Иггур знал о происхождении Магреты больше, чем она сама, поскольку когда она была у него в плену в Фиц Горго прошлой осенью, то не могла принимать снадобье, которое дала ей Феламора, чтобы скрывать цвет глаз. Они начали медленно приобретать тот странный цвет, меняющийся в зависимости от освещения с темно-синего на ярко-красный, по которому Иггур сразу же определил ее расу. Только у каронов или у тех, в чьих жилах текла их кровь, был такой цвет глаз.
      Это не имело значения в Фиц Горго, но сейчас, когда исчезло Зеркало и вернулись гаршарды, а в его владениях царила неразбериха, происхождение Магреты было важнее, чем когда-либо. При виде ее глаз Иггуру припомнился его заклятый враг, самый великий карон из всех. Однако Иггуру было хорошо известно, что те, в чьих жилах текла кровь каронов, беспощадно преследовались после падения Рулька. "Кто она такая?"
      Магрета лежала в его объятиях, не понимая, почему он так неестественно неподвижен. Наконец она прошептала ему в самое ухо:
      - Иггур. - Ее дыхание заставило его очнуться.
      Магрете показалось, что они как-то странно занимаются любовью: Иггур старался, чтобы она все время была спиной к свету. Все произошло очень быстро, и ни один из них не получил удовлетворения. Впрочем, она и не ожидала многого. Но ощущение, что она в его объятиях и составляет с ним единое целое, было чудесным и новым для нее. Повернувшись на бок, она заглянула Иггуру в глаза, мечтательно улыбнулась и уснула.
      Но при этом свет лампы снова отразился в ее глазах, и они загорелись алым цветом. Иггура охватил ужас. Глаза каронов! Ему хотелось выпрыгнуть из кровати и пуститься бегом в свою крепость, стоявшую среди болот, позабыв и про Зеркало, и про свою империю, и про планы мести, которые он так долго лелеял. Но он не мог.
      Он пристально всматривался в лицо Магреты. Она была действительно красива, сейчас ее лицо было спокойно, с него исчез удрученный взгляд, так портивший ее черты. Он погладил ее стройную шею, затем снова вспомнил цвет ее глаз, и его охватило непреодолимое желание сдавить ей горло и избавиться от опасности, которую она собой представляла. Но этого он также не мог сделать.
      Опустив голову на подушку, он застонал. Магрета во сне притянула его к себе. Иггур не спал всю ночь.
      Часть 2
      11
      СЛУЧАЙ АМНЕЗИИ
      Она пролежала там долго, слишком слабая, чтобы тревожиться. Ощущение вялости и тепла было непривычное, но приятное. Исчезли все сны, все опасения и ужасы, все воспоминания. Ничего не осталось - лишь призраки далекого прошлого. Она шла по снегу при лунном свете, глядя на мерцающие звезды и кровавую луну, взволнованно вскрикивая, когда искра метеора прорезала небо. Ветер донес крик горной кошки. Она еще крепче вцепилась в огромную руку и почувствовала себя в полной безопасности, под надежной защитой.
      Позже, в знакомой комнате, в очаге потрескивало пламя, и ее обнимала за плечи большая рука. Снаружи рыдал ветер, завывая в трубе. Она прижималась к груди отца, прикрыв глаза, и его голос рассказывал ей предания старины, перед ее взором возникали столь яркие картины прошлого, словно их нарисовали на ее веках изнутри.
      Рыжеволосая девочка шла по снегу. Это она сама или еще одна героиня из сказок зимней ночи? Она вздохнула, и у нее снова заболела голова. Ужасная боль, словно в лоб вонзаются стальные колючки. Боль, которая была эхом ушедшей боли. Забвение. Слабый скрип проник в ее полузабытье. Она не пошевелилась, да у нее и не было сил. И опять воцарилась тишина. Она снова грезила. Или переживала прошлое. Или жила!
      Скрип-скрип - вот оно! "Дерево по дереву", - поняла она. Ее удивило, что она перешла от сна к мысли, могла думать. Скрип-скрип. Ей стало любопытно, и она наконец-то проснулась. Осторожно открыла глаза, чтобы себя не выдать, хотя сама не знала, было ли что-то, чего следовало остерегаться.
      Она стала разглядывать маленькую и темную комнату. Стена, у которой стояла ее кровать, была каменная, она блестела от сырости. В очаге горел огонь, очаг дымил. На каминной доске был зажжен толстый огарок желтой свечи. Рядом со свечой стоял большой кувшин из зеленого фаянса. У огня сидел старик с короткой седой бородой и жидкими волосами. Она видела его лицо в профиль. Он раскачивался на стуле, который при каждом движении скрипел под ним. На старике была темная поношенная одежда и коричневые сапоги.
      Скрип-скрип. Старик пошевелился. Он изучал какую-то карту. Она сомкнула веки и лежала совсем тихо. Стул продолжал скрипеть. Старик хмыкнул, затем забулькала жидкость. Она осторожно приоткрыла глаза. Он вылил в кружку то, что осталось в кувшине, поставил его обратно на каминную полку и отхлебнул из кружки.
      Она снова прикрыла глаза. К ней вернулась частица воспоминаний - Тайный Совет! На ногах у нее цепи. Она пошевелила ногой под одеялом, дотронувшись до лодыжки второй ноги, и поморщилась. Отек и онемение от оков еще не прошли. "Карана! - подумала она. - Это я!" И тут потоком хлынули воспоминания: врывается гонец: Иггур у ворот, армии Туркада разгромлены. Следующая картинка: Тензор, безумный, отчаявшийся, поднимает кулак. Потом ничего, абсолютно ничего.
      Как она попала в эту сырую, жалкую комнату? Кто этот старик, сидящий у камина? Голова раскалывалась от боли. Зеркало исчезло! Его похитили, и теперь оно далеко. Все, что она выстрадала, и все эти смерти были напрасны.
      Нет, теперь ее это больше не касается. "Я могу идти домой", - вздохнула Карана. Перед ее мысленным взором предстал запущенный, обветшавший Готрим стены из розового гранита, озаренные полуденным солнцем. "Наконец-то домой!" Образ заволокло туманом, и она с благодарностью погрузилась в темноту.
      Голова болела так сильно, как никогда прежде. Боль перемежалась с кошмарами - более реальными, чем сама жизнь, более неистовыми, более ужасными. Уж лучше боль, чем кошмары. Она кричала, потела, горела и снова тонула в океане боли.
      Она чувствовала запах раскаленного железа. Красная пелена застилала все. Слышались крики, звон орудия. Пальцы ее коснулись чего-то липкого, и она поднесла их к носу. Кровь! Она лежала в луже крови. Мороз пробежал у нее по коже. Холодные пальцы дотронулись до ее горла. Собрав остатки сил, Карана вскрикнула от ужаса.
      Прошло много времени, и она снова вынырнула из забытья, ощутила движение в комнате. Холод у нее на челе. Холод на лице, на шее, на спине, растекается по всему телу. Мрак.
      Крики, пот, огонь. Губы горят. Тьма, темнее, чем мрак.
      Много позже Карана пробудилась оттого, что над ней кто-то склонился. Она лежала без движения, желая, чтобы этот кто-то ушел, а старик вернулся к своему стулу у камина и снова заскрипел. Открыв глаза, она увидела новый огарок свечи в луже воска на каминной полке. Она огляделась. Стены с облупившейся штукатуркой, дверь из толстых досок с надежным засовом.
      - Карана! Я думал, что потерял тебя вчера. - Карана вздрогнула.
      Когда старик приблизился к ней, лицо его показалось смутно знакомым.
      - Кто ты?
      - Я твой целитель. И на какое-то время - опекун.
      - Мой тюремщик! - Он пожал плечами:
      - Как тебе угодно. Если бы не я, ты бы умерла. Но я не друг Иггуру. Я занимаюсь своими собственными делами. Меня зовут Шанд.
      "Какое тебе до меня дело, Шанд? - Имя что-то смутно напоминало. - Не называл ли его Лиан? Лиан! - Карана ощутила такую боль в груди, что стало трудно дышать. - Что с ним случилось?" Она рывком села в постели.
      - Где Лиан? Он... Он не... - Она не смогла это выговорить.
      - Лиан? - Шанд склонился над ней. В голосе его звучало раздражение.
      "Какие у него ясные зеленые глаза, какой проницательный взгляд". Она вдруг испугалась этого незнакомца.
      - Мы вместе пришли в Туркад, - объяснила Карана. - Путешествовали вместе больше месяца. Он спас мне жизнь. Я должна знать, где он. Пожалуйста. - Она взяла старика за руку.
      - В Туркаде хаос, - ворчливо ответил Шанд. - Бесполезно искать.
      Она отдернула руку. Жизнь возвращалась в ее зеленые глаза, бледные щеки порозовели. Ее вид тронул Шанда.
      - Почти бесполезно, - поправился он, и голос его прозвучал мягче. Было страшное кровопролитие. Иггур захватил большую часть города. Но я постараюсь.
      Он заставил ее опуститься на подушку.
      - Сейчас тебе нужен отдых. Ложись.
      - Кто-то должен знать, где Лиан. - Ее глаза наполнились слезами, у нее не было сил их вытирать. - Но не говори обо мне ему.
      - Ему?
      - Мендарку! Ничего не говори обо мне, если он спросит. Это мой враг.
      Шанд вздохнул:
      - Тебе нечего беспокоиться о Мендарке. Он загнан в ловушку в Старом Городе.
      - Где... - У нее не хватило сил закончить. - Где я? Что со мной случилось? - Комната завертелась у нее перед глазами. - Что ты собираешься со мной делать?
      - Не знаю, что с тобой случилось, - тихо ответил Шанд. - Когда я тебя нашел, ты была на волоске от смерти. Ты бредила и умирала. Я отнес тебя сюда, в безопасное место. Позже еще будет время для вопросов и ответов. - Он положил ей руку на глаза. - Спи!
      Тепло и темнота успокоили Карану, все ее страхи улетучились. С тихим вздохом она погрузилась в дрему, и на этот раз ее не посетил ни один кошмар.
      Шанд с минуту постоял, глядя на нее, затем, убедившись, что она уснула, тихо отворил дверь и, заперев ее за собой, вышел на улицу.
      Когда Карана очнулась, было утро, и бледный серый луч солнца проникал в комнату через щель под дверью. Старика не было. Огонь в камине погас, в комнате было холодно. Она медленно села. Комната завертелась. Когда головокружение прошло, девушка спустила ноги на пол и встала. Ноги сразу же заледенели на холодном каменном полу. Она оглядела себя. На ней была рваная сорочка. Когда-то Карана была пухленькой, сейчас от нее остались только кожа да кости. Сколько же времени она провела без сознания?
      Ее собственной одежды нигде не было видно, и Карана завернулась в одеяло. Шаг за шагом она осторожно приблизилась к камину. Там уселась на стул и, дрожа, уставилась на пепел. Спустя некоторое время Карана ощутила волчий голод. Она не нашла ничего съедобного в комнате, лишь на сундуке у двери стоял кувшин с водой.
      Сломав пальцем лед, она попила воды, такой холодной, что заломило зубы.
      Щелкнул замок. В дверь просунулась седая голова Шанда. Согнувшись, он тащил на спине большую вязанку дров - доски от двери с облупившейся зеленой краской, еще какие-то разноцветные деревяшки. Это были обломки чьего-то дома. Сердце Караны снова сдавила тоска по Готриму.
      Шанд взял ее маленькую ручку. Она была ледяная.
      - Почему ты не ложишься обратно в постель?
      - Не могу, - прошептала она. - Я умираю от голода. Сколько ты продержал меня здесь?
      - Я не держал тебя здесь, как ты выразилась, - ответил он с легким раздражением. - Я нашел тебя три дня тому назад в Большом Зале.
      - В Большое Зале? Я не понимаю.
      Шанд поднял крышку сундука и принялся в нем рыться.
      - Нет. Да, Нелисса. Суд. Зеркало. Гонец... - Голос ее замер, воспоминания смешались.
      Хлопнула крышка сундука. Шанд извлек оттуда полбуханки черствого хлеба, засохший сыр, пару луковиц, а из треснувшего коричневого горшочка - кусочки маринованных овощей, размякшие и бесцветные. Он положил еду на металлическую тарелку и, мелко нарезав, подал Каране.
      - Прости, - сказал он. - Это вряд ли можно есть, но больше мне ничего не удалось достать. Я выбрал плохое время, чтобы приехать в Туркад. Ешь понемножку, иначе тебе станет плохо. Твой желудок отвык от еды.
      Он развел огонь в камине, и через минуту доски весело затрещали в огне, комнату заполнил запах смолы.
      - Как же я сюда попала?
      - Я пошел в Большой Зал - сам не знаю почему, нашел там тебя, чуть живую, и принес сюда.
      Карана посмотрела на тарелку и выбрала кусочек маринованного корешка.
      - А что произошло с другими людьми на Тайном Совете? - спросила она, жуя кислый волокнистый корешок.
      - Мне об этом ничего не известно, да и сейчас что-либо довольно трудно выяснить. У Иггура в руках почти весь Туркад, и скоро он захватит весь город. Мендарк все еще обороняется в крепости, но скоро и она падет.
      Эти имена ничего для нее не значили: она снова их забыла.
      - А как насчет... Магреты?
      - Мне она незнакома. Возможно, она - одна из неопознанных мертвецов.
      Карана покачала головой, которая еще болела.
      - Нет, я бы непременно знала об этом. - Она тут же пожалела, что сказала это. Шанд мог понять, что она чувствительница, и продать тому, кто больше заплатит за ее дар. Ведь идет война, и цена на чувствительников высока.
      - Значит, ей удалось бежать.
      - Да, наверное. - Она заколебалась. - Ты разузнал что-нибудь о Лиане?
      - Я говорил с одним человеком, который убирал трупы из Большого Зала. Шанд помешал в камине.
      - Почему ты возишься со мной, Шанд? Я все время спрашиваю, но ты не отвечаешь. Куда ты меня принес?
      - Мы в старой части города, - объяснил Шанд. - Тут такой запутанный лабиринт улочек и такая нищета, что сюда не приходит никто - кроме тех, кому больше негде жить. Даже солдаты Иггура здесь не появляются, - правда, все может измениться, когда падет крепость. И тогда даже в этих трущобах ты не будешь в безопасности - ты похитила его Зеркало!
      - Сколько у меня времени?
      - Трудно сказать. Возможно, всего несколько часов.
      Карана устало опустила голову на руки. Шанд продолжал еще что-то говорить, но девушка не слышала ни слова.
      Она прикрыла глаза. Шанд легко поднял ее на руки и перенес на кровать. Она свернулась калачиком под одеялом и крепко уснула.
      Шанд положил карту и машинально потянулся за вином. "Нет!" - сказал он себе, но через минуту взял в руки кружку и поднес ко рту. Крепкий напиток был для него утешением, но его осталось слишком мало, чтобы дать то, чего ему хотелось - туманного забвения, временного отпущения его грехов.
      "Ты дурак, Шанд! Тебе следовало бы оставаться в Туллине, где ты не смог бы причинить никакого вреда".
      Когда-то он был равен по силе и по уму предводителям наций, но личная трагедия заставила его отойти от дел. Давным-давно он удалился в горную деревушку Туллин, которая находилась очень далеко от власть имущих. Там Шанд много лет колол дрова и выполнял разную работу в корчме, чтобы заработать на жизнь. Затем в один прекрасный день мир сам явился к нему.
      В прошлом году, поздней осенью, в Туллине появился Лиан, по злобе директора Школы Преданий посланный с поручением, для выполнения которого он совсем не подходил: найти Карану и Арканское Зеркало и доставить их в сохранности Мендарку. Шанд больше не мог укрываться от мира, но он обнаружил, что его могущество и сила, которые он считал само собой разумеющимися, исчезли: он состарился.
      Сейчас он находился в осажденном городе, беспомощный и напуганный. Он снова взялся за карту. Шанда всегда завораживали карты, и он проводил свободное время, изучая и рисуя их. Однако сейчас он не мог сосредоточиться и, отложив карту, вернулся к вину.
      Он прихлебывал из кружки, глядя в огонь и размышляя. Он очень хорошо знал отца Караны Галлиада. "Позаботься о ребенке, если со мной что-нибудь случится", - сказал ему как-то Галлиад.
      Шанд тогда посмеялся. Галлиад был одаренным, умным человеком.
      - Что это с тобой может случиться?
      - У меня есть враги, но мало друзей. Это не очень меня беспокоит. Я прожил долгую жизнь. Но Карана особенная.
      Шанд улыбнулся, Галлиад - тоже.
      - Да, каждый ребенок особенный, но она - совсем особенная. Она чувствительница, но она - нечто большее, чем существо, в жилах которого течет кровь древнейшей человеческой расы и аркимов. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. Если со мной что-нибудь случится, присматривай за ней. Больше я ни о чем не прошу.
      Вскоре после этого разговора Галлиад был убит в горах, и Шанд так и не узнал, что он хотел рассказать о Каране. Ее мать после смерти мужа покончила с собой, а ребенка на воспитание забрали родственники матери. Позже Карана исчезла, и, хотя в конце концов он проследил ее до Шазмака, на его косвенные вопросы был дан краткий ответ, что она возвратилась к себе, в Готрим. Шанд успокоился и с облегчением вернулся к своим собственным заботам.
      Потом, спустя два месяца, Карана появилась вблизи Туллина. Это была взрослая женщина. За ней охотились вельмы, и он сделал меньше, чем следовало, чтобы ей помочь. Он чувствовал стыд и свою ответственность за то, что произошло в результате его невмешательства. Он должен исправить ситуацию, чего бы это ему ни стоило.
      Из прихожей донесся шум. Шанд вскочил на ноги. Случайная жестокость на этой войне может уничтожить их обоих. Карана застонала во сне. Он подбежал к кровати, но это был просто один из ее кошмаров. Он отставил кружку с вином и присел у девушки в ногах, изредка приподнимаясь, чтобы погладить ей лоб, пока она не затихла.
      Взрослая Карана не так уж сильно отличалась от того ребенка, которого он встречал много лет тому назад. Она не походила ни на своего высокого смуглого отца, ни на свою красивую светловолосую мать, маленькую и хрупкую, как птичка. Она была невысокого роста, с бледной кожей, с глазами цвета малахита, удивительно тонкими чертами лица и волосами огненными, как закат.
      Шанд вернулся к камину и стал вспоминать свой приход в Большой Зал. Его поразила картина жестокости, которую он там увидел. Он бродил среди тел, помогал тем, кого мог поднять своим прикосновением или глотком из фляжки. Шатаясь, пришедшие в себя брели на улицу, под дождь. Шанд уже хотел было последовать за ними, как вдруг заметил возле стены какой-то узел и рыжие волосы, которые невозможно было не узнать.
      "Карана? Что она здесь делает?" Вот результат его упущения в Туллине, и он виновен не только перед Караной, но и перед целым миром. Она еще дышала, но выживет ли? Что он может сделать? Он много лет не был в Туркаде. Большинство его старых контактов утеряно. Как ему найти тех, кто остался невредим в этом хаосе?
      Взвалив Карану на плечо, Шанд вышел под дождь и долго блуждал по переулкам, пытаясь найти, где бы спрятаться. Все двери были закрыты, и никто не захотел впустить его ни за какие деньги. В конце концов, боясь, что Карана умрет, он сломал замок убогой хибары, нашел пустую комнату и заплатил напуганной хозяйке за неделю вперед. Затем взялся за работу, пытаясь вернуть Карану к жизни.
      Поблизости хлопнула дверь, возвращая Шанда в настоящее. Снаружи бушевала война. Он слишком долго прятался от самого себя. Теперь он стар и слаб. Шанд снова приложился к бутылке.
      Карана заставила себя проснуться: ее трясли за плечо.
      - Вставай! Они ищут тебя. Нам надо сейчас же идти! - Она села, глядя на Шанда. Он отошел и стал возиться с чем-то в дальнем углу комнаты. Чего он от нее хочет? Опыт научил Карану, что большинству людей от нее что-то нужно.
      Шанд оторвался от вещей, которые паковал:
      - Давай пошевеливайся. Нет времени на мечты.
      - Где моя одежда? - сердито спросила она. - Я же не могу выйти на улицу в одеяле.
      Он наклонился и вытащил из-под кровати маленький узелок с одеждой.
      - Тут все, что у тебя есть. Поторопись!
      Он отодвинул засов на двери и стоял теперь, чутко прислушиваясь.
      Узел был завязан. Она пыталась развязать его, пальцы не слушались. Щелкнул замок. Шанд вышел. И вдруг Карана сильно испугалась.
      Из прихожей доносились крики, в дверь колотили кулаками. Карана покрылась холодным потом. К ее удивлению, узел вдруг развязался. Она не сознавала, что ее пальцы продолжали над ним трудиться. Она вытряхнула содержимое узла, из которого выпали ее мешковатые зеленые штаны. Освободившись от одеяла, она стянула через голову сорочку и надела штаны. Даже это сильно утомило ее.
      В прихожей возобновились крики и стук. Карана, приоткрыв рот, застыла, слушая, как ломают дверь - вероятно, топором. Солдаты обыскивали все здание. Топор ударил в дверь раз, два, три - это были сокрушительные удары. Затем раздался такой пронзительный вопль, что зазвенело в ушах. Карана спрятала голову под одеяла, но ничего не могло приглушить этот звук.
      12
      КРЫСИНЫЙ ГОРОД
      Снаружи все снова стихло. Карана посмотрела на тряпку, которую сжимала в руках, - это была ее выцветшая рубаха оливкового цвета. Не было ни белья, ни куртки, ни сапог. Должно быть, рубашку с нее пытались снять: порвана спереди, к тому же выстирана поспешно или небрежно: пятна крови не отстирались. Как же ей выйти в этих лохмотьях на улицу?
      Дрожа, она надела рубашку. Снаружи снова донеслись выкрики. В этот момент в дверь ворвался Шанд.
      - Где моя остальная одежда? - спросила Карана.
      - Не знаю. Не задавай глупых вопросов! Быстро собирайся!
      Он в панике метался по комнате, хватая вещи и снова бросая их.
      Нагнувшись в поисках сапог, Карана почувствовала сильное головокружение и слабость и чуть не потеряла сознание. Пришлось ухватиться за край кровати, чтобы не упасть.
      - У меня нет сапог, - сказала она, вспомнив, что ее привели в Тайный Совет босую и в цепях.
      Шанд выругался.
      - Значит, тебе придется идти без сапог!
      Он потащил ее к дверям. В коридоре, проходя мимо сломанной двери, они заглянули в комнату - такую же жалкую, как их собственная. Какая-то женщина прижимала к груди мертвого ребенка и истерически кричала. Шанд повел Карану прочь.
      Дойдя до угла, он осторожно высунул голову и тут же убрал ее.
      - Стража! - прошипел он, дернув Карану за руку так сильно, что у нее закружилась голова.
      - Куда... идти? - хрипло спросила Карана. Шанд тянул ее за собой в обратном направлении, потом стал спускаться по узкой лестнице.
      - В подвал, - ответил он.
      Они вошли в дверь и оказались в темноте. Шанд зажег один из своих свечных огарков и пробирался куда-то по грязному подвалу. Здесь было пусто, и лишь вдоль стен стояли ряды бочек.
      - Во всех этих подвалах есть выходы, - сказал он, освещая дорогу перед собой. - Нужно найти люк, который ведет на улицу, - пояснил он. - Я видел его вчера снаружи. - В подвал донеслись крики, причем издающие их люди были совсем рядом. - Скорее навались спиной на дверь.
      Карана бросилась к двери и прижалась к ней спиной, пытаясь в полумраке нащупать задвижки или замки, но ничего не было. Она привалилась к двери, наблюдая, как Шанд со своей свечой бегает взад-вперед по подвалу.
      - Вот он, - сказал старик, осветив стену. Вспыхнувшая было надежда Караны тут же угасла: она почувствовала, как у нее за спиной дверь начинает отодвигаться. Она налегла сильнее; ноги ее скользили по полу. Шанд боролся с ржавыми засовами.
      - Дверь заклинило, - отчетливо послышалось с улицы. - Думаю, тут давно уже никого не было.
      - Ты хочешь объяснить это вельму? - громко возразил другой. - Открывай!
      Карана запаниковала. Ей захотелось лечь на пол и завопить от ужаса.
      - Держи дверь! - прошипел Шанд.
      Кто-то стукнул в дверь, и что-то ужалило Карану в щеку. Лезвие топора возле самого ее уха: если бы оно вонзилось в дверь чуть левее, то вошло бы ей в затылок.
      Карана застонала, глядя на топор. Его выдернули, затем дверь так резко распахнулась, что Карана пролетела через весь подвал. Из глаз у нее посыпались искры. Кто-то влетел внутрь, за ним последовал другой.
      - Здесь кто-то есть! - заорал первый. - Быстрее, фонарь!
      Свет ослепил Карану. Она лежала там, где шлепнулась, и не могла пошевелиться.
      - Не похожа ни на кого из списка, - сказал первый, - но нам лучше забрать ее с собой на всякий случай. Пойди-ка проверь за бочками.
      Склонившись над Караной, он приподнял ее голову. Она тупо посмотрела на него.
      - Имя! - рявкнул он. Это был самый волосатый мужчина, какого ей приходилось видеть. Его лицо полностью скрывала косматая каштановая борода. Карана была в ужасе.
      - Меллуса, - проскрипела она.
      - Откуда?
      - Го... Го... - Она невольно чуть не произнесла "Готрим".
      - Что?
      - Госс... Госсиор, - поправилась она. - За морем. - Карана знала, что, судя по разнообразию ее акцентов, она могла быть родом откуда угодно.
      Как раз в этот момент из-за бочек донесся шум драки. Свет погас. Солдат выпустил Карану и устремился к бочкам. Карана услышала глухой звук удара. "Они убили Шанда", - пронеслось у нее в голове. К ней приблизилась тень.
      - Пошли, - сказал голос Шанда. Старик помог ей встать, довел до люка и приоткрыл дверцу одной рукой. Другой неловко приподнял Карану. - Держись! Высунься немного наружу и посмотри, нет ли кого. Быстро!
      Карана высунула голову под дождь.
      - Не вижу, - пролепетала она.
      Шанд подтолкнул ее, и она упала на мокрую улицу. Он последовал за ней, ворча.
      - Что ты сделал? - спросила она, вытаскивая занозу из щеки.
      - Стукнул их бочарной доской. Я чувствую себя уже лучше. Пошли. Они скоро пустятся за нами в погоню, и теперь они знают тебя в лицо.
      Они вылезли на улицу возле какого-то серого каменного здания. Черные тучи над головой сулили дождь со снегом. Ветер подгонял Карану в спину, продувая насквозь тонкую рубашку. Булыжники были покрыты льдом и застывшей слякотью. Карана ковыляла, придерживая разорванную рубашку на груди и плача от холода и боли. На улице почти никого не было. Немногие прохожие, которые вынуждены были выйти из дому, спешили мимо, низко опустив голову и потупив взор.
      Карана поранила палец ноги о расколотый булыжник, поскользнулась и упала ничком в мерзлую слякоть. Шанд поднял ее. Покачиваясь, она смотрела, как из пальца льется кровь на серый снег. Шанд зашагал вперед. Карана захромала следом. Никогда еще она не ощущала такой слабости.
      - Шанд! - еле слышно пропищала она. Он обернулся.
      - Я не могу идти, - пожаловалась она.
      Он обнял ее за талию и крепко держал, почти приподнимая над землей. Они завернули за угол здания. Впереди они увидели четырех солдат. Шанд заколебался, но солдат поманил его пальцем.
      Они приблизились к стражникам. Шанд что-то сказал солдатам, и те засмеялись. Наклонившись, Карана осматривала свой окровавленный палец. Один из солдат заставил ее выпрямиться и смотрел на девушку изучающим взглядом, словно запоминая лицо и фигуру. Заметив, что разорванная рубашка раскрылась до пояса, Карана торопливо запахнулась. Кто-то хихикнул, и ее вырвало на снег прямо у его ног. Солдат быстро отступил назад, сделав Шанду знак проходить. Тот снова обнял Карану за талию и увел от поста.
      - Все висело на волоске, - заметил он с какой-то странной веселостью. Они определенно тебя ищут. Но, конечно же, они ищут женщину с рыжими волосами.
      Карана взглянула на него как на сумасшедшего, потом взялась за прядь своих волос и стала ее рассматривать. Волосы были цвета сажи. Ее красивые рыжие вьющиеся волосы, ее единственная гордость, свисали уродливыми черными прямыми прядями. Слезы навернулись ей на глаза. Начав плакать, она никак не могла успокоиться.
      Они еще несколько раз натыкались на солдат, и их допрашивали, но каждый раз Шанд как-то выворачивался. Наконец после многочисленных остановок, чтобы передохнуть (последнюю они сделали в такой убогой части города, что невозможно было и минуту выдержать вонь), он потащил ее наверх по узкой крутой лестнице. Добравшись до верхней площадки, Карана увидела, что лестница теперь вела вниз и что у ее подножия блестела вода. Ни слова не говоря, Шанд начал спускаться по ступенькам. Если бы не старик, Карана легла бы в снежную слякоть и не вставала больше. Палец на ноге наконец-то перестал кровоточить и даже не болел - так замерзли ноги.
      - Куда мы идем? - простонала она, упав на верхней ступеньке.
      - Поторопись! Мы можем побеседовать позже.
      За спиной у них раздался крик. Оглянувшись, она различила фигуры солдат на другом конце длинного переулка. "Стоять!" - выкрикнул один, и они бросились бежать.
      - Скорее, вниз по лестнице! - воскликнул Шанд.
      Карана замерла в нерешительности. Тогда Шанд взвалил ее на плечо и стал спускаться. У подножия он потерял равновесие на скользкой ступеньке и уронил Карану в воду. Вода была очень холодной. Карана протянула руку, он вытащил ее и прислонил к каменному поручню. Старик тяжело дышал.
      Они были окружены массивными гниющими сваями большого портового города. У Караны от этого зрелища мурашки поползли по коже. Когда-то в детстве она потерялась в портовом районе Туркада. Она бродила по причалам, из-за каждой сваи на нее глядели странные обитатели порта, ничего не говоря. Это продолжалось всего несколько часов, потом ее нашли. Однако она не забыла эти причалы, вонь и ужас на лице ее матери.
      Ступеньки круто сбегали вниз между двумя береговыми устоями и продолжались под водой. На расстоянии всего десяти пядей находилась полузатонувшая платформа - самая низкая во всем порту. Прямо перед ними она исчезала: сгнила или утонула в грязи. Шанд стал шарить в темной воде палкой.
      - Пошли, - позвал он. - Мы можем перебраться вот здесь.
      Он шагнул вперед, нащупывая дорогу палкой, как слепой. Вода доходила ему до бедер. Кто-то крикнул у них за спиной, и Карана вздрогнула. На верхней площадке лестницы стоял солдат, указывая на них. Шанд снова схватил ее за запястье и утащил подальше от стрел, которые воткнулись в бревно у них над головой.
      Пробираясь за сваями, которые отгораживали их от лестницы, Шанд повел Карану к причалу. Было темно, сыро, пахло соленой водой и гнилью. Слабые лучи света косо падали то тут, то там, выхватывая из темноты занавесы из морских водорослей и губчатых коричневых наростов.
      Позади Шанда послышался тихий всплеск. Он предупредил:
      - Осторожно, здесь прогнила палуба.
      Он медленно продвигался вперед, тыча палкой в темную воду. Платформа под ногой была пористой. В одном месте она проломилась под его весом, и ему пришлось попятиться. Он оглянулся на Карану. Ее нигде не было видно. Где она? Вон там, где луч света падает на воду. Шанд, осторожно ступая, прошел туда по осыпающейся платформе, но Караны там не было. Затем, вспомнив слабый всплеск у себя за спиной, посмотрел вниз.
      Вода здесь была чище. Карана плавала на поверхности. Обхватив себя руками и подогнув колени, она медленно вращалась. Глаза были широко раскрыты, и она не делала ни малейшей попытки выбраться. Шанд ткнул ее палкой в бок. Казалось, она удивилась, потом схватилась за палку, и даже когда он вытащил ее из воды и она лежала на гнилых досках платформы, трясущаяся от холода, то все еще сжимала палку в руках. Она не произнесла ни слова.