Глава 6

Открыв ему дверь, Мадлен мгновенно поняла, что вся эта идея с праздником страшная ошибка. Филипп Амберкрофт был так неотразим в темно-синих шортах, белой рубашке поло и кепке для игры в гольф! Он выглядел таким… земным. Впрочем, ничего простецкого в нем не было, да и быть не могло.

Когда же Мадлен пришла наконец в себя настолько, чтобы впустить его в дом, то занялась сбором походной сумки и подготовкой фляги с водой. Мадлен пожалела, что отправила дочку к няне. День обещали слишком ветреный, и она побоялась пока везти Эрин в парк на гулянье. По крайней мере, самое лучшее для девочки будет соблюдать обычный режим дня. Зато теперь Мадлен не сможет воспользоваться той защитой, которую обеспечила бы ей малышка Эрин.

Мадлен решительно тряхнула головой. Не нужно ей никакого прикрытия. С этим вздором покончено навсегда. Тоже мне, большое событие: кусок пирога и прогулка по парку.

Совершенно спокойно она взглянула на Филиппа. Он огляделся.

– Полагаю, твоя дочка с нами не едет. Мадлен перекинула сумку через плечо.

– Я подумала, что для нее будет лучше, если она останется дома в такую ветреную погоду. Сегодня утром она чувствовала себя прекрасно, но я не хотела рисковать и отвезла ее к няне.

На какое-то мгновение Мадлен почувствовала его неловкость и подумала, что он, наверно, тоже рассчитывал на спасительное присутствие Эрин. Потом она резко одернула себя. Глупости! Филипп, конечно, и не вспоминал про тот поцелуй и просто ведет себя как тактичный босс, который сопровождает ее в парк на праздник. Вот и все. Правдиво и просто.

Резко выпрямившись, Мадлен последовала за ним к дверям. Если бы только она могла воспринимать все как сверхурочную работу, могла бы провести этот день относительно спокойно.

Оказалось, проводить время, встречаясь с другими людьми, очень интересно. Даже короткое катание на каруселях доставляло массу удовольствия. Во время медленной поездки на детском паровозике вокруг парка у нее перехватывало дыхание. Филипп небрежно клал руку на спинку сиденья позади нее или заботливо прикасался к ее плечу. Все это было похоже на джентльменское обхождение, к которому она не привыкла.

А потом Мадлен отдыхала в тени под дубом, а Филипп стоял в очереди за закусками. Она не могла вспомнить, когда в последний раз за ней так ухаживали. Спокойно посидеть одной для нее было непозволительной роскошью, а сейчас с ней обходились ну просто по-царски.

Как это было ни парадоксально, но все это лишь послужило поводом для того, чтобы Мадлен почувствовала себя очень одинокой. Постоянная занятость не позволяла ей задумываться над подобными вещами, и по этой же причине в ее распорядок никогда не включались такие выходы в свет. Филипп, конечно, и не подозревал, во что для нее выливается его обходительность. Он наверняка пришел бы в ужас. В такой же ужас, какой охватил ее, когда она призналась сама себе, что в центре парка, среди нескольких сотен коллег, она теряет из-за него голову.

К черту! Мадлен сделала все, чтобы помешать этому. Она постоянно читала себе нотации. Она пыталась быть квалифицированным секретарем на службе. Она посвятила себя работе и заботам о доме.

И ничто, ничто не спасало ее сейчас. Сердце не хотело повиноваться ей: Мадлен влюбилась в мужчину, которому не могла быть парой. И если в чем и была абсолютно уверена, так это в том, что богатые боссы не женятся на своих секретаршах.

Мадлен признавалась себе, что никогда не была сторонницей феминизма. Она точно знала, что хочет носить обручальное кольцо, иметь огороженный штакетником садик и собаку, короче, все, что подразумевает замужество. Она хотела много детей. С удовольствием стала бы членом учительско-родительской ассоциации, принимала бы участие в кукольных спектаклях в библиотеке и в играх у бассейна. Вовсе не потому, что Мадлен не устраивала ее карьера, совсем напротив. Она любила свою работу, и ей нравилось, что она справляется с ней.

Но ей хотелось всего сразу: быть и женой, и матерью, и чтобы любимый человек, с которым она делила бы постель, так же делил бы с ней и ее жизнь. Если бы ее интересовал только секс, она наверняка нашла бы того, кто смог бы удовлетворять ее в этом. Но она мечтала о большем, чем физическая связь.

И хотела всего этого с Филиппом.

Если недолгий поцелуй был таким обещающим, то секс с ним был бы восхитителен. Но смогла бы она получать радость от связи с ним, зная, что их отношения не постоянны? Мадлен тут же запретила себе думать об этом. Она ни за что не пережила бы, если бы он навсегда ушел из ее жизни после того, как они занимались бы вместе сексом.

Как ни крути, все же лучше согласиться с тем, что она никогда не покажет своих чувств и продолжит жить так, как жила. Мадлен будет получать удовольствие от каждого дня работы с ним, сохранит все в памяти, а потом отправит свое резюме далеко-далеко отсюда. Ей всегда хотелось уехать в Калифорнию. А может, в штат Вашингтон. Не потому, что на планете достаточно места, где спрятать свою боль, просто она здравомыслящая женщина, и у нее есть чувство гордости. А еще у нее ребенок, о котором нужно заботиться. Дни безрассудства прошли.

Как раз в этот момент вернулся Филипп с полным подносом еды и газированной водой. Его появление положило конец ее размышлениям, за что она была ему благодарна. У нее слишком щемило сердце, чтобы продолжать в том же духе.

Мадлен постаралась придать лицу веселое выражение и даже рассмеялась.

– Ты так сильно проголодался? – спросила она, указывая на гамбургеры, чипсы и колечки лука, лежащие перед ней. – Думаю, тут хватит на пятерых.

Филипп смутился:

– Должен признаться, я обожаю всю эту вредную еду.

– И? – Она подняла голову.

– Я не часто позволяю себе это. Но пока я стоял в очереди, мой желудок решил за меня.

– Ого, прославленный Филипп Амберкрофт IV имеет слабое место. Он скорчил ей гримасу.

– Очень смешно. Не понимаю, почему у меня репутация человека, сделанного из камня. Я обычный парень.

Она фыркнула:

– Ага, обычный парень стоимостью в сорок миллиардов долларов.

– Я не стою так много.

– Лучше помолчи об этом, – пробормотала она с полным ртом чипсов. – Послушай, Филипп, для тебя не должно быть большим секретом, что к тебе относятся, как к божеству.

– В действительности, я не задумывался над этим раньше. Это твоя вина. Вот так номер!

– Моя? – удивилась Мадлен, резко выпрямившись. – Что ты имеешь в виду?

– Пока не был знаком с тобой, я не потратил бы и десяти минут на размышления о том, кто что обо мне думает. Моя жизнь вращалась вокруг работы, и я точно знал, что делал. Тебе я выболтал все про свою семью и детство, а сейчас ты заставила меня подумать о женитьбе и детях.

Сердце у Мадлен заныло еще сильней. Филипп женится на той, которая занимает высокое положение в обществе и кто еще больше украсит фамилию Амберкрофтов.

Она уставилась на еду, только чтобы не смотреть на Филиппа.

– Не вини меня, – наконец сказала Мадлен, прожевав очередное колечко лука. – Раз ты думал об этом, значит, готов к такому шагу. Если я подтолкнула тебя к этим мыслям, то только случайно.

– Я просто решил, что мне пора… Джин выбрал как нельзя более подходящий момент, чтобы появиться у их столика и плюхнуться рядом с Мадлен.

– Привет, детки. Как дела? – прервал он их разговор и схватил чипсы с тарелки Мадлен.

– Привет, Джин, – поздоровалась она, пододвигая к нему поднос с едой.

– Джин. – Филипп небрежно кивнул.

– Я мешаю? – спросил тот с напускной невинностью.

– Да…

– Нет…

Все трое рассмеялись, и скованность исчезла.

– Хорошо провел время? – поинтересовалась Мадлен, наблюдая, как Джин с явным удовольствием уплетает чипсы и лук.

– Ты не поверишь. Я познакомился с девушкой из фирмы, обслуживающей гулянье, и…

– Нет. – Филипп стукнул рукой по столу.

– Что? – Джин подпрыгнул на стуле.

– Оставь ее в покое.

– Да ты даже не знаешь, о ком я говорю.

– Не имеет значения. Джин, держись подальше от обслуги.

– Не понял? От обслуги? – Тон был игривым, но глаза оставались серьезными.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – тихо ответил Филипп.

Мадлен начала бить дрожь, но ветер был тому виной.

Улыбка Джина скорее выражала вызов, чем доброжелательность.

– Я должен спрашивать у тебя, с кем могу общаться, а с кем нет?

– Брось! Встречайся, с кем хочешь, помимо служащих из „Амберкрофт“.

Джин бросил взгляд сначала на Филиппа, потом на Мадлен, потом снова посмотрел на брата:

– Угу.

– Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорю, – рассвирепел Филипп.

– Угу, – снова произнес Джин, поднимаясь. – Было весело провести с вами время, ребятки. Но через десять минут я должен встретить Анжелу, которая сейчас катается на паровозике. Придется поторопиться.

Он исчез прежде, чем Филипп смог сказать что-нибудь еще. Мадлен была несколько удивлена, оказавшись свидетелем небольшой семейной перебранки. Не без чувства удовлетворения она наблюдала, как Филипп бросил салфетку на стол и в ярости откинулся на спинку стула. Переговоры, где на карту была поставлена многомиллионная прибыль, не вызвали у него и капли волнения, а короткий разговор с братом лишил аппетита и явно вывел его из себя.

– Не знаю, что я сделаю с ним, – пробурчал Филипп.

– А почему ты вообще что-то должен делать? – спросила Мадлен.

– Потому что я глава семьи, – он бросил на нее суровый взгляд. – Вот почему.

Она постаралась выбрать правильную тактику в разговоре.

– Филипп, сколько тебе лет?

– Почти сорок, – ответил он, с явным недоумением в голосе.

– Л сколько лет Джину?

– Тридцать три.

– А насколько положительным и серьезным был ты в тридцать три года?

– Очень серьезным. Я уже руководил большей частью компании.

– Понятно, – глубокомысленно кивнула Мадлен. – А если посмотреть с другой стороны? Какие обязанности возложены на Джина? Я знаю, что у него есть работа, но ты не дал ему никакой власти.

Взгляд Филиппа был устрашающим, но она не испугалась. Все равно ей скоро снова придется искать другое место, а случись это раньше или позже, не имеет большой разницы.

– Более того, ты обращаешься с ним как с ребенком. Он взрослый человек, даже несмотря на то, что ты этого не замечаешь.

– Я это заметил, – буркнул Филипп. – Но, кажется, Джин все еще никак не может этого понять. Мадлен вздохнула:

– Ты всегда был таким правильным?

– Извини?

– Правильным, – медленно повторила она. – Послушай, Филипп. Стороннему наблюдателю очень легко заметить, что к тебе всегда относились как к старшему сыну. Заранее готовили к будущей карьере. И если Джин даже не намерен поменяться с тобой местами, он наверняка хотел бы играть не второстепенную роль в семейном бизнесе. Ты ни в коем случае не потерял бы власть, дав ему хоть самый мизерный шанс попробовать себя. Он такой же гордый, как и ты, и ни за что не будет просить одолжения, как просил Оливер Твист тарелку овсяной баланды.

– Откуда ты…

– Я знаю больше, чем тебе бы того хотелось. Я интересовалась деятельностью „Амберкрофт“ задолго до того, как начала здесь работать. У меня есть свой небольшой архив, и вы, то есть „Корпорация Амберкрофт“, всегда привлекали меня. Статья в „Мани тудей“ наиболее всеобъемлющая из всех, что я читала о вашей семье.

Филипп скорчил гримасу.

– Знаю, статья не особенно льстила корпорации. Не нужно быть психологом, чтобы заметить, как Джину хочется твоего уважения.

– Чертовски странно он об этом заявляет.

– Естественно. Я сомневаюсь, что разговор по душам – обычное дело в вашей семье.

– Да, это правда. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – А ты бесстрашная женщина, Мадлен.

Она почувствовала, как бледнеет, но продолжала:

– В самом деле? А почему? Потому что не боюсь сказать королю, что он голый?

– Да уж. – Филипп рассмеялся. Мадлен играла соломинкой для воды.

– Ну, самое неприятное здесь в том, что ты мне нравишься, Филипп, и Джин тоже. И даже если я при этом рискую потерять работу, я не могу просто сидеть здесь и наблюдать за вами, не высказав своего мнения. Наверно, глупо с моей стороны так поступать, но…

– Нет, для этого нужно иметь определенное мужество. И это одна из причин моего расположения к тебе. Не говорю, что ты права, но я подумаю над тем, что ты сказала. Я имею в виду Джина.

– Очень рада. А теперь давай посмотрим, большая ли очередь на тот аттракцион виртуальной реальности.

Филипп наблюдал, как Мадлен убирала со стола со своей обычной аккуратностью, а потом послушно отправился с ней к аттракционам. Он не был человеком, который всегда следует чужим советам, но не был и глупцом. Несмотря на то, что ему не понравились ее слова, он признавал их разумными. Они явно были не лишены здравого смысла. Настолько, что Филипп никак не мог понять, почему не заметил этого сам.

Мягкие шелковистые волосы Мадлен, поднятые ветром, коснулись его лица, отвлекая Филиппа от мыслей о брате и возвращая их к женщине, которая даже не подозревала, что перевернула всю его жизнь.

Возможно, появление Джина за их столиком сослужило Филиппу хорошую службу. Он снова начал думать о Мадлен, а этого не следовало делать. Мадлен заслуживала другого человека в жизни, который был бы так же открыт, как и она. Мадлен без обиняков заявила, что не вступит ни в какую связь со своим начальником. И молодец. Филипп не мог что-либо сейчас обещать. Даже несмотря на странные мысли, которые у него возникали пару раз о женитьбе, он слишком занят, чтобы прийти к какому-нибудь серьезному решению на этот счет.

Что касается его детства, то Филипп больше помнил няню, чем родителей. Если он не сможет посвящать время своим детям, тогда и вовсе не надо их иметь.

Но почему он никак не может избавиться от образа Мадлен в своих объятиях и в постели? Почему не хочет завести с ней роман, не думая о женитьбе на ней?

Да потому, что никогда в жизни не будет походить на того подонка, который причинил ей столько боли. А может, потому, что в глубине души знает, что Мадлен никогда не пойдет на это. Да и самому Филиппу смертельно надоели случайные связи.

И об этом думает человек, который поклялся больше никогда не влюбляться! Когда-то увлечение женщиной очень дорого ему обошлось. Что же такого есть в Мадлен, раз она способна заставить его подумать о долгой связи с ней?

Усилием воли отбросив эти мысли, Филипп сосредоточился на происходящем вокруг. Они приятно провели остаток дня, а когда Филипп вез Мадлен домой, его обращение с ней было ровным и дружелюбным.

На обратном пути Филипп вернулся к прерванным мыслям. Он знал, что отказ от Мадлен никак не связан с ее материальным положением и всеми вытекающими из этого последствиями. Он не может ухаживать за Мадлен, потому что не в силах отдать ей то, что ей так необходимо: свое сердце.

Глава 7

Мадлен радовалась, что маленькая нотация, которую она прочитала Филиппу в парке, никоим образом не отразилась на их отношениях в совместной работе. Филипп, несомненно, был более сдержан на следующий день, да и всю неделю, но оставался по-прежнему вежлив с ней. Она решила, что его сдержанность объясняется сделкой, ожидающей его впереди, и целиком погрузилась в свою работу. Мадлен начала постигать суть его характера. Чем больше Филипп приближался к завершению дела, тем спокойнее и сосредоточеннее становился. В этом была определенная закономерность, полагала она, особенно у таких людей, как Филипп.

Настроение Мадлен оставляло желать лучшего. Последнее время они встречались довольно редко, а на всю следующую неделю он собирался уехать из города. Ожидание скорого возвращения миссис Монтаг делало Мадлен еще печальней. Несомненно, она все знала заранее, но удручал тот факт, что у нее осталась всего неделя для совместной работы с Филиппом.

Напряженной поездки по запруженным транспортом улицам во второй половине дня в пятницу достаточно для усталости, но Мадлен нужно было успеть переделать тысячу дел до праздничного вечера. Поэтому она заставила себя отбросить мысли о Филиппе. Накануне она оставила ему записку с напоминанием о благотворительном вечере, хотя и сомневалась, что ему нужны ее подсказки. Она была так счастлива за миссис Прайс, что сделала все от нее зависящее, чтобы быть уверенной в его появлении на вечере. Миссис Прайс была на седьмом небе от радости, когда Мадлен доставила от него ответ. Для комитета это огромная удача.

К тому времени как Мадлен искупала дочку, приняла душ и стала накладывать косметику, приехала няня и полностью занялась Эрин. Хорошо, что Эрин не пыталась увязаться за Мадлен и не цеплялась за ее подол. Едва ли платье можно было назвать дизайнерским шедевром, их сегодня будет в изобилии, но ей не придется стыдиться за свой наряд. Не следуя общему примеру, Мадлен наверняка вызовет неодобрение у большинства патронов, с которыми там столкнется, но сегодня ее обязанности заключались не в том, чтобы произвести впечатление. Она должна будет помочь миссис Прайс успешно провести вечер.

Не торопясь, Мадлен положила в сумочку мобильный телефон, пейджер, губную помаду, права, ключи и деньги. Осталось только поцеловать Эрин и пожелать ей спокойной ночи, а потом уехать.

Как она и предполагала, ей было некогда беспокоиться, приедет Филипп или нет. Во всяком случае, если Мадлен и переживала, то не особенно. Пока бегала туда-сюда, проверяла все и подзывала людей, она оглянулась на дверь всего-то несколько десятков раз. Даже когда прибыла очередная группа преуспевающих гостей, она не досчитала еще и до пятидесяти, но на всякий случай начала считать сначала.

Когда дверь снова открылась, Мадлен опять оглянулась. Лучше бы ей этого не делать. На пороге стоял Филипп, такой прекрасный, что у нее захватило дух. На нем были смокинг, белоснежная рубашка и черный галстук-бабочка.

Его держала под руку необыкновенно красивая блондинка, которую Мадлен прежде никогда не встречала.

И, конечно же, она была одета соответственно. Сшитое на заказ узкое платье цвета голубого льда, украшенное сверкающими бусинками, красиво облегало каждый дюйм ее высокой стройной фигуры.

Впервые в жизни Мадлен почувствовала себя неловко в своей одежде. И совсем не из-за Филиппа, потому что он еще даже ее не заметил. Причиной послужила внезапная душевная боль. Она понимала, что женщина, державшая его под руку, как раз та, кто может составить пару такому мужчине, как Филипп. Они только вошли и начали беседовать с гостями, но Мадлен смогла разглядеть, что женщина держится спокойно и непринужденно. И она была так чертовски хороша, что Мадлен захотелось закричать во весь голос или выцарапать незнакомке глаза. Такие ощущения были совершенно несвойственны ей.

– Дорогая, с тобой все в порядке? Голос миссис Прайс и нежное прикосновение руки помогли Мадлен прийти в себя.

– Все прекрасно, спасибо. Вы видели, кто стоит у самых дверей? – спросила она.

Глаза Евы Прайс округлились, когда она посмотрела туда, куда указывала девушка.

– О, черт! Он пришел. – Ева повернулась к Мадлен и схватила ее за плечи. – Спасибо тебе, дорогая, огромное спасибо!

– Я не сделала ничего такого, – возразила та.

– Уверена, ты этому как-то поспособствовала, доказывала Ева. – Ты всегда была радостью для меня и мистера Прайса.

– И вы тоже. Почему бы вам не пойти поприветствовать нового гостя, я имею в виду, еще одного вкладчика. – Мадлен почувствовала комок в горле, когда снова взглянула на высокую блондинку.

– Должна сказать, не ожидала увидеть его с ней, – произнесла Ева задумчиво.

– С ней? – спросила Мадлен, возможно, с излишним любопытством.

– С Раймоной Стоунхолл.

– Из „Манхэттен Стоунхоллз“? – спросила девушка, еще больше расстроившись.

Работая у Прайсов, она кое-что узнала о сильных мира сего. Ей стали знакомы имена людей, столь далеких от ее круга общения.

– Да. Около года ходили упорные слухи, что Раймона будет той, с кем Филипп пойдет к алтарю, но потом они довольно неожиданно перестали встречаться. Никто не знает почему.

– Они выглядят превосходной парой, – заметила Мадлен, не в состоянии скрыть волнения.

Ева бросила на нее проницательный взгляд и вдруг все поняла.

– Дорогая, не говори мне…

– Что? – Мадлен старалась взять себя в руки. – Я только сказала, что они очень подходят друг другу Она переключила внимание на список гостей. Проведя пальцем по странице, отыскала имя Филиппа и отметила его галочкой.

– Мадлен, дорогая…

– Я отправляюсь посмотреть, что делается на кухне. Мы ведь не хотим, чтобы кому-то не досталось канапе.

Мадлен поторопилась, пока ей не пришлось объяснять что-нибудь еще. Хотя она действительно собиралась увидеть шеф-повара, сначала остановилась у комнаты отдыха и поблагодарила Бога за то, что там никого не было. Мадлен оторвала кусок бумажного полотенца и намочила его. Сидя на старинной кушетке в прихожей, она приложила прохладное полотенце ко лбу.

Девушка пыталась убедить себя, что глупо так расстраиваться. Но у нее разрывалось сердце, когда она видела Филиппа вместе с Раймоной Стоун-холл. Не потому, что Раймона была богата… ну, не только из-за этого. Ситуация очень наглядно показывала, насколько разные образы жизни ведут Филипп и она. Мадлен не хотела принимать во внимание тот факт, что богатство – часть его мира, хотя в действительности оно играло в жизни Филиппа определенную роль. Мадлен приехала из провинциального городка, на ее счете в банке до недавнего времени никогда не хранилось больше сотни долларов. А Филипп, наверное, платил официантам сотни долларов чаевых.

Она могла отличить вилку для салата от вилки для устриц, но этого было мало, чтобы считать себя ровней Филиппу.

Решив, что прятаться неприлично, Мадлен выпрямила спину и вернулась в зал. Вскоре Филипп оказался рядом с ней.

– Добрый вечер, Мадлен.

Она кивнула ему и ровным голос произнесла:

– Филипп, я видела тебя минуту назад у двери. Твоя спутница очень красива.

– В действительности я собирался прийти один, сказал он так, будто и сам удивлялся, как это произошло. – Раймона позвонила мне утром и сказала, что она в городе. Я оказался не готовым ответить на ее вопрос о планах на вечер. Но все в порядке. Уверен, Раймона заставит своего отца внести крупное пожертвование.

– Это… это замечательно.

– Мадлен, что произошло?

– Я просто чувствую себя немного неловко, правдиво ответила она. Во всяком случае, честность всегда была ее лучшей защитой. Она никогда не умела притворяться, даже если бы это могло ей здорово помочь.

– Почему? – Голос его звучал удивленно. Взяв по бокалу пунша у официанта, они направились к той стороне зала, где играл большой оркестр и пары танцевали фокстрот.

– Разве Раймона не будет тебя искать?

– Не пытайся поменять тему разговора. Почему ты чувствуешь себя не в своей тарелке?

Раз он хочет, чтобы она ему все сказала, пусть получает свое.

– Я здесь лишняя, ясно?

– Потому что ты одна? Почему ты не сказала мне раньше? Я бы с удовольствием сопровождал тебя.

– Нет, Филипп, это не потому, что я без спутника. Я… я здесь чужая.

Ее слова явно привели Филиппа в замешательство.

– Не знаю, как подоходчивее тебе все объяснить, Филипп. Ты ведь читал мое резюме и видел, что я не заканчивала привилегированных университетов. Я здесь только ради Евы.

Филипп отпил глоток прохладного шипучего пунша.

– Я редко бываю непонятливым, но ты меня поставила в тупик. Ты правда считаешь себя тут чужой, потому что небогата?

Мадлен рассмеялась.

– А сколько еще секретарш ты видишь здесь? Или даже девушек из среднего звена управления? – Она обвела рукой зал.

Он невольно посмотрел вокруг.

– О'кей, ты меня убедила. Никогда не думал о твоем классовом самосознании.

Теперь она засмеялась тихо и печально.

– Я никогда не теряю уверенности, когда нахожусь среди людей своего круга, но сейчас не тот случай.

– Тебе не нужно ничего доказывать, Мадлен. Ни одна женщина в зале не идет с тобой ни в какое сравнение.

– Как это мило звучит! Даже если это явная ложь. – Она улыбнулась, чем смягчила свой укор.

– Извини, – нахмурился Филипп. – Ты красивая, восхитительная, талантливая. Я мог бы назвать половину женщин в этом зале, чья красота является заслугой умелых хирургов и личных массажистов и чей единственный талант заключается в трате денег, нажитых папочками или мужьями. Они теряют обаяние и чувство такта, если вдруг кто-то их заденет.

Его страстная тирада сильно удивила Мадлен. Он в самом деле считает ее красивой? Да нет же, просто хочет успокоить ее, и не более того. Мадлен умеет вести банальные разговоры, она сразу же постаралась забыть про комплимент.

Она успокоилась и положила руку ему на плечо.

– Филипп, твоя речь восхитительна, но неуместна. Мне и в голову не приходило сравнивать себя ни с кем из присутствующих здесь сегодня дам. Я не стыжусь своей жизни и горжусь своим воспитанием, но это не значит, что я не вижу леса за деревьями.

Мадлен убрала руку и отпила глоток из бокала. Сейчас она бы отдала все, лишь бы только тонкие кусочки льда смогли остудить ее полыхающее лицо. Минута прошла в молчании.

– Не могу поверить, что мы стоим и беседуем о классовых различиях, – сказала Мадлен, качая головой.

– Признаюсь, тоже не ожидал такого поворота.

– А все началось с банального „привет“. Они рассмеялись, и ей стало немного легче.

– Давай потанцуем, – предложил Филипп, забрав у нее бокал и поставив его вместе со своим на поднос проходящего мимо официанта.

Больше всего ей хотелось ответить согласием, но здравый смысл шепнул, что этого не нужно делать, и она отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Филипп! Вот ты где. Тебе должно быть стыдно за то, что заставил меня искать тебя.

Мягкий голос с легким восточным акцентом заставил их отвернуться друг от друга. Мадлен взглянула на Раймону Стоунхолл и выдавила улыбку, в то время как ее съедала жгучая ревность. Раймона взяла Филиппа под руку.

– Ты нас не представишь? – спросила она многозначительно.

– Раймона, познакомься с Мадлен Вайер. Мадлен, это Раймона Стоунхолл. Мадлен первой подала руку:

– Очень приятно.

Глаза Раймоны светились, и улыбка казалась искренней.

– Вы родственница Тони Вайера из „Ривердейл паблишинг“ в Нью-Йорке?

– Нет, вся моя семья из Луизианы.

– Ну и ладно. – Раймона рассмеялась. – Никогда не знаешь заранее. Мир тесен. Мадлен вежливо кивнула.

– А как вы познакомились с Филиппом? – спросила Раймона, слегка похлопав по его руке.

– Мы… друзья, – после недолгой паузы вставил в разговор свое слово Филипп.

Мадлен не любила такие игры, несмотря на то, что высоко оценила его попытку избежать неловкости с ее стороны. Но она не стыдилась того, кто она… и кем работает.