долл. в конце 60-х годов и 332,9 и 449 млрд. долл. в конце 70-х[445]), пока технологический прорыв второй половины 80-х годов не создал предпосылки для исправления ситуации. Если в 1986 году американские инвесторы владели ценными бумагами зарубежных компаний, стоимость которых не превышала трети той суммы американских акций, которая находилась в собственности иностранцев[446], то к 1995 году они обеспечили контроль над большим количеством акций зарубежных эмитентов, нежели то, которым владели иностранные инвесторы в самих США. Характерно, что около 70 процентов этих приобретений было сделано американскими корпорациями только в течение первой половины 90-х годов, а суммы, которые Соединенные Штаты способны инвестировать в экономику зарубежных стран в 1997-2000 годах, оцениваются в 325 млрд. долл. [447] Рассматривая инвестиционные потоки в современном постиндустриальном мире, необходимо иметь в виду два момента.
      С одной стороны, нетрудно заметить, что инвестиции в США, возросшие с 1970 по 1990 год более чем в 30 раз[448], весьма явным образом распределяются по странам-донорам. В 1990 году корпорации только семи стран -- Великобритании, Японии, Канады, Франции, Германии, Швейцарии и Нидерландов -- приобрели более чем по 10 американских компаний, причем доля Великобритании составляла около 31 процента, а Японии -- менее 14 процентов[449]. Характерно, что эти же семь стран оставались главными партнерами и в 1996 году: они обеспечивали суммарно 85 процентов всех инвестиций в США и выступали реципиентами для более чем 60 процентов всех американских капиталовложений за рубежом[450]. Переориентация американских инвестиций на развитые страны особенно заметна в последние десятилетия: если в 1970 году в Европу направлялось около трети всего их объема[451], то сегодня суммарные инвестиции в ЕС составляют около 50 процентов. Хотя в хозяйственном отношении США тесно связаны со странами Латинской Америки и имеют большой товарооборот с азиатскими государствами, на долю Японии и новых индустриальных стран Азии приходится не более 8, а на долю Мексики -- менее
      ---------------------------
      [445] - См. Spulber N. The American Economy. P. 175.
      [446] - См. Lash S., Urry J. Economies of Signs and Space. P. 20.
      [447] - См. Garten J.E. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our Lives. N.Y" 1997. P. 37.
      [448] - См. Kanter R.M. World Class. P. 124.
      [449] - См. Encamation D.J. Rivals Beyond Trade. P. 145.
      [450] - См. Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 36, 39.
      [451] - См. Hopkins Т.К., Wallerstein E., et al. The Age of Transition. P. 51.
      ---------------------------
      3 процентов американских зарубежных инвестиций[452]. В то же время США являются одной из наиболее привлекательных стран для иностранных инвесторов; согласно статистическим данным, на протяжении 80-х и 90-х годов только Соединенные Штаты и государства Юго-Восточной Азии увеличили свою долю в общем объеме принимаемых иностранных капиталовожений (с 17 до 20 процентов всего их мирового объема) [453].
      С другой стороны, обращают на себя внимание структура и направления как зарубежных инвестиций американских компаний, так и вложений в США. 74 процента американских инвестиций в начале 90-х годов направлялось в Европу (в ЕС и страны-участники Европейского соглашения о свободной торговле) и Японию. При этом 63 процента вложений в европейские страны предназначалось сервисному сектору, а 31 -- промышленному производству[454], что отражало сам характер европейской экономики. Вложения в недвижимость фактически отсутствовали. Напротив, европейские инвесторы в США предпочитали вкладывать средства в различные отрасли промышленности (49 процентов), а также банковскую и финансовую сферу (25 процентов), что отражало специфику американской хозяйственной системы[455]. Как европейцы, так и американцы инвестировали основную часть средств в высокотехнологичные отрасли, куда направлялись более 80 процентов германских инвестиций и около 63 процентов американских. Так, например, IBM, которая использует в Японии 18 тыс. работников и имеет годовой объем продаж в 6 млрд. долл., является сегодня одним из ведущих японских экспортеров компьютерной техники[456]. Напротив, японские компании в США инвестируют в промышленное производство не более 18 процентов общих капитальных вложений, направляя 41 процент в торговлю и около 30 -- на приобретение компаний, специализирующихся в области финансов и недвижимости[457]; в Европе доля японских инвестиций, направляемых в промышленность, не превосходит 16 процентов[458]. Испытывающие значительный дефицит технологий и научных разработок, Япония и страны Юго-Восточной Азии фактически не
      ---------------------------
      [452] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 85, 86.
      [453] - См.: Braunstein E., Epstein G. Creating International Credit Rules and the Multilateral Agreement on Investment: What Are the Alternatives // Michie J., Smith J.G. (Eds.) Global Instability. The Political Economy of World Economic Governance. P. 116-117.
      [454] - См.: Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 327.
      [455] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 37.
      [456] - См.: Reich R.B. The Work of Nations. Preparing Ourselves to 21st Century Capitalism. N.Y., 1992. P.123,120.
      [457] - См.: Doremus P.M., Keller W.W., Pauly L.W., Reich S. The Myth of the Global Corporation. P. 119.
      [458] - См.: Dicken P. Global Shift. P. 78.
      -----------------------------
      вкладывают средства в приобретение высокотехнологичных компаний в США и Европе, предпочитая быстро окупающиеся и отчасти спекулятивные вложения. Поэтому трудно не согласиться с мнением Р.Райча, который не видит опасности в растущих иностранных инвестициях в США и считает, что "когда американский метод определения и решения проблем подкрепляется иностранными деньгами, это может иметь для США лишь благоприятные последствия" [459].
      Таким образом, американские, европейские и в несколько меньшей степени японские компании инвестируют основные средства в страны с приблизительно одинаковым уровнем развития, отличающиеся стабильной хозяйственной ситуацией. При этом инвестиции имеют в основном долгосрочный, а не спекулятивный характер. Анализ движения средств на американском фондовом рынке позволяет специалистам утверждать, что подъем 1996-1999 годов в подавляющей части объясняется внутренними инвестициями[460]; то же самое можно сказать и о рынках европейских стран. В целом же более 80 процентов всех прямых иностранных инвестиций направляются сегодня в развитые страны; следует предположить, что эта цифра будет возрастать, так как в течение последних лет большинство из 16 государств, являющихся основными реципиентами иностранных инвестиций, существенно упростили соответствующие статьи своего законодательства или приняли конкретные меры по поощрению внешних капиталовложений[461] . Доля развивающихся стран в общем объеме мировых капиталовложений уверенно уменьшалась с середины 70-х годов, сократившись до 17 процентов в 80-е годы по сравнению с 25 процентами в 70-е[462]. В 80-е и 90-е годы наступила еще большая поляризация: ввиду быстрого развития дешевых производств в Юго-Восточной Азии значительные инвестиционные потоки были переключены на этот регион. В результате суммарные инвестиции США, европейских стран и Японии друг в друга, а также в Сингапур, Китай, Малайзию, Индонезию, Таиланд, Гонконг и Тайвань обеспечивали 94 (!) процента общего объема прямых иностранных инвестиций в мире[463]. В середине 90-х годов наметился рост инвестиций в Восточную Европу и страны бывшего советского блока; однако последние события -- крах азиатских рынков в 1997 году
      ---------------------------
      [459] - Reich R.B. The Work of Nations. P. 150.
      [460] - См.: Henderson С. Asia Falling. Making Sense of the Asian Crisis and Its Aftermath. N.Y., 1999. P. 52.
      [461] - См.: Rowen H.S. World Wealth Expanding: Why a Rich, Democratic, and (Perhaps) Peaceful Era is Ahead // Landau R., Taylor Т., Wright G. (Eds.) The Mosaic of Economic Growth. P. 105.
      [462] - См.: Paterson M. Global Warming and Global Politics. P. 175-176.
      [463] - См.: Heilbroner R., Milberg W. The Making of Economic Society. P. 159.
      -----------------------------
      и финансовая несостоятельность России и падение котировок на большинстве восточноевропейских бирж -- делают перспективы роста инвестиции за пределы постиндустриального мира еще более проблематичными.
      Наконец, нам осталось рассмотреть третью группу процессов, наиболее красноречиво характеризующую влияние постиндустриальных стран на мировую экономику. Речь идет о динамике международных финансовых рынков, опосредующих мировое хозяйственное развитие и в значительной мере определяющих его направления.
      Здесь прежде всего обращает на себя внимание явное доминирование в мировых финансовых трансакциях американской валюты. В середине 90-х годов в долларах производилось около половины международных торговых операций, осуществлялось 44 процента инвестиций в различные финансовые инструменты и более 40 процентов валютообменных операций[464]. С начала 90-х годов доллар заметно укрепил свои позиции в качестве мировой резервной валюты, причем в значительной мере за счет развитых постиндустриальных стран. Только в 1995 году, когда был отмечен рекордный прирост (на 168 млрд. долл.) долларовых резервов, достигших 882 млрд. долл., более половины его было обеспечено покупкой американской валюты центральными банками Японии, Италии и Испании[465]. Доля доллара в валютных резервах постиндустриальных стран возросла с 45 процентов в 1990 году до 58 в 1997-м, тогда как доля всех европейских валют, включая ЭКЮ (с 1 января 1999 года -евро), составляет несколько более 30 процентов[466]. Заметим, что на протяжении всех 80-х годов даже в Азии, несмотря на стремление Японии создать там "зону йены", доля доллара в валютных резервах росла быстрее (с 48,6 до 62,7 процента), чем доля иены (с 13,9 до 17,1 процента) [467]. Основным направлением инвестиций приобретаемых долларов служит помещение их в ценные бумаги американского казначейства. Так, на конец 1994 года иностранными инвесторами их было приобретено на сумму около 689 млрд. долл.; при этом большая часть этих активов оказалась сосредоточенной в Европе и Японии, а на долю стран, не относящихся к постиндустриальному миру, пришлось 232 млрд. долл., или всего 6,5 процента общего количества данных ценных бумаг, находившихся на тот момент в обращении. Нельзя также не отме
      ---------------------------
      [464] - См.: Cavanaugh F.X. The Truth about the National Debt. Five Myths and One Reality. Boston, 1996. P. 71.
      [465] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 217.
      [466] - См.: The Economist. 1998. October 10. P. 121.
      [467] - См.: Cargill T.F., Hutchison M.M., Ito T. The Political Economy of Japanese Monetary Policy. Cambridge (Ma.)-L., 1997. P. 85.
      ---------------------------
      тить, что 55 процентов всех находившихся в собственности иностранцев облигаций американского казначейства принадлежали центральным банкам или иным официальным институтам[468]. Популярность американских ценных бумаг резко выросла в условиях финансовой нестабильности на международных рынках: так, если в 1992-1993 годах иностранные инвесторы держали не более 20 процентов всех обязательств американского казначейства, то к концу 1997 года -- почти 37 процентов[469].
      Основные финансовые центры сосредоточены сегодня в пределах постиндустриального мира в гораздо большей степени, чем промышленное производство или научные институты. Активное развитие валютных и фондовых рынков началось с середины 70-х годов и происходит все более ускоряющимися темпами. Дневной оборот валютообменных операций, составлявший в 70-е годы около 15 млрд. долл., достиг 60 млрд. долл. в начале 80-х и 1,3 триллиона долл. в 1995 году; в 1983 году годовой объем подобных трансакций превосходил объемы международной торговли в десять раз; к 1992 году это превышение достигло 60 раз[470]. В то же время международные межбанковские заимствования исчислялись суммой в 6,2 триллиона долл.; 65 процентов ее обеспечивали банки США, Швейцарии, Японии, Великобритании, Франции, Германии и Люксембурга[471]; заимствования на международных рынках в начале 90-х годов росли с годовым темпом до 34 процентов[472]. В начале 80-х годов в основных финансовых центрах мира распространились операции с разного рода производными инструментами -- фьючерсными и форвардными контрактами, деривативами и так далее. Только с середины 80-х до начала 90-х годов объемы большинства подобных рынков выросли от 10 до 20 раз[473], достигнув небывалых размеров. Как отмечает Д.Кортен, "в середине 1994 года общая стоимость контрактов по выпущенным деривативам составляла, по оценкам, примерно 12 триллионов долл. -- и, как ожидалось, должна была достичь 18 триллионов к концу 1999 года. Согласно оценкам журнала The Economist, в 1993 году общая стоимость основного производительного капитала всех экономик мира равнялась примерно 20 триллионам долл." [474]. Согласно оценкам Международного валютного фонда, уже сегодня трастовые и
      -----------------------
      [468] - См.: Cavanaugh F.X. The Troth about the National Debt. P. 74, 71.
      [469] - См.: Time. 1998. January 12. Р. 25.
      [470] - См.: Sassen S. Losing Control? Sovereignty in an Age ofGlobalization. N.Y., 1996. P. 40.
      [471] - См.: Ibid. P. 12.
      [472] - См.: Hirst P., Thompson G. Globalization in Question. P. 40.
      [473] - См.: Ibid. P. 41.
      [474] - Korten B.C. When Corporations Rule the World. P. 196.
      -----------------------
      хедж-фонды способны в считанные дни мобилизовать для атаки на ту или иную национальную валюту до 1 триллионов долл. [475], а по данным консультационной компании "МакКинси энд Ко", объем мировых финансовых рынков составит более 83 триллионов долл. к 2000 году[476].
      Несмотря на то, что многие исследователи склонны видеть в этих тенденциях опасность, обусловленную высокой степенью риска современных финансовых трансакций, проблема, на наш взгляд, может иметь и другую сторону. За счет активизации международного движения капитала развитые страны создают искусственную переоценку своего национального богатства, обеспечивая тем самым, в частности, и защиту внутреннего рынка капитала от проникновения извне. По мере того, как растет основной показатель интернационализации капитала -- соотношение между ВВП и объемом международных операций с акциями и облигациями, -- (не достигавший в развитых странах в 1980 году и 10 процентов и составивший в 1992 году -- в Японии 72,2, в США -- 109,3, а во Франции -- 122,2 процента) [477], растут обороты фондовых бирж и основные фондовые индексы. Как следствие, в 1992 году "финансовые активы развитых стран, входящих в ОЭСР, составили в общей сложности 35 триллионов долл., что в два раза превысило стоимость продукции, выпускаемой этими странами... [Ожидается], что к 2000 году совокупный капитал достигнет 53 триллионов долл. в постоянных ценах, то есть в три раза превысит стоимость выпущенных в этих странах товаров" [478].
      Одной из ярких особенностей современной финансово-экономической ситуации является то, что цены активов компаний ведущих западных стран не соотносятся сколь-либо определенным образом с развитием материального сектора. Так, если в США с 1977 по 1987 год рост промышленного производства не превысил 50 процентов, то рыночная стоимость акций, котирующихся на всех американских биржах, выросла почти в пять раз[479], а объемы торгов на Нью-йоркской фондовой бирже и совокупный капитал оперирующих на ней финансовых компаний возросли более чем в 10 раз[480]; при этом коррекция, происшедшая в октябре 1987 года, составила не более 25 процентов. На протяжении следующего де
      -------------------------
      [475] - См.: The Economist. 1997. September 27. Р. 91.
      [476] - См.: Mathews J.T. Power Shift: The Age of Non-State Actors // Neef D., Sie-sfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. P. 98.
      [477] - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 85>.
      [478] - Greider W. One World, Ready or Not. P. 232.
      [479] - См.: Statistical Abstract of the United States 1994. Wash., 1994. P. 528.
      [480] - См.: Harvey D. The Condition of Postmodemity. Cambridge (Ma.)-0xford (UK), 1995. P. 335.
      -------------------------
      сятилетия экономический рост был более низким, однако прежнее достижение на фондовом рынке было повторено, и к августу 1997 года индекс Доу-Джонса вырос в 4,75 раза, увеличившись более чем в два раза только с начала 1996 года. В 1997 и 1998 годах в результате потрясений на развивающихся рынках коррекции основных индексов оказались еще более значительными, однако и они были недолговременными. К началу 1999 года показатели вернулись в рекордные интервалы, при этом индекс промышленных акций Доу-Джонса поднялся 10 мая до 11102,32 пункта со своего минимального в 1998 году (31 августа) значения в 7539,07 пункта, тогда как NASDAQ Composite достиг 27 апреля отметки в 2677,76 пункта (8 октября 1998 года он был на уровне 1419,12 пункта[481] ). Элементарные вычисления позволяют оценить годовые темпы роста этих индексов приблизительно в 70 и 112 процентов соответственно. Приводя к переоцененности американских и европейских компаний (а рост фондовых индексов в странах ЕС в 1996-1998 годах оказался еще более впечатляющим, чем в США), эти процессы не угрожают в существенной степени собственно хозяйственному прогрессу. Если в ходе экономических кризисов вплоть до 1973 года нельзя было не заметить высокой корреляции между движениями на фондовом рынке и реакцией производственного сектора, то в последние годы она снижается, если не устраняется вообще. В 1986-1989 годах валовой национальный продукт США обнаруживал устойчивую тенденцию к росту, повышаясь в среднем на 3,3 процента в год (в частности, на 3,1 процента в 1987 году) [482], при том, что падение фондового индекса в октябре 1987 года было почти таким же, как при крахе, положившем начало кризису и стагнации конца 20-х -- начала 30-х годов, в течение которого страна пережила падение ВНП на 24 процента.
      Все эти процессы не стали еще предметом осмысления с нетрадиционных точек зрения. Анализируя ситуацию конца 1987 года, Ж.Бодрийяр писал: "Если что и становится понятным в этой ситуации, так это степень различия между экономикой, какой мы ее себе представляем и какой она является на самом деле; именно данное различие и защищает нас от реального краха производящего хозяйства" [483]. Между тем возможен и иной подход, в основе которого лежит предположение о том, что реальное богатство постиндустриальных обществ достаточно точно отражено в финансовых показателях их развития, так как за ним стоит не только совокупность материальных активов, цена которых снижается и будет снижаться, но и ценности, воплощенные в человеческом
      -------------------------
      [481] - См.: Financial Times. 1999. January 12. Р. 35.
      [482] - См.: Statistical Abstract of the United States 1995. P. 451.
      [483] - Baudrillard J. The Transparency of Evil. P. 26.
      -------------------------
      капитале, значение которых растет и будет расти. При таком допущении оказывается, что в ходе постэкономической трансформации в пределах развитых стран сосредоточивается гораздо более мощный хозяйственный потенциал, чем это предполагается в большинстве случаев.
      Завершая рассмотрение процессов, определяющих относительную обособленность постэкономического мира, нам осталось коснуться проблемы движения людских потоков. Если сравнивать интенсивность миграции с активностью финансовых операций, бросается в глаза, что движения широких масс людей в рамках постиндустриального мира не наблюдается. Безусловно, коммуникации и транспорт становятся более совершенными, а туризм остается одной из наиболее быстрорастущих сфер бизнеса, однако масштабы иммиграции в границах совокупности стран-членов ОЭСР снижаются. Отмечая, что "глобализация продвинулась намного дальше в сфере финансовых операций и организационных структур, нежели в развитии рынка труда", М.Уотерс обращает внимание на то, что сокращение иммиграции из одних развитых стран в другие развитые страны стало реальностью начиная с середины 70-х годов[484], когда принципы постиндустриализма оказались доминирующими. В особой степени это касается ЕС, где, хотя ограничения на передвижение и работу фактически полностью отсутствуют, лишь 2 процента рабочей силы находят свое применение вне национальных границ, и только для относительно отсталой Португалии соответствующий показатель оказывается выше 10 процентов[485]. В то же время в США доля иммигрантов из Европы составляла в середине 80-х годов не более 1/9 их общего притока, сократившись до 63 тыс. человек в год с уровня в 140 тыс. в 1960 году[486]. На наш взгляд, подобные процессы указывают на успехи постэкономического общества, равно как и на его отделенность от остального мира.
      Если в первой половине XX века и даже в первые послевоенные десятилетия значительная часть граждан, прибывавших в США (из Европы) или в западноевропейские страны (из государств Восточного блока), могла быть отнесена к высококвалифицированным работникам, то сегодня постэкономический мир вынужден защищаться от иммигрантов из бедных стран, движимых чисто экономическими соображениями и не обладающих навыками квалифицированного труда. В 50-е годы 68 процентов легальных иммигрантов, прибывавших в США, происходили из Европы или Канады и принадлежали к среднему классу; в 70-е и 80-е
      -----------------------
      [484] - Waters M. Globalization. L. - N.Y., 1995. Р. 93, 90.
      [485] - См.: McRae H. The World in 2020. Р. 271.
      [486] - См.: Sassen S. Globalization and Its Discontents. N.Y., 1998. P. 35.
      -----------------------
      более 83 процентов их общего числа были азиатского или латиноамериканского происхождения и, как правило, не имели достаточного образования. С 1960 по 1982 год поток легальных иммигрантов из Азии вырос с 25 до 313 тыс. человек в год; аналогичные цифры для граждан стран Латинской Америки и Карибского бассейна составляли в первой половине 80-х годов 368 тыс. и 445 тыс. человек в год соответственно[487]. К концу 80-х годов десятью странами, обеспечивающими наибольший поток переселенцев в США, были Мексика, Филиппины, Корея, Куба, Индия, Китай, Доминиканская Республика, Вьетнам, Ямайка и Гаити[488]. В результате с 1980 по 1995 год приток низкоквалифицированных иммигрантов в США на 20 процентов повысил предложение на рынке труда среди лиц, не имеющих законченного школьного образования; уровень же образованности у легальных иммигрантов в 1995 году был в четыре раза ниже, чем у среднего американца[489]. Так, среди переселенцев из Гаити, Доминиканской Республики, Гватемалы, Сальвадора и Мексики, количество которых в начале 90-х превышало 3,5 млн. человек, доля лиц с высшим образованием не превышала 3,5-7,5 процента, тогда как, например, у выходцев из Советского Союза она составляла более 27 процентов[490]. С учетом масштабов иммиграции из стран "третьего" и даже "четвертого" мира, нет ничего удивительного в том, что в 1996 году за чертой бедности жили 22 процента иммигрантов, в то время как для родившихся в США граждан этот показатель не превышал 12,9 процента[491]. Между тем в США существует продолжительная традиция пополнения нации за счет иммигрантов, и повышение их доли в рабочей силе до 9,7 процента к 1995 году зачастую рассматривается как положительный фактор[492]; при этом не нужно забывать, что около 15 процентов легальных иммигрантов составляют высококвалифицированные специалисты, в первую очередь из стран Азии и Восточной Европы. Достаточно сказать, что в конце 80-х -- начале 90-х годов из Сингапура уезжало (преимущественно в США) около 1 процента населения, в основном высококвалифицированного[493], а среди китайских студентов, поступивших в амери
      -------------------------
      [487] - См.: Sassen S. Globalization and Its Discontents. P. 35.
      [488] - См.: Lind M. The Next American Nation. The New Nationalism and the Fourth American Revolution. N.Y., 1995. P. 132-133.
      [489] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 86-87.
      [490] - См.: Fortes A., Rumbaut R.G. Immigrant America: A Portrait, 2nd ed. Berkeley (Ca.)- L" 1996. P. 59.
      [491] - См.: Samuelson R.J. The Good Life and Its Discontents. The American Dream in the Age of Entitlement 1945-1995. N.Y., 1997. P. 283.
      [492] - См.: Dent H.S., Jr. The Roaring 2000s. P. 34; Judy R.W., D'Amico C. Workforce 2000. P. 98.
      [493] - См.: Bello W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. Asia's Miracle Economies in Crisis. San Francisco, 1990. P. 333.
      ---------------------------
      канские вузы, доля возвращающихся по окончании учебы на родину не превышает 10 процентов[494]. Однако даже несмотря на эти обстоятельства, американские законодатели начинают все строже подходить к иммиграционным вопросам, ограничивая приток иностранцев в страну.
      Аналогичные тенденции, причем гораздо более явно выраженные, прослеживаются в странах ЕС. В середине 90-х годов значительное число переселенцев из стран-членов ЕС проживало лишь в Германии (1,7 млн. чел.) и Франции (1,3 млн. чел.) [495]; при этом общее количество иностранных рабочих, прибывших в Сообщество из-за его пределов, составляло более 10 млн. человек, или около 11 процентов рабочей силы[496], что в целом соответствовало доле безработных в населении ведущих стран Европы. Следует заметить, что в европейских странах возникают крупные сообщества выходцев из-за рубежа; не говоря о традиционно многонациональной Великобритании, сегодня в Германии проживают до 80 процентов всех живущих в Европе турок и 76 процентов выходцев из Югославии, во Франции -- 86 процентов тунисцев, 61 процент марокканцев и столько же алжирцев[497]. Список может быть продолжен. Как правило, иммигранты в европейских странах пополняют низшие классы общества[498] и создают жесткую конкуренцию местным работникам; согласно статистическим данным, на протяжении последних двадцати лет средние заработки легальных иммигрантов в Европе составляли от 55 до 70 процентов доходов европейцев, выполнявших аналогичные виды работ[499]. При этом уровень безработицы среди легальных иммигрантов во Франции в два, а в Нидерландах и Германии -- в три раза выше, нежели среди родившихся в этих странах граждан[500]. Поэтому понятно напряженное отношение европейцев к выходцам из других стран: согласно последним опросам общественного мнения, среди европейской молодежи, наиболее подверженной безработице, негативное отношение к иммигрантам разделяют от 27,3 процента французов до до 39,6 процента немцев и 41 процента бельгийцев[501]. На наш взгляд, ближайшие десятилетия станут для США и ЕС периодом жестких ограничений использования иностранной рабочей силы, , хотя, как отмечает П.Дракер, в условиях современной интернаци
      -----------------------------
      [494] - См. French P., Crabbe M. One Billion Shoppers. Accessing Asia's Consuming Passions and Fast-Moving Markets -- After the Meltdown. L., 1998. P. 109.
      [495] - CM. Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 338.
      [496] - См. Morgan G. Images of Organization. P. 313.
      [497] - См. Sassen S. Losing Control? P. 81.
      [498] - Подробнее см.: Galbraith J.K. The Culture of Contentment. P. 34-37.
      [499] - См. Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 87-88.
      [500] - См. The Economist. 1997. April 5. P. 30.
      [501] - См. Newsweek. Special Issue. November 1998 February 1999. P. 76.
      -----------------------------
      онализации экономических и политических процессов "попытки предотвратить иммиграцию весьма похожи [по своей эффективности] на попытки отменить закон всемирного тяготения" [502]. Об этом свидетельствуют тенденции, вполне отчетливо наметившиеся с начала 90-х годов[503]; так, в Германии в 1992 году были удовлетворены ходатайства лишь 4 процентов лиц, просивших политического убежища, хотя в 1985 году таковых было 29 процентов; общее же количество подобных заявлений в первой половине 90-х сократилось в некоторых европейских странах в четыре раза[504]. Таким образом, противоположная направленность тенденций в движении инвестиционных и людских потоков между развитыми и развивающимися странами представляется фактом совершенно очевидным.
      * * *
      В своей последней книге Зб.Бжезинский, касаясь современного положения США, пишет: "Америка занимает главенствующие позиции в четырех основных областях, в решающей степени определяющих мировое господство: ее вооруженные силы не имеют себе равных, в области экономики она по-прежнему является движущей силой, которая тянет за собой остальной мир..; в технологическом плане ей принадлежит ведущая роль на всех передовых направлениях развития науки и техники; ее культура, несмотря на некоторую примитивность, обладает удивительной привлекательностью... -- все это наделяет Соединенные Штаты таким политическим влиянием, с которым не может соперничать никакое другое государство. Именно благодаря сочетанию этих четырех составляющих Америка является мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова" [505]. В целом с ним соглашаясь, мы хотели бы отметить, что приведенные в цитате слова с большим основанием могли бы быть отнесены ко всему постэкономическому миру, который в ближайшие десятилетия вынужден будет сплотиться и стать той единственной глобальной супермощью, которой суждено определять характер общественных движений на планете в XXI веке. Процессы, развертывающиеся в современной хозяйственной и социальной жизни и традиционно называемые в последние годы
      ---------------------------
      [502] - Drucker P.F. Management Challenges for the 21st Century. P. 47.
      [503] - См.: The Economist. 1998. September 26. P. 122.
      [504] - См.: The Economist. 1997. April 5. Р. 30.
      [505] - Brzezinski Zb. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N.Y., 1997. P. 24.
      ---------------------------
      глобализацией, являются при их ближайшем рассмотрении весьма противоречивыми и неоднозначными. Можно согласиться с тем, что все они в той или иной степени обусловлены экспансией информации как основного ресурса производства[506], однако именно это означает, что их протекание не может иметь одинаковых последствий для различных страт общества и различных регионов планеты; тем самым мы оказываемся поставленными перед необходимостью признать, что современная глобализация не является и не может быть тем подлинно глобальным процессом, на статус которого она претендует.