Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Большое драконье приключение (№2) - Приключение продолжается

ModernLib.Net / Фэнтези / Ипатова Наталия Борисовна / Приключение продолжается - Чтение (стр. 5)
Автор: Ипатова Наталия Борисовна
Жанр: Фэнтези
Серия: Большое драконье приключение

 

 


— Ах!.. — это Санди вскрикнул за его спиной. — Райан, подай руку!

Райан стремительно развернулся и не увидел своего спутника на тропе.

— Где ты?

— Я оступился. Слева от тропы. Давай же скорее, тут затягивает со страшной силой!

По телу Райана проскочила электрическая искра. Он понял, что мог бы и не подать руки. Одним Светлым на свете стало бы меньше. Он еще не простил того, что Санди поставил успех их похода ниже существования какой-то глупой деревни. Просто и высокомерно не подать руки. Это было бы то, о чем стоило рассказать Чиа. Она бы уж развернула эту ситуацию — старушка Чиа любила поговорить. Но ради красного словца и хвастовства перед интеллигентной извращенной декаденткой не стоило отказываться от столь дорогостоящей затеи. Помедлив секунду, Райан бросился вперед.

— Осторожнее! — предупредил Санди. — Сам не вляпайся.

Их руки сомкнулись. Райан потянул, все больше отклоняясь назад, заставляя работать не только свои мускулы, но и весь свой вес. Он так сосредоточен был на вытягивании Санди из трясины, что очень испугался, когда по их соединенным рукам быстрой трусцой что-то пробежало.

— Меня, надеюсь, простят, — виновато сказал Земляничка, устраиваясь на плече Райана, — но тут безопаснее и суше.

— Будешь мешать — выброшу в топь и оставлю, — прохрипел Райан.

Трясина крепко держала свою жертву, но Райан был сильнее. Потихоньку, по дюйму, но он вытаскивал Санди из черной бездонной глотки. Чпок! Она сдалась, и оба путника и Земляничка повалились на тропу.

Несколько минут они пытались отдышаться. Земляничка покинул опасное соседство Райана и, цепляясь за одежду, вновь вскарабкался на плечо Санди. Было очень мокро и холодно, юноши смертельно устали. И вообще, похоже было на то, что они забрались в гиблое место. Самое время кому-нибудь на них напасть.

— И меня! — простонал кто-то внизу, у самых сапог Райана. — И меня вытащи! Вытащи!

Райан бросил оторопелый взгляд в направлении голоса, и тут же что-то твердое сомкнулось вокруг его щиколотки. Он попытался выдернуть ногу и отскочить, но не тут-то было. Он глянул вниз — его крепко держала тянувшаяся из топи белая опухшая рука.

— Утопленник-вампир! Упырь!

— Ага! Я!..

Не раздумывая, рефлекторным жестом он рванул меч из ножен, заранее зная, что это не поможет. Он одним ударом отделил кисть от руки, но та продолжала сжимать его ногу сквозь сапог, а из трясины — толстый, раскисший, слегка фосфоресцирующий, белый, абсолютно голый, распространяющий вокруг себя гнилостный тошнотворный запах — продолжал неторопливо выбираться ее обладатель. Кисть освободила, наконец, ногу Райана и, опираясь на пальцы, как жуткий паук, вернулась к телу и приросла на прежнее место. Крови никакой не было, как будто Райан не человека, а тесто рубил. Санди смотрел на все эти страшненькие чудеса круглыми глазами и совсем не порывался вмешаться. Райан очумело махал мечом, не давая упырю приблизиться и рубя каждую тянущуюся к нему конечность. Бежать они никуда не могли: вокруг стояла кромешная тьма, и сослепу они в два счета угодили бы в ту же ловушку, из которой Райан только что извлек Санди. Один раз Райану удалось снести упырю голову, но он страшно пожалел об этом. Голова обрадованно покатилась к нему, щелкая зубами и норовя укусить за ногу. Он отбросил ее пинком, и она, разобиженная, вернулась на прежнее место, где и приросла.

— Только не зубами! — бормотал Райан, кроша противника. — Дотронется хоть одним зубом — и станешь таким же. Этого только осиновым колом и возьмешь. Эй, где твоя благодетельница?

— Не дал бы я рубить благодетельницу на колья!

— Я сказал — выброшу в топь! — заорал Райан, почувствовав, что по его штанам кто-то ползет вверх, и безошибочно узнав в этом повадки Землянички.

— Да погоди ты! — рявкнул тот в ответ. — Я ж помочь хочу. Вот этим попробуй.

Он сунул Райану в руку какой-то небольшой острый предмет. Недолго думая, принц Черного трона вонзил эту загадочную штуку упырю в глаз. Глаз лопнул, из него наружу хлынула желтая каша мозгов. Болото огласилось диким утробным воем: упырю, по-видимому, впервые стало больно. Воодушевленный, Райан принялся наносить удары расчетливо и жестоко: в живот, в горло, в сердце… Вскоре вздрагивающая вздутая масса трепыхающейся плоти горой опала на тропу возле его ног. Райан спихнул труп в трясину и машинально сунул чудо-оружие в карман. Земляничка что-то протестующе пискнул, но понял, что момент неудачный, и замолчал. Последние вопли упыря, подхваченные сиплым болотным эхом, унеслись куда-то в ночь.

— Этим дело не кончится, — заметил Райан. — Еще, наверное, и полуночи нет. Знаешь, нам надо выбираться отсюда, иначе еще кто-нибудь такой же веселенький на нас выбредет.

Выбираться — но как? Ах, если бы он был один! Тогда он рискнул бы применить Могущество и сделать для себя дорогу, но он должен таиться, и особенно — от своего талисмана. И даже если бы он был один… Колдовать в чужих владениях считается большим нахальством, за это можно жестоко поплатиться, и в небезвыходном положении он ни за что на это не решился бы, но… В конце концов, придется колдовать, а потом попытаться убедить Санди, что это была мелочь, пустяк, доступный любому магу-недоучке.

Он сосредоточился, набрал в грудь воздуха, открыл рот. Трах! С соседнего дерева обломилась сухая ветка и обрушилась на голову Санди. Положительно, сегодня дар везения ему изменил. С тихим стоном талисман свалился лицом в тину.

— Проклятье! — завопил Райан. — Мы так не договаривались! Кто кого, в конце концов, должен вытаскивать? На кой дьявол мне талисман, от которого с самого начала больше хлопот, чем пользы? Подымайся!

Бесполезно. Похоже было на то, что Санди потерял сознание всерьез и надолго. Скрипя зубами от бешенства, Райан взвалил его на плечо. В любом случае он не собирался здесь оставаться. В его голову закралась предательская мысль о том, что вся затея с Черным мечом, возможно, не так уж умна, как казалось ему раньше. Он был так зол, что даже не заметил, как тихой сапой карабкается на его спину Земляничка — тому болото тоже не приглянулось.

Райан взмахнул рукой и нараспев произнес заклинание, отыскивающее дорогу. По болоту разлился блеклый мертвенный свет: множество блуждающих огоньков замерли на месте, и Райан несколько минут пытался найти смысл в кажущемся беспорядке их расположения. Потом, разобравшись в схеме, он двинулся в путь, пошатываясь под тяжестью ноши.


— Кошка-кошка, сколько у тебя осталось жизней? — поинтересовался Райан, заметив, что ресницы Санди затрепетали.

— Не так уж много, если судить по величине этой шишки, — слабым голосом отозвался тот. — Я пропустил что-то интересное?

— Битых два часа пытаюсь привести тебя в чувство, Спящий Красавец, — сообщил Райан. — Солнце встало, болото позади, страшные сказки, будем надеяться, кончились. Предлагаю сделать дневку и как следует отдохнуть перед дальнейшим путем.

— Ты два раза спас мне жизнь, — сказал Санди.

— Три, — уточнил Райан, — если считать упыря. Упыря…

Он осекся и принялся лихорадочно рыться в кармане.

— Куда я это дел? А, вот…

Он вытащил волшебное оружие Землянички на свет божий и громко расхохотался. Он хохотал так, что ему пришлось сесть и прислониться спиной к дереву. В руках его была самая обыкновенная серебряная вилка, ставшая смертоносным оружием против нечисти.

— Эй, ты! — крикнул он в сторону дымившегося на берегу чистой веселой речки костерка. — Как ты догадался?

— Не бойся ножа, а бойся вилки, один удар — четыре дырки, — пропел в ответ благодушествующий Земляничка. — Мне совсем не хотелось пускаться в опасное путешествие безоружным, и я долго пытался найти себе снаряжение по росту.

— Ты стащил серебряный прибор с праздничного стола Лесного Царя!

— ужаснулся Санди. — Что они о нас подумают?

— Лучше сам подумай, что бы с нами было, если бы я ее не стащил!

— резонно возразил Земляничка. — Серебро берет практически всю нечисть, даже ту, против которой осиновый кол бессилен. Когда я увидел ее, я понял — это то, что нужно. Верни мне ее, пожалуйста, — попросил он Райана. Принц Черного трона торжественно протянул ему его вооружение.

— Тебя надо бы посвятить в рыцари, — сообщил он. — Ты будешь Рыцарем Серебряной Вилки.

Земляничка оперся на вилку, как на протазан, стараясь принять горделивую позу, затем схватил наперевес и, взмахнув ею, гаркнул мужественным хриплым басом:

— Вызываю на поединок на любом холодном оружии любого противника моего роста и веса, и да увенчает слава Достойнейшего!

— А кофе, между тем, убегает, — вполголоса заметил Райан.

— Ах! — Рыцарь Серебряной Вилки поперхнулся и помчался к костру что было сил в его коротеньких мохнатых лапках.

Они сидели на берегу, уже смыв с себя болотную грязь, и блаженствовали, потягивая из жестяных кружек страшно горячий кофе. Райан чувствовал себя великолепно. Ему очень понравилось быть героем. То есть, не то, чтобы ему понравилось сталкиваться с разного рода кошмарами и на грани смертельного риска преодолевать их — он не был мазохистом, такое никому не может понравиться, — а вот то, как себя после всего этого чувствуешь, и как на тебя смотрят окружающие — в этом что-то было! Он решил назвать это прелестью подвига после подвига.

Сияло солнышко, шуршали камыши, что-то заманчивое нашептывала речка. Он чуточку позабавился с паром, густым белым столбом поднимавшимся над его кружкой: перистые полупрозрачные струйки на несколько секунд то застывали в виде бастионов белой крепости, то свешивались головками вниз, как причудливой формы орхидеи… Услышав шепоток в камышах, Райан потерял сосредоточенность, и его последнее монументальное творение-фигурка обнаженной девушки — было сорвано и унесено ветром прежде, чем обрело устойчивость. Он прислушался. Тишина. Странно, он мог бы поклясться, что женский голос в камышах только что произнес: «Какой хорошенький!» Он замер, и ему показалось, что в зарослях кто-то возбужденно дышит, пытаясь изо всех сил удержать готовый прыснуть смешок.

— Я все слышу, — сказал он. — А ну, вылезай!

— Не-а, — отозвался голос юной девушки. — Это ты полезай.

— Не увижу — не полезу, — резонно возразил Райан. — Не обманешь.

— Ах так! Ну, смотри.

Над покачивающимися камышами появилась льняная макушка. Она поднималась медленно, подогревая зрительский интерес. Изящная, несомненно женская ручка откинула волосы, и на Райана глянула очаровательная зеленоглазая круглая мордашка. Головка покоилась на румяных обнаженных плечах, а ниже, сквозь камыш, угадывались весьма соблазнительные формы.

— Иди ко мне, — сказала она. — Не пожалеешь.

А, была не была. Смотри, талисман, если что, твое дело — выручать.

Райан вскочил и, толкнувшись обеими ногами, вниз головой бросился в реку. В тот же миг тихая вода вспенилась, как если бы в ее глубинах боролись два могучих чудовища. Встревоженный Санди вскочил, чтобы оказать своему спутнику посильную помощь. На какой-то миг из бурления и пены появился Райан, то ли таща за волосы соблазнительную блондинку, то ли наоборот, пытаясь от нее освободиться, потом он снова погрузился с головой. Речка отхлынула от берега, затем, будто хлопнув дверью, как разобиженная дама, плюхнулась обратно в русло, широкий водяной язык лизнул травянистый берег и, откатившись, оставил на нем измочаленного, жадно хватающего ртом воздух Райана. Отдышавшись, он сконфуженно и оттого зло поглядел на Санди.

— Дрянь, — сказал он. — Обманка. Она — рыба ниже пояса.

Санди сел на кочку и засмеялся. Этот его смех был для развенчанного героя Райана совсем некстати, и он обиделся.

— Заткнись! — хмуро сказал он. — Или я тебя поколочу!

Санди замолчал, но взгляд его искрился смехом.

— Знаешь, некоторые уже пытались поколотить, — отозвался он. — Не советую, а не то дело может кончиться не совсем так, как ты бы этого хотел. Пощади свое самолюбие.

Русалка была забыта. Райан поднялся и, набычившись, пошел на Санди, немного сдавая вбок, словно обходя того по кругу. Санди поворачивался, стоя на месте. Кулаки Райана непроизвольно сжались. Парнишка выглядел довольно хлипким, и его самоуверенность сбивала с толку. Выброшенный вперед кулак ткнулся в пустоту, и Райан пошатнулся. Санди ждал его с напряжением в глазах. Райан применил обманное движение, которому научил его чемпион по борьбе без правил среди троллей — а надо сказать, никто лучше троллей не дерется без правил. Лучше бы он этого не делал: он как-то сам собою взмыл в воздух и грянулся наземь, пребольно ушибив живот. Это настолько удивило его, что злость прошла.

— Как ты это сделал? — спросил он, не удосужившись даже подняться.

— Носком сапога зацепил твою щиколотку. Продолжим?

— Погоди, мне интересно. Кто учил тебя драться?

— Тому, что я сделал сейчас, не надо учиться. Я просто вижу, как ты двигаешься, и вижу критические точки твоего равновесия. В сущности, ты сам себя свалил, я только предоставил тебе лишнюю ось вращения.

— Чудеса! — промолвил Райан. — А я ведь двигаюсь чертовски быстро. Парень… а ты непрост.

Санди пожал плечами.

— Кто знает?

— Интересно было бы выяснить, — про себя пробормотал Райан, — у тебя нет случайно младшего брата по имени Питер? Ты ни у каких чародеев не обучался? В том смысле, что сбежавшие ученики чародеев обычно доставляют массу хлопот: умеют они уже много, а вот последствий своей деятельности не представляют. Прибирай потом за ними. Ну, да это дело Светлого Совета. А?

Санди покачал головой.

— Я докопаюсь, — пообещал Райан и замолчал, вспомнив, как он собирался распорядиться своим талисманом по окончании его службы. Странно, но мысль о том, что он собирался убить Санди, выбила его из колеи. Куда легче, оказывается, замышлять злодейство, когда жертва не персонифицирована. С ужасом он заподозрил, что начинает испытывать к этому парню симпатию, и в его голову тут же закралась мысль о профнепригодности. « Чиа живо вкрутила бы мне мозги! — тоскливо подумал он. — Признаюсь, я уже по ней соскучился. Нет, нельзя в двадцать семь лет быть таким инфантильным».

— Если здесь живет русалка, — рассудил он вслух, — значит никаких кровожадных чудовищ поблизости нет, иначе они давно бы ее слопали. Она не злая, просто у нее чувство юмора такое: ей нравится, когда все смеются, а чтоб пуще смеялись, она щекотится. Я думаю, мы спокойно можем тут отдохнуть.

7. О РОДОВЫХ ГНЕЗДАХ

Теперь уже Райан отправился спать, предусмотрительно выбрав себе местечко подальше от воды. Ему необходимо было как следует восстановить силы. Санди отправился к реке поболтать с русалкой.

Она оказалась существом довольно ограниченным. Главным удовольствием в ее жизни было хоть над чем-то посмеяться, все равно над чем. Всю свою жизнь она провела на одном месте, в этой реке, ничего другого не знала и не хотела знать. В области речной жизни ее познания действительно были глубоки, но любой сколько-нибудь серьезный экскурс она непременно сопровождала восклицанием: «Вот умора-то!» — и искательно заглядывала в глаза Санди, пытаясь убедиться, что и ему смешно, и очень расстроилась, обнаружив, что он потерял к ней интерес.

— Пообещай, — попросил Санди, — что не причинишь зла моему спутнику, а если что — разбуди его. Я хочу пойти побродить. Посмотрю, что тут есть вокруг.

— А почему я должна тебе что-то обещать?

— Потому, что я очень тебя прошу.

— Ну ладно, — смилостивилась она. — Иди, а за этим индюком я прослежу. Только если найдешь что-нибудь красивенькое, подари мне, ладно?

— А кому же еще? — удивился Санди, чем окончательно ее к себе расположил. На всякий случай он приставил охранять Райана еще и Земляничку, залегшего в траве со своей вилкой и поклявшегося оберегать спящего от русалки, буде она замыслит предательство. Теперь Санди мог спокойно осмотреть окрестности.

Солнце стояло уже высоко, близился полдень, речной бережок нагрелся, поверхность воды дышала сонным покоем, на ее темной плоскости дрейфовали желтые кувшинки. Берег порос редким невысоким леском, идти по которому было очень легко. Санди не собирался отлучаться надолго, ему просто хотелось посмотреть, какая сказка притаилась за ближним пригорком. Почти вприпрыжку он поднялся на его гребень и остановился там, смотря вниз, на то, что раскинулось у его ног.

От самых его сапог вниз обрывался крутой откос, а дальше, в широкой долине причудливо извивавшейся реки, колыхалось море переливающейся разными оттенками зелени, и то тут, то там из нее выступали развалины белых зданий, сверкающие на ярком летнем солнце, как сахарные. Ничто и никогда прежде не поражало Санди так, как внезапное открытие этого опустевшего скопища руин. Какие здесь были архитектурные формы! Его глаз выхватывал из кажущейся неразберихи просторные амфитеатры, колоннады, чьи колонны редко сохраняли вертикальное положение, обломки некогда царственно устремленных в небо шпилей. Минуту помедлив, он ринулся туда.

Кусты на дороге встретили его недружелюбно, но он продрался, действуя с таким остервенением, будто спасал свою жизнь. И вот он в долине. Первое, что бросилось ему в глаза, было то, что заросли здесь хоть и густы, но лес, по-видимому, совсем юн.

Здесь, снизу, разобраться в мешанине изувеченных зданий и упорного, раздвигающего плиты мостовой кустарника было куда сложнее. Вскоре он разглядел под ногами дорогу, выложенную мраморными плитками, но идти по ней оказалось труднее, чем просто по лесу: плитки были вздыблены рвущимися на волю растениями, и Санди постоянно о них спотыкался. У этой сказки был заброшенный вид. Санди упорно шел по дороге, понимая, что она приведет его в сам город. Он шел долго, острым взглядом выхватывая из-под зеленого покрывала цепких вьюнов то необрушенный угол, то стропило, или поваленную колонну с изуродованной капителью, на которой можно еще было угадать изображения каких-то волшебных тварей. Наконец он выбрался на обширную прогалину, бывшую, видимо, во времена расцвета одной из центральных площадей. Чаша фонтана в центре была заполнена дождевой водой, фигуры повалены и раскрошены, в темной воде плавали неизменные кувшинки, и пахло затхлостью. На востоке виднелись чудом уцелевшие несколько пролетов арочного акведука. Санди закрыл глаза и попытался представить этот город живым — большой, богатый, чистый. Его изумила и встревожила тишина; ни один птичий голосок не нарушал ее, словно это место было кем-то проклято. И все же он не чувствовал здесь ничего плохого. Город и в смерти был величав.

Его внимание вернулось к акведуку. Уцелевшие секции странно контрастировали со сломанными, не обвалившимися, а, казалось, снесенными и растертыми в прах какой-то накатившейся могучей массой. Санди почувствовал легкий озноб: что же могло так прокатиться по городу и опрокинуть эти монолитные опоры? Красивый город был изувечен какой-то силой, которая методично утюжила его вдоль и поперек. Ему стало грустно и обидно: ведь кто-то с таким размахом, выдумкой, любовью и вкусом создавал эту красоту; особенно ему понравились башенки, устремленные в самые небеса и, по всем признакам, до катастрофы соединенные между собой на головокружительной высоте узенькими переходами. Сейчас все это рухнуло и захламляло обломками мостовые. Он поднял камешек и, присев на блок парапета набережной, принялся его рассматривать. Это не был мрамор, как ему показалось вначале. Этот материал был легче и пористее. Он не знал, что это такое. Попробовал разломить — не получилось. Не взял его и нож. «Как же его обрабатывали?» — задумался он, поднял глаза и обомлел.

Перед ним возвышалось здание. Или это был настоящий замок? Оно стояло на двадцатифутовом цоколе, казавшемся отсюда монолитным и лишь кое-где пробитом бойницами. А выше оно превращалось в постепенно сужающийся, тянущийся к солнцу минарет, по спирали опоясанный искрящимся на дневном свету пандусом. Выше цоколя здание утрачивало свою явно оборонительную функцию и казалось созданным веселым человеком, экспериментировавшим с доступными ему средствами и воплощавшим самые красивые и смелые из своих фантазий. Санди попытался было высчитать кривизну и кручение спирального пандуса, пытаясь понять, почему тот не падает вопреки здравому смыслу, но бросил, так как ему не хватало данных, и другой вопрос завладел его воображением: не был ли пандус чем-то вроде строительных лесов, которые не успели убрать, или же значился в первоначальном проекте? И если да, то для какого вида транспорта он предназначался? Такая ширина, свобода и мощь! Неужели для дракона? Тут могла пройти и четверка драконов в упряжке. На ком, как не на драконах могли поднимать такие громоздкие блоки на такую головокружительную высоту?

Он задрал голову, любуясь тончайшим каменным кружевом, затенявшим выполненные в виде лотосов, орхидей и кувшинок балкончики, портики и терраски, которыми усыпаны были верхние — или это только теперь они стали верхними, а раньше были средними? — этажи. Этот нарядный дворец построен был для радости.

Санди хлопнул себя по лбу и засмеялся. Ему пришла в голову догадка насчет строительного материала: такого прочного и в то же время позволявшего изготовлять детали и блоки столь причудливых форм. Этого можно было добиться, если использовать быстро застывающую жидкость… или пену. Как замечательно, должно быть, играла смена красок дня на зданиях, мостовых и статуях этого города.

Он окинул взглядом город; он стоял, кажется, на самой высокой его точке и видел его весь, до окраин. Какая титаническая сила нужна, чтобы вновь вдохнуть жизнь во все это. И какое счастье, какое удовлетворение мог бы испытать человек, совершивший подобный подвиг. На это не жаль было бы положить всю жизнь.

Но замок все-таки понравился ему больше всего, и, рассматривая забавные, экзотичные, причудливые украшения, башенки и купола его верхних этажей, он вдруг подумал, что и Сэсс была бы очарована им. Вот бы предложить ей настоящий сказочный дворец!

Он сделал несколько шагов в сторону, и его восторженное настроение улетучилось, сменившись скорбью. Оттуда, где он стоял до сих пор, не видны были следы разрушений. Теперь же он воочию видел последствия лобового столкновения той могучей тупой силы и замка, похожего на выплывшую из детского сна фантазию. Выложенная плитами дорога там, где прокатился вал разрушения, была искрошена в песок, выдвинутая вперед часть крепостной стены с подъемными воротами снесена начисто и вмята в землю, и весь фасад от толчка провалился внутрь здания. Насколько же крепок был этот материал, если задняя стена осталась практически невредимой. Края проломов были обведены копотью, словно вместе с ударной массой на приступ шел огонь. Что это могло быть? Даже десять драконов, решил Санди, не смогли бы нанести подобный ущерб.

Он решился. Не убедись он в прочности материала, он, может быть, и не стал бы рисковать, но этот город и этот замок прочно обосновались в его сердце. Он захотел забраться внутрь. Обрушенный в кучу хлама и щебня цоколь не представлял для ловкого молодого человека особой преграды, тем более что Санди по-прежнему был твердо уверен, что у судьбы нет других обязанностей, кроме как беречь его от разного рода несчастий. В несколько минут он вскарабкался на вершину цоколя и, обойдя его по довольно широкому карнизу, добрался до пандуса.

Вблизи тот не казался столь невредимым. В его полотне зияли широкие дыры, но камень — или каменная пена — не крошился, и Санди, затаив дыхание, обходил пробоины, тесно прижавшись к стене, распластавшись по ней и опираясь лишь на пальцы ног. Он заглядывал в окна, надеясь отыскать хотя бы несколько более или менее уцелевших комнат и какую-нибудь книгу или картину, или хоть что-то, способное дать ключик к разгадке тайны мертвого Белого города. Он забрался уже довольно высоко, когда решил, что ничего более подходящего может ему не попасться, и влез в окно.

Первое, что он увидел, была пыль. Многолетний слой пыли покрывал все так, что с первого взгляда ни в чем нельзя было разобраться; к тому же переход от яркого солнечного дня к полусумраку комнаты, чье окно было специально затенено ажурной решеткой, ослепил его. Несколько минут Санди привыкал. Потом огляделся.

Похоже, это была небольшая уютная комнатка для отдыха. Толстый ковер под ногами пророс травой, тут и там валялись книги, сброшенные со стеллажей при чудовищном сотрясении, когда рушился замок. Под сапогами Санди что-то хрустнуло; он нагнулся и рассмотрел на полу множество стеклянных и фарфоровых осколков — все, что осталось от изящных безделушек, бывших частью чьей-то жизни. Из прорех задвинутой в угол кушетки, чей бархат когда-то имел глубокий винный цвет, лез конский волос. Под ногами, растерзанный и истлевший, валялся глобус. К огорчению Санди, на нем уже ничего нельзя было разобрать. Он полистал книги, бережно касаясь их страниц, чтобы те, не дай бог, не рассыпались — в нем с детства жило благоговейное отношение к книге — но, во-первых, написаны они были незнакомыми ему руническими письменами, а во-вторых, являлись, насколько он понял по рисункам, ботаническими справочниками. Еще ему попались лента, женская перчатка и детская погремушка. Убедившись, что не найдет здесь более ничего, он миновал сбитую с петель дверь и вышел в коридор.

Сюда уже вломилась разруха. С обнаженных стропил свисали, колыхаясь на легком ветерке, какие-то рваные тряпки, в стенах зияли дыры, сквозь которые открывалась великолепная панорама противоположного берега реки. Когда он глянул вниз, у него закружилась голова-площадка, где он стоял, парила в пустоте, с нее спускались несколько лестничных пролетов, обрывавшихся пропастью. Прижимаясь к стене, Санди добрался до следующей двери и нырнул туда.

Здесь располагалась детская. Интересно, сколько сейчас лет должно быть этому ребенку? Когда-то занавески и драпировки были разрисованы веселыми и добрыми зверями. В углу стояла кроватка, а рядом с нею — кушетка для няни. У женщины, что жила здесь, был ребенок, и оба они пользовались любовью и уважением. Мог ли кто-нибудь выжить в этом кошмаре?

— Хозяин!

Первым желанием Санди было немедленно выскочить в окно. В замке не было ни души, как и во всем городе, не мог же хладный камень окликнуть его человеческим голосом.

— Хозяин, я иду! Где вы, хозяин?

Санди сообразил, что голос доносится из коридора. Он прижался к стене и осторожно, одним глазом, выглянул наружу.

По захламленной лестнице, рискуя жизнью, пошатываясь, как былинка, и трепеща от возбуждения, как осиновый лист, ползло какое-то странное создание. На нем болтались когда-то зеленые, а теперь блекло-желтые лохмотья, из-под них тут и там выглядывало костлявое тело с висевшей складками серой кожей. Голова его была совершенно лишена волос, а подслеповатыми глазами он, тараща их изо всех сил, обшаривал этаж за этажом. Он производил скорее жалкое впечатление, и Санди решил, что его не стоит бояться. Очевидно, он, не зная того, включил какую-то сигнализацию.

— Я здесь, — сказал он, показываясь на пороге.

Создание всплеснуло тонкими ручками и, помогая себе ими при преодолении особенно крупных завалов, поспешило к нему. Ростом оно примерно раза в три превосходило Земляничку.

— Как я рад, как я рад, — повторяло оно. — Я уж и не чаял дождаться.

— Вы ошиблись, — сказал Санди. — Я просто прохожий и прошу прощения за вторжение.

По лицу существа расползлась двузубая улыбка.

— Не надо шутить так жестоко с вашим верным Марги, Хозяин! Я чувствую вас! Я слышу исходящую от вас эманацию Могущества!

Вот так дела! А он-то скрывается! Что за польза от молчания, если тебя распознает первый же леший? «Я — простой человек, — сказал он себе, — я ничего этакого не могу. Кто тут говорит о Могуществе? Ничего нет. Пусто».

Марги очумело повертел головой и издал дребезжащий смешок.

— Экранирование! Подавить Могущество куда труднее, чем проявить, это я знаю. Если оно было, а теперь его нет, это верный признак его наличия, сэр Артур. Как я вас ждал!

Тут он, наконец, добрался до места, где его старческое зрение позволило ему рассмотреть лицо Санди.

— Ой! — сконфузился он. — Как это я так обознался? Прошу прощения, миледи. Вы всегда были такая добрая. Как я рад, что вы спаслись. Это хорошо, что вы переоделись мужчиной, так вам куда легче будет скрываться. А маленький где?

Санди молча ждал, надеясь, что Марги скажет еще что-нибудь полезное.

— Я пытался немного прибираться, пока верил в ваше возвращение, Хозяйка, но, сами видите, тут дела больше, чем это под силу старому маленькому домовому.

Тут он осекся, осознав, что снова ошибся.

— Это мужчина, — шепотом сообщил он сам себе. — Но лицо… и Могущество? Как такое может быть?

— Я всего лишь прохожий, — повторил Санди, — очарованный красотой города и замка.

— Прохожий? — бормотнул Марги. — Как это может быть-с этим лицом… и этим Могуществом? А найдется у вас, сэр, что-нибудь пожевать?

Санди порылся по карманам и отыскал сухарь; он машинально сунул его в карман, отправляясь на прогулку.

— Вот, — сказал он. — Ой, вы зубы себе поломаете. Его размочить надо.

Марги вскарабкался на подоконник, свесился наружу и в одной из ямок, образующих узор фигурного карниза, отыскал немного воды. Он уселся спиной к Санди и принялся громко жевать.

— Извините, что отвернулся, — сказал он. — Когда я вас не вижу, мне легче обращаться к вам, как к сэру Артуру, а я так давно хотел с ним поговорить. Вы позволите?

— Прошу вас.

Санди понял, что перед ним — обезумевший от страха и одиночества домовой. Он мог рассказать, что здесь произошло.

— Чем ты тут питаешься? — спросил он.

Марги тяжело вздохнул.

— Ах, поверите ли… Раньше вы кормили меня со своего стола, а я еще позволял себе привередничать. Таким ли тощим я был тогда, Хозяин? А сейчас… Семена вот с травы соберу, пожую, запью водичкой. Цветочной пыльцы иногда, на сладкое. Иногда мышь удается поймать, я не брезгую.

— А здесь есть мыши? Я не заметил никакой живности.

— Птиц нет, они чувствительные. А мыши — они равнодушные, глаз не поднимают. Эти живут, что им сделается.

— Сколько лет прошло, Марги?

— Ах, я не знаю. Здесь нет зим, считая которые, можно было бы наблюдать за течением лет. Лет? А в самом деле, сколько лет? Ах, Хозяин, как часто я мечтал, что вы вернетесь и скажете: «Марги, я построил новый город и пришел за тобой, чтобы ты поселился в моем замке». А я бы ответил: «Разве новый город может быть лучше старого? Леди так любила его».


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9