У щенков шубки волнистые, на лбах легкие складочки, шеи тоже в складочку (хотя нет там никаких шей — башка сразу в тело переходит, но на этом воображаемом месте завлекушечные завитки) и на лапах складочки — там, где «голеностоп». На медвежат они похожи игрушечных. Сегодня на «перекличке» одного потеряла. Нашла… У Варьки под ухом, он там спрятался и спал, дурачила снусмумриковая.
      Самое смешное, что я свои когти не обрезала — маникюрчик отменный… Щенкам вроде вреда не наношу, а мне ногти-когти не мешают. Только со вчерашнего дня там такая веселенькая кроваво-грязная каемочка — просто так (воды-то нет) не отмоешь. Сейчас мы Иваныча будем пугать: три ведра кровавых тряпок, линолеум в пятнах, вурдалакские ногти и какой-то странный запах в квартире, не то больницы, не то помойки. Или это «Белизна» так воняет? В которой я вчера пеленки полоскала. Или ящик с лекарствами? Или я сама?… Дети пахнут собаками. Варя пахнет…, нет, она как раз «Белизной» не пахнет. Чего стоит один ее зеленый хвост!
      Три дня назад писала, что в квартире срач. Наивная! То был просто прянично-лубочный порядочек! А сейчас как в отделении реанимации после празднования Нового года.
      Иваныч был. Щенков внутри у Вари точно нет, насчет последов — не понятно. Колоть окситоцин, делать массаж, «медвежаткам» принимать солнечные ванны на балконе, беречься от сквозняка.
      Уже перестала пугаться писка. Не далее, как прошлой ночью плач вызывал у меня ощущение, что «все пропало»: или «различительными» нитками удушатся, или Варя их задавит, или замерзнут, или умрут от голода и т. д., а они ничего, бодрые котята! Натурально мяукают. Я так и не поняла, кто где, зову их всех скопом — «зайцы». Фотографирую, конечно.
      Себе на ужин решила приготовить филе куриное. Беру его размораживать в микроволновке, смотрю вес, чтоб программу включить. Написано: 700 г., я автоматически думаю: О, как моя старшенькая…
 
      Зашла в магазин. Очередь 2 человека. Пока они «обслуживались», я глубоко ушла в свои мысли, а мысли у меня дома в тазу остались. Подходит моя очередь, продавщица: «Слушаю вас…» А я на нее смотрю и понимаю: забыла, что собиралась покупать! Напрочь! Хлеб вроде не нужен, за каким же рожном я приперлась? Смотрю на продавщицу вытаращенными глазами, тут мой рот открывается и говорит: «Окситоцин есть?» В магазин-то я за сметаной ходила, правда, вспомнила об этом уже дома.
 
      Пошла мусор выносить. Три пластиковых мешка. Не то, чтобы прозрачные, но такие, матовые. Навстречу дядька. Уставился мне в мешок с любопытством…, за что и был наказан. Как увидел — что я с усталым видом тащу окровавленные простыни и шприцы, чуть там же и не кончился. А вот не надо в чужие мешки заглядывать!
 
      День мы провели примерно так: в 5 часов утра — спим. В 5.10 — писк, пора есть. Встаю, раскладываю детей у Варвариной груди. До 5.40 все чмокают, я умиляюсь. Ухожу стирать — писк, одного оттеснили, подкладываю, 5.50 — спят. Ложусь дремать. В 6.00 — писк — на кого-то наступили, укрываю их, умиляюсь, ухожу на кухню разводить марганцовку. В 6.05 — одного оттаскиваю от петли, 6.10 — все спят. Не мерзнут ли? Укладываю в таз с грелкой, укрываю, и — под синюю лампу, глажу, иду к кровати, но не дохожу: писк. Пора есть. Подкладываю к Варе, отхожу погладить пеленки. Поворачиваюсь — трое потеряли соски. Подкладываю… Первые уже наелись, вторые еще только собираются. Укрываю. Вторые наелись и заснули, первые проснулись и хотят есть. «Старшенькая» ест все время. У Сумерки и Влада понос.
      Дали холодную воду. Именины сердца. Надо Варюху зеленохвостую помыть, и коврики постирать.
      А вас раздражает, когда звонит телефон? Дети спят, а они раззвонились! Да и вообще у меня какой-то бзик, не хочу телефонную трубку снимать. Туда надо что-то говорить… Еще у меня дико болит спина. Просто отваливается. Однако за исключением того, что я потеряла ощущение времени, все у нас отлично! Пеленки — стопочкой. Лекарства — горочкой. Вода в ведре — прозрачная. Дети сытые — чистенькие. Джин не кончается. Лампа синяя горит, Варя на детей смотрит с интересом, но без умиления…
 
       Сегодня 20 октября 2004 года. Сижу и, нагло наплевав на работу, читаю свои записки про эти роды.
       Накатило… Вспомнила, даже в носу защипало. Роды, волнение, бархатные завитушки у щенков, «пахнущих здоровой собакой», помещающихся в ладони, визги, «жужжание» младенцев, грелки, тазик, подкладывание «к титьке», бессонные ночи, окситоцин, усталость, умиление.
       И что из них выросло? Кони! Слоны! Девочка в четыре месяца 35 кг. Нормально?! «Девочка» называется.
       С одной стороны, оказалось, что мой «репортаж; в петле по шею» не отразил всех чувств, которые мы с Ольгой испытывали, валясь с ног, с другой стороны, так живо все вспомнила…
 
      Собака моя в порядке. Сегодня к нам с повторным плановым визитом приезжал Иваныч.
      Варвара улыбается, когда я ей говорю, что «мы знаменитые», просит еще и еще раз зачитать полюбившиеся места из поздравительных интернет-телеграмм. У нас перманентное кормление, разговоры по телефону, уборка пеленок и мытье пола. На работе взяла двухнедельный отпуск. Сейчас все рядком у живота, кто-то уже спит, Оленька Стоцкая, как всегда, доедает. Спит и Варюша. Выбегали на прогулку, вернулись, вколола окситоцин, зелень становится бурой и явно идет на спад.
      Разобралась с нитками. Надеюсь, правильно.
      Значит, так: старшенькая — Ольга Стоцкая, имя дано из-за большеротости, особой настырности и невиданной певучести, вес при рождении 700 г, нитка оранжевая. Отличительная особенность — белый галстук.
      Сафи (620 г), синяя нитка, без пятен.
      Димыч (800 г), белая нитка, у самых когтей задних лап — белая каемочка.
      Влад (850 г), малиновая нитка, белый галстук.
      Сумерки (700 г), зеленая нитка, белые каемочки у когтей передних и задних лап, белый галстук. Оказался таким хитреньким младшим братом, который везде пролезет и все ему прощается. О! Веселая картинка: Влад на Сумерки залез… Но Сумерки, молоток, тоже не робкий, тогда Влад стал ввинчиваться мордой, стараясь отпихнуть Сафи от соска.
      Сафи похожа на ослика: уши такие же.
      Истошно пищать малышня перестала. Едят и спят, пыхтят, ворчат, покряхтывают. Хотела подруге по телефону дать послушать «младенческое бормотание» — так фигушки, все молчат, как партизаны. Губешками чмокают, мордами тычутся, но не верещат. Моя школа!
      Все думаю — как хорошо, что лето, елки-палки! Шлепки надела, на майку кофту поприличнее, и в тех же шортах, что была — на улицу, в магазин, на помойку… И пеленки сохнут быстро. И детям солнышко.
      В квартире стоит странный не очень приятный запах. Иваныч сказал — это от родов, хотя и специфический, но нормальный запах. Не знаю, что делать. С доместосом, что ли, пол протереть?
      Мне бы хотелось еще услышать звук — ШЛЕП! — с которым щенок выходит. И почувствовать то оооогромное облегчение от того, что все прошло нормально. И щенок — вот он, маленький, беспомощный, но прошедший такой путь, слепой, мокрый, плачущий, но уже мудрый… Будущая большая собака! А пахнут они так приятно — молоком, шубкой, здоровым зверьком.
      И молодой затюканной мамашкой мне нравится быть. Вот точно — У МЕНЯ ЖЕ ДЕТИ! «У вас фигня на постном масле, а у меня дети!», — хотелось мне крикнуть сегодня на улице и потом в аптеке, когда какой-то дед сто лет выбирал пластырь от мозолЯ. Он так и сказал: «Дайте мне что-нибудь от мозолЯ». Ну, ему что-нибудь и дали. А я, приплясывающая от нетерпенья, еле удержала готовое сорваться с губ неприличное слово в рифму, кажется, вчера его пару раз употребила. Короткое такое, емкое слово — русское народное, из экспрессивных.
      К концу дня до меня, наконец, дошло, что образцовый порядок с непременно чистой хрустящей пеленочкой в загоне — это утопия, и не надо все время поправлять, выправлять, перестилать, чтобы через несколько минут тащить ее стирать и стелить новую. Мое эстетство отступило — верх взяла практичность. Зачем на два кормления тратить две пеленки? Можно на одной два раза поесть. А можно и три. Во-от так ее с краю подогнуть и нормально. А то — не настираешься. Поели, уснули, укрыла их — и чудесно, и с Богом, и пусть себе спят.
      Чтобы детей не тискать, придумываю себе какое-нибудь занятие. Но дела почему-то делать неинтересно, хочется все время смотреть на щенков. Книжку взяла почитать — куда там! Ни слова не понимаю. По-моему, у меня прогрессирующая «деменция гравидарум» — слабоумие беременных. Как с тех умных книжек про роды началось, так и прогрессирует. Я скоро начну смеяться над Петросяном, ура! Говорю себе, что дети должны расти в атмосфере здорового пренебрежения и не надо превращать их в «маменькиных сынков». Но они такие крохи… Вдруг что? Вот и сижу в некотором отдалении, как наказанная кошка, слежу за малейшим движением, но без необходимости не подхожу: «Сами, сами, ребята…» А так хочется их потискать! Так хочется, чтобы они скорее выросли и с ними поиграть!
      Сафи свою синюю нитку уже посеяла! Все-таки беспокоят меня эти нитки… Не врезаются ли они в кожу? Хотела зеленкой щенков пометить, но пять разных знаков не придумала.
      Взвесила. Почему-то не вижу прибавления, ни у кого, кроме Оленьки Стоцкой — она потяжелела на 100 гр. Может, неправильно взвешиваю из-за того, что «младая поросль» все время крутится? Чмокнула, чпокнула, кого надо. Быстренько сбегали с Варей на прогулку, потом протерлись сами, и в загон (слово дикое какое-то…, как для коней, а у нас собаааачки!).
      Дети спят. Варик немного ноги размяла, а то как рожала, так теперь и растит детей — со стоическим спокойствием. Сейчас загон — как номер для молодоженов в отеле Мариотт; я его именно так представляю: бооольшая простыня, «теплый угол», одноразовая пеленка.
      Влад опять оголодал, о! Пополз, пополз… Парень, не оглядывающийся на обстоятельства.
      Сейчас Варишну с рук кормила. Премьера! Раньше, когда о подобном читала, с искренним недоумением думала: «Зачем?» Теперь понимаю. Я бы ей и пожевала, если бы помогло.
      А у меня что-то с чувством времени случилось: не могу понять — сейчас еще рано или уже поздно? Что нужно делать сейчас и чего делать не следует. Спать хочу, но почему-то не могу. Чудеса какие-то… Спать, спать, спать! Ночь я провела в загоне.

День третий

      Ночью Влад меня облаял. Не знаю, как это описать, но был натуральный младенческий лай.
      Проснулась, смотрю — как-то детишек маловато и писк почему-то сдавленный. Варик спит без задних ног, похрапывает… Одного вытащила у нее из-под бока, а Сафи опять завалилась мамаше за спину — к самой стенке загона и не может выбраться, меня аж холодный пот прошиб: а вдруг эта собачья мать дите задавит. Теперь бдю. Так ночь и продремали: две большие теплые тетки двумя полумесяцами и стая детей. Утром проснулась, вокруг меня щенки, Варик пить пошла, а детишки переползли ко мне. Пересчитала, в пузы поцеловала…
      Дети ползают, уже вижу зачатки характеров.
 
      Сафи — исследовательница, ночью выловила ее за материнской спиной, утром вытащила из своего одеяла, она на моем животе полночи дрыхла.

Каждый сам… себе режиссер.

      Димыч ест и всех подбивает: «А не подкормиться ли нам, братва?» Вчера ел-ел, потом всех распихал, лег параллельно соскам, вдоль материнского пуза. Из одного соска пососет, переползет к другому: «столько счастья и все мне!»
      Влад значительно спокойнее. По-моему, самый рассудительный молодой человек: пришло время спать — будет спать. Пора есть — будет есть.
      Сумерки с хитрецой. Прикидывается послушным, но все равно делает по-своему. Нитку умудрился с себя сбросить, сказал: «До свидания, контроль!»
      Оленька Стоцкая — еще одна маленькая обжора.
      Начинаю входить в некий режим смены пеленок, уже понимаю — какие куда, как перестилать загон, как перекладывать детей, чтобы не проснулись и так далее.
      Еще одно открытие в записную книжку: не надо из детей делать пионерский отряд, чтобы все вмести отправлялись есть, а потом строем — спать. Не будет такого. Обычно двое-трое сосут, остальные спят, потом меняются. Я сначала их подкладывала всей кучкой, а теперь махнула рукой — пусть сами разбираются. Себя одергиваю, чтобы не помогать. Тычется щенок, ищет сосок — давай сам, милок. Уполз далеко, пищит, потерял теплую маму — возвращайся сам. Я рядом, но ты сам. Оттеснили братья, легли на голову — выбирайся! Борись, пищи, но сам, сам. Потом забываю о педагогике, беру малышню и подкладываю. Ну жалко же! Крохи же совсем! Кто их еще пожалеет и полюбит, если не я и если не сейчас.
      Собачата живые, а иногда хочется играть с ними, как с игрушечными: потискала, положила покормить, забрала, устроила в «кроватку», одеяльцем укрыла и голову — на подушку.
      Варвару воспринимаю как равную себе. Спрашиваю у нее, чего она хочет, морально поддерживаю, отпускаю походить: «Иди, я присмотрю за ними». В общем, родили мы с ней деток… Пойду-ка пересчитаю басурманчиков. На первый взгляд, кого-то опять не хватает. Точно. Ах, Сафи! Юная путешественница!
      У Влада и Сумерки отпали сухие стручки пуповинок. Сладкая парочка.
      … Футболка на мне в чьих-то какашках, носки разного цвета. Надо переодеться, а то вдруг с телевидения приедут снимать! (А хоть и не обещали! Но вместо стрелялок и поножовщины показали бы нас с детками — это же какой сюжет, какой позитив! Что может быть интереснее, чем смотреть на детей!) Варишне предложила утром сметану — не стала. Дала колбасы нашей любимой, «Докторской» — лениво пожевала. Корм с консервами не ест категорически. Вчера ночью ей дала консервы из собственных запасов — мясо цыпленка. Съела.
      Дети мяучат, Варик их лижет, за окном дождик и немножко пасмурно, в доме тепло, чисто, горит лампа, пахнет нами всеми. Перегладила высохшие пеленки, и так на душе хорошо стало!.. Вышли с Варварой погулять, поиграли в травке, даже пробежали два метра, люди смотрят с балконов, а мы гордые такие! Вернулись, слегка поели, водицы пивнули…
      Да-да, постигло нас счастье! Всего-то и надо было — детей родить и почмокать их в пузельники. Детки наши молока напились, спят рядом с мамой, поноса я больше ни у кого не вижу, пуповинок тоже. Чешешь им за ушками, а они ногами дрыгают… и тычутся носиками в руку. Дети — это такое счастье!
      Мы еще поспим, взвесимся, животы погладим, поедим, любимую простынку с васильками постелем, укроемся теплым одеялом и баиньки — жизнь удалась.

Вечер того же дня

      Во-первых, только сейчас обнаружила, что «главные» часы в доме отстают на 50 минут. Интересно, давно? Во-вторых, испытываю натуральную «послеродовую депрессию». Иначе чем объяснить обидчивость, смену настроения — от эйфории до апатии, тупость средней тяжести, взлет интуиции по части всего, что связано с малышней, усталость, но оторваться от этих даров природы — невозможно! Кажется, что они были всегда.
      Как себя чувствует Варвара, могу только предполагать. На мой вопрос: «Ну, как ты, золото мое?», она отвечает лаконично: «Иди отсюда…» Я понимаю, что все это нормально, но, мне кажется, начинаю потихоньку сдвигаться в четырех стенах… Поход в магазин — событие! О котором можно долго, со смаком, припоминая все детали, в красках живописуя диалоги, рассказывать подруге по телефону, приходя в восторг просто оттого, что там ЛЮДИ, лица, разговоры, музыка, шум машин… Включила телевизор. Там Дума какая-то, конференции, решения партии в жизнь… Какие конференции? О чем они говорят? Кто все это смотрит? Тут вопрос жизни и смерти — можно ли пеленки стирать с порошком, а они какую-то галиматью несут… Выключила.
      Придумала, как улучшить обустройство загона. В нем и посижу, потому как там мне самое место… Хотя, не скрою, интересно: эти изменения в психике — они обратимые? «Станция конечная «Загон», просьба освободить вагоны». Варик подняла голову и посмотрела на меня все еще с надеждой. Что-то надо ей… А я ей вместо пряников окситоцин сейчас вколю. Тут-то она и поймет, что помощи ждать неоткуда.
      Сафи все время сбегает от компании. Периодически вылавливаю ее за Варькиной спиной, она уползает от всех и дрыхнет в одиночестве. Ест как все, спит как все — но в отдалении. Вот и я раздумываю — где сегодня спать: в загоне или на «месте» — в кровати.
 
      Сафи действительно похожа на ослика: у всех ушки опустились, а у нее все еще прижаты к голове, но не плотно, а как будто стоят. Специально за ней пристально наблюдаю. Ест она, как конь, спит тоже с душой, нормальный здоровый ребенок. Вот, оглядываюсь на них, все уже поели и отвалились, а она сосет.
      Да, про вес: прибавили Сумерки, Димыч и Оленька Стоцкая. Оленька приближается к килограмму. Влад и Сафи на почетных 4-ом и 5-ом местах. С завтрашнего дня вывешу над загоном транспарант: ВИЖУ ЦЕЛЬ, ВЕРЮ В СЕБЯ, НЕ ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЯ НА ПРЕПЯТСТВИЯ.
      А люди — смешные, в точности как раньше, глядя на Варвару, донимали вопросом-раздумьем: «Сколько же ОНО ест, наверное…», — так и сейчас. Встретила соседку с нижнего этажа, пять щенков родились, говорю, все у нас хорошо. Она: «ШЕСТЬ МАСТИФОВ! Сколько же они едят!»
      Соглашаться на гостей или нет? А есть какие-то правила, например, медицинские? Ну там карантин, то, се… или сугубо «на усмотрение»? Тряпочку с доместосом у порога? Говорят, хорошая штука «Цитеал» и для детей невредная. Беру Варвару, гуляем до аптеки. Самый популярный маршрут. Чтобы не примелькаться, аптеки меняем.
 
      Щенков беру на руки много-много раз; читала, что от этой любви психика на всю жизнь укрепляется.

День четвертый

      Представляете, мы только недавно встали! Я выспалась! До 5 утра «дежурила» в загоне, но Варваре было тесно, не хватало простора для маневра, и я ушла на кровать. Пару раз вставала, потому что опять кто-то за мамашину спину заваливался и вопил там, у стенки загона, но в целом спала целых 7 часов! Интересно, что писк — уже нужный фон для моего спокойствия, даже спится под него лучше; если тишина — иду смотреть, в чем дело.
      На завтрак у Вари было пюре картофельное с сухариками, в связи с отсутствием курятины мне был подарен недоумевающий взгляд, как будто я предложила собаке ботинок пожевать. Да мне не жалко курятины и говядины не жалко, и корма не жалко тоже. Только она ведь не ест! Курочку еще может пожевать, но так, без настроения. Ноги протянет от такой диеты! Воду пьет и клюет по мелочи, аппетита нет.
      Кто-то из щенков ночью покакал, теперь все шубки у всех детишек грязные. Варя их моет, но как-то неактивно и в основном пузы. Что теперь с этой обкаканной гвардией делать? Руки чешутся их протереть! Воды горячей до сих пор нет. Ощущаем себя практически отпрысками Президентской семьи, за которыми следят «все радиостанции Советского Союза». Это потому что на форум пишу ежедневные отчеты.
      Варик подошла, лапу дает. Хе-хе, никак простила меня? На балкон ее отправила на время уборки, пусть полежит, спину погреет. Мы с ней обожаем наш балкон. Мелкие в загоне спят, вот я и решила вынести их в тазу на балкон, пусть нежатся всей компанией, пока я тут мою-чищу…
      Ах, как хорошо-то! (приступ эйфории).
      Пару слов про чистоту и солнышко! Признаюсь, пеленки я глажу, потому что люблю гладить; стопочка выглаженных чистеньких тряпочек — для меня синоним уюта. Аналогично со стиркой. У меня все с перегибами: я или драю все вокруг, как невменяемая нянечка, — на коленках, со щеткой в руках, или плюю на все, сплю в одежде, ем из кастрюли, хожу по дому в кроссовках… Все-все! Проехали! Уже не хожу!
      На солнышке барсучки полежали минуты 2–3, потом распищались, унесла в чистый загон. Иваныч сказал, чуть-чуть солнца — детям хорошо, что-то там у них вырабатывается на солнце, фитонциды, что ли… или хлорофилл. Слушайте, а они когда спят, кончик язычка торчит — это так и надо?
      Нам воду дали! И холодную, и горячую. По этому случаю детей помыла и сама помылась. Хотя морально уже была готова к тому, что пора учиться вылизываться.
 
      МНЕ НРАВИТСЯ.
      Мне нравится чувствовать себя заполошной «мамашкой» с миллионом вопросов и триллионом ответов. Мне нравится волноваться, кормить, смотреть, стирать-гладить, в магазин ходить «за творожком», и даже не высыпаться и от этого звереть — тоже. Того, что НЕ нравится, я просто не делаю или делаю со скрипом, главное — говорю себе — без фанатизма, и не надо над малышней трястись, у кого-то вон под кроватью рожают и ничего — отличные псы вырастают. Я справляюсь. Единственно начинаю недоумевать — как домохозяйки с катушек не съезжают? Приберешь, вымоешь, утром встаешь — все сначала, и так без конца… Щенки у меня самоочищаются, как бы еще такую квартиру завести с самоочисткой?
      Число и день недели? Этот вопрос меня мучил с утра, даже не столько дата, сколько день недели. Скоро я на мамашкинский форум пойду… и буду там их пугать высказываниями типа: «Под хвостом какашки! Что делать?!» или: «Родились слепые и глухие! Сосут собаку».
      Малыши славные. На передние лапы опираются, пытаются вставать, качаются, заваливаются, но пытаются. Еще зевать стали смешно — во всю пасть. А когда спят, «бегут» куда-то, все по-взрослому.
      Варишна оклемалась и принялась есть. И теперь ест ого-го сколько! На завтрак: 400 г консервов сметает в один присест. Через некоторое время начну туда сухой корм подмешивать, постепенно меняя пропорции. На «второе» — 100–200 г ряженки, творога и немного тех же консервов. Пахнет отвратительно, выглядит еще хуже. Съедает. Еще 2 таблетки витаминов под названием Кальциди. А после еды — чайная ложка Хлофиллипта. Полдник: 100-граммовая баночка «Мясное пюре детское, пюреобразное», плюс столовая ложка препарата «Цамакс со спирулиной» («кормовая добавка с лечебно-профилакгическим эффектом для лактирующих сук»). Названия-то какие, мамочки мои! Как говорит Президент: «Спасибо за ваш непростой и интересный вопрос». Очень мне нравятся фразы: «пюре детское, пюреобразное» (а может быть ПЮРЕ не «пюреобразным»?) и «лактирующие СУКИ» (лактирующие КОБЕЛИ, что ли, бывают?).
      Полдник-2 — кусочек того, что я ем, а ем я в основном колбасу или мясо и что-нибудь молочное. На ужин — то же, что и на завтрак. Подкормка в течение дня: сыр, зеленое яблоко, капля сметаны, все напитки с приставкой «био» — йогурты, кефиры, ряженки и т. д. Пьет когда хочет.
      Бомбовозы наши зашкалили за килограмм. А кооооогти у них! Как у меня почти! Села подрезать (им, не себе) — вертятся, как ужи. Будем «маникюрить» (сказала она важно). Малышне уже четыре дня! Вот мы какие! Уже подгавкиваем даже, если что не так.
      Купила бахилы на случай гостей, пачку одноразовых пеленок. И еды накупила на пару дней. Так что мы опять счастливые. В аптеку пока не надо, в магазин тоже… Ешь, спи, гуляй! Красотища. Я вошла в «отпускной» режим. Ложусь в 4, встаю в 12. Хотя и вскакиваю за ночь пару раз — достать из-под храпящей Варьки очередного путешественника, но уже «не приходя в сознание». Ночью у нас горит в уголке загона синяя лампа, я там сделала «теплый закуток» (кусок ватина).
      Сегодня во сне мне явились черные доберманы. Интересно, к чему бы?
      Детям 4 дня, вес Оленьки Стойкой — 1160 г, Сафи — 1100 г, Димыча — 1220 г, Влада — 1100 г, Сумерки — 1040 г.

Детям 5 дней!

      Сегодня мы принимали гостей, варили творог и усиленно питались. Самый толстый у нас Димыч, 1300 г! Дети стали очень смешно зевать; когда по очереди целую их толстую бархатную мордаху, они так потешно открывают пасти — то ли укусить за нос пытаются, то ли зевнуть. И зевают.
      Посмотреть бы на того человека, который «декретный отпуск» назвал ОТПУСКОМ. Нет, я ни на что не намекаю и вообще не про себя, но просто интересно. У нас-то как раз самая благодать. Тишина и покой, нарушаемые одиночными удовлетворенными то ли похрюкиваниями, то ли покрякиваниями… Иногда сонное бормотание сменяется нытьем — кто-то не может прорваться к соску, или упрямым сопением — мастифы не сдаются! Сопение слышу и тогда, когда кто-то уполз в дальний угол и потерял ориентацию. Пыхтение переходит в отчаянные вопли, потом в писк, потом снова в сопение-кряхтение — путешественник, словно Маресьев по снегу, подтягивая задние ноги, выползает к своим.
      Варвара никаких киношных попыток «переноса потеряшек за шкварник» не предпринимает. Спокойно лежит и смотрит. Нервы железные. Зато совершенно никакой выдержки не проявляет в еде. А проявляет, наоборот, невыдержку, невоздержанность и прямо-таки некультурную жадность. Робин-Бобин-Барабек, съевший сто сорок человек, по сравнению с моей собакой — просто дитя с плохим аппетитом.
      Увеличила ей дневную норму до 2 кг, все время попрекая куском и со слезой вспоминая недавние дни, когда она отказывалась от еды, а я кормила ее с руки кусочками курятины и умилялась. Зря. Пообещала, что в следующий раз будем рожать, только прикомандировавшись к какой-нибудь полковой столовой. А лучше — дивизионной. Так я Варваре и сказала. Собака пожала плечами: она лично никому ничего не обещала и к размножению не стремилась.
      Детки растут. Сужу об этом по привесу и увеличившимся в размерах какашкам. Самый толстенький — Димыч (Невидимыч, ха-ха), стесняюсь сказать, почти полтора кило в парне. Впрочем нет, чего стесняться-то, горжусь. Сломались весы, черт его знает, почему. Ребенок в чаше весов не помещается — вот они и сломались.

В пять дней дети уже не помещались на весы

      Тискать Димыча — одно удовольствие. Толстенький, плюшевый, спокойный… Башка на бок свесится, из пасти — кончик розового язычка. На лбу собираются складочки — не мешай спать!
      Да всех их тискать очень приятно. По виду щенки напоминают морских свинок. Такие же неострые кругловатые морды, большие головы, черные пипки носа… Дунешь — морщатся. Ухи висят, как на шапке у почтальона Печкина. Уже не «приклеены» к голове, но еще и не опустились. Приятно целовать бархатные морды, я говорила — они от этого зевают.
      А Сумерки меня сегодня укусил за нос. Ну, не укусил, конечно, — прихватил. А чтобы в другой раз нос не совала!
      Если кого-то не хватает — то Сафи. С вероятностью 95%. Любит поспать в одиночестве. Это именно она разведала, что можно спать, примостившись между маминой спиной и стеной загона. Разведала, рассказала всем, и… сама так делать не стала. А я каждую ночь раз в два-три часа вскакиваю от приглушенных воплей и вытаскиваю узника из заточения. Сафи-то изящная, а эти хомячки обратно пролезть не могут.
      У Влада самая потешная мордаха. Он явно будет рыжим. А пока шуба у него странного коричнево-рыже-бурого цвета, а выражение лица как у недовольного общественника — озабоченное проблемами мирового масштаба. А иногда, наоборот, умилительно-наивное-детски-бессмысленно-улыбающееся. Вероятно, это все из-за язычка, который иногда высовывается из пасти.
      Пожалуй, событиями дня можно назвать два таких: 1. Пытаются не то вставать, не то шагать. Лапы не слушаются, разъезжаются, координации никакой, но это уже не бездумное ползание, а попытки более осмысленного, что ли, движения. 2. Сосут все, что попадется под руку? В рот? Просто бригада минета какая-то… А я-то думаю, почему утром меня какой-то юнец по телефону доставал: «Это девочки по вызову?» Юнец, наверное, совсем ополоумел от гормонов, потому что звонил раз пять, пока я не проорала в трубку, что это налоговая полиция и звонок платный. А теперь думаю, а не мои ли это гаврики хвостатые подсуетились? Не они ли объявление тиснули? Приходите, мол, к нам… хм… «развлекаться»… и корова, и волчица…
      Вчера засыпала — звери ели. Утром просыпаюсь — та же картина. Первая мысль — ОНИ ЖЕ СЪЕДЯТ МОЮ СОБАКУ!
      Послеродовая «крысячесть» преобразилась в толстолапость, плюшевость и «человеческие лица», к тому же, дети в основном едят и спят — около мамашиной груди. Шарашатся в пределах загона, так что никаких особых забот и хлопот с ними нет, к тому же они еще дурики наивные, верят всему!
      РАПОРТУЮ: мои щенки уже похожи на мопсят: бурые шубки, черные маски, складочки на мордашках и озорные хвостики, только не кольцом, а «саблей». Хотела по привычке написать: «маленькие комочки». А они уже и не маленькие, и не комочки — банда гангстеров, поедающих свою мать. Может, им «Курочку Рябу» почитать? Сколько можно есть-то? Пеленку не могу перестелить. Все жду, когда они отвалятся в счастливом младенческо-беззубом сне. Едят!
      Я по наивности полагала, что к августу мы отстреляемся, и почти купила путевку в дальние страны. Мечтала уйти в нормальный отпуск, я уж пару лет не была — в нормальном. А сегодня мне сказали — и не мечтай. Пью джин, грущу и ищу лазейки.

Детям неделя!

      Сафи и Сумерки не прибавляют в весе вот уже второй день. Остальная троица уже перевалила за полуторакилограммовый барьер. Подкладываю «мелких» к самым молочным соскам.
      Сегодня у нас был день гостей, надарили нам подарков, принесли еды, фотографировали, говорили хорошие слова, например, что у нас очень чисто и что дети славные. На детей на всякий случай поплевала, постучала по деревяшке загона, перекрестила и решила не думать о всяких глупостях. Маленькие хорошенькие щенки вызывают умиление — это само собой!
      А как они какают по-богатырски! Что и было без ломания продемонстрировано гостям. Деточки-конфеточки уже пытаются вставать на лапы, хоть и на пару секунд, смешно смотреть, как кто-нибудь из них стоит-качается, словно пьяный, отдыхающий на катере. Постоит, шлепнется и встает снова.
      А когда едят, чуть поднимают хвостики. Эти хвостики аж подрагивают, видимо, от наслаждения теплым материнским молоком.
      Потом все отваливаются, как на пикнике: где ели — там и завалились (правда, бывает, что расползаются по разным углам загона), можно рисовать картину «Сонное царство»: где кого сон застал, включая Варвару, на каком боку, в какой позе — так и спят. Посапывают во сне, покряхтывают, подгавкивают… и лапами перебирают — «бегут», дергаются немножко, значит, растут!
      Мы с Варварушкой потихоньку возвращаемся к нашим прогулкам по окрестностям — далеко не ходим, но от осточертевшей придомовой лужайки стараемся отползать. Варвара с интересом нюхает траву, газоны, дорожки, подзабытые нами зеленые островки за школой, за стадионом.