- Карана! - закричал он, обращаясь к пустым небесам, но ответа не было. Образ Караны растворился. Лиан сорвал веточку в надежде восстановить образ любимой, но аромат, напоминающий ему о Каране, не помог в этом.
      Лиана терзали бесплодные сожаления. Зачем он обрушил свои обвинения на Тайном Совете на Тензора? И даже если бы сейчас ему удалось сбежать, Туркад и все земли вокруг него в руках Иггура. Даже если Карана жива, сейчас он ничем не может ей помочь. У него нет ни силы, ни воли. Их его лишил Тензор.
      Итак, единственное, что осталось ему в жизни, - это Предания. Лиан годами был одержим идеей создать свое собственное Великое Сказание. Сказание могло считаться Великим, только если оно было единодушно принято мастерами-летописцами, а это случалось весьма редко. Только двадцать два Предания были приняты подобным образом, причем последнее - много столетий тому назад. Если бы ему удалось создать двадцать третье, он бы стал величайшим летописцем своего времени.
      Отныне "Сказание о Зеркале" станет его жизнью. Что касается самого Зеркала, то ему все равно, в чьих оно руках. Итак, он продолжал со смешанным чувством страха и восторга следить за поступками Тензора, делая записи для своего Предания.
      Тензор часто выходил по ночам один и где-то прогуливался. Казалось, он не испытывает потребности в отдыхе и сне. В полночь на вторые сутки их пребывания в Сифте он вернулся в лагерь с сияющими глазами и мрачной улыбкой.
      - Я верю, что смогу это сделать! - воскликнул он. - Но нам нужно надежное убежище - это может занять много времени.
      Последовало долгое молчание. "Интересно, что он задумал?" - гадал про себя Лиан.
      - Мы идем обратно на восток, - сказала Малиена. - Давным-давно было предсказано, что мы покинем запад. Шазмак никогда больше не будет нашим. Давайте вернемся в Стассор и заживем там по-новому. По правде говоря, я не жалею о случившемся: сны, которые мы видели в Шазмаке, всегда были безнадежными.
      - Да, - согласился целитель Аспер, взяв меланхоличный аккорд на многострунном инструменте. - Пришло время нашего выбора. У нас никогда не хватит сил преследовать наши древние цели. Мы должны изменить себя в настоящем ради будущего - или прекратить свое существование.
      Блез подхватил мелодию Аспера на флейте, и она звучала так грустно, что у Лиана слезы навернулись на глаза. Он сидел, наблюдая за Тензором. На лице последнего ничего не отражалось. Он обводил взглядом маленькую группу, ожидая, когда все выскажутся. Наконец он заговорил:
      - Если бы только мы могли. Но мы же не какое-то варварское племя, которое спускается с гор, совершая набеги. - Он простер руки в мольбе. - Мы же аркимы! Подумайте о нашем благородном происхождении. Наше величие - не в силе или способности одержать верх с оружием в руках, а в нашей цивилизации, нашей культуре, нашем искусстве, архитектуре, музыке, литературе и философии. Даже когда мы были под ярмом каронов, наши произведения облагораживали их! И мы, пришедшие на Сантенар, были им ровней - Тар Гаарн! Шазмак! Мы даже думать не должны, чтобы стать ничем.
      - Альцифер! - с насмешкой произнесла Малиена. - Хубрис! Безумный марш! Мы перестарались, и теперь здание рушится. Мы должны начать с самого начала - с фундамента.
      Споры затянулись под аккомпанемент печальной музыки. Аркимы обсуждали разные проблемы с обильными ссылками на прошлое, их честь, цивилизацию и культуру. Но Лиану это скоро наскучило, потому что они ни на шаг не приблизились в своих спорах к окончательному решению.
      - Мы всего лишь крошечная частичка аркимов, - добавил Аспер. - Гораздо больше наших людей осталось на Аркане, чем здесь. Наш единственный выход смешаться с аркимами, живущими на востоке.
      Тензор выпрямился.
      - Наш народ на Аркане рожден для рабства. Их культура - возможно, всего лишь шепот, который едва доносит ветер времен. А восточные аркимы выбрали упадническую дорогу, слившись с народами, окружающими их. Только у нас есть сила - это воля!
      Малиена разозлилась:
      - Упадническая! Мой народ - не пленники прошлого. Мы процветали. И это именно к нам ты всегда обращался за помощью в беде.
      - Но вам безразлично прошлое. А без него - что мы такое?
      - Нам оно не безразлично, но мы не позволяем прошлому себя калечить. Когда-то наш народ был великим, и это хорошо. Важно помнить, кем мы были, но сейчас это нас не накормит. Ты должен оторвать свою жизнь от прошлого, как это сделали мы на востоке. Мы не забываем, но и не питаем бесполезных иллюзий.
      - Меня нельзя поколебать, - заявил Тензор. - Рулька нужно изгнать из всех трех миров. Только тогда наступит наше возрождение, или, уж если нам суждено потерпеть поражение, пусть это будет славное поражение.
      Споры аркимов позволили Лиану еще глубже проникнуть в их характер: важно, как именно ты потерпишь поражение! Все умолкли, впечатленные словами Тензора. Кто-то застонал, и тогда, словно дурное предчувствие передавалось от одного к другому, как лесной пожар - от дерева к дереву, аркимы вскочили на ноги.
      - Нет! - сказала маленькая Шала. - Малиена, я боюсь. Гибель, которая обрушилась на Шазмак, преследует нас.
      Эта вспышка была чем-то из ряда вон выходящим, поскольку младшие аркимы должны проявлять уважение к старшим, а Тензор был самым старым из всех. Он один родился на Аркане. Но на этот раз за Шалой стояли остальные аркимы.
      - Даже ребенку ясно, насколько глуп этот план, - подал голос Аспер. Мы все сражены падением Шазмака. Пока мы не узнаем правду, ничто остальное не имеет значения.
      Огненные блики отражались на их лицах. Тензор выглядел угрюмее, чем обычно. Лиан еще больше испугался. Кто бы ни выиграл эту битву, ему в любом случае ничего не светило.
      - Мщение имеет значение! Однако я вас слушаю. Если вы не последуете за мной, куда же вы пойдете?
      - Куда? - как эхо, повторил Лиан в тишине. - Вас всего восемь. Отвоевать Шазмак вам не под силу...
      - Нам нужно такое убежище, где исключена возможность попасть в ловушку, - ответил Тензор. - Говорят, ты знаешь Предания лучше, чем кто бы то ни было, летописец. Куда бы пошел ты на нашем месте?
      - В горы Зиля?
      - Армия Иггура может добраться туда маршем из Ориста за шесть недель.
      - Великие Горы или дальний восток?
      - Слишком далеко, - возразил Тензор. - Нет! Мы должны исчезнуть, словно нас больше нет на Сантенаре. Есть только один путь. Мы идем на север.
      - Но севернее Мельдорина ничего нет.
      - Разве?
      - Только пустыни Фаранды и Сухое Море.
      - Есть Катадза, и мы отправимся именно туда, - объявил Тензор. - Ирония судьбы заключается в том, что мы сделаем Катадзу своей и обратим ее против наших врагов.
      - Катадза? - переспросил Хинтис в изумлении, и ему вторили несколько аркимов из тех, кто помоложе. - Что такое Катадза?
      "Ирония судьбы, - подумал Лиан, - или невозможная глупость?"
      - Кто сейчас помнит о существовании Катадзы? Предание о ней почти позабыто. Ты помнишь его, летописец?! - обратился к Лиану Тензор. - Расскажи моим людям об этом городе. Из всех, кто здесь присутствует, вероятно, только ты, я и Малиена знают о нем.
      Лиан огляделся, ища, где бы встать. Трудно будет рассказывать Предание перед такой враждебной аудиторией, особенно здесь. Где бы он ни встал, его будут отвлекать пламя и потрескивание костра. Наконец он выбрал скалу в форме открытой книги и вскочил на нее.
      - "Сказание о Распаде" не завершено и несовершенно, - начал Лиан, - и оно - самое незначительное из всех Великих Сказаний.
      - Давай же! - с насмешкой произнес Тензор. - Нам не нужно все Сказание - лишь то место, где говорится о Катадзе. Только факты, и никакого "очарования" сказителя.
      - Никому не позволено учить меня, как мне излагать Сказания, - холодно ответил Лиан. - Однако я расскажу сокращенный вариант, который устроит даже тебя.
      Сказание повествует о событиях, произошедших вскоре после того, как Шутдара преследовали его враги до самого Сантенара. Кандор, ничтожнейший из каронов, устал от бесконечной погони. Он понял, что ключом ко всему Лауралину является Перионское Море. Тот, кто контролирует его, может господствовать над востоком, западом и севером. А север был богат в те времена. Катадза, находившаяся на одноименном острове в центре Перионского Моря, могла возвеличиться благодаря торговле и контролю над морем.
      Закрепившись в Катадзе, Кандор вскоре овладел и другими островами и стал контролировать море. Даже Рульк не осмелился открыто противостоять ему. Кандор похвалялся, что его Империя будет существовать так же долго, как само Перионское Море.
      Наконец Кандор обрел такое могущество и власть, что начал угрожать стабильности мира, и тогда против него был заключен союз. Говорили даже, что к этому союзу присоединилась Ялкара. Финальная битва разыгралась на полуострове Фошорн. Даже в те времена на полуострове ежедневно бывали землетрясения, и горячая лава вытекала на поверхность Сантенара из трещин.
      В тот день произошло очень сильное землетрясение, из-за которого вдоль всего побережья волны с ревом обрушивались на сушу. Когда море успокоилось, Кандор обнаружил, что море значительно обмелело: в результате землетрясения его дно поднялось.
      - Как же удалось Рульку достичь такой силы? - удивилась Малиена.
      - Никому это не могло бы удаться, - ядовито произнес Тензор. - Рульк приписал себе природное явление, а наивные ему поверили.
      - В течение года море мелело все больше и больше. За десять лет уровень понизился до семи пядей, и все морские порты пришли в упадок. Потом наступила засуха, самая страшная, какую только видели в Фаранде. Эта засуха длилась и длилась, и скоро стало ясно, что она никогда не закончится. Климат переменился. Леса стали лугами, а луга - пустынями. Миллионы людей в Фаранде голодали, то же случилось и с бесчисленным множеством жителей земель, окружавших Перионское Море.
      Через столетие уровень моря понизился еще на восемьдесят пядей, через пятьсот лет - на четыреста пятьдесят пядей. Красивое Перионское Море распалось на три соленых озера.
      Прошла тысяча лет. Море исчезло. Земли стали бесплодными, леса вымерли. На равнинах не созревали хлеба - лишь кочевники обитали на них.
      Кандор все еще был хозяином Перионского Моря, но это море превратилось в пыль и соль - итак, он был хозяином пустоты. Торговля прекратилась, так как до городов, возведенных на островах, которые прежде омывали воды Перионского Моря, теперь было не добраться.
      Кандор испробовал все виды волшебства, находившиеся в его распоряжении, но тщетно. Вынужденный оставить свою Империю, Кандор в ярости подался на юг и повел осаду земель, принадлежавших аркимам, - с этого момента начался Катаклизм. В конце концов Кандор погиб. Он был единственным кароном, умершим на Сантенаре.
      Лиан повернулся к Малиане и Асперу, сидевшим вместе.
      - Я часто размышляю, как умер Кандор. Его убили аркимы?
      - Нет, - ответил Тензор, - хотя нам бы хотелось. Его смерть - это тайна, которая никогда не будет разгадана. Продолжай свое Сказание, летописец!
      - Прошло еще одно тысячелетие, - произнес в заключение Лиан. Большинство озер исчезло. Дно моря сейчас представляет собой сверкающую равнину из соли. Не многие живут теперь в Фаранде - разве что на тропическом севере. А несравненная Катадза лежит забытая в самой середине Перионского Моря.
      - В этом Сказании содержится урок, - заметила Малиена, - если мы его услышим.
      - Я услышал его, - ответил Тензор. - Каронов можно победить. Это знак, которого я ждал. - Он кивнул Лиану, и это было единственной благодарностью, которую тот получил за свой рассказ.
      - Итак, мы идем в Катадзу? - осведомился Тензор, оглядывая аркимов. Никто не ответил отрицательно.
      "Вот какие шутки иной раз играет жизнь, - подумал Лиан. - Катадза была моей мечтой, и сейчас я на пути к ней. Интересно, что я там найду".
      В конечном счете Тензор был рад, что они задержались в Сифте: на третий день появилась маленькая белокурая Ксара. Ее сестра приветствовала Ксару радостными возгласами. Вскоре прибыли и другие аркимы - те, кому удалось выжить после падения Шазмака. Эта маленькая унылая группа сообщила, что остальные следуют за ними и находятся в пути. Это была награда, о которой не смели и мечтать. Тензор сиял. Но когда пришедшие поведали о том, что случилось с Шазмаком и аркимами после того, как гаршарды захватили город, Тензор притих, так что остальные аркимы не осмеливались произнести ни слова.
      - Ах, это было ужасно, - сказана Селиала, женщина с серебристыми волосами, которая возглавляла Аркимский Совет, когда в Шазмаке судили Карану. - Они воздействовали на нас так сильно, что мы не могли сопротивляться.
      - Как они попали в Шазмак? - раздраженно спросил Тензор. - Это Карана нас предала?
      - Карана! - Горький смех Селиалы походил на лай. - Конечно нет! Гаршарды знали, как вывести из строя Стражей, а этому Карана не могла их научить. Это все Эммант... Он предатель... я виновата тоже.
      - Как это было? - подала голос Малиена из задних рядов.
      - Малиена, как приятно видеть тебя. Я виновата. Это я позволила Эмманту беседовать с Феламорой, и она подбила его погубить Шазмак. О, она порочна! Эммант нас предал, явились гаршарды, словно оживший кошмар.
      - Что с Шазмаком? - выкрикнул Аспер. - Мы можем его восстановить?
      - Он навеки осквернен, - ответил один из вновь прибывших - высокий человек по имени Баситор. - Кто же захочет вернуться в место, запятнанное нашей кровью?
      Это высказывание позволило Лиану узнать еще одно свойство характера аркимов. Другой народ боролся бы за то, чтобы вернуть себе свой город, и отстроил бы его, чтобы город стал еще сильнее и краше.
      - Скольких мы потеряли? - спросил Аспер.
      - Сотни, - ответила Селиала, качая головой. - Много сотен! Но уцелело больше, чем тебе кажется.
      - Так где же они, когда они мне нужны? - вскричал Тензор.
      - Пошли на восток, - ответила она очень тихо. - Они прокляли тебя и поклялись, что никогда больше не последуют за тобой.
      У Тензора вытянулось лицо, словно ему дали пощечину, но он быстро пришел в себя.
      - Я проклят, я трижды проклят, - загремел он, - но я еще больше, чем когда-либо, уверен, что выбрал правильный путь. Пошли со мной, - сказал он двум вожакам отряда вновь прибывших аркимов. - Мы должны обсудить дальнейшие действия.
      Баситор и Селиала ушли с ним в темноту ночи и не возвращались несколько часов. Наконец Селиала вернулась одна. Она уединилась с Малиеной и Аспером, которые были у аркимов кем-то вроде советников.
      Позже вернулся Баситор, за ним - Тензор. Казалось, он постарел лет на тридцать, и в нем было не узнать прежнего сильного и энергичного человека. У него был очень усталый вид.
      - Уходи с дороги, предатель-дзаинянин, - сказал он хриплым голосом, отшвыривая замешкавшегося Лиана.
      Тензор встретился взглядом со всеми аркимами по очереди, и ни один не смог выдержать его пристальный взгляд.
      - Нас сокрушили! - сказал он. - Мы никогда не поднимемся вновь. Не осталось ничего, кроме мести, и я обязательно отомщу! Я сотру гаршардов в порошок. Я буду медленно раздирать Рулька на куски - кусок за куском, орган за органом. - Он продолжал эту литанию насилия и жестокости, и это было так ужасно, что все аркимы, кроме двоих, отпрянули от него.
      Аркимы уже начали разделяться на два лагеря: группа, возглавляемая Малиеной и Селиалой, которая считала, что они сами навлекли на себя погибель и следовать безумным планам Тензора, в чем бы они ни заключались, означает полное уничтожение аркимов; меньшую группу возглавляли Тензор, Баситор и Хинтис, и члены ее были так переполнены ненавистью и страхом, что ничто не смогло бы заставить их свернуть с пути.
      После событий того дня Лиан часто ловил на себе задумчивый взгляд Тензора, но тот никогда с ним не заговаривал. Хинтис и Баситор постоянно наблюдали за юношей с холодной яростью. Лиан старался не оставаться наедине ни с одним из них, зная, что при малейшем поводе они прирежут его. Если бы ему не было известно, что Малиена и Аспер присматривают за ним, он бы умер от ужаса.
      На следующий день подул порывистый западный ветер. Около полудня начался прилив. Аркимы забрались в крепкий рыбачий бот и отплыли в направлении Фаранды. Тензор оставил одного из вновь прибывших, чтобы сообщить об их тайном месте назначения всем аркимам, которые могут появиться. Попутный ветер надувал паруса, и они за одни сутки добрались до своей цели. Это был Фошорн.
      Еще с борта судна было заметно, что земля на полуострове бесплодная - в основном соленые болота, солончаки да мелкие озера. Правда, команда бота сказала, что в этих озерах водится много рыбы.
      Вещи выгрузили в ялик в полулиге от берега: тут было столько отмелей, что рыбачьему судну было не пройти. Вскоре ялик сел на песчаную мель, и аркимы побрели к берегу по мелководью. Лиан поскользнулся, перебираясь через борт, и, погрузившись в воду с головой, едва не утонул под тяжестью рюкзака. Однако Тензор вытащил юношу из воды.
      - Тебе не удрать от меня так просто, летописец, - заявил он с мрачным юмором.
      Не успел ялик в последний раз вернуться к рыбачьему боту, а предводители аркимов уже взобрались на вершину первого холма и готовились к подъему в горы. Вскоре они вышли на каменистое плато - это был бесплодный край, и лишь кое-где виднелись низкорослые деревца да колючие кустарники.
      Аркимы не смогли следовать намеченному маршруту, поскольку горы там были труднопроходимы, и решили не отклоняться на юго-восток, как думали раньше, а двигаться по плато, тянущемуся вдоль береговой линии. Отряд весь день шел через мертвый лес, где серебристые стволы походили на колонны. Выйдя из леса утром третьего дня, аркимы смогли лицезреть одно из величайших творений природы на Сантенаре.
      Южный конец Фошорна был отделен от Лауралина непроходимой пропастью Хорнрейса, самого великолепного водопада, какой можно было найти во всех трех мирах.
      Аркимы услышали Хорнрейс задолго до того, как прибыли на Фошорн: глухой рокот перешел в рев, и у них под ногами тряслась скала. Туман окутывал и землю, и небо. Они приблизились к краю, и у их ног открылась пропасть. У Лиана закружилась голова. Он покачнулся, но Тензор оттащил его от обрыва.
      - Я тебе не дам этого сделать, - заорал он в самое ухо Лиана. - Смотри за ним хорошенько, Баситор.
      Баситор больно сжал локоть Лиана, глядя вниз. Лиан почувствовал, как трясется рука аркима: тот едва сдерживал желание сбросить его. Поскольку Лиан был дзаинянином, он привык к предрассудкам и дискриминации, но эту дикую ненависть было невозможно вынести.
      Отряд миновал Железные Врата, давно разрушенные, и продолжил свой путь. Несколько часов аркимы шли вперед, а вдоль их тропы несся бурный поток. Аркимы не произносили ни слова, поскольку рев воды заглушал все. Наконец они остановились возле двух гигантских черных колонн, стоявших как бы в карауле над Хорнрейсом. На них были вырезаны аркимские узоры, но климат и время сильно повредили их. От водопада поднимался туман, сквозь который светило солнце, и чудилось, что тончайшая радуга связывает Фаранду с континентом Лауралин. Когда туман на мгновение рассеялся, они увидели еще две колонны, находившиеся по другую сторону моря, - они казались крошечными карандашами, поставленными вертикально.
      - Когда-то здесь был Мост Радуги, - сказала Селиала Лиану, который был поблизости. - Величайшие инженеры и художники аркимов работали сто лет, чтобы создать его. Он был красивее любой радуги.
      - Должно быть Сказание о его создании, - произнес Лиан, завороженный зрелищем. Как ограничены Предания, которые он учил в Чантхеде! Насколько больше можно узнать в реальном мире и насколько больше можно рассказать.
      - Сказание существует, - вступила в разговор Малиена, - и возможно, однажды я его тебе поведаю. "Сказание о Мосте Радуги" - должно быть, одно из Великих Преданий этого мира. Мост был одним из самых совершенных сооружений, какие мы когда-либо строили, хотя, возможно, я и не беспристрастна. Моя прабабушка была тем инженером, который его спроектировал.
      - Я уже горю желанием его услышать, - сказал Лиан.
      - Несомненно, это наше величайшее достижение на Сантенаре, - добавила Малиена, - но мост давно исчез - он обрушился в пропасть.
      - Что с ним случилось?
      - Друг дзаинян, этот ваш Рульк со своим "даром", привел здесь землю в движение, чтобы сбросить его вниз, - сердито произнес Тензор, проходя мимо.
      - Не забывай, что он также предал и нас, дзаинян, - воскликнул Лиан, и мы пострадали не меньше аркимов!
      - Пошли отсюда, - сказал Тензор. - Мост Радуги когда-то был нашим величайшим вдохновением, но сейчас он лишь напоминает мне о том, что мы потеряли.
      Они продвигались вперед, все время оглядываясь, до наступления темноты. Погони не было заметно с тех пор, как они добрались до Сифты, но Тензор не расслаблялся. Аркимы несли вахту каждую ночь, в ней участвовали все, кроме Лиана. Правда, он обычно дежурил вместе с кем-нибудь из аркимов, дружелюбно относившихся к нему. Теперь он боялся темноты.
      Наконец однажды в полдень они очутились на краю утеса, который рядами крутых ступенек уходил вниз, до самого дна Сухого Моря. Тензор стоял на краю огромной пропасти, глядя в нее.
      - Это зрелище даже в моем нынешнем состоянии не может меня не тронуть, - сказал он. - Мы разобьем здесь лагерь, если сможем найти воду, и полюбуемся восходом солнца над Перионским Морем. Я не видел этого с тех пор, как море высохло. - Его глаза увлажнились. - Когда-то это было самое красивое место на всем Сантенаре. Посмотрите на него сейчас.
      Лиан глядел вниз с благоговейным страхом. О Перионском Море говорилось во многих сказаниях, но ни одно не подготовило его ко всему тому, что он сейчас увидел. Его поразили необъятность и запустение. Он боялся спуститься в эти соленые долины даже холодной зимой. Его семья все еще жила в Эпперанде, по другую сторону Сухого Моря. Лиан хорошо помнил, как упорно боролись дзаиняне за жизнь на бесплодной земле, под солеными ветрами, непрерывно дующими со дна моря. И он не мог себе представить, что кто-то настолько глуп, чтобы искать убежища в самом Соленом Море. Юноша поделился своими мыслями с Тензором, ярость которого улеглась в последние дни. Настроение аркима было так переменчиво, что Лиан никогда не знал, чего ожидать.
      Тензор смотрел на него с таким же непониманием.
      - Но мы в отчаянном положении, летописец. Нам нужно безопасное место, где мы могли бы работать без страха. Переход будет тяжелым, вне всякого сомнения, а возвращение еще тяжелее - если оно будет! Но мы должны и поэтому сделаем это.
      Обнаружив через пол-лиги в овраге подходящее место, где к тому же протекал ручей, они разбили лагерь и стали готовиться к путешествию. Еды у аркимов было много: они купили сушеную и копченую рыбу в рыбачьей деревушке и аккуратно упаковали. Аркимы наполнили водой огромные мехи и привязали к своим рюкзакам - таким тяжелым, что Лиан даже не смог приподнять один из них (его был намного меньше). Еще засветло все было готово. Они отдыхали впервые после Сифты.
      Лиан сидел на валуне у края утеса, делая записи в записной книжке. К его удивлению, Малиена, избегавшая общения с ним больше недели, уселась рядом.
      - Что ты думаешь об этом путешествии, летописец?
      - Если бы я имел представление о намерениях Тензора в конце пути, мне было бы спокойнее.
      - Сомневаюсь. Если бы ты это знал, думаю, ты бы подошел к краю утеса и бросился в пропасть.
      - Меня туда не тянет.
      - Меня тоже, но когда Тензор стоял тут чуть раньше, мне захотелось покончить с нами обоими. Он принесет погибель и твоему, и моему народу. Увы, я не решилась.
      Она откинула голову, и солнце зажгло огнем ее рыжие волосы. Лиан чуть не задохнулся от муки.
      - В чем дело, летописец?
      - Солнце в твоих волосах - ты стала так похожа на Карану.
      Малиена снова села прямо, и сходство исчезло.
      - Ну-ну, - сказала она, вытирая слезы у него на щеках синим льняным платком, - погоди-ка, что это? - Она взяла его лицо в ладони и принялась рассматривать. - Открой глаза!
      Лиан, мигая и щурясь на солнце, открыл глаза.
      - Ах! - вздохнула она. - Так я и думала, когда ты упомянул сон.
      - Что? - вскричал он в тревоге.
      - На твоих карих глазах появились белые крапинки, а на руках выступили белые веснушки - здесь, здесь и здесь. У тебя есть "дар Рулька" - клеймо проявляется.
      Лиан побелел.
      - Мы, дзаиняне, называем это "проклятием Рулька" - так много нас погибло из-за него.
      - И ты тоже погибнешь, если те, кто выжил среди руин Шазмака, об этом узнают. Это будет жестоко и несправедливо, но кто же станет их винить?
      - Предательство дзаинян - если только это было предательство случилось давным-давно. Что же, нас нужно преследовать до конца времен?
      - Я бы сказала "да", летописец! Мы простили дзаинян, но вы с Караной пришли в Шазмак с Зеркалом, и Шазмак пал.
      - Я не имею к его падению никакого отношения.
      - Но ты с этим связан! А теперь у тебя проявляется клеймо Рулька нашего старинного врага. Гаршарды также были слугами Рулька в древние времена. Как же нам не думать, что их появление и твои отметины предсказывают будущее? Как нас может не беспокоить, для чего планирует тебя использовать Тензор?
      - Лучше займись Ночной Страной и убедись, что из нее нельзя выбраться, вместо того чтобы изводить меня! Меня тщательно проверяли перед тем, как я покинул Эпперанд, - сказал Лиан. - Нас всех!
      - Ты говорил, что, когда Тензор напал на Тайный Совет, ты ощутил боль и ослеп, но это вдруг прошло. Наверно, "дар Рулька" у тебя был скрытый, а оружие, разрушающее мозг, высвободило его. Теперь тебе угрожает самая большая опасность в твоей жизни.
      Записная книжка соскользнула с колен Лиана в грязь. Ветерок начал переворачивать страницы. Он не замечал этого, пристально глядя на Малиену.
      - Помоги мне! Я убегу сегодня ночью. Ты можешь...
      - Через несколько часов тебя найдут, и тогда станет ясно, почему ты сбежал. Дай мне подумать.
      Она снова внимательно оглядела юношу.
      - Клеймо бледное. Я начала его искать потому, что ты рассказал о своих снах. Это еще один признак "дара" - общие сны. Не думаю, что кто-нибудь заметит твои глаза - разве что подойдет очень близко, да и то лишь в дневное время. Надвигай на глаза шапку. Я буду рядом с тобой, так что остальным не нужно будет подходить близко.
      - А как насчет Тензора?
      - Возможно, он привел тебя именно поэтому. Если так, он ничего не скажет. Будь с ним осторожен. А когда мы спустимся на соленое дно, тебе в любом случае придется надеть специальные очки, чтобы не ослепнуть, и этого будет достаточно, пока мы не доберемся до Катадзы. А там... Ну ладно, дорога туда длинная. Что касается веснушек, я сделаю краску от них.
      Лиан взял Малиену за руку, растроганный и благодарный. Но она отдернула ее.
      - Если кто-нибудь следит, то удивится, - сказала она. - Не делай ничего вызывающего любопытство.
      - Почему ты помогаешь мне, идя против своих? - Она улыбнулась.
      - Потому что, вопреки всему, ты мне симпатичен, летописец. Потому что мы, потомки Элиноры, склонны защищать эксцентричных чудаков. А главным образом потому, что моя родственница Карана оставила на тебе свой знак такой же бесспорный, как это клеймо, а это обязывает меня защитить беззащитного.
      Малиена ушла. Лиан в полном смятении сидел на краю утеса, пока не стемнело, даже не замечая великолепные краски заката. Только когда стало совсем темно, он поднялся, подобрал записную книжку и побрел к костру ужинать.
      На следующий день на рассвете Малиена пришла к нему в палатку с маленькой баночкой, от которой пахло ланолином.
      - Втирай эту мазь понемногу каждое утро в кожу лица и рук. Она содержит красящее вещество, которое скроет эти пятна. - Бросив ему баночку, она удалилась.
      28
      СТАЛАКТИТ
      Идлис резко остановился.
      - Свет! - проскрипел он.
      Женщина у него за спиной расчехлила фонарь. Они не замечали великолепия пещеры, этого собора, созданного природой, которую осветил зажженный фонарь.
      - Я услышал всплеск, - сказал Идлис. - Возможно, Карана еще жива. Веревку, скорее!
      Гаршарды столпились на узком выступе обрыва, пытаясь осветить темноту ущелья. Отражения огней танцевали на поверхности большого озера под ними. Сбросив плащ, Идлис спустился вниз по веревке. Теперь он плавал кругами, всматриваясь в глубину.
      - Еще света! - закричал он. - Помогите мне найти ее! - И еще несколько гаршардов заплескались в озере.
      - Она здесь, - воскликнул Ярк-ун, всплыв на поверхность с безжизненным телом Караны в руках.
      Разместив девушку на гладком камне, похожем на стол, они начали делать ей искусственное дыхание. Струйка розовой воды вытекла у Караны изо рта.
      Идлис осмотрел ее голову. Затылок распух, сбоку был небольшой порез, который почти не кровоточил. Он ощупал своими руками целителя кости, живот девушки, приложил ухо к груди, посветил фонарем в глаза, приподнимая большим пальцем веки Караны.
      - Она жива! - сказал Идлис. - Она не сильно пострадала. Наверно, из-за шока приостановилось дыхание: она не нахлебалась воды. Прикусила язык - но чуть-чуть. Вытрите ее, заверните во что-нибудь теплое и поставьте кипятить воду.
      Все это было проделано с автоматической четкостью. Вскоре Карана лежала уже завернутая в плащ, а гаршарды стояли вокруг, пристально глядя на нее и ожидая, когда девушка придет в сознание.
      Тихо застонав, Карана открыла глаза. И тут же снова сомкнула ресницы, пытаясь справиться с паникой. Она лежала на какой-то плите, как на алтаре для жертвоприношений, а сверху на нее глядели шесть гаршардов. Девушка напряглась, собираясь вскочить и убежать, и от этого у нее заболела голова.
      - От нас не убежишь, Карана из Баннадора, - произнес голос, который она не узнала: словно змея прошуршала в ведре с жуками. - Помоги нам - и мы не причиним тебе вреда. Господин даже наградит тебя. Но предупреждаю: если будет нужно, мы тебя заставим!