га; при этом за двадцать лет фермеры во всем мире утратили более 480 млрд. тонн чернозема, эквивалентные его запасам на Индийском полуострове. За эти же годы была уничтожена уникальная экосистема Аральского моря, резко ухудшилось состояние почв в Бразилии и других странах Латинской Америки. Сегодня, по данным ФАО, в странах Африки, расположенных к югу от Сахары, где 42 процента не использующихся в сельском хозяйстве земель имеют низкую естественную продуктивность, две трети (по другим данным -- 80 процентов[500]) обрабатываемых площадей находятся в настолько деградировавшем состоянии, что непригодны для ведения сельскохозяйственного производства[501].
      Сложившаяся ситуация крайне опасна для большинства развивающихся стран, и в первую очередь для тех, где население в значительной мере зависит от сельскохозяйственного производства. Разрушающиеся экосистемы вызывают борьбу за ресурсы, которая нередко перерастает в гражданскую войну на уничтожение, подчас принимающую межэтнический оттенок. Так, например, в Судане, где с аграрным сектором связана жизнь 85 процентов населения[502], несколько засушливых лет и поражавший страну в 1989, 1994 и 1998 годах катастрофический голод имели место на фоне непрекращающейся гражданской войны, унесшей в течение 15 лет жизни более чем 1,5 млн. человек[503]. В Эфиопии, испытавшей в 90-е годы неоднократные засухи и голод, в течение долгих лет продолжалась гражданская война, требовавшая от правительства содержания 300-тысячной армии, что вызывало вымирание целых земледельческих районов[504]. Уничтожение ранее плодородных почв провоцирует наступление на лесные массивы, и эта опасность грозит всему человечеству. С 1850 года было вырублено 7,7 млн. квадратных километров лесов[505]; и хотя сегодня сохранилось еще 40 млн. квадратных километров из 60 млн., существовавших на Земле во времена, предшествующие началу хозяйственной деятельности человека, важно учитывать, сопоставляя эти цифры, что половина потерь прихо
      [499] - Gore A. Earth in the Balance: Forging a New Common Purpose. L., 1992. P. 123.
      [500] - См.: Hammond A. Which World? P. 189.
      [501] - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., etal. State of the World 1997. P. 55, 119.
      [502] - См.: Pearce D., Barbier E., Markandya A. Sustainable Development. Economics and Environment in the Third World. L., 1990. P. 129.
      [503] - См.: Nelan В. W. Sudan: What Is Happening Again? // Time. 1998. July 27. P. 24-26.
      [504] - См.: Lappe P.M., Collins J., Rosset P., Esparza L. The World Hunger. P. 20.
      [505] - См.: Waters M. Globalization. L.-N.Y., 1995. P. 106.
      дится на последние четыре десятилетия. Соединенные Штаты утратили треть своего лесного покрова на протяжении XX века, но Китай лишился трех его четвертей за последние тридцать лет[506]. На протяжении 80-х годов вырубка леса в Китае на 40 процентов превышала значения, предельно допустимые с точки зрения поддержания самовоспроизводства природных систем[507]. Характерно, что если в европейских странах и в США проводятся активные лесопосадки (98 процентов всех лесов в США были посажены хотя бы один раз [!]), то в России, где в 1996 году было вырублено более 10 тыс. квадратных километров леса, или в бассейне Амазонки, где средний объем вырубки между 1991 и 1995 годами составлял около 126 тыс. квадратных километров в год[508], никаких серьезных восстановительных работ не осуществлялось. Стремительное уничтожение амазонских лесов представляет собой наиболее очевидный пример опасности, грозящей всемирной экологической стабильности из-за безответственной политики ряда развивающихся государств. Налицо не столько развитие жизненно важного для экономики Бразилии региона (в начале 90-х он обеспечивал всего 5 процентов ВНП страны и, что более важно, лишь 10 процентов всего производства промышленной древесины), сколько стремление властей колонизировать данную территорию ради снижения общей социальной напряженности в пораженной бедностью и вопиющим имущественным неравенством стране. Вплоть до настоящего времени правительство выделяет гранты и субсидии тем, кто приобретает участки земли в девяти северных штатах и приступает к их сельскохозяйственному освоению. Результаты такой политики хорошо известны: если к 1975 году вырубка леса была произведена на 28,5 тыс. квадратных километров, что составляло 0,6 процента площади этих штатов, то к 1980 году это были уже 125,1 тыс. квадратных километров, а к 1988 году -- почти 600 тыс. квадратных километров. Учитывая данные за 1991-1995 годы, можно предположить, что общие потери лесных массивов составляют сегодня не менее 1,5 млн. квадратных километров, или около 30 процентов всех ранее покрытых лесом территорий[509]. Между тем амазонские леса представляют собой наиболее значимый источник кислорода, пополняющего земную атмосферу, не говоря уже о том, что они являются уникальной экосистемой, включающей в себя ареалы распространения множества биологических видов, не встречающихся в других регионах
      [506] - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 181.
      [507] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 63.
      [508] - См.: Serril M.S. Ghosts of the Forests // Time. 1997. November. Special Issue. P. 52.
      [509] - См.: Pearce D., Barbier E., Markandya A. Sustainable Development. P. 192-193, 195, 202-203.
      планеты. Второй по масштабам экологического ущерба от промышленной разработки лесных массивов является Индонезия. Если в середине 70-х годов масштабы вырубки составляли здесь 5,5 тыс. квадратных километров в год, то через десять лет они достигли 7,0 тыс. квадратных километров, а сегодня -12 тыс. квадратных километров в год; именно "успехи" Индонезии вывели Восточную Азию в мировые лидеры по темпам обезлесения, составляющим сегодня 1,4 процента в годовом исчислении[510]. Нельзя также не отметить, что проблема лесов в развивающихся странах не сводится только к их истреблению и вызванному этим сокращению поступлений кислорода в атмосферу. Не менее актуальной проблемой становятся неконтролируемые лесные пожары, приобретающие все больший масштаб и вызывающие международный резонанс. Фактически ежегодно гигантские пожары возникают в Юго-Восточной Азии, в северных районах Латинской Америки, Мексике, России, некоторых странах Африки и Ближнего Востока. В 1997 году, когда пожары на Борнео, Яве и Суматре приобрели характер экологической катастрофы, более 50 тыс. малайцев и индонезийцев были госпитализированы с тяжелыми респираторными заболеваниями; в Сингапуре, Таиланде, Брунее и даже на Филиппинах большая часть населения вынуждена была надевать защитные маски. Суда в Малаккском проливе шли в условиях почти нулевой видимости, а индекс загрязненности воздуха в малайзийском штате Саравак достиг в начале октября цифры в 839 пунктов, что соответствует более 200 (!) выкуренным в день сигаретам[511]. В 1998 году ситуация не улучшилась. По данным за первые 9 месяцев года, в Канаде пожары уничтожили около 4 тыс. квадратных километров лесов, в Гватемале, Гондурасе и Никарагуа -- 5,5 тыс. квадратных километров, в Индонезии -- около 20 Тыс., а в Бразилии -- более 52 тыс. квадратных километров лесных массивов. В Мексике, где прошлым летом засуха оказалась самой жестокой за последние 70 лет, количество пожаров достигло 11 тыс. Потери африканских стран в большинстве своем не документированы[512].
      Какие выводы следуют из изложенных фактов? Во-первых, они свидетельствуют, что в большинстве развивающихся стран правительства не в состоянии контролировать экологическую стабильность. Известно, например, что в последние годы освоение Амазонии происходит вопреки многим решениям центрального правительства, однако то обстоятельство, что около 80 процентов
      [510] - См.: Islam I., Chowdhury A.Asia-Pacific Economies. P. 102.
      [511] - См.: Hajari N. Dark Clouds of Death // Time. 1997. October 6. P. 40.
      [512] - См.: Linden E. Smoke Signals // Time. 1998. October 12. P. 50-51.
      лесозаготовок в этом регионе осуществляется незаконно, не слишком смущает местных предпринимателей[513]. Во-вторых, и это даже более существенно, большинство развивающихся стран в своем стремлении к экономическому благополучию отказываются учитывать ущерб, нанесенный ими природной среде, и не рассматривают его как фактор, снижающий их национальное богатство. Отрицая тот очевидный факт, что "созданный руками человека капитал и природное богатство в большей мере дополняют, нежели заменяют друг друга" [514], они создают предпосылки для возникновения сложных проблем в их хозяйственном развитии. Так, уничтожение лесов и последующее разрушение почв в Китае вызывают потери, оцениваемые в интервале от 5,5 до 9,5 процента ВНП по состоянию на начало 90-х годов; в Индонезии ущерб от деградации окружающей среды достигает ежегодно 14 процентов ВНП, а в Коста-Рике между 1970 и 1989 годами только ухудшение условий рыболовства, вызванное излишне интенсивным выловом рыбы, привело к экономическому ущербу, равному годовому ВНП этой страны[515]. В-третьих, развитие событий начинает принимать необратимый характер и требует беспрецедентных капитальных вложений. При этом, "как показал накопленный в последние годы опыт, практически все связанные с загрязнением проблемы можно эффективно решать с помощью технических средств, тогда как запущенные процессы деградации окружающей среды -- будь то эрозия почвы, вырубка лесов или опустынивание -- уже не могут быть легко остановлены" [516]. Сегодня для финансового обеспечения программ, способных лишь поддерживать экосистемы стран Юга в их нынешнем состоянии, необходимы затраты, составляющие, по минимальным оценкам, около 125 млрд. долл. в год на протяжении не менее двадцати лет. Масштаб этой цифры становится понятным, если учесть, что вся сумма средств, выделяемых развитыми странами "третьему миру" в виде ассигнований по всем программам помощи вместе взятым в начале 90-х годов не превышала 55 млрд. долл. в год[517] и с тех пор имеет явную тенденцию к снижению. Таким образом, опасность становится крайне серьезной, и в наиболее явном виде она проявляется сегодня в планетарном изменении климата (глобальном потеплении).
      [513] - См.: The Economist. 1998. March 21. Survey "Development and the Environment". P. 11.
      [514] - Daly H.E. Beyond Growth. The Economics of Sustainable Development. Boston, 1996. P. 76.
      [515] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 144.
      [516] - Smil V. China's Environmental Crisis. P. 10.
      [517] - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 121.
      Основной причиной происходящих климатических перемен является, по общему мнению, рост выбросов в атмосферу углекислого газа (CO2). Рассматривая ситуацию в развитых странах мира, мы отмечали ранее, что на протяжении последних тридцати лет там предприняты беспрецедентные усилия по сокращению подобных выбросов, а эффективность промышленного производства позволяет обеспечивать высокие показатели экономического роста при относительно низких экологических издержках. Так, по состоянию на 1994-1995 год вклад США в мировое промышленное производство составлял 26 процентов, а их доля в выбросах СО2, ограничивалась 23 процентами. Германия имела лучшие показатели (8 процентов против 4), не говоря уже о Японии (17 против 5). Что же касается развивающихся стран, то Индонезия при доле в мировом производстве в 0,7 процента обеспечивала 1 процент выбросов СО2 Россия с 2 процентами производства была ответственна за 7 процентов загрязнений, а Китай с теми же производственными мощностями -- за 13 процентов[518]. Активная индустриализация в Юго-Восточной Азии, хозяйственную сторону которой мы рассматривали выше, имеет исключительно высокую экологическую цену. Используя не самые передовые технологии, азиатские страны потребляют огромное количество энергетических ресурсов. Расчеты показывают, что уже в середине 90-х годов доля ЮВА на мировом рынке энергоресурсов составила около 20 процентов, что на 30 процентов больше, чем доля ЕС, и, согласно прогнозам, к 2000 году она превзойдет США[519]. При этом известно, что в регионе, за исключением Индонезии, нет значительных месторождений нефти; поэтому большая часть энергоресурсов импортируется, в силу чего стремление избавиться от подобной зависимости и удешевить используемые энергетические ресурсы остается здесь чрезвычайно сильным.
      К такой политике, чреватой экологической катастрофой, применимы слова А.Горца о нецелесообразности "поддерживать, как экономически рациональную, практику, нарушающую экологический баланс" [520]. По состоянию на 1995 год, в Восточной Азии около половины всей энергии обеспечивалось сжиганием угля, в то время как доли газа и нефти не превышали 8-9 процентов[521]. Положительная динамика этих показателей вряд ли станет в ближайшее время реальностью, так как в связи с падением курсовой стоимости большинства азиатских валют импорт энергоносителей
      [518] - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 8
      [519] - См.: Mitchell К., Seek P., Grubb M. The New Geopolitics of Energy. P. 101.
      [520] - Цит. по кн.: Little A. Post-Industrial Socialism. Towards a New Politics of Welfare. L.-N.Y., 1998. P. 8.
      [521] - См.: Mitchell К., Beck P., Grubb M. The New Geopolitics of Energy. P. 107-108.
      окажется гораздо более затрудненным, нежели прежде. Серьезных же препятствий для быстрого наращивания производства угля и других низкоэффективных источников энергии фактически нет. В Китае, например, за последние 40 лет угледобыча возросла почти в 40 раз: если в 1949 году страна производила несколько более 30 млн. тонн в год, то в 1976 году -- уже 500 млн. тонн, а в 1990-м с показателем в 1,1 млрд. тонн в год Китай стал самым крупным в мире производителем угля[522]. В 1995 году правительство одобрило национальную программу по расширению сети работающих на угле электростанций и иных энергетических установок[523], в ходе реализации которой потребление угля в стране составит 3/4 мирового объема[524]; по итогам 1996 года оно выросло на 4,5 процента и стало основным фактором, обусловившим рост использования этого энергоресурса в мире в целом[525]. При этом сжигание угля остается совершенно неэффективным: большинство домашних печей имеют коэффициент полезного действия от 15 до 25 процентов, в отличие от 50-60 процентов у отопительных систем, работающих на дизельном топливе, и 80-95 процентов у газовых систем; паровозы, широко использующиеся в Китае, имеют коэффициент полезного действия не выше 6-8 процентов по сравнению с современными моделями дизельных силовых установок, достигающих показателя в 25 и более процентов[526]. В результате оказывается, что "уголь, сжигаемый Китаем, ежегодно добавляет в атмосферу больше выбросов сернистого ангидрида и окислов азота, чем их сокращается с помощью усовершенствованного контроля за состоянием окружающей среды, осуществляемого всеми странами ОЭСР, вместе взятыми" [527].
      Нельзя также не отметить, что развивающиеся страны во все возрастающих количествах используют и другие виды природного сырья, причем нередко рост их потребления оказывается гораздо более высоким, нежели темп хозяйственного развития самих этих стран. Так, между 1992 и 1996 годами потребление меди, алюминия, черных металлов, цинка и свинца выросло здесь на 45-65 процентов, а потребление нефти -- более чем на 60, хотя суммарный экономический рост не превысил 40 процентов[528]. При этом производимая продукция также далеко не всегда оказывается экологически чистой. Например, на протяжении лет, прошед
      [522] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 10.
      [523] - См.: Weizsaecker E.U., von. Earth Politics. P. 166.
      [524] - См.: Garten J. The Big Ten. P. 97.
      [525] - См.: Brown L.R., RennerM., Flavin Ch., et al. Vital Signs 1997-1998. P. 16.
      [526] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 124.
      [527] - McRae H. The World in 2020. P. 135.
      [528] - См.: World Economic Outlook. May 1998. P. 125.
      ших после подписания Монреальского протокола, направленного на сокращение и последующее прекращение производства веществ, способствующих разрушению озонового слоя в атмосфере Земли, азиатские производители продолжали наращивать их выпуск и разрабатывали масштабные планы экспорта своей продукции в другие регионы, где ее низкая цена оставалась главным фактором конкурентоспособности[529]. Если десять лет назад основными производителями озоноразрушающих веществ были США, ЕС, Япония и СССР, причем суммарный вырабатываемый ими объем составлял 971 тыс. метрических тонн в пересчете на активные вредные элементы, то в 1994 году все эти государства, вместе взятые, выпускали лишь 90 тыс. тонн -- в десять раз меньше, чем до подписания Монреальского протокола, а США даже стали единственной страной, полностью прекратившей их производство. В то же время Китай оказался единоличным лидером, произведшим 90,9 тыс. тонн -- больше, чем все индустриально развитые страны и Россия! При этом выпуск подобных веществ возрос и в других молодых промышленно развитых экономиках: в Южной Корее -- на 15 процентов, в Мексике -- на 21, в Малайзии -- на 24, в Индонезии -- на 69, в самом Китае -- на 95, на Филиппинах -- на 109, а в Индии -- на 193 процента[530]. Результатом становится рост объемов выброса в атмосферу и повышение концентрации в воздухе СО2, NO2, CO, SO2 а также других вредных газов. По различным подсчетам, проводящимся на основе данных, получаемых в специальных лабораториях в отдаленных регионах мира (на Южном полюсе, на горе Мауна Лоа на Гавайских островах), где влияние непосредственных источников выбросов может считаться минимальным, содержание СО2 в атмосфере возросло с 1958-1959 годов до 1990 года на 11 процентов[531]; между 1960 и 1995 годами рост составил 13 процентов[532]. Наиболее важным в данной ситуации оказывается даже не столько тот факт, что сохраняется тенденция к экспоненциальному росту содержания СО2, в атмосфере Земли, сколько то, что эту тенденцию не поколебали никакие усилия постиндустриального мира по сокращению вредных выбросов и оптимальному использованию ресурсов[533]. Таким образом, развитые страны, хотя и обладают существенными резервами снижения объемов выбрасываемых ими в атмосферу вредных газов, не могут изменить ситуацию ради
      [529] - См.: Porter G., Brown J. W. Global Environmental Politics. P. 38.
      [530] - См.: Brow L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 166.
      [531]
      См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 129.
      [532] - См.: Weiyaecker E. U., von, LovinsA.B., Lovins L.H. Factor Four: Doubling Wealth-Halving Resource Use. The New Report to the Club of Rome. L., 1997. P. 225.
      [533] - См.: Cannon Т. Corporate Responsibility. L., 1992. P. 182.
      кальным образом, если не будут предприняты соответствующие действия со стороны развивающихся стран.
      Известно, что современные технологии позволяют устранять из отходов производства и выбрасываемых газов до двух третей NO2 и трех четвертей SO2 однако более полная очистка отходов фактически нереальна, так как затраты на нее (во всяком случае в настоящее время) делают невыгодным любое производство, где они образуются[534]. Однако последние статистические данные показывают, что серьезного перелома в динамике объемов эмиссии со стороны новых индустриальных стран ожидать не приходится. В 1990 году развивающиеся страны Азии обеспечивали 22 процента мировых выбросов СО2 и эта доля имеет тенденцию к постоянному росту: по прогнозам, она может достичь 30 процентов к 2010 году, а Китай, если его развитие будет продолжаться нынешними темпами, сменит США как наиболее мощный источник загрязнения атмосферы в 2020 году[535].
      Рассматривая историческую динамику, можно в полной мере осознать масштаб происходящих сдвигов. Между 1950 и 1989 годами основные развитые страны увеличили выбросы СО2 в атмосферу в среднем в 1,5-2 раза: так, для США этот показатель повысился с 2,5 до 4,9 млрд. тонн, для Германии -- с 0,51 до 1,0 млрд. тонн, для Франции -- с 0,2 до 0,36 млрд. тонн, а в Великобритании рост оказался минимальным -- с 0,51 до 0,6 млрд. тонн. Страны же, активно развивавшиеся на экстенсивной основе, показали гораздо более "впечатляющие" результаты: в СССР объем выбросов СО2 вырос в 6,5 раза (с 0,68 до 3,8 млрд. тонн), в Индии -- в 10 (с 0,07 до 0,7 млрд. тонн), а в Китае -- в 30 раз (с 0,08 до 2,4 млрд. тонн) [536]. В результате к 1991 году Китай занял третье место в списке наиболее активных поставщиков углекислого газа в атмосферу Земли, обеспечивая 11,2 процента их общего поступления (что превышало суммарные показатели Японии, Германии и Великобритании), тогда как СССР был ответствен за 15,8, а США -- за 21,8 процента. В середине 90-х, в условиях быстрого падения промышленного производства в странах СНГ вследствие экономического кризиса, объемы вредных выбросов на территории бывшего СССР сократились, и с 1996 года Китай занял вторую строчку в этом сомнительном "рейтинге". Нельзя не отметить, что по другим подобным параметрам (например, по загрязнению атмосферы метаном) КНР вместе с Индией занимали "лидирующие" позиции
      [534] - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Panders J. Beyond the Limits. P. 181.
      [535] - См.: Mitchell К., Beck P., Grubb M. The New Geopolitics of Energy. P. 169-170.
      [536] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 135.
      еще в 1991 году, когда по совместным выбросам они в полтора раза превзошли США и СССР, вместе взятые[537]. Характерно также, что, в отличие от развитых стран, где эмиссия СО2, в значительной мере связана с эксплуатацией автомобильного транспорта и сжиганием нефти, в "третьем мире", где основным энергетическим источником является уголь, выбросы содержат огромное количество взвесей, не только чреватых распространением респираторных заболеваний, но и обладающих канцерогенными свойствами[538].
      Прогнозы, с которыми выступают экологи, звучат в этом контексте неутешительно. Предполагается, что с 1980 по 2010 год объем выбросов углекислого газа, окислов серы и азота в развитых странах останется на стабильном уровне. Сокращения выбросов можно ожидать не ранее 2010 года, когда станет возможным промышленное использование принципиально новых технологий очистки. За эти же годы молодые промышленно развитые экономики увеличат выбросы почти в 3 раза. Но и этот рост, который можно объяснить ускоренными темпами их хозяйственного развития, окажется менее значительным, чем увеличение объемов загрязнения со стороны прочих развивающихся стран, в число которых не включены Восточная Европа и республики бывшего СССР, -здесь ожидается рост в 3,84 раза, причем к 2015 году они превзойдут по этому показателю все развитые страны, вместе взятые[539]. Отмечается также, что Китай и Индия будут, как и прежде, обеспечивать наиболее быстрый прирост эмиссии, который, как предполагается, составит с их стороны 3,7 и 3,9 процента в год соответственно; причем доля угля в общей структуре используемых в мире энергоносителей возрастет с 42 процентов в 1985 году до 53 процентов в 2020-м[540].
      Все эти и подобные сведения породили немалую тревогу в западном обществе, однако начиная с конца 80-х годов развивающиеся по пути индустриализации государства стали решительно возражать на критику в их адрес. Так, в 1991 году Индия выдвинула инициативу, содержавшую предложение избрать в качестве критерия, определяющего допустимый размер эмиссии, объем выбросов на душу населения, а не их абсолютную величину или размер, рассчитываемый на единицу производимого валового национального продукта; это предложение было поддержано рядом стран "третьего мира" [541]. Тем самым Индия хотела бы на меж
      [537] - См.: Sandier Т. Global Challenges. P. 102-103.
      [538]
      См.: Paterson M. Global Warming and Global Politics. P. 14-15.
      [539] - См.: Duchin F., Lange G.-M., et al. The Future of the Environment. Ecological Economics and Technological Change. N.Y.-Oxford, 1994. P. 33.
      [540] - См.: Dent Ch.M. The European Economy. P. 391.
      [541] - Подробнее см.: Paterson M. Global Warming and Global Politics. P. 75.
      дународном уровне закрепить свое право увеличить объемы эмиссии газов, вызывающих эффект глобального потепления, в 25 (!) раз (в начале 90-х годов масса выбросов на одного жителя составляла в Индии около 800 кг в год, тогда как в США -- 19,7 тонн в годовом исчислении). Чтобы оценить "оригинальность" данной инициативы, необходимо иметь в виду, что в таком случае Индия получала бы "право" эмиссии 17,5 млрд. тонн "парниковых" газов, в то время как общемировой объем их выбросов составлял в начале 90-х годов не более 22 млрд. тонны. [542]. В такой ситуации развитые страны предложили созвать Всемирный саммит в Рио-де-Жанейро, который состоялся в 1992 году и был посвящен в основном экологическим проблемам. При всем значении этого события в Рио не удалось выйти за пределы дискуссий по разным аспектам взаимоотношений между Севером и Югом; в результате стороны ограничились констатацией наиболее общих аспектов существующих проблем и декларировали необходимость оказания широкомасштабной помощи "третьему миру", объем которой -- около 100 млрд. долл. ежегодно -- мог бы при надлежащем использовании решить наиболее актуальные экологические задачи. Однако перспективы выделения такой помощи остались совершенно иллюзорными.
      Потребовались дополнительные переговорные усилия, и в декабре 1997 года лидеры 170 государств собрались на встречу в японском городе Киото. Повестка дня целиком была посвящена проблеме вредных атмосферных выбросов и глобального потепления. Правительства развитых стран заняли на этой конференции осторожную позицию, акцентируя внимание прежде всего на сокращении собственной эмиссии, и не претендовали на установление каких-либо жестких ограничений для развивающихся стран. Наибольшим радикализмом отличались предложения, выдвинутые от лица Европейского сообщества, члены которого ставили перед всеми развитыми странами (включая их самих) цель сократить до 2010 года атмосферные выбросы пяти наиболее вредных газов до 85 процентов от уровня 1990 года. В этом случае суммарные выбросы СО2 в мире составили бы к 2010 году около 7,5 млрд. тонн, тогда как при сохранении существующей динамики они могли бы превысить 9 млрд. тонн. США, в отличие от европейских государств, заявили, что между 2008 и 2012 годами они смогут лишь привести свои выбросы к уровню 1990 года, но не более того[543], хотя к этому времени существовали оценки Министерства энергетики, согласно которым "к 2010 году можно было
      [542] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 135.
      [543] - См.: Lemonick M.D. Hot Air in Kyoto // Time. 1997. December 8. P. 53.
      бы добиться сокращения эмиссии на 20 процентов по сравнению с уровнем 1990 года без повышения стоимости энергии, путем распространения новых технологий и проведения политики строго избирательного стимулирования, например, предоставления налоговых льгот старым электростанциям, работающим на угле" [544]. Тем не менее встреча имела неожиданный успех; не питая особой надежды на достижение компромисса, западные страны подписали Киотский протокол, предписывающий сократить выбросы "парниковых" газов к 2012 году на 5,2 процента по сравнению с существовавшим в 1990 году уровнем. При этом, несмотря на фактическое отсутствие механизмов приведения данного соглашения в действие, в итоговых документах саммита впервые появилась констатация того, что успехи в защите окружающей среды отныне могут иметь вполне конкретное экономическое воплощение: помимо всех выгод для тех стран, которые снижают масштабы загрязнения, в протокол была внесена норма, в соответствии с которой государства, осуществляющие снижение быстрее графика, могут продавать излишки своей "квоты" другим на основе рыночно складывающихся цен[545]. Подписание этого протокола дает пусть и не очевидные, но все же вполне заметные основания полагать, что в начале следующего столетия будут предприняты более решительные шаги по поддержанию экологического равновесия в глобальном масштабе.
      Однако в ближайшие десятилетия ситуация вряд ли заметно улучшится. Наш скепсис основывается на выводе о неспособности большинства государств "четвертого мира" предотвратить уничтожение своих природных экосистем, а также нежелании их правительств жертвовать экономическим ростом ради защиты окружающей среды. В ближайшие десятилетия здесь не появится реальных возможностей для обеспечения даже самых необходимых природоохранных мероприятий. Большинству ресурсодобывающих регионов их экспорт будет приносить средства, достаточные лишь для поддержания существующих уровней внутреннего потребления и расчетов по текущим обязательствам, связанным с обслуживанием внешнего долга. Молодые промышленно развитые экономики, в первую очередь в Азии, располагающие заметно большими финансовыми ресурсами, заинтересованы, однако, прежде всего в их эффективном инвестировании в промышленный сектор; поэтому здесь предпочтения будут отдаваться дополнительной экономии на отсутствии природоохранных систем, а вовсе не развитию новых ресурсосберегающих технологий.
      [544] - McAllister J.F. О. Forecast: Heat Wave //Time. 1997. October 13. Р. 45.
      [545] - См.: Lemonick M.D. Turning Down the Heat // Time. 1997. December 22. P. 21.
      В этом контексте Запад вынужден выбирать, какую роль -- эффективного инвестора, щедрого жертвователя или строгого руководителя -- играть ему в наступающем столетии. В 70-е и 80-е годы постиндустриальные страны склонялись к исполнению первой роли. Учитывая стремительное распространение западных ценностей во всем мире, а также начало индустриализации в Латинской Америке и Азии, многие эксперты выступали с весьма оптимистичными прогнозами. Они не были поколеблены ни долговым кризисом 80-х годов, ни проблемами, с которыми столкнулись восточноевропейские экономики, ни мексиканским дефолтом 1995 года. Вплоть до начала азиатского кризиса почтенные эксперты утверждали, что темпы роста восточноазиатских экономик в 1997-2005 годах составят не менее 8 процентов в годовом исчислении, тогда как соответствующий показатель для развитых стран не превысит 3,5 процента[546], и полагали на основе подобных выкладок, что к 2010 году развивающиеся страны смогут обеспечивать более 50 процентов мирового ВНП[547]. Однако сегодня становится очевидным, что подобным прогнозам заведомо не суждено сбыться; в новых условиях экологические опасности, исходящие от многих развивающихся стран, оказываются гораздо более существенными, нежели тот вызов, который, как могло показаться, они способны были бросить постиндустриальным державам в хозяйственной сфере.