- Нет,- сказал ван Делден,- никого туда не повезут, ибо стоит вам увидеть Серенгети, и поднимется такой крик...
      - Вы ничего об этом не знаете! - Кэрби-Смит вперил взгляд в ван Делдена. Они стояли лицом к лицу, глядя друг на друга из разных концов зала.- Конечно, животных убивали...
      - Все антилопы гну, все зебры, все газели уничтожены во время бессмысленной бойни!
      - Вы преувеличиваете, Корнелиус. Вы были на Сейшелах и понятия не имеете, что представляла собой здешняя война. Весь район к югу отсюда был сплошным полем боя. Войска надо было кормить...
      - Убито миллион животных.- Резкий голос ван Делдена громом рассыпался по залу.- Всеобщая бойня без разбора! Убийство ради убийства!
      Кимани вновь вскочил на ноги, повернулся к ван Делдену и закричал, не обращая внимания на зал:
      - Это ложь! Отстрел велся по экономическим соображениям! Убивали столько, чтобы хватило армии, не больше.- И он добавил высоким громким голосом: - Я знаю, почему вы выдвигаете все эти обвинения. Вы досадуете на власти за то, что вам не разрешили остаться в стране. Вы где-то скрываетесь и не можете ничего знать о положении дел.
      - Я видел Серенгети.- Корнелиус ван Делден обвел тяжелым взглядом делегатов.- Я видел то, что никогда не позволят увидеть вам - кладбище миллиона великолепных зверей. Грузовики окружали перепуганных животных, и их косили из ружей, когда они беспомощно сбивались в кучки, так плотно, что их кости так и лежат грудой.
      - Вы лжете! - вскричал Кимани.- Я прикажу арестовать вас!
      - Я лгу, да? - Ван Делден извлек из кармана кипу фотографий и, быстро пройдя по рядам, раздал их делегатам.- Человек может лгать, но фотография никогда! Эти снимки были сделаны вчера утром "поляроидом". Взгляните на них. Поголовное истребление! - загремел он.- А вы сидите тут, и этот человек дурачит вас, внушая мысль, что отстрел будет "по науке". У майора есть контракт и холодильный комбинат.
      Ошеломленные делегаты молча передавали друг другу фотографии. Один поднялся и спросил Кимани, могут ли они отправиться к озеру Лгария завтра же, чтобы увидеть все "своими глазами". В ответ на это министр закричал:
      - Нет! Это гнусная ложь. Подделка.
      Все заговорили разом. Объективы камер метались от делегата к делегату, и я заметил, как Каранджа с улыбочкой наблюдает за Кимани, словно радуясь конфузу своего министра. Кэрби-Смит снова встал и начал говорить что-то об изменившихся условиях. В Серенгети, мол, шла воина. Но никто его не слушал, делегаты возбужденно переговаривались между собой. Сэр Эдмунд стучал пепельницей.
      - Прошу соблюдать порядок, господа. Предлагаю сделать перерыв. Конференция возобновит работу через четверть часа, в более спокойной атмосфере.
      Заскрипели стулья. Репортеры обступили ван Делдена, хватали фотографии, совали их ему и снимали его крупным планом с этими фотографиями в руках. Воцарился ад кромешный, и рядом со мной раздался дрожащий голос Мери Делден:
      - Зря он это сделал. Зря повернул дело так, чтобы свалить всю вину на Алекса...- Она умолкла, когда Кимани стал проталкиваться на веранду, неистово сигналя руками охранникам, которые стояли, опершись на свои винтовки.- Боже мой, они загнали его в угол!
      И она быстро двинулась через зал, проталкиваясь сквозь толпу. Наконец Мери оказалась рядом с Кэрби-Смитом. Майор разговаривал с сэром Эдмундом, и я видел, как он повернулся и склонил голову, чтобы лучше расслышать то, что говорила, ему девушка.
      Кен схватил меня за руку.
      - Ты можешь достать мне еще пленки? У меня почти кончилась, я не успел снять, как они хватают его...
      Но было уже поздно. Кимани тащил за собой капитана. Тот выкрикивал приказания, и охранники сбегались к нему со своих постов вокруг усадьбы. Хлопнул выстрел, сухой как щелчок кнута. Все на миг умолкли. Сначала я подумал, что это палит какой-нибудь воинственный солдат, но теперь и за домами слышались крики: "Ндову! Ндову!" Еще один выстрел, потом визг, и вдруг из-за последнего строения показался какой-то качающийся серый контур. Слон волочил одну ногу, хобот его был задран кверху. Увидев нас, стоявших толпой перед столовой, он остановился. Хобот раскачивался из стороны з сторону, ловя наш запах, огромные уши развевались как паруса.
      Внезапно я увидел глаза слона, маленькие, глубоко сидящие в больших впадинах позади вздернутых бивней. Бивни были крупные, но туловище слона состояло, казалось, из одних костей. Я едва успел подумать, что несчастное животное вот-вот сдохнет от голода. Вдруг слон затрубил, и звук этот оборвался на визгливой ноте страха. Потом он вновь двинулся в нашу сторону, голова и хобот раскачивались, словно слон не знал, куда ему повернуть.
      Никто не был затоптан лишь потому, что Кэрби-Смит сохранил присутствие духа. Пока мы стояли, словно истуканы, не способные сдвинуться с места от удивления, он бросился вперед, вырвал у одного из охранников винтовку и, оставив нас за спиной, выскочил наперерез слону. Вскинув винтовку к плечу, он сбалансировал ее, положив на затянутую в перчатку руку, выждал мгновение и выстрелил. Серый мешок с костями, даже не вздрогнув, продолжал двигаться вперед. Вдруг колени слона подломились, и он рухнул на грудь: голова поникла, бивни зарылись в землю, оставив в дерне глубокие борозды. Слон замер и медленно завалился на бок.
      Солдаты мигом ринулись на него. Они громко вопили, в руках у них были ножи, похожие на атрибуты какого-то колдуна. Другие орудовали штыками. Истосковавшиеся по мясу охранники принялись неистово кромсать тушу. Долговязый капитан тоже был там, и лишь Кэрби-Смиту удалось навести некое подобие порядка. Он криками вызвал тех солдат, которые прежде были следопытами, и добился правильной разделки туши. Затем он созвал делегатов, собрал вокруг себя и показал им левую заднюю ногу слона, на которой был намотан кусок толстой проволоки, врезавшейся в плоть.
      - В прежние времена,- сказал Кэрби-Смит,- такими делами занимались браконьеры. Но теперь браконьерства как такового не существует вовсе. Убить животное ныне может кто угодно...- Он замялся, потом торопливо заговорил снова:- Это матерый старый самец, знавший, что такое человек, и не боявшийся ходить сюда на водопой. Вчера ночью он шарил тут по мусорным бакам. Вероятно, это тот самый слон, которого любили фотографировать туристы. Но он угодил ногой в проволочную петлю, прикрепленную к бревну, в старую браконьерскую ловушку, и был обречен на медленную мучительную смерть. Проблему гораздо удобнее решать чисто, с помощью винтовки.
      Я увидел растерянную Мери Делден, она рыскала глазами по толпе, и я подошел к ней.
      - Где он?
      Она покачала головой и нахмурилась. Рот ее превратился в тонкую полоску, в глазах стояли слезы.
      - В чем дело? - спросил я. Мери уставилась на меня.
      - Неужели ты не понимаешь?
      - Что?
      - Боже! - выдохнула она.- Я же ему говорила, что вокруг пруда ходит слон, таскающий за собой громадное бревно! Ты не помнишь? Навозник, помет... Дождь смыл следы, но мы слышали визг в ночи, слышали тот звук как будто что-то волокли... Он воспользовался этим слоном, чтобы пробраться в усадьбу, а теперь с его же помощью улизнул отсюда. Слона пригнали его помощники. Он принес его в жертву, чтобы отвлечь внимание. Боже, всемогущий, какое бессердечие!
      Теперь я все понял. Понял не план побега, придуманный ван Делденом, понял другое: люди, сколь бы ни были они преданы делу охраны диких животных, тем не менее используют этих животных в своих целях. Ван Делден чтобы скрыться. Кэрби-Смит - для поддержания делового предприятия. Кимани ради упрочения своих политических позиций, а делегаты, что съехались сюда со всех концов света, люди добросовестные и верные делу, находятся здесь потому, что животные - неотъемлемое условие их высокого общественного положения.
      - Покуда они будут ломать копья, споря о том, имеют ли люди и животные право вечно жить в состоянии воины давайте и мы совершим побег,- предложила Мери.
      Она схватила меня за руку и, спотыкаясь, побежала вперед. Ослепленная злостью на все человечество, она беззвучно плакала.
      Только в воскресенье мы наконец вернулись в Найроби. Понимая, что поездка на участок, отведенный под предполагаемый резерват, разрядит напряженность, которая возникла после утренних событий, Кимани лично потащил делегатов на ближайшее поле битвы - то самое, через которое мы проезжали по пути в Серенгети. Здесь под проливным дождем он прочел нам лекцию о проблемах, созданных армией, которая воюет без коммуникаций, без связи с портовыми городами, и питание ее всецело зависит от запасов на месте...
      Дождь шел всю ночь и продолжался в пятницу утром, когда мы втиснулись в мокрые укрытия, чтобы посмотреть, как нам было обещано, на диких животных в районе резервата. У промокших зверей был унылый вид, но к тому времени нас уже так занимали собственные неудобства, что, казалось, никому уже нет особого дела до того, откуда взялся столь представительный набор животных. Как и следовало ожидать, участники конференции проголосовали за план помощи.
      В тот же вечер мы уехали.
      Места для нас были заказаны в отеле "Норфолк". Он располагался далеко от центра города и был окружен уютным парком. Возможно, поэтому "Норфолк" был единственной гостиницей, открытой для постояльцев: все остальные отдали под армейские казармы или правительственные учреждения. Репортеры провели полночи в очереди к телефонам, но разговоры обрывали при первой же попытке передать материалы, которые можно было расценить в той или иной степени вредные для режима. Упоминать ван Делдена и говорить о его снимках запрещалось. Нас с Кеном поместили в одну из комнат швейцарского домика. Прежде тут были большие раздвижные окна, выходившие на лужайку, но теперь стекол не осталось, и, когда наступила ночь, тьма словно навалилась на нас.
      - Эйб уже вернулся? - спросил я. Сразу же после завтрака тот ушел гулять в центр города. Кен покачал головой.
      Теперь, когда мой сценарий обрел некое подобие формы, я хотел получить ответ на один вопрос. И получил.
      - Если ты ищешь Мери Делден, то я ее не видел.
      - Она была на ленче?
      - Не заметил. Может, закусила бутербродами у себя в номере, как ты.
      Тогда я отправился на поиски Эрда Линдстрема, но тот был озабочен только Эйбом.
      - Не верю я этому летчику,- твердил он.- Это их парень, наемник. Деньги у него в кармане, и теперь...
      - Думаешь, Эйба могли арестовать?
      - Не знаю. Эйб достаточно ловок, но в этой сумасшедшей стране всякое возможно.
      - Что ты намерен делать? - спросил я.
      - На прощание Эйб сказал, чтобы я не волновался и улетал.- Линдстрем пожал плечами и пристроился в хвост толпы, ожидающей отъезда на аэродром.Не впервой ему меня разыгрывать. Наверное, что-то наклевывается: его аппаратура еще в номере, и я оставил ему маленькую камеру и всю неотснятую пленку. Передай ему, ладно? Надеюсь, он не застрянет тут надолго. То же касается и тебя.
      Он повернулся и двинулся следом за остальными к автобусу. Потом все сидели с закрытыми дверцами и ждали; Каранджа привалился к борту автобуса, держа в руках лист бумаги. Рядом стояли двое караульных.
      - Из-за чего задержка, мистер Каранджа? - голос сэра Эдмунда звучал мягко. Каранджа не ответил.
      - Мистер Каранджа! - повторил сэр Эдмунд командирским тоном, и это возымело действие: Каранджа обернулся.- Я спрашиваю, из-за чего задержка?
      - Один американец не присутствует,- ответил Каранджа и крикнул: Кто-нибудь знает, где есть мистер Финкель, представляющий Си-би-эс, пожалуйста?
      В свете огней виднелись белки его бегающих глаз. Вот их взгляд остановился на мне. Каранджа приблизился.
      - Вы вместе с мистером Финкелем в усадьбе. Где он теперь?
      - Понятия не имею,- ответил я.- Да и мисс Делден тоже исчезла.
      - Про мисс Мери я знаю. Это Финкеля я ищу.
      - Где она? - потребовал я.- Что сделали с ней ваши люди? Она под арестом?
      - Она вам не говорит? - он помялся, потом сказал: - Уехала с майором Кэрби-Смитом. Я уставился на него.
      - С Кэрби-Смитом? Вы уверены? Он кивнул.
      - Теперь вы скажите мне, где есть этот человек Финкель?
      - Я не знаю.
      - Думается,- вмешался сэр Эдмунд,- вы должны отпустить автобус, а уж потом звонить начальству. Возможно, в министерстве знают, где он.
      - Для министерства время слишком позднее.
      - Тогда позвоните в полицию безопасности, но этих американцев надо отвезти к самолету немедленно, пока я сам не позвонил мистеру Кимани.
      Не знаю, что тут сыграло свою роль - то ли имя Кимани, то ли давняя привычка повиноваться, но Каранджа безропотно велел водителю следовать в аэропорт. Те, кто остался, молча смотрели на отъезжающий автобус. Все двинулись к Карандже, его поглотило море встревоженных лиц, посыпались вопросы о рейсах и сроках вылетов.
      Каранджу выручил сэр Эдмунд. Он взял его за руку и подняв откидную доску конторки, провел в расположенный за ней кабинет директора. Когда они вновь вышли оттуда, Каранджа улыбался.
      - Теперь все устроено,- объявил он.- Вы все уедете правительственным автобусом в аэропорт в двадцать той часа.
      - Все еще беспокоишься за мисс Делден? - спросил Кен.
      Я покачал головой, чувствуя смущение и не понимая толком, какое мне дело до того, что Мери уехала с Кэрби-Смитом.
      Во время нашей последней встречи в усадьбе Мери выглядела постаревшей. Я вспомнил ее слова: "Он всегда был таким - безжалостным, эгоистичным. И вечно исчезал в буше. Не было у меня настоящего отца! Как же мне любить такого человека? Я ненавижу его". По лицу ее ручьями текли слезы. Потом она резко отвернулась и ушла в дождь, спотыкаясь, будто слепая.
      И теперь она с Кэрби-Смитом, человеком, бывшим полной противоположностью ее отца, охотником-промысловиком. Где она может быть сейчас? У него в доме в Карене?
      Я вышел на лужайку. Балкон номера Эйба был хорошо виден. Там, как и во всем остальном доме, было темно. Значит, он не вернулся.
      Из комнаты швейцарского домика хлынул свет, показался темный силуэт человека. Лишь мгновение спустя я понял, что это в моей комнате. Человек вылез через разбитое окно на лужайку.
      - Это ты, Колин? - раздался голос Эйба.- Кен сказал, что ты где-то тут.
      Он говорил легко и спокойно, без тени волнения.
      - Где тебя черти носили? Каранджа из-за тебя хотел задержать автобус, но потом сэр Эдмунд...
      - Я не полечу с остальными.
      - То есть?
      - Я остаюсь здесь. И ты тоже... если хочешь. Ну и длинный выдался денек,- пробормотал он, потягивая питье.- Первым делом я заглянул с проверкой в консульство, чтобы узнать, передал ли летчик твою пленку в целости. Оказалось, что да.
      Он посмотрел в уличную тьму и потер рукой глаза. У него был усталый вид.
      - Меня забрали, когда я выходил из здания.
      - Кто забрал, полиция?
      - Полиция или армия, не знаю. Они были в цивильном: темные брюки и белые рубахи без ворота. Меня не спрашивали, что я делал в консульстве, просто впихнули в старенький "пежо", тщательно обыскали и повезли в центр города, когда не нашли того, за чем охотились. Но вместо кутузки я очутился на Нгонг-роуд, на первом этаже шикарного ресторана, который снабжается с черного рынка. Это, как выяснилось, был старый клуб "Найроби". Окна выходили на лоджию, и там, на солнышке, восседал Кимани со стаканом в руках.
      - Чего он хотел?
      - Пленку, разумеется. Кимани. не дурак и догадался, что и как ты снял. К тому времени я уже знал, что это политический динамит. Федерация крепко давит на Штаты, требуя полного дипломатического признания. Они хотят, чтобы тут было не только американское консульство, но и посольство. Вот почему они согласились провести конференцию по диким животным. В конце я заключил с Кимани сделку.- Эйб взглянул на меня и улыбнулся.- Это была самая малая из всех возможных уступок: ленч оказался превосходный, а внизу меня поджидали эти гориллы.
      - Что за сделка? - уныло спросил я.
      - Ты хочешь попасть на озеро Рудольф, не так ли?
      - Да, если бы удалось уговорить ван Делдена взять меня туда. Тебе сказали, где он?
      - Они не знают. Ты ведь по-прежнему хочешь отправиться к Рудольфу?
      Я покачал головой. Не зная, что "обстряпал" Эйб, я уже боялся этого.
      - А денег они тебе не предлагали?
      - Разумеется, предлагали. Потому там и присутствовал директор банка. У меня создалось впечатление, что положение Кимани ненадежно. Он хотел заключить со мной прямую денежную сделку через цюрихское представительство банка.
      - Почему же ты не взял наличными?
      - Пленка-то не моя. Я знал, что тебе хочется поехать на север...
      - Сегодня ночью прибудут два транзитных самолета,- сказал я.- И мне хочется только одного: сесть в какой-нибудь из них и убраться отсюда.
      Эйб засмеялся.
      - Стоило ван Делдену и девушке исчезнуть, и ты уже сдрейфил.
      - Значит, тебе известно, где Мери Делден? Кимани сказал?
      Эйб кивнул.
      - Умная девушка: приклеилась к Кэрби-Смиту.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Она знает, где можно достать хороший материал. Засуха, голод, операция по отстрелу... И Кимани хочет, чтобы статья об этом появилась. Спаситель голодающих... В "третьем мире" это политический капитал. Того же хочет и Кэрби-Смит, если, конечно, его действия получат оправдание в статье.
      - Вот, значит, в чем дело. Боишься упустить материальчик. Сторговал мою пленку с ван Делденом в Серенгети за возможность присоединиться к Кэрби-Смиту и снять что-нибудь для своей телесети!
      Он кивнул головой.
      - Выбирать не приходилось.
      - Но тебя-то озеро Рудольф не интересует,- сказал я.
      - Нет, но оно интересует тебя. Ты скажешь мне, почему?
      - Нет.
      - Ладно. Но причина, видимо, у тебя есть. Он на минуту умолк. Глаза его были полуприкрыты, на лице появилось странное грустное выражение.
      - Большинство из вас живет, ни во что особенно не веря. Но такие люди, как ван Делден, идут по жизни рука об руку с богом, в уверенности, что появились на свет ради какой-то цели.- Эйб закрыл лицо руками и подался вперед, словно читал молитву.- Ты знаешь, почему ван Делден уехал на Сейшелы?
      - Он ушел на покой,- ответил я.- У родных его жены был там дом...
      - Чепуха! Не такой он человек, чтобы уходить на покой по собственной воле. Его выгнали из Кении. Выслали.
      - Откуда ты знаешь? - спросил я, не ведая, верить ему или нет.
      - Из "Нэйшн". Расставшись с Кимани, я просмотрел старые номера. Это произошло примерно за год до войны. Какой-то человек по имени Эндерби исчез в окрестностях Марсабита, на территории, приобретенной ван Делденом под заповедник. Он был белым охотником, вел отлов для зоопарков и парков сафари, специализируясь на слонятах. Они у него дохли в ужасающих количествах, но ему было наплевать. Правительству - тоже. Только ван Делдену было не все равно, и когда Эндерби начал заходить на его землю, ван Делден заявил, что пристрелит его, как только тот пустит в ход ружье и шумовые гранаты на его земле.
      - Значит, по-твоему, ван Делден действительно застрелил Эндерби? - Я вспомнил, какой дикий вид был у ван Делдена в Серенгети, вспомнил холодную ярость в его светлых глазах.
      Эйб пожал плечами.
      - Человек с его моральными принципами и любовью к слонам... Теперь это даже не выглядит как убийство, правда?
      Потом он добавил:
      - Ван Делден всю жизнь работал со слонами, а тут разведчики сообщают, что стада слонов движутся на север через Метьюз-Рейндж и Ндото.
      - Думаешь, он идет на север, а не пробирается к побережью?
      Эйб снова пожал плечами.
      - Ладно, я ложусь. Завтра, часов в восемь утра, за нами приедет грузовик. Я получил в проводники Каранджу. Если захочешь попасть на север...
      - Каранджу?
      - Совершенно верно. Я его и не просил. Просто министр сказал, что пришлет к нам Каранджу, который все и устроит.
      Эйб прищурился, чтобы разглядеть меня.
      - Можешь ехать со мной, можешь не ехать, вольному воля. Мне все равно. Подобно слону, я следую какому-то внутреннему велению. Я и не жду, что ты меня поймешь. Сам-то не понимаю...- Он ухмыльнулся.- Хоть раз в жизни увижу то, что хочу увидеть, сниму то, что хочу снять.
      Я вспомнил, что читал про озеро Рудольф в своей выцветшей рукописи. Сухая, покрытая лавой земля, конусы вулканов, свист горячих ветров с Кулала. Стоило ли рисковать жизнью в этой богом забытой стране ради археологических раскопок, поисков каких-то призраков? А тут еще этот Эйб Финкель, будь он неладен! Продать мой фильм о Серенгети за возможность поглазеть на одно-два стада слонов...
      Я сидел, расстелив на коленях карту, когда в комнату вошел Кен и объявил, что автобус прибыл.
      - Чего сидишь? Собирайся, мы улетаем первым рейсом.
      - Я не поеду. Остаюсь здесь,- услышал я собственный голос. Стараясь говорить беспечным тоном, я перечислил все, что Кен мог забрать с собой и что следовало оставить мне: "белью", всю чистую пленку и оставшиеся наличные деньги. Мне было нелегко убедить его, что я не шучу, но в конце концов Кен сказал:
      - Что мне сказать Джону?
      Я уже почти забыл о Джоне Крэбтри и о Би-би-си. Я вручил Кену исписанные листки сценария.
      - Отдай это отпечатать, а потом - Джону, вместе с пленкой. Пусть попробует склепать что-нибудь.
      - Когда ты вернешься?
      - Откуда я знаю! Скажи, что я работаю над другой темой, не входящей в задание. Как только доберусь до Лондона, тут же повидаюсь с ним.
      Кен кивнул.
      - Хорошо, скажу,- он пожелал мне удачи и ушел. Дверь закрылась, в комнате сразу стало пусто и мрачно. Я снова остался наедине с книгой Петера ван Делдена и старой картой.
      На рассвете меня разбудил резкий крик птиц. Я лежал и смотрел на солнце, которое почти мгновенно стало огненным. Тени сгустились. Мягкости, присущей английскому сельскому пейзажу, здесь не было и в помине: птицы кричали хрипло, трава стояла жесткая, солнце давало не животворное тепло, а устрашающий жар. Часы показывали почти семь. Если Кен успел на первый рейс, то меньше чем через час он сядет в Хитроу. А я до сих пор в Африке и обречен на занятие, к которому жизнь меня никогда не готовила.
      Внезапно я почувствовал, что мне все нипочем. Рудольф, северная граница - это новый мир.
      Пришел Эйб, веселый как пташка и полный энергии.
      - Значит, ты здесь,- на нем были шорты цвета хаки и охотничья куртка. Всю аппаратуру Эйб прихватил с собой. Он улыбался.- Дай, думаю, зайду по дороге на завтрак, проверю. Я буду на террасе.
      Через десять минут я вышел на террасу. Теперь, когда делегаты конференции разъехались, тут было почти пусто. Несколько африканцев пили кофе, Эйб сидел за столиком в тени беседки. Он был здесь единственным белым. Каранджа восседал напротив. На нем была линялая синяя рубаха и брюки защитного цвета. На столе лежала расстеленная карта.
      - Jambo,- сказал он, когда я опустился на стул рядом с ним.- Вы теперь имейте хороший завтрак, потом мы едем.
      - Поговаривают, будто ван Делден угнал "лендровер",- сказал я.
      - В Нароке пропал "лендровер". Никто не берет "лендровер" у армии, только Тембо делает такую вещь.
      - А где это Нарок?
      - В том-то и дело,- сказал Эйб.- Нарок почти точно к западу отсюда, около пятидесяти миль.- Он развернул карту, чтобы мне было видно, и ткнул в нее пальцем.- Он где-то к северу от усадьбы.
      От Нарока на север шла дорога с гаревым покрытием. Она примыкала к шоссе на Томсонз Фоллз и Наньюки, а потом сливалась с автострадой, ведущей дальше на север, в Марсабит.
      - Значит, он держит путь не к побережью?
      - Нет, если, конечно, это ван Делден. Видимо, Эйб, подобно мне, чувствовал, что нервы Ка-ранджи на пределе: он быстро перевел разговор на другое.
      - Вы не знаете, сколько бензина в том "лендровере"?
      - Никто мне не говорит.
      - Он мог заправиться в Накуру?
      - На бензин нужно разрешение.
      - А черный рынок?
      - Возможно.
      - В Накуру?
      Каранджа покачал головой.
      - В Накуру полиция караулит этот "лендровер". Во всех городах и на шоссе есть военные патрули. Я думаю, что машина держится маленьких дорог.Он провел пальцем по тонкой красной линии, убегавшей на север от Нарока, чтобы слиться с сеточкой проселочных дорог к западу от Накуру.
      - Может, какой-то фермер продает ему бензин, чтобы доехать до Баринго. Но за озером Баринго...- он покачал головой.
      - Ты читал книгу фон Хелена об экспедиции Телеки к озеру Рудольф? спросил я Эйба. Он покачал головой.- А я читал. Если он не раздобудет бензина, то я не знаю, каким образом ему удастся доехать. Не через Марсабит, конечно, а через горы и пустыню.
      - Ты читал. А он тут жил, не забывай. Это его страна.- Эйб отодвинул тарелку и взялся за кофе.- А вы что скажете, Каранджа? Вы знаете этот район.
      - Если он не иметь топливо для "лендровера"...- Каранджа умолк, задумчиво наморщив лоб.- Очень плохо сейчас для пешего сафари. Очень сильная засуха, нет воды в Балеза Кулал. И водопой Калама тоже сухой... Может, сейчас есть немного дождя.- Но в его голосе не слышалось убежденности.- Возможно, самбуру не едят всех своих верблюдов. С верблюдами от долины Хорр до Мар-сабита не больше двух-трех дней.
      - А в долине Хорр есть вода? - спросил Эйб.
      - Да, на Южном Хорре. Всегда вода на Южном Хорре. К нашему столику подошел солдат, и Каранджа поднял глаза. Они быстро переговорили о чем-то.
      - Автобус здесь,- сообщил Каранджа, доставая из кармана конверт и вручая его мне.- Вы подпишите, пожалуйста, и я оставлю его для мистера Кимани на конторке.
      Это было отпечатанное на машинке письмо американскому консулу, дающее ему право вручить министру земель пакет с моей пленкой при условии, что нас отвезут к озеру Рудольф и доставят в целости и сохранности обратно в Найроби. Я взглянул на Эйба, но тот прикуривал, стараясь не смотреть мне в глаза.
      Мне не хотелось подписывать, но все делегаты уехали, и время отказов миновало. Я взял ручку и поставил подпись, Каранджа понес конверт к конторке.
      - На какое-то мгновение я подумал, что ты дашь задний ход.- Эйб улыбался. По-моему, с облегчением.
      - А если бы дал?
      Он пожал плечами.
      - Наверное, тогда мы оба угодили бы в передрягу. Кимани и без того рискует. За тот район, в который мы едем, отвечает армия.
      В автобусе было навалено лагерное снаряжение, мешки и картонные коробки, по бортам стояли канистры, а на куче припасов сидели два солдата, сжимая в руках винтовки и почти касаясь головами крыши. Каранджа сел со мной на поперечную скамью, задвинул заднюю дверцу.
      Мы проехали через центр Найроби и отправились на северо-восток в Тику, где повсюду росли цитрусовые и джакаранда, цвели ореховые деревья с мыса Доброй Надежды. В отдалении под сенью деревьев стояли дома плантаторов, но они казались старыми и запущенными, краска на верандах облупилась, сады разрослись и были усеяны хижинами и мусором. Повсюду бегали африканские детишки. Транспорта на дороге почти не было, гудрон щерился выбоинами, небрежно засыпанными щебнем, который с грохотом бил по днищу.
      За Тикой появилась гора Кения. Ее вершина была похожа на средневековую крепость: черный камень, белые вечные снега и яркая голубизна неба. Незадолго до полудня мы миновали поворот на Ньери.
      Эйб посмотрел на горы. Там, на фоне темно-зеленого леса поднимались густые космы дыма. Он кивнул в сторону костров и проплешин на месте сваленных деревьев. Взглянул на Каранджу:
      - Почему ваше министерство не положит этому конец? Вы что, совсем не думаете о будущем? Или это все, чему научила вас наша цивилизация насиловать землю, хватать все, что можно, а завтра - хоть потоп?
      Он неотрывно глядел на растерянного Каранджу, потом посмотрел на меня. Уголки его рта приподнялись в слабой улыбке.
      - Мир стал более жесток к роду людскому,- печальным тоном произнес он, потом закурил сигарету и надолго замолчал.
      Мы были чуть севернее экватора, недалеко от западных склонов горы Кения. Над вершиной ее возникло белое облако.
      Мы въехали на подъем и внезапно очутились на краю Района северной границы - широкой бурой равнины, переходящей в пустыню, где высились глыбы красноватого камня, похожие на потрепанные ветром и песком замки. Карта говорила, что мы на высоте 6300 футов; дорога, петляя, уходила вниз с уступов горы Кении в песчаную и каменную бесконечность. Крутились пыльные смерчи, горизонта не было, мертвая страна исчезла в дымке; земля и небо, одинаково белые и непрозрачные, блестели на солнце, а слева от нас виднелись вдали смутные неровные контуры гор, которые высились на самой границе видимости. Это было пугающее, захватывающее зрелище. Эйб подался вперед, и его голос звенел у меня в ухе.
      - Земля обетованная! - прокричал он, потом повернулся к Карандже.- И вы думаете, что слоны смогут преодолеть это пространство и добраться до гор?
      Каранджа закивал.
      - Да! Тут не пустыня, как Чалби. Вы смотрите, вы видите деревья вдоль сухой поросли, а они знают, где есть вода.
      Мы покатились вниз, в печной жар. Потом свернули к северу, где к шоссе примыкала дорога на Меру. Все вокруг сверкало, плоские верхушки акаций торчали над зеркальным знойным маревом, колючие деревья, казалось, стояли кронами вниз, островки ломкого кустарника словно бы плавали в воде: это был мираж. Вдали подрагивали верхушки гор. Маленький городок Исиоло блестел на солнце гофрированным железом, будто подмигивал. Дорога обошла его стороной, и гудрон сразу кончился. Теперь мы очутились на щебневом покрытии, шум стоял оглушительный, позади нас клубился шлейф пыли. Здесь мы увидели первых живых обитателей саванны. Возле колючего деревца, изогнув шеи и чудаковато глядя на нас, неподвижно стояли два жирафа.
      Первым их заметил шофер. Он затормозил и возбужденно закричал, показывая пальцем. Сидевшие сзади солдаты потянулись за винтовками: до жирафов было не более ста ярдов, но, когда мы остановились, они уже галопом бросились наутек. Их движения были скованными, но грациозными и позволяли постоянно держать головы поднятыми.
      - Это сетчатые жирафы,- сказал Каранджа тоном туристского гида.- Здесь уже северная разновидность.