Глава 2

Салман Гильядов и Магамед Кимбаев

Глава консалтинговой фирмы «Юго-Восток» Магамед Кимбаев, как обычно, проплыл свои ежедневные пять километров в спокойном, ровном темпе. По его мнению, это было лучшее средство поддерживать себя в тонусе и укреплять сердечную мышцу. А с его нервной работой это просто необходимо.

– Магамед Имрамович, к вам гость, – в стеклянный купол бассейна вошел слуга. Молодой крепкий кабардинец, которого обучили всем премудростям ведения домашнего хозяйства у столичного бизнесмена.

Кимбаев дважды в год устраивал на своей вилле для друзей и «нужных» людей приемы и свою челядь любил наряжать в национальные кавказские костюмы, чтобы непременно с газырями и кинжалами. Этим он показывал свою оригинальность и силу.

– Кто он? – подплыв к бортику бассейна, недовольно спросил Магамед.

– Представился адвокатом Зинкевичем, – ответил юноша.

Имя адвоката Генриха Зинкевича было известно не только в Москве, но и далеко за ее пределами. Он долгие годы защищал крупных воротил теневого бизнеса, воровских авторитетов и даже типов, обвиненных в шпионаже. Все это дало не только хорошие гонорары, но и прославило его. Время от времени лицо Зинкевича мелькало в криминальных передачах, его порой приглашали в качестве эксперта на тематические ток-шоу.

Кимбаев и Зинкевич были знакомы, но отношения были далеки от приятельских.

– Пригласи его в каминный зал, – распорядился хозяин. – И не забудь предложить напитки.

– Все сделаю, – сдержанно пообещал слуга. Он уже собрался уходить, когда его снова окликнул Кимбаев:

– Да, пригласи туда Салмана.

Генрих Францевич Зинкевич, шестидесятилетний крепкий среднего роста мужчина, с короткой щеткой жестких с сединой волос и аккуратно подстриженной бородкой «а-ля Чехов», в эксклюзивном костюме-тройке стального цвета, походкой вальяжного человека проследовал за слугой.

В каминном зале адвокат был впервые, но многолетняя практика защитника взрастила в нем особую черту – ничему не удивляться и делать вид, что все ему давным-давно знакомо.

Вот и сейчас, лишь на мгновение остановившись на пороге, он быстрым взглядом окинул помещение с дорогой мебелью, с ходу определив, где находится любимое кресло хозяина особняка, и тут же решительно направился к стоящему по соседству.

Усевшись поудобнее, Зинкевич двумя пальцами аккуратно подтянул выглаженную штанину, забрасывая ногу на ногу, и барским тоном произнес:

– Милейший, налей-ка мне чего-нибудь согревающего.

– Чего? – коротко спросил слуга; несмотря на то, что он почти пять лет прожил в Москве, по-русски все же понимал с трудом, поэтому с незнакомыми людьми старался много не говорить.

– Ну, скажем, грамулю «Мартеля», – Генрих Францевич указал количество большим и указательным пальцами.

Слуга молча прошел в дальний угол к барной стойке, отыскал нужную бутылку и на четверть наполнил коньяком пузатый бокал. Поставив его на небольшой серебряный поднос, подошел к гостю.

– Благодарю, – взяв бокал, поблагодарил адвокат и добавил: – Неплохо бы пепельницу. Знаешь, дружок, люблю под глоток настоящего коньяка выкурить хорошую сигару. – Следом, будто по мановению волшебной палочки, в его руке оказался коричневый цилиндр кубинской сигары, окольцованный золотистым пояском.

Но закурить Зинкевич не успел, в зал стремительно вошел заместитель начальника службы безопасности компании «Юго-Восток» Салман Гильядов. Высокий, худой, с острым скуластым лицом, нижняя часть которого обильно заросла иссиня-черной густой щетиной. Одет он был во все черное, от костюма и галстука до остроносых туфель.

«Салман, ты что, устроился работать в ритуальную контору?» – хотел было пошутить Герман Францевич, но вовремя одумался. У чеченца в московских бизнес-кругах была серьезная репутация.

– Добрый вечер, – первым поздоровался Гильядов, пересек зал и, встав возле барной стойки, открыл мини-холодильник. Достав высокий графин с ярко-оранжевым соком, почти доверху наполнил стакан, но лишь слегка пригубил, не сдвигаясь с места.

– Привет, Генрих, каким ветром тебя занесло в нашу глушь? – На пороге стоял с широкой улыбкой глава «Юго-Востока». Его заметно погрузневшую за последние годы фигуру скрывал темно-синий велюровый халат, расшитый золотыми среднеазиатскими узорами.

– Здравствуй, Магамед, – с достоинством ответил адвокат и, пригубив бокал с коньяком, добавил: – Если для тебя Рублевка глушь, где же тогда цивилизация?

– Не придирайся к словам, стряпчий, – резко оборвал Зинкевича Кимбаев, тем самым показывая разницу между хозяином и обслугой, пусть даже элитной. – Ты так приехал или по делу?

После подобного обращения лицо Генриха Францевича искривилось, как если бы он раскусил крупного жука.

– В моем возрасте уже не до развлечений, весь смысл жизни составляют исключительно дела, – сухо заметил адвокат.

– И что, твои дела как-то пересеклись с моими? – жестко спросил бизнесмен, он не собирался просто так сотрясать воздух.

– Именно так, – скорбно проговорил Зинкевич.

– Тогда я внимательно слушаю, – мощное кресло скрипнуло под тяжестью тела хозяина особняка.

– Вы уже в курсе, Магамед Имрамович, о смерти Эдуарда Малочинского?

Кимбаев долгим задумчивым взглядом посмотрел на гостя, его глаза сощурились, как будто он сейчас размышлял, стоит ли говорить с пришлым юристом на эту тему или нет. Свой авторитет и капитал он нажил благодаря тому, что раньше не боялся рисковать. Вот и сейчас после недолгих колебаний про себя решил: «Нельзя пожарить яичницу, не разбив яйца».

– Одно время у меня с Эдиком был совместный бизнес, потом мы благополучно разошлись. У каждого крота свой огород. Когда Малочинского посадили, поверь, я искренне огорчился, а когда узнал, что его убили в СИЗО, то по своим каналам тут же выяснил причину такой нелюбви сидельцев к бывшему олигарху. И знаешь, что выяснилось? А то, что Эдик с воровской верхушкой решил наладить свой канал поставки героина на загнивающий Запад. Малочинский считал, что и в Сибири за колючкой он все так же силен, как прежде в Москве. Но силы как раз и не рассчитал, в результате на границе цирики перехватили тонну порошка. За это его и зарезали? – Кимбаев немного помолчал, потом добавил: – Братва живет по иным, чем мы, бизнесмены, законам. Никакой тягомотины с судами и арбитражами, упорол косяк – заплати жизнью.

– Это очень хорошо, что вы разбираетесь в теме, – закивал адвокат. – Официально лично я никак не был связан ни с самим Малочинским, ни с его компанией. Но, между нами, тем не менее кой-какие дела все же вести пришлось, так сказать, конфиденциально.

– Эдик такой, – издал короткий смешок бизнесмен. – Не тащил, как хомяк, все в одну норку. Прятал по разным щелям и дырам.

– Да, я о том же. Так вот, незадолго до своего ареста Эдуард Борисович написал несколько писем и назначил меня своим душеприказчиком.

– Это что, типа он и мне открытку черканул? Так до Нового года еще далеко. – Повествуя о тюремных злоключениях бывшего компаньона, Магамед Кимбаев и сам не заметил, как перешел на уголовную феню. Как ни крути, а и сам четверть своей жизни мотался по тюрьмам.

– Я не в курсе, что там написал Эдуард Борисович, – с видимым раздражением произнес Зинкевич, – я всего-навсего выполняю волю покойного.

Он сунул руку в нагрудный карман пиджака и извлек небольшой бежевый конверт из плотной бумаги, с наружной стороны которого жирным маркером было небрежно выведено «Магамеду Кимбаеву».

Адвокат протянул конверт примолкшему бизнесмену, когда тот взял письмо, со стуком опустил бокал с недопитым коньяком на широкий подлокотник кресла и с театральным пафосом произнес:

– Моя миссия выполнена, засим разрешите откланяться. – Не дожидаясь ответа, быстрым шагом покинул помещение.

– Что скажешь, Салман? – осторожно держа послание за уголок, спросил Магамед.

– Открой да прочти, – безразличным тоном произнес заместитель начальника службы безопасности. – Вряд ли этот напыщенный павиан согласился бы изобразить из себя шахида и притащить тебе конверт со взрывчаткой.

– Этот шакал хитрый, но действительно трусливый, – вынужден был согласиться бизнесмен. Конверт был из плотной бумаги и заклеен основательно, так что пришлось вызывать слугу и посылать его за ножницами.

Остро отточенная сталь легко отделила полоску бумаги от боковины конверта. Внутри оказался сложенный вдвое листок. Нетерпеливо развернув его, Кимбаев взглянул на текст и сразу же узнал почерк покойного титанового короля.

«Здравствуй, дружище Магамед!

Как ни банально звучит, но если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых. Я считал себя непотопляемым, как линкор, способный плыть сквозь любой шторм, наперекор мощному урагану и цунами. На самом деле оказалось, что я всего лишь жалкая лоханка, неспособная плыть даже против течения.

Меня перемолола система, которую я сам помогал создавать. Уходить с опущенной головой не могу, хочется напоследок хлопнуть дверью.

И в этом решении я решил обратиться к тебе, мой старый друг. Помня твои убеждения, хочу завещать небольшой капитал. А именно сто миллионов долларов в облигациях Национального банка США.

Они лежат в абонированном сейфе, номер – три семерки – в банке «Коммерческий кредит» в городе Комсомольск Новоморской области. Никаких документов на это наследство не оставляю (все устроено так, чтобы на его след никто не мог напасть). К тому же тебе, потомку абреков, представилась возможность дать волю наследственным генам. Возьми эти деньги и обрати их в кровь неверных, порабощающих твой народ.

И да поможет тебе твой Бог (Аллах).

Неблагодарный компаньон Эдуард».

Прочитав письмо вслух, Магамед Кимбаев вопросительно посмотрел на Гильядова.

– Что скажешь, Салман?

Тот лишь пожал плечами.

– Я этого титанового владыку практически не знал. Сам-то что думаешь про эту депешу?

– Пока могу точно сказать две вещи. Первое, это почерк Малочинского. Второе, подпись тоже его, неблагодарного компаньона.

Магамед на мгновение задумался, мысленно окунувшись в события далекого прошлого. Судьба их свела в самом начале девяностых годов. Эдуард Малочинский с головой окунулся в океан большой коммерции и вскоре понял, что гениальный ум вовсе не гарантия успешного развития бизнеса. Нужен спасательный круг, не позволяющий уйти на дно. Таким кругом и стал Магамед Кимбаев, к тому времени уже отсидевший свой третий срок и осевший на постоянное место жительства недалеко от центра Москвы.

Он сколотил серьезную бригаду из земляков, имел свою «делянку», которую ежемесячно «окучивали» его молотобойцы. Крутой нрав чеченского авторитета был известен в кругах бизнесменов и бандитов, это и было главным условием для встречи с авторитетом.

За час беседы в небольшом тихом кафе с видом на пруд, затянутый огромными листьями кувшинок, Эдуард раскрыл Магамеду план предстоящего экономического взлета. Те деньги, которые заколачивала его бригада, были мелочью в консервной банке нищего на паперти.

– Золото лежит под ногами, – подвел итог Малочинский, – и сейчас на него никто не обращает внимания, но, как только мы начнем подбирать, тут же появятся и другие желающие поживиться. Будет серьезная драка.

– Дракой меня не испугаешь, – презрительно хмыкнул Магамед, действительно, шрамов на его теле было не меньше, чем у старого бойцового пса.

– Тогда за дело, – улыбнувшись, протянул руку Эдуард.

Дело действительно оказалось не просто большим, огромным, а фантастически огромным. Несколько месяцев Малочинский и Кимбаев жили в салоне самолетов, разрываясь между Москвой, Уралом, Сибирью и Дальним Востоком. Деньги те же молотобойцы возили мешками и чемоданами, так скупались акции, так платились взятки. Когда деньги теряли свою эффективность, в дело шли кунаки-стрелки. Пышные похороны, как правило, значительно продвигали застопорившиеся до этого дела.

На крови и деньгах создавалась империя «Малочинского титана». Магамед Кимбаев входил в совет директоров компании, хотя все эти заседания, обсуждения с толстыми, как фолиант, бизнес-планами, непонятными и цветными, как детская книжка-раскраска, графиками, были для свободолюбивого вайнаха унылыми и скучными.

Середина девяностых была по-настоящему горячей в политическом смысле. Никто, ни один политолог не мог предсказать, чем все эти волнения завершатся для России.

Политические игры увлекли новизной и Магамеда Кимбаева. Вскоре он стал активно сотрудничать с конгрессом «Северный Кавказ». Когда началась чеченская война, он щедро спонсировал деньгами сепаратистов, через офшоры оплачивал партии оружия, наемников и заграничные больницы для раненых боевиков. Но уже вскоре стало ясно, что его спонсорские мероприятия стали известны компетентным органам. На Магамеда стали проводить оперативные разработки.

– Ты в разработке, – после одного из совещаний совета директоров неожиданно «обрадовал» его Малочинский. Не верить ему чеченец не мог, он почти каждый день общался с самыми влиятельными людьми страны, многие из которых считали за счастье побывать в гостях у Эдика.

За прошедшее время бизнесмен сильно изменился, из плюгавого в дешевом мешковатом костюме очкарика с вечно бегающими испуганными глазами трепетной лани он превратился в настоящего хозяина этой жизни.

Выпив в узком кругу себе равных, он любил говорить: «Когда другие пытались торговать по предоплате «Жигулями», я на Запад гнал эшелоны первосортного титана, который не одной стране помог совершить экономический прыжок в будущее».

И это было сущей правдой, на Западе это помнили и называли Эдуарда Борисовича не иначе как самым демократическим бизнесменом России.

– У них на меня ничего нет, – пробормотал Магамед, лихорадочно соображая, как действовать в сложившейся ситуации. – И ничего предъявить мне не смогут.

За последние годы сытой и изнеженной жизни он утратил бойцовскую хватку да и не хотел ввязываться в очередную свару, тем более с чекистами, у которых уже вырос огромный зуб на чеченцев, особенно таких, как он.

– Ты же знаешь, что не всегда требуется официальное расследование. Иногда можно провести скоротечную акцию, так сказать, «хирургическую». Недаром же их называют рыцарями плаща и кинжала, – Малочинский как будто прочитал мысли Магамеда.

– Так что же делать? – глянул исподлобья на компаньона Кимбаев. Почему-то у него возникло впечатление, что олигарх его сдал. Но он даже не подозревал, как может действовать компаньон тонко и изощренно.

– Тебе нужно уехать на время, с семьей, – после недолгого раздумья ответил Эдуард. – А я здесь попытаюсь все разрулить, надеть намордники на ищеек. Только это будет дорого стоить.

– Сколько?

– Денег я с тебя не возьму, сам заплачу кому надо и решу твою сепаратистскую статью.

– Что я буду тебе должен? – хрипло спросил Магамед, чувствуя, как от обуявшей его ярости в жилах закипает горячая чеченская кровь.

– Уступи мне свой пакет акций «Титана», и все проблемы в течение одного года я устраню, – в свойственной ему манере прямо ответил Малочинский. Он никогда не финтил, всегда говорил напрямик, делая с ходу весьма солидное предложение. Если партнер упирался, тогда убеждать его брались нукеры Кимбаева.

Сейчас Магамеду было сделано первое предложение, второе вряд ли доверят в этом вопросе чеченцам. Впрочем, олигарх уже намекнул о «рояле в кустах» из спецслужб.

Десять процентов акций «Малочинского титана» не ахти какой пакет, но именно они делали Эдуарда полновластным хозяином нескольких металлургических комбинатов, сети посреднических фирм и большого банка. И то это была лишь видимая часть айсберга, а то, что пряталось в черной глубине коммерческой тайны, вряд ли кто знал, кроме самого Малочинского.

– Хорошо, я согласен, – кивнул Магамед, про себя подумав: «Ничего, брат, мы еще поквитаемся».

Через два дня, передав акции, он с женой и двумя сыновьями вылетел в Лондон. В будущую резервацию беглых российских олигархов.

Правда, спустя год Магамед, оставив на берегах туманного Альбиона семью, вернулся в Москву.

С товарищами по конгрессу «Северный Кавказ» связей более он не поддерживал, полностью сосредоточившись на создании нового бизнеса.

Консалтинговая фирма «Юго-Восток» довольно быстро заняла свою нишу в столичном бизнесе. Никто не пытался ни давить на них или хотя бы стричь, в этом чувствовалась поддержка Малочинского, невидимая и негласная.

Титановый император стал к этому времени королем интриг, опутав паутиной своих комбинаций не только бизнес-круги, а также Государственную думу и правительство. Казалось, еще чуть-чуть, и на липких нитях повиснет сам Кремль, чтобы стать пищей для хоть и невзрачного, зато прожорливого паука.

Но неожиданно паук сам угодил в банку, причем такую, крышку которой не смогли открыть стараниями своих рук самые влиятельные политики и бизнесмены мира.

– Да, Эдик был настоящим пауком, – продолжая держать в руке письмо, задумчиво произнес Магамед Кимбаев. – Уже сдох, а все равно продолжает скалить ядовитые зубы. – Потом перевел взгляд на Гильядова и вновь спросил: – Ну, что скажешь?

– Странно, что этот стряпчий принес такой лакомый кусочек, как это письмо, – негромким и бесстрастным тоном проговорил заместитель начальника службы безопасности.

– У адвокатов там такая система, где все за всеми шпионят, и если один решит провернуть какое-то левое дело, что-то зашакалить, другие обязательно заложат, – широко улыбнулся бизнесмен, вспоминая свое восхождение в большой бизнес, когда был еще обычным криминальным авторитетом. – Никто не захочет за чужой косяк оказаться в букете «подснежников».

Салман взял из рук Кимбаева конверт и внимательно оглядел место склеивания.

– В этом мире все меняется, кроме человеческой жадности.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Для начала хочу проконсультироваться с нашими Чип и Дейлом. – С конвертом в руках Салман вышел из зала…

Усадьба Магамеда Кимбаева, в сущности, была небольшим поселком в миниатюре. Кроме особняка, в котором жил хозяин, с помещениями для прислуги, на территории также находился просторный коттедж, где проживали два десятка боевиков, которых привез с собой Салман. В самом безопасном месте усадьбы расположился небольшой двухэтажный домик с роскошным палисадником у входа. В нем и обитали Чип и Дейл, молодые ученые, которых здесь поселил начальник службы безопасности «Юго-Востока», дав хорошую зарплату, комфортабельное жилье и самое современное оборудование. Поэтому в любой момент он мог потребовать необходимую экспертизу.

Через час в особняк вошел Чип, тридцатилетний худой молодой человек с волосами пшеничного цвета, стянутыми за затылке в тугой хвост.

Он молча подошел к столу, за которым сидели Магамед Кимбаев и Салман Гильядов и положил на полированную крышку листок с убористыми строчками компьютерного текста, а рядом конверт, аккуратно препарированный, как лягушка в студенческой лаборатории.

Глава компании, уже успевший переодеться в вельветовые домашние брюки и легкий джемпер из ирландской шерсти, перевел взгляд на Гильядова.

– Что это такое? – нетерпеливо спросил Салман.

– Это письменное описание анализа, – слегка запинаясь, произнес молодой человек.

– Э-э, выбрось свои бумажки, они мне не нужны, – Салман небрежным жестом смахнул листок со стола. – Говори простым, доступным человеку языком.

– Хорошо, – осторожно выдохнул молодой ученый. – Мы провели спектральный анализ склейки конверта. В трех линиях клей стандартный для таких вещей, американский, высокомолекулярный. В четвертой линии в том месте, где конверт заклеивают, клей тайваньского производства. Очень хорошего качества, но другая структура молекулярной решетки.

– Это все? – буркнул Магамед, то, что он сейчас услышал, было для него запутанней китайской грамоты.

– Что это значит? – поспешил уточнить Салман.

– Это значит, что конверт клеили этим клеем, – ответил эксперт, но, увидев, что шеф поднял руку, чтобы отправить его восвояси, неожиданно смело выпалил: – Но клеили уже во второй раз, первый раз применяли тот же клей, что и на трех линиях. Американский.

– Ты хочешь сказать, его вскрывали? – сразу же ухватил мысль ученого Салман.

– Именно. Чтобы установить, когда конкретно это было совершено, потребуется значительный отрезок времени, но компьютер уже запущен.

– Такие детали уже слишком, лучше скажи, кудесник, как смогли вскрыть конверт, да еще так, чтобы это могли обнаружить только эксперты, – спросил Салман, его темные глаза горели охотничьим азартом, как у волка, обнаружившего свежий след косули.

– Элементарно, – широко улыбнулся ученый. Ему явно льстило собственное превосходство над необразованными работодателями. – Его вскрыли, надрезав при помощи лазерного скальпеля, таким делают операции на мозге.

Заместитель начальника службы безопасности с легкой усмешкой посмотрел на главу компании.

– Вот вам еще одно подтверждение того, как далеко за последнее десятилетие шагнула наука.

– Вы отлично справились со своей работой. Можете идти отдыхать, информация по этому анализу не нужна, так что компьютер освободите от лишнего мусора, – уверенным голосом распорядился Кимбаев, обращаясь к Чипу, и, немного подумав, добавил: – За сверхурочную и качественную работу вы получите премию. Завтра на ваш счет я перечислю пять тысяч долларов.

– Спасибо, – нервно сглотнул подступивший к горлу ком ученый, они и так были обласканы хозяином.

– Вам спасибо и до свидания.

1

КУОС – Курсы усовершенствования офицерского состава (г. Балашиха) во времена СССР, где готовили диверсантов стратегического назначения и разведчиков глубокого внедрения. В 1992 году по настоянию США КУОС был ликвидирован.