После отрезвляющего дефолта Мексики в 1982 году развитые страны стали активно конструировать проекты реструктуризации долгов, которые, с одной стороны, обеспечили бы поддержание ликвидности рынка и, с другой, не нанесли бы непоправимого ущерба крупным международным банкам. Первый из таких проектов, названный "планом Бейкера" по имени его автора, продемонстрировал невозможность решить проблему "кавалерийским наскоком". План предусматривал перевод части долга в долгосрочные облигации стран-должников, откуп
      [448] - См.: Deegan H. Third Worlds. The Politics of the Middle East and Africa. L.-N Y 1996. P.181.
      [449] - См.: Lappe P.M., Collms J., Rosset P., Esparza L. The World Hunger. P. 145.
      [450] - См.: The Economist. 1998. February 21. P. 97.
      [451] - См.: Madison A. Growth Acceleration and Slowdown in Historical and Comparative Perspective. P. 31, 33.
      просроченных кредитов ниже их номинальной стоимости, а также передачу в собственность кредиторам акций ряда неприватизированных промышленных предприятий. Фактически впервые при осуществлении этого плана предполагалось реструктурировать большее количество ссуд по линии частных банков, нежели по линии правительств или международных финансовых организаций[452]. При этом считалось, что банки-кредиторы должны продолжить предоставление ссуд развивающимся странам и довести объем новых кредитов до 20 млрд. долл. в течение 1986-1988 годов. Между тем банки, согласившись на реструктуризацию, не стремились выполнить свои обещания (новые вливания составили лишь 12,8 млрд. долл.), а сами должники по-прежнему не могли обслуживать свои обязательства, в первую очередь вследствие резкого снижения мировых цен на нефть в 1986-1987 годах. Потребовалась новая волна реструктуризации, которая была провозглашена министром финансов США H.Бренди 10 марта 1989 года и вошла в историю под названием "плана Бренди". В его основе был добровольный отказ членов клуба кредиторов от части своих претензий и переоформление оставшейся части долга в 30-летние казначейские облигации. К моменту объявления плана рыночная цена долгов большинства латиноамериканских стран колебалась между 20 и 45 процентами их номинальной стоимости. Предполагалось, что его реализация позволит снизить долговое бремя 39 стран с 340 до 70 млрд. долл., что должно было стать самым радикальным сокращением международных обязательств в мировой истории. Предполагались также дополнительное кредитование для поддержания национальных валют, а также ряд мер, направленных на стабилизацию финансового положения этих стран в случае, если цены на нефть и другие стратегические ресурсы понизятся более чем в полтора раза в ближайшие пять лет. В ходе осуществления этого плана было списано от 22 до 60 процентов долговых обязательств, результатом чего в период 1989-1993 годов стал рост рыночных цен долговых обязательств на 60 процентов для Уругвая, 65 процентов для Филиппин, 109 процентов для Венесуэлы и Бразилии, 128 процентов для Мексики, 370 процентов для Коста-Рики и 408 процентов для Аргентины; сами эти цены достигли для Мексики, Филиппин, Коста-Рики и Уругвая от 80 до 82 центов за доллар номинальной стоимости, для Венесуэлы -- 71 цент, для Аргентины -- 66 центов. Темпы инфляции во всех этих странах сократились в 20 и более раз[453]. Вместе с тем реструктуризация
      [452] - См.: Strange S. Casino Capitalism. Manchester, 1997. Р. 169.
      [453] - Подробнее см.: Cline W.R. International Debt Reexamined. P. 208-209, 211-213, 218-222, 248-249.
      долгов развивающихся стран была относительно болезненной с точки зрения коммерческих банков стран Запада: в 1982 году ссуды девяти крупнейших американских банков заемщикам, подпадавшим под "план Бейкера", составляли около 200 процентов их суммарной капитализации; при этом в условиях высокой инфляции даже соблюдение ранее установленных процентных ставок было чревато убытками[454]. Хотя ВНП этих стран не превышал 4 процентов суммарного ВНП стран-членов ОЭСР, размер их долга был сопоставим с официальными валютными резервами последних[455]. Поэтому две волны списания долгов стали тяжелым испытанием для развитых стран и сделали их политику в области нового кредитования более осторожной.
      Четвертая причина обострения проблемы внешних долгов заключалась в том, что все эти реформы не изменили кардинальным образом положение в тех регионах, которые мы относим к "четвертому миру" в собственном смысле этого слова. Фактически они установили более предсказуемый порядок выплат процентов и основных сумм сохранившегося долга в пользу развитых стран, но, по сути дела, не снизили отношения этих платежей к новым инвестиционным вливаниям в развивающиеся экономики. В начале 90-х годов рост отношения процентных платежей к экспортным поступлениям возобновился[456]; в связи с этим для решения проблем наиболее бедных стран (в первую очередь африканских) потребовались дополнительные усилия, оформленные в 1996 году в виде Торонтского и Тринидадского протоколов. Следствием "плана Брейди" и двух этих инициатив стало то, что отношение процентных платежей к экспортным поступлениям для африканских стран сократилось с 37 до 22,4 процента[457]. Однако эти видимые успехи не так впечатляющи, как может показаться; они не затрагивают основных причин долговой проблемы и не открывают возможности самоподдерживающегося развития развивающихся стран. На фоне списания долгов остаются весьма актуальными два вопроса: с одной стороны, в связи с падением цен на нефть и другие ресурсы объемы экспорта в стоимостном выражении продолжают снижаться, сводя на нет результаты отмеченных усилий и усложняя обслуживание долга[458]; с другой стороны, отсутствует внутренний механизм модернизации наиболее отсталых экономик[459].
      [454] - См.: Kuttner R. The End of Laissez-Faire. P. 242.
      [455] - См.: Krugman P. LDC Debt Policy // Feldstein M. (Ed.) American Economic Policy in the 1980s. Chicago-L., 1994. P. 704.
      [456] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. P. 60.
      [457] - См.: Cline W.R. International Debt Reexamined. P. 389.
      [458] - См.: Ibid. P. 368.
      [459] - См.: Rostov W. W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. 3rd ed. Cambridge, 1995. P. XXII-XXIV.
      Хорошо известно также, что платежи со стороны развивающихся стран стали сегодня большими, нежели новые инвестиции в их экономику. Так, в 1994 году сумма текущих заимствований развивающихся стран, достигшая 167,8 млрд. долл., впервые оказалась меньше возвращенных кредитов и процентов по ним -169,5 млрд. долл., в результате чего Запад получил чистый финансовый трансферт на сумму более 1,7 млрд. долл. [460]. В 1995 году сумма одних только процентов по кредитам (85 млрд. долл.) оказалась фактически равной всему объему полученных этими странами прямых иностранных инвестиций (90 млрд. долл.) и значительно превысила масштабы иностранной помощи (64 млрд. долл.). Если же учитывать выплату 128 млрд. долл. основных сумм кредитов, то общая величина превышает объем инвестиций и помощи[461]. В то же время существуют еще более впечатляющие оценки[462]. Однако не менее важная причина сохраняющегося тяжелейшего положения связана с внутренней политикой самих развивающихся стран, усиливающей социальное неравенство и делающей инвестиции в них исключительно рискованными. Расчеты показывают, что только между 1983 и 1987 годами, то есть в период, последовавший за первым долговым кризисом, бегство капиталов из стран, экспортирующих нефть, составило 60 млрд. долл., а из развивающихся стран, импортирующих нефть, -- 74,8 млрд. долл. В результате пять шестых чистого прироста внешнего долга было использовано для замещения национального капитала, постоянно покидающего развивающиеся страны[463]. Но и эти факты лишь отчасти отражают глубину той основной проблемы, встающей сегодня перед развивающимися странами, к анализу которой мы теперь переходим.
      Речь идет о все более очевидной в последние десятилетия неспособности правительств стран "четвертого мира" проводить сбалансированную экономическую политику в интересах своих народов, а также о том, что международные займы и помощь со стороны развитых стран способствуют сохранению в этих регионах мира низкоэффективных хозяйственных и реакционных политических систем. Примеры тому бесчисленны. Известно, например, что в 70-е и в первой половине 80-х годов Мексика получала гигантские
      [460] - См.: Caufield С. Masters of Illusion. P. 335.
      [461] - См.: Lappe P.M., Collins J., Rosset P., Esparw L. The World Hunger. P. 145-146.
      [462] - Так, утверждается, что с 1982 по 1990 год "чистый финансовый трансферт из стран Юга на Север... составил, по оценкам экспертов, 418 млрд. долл., что эквивалентно... шести планам Маршалла" (Paterson M. Global Warming and Global Politics. L.-N.Y., 1996. P. 173), а в 1991 году страны-должники выплатили в виде процентов на 24 млрд. долл. больше, чем они получили в виде новых кредитов и помощи (см.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 130-131).
      [463] - См.: Cline W.R. International Debt Reexamined. P. 110-111.
      кредиты со стороны развитых стран и международных финансовых организаций. Долг предприятий государственного сектора вырос с 3,8 млрд. долл. в 1970 году до 72 млрд. долл. в 1983-м. 75 процентов расходов национальной энергетической компании финансировались за счет международных кредитов и правительственных дотаций; при этом президент Л.Портильо распорядился построить для освещения своей новой резиденции электростанцию, способную вырабатывать электроэнергию, достаточную для обеспечения целого города средних размеров. Незадолго до долгового кризиса 1982 года, когда страна оказалась в тяжелом положении из-за снижавшихся цен на нефть, руководство национальной нефтехимической компании "Пемекс" укрывало на оффшорных счетах до 4 млрд. долл. (!) в год[464]. В Африке, где между 1978 и 1993 годами по линии ООН на мероприятия по предотвращению детериоризации почв было выделено 9 млрд. долл., непосредственно на эти цели был израсходован только 1 млрд. долл. [465] В целом между 1970 и 1988 годами африканские страны получили более 300 млрд. долл. в виде иностранной помощи: в Танзании и большинстве других центрально-африканских государств эта сумма составила от трех до пяти размеров их ВНП по состоянию на 1988 год[466]; между тем большая часть этих средств была потрачена на бесполезные, но амбициозные проекты -- строительство аэропортов, новых столиц, офисных зданий или же на покупку вооружений. Поэтому в ближайшей перспективе африканским странам приходится надеяться, скорее, на помощь со стороны развитого мира, нежели на капиталовложения. Известно, что ООН намеревается в течение ближайших десяти лет собрать для помощи Африке около 25 млрд. долл., апеллируя к тому, что на континенте находятся 22 из 25 наиболее бедных стран, а 54 процента населения живет в нищете; однако в 1995 году в качестве инвестиции в Африку было направлено менее 2 млрд. долл., что прекрасно отражает мнение инвесторов об экономическом потенциале региона[467]. Как следствие, уменьшаются и масштабы помощи: в 1994-1996 годах она сокращалась в среднем на 10 процентов в год, и сегодня объемы подобных трансфертов, направляемых с Севера на Юг, не превосходят в абсолютном выражении 0,3 ежегодного ВНП Германии[468]. Согласно планам Конгресса США на 1999 год, общий объем американской помощи
      [464] - См.: Roberts P. С., LaFollette Araujo К. The Capitalist Revolution in Latin America. N.Y.-Oxford, 1997. P. 59-60, 63, 75-76.
      [465] - См.: Porter G., Brown J. W. Global Environmental Politics. P. 102.
      [466] - См.: Mobius M. Mobius on Emerging Markets. P. 45.
      [467] - См.: Landes D.S. The Wealth and Poverty of Nations. P. 506-507.
      [468] - См.: Martin H.-P., Schumann H. The Global Trap. P. 23-24.
      зарубежным странам составит 12,7 млрд. долл., что на 14 процентов меньше, чем в предыдущем году; при этом средства, выделяемые на экономическое развитие африканских государств, не превысят 27 млн. долл., т.е. 0,2 процента общей суммы, -- это почти в пять (!) раз меньше, чем в 1998 году[469].
      Между тем международные финансовые организации становятся в последние годы наиболее активными кредиторами бесперспективных и зачастую ненужных проектов в развивающихся странах. В начале 90-х Всемирный банк выдал ссуду в размере 850 млн. долл. на амбициозный проект строительства плотины Сардар Саровар на реке Нармада в Индии. Проект, нарушавший экологическую систему региона, вызвал протесты и оказался совершенно неэффективным; индийское правительство почло за благо вернуть банку в марте 1993 года оставшиеся недоинвестированными 450 млн. долл. и отказаться от проекта. В 1992 году тот же банк выделил 266 млн. долл. на развитие сети местных дорог в Колумбии, несмотря на то, что за последние 40 лет на эти цели уже выделено более 1 млрд. долл. и не было получено ни одного документированного свидетельства улучшения ситуации. В марте 1993 года работавшая в банке экспертная комиссия пришла к выводу, что за предшествующие три года можно было считать успешными лишь 26 процентов всех предпринятых проектов[470]. Не менее тяжелые последствия вызывали и займы по линии МВФ. В этом случае объектами кредитования становились крупные государственные программы, а полученные средства нередко перераспределялись через бюджет, причем совершенно неэффективно. Поощряя импорт продукции из западных стран, политика МВФ привела к существенным перекосам в структуре многих национальных экономик и вызвала рост торгового дефицита наиболее бедных стран с 6,5 млрд. долл. в 1980 году до 34,7 млрд. долл. в 1992-м[471]. Кредитование торговых дефицитов стало причиной экономических катастроф, в том числе и последнего кризиса, в ходе которого, как известно, МВФ объявил о выделении кредитов более чем на 200 млрд. долл. в течение полутора лет. В этой связи весьма симптоматичны возражения американских конгрессменов против дополнительного финансирования Фонда, и остается лишь сожалеть о том, что к ним не прислушались в должной мере[472].
      [469] - См.: Suvnan M. World Bank May Suffer Sharp Cuts // Financial Times. 1999. July 28. P. 5.
      [470] - См.: Roberts P. С., LaFollette Araujo K. The Capitalist Revolution in Latin America. P.165-169,176.
      [471] - См.: Korten B.C. When Corporations Rule the World. P. 165.
      [472] - См.: The Economist. 1998. February 21. P. 51-52.
      Одной из важнейших реалий в контексте данного комплекса проблем является то, что в большинстве стран "четвертого мира" существует беспрецедентное имущественное неравенство. В 1992 году, по данным журнала Forbes, в государствах с низкими и средними доходами проживали 62 миллиардера, а уже через год их было 88. В Мексике их число увеличилось в течение одного года с 13 до 24 на Филиппинах, где среднедушевой ВНП не превосходит 2 долл. на человека в день, -- с 2 до 5[473]. В период между 1965 и 1990 годами доля наиболее состоятельных 20 процентов населения в мировом ВНП выросла с 69 до 83 процентов, что намного превышает подобный показатель для развитых стран; при этом только в течение первой половины 90-х годов реальная заработная плата неквалифицированных рабочих, составлявших большую часть рабочей силы в развивающихся странах, снизилась в Латинской Америке на 20-30 процентов[474]. По итогам 1994 года, 20 процентов самых бедных жителей Земли получали лишь 1,1 процента мирового ВНП, а разрыв между верхней и нижней квинтилью характеризуется отношением 78:1. С 1987-го по 1993 год во всех трех регионах, где сосредоточено большинство стран "четвертого мира", -- в Центральной и Южной Африке, Латинской Америке и Карибском бассейне -- был зафиксирован быстрый рост доли населения, живущего ниже черты бедности, определяемой ООН как 1 долл. в день на человека. Несмотря на то, что в мире в целом подобного роста не наблюдалось (пропорция даже несколько сократилась -- с 30,1 до 29,4 процента), общая численность людей за чертой бедности увеличилась с 1,2 до 1,3 млрд. человек. [475] При этом, как мы отмечали выше, максимальная неравномерность в распределении доходов характерна для наименее развитых государств. Так, если в большинстве развитых постиндустриальных стран коэффициент Джини, применяемый для оценки неравномерности распределения общественного достояния, составляет от 0,32 до 0,39, то значения данного коэффициента, превышающие 0,50, могут быть обнаружены только в самых бедных странах. Так, цифры коэффициента в пределах от 0,50 до 0,54 соответствуют Ботсване, Камеруну, Кении, Сенегалу и Замбии в Африке; Гондурасу, Никарагуа и Сальвадору в Карибском бассейне, Колумбии и Венесуэле в Латинской Америке, Таиланду в Азии. В Европе и Северной Америке страны с таким показателем отсутствуют. Значения коэффициента Джини в интервале 0,55-0,59 соответствуют Центральноафриканской Республике, Гвинее-Бисау, Лесото и Зимбабве в Африке, Гватемале,
      [473] - См.: Korten D.C. When Corporations Rule the World. P. 112.
      [474] - См.: The Economist. 1997. September 20. Р. 136.
      [475] - См.: World Resources 1998-1999. N.Y.-Oxford, 1998. P. 145.
      Мексике и Панаме в Карибском бассейне, Чили в Латинской Америке; страны с таким показателем отсутствуют не только в Европе и Северной Америке, но и в Азии. И, наконец, страны с коэффициентом Джини свыше 0,60 встречаются только в Африке -- это Габон, Сьерра-Леоне, ЮАР, Эфиопия, Сомали и некоторые другие[476]. Как подчеркивают специалисты, в большинстве государств "с высокой степенью имущественного неравенства выделение ресурсов через правительственные программы привело к снижению уровня жизни в сельскохозяйственном секторе и росту "неформального" сектора в городах" [477]. Этот тезис находит зримые подтверждения в странах "четвертого мира". Например, в Заире (нынешняя Демократическая Республика Конго), где сосредоточены гигантские запасы полезных ископаемых, в том числе до 60 процентов мировых месторождений кобальта и магния, в начале 1997 года около 80 процентов населения составляли безработные, промышленность была загружена менее чем на 10 процентов, инфляция в годовом исчислении превышала 8 000 процентов, но президент республики Мобуту Сесе Секо обладал состоянием, оцениваемым более чем в 9 млрд. долл. [478] В Зимбабве, которая в конце 1997 года запросила (и вскоре получила) по линии МВФ пакет экономической помощи в сумме 175 млн. долл., около 90 процентов всех бюджетных поступлений направлялось на выплату процентов по внешнему долгу, жалованья правительственным чиновникам и содержание аппарата правительства (с этой целью, например, в течение трех лет было приобретено более 150 "мерседесов" общей стоимостью около 10 млн. долл.); в то же время чиновники оставляли нераспределенными в пользу фермеров более 1 млн. акров плодородных земель, сохраняя их за собой[479]. Все это неизбежно должно было привести к тому, что на Западе стал меняться подход к проблемам "четвертого мира". Сегодня в общественном мнении растет уверенность, что не все они могут быть решены экономическим путем[480] и что совершенно не очевидно, могут ли открываемые кредитами и западной помощью возможности быть рационально использованы в этих регионах планеты[481]. Если в период конца 70-х и начала 80-х годов 88 процен
      [476] - См.: World Resources 1998-1999. Р. 248-253.
      [477] - Takeuchi F., Kosai Y. Japanese Influence on the East Asian Economies // Rowen H.S. (Ed.) Behind East Asian Growth. P. 309.
      [478] - См.: Fedarko К. Land of Despair//Time. 1997. February 17. P. 44-45.
      [479] - См.: Hawthorne P. Mugabe's Empty Basket // Time. 1998. February 16. P. 34.
      [480] - См.: Latouche S. The Westernization of the World. The Significance, Scope and Limits of the Drive towards Global Uniformity. Cambridge, 1989. P. 80.
      [481] - См.: Brockway G.P. Economists Can Be Bad for Your Health. P. 98-100.
      тов граждан развитых государств поддерживали предоставление развивающимся странам помощи в тех размерах, в которых она тогда выделялась (около 1 процента ВНП в странах ЕС), то в конце 80-х картина выглядела иначе. Во Франции и Бельгии число сторонников оказания такой помощи стало снижаться, что распространилось затем на большинство прочих стран ЕС; в США доля граждан, с энтузиазмом относящихся к такой политике, не превышала 50, а в Японии -- 40 процентов[482]. В течение первой половины 90-х годов все развитые страны резко снизили объемы предоставляемой "четвертому миру" помощи: достигнув максимального значения в 20,2 млрд. долл. в 1985 году, она сжалась до 12,3 млрд. долл. в 1994-м и с тех пор остается приблизительно на этом уровне. Характерно, что помощь со стороны США составляет сегодня не более 0,15 процентов национального ВНП[483]. Еще более драматично обстоит дело с продовольственной помощью. Несмотря на то, что она оказывается по различным линиям, в том числе через многочисленные международные и неправительственные организации, объем выделяемого на эти цели зерна только между 1991 и 1994 годами снизился более чем вдвое -- с 15,1 до 7,4 млн. тонн. Продовольственная помощь Африке сократилась с 1983 года почти в 4 раза и вернулась на уровень начала 70-х годов. В поставках зерна в беднейшие страны доля помощи сократилась с 20 процентов в середине 80-х годов до 8 процентов в 1995 году, а в совокупном потреблении это зерно стало составлять не более 5 процентов[484].
      Таким образом, к середине 90-х годов в среде экономистов и политиков развитых стран стало выкристаллизовываться мнение, что проблемы стран "четвертого мира" не могут быть разрешены экономическими методами, а их поддержка означает в первую очередь укрепление наиболее реакционных социальных порядков в современном мире. Финансируя проекты, осуществляемые под контролем развивающихся стран, или кредитуя их импортные операции, не говоря уже о бюджетных расходах, западные правительства, международные финансовые институты и частные банки по сути дела способствуют умножению богатств правящей в той или иной стране верхушки и замещают те капиталы, которые бегут из "четвертого мира" в поисках менее рискованного размещения. Однако, несмотря на такое положение вещей, приостановление помощи развивающимся странам представляется сегодня
      фактически невозможным по той причине, что их неконтролируемое экономическое, и тем более политическое, "развитие" (правильнее будет сказать -- деградация) представляет огромную опасность для всего человечества.
      [482] - См.: Grilli E. The European Community and the Developing Countries. P. 71.
      [483] - См.: Lappe F.M., Collins J., Rosset P., Esparza L. The World Hunger. P. 129.
      [484] - См.: Brown L.R., Renner M., Flavin Ch., el al. Vital Signs 1997-1998. The Environmental Trends That Are Shaping Our Future. P. 110.
      Масштабы потенциальной экологической катастрофы
      Страны "четвертого мира" отличаются, как мы отметили выше, исключительно низкой экономической эффективностью. В то же время, научно-технический прогресс последних 50 лет и в первую очередь успехи в области здравоохранения привели к быстрому росту их населения и, как следствие, необходимости расширения производства. Осуществляемое на основе примитивных технологий, оно связано с неконтролируемым вмешательством в развитие экосистем целых регионов и чревато глобальными катастрофами.
      В масштабах планеты с середины 50-х до середины 90-х годов уровень смертности снизился более чем в 2,5 раза, причем скорее в результате преодоления массового голода и улучшения питания, чем от успехов здравоохранения[485]; в то же время коэффициент рождаемости уменьшился лишь на 30 процентов[486]; для стран "четвертого мира" разрыв динамики этих цифр был еще более очевидным. К 60-м годам развитый и развивающийся "миры" радикально разделились по такому, казалось бы, неэкономическому критерию, как брутто-коэффициент воспроизводства населения. Водоразделом стало его значение, равное 2,0: все развитые страны оказались по одну его сторону, со средним показателем 1,41; все развивающиеся -- по другую, с показателем 2,94[487]. Нельзя не отметить, что сегодня темпы роста народонаселения снизились в тех регионах развивающегося мира, где прослеживаются тенденции к экономическому прогрессу; в то же время в отсталых странах ситуация усугубляется: согласно прогнозам, население наименее развитых стран Африки увеличится к 2025 году более чем втрое, составив 1,58 млрд. человек; доля континента возрастет с нынешних 12 до более чем 15 процентов населения планеты[488]. К концу первой четверти следующего столетия в Нигерии будут проживать 301 млн. человек, в Заире -- 99 млн., в Танзании -- 84,
      [485] - См.: North D.C. Structure and Change in Economic History. N.Y.-L., 1981. P. 15.
      [486] - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Panders J. Beyond the Limits. P. 25.
      [487] - См.: Daty H.E. Steady-State Economics. P. 155-156.
      [488] - См.: McRae H. The World in 2020. P. 99.
      причем в этих странах прогнозируется лишь поддержание на прежнем уровне, а то и снижение объемов производства основных "видов продукции[489]. В самой населенной стране мира, Китае, уже сегодня проживает более 1,25 млрд. человек, и, по разным прогнозам, это число может возрасти до 1,43-1,53 млрд. между 2020 и 2025 годами[490]. В то же время расчеты показывают, что уже в сегодняшних условиях существующие ресурсы и наличествующие экономические возможности могут обеспечить жизненный уровень, достигнутый в США, не более чем 18 процентам всего населения планеты, и то только в том случае, если остальным не достанется вообще ничего[491]. Поэтому вполне понятно, что хозяйственное развитие стало для наиболее бедных стран главным приоритетом.
      Между тем хозяйственный прогресс любой ценой имеет в развивающихся странах своим неизбежным следствием увеличение нищеты в сельской местности и скопление огромных масс населения в городах, где уровень благосостояния также, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Еще в середине 70-х годов численность горожан в развивающихся странах превосходило таковую в странах ОЭСР; в 1990 году оно составило почти 1,4 млрд. человек, а к 2010 году, вполне вероятно, достигнет 2,7 млрд., то есть более чем в два с половиной раза превысит число горожан в развитых регионах планеты[492]. Сосредоточение гигантских масс людей в огромных агломерациях повышает риск распространения опасных инфекционных заболеваний и распространения масштабных эпидемий. Согласно прогнозам экспертов, к 2020 году в развивающихся странах второй по значению причиной смертности станет СПИД (около 38 процентов общей летальности), первой же, как и сегодня, останется туберкулез (57 процентов). При этом доля смертности, обусловленная СПИДом, вырастет по сравнению с началом 90-х годов не менее чем в 5 раз. Эпидемические явления в развивающихся странах привели к тому, что в текущем десятилетии во многих африканских государствах, таких, как Ботсвана, Зимбабве, Замбия, Малави, Уганда и ряд других, продолжительность жизни стала резко снижаться, вернувшись к настоящему времени на уровень конца 60-х -начала 70-х годов[493]. В начале 1998 года количество ВИЧ-инфицированных составило в мире более 30 млн. человек и продолжает быстро расти; в ряде африканских стран, где
      [489] - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. L., 1994. P. 25.
      [490]
      См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 34-35.
      [491] - См.: Daty H.E. Steady-State Economics. P. 149-150.
      [492] - См.: Bneynsky Zb. Out of Control: Global Turmoil on the Eve of the 21st Century. N.Y., 1993. P. 51.
      [493] - См.: The Economist. 1998. July 4. P. 86-87.
      наблюдается максимальное распространение вируса, к 2000 году может быть инфицировано 8-10 процентов населения[494]. Уже сегодня в центральноафриканских городах, население которых превосходит 200 тыс. человек, треть из них поражена ВИЧ-инфекцией[495], и эта проблема отнюдь не ограничена одним лишь "четвертым миром".
      Помимо глобальных гуманитарных проблем, хозяйственное развитие и политические процессы, протекающие в развивающихся странах, приводят к гибели природных экосистем целых регионов. Причиной этого в первую очередь становится резкое сокращение площади сельскохозяйственных угодий на душу населения по мере повышения рождаемости. Так, например, в Китае с начала XVI века по настоящее время данный показатель сократился почти в десять раз; следствием становится стремление крестьян к более интенсивной обработке земли, причем во многих случаях это приводит к истощению почв и выведению их из сельскохозяйственного оборота. Соответствующая статистика поражает воображение. В том же Китае с 1957 по 1988 год было потеряно более 16 млн. га полезных площадей, что составило почти 14,5 процента всех угодий по состоянию на конец 50-х годов[496]. Посевные площади сократились с 1961 по 1990 год со 105,2 до 96,6 млн. га, в результате чего в расчете на душу населения снижение превысило 50 процентов[497]. При этом как в Китае, так и в беднейших странах Южной Азии около 40 процентов удобрений, применяемых на рисовых полях, расходуются впустую вследствие неэффективного их применения, в то время как из-за неудовлетворительного ухода за посевами, плохого хранения и переработки теряется до 20 процентов выращенного риса; использование примитивных орудий труда приводит к тому, что африканский крестьянин в среднем выращивает в год не более 600 килограммов зерновых, тогда как американский фермер -- не менее 80 тонн[498].
      В результате, как подчеркивает А. Гор, "согласно итогам совместного исследования, проведенного Институтом мировых ресурсов, Международным институтом по окружающей среде и развитию и Программой ООН по окружающей среде, состояние засушливых регионов стран "третьего мира" приближается к критическому: в результате чрезмерной эксплуатации продуктивность
      [494] - См.: Hammond A. Which World? Scenarios for the 21st Century. Wash., D.C.-Covelo(Ca.), 1998. P. 119.
      [495] - См.: McRae H. The World in 2020. P. 99.
      [496] - См.: Smil V. China's Environmental Crisis. P. 55-56.
      [497] - См.: Taylor J. Sustainabie Development: A Model for China? // Dorn A. (Ed.) China in the New Millennium. P. 395.
      [498] - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 69.
      примерно 60 процентов засушливых пахотных земель и 60 процентов засушливых пастбищ быстро снижается" [499]. Начиная с 1970 года в Африке, Америке и Азии площадь пустынь увеличилась на 120 млн.