Как я уезжала из Праги

      Прага — город чудесный, особенно, когда из него уезжаешь.
      Хозяйка пансиона, бывшая русская подданная Раиса Пална, заверила: такси от крыльца до аэропорта стоит 350—400 крон. Я девушка доверчивая, в последний пражский день потратила все, оставила ровно 400 крон.
      Сажусь в такси, отъезжаем. Говорю: «Нам ведь хватит 400 крон?». Небрежно так спрашиваю, разговора ради. Таксист шипит чего-то по-чешски с общим смыслом, что 400 крон нам хватит доехать только до ближайшего светофора. Я делаю глаза: как так?! Да быть не может! Да у меня и нет больше, вот смотрите! И трясу у него перед носом своим потертым кошельком, в котором 4 купюрки ровненькими рядами.
      Таксист по тормозам: «Просиме панова, вернемся в пансион, вы у своей комарАдки попросите денег». Объясняю, что идея дрянь. Чех «не разумеет» и бормочет, что «получицца плэхэ, раз у пановы нет крон»… Заплакали блюдца — не лучше ли вернуться. Дискуссия продолжается, стороны увлечены подбором аргументов, время уходит, счетчик щелкает, а мы кружим по трем улицам поселка, несколько раз проезжая мимо пансиона, где в окне маячит изумленное лицо Раисы Палны. Принимаю отчаянное решение: все-таки выехать из понравившегося таксисту района и двинуть в аэропорт, а там снять с карточки деньги, если остались; если не остались, писать записку Раисе Палне, чтоб отдала алчному чеху. Последнюю рубашку чтоб сняла, и отдала. И вот — едем. Налитая тяжелыми думами, не вникала в пейзажи, последнее «прощай» Чехии не прошептала, а сидела, как бабка, страдающая геморроем, и ерзала… Чех, как назло, стоял у всех светофоров, ехал строго по правилам. В общем, вел себя непринужденно, периодически выдавая руладу на чешском языке с нравоучительной, думается мне, моралью.
 
      Прикатились.
      Я готова была выскочить из машины метров за 500, схватить чемоданы и переть их волоком, как бурлаки на Волге, лишь бы не слышать, как адская машинка считает мои деньги. Чех же напротив сбавил скорость и мееееееееедленно полз в сторону парковки. В результате всех мытарств, натикало ровнехонько 390 крон. 10 сдачи. Из вредности дождалась, пока чех наколупает эти 10 крон, а потом царственно их же дала ему на чай. С сопроводительным спичем на классическом русском языке. Ах, никогда не забуду эту минуту триумфа! «Милый мой, — сказала я ему, — задумайтесь на минуту: зачем мне ЭТИ ДЕНЬГИ?! Через 5 часов я буду в России! Благодарю вас за роскошную поездку и всего вам самого наилучшего». Подхватив свои бебехи, удалилась, не оглядываясь, но думаю, там, на обочине, чех стоял и плакал.
      Потом правда я вспоминала эти 10 крон, ибо бренчащей мелочи хватило только на гаденькую минералку с померанцем, а так, глядишь, купила бы чистой родниковой. Ну да что поделать, люблю размах. Даже если потом приходится спать на сквозняке в проходных комнатах, сиротливо занавешенных потертыми гобеленами.
 
      Так о размахе. Часть вторая.
      Пру в самолет три сумки ручной клади. Потому как в багаж не взяли. Одну взяли, а остальные три не взяли. Корячусь в салоне, запихиваю под кресло. Рядом стоит стюард-чех и брезгливо наблюдает. После того, как сумы утрамбованы, а я, распаренная, как пористый нос после бани, плюхаюсь в кресло, — этот милый человек подходит и просит сумки убрать наверх. Мол, вы сидите у аварийного люка, и рядом с креслом могут стоять только ваши ноги, да и то нежелательно.
      Дарю стюарду взгляд василиска, вздыхаю, встаю раком и с усилием вытаскиваю сумки из-под кресла. Вы думаете, эта сука в ботах помогла мне запихнуть их наверх? Как же. Стоял, ждал. Проснулся только, когда сумка чуть не шарахнула его по голове. Ладно, запихнули. Села я, попила водички, обмахиваюсь буклетом, смотрю в окно на виды аэропорта.
      Подходит опять: вашу маленькую дамскую сумку, ту, что на грудях болтается, тоже надо запихнуть наверх. И тянет ручонку!
      Тут у меня от переизбытка впечатлений перемкнуло, и я начала верещать: «НЕ ОТДАМ! Там золото-брильянты! Все, что нажито непосильным трудом! Там у меня еда! Там маменькины иконы! Старинные книги!»
      Верещала не так чтоб громко, но противно. Наиболее убедительным мне показался пассаж про золото, и я его повторила. Для закрепления. Чех не мигал. И даже, по-моему, не дышал. Информацию переварил и совершенно на полном серьезе спрашивает: «А как вы прошли таможню, если у вас золото и иконы?» Тут заинтересовались пассажиры ближайших кресел. Маленький театрик нашел своего зрителя.
      Подходит стюардесса: «Господа-товарищи, пане и панове, об чем вой?» Чех ей пшикает про иконы и брильянты, и теперь уже стюардесса с вожделением смотрит на мою задрипанную черную сумку с ремешком, скрепленным булавкой. Я блею на англо-русском в том смысле, чтоб не забирали последнее, ибо сумка для женщины — оплот всего сущего. А может, меня тошнит в полете? И тошниться я желаю только в свою сумку? А может, фотографии пятерых малюток, на которых я привыкла смотреть каждые две минуты? А может, корка черного хлеба, которую буду грызть, уезжая из этой жестокой страны?
      Подходит третья стюардесса.
      Вникает в суть дела и мне жестами объясняет, что сие — аварийный выход, что за стропы моей сумки могут зацепиться эвакуирующиеся пассажиры, подразумевая, видимо, что мне в эвакуации отказано, и буду сидеть, глядя на пролезающих через меня желающих спастись. Вопрос о золоте тактично не поднимается.
      В конце концов, мне предлагают пересесть на другое место, где сумке будет разрешено висеть под сердцем. Я доверчиво смотрю на затеявшего свару чеха и ангельским голосом предлагаю ему в таком случае перенести все мои недавно утрамбованные вещи с верхней полки. А может, у меня там целый альбом с малютками, какое его дело. Пассажиры ржут, чех сатанеет, но клиент всегда прав, даже если он с приветом. Сговорились на том, что я остаюсь, сумку у меня забирают ровно на время взлета, а потом торжественно, с оркестром и фейерверками, возвращают.
      При взлете несколько раз, для тупых, повторили, что мобильные телефоны надо отключить, иначе создаются помехи в радиосвязи. Мой телефон лежал в экспроприированной сумке и отключен не был. Помехи, которые он создал, помогли нам долететь на час быстрее, чем было заявлено в расписании.
      А тут о-па! Сюрприз! В России, в Екатеринбурге, в зале прилета уже дежурили тетки в форме… Думаю, то были происки чеха. Сначала подозревала, что тетки хотят изъять волшебный телефон, ускоряющий самолеты, но их интересовала сумка в целом. Не так чтоб навязчиво, но дотошно пару раз просветили ее рентгеном, золота, увы, не нашли, отчего расстроились сами и расстроили меня. Иконы я успела утопить в туалете.
      Сейчас, спустя три часа после полета, понимаю, что вела себя подозрительно. В зале прилета несанкционированно поперлась курить в туалет; выжидая пока пройдет толпа. Затесалась в последние ряды и оказалась в стайке словаков, которые никак не могли заполнить какие-то пограничные бумажки, отчего дергались. Судорожно вспоминала, куда убрала рубли и чем буду расплачиваться в такси, из-за этого поминутно вставала на цыпочки, высматривая через стекло свою багажную сумку, а когда добралась до нее, шуровала в ее переполненных недрах. Искомое не находилось, и я озабоченно сводила брови у переносицы. Атмосфера накалялась, поэтому сочла необходимым поскорее покинуть гостеприимный аэропорт.
      … А рубли нашлись. Дома — при подробном обыске. Они хранились в мешке с сувенирами, а мешок — в коробке с футболками, а коробка — в пакете из продуктового магазина, который вместе с абсентом был завернут в полотенце, и для пущей сохранности — в куртку. Все это покоилось в ручной клади, в рюкзаке, а отнюдь не в багажной сумке. Так что на цыпочки можно было не вставать.

Книжку вот прочитала…

      Жил в Москве богатый старый человек. И было у него не то пять, не то десять, не то пятнадцать дальних родственников. Наследнички, ни в чем ни уха, ни рыла! Одна мужем из провинции обзавелась, а тот бочком, бочком да и к кормушке, другая дурой всю жизнь была, сопли в детском саду сорок лет вытирала, третья упрямая и норовистая, своей дорогой шла, четвертый — безопасный сумасшедший. Под глазами — круги, в глазах — страсть. Страсть редкая — собачья. Собачьим приютом заведовал. Пятый — прихвостень, хоть верный помощник и голова светлая, шестой четырех своих бестолковых дочек мечтал поднять, седьмой все не мог квартиру свою крохотную в Питере поменять, думал у деда денег занять, но без отдачи… Восьмой… Девятый…
      Долго старик голову ломал — страниц тридцать. Но придумал потом и делами распорядился. А умер в одночасье.
      В завещании было две строчки. Всем — по чашке из семейного сервиза, а все имущество, движимое и недвижимое, он завещал своему племяннику Козлову Александру Ивановичу — на содержание собачьего приюта.
      Людмила Улицкая «Второе лицо».
      Есть все-таки справедливость на свете!

По первой строчке

      Сегодня гуляем с Варварой, а дорогу переходит колонна детсадовцев. И по обе стороны перехода встали воспитательницы и держат красные флажки. Машины выстроились вереницей, важные малипупсы идут парами через дорогу, щебечут, за ручки держатся.
      И я почему-то заплакала.

Идут пионеры — салют, собаководы!

      Мы сейчас салют наблюдали. У нас, ишь, повадились салюты при любом удобном случае давать. Магазин откроют — салют! Ларек закроют — салют! Я с работы пришла — салют!
      Варвара сначала салют не заметила, такова уж наша мастифья сущность. На нас только Тунгусский метеорит мог бы впечатление произвести, да и то, если бы рухнул перед носом. В общем, не боится мастифья мать салютов, но так как бабахало долго и упорно, да еще мерцало по всей округе, Варвара оторвалась от нюханья газона, флегматично подняла на меня взгляд и, кривя рот в зевке, спросила: «… Война, что ли?»
      Да не, говорю, просто красиво. Ты глянь, какие фигли-мигли прямо перед глазами сыплются. Варвара, убедившись, что, точно, ни противогаза, ни сухпайка, ни ривольверта при мне нет, а парашют мы снова оставили дома, согласно кивнула и честно уставилась в противоположную сторону неба.
 
      …Пришли домой, лапу левую в ведре побулькали, какашку чью-то отмыли, да и ладно. Всех денег не заработаешь, всей грязи не отмоешь. Чай не баре, каждый день мыться!
      На ужин было предложено все то же: корм плюс консервы. У нас новый цирковой аттракцион: корм мы из миски виртуозно носом выкидываем, а 50 граммов консервов, не торопясь, вдумчиво и с аппетитом, съедаем. Потом вальяжно потягиваемся, заявляем, что сыты, и идем в комнату, вытирать морду о покрывало.
      Так как у меня идет период обожания своей собаки, и финансовое благополучие вновь осенило нас своим крылом, я таки созрела покупать Варе мяса. За неимением физических сил, машины и времени, делаю это в ближайшем супермаркете. Придумала покупать суповой набор. Такие пластины костей с прожилками мяса, жил и прочего. По научному звучит так: «Говядина. Мясокостные кусочки шейной, спинно-реберной, поясничной, крестцовой частей, грудинки». У меня сдвиг по фазе относительно сырого мяса. Видеть его не могу.
      Но чего только не сделаешь ради обожаемого зайчика! Купила, в общем, и даю собаке грызть, как лакомство. Сырое. Грызет — аж за ушами трещит.
      Иногда покупаю в Зоомагазине телячье копыто, от чего в доме милый, приятный носу, кладбищенский запашок. Ну и пусть. Лишь бы ребенок не скучал. И лишь бы не было войны.

Боевое ранение

      Ну что, поздравьте нас. У Варваришны в боку (на шкуре) теперь тоже есть две дырки от чужих зубов.
      Только вот боя не было.
      Варвара — мирный бронепоезд. Маленьких не ест, больших не боится. Мы все равно больше. В драках замечена не была, тяги к склочничеству не имеет, характер спокойный, если партнер по играм неадекватный, мы просто разворачиваемся и уходим. Доказывать нам ничего никому не надо. С кобелями дружим, с суками приветливы. В общем, тип-топ.
      А тут идем себе. Впереди тусуются знакомые нам немецкая овчарка и доберман. С хозяевами. У добермана к Варе роковая страсть, а овчарка… С ней сложнее. Ревнует, что ли?… Как увидит/учует нас — хоть за километр, хоть за два — берет низкий старт и с дикими воплями несется жрать. Но не жрет. Поорет, прогонит с территории и убегает обратно к хозяину. Ну и мы не лезем особо на рожон. Если есть возможность обойти нервную девушку — обходим. Если нет — по команде «рядом», не снижая темпа, проходим. В друзья не набиваемся, разборки не чиним, с укором на такие публичные истерики смотрим и дальше себе чапаем.
      Идем, значит, и — нате вам — сладкая парочка впереди. Обойти не можем — с одной стороны стена школы, с другой забор. Поворачиваться и идти обратно тоже уже нет смысла.
      Немка в своем репертуаре. Увидела — несется. Вопли, танцы вокруг, наскоки, оскал до ушей — хоть завязочки пришей, хвост в боевом положении — все как надо. Варвара при таком раскладе обычно разворачивается лицом к противнику и при атаках просто старается увернуться, не забывая потихоньку двигаться в сторону «выхода». Я в это время поравнялась с хозяевами, поздоровалась, извинилась за нарушенный интим и сказала, что мы транзитом, сейчас покинем их территорию. Оглядываюсь — мать честная! Немка — жопа с ушами — висит на Варваришне! Еклмн! Контакт третьего рода.
      Отбились, конечно. Варишна массой давит, если уж совсем припрет. Грудью противника к земле и, пока тот звезды в глазах считает, сваливает. Мы маленьких не бьем!
      А мне теперь интересно. Есть у собак какие-то церемонии начала боя? Ну там, в рог дудеть, в барабаны бить? А бой может быть объявлен в одностороннем порядке? Потому что мы ведь все равно будем встречаться с «психической». И к чему быть готовой? Что она увидела — примчалась — вцепилась? Жалко мне ее…

Пьем таблетки

      Как ковбои объезжают мустангов видели по телевизору? А теперь представьте эту картинку в замедленной съемке… Человек подходит… Лошадушка смотрит… Отворачивает голову… Со вздохом отходит в другой конец стойбища… Человек за ней… Нависает громадой и пытается переупрямить зверя… Цепляется за шкирку… Седлает… По инерции делаем еще пару кругов по комнате…
      И все бы ничего, если бы цель была покататься, а не запихнуть в собаку таблетку или того хуже — сироп.
      Зажатая в угол, Варишна демонстрирует невиданную гибкость шеи, способной поворачиваться в любую сторону, кроме моей. Научилась бормотать: «Ах, оставьте…» и не стесняется меня отпихивать.
      Страшный сон стоматолога. Зубы разжать невозможно даже клещами. Уважаю свою собачищу! Когда она чего-то не хочет, впихнуть это в нее невозможно. Только уговорами, напором и хитростью. На том стоим.

Интернет-покупки

      Все началось с того, что мне до чертиков надоело ходить в продуктовые магазины. Точнее, надоел весь алгоритм: бежать туда после работы, класть в корзину один и тот же набор продуктов, стоять в кассу и, главное, потом тащить домой тяжелые сумки. Вспомнив, что сама же и писала в газете об интернет-магазинах, решила попробовать. В случае неудачи — дорого, например, или неудобно — никто не отнимет у меня права надрываться с сумками до конца своих дней.
      Первым зашла на сайт «Звездного». Но не смогла разобраться с навигацией. Или просто не понравилось, не помню…
      Больше повезло с «Интенсивником».
      Что к чему разобралась быстро и «пошла» по виртуальным отделам, «складывая» в виртуальную корзинку привычный набор: макароны, хлеб, сметану, пельмени, йогурт, фрукты, минералку.
      Единственное, что не понравилось — не было картинок или хотя бы дополнительной информации. Указаны какие-нибудь «язычки мясные слоеные», а что это?
      И еще не нашла мяса — обычного нормального мяса, вырезки для гуляша.
      Но в общем, заказала почти все, что нужно, на радостях добавив к набору банку джина с тоником и килограмм груш. Общая сумма получилась в районе 180 рублей. Зарегистрировалась, указав свое имя и контактный телефон, написала большими цифрами, что привезти все это надо сего дня с 20.00 до 21.00.
      Через 3 минуты мне перезвонила администратор и уточнила заказ. Например, не было сметаны 20% жирности, спросила — можно ли заменить на 15%-ную. Разобрались с мясом, добавив к заказу. Спросила, когда мне удобнее — до половины девятого или после. Я соблаговолила после.
      Ровно в 20.40 прибыл опрятный дядечка с фирменным пакетом «Интенсивника», в котором (о чудо!) все лежало в аккуратных мешочках, ровными стопочками. Не возникло чувства брезгливости, мол, кто-то чужой «собирал» мой мешок, скидывая в него что попало. Кстати говоря, мясо привезли отличное.
      И еще — никакой самодеятельности. Вот вам, уважаемый покупатель, товарный чек, где все расписано. Только после этого отдаю деньги. Ровно столько, сколько посчиталось на сайте и сколько мы обговорили с администратором. Доставка бесплатная, потому что заказ свыше 150 рублей. Никаких «на чай, на водку».
      Не скрою, была мысль, что меня «развели» и привозное намного дороже, чем в самом магазине. А иначе — какой смысл всем этим заниматься? Но — никаких накруток. Позже нашла этому объяснение: они могут себе это позволить, так как я заказываю не на 20 рублей, а на 150 и больше.
      Более того, дядечка мне спасибо сказал. За то, что ОН мне продукты привез.

      Лошадь шла себе по тротуару, цокала копытами, с каждым шагом удаляясь от трудного жаркого дня. Наездница задумчиво курила, смотрела куда-то в даль, отдыхая сердцем где-нибудь под Гемпширом, в усадьбе миссис Лорример посереди заливных лугов.
      Откуда взялась эта лошадь в спальном районе, куда она шла, чей глюк материализовался — знал только его создатель. Мы с Варварой не знали. Варвара видела лошадь в первый раз. Вид у нее был ошалевший.

На прогулке Варвара увидела собаку больше себя. Это была лошадь

      Как замерла в движении, оттянув заднюю ногу, так и застыла со шнурком слюны, свесившимся с правой брыли.
      — Охренеть! — подумала Варвара.
      — Ничего особенного! — ответила лошадь. Варвара хотела сказать: «РРРР…», но вырвалось лишь невнятное карканье.
      Она совсем было собралась басовито взлаять, да поздно — круглый круп лошади уже покачивался вдали, как Луна в морском приливе.
      Еще долго Варя сбивалась с шага, неуверенно пялясь в точку на горизонте — а было ли нечто со странным названием «Лошадь»? А это все к тому, что на каждое действие есть противодействие.
      За пять минут до описываемых событий нас облаял бешеный моток пряжи, которого доверчивым хозяевам сбагрили под видом пуделя. Пряжу вздувал ветер, иногда приподнимая от земли. Шерстяное недоразумение облаяло нас всеми нехорошими словами, которые только поместились в ее небольшой, размером с перезревший орех, голове.
      Только я подумала: «Бесишь ты меня, кулек лохматый, на форум про тебя напишу», — как кулек исчез в кулисах, сгустился полумрак, из которого и вышла, грациозно цокая, красавица Лошадь. А может, Конь, кто их там разберет.
 
      Может, и пацаны тоже увидели ленты в гриве, твердое седло, пружинистые конские мышцы, почуяли бодрящий ветер скаковой дорожки? Иначе с чего бы они с таким очумелым видом неслись по узкому тротуарчику за школой? На машине, на раздолбанной «копейке», не выключая какие-то свои тинейджерские пляски-тряски, не включая фар?
      Куда они гнали, я поняла спустя три секунды. На нас. Три секунды. Две. Одна. Крик: «Стоять!», обращенный ко всем сразу. Ноль секунд: почти посмертный памятник Гитлеру. Почти Гитлеру, почти посмертный. Рука вверх, ладонь почти в лобовое стекло: «Стоп!» Но успели по тормозам! Резьба в голове срывается и начинается взаимный ор из серии: «Ё!№;%:?*()@#$%^ё!!!!!»
      — Да ты…
      Я поняла: ошалевшие подростки сейчас выскочат из своей галошницы и… исход встречи поливариантен.