемесячно... Личное обаяние - достаточно впечатляющая сила для молоденьких секретарш), не проходило ничего похожего на компьютеры, способные обеспечить такие боевые характеристики.
      Если вообще на сегодняшний день компьютеры это могут обеспечить...
      ...И тут появляется Анри Санже...
      Мне доводилось сталкиваться с подобными ситуациями: когда двое умников обдумывают с разных сторон одну проблему, они с внезапной легкостью могут убедить друг друга, что какая-то одна идея, мало превосходящая полдюжины других, и есть самая что ни на есть верная. Или - наоборот...
      В книге получилось по первому варианту.
      Морис понял, как могут обстоять дела. Они решили, что "Мирабель" через сеть "Видеоигр Лоусона" готовит, натаскивает, натренировывает чуть ли не до полного автоматизма юных "пилотов", уже в силу своего возраста по скорости реакции и нестандартности мышления превосходящих взрослых летчиков и любые бортовые программы, а затем сращивают их мозг с зенитными ракетами. Через преобразовательные системы, разрабатываемые как раз Хайнерудом, биотоки мозга подаются на исполнительные механизмы ракет именно это на два-три порядка повышает итоговую скорость прохождения команд.
      Весь комплекс защищается надежными самоликвидаторами - и "Мирабель" в грозе и славе выходит на оружейный рынок... Такой комплекс, конечно же, найдет большой и устойчивый спрос по обе стороны океана... Шеф-обслуживание оставит за собой "Мирабель" - это не только обеспечит ей секретность, но и сделает фирму незаменимым участником крупномасштабных проектов, того же "Космического рубежа"...
      Только и надо будет, что вести со всей аккуратностью шеф-обслуживание. Когда иссякнет ресурс жизнеобеспечения, вовремя заменить начинку, мозг. Поставить новый блок управления, перезарядить еще пару субмодулей препаратами, обеспечивающими режим "сна" во все время до нажатия пусковой кнопки, и кратковременной "ударной сенсорной мобилизации" во время боевого полета - и все. "Зет-3" гарантирует...
      А мозг, еще живой мозг какого-нибудь маленького Ахмета или Гомеша выбросят, или в лучшем случае - вывезут вместе с самоликвидатором подальше и нажмут кнопку...
      Ну что ж, Шанэ угадал - или выболтал? Достаточно много. Правда, писатели редко оказываются хорошими специалистами. Похоже, что он получил только частичную информацию и немало домысливал сам... И при этом мог бы сообразить, что на современном технологическом уровне нет нужды потрошить мозг и изнуряюще колдовать с золотыми проволочками микронной толщины, а затем еще строжайше выдерживать режимы жизнеобеспечения. Проще использовать весь организм, в качестве самой компактной системы питания, защиты и связи с исполнительными органами комплекса. В состоянии глубокого ступора организм потребляет и выделяет настолько мало, что в целом такая система оказывается пригодной для стратегических антиракет.
      Впрочем, рациональное зерно здесь есть... Замкнутая капсула, с жидкостью той же плотности позволяет втрое, а то и больше, повысить допустимые перегрузки, а значит, наши ракеты вообще не будут знать промаха и станут неуязвимыми... А это с лихвой окупит дополнительные затраты на микрохирургию и температурную стабилизацию...
      Амьен давно остался позади. Пейзаж, насколько позволял разглядеть туман, начал меняться, приобретая постепенно характерные черты центральной Европы. Поезд прогрохотал по виадуку, и на какое-то время параллельно составу и примерно с той же скоростью пролетели сквозь туман влажные округлые капсулы автомобилей...
      Анри и Морис, отныне - сообщники, разработали план действий. На первом этапе основную нагрузку взял на себя Хайнеруд. В кратчайшие сроки он решил точно выяснить, не получает все же "Мирабель" компьютерные блоки наведения для зенитных ракет от кого-нибудь из традиционных поставщиков. И заодно вообще узнать как можно больше и точнее обо всем ракетостроительном направлении работы концерна.
      Я представил себя на месте Мориса. А что, задача для него посильная. Контактный, легкий в обращении, известный не более, чем бытовым легкомыслием и превосходными деловыми качествами парень мог и в самом деле узнать очень многое даже в таком разветвленном и оберегающем свои секреты концерне, как "Мирабель".
      У Мориса хватало знакомых, приятелей, подружек и полуприятелей почти во всех отделах и службах: а еще у него установилась репутация "террибль инфант" и хорошего генератора идей, парня "своего" и полезного, так что внезапное его любопытство попросту не было замечено. А Морис околачивался и терся чуть ли не по всему концерну. И только то, что сами службы между собой общаются мало, не позволило заметить, что мелькает этот Хайнеруд, где только ни глянь.
      ...Потребовалось всего три дня, чтобы почувствовать: догадка верна.
      Незначительные, вроде ни к чему не обязывающие разговоры, во внутренних, поэтажных кофеенках и барах, мелкие услуги знакомым, - бегло просмотренные бумажки... И вывод мог быть, увы, только один: опора нового ЗРК, блок называемый процессорным, поступает со своего же филиала, нового, заводика, связанного с "Мирабелью" через посредническую контору, - так же, как например, "Видеоигры Лоусона".
      Добраться до заводика-филиала и посмотреть своими глазами, как там устроено и организовано производство, Морис не мог, как ни старался: филиал располагался вне основных территорий и охранялся отдельно. Ни одного из тамошних работников не знал ни сам Хайнеруд, ни кто-либо из его друзей.
      И все же...
      Да, это большая беда современного производства. Мы создаем сверхнадежную сигнализацию, платим костоломам-охранникам бог весть какие деньги, перемалываем до неопознаваемости брак и даже отходы, и в то же время не замечаем существования совместных служб транспортировки, малого информационного обслуживания, энергоснабжения, а иногда даже и едва разгороженных складов готовой продукции. Не замечаем - и потом хватаемся за голову, когда очередной "хайнеруд" проболтает о том, о сем с водителями, обслуживающими внутризаводские перевозки, выпьет пару чашечек кофе с наладчиком калькуляторов, одним на всю фирму, поговорит или закрутит роман, с секретаршей зама по снабжению и от нечего делать сунет нос в ведомости покупных изделий...
      Сборочные цеха "Мирабели" получали готовый, закрытый и защищенный самоликвидаторами процессорный блок с автономной системой энергопитания, и в течение смены устанавливали его в ракету. Блоки привозили прямо с филиала в количестве, строго необходимом для сменной программы.
      Здесь ничего нового и подозрительного не было; но только вот филиал по снабженческим ведомостям это было очевидно, - получал совсем немного электронной продукции, столько, что едва хватало бы на один монитор из тех, что установлены в игротеках; а помимо всех этих компараторов и сдвиговых регистров регулярно и помногу потреблял малознакомые биологические препараты... Пока что все подтверждало и ничего не опровергало догадку. Но догадка - домысел; нужен был факт, нужно было взглянуть и увидеть воочию...
      В сборочный цех или на склад готовой продукции нечего было и соваться. Морис хорошо знал, что там в процессорный блок не заглянешь - чтобы обмануть самоликвидатор, нужно время и очень громоздкие специальные устройства; сделать это без шума, тайно и быстро - не удастся. Ничего бы не дал и перехват транспорта: сразу же, по первому сигналу тревоги пройдет команда на подрыв. Оставалось только одно: проникнуть на завод-филиал и там попытаться заглянуть в блок на самых начальных этапах работы.
      Сделать это решился сам Анри... А впрочем, все верно: для такого дела квалифицированный радиоэлектронщик не нужен, поскольку требуется не анализ, а подтверждение или опровержение догадки. Специалист не нужен; а вот крепкий профессионал - очень даже.
      Две главы выдержаны в добрых традициях криминального романа.
      Разведкой и подготовкой вторжения занимались только Анри со Слухачом.
      То ли они чуточку демаскировались, то ли Флавель опомнился, но у Службы Безопасности появились подозрения, что Санже сыграл с ними в кошки-мышки и по-прежнему, хотя и с предосторожностями, продолжает расследование.
      А в это время Флавель понял, наконец, что у Анри есть все резоны не бросать дело. Раскрытие крупного секрета богатой "Мирабели" может озолотить Санже, если он сумеет выгодно продать свое молчание, и заодно еще избавит его от документального свидетельства своего провала.
      Однако ликвидировать Анри не удастся: микропередатчик в машине шефа СБ не подвел, и заинтересованные лица успели перейти на полностью нелегальное положение.
      А в следующей главе появилась Дики...
      Честно говоря, про нее я забыл. Сначала ведь оказалось, что Ж.Шанэ выболтал совершенно недопустимое к огласке, и пришлось думать, какие следует принять контрмеры; а затем появился в книге этот Морис, тип из тех, кто сразу же вызывает у меня настороженность: знаю им цену! - а затем покатились схватки профессионалов, и все это отвлекло в сторону. Мелькнула правда мысль, что о Дики в первых главах написано многовато для криминального романа, но затем она безо всяких объяснений исчезла. А теперь вот оказалось, что Дики здесь... со своим сильным характером и растерзанной душой.
      Положение у нее и в самом деле отчаянное. Нет вестей о единственном сыне, и тут еще исчезает - как в воду канул - верный Анри; исчезает, успев сказать по телефону пару очень сухих и подозрительных фраз. И почему-то стали появляться негромкие щелчки в телефонной трубке во время разговоров, и какие-то машины стали упорно следовать за ее "ситроеном", и письма она получает с явными признаками перлюстрации...
      Несомненно, Дики - очень деятельная натура. Для таких состояние неопределенности, вынужденного бездействия, тревоги может закончиться либо психушкой, либо каким-то совершенно непредсказуемым поступком.
      Она связалась с Филиппом.
      Чисто технически это было совсем несложно. Дики позвонила в его приемную, назвала свое имя и оставила телефон.
      Через три часа Филипп позвонил ей.
      Они не виделись тринадцать лет.
      Пожалуй, независимо от истинных тогдашних чувств Филиппа, независимо от его понимания мотивов столь долгого отчуждения Дики, он бы и так согласился на встречу. Из обычного мужского любопытства. Трудно себе представить мужчину, который откажется хоть одним глазком взглянуть на возлюбленную своих юношеских лет - хотя бы для того, чтобы убедиться: время выжигает на женщинах более глубокие клейма.
      А Дики еще и заинтриговала, пообещав рассказать нечто, касающееся непосредственно Филиппа...
      Чего стоил Дики такой разговор и такое обещание, ясно было и без расшифровки, и я спокойно пропустил полета строк, отмечая только ключевые слова.
      ...Встретиться они договорились в квартале Дики: поехать в особняк Филиппа, а точнее - Матери, женщина не решилась. Итак, Филипп, как и раньше, но теперь в сопровождении телохранителей, подкатывает к дому...
      Знаю, как это бывает: "гориллы", не слишком стесняясь хозяйки, быстро и бесшумно осматривают стандартную квартиру, задергивают шторы, а затем один устраивается в передней, а второй занимает позицию на лестнице.
      Оружия в квартире действительно не хранилось - "гориллы" тут могли быть совершенно спокойны. Всего-то и было, что стопочка невинных прямоугольников картона, покрытого фотоэмульсией. Фотографии.
      Но именно их вполне хватило, чтобы вывести Филиппа из равновесия. Фотографии Мартина.
      Младенец на руках Дики. Малыш, примеряющий материнскую шляпу. Пацаненок на трехколесном велосипедике. Мальчишка в кругу школьных друзей. И вновь рядом с матерью - теперь уже подросток...
      Филипп не может не видеть, насколько похожи эти фотографии на снимки из его собственного детства, - разве что на тех одежда была побогаче да обстановка - роскошнее и старомоднее. Он думает о сыне...
      Дики ничего определенного не сказала. Обронила только, что хотела жить одна и ни от кого не зависеть. И - рассказала, что Мартин исчез. Что вот уже неделю нет никаких известий. Филипп начал подробно расспрашивать, и Дики, усталая, с воспаленными глазами, уже почти автоматически рассказала то немногое, что знала о Мартине...
      ...И еще Филипп увидел на недорогом синтетическом коврике над кроватью Мартина жетон "Видеоигр Лоусона", жетон, выдаваемый лучшим из лучших, на право бесплатной игры в "призовом" зале игротеки. Жетон, так мало говорящий матери и так много - Филиппу...
      Когда в сопровождении телохранителей Филипп сбежал к машине, уже смеркалось. До завода-филиала, включая время на вынужденные, хотя и недолгие остановки на контрольных постах, добрались за сорок минут.
      Консервационная, где в анабиозных капсулах покоились доноры-выпускники игротек, находилась в третьей зоне охраны. Туда Филипп мог войти только один. Войти, и подняв досье, узнать судьбу Мартина.
      И вот там, в святая святых концерна, у каталога, в котором значились только имена, без отчеств и фамилий, и отмечалось все "движение компонентов", генеральный директор "Мирабели" и его сводный брат, частный детектив встретились...
      - Сен-Дени, - повторял, проходя по вагону, проводник.
      Да, это уже Сен-Дени, грязно-серые и грязно-желтые параллелепипеды домов рабочих кварталов, серебристые шары, цилиндры и мачты заводов.
      Я отогнул уголок страницы: всего одна глава до конца. А хорошо бы не дочитывать, а угадать, что произойдет на оставшемся десятке страниц. Вариантов-то совсем немного, если учесть, что книжный Анри вряд ли пойдет на серьезный компромисс...
      По сути сейчас неважно, где находится Мартин, - в капсуле, из которой возврат несложен, или его мозг уже стал процессорным блоком ракеты, или даже развеялся с тротиловым дымом во время заводских испытаний. Что-то может произойти с самим Филиппом... Сейчас даже устранение Анри, при всех прочих удачах, не спасет ситуацию: наверняка он подстраховался через Рыжего, а может, и через Мориса.
      Да, как ни верти, из-за одного незаконнорожденного гибнет дело, большое, перспективное дело солидной фирмы...
      За окнами, мягко покачиваясь, выплывал Париж.
      Я курил, бросив книгу на столик. Бывает же такое... Конкуренты, что ли, постарались? Хотя вряд ли, нейтральное название "Мирабель" можно в равной степени отнести и к нам, и к ним. Пацифисты? Возможно... Да, воплей, конечно, много будет, но слава богу - не они вершат дела.
      Не стоит бороться с призраками. Информаторов этого Шанэ мы, конечно, выявим. А так - не стоит думать, что наступил конец дела. Картмилл, кажется, в рассказике сорок четвертого года разболтал как-то угаданные параметры и конструкцию атомной бомбы - и ничего. Литература есть литература, и она - давно это пора понять - не изменит того, что делают серьезные люди в серьезных организациях. Разве что воспитает очередного предателя, и придется чуть больше повозиться.
      Я взвесил книгу на ладони. А все-таки молодец этот Шанэ, хорошую идею подсказал. Мозг в гидрокапсуле... Это ход!
      Книга легла в кейс.
      Телохранители стояли у дверей купе. Сквозь окна я уже видел встречающих; а дальше, на невидимой отсюда стоянке, ждут машины. И уже прямо в пути начнется коммерческое совещание по программе космических вооружений.