В тот же день, когда передовые отряды столкнулись с противником, С. К. Тимошенко подписал оперативную директиву № 0023/оп, в которой определил задачи войск фронта. Цели немецкого командования на Сталинградском направлении были в ней определены следующим образом: «Наиболее вероятно, что противник в ближайшее время, после подхода оперативных резервов, поставит перед собой задачу овладения районом Сталинград и выхода на среднюю Волгу». Соответственно, задачей фронта было «во что бы то ни стало сохранить за собой район Сталинграда и подготовить силы для контрудара в западном и юго-западном направлениях».
      Согласно директиве Тимошенко 63 и 38-я армии занимали рубеж реки Дон. 21-я армия была выведена в резерв фронта и переформировывала остатки соединений в четыре стрелковые дивизии. Прикрывать Сталинград с запада должны были 62-я и 64-я армии.
      62-я армия в составе 33-й гвардейской, 192, 181, 147, 196 и 184-й стрелковых дивизий, 644, 645, 648, 649, 650 и 651-го отдельных танковых батальонов, 1185, 1186, 1183, 508, 652, 614, 555 и 881-го легкоартиллерийских полков РГК, четырех дивизионов бронепоездов (восемь БЕПО), четырех полков курсантских училищ занимала оборону на рубеже Малоклетский, Евстратовский, Калмыков, Слепихин, Суровкино. [24]
      64-я армия в составе 214, 29, 229 и 112-й стрелковых дивизий, 66 и 154-й морских стрелковых бригад, 40 и 137-й танковых бригад, четырех артиллерийских полков, двух артполков ПТО РГК, двух дивизионов бронепоездов и четырех полков курсантов должна была занять и оборонять рубеж Верхне-Осиновский, Сысойкин, Пристеновский и далее по восточному берегу р. Дон до Верхне-Курмоярской (примыкая левым флангом к Северо-Кавказскому фронту).
      В резерв фронта были выделены 18-я стрелковая дивизия с 133-й танковой бригадой (четыре роты KB) и 131-я стрелковая дивизия с 158-й танковой бригадой (четыре роты KB). Также резервом фронта был 3-й гв. кавкорпус, располагавшийся в районе Калача.
      Директива Тимошенко давала пока еще только контуры строящейся обороны на дальних подступах к Сталинграду. На момент появления директивы 64-я армия еще находилась в процессе сосредоточения. К 20 июля только 154-я морская бригада и 29-я стрелковая дивизия вышли в назначенные районы обороны.
      Однако руководить обороной Сталинграда С. К. Тимошенко не довелось. 23 июля 1942 г. он был отозван в распоряжение Ставки, а его место занял В. Н. Гордов. Причины опалы очевидны: неудача Юго-Западного фронта под Харьковом в мае 1942 г., последующее отступление и, наконец, окружение под Миллерово. Истинные масштабы последней катастрофы были выявлены к 20–22 июля, и реакция Верховного на этот промах Тимошенко была предсказуемой. Решение о снятии с должности С. К. Тимошенко было, пожалуй, поспешным и преждевременным. В. Н. Гордов не обладал достаточным опытом для руководства фронтом в тяжелых условиях. Более того, он не справился с этой задачей, и впоследствии двумя фронтами (Сталинградским и Юго-Восточным) [25] руководил А. И. Еременко. Маршал Тимошенко представляется более подходящей фигурой для руководства Сталинградским фронтом, по крайней мере, в оборонительной фазе сражения.
      В тот же день, когда был отстранен от руководства Сталинградским фронтом С. К. Тимошенко, появилась на свет директива № 45 Верховного главнокомандующего германских вооруженных сил о продолжении операции «Брауншвейг» (так с 30 июня стала называться операция «Блау»). Относительно плана действий на Сталинградском направлении в ней было сказано: «На долю группы армий «Б», как приказывалось ранее, выпадает задача, наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон, нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой и нарушить перевозки по реке.
      Вслед за этим танковые моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и там также парализовать движение по главному руслу Волги.
      Эти операции группы армий «Б» получают кодовое название «Фишрейер» (серая цапля. — А. И.),степень секретности — «совершенно секретно, только для командования» .
      Армии Сталинградского фронта занимали к 23 июля положение, в целом соответствующее директиве № 0023/оп (см. выше). Рассмотрим их расположение поподробнее.
      63-я армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова по левому берегу Дона на участке Бабка, устье реки Медведица, общей протяженностью около 300 км; [26] 21-я армия — восточнее 63-й армии на фронте свыше 60 км до Клетской;
      62-я армия генерал-майора В. Я. Колпакчи развернулась на 100-километровом участке фронта от Клетской до Суровикино;
      64-я армия генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова развернулась южнее 62-й армии и обороняла 80-километровый участок от Суровикино до Верхне-Курмоярской, имея свой левый фланг на восточном берегу р. Дон.
      Численность соединений экс-резервных армий находилась на высоком уровне. Так, в 62-й армии численность личного состава соединений колебалась от 11 428 человек (196 сд) до 12 903 человек (184 сд) при штатной численности 12 807 человек. Соответственно, в 64-й армии численность дивизии находилась в пределах от 10 795 человек (131 сд) до 12 768 человек (112 сд). Для сравнения: 300-я стрелковая дивизия насчитывала 844 человека, а 304-я — 1100 человек. Укомплектованность вооружением была удовлетворительной. Количество винтовок и пистолетов-пулеметов было близко к штатному. Причем винтовок немного недоставало, а пистолетов-пулеметов было даже в избытке. Хуже было с пулеметами: станковых пулеметов было примерно три четверти от штата, а ручных — две трети. Зато количество минометов во всех дивизиях двух экс-резервных армий даже превышало штатную численность вооружения этого типа.
      Однако сама по себе высокая комплектность стрелковых соединений не обеспечивала устойчивости обороны. Если посмотреть на карту и соотнести обороняемый фронт с имеющимися силами, то у Сталинградского фронта не было почти никаких шансов сдержать сильный удар противника. Резервные армии прикрыли крупную брешь в построении советских войск, и они не могли прикрыть ее с достаточной плотностью. Южный [27] фронт, ранее занимавший оборону примерно на широте Сталинграда, теперь развернулся фронтом на север и отходил на Кавказ. Перед наступающими на восток немцами словно отворилась дверь.
      Выстраивание нового фронта было непростой задачей. Даже при выдвижении всех дивизий в один эшелон плотность обороны составляла примерно 17 км на дивизию. В действительности же оборона требует эшелонирования и выделения части сил в резерв для парирования кризисов. В 62-й армии 33-я гв. стрелковая дивизия, 192, 181, 147 и 196-я стрелковые дивизии занимали оборону на назначенном фронте в 100 км, 184-я стрелковая дивизия находилась во втором эшелоне. В каждой стрелковой дивизии первой линии два полка были в первом эшелоне и один — во втором.
      Повысить устойчивость обороны можно было, угадав направление удара и уплотнив войска на нем. Командующий [29] 62-й армией В. Я. Колпакчи сосредоточил усилия обороны на левом фланге армии, закрывая направление, по которому Сталинград достигался по кратчайшему расстоянию. Соответственно, уплотнение на левом фланге было достигнуто за счет растягивания фронта 192-й стрелковой дивизии на правом фланге 62-й армии. Выведенная во второй эшелон 184-я стрелковая дивизия также располагалась за левым крылом 62-й армии, поперек железной дороги. Оставалось только надеяться, что именно это направление будет избрано противником.
      Надо сказать, что советское верховное командование трезво оценивало возможности удержания широкого фронта резервными армиями. Еще до формирования Сталинградского фронта Ставка сняла дивизии с Дальнего Востока. 8 июля 1942 г. директивой Ставки № 9944101 командующему Дальневосточным фронтом приказывалось:
      «1. Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Верховного Главнокомандования следующие стрелковые соединения:
      205-ю стр. дивизию — из Хабаровска; 96-ю стр. дивизию — из Куйбышевки, Завитой; 204-ю стр. дивизию — из Черемхово (Благовещенского); 422-ю стр. дивизию — из Розенгартовки; 87-ю стр. дивизию — из Спасска; 208-ю стр. дивизию — из Славянки; 126-ю стр. дивизию — из Раздольного, Пуциловки; 98-ю стр. дивизию — из Хороля; 250-ю стр. бригаду — из Биробиджана, 248-ю стр. бригаду — из Закандворовки, Приморья; 253-ю стр. бригаду — из Шкотово.
      2. Отправку соединений начать 10.07.1942 г. и закончить 19.07.1942 г.» . [30]
      Солдатам и офицерам с Дальнего Востока, до этого лишь жадно вслушивавшимся в сводки Совинформбюро, теперь предстояло попасть в самое пекло. С большинством перечисленных соединений нам вскоре предстоит встретиться. Они прибыли в разгар сражения и использовались на разных направлениях.
       В поисках «креатива».Осознавая сложности с построением прочной обороны на месте рухнувшего фронта, советское командование усилило армию Колпакчи танками и противотанковыми средствами. Своеобразие составу 62-й армии придавали сильные отдельные танковые батальоны, в составе 42 танков каждый (21 средний и 21 легкий танк). Они были приданы по одному на каждое соединение 62-й армии за исключением 196-й стрелковой дивизии. Ни одна другая армия не имела отдельных танковых батальонов в такой пропорции, по одному на каждую дивизию. Также каждая стрелковая дивизия 62-й армии была усилена истребительно-противотанковым полком (по 20 орудий).
      В сущности, даже высланные передовые отряды были попыткой советского командования найти некое решение проблемы прогнозирования действий противника. Нужен был некий «креатив», «кунстштюк», и таковым стали передовые отряды. Теоретически они могли, во-первых, задержать противника, заставить двигаться в боевых и предбоевых порядках, а не в маршевых колоннах. Во-вторых, они могли нащупать действительно сильную группировку противника и выявить направление ее движения. Нельзя назвать эту задумку удачной. Глубина задачи передовых отрядов (ПО) от переднего края рубежа обороны на участке 192-й стрелковой дивизии составляла 88 км, 33-й гв. стрелковой дивизии — 66 км, 147-й стрелковой дивизии — 82 км. Для стрелковых соединений это было очень большое расстояние. Маневренность [31] вследствие отсутствия автомашин у отрядов была низкая. При этом в передовые отряды выделялось до 25% сил дивизий со средствами усиления. Вступив в соприкосновение с отрядами, немцы сковали их с фронта небольшими силами и обошли с флангов. В итоге передовые отряды были поодиночке разгромлены двигающимися на восток немцами. Остатки их хаотично отошли мелкими группами на передний край обороны. Так, ПО 33-й гв. стрелковой дивизии отошел в полосу 192-й стрелковой дивизии.
      Офицер Генерального штаба КА в 62-й армии майор Кордовский писал о действиях передовых отрядов в своем докладе A. M. Василевскому следующее: «В результате высылки ПО на большое удаление армия потеряла большое количество живой силы и мат. части до начала боя на переднем крае. ПО свою основную задачу выполнили очень мало» . Нормальной альтернативой передовым отрядам была эффективная авиаразведка. Однако, похоже, верховное командование Красной армии не особо доверяло «сталинским соколам», сплошь и рядом ошибавшимся с идентификацией наземных целей. Прощупать противника выдвижением небольших подразделений казалось более надежным способом определения его группировки и планов.
      Надо сказать, что история с передовыми отрядами 62-й армии это камешек в огород сторонников стратегии «глубокого предполья» в качестве средства эффективной обороны границы в 1941 г. Попытка сдержать продвижение немцев небольшими отрядами в пространстве между старой и новой границами привела бы к точно такому же результату, как действия ПО под Сталинградом. Сдержать врага на время, достаточное для [32] развертывания главных сил, маленькие отряды не могут. Входящие в их состав части будут уничтожены и тем самым вырваны из рядов сражающейся армии. Пешие отряды обладают ничтожной подвижностью, а моторизованные являются непроизводительной тратой сил. Идею предполья глубиной в 100–300 км перед главной полосой обороны следует уверенно отнести к разряду утопий.
       «В качестве мощного резерва...»Потеря передовых отрядов была не самой большой проблемой Сталинградского фронта. Он был лишен возможности действовать активно, т.е. наступать. Это развязывало руки противнику в нанесении ударов по линии обороны советских войск в излучине Дона. Командующий 6-й армией Ф. Паулюс мог выбрать любую точку на фронте 62 или 64-й армии и ударить по ней, оставив на остальном своем фронте лишь жидкую завесу. Растягиваться в завесу с сосредоточением кулака в условиях вынужденной пассивности советских войск немецкая 6-я армия могла совершенно безнаказанно. При умеренной плотности построения 62-я армия просто не могла ни собрать ударного кулака, ни выстроить устойчивый фронт обороны своими силами. Единственной надеждой обороняющихся было создание крупных подвижных резервов, которыми можно было бы маневрировать вдоль фронта и наносить контрудары по прорвавшемуся противнику.
      Формально маневренное соединение для парирования возникающих кризисов в составе 62-й армии присутствовало. Командование Сталинградского фронта приказом № 0095/оп от 23 июля передало в распоряжение командующего 62-й армией 13-й танковый корпус «в качестве мощного резерва против прорывающихся танков противника». На тот момент в состав 13-го [33] танкового корпуса входили 163, 166 и 169-я танковые бригады и 20-я мотострелковая бригада (в составе одной роты). Возглавлял корпус с 17 июля полковник Т. И. Танасчишин, до этого командовавший только бригадой. Он заменил погибшего в начале июля комкора-13 генерал-майора П. Е. Шурова. Если опираться только на число танков, то 13-й танковый корпус был серьезным аргументом против прорывов противника. К началу боев в трех его бригадах насчитывалось 94 Т-34, 63 Т-70 и 10 бронемашин . Танки равномерно распределялись по бригадам, по 32 Т-34 и 21 Т-70. Только в 166-й танковой бригаде недоставало двух танков Т-34, оставленных в пункте формирования вследствие технических неисправностей.
      Однако как целостный организм 13-й танковый корпус никак не заслуживал оценки «отлично». Когда читаешь документы корпуса, возникает устойчивое чувство дежавю с мехкорпусами 1941 г. В докладной записке по вопросу укомплектования 13-го танкового корпуса его командир характеризовал подготовку своих танкистов следующим образом: «Укомплектованность удовлетворительная, но механики-водители танков имеют только по 3–5 часов вождения. Крайне необходимо, чтобы в корпусе было хотя бы 30 механиков-водителей со стажем 30–50 часов» . Те же несколько часов вождения на [34] танках новых типов часто присутствуют в описаниях действий советских мехчастей в июне 1941 г. Например, командир 8-го механизированного корпуса Д. И. Рябышев в отчете по итогам боевых действий корпуса под Дубно писал: «Водительский состав боевых машин KB и Т-34 в своем большинстве имел стаж практического вождения от 3 до 5 часов» .
      Такое же чувство дежавю оставляет описание состояния 20-й мотострелковой бригады. О ней Танасчишин высказался следующим образом: «Личным составом бригада укомплектована на 27,2 %.<...> Без полного укомплектования личным составом, особенно мотострелковых батальонов, бригада небоеспособна. Укомплектованность материальной частью не дает возможность поднимать бригаду даже в два приема» . Командир корпуса ничуть не лукавил. 20-я мотострелковая бригада насчитывала к 22 июля 1942 г. 857 человек вместо 3258 человек по штату, автотранспорт бригады составлял всего 70 грузовиков . Таким образом, мотопехота у корпуса была слабая, что не могло не сказаться на эффективности его действий. Также в корпусе не было дивизиона PC, а артиллерия насчитывала всего шестнадцать 76-мм пушек и четыре 45-мм пушки. В сравнении со средней немецкой танковой дивизией со 105-мм и 150-мм гаубицами в артполку и сильным мотопехотным звеном советский танковый корпус смотрелся довольно бледно. Таким образом, 62-я армия вступила в сражение, имея в качестве подвижного резерва достаточно слабое в пехотном и артиллерийском отношении соединение. [35]
       От танкового корпуса к танковой армии.Один танковый корпус в любом случае был не самым надежным средством для удержания достаточно широкого фронта. Помимо его ограниченных (в сравнении с аналогичными соединениями немцев) боевых возможностей имелись вполне очевидные ограничения с точки зрения масштабов его использования. Взваливать на командующих армиями задачу управления несколькими корпусами было немилосердно. Они и с одним подвижным соединением не всегда справлялись. Крупное же оборонительное сражение требовало ввода против немецкого прорыва двух-трех танковых корпусов в одном районе. Соответственно, управлять ими нужно было на уровне фронта с промежуточной армейской инстанцией (необходимость поддерживать тылы корпусов, связь и т.п.). Поэтому в недрах советской военной машины зрело более перспективное решение — формирование танковых армий.
      Кто был автором идеи создания танковых армий на Сталинградском фронте, пока неясно. Самым ранним документом, обнаруженным автором, в котором озвучивается эта идея, является шифровка Федоренко Сталину от 17 июля 1942 г. Он пишет: «<В> Районе Сталинграда крайне необходимо создать одну танковую армию <в> составе: трех танковых корпусов, одной отдельной танковой бригады, двух стрелковых дивизий, двух полков ПТО, двух полков ПВО» . Предполагаемым сроком готовности танковой армии Федоренко предлагал назначить 1 августа. Такой срок формирования был относительно реалистичным, особенно с учетом того, что управление танковой армии предлагалось развернуть на базе управления одной из общевойсковых армий [36] бывшего Юго-Западного фронта. Предложение Федоренко было достаточно разумным. Трехкорпусной состав танковой армии с отдельной танковой бригадой стал фактически стандартом Красной армии заключительного периода войны в 1945 г. Отказались в 1944–1945 гг. от включения в состав танковых армий стрелковых дивизий, была найдена замена в лице механизированных корпусов с сильной мотопехотной составляющей. Также с самого начала Федоренко заложил в состав танковой армии отдельную танковую бригаду для решения частных задач без раздергивания танковых корпусов. Отдельная танковая бригада в прямом подчинении командарма станет неотъемлемой частью танковой армии в 1944–1945 гг.
      Вопрос о том, быть или не быть танковым армиям в составе Сталинградского фронта, был решен несколькими днями спустя. В ходе переговоров по прямому проводу между И. В. Сталиным и командованием фронта вечером 23 июля Верховным был утвержден представленный план формирования и сосредоточения 1 и 4-й танковых армий. Они формировались по оперативной директиве № 0096/оп от 0.23 24 июля штаба Сталинградского фронта. Каждая армия должна была состоять из двух танковых корпусов, трех стрелковых дивизий, двух артиллерийских полков ПТО с 76-мм орудиями, двух полков ПВО и одного гвардейского минометного полка. 1-я танковая армия должна была быть сформирована к 26 июля, а 4-я танковая армия — к 1 августа. Управления армий создавались из управлений 38 и 28-й армий. Соответственно, танковые армии унаследовали командармов от общевойсковых армий. Командующим 1-й танковой армией стал генерал-майор артиллерии К. С. Москаленко, а его заместителем — генерал-майор танковых войск Е. Г. Пушкин. Командующим [37] 4-й танковой армии стал В. Д. Крюченкин, а его заместителем — генерал-майор танковых войск Н. А. Новиков. Остатки соединений двух армий, пробившиеся из окружения у Миллерово, передавались 21-й армии.
      В подчинение 1-й танковой армии передавались 13 и 28-й танковые корпуса, а в подчинение 4-й танковой армии — 22 и 23-й танковые корпуса. Из шести стрелковых дивизий, запланированных для включения в состав новых армий, только 131-я стрелковая дивизия из резерва фронта уже с 20.00 24 июля передавалась 1-й танковой армии. Остальные пять дивизий должны были прибыть из резерва Ставки. 26–27 июля в район Сталинграда прибывали с Дальнего Востока 126, 204, 205, 321, 399 и 422-я стрелковые дивизии. Именно их предполагалось использовать для новых формирований. 1-я танковая армия сосредотачивалась в районе переправы через Дон у Калача, а 4-я танковая армия — на ближних подступах к Сталинграду у Воропоново. Так советское командование создавало резервы, которыми можно было наносить удары из глубины или, в худшем случае, прикрывать жизненно важные пункты от немедленного захвата прорвавшимся противником.
      В худшую сторону от немецких танковых корпусов советские танковые армии раннего типа отличались меньшим числом артиллерии и ее меньшей мощностью. Также в Красной армии отсутствовали как класс соединения, подобные немецкой моторизованной дивизии. Чаще всего в немецком танковом корпусе было три механизированных соединения, две танковые дивизии и одна моторизованная или же две моторизованные и одна танковая.
      Однако времени на строительство танковых армий или даже на доведение до близкой к штатной численности 13-го танкового корпуса у командования Сталинградского [38] фронта уже не было. В отличие от Курской дуги в 1943 г., где в качестве подпорок обороны у Центрального и Воронежского фронтов было по танковой армии, Сталинградский фронт начал боевые действия только с пакетом бригад, объединенных управлением 13-го танкового корпуса, и несколькими танковыми батальонами, рассеянными по стрелковым дивизиям. Через 11 дней после образования нового фронта на 62-ю армию обрушились первые удары идущих к Сталинграду немецких войск.
       Паровой каток.Наступающая в большой излучине Дона 6-я немецкая армия образовала две ударные группировки для сокрушения обороны советских войск — северную и южную. В северную группировку входили XIV танковый и VIII армейский корпуса (позже к ним присоединился XVII армейский корпус). Южную группировку образовывали LI армейский и XXIV танковый корпус. Последний был переброшен из района нижнего течения Донца и переподчинен армии Паулюса 24 июля. Обе группировки 6-й армии были нацелены на переправу у Калача. Северная наступала через Перелазовский и Клетскую, вторая — через Морозовск и Суровкино. Паулюсом было принято простое и логичное решение — две ударные группировки и растянутая «перепонка» между ними в лице 44-й пехотной дивизии.
      Начиналось обычное сражение на окружение, многократно повторявшееся в различных вариантах и масштабах с 1941 по 1945 г. Задачей обороняющегося было предотвратить смыкание «клещей» в своем тылу, а задачей наступающего — сомкнуть их как можно быстрее, чтобы не терять времени и не упустить добычу.
      С утра 23 июля северной группировкой армии Паулюса был нанесен удар на правом фланге 62-й армии, именно там, где оборона строилась на широком фронте. [39]
      На направление удара противника Колпакчи начал выдвигать танки, гвардейские минометные части, истребительно-противотанковые полки и 184-ю стрелковую дивизию из резерва. Расположение резервов здесь играло очень важную роль: фронт мог успеть рухнуть до их подхода к полю сражения. Никакого особого секрета методика взлома обороны немцами не составляла. Самолеты люфтваффе подавляли противотанковую артиллерию обороняющегося, а танки сокрушали оборону пехоты, оставшуюся без эффективных противотанковых средств.
      Как это часто бывает в оборонительных операциях, некоторый разброд и шатание внесла неопределенность планов противника. Наступавшая на юг 4-я танковая армия Г. Гота 22 июля форсировала Дон у Цимлянской. Это событие сразу же приковало внимание Ставки и двух смежных фронтов. Штаб Сталинградского фронта боевым распоряжением № 0091/оп от 7.25 23 июля, адресованным командованию 8-й воздушной армии, нацеливает авиацию на удары по переправам: «С утра 23.7 переключить главные усилия всех сил боевой авиации, днем и ночью на уничтожение переправ противника через р. Дон на участке Филипповская, Романовская, не допуская ни при каких условиях переправы артиллерии на южный берег р. Дон». Более того, Гордов предписывает принять немедленные меры по перебазированию части ВВС Сталинградского фронта на территорию Северо-Кавказского фронта, «с тем чтобы сократить радиус полета и увеличить количество ударов авиации по противнику». Эти действия существенно ослабили авиацию фронта на направлении главного удара 6-й немецкой армии.
      В вечернем разговоре 23 июля по прямому проводу с командованием Сталинградского фронта Верховный [40] высказался о сложившейся обстановке так: «Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлек наше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась благодаря отсутствию у нас надежной разведки».
      Однако сражение еще только начиналось. Доложив Сталину обстановку, Гордов сообщил о принимаемых командованием фронта мерах: «62-я армия в этой обстановке проводит следующие мероприятия: имеющиеся в ее распоряжении танки, PC и ап ПТО сосредоточивает на фронт 33 <гв. стрелковой дивизии> для воспрещения танковых атак противника; 184 сд выводит на правый фланг для уплотнения боевого порядка 192 сд на участке Евстратовский, Калмыков; 196 сд, смененную частями 64-й армии, выводит в резерв за центром армии. 50% ВВС фронта с утра 24 <июля> направляется на фронт 62-й армии для противодействия и ликвидации атак противника» .
      Таким образом, предполагалось перестроить порядки армии для парирования удара по слабому правому флангу. Оставшиеся 50% сил ВВС фронта Гордов предполагал использовать против переправ у Цимлянской и Николаевской, т.е. некоторая инерция планов еще сохранялась. Сталин не поддержал это решение, указав на правый фланг фронта как самое важное направление, требующее сосредоточения всех сил. Завершил Верховный свой разговор с командованием Сталинградского фронта предупреждением относительно нового командующего: «Передайте Гордову следующее: имейте в виду, что Колпакчи очень нервный и [41] впечатлительный человек, хорошо бы направить к Колпакчи кого-либо покрепче для поддержания духа, а если Гордов сам выедет к нему, будет еще лучше». В итоге командование фронта получило сверху, прямо скажем, нелестную характеристику командующих обеими армиями на Сталинградском направлении. Надо сказать, что Ставка не ограничивалась заметками фенолога. После того как стало ясно, что противник развивает наступление на Сталинградском направлении, на фронт были направлены генералы А. И. Лопатин и М. С. Шумилов.
       «Мощное средство для контрударов».Вследствие прорыва противника на правом фланге 62-й армии 13-й танковый корпус вступил в бой еще до завершения формирования танковых армий. Обстоятельства вступления в бой во многом определили судьбу частей корпуса и его роль как маневренного соединения в сражении на дальних подступах к Сталинграду. Противостоять в одиночку сразу нескольким механизированным соединениям, имевшимся в составе северной и южной ударных группировок, он, конечно же, не мог.
      Тем не менее первый бой 13-го танкового корпуса в Сталинградской битве в составе 62-й армии был достаточно успешным. 25 июля корпус силами 166 и 169-й танковых бригад нанес контрудар в районе Первомайского и предотвратил выход противника в тыл основным силам 62-й армии. 163-я танковая бригада была выведена в резерв командарма и очень скоро была использована по прямому назначению. Развитие немецкого прорыва создало непосредственную угрозу штабу 62-й армии. Соответственно, бригада была использована для удара по подошедшему вплотную к расположению штаба армии противнику. Прорыв был ликвидирован, [42] причем были захвачены 5 исправных немецких танков. Собственные потери составили 10 Т-34 и 6 Т-70 .
      Тем временем обстановка на правом фланге 62-й армии неуклонно ухудшалась. Одного 13-го танкового корпуса было недостаточно для отражения двух сильных ударов по сходящимся направлениям. Оборонявшиеся на направлении главного удара противника 184, 192-я стрелковые дивизии, полк 33-й гв. стрелковой дивизии и 40-я танковая бригада были окружены. В результате прорыва немцев к Верхне-Бузиновке был разгромлен штаб 192-й стрелковой дивизии, командир дивизии полковник А. С. Захарченко был убит в бою. Для координации действий окруженных соединений в «котел» был отправлен самолетом начальник оперативного отдела 62-й армии полковник К. А. Журавлев. Прибыв на место, он установил связь со штабом армии по рации 40-й танковой бригады и уже 25 июля взял управление окруженными войсками на себя. Так была образована так называемая группа полковника Журавлева. В ее состав вошли 676, 662, 427, 753, 294 и 297-й стрелковые полки, 88 и 84-й гвардейские стрелковые полки, 616-й артполк, 1177 и 1188-й ИПТАПы, 40-я танковая бригада и 644-й отдельный танковый батальон.
      Вырвав из боевых порядков обороны советских войск большой кусок, немцы развивали наступление к Калачу. К этой ключевой точке всей оборонительной позиции 62-й армии «свиньей» двигался XIV танковый корпус: в центре — 16-я танковая дивизия, на флангах — 3 и 60-я моторизованные дивизии. Однако попытка захвата переправы с ходу не удалась. Дёрр пишет: «25 июля 14-й танковый корпус, наступая через Клетская и Сиротинская, при приближении к Калачу в районе юго-западнее [43] Каменский натолкнулся на крупные силы противника, сопротивление которых он не мог сломить, так как в связи с недостатком горючего некоторые его боевые части отстали» . Советское командование успело отреагировать на прорыв передовой линии обороны. К Калачу по боевому приказу штаба фронта № 00101/оп от 24 июня выдвигались 131-я стрелковая дивизия (11 041 человек на 25.7) и 158-я танковая бригада А. В. Егорова (40 танков KB). Однако длительное удержание этими силами предмостной позиции у Калача было делом трудным, если не сказать безнадежным. Нужно было спешить.
       Танковая армия идет в бой.Вследствие прорыва противника к Калачу даже изначально сжатые сроки формирования 1-й танковой армии выдержать не удалось. Приказом №00190/оп штаба Сталинградского фронта она была отправлена в бой уже 25 июля: «1-й танковой армии в составе 28 и 13 тк, 131 сд, двух ап ПТО, двух ап ПВО, одного ГМП решительным ударом в направлении Верхне-Бузиновка — Клетская, во взаимодействии с правофланговыми частями 62 А уничтожить прорвавшегося противника и восстановить положение по рубежу Клетская, Евстратовский, Калмыков. Начало наступления 28 и 13 тк — 14.00 25.7». Пехотная поддержка советского клона немецкого танкового корпуса была урезана до одной стрелковой дивизии.
      Оперативной директивой № 00121/оп штаба Сталинградского фронта от 20.30 26 июля 1 и 4-я танковые армии нацеливались на уничтожение вклинившегося противника:
      «Командарму 1 танковой перейти в решительное контрнаступление, силами 13, 28 тк, 196 и 131 сд и 158 тбр [44] в общем направлении на Верхне-Бузиновка с задачей уничтожить противника и выйти к исходу 27.7 главными силами в район Верхне-Бузиновка.
      Командарму Четвертой танковой в ночь на 27.7 переправить на западный берег р. Дон 22 тк с приданной ему 133 тбр и с утра 27.7 перейти в наступление с задачей уничтожить передовые части противника и к исходу 27.7 главными силами выйти на р. Голубая. Дальнейшая задача — ударом на Верхне-Бузиновка с востока совместно с частями Первой Танковой армии уничтожить главную группировку противника и восстановить положение на правом фланге 62 армии» .
      Состояние 28-го танкового корпуса Г. С. Родина было намного лучше, чем у корпуса Т. И. Танасчишина. 39, [45] 55 и 56-я танковые бригады насчитывали на 25 июля 68, 71 и 69 танков соответственно, а всего 208 боевых машин . 32-я мотострелковая бригада, входившая в состав корпуса, насчитывала 3147 человек и 133 автомашины. Такая высокая комплектность мотострелковой бригады была редкостью среди танковых корпусов, участвовавших в контрударах в июле и августе 1942 г. под Сталинградом. 158-я танковая бригада с 15 июня по 5 июля 1942 г. входила в состав 13-го танкового корпуса, а с 5 июля вошла в состав 23-го танкового корпуса. Затем она была выведена в резерв фронта, а 22–24 июля 1942 г. бригада получала на станции Кривомузгинская четыре маршевые роты в составе 40 КВ. Получив танки, бригада выдвинулась к Калачу. Здесь проблемой стала переправа через Дон: существующий мост и паромная переправа не подходили для тяжелых КВ. Потребовалось строить специальную паромную переправу. К 12.00 25 июля удалось переправить три танка KB на правый берег р. Дон. К 5.00 26.7 была переправлена одна танковая рота в составе 9 КВ.
      Первый контрудар 1-й танковой армии предотвратил немедленное сползание к катастрофе. Одна рота KB 158-й танковой бригады, рота 131-й стрелковой дивизии и 28-й танковый корпус с утра 26 июля атаковали противника и отбросили его от переправы у Калача. Ударом вдоль берега Дона удалось оттеснить «голову» вбитой в оборону 62-й армии «свиньи» от стратегически важной переправы. Были освобождены населенные пункты «10 лет Октября» и Ложки. Но это был только первый раунд сражения.
      Сложность поставленной задачи была в том, что сдерживать продвижение противника к Калачу и наносить [46] контрудар нужно было одновременно. Фактически приходилось бить по самой прочной части «свиньи» — по голове. Вместо контрударов по мягким бокам приходилось долбить по крепкому «черепу», образуемому находившимися впереди подвижными соединениями. Элита немецкой армии, танковые и моторизованные дивизии располагали противотанковыми средствами до самоходных истребителей включительно и собственно танками. Однако именно корпусу Г. С. Родина удалось остановить прорыв XIV танкового корпуса к Калачу и даже заставить отойти назад. В течение дня 26 июля 28-й танковый корпус, 158-я танковая бригада и части 131-й стрелковой дивизии продвинулись на 6–7 км. Непосредственная угроза переправе у Калача была ликвидирована.
      Не следует думать, что 62-я армия была пассивным наблюдателем контрударов танковых армий. В боевом донесении на 24 часа 00 мин. 25 июля, отправленном Военному совету Сталинградского фронта, командующий 62-й армией генерал-майор В. Я. Колпакчи сообщал: «Решил продолжать оборонять занимаемые рубежи, обеспечивать правый фланг 13-го тк и ликвидировать группы противника, прорвавшиеся в глубину обороны, 196-й сд — удерживать узел дорог у Остров». Т.е. выведенная 23 июля в резерв 196-я стрелковая дивизия и выдвигалась против острия немецкого танкового клина. Оперативной директивой штаба фронта №00121/оп от 20.30 26 июля соединению ставилась задача нанести контрудар: «196 сд с утра наступать <в> северо-западном направлении с задачей уничтожить группу противника в р-не Остров и далее наступать на северо-запад совместно с 1 ТА». 196-я стрелковая дивизия была введена в бой с марша, но имела частный успех. В итоге всех этих мероприятий острие вытянутого к Калачу танкового [47] клина остановилось, осыпаемое контрударами 28-го танкового корпуса, 131 и 196-й стрелковых дивизий.
      Самым существенным недостатком танковой армии образца лета 1942 г. (принципиально отличавшим ее от танкового корпуса немцев) было отсутствие гаубичной артиллерии. На 25 июля в состав армии К. С. Москаленко входили 233, 1251 и 1262-й полки ПВО и 1254-й истребительно-противотанковый полк. Ни гаубичных, ни пушечных артполков в армии не было. Орудия калибром более 76 мм в составе 1-й танковой армии на 25 июля отсутствовали даже по штату включенных в ее состав частей и соединений. Несколько улучшалась ситуация с включением в состав армии стрелковых дивизий. Но все равно инструменты подавления противотанковой обороны противника в танковой армии образца июля 1942 г. отсутствовали.
      Достигнув некоторого успеха, советское контрнаступление застопорилось. Однако к полю сражения подходили свежие силы. В контрударе 27 июля принимали участие 158-я танковая бригада и части 131-й стрелковой дивизии. Основная масса пехоты последней подтягивалась, артиллерия дивизии лишь частично заняла огневые позиции, а абсолютное большинство ее находилось на марше и на переправах. К тому моменту все танки 158-й танковой бригады переправились на западный берег Дона. Бригада перешла в наступление, не имея достаточного количества пехоты, не имея поддержки артиллерии, при отсутствии поддержки с воздуха. Атака была остановлена на рубеже высот 169,8, 174,9 к северу от «10 лет Октября», бригада потеряла 20 KB сожженными и 5 KB подбитыми, т.е. почти все свои танки.
       «Мощный резерв для контрударов» обороняется.13-й танковый корпус, считавшийся основным оперативным резервом 62-й армии, в сражении на подступах [48] к Калачу не участвовал. Приказ на контрудар добрался до 13-го танкового корпуса 26 июля. Однако 27 июля в 8.30 из штаба Сталинградского фронта пришел приказ за подписью Гордова, предписывающий сменить направление удара на Селиванов — Клетская. Одновременно пришла шифровка из штаба 1-й танковой армии, приказывающая наступать на Верхне-Бузиновку. Т.е. по одному приказу корпус должен был наступать на север, а по другому — на северо-восток. В итоге корпус получил устный приказ от Е. Г. Пушкина наступать на северо-восток на Майоровский на соединение с окруженной группой полковника Журавлева.
      Впрочем, чехарда с приказами на действия корпуса в течение дня 27 июля никак не влияла. Дело в том, что Т. И. Танасчишин принял решение сначала уничтожить противника, находившегося перед фронтом корпуса, а уж затем наносить контрудар на Клетскую или Верхне-Бузиновку. Т.е. корпус фактически занял место в линии обороны 62-й армии к югу от пробитой ударом противника бреши. Командира корпуса можно понять: поворачиваться флангом и даже тылом к сильной группировке противника, наступающей с запада, и бить на север было бы очевидной авантюрой. Если бы в корпусе была полноценная мотострелковая бригада, ее можно было бы выставить в заслон фронтом на запад и подпереть танковой бригадой. В сложившихся условиях имело смысл сильным ударом, по крайней мере, на какое-то время заставить противника остановить наступление. В итоге 27 июля в 3.30 бригады 13-го корпуса перешли в наступление в западном направлении. Однако на высотах в районе Первомайского и Манойлина корпус встретил упорное сопротивление, дополнявшееся ударами с воздуха. Потери от ударов авиации только за день составили 13 Т-34 и 7 Т-70. К исходу 27 июля в бригадах [49] осталось в строю 27 Т-34 и 13 Т-70 . В сущности, корпус к тому моменту уже мало подходил для нанесения контрударов. В первые же три дня боев он потерял большую часть танков и, не имея пехоты и артиллерии, утратил боеспособность. Немецкие танковые соединения в этом отношении были более устойчивыми. Даже после потери всех танков в дивизии оставалось сильное мотопехотное и артиллерийское звено.
       Угроза на левом фланге нарастает.В разгар попыток локализовать прорыв северной ударной группировки немецкой 6-й армии к Калачу 25 июля начала наступление ее южная ударная группировка. Удар LI армейского корпуса пришелся по 229-й стрелковой дивизии 64-й армии. Начинался маневр на окружение. Требовалось принятие срочных мер по парированию этого выпада противника. В. И. Чуйков, занимавший в тот период должность заместителя командующего 64-й армией, вспоминал: «Для ликвидации прорыва противника и в особенности для обеспечения стыка 64-й и 62-й армий я немедленно принял такое решение: 112-ю стрелковую дивизию, находившуюся после ночного перехода на отдыхе в районе хутора Логовский, с десятью танками «KB» 137-й танковой бригады, срочно перебросить по железнодорожному мосту через Дон. Перед ними была поставлена задача: занять рубеж обороны от Старомаксимовского по реке Чир до ее устья и закрепиться на выгодных позициях. Надо было немедленно и надежно обеспечить стык между 62-й и 64-й армиями и не допустить удара противника во фланг и тыл 62-й армии. Этот маневр удался. К вечеру 26 июля 112-ю стрелковую дивизию удалось переправить и вывести на рубеж железнодорожного полотна Рычковский — Старомаксимовский, [50] где была установлена связь с 229-й стрелковой дивизией» .
      Чуйков несколько ускоряет события. 137-я танковая бригада была им снята с марша, но несколько позже. Первоначально задачей бригады было выдвижение к Цимлянской для контрудара, но часть ее сил (батальон KB без роты малых танков) была только вечером 27 июля введена на правый берег Дона. Неясно, кто принимал решение, возможно, это уже был М. С. Шумилов. К утру 28 июля к 10 KB присоединились возвращенные от Цимлянской Т-34. Атака развивалась по обычному сценарию: пехота за танками не пошла, закрепить свой успех самостоятельно они не смогли. Потери, впрочем, были умеренными — 2 KB и 1 Т-34 сожженными, 1 KB и 1 Т-34 подбитыми.
      Выдвижением 112-й стрелковой дивизии и 137-й танковой бригады командованию 64-й армии удалось предотвратить немедленный прорыв в тыл 62-й армии. Однако удар южной группы 6-й армии все равно был очень сильным и привел к печальным для советской стороны последствиям. Замысел наступающих немцев был довольно простым: прижать советские войска к берегу Дона и уничтожить. Сама необходимость успеть к переправе до того, как от нее отрежут, оказывала деморализующее действие на войска. Чуйков описывает происходившее следующим образом: «Казалось, что нам все же удастся остановить противника, не допуская к рекам Дон и Чир, и закрыть образовавшийся прорыв. Но в медсанбаты, в артпарки и в обозы частей, расположенных на правом берегу Дона и Чира, кто-то сообщил, что немецкие танки находятся в двух-трех километрах. [51]
      Многие устремились к переправе» . Под рукой у командования оказались только рота Т-60 и мотострелковый батальон из 137-й танковой бригады, снятые с марша и направленные занимать оборону у Нижне-Чирской. Серьезное сопротивление они оказать не могли, и немцам удалось пробиться к переправе. Это была репетиция трагедии, которая вскоре произошла с 112-й стрелковой дивизией. Рота 137-й бригады была практически полностью уничтожена: 3 танка Т-60 затонули при взрыве переправы, 2 Т-60 подбиты артогнем, 1 Т-60 не успел переправиться и пропал без вести.
      К вечеру 26 июля переправа через Дон у Нижне-Чирской была разбита немецкой авиацией. 214-я стрелковая дивизия и две морские стрелковые бригады 64-й армии оставались на западном берегу Дона без переправы. Ими был организована оборона на правом берегу Дона и под прикрытием этой обороны проходила переправка частей и занятие позиций на берегу реки. Но отход за Дон все же не обошелся без серьезных потерь. На 25 июля 214-я стрелковая дивизия насчитывала 12 267 человек, на 30 июля — 7762 человека. Для немцев оттеснение советских частей на этом направлении за Дон означало обеспечение безопасности своего правого фланга при ударе в тыл 62-й армии. Теперь у советского командования просто не было плацдарма на правом берегу реки, с которого можно было бы бить во фланг противнику танковыми корпусами.
       Жизнь налаживается?Несмотря на возникающие то там то здесь кризисы, в какой-то момент могло показаться, что жизнь налаживается. Немедленного обвала обороны и окружения крупных сил защитников Сталинграда под ударами немецких войск не произошло. В отличие [52] от первой недели войны в Белоруссии, когда 28 июня немцы вошли в Минск, и замкнувшегося через неделю после начала операции «Тайфун» Вяземского «котла» октября 1941 г., Сталинградский фронт через неделю после начала боев еще был жив и относительно здоров.
      Вскоре даже небольшой «котел», в котором находилась группа Журавлева, был деблокирован. С утра 28 июля 13-й танковый корпус вышел к Майоровскому и установил связь с окруженными частями. Танкисты провели к ним 21 машину с горючим и боеприпасами. Однако вскоре коридор закрылся. Когда полковник Танасчишин стремился действовать фронтом на запад, он прекрасно понимал угрозу от наступающего на этом направлении противника. Как только танковые атаки прекратились, немцы пошли вперед и отрезали боевые части танкового корпуса от штаба и тылов. Только командир корпуса, имевший привычку лично наблюдать за боем из одной из бригад, остался с боевыми частями корпуса. Теперь выполнение приказа о контрударе проходило в форме прорыва из окружения. На пути группы Журавлева и 13-го танкового корпуса в Верхне-Бузиновской были части 100-й легко-пехотной дивизии противника.
      Начиная с 28 июля 18.00 13-й танковый корпус вел бой за Верхне-Бузиновку, прокладывая дорогу из окружения группе Журавлева. К тому моменту корпусом находившиеся в подчинении полковника Танасчишина части можно было назвать весьма условно — в его составе числилось только 27 танков. В 40-й танковой бригаде было 35 танков. В конце концов, 29 июля в 22.00 Верхне-Бузиновка была захвачена. 29 июля в 23.00 Т. И. Танасчишину от К. С. Москаленко поступила шифровка с приказом пробиваться на Осиновский на соединение с 1-й танковой армией. В 4.00 утра 30 июля корпус [53] перешел в наступление с целью вырваться из окружения. Советские танки были встречены огнем вкопанных танков, зенитных орудий на прямой наводке. Несмотря на все усилия, в результате 10-часового боя вырваться из окружения не удалось. В итоге было решено пробиваться не на юго-восток на соединение с 1-й танковой армией, а на северо-восток навстречу 22-му танковому корпусу 4-й танковой армии. Эта стратегия принесла успех, группа Журавлева и танкисты 13-го корпуса вечером 30 июля вышли к своим. Судя по всему, именно пробившиеся из окружения группа Журавлева и части Танасчишина ответственны за событие, нашедшее свое отражение в журнале боевых действий верховного командования сухопутных войск: «... в тактическом тылу около 40 русских танков прорвались с запада и разгромили командно-наблюдательный пункт 14-го танкового корпуса. Организуются меры по уничтожению этих сил противника» .
      Окружение, разумеется, не прошло бесследно. Согласно донесению о боевом и численном составе на 30 июля, 192-я стрелковая дивизия насчитывала 8310 человек, 184-я стрелковая дивизия — 1196 человек, 33-я гв. стрелковая дивизия — 5613 человек . Всего неделю назад эти соединения имели численность, близкую к штатной. Серьезно пострадали не только попавшие в окружение дивизии. Так, задействованная в контрударе 196-я стрелковая дивизия с 15 июля по 1 августа 1942 г. потеряла 2159 человек убитыми, 2894 ранеными и 2089 пропавшими без вести .
      Надо сказать, что в штабе Сталинградского фронта [54] в тот момент оценивали обстановку (или, по крайней мере, информировали о ней верховное командование) не совсем адекватно. Так, в донесении штаба фронта в Ставку № 018/оп от 31 июля указывалось: «К исходу 30.7 13 и 22 тк соединились, замкнув кольцо окружения противника» . Однако ни о каком окружении противника не могло быть и речи. 13-й танковый корпус и группа Журавлева не имели связи с основными силами 62-й армии и даже своими тылами.
      В результате всего недели боев с 23 июля по 1 августа 1942 г. от полутора сотен танков 13-го танкового корпуса осталось 9 Т-34 и 7 Т-70. В безвозвратные потери были списаны 51 Т-34 и 30 Т-70, в ремонте числились 34 Т-34 и 26 Т-70. Помимо действий при слабой поддержке пехоты и артиллерии причиной высоких потерь было отсутствие эвакуационных средств. Из-за несвоевременной эвакуации многие ремонтопригодные танки были брошены. Также в отчете командования корпуса по итогам июльских боев отмечалось: «Слабая подготовка экипажей, отсутствие маневра отдельных танков, взводов и рот на поле боя в сфере действия артиллерийского огня для того, чтобы избежать ненужных поражений, а также и недостаточная подготовленность командиров [55] танков и артиллеристов к выбору цели по ее тактической важности и выбору рода и вида огня порождала медленный темп танковой атаки и давала излишние потери» . Сгоревший как свеча в «лучших традициях» июня 1941 г. 13-й танковый корпус фактически перестал существовать. Вышедшие из окружения части корпуса Танасчишина были переформированы в одну бригаду и подчинены 4-й танковой армии.
       Смена 13-го на 23-й.Вынужденное использование 13-го танкового корпуса в качестве средства сдерживания противника фронтом на запад заставило пересмотреть первоначальный состав 1-й танковой армии. Несмотря на то что по планам командования 23-й танковый корпус должен был войти в состав второй танковой армии фронта (4 ТА), обстановка заставила выдвигать его к Калачу и использовать в подчинении штаба К. С. Москаленко. В состав корпуса на 27 июля входили 99-я танковая бригада (17 Т-34 и 16 Т-70), 189-я танковая бригада (26 Т-34 и 16 Т-70) и 9-я мотострелковая бригада. Как и многие другие танковые соединения на Сталинградском фронте, корпус страдал от недостатка мотопехоты. Согласно донесению о боевом и численном составе 9-й мотострелковой бригады по состоянию на 26 июля 1942 г., из 3258 человек по штату в ней было 1190 человек, причем большая часть некомплекта приходилась на рядовых. В силу низкой укомплектованности мотострелковая бригада была оставлена на левом берегу Дона.
      99 и 189-я танковые бригады к 4.00 29 июля вышли на исходные позиции для контрудара. Но в последний момент поступил приказ, отменявший наступление и переадресовавший 23-й танковый корпус в район Суровкино, [56] т.е. на направление удара южной группировки 6-й немецкой армии. Судя по всему, в этот момент до штаба 1-й танковой армии добралась оперативная директива штаба фронта №00129/оп от 2.00 28 июля. Она гласила: «23 тк и 204 и 321 сд стремительным ударом в направлении Новомаксимовский уничтожить противника, переправившегося на левый берег р. Чир, и к исходу дня 28.7 выйти на р. Чир на участке Бол. Осиновка, Нижне-Чирская».
      Смена направления удара в принципе дело житейское. Однако без нарезания кругов, характерных для оборонительных сражений, не обошлось. В 10.00 29 июля, когда части корпуса уже были на марше в новый район сосредоточения, последовал приказ Москаленко на возвращение 189-й танковой бригады назад. На карте, приложенной к отчету командира корпуса, написано: «возвращена распоряжением Хрущева». Корпус фактически разбивался на две части: одна должна была действовать против северной, а другая против южной ударных группировок 6-й армии. Марши по 150–300 км до боя привели к выходу из строя до трети танков из-за технических неисправностей. Не менее досадной потерей было время. 189-я танковая бригада вернулась на исходные позиции только к 16.00 29 июля, и атака была перенесена на 4.00 30 июля, т.е. сдвинулась на сутки относительно первоначального плана контрудара. В 16.00 29 июля выдвижение к Суровкино было окончательно отменено. Вопреки утверждениям в некоторых мемуарах и даже исторических исследованиях, 23-й танковый корпус в отражении наступления южной ударной группировки не участвовал. Так, Москаленко пишет:
      «23-й танковый корпус и 204-я стрелковая дивизия вскоре прибыли и были также направлены в намеченный район и введены в бой на стыке 62-й и 64-й армий. [57]
      Они сыграли решающую роль в отражении удара противника с юго-запада. Вражеские дивизии понесли большие потери и были отброшены из района Новомаксимовского за р. Чир» .
      Неясно, о какой решающей роли может идти речь, когда 99-я танковая бригада была в тот же день возвращена в прежний район для контратак против северной ударной группировки 6-й армии. Вследствие смены планов использования 23-го танкового корпуса 29 июля фактически стало паузой в нанесении ударов по голове «свиньи». Только 158-я танковая бригада четырьмя KB совместно с частями 131-й стрелковой дивизии перешла в общее наступление. Дойдя до высот 174,9 и 168,9, танки были встречены сильным противотанковым огнем и, не имея поддержки со стороны пехоты и артиллерии, отошли на исходные позиции. Это был скорее булавочный укол, чем контрудар.
      23-й танковый корпус первый раз перешел в наступление 30 июля. В бою участвовала одна 189-я танковая бригада. Потерпев неудачу в атаках вдоль берега Дона, советское командование решило сменить направление удара, сдвинув его на запад. Однако вбитое до Калача острие немецкого танкового клина было достаточно плотным и прочным. Потери бригады за день составили 11 Т-34 и 12 Т-70, т.е. больше половины первоначального состава. На старом направлении ситуация была без изменений. Получившая маршевую роту в количестве 9 KB, 158-я танковая бригада 31 июля атаковала в прежнем направлении, танки прорвались в глубину обороны противника без пехоты. 10 KB были сожжены «термитными» (скорее всего кумулятивными) снарядами.
      31 июля 23-й танковый корпус вновь перешел в наступление, [58] на этот раз двумя бригадами: и 99-й, и 189-й. Наступающие танки были встречены огнем ПТО и вкопанных в землю танков. Танковый батальон 99-й танковой бригады прорвался в глубину обороны противника, в Сухановский, но связь с ним была потеряна и его судьба осталась неизвестной. В журнале боевых действий верховного командования вермахта эти события описывались так: «В районе севернее Калача наши наступающие войска отражают атаки танковых групп противника, частично переброшенных с других участков, частично же тех, что пытаются вырваться из окружения». Гальдер в своем дневнике 31 июля 1942 г. записал: «Положение 6-й армии улучшилось. Противник снова наступает, подтягивая свежие силы, но все его атаки отбиваются. Положение с боеприпасами и горючим нормализовалось» . Удары по голове «свиньи» XIV танкового корпуса были делом трудным и изматывающим, а надежды на успех — призрачными.
       Танковая армия II.Датой завершения формирования 4-й танковой армии был изначально назначен более поздний срок, чем для 1-й танковой армии. Также армия формировалась на ближних подступах к Сталинграду. Поэтому армия В. Д. Крюченкина вступила в бой позже армии К. С. Москаленко. Более поздний срок формирования армии привел к тому, что у 4-й танковой армии успели отобрать предназначавшийся ей 23-й танковый корпус. Он был переадресован в район Калача в армию Москаленко, а танковой армии Крюченкина достался только 22-й танковый корпус.
      Советским командованием был использован прием подчинения уже имевшему боевой опыт штабу механизированного [59] соединения свежесформированных бригад. В сражении под Харьковом корпус участвовал в составе 13, 36 и 133-й танковых бригад. Теперь командиру корпуса генерал-майору танковых войск А. А. Шамшину подчинялись 173, 176 и 182-я танковые бригады. Они формировались в Горьком и перебрасывались под Сталинград по железной дороге. К исходу 26 июля 182-я танковая бригада сосредоточилась в районе Иловлинская, а 173-я танковая бригада — в районе Качалинской. 176-я танковая бригада запаздывала и прибыла в район боевых действий 27 июля и в неполном составе — 2-й танковый батальон и мотострелковый батальон догнали бригаду только на третий день боевых действий. Т.е. бригада оказалась даже без минимальной поддержки пехоты. Мотострелковая бригада, застигнутая в середине формирования, могла отправить в район боевых действий две сотни активных штыков с одним(!) 76-мм орудием. Стрелковых частей в районе действий 22-го танкового корпуса поначалу просто не было. Немцы вбили в советскую оборону клин до Калача, а его северный фланг был в пустоте — советские части на этом направлении несколько дней вообще отсутствовали.
      Подчинение опытному штабу новичков, конечно же, имело свои недостатки. Окончательный состав бригад стал известен только вечером 26 июля, а к моменту получения боевого приказа на контрудар командир корпуса и командиры бригад еще не знали друг друга в лицо. Начав переправу через Дон в 11.00 27 июля, части 22-го танкового корпуса из-за неготовности переправ завершили ее только к исходу 28 июля.
      После переправы через Дон последовал марш к назначенному району сосредоточения для контрудара. На марше часть танков вышла из строя из-за поломок, как по вине завода-производителя, так и по вине механиков-водителей. [60] Состояние танкового парка частей 22-го танкового корпуса см. в табл. 1.
      Таблица 1. Боевой состав 22-го танкового корпуса
  Т-34 Т-70 Т-60 Всего 173 тбр 32/23 21/19 13/13 66/55 176 тбр 32/19 16/10  — 48/29 182 тбр 32/21 21/8 13/12 66/41 Всего 96 58 26 180/125       В числителе — на 28 июля, в знаменателе — к моменту встречи с противником.
      ЦАМО РФ, ф. 220, д. 220, д. 8, лл. 302, 303.
      Задачей 22-го танкового корпуса было нанести контрудар с севера по вклинившемуся до Верхней Бузиновки XIV танковому корпусу немцев. Развитой системы обороны у немцев к тому моменту еще не было. Оборонявшиеся фронтом на север и северо-восток части имели только одиночные и групповые окопы легкого типа. Удар полноценным механизированным соединением мог создать серьезный кризис в осыпаемом ударами с флангов XIV танковом корпусе. Однако даже немногочисленные мотострелковые батальоны бригад корпуса А. А. Шамшина были растащены для прикрытия левого фланга до р. Дон. Они формировали своего рода «перепонку» между танковым ударным кулаком корпуса и берегом Дона.
      В первый бой бригады 22-го танкового корпуса пошли «в лучших традициях» 1941 г. — танками без пехоты. В первом бою 29 июля участвовали 173 и 182-я танковые бригады, а незакончившая сосредоточение 176-я танковая бригада была оставлена в резерве. Бригады продвинулись на несколько километров, потеряв 2 Т-34, 1 Т-70 сгоревшими, 9 Т-34, 1 Т-70 и 1 Т-60 подбитыми. [61]
      Нельзя сказать, что атака танков без пехоты была вовсе безрезультатной. 173-я бригада заявила об уничтожении 12 противотанковых пушек, 2 танков, а трофеями бригады стали 25 автомашин, 9 радиостанций, 2 цистерны с горючим и минометная батарея.
      Опомнившись от первого удара, немцы выставили против танковых атак с севера плотный заслон. Корпус Шамшина 30 июля атаковал всеми тремя бригадами, но прорваться в Верхнюю Бузиновку не удалось. В ходе боя погибли командиры 182 и 173-й танковых бригад. 182-я танковая бригада потеряла 12 Т-34, 2 Т-70, 5 Т-60, 173-я бригада — 5 Т-34 и 2 Т-70, 176-я танковая бригада — 8 Т-34 и 7 Т-70 (по неполным данным). В 17.00–20.00 30 июля в район боевых действий корпуса вышла группа Журавлева с остатками 13-го танкового корпуса. В дальнейшем 184 и 192-я стрелковые дивизии группы действовали в составе 4-й танковой армии. В контрударе 4-й танковой армии 31 июля — 1 августа наступила пауза. Части приводили себя в порядок и готовились к продолжению атак на фланг XIV танкового корпуса. 1 августа также стало днем паузы на подготовку очередного контрудара в 1-й танковой армии.
      В конце июля были сменены командующие резервными армиями, считавшиеся недостаточно подготовленными для ведения боев в сложной обстановке на важнейшем направлении. Командармом-62 вместо В. Я. Колпакчи был назначен генерал-лейтенант А. И. Лопатин (ранее командовавший 9-й армией Северо-Кавказского фронта), а в командование 64-й армией вместо В. И. Чуйкова вступил генерал-лейтенант М. С. Шумилов. 5 августа задача управления войсками Сталинградского была упрощена: по директиве Ставки ВГК №170554 был образован Юго-Восточный фронт, которому отошли 64, 57 и 51-я армии. [62]
      В начале августа советские войска на правом берегу Дона все еще пытались перехватить инициативу и разгромить прорвавшуюся вплотную к Калачу танковую группировку противника. 1 и 4-я танковые армии продолжали атаковать вклинившегося до Дона противника. С образованием Юго-Восточного фронта части 1-й танковой армии передавались в 62-ю армию.
      Если в ходе первых контрударов 22-го танкового корпуса пехота в составе 4-й танковой армии практически отсутствовала, то в начале августа ситуация значительно улучшилась. На 1 августа в составе армии Крюченкина числились 18-я стрелковая дивизия (резерв фронта, 12 024 человека), 205-я стрелковая дивизия (11 826 человек) и вышедшая из окружения группа Журавлева (потрепанные 184-я и 192-я стрелковые дивизии).
      Некоторое усиление пехотной компоненты 4-й танковой армии сильно запоздало. К 1 августа танковый парк армии Крюченкина был уже не в блестящем состоянии (см. табл. 2).
      Таблица 2. Наличие танков в частях 4-й танковой армии на 1 августа 1942 г.
  По списку На ходу Осталось на поле боя Безвозвр. потери В ремонте 173 тбр           Т-34 22 9 7 2 9 Т-70 21 12 2 1 4 Т-60 13 9  —  — 2 Итого: 66 30 9 3 15 176 тбр           Т-34 32 3  —  —  — Т-70 16 2  —  —  — Итого: 48 5  —  —  — [63] 182 тбр           Т-34 32 7  — 9  — Т-70 16 7  — 5  — Т-60 13 7  — 6  — Итого: 61 21  — 20   133 тбр           KB 40 40  —  —  —       ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11360, д. 120, л. 153.
      Хорошо видно, что большую часть танкового парка 22-го танкового корпуса теперь составляли легкие и малые танки. Прорвавшиеся в расположение 4-й танковой армии остатки 13-го танкового корпуса были переформированы в одну 169-ю танковую бригаду, включенную в состав 22-го танкового корпуса. 133-я танковая бригада вскоре была изъята из подчинения Шамшина и отправлена в район разъезда «74 км» к юго-западу от Сталинграда.
      2 августа 22-й танковый корпус перешел в наступление совместно с пехотой вырвавшейся из окружения группы Журавлева. Впервые с момента ввода корпуса в бой его действия поддерживала пехота и артиллерия (до шестнадцати 76-мм орудий). 2 августа в бою участвовали все четыре подчиненные корпусу танковые бригады, но продвинуться удалось всего на 2–3 км.
      В отчете командира 22-го танкового корпуса говорилось:
      «Стрелковые части, действующие совместно с корпусом, были слабо организованы и упорства в наступлении не проявляли. При первом огневом сопротивлении противника приостанавливали наступление и частью [64] отходили в овраги, а частью окапывались на достигнутом в это время рубеже» .
      Следующая серия ударов последовала 5–8 августа 1942 г. На этот раз в наступлении участвовали свежие стрелковые дивизии. Однако танковый парк 22-го танкового корпуса к этому моменту представлял совсем уж жалкое зрелище. В наступлении 5 августа 182-я танковая бригада атаковала в составе 2 Т-34, 2 Т-70 и 5 Т-60, 173-я танковая бригада — в составе 11 танков. При такой слабой танковой поддержке нельзя было рассчитывать на сокрушение обороны противника.
      1-я танковая армия вошла в августовские бои со значительно снизившимся количеством танков. Состояние ее частей к тому же моменту было ненамного лучше своей сестры, действовавшей в тот же период севернее (см. табл. 3).
      Таблица 3. Наличие танков в строю в 1-й танковой армии к 21.00 1 августа 1942 г.
  Наличие танков по типам Итого Т-34 Т-70 Т-60 БТ 28-й танковый корпус 55 тбр 13 1  — 16 30 39 тбр 4 1 10  — 15 Итого в 28 тк 17 2 16  — 45 23-й танковый корпус 56 тбр 24 24  —   48 99 тбр 5 6    — 11 189 тбр 9  — 3  — 12 20 мсбр 7  —  —  — 7 Итого в 23 тк 45 30 3  — 78 Всего в 1 ТА 62 32 13 16 123       ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11360, д. 120, л. 154. [65]
      В первых числах августа состояние танковой армии К. С. Москаленко не претерпело существенных изменений. В состав 23-го танкового корпуса были переданы 56-я танковая бригада из 28-го танкового корпуса, 20-я мотострелковая бригада с 10 танками, оставшимися бесхозными после прорыва основных сил 13-го танкового корпуса на север, в 4-ю танковую армию. К 5 августа 1942 г. в составе 39 и 55-й танковых бригад 28-го танкового корпуса остались 1 и 2 танка соответственно. Действовавшая вместе с корпусом Г. С. Родина 158-я танковая бригада имела в строю на ту же дату всего 2 танка .
      Вместе с тем не следует думать, что все эти контрудары были подобны швырянию стеклянной посуды в бетонную стену. Дёрр оценивал ситуацию следующим образом: «На северном фланге армии свежие силы противника перешли в наступление из излучины Дона в районе Кременская и стали угрожать с тыла нашим дивизиям северо-западнее Каменский. Части 8-го армейского корпуса под натиском противника вынуждены были начать отступление, поскольку сплошной линии обеспечения на Дону еще не существовало» . Гальдер 5 августа записывает в дневнике: «Паулюс докладывает о серьезных контрударах противника против 14-го армейского корпуса с юга. Еще более серьезные атаки противник ведет против северного участка 14-го и 8-го армейских корпусов» . В записи от 6 августа откровенно сквозит тревога: «У Паулюса на северном участке тяжелые оборонительные бои». Однако поддерживать темп и интенсивность ударов в течение длительного времени было уже невозможно. Число боеготовых танков неуклонно падало. В 23-м танковом корпусе 1-й танковой [66] армии к 6 августа осталось 6 Т-34, 5 Т-70 и 2 Т-60. В семи танковых бригадах 1-й танковой армии на 5 августа остался всего 61 танк . При этом 40 танков приходилось на 254-ю танковую бригаду, вскоре переброшенную под Абганерово в 64-ю армию.
      События развивались вполне в русле контрударов 1941 г. Советские танковые соединения обрушивали на противника град контрударов, но не добивались решительного результата. После истощения сил механизированных частей противник получал возможность реализовать свои планы. Так, например, в ходе сражения под Уманью в конце июля 1941 г. 2-й мехкорпус смог на какое-то время задержать наступление танковой группы Клейста в тыл 6 и 12-й советским армиям. После того как корпус потерял танки, последовал уманский «котел».

      Утрата ударных возможностей танковых армий Сталинградского фронта означала переход хода к противнику. Также обстановка характеризовалась усилением противника: в состав 6-й армии прибыли новые части. В частности, VIII армейскому корпусу была передана из резерва группы армий «Б» 384-я пехотная дивизия. Дёрр пишет: «7 августа, наконец, прибыли отставшие боевые части. Снабжение армии было обеспечено в такой степени, что можно было начать наступление на позиции противника западнее Дона» . Утром 7 августа северная и южная ударные группировки 6-й немецкой армии перешли в наступление по сходящимся направлениям. Северная группировка прорвала оборону 196-й [67] стрелковой дивизии 62-й армии (4772 человека на 5 августа), а южная — 112-й стрелковой дивизии (8107 человек на 5 августа) той же армии. Уже 7 августа в 12.00 остатки 196-й стрелковой дивизии были окружены.
      От бреши, пробитой в обороне 112-й стрелковой дивизии у станции Чир, веером расходились 297, 76 и 71-я пехотные дивизии и 24-я танковая дивизия XXIV танкового корпуса. 112-я стрелковая дивизия была отброшена на восток и прижата к Дону. Уже в 10.00 88 дивизия начала переправу через Дон по железнодорожному мосту. Градом снарядов мост был подожжен, и переправа войск шла по горящему мосту. Но это было только начало катастрофы. Немецкие танки прорвались за отходившими танками 121 и 137-й танковых бригад к мосту. В 137-й танковой бригаде на тот момент оставалось 3 KB, 4 Т-34 и 4 Т-60. С целью избежать захвата моста противником он был взорван в 14.00–14.30 8 августа 1942 г. Масса людей и техники 112-й стрелковой дивизии оказалась на правом берегу Дона перед взорванной переправой.
      8 августа «клещи» XIV и XXIV танковых корпусов сомкнулись в районе Калача, и оборонявшиеся на западном берегу Дона части и соединения 62-й армии оказались в окружении. В «котел» попали значительные силы 62-й армии: один полк 33-й гвардейской стрелковой дивизии, 181, 147 и 229-я стрелковые дивизии, Краснодарское училище, пять истребительно-противотанковых и три танковых полка. Численность окруженных войск (за вычетом полка 33-й гв. стрелковой дивизии и Краснодарского училища) в штабе Сталинградского фронта оценивали в 28 тыс. человек. В эту цифру входили:
      147-я стрелковая дивизия (9575 человек на 5.8);
      181-я стрелковая дивизия (11142 человека на 5.8);
      229-я стрелковая дивизия (5419 человек на 5.8); [68]
      555, 508, 881, 1185 и 1252-й истребительно-противотанковые полки;
      645, 650 и 651-й танковые батальоны .
      В составе окруженных войск было 157 полевых и 67 противотанковых орудий, 17 танков Т-34, 39 Т-60, 354 автомашины. 88 и 84-й гв. стрелковые полки 33-й гв. стрелковой дивизии избежали окружения. Они отошли совместно с группой Журавлева и вели боевые действия в составе 4-й танковой армии.
      В результате проведенного маневра на окружение немецкие войска вышли на рубеж Дона к северу и югу от идущей на Сталинград железной дороги. На правом берегу Дона оставался плацдарм на рубеже от Клетской до Песковатки, занимаемый 4-й танковой армией. Далее от Песковатки на юг к Нижне-Чирской шел внешний фронт окружения, занятый 3-й моторизованной, 24-й танковой и 71-й пехотной дивизиями немцев. «Котел» уже к 9 августа окаймлялся пехотными соединениями, и шансов из него вырваться у окруженных почти не было.
       Попытки прорыва.Окруженные соединения распались на несколько групп, пробивавшихся в разных направлениях. Согласно отчету командира 33-й гв. стрелковой дивизии А. И. Утвенко, в 19.00 8 августа радиостанцией соединения была принята радиограмма, предписывавшая пробиваться на север совместно с 181-й стрелковой дивизией. Главой группы назначался командир 181-й стрелковой дивизии генерал-майор Т. Я. Новиков. Еще одну группу образовали 147 и 229-я стрелковые дивизии. Командир 147-й стрелковой дивизии А. А. Вольхин связи с командованием не имел и получил приказ на прорыв от командира 229-й стрелковой дивизии полковника Ф. Ф. Сажина. Эти две дивизии пробивались на [69] восток и юго-восток к железнодорожному мосту через Дон.
      Первым шагом стал общий отход. 33-я гв. стрелковая дивизия снялась со старых позиций и стала отходить, оторвавшись от противника. Выйти в назначенный район уже не получилось. Командир дивизии А. И. Утвенко позднее описывал происходившее в письме к Симонову: «К моменту приказа о прорыве на восток у меня было до трех тысяч людей, семнадцать орудий, тринадцать легких танков. Двинулись двумя колоннами напролом через овраги. Пушки — на руках. Прорвались на узком фронте, потеряв около трехсот человек. Немцы за ночь и утро перекинули полк пехоты еще восточнее нас и опять закрыли кольцо».
      Снабжение окруженных по воздуху отсутствовало, боеприпасы были на исходе, артиллерия — полностью уничтожена. Последний бой 33-й гв. стрелковой дивизии шел с 5.00 до 11.00 10 августа. Утвенко писал Симонову: «Сопротивлялись до конца. Я сам пять раз перезарядил маузер. Секли из автоматов. Несколько командиров застрелилось. Было убито до тысячи человек, но жизнь продали дорого». Остатки дивизии рассеялись по балкам и ручьям и мелкими группами пытались пробиться из окружения.
      147 и 229-я стрелковые дивизии начали отход в 21.00 9 августа. Однако на пути отходящих дивизий Вольхина и Сажина немцами уже был выставлен заслон фронтом на запад. Навстречу отходящим колоннам в панике двигались тыловые части 229-й стрелковой дивизии. Они пытались отыскать путь к спасению и отходили на север. Основные силы 147-й стрелковой дивизии вскоре были изолированы в Грачевой балке. Лесов, становившихся спасением окруженных в Белоруссии, под [70] Вязьмой и под Уманью в излучине Дона не было. Некоторую защиту давали только глубокие овраги.
      Решающий бой состоялся 10 августа. Блокированные в балке советские части атаковали, даже захватывали трофеи и пленных. Но общую обстановку это изменить не могло. В балке скапливалось все больше раненых. Всех мучила жажда. Было решено предпринять еще одну попытку пробиться из окружения всем отрядом. Вольхин в своем отчете по боям в окружении писал: «Бойцы и командиры приветствовали это решение и заявили: «Лучше умереть в поле, чем в этой ловушке». Некоторые орудия выкатили на открытые позиции. Но шансов пробиться через плотный заслон немецкой пехоты уже не было. Части двух дивизий были рассеяны и пробивались на соединение с основными силами 62-й армии мелкими группами. Командир 229-й стрелковой дивизии полковник Ф. Ф. Сажин погиб 10 августа у хутора Пятиизбянский.
      Синхронно с уничтожением окруженных соединений была разгромлена прижатая к Дону у взорванной переправы 112-я стрелковая дивизия. В боевом донесении штаба дивизии к 20.00 11 августа сообщалось:
      «На 11.8.42 г. в трех стр. полках имеется: старшего и среднего нач. состава 152 чел., младшего нач. состава — 154 чел., рядового состава строевых подразделений — 504 чел., тыловиков — 180 чел.
      В 156 Д<ивизионе> ПТО осталось одно 45-мм орудие и 87 чел. личного состава.
      436 а<ртиллерийский> п<полк> имеет 122-мм гаубиц — 10 шт., 76-мм пушек 39 г. — 4, ружей ПТР — 12. Винтовок — 692, личного состава — 847 чел. и лошадей — 469» . [71]
      Несколько лучше, потеряв до 25% состава, сохранились вспомогательные подразделения дивизии. Нелишне будет напомнить, что на 5 августа соединение насчитывало 8107 человек. В бою у переправы 10 августа погиб командир 112-й стрелковой дивизии полковник Иван Петрович Сологуб, возглавлявший соединение с момента начала его формирования в Сибирском военном округе в декабре 1941 г.
      Окружение ряда соединений на правом берегу Дона вырвало сразу большой кусок из системы обороны 62-й армии. Требовалось восстанавливать целостность линии фронта. Естественным рубежом для построения новой линии обороны была река Дон. Оставалось найти войска для занятия этого рубежа. Незадолго до катастрофы, 6 августа 1942 г., в состав 62-й армии были переданы из 1-й танковой армии 131-я стрелковая дивизия (6279 человек на 5.8.42 г.) и 399-я стрелковая дивизия (12 322 человека на 5.8.42 г.). Эти соединения были задействованы для латания образовавшейся в построении 62-й армии бреши. По приказу штаба армии № 057 от 14.30 10 августа задачу оборонять рубеж Дона получили 399-я стрелковая дивизия с частями 54 УР, 131-я стрелковая дивизия с 174 батальоном УР, 20-я мотострелковая бригада с 175-м батальоном УР и 112-я стрелковая дивизия с 158–160 батальонами 115-го УР. Во второй эшелон выдвигались остатки 23-го и 28-го танковых корпусов.
      Но немедленной проверки на прочность наспех восстановленной обороны не произошло. Форсировать Дон немцы не спешили. После окружения части 62-й армии на правом берегу Дона в полосе наступления армии Паулюса вновь наступило затишье. Немцы методично перемалывали окруженных. К 23.00 13 августа из окружения вышли только 160 человек батальона связи [72] 229-й дивизии и 27 человек из состава 147-й стрелковой дивизии во главе с командиром генерал-майором Вольхиным. В оперативной сводке № 90 штаба 62-й армии к 18.00 14 августа говорилось: «Новых сведений о положении 33 гв., 181, 147, 229-й сд не поступило. Отдельные мелкие группы переправлялись на восточный берег р. Дон в полосе 131-й и 112-й сд». Командир 181-й стрелковой дивизии генерал Т. Я. Новиков был взят в плен 15 августа. Он погиб в плену в декабре 1944 г.
      15 августа 1942 г. к судьбе окруженных проявило интерес верховное командование. Директивой Ставки ВПК № 170569 И. В. Сталин указывал:
      «По донесениям штаба Сталинградского фронта 181, 147 и 229 сд 62-й армии продолжают вести бои в обстановке окружения в районе Евсеев, Майоровский, Плесистовский. Несмотря на это и на неоднократные указания Ставки, помощь им Сталинградским фронтом до сего времени не оказана. Немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы [73] то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окруженным частям, чем у немецко-фашистского командования. На деле, однако, оказывается, что советское командование проявляет гораздо меньше заботы о своих окруженных частях, чем немецкое. Это кладет пятно позора на советское командование. Ставка считает делом чести нашего сталинградского командования спасение окруженных частей. У нашего сталинградского командования имеется сейчас достаточно сил и средств, чтобы пробиться к своим окруженным дивизиям и вывести их.
      Ставка приказывает немедленно организовать прорыв фронта противника, пробиться к своим окруженным дивизиям и организованно вывести их.
      О принятых мерах донести» .
      Эта директива Ставки, к сожалению, безнадежно опоздала. К 15 августа окруженная на западном берегу Дона группировка уже перестала существовать. Плотно обжатые со всех сторон дивизии были уничтожены. Что бы ни говорил Сталин, сил для деблокирования «котла» у Сталинградского фронта не было. 4-я танковая армия могла противопоставить только две стрелковые дивизии. Резервы в лице гвардейских дивизий 1-й гвардейской армии прибыли слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на судьбу окруженных частей 62-й армии.
      Дело было не в каком-то особом чувстве товарищества, а в мощных технических средствах, имевшихся у немцев. Любую свою окруженную группировку немцы могли снабжать с помощью многочисленного парка транспортной авиации. И количество, и качество (вес [74] поднимаемого груза) немецких транспортных самолетов существенно превосходили аналогичные показатели советских У-2, чаще всего привлекавшихся для операций по снабжению.
      Тем не менее на указания Верховного надо было хоть как-то отреагировать. В 6.00 утра 16 августа из штаба 62-й армии докладывали: «Связи с 33 гв., 181, 147, 229 сд установить не удалось. На вызовы по радио не отвечают, при работе на прием не появляются» . К 18.00 17 августа в оперативной сводке № 96 штаба 62-й армии записано: «Из опроса командиров из состава 33-й гв. сд и 147-й сд установлено, что воздействием противника дивизии расколоты на мелкие группы, которые выходят на восточный берег р. Дон». К 20 августа из состава полка 33-й гв. стрелковой дивизии вышли 418 человек, из состава 147-й стрелковой дивизии — 171 человек, 181-й [75] стрелковой дивизии — 28 человек, 229-й стрелковой дивизии — 278 человек . Несколько лучше сохранилась прижатая к Дону 112-я стрелковая дивизия. По данным на 13 августа, дивизия насчитывала 3376 человек личного состава, из них в строевых подразделениях стрелковых полков 1154 человека, остальные входили в специальные части и тылы дивизии. Всего немцами было заявлено о захвате 6-й армией к 11 августа 11 тыс. пленных, 270 уничтоженных танках и 560 орудиях.
       1-я гвардейская армия идет в бой.Возникший вследствие разгрома 62-й армии на правом берегу Дона кризис вынудил советское командование отказаться от первоначального плана ввода в сражение прибывающих резервов. 1-я гвардейская армия, предназначавшаяся Юго-Восточному фронту, теперь должна была пойти в бой на правом берегу Дона. Назначенный командующим 1-й гвардейской армией генерал К. С. Москаленко, успевший прибыть в штаб Юго-Восточного фронта для знакомства с обстановкой, вернулся принимать войска армии в новом районе сосредоточения. В своих мемуарах Москаленко писал: «Была уже ночь, когда я попрощался с А. И. Еременко и Ф. И. Голиковым, а на рассвете машина умчала меня в район ст. Фролово. Где-то там разместился штаб 1-й гвардейской армии. Невдалеке от этой станции, а также соседней Иловли, как мне было известно, выгружались и войска армии, прибывавшие железнодорожными эшелонами. Невольно подумалось: опять предстоит принять командование и повести в бой армию, которая еще только формируется. Это предчувствие более чем оправдалось» .
      Постигшая 62-ю армию катастрофа также заставила [76] советское верховное командование пересмотреть свое мнение о возможностях В. Н. Гордова руководить фронтом на стратегически важном направлении. По директиве Ставки № 170562 от 23.00 9 августа Сталинградский фронт с 6.00 10 августа переходил в подчинение А. И. Еременко. По совместительству Еременко оставался командующим Юго-Восточным фронтом. Свою роль в этом назначении, по-видимому, сыграл успех Юго-Восточного в сдерживании прорыва противника под Абганерово.
      Передача командования А. И. Еременко поначалу породила некоторое преобладание интересов Юго-Восточного фронта над интересами Сталинградского фронта. Выразилось это в постановке новым командующим задач 1-й гвардейской армии. Москаленко вспоминал:
      «В этих условиях была, пожалуй, нереальной поставленная еще 8 августа командующим Юго-Восточным фронтом задача в кратчайший срок сосредоточить армию на рубеже р. Червленая в районе Скляров, Гавриловка, Ивановка, совхоз «Горная Поляна». Это решение было принято с целью уплотнения обороны юго-западных подступов к Сталинграду в связи с прорывом войск 4-й танковой армии противника в районе ст. Тингута. Приказ был отменен, так как там восстановила положение 64-я армия, а в излучине Дона возникла угроза наступления противника в район севернее Сталинграда.
      Но и после этого командующий Юго-Восточным фронтом лишь отчасти изменил свое решение. Так, утром 11 августа он подтвердил приказ о сосредоточении 1-й гвардейской армии на ближних подступах к Сталинграду, но теперь уже на рубеже рек Россошка и Червленая в районе Западновка, Бореславский, Гумрак, т. е. фронтом не на юго-запад, а на запад.
      Иное решение было принято в тот день Ставкой Верховного Главнокомандования. Ее директива гласила, [77] что войска 1-й гвардейской армии должны сосредоточиться на широком фронте в районе ст. Иловля. Далее указывалось, что ни одна дивизия этой армии не может вводиться в бой без разрешения Ставки» .
      Таким образом, поначалу план использования 1-й гвардейской армии был лишь слегка откорректирован. Вместо подготовки позиций позади атакованной Готом 64-й армии Юго-Восточного фронта армия поворачивалась фронтом на запад. Тем самым армия Москаленко становилась страховочным поясом фронта на ближних подступах к Сталинграду. Ставку такой вариант не устраивал, и новую армию оттянули к правому флангу советских войск на Сталинградском направлении. Сосредоточение дивизий армии Москаленко в районе Иловли позволяло использовать 1-ю гвардейскую армию как на восточном, так и на западном берегу Дона в зависимости от обстановки. Однако искушение нанести контрудар во фланг 6-й армии было слишком велико. По мере прибытия соединения 1-й гвардейской армии начали втягиваться на так называемый Сиротинский плацдарм, занимаемый 4-й танковой армией.
       Ликвидация Сиротинского плацдарма.Немецкое командование совершенно не устраивало наличие на правом берегу Дона крупного плацдарма, еще недавно ставшего источником чувствительных фланговых ударов. Покончив с окруженными частями 62-й армии, войска Паулюса развернулись фронтом на север. Оставлять в руках советского командования нависающий над северным флангом 6-й армии плацдарм было просто опасно. Поэтому в середине августа 1942 г. основные усилия немецких войск на Сталинградском направлении сместились в сторону флангов. Передав XXIV танковый [78] корпус 4-й танковой армии Гота для удара по Сталинграду с юго-востока, основные силы армии Паулюса нацелились на Сиротинский плацдарм. Над теми войсками, от которых Сталин требовал помощи окруженным частям 62-й армии, нависла смертельная опасность. Обладая стратегической инициативой, немецкие войска могли последовательным сосредоточением сил обеспечивать себе превосходство на направлении главного удара и громить противника, не обладая общим превосходством в силах. Обороняющиеся советские войска чаще всего не могли угадать направление следующего удара.
      Что же могли противопоставить противнику советские войска на Сиротинском плацдарме? Понесшие потери в ходе неуспешных контрударов соединения 4-й танковой армии к тому моменту насчитывали: 18-я стрелковая дивизия — 8724 человека, 184-я стрелковая дивизия — 3950 человек, 192-я стрелковая дивизия — 4965 человек, 205-я стрелковая дивизия — 8374 человека, 321-я стрелковая дивизия — 7544 человека, 343-я стрелковая дивизия — 8677 человек. Никаких танковых корпусов в распоряжении командарма Крюченкина не было. Единственным подвижным резервом 4-й танковой армии была 182-я танковая бригада, имевшая 10 Т-34, 6 Т-70 и 20 Т-60. На шесть стрелковых дивизий 4-й танковой армии навалились три корпуса армии Паулюса: XIV танковый, VIII и XI армейские корпуса.
      Новое немецкое наступление началось 15 августа. После двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки 6-я армия одновременно нанесла два удара: главный — на Сиротинскую (силами пяти дивизий) и вспомогательный (тремя дивизиями) — на Трехостровскую. Немногочисленные танки 182-й танковой бригады, выдвинутые навстречу немецкому наступлению, [79] вскоре были перебиты. Уже в середине первого дня немецкого наступления 205 и 192-я стрелковые дивизии были окружены. В 17.00 15 августа начался отход 184 и 18-й стрелковых дивизий к Трехостровной. Но переправа уже была разрушена. В очередной раз под Сталинградом отрабатывался сценарий с прижиманием стрелковых частей к Дону.
      В сущности, 4-я танковая армия в августе 1942 г. наглядно продемонстрировала, что произошло бы, не окажись в излучине Дона танковых армий в июле месяце. С оперативной точки зрения положение дивизий армии Крюченкина на 15 августа повторяло построение 62-й армии к 23 июля. Перед нами несколько стрелковых дивизий, вытянутых в линию, опирающуюся флангами на Дон. Соответственно, немцы наносят удар и сразу же прорываются к основным переправам. Отрезанные от переправ стрелковые части окружаются или расплющиваются о берег Дона. Стандартного сценария «немцы вколачивают клин, танковые корпуса осыпают его ударами, время тикает» в ходе ликвидации Сиротинского плацдарма не было. События развивались с ужасающей стремительностью.
      Быстрый развал обороны 4-й танковой армии сорвал сосредоточение 1-й гвардейской армии. Две ее дивизии попали под удар и понесли большие потери. План использования 1-й гвардейской армии пришлось менять на лету. Командующий армией К. С. Москаленко вспоминал: «Решение командующего фронтом предусматривало ввести в бой утром 16 августа 39-ю, 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее выгрузившуюся 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Желудева с целью остановить наступление противника и удержать в наших руках плацдарм в малой излучине Дона. В северную часть этой излучины [80] — в район Шохин, Дубовый было приказано выдвинуть 40-ю, а в южную, на участок Хлебный, Трехостровская — 37-ю и 39-ю гвардейские дивизии. При этом две последние включались в состав 4-й танковой армии. Потерявшие же с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию» .
      От полнокровных дивизий, введенных в бой в составе 4-й танковой армии в начале августа, через три недели боев остались жалкие лохмотья. Самым кровопролитным был период с 15 по 20 августа. На 20 августа в составе 18-й стрелковой дивизии остался 1281 человек, в 184-й стрелковой дивизии — 676 человек, 192-й стрелковой дивизии — 1238 человек, 321-й стрелковой дивизии — 4356 человек. Но добивать эти бледные тени немцы уже не стали. 19 августа основной целью 6-й армии стал Сталинград, до которого оставалось всего около 60 км.

      Немецкое командование постепенно наращивало масштабы ударов по сходящимся направлениям. Вначале это было наступление северной группировки немецкой 6-й армии (XIV танкового и VIII армейского корпусов) на правом фланге 62-й армии. Затем масштаб «канн» был увеличен, и удары были нанесены северной и южной ударными группами армии Паулюса в направлении на Калач. Последним шагом по увеличению масштабов возможного окружения советских войск на дальних подступах к Сталинграду стало привлечение к наступлению 4-й танковой армии Г. Гота. Это позволяло [81] обойти висящий в воздухе южный фланг Сталинградского фронта и ударом на Сталинград охватить не только 62-ю, но и 64-ю армию.
       «...не занят никакими частями».30 июля, в тот день, когда ХХХХ танковый корпус армии Гота занял плацдарм на реке Маныч, 4-я танковая армия была передана из группы армий «А» в группу армий «Б». В этот день Гальдер записал в дневнике: «На докладе у фюрера слово было дано генералу Йодлю, который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом. Поэтому необходима передача сил из группы армий «А» в группу армий «Б», и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона. Таким образом, в совершенно новой сервировке преподносится та самая мысль, которую я высказал фюреру шесть дней тому назад, при форсировании 4-й танковой армией Дона. Но тогда досточтимая компания из ОКВ ничего не поняла» .
      Поскольку армия Гота оказалась между двумя операционными направлениями, сталинградским и кавказским, ее соединения активно растаскивались между ними. 23 июля XXIV танковый корпус был передан 6-й армии, затем ХХХХ танковый корпус был переподчинен группе армий «А». Дивизия «Великая Германия» была вообще изъята из состава немецких войск в южном секторе фронта. Вскоре она пошла в бой под Ржевом. После этих мероприятий в 4-й танковой армии остались следующие соединения:
      XXXXVIII танковый корпус (14-я танковая и 29-я моторизованная дивизия);
      IV армейский корпус (94 и 371-я пехотные дивизии); [82]
      в пути находился 6-й румынский армейский корпус (1-я и 2-я румынские пехотные дивизии).
      Всего армия Гота на начальном этапе своего участия в сражении за Сталинград имела в своем составе одну танковую, одну моторизованную, две немецкие и две румынские пехотные дивизии. По боевому составу она была существенно слабее армии Паулюса. Однако действовать 4-й танковой армии предстояло на открытом фланге Сталинградского фронта, и даже небольшие силы могли доставить крупные неприятности.
      Прорыв 4-й танковой армии на южный берег Дона фактически отсек 51-ю армию от главных сил Северо-Кавказского фронта. Точно так же, как корпуса группы армий «А» и «Б» разделялись между двумя основными операционными направлениями, происходило разделение противостоящих им советских войск. Директивой Ставки ВГК №170539 «в целях удобства управления» 51-я армия с 12.0031 июля 1942 г. передавалась в состав Сталинградского фронта. Силы сторон окончательно разделились между Кавказом и Сталинградом. В промежутке между советскими и немецкими армиями на двух этих направлениях осталась только тонкая мембрана завесы в калмыцких степях. Немецким командованием была выделена в состав завесы 16-я моторизованная дивизия. [83]
      Нельзя сказать, что кризис на стыке с Северо-Кавказским фронтом был неожиданностью для советского командования. Обход южного фланга вновь выстроенного фронта резервных армий и удар в мягкое подбрюшье оборонявших Сталинград войск был легко прогнозируемым ходом. Еще 16 июля Я. Н. Федоренко шифровкой сообщал А. Василевскому: «Особо опасным районом и ничем пока не обеспеченным считаю левый фланг 62 армии и правый фланг С<еверо-> К<авказского> Ф<ронта>» . Федоренко предложил усилить это направление одной стрелковой дивизией и танковой бригадой и просил Василевского дать соответствующие указания командованию фронта.
      Однако между осознанием опасности и технической возможностью принять контрмеры лежит пропасть. В переговорах штаба фронта со Ставкой ВГК 28 июля 1942 г. на вопрос: «Скажите, кем занят в настоящее время юго-западный фас сталинградского внешнего обвода от ст. Красный Дон до Райгорода?» на телеграфной ленте был отбит лаконичный ответ: «Юго-Западный фас Сталинградского обвода не занят никакими частями». Курсантские полки к тому моменту были задействованы в большой излучине Дона, а дивизии с Дальнего Востока были еще в пути. В итоге было принято решение выдвигать на обвод 38 и 244-ю стрелковые дивизии 2-тысячного состава. Они находились на восстановлении в составе 57-й армии.
      По мере прибытия дивизий с Дальнего Востока и переформирования танковых бригад предложение Федоренко о создании боевой группы из стрелковой дивизии и танковой бригады получило практическую реализацию. В боевом распоряжении штаба фронта № 00166/оп [84] от 20.10 1 августа 1942 г. для восстановления положения на фронте 51-й армии выделялись 208-я стрелковая дивизия, 6-я гв. танковая бригада, артполк и инженерный батальон. Все эти части и соединения перевозились в район Курмоярского по железной дороге. В переговорах по прямому проводу с Василевским на следующий день (2 августа) Гордов сообщал, что планирует выдвигать во втором эшелоне за 208-й стрелковой дивизией в 51-ю армию 126 и 422-ю стрелковые дивизии. Таким образом, из десяти прибывающих в состав Сталинградского фронта дивизий три притянул к себе прорыв Гота на котельниковском направлении. Уже в 11.20 утра 2 августа выгрузившийся в Котельниково полк 208-й стрелковой дивизии принял бой с подошедшими к станции частями 14-й танковой дивизии немцев.
       150 км по степи.Но в открытой танкодоступной местности, да еще летом, удерживать противника обороной направлений было невозможно. Сменив направление удара, наступающие немцы прорвали оборонявшую фронт 20–25 км 38-ю стрелковую дивизию (численностью 1685 человек на 25 июля) 57-й армии и преодолели Сталинградский обвод. Это было сделано широким обходным маневром, ставшим своеобразным рекордом не только для 14-й танковой дивизии, но и для всего Восточного фронта. Он описан в истории соединения следующим образом: «3-го августа дивизия — впереди снова быстрый К64 <мотоциклетный батальон> — выступила из района Ремонтная в большой марш, приведший ее в непосредственную близость к Сталинграду. Тропический зной в степи без признаков тени и непроницаемая, осязаемо плотная завеса из пыли снова потребовали от людей и моторов предельного напряжения сил. Короткий отдых в полдень, и снова громыхание маршевой [85] колонны в степных просторах. К быстро наступившей ночи авангард достиг поставленной цели — через Жутов 2 к мосту у Аксай. Дорога была найдена с трудом, карты были для ищущих плохой поддержкой. Положиться можно было только на полевой компас. За 15 часов пройдено 150 км, «дневное достижение, до сих пор не наблюдавшееся ни у одного танкового полка в России», как гордо звучало в дневном донесении 36-го танкового полка. При этом, однако, подошли к концу и запасы горючего. Проникнуть в широкий разрыв вражеского фронта и теперь стоять без движения!» .
      Однако в конце 150-км пути немецких танкистов ждал неприятный сюрприз: четыре десятка «тридцатьчетверок-сталинградок». Веское слово в сражении с наступающими соединениями Гота сказали танки. Вообще, немцам крупно «повезло» с тем, что им пришлось наступать на город, в котором работал на всю катушку крупный танковый завод. Восстановление танковых частей происходило быстрыми темпами. После тяжелых июльских боев на Дону 6-я гв. танковая бригада была отведена в Сталинград. Технику она получала прямо с завода, а людей — со сталинградского автобронетанкового центра. К 1 августа бригада была доведена до штатного состава. В отличие от многих других бригад на советско-германском фронте она имела однородный состав, 44 танка Т-34, никаких убогих легких танков. Сомнительное приобретение в лице танков Т-70 она получила позднее, в качестве пополнения. В ночь на 3 августа 6-я гв. танковая бригада была погружена в эшелоны и отправлена в район Котельниково — Дубовское. Однако до Котельниково 6-я гв. танковая бригада не добралась. [86] Не доезжая даже до Абганерово, бригада была выгружена на станции Тингута и своим ходом вышла в район станции Абганерово. Здесь же находилась «сибирская» 126-я стрелковая дивизия. Фактически 6-я гв. танковая бригада оказалась у Абганерово тем роялем в кустах, которого так недоставало при отражении первых ударов немцев на других направлениях. Атаковавшего 5 августа станцию Абганерово противника встретил огонь танков с подготовленных позиций. Танкистами было заявлено о 10 подбитых и сгоревших немецких танках. Собственные потери 6-й гв. танковой бригады составили всего 1 танк, подбитый артогнем.
      Встретив ожесточенное сопротивление на подступах к станции Абганерово и испытывая нехватку горючего, XXXXVIII танковый корпус перешел к обороне. Быстрого прорыва к Сталинграду с юга не получилось. Оставалось ждать подтягивания основных сил 4-й танковой [87] армии и взламывать оборону при поддержке пехоты. Затерянный в выжженной солнцем степи разъезд «74 км» не стал еще одной точкой, мелькнувшей мимо пылящих к Сталинграду колонн. Этому разъезду, отмеченному отнюдь не на всех картах, предстояло на несколько дней стать ареной напряженных танковых боев.
      К прорыву немецкой 4-й танковой армии через Сталинградский обвод и выходу к Абганерово подоспела директива Ставки ВГК №170554 о создании нового фронта. «В целях удобства управления» Сталинградский фронт разделялся надвое — Сталинградский и Юго-Восточный. Распределение армий между двумя фронтами было следующим:
      «...фронты иметь в составе: Сталинградский — 63, 21, 62 и 4 танковой армии, 28 танк. корпуса; Юго-Восточный фронт — 64 армии (29, 204, 131, 38 и 15 гв. стр. дивизий, 6 гв. танк. бригады), 51 армии (138, 157, 91, 302 и 208 стр. дивизий, 115 кд, 135 и 155 танк. бригад), 1 гвард. армии (37, 38, 39, 40 и 41 гвард. стр. дивизий), 57 армии (35 и 36 гвар. стр. дивизий, 126, 244 и 422 сд), 13 танк. корпуса.
      Одновременно в составе 64 и 51 армий передать Юго-Восточному фронту все специальные части обслуживания этих армий, а также все войска (училища, артиллерийские части и части 118 УР), расположенные по южному фасу Сталинградского внешнего обвода.
      Половину всей авиации Сталинградского фронта передать в состав Юго-Восточного фронта» .
      Командующим новым фронтом был назначен генерал-полковник А. И. Еременко, начальником штаба — генерал-майор Г. Ф. Захаров. Фронтовое управление формировалось за счет упраздненного Южного фронта и 1-й [88] танковой армии. Сразу бросается в глаза, что Юго-Восточному фронту предназначалась 1-я гвардейская армия, вынужденно задействованная в большой излучине Дона, когда там случился «котел». Новая армия безнадежно опоздала к занятию позиций на южном фасе Сталинградского обвода. В итоге под управлением Юго-Восточного фронта оказались только 64, 51 и 57-я армии. Еременко в мемуарах сетует на трудности, возникшие вследствие проведения разграничительной линии между фронтами через Сталинград, само по себе разделение войск между двумя фронтами было вполне логичным. Наступление противника на Сталинград развивалось по двум направлениям, и каждому направлению соответствовал свой фронт. Один фронт оборонялся фронтом на северо-запад, а второй на юго-запад и юг. Ударов в стык между фронтами немцы не наносили. Одним словом, претензии А. И. Еременко к верховному командованию и Генштабу выглядят безосновательными. С позиций сегодняшнего дня парирование прорыва XXXXVIII корпуса у Абганерово выглядит большим успехом и даже удачей. Опоздай 6-я гв. танковая бригада или даже проскочи дальше, к Котельниково, 150-км марш немцев мог обернуться катастрофой. И так они оказались в 30 км от Сталинграда. Но в августе 1942 г. сбивание линии фронта со столь долго строившихся позиций было сочтено крупным проколом. 6 августа И. В. Сталин адресовал командованию Сталинградского фронта раздраженную тираду, облеченную в форму директивы Ставки № 170556: «Ставка Верховного Главнокомандования возмущена тем, что Вы допустили прорыв танков противника через южный фас Сталинградского обвода, не оказав ему здесь должного сопротивления, и категорически требует под Вашу личную ответственность в течение сегодняшнего дня во что бы то ни стало восстановить [89] положение по Сталинградскому обводу, уничтожив прорвавшиеся танки противника или отбросив их на юг» . Восстановить линию фронта по Сталинградскому обводу без 1-й гв. армии было, пожалуй, уже невозможно. Речь могла идти только о стабилизации положения и предотвращении глубокого прорыва немецких войск.
      Отсутствие опоры на Сталинградский обвод не помешало войскам 64-й армии остановить противника. На новом направлении удара наступающим немцам пришлось столкнуться с куда более гибким, чем укрепленный обвод, средством борьбы — танками. 6-я гв. танковая бригада не осталась одним воином в поле. В то время как 5 августа шел бой за станцию Абганерово, к станции Тингута вышла своим ходом 13-я танковая бригада. Действовавшая в составе Юго-Западного фронта с 1941 г. [90] танковая бригада с середины июля 1942 г. находилась на укомплектовании в районе Сталинграда. Выходившие из цехов танки сразу же попадали в выстроившиеся в очередь на получение техники части и соединения. 1, 2 и 3 августа бригада получила по 12 танков, которые в те же дни прошли обкатку. Всего 13-я танковая бригада получила 44 Т-34 (шесть рот по семь танков плюс два танка командования) и к 4 августа 1942 г. была готова вновь вступить в бой. Мотострелковый батальон бригады был также укомплектован по штату. В 3.00 ночи 5 августа она выступила в район станции Тингута. В середине дня 5 августа бригада сосредоточилась к югу-востоку от станции. В полдень 6 августа наступающие немецкие части заняли разъезд «74 км», и 13-я танковая бригада сразу же получила приказ атаковать разъезд и отбить его. Встреченная огнем и контратаками, бригада остановилась. Число танков в бригаде за день боя сократилось вдвое: к 7 августа она насчитывала боеготовыми уже только 22 танка. В течение 7 и 8 августа бригада совместно с 38-й стрелковой дивизией (из 57-й армии) подвижной обороной сдерживала продвижение противника к станции Тингута, на север от разъезда «74 км». Попытку ударить от разъезда «74 км» на юг отразили своевременно выдвинувшиеся на новое направление танки 6-й гв. танковой бригады.
      Еще одним участников боев 6 августа стала 254-я танковая бригада. Из трех сражавшихся у Абганерово бригад она была единственной свежесформированной. Бригада была сформирована в июле 1942 г. и первоначально должна была войти в состав 23-го танкового корпуса 1-й танковой армии, но в итоге была перенацелена в 64-ю армию. Совершив 300-км марш, 254-я танковая бригада растеряла в дороге танки из-за технических неисправностей. В бой бригада вступила с 14 танками. [91]
      Первая атака 8 танков 254-й танковой бригады на разъезд «74 км» закончилась неудачей, был сожжен один Т-34 и шесть подбито.
      Одним из первых шагов советского командования стало объединение действующих в районе Абганерово бригад корпусным управлением. Штабу 13-го танкового корпуса было приказано сосредоточиться в районе станции Тундутово. Теперь он подчинялся 64-й армии. Верный своей привычке руководить боем из передовых подразделений, полковник Танасчишин прибыл на место и вступил в командование бригадами уже 4 августа. Штаб корпуса прибыл через два дня, 6 августа. Корпусное управление было использовано командованием как управляющая инстанция, знакомая с практикой использования танковых войск. Все передаваемые 13-му корпусу бригады были новыми для него. Танасчишину были подчинены 6-я гвардейская танковая бригада, 13 и 254-я танковые бригады. Завершенность структуры танкового корпуса была бы достигнута добавлением к трем танковым бригадам мотострелковой бригады. Командованием фронта была обещана 38-я мотострелковая бригада, но она так и не прибыла. В итоге танковые бригады Танасчишина по мере сил взаимодействовали с пехотой стрелковых дивизий.
       Танки военного времени.Первоначально в состав 13-го танкового корпуса вместо 254-й танковой бригады планировалось включить 6-ю танковую бригаду, обычную, не гвардейскую. Однако она не попала под Абганерово вследствие инцидента, породившего разбирательство на достаточно высоком уровне. Точно так же, как ее собратья, 6-я танковая бригада получила танки прямо из сборочного цеха. 4–6 августа ей были переданы 44 только что выпущенных танка Т-34 на Сталинградском танковом заводе. Однако в ходе марша в назначенный [92] район «тридцатьчетверки» начали массово выходить из строя. Двигатели выбрасывали масло из суфлера и выхлопных патрубков, удваивая и утраивая без того высокий расход масла. Одной заправки масла хватало всего на 30–35 км пути. Одновременно наблюдалось срезание шпонок масляного насоса. Бригада оказалась небоеспособной. Из 44 танков на ходу остались только 11 машин. Позднее, когда бригада была передана в 57-ю армию, попытки использования «ходовых» танков приводили к выходу их из строя. В ходе последовавшего разбирательства была установлена вина завода, и танки были возвращены на СТЗ для ремонта двигателей. Качество изготовления танков на оказавшемся прифронтовым заводе заметно снизилось.
      Низкое качество изготовления танков усугублялось спецификой природных условий региона. Исследовавшая танки 6-й бригады комиссия отмечала повышенный износ поршневых колец из-за низкой эффективности воздушного фильтра. Уже через 2–3 часа работы бункеры воздухоочистителей полностью заполнялись пылью. Это была общая проблема для танков с В-2. Воздушные фильтры на танках KB забивались через 3–4 часа работы. В пыльной степи под Сталинградом это было неудивительно. От тех же проблем страдала техника противника. В истории 14-й танковой дивизии отмечается: «36-й танковый полк должен был платить дань неприятелю, а еще более разрушавшей поршни пыли».
      Производственные проблемы возникали не только с Т-34. Производившиеся далеко от фронта тяжелые танки KB также страдали от досадных поломок: «Имели случаи возникновения трещин в трубках масляной и топливной системы. Этот недостаток в одной из бригад тяжелых танков был устранен только после того, как трубки были подвергнуты отжигу. Нужно предположить, [93] что отжиг трубок на заводе не производился» . Помимо этого, имели место случаи заклинивания башни из-за поломки сепараторов. Шары, на которые опиралась башня, скатывалась в одну сторону, и ее заклинивало. Для ремонта пришлось отправлять танки на завод.
       Сражение за Абганерово продолжается.Но, несмотря на неприятности с «тридцатьчетверками» 6-й танковой бригады, советскому командованию удалось стянуть на левый фланг 64-й армии достаточно сильный танковый кулак. В связи с этим довольно странно читать в мемуарах А. И. Еременко гневные слова в адрес Г. Дёрра, ссылающегося на слабость немецких танковых сил. Андрей Иванович пишет: «Битому гитлеровскому генералу хочется во что бы то ни стало доказать, что русские-де били их скопом, численным превосходством. [94] Подсчитаем. У нас в этом районе находились 126-я и 38-я дивизии, 13-й корпус (двухбригадного состава, с общим количеством 38 танков), позже были подброшены 204-я дивизия с 254-й бригадой. В 4-й же танковой армии врага были танковый корпус почти полного состава и два армейских корпуса в составе восьми дивизий каждый» . Однако по документам 13-го танкового корпуса в нем в период сражения за разъезд «74 км» было 92 танка, но никак не 38. Изначально в бой были введены две свежие бригады (6-я гвардейская и 13-я) численностью по 44 танка каждая. До 40 танков численность 13-го танкового корпуса просела к сражению за Абганерово в середине августа 1942 г. Кроме того, А. И. Еременко «забыл» про прибывшую позднее 133-ю танковую бригаду КВ. Совершенно непонятно, чего здесь стыдиться. Советским командованием были энергично и результативно использованы подвижные резервы.
      В течение 7 и 8 августа обе стороны производили накопление сил. Первоначально назначенная на 8 августа атака советских войск на разъезд «74 км» не состоялась, т.к. 204-я стрелковая дивизия задерживалась на марше. Командующий 64-й армией М. С. Шумилов принял решение отложить наступление на 9 августа. К этому моменту (8 августа) в 13-й танковой бригаде было 11 танков Т-34, в 6-й гв. танковой бригаде — 10 танков Т-34, в 254-й танковой бригаде — 6 Т-34 и 4 Т-70. Вынужденная пауза была использована на «размягчение» обороны противника. В частности, первый бронепоезд 28-го дивизиона БЕПО 8 августа обстрелял оборонительные позиции противника.
      В 5.00 9 августа 13-й танковый корпус во взаимодействии с 204-й стрелковой дивизией и 133-й танковой [95] бригадой перешел в наступление на разъезд «74 км» и к 14.00 овладел им. Некоторые советские танки часами стояли на одном месте и вели артиллерийскую дуэль с противником. В ходе боя за разъезд «74 км», в отличие от многих других боев на подступах к Сталинграду, удалось организовать взаимодействие артиллерии и танков. В роли передвижной батареи также выступал бронепоезд. Массированный артиллерийский огонь эффективно подавлял противотанковую оборону противника. В результате за день боя 6-я гв. танковая бригада потеряла всего один танк. В немецкой 14-й танковой дивизии, согласно истории соединения, к 10 августа осталось 24 танка. В переговорах с Василевским вечером 9 августа командующий фронтом нарисовал красочную картину сражения: «Летчики, которых я посылал для наблюдения за боем, доложили, что район, где находится Абганерово и прилегающие к ней местности, горит, все объято пожаром. Делаю вывод, что PC наделали там дел...»
      Своеобразие боев за Абганерово в этот период состояло в том, что немцы не переносили острие удара, а наносили удар на новом направлении по мере подхода свежих сил. После подтягивания пехоты IV армейского корпуса началось наступление в обход Абганерово с запада. С утра 11 августа 94-я пехотная дивизия, проломив оборону 126-й стрелковой дивизии, пересекла железную дорогу южнее Абганерово, захватила высоты к западу от станции. Тем самым была создана угроза выхода в тыл советской группировке у разъезда «74 км». Для парирования возникшей опасности охвата и обхода навстречу наступающим немцам была брошена 6-я гв. танковая бригада. Попытки контратаковать противника успеха не принесли. Три дня бригада пыталась отбить высоту, но безуспешно. Тем временем 13 и 254-я танковые [96] бригады перешли к обороне. С 11 по 17 августа они боя не вели, совершенствовали свои позиции и получали пополнение.