Охранник заколебался, сомнения никак не желали оставлять его.
      - Подожди здесь, - сказал он наконец и затрусил к бункеру. Через открытую дверь я видел, как страж неистово накручивает рукоятку телефона.
      - Что же теперь будет? - спросил, подходя, Гарри. - Все в порядке, - ответил я.
      - Только без грубостей, - предупредил он меня. - Мы уже нанесли убытков не меньше, чем на десять тысяч.
      Из бункера вышел растерянный охранник.
      - Телефон не отвечает, - объявил он.
      - А ты как думал? - зашипел я. - Провода придавило обвалом. Наверняка линия порвана.
      Тут к нам снова подошел верзила со сломанным носом.
      - В грузовиках нет ключей, - сказал он мне. - Как быть? Может вы дадите нам одну свою машину?
      Я заколебался. Избавиться от них было необходимо, но рисковать грузовиком я не хотел.
      - Кто-нибудь из вас знает, как работает подъемник? - спросил я.
      Один из сопровождавших верзилу рабочих сделал шаг вперед.
      - Я знаю, мне вчера показывали.
      - Хорошо. Идите в бункер и беритесь за дело. А вы, - я повернулся к остальным, - поможете нам с погрузкой. Гарри, заводи первую машину на платформу! Бой, ты поднимешься туда и будешь руководить разгрузкой. Сделай все возможное, чтобы не терять время попусту. Есть среди вас повар? - дивясь собственной наглости, обратился я к окружавшим меня людям.
      Из толпы вышел маленький китаец.
      - Отлично. Смогли бы вы за пару часов организовать нам горячую еду? Китаец кивнул.
      - Тогда приступайте!
      Я повернулся и вошел в бункер. Рабочий, вызвавшийся мне помочь, уже суетился возле мотора. Увидев меня, он улыбнулся. Секунду спустя раздался оглушительный рев дизеля, и я понял, что самое трудное позади.
      Еще через пять минут первый грузовик был благополучно поднят в "Королевство". Я упорно не выходил из бункера. Благодаря реву дизеля я был избавлен от необходимости отвечать на какие-либо вопросы: разговаривать при таком шуме было невозможно. В половине третьего утра китаец принес объемистые котелки с густой похлебкой и бутерброды с ветчиной. К этому времени наверху было уже два грузовика и наши парни готовили к отправке третий. Снегопад не прекращался.
      В четыре часа мы приступили к погрузке предпоследней машины. Каждые две минуты я бросал тревожный взгляд на часы. Наконец гондола медленно поползла вверх, а на площадке перед бункером остался только один грузовик.
      - Тебя что-то беспокоит? - спросил Гарри, перекрикивая рев' дизеля.
      - Нет, ничего!
      Гарри промолчал, но я видел, как он возбужден и взволнован. Батлер мог в любую минуту почуять неладное или просто послать одну из своих машин за подмогой. Починить разрушенный мост - дело нехитрое. Хороши же мы будем, если он вдруг вернется в лагерь и увидит, что тут творится. Сжав кулаки, я переводил взгляд с дороги на большое ведущее колесо подъемника и обратно. Нервы мои были на пределе. .
      Наконец колесо остановилось и звякнул колокольчик телефонного аппарата. Это был условный сигнал, означавший, что грузовик выкатили из гондолы и она готова к спуску. Было без десяти пять. Небо над вершинами посветлело. Мы с Гарри вышли из бункера и сели в кабину бензовоза рядом с шофером. Водитель тут же дал газ, загнал машину в гондолу, а потом я услышал чей-то крик и в следующее мгновение почувствовал, что мы уже в воздухе.
      Подъема я почти не помню. Кажется, я отчаянно цеплялся за сиденье и старался что было мочи подавить одолевавший меня страх. Помню только, как Гарри сказал:
      - Вот будет потеха, если нас сейчас застукают и остановят мотор, а?
      Наконец мимо бокового окна проплыла черная тень верхней опоры и мы зависли над обрывом. Еще минуты через две ход гондолы резко замедлился и после мягкого толчка она остановилась совсем. К нам тут же подбежали несколько человек, а шофер включил зажигание и фары. Медленно выкатившись из гондолы, бензовоз остановился на краю маленькой площадки, с которой открывался вид на дамбу. Я открыл дверцу и спустился на землю, которая буквально ходила ходуном под моими предательски обмякшими ногами.
      - Вот мы и дома. С прибытием, - донесся до меня голос Боя.
      Это было последнее, что я слышал. В следующее мгновение колени мои подогнулись, голова пошла кругом и я растянулся на усыпанных снегом камнях, в который уже раз потеряв сознание. Придя в себя, я увидел склонившегося надо мной Боя. Он смеялся и говорил что-то про буровую. Кажется, обещал установить выпеку еще до темноты. На следующее утро я выбрался из постели и отправился к намеченному для бурения месту. Вышку уже подняли и сейчас крепили тяги на стальных плитах платформы. Головку бура освободили от кожуха, полным ходом шло рытье маслоотстойника, несколько секций труб лежало наготове на козлах. Солнце пригревало, и снег начал таять. Посмотрев на дамбу, я подумал, что пора бы уже Треведьену вихрем ворваться в наш лагерь и учинить скандал, однако все было тихо. Казалось, противник забыл о нашем существовании.
      - Придется выставить дозорных, - пробормотал я. Бой отер лицо от пота.
      - Я сплю прямо на площадке, - сказал он. - И твой пистолет у меня. Кроме этого, у нас четыре ружья. Я кивнул.
      - Следующий ход за противником.
      - Может, Треведьену осточертело с нами возиться? - прищелкнув языком, предположил Гарри.
      Затишье это было мне не по нутру. Не такой человек Треведьен, чтобы безропотно сносить оплеухи. Однако минуло три дня, а неприятель все никак не желал встречаться с нами лицом к лицу. Казалось, никому нет до нас дела.
      К тяжелому физическому труду душа у меня не лежала, а посему я взял на себя стряпню. Во вторник Гарри начал бурение, и мы гурьбой высыпали на площадку посмотреть, как рождается новая скважина Кэмпбела. За считанные минуты головка бура с натужным визгом ушла в твердый грунт. Первые дюймы были пройдены.
      Я вернулся на ранчо и, закрывшись в кухне, стал лениво чистить картошку к ужину. Спустя полчаса снаружи послышался торопливый топот, дверь распахнулась и огромный темно-рыжий колли с веселым лаем бросился мне на плечи. Сразу же узнав Мозеса, я в страшном волнении выскочил на улицу и увидел его хозяйку. Джин приближалась к ранчо, погоняя свою низкорослую лошадку. Заметив меня, она резко осадила пони. Лицо ее было встревоженным и даже печальным.
      - Мак сказал, что вам тут нужна кухарка, - бесцветным голосом произнесла она.
      - Да, - туповато ответил я, ибо это было единственное, что пришло мне на ум.
      - Надеюсь, мне удастся оправдать доверие. - Она медленно спешилась, сняла с седла вьюк и несмело" пошла в мою сторону. В дверях Джин остановилась, и мы несколько минут молча смотрели, друг на друга.
      - Почему вы приехали? - спросил я наконец.
      -Не знаю... просто не могла иначе. Смотрите, что я вам привезла. Она протянула пухлый конверт. - А теперь позвольте мне переодеться.
      Я отступил в сторону, и Джин прошла в спальню. Оставшись в одиночестве, я повертел в руках конверт и обнаружил на нем лондонские штемпели. Внутри лежала пачка, машинописных страниц и газетные статьи, посвященные судебному процессу над моим дедом. Поставив лошадку Джин в конюшню, я принялся за чтение. Одно место в показаниях Стюарта Кэмпбела потрясло меня и повергло в ужас. Вот оно:
      "Адвокат: Почему вы ни с того ни с сего прекратили бурение в тринадцатом году?
      Кэмпбел: Мы дошли до вулканических пород, а поскольку в нашем распоряжении был только кабельный бур, пришлось остановиться.
      Адвокат: На какой глубине?
      Кэмпбел: Приблизительно пять тысяч шестьсот футов".
      Я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Пять шестьсот. Невероятно! Ведь согласно геофизическим исследованиям антиклиналь располагается на глубине пяти с половиной тысяч футов. Выходит, мы ошибочно приняли вулканический слой за нефтяной пласт? Возможно ли? И почему в дневниках старика об этом не было ни единого слова? Может, он специально не написал об этих вулканических породах, потому что боялся отбить у меня охоту продолжать начатое им дело? Ну да теперь уж поздно давать задний ход, решил я, отшвырнув бумаги на стол, подошел к окну.
      Вечером сияли звезды и было почти тепло. На буровой работала вторая смена. Мы с Джин пошли туда, болтая о пустяках, всячески избегая разговоров на личные темы. Наконец после короткого молчания я не выдержал и спросил:
      - Вам не понравилось в Ванкувере?
      - Трудно сказать. - Она пожала плечами. - Вроде и развлечений хватало: танцы, яхта и прочая чушь. Только вот не впрок пошло. Видимо, я отвыкла отдыхать по-настоящему.
      - Поэтому и вернулись в Каним-Лейк?
      - Скорее потому, что это единственное место, которое я могу назвать домом. Кроме того... - Она умолкла и несколько минут угрюмо брела за мной. - Слушайте, Брюс, вам обязательно надо было давать Питеру такую пощечину?
      - Иначе я не смог бы поднять сюда буровую.
      - Похоже, что так, - с унылым видом согласилась она.
      Мы подошли к вышке и стали смотреть, как рабочий блок дюйм за дюймом уходит в почву. Головка бура уже достигала глубины двухсот футов.
      - Сколько вы проходите в час? - спросил я Билла Мэнниона, стоявшего рядом с бригадиром смены.
      - Восемь футов.
      - Значит, до антиклинали мы доберемся не раньше, чем через месяц?
      - Если удастся сохранить нынешние темпы, то да.
      Мы пробыли у вышки до конца смены. Лавочка закрывалась в полночь, а уже четыре часа спустя начался новый рабочий день. Караул несли мы с Боем, ночь он, ночь я. Мозес был при нас в качестве сторожевого пса.
      Вскоре мы привыкли к такому распорядку. Июнь уступил место июлю, и с каждым днем наша скважина углублялась на сто шестьдесят футов. За все время мы еще ни разу не слышали о Треведьене.
      Работы на дамбе шли круглые сутки. Однажды ночью мы съездили посмотреть, как там дела. В том месте, где участок Кэмпбела граничил с землей Треведьена, теперь стояло заграждение из колючей проволоки, а у подъемника и на дамбе околачивались вооруженные часовые с собаками. Все было тихо и спокойно, однако меня ни на минуту не оставляло мрачное предчувствие надвигающейся беды. Рано или поздно Фергюс до нас доберется, это было ясно как день. Скорее всего, Треведьен просто ждет удобного случая, чтобы подложить нам свинью. Джин тоже понимала это; нередко я замечал, как она бросает работу и подолгу неподвижно стоит, с тревогой глядя в сторону плотины.
      И вот гром грянул. Произошло это четвертого июля. Утром Бой повез в Калгари образцы пород. Погода выдалась мерзкая, и, когда я заступил на свою ночную вахту, сила ветра достигала приблизительно четырех баллов. Дождь то и дело сменялся мокрым снегом.
      Мозес никак не желал сидеть спокойно. Временами мне удавалось заставить пса лечь, но он тут же вскакивал и тревожно прислушивался, покачивая хвостом. Около половины третьего утра я выглянул из сторожки. Снег валил вовсю. Когда я закрывал дверь, Мозес вдруг встрепенулся и, тихонько зарычав, подскочил к порогу. Мгновение спустя он уже был на улице, и тут вдруг высоко в небо взметнулись столбы огня. Меня окатило волной горячего воздуха, и в тот же миг послышался грохот двух мощных взрывов, от которых зашаталась вышка. В отблесках пламени я заметил бесформенный силуэт убегавшего человека, за которым огромными прыжками несся Мозес. Когда собака уже готова была броситься ему на спину, человек внезапно развернулся, и я увидел, как сверкнули две короткие вспышки. Выстрелов слышно не было - они потонули в реве огня, окружавшего меня со всех сторон. Мозес на мгновение замер, потом завертелся волчком на месте и, наконец, тяжело упал на снег.
      Я вырвал из-за пояса "люгер" и открыл беспорядочную пальбу по черной удалявшейся фигуре, но тут внезапно наступила темнота, огонь захлебнулся и силуэт диверсанта скрылся в плотной белой пелене. Еще несколько секунд я видел раскаленные докрасна искореженные остовы двух бензовозов, потом и их поглотила мокрая мгла.
      Сбежав с платформы буровой, я увидел внизу Мозеса. Пес тащился в мою сторону на трех лапах
      и тихонько повизгивал от боли. В свете фонаря я заметил, что пуля вырвала из плеча собаки кусок шкуры вместе с шерстью. Мозес истекал кровью, и правая передняя лапа его была перебита выстрелом.
      Я быстро обошел уцелевшие грузовики, убедился, что опасность миновала, и поспешил к ранчо.
      К моему удивлению, здесь по-прежнему стояла тишина, и все спокойно спали, не подозревая о постигшей нас беде. Первым делом я разбудил Джин и передал Мозеса на ее попечение, потом поднял Гарри и, пряча глаза, признался ему, что не уберег две машины. Гарри терпеливо выслушал меня и, ни слова не говоря, отправился на площадку. Я понуро поплелся следом.
      - Можно надеяться, что страховая компания покроет убытки, - сказал он, осмотрев место происшествия, и предложил мне сигарету. - Могло быть и хуже. Мы дошли до четырех тысяч футов, - продолжал Гарри, задумчиво выпуская дым. - К счастью, бензобак на буровой вчера залили под завязку, значит, еще пару сотен футов пройдем. При благоприятном стечении обстоятельств нам понадобится не больше тысячи галлонов топлива. - Все это Гарри произнес на удивление спокойно. Казалось, он разговаривал сам с собой. - Слушай, Брюс, как бы нам протащить сюда горючее?
      - По индейской тропе. Другого пути нет. - Гм... Если навьючить по двадцать галлонов на лошадь, понадобится целый табун. Где ты собираешься доставать полсотни кляч? Получается, что один галлон солярки обойдется нам не меньше чем в доллар. Ты сможешь добыть тысячу монет? У меня лично таких денег не водится. Я, можно сказать, банкрот, понятно?
      Я угрюмо молчал. Гарри выглядел усталым, и чувствовалось, что он едва сдерживает себя. Прорвало его через час, когда пришла утренняя смена. Изумленные рабочие сбились в кучку и принялись вполголоса обсуждать случившееся. Тут Гарри не выдержал.
      - Ну, чего уставились?! - топнув ногой, взревел он. - Запускайте бур, бездельники!
      Он остался со своими парнями, а я вернулся на ранчо.
      - Как Мозес? - спросил я Джин.
      - Все будет хорошо, - ответила она, подавая мне кружку с чаем. Выпейте.
      Я повалился в кресло, проглотил чай, потом заставил себя подняться и, собрав кое-что из своих вещей, побрел на конюшню. Джин догнала меня, когда я уже садился в седло.
      - Куда вы? - спросила она.
      - Хочу связаться с Джонни. Может, он согласится привезти нам топлива.
      - Я с вами.
      - Это еще зачем?
      - Так надо. Одного я вас не пущу.
      - А как же Мозес?
      - С ним все в порядке. А ребята смогут пару дней обойтись и без моих кулинарных талантов.
      Выражение ее лица разом отбило у меня охоту спорить. Я оставил Гарри записку, подождал, пока Джин оденется, и минуту спустя мы уже скакали в горы. Лошади бежали с ленцой, и нам то и дело приходилось их понукать. К счастью, туман над тропой рассеялся, и к десяти утра мы сумели добраться до ельника. Здесь Джин потребовала устроить привал и мы сели на поваленное дерево, чтобы съесть печенье и сыр, которые моя спутница предусмотрительно захватила с собой. После бессонной ночи самочувствие у меня было отвратительное. К тому же я понимал, что без солярки мы пропали, и клял себя за неспособность к элементарному логическому мышлению: ведь и ребенку было ясно, что уничтожение запасов горючего - самый простой и верный способ напакостить нам.
      - Кстати, откуда вы собираетесь звонить вашему Джонни? - спросила Джин, нарушая затянувшееся молчание.
      - Из "Золотого тельца". Мак разрешит. Она засмеялась.
      - Эх, Брюс, наивный человек. Да разве не ясно, что после вашего дурацкого взрыва на дороге вам в Каним-Лейке все кости переломают?
      - Кто? Треведьен?
      - Зачем Треведьен? У вас и без него теперь врагов хоть отбавляй. Те парни, которых вы обвели вокруг пальца и заставили помогать вам на подъемнике, с удовольствием пересчитают ваши ребрышки. Знаете, как Треведьен потом над ними издевался? Естественно, все до единого уволены. Не дай вам бог попасться им на глаза. Собственно, одной из причин моего приезда в "Королевство" было желание уберечь вас от тумаков.
      - Так вы по совместительству еще и нянька? - вскричал я, почувствовав внезапный приступ гнева. Джин и бровью не повела.
      - Придется звонить из Кейтли, - невозмутимо произнесла она.
      - Черта с два! - отрезал я и вскочил на ноги. - Ближайший телефон в "Золотом тельце", и я отправлюсь туда.
      Джин не стала спорить. Пожав плечами, она села на свою лошадку и сказала:
      - Так уж и быть, соберу ваши косточки.
      Когда мы поднялись на холм перед Каним-Лейком, ярко светило солнце. Дверь конторы Треведьена была распахнута настежь. Должно быть, он заметил нас, потому что вышел на крыльцо и стал пристально смотреть в нашу сторону. Мы не обменялись ни единым словом, однако, проезжая мимо, я успел краем глаза заметить, что Питер довольно ухмыляется.
      На улице не было ни души. Городок снова показался мне вымершим. Можно было подумать, что все его население ушло строить дамбу. Мы привязали лошадей к перилам окружавшей гостиницу террасы, и Джин повела меня внутрь через черный ход.
      Полин встретила нас изумленным взглядом, а мгновение спустя послышался яростный скрип стула, и ко мне со всех ног кинулся Джеймс Маккеллан. Лицо его было перекошено от злости.
      - А, явились! - закричал он, сжимая кулаки. - А я вас давно поджидаю, Вэтерел! Эх, и скажу же я вам сейчас пару ласковых...
      - Кто поджег наши бензовозы? - быстро спросил я. - Треведьен или вы?
      Воинственный пыл Джеймса как рукой сняло.
      - Что? И вы еще смеете меня обвинять?..
      - Ни в чём я вас не обвиняю. Просто спросил интереса ради. Это ваших рук дело?
      - А, ну вас к лешему, - огрызнулся он и оставил меня в покое.
      Я протиснулся в каморку Мака и позвонил в Джаспер Джефу Харту. Через полчаса нас соединили, и я объяснил ему, как обстоят дела. Выслушав меня, Джеф извинился и сказал, что сам он, к сожалению, приехать не сможет, однако постарается разыскать Джонни и в любом случае перезвонит мне сегодня вечером.
      - Где Джин? - спросил я Полин, выходя в кухню.
      - Где же ей быть, как не у старушек?
      - Она рассказала вам, что произошло?
      - Да. - Полин вздохнула. - Очень жаль, что все так получилось. Вам опасно тут оставаться.
      - Придется рискнуть: я должен дождаться звонка.
      - Не надо, прошу вас. Иначе не миновать беды.
      - Господи, еще одна нянька, - пробормотал я.
      - Простите?
      - Ничего, ничего, это я так.
      Появилась Джин.
      - Нам пора ехать, Брюс, - сказала она. - У барака уже собралась какая-то шайка. Они идут сюда. Не иначе Треведьен их науськал.
      - Мне должны позвонить, - возразил я.
      - Хотите, чтобы вас взгрели?
      - Ничего, уж как-нибудь с божьей помощью сумею за себя постоять.
      - Не думаю, что у вас хватит сил расправиться с целой толпой, произнесла Джин. - Это вам не паинька Джимми, которому ничего не стоит заткнуть рот. Тем более вы совсем недавно болели.
      В глубине души я конечно же соглашался с ней. Мне вовсе не улыбалось прослыть трусом, однако я понимал, что хорохориться сейчас не время. Вздохнув, я неохотно поднялся со стула, и тут Полин неожиданно взяла меня за руку.
      - Если вам позвонят, я отвечу, а потом все передам, - пообещала она.
      - Ладно, ваша взяла, - поколебавшись, сказал я. - Если мой друг найдет возможность приехать, спросите его, где и когда мне с ним встретиться, хорошо?
      - Поняла. Вечером я приду к мисс Гаррет и все расскажу.
      Поблагодарив Полин, мы выбрались черным ходом на улицу и пошли к нашим лошадям. Однако не успели мы сунуть ноги в стремена, как к нам подбежала ватага рабочих с плотины. Их было человек десять, и во главе компании трусил плюгавый мужичонка с подленькой физиономией, тот самый, который охранял подъемник в ночь операции.
      - Это он! - закричал коротышка, разглядев меня. - Попался, гад!
      Мы с Джин быстро вскочили на коней и с решительным видом поехали навстречу разгоряченной толпе, намереваясь пробиться к окраине города. Это нам удалось, и мы, наверное, смогли бы избежать столкновения, но тут один из рабочих подал громкую непечатную реплику, адресованную Джин. Всего одно слово, но его оказалось достаточно, чтобы я потерял голову. Я резко развернул лошадь и обвел гневным взглядом ухмыляющиеся физиономии, окружавшие меня со всех сторон. Всеобщее веселье, должно быть, придало храбрости этому мерзкому хмырю с подъемника; выступив вперед, он глумливо прогнусавил:
      - Ой-ой-ой, что ж ты, братец, прибрал к рукам такую бабенку? Мог бы и с нами поделиться.
      В меня словно бес вселился. Я изо всех сил рванул поводья и направил лошадь прямо на этого типа. Он шарахнулся в сторону и испуганно огляделся, словно хотел убедиться, что дружки не дадут его в обиду, потом снова посмотрел на меня и свирепо процедил:
      - Мог бы, говорю, и нам дать попользоваться!
      Не помню, как соскочил с коня и вцепился ему в глотку. Помню только, что мы повалились в уличную грязь и секунду спустя десять пар рук принялись тянуть меня за одежду, стараясь перевернуть на спину. Кто-то сильными пальцами ухватил меня за волосы и несколько раз пребольно ударил головой о щебеночную мостовую, а в следующий миг раздался сухой треск пистолетного выстрела.
      Меня разом отпустили. Я сел и, ошарашенно оглядевшись, увидел Джин с дымящимся "люгером" в руке. Ее бледное лицо словно окаменело, а пистолет она держала так, будто стрельба была для нее столь же привычным делом, как прогулка или катание на лошади. Поняв, что с Джин шутки плохи, рабочие
      сбились в кучу и принялись озираться, ища какое-нибудь укрытие на случай, если она всерьез откроет пальбу. Я и сам, честно говоря, побаивался, что Джин выстрелит в кого-нибудь из них.
      - Вы в порядке, Брюс? - спросила она.
      - Да, - прокряхтел я, с трудом поднимаясь на ноги.
      - Тогда в путь. А вы, - она повернулась к рабочим, - передайте своему Треведьену, что я его убью, если он посмеет еще раз поднять руку на мою собаку!
      Она сунула "люгер" в мою седельную кобуру, и мы, молча развернув лошадей, выехали из Каним-Лейка.
      - Спасибо, Джин, - выдавил я, когда мы спешились на лужайке у ручья.
      - Это вам спасибо, - с грустной улыбкой ответила она. - Хоть вы и вели себя как школьник. Стоило ли так рисковать из-за какого-то паршивого слова?
      - Как вы узнали, что пистолет в седельной кобуре?
      - Случайно нащупала, еще там, в горах. Я все время чувствовала беду, поэтому и решила поехать с вами. Вы странный человек, Брюс, ваши поступки непредсказуемы. И зачем только вы ввязались в это дело?
      - А вы? - в свою очередь спросил я. - Почему вы решили оставить мне в подарок этот пистолет?
      - Я предвидела, что он вам понадобится.
      - Не лукавьте, Джин, причина совсем в другом. Она вздохнула и протянула мне руку.
      - Давайте не будем об этом, Брюс. Тем более что вы и так уже догадались. Пол Мортон, тот самый Пол Мортон, который бросил Стюарта в беде, был моим отцом.
      - Да, Джин, - пробормотал я. - Простите меня.
      - За что?
      Не дожидаясь ответа, она отошла в сторону, а я растянулся на траве и тут же впал в дремоту. Джин разбудила меня на закате. Мы доели остатки печенья, сели на лошадей и, обогнув Каним-Лёйк, въехали в городок с противоположной стороны.
      Сестры Гаррет приняли нас, дрожа от волнения. Бедная Сара даже не могла нормально говорить; она возбужденно шептала, глаза ее сверкали, щеки
      раскраснелись. Руфь, в силу своей рассудительной практичности, держалась поспокойней. Она несколько раз проверила, хорошо ли заперта дверь, потом принесла нам кофе и кое-какой снеди. Старушки знали об утренней потасовке и теперь, должно быть, мнили себя участницами смертельно опасной авантюры. Со стороны это выглядело донельзя нелепо, но мне, честно говоря, было вовсе не до смеха.
      К приходу Полин мы уже поужинали и сидели, потягивая кофе. Джонни просил передать, что завтра вечером либо послезавтра утром он приедет на сто пятидесятую милю и будет ждать там встречи со мной.
      Ночью я услышал, как открывается дверь. В комнату тихонько вошла Сара Гаррет с зажженной свечой и, склонившись надо мной, шепотом спросила:
      - Вы спите?
      - Нет.
      - Тогда я должна кое-что вам показать.
      Она пошла в угол, где стоял громадный сундук с резной крышкой. Послышалось бряцание ключей. Сундук был полон всевозможных нарядов, от которых разило нафталином и лавандой.
      Скоро на полу выросла целая гора одежды. Старушка покопалась на дне сундука и подошла к моему изголовью с двумя жестяными коробочками. Затем с волнением вскрыла одну из них. Жестянка оказалась набита золотыми монетами и небольшими слитками, завернутыми в кальку. В другой коробочке покоился золотой песок.
      - Я еще никому этого не показывала, - сказала Сара.
      - Почему же вдруг мне такая честь?
      Она вздохнула и, закрыв коробки, спрятала их обратно в сундук. Потом сложила назад одежду и щелкнула замком.
      - Это все, что оставил отец, - объяснила Сара. - Было, конечно, больше, но ведь мы жили на эти деньги. Здесь моя доля, а Руфь свою куда-то вложила и в итоге лишилась всего.
      - Зачем вы мне это говорите?
      - Затем, что вы мне понравились. Однажды я влюбилась, но мой... мой друг не ответил мне взаимностью. Как и вы, он приехал сюда из Англии. Вы очень похожи на него, Брюс... Ну, я пошла, не хватало еще, чтобы сестра застала меня в комнате у мужчины. - Сара лукаво сверкнула глазами. - Я уже стара, и в жизни моей было не ахти сколько хорошего. Даже отцовское наследство не пошло мне впрок, как видите. Джин рассказала, что случилось в "Королевстве", и я хочу, чтобы вы знали: вам нет нужды беспокоиться о деньгах. Только дайте мне знать...
      - Но это невозможно... - начал было я, но Сара жестом заставила меня замолчать.
      - Не дурите, Брюс. Мне эти сокровища уже ни к чему, и я хочу вам помочь. Моего возлюбленного звали Стюарт Кэмпбел, теперь вам все ясно? Спокойной ночи.
      Через несколько часов я уехал. Небо едва начинало светлеть. Я прошел вдоль берега озера к дороге и остановил один из ехавших со стройки грузовиков. Он и довез меня до сто пятидесятой мили. Джонни ждал меня вместе с двумя газетчиками из Штатов, теми самыми, что были прошлой осенью в "Королевстве" и нашли тело моего деда. Их звали Стив Страхан и Том Джонс. Янки были в отпуске и решили нам помочь. Уяснив себе ситуацию, они тут же сели за телефоны и обзвонили окрестных фермеров. Спустя несколько дней в нашем распоряжении было около тридцати лошадей. Пятнадцатого июля мы пригнали их к входу в долину, а на следующее утро, как и было условлено, туда приехал грузовик с нашими канистрами. На доставку в "Королевство" первых пятисот галлонов ушло больше суток.
      Атмосфера на буровой царила напряженная. Через два дня мы привезли еще пятьсот галлонов. К этому времени Гарри вгрызся в землю до глубины пяти тысяч футов и дело спорилось.
      Волна энтузиазма захватила даже Джонни, который признался мне, что хотел бы остаться в "Королевстве" подольше и никуда не уезжать. Тем же утром появился Бой Блейден.
      Шли дни, и напряжение становилось все невыносимее. Мы пробивались сквозь кварц, и дело шло медленнее, чем нам бы хотелось. Кое-кто из буровиков свел дружбу с рабочими Треведьена, и от них нам стало известно, что завершение строительства намечено на двадцатое августа. Компания Ларсена планировала начать затопление в тот же день.
      В начале августа мы добрались до пяти с половиной тысяч футов> и Гарри начал проявлять признаки нетерпения, которое тут же заразило всех членов его команды. Пятого августа в девять утра глубина скважины равнялась 5490 футам. Все в тревожном ожидании собрались вокруг вышки. Я держался поближе к Гарри. Наконец датчики показали глубину в 5550 футов, и я, не выдержав напряжения, отвел ирландца в сторону.
      - Послушай, Гарри, - сказал я, - что, если нефть находится не там, где мы рассчитываем? До какой глубины ты готов продолжать бурение?
      - Не знаю, - ответил он. - Ребята начинают роптать.
      - Тебя устроит поблажка в две тысячи футов?
      - Да ты с ума сошел! Это же две недели бурения. Мы закончим в тот же день, что и Треведьен свою плотину. Да и топлива нет.
      - Я привезу.
      Глаза Гарри превратились в узенькие щелки.
      - В чем дело, Брюс? Ты водишь нас за нос?
      - Нет, просто хочу знать, какой допуск ты даешь на возможные ошибки. Он поколебался и сказал:
      - Ладно, будем бурить, пока не сожжем все топливо, которое уже здесь. Это еще четыре дня. Глубина скважины превысит шесть тысяч футов.
      - Нет, давай сделаем допуск побольше. Он схватил меня за руку.
      - Послушай, Брюс, парни не согласятся. Мы все уже на пределе, я лишился двух грузовиков, буровая не окупается, ребята вкалывают почти задарма. Если мы не найдем нефть...
      К нам с решительным видом подошел Клиф Линди, начальник дневной смены.
      - Строение пород изменилось, - объявил он. - Вулканическое внедрение с плотностью гранита. Проходим два фута в час. Ради бога, Гарри, давай уносить отсюда ноги, пока не прогорели дотла!
      Гарри промолчал. Он смотрел на меня своим тяжелым взглядом и ждал, что я скажу.
      - Это те же породы, которые остановили Кэмпбела, - пролепетал я. Если удастся пробиться сквозь них...
      - При двух-то футах в час?! - с нервным смешком спросил Клиф. - Это еще месяц работы. Нет, Гарри, мы - пас!
      - Интересно, какова толщина этого слоя? - Гарри поскреб пальцами скулу. - В горах обычно попадаются вулканические пласты не мощнее ста футов.
      - Даже если и так, все равно бурить придется четверо суток, отвечал Клиф. - К тому лее мы не знаем, что там внизу. Я лишь буровик, не геолог, но и не такой дурак, чтобы поверить в месторождение, залегающее сразу же под вулканической интрузией.