20

Борьба в грязи

Днем буря стихла. Еще до темноты они собрали свои пожитки и тронулись в путь. Под полозьями саней, на которых везли оставшиеся бутыли с водой, скрипела соль. Прошло уже три недели с тех пор, как путники покинули Катадзу. Последний раз они пополнили запасы воды двенадцать дней назад. Их должно было хватить не больше чем на неделю, а до озер оставалось восемь или девять дней пути.

Теперь они шли быстрее, растущий месяц светил ярче, и можно было делать более длительные переходы. Но пугающая темная сторона луны стала видна более отчетливо. Казалось, в ней отражаются их собственные страхи и трудности. Взаимная неприязнь все усиливалась. Зрение Иггура вновь начало ухудшаться, что приводило его в тихое бешенство, он ненавидел Лиана, Карану и весь мир.

Карана этого почти не замечала, она полностью замкнулась в себе, погрузившись в глубокие раздумья над признанием Тензора.

Однажды Карана обратила внимание на то, что Селиала как-то внезапно состарилась. Ее серебристые волосы сделались снежно-белыми, она так похудела, что одежда висела на ней, как на вешалке.

– Что случилось с Селиалой? – спросила Карана у Малиены, когда они переходили через открытую соляную равнину.

– Она скоро умрет. Она сдалась.

– Неужели ничем нельзя помочь?

– Ты хочешь заставить ее страдать еще сильнее? – Карана посмотрела назад. Селиала брела сама. Голова опущена, руки безжизненно повисли. На мгновение она подняла глаза, но в них не было никакого выражения.

– Она была очень добра ко мне в Шазмаке.

– Тогда прояви доброту и ты. Скажи ей слова благодарности и утешения. Это лучшее, что ты можешь сделать, и оставь ее в покое.

В этот вечер перед выступлением Селиала собрала всех аркимов. Они уселись на землю вокруг своей предводительницы. Карана тоже была приглашена. Луна ярко светила, но ее сияние наводило ужас, оттеняя темную сторону.

– Мое время пришло, – произнесла Селиала с присущим ей достоинством. – Но место моего упокоения не здесь, поэтому я продержусь еще немного. Я желаю, чтобы тело мое было погребено у Железных ворот Ораса на вершине Фосгорна. Радужный мост наше самое великое творение на Сантенаре, и я хочу заснуть вечным сном рядом с моей великой прародительницей, которая его построила. Она похоронена на другом конце. Может, мы встретимся вновь, когда воссоединятся Фаранда и Лауралин.

– Я пойду с тобой, чтобы в последний раз проститься, – произнесла со слезами на глазах Карана.

Немногое можно рассказать об их дальнейшем путешествии: жара, соляная пыль, жажда и усталость. Каждый день они видели манящие прохладные озера, но это были всего лишь миражи. Повсюду их окружала только голая соль. За это время произошла лишь одна перемена к лучшему: после истории с Тензором Баситор перестал преследовать Лиана.

К седьмому вечеру закончилась вода.

– Сколько нам еще осталось? – спросил Иггур, когда они открывали последнюю бутыль.

– По крайней мере день, – ответил Оссейон.

Они шли всю ночь и утро, страдая от обезвоживания.

– Мы уже близко к цели, – сказал Мендарк, когда над горизонтом показался свет. – Еще совсем немного.

Взошло солнце, осветив соляную пустыню, простиравшуюся во всех направлениях.

– Настало время принять решение, – прохрипел Мендарк. – Или мы останемся здесь и погибнем, или будем продолжать двигаться, пока не умрем. В обоих случаях это произойдет быстро.

– Пройдем еще немного, – предложил Шанд, с трудом шевеля пересохшими губами.

Карана резко остановилась, озираясь вокруг. Ее спутники продолжали идти вперед, даже Лиан, она осталась совсем одна.

– Что это? – спросила она, втягивая носом воздух. Может, способности чувствительницы подсказывали ей, что озеро близко или, что более вероятно, те несколько месяцев, которые она провела среди соляной пустыни весной, обострили ее нюх на воду.

Никто не ответил, все продолжали брести дальше.

– Мы идем не туда! – срывающимся голосом выкрикнула Карана. – Я чувствую воду. – Она поворачивала голову в разные стороны. – Нам надо на юг.

Никто не спорил, никто даже не произнес ни слова. Это отнимало слишком много сил. Они просто пошли за ней.

Карана вела их несколько часов. Каждый шаг давался теперь с трудом. Ей казалось, что мускулы слиплись, кожа зудела. Карана узнала симптомы – последняя стадия обезвоживания, она умрет еще до заката.

Солнце поднялось выше, миражи дрожали в горячем воздухе, самые соблазнительные из всех, что они видели.

– Куда дальше? – спросил Мендарк.

– Я... я не знаю, – пролепетала Карана. Талант вновь обманул ее.

– Поднимите меня кто-нибудь, – едва разлепив потрескавшиеся губы, сказал Лиан.

Баситор и Оссейон были самыми высокими. Арким многозначительно взглянул на Лиана, но помог ему вскарабкаться Оссейону на плечи.

– Что там?

– Ничего! Я недостаточно высоко.

Оба аркима взяли его за щиколотки и подняли над головами.

– Я вижу воду! Это озера! – воскликнул Лиан.

– Очередной мираж! – бросил Иггур.

– Вокруг одного из них деревья, – сказал Лиан.

Еще задолго до того, как они увидели озеро, посреди соляной пустыни показалась небольшая рощица мангровых деревьев и полоса черной плодородной земли.

– Там вода! – закричала Карана, словно не веря себе.

Они с Таллией сорвались и побежали вперед. Лиан медленно трусил за ними. Почти добежав до берега, Карана перепрыгнула через кучу грязи. Приземляясь, она пробила соляную корку и провалилась по пояс в теплую грязь.

– Эй, да здесь горячо, – рассмеялась она.

Она попробовала вылезти, но соляная корка не выдерживала ее веса и с хрустом ломалась.

– Помогите! – завопила она, все еще смеясь. Она погрузилась в грязь еще глубже и неожиданно осознала, что это серьезно. – Таллия, меня засасывает.

Услышав ее крик, Таллия остановилась, но слишком поздно – внезапно корка под ней тоже проломилась.

– Лиан! – закричала она. – Скорей назад за помощью. Лиан спешил к ним. Он боялся, что их может засосать, пока подоспеют остальные.

– Давай! – сказала Талия. – С нами ничего не случится.

– Говори за себя! – крикнула Карана, все еще пытаясь выбраться.

Лиан убежал. Карана уже погрузилась по грудь. Ее охватила паника, она стала судорожно дергаться.

– Не двигайся, – предупредила Таллия, стараясь высвободить хоть одну ногу, но потеряла равновесие и плюхнулась в грязь. – Стой спокойно. Раскинь руки, – скомандовала она отплевываясь.

Карана перестала дергаться, и дальше ее не засасывало. Лиан вернулся, за ним бежали Шанд, Оссейон и еще несколько аркимов, тащившие сани с порожними бутылями.

– Помогите! – закричала Карана. Она уже погрузилась в грязь по самые плечи.

Шанд расхохотался:

– Не двигайся. И все будет хорошо.

– Меня затягивает, – всхлипнула Карана.

– Ерунда! Грязь тяжелее воды, и ты будешь держаться на поверхности. Как она может тебя засосать?

– Вытащи меня! – завопила она. – Когда мне потребуется школьный урок, я к тебе обращусь.

Шанд, толкая перед собой сани, направился к Каране. Лиан следовал за ним со вторыми санями. Пыхтя и ругаясь, они наконец вытащили Карану из грязевой ловушки. К этому времени Таллии тоже удалось освободиться, своими длинными ногами она нащупала более твердую почву и выбралась сама.

Когда подошли остальные, обе девушки уже вновь стояли на белоснежной твердой соли. Спутников позабавил их вид. Карана походила на маленького извалявшегося в грязи водяного. К тому же от нее пахло протухшими яйцами.

– Ну и аромат, – захохотал Лиан.

– Отстань! – рявкнула на него Карана, чуть не плача.

– Мне кажется, мы думаем об одном и том же, – сказала ей Таллия.

– Вполне возможно.

Не спуская глаз со своих мучителей, Карана обтерла с себя грязь, слепила из нее комок и, прицелившись, бросила его в Лиана. Он попал точно в грудь.

– Ой! – воскликнул он, отступая.

В этот момент Таллия залепила комком из грязи прямо в ухо Шанду.

– Так! – прорычал он. – Вот как вы нас отблагодарили. – Он соскреб грязь с саней и запустил в Карану. Тут все и началось, комья грязи летали в воздухе туда и обратно, непонятно было, откуда и силы взялись. Стоял визг и хохот. Даже Баситор присоединился к остальным, опустив Лиану на голову ком грязи величиной с арбуз. Протерев глаза, Лиан подкараулил момент, когда арким потерял бдительность, и ответил ему тем же.

Прибежал Мендарк, чтобы посмотреть, что происходит, и тут же получил комком в глаз. Это страшно развеселило Карану. Мендарк в восторг не пришел, и вскоре битва прекратилась. Было невыносимо жарко, к тому же все слишком устали, чтобы долго предаваться такому бурному веселью. Они нашли безопасную тропу к воде, и Таллия с Караной, все еще продолжая хихикать, отправились купаться.

У аркимов имелись приспособления для опреснения соленой воды. Первую чашку теплой безвкусной воды поднесли Селиале. Вскоре они опреснили достаточно, чтобы все могли утолить жажду.

В этой части озера рыбы они не заметили, вода на мелководье была слишком горячей, но у другого берега, в ямах, было полно рыбы, хватило бы забросить сеть один раз, чтобы накормить всех досыта. Над головами путешественников кружили утки, собиравшиеся в стаи перед долгим перелетом на юг.

Оссейон принялся мастерить сеть, его длинные пальцы ловко завязывали узелки.

– Работа шла куда быстрее, когда у меня было десять пальцев, – сказал он, обращаясь к Лиану. К закату шестифутовая сеть была готова. – Держи за этот конец, – велел Оссейон Лиану.

– Она кажется не очень крепкой, – с сомнением произнес Лиан.

– А это не обязательно, ведь мы забросим ее всего два-три раза.

Была ясная звездная ночь, ярко светила луна. Они понесли сеть к месту, где спуск к воде казался наиболее безопасным, но Лиан все же умудрился несколько раз провалиться, и аркиму пришлось его вытаскивать.

– Держи вот здесь, а не там. Ты что, никогда не рыбачил? – рассердился Оссейон.

Лиан улыбнулся:

– Даже удочки в руках не держал, до сегодняшнего дня у меня не возникало такого желания. Но после того как мы месяц питались одни скэггом, я стану мастером-летописцем, специализирующимся на рыбалке. Я задумал написать книгу, назову ее «Руководство по рыбной ловле».

Оссейон расхохотался и с такой силой хлопнул Лиана по плечу, что тот ушел в грязь по колено.

– Я слышал, что такая книга уже написана, – сказал Оссейон, снова вытаскивая Лиана. – Но я рад, что ты усвоил первый урок: никогда не отпускай сеть. Теперь держи ее ниже, иначе рыба просто проплывет под ней.

Лиан сделал то, что ему было велено, Оссейон зашел в воду по пояс. Описав полукруг, он направился к берегу, вытянув около полусотни жирных рыбин, дюжину раков и золотистую водяную змею, которая выбралась наверх этой кучи, ее глаза в лунном свете и казались кроваво-красными. Оссейон взял у Мендарка посох, чтобы спихнуть ее обратно в воду.

Они поджарили рыбу и раков и устроили настоящий пир. Путешественники провели у озера три дня, чтобы навялить в дорогу рыбы, затем двинулись дальше. За несколько дней они пересекли соляную равнину и стали подниматься на плато. За первым же горным уступом они обнаружили несколько источников свежей прохладной воды. Там путники тоже задержались на два дня, чтобы отдохнуть.

Лиан большую часть времени просиживал в одиночестве, укрывшись в тени. Он уже мысленно слагал свое «Сказание о Зеркале», и никакая компания ему была не нужна. Карана не обижалась, они подружились с Таллией, и их часто видели беседующими около прохладных источников: одна высокая смуглая темноволосая, другая – маленькая, с огненно-рыжими волосами и молочно-белой кожей, – за месяц пребывания на палящем солнце Карана даже не порозовела.

– Присоединяйся к нам, Шанд, – позвала Карана как-то утром, когда он подошел к источнику. Старик брел, низко опустив голову, и, казалось, даже не слышал ее. – Шанд! – крикнула она снова.

Он рассеяно взглянул на нее, поднял в знак приветствия руку и отправился восвояси.

– Что с ним происходит? – обеспокоено спросила Карана.

– Не знаю, – ответила Таллия. – В последнее время он как-то сник. Давай нырнем! Кто достанет до дна. – Она сгруппировалась и нырнула вниз головой.

Карана не очень торопилась, она знала, что в нырянии с Таллией никто не может соперничать.

– Что ты собираешься делать, когда все это закончится? – спросила Карана.

– Не знаю, – пожала плечами Таллия. – Я словно на распутье.

– А вы с Мендарком не... – Карана смутилась из-за собственной бестактности.

Таллия рассмеялась:

– Это было несерьезно и закончилось давным-давно. Тем не менее я предана ему и тем идеалам, которые он отстаивает. Он сделал много хорошего для Сантенара, что бы про него ни говорили. Однако моя служба закончилась, скорее всего я поеду домой. А ты?

– Я хочу просто вернуться в Готрим. Но не могу представить, как мне теперь жить. Все случившееся кажется мне кошмарным сном.

Карана подняла глаза и увидела Шанда, он сидел на вершине одинокой скалы и любовался Сухим Морем. Она проследила за его взглядом. Соль таила в себе какую-то дьявольскую красоту, издалека она казалась прохладной и манящей.

– Сухое Море притягивает, – сказала Таллия.

На следующий день отряд продолжил подъем. На вершине плато зеленая нежная трава, посредине протекала широкая река с многочисленными старицами, отделенными от нее полосками песка. По берегам стояли фруктовые деревья и орехи. По сравнению с Сухим Морем это место казалось настоящим раем.

Когда река повернула на восток, аркимы, прекрасные корабельщики, сделали из стволов деревьев несколько плотов.

И дальше отряд стал спокойно спускаться по течению. Дни были теплые, а ночи изумительно прохладные. Как-то, когда они приблизились к западному краю плато, пошел дождь. Карана попала под дождь первый раз за полгода. Теперь их путешествие можно было бы даже назвать приятным, если бы не присутствие вечно мрачного и раздражительного Иггура.

Еще через неделю, когда, спустившись с восточной стороны плато, они вышли на южную дорогу, Иггур обратился к Мендарку. За прошедший месяц они едва ли перебросились и несколькими словами.

– Я боюсь того, что замышляет Рульк.

– Жаль, что ты не побеспокоился об этом раньше, когда у нас был шанс запереть его навеки!

– Что сделано, то сделано, – отрезал Иггур. – И сейчас еще не поздно.

– Для этого нам нужно оружие, – сказал Мендарк. – Необходимо сделать флейту.

– Мы можем пойти другим путем. Он всего лишь человек. В Туркаде у меня целая армия.

– Он карон! И у него легион гаршардов.

– У меня сотни тысяч закаленных в боях воинов, которых ему будет не так-то просто победить.

– В таком случае я тебе не нужен, – сказал Мендарк, едва заметно усмехнувшись.

Иггур продолжил с видимым усилием, словно прося о чем-то унизительном:

– У меня... у меня нет денег, Мендарк. Одолжи мне немного на дорогу в Туркад, и я верну тебе их в десятикратном размере.

Мендарк засопел:

– Чтобы ты восстановил свою империю за мой счет и расплатился со мной моими же деньгами?

– Не могу отрицать, что ненавижу тебя, и приложу все силы, чтобы ты никогда больше не получил титул Магистра, – холодно сказал Иггур. – Но там, в Катадзе, если помнишь, мы заключили перемирие, и я знаю, что ты сдержишь слово, так же как и я, потому что мы оба ставим благополучие Сантенара превыше всего.

– Что ты намерен делать?

– Как можно быстрее вернусь в Туркад.

– Один? Ты же слепой, – сказал Мендарк безжалостно.

– Я немного вижу. Ну хватит! Ты дашь мне денег? – Мендарк порылся в своем мешке и вытащил небольшой, размером с яйцо, кошелек:

– Возьми, здесь сотня теллей. Запомни, в Туркаде ты отдашь мне тысячу. И после того, как наш враг будет побежден, перемирию конец.

Иггур взял золото:

– Согласен!

Они ударили по рукам.

Вскоре путешественники добрались до небольшого городка, где Иггур смог купить лошадей и нанять проводника. На прощание он бросил злобный взгляд на Лиана.

– Берегись, летописец, – сказал он. – Я тебя не забуду. – Лиан не ответил.

– Пришлите мне весточку в Туркад! – крикнул Иггур и пустил лошадь галопом. Он направлялся во Флуд, где надеялся нанять лодку, которая доставит его домой.

Они смотрели ему вслед, пока не рассеялась пыль, а затем направились в небольшую харчевню на берегу реки.

– Мы отправимся во Флуд утром, – сказал Мендарк. – А оттуда, если Пендер сдержит слово, я поплыву в Тар-Гаарн, а потом в Хависсард.

– Крандор, должно быть, красивая страна, – задумчиво произнесла Карана.

– Да, – согласилась Таллия. – Но твой край ни в чем ей не уступает. Я проезжала через Баннадор в прошлом году, когда возвращалась из Туллина. Если получится, заеду к тебе зимой, и ты покажешь мне каждый уголок.

– Буду очень рада, но не ожидай слишком многого, моя бедная засушливая страна совсем не похожа на Крандор, где, как я слышала, дожди бывают круглый год, плодородный слой глубиной в десять футов, а яблоки вырастают размером с тыкву.

– Это сильно преувеличено, – рассмеялась Таллия. – Я еду домой в первый раз за одиннадцать лет и была бы счастлива, если бы ты погостила у меня.

– Может, это когда-нибудь произойдет.

– Посмотри, Карана, это же наша «Девчонка»! – воскликнула Таллия.

«Наконец-то», – подумала Карана. Скитания совершенно вымотали ее, она устала от всех, даже общество Таллии и Лиана стало ее утомлять, а сознание того, что она все еще находится за двести лиг от дома, было невыносимым. Ей просто хотелось побыть одной.

Среди дюжины новеньких, только что выкрашенных судов покачивалась «Уличная девчонка».

Карана с трудом могла поверить, что Пендер, этот мрачный человек, которого она впервые встретила в Нарне, может быть хозяином такого симпатичного судна.

– Пендер! – радостно крикнула она и, подбежав к кораблю, вскарабкалась на борт.

Лицо Пендера расплылось в улыбке. Он еще больше растолстел, и Карана даже не сумела его обхватить.

– Карана! – воскликнул он, пританцовывая. – Вот уж не ожидал встретить тебя здесь. – (Они не виделись с тех пор, как в середине зимы покинули Туркад, а теперь уже был конец лета.) – Где ты все это время пропадала? Посмотри на мою красавицу, ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

– Никогда, – ответила она, разделяя его удовольствие. – Таллия только рассказывала мне о ней. И еще говорила, что она совладелица.

– Ей принадлежит только пятая часть, – проворчал Пендер. Несмотря на то что лучшего партнера нельзя было и пожелать, он предпочел бы ни с кем не делить свое сокровище.

Таллия поднялась на борт, и они пожали друг другу руки. Пендер сразу как-то засуетился, ему явно было не по себе.

– Если ты хочешь посмотреть счетные книги, я их тебе покажу. Но боюсь, было много непредвиденных расходов...

– Мы потеряли наши деньги? – спросила Таллия, притворяясь страшно рассерженной. – Я не...

Пендер был оскорблен.

– Конечно нет. Цены очень выросли, война. Ты что, держишь меня за дурака или простофилю? У нас триста процентов прибыли, хотя этот доход не стоил такого риска. Но обещаю, следующий рейс будет удачнее.

– Хорошо, нам нужно отплыть в Крандор, как только лодка будет готова.

– Крандор! – воскликнул Пендер, в его глазах блеснула жадность. – Только на прошлой неделе меня спросили, сколько это стоит. Когда я назвал цену, он чуть не упал. После такого путешествия мы станем богатеями.

– Сколько времени тебе понадобится на ремонт?

– Все закончено, нужно только запастись свежей водой и провизией. Если угодно, можно отправиться завтра. Здесь мы быстро обслуживаем клиентов, не то что в других портах, – сказал он, подмигнув.

Таллии не хотелось вспоминать их приключения в Ганпорте прошлой зимой.

– Не думаю, что Мендарк будет так спешить, – произнесла ока и похлопала Пендера по плечу. – А теперь скажи мне, ты узнал что-нибудь об отце Лилисы?

– Ах, Лилиса, – вздохнул Пендер, и Карана с удивлением заметила, что у него на глазах блеснули слезы. – Я так по ней скучаю. Как она там? Великая Библиотека не место для ребенка. Что ей делать среди этих старинных книг?

– Перестань. Надирил – добрый старик, он за ней присмотрит, – успокоила его Таллия. – Так что с ее отцом?

Пендер снова вздохнул.

– Я искал во всех портах, где успел побывать, спрашивал в каждой гостинице. Никто ничего о нем не слышал. С момента его исчезновения, как-никак, прошло семь лет! – сказал он, качая головой. – Невольники на судах живут недолго. Я уверен, что он уже мертв.

21

Радужный мост

Они стояли в холле «Тайфуна», лучшей гостиницы во Флуде, пока Мендарк заказывал номера.

– Я хочу отдельную комнату, – выпалила Карана, не подумав, и тут же задержала дыхание. Ее отношения с Мендарком в лучшем случае можно было назвать натянуто-вежливыми, и она ожидала, что он укажет ей на то, что беднякам следует довольствоваться тем, что им предложат. Но ей необходимо было побыть одной, отдохнуть, успокоиться и вновь обрести душевную гармонию.

Мендарк вопросительно взглянул на нее и молча кивнул. Было видно, что Лиана задел ее поступок, но у Караны не было сил объясняться с ним. Взяв ключ, она взбежала по лестнице в свою комнату, заперла дверь, бросилась на кровать и стала смотреть в потолок. Наконец-то! Благословенное одиночество! Это было чудесно. Теперь ей хотелось только одного – очутиться в горячей ванне. Последний раз она принимала ванну в Катадзе несколько месяцев назад. Схватив мыло и полотенце, она бегом спустилась вниз, где была ванная комната, чтобы успеть первой.

Вернувшись к себе, она снова заперла дверь и погрузилась в размышления о том, что не выходило у нее из головы все это время. Что же это за таинственная способность, которая так необходима Рульку, и что Рульк и Лиан делали вдвоем в Ночной Стране? Может, они уже сговорились о чем-нибудь. Знает ли Рульк, что она троекровница? И что в троекровниках такого особенного? Она не осмеливалась задавать этот вопрос никому, боясь услышать ответ, который подтвердит самые жуткие подозрения.

Лиан не долго дулся на Карану. Он довольно скоро свыкся с мыслью, что проведет несколько ночей один. Зато теперь у него появилось гораздо больше времени, чтобы работать над своим «Сказанием о Зеркале», этому занятию юноша посвящал каждую свободную минуту.

Казалось, Мендарк вовсе не торопился отправляться на восток. Они провели в «Тайфуне» несколько дней. Это была просторная, удобная гостиница, выстроенная в старом стиле: мощные каменные стены, покрытая черепицей крыша, широкие балконы и узкие окна, из-за которых внутри всегда царил полумрак. Гостиница стояла на пологом холме, возвышаясь над дорогой, идущей вдоль гавани. В комнате Лиана была широкая кровать и письменный стол.

Лиану понравился Флуд, а теперь, когда уехал Иггур, у юноши словно гора свалилась с плеч. Погода стояла приятная, полуденный морской бриз освежал, несмотря на летнюю жару. Он каждый день вставал с рассветом, что, вообще-то, не входило в его привычки, и садился работать. Лиан начал делать заметки для своего «Сказания» с тех пор, как уехал из Чантхеда, и уже давно стал выстраивать в уме композицию будущего шедевра.

Наконец он оказался в своей стихии; Лиан работал дни напролет, обложившись черновиками, материала в которых хватило бы на толстый фолиант. Каждая страница его дневника переписывалась и редактировалась по несколько раз. Во Флуде он купил объемистую тетрадь с очень тонкой бумагой. Она обошлась ему в целое состояние – шесть серебряных таров, – и теперь Лиан начал озабоченно пересчитывать стремительно убывающие монетки в его кошельке. В этой тетради он изложил все, что случилось в Катадзе. Вначале выходило довольно коряво, над этим рассказом предстояло еще кропотливо работать, прежде чем из него получится третья часть «Сказания о Зеркале».

Вечера он проводил в баре, развлекая всех веселыми историями, смеялся и без меры пил крепкое ароматное вино, так что, поднимаясь в середине ночи в свою комнату, нередко падал на лестнице. Иногда в этих кутежах участвовал и Мендарк. Они почти подружились, почти, но не совсем. Даже выпив, Мендарк не мог позабыть о своем положении, и его смех порой звучал фальшиво, а веселье казалось наигранным. Лиан же время от времени испуганно оглядывался: он никак не мог отделаться от страха перед Баситором.

С Таллией было гораздо приятнее. Она умела ладить со всеми, и с ней всегда было легко. Несколько раз она тоже участвовала в пирушках, которые устраивал Лиан, тогда она пила наравне с ним и на каждую его байку отвечала своей, не менее забавной. Таллия была в прекрасном расположении духа, ведь она возвращалась домой. Но ей приходилось заниматься многочисленными приготовлениями к путешествию, и на третий вечер, к всеобщему сожалению, она не пришла.

Аркимы, поселившиеся в гостинице на другом конце города, были мрачными, замкнутыми и ко всему безразличными и редко заглядывали на вечеринки. Их несчастья повергали в печаль всех. Стоило только посмотреть на Тензора, тихо сидевшего в углу, или на седую исхудавшую Селиалу, и веселье сразу улетучивалось.

Шанд спустился в бар в первый вечер, но, как и Карана, он с каждым днем все больше замыкался в себе. Не то чтобы старик стал менее отзывчивым или дружелюбным, но теперь он словно жил воспоминаниями о далеком прошлом, и ничто из мира настоящего его уже не трогало.

Как-то, спустя несколько дней после их прибытия, Карана сидела одна в холле. Она заметила постояльца, разглядывавшего висевший на стене календарь. Из любопытства она спросила, какое сегодня число.

– Семнадцатое Тисто, – ответил человек.

Ей подумалось, что это дата чем-то знаменательна, но сразу она не могла сообразить, чем именно. Наконец она поняла. Прошел ровно год со времени Выпускных Испытаний, когда она впервые встретила Лиана.