В дыре завывал ветер, искры, пепел и дым залетали в комнату. Карана выскочила наружу посмотреть, нельзя ли заткнуть отверстие, однако камни были такие горячие, что до них невозможно было дотронуться. Вернувшись в комнату, она собрала пепел, плававший на поверхности воды в котле, и заварила чай из чарда. Он отдавал сажей. Теперь в хижине было холодно. Свернувшись в спальном мешке в самом защищенном от ветра углу, Карана прикрыла глаза.

Но ей не спалось. Осталась ли Непреодолимая Преграда прежней, после того как Рульк проделал в ней дыру? И что случилось с созданиями, сбежавшими из бездны? И какие еще трагедии последуют в результате ее действий?

Из щели у очага вылезла маленькая мышка с коротким хвостом. Ее острая мордочка вопросительно поворачивалась из стороны в сторону. Сев на задние лапки, она принялась водить носом. Умные глазки смотрели на Карану.

Карана бросила ей кусочек сыра. Мышь нырнула обратно в нору, вильнув белым хвостиком. Несколько раз выглянув из щели, она выскочила, схватила кусочек передними лапками и, сев на задние, аккуратно начала есть сыр. Карана бросила ей еще кусочек и снова погрузилась в свои думы.

То, что ей стало известно об отце, сильно ее озадачило. Обнаружил ли Базунец в Каркароне какой-нибудь великий секрет? Несомненно, Галлиад именно так и считал и лишился жизни, пытаясь это выяснить. Карану не покидало ощущение, что за всем этим что-то кроется – и что каким-то образом все события прошлого и настоящего взаимосвязаны, и ей, троекровнице, отведена в них важная роль.

Карана проснулась на рассвете от голода. День был чудесный; однако, проведя в поисках пищи много часов, она так ничего и не нашла. После ленча, состоявшего из угря и лука, она попыталась починить дымоход. После того как очаг остыл, отвалился еще приличный кусок, и теперь там зияла дыра величиной с дверь.

Дело продвигалось невероятно медленно, и когда из-за наступления сумерек пришлось прервать работу, пальцы у Караны покраснели и покрылись цыпками. Она не сделала и половины.

Следующий день прошел точно так же. Снова поиски съестного не увенчались успехом. Каране кое-как удалось заделать дыру. Теперь можно было поддерживать в очаге огонь, но тепла он не давал – разве что когда Карана сидела перед ним на корточках.

На следующий день вопрос пропитания встал очень остро. Ни на одном дереве, находившемся поблизости, не росли орехи, и она не обнаружила на снегу никаких звериных следов. Карана боялась далеко отходить от хижины: каждый ее след на снегу был указателем для ее врагов.

Ночью ее тревожили дурные сны – несомненно, это все еще действовал хракс. В них появлялся Рульк, всегда добродушный; он звал ее к себе, обратно. И несмотря на то что она пыталась сопротивляться, Карана всегда шла к нему.

Еда у нее практически закончилась. Теперь она сердилась на мышь: та стащила у нее остаток копченого угря. Карана была постоянно голодна. Завтра ей придется уходить, независимо от того, ищет ее кто-нибудь или нет. Кроме Готрима, идти ей некуда. Она тосковала по дому, но в то же время боялась туда вернуться – ведь на ней было бремя вины.

Карана вышла за дровами и яростно набросилась на маленькое высохшее дерево. Рубить было тяжело, так как ее топорик затупился, а поточить его было нечем. Наконец дерево упало па землю, и его ствол раскололся. Оказалось, что внутри дерево сильно изъедено жирными белыми личинками.

«Ты можешь есть древесных личинок, если очень голодна». Карана как будто услышала голос отца, и ей вспомнилось, как они уходили в горы и разбивали там лагерь. Он всегда учил ее таким вещам – где найти воду, или мед, или птичьи гнезда, что можно есть, а чего не следует.

Карана посмотрела на личинок. Каждая была величиной с ее большой палец. У них были пухлые туловища, с пурпурными брюшками, крошечные коричневые ножки и коричневые рты на слепых головах. Карана не могла себе представить, как их можно есть. Но, несомненно, уж лучше съесть личинок, чем умереть от голода.

Набрав личинок в куртку, Карана поспешила к хижине. Там она положила добычу на скамью и принялась рассматривать эти существа.

Некоторые начали извиваться, неохотно пробуждаясь от зимней спячки. Взяв одну, Карана поднесла ее ко рту, потом положила обратно. Она сидела и раскладывала личинок рядами, в кружок, потом выложила из них свое имя, затем имя Лиана.

В животе заныло от голода. Ей необходимо было что-то съесть! Прикрыв глаза, она снова поднесла личинку ко рту, но тут глаза Караны невольно открылись. Бело-пурпурное туловище отвратительно извивалось. Снова закрыв глаза, она засунула личинку в рот. Ее чуть не стошнило. И тут Карана ощутила острую боль: несчастная тварь укусила ее за язык. Она попыталась выплюнуть личинку, но ничего не вышло. Карана случайно раскусила ее.

Личинка лопнула, как виноградина, затопив ее рот чем-то вроде горького желе. Это было омерзительно! Карана выплюнула ее в огонь и прополоскала рот холодным чардом.

Она уже собралась было выбросить личинки за дверь, как вдруг ей пришло в голову, что их можно приготовить.

Она высушила котелок из-под чая, бросила туда личинки и поставила на край очага печься. Вскоре они были готовы. Вытащив одну, Карана увидела, что личинка сморщилась, в три раза уменьшившись в размере, и стала коричневой. От личинки пахло едой.

У Караны потекли слюнки. Она попробовала готовую личинку. Вкус был довольно приятный и напоминал орех. Карана как раз сунула в рот целую пригоршню, как вдруг краешком глаза увидела чью-то высокую фигуру. Человек проходил мимо окошка. Она схватила полусгнившее полено – свое единственное оружие. Как же этот незваный гость подобрался так близко, а талант чувствительницы не предупредил ее?

Дверь распахнулась, издав скрипучий стон. Карана подняла полено над головой.

– Карана, это ты?

– Гм-м! – произнесла она с полным ртом. И быстро проглотила личинок. – Таллия!

Бросив свое оружие, Карана обняла Таллию, как вновь обретенную сестру.

– Как ты меня нашла?

– Что ты здесь делаешь?

– Прячусь! За мной гонятся гаршарды. – Карана передвинула котелок, чтобы Таллия не увидела, что в нем.

– Думаю, они отступились. Я уже пару дней не вижу их следов.

– Ты хочешь сказать, что я могу идти домой?

– Да, только с утра! – бодрым тоном подтвердила Таллия.

– Ну, угощайся чардом и рассказывай… С Лианом все в порядке?

– Да, хотя мы еще не пришли в себя после ужасов Каркарона.

«И это моих рук дело», – подумала Карана, скова помрачнев.

– Что случилось? – спросила она.

– Была такая свалка! – ответила Таллия.

– О! – воскликнула Карана.

– Зачем ты пошла в Каркарон, Карана?

– Лиан, конечно, рассказал тебе?

– Да, но мне бы хотелось услышать твою версию.

У Караны зародилось предчувствие, что у Лиана все не так хорошо, как она надеялась.

– Чтобы заключить ради него сделку с Рульком. Это было единственным способом освободить Лиана. И что самое странное – Лиан вовсе не был нужен Рульку. Все вы заблуждались на этот счет. Рульк охотился за мной.

– Для чего, Карана? Почему ты была так ему нужна?

Каране не хотелось об этом говорить, но Таллия пожирала ее глазами, а сама она знала, что не сможет больше хранить свой секрет.

– Я троекровница! – прошептала девушка, ожидая, что Таллия отпрянет от нее в ужасе и отвращении.

Таллия не смогла сдержать изумления.

– Троекровница! – Она начала расхаживать по комнате, то и дело бросая взгляды на Карану. – Это объясняет… многое. Мендарк и я часто размышляли о тебе. И что же случилось в Каркароне?

– Как только Лиан был освобожден, мне пришлось выполнить свою роль в этой сделке. Я помогла Рульку найти Путь между мирами, но все пошло не так, как надо.

– Значит, это Лиан уговорил тебя пойти в Каркарон?

– Не будь такой глупой! Это была моя идея! Я ушла из дому, никому ничего не сказав, а он меня поймал и отказался отпустить одну. Лиан был великолепен! – Глаза Караны сияли. – Ты бы только его видела! Это был самый смелый его поступок – он встретился лицом к лицу с Рульком! Конечно, в конце концов это ничего не дало. А где теперь Лиан? Он в безопасности?

– Был, когда я оставила его в Готриме, – осторожно ответила Таллия. Она присела на скамью.

Вспомнив о личинках, Карана схватила котелок.

– Чаю? – небрежным тоном спросила она.

– Что ты ешь? – осведомилась Таллия. – Можно мне попробовать?

– Разве у тебя нет еды? – Карана отставила котелок подальше, смущенная тем, что едва не попалась.

– Полно! – сказала Таллия. – Я просто поинтересовалась… – Карана небрежно выбросила личинок в огонь, вымыла котелок и наполнила водой. Они пили чай из деревянных кружек грубой работы – очевидно, их вырезал предыдущий обитатель хижины.

– Как ты меня нашла?

Таллия объяснила, что она делает в этих местах:

– Честно говоря, я наслаждаюсь свободой.

– Ты говоришь, Каркарон покинули?

– Да, когда мы с Шандом туда пришли, там было пусто. Это было на четвертый день после хайта, три дня тому назад. Сегодня утром я наткнулась на маленький след на снегу, примерно в лиге отсюда. Он был совсем свежий. Кто же, кроме тебя, это мог быть?

– Это не я, – возразила Карана. – С тех пор как я добралась до этой хижины по лесу, прошел снег.

– Любопытно, – заметила Таллия, отхлебнув чаю. – Я не знала, где искать, и совершенно случайно наткнулась на эту хижину.

– След небольшой ноги? – воскликнула Таллия. – Значит это не Рульк и не гаршарды. В Готриме никто не пропал? Ребенок или молодая девушка?

– Нет. Во всяком случае, когда я уходила. Все старались держаться вблизи имения, поскольку транкс разгуливал где-то рядом. Я проголодалась. Давай-ка посмотрим, что у нас тут.

В рюкзаке у Таллии было много всякой всячины: целая буханка хлеба, завернутая в вощеную бумагу и довольно свежая; сушеное мясо двух сортов – обычное и со специями: Таллия как северянка любила пряную пищу. Был тут и очень острый сыр, и соленая рыба, а также большой кусок копченой.

– Копченая рыба! — воскликнула Карана. – Я украла копченого угря из Каркарона и теперь не могу его видеть!

– Нечего было воровать у них еду! Однако зря ты так легкомысленно отказываешься от моей! Бамунди – самая лучшая из рыб. Это еда принцесс.

– Копченая бамунди? – сказала Карана. – Ну не знаю… – Таллия притворилась огорченной:

– Ну, как хочешь. Вообще-то у меня есть сильное подозрение, что Шанд стащил ее из запасов Мендарка.

– Бамунди Мендарка! Это же совсем другое дело! Пожалуй, я попробую ее.

Улыбнувшись, Таллия продолжила вынимать еду из рюкзака: коробка печенья с начинкой из орехов с медом. Карана особенно любила сласти. Были тут и сушеные фрукты и овощи.

– Вообще-то у нас есть все необходимое для пира, за исключением лука. Совершенно невозможно есть копченую бамунди, украденную из кладовой Магистра, без лука.

Карана, все больше расстраивавшаяся, несмотря на ее восторг при виде стольких яств, что не может выполнить долг гостеприимной хозяйки, при последних словах Таллии радостно улыбнулась.

– У меня есть две луковицы, – бодро сообщила она. – По одной на брата.

– Превосходно! А теперь посмотри, что я нашла в Каркароне.

И Таллия протянула Каране ее нож. Девушка расчувствовалась и снова бросилась Таллии на шею.

– Это подарок Малиены. Я без него как без рук. У тебя есть еще сюрпризы?

– Ну, я бы не назвала это сюрпризом, но без этого пир будет неполным. – Таллия выудила со дна рюкзака металлическую фляжку, и Карана сразу узнала ее.

– Да, это фляжка Шанда. Он столько выпил, пока мы были в Каркароне, что вряд ли будет на меня в претензии.

Карана смаковала кофе с печеньем, отпивая крошечными глотками волшебный ликер Шанда. Бросала кусочки еды мышке, с которой уже успела подружиться. И все это время чувствовала себя ужасно виноватой и не знала, с чего начать разговор.

Вдруг она протянула через стол руки.

– Таллия, я осознаю, что поступила дурно. Ты имеешь полное право осуждать меня.

Таллия оттолкнула ее руки.

– Не мое дело – судить. Просто расскажи мне, что там было.

– Лиан значит для меня больше, чем кто-либо на свете. Но сейчас я боюсь. Сколько людей умерло из-за транкса? И сколько еще умрет, пока с ним не покончат? Каким образом изменится мир?

Таллия приложила свой палец к губам Караны.

– Что там случилось? – спросила она.

Отпив немного кофе и ликера, Карана начала свой рассказ. Он оказался очень длинным, поскольку, чтобы объяснить Таллии произошедшее в Каркароне, девушке пришлось поведать ей и о своем детстве, и об отце, который был наполовину аркимом, и о Тензоре. Она коснулась также в рассказе и Ночной Страны, и того, что открыл ей Тензор в ту ночь в Сухом Море, а также поведала о своей несчастной безумной матери. Но особенно много было сказано о Лиане и ее любви к нему, которая была сильнее всего на свете. Глаза Караны сияли, когда она вспомнила, как Лиан отличился на состязании с Рульком в Каркароне.

– В конце концов, как я могла не сделать для него всего, что было в моих силах?

Заварив свежий чай, Карана передала Таллии фляжку Шанда. Они сделали по большому глотку ликера.

– Если бы у нас все вышло, – продолжала Карана, – то это был бы один из тех подвигов, которые воспевают в Преданиях. Но мы проиграли.

– И тем не менее он будет воспет, – возразила Таллия.

– Вероятно. Аркимы даже больше восхищаются благородным поражением, чем непобедимыми героями. Возможно, именно поэтому я питаю некоторое почтение к Тензору, несмотря на его многочисленные безумства. В любом случае все кончено. Я отправляюсь домой, где собираюсь запереться и больше не иметь ничего общего с миром. Все, что я хочу, – это возделывать свою землю и свой сад, а также начать восстанавливать то, что пострадало во время войны. А больше всего…

– Ты не можешь, – прервала ее Таллия. – Ты теперь одна из великих. Мир не позволит тебе запереться в четырех стенах.

Карана нервно засмеялась:

– Чепуха! Я всего лишь бедная фермерша, которая не может заплатить налоги. И я…

– Великих делают подвиги! Люди надеются на тебя, и я одна из них. Твой долг – помочь своей стране и своему миру. Да, прости, что ты хотела сказать?

– Это вряд ли имеет значение, – тихо прошептала Карана. – Среди всех бед и неразберихи, когда ничего еще не кончено. Неподходящее время! Что будет с Готримом после моей смерти? Я так хочу ребенка.

– Но троекровницы бесплодны! – невольно вырвалось у Таллии.

Карана сидела неподвижно, как статуя; кровь отхлынула от ее лица, и теперь оно походило на мраморную маску.

– Ты только что отобрала у меня будущее.

Таллия готова была откусить себе язык. Она вскочила на ноги, но Карана остановила ее движением руки. Они долго сидели, не меняя поз, затем Карана издала тяжелый вздох и вытерла слезы.

– Спасибо за то, что сказала, – еле слышно произнесла она. Теперь ей было понятно, почему Рульк так отреагировал на ее слова.

Таллия безмолвствовала. Обе они сидели молча, отхлебывая ликер и глядя на пламя. Снаружи поднялся ветер, он начал стучать дверью. Карана подперла ее поленом, подложила в очаг дров, взяла еще одно медовое печенье и уселась на свое место.

– Как Лиан? – Она сделала над собой усилие, чтобы эмоции не прорывались в ее голосе.

– Учитывая все произошедшее, неплохо. – Последовала еще одна долгая пауза.

– А не было ли… проблем после того, как он… вернулся без меня?

– Это выглядело нехорошо – он вернулся, а ты нет. – Таллия не стала продолжать.

Карана ходила по комнате взад и вперед. Наконец она присела на корточки прямо перед Таллией.

– Ты мне что-то недоговариваешь. С ним хорошо обращались? Ты сказала, его нашел Мендарк?

У Таллии был смущенный и пристыженный вид.

– Когда вырвался транкс и напал на нас, Лиан отстал от нашего отряда и чуть не замерз насмерть, а его ноги сильно пострадали от оков.

– Его бросили – одного, в цепях – в такую ужасную ночь? – прошептала Карана. – О Таллия, неужели всем было безразлично, что с ним будет? – Карана прикрыла лицо руками, переживая все, что пришлось пережить Лиану, с такой остротой, как могут только чувствительники.

– Я не стану оправдываться. Когда появился транкс, воцарился хаос.

– Продолжай!

– Затем нас атаковал лорск. Карана, у меня ушло бы полночи, чтобы рассказать о всем, что случилось до того, как мы наконец добрались до Готрима. Но Лиан уже шел на поправку, когда мы с Шандом отправились в путь.

– И ты оставила его на попечении Иггура и Мендарка? Его врагов?

– Многое переменилось.

– Не очень! – холодно возразила Карана. – Учти, Таллия: тот, кто причинит вред Лиану, – мой враг. Я уйду на рассвете, какой бы ни была погода. Счастливо оставаться!