Владимир Корсаров в одиночестве сидел за круглым столиком любимого ресторана, застеленным розовой скатертью. Приятная лирическая мелодия, творение живого оркестра во главе плачущей скрипки, окружила и убаюкала его с головой. Владимир был печален, грусть отражалась в глубоких серых глазах, он всегда был печален в этот день...
      Мысли унесли мужчину крепкого сложения далеко-далеко в осень, к маленькому, темноволосому симпатичному мальчишке, одиноко пускавшему примитивные самодельные кораблики в большой давнишней луже, которая благодаря детскому воображению стала бескрайним морем. Снова раздался густой, страшный лай соседской собаки, гулявшей где-то за углом. Семилетний Володя боязливо отдёрнулся, пугливо посмотрел в сторону растаявших звуков. А белопарусный кораблик, прочертив по тёмной воде, стукнулся об другое судёнышко.
      Наверное, этот страшный пёс не собирается пока возвращаться к дому, так что можно ему особо не бояться. И вообще, скоро придёт с работы его мама. Она как всегда, принесёт что-нибудь вкусненькое, с ней так хорошо, спокойно, совсем не страшно.
      Вот, наконец, настал счастливый момент, стройная, красивая женщина, идущая с остановки, помахала сыну свободной рукой, в другой она держала тяжёлую хозяйственную сумку.
      – Ура! Мама, – обрадовано воскликнул Володя, дёрнувшись с места, чтобы добежать поскорее до неё.
      Но тут же остановился, словно парализованный. Огромная соседская собака бешено налетела на молодую даму, сходу вцепившись ей в руку. Не-ет, всё оборвалось в детской душе. Гигантский кобель с рёвом начал рвать на куски одежду. И посреди пустой улицы не было никого, кто мог бы отогнать эту тварь. А маленький, напуганный до смерти мальчик звал на помощь, срывавшимся тонким голоском. Кричал, обливаясь слезами: «Мама, мамочка...». Ротвейлер, вцепившись мёртвой хваткой убийцы, повалил свою окровавленную жертву на землю. Мальчика парализовало обстоятельство, в котором был бессилен, он в истерике, заливаясь слезами, яростно кричал: «Помогите». Пёс принялся рвать куски мяса из горла и лица женщины, очень скоро её кровь залила асфальт.
      Володя в оцепенении смотрел, как жуткая псина, оторвавшись от безжизненной «куклы», уставилась на него. Её бешеные глаза сверкнули жаждой убийства, пёс зарычал, уже было собравшись прикончить маленького свидетеля трагедии. Ротвейлер подался навстречу, оскалив злобную морду, с которой стекала кровь. А Володя в ужасе хотел спасаться бегством, но ноги отказывались двигаться.
      В этот момент из-за угла выбежала большая рыжая бродячая собака, внимание жестокого убийцы переключилось на незваного собрата, что-то щёлкнуло в остервеневшем мозгу псины, и он кинулся на явившегося беднягу. Тот, заскулив, побежал прочь, но в диких глазах ротвейлера читалось неизбежная мысль: бесполезно удирать, ты всё равно не уйдёшь от меня. Дьявольская псина скрылась точно также молниеносно, как и появилась.
      Володя чувствовал, что земля уходит из под ног, в глазах потемнело, мальчик упал; потерял сознание, раненная детская душа не выдержала пережитого ужаса.
      Осиротевший ребёнок в слезах рассказывал щупленькому участковому, как всё случилось, назвав хозяина собаки. Мент, услышав имя владельца, поменялся в лице, хмуро выслушав показания мальчика, кинул пару успокаивающих слов, и быстро ушёл...
      Володя бежал, оглядываясь на холодные стены детского дома. Ему во что бы то ни стало, надо забрать самую дорогую на свете вещь – любимую фотографию мамы, оставшуюся в старом жилище. Но как только мальчик приблизился к заветной цели, внезапное появление из-за порота человека в милицейской форме с тремя большими звёздами на плечах, заставило его отпрянуть в сторону. Огромный кобель послушно следовал рядом с хозяином.
      И, несмотря на то, что мальчик быстро спрятался за раскидистом деревом, ротвейлер продырявил взглядом его убежище. Бешенство сверкнуло в звериных глазах. Чудовище рванулось на запах жертвы. У Володи сжалось сердце, когда строгий окрик начальника РОВД заставил повиноваться злобную тварь...
      – Извините, вы ещё что-то желаете? – поинтересовалась официантка.
      Корсаров коса взглянул на девушку.
      – Счёт мне.

      Жизнь может быть счастливой, может быть светлой, и радостной, но что поделаешь, если в душе беспроглядная темнота? Освободи её и перенеси на холст, тогда возможно тебе станет немного легче. Пусть вместо души кричат краски, пусть они скажут то, чего никогда не скажут слова. Молодой художник создавал непроглядное небо, в котором отсутствовало солнце; наступало затмение. Евгений разочарованно откинул кисть в сторону, всё не так, всё плохо. Его состояние было намного сложнее, чем то, что сейчас появилось на незаконченной картине. Он отёр лицо...
      «Надо закурить, потом выпить, тогда будет легче!»
      Закурить? На полу просторной художественной мастерской уже ступить было нельзя, чтобы не наткнуться на пустую, измятую пачку из-под курева. Так много их валялось. Ну да, не в привычках нашего художника обращать внимание на бардак и на дурацкие, надоевшие надписи на пачках сигарет, о том, что курение вредит нашему здоровью. Евгений Меньшиков расслабленно задымил очередную сигарету, прищуривая правый глаз, единственная лампа, тускло освещавшая неухоженную обшарпанную комнату, казалось, теперь сосредоточилась на нём одном, поливая тёплым электричеством.
      «Господи, как тошно!» – подумалось Меньшикову, он прицельно откинул дымившийся бычок в помятое ведро, уже наполовину полное. Кашель пристал.
      Медленно подошёл к широкому окну, за которым давно бушевала ночь. На подоконнике вместо цветов стояли ряды пустых бутылок. Он налил себе прохладной водки, не закусывая, выпил. МАЛО! Опрокинул ещё, теперь за работу. Кисть снова заговорила на холсте, выводя свой узор. Творец покрылся холодным потом.
      «Надо больше чувства, больше тьмы...» – колотилась мысль в воспалённом мозгу Евгения. Лишь спустя час он оценивающе посмотрел на готовое полотно.
      – Хорошо, – прошептал художник, после чего обессилено опустился на стул, веки тяжелели, сон окутал его одеялом, приглашая в свой неповторимый мир.
      Рассвет разбудил его словно будильник, мужчина приблизился к полотну. Оно скоро высохнет, это неплохо, на днях состоится выставка в областной филармонии, а пока надо одеть картину. Евгений вынул из-за шкафа внушительно широкую раму, примерил.
      «Наверное, будет смотреться», – решил он про себя.
      Корсаров ехал в личном тёмно-синем «Мерседесе» неспешно переговариваясь с клиентом.
      – Ну так, как порешим?
      – Есть интересное местечко, весьма располагающее к нашему разговору, – раздалось на другом конце.
      – Это где же?
      – В филармонии.
      – Что мы там забыли? – придирчиво спросил Владимир.
      – Атмосфера хорошая, да к тому же люди интеллигентные шатаются. Там выставка проходит. А я по искусству заскучал.
      – А я не ценитель, – резко отрезал Корсаров. – Но если ты хочешь, уж так и быть, поглазеем на картинки.
      Телефонный разговор закончился и Владимир дал указание водителю направляться к месту встречи.
      Уже в филармонии Корсаров довольно посмотрел в упор на собеседника.
      – Значит, договорились! – спросил он.
      – Договорились, – улыбчиво ответил заказчик.
      – А всё-таки, чего тут такого особенного в этой мазне? – произнёс Владимир, небрежно махнув рукой.
      – Да ты пройдись, посмотри, вещи здесь стоящие.
      – Не заметил! – наплевательски отозвался Корсаров, даже несмотря на выставленные полотна.
      – Ну как знаешь, – равнодушно ответил собеседник, пожав руку на прощанье и ушёл.
      В просторном зале разношёрстные посетители оценивали, любовались, изучали непохожие друг на друга работы пензенских художников. Владимир не понимал пришедших людей, и чего они находят в этих размалёванных квадратах? Сам не замечая, как влился в зрительский поток, мимолётно, придирчиво разглядывая висящие картины. Корсаров, вскользь взглянув, прошёл мимо последней работы, но уйти не смог, что-то заставило его вернуться к ней. Небесная чернота пленила Владимира, накрепко приворожив загадочной красотой. Чёрное солнце нежно по-родственному коснулось состояния души, дав понять, что нет такого человека, которого искусство не обратило бы в свою веру.
      Корсаров неотрывно рассматривал странное творение в полном одиночестве, к этой картине вообще мало кто подходил, что-то непонятное отталкивало остальных людей, и именно это что-то притягивало теперь очарованного бизнесмена. Он так увлёкся созерцанием работы, что неожиданный голос за спиной испугал его.
      – Вас заинтересовало моё полотно?
      Владимир резко обернулся, встретившись лицом к лицу с Меньшиковым.
      – Это сделали вы? – незамедлительно спросил он.
      – Я, – услышал он в ответ.
      – Очень впечатляет, – отрезал Корсаров, сухо представившись. Художник назвал себя, они пожали друг другу руки.
      – Название... Я не понял его смысла. Почему вы так назвали работу – «Солнца нет»? – полюбопытствовал Корсаров.
      – Сильно захотелось. Сердцу не прикажешь.
      – Да, я вас понимаю... – согласился задумчиво собеседник, он на секунду задумался, принимая решение... – Послушайте, я хочу немедленно купить эту картину. Сколько вы за неё хотите?
      Евгений гордо ухмыльнулся.
      – Нисколько. Она не продаётся.
      Владимир непонимающе уставился на нового знакомого.
      – Не продаётся?! Вы смеётесь?! Нет в мире такой вещи, которую нельзя было бы продать или купить, особенно за хорошие деньги. Уж поверьте мне.
      – Значит, это первая в вашей жизни такая вещь, – спокойно ответил Меньшиков, развернувшись, чтобы уйти.
      – Стойте! – окликнул Корсаров. – Тысячу долларов! Я плачу вам прямо сейчас!
      – Нет, – не раздумывая, спокойно отрезал художник.
      Настойчивый покупатель озадачился.
      – Две тысячи!
      – Не пойдёт, – отозвался творец.
      – Цену набиваете? – уверенно спросил Владимир. – Пять!
      – Уважаемый друг, пожалейте свой кошелёк и моё время, я же сказал, что картина не продаётся. Для меня деньги не имеют значения, я обеспеченный человек. Но раз уж она вам так понравилась, то мне не жалко её подарить.
      Владимир снова озадаченно посмотрел на него, он не припоминал, чтобы ему так запросто что-то отдавали.
      – Вы серьёзно? – недоверчиво, поинтересовался он.
      – Абсолютно, – бескомпромиссно произнёс Евгений.
      – Не ожидал. Спасибо, – сухо поблагодарил бизнесмен. – Скажите, у вас есть ещё картины на подобную тематику?
      – Есть на что посмотреть, – похвалился Меньшиков.
      – В таком случае вот... возьмите, – Корсаров передал свою визитку. – Если надумаете показать их, звоните.

      Высокий молодой мужчина задумчиво шагал по длинному коридору шикарного особняка. Необычная цыганская внешность во многом отличала его от прочих людей, с которыми он знался. И все эти люди, честно говоря, испытывали страх перед смуглым мужчиной. Найдя нужную дверь, молодой человек учтиво постучался.
      – Входи, Денисушка, – пригласил знакомый голос.
      Денис Роев вошёл в уютную комнату, где горел, потрескивая, красивый камин с узорами, даря тепло и наполняя комнату красно-жёлтым, радующим глаз светом.
      – Садись, дорогой, – дозволил человек, сидевший спиной к вошедшему в кожаном кресле с высокой спинкой, полностью скрывавшей его.
      Цыган занял место напротив говорящего.
      – Что-то случилось? – поинтересовался он.
      – Ничего. А чего ты сразу? Думаешь, я тебя вызываю, только если неприятности случаются? – порицательно произнёс хозяин.
      – Я просто... – замялся гость.
      – Понимаю, работа тяжёлая, – прервал его собеседник. – Да ты расслабься Денисушка, я всего лишь повидать тебя хотел, поговорить. Ну, как ты поживаешь?
      – Я? – спокойно переспросил Денис. – Нормально... А ты?
      – А я вот искусством любуюсь, – отозвался тип напротив, наливая для себя стакан виски, на мизинце у него блеснул бриллиантовый перстень.
      Роев безразлично взглянул на большую картину, висевшую над камином, сперва он её даже не заметил.
      – Ну как? Хороша? – прозвучал вопрос.
      – Не знаю. Тебе виднее.
      – Да уж конечно... – усмехнулся хозяин. – Чего словно не родной смутился? Давай выпей со мной, – предложил он.
      Мужчина встал, налил себе во второй стакан, они чокнулись.
      – А что там творится, всё ли нормально? – поинтересовался мужчина постарше.
      – Там нормально, – успокоил Денис, коснувшись платиновой серьги в левом ухе.
      – Смотри у меня, не то высеку задницу твою цыганскую, – шутливо заявил хозяин. Разговор пошёл своей чередой, меняя темы, но как-то сдержанно, холодно...
      Раннее солнце бесцеремонно заглянуло в комнату, разбудив юную кучерявую фотомодель.
      – Привет, – слегка улыбнулась девушка молодому человеку, только что освободившемуся ото сна.
      – Доброе утро, детка! – ответил он.
      Красавица потягиваясь, встала, накинула шёлковый халатик и отправилась приводить себя в порядок в ванную.
      – Женя, а когда ты обо мне напишешь, ты гадкий, лживый человечек? – послышался её голос из ванны.
      Меньшиков, одев трусы, лениво подошёл к ноутбуку и принялся стучать по клавишам.
      – А я уже давно начал, дорогая, можешь посмотреть... – он набрал два предложения и вставил фотографию блондинки.
      – Сейчас я проверю! – пообещала девушка, появившись обнажённой с мокрыми волосами в проёме. Она подошла к ноутбуку, в котором прочла: «В нашем городе недавно взошла новая, неповторимая звезда по имени Ксения Королёва. Её великолепные снимки ярко выражают весь многогранный талант этой девушки».
      – Ах, котёнок, как я тебя люблю! – промурлыкала героиня статьи, нежно поцеловав Меньшикова, а он хлопнул её по аппетитной попе.
      – Очень жаль, детка, но придётся сейчас нам расстаться, – будто бы с сожалением произнёс мужчина.
      – Почему? – расстроившись, не поняла Ксения.
      – Потому что мне надо закончить эту колонку о моей принцессе! – ласково заявил Евгений.
      – Милый напиши обо мне сногсшибательную вещь, – попросила девушка, положив голову ему на колени.
      – Не волнуйся, детка, это статья проникнет в сердца! – обнадёжил репортёр. Затем, перекинувшись парой дежурных фраз, он с облегчением распрощался с любовницей. Она ушла, а Меньшиков сварил себе крепкий кофе, плотно позавтракал, наслаждался любимой группой «Арией».
      «Надо валить на работу», – решил Евгений, вдруг взгляд его упал на раскрытый ноутбук.
      – Ах да, чуть не забыл... – молодой человек подошёл к ноутбуку, ловко набрав ещё два предложения, получилось следующее: «В нашем городе недавно взошла новая, неповторимая звезда по имени Ксения Королёва. Её великолепные снимки ярко выражают весь многогранный талант этой девушки. Настолько ярко, что становится понятно – место этой курицы не на обложке крутого журнала, а на последней странице жёлтой газеты. А ещё паче на цирковой афише, ведь совершенно ясно, что эта блондинка только в паре с дрессированной мартышкой сделает неплохую карьеру!»
      – Я пишу о криминале, детка! – усмехнувшись, сказал Меньшиков, нажав на удаление, и текст со снимком исчезли безвозвратно.
      Мужчина второпях вышел из своего добротного частного дома с портфелем. На улице начался дождь. Он прошёл по яблочному саду, ворота гаража открывались.
      Спустя некоторое время Евгений ехал на жёлтом двухместном спортивном «Мерседесе» в сторону города.
      – Привет, народ! В эфире «Мост радио» с вами как всегда ведущий Арсений, и я говорю вам друзья – жизнь прекрасна!
      Меньшиков, как только услышал эту дежурную фразу, тут же выключил приёмник.
      «Но только не у меня, бедный восторженный идиот. По-твоему может быть прекрасно то, в чём столько дерьма, что как в переполненном туалете, того гляди и через края польётся! Уж я-то знаю это, как никто другой, моя прямая обязанность об этом писать, да ещё и во всех подробностях».
      Итак, для многих пензенцев светит солнышко, птички поют в парках, вокруг фонтана жизнь беззаботная, когда в это же время на других концах города расходится дождь и мать травит свою невестку, чтобы любимый сынок остался рядом только с ней. Или две девочки душат свою маму лишь потому, что она не разрешала им вечером гулять.

      Меньшиков оказался в редакции популярного журнала. Его сразу окликнула сотрудница.
      – Женя, тебя Юрьевна вызывает.
      – Зачем? – не понял репортёр.
      – Что-то срочное, – сообщила веснушчатая девушка.
      Евгений немедля поднялся на второй этаж и, не стучась, вошёл в кабинет главного редактора.
      – Здрасьте! – произнёс он.
      – Здравствуй, Женя! – улыбнулась сорокалетняя, миловидная брюнетка в стильных очках, сидящая за письменным столом.
      – Ты-то мне и нужен.
      Меньшиков уселся напротив.
      – Слушаю вас Наталья Юрьевна.
      – Вчера милиция совершила очередной рейд по отлову ночных бабочек. Давай друг, срочно займись статьёй о жрицах любви. Возьми у какой-нибудь интервью, только не увлекайся.
      Евгений изнурённо взглянул на начальницу, синие глаза которой на первый взгляд отталкивали, но со временем, если в них чаще всматриваться, понимаешь их глубину житейской опытности, их манящую привлекательность, делающую эту сочную женщину-ягодку ещё сексуальнее, чем она выглядит. Меньшиков много раз себя ловил на мысли, что желает её, и хотел бы прилипнуть губами к ложбинке высокой груди, вдыхая соблазняющий аромат начальницы именно здесь, в кабинете, на столе... Преградой для воплощения бурной фантазии составляла её ориентация.
      – Наталья Юрьевна, это уже настолько всё избито, что даже одна мысль о беседе с проституткой навивает скуку.
      – Согласна, – кивнула редактор. – А ты напиши по-новому, интереснее, так, чтобы все ахнули!
      Подчинённый приподнял руки.
      – Ради Бога помилуйте.
      – Женечка, прекрати, ты это прекрасно можешь, ты талантливый, – отрезала лесбиянка.
      Меньшиков безмолвно вышел прочь. Работа есть работа.
      По длинному тускло освещённому коридору двое в камуфляжной форме волокли жалкого, перепуганного человека.
      – Чего-то он плохо идёт, – проговорил один высокий на украинском языке.
      – Давай поможем, – спокойно предложил второй.
      Они кинули беднягу на пол, принявшись дубасить ногами. Унылое помещение огласилось воплями несчастного, свернувшегося калачиком.
      – Вперёд, сука! – велел двухметровый тип.
      – Бегом, тварь! – пробасил его напарник, со всей дури отвесив пинок валявшемуся невольнику. Тот со стонами медленно по стенке встал на ноги, поплёлся вперёд. Его обезумившие глаза то и дело останавливались на огромных, толстых решётках, за которыми сидело по одиночке с десяток людей.
      «Где я? Кто они? Что с ними? Они там живы или уже нет?» – пронеслись дикие мысли в голове новичка. Тем временем кто-то отворил гулкую дверь.
      – Здорово, мужики! Я вижу, вы в компании, – проговорил бритый налысо здоровяк с рыжими пышными усами.
      – Здоровенько, Микола! Вот тебе ответственный квартиросъёмщик, – усмехнулся высокий, толкнув заключённого.
      – Г-господа... что з-здесь происходит? Д-давайте поговорим, господа. Я уверен, это какая-то ошибка... – попробовал наладить контакт задержанный, но мощный удар в челюсть могучего Миколы вырубил его.
      Меньшиков ехал по вечернему проспекту Победы, по бокам которого фонари, напористо раздвигали надвигающуюся мглу, постоянно терпя на себе пронизывающие серебряные стрелы стихии. Но не прекращавшийся ни на одну минуту дождь явно не прибавлял Меньшикову и без того скверного настроения. На улице темнело, точно такая же темнота опускалась на душу Евгения. Иногда бывают такие моменты, что никого и ничего не хочется видеть, когда готов пустить себе пулю в лоб, лишь бы только убежать от проклятой действительности, вот как сейчас.
      «А что будет, если вдруг, словно нечаянно, я потеряю управление, да врежусь в столб? Или втаранюсь сейчас, вон в тот грузовик?» – думал Меньшиков, а впереди показались две девушки в коротких юбках с раскрытыми зонтами, стоящие у края дороги.
      Притормозил, к нему сразу подлетела толстая отвратительная тётка.
      – Интересуетесь? – спросила мамка.
      – Да, только мне, чтоб кривую, на костылях и желательно чтоб с дефектом речи, пусть шепелявит, например, – пошутил Евгений, не выходя из машины.
      – Конечно, желание клиента для нас закон! Но у нас девочки другие. Будете выбирать?
      – Вы меня разочаровали. Опять я пролетел со встречей с девушкой моей мечты. Ну давайте, что есть.
      Мамка озадаченно смерила его взглядом и подозвала девушек. Подошли трое: рыжая, блондинка и брюнетка.
      Репортёр осмотрел девиц.
      – Мне вон ту, – указал на рыжую. – И на всю ночь, – добавил он, отдав сутенёрше деньги.
      Избранная девушка села в машину, они уехали. После недолгих разъездов Меньшиков остановил автомобиль в глухом тихом тупике.
      – Здравствуй, Таня! – обратился он к бывшей однокласснице.
      Рыжая не смело посмотрела ему в глаза.
      – Здравствуй, Жека! Я тебя тоже сразу узнала, – проговорила она.
      – Как же ты докатилась до такого? – спросил Евгений.
      – Это долгая история, ты же не для этого меня снял?
      – А у меня времени позарез. Может ты, спешишь куда? Я нет, а ты? – располагающе улыбнулся мужчина.
      – Смеёшься?! – подметила одноклассница.
      – Нет, давай поговорим, – прозвучал ответ.
      Путана провела ладонью по огненным волосам.
      «Красавица! А проститутка», – подумал он.
      – В двух словах: у меня умерли родители, после школы я залетела по глупости, родился ребёнок, который просит есть и часто болеет. Нам надо было как-то жить, в общем, вот и всё.
      – Пойти работать не пробовала? – поинтересовался клиент.
      Она взглянула на него как на сумасшедшего.
      – Куда? Без высшего образования, без профессии? В уборщицы, за тысячу рублей, полы подметать?
      – Всегда есть другой выход, – предположил Меньшиков.
      – У меня нет, – отрезала девушка.
      Она потянулась к нему, её рука нежно прошла от синей рубашки до чёрных брюк. Одноклассница начала расстёгивать молнию ширинки, но Евгений остановил попытку.
      – Что-то не так? – удивилась путана.
      – Я тебя взял не за этим.
      – Ты хочешь начать с меня? – не поняла Татьяна.
      – Нет. Я вообще не хочу начинать, – отозвался категорично клиент.
      – Почему? – вовсе озадачилась ночная бабочка.
      – Потому что моя задача покруче, написать о твоей профессии в моём журнале. Хочу задать тебе несколько вопросов, – сказал репортёр бесцеремонно.
      – Ну, попробуй, – приготовившись, согласилась рыжая.
      Меньшиков положил цифровой диктофон на панель.
      – Давно ты этим занимаешься?
      – Как прижало, так и пошла, раздвигать ноги.
      – И какие блага тебе твоя работа принесла?
      – На квартиру себе наскребла.
      – Менты, наверное, часто достают?
      – Ничего, жить можно, – нервно проговорила Татьяна. – Расплатишься натурой и свободна.
      – Был ли у тебя момент, когда ты хотела завязать?
      – Было, но о глупостях я стараюсь не думать.
      – Случался ли у тебя необычный клиент, или особенный вызов?
      – Да, тогда я даже толком не поняла, куда нас возили.
      – Подробнее... – заинтересованно попросил Меньшиков.
      – Приехал кто-то, заказал меня и ещё трёх девушек, завязали нам глаза, усадили в тачку да повезли куда-то.
      Рыжая улыбнулась.
      – Знаешь, такие мысли в голову тогда лезли, сейчас думаю, закопают нас живьём, и никто даже не хватится. Хорошо хоть мамка нас заверила, что ничего хренового не будет, просто клиент серьёзный, хочет всё в тайне сохранить.
      – А что дальше? – поинтересовался Евгений.
      – Приехали в тюрягу какую-то, в комнате сидят хохлы, сало с водкой трескают. Всю ночь они пили, и мы пили, а потом по коморкам разошлись. Мне какой-то таракан усатый достался, Миколой представился. На утро нас с завязанными глазами увезли.
      – Интересно... – покачал головой репортёр. – Что же за тюрьма?
      – Не подумай, не государственная, в ментовскую мы с закрытыми глазами не ездим, по-моему, это частная, – сказала Таня.
      И кто же там сидит? – недоумённо проговорил Евгений, выбросив бычок в серебряный дождь, следом закурив новую.
      – Виновные, – ответила девушка, пожав плечами.

      Прохладное утро. На синевато-голубом небе, будто бы сквозь тюль, проглядывало летнее солнце, скупо дарящее своё нежное тепло. Город давно проснулся. Рабочий день начинался.
      Троллейбус «шестёрка» с бросающей в глаза рекламой бразильского кофе по бокам повернул направо и, описав полукруг, замер на конечной остановке. Двери открылись, выпустив нескольких пассажиров, которые пошли в сторону стоящей на первом пути электрички, минуя маленький вокзал.
      До отправления оставалось десять минут. Я остановился напротив второго вагона, подумал: «Какая разница, в каком вагоне ехать? Они все одинаковые – неприятно зелёного цвета. Поеду в этом». Встал у открытых дверей, задымил, приятно затягиваясь.
      Менты прошли хозяйской походкой, метнув на меня подозрительный взгляд. «Козлы! – подумал про себя, глядя им вслед. – На свои морды посмотрите, салаги».
      Покурив, поднялся по закиданным «бычками» ступеням тамбура, с трудом раздвинул дверь и, пройдя до середины вагона, сел у окна лицом к «хвосту» электрички. Кроме меня в вагоне ещё были двое: лежащие на сиденьях бомжи. Они так крепко спали, что даже не заметили моего появления. Наверное, эта пара пользовалась минутами, где, может, почти в спокойствии, в тепле на деревяшках отдаться сну.
      Я посмотрел в окно – пожилая женщина с коляской спешила на посадку. Не открывая двери, она решила, что лучше будет поискать подходящее место в следующем вагоне. Сегодня понедельник, поэтому почти пусто. Так бывает часто, особенно в утренние рейсы.
      Электричка тронулась, проехала выкрашенное любимым цветом коммунистов старое здание Пензы-3 и с каждым метром приближалась к точке «Б» – Ртищево. Так как до моей станции было приблизительно больше двух часов пути, я всегда предпочитал уделять время чтению, которое помимо удовольствия приносило мне ещё и пользу. Так было и в этот раз. Я очень люблю читать. Протерев толстые в роговой оправе прозрачные линзы носовым платком, я натянул очки на уши.
      Не успел даже пробежаться глазами по первому абзацу, как меня привлёк шум раздвигаемых дверей. В вагон стремглав влетел темноволосый молодой человек. Его глаза были испуганы – он искал кого-то. Мне он показался очень знакомым. Подбегая ко мне, парень огляделся в страхе, что его увидит тот, кто должен появиться из третьего вагона. Я догадался – его преследуют. Наши взгляды встретились. Вынутая им из кармана бежевой ветровки маленькая видеокассета была брошена мне. И только успел сказать: «Пожалуйста, отнесите в 11 канал. Они знают...» – дверь «съела» последние слова.
      Пойманный чёрный «прямоугольничек», не знаю почему, я сразу же спрятал в своей красной сумке. Секундой позже, действительно, вошёл преследователь: высокий мужчина в кожаном пиджаке с широким лбом, с плавно опускающими вниз чёрными волосами чуть ниже мочек ушей с кольцами в ушах. Его длинный острый нос и страшноватое лицо с выпученными тёмными глазами напоминало одного из плохих киногероев нашумевшего ужастика. Я проводил его взглядом, он был сильно занят погоней, поэтому меня даже не заметил.
      Мои руки невольно схватили сумку, я переложил её на колени, прижав к животу. Мысли понеслись лавиной в голове: «Ё-моё, да я попал в какую-то историю! Нет, если я избавлюсь от видеокассеты, то ни в какую переделку, получается, не буду втянут. Точно! Надо её оставить тут, а самому бежать отсюда в другой вагон. Как будто бы меня здесь вообще не было». Я живо достал из сумки кассету, и сунул её в падину между сиденьем и стенкой вагона. «Подожди! А если вдруг тот, кто мне передал кассету под пыткой, расколется и скажет, у кого она. А этому бугаю не трудно будет догадаться, ведь в этом вагоне только я один, бомжи не в счёт. Как ни крути, а будет с меня спрос. И он не будет смотреть, есть у меня кассета, или нет...»
      – А-а-а, – раздался из первого вагона жуткий крик. Потом выстрел.
      Я вздрогнул. «Чего сидишь? Ноги в руки и рви когти...»
      Я вскочил, чуть-чуть отбежал, но, вспомнив, что забыл видеокассету, бегом вернулся за ней. Что-то необъяснимое мне подсказывало: кассету нельзя здесь оставлять. Забери её с собой. За окном пролетел вертолёт. «Что я делаю? – удивлялся я своему выбору. – Это же проблемы. Что там произошло?»
      Я проходил спешным шагом вагон за вагоном, пока не дошёл до предпоследнего и не остановился, запыхавшись в тамбуре, который был ближе к «хвосту».
      «Надо бросать курить. А-то прибавил темп ходьбы и потом минут пять таскаешь язык на плече. Может, на этой станции сойти?»
      Электропоезд, плавно сбавив скорость, резко дёрнул, отчего меня кинуло в сторону. «А вообще, зачем убегать? Что я сделал такого? Да отдам я ему эту чёртову видеокассету, пусть забирает, мне она не нужна. Да и что он мне сделает, если я сам её ему верну? Я же не знаю, что на ней записано? Это тот знал и за это... Да, кулаками с пистолетом не справишься. Если бы просто подраться, я ему дал бы отпор. Что я не смог бы с ним справиться? Вроде бы не мало мужиков от моего левого хука падали в нокаут. Хоть я и ростом маловат и худощав, но силой меня в детстве не обделили. А так...».
      Двери передо мной с шипением отъехали, словно обиделись друг на друга. Я отошёл, чтобы пропустить поднимающихся людей. Проследил взглядом за двумя женскими ножками, что росли «от ушей», поднял глаза и наткнулся на приближающееся «пугало», которое смотрело на меня.
      Моя рука полезла в боковой карман ветровки, нащупала кассету и медленно стала вытаскивать её оттуда, как вдруг быстро сунула обратно, потому что тот достал из-под пиджака вороной пистолет. Я тут же, растолкав поднявшихся, спрыгнул на перрон в тот момент, когда было произведено предупредительное закрытие дверей. Отпружинившись от места падения, я заметил как «пасть» вагона не успела сомкнуться. Этому помешал мой преследователь. Он, со злостью напрягаясь, отчего его лицо сделалось ещё безобразней, с упорством раздвигал двери.
      Отбегая от электрички, я то и дело оглядывался. «Пугало» добился своего (не обошлось без помощи машиниста) и, вылетев из тамбура, погнался за мной.
      Я понёсся как ветер, лишь бы оторваться от погони. Выбежав на дорогу, перерезал путь сизой легковой машине, которая чуть не сшибла меня. Водитель с матом «вылетел» из неё.
      – Мужик, даю тыщу, увези меня отсюда, как можно быстрее, – попросил я его, открыв заднюю дверцу.
      – Сначала покажи.
      – В машине... Без п...ды, – уверил я, уже садясь в автомобиль.
      Усатый хозяин «Волги» увидел в метрах тридцати резко остановившегося высокого мужчину в кожаном пиджаке, который чуть присев и держа пистолет двумя руками, сделал пару выстрелов.
      Водитель шустро сел на своё место с испуганным видом и также быстро сорвался с места. Над нами пролетел вертолёт. Я смотрел, как «пугало» неторопливо подошёл к месту, где ещё несколько секунд назад стояла «Волга», и словно почувствовал его провожающий, испепеляющий взгляд. Он, отдалялся и уменьшался с той быстротой, с какой скоростью увозила меня машина. Превратился сначала в жирную точку, затем в малюсенькую, потом и вовсе исчез.
      Вроде бы пронесло. Но надолго ли?
      – Ух, ты блин, в меня же стреляли! Во что ты меня втянул?! – испуганно спросил водитель, смотря в зеркало заднего вида. – Надеюсь, не попали в мою красавицу, ведь она только из ремонта, – проскулил он.
      Я промолчал.
      Ха, он спрашивает, во что я его втянул? Я это не делал, извини, все жалобы к сучке-судьбе. А кто мне ответит, почему именно было суждено отдать эту грёбаную кассету мне, а ни кому-нибудь другому. Или я «лысый»? Я взглянул на себя в зеркало. Да нет вроде бы. Короткие тёмные волосы, модная стрижка. Нос чуть торчком. Губы узкие, бородка «подковка», которую уже ношу два с половиной года. Оскалился. Зубы ровные, правда, немного желтоватые, но зато все свои. Подёргал за мочку левого уха, касаясь серебряного шарика: приятно. Ну да, я понял почему? «Четырёхглазые» наверное, чем-то похожи на «лысых». Улыбнулся самому себе и тёмно-карие глазки за линзами очков в оправе голубого цвета засияли. Люблю себя.
      – Не подумай, что я любопытный парень, но всё же я стал частью этой истории и, получается, выручил тебя. В чём же дело?
      «Ну, куда ты лезешь? Ты знаешь, что случилось с любопытной Варварой?»
      Я не спешил отвечать, размышляя как ему сказать: честно или приврать.
      «А как обычно говорят некоторые?»
      – Хочешь жить, лучше не интересуйся.
      Фраза заставила водителя замолчать, вернуться в свои мысли. Я был уверен, в эти минуты он гадал, кто же я такой и что сделал. Он вёл машину и не говорил куда едет, не спрашивал, куда мне надо или где меня высадить. Его выражение лица говорило за себя: он напуган. И нисколько в этом не сомневаюсь. Наверное, для него я казался опасным бандитом, потому что не в каждого станут палить из пушки среди белого дня. Хотя для кого-то я самая большая и серьезная заноза.
      Я не стал дожидаться, когда водитель опомнится и попросит меня где-то выйти.
      – Шеф, останови.
      – А-а. Да-да-да, – и он остановил «Волгу» рядом с кинотеатром «Октябрь».
      Я его похлопал по плечу, перед тем как выходить.
      Ха. Вздрогнул.
      – Спасибо. Здорово мне помог.
      Приоткрыл дверцу и полез в карман. Усатый, который уже разочаровался в оплате за проезд, вдруг вновь заулыбался. Протянутую мной потрёпанную бумажку в пятьдесят рублей он принял с большой радостью.
      – Вообще-то я не хотел с вас брать, но если вы уж настаиваете, они не помешают.
      – Это за бензин. Ещё увидимся.
      Ага, водила об этом только и мечтает.
      Ступив на бордюр, я захлопнул дверцу, и поискал глазами отметину от пули на отъезжающей «Волге», но таковой не нашлось. Ведь стреляли?... Очень странно... Она, втеревшись в поток автомобилей, потихоньку стала удаляться, стараясь спрятаться за троллейбусом.
      Несмотря на опасность и неопределённость ситуации, мне понравилось находиться в роли бандюги и «стряпать» из себя крутого. Тем более, что у меня это здорово получилось.
      Конечно, если бы у водителя не ушла душа в пятки и он не чувствовал себя зайцем передо мной, а наоборот вёл себя обычным образом, то по крайне мере вместо обещанной «тыщонки» смог бы меня легко покрыть семиэтажным матом и не только...
      Ещё бы.
      В электричке я был одним, но, шагая по-Кировке, стал другим. Теперь в каждом для меня подозрительном человеке: будь это женщина или мужчина, неважно, – казался один из тех, кто не хочет, чтобы переданная мне кассета попала в руки журналистов. Я стал озираться по сторонам, пугаться тех пустяков, на которые до этого не обращал никогда внимания.
      Теперь я понимал внутреннее состояние киногероев, попавших в подобную моей ситуацию. И как тут не поменять взгляд? Ведь раньше я смотрел на окружающий мир, порой, не замечая некоторые детали, а сейчас всё бросается в глаза, даже кое-что я узнаю заново, – удивительно. Настораживаешься, чувствуешь себя на йоту шпионом, но больше всего мышкой.
      Дошёл до ближайшей лавочки, поудобней уселся, бросил взгляд на афишу новейшего триллера, посмотрел напротив. Мне слегка улыбнулась в супермодных очках, в песочной кепке желанная девушка, я тоже. Мне часто дарят улыбки. Наверное, потому что чем-то похож на тёзку из популярной группы «Руки вверх». О-о-о! Сколько раз благодаря этому у меня появлялись новые девушки и новые знакомые. Закурил.
      За плечами уже двадцать семь, три специальности, которые пока не играют в моей жизни особой роли. Плюс одна попытка создать семью. Не подумайте, что я плохой. Хотя, кому какая разница. Любил однажды я, по-настоящему. Да, видно, не судьба была с ней заключить законный брак – и к лучшему. А-то верил этой дуре, а она, не успел отвернуться, убежала с другим. На баксы повелась. После этого случая, я в своё сердечко уже никого не пускаю, боюсь снова быть «кинутым». Может быть, когда-нибудь повезёт. Сто пудов! А сейчас только довольствуюсь недолговременными встречами: им хорошо, а мне ещё лучше.
      К девушке напротив подошёл человек кавказской национальности и увёл её на сеанс. А я-то хотел к ней подсесть. «Облом тебе Семёнов с таким... мышиной мордочкой. Что же мне делать? Выкинуть кассету в первый попавшийся мусорный бак? Поймают, вот за этот поступок хуже будет, может быть. Отнести куда просил этот урод, который мне подкинул проблем? Я человек начитанный, насмотрелся подобных фильмов. Теперь перед зданием телекомпании „Наш дом“ будут круглосуточно дежурить в ожидании моего появления, если не внутри. Туда сунуться сейчас будет глупость номер один в мире. Только остаётся передать её лично кому-то из работников 11 канала. Вопрос: кому? И можно ли доверять кому-то из них в данный момент? А может просто отдать и чёрт с ней, что из этого выйдет? Это конечно выход, но для начала я посмотрю, что в ней записано. Не хочется, в случае чего, умирать запросто так. Тогда путь держим в первую очередь на работу, предупредить Толяна, а оттуда к Чуме.

      Тридцатилетний толстый мужчина с залысиной после затяжного беспамятства, наконец, пришёл в себя. И это вовсе его не обрадовало, поскольку Эдуард Семёнович обнаружил, что не лежит он в тёплой, мягкой постели дома, а валяется на грязном, вонючем пожелтевшем от времени, полосатом матраце, постеленным на голом бетоном полу в тюремной камере. С ужасом расчётливый торговец наркотиками понял, что произошедший с ним странный случай, оказывается не кошмарный сон, а жуткая пугающая реальность.
      «Боже, где я?» – заколотилась мысль в его воспалённом мозгу. Он медленно поднялся на ноги. Всё тело, включая лицо, сильно болело. Ноги подкосились. В серых глазах арестанта потемнело от ноющей боли, Эдуард Семёнович кое-как придя в себя, с трудом осмотрелся. Посередине маленькой, огороженной решётками комнатушки, стояла мебель – тонконогая, облезлая коричневая табуретка, толстяк еле-еле дополз до неё и со стонами сел. Единственная слеза набухла и скатилась к губам.
      «Куда же я попал? Кто те люди, забросившие меня сюда? Кто же на меня наехал? – соображал торговец кайфом, в ознобе. – Может, менты? – блеснула догадка. – Нет, не может. Какие на хрен менты? Когда они у меня с рук жрут. Когда они все куплены! Братва? Тоже вряд ли. У меня с бандюгами свои соглашения, да и плачу я им тоже исправно... Тогда кто? Кому же я так насолил? Если только влиятельным родителям наркоши какого-нибудь?»
      Тут размышления Семёныча перечеркнул густой голос Миколы:
      – Геть сюды, сволочуга! Узавтракать пора.
      Усатый бугай швырнул по полу железную миску с похлёбкой, которая наполовину разлилась. Арестант встал, кое-как нагнулся за едой, но аппетит сразу пропал, только он увидел содержимое чашки, оно было ещё хуже, чем тюремная баланда. Просто мутная солёная вода с кусками варёной неочищенной картошки. Семёныч, привыкший к обильной, вкусной пище, пустил слезу в очередной раз.
      Меньшиков, вольготно развалившись на домашнем синем диване, непринуждённо пускал дымные кольца, успешно чередуя их с выпивкой. Комнату освещала лишь настольная лампа.
      «Да-а, забавная штука жизнь, чего в ней только не бывает. Даже невидимая тюрьма, где неизвестно, что творится... Чем больше живу, тем больше удивляюсь, – подумал Евгений, опрокинув седьмую рюмку водки. – Интересная, наверно, игрушка у какого-то серьёзного мальчика с тугим кошельком. Вот было бы здорово забраться в эту детскую комнатку, разузнать по каким правилам ведётся эта занимательная игра. Но не так-то всё просто, малыш больно осторожный попался, хорошо в прятки играет, новеньких в компанию не берёт, а если что, и за рогатку возьмётся... – Меньшиков прервал ход размышлений, хлопнув ещё водки, закурив очередную сигарету. – Оно, конечно, так, я человек не пугливый, неплохо бы подход к этому содержателю таинственному найти, пусть даже он капризен как дитя. Тут главное не шуметь, малыши этого не любят, нарою-ка я его характеристику, а там видно будет. Глядишь, и общий язык с ребёнком отыщу».
      – Вот чёрт, водяра закончилась.
      Он подошёл, взял из стального холодильника новую бутылку.

      Евгений сел на исцарапанную словами и символами одинокую лавочку в летнем парке, достал из пакета водку, одноразовый стаканчик и в баночке солёные огурчики. Небо хмурилось, тихо моросил дождь. Какой-то белобрысый мальчишка в резиновых красных сапожках прохлюпал по разросшейся луже, невдалеке от расположившегося мужчины.
      – Эй, – окликнул его Меньшиков. – Иди сюда, – парнишка приблизился, репортёр вытащил из пакета большой апельсин и отдал его. – Держи, пацан.
      – Спасибо, – улыбнулся ребёнок и, довольный, пошёл дальше.
      Сегодня был особенный, знаменательный день, в этот день Евгений никого не желал видеть, никого кроме дождя, который нежно пел ему свой мокрый блюз. Его ноты были единственным, что хотел слышать одинокий человек. Именно поэтому он специально отпросился с работы, избегая друзей, знакомых, коллег. Они не задавали лишних вопросов, потому что знали, товарищ всегда так себя ведёт в такой день. Иначе Меньшиков не мог, как ещё вести себя? Если это самый чёрный, самый тяжёлый день в твоей жизни, день твоего рождения на этот свет. Сегодня имениннику никто не позвонит, никто не пожелает здоровья и счастья, ведь он отключил все телефоны, запер покрепче дом, просто ушёл в никуда. Сегодня только дождь имеет право составить ему компанию.
      Евгений уже засиделся в парке, закончилась выпивка, темнело. Репортёр встал, решив немного прогуляться по мокрому, полному луж асфальту.
      Рядом притормозила зелёная «десятка», Евгений почему-то неожиданно для себя посмотрел на номер, номер оказался знакомым. Владелец машины вышел из салона, женщина, очевидно являвшаяся его женой, ожидала мужа внутри. Меньшиков быстро подбежал к мужику и одним крепким ударом сшиб его с ног. Тот упал в грязь, резко поднялся, но налётчик снова урвал ему между глаз, а потом повалил на землю, принявшись безжалостно месить противника кулаками, почём придётся. Именинник уже ничего не соображал от безумной ярости, он превратился в машину. Женщина выскочила из автомобиля в ужасе крича на разбойника, попыталась оттащить его, защищая супруга, но Меньшиков просто оттолкнул её, словно назойливую муху, ещё пуще остервенел, мутузя окровавленного человека. Прохожий со стороны, увидевший драку, решил помешать этому.
      – Эй ты, отвали от него! – пробасил мужчина, кинувшись к месту потасовки.
      Евгений ударил подбежавшего по лицу, отчего тот подлетев, спиной свалился прямо в лужу.
      Меньшиков не спеша поплёлся своей дорогой.
      – Ты что наделал, тварь?! Ты козёл, вернись, сволочь! Что мы тебе сделали, подонок? – слышались вслед проклятия заплаканной бабы.
      Хулиган даже не оглянулся... Тем временем поднявшийся разозлённый заступник, не за что получивший в морду, захотел расквитаться с обидчиком.
      – Стой, сука. Теперь это наш с тобой базар! – воскликнул он, догоняя дебошира.
      Меньшиков, слыша приближающиеся шаги за спиной, круто развернулся, с силой ударил подбежавшего. Тот свалился на бордюр и снова в лужу, а Меньшиков нещадно начал бить его ногами.
      – Куда ты полез? Тебе спокойно не жилось, мать твою, заступничек? На хрена вмешался придурок, суперменом решил себя почувствовать? И так у меня день паршивый, ещё ты тут дерьма подмешал! На, получай тварюга, – приговаривал он, едва не крича.
      Именинник остановился, когда понял, что бедняга еле дышит, репортёр плюнул на мужика и пошёл прочь.
      Тяжело дыша, не помня сам себя, Евгений брёл, спускаясь по улице. Встречных людей, шум проезжающих машин, он ничего не видел вокруг, он был очень далеко, в своём прошлом...
      Светит ласковое солнце, стоит погожий, яркий денёк. Меньшиков улыбается своей собаке, своему верному другу, тому, кто любит его самой большой, самой тёплой, преданной любовью, просто за то, что он есть. Люди на это не способны, их любовь почти всегда преследует корыстную выгоду, недорого она стоит. Но если тебя любит пёс, то это на век, а ещё Друга (кличка собаки) очень любил свободу, неистово радуясь, когда хозяин, улучив минутку, снимал его с цепи и уводил на прогулку. Очень любил пёс свободу, любил настолько, что поплатился за неё жизнью. Перекинувшись через высокий забор (он всегда так проделывал), он рассчитывал скинуть ошейник, таким образом, и вдоволь погулять, но ошейник не сползал, а только крепче сдавливал горло. Немного побарахтавшись, Друга принял мучительную смерть, а его ошарашенный хозяин, узнав о несчастье, много в тот день пил, сокрушаясь о псе, словно о человеке. Даже серьёзнее, ведь животных Меньшиков любил гораздо больше, чем людей. А совсем недавно случилось то, что ещё потрясло Евгения. Как-то в ясный день, он увидел большую кудрявую собаку, смахивающую на пуделя. Она тоже, как погибший Друга, радовалась возможности беззаботно бегать по зелёной траве. Псина резвилась, металась кругами, звонко лаяла, у человека возникло ощущение, что она в первый раз на воле. Она даже опасности не замечала, и тут какой-то говнюк на зелёной «десятке» без сожаления сбил её, хотя прекрасно видел зазевавшееся животное. На глазах Евгения её морда просто впечаталась в бампер машины. Очумевшая от боли собака, в крови, теряя равновесие, уковыляла куда-то за угол. Проклятый водила даже не обратил на происшествие внимания. Шокированный очевидец только запомнил номер уехавшего авто, но это ничем не могло помочь. В милицию не заявишь, в суд не подашь. Многие люди даже если человека сбивают, часто сбегают с места преступления, но если всё же попадаются правосудию, волей-неволей ответственность несут. А собака это не человек, нет такого закона, чтоб за неё отвечали. Её можно сбить, можно избить, можно убить, да что угодно сотворить безнаказанно. И в этом виноваты люди, которым на всё вокруг наплевать, где уж им о несчастной псине позаботиться. Ведь некоторые из двуногих искренне считают, что если ты всего лишь животное, то ты и боли не чувствуешь, и холод тебе не почём, и голодать ты не умеешь!!!
      Глядя на шатающуюся, воющую от муки собаку, Евгений всей душой жалел её, ему стало ясно, что от травмы она всё равно умрёт. Он вспомнил своего верного Другу: «А ведь этот урод мог бы запросто и моего пса вот так же сбить...» – с горечью подумал Меньшиков и оцепенел. В пятнадцати метрах от него из подъезда медленно выплыла высокая фигура настолько привлекательного молодого человека, что он казался не реальным, таких остолбеневший Евгений видел только на холстах. Он не поверил своим глазам, потому что из спины парня росла пара чёрных крыльев, чьи перья трепыхал ветер.
      Меньшикову захотелось подойти к необычному видению, но не смог отвести взгляда от рук ангела, в которых была кисть в чёрной краске. Тот, размашисто выводил что-то. Именинник заставил себя идти к крылатому созданию, он передвигался, обливаясь потом. Теперь ему было видно, что ангел выводит на белой стене большую букву. Евгений шёл, но приблизиться не сумел, казалось, что он шагает на месте. А между тем, на стене появлялись новые буквы, они жирными линиями образовывали слово, которое журналист был не в состоянии прочитать: символы расплывались, буква за буквой. Меньшиков крикнул. Ангел обернулся, внимательно посмотрел сквозь мужчину. И стал не спеша уходить. Евгений умолял его остаться, но тщетно, ангел исчез в каменной пасти соседнего подъезда. Только сейчас именинник смог приблизиться к исписанной стене, всего лишь одна буква осталась перед ним: «С».
      Поражённый Меньшиков кинулся в подъезд вслед за неземным созданием... ангела не было.

      Ранним утром толстые решётки с грохотом позволили войти двум охранникам в камеру. Они бесцеремонно за шкирку выволокли едва проснувшегося человека.
      – Что здесь происходит? Куда вы меня ведёте? – воскликнул испуганно наркоторговец.
      – Куды надо, скотина! – возгласил усатый Микола, с силой пнув толстяка, аж тот в стенку врезался.
      – За что? – едва не плача промямлил Семёныч.
      – За сало! Мене вчера побачилось, что сало моё украли, – ответил многозначительно хохол.
      – Як он же не брал, – заметил удивлённо напарник.
      – Ну, мог бы! – многозначительно заявил предусмотрительный Микола, после чего они с сослуживцем грубо вывели арестанта в коридор. Дошли до ярко красной двери и впихнули в большую комнату, окрашенную в грязно-серый цвет, со смехом закрыв её. Тусклая лампочка освещала унылое помещение, пахнущее освежителем с запахом сирени, в середине которого стоял широкий стол, за ним молодой цыган неотрывно смотрел своими чёрными глазами на опешившего толстяка. Тот трусливо озираясь, с ужасом заметил пошатывающуюся мощную цепь с наручниками, прикованную к потолку, а на полу зияли багровые пятна спёкшийся крови. Семёныча прошиб холодный пот.
      – Здрасьте... – просипел он тоненьким, сдавленным голоском.
      Цыган невозмутимо сверлил его взглядом. Торговец смертью несмело зашагал вперёд.
      – Кто вы? Г-где я? За что меня посадили? – сначала робко, но всё более нарастающим тоном восклицал заключённый. – Чего здесь творится? – прозвучал последний его вопрос, пока Роев не велел ему заткнуться.
      – Туда, куда тебя посадили, уже не освобождаются, – спокойно сказал Денис. – Ты виновен в гибели сотен людей, поэтому ты здесь. Пришло твоё время ответить за дела свои грешные.
      – Не понял! О чём вы говорите? – глупо переспросил вспотевший Семёныч.
      – Такие как ты несут людям смерть, вы за деньги мать родную на дурь посадить можете. Правосудие на вас управы не имеет, закон продажный, закрывает на вас глаза, но всегда найдётся тот, кто возьмёт его в свои руки и наведёт порядок, – заключил смуглый красавец.
      Наркоторговец непонимающе уставился на собеседника.
      – А я-то здесь причём? Я не виноват, меня жизнь заставила! – заявил он, размашисто жестикулируя. – И вообще, где ваши доказательства? Вы не имеете право меня тут держать.
      – Доказательства нам не нужны. Нам и так всё ясно, – непринуждённо отозвался Роев. – Приговора тебе не избежать.
      – К-какого, ещё приговора? – опешил толстяк.
      – Здесь один вердикт – смерть, – усмехнулся Денис.
      Семёныч позеленел от злости...
      – Как смерть? Ты рожа цыганская, гнида черножопая, ты меня мочить собрался, когда твои же родственнички той же отравой барыжничают?
      Роев, не обращая внимания на оскорбления, достал из чёрной жилетки, накинутой на белую рубашку, пакетик с белым порошком. Вскрыл его, после чего высыпал содержимое на стол.
      – Это чего? Это что, кокаин? Зачем? – удивился заключённый.
      Цыган невозмутимо свернул небольшой листок в трубочку, аккуратно разбив белую горку на ровные дорожки.
      – Нюхай! – приказал он.
      – Я не буду! – отступил Семёныч.
      Роев вскочил, схватив свой стул, запустил им в торговца, тот угодил ему побоку. Толстяк болезненно вскрикнул.
      – Конопать ноздри, тварь! Это то, чем ты народ травил, – повысил голос Денис.
      – Не буду, мать твою, я же не наркоман! – проорал жирдяй.
      – А я, сука, мнение твоё спрашивать не собираюсь! – огрызнулся цыган, вытащив здоровый охотничий нож из чехла, крепившегося на голени.
      – Сейчас, падаль, ты у меня это жрать будешь! – пообещал он, играя блестящим оружием, а спустя мгновение Роев метнул его в зажатого подонка. Нож со свистом рассёк барыге плечо, воткнувшись в стену. Семёныч завизжал точь-в-точь как свинья. Цыган приблизился к нему.
      – Если ты по резкому не вынюхаешь весь товар, то я тебя прямо тут покромсаю на мясо. Выбирай, или ты кайфуешь, или подыхаешь медленно, – при этих словах Роев вытащил нож из стены, приставив кончик лезвия к горлу торговца. Тот, всхлипывая и подвывая, поплёлся к столу, взял свёрнутый лист, руки его тряслись.
      – Давай, гнида! – поторопил цыган.
      Семёныч наклонился, приложил трубку к ноздре, другой конец опустил в дорожку порошка, с силой втянув воздух. Очень скоро сознание барыги затуманилось, наступило наркотическая эйфория.
      Роев позвал охранников, велев им увести толстяка обратно в камеру. Сам в задумчивости сел за стол, ему вспомнился уютный, тёплый полдень, маленькая, заросшая камышами заводь. Шум машин проезжающих по мосту неподалёку не стеснял его. Денис умиротворённо сидел на деревянном мостике с удочкой, рыбачил. Рядом стояло наполненное ведро с водой, куда он уже запустил неплохой улов. Вдруг эту идиллию нарушил неожиданный звонок мобильника. Цыган нехотя отложил удочку...
      – Алё, Денисушка, – прозвучал знакомый мужской голос.
      – Здравствуй! – улыбнулся молодой человек.
      – Здравствуй, дорогой. Тут жалоба поступила из детского дома, на одного нехорошего человека, – прозвучало на том конце.
      – Что случилось? – спросил цыган.
      – Управы на него нет. Плохо влияет он на подрастающее поколение. Детей наших на путь неправедный наставляет. Ты посодействовал бы решить эту проблему. Необходимую информацию агентура добыла, проверь почту, – проговорил абонент.
      – Сейчас займусь, – сообщил Роев и отключил телефон. Убрал трубку, весь свой улов вылил обратно в реку, взяв вещи, поспешил к машине.
      Молодой человек, избавившись от удочки с ведром, сел в синюю «Тойоту» и открыв ноутбук начал считывать почту. Это было полное жизнеописание конкретного человека вплоть до того, какие сигареты он курит. Денис взглянул на фотографии субъекта снятого в фас и профиль.
      – Ну вот и допрыгался ты друг. Хана тебе, Семёныч, – заключил парень, уже собравшись уезжать, вдруг увидев, как один лохматый здоровый мужик пнул девятилетнего пацанёнка. Тот свалился на мягкий песок, сразу заплакав. Цыган невозмутимо вышел из машины, приблизился к мальчишке.
      – За что он тебя так, Вась? – спросил он, наклонившись.
      – Я машину ему вымыл, а он платить не захотел, – пожаловался малец.
      – Пойдём Вась, не плачь, сейчас он тебе заплатит, – пообещал Роев, взяв сорванца за руку. Вместе они подошли к кремовой иномарке, у которой под капотом копошился сам обидчик, не заметивший посторонних.
      – Вась, тебе на будущее, если ещё раз такое случится, то делай так... – с этими словами цыган достал припрятанный у голени нож и вмиг по рукоятку воткнул его в левое колесо. Оно со свистом стало выпускать воздух.
      – Всё, больше он тебе ничего не должен, – объявил Денис.
      Тут с вытаращенными глазами вылетел хозяин тачки.
      – Ты чего сделал, тварь? Я тебя порву сейчас, чурка грязная! – проорал он, кинувшись с кулаками на вредителя, но крепкий удар в лоб остановил его. Цыган заехал ему ногой в под-дых, после чего схватил и со всей силы несколько раз шмякнул негодяя мордой об собственный багажник. Отчего тот слегка погнулся, а сам обманщик свалился на песок без сознания, лицо его залила кровь.
      Роев порылся в карманах мужика, достал бумажник.
      – Сколько он тебе задолжал, Вась?
      – Полтинник, – ответил мальчик.
      Молодой человек, не глядя, вынул деньги, вручив их парнишке.
      – Здесь и за моральный ущерб, компенсация, – проговорил он, после чего кинул пустой лопатник на грудь бессознательного обидчика. – А как зовут тебя, друг? – поинтересовался Денис.
      – Саша, – отозвался малец.
      – Возьми вот это, Сань... – цыган протянул ему визитку. – Будут ещё неприятности, звони, – затем он уехал.

      Троллейбусом я добрался, правда, застрял в пробке в центре, до нужной остановки. Мне повезло, проехал опять «зайцем». До платной автостоянки «Под мостом», где я работал охранником, пройтись пешком было недалеко. Вот показались намозолившие мне глаза скрипучие раздвигающиеся синие ворота. Рядом сторожка. Влево и вправо тянется белый бетонный забор с протянутой колючей проволокой наверху.
      Поднявшись по невысокой лестнице сделанной из арматуры в будку для охранников, я постучался. Дверь открылась, и на меня посмотрело удивлённое, но в то же время радостное лицо одного из моих напарников – Толяна. У него были добрые глаза, худое лицо и плешь на голове. Раньше, когда ещё Толя не курил, он относился к разряду упитанных людей. Не даром Минздрав предупреждает.
      – Не ожидал. Что-то забыл?
      – И да, и нет, – сказал я, проходя.
      Положил сумку на шкафчик, развалился на излюбленном кресле ресторанного типа. Нисколько не стесняясь, налил в стакан его гранатовый сок. Отпил.
      – Я вот по какому поводу вернулся. За последний час мои планы круто изменились.
      – Это уже понятно, если ты здесь сидишь.
      Он пристроился рядом на табурете.
      – Перед Новым годом ты просил заменить тебя. И я отдежурил 31 и 3, так?
      – Ну да, но я не пойму к чему ты клонишь. Переходи к делу.
      – Выручай, Толян. Теперь твоя очередь.
      – Это понятно. Долг платежом красен. А что случилось-то?
      Я помедлил с ответом.
      – Да в принципе ничего серьёзного. Просто одна «цыпочка» подвернулась. И я ей предложил съездить ко мне в деревню отдохнуть. Она не отказалась. Пойми, не хочется такую упускать. После «отвисания» познакомлю тебя с ней. Может сам туда слетаешь.
      – И на сколько ты? – с доброй завистью спросил Анатолий.
      Я его похлопал по плечу и приобнял.
      – Мне нравится твоя догадливость. Ну сам прикинь: два дежурства, по-любому, я уверен, ты такого же мнения, как и я. Мимолётная неделя с пылкой сексапильной девочкой маловато. Скажи? – Толян кивая головой, согласился. – Делай выводы, напарничек.
      – Я буду считать, что ты меня уговорил на два дежурства сверх должного с одним условием, – прищурив глаз, сказал он. – Шаришь?
      – Ещё бы. Благодари, что у меня нет другого выхода, а-то бы послал тебя за яблоками на хутор. Сколько?
      – Сейчас прикинем, – сказал он, встав с места, и заглянул в свой шкафчик, сооружённый им же. – Одна мне, ещё придёт Оксана. Парочку. Плюс блок моих любимых сигарет.
      – Это меня устраивает, – согласился я, допивая кисленький сок. – Тебе она не надоела своим дурацким голосом, а?
      – Зачем спрашиваешь? Что я, что ты, её практически не слушаем, только... – он закончил фразу мимикой.
      – В этом ты прав. А как я тащусь, когда она визжит! Громче, чем другие.
      – А меня наоборот – не прикалывает. Приходится её ртом затыкать. У Оксаны, балдёж, конусообразные сиськи, я торчу. А попа. М-м-м. Впендорить лишний раз желание появляется. Моей бы жене такое, я бы её ни на одну не променял.
      – Сколько живу, всякое видел, – я стряхнул пальцем пепел. – Но не могу понять некоторых, вроде как тебя. Жена – красавица, бьюсь об заклад, каждый, кто её знает или хотя бы заглядывался, всё что есть в кармане, отдадут, чтобы провести с ней одну ночь. Что же тебе не хватает?
      – Вот ты и попался, как когда-то я. Знаю, она меня любит, и с большой уверенностью также знаю, что Люська не сделает того, чего делаю я почти каждое моё дежурство. Рычу. Но внутри она другой совсем человек. Пожил бы с ней, понял бы, о чём я. Все так говорят, пока неженатые, мол, я своей изменять не буду. Редкость, когда это голая правда. Такие счастливчики, а может, наоборот? Что-то мы заговорились не о том, а ну, беги, куда собирался!
      Я по быстрому сходил в соседний супермаркет и принёс то, что просил Толян: две бутылки «Кузьмича» и блок синего «Элэма». По мне это лучше, чем расплачивался бы суточными.
      Не знаю, почему так получилось, что напарнику пришлось соврать. Сам этого не ожидал. Думаю, ответ до глубины прост. У него семья, малыш растёт. Не хотелось бы, чтобы из-за меня он лишился отца. Вообще-то у нас доверительные отношения, но не в этот раз. Рано или поздно, кому нужна кассета, вычислят, где я работаю. И тогда его и другого – Артёма спросят сначала по-хорошему: «Где Семёнов?» А Толян ответит: «В деревню уехал, с девушкой развлекаться». И расскажет адрес, по которому я не буду находиться.
      Я стоял в автобусе «гармошка» и смотрел в заднее стекло, как следом едут и обгоняют нашу «черепаху» автомобили. Во мне не было уверенности, что за две недели всё утрясётся. Потому что даже если избавлюсь сегодня же или завтра от видеокассеты, я не отделаюсь от предстоящих проблем. Как быть? Просмотр записанного даст толчок для дальнейших соображений.
      Передо мной сложились дверцы. Прошёл за автобус. Горел зелёный глаз светофора. Машины туда-сюда пролетали. Закурил. Движение прекратилось. Зашагал по зебре: «Хоть бы он был дома». Перейдя на другую сторону дороги, завернул в проулок. И почувствовал себя, так, словно находился в деревне. Откуда-то ветерок принёс запах навоза. Сбоку вырос громадный особняк, хозяин которого не может уже какой год продать его из-за длинной, кривой, широкой трещины с торца: «Не надо было спешить при строительстве. Так-то дом хороший».
      Увидел колонку у поворота. Последний раз затянулся и отправил окурок в чистую лужицу. Он с шипением потух. Нажал на тугой рычаг, стрелой вылетела водяная струя, ослабил давление рукой, потекла. Нагнулся. Набрал полный рот холодненькой воды, погонял её там и только потом впустил в пищевод.
      Перешёл мостик, и когда я с него сошёл, железный лист издал грохот.
      Первый кирпичный дом на пересечении двух проездов, там-то и жил мой самый лучший друг – Евгений. Хотя многие его знают под прозвищем Чума. Мы с ним познакомились на курсах самопознания. Общие взгляды и совместные интересы сильно нас связали в крепкую дружбу. Женёк работает в читаемом журнале, пишет о криминале. Не знаю, каков он как журналист, но друга такого надо ещё поискать. Интересная у него жизнь скажу я вам, несмотря на наше недолгое знакомство, в ней замешано столько разнообразия, например, когда я его встретил, Женя был преподавателем русского языка и литературы, вёл расследование в одной пензенской школе, связанное с наркотиками. А вот другой случай, он таксовал с полгода, чтобы выйти на группу таксистов, которые грабили своих пассажиров с умело продуманным сценарием. Загадочный он человек, не даром о таких говорят: «В тихом омуте черти водятся».
      Скрипнула кованая калитка. Солнце пригрело. Залаял старый соседский трёхногий слепой пёс. Позвонил. За спиной участок земли, где ютятся красивые цветы, весной белеет вишня и часто подрезается живая изгородь в человеческий рост.
      Защёлкал замок, распахнулась входная дверь.
      – О, Леонид! Заходи. – Меньшиков с заспанными глазами в одних трусах с торчащим носом между ног протянул руку для приветствия. – Очки прикупил, класс! Проходи. – Да-да вы не ослышались, он меня назвал Леонидом. Так повелось, что для друзей я откликаюсь только на такое имя. Редкий раз от них я слышал – Лёша. Я и не против.
      Разувшись, пересёк просторный светлый зал, обставленный изысканной мебелью. Хозяин же отправился на кухню. Перед тем как войти в его кабинет, я «сфотографировал» глазами новую небольшую прямоугольную деревянную вывеску, повешенную над дверным проёмом, на которой была надпись на староанглийский манер, но на русском языке гласила: «Точка».
      На чёрном столе я заметил стоящую, словно оторвали и воткнули женскую руку с раскрытой ладонью вверх и со скрюченными пальцами, на которых покрашенные в ядовито-зелёный цвет ногти выступали длиной с обычную скрепку. И где он находит такие штучки? Гм.
      Вернулся Евгений одетый, с баночным пивом, в то время как я любопытным взглядом пробегал по полочкам книжного шкафа: «Не появилось ли что-нибудь новенькое?» Он, также как и я, обожает мистику, ужасы, триллеры.
      – Не старайся. Она у меня в столе, – сказал сонно Евгений, открыв пиво. На взгляд он был небольшого росточка, хотя на самом деле выше меня. Блондин, обычная стрижка, но не короткая. Меньшиков не любил зачёсывать волосы назад или на бок. Лицо привлекательное, с несползающей улыбкой. Глаза тускло-карие, проницательные. На лбу, над левой бровью, в полдюйма старый шрам, плохое напоминание об одной поездке. Почти всегда небрит, художник!...
      – Что новенького нарисовал?
      – Пару портретов.
      – А что на этот раз приобрёл для своей коллекции?
      Евгений уселся на диван, как он говорил, где любит лёжа размышлять.
      – Автор пишет потрясающе. Меня история захватила. Загляни в стол.
      Я нашёл книгу, посмотрел на название «Парфюмер».
      – Да, если ты так оценил, то мне и вовсе понравится. На работе как-нибудь прочитаю, – проговорил я и плюхнулся в кресло.
      – Тебе повезло, через час бы меня уже не застал, – сказал он, до этого посмотрев на наручные часы.
      – Я тоже так считаю. Кто тебе подогнал? – показал я на новинку.
      – Студент, который у меня практиковался. Пришлось поставить резолюцию, где надо.
      – Надо же!
      – Студент, просто не метясь, сам того не зная, попал в десяточку. Такой же везунчик, как ты.
      Я слушал его, а сам упёрся взглядом в глаза соловья-разбойника, что стоял на рабочем столе.
      – Пойдём, позавтракаем.
      – Сейчас. Только поставлю «музон».
      – Окей.
      У друга я чувствовал себя как дома, естественно, и делал что хотел. Ударили басы. Я вывернул регулятор громкости почти до максимума. Запел «Дельфин». Наши вкусы и в музыке сходились. Прошёл на кухню. Жека, уже поставив угощение, резал батон.
      – Вижу салатик, – обрадовался я и сел за стол.
      – Будешь?... – спросил он меня и открыл холодильник в ожидании моего ответа.
      – Что-то не хочется.
      Он подумал.
      – И мне тоже.
      Мы «заработали» ложками и вилками. Угощение было вкусным, мне очень понравились щи, умеет Женёк готовить, ему бы свой ресторан открыть, сколько раз я ему об этом говорил, а он лишь махнёт рукой, да отшутится.
      – Какие на сегодня планы? – спросил Евгений и запихнул в рот полную ложку салата.
      – Дневным домой поехать.
      – И больше ничего? – слегка удивлённо спросил он. – Вроде бы ты всегда, если в Пензе делать нечего, уезжал с утречка. Что на этот раз заставило перенести отъезд?
      – Ты не поверишь.
      – Мой друг. Сколько раз я от тебя слышал чушь, но всё равно верил. Не жадничай.
      – Тогда слушай. Я вкратце расскажу.
      – Я весь во внимании, но учти, в моём распоряжении осталось совсем немного времени. А ещё надо успеть то сё и отсюда убраться, – протараторил Меньшиков.
      – Сижу, значит, я в электричке...
      – Так ты уже пытался уехать?
      – Да. Она только отъехала от Пензы-3, забегает парень, где-то моего возраста, и на ходу бросив мне видеокассету, говорит, сделай то-то и то-то. И вон из вагона. Я не в «понятках». Следом за ним входит урод. С первого же взгляда можно определить, что киллер. Через минуту слышу крик, будто бы кого-то зарезали, после выстрел, и я давай оттуда ноги уносить к последнему вагону. Жду в тамбуре, когда электричка остановится. Он идёт. Хотел было отдать кассету, но увидел, как «пугало» достал пистолет. В этот момент открылись двери, и я спрыгнул. Короче, «чухнул» я от него.
      – Ты не прикалываешься? – с подозрением спросил товарищ.
      – Жека, мне не до шуток. Я с тобой поделился, как с другом. Хотелось бы услышать что-нибудь полезное.
      – А почему он именно тебе передал видеокассету, а не кому-нибудь другому?
      – В том вагоне ехали ещё, кроме меня, два спящих бомжа.
      – А-а-а. Я так же поступил бы. А где она?
      – У меня.
      – Ты знаешь, какая там картинка?
      – Поэтому я к тебе пришёл.
      – Тогда пошли смотреть, а-то время поджимает.
      Евгений взял в руки видеокассету, повертел её и вставил в видеокамеру. На экране телевизора появился чей-то рабочий стол, заваленный бумагами, канцелярскими принадлежностями. Камера наехала, раскрытая кем-то общая тетрадь увеличилась. И на ней был только записан номер телефона: 88-12-35. Ещё с минуту сохранялось такая картинка, потом запись прервалась шипением. Евгений перемотал на ускоренном воспроизведении до конца, так и ничего не увидев.