ГЛАВА 21

Король Ингви возвращался в Альду во главе колонны из трехсот орков в полном вооружении. По дороге он обсуждал с Кендагом грядущие преобразования Альдийского королевства и роль орков в этих преобразованиях. Самой первой насущной задачей было обеспечить условия для содержания наемной армии орков – эта статья расходов должна была лечь тяжелым бременем на куцый бюджет страны. Правда, орки были неприхотливы – походная жизнь, перемежаемая скудным существованием в пещерах Короны Гангмара приучила этих воинов довольствоваться малым, тем не менее, задуматься об этом стоило.

Помимо этой важной, но скучной темы король с Лордом Внешнего Мира обсуждали жизнь королевства орков – как правило, Ингви спрашивал, а Кендаг отвечал, причем частенько вопросы демона приводили его в замешательство. К примеру, он никак не мог объяснить демону, почему король Анзог IV не пытается распространить свою власть на независимые племена орков, используя, если нужно, силу – благо, он является самым могущественным из лордов этого народа. Часа два они мусолили этот вопрос, пока, наконец, Ингви не сообразил, что собеседник просто не понимает его – в голове Кендага не укладывалась мысль о братоубийственной войне между орками, более того, он признался, что ему кажется диким и непонятным факт военных конфликтов между людьми. Он, дескать рассуждал об этом так и этак, но все равно не понимает, как могут люди – высшая раса, образец для подражания в его понимании – убивать и калечить друг друга и при этом еще гордиться своими победами и предательствами.

– Наконец я пришел к выводу, – заявил орк, – что так устроил Ганагамар в бесконечной мудрости своей. Он перестарался – сделал людей чересчур сильными и могущественными, чтобы дать нам, своим детям, пример для подражания, так что если бы они не пускали кровь друг другу, а действовали бы сообща, как иные народы Мира – других народов не стало бы вовсе. Люди их истребили бы, а это не угодно Ганагамару, ибо он справедлив – вот он и наделил людей страстью убивать и грабить друг друга…

– «…Если бы действовали сообща…» – повторил Ингви. – Но я и спрашиваю тебя, почему Анзог не заставит иные племена действовать сообща?

Этот вопрос окончательно запутал беднягу Кендага, который был не слишком силен в подобных дискуссиях – несколько раз лорд пытался сформулировать ответ, но, запутавшись в собственных рассуждениях, замолкал. Разговор оборвался, а Ингви еще долго размышлял над словами Кендага – в рассуждениях орка многое было справедливо. Действительно, в этом Мире (а впрочем, только ли в этом?) люди подсознательно тяготели ко злу. Ингви вспомнил популярный рыцарский роман, который он прочел, изучая здешний язык. Как же он назывался? «Гвениадор и Денарелла», кажется. Вся дворянская молодежь Империи выросла на этой книге и все, без исключения, юные рыцари отождествляли себя с ее героем, отважным Гвениадором. Но стоило им достичь определенного возраста, пристегнуть шпоры и взять меч – они начинали вести себя в точности так же, как злодей Гонгал, совершенно бессознательно подражая последнему – и свято веря при этом, что следуют образцу Гвениадора. Тоже, кстати, примечательный факт – отрицательный герой в книге – тоже человек. Не орк или тролль, не гном и не эльф, наконец – все они появлялись в книге, в крайнем случае, как комические персонажи – а именно человек. Только человек в этом Мире мог быть настолько злым, подлым, жестоким, жадным, чтобы олицетворять в романе все эти качества…

Все это показалось Ингви грустным, но справедливым. Что ж, это жизнь и собственно, именно эти человеческие качества своих подданных он собирался использовать, на них он хотел опереться, планируя предстоящие реформы…

На восьмой день пути (тяжеловооруженные орки двигались не так быстро, как всадники и обратный путь занял несколько больше времени, чем дорога на юг) колонна вышла к западной границе Ничейных Полей. Ингви повел своих воинов еще несколько севернее – он планировал вступить на территорию Альды в Гранлоте, во избежание недоразумений. Рыцари, владевшие пограничными землями, могли принять возвращение короля за вторжение орков – ведь Ингви отправлялся в Корону Гангмара тайно, а Валент Гранлотский должен был быть предупрежден к этому времени Сарнаком, которому, прервав свои развеселые разъезды, надлежало, согласно плану, оправиться на восток страны – встречать короля.

Теперь орки шли осторожнее, соблюдая строжайшую дисциплину и на ночь окружая свой лагерь усиленными пикетами. Несколько раз на гребне холма вдали мелькали группки конников, но никто не тревожил орков. То ли, видя во главе колонны нескольких всадников, разведчики принимали орков за людей, то ли – что более вероятно – просто боялись связываться с таким большим отрядом.

Наконец, войско вышло к границе владений маршала Альды. Здесь орки по приказу Ингви остановились. Ждать пришлось недолго – на ближайшем пологом холме показалось несколько десятков всадников, которые не приближались, но и не перестраивались в боевой порядок, видимо, они никак не могли решить – друг или враг пожаловал из Ничейных Полей.

Король кивнул Джамену:

– Съезди к ним, объяви о моем прибытии, – тот пришпорил коня и поскакал на холм…

Принц Алекиан скучал… Все опостылело ему в этом унылом Гонзоре. Надоели подобострастные рожи чиновников, надоели местные красотки, задавшиеся целью очаровать наследника престола и не дававшие принцу прохода, надоела даже охота – ну что это, скажите на милость, за развлечение, когда десятки всадников носятся взад и вперед, гоняясь не за дичью, а за герцогом, дабы не упустить малейший шанс отличиться, попасться на глаза, а благородные девицы умудряются заводить светские беседы прямо на скаку во время травли зверя… Да от их визгливого нервного хохота, которым они встречают каждое слово принца, белки падают замертво с деревьев, как заявил ему на днях Коклос. Да еще прибавил, что, дескать, если любое слово Алекиана так веселит дамочек – то ему, Алекиану, следует быть шутом, а Коклосу – герцогом, ибо при его появлении, наоборот, все почтительно замолкают. И неудивительно – стоит только кому-нибудь открыть рот в присутствии шута, как тут же в ответ летит едкая острота – вот все и боятся привлечь к себе внимание Коклоса, вот и замолкают…

Итак, принц Алекиан скучал… С тоски он часто забирался в библиотеку и листал книги, частью оставшиеся от прежних герцогов, частью привезенные с собой из Ванетинии. Особенно любил он листать трактат о военном искусстве, снабженный миниатюрами, изображающими поединки отважных рыцарей с всевозможными врагами – эльфами, гномами, троллями, орками, ну и конечно с отважными рыцарями. Принц частенько звал капитана ок-Икерна и требовал прокомментировать какое-либо место из книги, часами выспрашивая у старого вояки подробности той или иной битвы. Капитан рассказывал, постепенно увлекаясь все более – тогда из библиотеки неслись топот, хриплые военные команды и стук:

– …А потом командую своим – назад! Ну кое-кто из волонтеров в крик – дескать, рыцари не отступают, пришлось прочистить мозги одному-другому, – капитан потряс воображаемой палицей.

– Как это – прочистить мозги?

– Да треснул по башке, – удар кулаком по столу, – чтоб знали, кто командует отрядом! Ну, затем и остальные послушались, отступили. Тогда я выстроил их заново на холмике позади пехоты, а вперед послал лучников. Не так много стрел в цель попадало – больно хороши гномские доспехи – но уж очень им обидно стало, гномам то есть, что они стоят и не могут ответить на удар. Ломанули гномы из ущелья, да так быстро – вы, принц, не поверите – мгновенно добежали и пехоту нашу смяли тут же, да я как раз рыцарям скомандовал – дескать, теперь пора! И мы в копья их. А они, пока пехоту крошили – потеряли строй, так что нашей кавалерии куда как сподручно стало их рубить – погнали мы их, ох и погнали же!…

Капитан мечтательно зажмурился, вспоминая перипетии той давней схватки:

– Эх и славное вышло тогда дело!..

Тут за сэром Брудо явился его оруженосец – капитана звали по какому-то делу. Оставшись один в библиотеке, принц задумался. Как жаль, что он не был тогда достаточно взрослым и не смог принять участие в походе. А как бы он лихо рубил этих гномов – Алекиан замечтался, представляя себе, как он, а не капитан Брудо, летит на горячем скакуне впереди своих рыцарей, как бьет мечом этих карликов – у всех гномов в его мечтах была хитрая рожа Коклоса – и наконец, оставшиеся в живых дружно валятся на колени и просят пощады. А затем! Затем побежденные гномы выносят из своих пещер груды золота и сваливают к его ногам, но он непреклонен, он топает ногой и требует – и тогда мерзкие гномы, трепеща, выводят из подземелий плененных ими девиц… Из мира грез принца вывел какой-то шум, доносящийся со двора. Алекиан подошел к окну и осторожно выглянул – так и есть! Пожаловал сэр Менгрон, отец трех дочерей-невест. Ну все – теперь пригласит на охоту (знаем мы вашу охоту – дичью станет принц, а охотниками – дочки Менгрона) или на пир… Вот она, суровая действительность…

Достигнув вершины холма, Джамен принялся что-то объяснять стоявшим там всадникам, то и дело взмахивая рукой в сторону отряда орков. Подождав несколько минут, Ингви сказал:

– Кендаг, я думаю, мы можем потихоньку двигаться вперед – пока дойдем, они как раз разберутся что к чему.

– А может, подождать и изготовиться к бою – на всякий случай? Кто знает, что случилось в Альде за время твоего отсутствия, а от людей можно всего ожидать…

– Не надо волноваться, я уверен, что все в порядке, – ответил демон, в то же время вынимая из седельной сумки янтарный шарик, несомненно заряженный каким-нибудь смертоносным заклинанием – давай, командуй начать движение.

Колонна двинулась, но по металлическому лязганью за спиной Ингви понял, что орки опускают забрала шлемов и проверяют, легко ли мечи выходят из ножен. Тем временем всадники на холме пришли в движение – несколько из них пришпорили коней и начали спускаться навстречу отряду орков, остальные съехались в кучу (до этого они держали развернутый строй, готовясь, видимо, в случае чего быстро перестроиться к атаке). Когда голова колонны и встречавшие ее всадники сблизились, Ингви узнал в едущих навстречу Сарнака, Валента и еще троих своих вассалов – владельцев близлежащих земель.

– С возвращением, ваше величество! – воскликнул, подъехав поближе Валент, широко улыбаясь, – а я думал – что за войско идет Ничейными полями, соседей созвал на случай чего, да вот Сарнак вчера приехал – рассказал. Только не пойму я – что ваше величество в Ничейных Полях…

Тут только маршал, очевидно, разглядел, что за воины идут за Ингви.

– Да это орки… – тихо протянул он, – Здорово, Кендаг!

– Да, это орки. Я нанял их на службу, сэр маршал. А Кендаг, вернее, лорд Кендаг – их командир.

– Но ваше величество, вы могли бы посоветоваться с маршалом вашего войска, прежде чем принять на службу такой отряд, – надулся рыцарь.

– Сэр Валент, это – не воинский отряд, а скорее стража, с помощью которой, надеюсь, наконец-то наведу порядок в стране, а то разбойники распоясались совершенно, – это объяснение было придумано королем заранее и согласовано с Кендагом.

– Ну, если так – другое дело, – великодушно согласился Валент, – так что прошу ваше величество быть сегодня гостем в моем скромном замке, и тебя, лорд, и твоих… гм, воинов… всех приглашаю!

Такая щедрость была верхом проявления гостеприимства и должна была влететь в копеечку рыцарю из Гранлота, но он, как маршал и дворянин, не мог поступить иначе.

– Благодарю от своего имени и от имени моих воинов, сэр Валент, – улыбнулся Ингви, – честно говоря, я очень рад вновь вас видеть. А ты, Сарнак…

Взглянув на своего приятеля, Ингви осекся – придворный маг выглядел жутко – бледный, ссутулившийся в седле, он обеими руками вцепился в поводья и вроде, боялся упасть с коня.

– Да что это с тобой?

– Э-э-э… я… – Сарнак, казалось, с трудом ворочал языком.

– Да маленько перебрал он, – объяснил за мага Валент, – как угощали его добрые хозяева на Празднике урожая, так по сю пору остановиться не может. Ничего, оклемается. Так что прошу ваше величество в Гранлот…

Король в сопровождении встречавших его рыцарей и Кендага последовали за Валентом, который по дороге дал распоряжения своим оруженосцам вести орков к деревне, помочь им расположиться для отдыха и снабдить всем необходимым. Впрочем, часть этих распоряжений была отдана шепотом – видимо, Валент велел своим воинам присматривать за гостями на всякий случай.

Вскоре впереди показался Гранлот – деревянный замок, окруженный частоколом и рвом, выстроенный на невысоком пригорке, у подножия пригорка – деревушка, несколько десятков крестьянских домов, часовня, амбары… Дальше, за деревней, виднелась речка. Перед въездом в деревню колонна разделилась – Валент повел дворян в замок, а его оруженосцы указали оркам расположится на широком ровном лугу у реки – там было обычное место сбора воинов, готовящихся отправляться в Ничейные Поля.

По дороге Ингви пытался расспросить Сарнака, но тот был настолько не в форме, что почти не мог говорить. Во дворе замка его встретили и помогли слезть с коня двое, судя по всему, молодых пареньков, одетых в неудобные мантии с низко надвинутыми капюшонами, под которыми невозможно было разглядеть их лиц.

– М… м… м-мои уч-ченики, – махнул в их сторону Сарнак, с трудом выговаривая слова, – эт… эт-ти фермер-ры… возьми, дескать в уч-ченики… спо… спо… спос-собный, дескать, пар… нишка – ну я и взял! И втор-рого взял…

Это напомнило королю о его плане навербовать на службу отряд колдунов.

– Вот что, господин придворный маг, – ответил Ингви Сарнаку, с улыбкой выслушав его монолог, – пить тебе запрещаю. Отдыхай, приходи в себя – нам предстоит очень много дел. Помогите-ка ему, молодцы, добраться до кровати… Ведите нас, сэр Валент!

ГЛАВА 22

Вернувшись в Альду, я тут же потребовал к себе канцлера для доклада и, прервав его многословные приветствия (тем более торжественные, что Мертенк уже знал о том, что скоро получит одну из деревень, ранее принадлежавших вампирам и пытался выразить свою признательность всеми доступными его пониманию способами), потребовал доложить, что происходило за время моего отсутствия и не было ли случаев явки с повинной разбойников с Северной стороны – до назначенного мною крайнего срока оставалось всего лишь несколько дней. Разумеется, таковых случаев не было, дела в королевстве шли ни шатко, ни валко, все было, по словам Мертенка, в порядке – и я отправился в свои покои отдохнуть с дороги.

Как ни странно, вернуться сюда после долгого перерыва было приятно. По своей прошлой жизни я был домоседом и теперь, оказалось, сам не заметил, как привязался к новому дому… Вот только какой-то странный неприятный запах… Откуда бы это? Я принялся осматриваться и принюхиваться. Все было вроде как в том же виде, в каком я оставил свои покои, отправляясь на Праздник сбора урожая – окна с новыми рамами, вставленными недавно по моему приказу (вы не представляете, какие сквозняки гуляли по королевскому дворцу), ковры, мебель… Осталось только проверить те потайные хода, что я обнаружил в день своего появления в Мире – две дверцы и люк. В первые же дни своего правления я выяснил, что это за штуки – один из них оказался фальшивым. За дверцей была кирпичная кладка – не знаю, кто и зачем так это устроил, но как я не искал в стене какой-нибудь секрет – ничего не нашел. Люк в полу вел прямиком в тюремные подвалы. Как я узнал, секретный ход из королевской опочивальни в подземелье провели по приказу Гюголана II, короля, правившего Альдой около ста двадцати лет назад – садиста и мерзавца, который любил иногда вечерком заглянуть в тюрьму под Альхеллой и допросить с пристрастием кого-нибудь из узников на сон грядущий – для его удобства и была проведена секретная лесенка. Этот монарх довел своими жестокостями подданных до того, что, когда его собственный племянник поднял мятеж – никто не вступился за законного монарха… Самым интересным оказался подземный ход за последней дверцей – о нем никто ничего не знал, а шел он ни много, ни мало на восемьсот метров к северу от дворца и заканчивался люком на одном из многочисленных пустырей в пресловутой Северной стороне. Как только у меня дошли до этого руки, я надежно запер двери на засовы, собственноручно внеся кое-какие усовершенствования в их конструкцию – при помощи янтаря и магии, разумеется, а отправляясь в свое путешествие, я несколько модифицировал охранные чары, сделав защиту активной. Очень активной! Когда я теперь открыл последнюю дверцу – из-за нее-то и шел странный запах – прямо на меня свалился его источник. Я едва не заорал, когда до меня дошло, что это человек, которого сразило мое заклинание, в тот момент, когда он, скрючившись в низкой потайной галерее, пытался открыть дверь и прикоснулся к засову… Так он там и остался – и в той же позе… Покойник пролежал, вернее, простоял, опершись на дверь, не менее недели, и изрядно попахивал. Я опрометью кинулся открывать окна, затем наколдовал легкий ветерок, чтобы очистить воздух и вызвал канцлера.

Мертенк был удивлен не менее меня. Он пояснил, что за время моего отсутствия мои покои не убирались, никто туда не входил, а что касается запаха – так чем только не пахнет в Альхелле, тем более из спальни демона… Осмотрев рваную одежонку покойного, мы оба сошлись на том, что это один из городских воришек, каким-то образом узнавший о подземном ходе и решивший нанести визит в королевские покои, пока хозяин отсутствует. Это еще раз напомнило мне о моем обещании бандитам казнить их всех – до назначенного срока оставалось пять дней… Я велел меня сегодня не беспокоить, а завтра вызвать ко мне главных цеховых мастеров для беседы.

На следующий день все городское начальство явилось поздравить меня с возвращением, даже епископ. Несмотря на то, что явился я в Альду без орков, оставив их в нескольких часах пути от города – все уже откуда-то знали о моем визите в Черную Скалу, причем с массой подробностей. Такая уж вещь слухи и сплетни – они распространяются мгновенно. Поэтому я не стал тянуть и сразу взял быка за рога – во-первых, потребовал у моих преданных горожан денежную ссуду – деньги мне были нужны поначалу на содержание войска наемников (в дальнейшем, я полагал, войско будет кормить себя само), во-вторых, объявил о скором выходе нескольких новых указов, в-третьих, потребовал у них списки их мастеров и подмастерьев со всеми членами семей, проживающими с ними. Вообще-то, это, последнее, противоречило обычаям, но мой напористый тон и уверенность так их ошеломили, что они тут же согласились. Что касается денежного займа – то как раз это было привычно, прежние короли постоянно вымогали у горожан всевозможные займы, подарки, подношения, а просил я совсем немного. Под конец, чтобы подсластить пилюлю, я сообщил, что у меня имеются планы перестройки некоторых районов города и я намерен завалить цеха заказами, что сулит им прибыль. Кроме того, я почтительнейшим тоном попросил у епископа благословить мои начинания и помолиться за их успех – старичок так расчувствовался, что тут же посулил полное содействие и даже – о чудо! – еще денежный заем – в дополнение к деньгам, что предоставят мне братства мастеров. В общем, все шло как надо.

Пять дней спустя, по истечении даты, назначенной осужденным преступникам как крайний срок для явки с повинной, в широко распахнутые городские ворота потоком полились конные и пешие воины. Явились орки, дожидавшиеся этого дня во временном лагере, в столицу были вызваны все рыцари (каждому было предписано явиться с четырьмя конными оруженосцами). К вечеру все собрались. Дворяне остановились на ночлег частью в своих городских домах (у кого таковые имелись), частью – во дворце, орки заночевали прямо на рыночной площади. Решительный момент приближался. За час до рассвета орки-сержанты начали будить своих солдат. Наскоро позавтракав всухомятку, воины выстроились на площади. Из Альхеллы к ним вышел Ингви, сопровождаемый Кендагом, Сарнаком (иссиня-бледным, осунувшимся, но трезвым), вооруженными слугами, в руках у которых были списки горожан, составленные на основе поданных цехами документов. Никаких речей не произносилось, не было ни знамен, ни торжественных маршей – вся сцена носила деловой, будничный характер. Отряды орков потянулись с площади, некоторые в сопровождении слуг со списками – занимать боевые посты. Площадь быстро пустела.

Несколько дворцовых слуг были отправлены объезжать улицы «благонадежных» жилых кварталов, выкрикивая приказ короля – никому не выходить из домов, ослушники будут арестованы.

С рассветом отряды орков начали оцеплять печально знаменитую Северную сторону. Семьдесят воинов с луками рассыпались по городской крепостной стене – помешать осужденным удрать из города, если попытаются. Тридцать орков небольшими группами патрулировали «мирные» улицы, сопровождаемые грамотными слугами со списками – им надлежало всех прохожих останавливать, проверять, имеющихся в списках – загонять по домам, прочих – без грубости, но решительно – задерживать. Остальные отрядами по двадцать-тридцать воинов должны были методично прочесывать улицу за улицей, дом за домом. Наемники получили приказ – без лишней жестокости арестовывать всех, кто окажется на Северной стороне и передавать королевским слугам и вооруженным ополченцам, которые должны были присоединиться к ним чуть позже, но при малейшем сопротивлении – убивать без пощады.

Как только площадь опустела после ухода орков – ее начали заполнять рыцари и латники. Дождавшись когда все собрались, король обратился к ним:

– Сейчас мои наемники начнут осуществлять королевское правосудие. Два месяца назад я пообещал избавить Альду от мусора – пришло время.

В соборе зазвонили колокола – король прислушался, затем, когда звон стих, продолжил:

– Вас, господа, я пригласил для того, чтобы вы поприсутствовали при этом любопытном событии. Надеюсь, вам будет интересно, а кое-кому, – тут демон пристально уставился в глаза принцу Кадор-Манонгу, – это, наверное, покажется весьма поучительным. От вас ничего пока не требуется – мои наемники справятся сами. Но на всякий случай – будьте наготове… Ну, кажется, началось…

До дворян донесся отдаленный шум, крики, грохот. Принц Кадор-Манонг поежился в своих доспехах.

Когда зазвонили колокола, орки пошли в атаку. Они бегом пересекли пустошь, отделявшую «мирные» кварталы от Северной стороны и ворвались в дома, где ютились знаменитые альдийские разбойники. Те совершенно не ожидали ничего подобного. Разумеется, они знали, что король ввел в столицу войска, помнили о его обещании казнить всех, но никто из них не думал, что исполнение приговора начнется прямо с рассветом, да еще так решительно – разбойники спали, что называется, сном праведников…

Орки вышибали двери, срывали ставни, лезли на чердаки и в подвалы, хватали сонных людей, вязали руки и волокли на улицы. Там их строили попарно и накинув на шеи петли, гнали на площадь, где арестованных принимали слуги с цеховыми списками… Если кто-то артачился – получал удар рукояткой секиры или ножнами, несколько человек встретили орков с оружием в руках – их перебили. С ходу заняв несколько десятков домов, орки приостановили наступление, тем более, что шум поднял на ноги всю Северную сторону, сопротивление стало усиливаться. Тщательно обыскав захваченные дома и выведя всех, кого нашли, наемники осторожно двинулись дальше, за ними пошли специально отобранные накануне наиболее крепкие горожане с молотами, кирками и ломами – разрушать опустевшие строения. Много сил им тратить не пришлось – хлипкие обветшалые постройки рушились от первых ударов…

Тем временем орки продвигались все дальше. Они старались не рисковать, сопротивлявшихся расстреливали из луков издали, но и у них появились раненные, некоторые – довольно тяжело. Кое-кто из наиболее смекалистых (или наиболее трусливых) оборванцев уже понял, что отбиться не удастся и бросился к городской крепостной стене в надежде удрать из Альды – их отогнали стрелами. В некоторых домах наиболее крепкой постройки засели сплоченные банды, действовавшие более организованно – они забаррикрдировали двери и пытались сами отстреливаться из луков. Эти дома орки не пытались штурмовать – их обошли стороной, а затем, когда были разрушены все постройки вокруг – подожгли. Несколько десятков пленных развязали, всучили им ведра и бадьи и заставили поливать водой груды мусора и руины вокруг пылавших бандитских оплотов – все было предусмотрено заранее. Наконец и последние защитники Северной стороны сложили оружие – вся операция заняла не более шести часов.

Те, кто отбивался до последнего, думали, что их тут же казнят – но нет, с ними обошлись так же, как и с прочими – связали и погнали к Альхелле…

На площади пленников встречали вооруженные городские ополченцы, заставляли садиться на землю ровными рядами – для удобства подсчетов. В отличие от орков, добрые бюргеры не церемонились – за дело и без дела связанных людей избивали, пинали лежащих – горожане отводили душу, мстя побежденным разбойникам за годы страха, в котором жил весь город… Ингви со своей свитой держался поближе к «фронту» – там его и нашел запыхавшийся епископ.

– Ваше величество, я умоляю вас вмешаться… ведь это люди… – тяжело дыша, проговорил старик. – Нельзя так с людьми…

– Что случилось? Мои орки, кажется, достаточно сдержаны, без дела никого не обижают. А в остальном… Ведь это – как война.

– Нет, не орки… – епископ никак не мог подобрать нужных слов. – Там, на площади…

– На площадь! – приказал Ингви соповождавшим его всадникам и тронув шпорами своего Уголька, поскакал к Альхелле. Епископ, все еще тяжело дыша, смотрел ему вслед, затем медленно побрел за королем…

На площади перед дворцом внимание Ингви сразу привлекла следующая сцена – мордастый детина в одежде подмастерья избивал дубинкой сидящего на земле связанного воришку, в котором король с удивлением узнал того самого оборванца, которого поймал во время праздника. Прочие горожане и несколько конных латников, подъехавших поближе, подбадривали детину и посмеивались, видимо, находя сцену забавной.

Ингви тут же направился туда. При его приближении все остановились, король кивнул одному из зрителей:

– А ну-ка, развяжи этого… Да-да, развязывай ему руки! А теперь отдай ему свою дубинку. Эй, вы, все! Освободите место. Ну, храбрец, покажи – на что ты способен, – обратился демон к мордастому, – мне как раз скоро понадобятся несколько крепких отважных парней, вроде тебя. Сейчас поглядим, какой ты боец.

Освобожденный оборванец осторожно поднялся, размял руки и недоверчиво взял протянутую ему дубинку. Все зрители тут же расступились, оставив в центре пустого круга лишь подмастерья с палкой – тот растерянно озирался по сторонам, не зная, что ему делать. Зато его противник знал это точно, намереваясь, видимо, отвести напоследок душу. Он весь подобрался, поплевал на ладони, перехватил поудобнее оружие и двинулся к своему обидчику, характерно раскачиваясь на каждом шагу – видно было, что биться на дубинках ему уже приходилось.