Доктор Джеффрис задумался, и Ренделл ожидал, когда же тот продолжит свои выводы, надеясь отыскать в них хоть какой-нибудь намек, способный открыть тайну болезни Найта.
      - В то время, как я руководил коллективом ведущих ученых-библеистов, готовящих английский перевод вновь открытых текстов для "Международного Нового Завета", доктор Найт работал здесь, в Музее, в качестве моего "ридера". Он никогда не упускал случая копнуть поглубже, чтобы уточнить современное значение древних слов. Большинство библеистов как-то забывает, что Христос жил и проповедовал среди крестьян. И весьма часто они пренебрегают тем, чтобы покопаться в значениях слов, бытующих среди палестинских селян первого века нашей эры. К примеру, наш коллектив перевел одно выражение как "хлебные колосья". Доктор Найт не был удовлетворен им. Он вернулся к исследованиям и выяснил, что в Христовы времена земледельцы говорили, что у пшеницы, овса и ячменя не "колосья", но "макушки", и он доказал нам, что использовать выражение "хлебные колосья" было бы неправильно. Он же бросил нам вызов со словом "скот". Найт доказал, что в библейские времена оно означало не только крупный рогатый скот, но включало в себя всех животных: ослов, кошек, собак, коз, верблюдов. Если бы мы воспользовались словом "скот", оно могло привести к неприятным ошибкам. Так что доктор Найт спас нас от неточности. - Доктор Джеффрис поглядел на Уилера, затем на Ренделла. - Господа, мало похоже, чтобы столь живой и блестящий ум стал кандидатом на нервное расстройство.
      - Полагаю, что вынужден согласиться с вами, - уступил его умозаключениям Ренделл.
      - Можете быть уверены, что в этом я не ошибаюсь, - заметил Джеффрис дружески. - Но, если и был человек, работающий в обстоятельствах, способных привести к нервному расстройству, то это именно Флориан Найт.
      - Что же это за обстоятельства? - нахмурил брови Ренделл.
      - Дело в том, что многие месяцы бедному парню никогда толком не сообщали, над чем же он, собственно, работает. Не забывайте, что мы были вынуждены держать все в тайне. Пускай мы и доверяли доктору Найту, равно как и другим "ридерам" так же, как и руководителям, тем не менее, было принято решение, что, чем меньше людей будет знать о находках в Остиа Антика, тем лучше. Потому-то мы и не посвящали доктора Найта в нашу тайну, как не посвящали в нее и всех других.
      Ренделл почувствовал себя сбитым с толку.
      - Но как же он мог работать для вас, если вы не показывали ему новооткрытых фрагментов?
      - Мы никогда не показывали ему, как и любому другому, их во всей полноте. На перевод доктору Найту передавались крошечные кусочки текстов, другим же - отдельные стихи и фразы. Флориану я сообщил, что получил несколько фрагментов апокрифического Нового Завета и собираюсь написать о нем статью. Я вынужденно скрывал от него правду. Те обрывки материалов, которые я передавал ему, были настолько неполными, путаными и сбивающими с толку, что он явно должен был быть обескуражен назначением всего целого. Тем не менее, Флориан был настолько исполнителен и послушен, что никогда не задал мне лишних вопросов.
      Вся эта история начала интриговать Ренделла.
      - Так вы хотите сказать, что ваш помощник, доктор Флориан Найт о "Воскрешении Два" не знал?
      - Да, я хочу сказать, что он не знал. До вчерашнего дня. Когда я приехал из Оксфорда на встречу с ним, чтобы подготовить его к занятию должности вашего консультанта в Амстердаме, то почувствовал - гораздо безопаснее будет раскрыть правду во всей ее полноте. И действительно, Новая Библия уже печатается, а для того, чтобы Найт был полезен для вас, мне следовало представить ему все факты монументального открытия профессора Монти. Вот зачем я прибыл сюда, к нему, и впервые рассказал Флориану про Евангелие от Иакова и Пергамент Петрония. Должен сказать, что он был потрясен.
      - Потрясен? То есть как...?
      - Ну, точнее сказать, застыл на месте. Не мог сказать ни слова. Он был чрезвычайно взволнован. И это понятно. Библия была для него всей жизнью, и рассказанное мною, конечно же, ошеломило его.
      Любопытство Ренделла достигло предела.
      - И после этого он почувствовал себя больным?
      - Что?... Нет, при мне он больным себя не чувствовал.
      - Ну хорошо, выходит, что это случилось после того, как он расстался с вами и вернулся домой?
      Доктор Джеффрис снова подергал себя за усы.
      - Ну да, полагаю, что так оно все и произошло. Мы должны были встретиться вечером, чтобы вместе поужинать. Мне хотелось подробно обсудить его назначение в качестве вашего консультанта. Незадолго до ужина я имел странный телефонный звонок от его девушки, мисс Хьюгз. Флориан не мог придти на ужин. Он не может принять нового назначения. Его врач запретил ему даже думать про это. Более того, неделю-другую он даже не может принимать посетителей. - Джеффрис покачал головой. - Нехорошо, очень нехорошо. Это нарушает все наши планы. Только у нас нет никакой возможности узнать что-либо больше, во всяком случае - пока. Мы не можем положиться на Флориана Найта. Что нам делать? Полагаю, имеется только один выход - найти ему замену. - Тут он обратился к Уилеру. - У меня есть еще два-три "ридера", которые работали на нас. Весьма положительные молодые люди. Думаю, что можно будет послать одного из них с мистером Ренделлом и надеяться на лучшее. К сожалению, с доктором Найтом из них никого сравнить нельзя, ведь он в своем деле просто чародей.
      Уилер, постанывая, поднялся со стула, тут же вскочила и Наоми.
      - Не нравится мне это, искать замену для лучшего, профессор, - сказал издатель. - Полагаю, что это неизбежно, но, ведь следует понимать, что мы обязаны располагать самой лучшей возможной информацией для представления "Международного Нового Завета" в наиболее привлекательном виде. Так, у меня уже почти нет времени до самолета. Вот что я вам скажу. Почему бы вам не обсудить эту возможную замену вместе со Стивом? Ведь он пока что остается здесь, в "Дорчестере". Так что он сможет поговорить с каждым из кандидатов, и завтра кого-нибудь из них выберет.
      Доктор Джеффрис поднялся, чтобы провести издателя и Наоми до дверей.
      - Да, нам не повезло, но постараюсь сделать все, что в моих силах, пообещал он. - Желаю приятно долететь. И вскоре я присоединюсь к вам в Амстердаме.
      - Н-да, - вздохнул Уилер. - Нехорошо получилось с Найтом. Ладно, делайте все возможное... Ага, Стив, позвонишь мне завтра. Дай знать, когда ты прилетишь, и я вышлю за тобой машину.
      - Спасибо, Джордж.
      Ренделл тоже поднялся и подождал, пока Джеффрис возвратится в кабинет.
      - Да, с этой заменой... дайте-ка я еще немножко подумаю. Для нас тоже будет жестоко, если заберут нужного человека. Позвольте мне поискать, переговорить кое-с кем. А завтра можно будет обсудить проблему поподробнее и прийти к какому-то решению. Вас это удовлетворит?
      - Абсолютно, - согласился с ним Ренделл. Он пожал профессору руку, а затем, уже направляясь к двери, спросил - как бы случайно:
      - Кстати, профессор, эта знакомая Найта - Валери Хьюгз... Вы не знаете, случаем, где она живет?
      - Боюсь, что нет. Хотя, она работает в букинистическом отделе "Сотби и Компания" - ну, вы же знаете, аукционный зал на Бонд стрит. Кстати, я вспомнил, однажды Флориан рассказывал, что именно там он ее впервые и встретил. Он всегда рыщет по подобного рода местам, чтобы присматривать выставленные на продажу материалы по библеистике, надеясь, что ему попадется какой-нибудь раритет. Он собирает все, связанное со специальностью, насколько позволяет зарплата. Да, да, эту девушку он встретил именно в "Сотби". - Джеффрис открыл дверь кабинета. - Если у вас возникнет желание пообедать или поужинать со мной, я бы с радостью встретился у себя в клубе.
      - Спасибо за все, профессор. Возможно, в другой раз. Дело в том, что сегодня я уже договорился кое-с кем встретиться.
      * * *
      ВЕЧЕРОМ, В ПОЛОВИНУ ПЯТОГО, Стив Ренделл прибыл к нужному ему месту на Нью Бонд стрит.
      Между антикварным магазином и газетным киоском "Смит и сын" находились двустворчатые двери, ведущие в самый старинный аукционный зал мира. Над самым входом висела черная базальтовая голова египетского солнечного божества. Ренделл где-то читал, что эта старинная скульптура как-то была выставлена на аукцион, но купивший ее фигуру не забрал, и хозяева аукциона в конце концов поместили ее над входом и сделали своим торговым знаком. Под скульптурой имелась вывеска, говорящая, что именно здесь находится "Сотби и Компания"; здесь же был и адрес: Нью Бонд Стрит, NN 34 и 35.
      Ренделл прошел в дверь, затем через холл по напольному покрытию с вплетенными в него буквами: СОТБИ - 1844, а потом и через вторые двери. Держась за деревянный поручень перил, он стал подниматься в Новую Галерею по лестнице, покрытой зеленым ковром.
      Наверху выставочные залы были заполнены людьми, как показалось, одними мужчинами. Они скучились вокруг витрин с драгоценностями, некоторые рассматривали отдельные украшения через увеличительные стекла. Здесь же находились и охранники в синих мундирах с золотым галуном, присматривающие за посетителями, ходившими повсюду со своими раскрытыми зелеными каталогами. На стенах висели картины, которые вскоре будут выставлены на аукцион. Какой-то пожилой джентльмен рассматривал редкие монеты в открытой витрине.
      Ренделл выискивал взглядом кого-нибудь из служащих-женщин, но здесь таких не было. Он уже начал было подумывать, будто доктор Джеффрис ошибся относительно места работы Валери Хьюгз, но тут до него дошло, что к нему кто-то обращается.
      - Могу ли я вас сопроводить? - Говорящий - средних лет, с легким акцентом кокни в голосе - был, судя по длинному серому одеянию, кем-то из местных служащих. - Я здешний швейцар. Вы хотите увидеть что-нибудь особенное?
      - Нет, но мне бы хотелось кое с кем встретиться, - ответил Ренделл. У вас здесь работает мисс Валери Хьюгз?
      - Ну конечно, - лицо швейцара расплылось в улыбке. Мисс Хьюгз из Букинистического отдела, это сразу же за Главным аукционным залом. Могу ли я проводить вас?
      Они прошли по аукционному залу, где стены были обиты красным войлоком, и в котором толпились кучи посетителей.
      - А чем мисс Хьюгз занимается в Сотби? - поинтересовался Ренделл.
      - Очень умная молодая леди. Какое-то время она была секретарем-приемщиком в Букинистическом отделе. Если кто желает продать книги, то все они проходят через такого вот приемщика. Он, в свою очередь, вызывает одного из восьми наших специалистов-букинистов, чтобы тот оценил стоимость отдельных экземпляров или коллекции в целом. За время работы мисс Хьюгз стала разбираться даже в наиболее редких книгах как самый опытный эксперт. Когда же открылась вакансия, она стала букинистом. Ну вот, сэр, это и есть Букинистический Зал.
      Это был аукционный зал, размерами с выставочный, где на верхних полках стояли бюсты Диккенса, Шекспира, Вольтера и других бессмертных. Сами полки прогибались под тяжестью оправленных в переплеты книг, которые вскоре будут выставлены на продажу. В центре зала находился стол в виде буквы "U", за который во время аукциона садились самые серьезные и крупные покупатели; в открытой части стола находилось деревянное возвышение для аукционера. Параллельно возвышению стоял стол в стиле Боба Кретчита и высокий стул, на котором, как догадался Ренделл, сидел служащий, получавший деньги от удачливых покупателей.
      Внимание Ренделла привлекли два пожилых джентльмена и молодая женщина, озабоченно сортирующие книги, видимо, для включения их в каталог продаж.
      - Я приведу ее, - пообещал швейцар. - Как вас представить?
      - Передайте, что я Стивен Ренделл, из Америки. Скажите, что я знакомый доктора Найта.
      И швейцар, с развевающимися полами кителя, отправился, чтобы позвать мисс Хьюгз. Ренделл видел, как он шепчется с ней, заметил и ее недоумевающий взгляд. В конце концов она кивнула и отложила свой блокнот. Как только швейцар ушел, она направилась к Ренделлу. Тот сразу же пошел навстречу и остановился с ней возле подковообразного стола.
      Валери Хьюгз была небольшого роста и довольно пухленькая. У нее были коротко стриженые светлые волосы, великоватые ей очки, миловидные губы и носик, кожа на лице была персикового оттенка.
      - Мистер Ренделл? - спросила она. - Не припоминаю, что бы доктор Найт хоть когда-нибудь о вас вспоминал.
      - Впервые мое имя он услышал вчера, от доктора Бернарда Джеффриса. Я только что прибыл из Нью Йорка. Я тот, кто должен был встретиться с доктором Найтом, чтобы потом работать вместе с ним в Амстердаме.
      - Ох, - прижала она пальцы к губам. Ренделлу показалось, что она несколько перепугалась. - Вас прислал доктор Джеффрис?
      - Нет, он и понятия не имеет, что я здесь. Просто я узнал, где вы работаете, и решил встретиться с вами. Я представился знакомым доктора Найта, потому что желал бы познакомиться с ним. Мне нужна его помощь, очень и очень сильно. Я подумал, что если мне удастся встретиться с вами, то это поможет мне рассказать о собственных планах на будущее, и как важно для меня сотрудничество мистера Найта...
      - Мне очень жаль, но все это без толку, - развела девушка руками. Мистер Найт серьезно болен.
      - Тем не менее, выслушайте меня. Я уверен, что он рассказал вам про... про секретный проект. Ладно, полагаю, что смело могу назвать его "Воскрешение Два". Он и сам узнал о нем только вчера.
      - Да, кое что он мне рассказывал, - ответила девушка.
      - Ну, тогда послушайте меня... - поспешно начал Ренделл. Вполголоса он начал рассказывать ей о себе и своих занятиях. Он объяснил девушке, как Уилер ввел его в свой проект. Он рассказал ей про вчерашний звонок доктора Джеффриса на корабль, о недоумении профессора во время сегодняшней встречи и всеобщем разочаровании при известии о том, что доктор Найт не может приступить к новому заданию. Ренделл говорил как мог убедительно и откровенно.
      - Мисс Хьюгз, - сказал он в конце, - если доктор Найт настолько серьезно болен, как вы сами убедили в том доктора Джеффриса, то можете поверить, больше беспокоить я вас не стану. Но так ли уж сильно он болен?
      Девушка глядела на Ренделла, и ее глаза за большими очками стали наполняться слезами.
      - Нет, это не совсем так, - дрогнувшим голосом призналась она.
      - Можете ли вы рассказать, что же случилось?
      - Не могу, честное слово, не могу, мистер Ренделл. Я дала слово, а Флориан значит для меня все на свете.
      - Или вы считаете, будто "Воскрешение Два" его не интересует?
      - Мистер Ренделл, тут не важно, что я думаю. Если бы дело было только во мне, я бы уговорила Флориана за минуту. Ведь этот проект - то, чем он занимается, в чем может показать себя с самой лучшей стороны, что интересует его больше всего в жизни. И для него самого было бы полезным участвовать в этом деле до самого конца. Вот только я не могу сказать, что для него лучше.
      - Вы можете попытаться.
      Валери вытащила из нагрудного кармана платочек.
      - Не знаю, не знаю, могу ли я осмелиться...
      - Хорошо, давайте попробую я.
      - Вы? - Могло показаться, что это предложение ее ошеломило. Сомневаюсь, чтобы Флориан захотел встречаться с кем-либо.
      - Он не желает видеть Джеффриса. Для этого у него могут иметься какие-то причины. Но я ведь пришел со стороны. Я из тех, кто доктора Найта уважает и нуждается в его сотрудничестве.
      Девушка только моргала.
      - Полагаю, что терять нечего, - с сомнением в голосе сказала она. Мне и самой очень хотелось бы, чтобы Флориан поехал в Амстердам вместе с вами. Ради него же самого. - Ее личико стало решительным. - Да, - сказала она, - я постараюсь убедить его встретиться с вами. У вас есть где записать?
      Ренделл вынул из бумажника свою визитную карточку и подал ее девушке вместе с позолоченной авторучкой.
      Та что-то нацарапала на обратной стороне карточки и вернула ее и ручку Ренделлу.
      - Это адрес Флориана в Хемпстеде - "Хемпстед Хилл Гарденз", это за Понд Стрит. Может статься, что вы лишь потратите время, но, в любом случае, подойдите к нему домой в восемь вечера. Я буду там. Если он не захочет видеть вас, что ж... будете знать, что я пробовала, но мне не повезло.
      - Но, может, он все-таки захочет встретиться со мной.
      - Ничего больше меня не обрадовало бы, - призналась Валери. - Ведь он и вправду необыкновенная личность, если только копнуть поглубже. Ладно, скрестим пальцы до восьми. И тут она впервые, хоть и печально, улыбнулась. - И да благослови нас Господь.
      * * *
      РЕНДЕЛЛ ВЫСАДИЛ РАЗДРАЖЕННУЮ ДАРЛЕНУ возле кинотеатра на Пикадилли, а сам, на том же такси отправился в показавшуюся бесконечной поездку в "Хемпстед Хилл Гарденз".
      На плохо освещенной улице Ренделл высмотрел интересовавший его трехэтажный дом в викторианском стиле - из красного кирпича, с резным пряничным навесом над крылечком. Войдя в дом, он стал подниматься по общей лестнице; Ренделл догадался что здесь имеется пять или шесть квартир.
      Жилище доктора Найта располагалось на второй лестничной площадке. Не обнаружив звонка, Ренделл постучал в дверь. Так как ответа не было, он постучал громче. Дверь наконец открылась, и перед Ренделлом появилась Валери Хьюгз - в блузке, юбке, туфлях на низком каблуке и совиных очках.
      - Ну что, благословил нас Господь? - весело спросил Ренделл.
      - Флориан согласился встретиться с вами, чуть ли не шепотом ответила ему Валери. - Но буквально на несколько минут. Идите за мной.
      Ренделл поблагодарил и пошел за девушкой через затхлую гостиную, заполненную старомодной, ломаной мебелью, с кучами книг и папок с бумагами, горой наваленными на креслах, после чего они вошли в спальню.
      Ренделлу пришлось адаптировать зрение к здешнему полумраку. Единственным источником света в этой келье была настольная лампа у бронзового остова кровати.
      - Флориан, - услышал он голос Валери. - Это мистер Ренделл из Америки.
      Она тут же отступила к стене, Ренделлу за спину, и тот смог увидать человека, полусидящего в постели и подпираемого двумя подушками. Флориан Найт, как и рассказывала Наоми Данн. был очень похож на Обри Бердслея. Эстетство и эксцентрическое поведение лишь усиливали это сходство. Он потягивал из высокого стакана, как предположил Ренделл, шерри.
      - Здравствуйте, Ренделл, - произнес доктор Найт сухим, несколько высокомерным тоном. - В лице милой Валери вы почти что заимели адвоката. Но мне было всего лишь любопытно взглянуть на образчик честности, потому-то я и позволил позвать вас. Боюсь, что это ни к чему не приведет, но вы уже пришли.
      - Я весьма польщен, что вы согласились на эту встречу, - со всей возможной вежливостью ответил на это Ренделл.
      Доктор Найт отставил свой стакан с шерри и слабой рукой указал на стул в ногах кровати.
      - Можете присесть, только не рассчитывайте на позволение оставаться здесь вечно. Думаю, что на все наши дела пяти минут будет достаточно.
      - Благодарю вас, доктор Найт. - Ренделл подошел к стулу и присел на него. Только сейчас он увидал, что молодой человек на кровати носит слуховой аппарат. Он не знал, с чего начать, как пробить лед неприязненности молодого ученого, и потому начал с любезности: - Я с прискорбием узнал о том, что вы заболели. Надеюсь, что сейчас вы чувствуете себя уже лучше.
      - Я вовсе и не болел. Это была неправда. Все, что угодно, лишь бы отгородиться от нашего тщеславного и лживого приятеля - Джеффриса. А что касается чувств, то лучше я себя не чувствую. Наоборот, я чувствую себя хуже, чем когда-либо.
      Ренделлу показалось, что времени на реверансы терять нечего. Надо действовать по возможности честно и прямо.
      - Видите ли, доктор Найт, я не имею ни малейшего понятия, как случилось то, что вы себя так чувствуете. Я пришел со стороны. Получилось так, что я вовлечен в дело, о котором ничего не знаю. Но, что бы это ни было, надеюсь - проблему эту решить можно. Вот зачем вы мне нужны. Мне дали слишком мало времени на подготовку рекламной предпродажной кампании того, что должно стать чудесной новой Библией. Хотя сам я и родился в семье священника, но в Новом Завете или там богословии я разбираюсь не более обычного мирянина. С самого начала мне внушили, что вы единственный, способный оказать мне всю необходимую помощь. И я уверяю вас, что бы вы не имели против доктора Джеффриса, это не сможет стать помехой для нашей совместной работы в Амстердаме.
      Доктор Найт восхищенно всплеснул своими тонкими руками.
      - Великолепная речь, Ренделл. Но, будьте уверены, этого еще недостаточно. Можете спорить на все, что угодно, но я не разрешу втянуть себя в то, во что пытается вовлечь меня этот чертов выродок Джеффрис. Хватит ему сосать из меня кровь. Да и мне хватит раболепствовать перед этим напыщенным сукиным сыном.
      Ренделлу стало ясно, что терять нечего.
      - Что вы имеете против доктора Джеффриса? - спросил он.
      - Ха! Да чего я только не имею против этой мерзкой свиньи! - Найт обращался куда-то за спину Ренделла. - Мы много кое-чего можем рассказать ему, правда, Валери? - Он приподнялся повыше с горькой гримасой на лице. Вот что я имею против Джеффриса, дорогой мой. Джеффрис - это грязный и гадкий обманщик, который эксплуатировал меня все последнее время. Я чертовски устал сдувать с него пылинки, убирать после него, в то время как он лез все выше и выше. Он врал мне, Ренделл. Он профукал два года моей бесценной жизни. Такого я не могу простить никому!
      - Какого такого? - не понял Ренделл. - Что он сделал...?
      - Да говорите же громче, ради Бога, - закричал Найт, подкручивая свой слуховой аппарат. - Или вам не говорили, что я совсем глухой?
      - Простите, - уже громче сказал Ренделл. - Я все пытаюсь выяснить, почему вы так злитесь на доктора Джеффриса. Может потому, что до вчерашнего дня он не говорил правды про работу, которую поручил вам делать?
      - Ренделл, если можете, встаньте на мое место. Я понимаю, что процветающему американцу нелегко влезть в шкуру безденежного и увечного ученого-богослова. Тем не менее, попытайтесь. - Голос Найта дрожал. - Два года назад Джеффрис соблазнил меня, вынудив оставить прекрасное место в Оксфорде, выманил в этот провонявшийся бензином город, заставил жить в этом грязном доме, чтобы работать над какой-то потрясающей книгой, которую он готовил. В свою очередь, он дал мне определенные обязательства. И он их не выполнил. Тем не менее, я ему доверял и не сердился на него. Я пахал на него как раб и даже не собирался на него дуться. Просто, я люблю нашу работу, я всегда хотел ее, и всегда буду ее любить. Я выворачивался наизнанку. Но вчера я узнал, что все это было только притворством. Я выяснил, что этот человек, которому так доверял, злоупотребил моей доброй верой - сам он никогда не верил в меня и никогда мне не доверял. Впервые мне открылось, что все мои труды пошли не на то, что я думал, но на перевод нового евангелия, революционно новой Библии. И то, что со мной обошлись так неуважительно, с таким презрением - вот это меня и взбесило.
      - Я хочу понять ваше состояние, доктор Найт. Тем не менее, вы упомянули о том, что любите свое дело. И если посмотреть на сделанное вами, со своей задачей вы справились великолепно - доктор Джеффрис честно отметил это, вспоминая о вас - вы проделали огромную работу для важного дела.
      - Да какого там еще дела? - фыркнул Найт. - Эти долбаные папирусы и куски пергамента из Остиа Антика? Вы что, надеетесь, что я поверю в эту историю, рассказанную со слов Джеффриса?
      Ренделл нахмурился.
      - Находки были тщательно проверены на подлинность ведущими специалистами Европы и Ближнего Востока. И я готов воспринять...
      - Да вы ни хрена в этом не понимаете, - взорвался Найт! - Вы же только любитель, дилетант. К тому же, они вам платят. И вы верите в то, во что вам сказали верить.
      - Ну, не совсем так, - сопротивлялся Ренделл, пытаясь как-то сдержаться. - Даже совершенно не так. Но из того, что я видел и слышал, у меня еще не возникло поводов сомневаться или пренебрегать деятельностью "Воскрешения Два". Вы никак не сможете убедить меня, будто эта находка...
      - Да ни в чем я никого не убеждаю, - перебил его Найт, - за исключением вот чего. Никто, ни один исследователь на всем свете не знает про исторического Иисуса Христа, про его страну и время больше меня - ни Джеффрис, ни Собриер, ни Траутманн, ни Риккарди. Я утверждаю, что никто, кроме меня, Флориана Найта, не заслуживает того, чтобы возглавить этот проект. Пока я не увижу их прибацанные находки своими глазами, пока не обследую до такой степени, что сам буду удовлетворен, я их не смогу воспринимать. Сейчас же это лишь сплетни и слухи.
      - Хорошо, присоединяйтесь ко мне и проверьте их в Амстердаме, предложил Ренделл.
      - Слишком поздно, - ответил тот. - Слишком поздно. Побледневший и изнуренный Найт откинулся на подушки. - Извините, Ренделл. Против вас лично я ничего не имею. Тем не менее, я не собираюсь становиться консультантом "Воскрешения Два". Не такой уж я мазохист и самоубийца. - Он провел слабой рукой по лбу. - Валери, я снова весь в поту и чувствую себя совсем паршиво...
      Девушка тут же приблизилась к кровати.
      - Флориан, ты сам себя загнал. Тебе надо принять успокоительное и отдохнуть. Позволь мне провести мистера Ренделла. Я быстро.
      Поблагодарив Флориана Найта за встречу, но испытывая отвращение от того, что его не послушались, Ренделл последовал за Валери Хьюгз до входной двери.
      Недовольный и расстроенный он вышел в коридор и начал спускаться по лестнице, как вдруг заметил, что Валери идет за ним.
      - Подождите меня в "Робуке", - быстро шепнула она. Это такой наш кабачок, пивная на углу Понд Стрит. Это займет минут двадцать вашего времени, самое большее. Я... мне кажется, есть кое-что, о чем лучше всего рассказать только вам.
      * * *
      В БЕЗ ЧЕТВЕРТИ ДЕСЯТЬ Ренделл все еще ждал.
      Он сидел на деревянной лавке под стенкой, неподалеку от входной стеклянной двери. Хотя он и не испытывал голода, но заказал для себя пирог с телятиной и ветчиной, чтобы заполнить, скорее, время, чем желудок. Он уже съел сваренные вкрутую яйца, мясную начинку и объел поджаристую корочку.
      Ренделл лениво наблюдал за одной из двух женщин, которые обслуживали бар в "Робуке" - той, что помоложе - как она наливает пиво в кружку из крана, над которым красовалась табличка "Дабл Даймонд", ожидает, пока осядет пена, а потом уже наполняет кружку до краев. После этого барменша передвинула кружку единственному посетителю у стойки - пожилому мужчине в рабочей одежде, жующему горячую колбаску.
      В голове Ренделла все еще вертелись слова, сказанные Валери за порогом квартиры Флориана: Есть кое-что, о чем лучше всего рассказать только вам.
      Так что же она хотела рассказать?
      А еще его интересовало, что же смогло ее так задержать?
      И в этот миг он услышал, как открылась входная дверь заведения. Перед ним была Валери. Ренделл вскочил на ноги и предложил ей место. сам же устроился напротив.
      - Вы уж простите, - начала извиняться девушка. - Надо было подождать, пока он не заснет.
      - Не хотите чего-нибудь съесть или выпить?
      - Разве что пива, но только, если и вы выпьете со мной.
      - Ну конечно, с удовольствием выпью кружечку.
      Валери дала знак барменше постарше:
      - "Два "Черрингтона", большую и маленькую.
      - Прошу прощения, если доктор Найт разволновался из-за меня, - начал извиняться Ренделл.
      - О, вчера ночью и почти весь день до вашего прихода ему было гораздо хуже. Я так рада, что вы говорили с ним совершенно честно. Я слышала каждое слово. И вот почему мне захотелось поговорить с вами отдельно.
      - Валери, вы упоминали о том, что хотите мне что-то рассказать.
      - Это так.
      Они подождали, пока барменша не обслужит их. Перед Ренделлом поставили большую кружку бочкового пива. Валери сразу же отпила из своего бокала, потом отставила его.
      - Вы не заметили ничего любопытного в том, что рассказывал вам Флориан?
      - Заметил, - ответил Ренделл, - и много думал над этим, пока ожидал вас. Он говорил про обязательства, которые доктор Джеффрис давал ему, но не выполнил. Он же говорил о том, что не собирается присоединяться к "Воскрешению Два", потому что сам он не мазохист и не самоубийца, что бы это ни значило. Еще он говорил, что его подставили, что ему не доверяли, хотя сам я не могу поверить, будто он разъярился настолько, что собрался отказаться от сделанного ему предложения только лишь по причине уязвленного самолюбия. Я чувствовал тогда, и чувствую сейчас, что за этим всем стоит нечто большее.
      - Вы совершенно правы, - без обиняков сказала Валери. За всем этим стоит гораздо большее, и если вы пообещаете мне не распространяться, я скажу, что именно.
      - Обещаю, что никому не расскажу.
      - Прекрасно. У меня мало времени. Надо приглядеть за Флорианом, да и самой поспать. То, что я собираюсь вам рассказать, будет сделано ради его же добра, ради его будущего. У меня нет чувства, что я предаю Флориана.
      - Даю вам слово, - заверил ее Ренделл. - Все останется между нами.
      Пухленькое личико Валери сделалось серьезным, такой же стала и ее речь.
      - Мистер Ренделл, глухота Флориана намного сильнее, чем он сам делает вид. Слуховой аппарат помогает ему общаться, но он не совсем эффективен. Флориан держится лишь потому, что научился читать по губам, и может делать лишь то, в чем уверен. И я действительно верю в его гениальность. Тем не менее, насколько известно, обе зоны его среднего уха еще в детстве были повреждены инфекционным заболеванием. Единственная возможность сохранить ему слух - это хирургическое вмешательство и трансплатация, и не одна операция, а несколько. Подобное хирургическое вмешательство называется тимпанопластией.
      - Но восстановится ли слух в полной мере?
      - Его отолог считает, что так. Хирургическое лечение, целая серия стоит дорого.