Надо заметить, Асмодей, что за все эти годы мои соплеменники навешали вашему вожачку таких кундюлей, что их ему теперь на всю оставшуюся жизнь хватит с избытком. В моей команде есть трое таких парней, сэр Харальд Светлый, барон Роже де-Монферран и ротмистр Цепов. Так вот, братишка, они все трое не смотря на то, что были простыми смертными, отделали вашего Люцифера по полной программе и если бы не его полная неуязвимость, то еще в глубокой древности его мятежная и пытливая душа отошла бы к Богу быстро и без лишних хлопот и он принял бы смерть от рук других героев Зазеркалья, а не от моего синего меча.
Асмодей вновь перебил меня, спросив:
— Мастер, я что-то никак тебя не пойму, ты убил архангела Люцифера или нет, в конце-то концов?
— Убить-то его, я убил, но судя по тому, как Создатель все это обставил, у меня есть подозрение, что он просто умыкнул Люцифера у меня из под носа после того, как я пронзил его грудь боевым лучом, выпущенным из Кольца Творения. Понимаешь, Асмодей, доведись мне сразиться с твоим боссом всерьез, я бы до этих мест уже не смог добраться, поскольку это был чистейший фарс, а не честный поединок. Ну, а, так как наш Создатель такой шутник и пройдоха, каких свет не видывал, то я подозреваю, что он сейчас сидит в своих золотых чертогах на вершине горы Обитель Бога вместе с Люцифером и посмеивается наблюдая за тем, как я тут уродуюсь, пытаясь столковаться с ангелами Темного Парадиза. Впрочем, ты снова сбил меня с мысли, позволь уж я закончу свой рассказ. Так вот, Асмодей, если я не ошибаюсь, то самое интересное произошло уже после того, как вас сослали в Темный Парадиз. Сразу после этого Создатель перестал беспокоить ангелов Светлого Парадиза своими просьбами и они были предоставлены сами себе. Правда он лишил их памяти о том, как проходить сквозь каменную твердь, но при этом не освободил от этих знаний вас. По-моему, в Создателе просто заговорила обыкновенная и вполне понятная мне обида на вас, ангелов, раз удалив вас, он перестал сотрудничать со всеми остальными ангелами, никак не участвовавших в вашем несусветном проекте. Во всяком случае на следующей фазе развития Зазеркалья Создатель уже пользовался другими помощниками, магами, сотворенными им из Первичной Материи. Эти ребята, были куда более покладистыми и четко исполняли все его приказы. Ангелы Светлого Парадиза, которым был закрыт путь на гору Обитель Бога, расселились по всему Парадиз Ланду и не были забыты Создателем окончательно. Он частенько навещал их и закатывал в замках ангелов веселые пирушки, ничем не напоминая им о своей обиде. Ангелы Светлого Парадиза все это время вели беспечный и спокойный образ жизни, что нельзя сказать об ангелах Терраглориса. Мне кажется, что вы не стали долго горевать, а сразу же принялись готовиться к грядущему сражению с самим Создателем и с его главным творением в этой Вселенной, с человеком. На это бессмысленное занятие вы и направили все свое магическое мастерство, все свое могущество, между делом делая друинов все более и более разумными существами и, скорее всего, теперь друины являются очень высокоразвитой расой разумных существ и создали великолепные образцы творений во всех областях деятельности. Право же, мне очень жаль, Асмодей, что мы убили нескольких ваших солдат, но поверь, нам пришлось сделать это, спасая жизни своих собратьев, людей и магических существ, жизнями которых я очень дорожу. По-моему, самой большой моей проблемой является то, как развести в разные стороны две цивилизации, человеческую и друинов. И, если говорить честно, мне дороги обе эти цивилизации. Друинам нужно жизненное пространство, причем вас, как их создателей, вовсе не устроит какая-нибудь отдаленная планета в этой Вселенной, вам непременно подавай всю Вселенную, чтобы друины в течение долгих тысяч лет осваивали её и поднимались в своем развитие все выше и выше. Но то же самое уготовано Создателем и человеку. Вот и получается так, что два медведя не могут ужиться в одной берлоге. Самое же печальное заключается в том, что с одной стороны стою я, с крохотным отрядом, состоящим из ангелов, магов, магических существ и людей, которым под силу уничтожить весь Терраглорис со всеми его обитателями, но у меня на то нет никакого желания, да и поводов к тому я не нахожу, а с другой стороны имеется огромная армия, состоящая из нескольких сотен тысяч ангелов и десятков миллионов друинов, вооруженная до зубов и мечтающая сначала вторгнуться в Светлый Парадиз, чтобы выжечь там огнем все поселения людей, а затем обрушиться на Землю. Этот вариант, как ты должен понять, Асмодей, меня совершенно не устраивает. Самое смешное заключается в том, что вы все, добрых четыре тысячи лет по времени Парадиз Ланда, готовились к этой схватке и при этом еще и обещали своим друзьям друинам, что им будет принадлежать вся Вселенная, чем и развратили их окончательно. На меньшее они теперь ни за что не согласятся. Так ведь, брат мой.
Асмодей смотрел на меня остекленевшими глазами и тяжело дышал, словно только что прилетел от берегов Терраглориса. Наконец, он судорожно сглотнул и спросил меня:
— Мастер, но откуда тебе все это известно? Ведь не мог же ты пробиться магическим зеркалом через все помехи, которые поставлены на его пути. Или ты действительно величайший маг, силы которого равны силам самого Создателя, или Лициния все-таки рассказала тебе обо всем. Хотя, что могла знать эта сопливая девчонка, которая всего лишь только пятый год как встала на крыло.
Чтобы Асмодей не терзался долго сомнениями на мой счет, я поторопился успокоить его:
— Господи, Асмодей, что за чушь ты несешь? Я же тебе говорил только то, что стало результатом анализа тех фактов, которые мне стали известны. В Драконов лесу я лично видел череп огромного динозавра, размером со здоровенный карьерный самосвал, а про то, что вы так долго готовились к войне, поймешь сразу, как только посмотришь на ваших женщин, которых мастер Велиал превратил долгими тренировками в мускулистых уродок, которые куда больше гордятся своими бицепсами, чем нормальной, пышной грудью и даже такую прелестную девушку, как Лициния, презрительно считают заморышем. Да и ваши мужики, чего там греха таить, никогда не считали её тем, чем она является на самом деле, самой очаровательной и красивой ангелицей во всем Парадиз Ланде. Посмотрел бы ты на то, как вздыхают по ней мои друзья и как выпрыгивает из штанов твой старинный друг, архангел Узиил. Не скажу, что я такой уж великолепный аналитик, но сделать те выводы, с которыми я тебя ознакомил, было совсем не сложно, хотя, признаться, я польщен тем, что попал в точку.
В этот момент нас прервали. За дверью послышались сдержанные крики, шум возни и когда дверь открылась, то мы увидели сияющую физиономию Узиила, который умудрился скрутить и Михаила, и Уриэля, головы которых он крепко прижимал к своему могучему торсу, в то время, как они отчаянно молотили его по бокам. Наконец, архангел выпустил своих вздорных оппонентов и важно вошел в кабинет, но не смог надолго сохранить своего торжествующего вида, так как получил мощный пинок в зад от ангела Михаила-младшего и чуть не покатился кубарем. Впрочем, их потасовка на этом закончилась и архангел Узиил, весело расхохотавшись, громогласно воскликнул:
— Ну, что, старый стервятник, ты, наконец, убедился в том, что Терраглорису ничто не угрожает и что мастер Михалыч прилетел сюда вовсе не за тем, чтобы ощипать вас всех?
На эти слова архангел Асмодей ответил с весьма явной грустью в голосе:
— В этом то я уже успел убедиться, мастер Узиил, но как убедить в этом всех остальных.
— Ничего, братко, Михалыч что-нибудь придумает и примирит всех. Лишь бы мы с тобой помирились, и ты не таил на меня зла за то, что я тебя малость помял. - Пробасил с порога, входящий в кабинет Ослябя, одетый в смокинг и обнимающий сияющую Розалинду, затянутую в косую кожу - Меня моя ненаглядная Розочка совсем запилила, иди, говорит, и повинись немедленно перед братом моим, Асмодеем. Так что, давай уж помиримся, братко, я ведь не со зла на тебя налетел, а так лишь, чтобы доказать тебе, что нет во мне страха ни перед тобой, ни перед кем-либо еще.
Под строгими взглядами, моим и Розалинды, Асмодей и Ослябя крепко пожали друг другу руку и инцидент был окончательно исчерпан. Это позволило мне достать футляр с золотыми оберегами и с непринужденным видом сказать Асмодею:
— Ну, что же, братишка, теперь, пожалуй, тебе уже не стоит отказываться от моих магических оберегов. Ты ведь понимаешь, что самой большой болью для меня будет потерять тебя, а так, с этими золотыми цацками в теле, ты сможешь спокойно отправляться на Терраглорис, чтобы попытаться удержать своих собратьев от всяких глупых выходок, хотя бы до тех пор, пока я не прилечу на ваш славный остров. Понимаешь, не то чтобы я очень уж беспокоился за своих мальчиков и девочек, просто если ангелы и друины откроют по ним шквальный огонь из своей зенитной артиллерии, то не дай Бог кому-нибудь из них самих башку и отшибет. В этом я тоже не вижу ничего страшного, так как смогу заново вдохнуть жизнь в такого раззяву, но лучше будет, все-таки, обойтись без лишней стрельбы.
Не успел я достать из футляра обереги, как меня веселым окриком остановил Ослябя:
— Однако, Михалыч, так дело не пойдет! Давайте-ка поднимемся наверх и пусть там Розочка сделает все так, как положено. Чинно и торжественно, чтобы Асмодею навсегда запомнился тот день, когда он обрел новых братьев и сестер.
Судя по тому, с каким извиняющимся видом Розалинда посмотрела на своего любовника Асмодея, я понял, что эта маленькая фея уже получила хороший втык от Айрис и мне уже не придется читать долгих и проникновенных нотаций, внушая своей сестричке подлинно сестринские чувства по отношению к бедняге Асмодею. Такому повороту событий я искренне обрадовался, хотя и понимал, что моему брату трудно будет смириться с такой потерей. Но ничего не поделаешь, наш общий папенька Маниту сотворил этими чертовыми родинками на диво хорошую и крепкую магию, которую было почти невозможно преодолеть.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
В которой моему любезному читателю станет известно о том, как мне, с помощью магии, удалось, наконец, подойти к решению главной проблемы Парадиз Ланда. Узнает мой любезный читатель и о том, что знания эти дались мне нелегко и даже более того, благодаря заботам Лауры, потрудиться мне пришлось, гораздо больше обычному.
Торжественная церемония наделения архангела Асмодея полной неуязвимостью, которую полностью подготовила и провела Розалинда, а все мы были лишь статистами, закончилась тем, что мы торжественно и чинно воссели за пышный, пиршественный стол. Мой братец Асмодей, которого Розалинда усадила на огромный трон во главе стола, в какие-то полчаса надрался до полной невменяемости и рухнул фейсом в нетронутую закусь. Таким образом ему удалось значительно улучшить все прежние рекорды Конрада по скорости перекачивания коньяка из различной посуды в собственный желудок.
Похоже, что так мой брат просто стремился во что бы то ни стало смягчить горечь потери Розалинды, которая снова сидела на коленях своего верного Осляби, страстно целовала его и, вообще, всем своим видом показывала нам, что теперь она абсолютно лояльна по отношению к нашему дружному братству имени нашего обожаемого папаши Маниту. Мне, конечно, было искренне жаль беднягу Асмодея, но увы, помочь ему я ни чем не мог.
Когда через несколько часов архангел Асмодей вновь поднялся на ноги и нетвердой походкой вернулся к столу, его мучила такая жуткая головная боль, что я даже невольно посетовал о том, что похмелье не было внесено в длинный список имен Смерти. Правда, магия Зазеркалья, о которой архангел Асмодей высокомерно отзывался с брезгливым презрением и в Темном Парадизе была на высоте. Всего несколько таблеток алказельтцера мигом поставили его на ноги и даже вернули к жизни и вполне рассудочной деятельности.
На островке, где мне пришлось потерять такую восхитительную возлюбленную и обрести новую сестру, я намеревался задержаться недели на полторы, а то и две-три. Если искать веселье в опасностях и трудностях, а не в радостях любви, то эти каникулы, обещали быть скучными и тоскливыми, но вот как раз об опасностях я даже и не мечтал и куда больше мне хотелось устроить себе, а также всем своим друзьям и ангелам Терраглориса веселый праздник.
Торопиться не имело смысла по целому ряду причинам, и, в первую очередь, потому, что Асмодею нужно было не менее пяти дней для того, чтобы он мог добраться до столицы Терраглориса. Хотя я и не ставил перед своим братом никаких задач, он непременно должен был поработать на меня, хотя бы в качестве моего агента влияния. После нашей торжественной и весьма обстоятельной пьянки я все-таки выслушал его длинный и подробный рассказ о трудовых буднях Терраглориса, который на многое открыл мне глаза, так как содержал такие детали, касающиеся высшей магии, что волосы на голове у меня просто встали дыбом.
Как ни старался Асмодей быть со мной откровенным и искренним, но все же он честно признался, что о некоторых вещах не станет мне рассказывать даже под страхом смерти. Хотел бы я знать, что он имел ввиду говоря о смерти, которая ему уже ничем не угрожала. Что же, это я понял и принял так, как и подобает всякому приличному человеку. Более того, я и сам не стал бы его просить о том, чтобы он рассказал мне о самых больших тайнах крылатого воинства, поскольку не хотел делать из него Павлика Морозова.
Не смотря на то, что на мои объяснения ушло более двух часов и мне пришлось приложить огромные усилия, похоже, я так и не смог убедить Асмодея в том, что мы прибыли в Темный Парадиз с благими намерениями. Он даже не поверил в то, что информация об их военных тайнах меня совершенно не интересуют. Во всяком случае полученная путем предательства. Зато я, весьма охотно слил своему брату, почти все свои секреты обо всем том, что должно встретить армию друинов в Светлом Парадизе, если архангел Вельзевул решиться отдать такой приказ.
Мое сообщение о том, что все драконы Парадиз Ланда, а также целая дивизия, состоящая из бывших вудменов, а ныне, полностью преданных мне посковичей во главе с Вием получила полную неуязвимость и полтора десятка атомных боеголовок в придачу должно было остудить милитаристский пыл, главаря темных ангелов. Что ни говори, а оружие массового уничтожения это прекрасный инструмент сдерживания.
О милитаризации Светлого Парадиза я рассказал своему брату без какого-либо злорадства, но с горечью в голосе, ну, а дополнения, сделанные Жоржем Цеповым относительно того, что он считает грядущую войну сугубо гражданской, а стало быть невероятно безумной по своему смыслу и чудовищной по разрушительной силе, по-моему, заставили Асмодея задуматься. Тем более, что я не давал ему никаких специальных поручений относительно его деятельности в тылу врага.
В обратный путь мой брат отправился на новеньком спортивном мотоцикле, на котором он мог развивать скорость до полутора тысяч километров в час. Нам же следовало лететь к берегам Терраглорисам чинно и не спеша, чтобы Асмодей успел поговорить со своими корешами. Может быть ему удастся вразумить этих несносных упрямцев, - темных ангелов и их чешуйчатых дружков, друинов. Какое-то шестое чувство говорило мне о том, что мой брат Асмодей сможет убедить Вельзевула по крайней мере в одном, - не делать глупостей.
Когда большое начальство и всяческая элита ангельского воинства свалили с острова, началось тихое, ползучее братание между моими друзьями, братьями и сестрами с одной стороны и простыми ангелами с острова Терраглорис, с другой. Произошло это прежде всего потому, что я демонстративно снял с острова магическую защиту, включил праздничную иллюминацию и вывесил огромный лозунг "Добро пожаловать!", позволив ангелам и ангелицам Терраглориса штурмовать нас, сколько в них влезет.
Поскольку наши оппоненты отреагировали быстро и очень энергично, то на нашем острове сразу же стало довольно шумно и многолюдно, но, в основном, это были отнюдь не смертельные поединки и даже не веселые попойки. Пока часть ангелов, не особенно напрягая крылья, стояла в небесах на стреме, их боевые товарищи в пешем порядке предавались всем мыслимым и немыслимым земным радостям. А если говорить точнее, просто с восторгом предавались соитию со своими предполагаемыми противниками.
Стараясь быть терпимым к любовным похождениям своих друзей, я даже закрыл глаза на то, что обе мои верные подруги в первый же день после снятия магического купола оставили меня грустить в одиночестве. Сделано это было самым демонстративным образом и со столь явным намеком на то, что я был с ними излишне холоден в последнее время, что мне не оставалось ничего иного, как развести руками и, возведя вокруг своего номера защиту от шума, лечь спать на своей огромной кровати в сиротском одиночестве.
Впервые я пожалел о том, что не прихватил с собой нескольких дриад, так как по истечении первых же суток этой недели открытых дверей, я, вдруг поймал себя на том, что был вне себя от бешенной ревности. Да, и как мне было не бесится? Когда я, поутру, вышел из спальни, в которой провел бессонную ночь, то первое, что увидел, так это то, как моя сластолюбивая сестрица Айрис абсолютно нагая отдыхала на террасе, возлежа в совершенно непристойной позе на белоснежном ложе, ловко составленном из целой груды трепещущих ангельских крыльев.
Шестеро совершенно голых, атлетически сложенных красавцев-ангелов, освободившихся от крыльев, крутились подле неё, всячески ублажая и услаждая эту похотливую нахалку. При этом двое ангелов с упоением обмахивали её восхитительное, разгоряченное тело отнюдь не своими крылами, а опахалами, наспех сделанными из огромных маховых перьев самых разных оттенков, среди которых имелись даже три черных пера, хотя ни одного черного ангела в этой, сексуально озабоченной, стае я так и не заметил.
Все остальные мои сестры ни в чем не хотели уступать Айрис и тоже давали небесам копоти. Они, словно с цепи сорвались, и, видимо, решили перетрахать всех ангелов, которые крутились поблизости от нашего милого и скромно обустроенного островка, на котором было столько открытого пространства, покрытого ярко-зеленым газоном и самым минимумом тенистых кущ, а наш отель, так тот вообще представлял из себя постройку современной архитектуры с такими огромными окнами, что просматривался насквозь. Теперь эта изящная простота дизайна показалась мне совершенно неуместной и даже вредной для нравственности, ведь куда ни глянь везде я видел милующиеся парочки и группы.
Слава Богу, что это был еще, достаточно ограниченный контингент крылатой армии Терраглориса. Самым же неприятным было для меня то, что даже моя любимица, маленькая русалочка Лесичка, самая целомудренная из всех моих бесстыжих и похотливых сестриц, и та, прямо на моих глазах демонстративно сдав довольно ухмылявшегося Харальда с рук на руки двум прелестным ангелицам, тотчас была унесена куда-то во тьму шустрым, крылатым доном Жуаном.
Нечего было и говорить о том, что Настенька и Оленька, которые, став моими сестрами, навсегда утеряли некоторые, чисто русалочьи, качества, тоже наводили шороху, тем более, что ангелы смотрели на наших русалочек с особым вожделением. Они платили им той же монетой, то есть, падали на спину буквально от каждого влюбленного взгляда. Честное слово, я чуть не заплакал от досады.
Одна лишь Розалинда не участвовала в этом параде любви и была воплощением верности, но зато она занималась сексом с Ослябей у всех на виду, устроившись прямо на цветущей клумбе, как раз напротив дверей моего номера. Впрочем, эту парочку как раз и можно было понять, потому что их собственный номер оккупировала веселая кампания крылатых любовников. Оттуда слышался смех, а из открытого настежь окна непрерывно вылетали пробки из под шампанского, так как Ури, возглавлявший целую банду ангелов Терраглориса, собирался выкупать в шампанском не менее дюжины крылатых красоток. Девчонки пили шампанское, весело смеялись, но пока что не торопились забираться в большой, беломраморный и хмельной бассейн.
Видя то, что на нашем маленьком острове явно не хватает свободного пространства и мест для уединения любовных парочек, я быстренько поднял дно залива, соединив остров с атоллом и понастроил множество уютных коттеджей. Это привело к тому, что сторожевые ангелы, стоявшие на стреме и зорко вглядывающиеся вдаль в ожидании начальства, не выдержали и стали покидать свои позиции. Они закружили в небе над островом, тщательно высматривая себе подходящую жертву.
Гелиора, услышав громкие крики ангелов, вышла на террасу из своего номера не только без крыльев, но и без какой-либо одежды. Она первая из наших обнаружила то, что залив превратился в большой, цветущий парк и как только она спрыгнув со второго этажа вниз и вздумала осмотреть его, на неё тут же спикировал из поднебесья какой-то радостно хохочущий, крылатый нахал. Наш тихоня Фламарион, обычно застенчивый и стыдливый, голиком выбежал вслед за своей пассией и попытался было прийти ей на помощь, но был моментально подхвачен на руки, двумя рослыми, мускулистыми атлетками с могучими крыльями и мигом унесен на другой конец острова.
Как ни надеялся я на то, что Фламарион, так строго хранивший верность Гелиоре, станет яростно сопротивляться, но этот паршивец не издал ни одного протестующего звука! Он даже ногой не дрыгнул. Впрочем, и сама Гелиора, проводив радостным взглядом своего друга, сдала свои позиции столь быстро, что это было похоже не на упорный оборону крепости, а на стремительную, добровольную капитуляцию. Причем капитуляцию сопровождаемую восторженным смехом и такими страстными объятьями и поцелуями, что этой парочке, даже не понадобился новенький уютный павильон, до которого было рукой подать и они рухнули прямо на траву.
Понимая то, что всему виной были мои собственные выходки, я не стал надевать на себя тогу истового пуританина. Когда, пару часов спустя мои подруги появились на несколько минут, чтобы полюбопытствовать, как я переношу одиночество, а затем снова покинули меня, то я, в знак протеста, демонстративно раздвинул на всю ширину огромные окна своей спальни, сел на низкий подоконник, вооружился мощным морским биноклем и стал пристально вглядываться в небеса. Через мощную оптику, для которой мрак не был преградой, мне открылась дивная картина.
В то время как на наш остров высадился десант состоящий из полного батальона крылатых воителей и воительниц, воздушное пространство над островом, барражировали еще не менее семи сотен ангелов обоего пола. Все они были молоды и прекрасны, да, к тому же сбросили с себя свои комбинезоны мрачной расцветки и моим восхищенным взорам представали красивые, сильные и молодые тела. Голых мужиков мой умный, волшебный бинокль моментально фильтровал в осадок, но зато крылатых девушек не только мгновенно увеличивал, но еще и ярко освещал.
Подле меня дежурили три быстрокрылых спецкурьера с большими алыми розами, зажатыми в клювах. Как только я указал им на интересующие меня небесные объекты и выдал соответствующие инструкции по предварительному обольщению, они мгновенно сорвались с места. Уже спустя несколько минут в мою спальню с радостными криками и веселым смехом спикировали из непроглядного мрака поднебесья две ослепительно яркие красотки с довольно округлыми формами и одна мускулистая атлетка, похожая на хорошо надраенный хромовый сапог.
Боже, как же я хохотал, когда узнал о том, что антрацитово-черная фитнесс-леди Виталия, входила в группу ангельского спецназа архангела Велиала, являлась одной из его телохранительниц и была оставлена им специально для того, чтобы блюсти нравственность среди ангелов, оставленных на нашем острове с целью наблюдения. Эта сметливая, смелая и упорная красотка, на которую огромное впечатление произвело признание Лицинии, с того самого дня вынашивала план, как бы ей трахнуть меня. Эта опытная искусительница предусмотрительно не стала возвращать себе светлый облик, видно заранее зная о том, что мои блудливые глазенки, рано или поздно, пресытятся видом нежно-розовых прелестей нагих крылатых девушек, которые носились по темным небесам.
Виталию нисколько не смутило то обстоятельство, что мои черные курьеры, пригласили ко мне в гости смешливую, высокую и светловолосую хохотушку Сцинию, которая так напомнила мне своим роскошным телом холодную красавицу Афину, и молчаливую, застенчивую Астреллу, до глубины души поразившую меня своей смуглой кожей и черными, как смоль, волосами. Прелюдия не была слишком долгой, поскольку все три красавицы страстно желали меня и это позволило мне показать крылатым девушкам все то, чему научила меня эта волшебная страна Парадиз Ланд и её очаровательные красавицы, которые в своей любви были так смелы, искусны и откровенны.
После нашей долгой, брачной ночи с Лицинией, я с удвоенной силой принялся осваивать Высшую Магию Творения и даже смог извлечь кое-какую информацию не только из глубин Кольца Мудрости, а уже из самого Кольца Творения. Поэтому мои прекрасные крылатые любовницы были приятно удивлены тем обстоятельством, что время в нашей спальне почти остановилось, а наши страстные, изощренные любовные игры не замедлились ни на минуту. Это позволило мне одарить своих любовниц таким шквалом нежности, что их едва не смыло с кровати прямо на небеса.
В один из тех редких моментов, когда я переводил дух перед очередной любовной атакой и оставлял время в покое, в мою спальню ворвались Лаура и Нефертити. Всем своим видом они изображали глубочайшее раскаяние, но, поскольку, мои крылатые подруги все еще были подле меня и вовсе не торопились покидать просторную, удобную кровать, смахивающую на теннисный корт, то им пришлось, просто присоединиться к нам. О, в этот момент я чувствовал себя на вершине блаженства и даже пошел на такой отчаянно смелый трюк, что, применив совсем уж рискованную магическую формулу, взял да увеличил количество своих, реальных и вполне материальных, сущностей.
Сначала в моей спальне появилось два меня, один из которых продолжал нежно ласкать изумленную Виталию, а второй, со страстью обнял ошеломленную Нефертити. Затем нас стало уже четверо и только Лауре не досталось моих поцелуев, но уже в следующее мгновение, сразу десять моих я, набросились на пятерых божественных красавиц с необузданной страстью кентавров и они были тотчас опрокинуты бешеным ураганом моего любовного экстаза. Самое главное заключалось в том, что все эти десять прытких и досужих мужиков были одним целым, мною самим и мои любовницы очень хорошо смогли это почувствовать.
О, как восторженно кричала под двойным натиском любви, моя прекрасная Лаура, как извивалась своим черным, сильным и отлично натренированным телом, стиснутом в кольце объятий из четырех рук, крылатая девушка-воин Виталия. Какие невероятные, страстные стоны исторгались из груди моей божественной царицы Нефертити. Да, в этот раз я умудрился превзойти самого себя и был чертовски доволен собой, хотя и прекрасно понимал то, что устроить такое еще раз у меня уже вряд ли хватит смелости, ведь я был всего лишь в паре сантиметров от своей гибели и мог просто запутаться в своих собственных репликантах душой.
Когда же девять лишних моих я исчезли, а мои любовницы испуганно затихли на всклокоченных простынях, бессильно откинувшись на руины пуховых подушек, я, последний, продолжал неистово, иступлено ласкать, уже совершенно изнемогающую от удовольствия Виталию, которая смотрела на меня широко раскрытыми глазами и, вконец обессилев от наслаждения, только что-то тихо шептала. Мои любовницы тихо и робко покинули нас и забрались в магическую купель, которая быстро вернула им бодрость и силы, но они, почему-то, продолжали задумчиво молчать.
Подняв Виталию на руки, я отнес её в магическую купель, где золотая вода привела девушку в чувство и вновь вернула в реальный мир. Обнимая меня за шею, крылатая девушка-воин, чьи черные, атласно-блестящие крылья бестолково порхали под потолком вместе с крыльями двух других девушек, с которых я их так бесцеремонно сорвал, глубоко вздохнула и сказала мне голосом, полным любовной неги:
— Ольгерд, ты действительно великий любовник, но почему я до сих пор не стала твоей сестрой? Разве я недостаточно искусна в любви и мое тело не способно доставить тебе такое же наслаждения, которое ты получил от Лицинии?
Две другие мои любовницы из числа новобранцев, тотчас приблизились к нам, встали по обе стороны и навострили свои розовые ушки. Держа Виталию на руках и омывая её тело золотой водой, которой специально было приказано ничего в ней не менять и давать только молодость, здоровье, силы и увеличивать влечение, я признался девушке в своем лукавстве:
— Любовь моя, я вовсе не хочу терять тебя, как свою любовницу, и надеюсь теперь на то, что когда ты вернешься в Светлый Парадиз и поселишься в том замке, который я построю для тебя, то мне будет дозволено провести с тобой еще не одну ночь, полную любви и страсти. Поэтому я и не стал делать тебя своей сестрой и дочерью Великого Маниту. Поверь, это бывает так мучительно, когда, вдруг, теряешь такую чудесную любовницу как ты. В равной степени я хочу сказать это про прекрасную Сцинию, которая сводит меня с ума красотой своего тела и очаровательную Астреллу, чьи застенчивые ласки просто обворожительны. Всех вас, мои любимые, я собираюсь посетить еще не один раз.
Виталия, бережно огладив рукой свои маленькие, но круглые и упругие, словно мячики, груди, укоризненно взглянула на меня и обиженным голосом сказала:
— Ты говоришь мне о своей любви, Ольгерд, а я до сих пор так же черна, словно этот твой восторженный посланец, ворон-гаруда.
— Но любовь моя, Астрелла и Сциния, тому свидетели, ведь ты сама говорила мне о том, что сохранила эту свою прекрасную черноту, специально для того, чтобы соблазнить меня. - Ничуть не теряясь, опроверг я доводы Виталии, явно притянутые за уши и обратился к остальным своим любовницам за подтверждением правоты своих слов - Любимые мои, разве ваша подруга не прекрасна в своей очаровательной черноте?
Нефертити, которая первой пришла в себя, после моих фокусов с правилами умножения, приблизилась к нам вплотную, отчего Виталия вновь оказалась зажатой меж двух горячих тел, и её нежные руки бережно коснулись расслабленного тела Виталии и принялись мягко ласкать его. Не смотря на то, что Виталия смотрела на Нефертити с весьма явным неудовольствием, та, вдруг, принялась страстно целовать, вконец обалдевшую крылатую воительницу. После особенно долгого и страстного поцелуя, на который Виталия ответила, пусть и не сразу, но тоже очень страстно и даже крепко обняв мою царицу, Нефертити, наконец, прервала свое молчание и сказала, едва переводя дыхание:
