Тим пробирался через толпу людей. Люди стояли плотно, и пропускать мальчишку особо не стремились, так что Тим вовсю работал локтями и коленями, протискиваясь к своей цели. Никто, впрочем, по этому поводу не возмущался.
      Этот сон Тиму был знаком. В различных вариациях, он снился ему уже неделю. 'Опять', - уныло подумал он, лежа под одеялом в каком-то совсем другом месте и времени. Он вроде бы даже приоткрыл там глаза, чтобы в душном полумраке своей комнаты разглядеть слабые очертания письменного стола и яркие зеленые цифры китайского будильника. Сейчас вполне можно было напрячься, разорвать связь с нелепым надоевшим сном и, если не проснуться, то хотя бы додремать спокойно.
      Но глаза отметили время - '6:56' и непроснувшийся разум решил не просыпаться. Ощущения теплого одеяла, застоявшегося комнатного воздуха и негромких шумов ночного города пропали, оставив Тима в толпе плотно стоящих молчаливых людей. Тим вздохнул, удвоил усилия и, наконец, выбрался из толпы, сразу же напоровшись на ограждение - деревянный брус, закрепленный с помощью деревянных же кольев на уровне его груди. Тим вцепился в брус руками, встал поудобнее, отдышался и принялся наблюдать.
      По ту сторону перил начинался пологий спуск, выложенный большими плитами серого камня и заканчивающийся у широкой дороги. С другой стороны наблюдался точно такой же подъем, с точно такими же деревянными перилами наверху и со стоящей за ними толпой людей. Но Тим не глядел на ту сторону, он глядел на дорогу, по которой шла торжественная процессия. Сложно сказать, каков был ее смысл, и в чем состояла ее цель, но было в ней определенно что-то недоброе. Люди с обоих сторон дороги не кричали, не приветствовали идущих, а только молча и недвижимо наблюдали. Процессия была немаленькой - голова колонны уже скрылась где-то за границей внимания, а хвоста еще не было видно. Сейчас мимо Тима шли, собравшись группами по четыре, удивительно толстые лысые мужчины в необъятных одеждах. На их мясистых лицах белыми и черными красками были нарисованы страдающие маски. Их балахоны словно жили своей жизнью, бугрясь, шевелясь и подергиваясь в разные стороны ни без каких видимых причин. Хотя очень скоро шевеление это стало Тиму понятно - балахон одного из мужчин вдруг дернулся, натянулся (Тиму послышался негромкий вскрик-всхлип), а потом из-под края одежды показался... лежащий ребенок. Похоже, это была девочка - лет трех-четырех, в коротком белом сарафанчике и белых же штанишках. Она тут же вскочила, бросилась догонять 'свой' балахон, но не успела - идущий сзади мужчина подхватил ее за шиворот, распахнул перед собой светло-серую ткань, опустил девочку туда и запахнул одежду обратно. Ритм процессии при этом не сбился ни на пол-шага - все происходило в движении, никаких эмоций не отразилось на лицах участников и даже звуков лишних не прозвучало. Но почему-то у Тима этот эпизод вызвал жуткое неприятие, чуть ли не омерзение.
      Он, Тим, в этом сне словно был не собой, а кем-то немножко другим. Нет, он помнил, что он - это он. Тимофей Вострецов, 'коренной питерский интеллигент пятнадцати лет от роду', как любил выражаться отчим, который сам на интеллигента никак не тянул. Впрочем, отчим был хорошим человеком, Тим его уважал, даже немного любил и не стеснялся называть 'папой'. Тем более что своего настоящего отца он не помнил - тот растворился в нетях, когда Тиму было чуть больше двух лет. Уехал на север за длинным рублем и пропал бесследно. Мама не слишком любила вспоминать те времена - в охватившем Россию десятилетии великих перемен ей несладко пришлось одной с маленьким ребенком на руках. Но, насколько удалось понять Тиму из скупых рассказов мамы, с папой она тогда вроде не ссорилась - без темных моментов в супружеской жизни семьи Вострецовых не обходилось, но было их не больше, чем в других семьях. Как бы там ни было, мама склонялась к версии 'что-то случилось'. Она даже в 'жди меня' письма и фотографии слала неоднократно, но их ни разу не показали - видимо, авторам программы данный случай показался банальным и малоинтересным.
      Все это Тим во сне помнил, но помнил как-то неубедительно. Словно ему кто-то все это просто рассказал и заставил запомнить. Спроси его сейчас про обстоятельства его рождения и жизни, он бы, отвечая, наверняка характерно пожимал плечами - дескать, 'вроде оно так, но точно не знаю - за что купил, за то и продаю'. А вот происходящее вокруг, наоборот, казалось не просто реальным, а реальным с громадным смыслом - каждое мельчайшее событие несло в себе заряд информации, столь же важной, сколь и непонятной. Проснувшись, Тим недолго думал об этих, с удивительной настойчивостью повторяющихся, снах (а что о них думать - не кошмар, и слава богу). Но, будучи внутри сна, он испытывал гнетущий дискомфорт от раздирающего понимания важности происходящего вокруг вкупе с непониманием смысла.
      Вот и на этот раз - Тиму не всегда удавалось добраться во сне до этого места, но в прошлые разы никаких маленьких девочек вроде не было. Тим напряг память - толстые мужчины в светлых гигантских балахонах, вроде, были... или не были? Нет, точно были. А вот этого эпизода - точно не было. Тим задумался и не сразу заметил изменения в процессии - теперь там шла война. Во всяком случае, другого определения этому действию в голову не приходило. Мимо, двигаясь в том же неизменном ритме, шли сражающиеся друг с другом на мечах воины в красных туниках. Воины шли парами, в две колонны, а между колоннами быстрым шагом двигался еще один ряд воинов. Время от времени один из сражающихся падал под ударом меча противника и оставался лежать на земле, тогда на его место тут же вставал воин из центрального ряда, и схватка продолжалась. Воины, молча, звеня мечами, прошли мимо Тима, и ушли вдаль, а на дороге осталось лежать множество тел. Тим приглядывался и так и эдак, но не смог понять - действительно они мертвы или просто притворяются.
      Следующие участники этой странной демонстрации шли по самым краям дороги и несли в руках широкое, накрывшее всю дорогу, полотно белого цвета, настолько яркого, что все остальные краски на фоне этого полотна как будто поблекли и посерели. Что-то происходило там, под белой тканью - то ли лежащие сами поднимались и убегали, то ли кто-то их поднимал и уносил - Тим не видел, поглощенный захватывающим зрелищем. За белым полотнищем шли женщины - обнаженные женщины. Тим сглотнул, не в силах оторвать взгляда. Впрочем, посмотреть было на что - как на подбор стройные, молодые и крепкие, тела вряд ли оставили бы равнодушными любого мужчину. Почему-то у Тима при взгляде на женщин возникло в голове именно это слово: 'тела'. Может, потому, что, несмотря на манящие движения и вызывающие позы, лица женщин оставались холодны и бесстрастны? Но зрелище все равно было шикарным. Тим молча пошевелил губами, попробовав слово на вкус: 'ши-кар-ным'. Тим еще долго провожал взглядом точеные фигуры, сглатывая липкую слюну и фантазируя на соответствующие темы. Сон неожиданно оказался довольно интересным - в прошлые разы он до этого места не досматривал, и теперь жалел об этом.
      Вслед за женщинами незаметные люди в белых робах опять несли широкое белое полотно - Тим глянул мельком и больше на полотно не смотрел, а смотрел на то, на что смотреть было интереснее. Но в какой-то момент вокруг начало ощущаться недоброе напряжение. Оно волнами распространялось по толпе, и Тим, ежась, начал озираться, выглядывая неведомую опасность. Откуда-то сбоку прозвучал глухой голос - впервые за все время сна:
      - Жертва, - сказал кто-то негромко и Тим сразу понял, в каком смысле было произнесено это слово. Похоже было на то, что это слово прозвучало не на русском языке, а на каком-то другом, на котором оно могло означать только одно - 'жертва' - то, что приносится на жертвоприношении. Легкий гул пронесся по толпе от конца процессии - к началу, Тим вздрогнул и вытянул шею. Люди в белых робах все так же несли широкое белое полотно, но его яростная белизна нарушалась лежащей посредине темной фигуркой. Кто-то лежал на белой ткани, безвольно раскинув руки и ноги - лежал, и, легонько покачиваясь, двигался вместе с несущим его полотном. Вместе с ним по толпе двигалась волна облегчения. Люди, мимо которых проплывала фигурка, глубоко вздыхали, расслабленно шевелились, отодвигались от барьера и начинали негромко переговариваться. Тим вцепился в брус и всмотрелся. Теперь лежащий был уже недалеко, и можно было рассмотреть детали. Это был подросток. Темноволосый юноша, одетый в черные штаны и бордовую рубашку, лежал навзничь на белоснежной ткани и из груди его торчал меч. Прямо из сердца. Сочувствие острой иголкой кольнуло Тима и тут же исчезло, сменившись явственным предчувствием беды.
      Тим всмотрелся в лицо лежащего и его собственное сердце сбилось с ритма, пару раз стукнув явно невпопад. Юноша был старше его, но этим все различия между ним и Тимом совершенно исчерпывались. На белоснежном полотне, недвижимо и с мечом в груди (мертвый?!), лежал он сам - слегка подросший, немного исхудавший и с коротким шрамом под левым глазом, но это был именно он - Тимофей Вострецов, 'коренной питерский интеллигент' шестнадцати-семнадцати лет от роду. Он - лежащий на белых тканях - был уже почти совсем под Тимом - тем, который, напрягшись и ничего не понимая, смотрел на себя самого сверху. Уже совсем близко слева люди облегченно вздыхали, негромко посмеивались и переговаривались, но здесь, где он стоял, напряжение достигало своего апогея.
      - Уффф, пронесло, - явственно произнес его сосед слева и Тим вздрогнул от неожиданности.
      - И впрямь пронесло, - согласился повеселевший голос чуть дальше и несмело хихикнул. Тим и сам чувствовал накатывающую волну и уже готов был повторить за соседями звонко и весело: 'Точняк - пронесло', но тут лежащий вдруг открыл глаза. В первое мгновение Тим ничуть не испугался, даже наоборот. 'Он не мертвый, он только притворялся', - мелькнула радостная мысль. Мелькнула и пропала, потому что в следующее мгновение тот Тим, что лежал внизу с мечом в сердце, уверенным движением глазных яблок выхватил из множества устремленных на него взглядов - один единственный. Таким движением опытный снайпер вскидывает винтовку.
      Тим зажмурился и закричал. Он кричал, насколько хватило дыхания, потом со всхлипом вдохнул полные легкие воздуха и снова начал кричать. Во время второго вдоха чей-то испуганный голос спросил возле самого уха:
      - Тимка! Что случилось? - и третий крик вышел не таким удачным и протяжным, как первые два. Тим замолчал, посидел пару секунд, закрыв глаза и трясясь крупной дрожью, потом со всхлипом вдохнул. Открыл глаза. Зажмурился от яркого света, но успел заметить встревоженное лицо мамы.
      - Что случилось? - повторила мама.
      - Мама... - сказал Тим неуверенно, - ничего, мам. Кошмар приснился, - и хихикнул с истерическими нотками.
      Мама грозно вздохнула и встала - кровать качнулась, скрипнули доски пола.
      - Неудивительно, - сказала она многообещающим тоном, - в общем, так. С сегодняшнего дня - никаких сидений за компьютером по ночам. В двенадцать часов чтобы лежал в постели. И сотри эти все свои стрелялки-убивалки, чтобы я этого больше не видела, слышишь? Тебе шестнадцать, а ты уже по ночам орать начал, что с тобой к сорока годам будет, ты об этом подумал?
      Тим сидел в постели, обхватив себя руками, и шептал тихонечко про себя: 'Это сон. Это просто сон. И даже ничего страшного, чего испугался-то? Подумаешь, себя увидел, и даже не мертвого, а совсем живого. Все хорошо. Все нормалек'.
      Мама, не дождавшись ответа, щелкнула выключателем и хлопнула дверью, бросив напоследок:
      - Можешь уже вставать, завтрак на столе.
      Тим вздохнул и упал навзничь. Тут же запиликал будильник.
      - С-сволочь, - со злостью сказал Тим, хлопая кулаком по кнопке, - не мог на пять минут раньше прозвенеть.
      - Тимоха, я ушла! - донесся мамин крик из прихожей, вскоре прозвучал звук закрывающейся двери.
      Тим полежал немного в кровати, мечтая о том, как сейчас во дворе опустится звездолет, оттуда выйдут серъезные вооруженные люди в броне и с лучевым оружием, поднимутся на четвертый этаж и нажмут кнопку звонка. Тим, конечно, не будет знать кто там, поэтому откроет неохотно. А там - там мужчина с нашивками полковника галактической морской пехоты скажет ему: 'Тим, вы нужны Империи. Ваш отец умер и теперь вы - наследник'. А потом, разумеется, будут всякие приключения, верные друзья, коварные враги, прекрасная девушка, которая в него влюбится, ну и так далее. Но звонка все не было. Видимо, врачи вытащили-таки старого императора и на этот раз. Тим вздохнул, потянулся, потом неохотно встал и принялся собираться - первым уроком намечалась контрольная по алгебре и опаздывать на нее не рекомендовалось. С 'Елы-Палы' - Елены Павловны станется закрыть дверь за замок в восемь часов и не открывать ее до самого звонка. И неважно, что это - вопиющее нарушение прав человека. А уж что человеку битую неделю снится один и тот же сон (как выясняется, довольно зловещий) уж вовсе никого не волнует. Бурча и пиная попадающиеся под ноги предметы, Тим оделся, одновременно жуя бутерброды и запивая их остывшим чаем. Подхватил с пола сумку, глянул на часы (7:47), ругнулся негромко и выскользнул за дверь. Английский замок сухо щелкнул за спиной, и Тим быстро, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз, цепляясь на поворотах за перила. Про ключ он вспомнил, только спустившись на два этажа вниз. Остановился, похолодел и полез в карман - без толку. Сейчас он отлично помнил, где лежит ключ - перед зеркалом в прихожей. Картинка эта была столь явственна, почти осязаема и при этом столь недоступна, что Тиму выть захотелось. Может, дверь не захлопнулась?
      Отлично понимая, что надежды его напрасны, и что надо спешить, он, тем не менее, поднялся два пролета вверх и несколько раз с силой подергал дверь в разных направлениях. Тщетно. Тим вздохнул и полез в сумку - мама, конечно, будет недовольна. О, не то слово - недовольна, веселый вечер ему сегодня гарантирован. Но если она не приедет на обед, Тиму потом придется где-то шататься по улицам до семи вечера, а он намеревался сегодня закончить, наконец, шестой уровень 'Candlekeep lights'. Мобильник, однако, найтись не спешил. Тим, пока еще без особого беспокойства, напряг память - обычно он кидал трубку в сумку с вечера... обычно, но не вчера. Вчера в пол-первого ночи позвонил Антоха, разбудил отчима с мамой и нес в трубку какую то ахинею заплетающимся голосом - очевидно, был пьян. Мама тогда ничего не сказала, но выражение ее лица было красноречивым. Сегодня ему и это припомнят наверняка. Тим вздохнул - может, не звонить, не добавлять раздражения? Черт с ним, с этим Кандлкипом, потом пройдет. А после уроков позвонить дяде Сереге и погонять с ним в 'контру'... Где же, хвать его за ногу, телефон? Словно в ответ на этот вопрос в памяти четко всплыла картинка - зеркало в прихожей, полочка перед ней, на полочке ключ, а рядом с ключом... а что это такое рядом, господа? Такое темно-серебристое, прямоугольных очертаний? Может, это платиновый дамский портсигар? Нет, неверно. А может, это деталь трансфокаторного передатчика Т-полей с космического корабля пришельцев? Нет, не угадали! А может - это телефон марки самсунг? Кто это сказал, поднимите руку, потому что это - правильный ответ! Представьтесь, пожалуйста... очень хорошо, господин Тимофей Вострецов - поздравляю вас, вы выиграли шесть часов прогулок по нашему замечательному городу, причем - без еды, потому что карманные деньги, выданные на неделю, вы вчера потратили, купив модный налобный фонарик. Тим застонал и стукнул кулаком по обивке двери. В бессильной злобе потоптался на площадке, потом пошел вниз. Денек начинался - просто загляденье.
      Тим, выскочил из подъезда, обернулся на ходу, зачем-то посмотрев на окна своей комнаты, и с ходу налетел на кого-то.
      - Извиняюсь, - пробормотал он, восстанавливая равновесие. Но 'кто-то' вдруг цепко ухватил его за руку.
      - Васятка, - произнес надтреснутый плаксивый голос и Тим невольно вздрогнул. Полуобернулся к человеку, на которого налетел и похолодел - это была Коряга - сумасшедшая бабка со второго этажа. Ее внука четыре года назад насмерть сбила машина, прямо тут, во дворе - с тех пор бабка сбрендила и в каждом пацане видела своего Васятку, который куда-то убежал и не хочет идти домой. Младшеклассники и прочая мелюзга боялись Корягу до икоты, да и те, кто постарше, тоже старались обходить ее стороной. Матери, утешая испуганных детишек, злобно грозились вызвать санитаров и отправить сумасшедшую 'туда, где ей самое место', но старуху их угрозы не пугали, и сгорбленная неподвижная фигура за прошедшие годы стала уже чем-то вроде местной достопримечательности. Тим задергался, пытаясь освободить руку, но Коряга держалась цепко, что-то бормотала и порывалась утащить Тима обратно в подъезд.
      - Пусти, дура, - прошипел Тим, - я не твой Вася, он умер! Слышишь, подох Васятка!
      Старуха на секунду остановилась, мазнула по Тиму безумным взглядом из-под мохнатых бровей и замахнулась на него рукой.
      - Вот я тебе, негодник! - сказала она грозно, - сколько ж можно на улице шляться. Вот ужо я тебе всыплю дома, - и снова обернулась к подъездной двери.
      Совершенно взбешенный навалившимися на него неприятностями, Тим не сдержался и, довольно сильно, пнул сумасшедшую старуху по ноге. Та охнула, отпустила Тима и, взмахнув рукой, упала на одно колено. Тим тоже не удержался и сел в пыль. Старуха неловко встала на ноги, обернулась к поднявшемуся Тиму и посмотрела на него вполне осмысленным взглядом.
      - Хосподи, - всплеснула она руками, - а где ж Васятка?
      Тим, не глядя на Корягу, тщательно отряхивал брюки.
      - Где, где, - пробормотал он, - в гнезде. Ушел Васятка, далеко ушел.
      Тим чувствовал себя неловко - он, вообще-то, был незлым и воспитанным мальчиком. Старуха, конечно, сама напросилась, но она все же была старой, немощной, вдобавок еще и сумасшедшей. А он ударил ее. 'Ногой', - услужливо подсказала просыпающаяся совесть и в подробностях восстановила в памяти картинку, как и куда он ее пнул. Старуха тяжко вздохнула, потом прищурилась.
      - Ай-яй, - сказала она, качая головой, - это кто ж за нелюдь, что такое с тобой сделал?
      Тим решил, что старуха собралась читать ему нотации, только он не понял, кому предназначалось это 'нелюдь' - ему персонально, или его воспитателям. Но продолжение фразы заставило его вздрогнуть и замереть.
      - Что ж это делается, глядите, мальчонку насмерть ножом убили. Как есть зарезали, - сказала она задумчиво, продолжая качать головой и разглядывая Тима. Тот сглотнул и попятился, отчетливо ощутив, как морозом стянуло кожу на затылке, и зашевелились волосы. Старуха опять вздохнула.
      - Скажи Васятке, шоб не убегал далеко, приду я скоро, - сказала она, теряя интерес к беседе и разворачиваясь к подъезду.
      - Недолго уж мне осталось, - донеслись до Тима ее слова, потом старуха с натугой потянула на себя оббитую жестью дверь и канула в черноту входа. Дверь громко, с дребезжащим звуком, хлопнула, и Тим сорвался с места. Он летел, не чуя под собой ног и остановился перевести дух, когда до школы оставалось метров двести.
      - Что это за фигня? - спросил Тим, отдышавшись, - мистика какая-то. Может, и вправду в церковь сходить?
      Религию в их семье активно продвигала Баба Тася - мама отчима. Сам отчим, воспитанный в советских традициях, не верил ни в бога, ни в черта, бабкины увещевания называл 'мракобесием' и 'опиумом для народа'. Мама активной жизненной позиции по этому вопросу не имела, но иметь и не хотела. Да бабка и сама давно махнула рукой на непутевых старших, сосредоточив все миссионерские усилия на Тиме. Тим слушал проповеди со скептической ухмылкой, никогда не упуская возможности вставить язвительный комментарий, но что-то из слов Бабы Таси в нем оседало. Вот и сейчас - мысль о посещении церкви возникла в его голове вполне естественно. Но тут от недалекой школы донесся негромкий дребезжащий звук. Тим вздрогнул и все мысли о мистике, бесах и церкви вылетели у него из головы - в школе звенел звонок.
      Он ругнулся и отчаянно бросился вперед, надеясь, что случится чудо и Елы-Палы задержит в своем кабинете директор или она просто застрянет в лифте. Почему бы не случиться чуду? Вот если б можно было научиться силой мысли, например, задержать начало урока? Лифт остановить, это же не по воде пешкарусом топать без пенопластовых лыж. Даже и не чудо никакое, так - случайность. Трудно, что ли ему? Ну ведь пустяк же? А уж он, Тим, в долгу не останется - если в классе еще нет училки, он сегодня же в церковь пойдет обязательно и сделает... ну, все, что положено там делать. Тим повеселел, проскочил холл и бросился вверх по лестнице. Но, подбегая к двери кабинета, он понял, что Сатана и на этот раз победил. Потому что по коридору разносился, хоть и приглушенный закрытой дверью, но отчетливо слышный, резкий женский голос, диктовавший условия задачи. Тим остановился перед дверью, плавно нажал на ручку и осторожно потянул дверь на себя. Дверь чуть-чуть подалась, но тут же, c металлическим звяком в районе замка, остановилась. Тим потянул сильнее, потом бросил бесплодные попытки и постучался. Голос за дверью не сбился ни на мгновение и вообще, не было похоже, чтобы Тима кто-то услышал. Словно дверь вдруг обрела волшебную способность пропускать звуки только в одну сторону. Тим вздохнул и понуро побрел к подоконнику - он мог стучать, кричать и как угодно бесноваться, но дверь откроется не раньше, чем прозвенит звонок. Это знали абсолютно все ученики старших классов школы №104. Тим кинул на подоконник сумку, залез рядом и бездумно уставился в окно. Когда мама узнает про контрольную... у-у-у, об этом лучше было не думать. Тим поморщился и начал думать о чем-нибудь более приятном - например о каникулах, до которых уже и оставалось-то всего ничего - чуть меньше месяца. Потом, конечно, придется еще на отработку походить, но это уже ерунда. А еще - Тим точно не знал, но несколько раз мама с отчимом слишком неожиданно прерывали разговор, когда он неожиданно заходил в комнату. Вид у них при этом был заговорщеский донельзя. Тим терялся в догадках, хоть виду и не показывал, но, обнаружив в маминой сумке путеводитель по Египту, обо всем догадался. И теперь жил весь в предвкушении будущего отдыха. Говорят, там столько рыб в море - и они совсем не боятся людей. И пирамиды и этот, как его - свинкс. Тим так размечтался, что услышал шаги по коридору, только когда они звучали уже совсем близко - настолько близко, что уже не было никакой возможности тихо смыться за угол и забежать на другой этаж. Тим быстро соскочил с подоконника, обернулся к окну и принялся тщательно вытирать подоконник невидимой тряпкой - может, за дежурного примет? Но кто бы ни пакостил сегодня Тиму, делалось это качественно и от души - шаги стихли за его спиной, потом послышалось задумчивое:
      - Кхе-кхе.
      Тим опустил руки, выпрямился и смирился с неизбежным.
      - Здравствуйте, Виталий Валерьевич, - сказал он, разворачиваясь. Директор посмотрел на него задумчиво, похмурился, потом прогудел:
      - И ты здравствуй, Вострецов. Опоздал?
      Тим вздохнул и горестно кивнул. Директор пошевелил бровями, пошел к двери и постучал.
      - Елена Павловна, - сказал он внушительно, - откройте, пожалуйста.
      И, хотя происходящее ничего хорошего Тиму не обещало, он невольно позлорадствовал тому, как быстро открылась дверь. 'Че ж не сделала вид, что не слышишь?', - подумал Тим, поднимая сумку и понуро шагая к двери, - 'небось, бегом открывать бежала, жаль не споткнулась'. Молча прошел к своему месту и сел за парту.
      - Продолжим, - сказала Елы-Палы желчным голосом, - для тех, кто сидит на парте слева, 'а' равно сорока пяти, а 'б' - корню из двух. Вострецов, приготовь, пожалуйста, дневник.
      Тим скрипнул зубами и полез в сумку. Мама будет просто в бешенстве.
      И, хотя до конца уроков больше ничего особо плохого не случилось, записью в дневнике его сегодняшние неприятности не закончились. Он час добирался до офиса 'Софтодрома' - фирмы, в которой работал дядя Серега. Иногда случалось, что его шеф уезжал куда-нибудь в командировку, в такие дни работа в офисе прекращалась, и все сотрудники с упоением принимались резаться в 'Counterstrike'. Тогда дядя Серега без возражений подключал к игре и Тима, который здорово управлялся со снайперской винтовкой, и любая команда была рада видеть его в своих рядах. Правда, случалось это нечасто, да на такое счастье Тим и не надеялся - особенно сегодня. Но вот тихонько побегать-пострелять на пару с выключенным звуком, да хотя бы просто посидеть за каким-нибудь свободным компом и полазать в Интернете - это можно было почти всегда.
      Телефона у Тима сегодня не было, наизусть он номер не помнил, а пропускать его одного охранник лаконично отказался, многообещающе продемонстрировав внушительный кулак. Тим час мялся у дверей, пока на площадку не вышел покурить один из знакомых ему сотрудников 'Софтодрома'. Звали его, как помнилось Тиму, Русланом, но вот отчества его он не знал, обращаться к взрослому дядьке просто 'Руслан' было как-то стремно, а 'дядя Руслан' - звучало вообще по детсадовски. Поэтому Тим помялся-помялся и сказал:
      - Здравствуйте.
      Руслан посмотрел на него, нахмурился вопросительно.
      - Здравствуй.
      - Я это, - заторопился Тим, - я тут к вам заходил несколько раз, помните? С дядей Серегой, то есть, с Сергей Викторовичем.
      - А, - сказал Руслан как будто разочарованно, - привет. Чего надо, боец?
      Тим улыбнулся и уже хотел сказать, - 'проведите меня к нему', но в последний момент смутился, и пожал плечами:
      - Позовите его сюда, пожалуйста.
      - Понял, - отозвался Руслан, отправил окурок в мусорку и зашел внутрь здания. Тим подождал и минут через пять дождался - на улицу вышел дядя Серега.
      - Здоров, - сказал он, протягивая широкую ладонь для рукопожатия, - случилось что?
      Увидев его лицо, Тим сразу понял, что игры отменяются - слишком дядя Серега был сейчас задумчивый и погруженный в себя. Но все же попытался:
      - Да нет, - сказал он, пожимая протянутую руку, - все нормалек. Вот, проходил мимо, дай, думаю, загляну, вдруг у вас шеф опять уехал?
      Дядя Серега пробормотал что-то, судя по тону, ругательное и отрицательно мотнул головой:
      - Не, брат, сегодня тебе не светит. Че ж ты не позвонил-то? Аврал у нас. Очередной, совершенно предсказуемый, но абсолютно неизбежный. Так что, друг, езжай домой. Как-нибудь в другой раз.
      - Может, просто посидеть можно?
      - Нет, - дядя Серега взялся за ручку двери, - ваще глухо, пойми. Я бы даже сейчас не вышел, да Русла говорит - иди, говорит, то ли случилось чего. Так что - увидимся. Маме привет передавай.
      Дверь открылась и закрылась, оставив Тима наедине с его отражением в мутном стекле. Отражение выглядело довольно растерянно. Тим зло сплюнул на асфальт и пошел прочь - домой.
      Возвращение мамы Тим прозевал. Совершенно непонятно как она умудрилась пройти незамеченной, потому что Тим за четыре часа и шагу не сделал за пределы двора. И, хоть двор их был, по питерским меркам, довольно большим, арку входа и свой подъезд он ни разу не выпускал из поля зрения больше чем на минуту. Сначала поболтал с рыжей Дашкой - они не то чтобы крепко дружили, но были знакомы с раннего детства. Дашка тоже училась в седьмом классе, только в 'А', а сейчас она приглядывала за братишкой, который ожесточенно возился в песочнице.
      Потом младший залепил себе в лоб лопаткой, разревелся и был утащен домой. А Тим, от нечего делать, принялся следить за игрой в домино. В их дворе эта игра пользовалась немалым почетом - стук костяшек и выкрики 'рыба!' звучали под окнами иногда далеко заполночь, пока кто-нибудь, открыв окно, не принимался костерить играющих, на чем свет стоит. Так что Тим мог смело рассчитывать на место в зрительном зале вплоть до сумерек.
      Мамин оклик прозвучал для него совершенно неожиданно.
      - Тимоо-шка! - женский вопль сотряс воздух питерского дворика.
      Тим вздрогнул и скривился - из всех вариантов его имени, этот нравился ему меньше всех. Играющие рефлекторно подняли головы, посмотрели на Тима и обменялись усмешками. Тим втянул плечи, украдкой бросил взгляд на свой этаж и сразу увидел маму, машущую рукой в открытом окне. Стараясь сохранить достоинство, не спеша встал, бросил небрежно 'До свидания, я домой' и, недоумевая, пошел к своему подъезду. Неужели она рано пришла домой, и Тим зря шатался по двору столько времени? Но нет, он же проверял дверь, когда вернулся от дяди Сереги. Значит, как-то прошмыгнула незамеченной. Тим вздохнул, открыл дверь и шагнул в темноту подъезда, страстно желая одного - чтобы мама сегодня не стала смотреть его дневник.
      Его желание сбылось.
      Устройство подъезда было таково, что тьма окутывала вошедшего в него темным покрывалом даже в самый солнечный день. Первое окно было только через два пролета, было оно маленьким, ни разу не мытым за все полсотни лет с момента постройки дома и, вдобавок, выходило оно на двор-колодец, который и сам по себе не отличался особой освещенностью. Так что в первую секунду Тим ничуть не удивился. Он привычно поморгал и пошел вперед, даже не ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку - только ноги поднимал повыше - под ними вполне мог оказаться какой-нибудь непредусмотренный планом дома кирпич. Лестница должна была начаться ровно через четыре шага от двери - она всегда там начиналась. Но этот день, видимо, был особенным, потому что сегодня на положенном месте лестницы не оказалось. Тим качнулся, и даже чуть не упал вперед, когда его ступня, вместо того, чтобы оказаться на первой ступеньке, свободно ушла вниз и оказалась на полу. Недоумевая, Тим сделал еще один шаг вперед, и еще. И еще два, и только тут понял, что темнота, окружающая его, и не думает рассеиваться. Более того, это была неправильная темнота - абсолютно, беспросветно, совершенно чертовски черная темнота. Такой не бывает даже в самом темном подъезде. Такой темноты даже ночью не бывает. Тим поднял перед собой ладони и не увидел ровным счетом ничего. Еще ничего не поняв, Тим механически сделал несколько шагов назад. По всем правилам ему полагалось упереться спиной в закрывшуюся дверь подъезда, но этого тоже не произошло, хотя он отшагал задом наперед шагов десять. Намного больше, чем он прошел вперед, зайдя в подъезд.
      Тим остановился и сглотнул. Он пока еще не был испуган, скорее, охвачен недоумением и какой-то иррациональной злостью на взбесившийся мир, который, похоже, решил сегодня Тима довести до точки.
      - Блин, - сказал Тим с чувством, - и какая сволочь все это... - и замер, не договорив, потому что не услышал ни единого своего слова. Звуки словно вязли в этой липкой черноте и это обстоятельство почему-то вдруг напугало Тима куда больше всей остальной чертовщины. Он неслышно заорал, уронил сумку и бросился вперед, совершенно не думая о том, что там, в темноте, может оказаться что угодно - да хотя бы та же пропавшая лестница, об которую на такой скорости вполне можно неслабо навернуться. Но лестница не попалась. Продолжая беззвучно орать, Тим совершенно неожиданно, без малейшего перехода, вдруг выскочил из темноты на свет. Никаких препятствий под ногами не было, он споткнулся просто от неожиданности. И полетел прямиком в оказавшегося на дороге мужика, лицо его мелькнуло в поле зрения Тима, потом он врезался мужику в живот и оба они рухнули на землю. Разлеживаться Тим не стал, а быстро вскочил и поспешил извиниться:
      - Ох, простите, пожалуйста, я не хотел, - сказал он быстро, - я вообще сегодня на людей весь день натыкаюсь, извините, - и только сейчас понял, что в окружающем мире что-то не так.
      - Ой, - только и сказал он, глядя на лицо поднимающегося с земли человека. Лицо его было спокойным и бессмысленным, а прямо на нем - на лице - толстыми черными линиями было нарисовано что-то вроде паутины. Одет мужик был... непонятно во что. Если взять простыню, проделать в середине дырку и продеть через нее голову, то получится такая одежда. Типа пончо, которые носят мексиканцы. Только пончо делают из ткани поплотнее и покрасивее, а не из такой - изорванной и грязной. А еще - взгляд Тима скользнул в сторону, да и остался там, как приклеенный - за спиной 'мексиканца' не было питерского дворика. Там было метров пять сухой каменистой земли, обрывающейся прямо в пронзительно-голубое небо. И было это настолько ненормально, что Тим даже негромко застонал от такого наглого попрания всех существующих законов. Кто-то произнес за его спиной несколько слов на незнакомом языке и Тим медленно обернулся.
      У него не было совершенно никаких ожиданий насчет того, что он увидит - если бы там стоял весь педсовет школы нагишом и с портретом Зидана в руках - он бы, пожалуй, не удивился. На какое-то время способность удивляться у него выключилась, видимо, от перегрузки. Но ничего настолько сверхъестественного его взору не открылось. За его спиной, подбоченившись одной рукой, стоял и смотрел на него пронизывающим взором мужчина в белых, с серебристым шитьем, одеждах свободного покроя. Там, вроде, были еще люди, но у этого - в белой одежде - было в глазах что-то, не дававшее Тиму отвести взгляд. И Тим просто стоял и стоял, как кролик перед удавом, глядя в два стальных дула, за которыми таилось нечто такое, чего и сама смерть испугалась бы. Человек слегка прищурился, отвел взгляд и сказал что-то вопросительным тоном. Тим, освободившись от гипнотического наваждения, мотнул головой и словно немного очнулся. По крайней мере, он смог рассмотреть еще двоих участников этой сцены - неподалеку сидел на корточках еще один 'мексиканец', а чуть поодаль стоял человек, вроде, в серых одеждах. Но его Тим не стал рассматривать, поскольку все его внимание было поглощено другим явлением. Рядом с этим человеком, прямо перед ним в воздухе, висел диск чернильного мрака, метров двух в диаметре.
      Тим вздрогнул, и, повинуясь какому-то неосознанному, но очень яростному, порыву, бросился к диску. Он совершенно ничего в этот момент не понимал, останови его кто и спроси - зачем он бежит и куда - Тим не только затруднился бы с ответом, он и вопрос бы не сразу понял. Видимо, к диску его влек инстинкт самосохранения. Или интуиция, или предчувствие. Неважно, как назвать, важно то, что до цели он не добежал - в двух шагах от черной плоскости Тим вдруг ощутил, что земли под ногами нет. Ощутил, но не осмыслил, и продолжал быстро перебирать ногами, пока человек в белом, демонстрируя недюжинную силу, держал его за шиворот на вытянутой руке прямо перед своим лицом. Как котенка. Потом сказал что-то и легко отбросил Тима в сторону. Тим упал неудачно, больно ударившись о какой-то камень. Боль вспыхнула в боку и ушла, отодвинулась куда-то на задний план, как сказавший свою реплику актер третьего плана. Главная роль в этом спектакле принадлежала явно не ей. Тим приподнялся и увидел, как диск начинает мелко мерцать, а потом, с негромким хлопком, исчезает совсем. Тим хныкнул и обмяк. Что-то надломилось в нем. Мама, Питер, дом... неужели он никогда не попадет домой? Никогда?
      Человек в белом заглянул ему в лицо, что-то сказал и ушел - шаги затихли вдали. Потом его принялись осторожно поднимать. Тим огляделся и увидел все тех же мексиканцев-оборванцев - с отстраненными выражениями на изрисованных паутиной лицах, они тянули его вверх за предплечья, вынуждая встать на ноги. Тим, однако, еще не пришел в себя - ему просто было все равно. 'Никуда не пойду', - подумал он с отчаяньем обиженного ребенка, - 'вам нужно, вы и несите'. Тим ожидал какой-нибудь реакции со стороны поднимающих его оборванцев, но те, поняв, что Тим не собирается шагать сам, просто потащили его по тропинке, держа с обеих сторон за предплечья. Ноги Тима тащились по земле, пару раз чувствительно приложившись об камни. И боль от ушибов слегка взбодрила Тима.
      - Пустите, - сказал он, дергая плечами и всавая на ноги, - сам пойду.
      Оборванцы ничего не сказали, но отпустили его сразу, как Тим пошел сам. Один из них пошел спереди, а второй шагнул в сторону, подождал, пока Тим пройдет мимо, и пошел следом. Вообще, Тим не на секунду не усомнился в реальности происшедшего. А чего такого - подумаешь, телепортировали его какие-то уроды в какой-то другой мир. И не такое видали. Им же хуже, козлам - он все равно домой вернется, да еще и накостыляет им всем так, что мало не покажется. Но сначала надо во всем разобраться, без этого никак - классика жанра. Тим тихонько вздохнул на ходу - жаль все-таки, что не получилось сразу в телепорт обратно нырнуть. Надо было хоть подождать, пока их главный отвлечется. Ну да ладно, чего уж теперь. И Тим принялся глазеть по сторонам. Окружающая местность напомнила ему Крым - горы и море. Как раз с одной горы они сейчас потихоньку и спускались. Между камней вилась слабо натоптанная тропинка, на крутых участках в скале были вырублены ступеньки.. Тим смотрел по сторонам, старательно запоминая обстановку, хотя запоминать было особо нечего - они все шли и шли по единственной тропинке, заблудиться на которой было невозможно при всем желании. Гора оказалась невысокой - в Крыму попадались и повыше. До подножья они спустились минут за пять, дальше тропинка шла вдоль небольшого прозрачного ручейка. Они шли еще минут десять, огибая невысокие скалистые холмики, и вышли в долину.
      Почти все пространство долины занимали поля, засеянные какой-то культурой - аккуратные зеленые прямоугольники, разделенные такими же аккуратными дорожками. Местами на полях копошились полусогнутые фигурки - очевидно, крестьяне. В дальнем конце поля располагался поселок - с полсотни маленьких белоснежных домиков и десяток зданий покрупнее. Видимо, туда они и направлялись.
      Ни поля, ни сам поселок не произвели на Тима особенного впечатления. Попадись это все Тиму при иных обстоятельствах - да хотя бы в том же Крыму - два раза бы не глянул. Ничего особенного. На полях бурно росла зеленая трава, которая вполне могла оказаться банальной пшеницей или овсом. Крестьяне, мимо которых проходил Тим с конвоирами, ни на секунду не прерывали своего занятия, словно такие процессии шастали тут по десять раз на дню. Да и выглядели эти крестьяне вполне по-крестьянски - босоногие смуглокожие люди в свободных одеждах грязных оттенков помахивали вполне земного вида грабельками и лопатками. Привлекали внимание разве что головные уборы - широкие матерчатые конусы. Но и они чем-то особенным не были - Тиму сразу вспомнилось, что точно такие же носят в некоторых южных странах - то ли в Китае, то ли во Вьетнаме, а может, и там и там. 'Может, я и не в другом мире', - подумал Тим с надеждой, - 'вон, во Вьетнаме море есть, вроде'. Домики при пристальном рассмотрении тоже не оказались чем-то особенным - белый цвет стен вблизи оказался грязноватым светло-серым. Сами стены были из неровного материала с фактурой грубой ткани и вообще очень смахивали на саманные. Окон в домиках не было, свет, видимо, проникал в них сквозь крышу, покрытую в один слой громадными листьями какого-то растения.
      Они прошли по неширокой грунтовой дороге через весь поселок и приблизились к той самой группе зданий побольше, замеченной Тимом с края долины. Дома были в основном одноэтажные, только в центре стояла невысокая основательная башенка, да на отшибе наблюдался один двухэтажный дом. В этих зданиях окна были, но были они без стекол. Тим хмыкнул: 'тоже мне, цивилизация', поморщился и продолжил осмотр достопримечательностей. Первую мысль, что эти дома на отшибе принадлежат какому-то местному феодалу, он, по некотором размышлении, отмел. От остальной деревни эти здания не были ограждены ничем, даже какой-нибудь живой изгородью - феодалы так не живут. Они прошли мимо двух первых зданий, и подошли к входу в третье. Дверей тут Тим не видел еще ни одной и этот дом исключением не стал - входом служил лаконичный проход прямоугольной формы, не отделенный от улицы ничем. 'Хоть бы занавеску повесили' - подумал Тим, - 'мух у них тут нет, что ли?'. Сразу за входом коридор перегораживала стена, но между ней и стенами коридора оставались неширокие проходы. Они свернули влево, обошли стену и оказались в небольшом полутемном зале. Здесь было неожиданно прохладно, даже холодно - легко одетый Тим почти сразу же начал мерзнуть. Посреди зала обнаружилась уходящая вниз лестница. Конвоиры постояли пару секунд, тупо глядя друг на друга, после чего один из них остался наверху, а второй повел его вниз. Лестница закончилась прямоугольной комнатой, поделенной на две части торчащими из пола массивными прутьями. Освещение там было совсем слабым, и углы комнаты терялись в тенях. Сопровождавший его оборванец в комнату не зашел, а завел туда Тима и легонько ткнул его в спину - заходи, мол. Тим артачиться не стал и сделал пару шагов вглубь, где его сразу же окружили странные запахи. За спиной послышался негромкий шелест и металлические щелчки. Тим быстро обернулся и понял, что двери в этом мире делать умеют. Стена за его спиной выглядела совершенно монолитной, Тим ни за что бы не заподозрил наличие в ней прохода, если бы сам только что через него не прошел. На ощупь в стене обнаружилась тонкая прямая канавка, но и только. То, что должно было быть дверью, даже не шелохнулось, когда Тим пару раз налег на нее всем весом. Очевидно, там где двери были нужны, их здесь не просто умели делать, но умели делать на совесть. Тим пожал плечами и отвернулся.
      - Ну и что? - спросил он раздраженно. Из дальнего, отделенного решеткой, конца комнаты, донесся урчащий звук, сопровождаемый неясным шевелением теней. Тим насторожился и начал всматриваться в полумрак. Тут неожиданно в комнате стало светлее - похоже, светились сами стены. Но Тима источник света не интересовал - он увидел своего соседа по комнате. За решеткой, рядом с кучкой тряпья, сидела огромная черная кошка и с интересом его разглядывала. Тим поежился, быстро оглядел решетки и немного успокоился - толстые железные прутья выходили из пола и уходили в потолок. Ничего похожего на дверцу не было, так что более тесное знакомство Тиму, видимо, не грозило. Он облегченно вздохнул и посмотрел на кошку. Несмотря на размер, это была именно кошка - не тигр, не пантера, а обычная домашняя мурлыка, только увеличенная раз в шесть-семь. Кошек Тим любил и уважал, поэтому первоначальный испуг быстро сменился восхищением.
      - Вау, - сказал он, подходя к решетке, - а ты симпатичная, ты в курсе?
      Кошка пошевелила лапами, недобро взглянула на Тима и облизнулась.
      - Это ты брось, - усмехнулся Тим, - я невкусный.
      Кошка вопросительно наклонила голову.
      - Точно-точно, - сказал Тим, - ваще несъедобный. Отравишься еще. Вот за ушами бы тебя почесать...
      Кошка мурлыкнула и прищурилась, дескать - подходи, попробуй - но Тим благоразумно держался от решетки на некотором расстоянии. Сама-то она на эту сторону не пролезет, но лапу просунуть - запросто. И не факт, что Тим отскочить успеет.
      - Вряд ли тебя тут хоть кто-нибудь гладит. Не так уж и хорошо быть такой большой, - Тим еще собирался развить эту тему, но тут железные прутья, делившие комнату пополам, вдруг с легким скрежетом сдвинулись с места и быстро, но плавно ушли в пол. Кошка мягко поднялась на ноги и целеустремленно направилась к Тиму. Тот икнул, закрыл глаза и затаил дыхание. Кошка шла так, как и положено ходить кошкам - ее шагов Тим не слышал, а только угадывал. Потом в руку ткнулось мокрое и холодное (Тим вздрогнул и едва сдержался, чтобы не заорать в голос) и принялось с шумом ее обнюхивать. Его мягко, но сильно толкнуло в бок, а под ладонью вдруг ощутилось что-то, покрытое шелковистой шерсткой и начало ее подталкивать. Тим осторожно приоткрыл глаза. Кошка стояла вплотную, высотой доходя мальчику до уровня груди, и, опустив голову, терлась ухом об его руку. Тим осторожно провел рукой по шерсти и услышал подбадривающее: 'мурк!'.
      - Ах, вот ты как, - шепотом сказал Тим и улыбнулся. Страх вдруг куда-то улетучился и Тим обоими руками принялся чесать огромную кошку за ушами, гладить ее по спине и шее. Кошка громко урчала, как дизельный двигатель на холостом ходу. Тим тихонько смеялся, сам балдея не меньше кошки - такая огромная и такая классная! Вот только интересно, зачем эти козлы его сюда засунули? Чтобы он кошку гладил, что ли? Откуда-то ему послышалось удивленное восклицание, но Тим не успел посмотреть, откуда - кошка вдруг мягко бухнулась на пол, чуть не сбив Тима с ног, легла на бок, вытянула в сторону лапы и замурлыкала еще громче. Тим присел, и, не переставая гладить вконец разомлевшую хищницу, осмотрелся.
      По верхнему краю стены, по всему периметру комнаты, обнаружилась узкая, сантиметров в десять, темная щель. И за этой щелью Тиму почудилось какое-то смутное движение. 'Это что же', - подумал он, закипая, - 'вы хотели посмотреть, как она меня слопает, что ли? А вот хрен вам!' Тут его взгляд упал на кучку тряпья на противоположной стороне комнаты и Тим вздрогнул, замерев. Кошка, оглушительно мурлыкая, полежала пару секунд, потом приподняла голову и требовательно заявила:
      - Мяв!
      Тим отвел взгляд от того, что когда-то было человеком, и продолжил свое занятие. Искренности у него, пожалуй, поубавилось, но он компенсировал это возросшей старательностью. Тут кошка вдруг вскочила, посмотрела куда-то за спину Тима, и, прижав уши, зашипела. Не ожидавший ничего подобного, Тим откинулся назад и уперся ладонями в пол. Он сразу понял, что недовольство его новой знакомой направлено не на него, но по спине все равно пробежал холодок - хищница выглядела очень пугающе. Тут кошка перестала шипеть, развернулась и быстрым шагом отошла в сторону - к изломанному до неузнаваемости трупу в углу комнаты. Сразу же из пола поднялись и встали на свое место металлические прутья. Тим перевел дух и поднялся. Несмотря на прохладу, между лопаток бежала струйка пота. Тим посмотрел на стену и увидел, как в ней появляется проход - прямоугольный ее участок вдруг отодвинулся вглубь и открылся наружу-вверх, словно какой-нибудь люк. В проходе нарисовался давешний мужик в белом кимоноподобном одеянии, поманил Тима ладонью, развернулся и пошел вверх по лестнице, словно ничуть не сомневался, что Тим сразу же побежит за ним, как собачка. Вот черт!
      Тим вытер вспотевшие ладони об штаны и поспешил следом.
      Как собачка.
      У верха лестницы стоял какой-то невзрачный мужичок - стоял и топтался на месте. Вроде бы его Тим еще не видел. Никаких рисунков на его лице не было, зато на нем был явный испуг, и, похоже, боялся он именно Тима. На мужика в белом он даже не глянул, чем вызвал его неудовольствие. Тот коротко двинул рукой и неведомая сила сбила мужичка с ног, протащила его по полу пару метров и хорошенько приложила о стену, где он лежать и остался. 'Ничего себе', - подумал Тим оглядываясь и пытаясь понять - жив тот мужичок, или нет, - 'он что, колдун?'. Колдун, кстати, состоянием ушибленного ничуть не интересовался и вышел наружу уже знакомым Тиму путем. После внутренней прохлады воздух на улице показался Тиму просто раскаленным. Колдун широкими шагами пошел в сторону, ни разу даже не обернувшись, чтобы посмотреть - идет ли Тим следом. Тим, однако же, шел - точнее - почти бежал, чтобы не отставать. Почему-то ему казалось, что отставать не стоит.
      Они прошли мимо пары строений и зашли в башню. Вход в нее выглядел точно так же - проход в стене, перекрытый внутри стенкой. За стенкой обнаружился круглый зал - и опять с лестницей, уходящей вниз. Тим настроился на очередную пакость, но по лестнице они спускаться не стали - колдун зашел в комнатку слева от входа и обернулся, поджидая. Тим зашел и обнаружил, что в комнате есть еще один человек. Этот был одет в серые одежды и вполне мог быть тем самым, который стоял возле телепорта там, на горе.
      - Здрасте, - автоматически сказал Тим.
      Колдун в белом внимательно на него посмотрел, потом повернулся ко второму и разразился длинной тирадой. Тот внимательно слушал. Потом колдун махнул рукой, развернулся и ушел. Оставшийся в комнате мужчина подошел к Тиму, взял его за плечи и мягко, но настойчиво, начал толкать его назад и вниз. Тим обернулся, увидел за спиной, у самого входа, невысокий топчан, и, повинуясь нажиму, сначала сел, а потом и лег на него. Мужик постоял немного у изголовья, всем видом излучая удовлетворение, потом сказал что-то непонятное, судя по интонации, что-то вроде 'ща, погоди', отошел в сторону и принялся там шариться по полкам. Тим слегка напрягся, но долго ждать не пришлось - через полминуты мужик вернулся, и, без всяких слов, положил руки на лицо Тима, закрыв ладонями глаза. Тим собрался возмутиться, но не успел - перед глазами загорелся яркий до болезненности свет, и Тим вскрикнул. Впрочем, свет тут же погас, и ощущение ладоней на лице пропало.
      - Что за фигня? - сказал Тим, приподнимаясь и усиленно моргая - темное неровное пятно висело перед глазами. Слова прозвучали как-то странно, и Тим озадаченно замолчал. Слабо видимый боковым зрением мужик откашлялся и спросил:
      - Ты меня понимаешь?
      - Ёшкин кот - сказал Тим, - простите. Вы - наш, да? Куда я попал? Как мне домой вернуться?
      - Нет, - сказал мужик, видимо, в ответ на первый вопрос, потому что остальные предполагали более сложный ответ. Помедлил и добавил:
      - Я научил тебя нашему языку. И должен тебе рассказать основы нашего жизненного уклада, поскольку таково желание моего хозяина. Но тебе я ничем не обязан, советую это понять и запомнить.
      - Вот как, - сказал Тим, почему-то сразу преисполнившись неприязни к этому серому хлыщу, - ясно. А это не ты меня сюда вытащил? Там, на горе?
      Мужик замялся и, выдержав недолгую паузу, ответил:
      - Я не обязан отвечать на твои вопросы. И не собираюсь этого делать. Слушай и запоминай, я не буду рассказывать тебе что-либо еще раз. В конце концов, это не мое дело, - в последних словах прорвалось плохо скрываемое раздражение.
      - Весь внимание, - Тим сел и усмехнулся. В конце концов, вопросы можно будет задать и потом, а то, что будет рассказывать этот козел, может оказаться полезным. 'Козел' искоса стрельнул злым взглядом и начал:
      - Страна, в которой мы живем, называется Хем-алар. Она поделена на семь округов, наш носит имя 'округ Марах'. Он, в свою очередь, поделен на восемнадцать уделов, наш зовется Скалобережным и имеет номер шестой. Поселок, в котором мы находимся, называется Хорт, все, что в нем есть, все дома, предметы в них, люди, живущие в нем, поля и земли вокруг него, принадлежат нашему хозяину, ты его видел. Это он привел тебя сюда, его имя Руша Хем.
      Слова звучали странно, стоило Тиму задуматься об их странности, как речь вообще становилась непонятной. Тогда Тим начинал напряженно вслушиваться и в словах снова появлялся смысл. Когда звучало название, Тим сразу же понимал, что оно тоже что-то означает, но, видимо, на другом языке. На том языке, на котором говорил его невольный лектор, названия ничего не означали - это Тим откуда-то знал совершенно точно. Как и то, что 'Хем-алар' переводилось как 'Земля гор', 'Хорт' - просто-напросто 'долина', а 'Руша Хем' - 'Горная вершина'. Лекция, тем временем, продолжалась:
      - Но по имени ты его называть не будешь. Для тебя, равно как и для всех, населяющих эту долину, обращение к нему одно - Хозяин. Это все, что тебе следует знать о земельном устройстве нашего мира. О людском устройстве знай следующее. Каждый человек находится на определенной ступени и относится к другим людям должен соответственно тому, какую ступеньку занимает он сам и какую - его собеседник. Не обращайся первым к вышестоящим, только они сами могут заговорить с тобой. Разговаривая с вышестоящим, не поднимай глаз. Если ты смотришь человеку в глаза, это означает, что ты считаешь его равным себе. Твой статус пока неясен, но для твоего же благополучия рекомендую тебе считать себя стоящим на низшей ступени - Исполняющих. Это крестьяне, это слуги. На ступень выше находятся Мыслящие - это ремесленники и мастера, подобные мне, на этой же ступени находятся учителя и надзиратели. Любой из них имеет право приказывать Исполняющим в своем уделе и ни один Исполняющий не смеет ослушаться, если только не выполняет при этом приказ самого Хозяина. Ступенью выше стоят Управляющие. Это те, кто доносит волю Хозяина до Мыслящих. С Исполняющими напрямую они не общаются, но при случае, Исполняющий обязан выполнять их волю, как волю Хозяина. На ступень выше стоят Повелители. Волины, как твой Хозяин.
      Тим моргнул.
      - Волины?
      - Те, кто может повелевать.
      Тим озадаченно нахмурился:
      - А Хозяином кто-нибудь повелевает?
      - Это тебе знать незачем, - отрезал собеседник, но, немного помедлив, все же добавил, - Кого бы ни слушался Хозяин, ты должен подчиняться только Хозяину. Его воля для тебя - первая.
      'Понятно', - усмехнулся про себя Тим, - 'вассал моего вассала - не мой вассал. Все-таки феодализм, хвать его за ногу'.
      - Среди Повелителей есть своя иерархия, но она не должна тебя волновать. Чтобы ты не был совершенным невежей, скажу лишь, что первого из Повелителей зовут Сах Аот.
      'Повелитель всего', - перевел про себя Тим.

      На этом лекция закончилась. Тим еще некоторое время пытался задавать вопросы, но хлыщ определенно не собирался на них отвечать. По нему вообще можно было подумать, что рядом уже никого нет - он возился возле столика, что-то бормотал, доставал с полок одни предметы и ставил на полки другие. Короче, вел себя как самая натуральная сволочь. Тим терпел-терпел такое к себе отношение и уже совсем было собрался устроить какую-нибудь пакость - шкаф там повалить на пол или просто кулаком по полке треснуть, но тут от входа донеслись шаги и в комнату зашел еще один человек в серых одеждах. Нашел взглядом Тима и сказал ему:
      - Пойдем со мной. Как он? - последний вопрос предназначался уже не Тиму.
      - Непочтение к вышестоящему, - буркнул хлыщ, не поднимая головы от своего столика.
      - Понятно, - сказал вошедший и достал какую-то короткую палку, заканчивающуюся длинным гибким хлыстом, - наказание - десять ударов.
      Тим попятился. Какое еще наказание? Какие удары?
      - Мало, - хлыщ поднял голову.
      - На первый раз - достаточно, - сказал вошедший и шевельнул палкой. Гибкий конец лениво вильнул и коснулся плеча Тима. Тим вскрикнул и отшатнулся - в плечо словно раскаленным гвоздем ткнули.
      - Вы че, с ума посходили!? - заорал Тим, всхлипнув, засучил рукав и принялся разглядывать плечо - ему казалось, что там должна появиться глубокая кровоточащая рана, но, кроме легкого покраснения на коже, никаких следов не нашлось. Тим поднял недоуменный взгляд на гада с хлыстом.
      - Непочтение к вышестоящему, - сказал тот, - и неподобающее поведение. Еще двадцать ударов. Итого осталось двадцать девять, - и взмахнул хлыстом. Тим отскочил, повернулся, чтобы убежать, но хлыст ударил по ноге и Тим упал, вопя и зажимая обожженную голень.
      - Неподобающее поведение, - услышал он сквозь собственный крик спокойный голос, - еще десять ударов. Итого осталось тридцать восемь.
      - Че? - Тим поперхнулся вопросом. О чем это он? Какие тридцать восемь ударов?
      Третий удар пришелся по спине. Тим зашипел от боли, ерзая на полу, как червяк на противне, но от крика удержался.
      - Тридцать семь, - спокойным голосом сказал гад.
      То, что было дальше, Тим не любил вспоминать. Как он выдержал эту пытку - он и сам не понял. Два раза ему не удалось сдержать рвущийся крик, и экзекутор тут же добавлял еще десяток, так что в итоге он получил полсотни ударов. Удара после тридцатого он уже ничего не слышал и не видел, весь превратившись в один пылающий обнаженный нерв. Все исчезло, осталась только одна мысль - не кричать. И это ему удалось, потому что в какой-то момент, пытка, наконец, кончилась. Какие-то люди, которых он и разглядывать не пытался, посмеиваясь и переговариваясь, оттащили его в маленькую комнатку в другом здании, где бросили на низкий жесткий топчан и оставили страдать. Тим пролежал там без движения пару часов, обессиленный настолько, что не было сил даже заплакать. А что творится дома. Мама...она ведь так и не дождалась его сегодня, наверное, они с отчимом обзванивают по очереди друзей, школу, больницу, морги... Но никому..никому не придет в голову ни на секунду мысль, что Тим, лежит и, быть может, умирает в чужом жестоком мире, непонятно как далеко от родного Питера. От этих рассуждений стало жалко маму, а еще больше себя.
      За крохотным, расположенным под самым потолком, окошком уже темнело, когда Тим вдруг почувствовал, что в комнате он не один. Медленно повернул голову и разглядел в полумраке комнаты белые с серебристым шитьем одежды. Тим вздохнул и закрыл глаза.
      - Больно? - спросил спокойный голос.
      Тим кивнул.
      - Да.
      Топчан скрипнул - Руша Хем присел на его край.
      - Так должно быть. Если ты не испытаешь наказание на себе, как ты потом будешь знать, насколько наказывать провинившегося?
      Тим всхлипнул.
      - Как тебя зовут? - спросил Руша Хем, не дождавшись ответа.
      - Тимофей... Вострецов - Тим вздохнул и задумался - нужно ли говорить отчество.
      - Тимоэ В`стрец? - в голосе Хозяина прозвучало плохо скрываемое удивление.
      Тим удивленно нахмурился, потом понял и кивнул - все дело в именах - тот язык, на котором тут давались имена, имел иероглифическую письменность. Каждый иероглиф обозначал какой-то слог, и некоторые звукосочетания на этом языке записать было просто невозможно. Вот Руша Хем и повторил ближайшие к имени Тима слова. Получилась, правда, совершеннейшая ерунда - 'тимоэ' переводилось как 'правнук', а термин 'в`стрец' обозначал те северные области, где никогда не таял снег. Вот и получилось, что Тим представился как 'правнук полярного круга'. Неудивительно, что Хозяин удивился. Удивился - ладно, плетей бы не всыпал. Тим вздохнул. Вот уж точно - 'в`стрец'. Встрец, так встрец.
      - Два имени носить тебе рано, - Руша Хем не стал комментировать услышанное, - будешь пока просто Тимоэ, - помедлил и добавил, - ты вел себя достойно, Тимоэ. Я удовлетворен твоим поведением.
      - Я тоже, - выдавил из себя Тим, - удовлетворен... - и разрыдался. Бурно, захлебываясь слезами, прерывисто дыша и всхлипывая, он плакал минут десять, с ужасом понимая, что опять, наверное, 'неподобающе ведет' себя. И что сейчас придет тот фашист с плеткой и всыплет ему ударов двести. Но слезы сами лились из глаз, он плакал и плакал неостановимо. К удивлению Тима, когда он, наконец, смог, глубоко вздохнув, остановиться, Руша Хем все еще сидел на краю топчана. И вроде даже не выглядел сильно рассерженным. Тим сглотнул и вздохнул еще раз.
      - Я... я не специально. Я больше не буду.
      - Не будешь, - согласился Хозяин, - я думаю, у тебя есть множество вопросов. Сейчас ты можешь мне их задать.
      По его тону подразумевалось, что задавать вопросы потом - будет большой ошибкой. Тим опять вздохнул и спросил:
      - Зачем..., - Тим замялся, слово 'вы' было в этом языке, но использовалось только для обращения к группе людей, - зачем ты меня сюда... забрал?
      Судя по всему, Хозяин не счел такое обращение невежливым.
      - Я должен был узнать, может ли портал перенести человека из твоего мира в мой.
      И только? Тим чуть не фыркнул, но вовремя сдержался.
      - А назад ты меня отправить можешь? - Тим задержал дыхание.
      - Могу. Но не отправлю.
      Сердце Тима екнуло.
      - Почему!?
      - А почему я должен это делать?
      - А... ну, это было бы... - Тим замялся. Он вдруг понял, что не может произнести слово 'добрым' или 'хорошим' - не может, потому что в этом языке нет таких слов, - это было бы правильным делом.
      - Это не было бы правильным делом, - отрезал Хозяин, - запомни - все на свете имеет свою цену. Если я что-то для тебя делаю, это означает, что у тебя появляется долг, который ты должен мне вернуть. Я не требую вернуть этот долг немедленно, я даже не требую вернуть его к какому-либо сроку. Но ты должен его вернуть. Каждый человек имеет множество долгов перед другими людьми и множество людей должны ему. Это правильно. Это - часть Порядка Вещей. Бывает так, что человек не может вернуть долг и умирает, не оставив наследства. И это - правильно. Это значит, что людские дела его еще не закончены, тогда Весы Судьбы взвесят его долги с долгами ему и вернут душу этого человека в мир людей. Но если, - Руша Хем повысил голос, - если я сделаю тебе что-то просто так, не ожидая, что ты будешь стремиться вернуть мне долг, то я нарушу Порядок Вещей! Мы оба нарушим Порядок Вещей, я - тем, что сделал для тебя что-то, не рассчитывая на оплату, а ты - тем, что принял это что-то и не оплатил. И то, и другое - преступление перед ликом Судьбы, причем мое будет даже больше.
      Тим ошалело мотнул головой. 'Ну и бред', - подумал он, - 'это что, религия ихняя?'. Да уж, христианство, и то, пожалуй, получше будет. Он открыл рот для возражения и тут же понял, что это будет не просто - слова 'подарок' тоже не было в этом языке.
      - Вот если бы я задолжал тебе настолько, что счел бы отправку тебя домой равной платой, тогда бы я это сделал. Но это невозможно.
      - Почему?
      - Потому что пока ты должен мне.
      - Как это я должен? - удивился Тим, - почему это? Ты меня вытащил из моего мира, испортил мне жизнь и я же еще и должен?! Бред какой-то!
      Тим бы с удовольствием добавил пару крепких слов, но не смог - то ли ругательств в этом языке не существовало вообще, то ли их просто не внесли в его словарь.
      - Должен - ты, - жестко сказал Руша Хем, - когда ты появился в этом мире, ты был практически чист по отношению к нему. Да, ты оказал мне услугу, продемонстрировав мне возможности портала. Но эта услуга была столь ничтожна, что я вполне мог оплатить ее, просто накормив тебя перед смертью. Но я сохранил тебе жизнь и отправил тебя на проверку. С этого момента ты стал должен мне. И с каждым дальнейшим днем твой долг будет только расти. А к тому времени, когда ты сможешь с ним расплатиться, ты уже будешь тесно сплетен с этим миром. Я не смогу тебя отправить домой, зная, что обрываю этим множество нитей-долгов - тебе и твоих. Это будет преступлением даже большим, чем, если я верну тебя домой сейчас.
      - Но..., - Тиму показалось, что он нашел зацепку, - но ведь я уже связан этими... долгами с моим родным миром. Оставляя меня здесь, ты рвешь связи...
      - Это проблемы твоего мира, - перебил Хозяин, - мне они неинтересны.
      - Но... разве Судьба не одна для всех?
      - Судьба одна. Смотри.
      Руша Хем встал и повел рукой. Прямо перед носом Тима внезапно появилась странная конструкция - десятка полтора светящихся шариков, соединенных нитями. Что-то вроде паутины с застрявшими в ней шариками. Тим задумался, где он уже видел нечто подобное и вспомнил - рисунок на лицах слуг в изорванных одеждах.
      - Смотри, - повторил Руша Хем и повел рукой в сторону. Один из шариков потянулся за его рукой и вышел из плоскости. Хозяин продолжил движение, и вскоре за первым шариком потянулись другие, связанные с ним.
      - Видишь? - Руша Хем остановил руку, - Это - твой мир. Первый шарик - это ты. Я вывел тебя из равновесия и какое-то количество связанных с тобой людей тоже вышли из равновесия. Твой мир вышел из равновесия. Мой - нет. Они не связаны. И хватит об этом. Теперь ты живешь здесь и будешь жить здесь до самой смерти.
      'Ну, это мы еще посмотрим', - подумал Тим мрачно, - 'в конце концов, это не ты сам открывал портал. А того урода и заставить можно'. Но возражать не стал и задал другой вопрос:
      - А что это была за..., - слова 'кошка' в лексиконе тоже не нашлось, - был за зверь в подвале?
      - Качик, - ответил Руша Хем, - ты был мне не нужен с самого начала. Но своим проходом сюда ты оказал мне маленькую услугу, и я решил отплатить тебе. Я отправил тебя к качику, чтобы он тебя проверил. Эти животные чувствуют потенциал, скрытый в человеке, и, коль скоро он тебя не съел, я решил, что ты можешь быть мне полезен в будущем. Если бы он тебя убил, на этом все бы и кончилось, но он оставил тебя в живых. Поэтому теперь ты стоишь перед выбором. Я могу сделать тебя слугой или крестьянином - твой долг мне при этом будет невелик, но и возможности вернуть его у тебя будет немного - только повиновение и труд до самой смерти. Или, раз уж ты прошел проверку, я могу отдать тебя в обучение, чтобы ты познал Суть Воли. Это будет непросто; для тебя, я подозреваю - вдвойне непросто. Скорее всего, ты погибнешь. Но если ты пройдешь обучение - ты станешь волином и сможешь вернуть свой великий долг достаточно быстро. Выбирай сейчас и знай, что выбрать ты можешь только один раз. Потом тебе придется следовать своему выбору до конца жизни.
      - А..., - Тим задумался, - а кто такой волин?
      - Повелитель, - сказал Руша Хем, - тот, кто может повелевать силой своей воли.
      Тим нахмурился:
      - Как это?
      - Так.
      И в комнате вдруг стало светло, как днем. Тим заслонил глаза рукой.
      - Ух ты. Это что, магия?
      - Нет, - ответил Хозяин, - это не магия и впредь воздержись от подобных оскорблений. Магия - это действия в соответствии с законами природы. Маг соединяет энергетическими связями магические узлы, дает энергию, и прочее, чего я не знаю, и знать не собираюсь. Здесь стало светло, потому что я так захотел. И ничего более.
      - Но..., - Тим был растерян, - свет же откуда-то идет. Где-то есть источник... свет... там такие частицы, из которых он состоит...
      - Если ты решишь обучаться, первым делом тебе предстоит избавиться от подобных предрассудков. Волин не подчиняется законам природы, он сам их создает.
      Тим только глазами хлопал. Руша Хем посмотрел на его растерянное лицо и присел обратно на топчан.
      - Видимо, твой мир - заблудший, раз ты не знаешь самых простых вещей. Слушай же историю создания этого и всех остальных миров.
      Тим с трудом удержался, чтобы не сделать кислую физиономию. И этот туда же. Его бы с Бабой Тасей познакомить - вот уж нашли бы тему для разговоров.
      - Вначале мир был один. В мире был один бог, и он был - мир. И был он всемогущ и всеведущ. И было так вечность, потому что времени тогда еще не было. Но однажды бог создал время, а, создав время - познал скуку и одиночество. Тогда он создал себе собеседника. Но поскольку бог был всеведущ, все ответы собеседника он знал заранее, и беседа не могла развеять его скуку. Тогда бог создал другого бога - столь же всемогущего и всеведущего, как и он сам. Теперь бог уже не знал заранее ответов собеседника, и беседа стала ему интересна. Но вскоре оба бога поняли, что всемогущество их пошатнулось - там, где интересы богов не совпадали, могло произойти что угодно. Один бог говорил - пусть солнце будет белым, другой говорил - нет, красным. И солнце становилось белым в красную полоску. А еще боги поняли, что они не всеведущи - ведь они не могли предсказать слов и поступков друг друга. Это напугало богов, они решили разделить мир на два и договорились, что каждый будет жить в своем и не вмешиваться в дела другого. И стало миров два. И каждый из богов жил в своем мире и был он в нем всемогущ и всеведущ. И снова скука стала одолевать богов. Тогда решил один из богов встретиться с другим - и не смог, потому что решение разойтись они принимали вместе, а решение сойтись - порознь. И это было первое проявление Порядка Вещей. И решил другой из богов уничтожить время, а вместе с ним - и скуку. Но не смог это сделать, потому что время было создано одним богом и было общим для обоих богов, а у них не было согласия уничтожить его. И стало время - первым Законом Природы. Тогда, не в силах преодолеть скуку, каждый из богов создал еще одного бога, и стало их четыре. Вскоре история повторилась, и миров тоже стало четыре. А потом - восемь, потом - шестнадцать, потом - тридцать два... И с каждым разом боги становились все менее и менее всемогущи. В какой-то миг вдруг поняли боги, что уже не могут сделать из одного мира два, поскольку он был создан в согласии, а делится в усобице. Тогда боги поделили мир на части и правили каждый в своей. Так появились первые люди. И так есть по сегодняшний день - каждый из людей в сути своей - бог - всемогущий и всеведущий. И он не может сделать ничего против законов природы лишь потому, что все остальные люди-боги, своей верой в законы природы, своей божественной волей, вкладываемой в эту веру, не дают отдельному человеку сделать чудо.
      Тим пошевелился и вздохнул - он уже порядком устал, и просветительские усилия Хозяина пропадали втуне - Тим не понял и половины из рассказанного. И как это должно было пролить свет на природу возникшего в комнате света - Тим тоже не понял. Руша Хем продолжал:
      - Но Порядок Вещей усложнялся с каждым делением, и количество Законов Природы росло так же. И однажды стало так, что появилась смерть. И, своим появлением, смерть породила рождение. Каждый новорожденный человек уже не был всемогущим и всеведущим в той же мере, что все остальные люди-боги, поскольку Весы Судьбы при рождении отмеривали ему его силу в меру дел его в предыдущей жизни. Некоторые новорожденные оказывались сильнее, некоторые - слабее. И оказалось, что меру божественного в человеке - волю - можно развить. Одним удавалось ее развить больше, другим меньше. И однажды воля одного человека оказалась сильнее совокупной воли связанных с ним других людей. И это был первый волин.
      - Так, - сказал Тим, заволновавшись, - а скажи... если смотреть снаружи, окно этой комнаты светится?
      Руша Хем покивал головой.
      - Ты понял. Нет, не светится. Я могу сделать, чтобы оно светилось для всех, кто есть в этой долине, но мне для этого потребуется вложить в свою волю чуть больше усилий.
      - Я понял, - согласился Тим, - я согласен. Я хочу учиться на волина.
      - Я так и думал, - Руша Хем встал, - А теперь слушай. Ты больше никогда не будешь плакать. Также ты больше не будешь выражать свои эмоции и чувства чем либо, кроме слов и только тогда, когда это тебе будет разрешено.
      - Что, даже улыбаться нельзя? - Тим улыбнулся.
      - Об этом можешь не беспокоиться, поверь мне, у тебя не будет поводов улыбаться.
      - Но... я сам видел... слуги, которые меня несли... они смеялись...
      - Они - Исполняющие, - ответил Руша Хем, - какое мне дело до их слез и смеха, пока они делают свою работу? Но ты не понял. Тебе тоже можно будет выражать эмоции, но только когда ты научишься полностью их контролировать. Как ты собираешься стать волином и диктовать свою волю миру, когда ты самого себя обуздать не можешь?
      - Понятно, - буркнул Тим, опуская голову.
      - Ты все еще не понял, - в голосе Хозяина зазвучали металлические нотки, - повтори это еще раз, убрав эмоции с лица и из голоса. Пока я оставляю твой ответ без наказания, но уже с завтрашнего утра советую тебе тщательнее контролировать себя, если хочешь избежать страданий.
      Тим вздохнул, поднял голову и попытался сделать бесстрастное лицо:
      - Я понял!
      - Еще раз.
      - Я понял.
      Руша Хем смерил Тима взглядом и сказал:
      - Пока сойдет. Если у тебя есть еще вопросы, задавай сейчас.
      Тиму очень хотелось спросить: 'Обязательно ли бить людей, когда их учишь', но он воздержался. Он догадывался, что с тем же успехом может задать этот вопрос морю, горе или небу.
      - Как далек отсюда мой мир?
      - Смотря как идти. Короткий путь короче одного шага, длинным же путем ты можешь идти всю жизнь, но не приблизиться и на одну тысячную его.
      Тим вздохнул. Задумался.
      - Кто сильнее - маг или волин?
      - Глупый вопрос. Запомни - сильнее волина может быть только другой волин. Ибо первое и основное, во что любой волин вкладывает свою волю - это вера в то, что он будет жить долго, свободно и богато.
      - Сколько времени учатся на волина?
      - Всю жизнь. Все, разговор окончен. Отдыхай, завтра тебе понадобятся силы. Каждый последующий день - тоже.
      И Руша Хем вышел из комнаты. Свет погас. Тим вздохнул и поерзал, устраиваясь поудобнее. Он не без удивления отметил, что от жуткой боли недавнего наказания остались одни воспоминания - ничего не болело, только тонкие иголочки покалывали отлежанную руку. Тим снова вздохнул и закрыл глаза. Он опасался, что долго не сможет заснуть от дневных треволнений, и уже готовился считать барашков, но сон навалился на него почти мгновенно.

      Тим проснулся резко, толчком. Только что спал - и вдруг уже просто лежит с закрытыми глазами и спать совершенно не хочется. И вчерашний день помнится так хорошо, что никакого вопроса не вызывают твердые доски под лопатками вместо мягкого матраса. Тим открыл глаза и сел. Вчера он так и заснул, не раздевшись, поэтому теперь чувствовал себя слегка помятым. И еще - жутко хотелось пить.
      Тим полежал минут десять, оттягивая неизбежный момент, когда придется вставать, куда-то идти и что-то делать. Вдруг порадовала довольно глупая в его текущем положении мысль, что в школу-то, земную, с Елой-Палой, контрольными по химии, и прочим тягостным грузом, ему сегодня попасть не светит. Как, наверное, и завтра, и послезавтра, а главное - по своершенно уважительной причине. И это было неплохо. Грызли, правда, неприятные предчувствия, что земная школя по сравнению со здешней может оказаться не таким уж и плохим местом.
      Мимо ничем не закрытого дверного проема периодически кто-то проходил быстрым шагом. Тим усиленно притворялся спящим, но жажда, в конце концов, пересилила, вдобавок к ней добавилось еще одно - противоположное - чувство. Тим вздохнул, сел в кровати и огляделся. Слабый серый свет раннего утра свободно проникал через окно и освещал скудную обстановку комнаты. Кроме топчана, на котором сидел Тим, в комнате было всего два предмета - маленький узкий столик, стоящий вплотную к стене и широкий низкий сосуд непонятного назначения - не то горшок, не то ведро. 'Может', - подумал Тим, - 'это, типа, местный туалет?'. Послышались шаги - по коридору кто-то шел. Тим вздрогнул и напрягся, выжидательно глядя в проем, но проходящий даже голову не повернул в его сторону.
      Тим пожал плечами, встал, подошел к сосуду и критически его осмотрел. Для ночного горшка, однако, он был слишком чистым (Тим понюхал 'горшок') и совсем ничем не пах. Тим представил себе последствия своей возможной ошибки, поежился и вышел в коридор - искать туалет. Уже снаружи заметил спешащего по коридору человека и остановился, ожидая. При более подробном рассмотрении тот оказался подростком, примерно тех же лет, что и сам Тим. Приблизившись, пацан, с плохо скрываемым любопытством, мазнул по Тиму взглядом, замедлил шаг, но останавливаться, похоже, не собирался. Тим решил начать разговор сам:
      - Э-э-э, - сказал он, подумав, но так и не обнаружив в языке ничего похожего на 'Привет', - как дела?
      - Что? - уже собиравшийся пройти мимо, пацан удивился так, что споткнулся и чуть равновесие не потерял, - какие дела?
      - Это я просто спросил, - сказал Тим, пожимая плечами, - чтобы разговор начать. Как тебя зовут?
      - Арам, - сказал пацан, хлопая глазами, - зачем тебе мое имя?
      - А скажи мне, Арам, - спросил Тим проникновенным тоном, - где я могу воды попить и... облегчиться?
      Арам икнул и попятился. Тим вздохнул. Вот дикие люди.
      - Я здесь недавно, понимаешь? И не знаю, где тут что и как положено.
      Арам сглотнул и ответил напряженным голосом:
      - Пить - на приеме пищи, в столовой, трижды в день. А туалет..- на улице. Как выйдешь - налево, - Арам махнул рукой, - за угол дома и там сразу... у меня занятия сейчас... мне идти надо. Можно мне идти?
      Тим замялся, подыскивая в ответ что-нибудь типа 'Спасибо', но не нашел ничего подходящего и махнул рукой:
      - Иди.
      Арам быстро повернулся и побежал по коридору, пару раз оглянувшись на ходу. Тиму показалось, что Арам проверял - не гонится ли за ним его недавний собеседник. Тим проводил его недоуменным взглядом, потом махнул рукой на странное поведение пацана и пошел на улицу, размышляя над странностями местного языка. До этого он еще не вникал в строение местных слов и не утруждал себя их морфологическим разбором, но услышанные подряд слова 'столовая' и 'туалет' наводили на раздумья, потому что отличалсь одной только буквой. Столовая была 'джелса', а туалет - 'джалса'. Тим напряг мозги и разобрал оба слова на части. Глагол 'джел' означал 'вклвдывать', а 'джал', соответственно - выкладывать. Суффикс 'са' же обозначал какое-то место или помещение. Вот и получалась столовая - 'место для вкладывания', а туалет - 'место для выкладывания'. Это открытие так поразило Тима, что он даже остановился и хохотнул удивленно. Потом вспомнил, что смеяться нельзя и украдкой огляделся. Но вроде никто его ошибки не заметил и Тим, вздохнув облегченно, пошел дальше.
      Туалет мало отличался от обычного деревенского сортира - видимо, есть вещи, которые одинаковы у всех людей во вселенной, независимо от их уровня развития, мировоззрения и вероисповедания. Отличие было только одно - дверь. В смысле, ее не было и любой проходящий по недалекой дорожке, мог в подробностях наблюдать, кто сидит в сортире и чем занимается. Даже непонятно было - зачем они стены-то оставили, чтобы ветер не задувал что ли?
      - М-да, - пробормотал Тим, вставая над отверстием спиной к входу, - тоже мне, боги недоделанные, даже двери изобрести ума не хватило. Может, толкнуть им идейку?
      Хотя по дорожке никто не ходил и не дышал Тиму в спину, он все равно чувствовал некоторый дискомфорт и постарался закончить свои дела побыстрей. Вышел, облегченно вздохнул и направился обратно. 'Кормят здесь, похоже, по расписанию', - думал Тим, поднимаясь по лестнице, - 'и местный завтрак я определенно уже зевнул. Но воду-то, наверное, можно пить когда захочется? Столовую надо найти, вот что. Надо было у того зашуганного Арама узнать. Сейчас, еще поваляюсь немного и...' Тим дошел до входа в 'свою' комнату и замер - потому что на топчане уже кто-то сидел. Почувствовав чужое присутствие, мужчина обернулся.
      - А..., - сказал Тим, - я, похоже, комнатой ошибся, - и сделал шаг назад.
      - Нет, Тимоэ, ты не ошибся, - сказал мужчина, вставая, - заходи.
      'Опа', - подумал Тим, - 'вот и повалялся'. Вслух же сказал:
      - Будьте здоровы, - имея в виду, конечно, 'здравствуйте'.
      Мужчина удивленно поднял брови, но комментировать не стал.
      - Мое имя - Ашер Камо. Я - младший волин и я буду твоим куратором. По крайней мере, в ближайшее время.
      - Э..., - сказал Тим, проглотив готовое сорваться с языка 'очень приятно', - я понял.
      Ашер Камо внимательно посмотрел Тиму в глаза и кивнул.
      - Если тебе будет что-то непонятно на уроке, ты не будешь ничего спрашивать у учителя - спросишь у меня. И вообще, по любым вопросам обращайся в первую очередь ко мне. Я отрабатываю свой долг Руша Хему, поэтому твой шаретор пойдет в счет погашения моего долга.
      Тим хлопнул глазами. Вложенный вчера вредным магом ему в голову, автоматический переводчик напрягся на слове 'шаретор', пытаясь подобрать адекватный перевод (мелькнули варианты 'счет', 'кредитка', 'баланс' плюс, почему-то, 'карма' и 'авторитет') но потом сдался и оставил слово без перевода.
      - Вообще, не принято, чтобы ученик встречался с куратором слишком часто. Но твой случай особый, поэтому обращайся ко мне без сомнений. Понятно?
      - Да, - Тим кивнул, - уже можно спрашивать?
      - Чуть позже. Сначала я сам спрошу у тебя - кому ты успел задолжать этим утром?
      - Не понял, - сказал Тим, - я ничего ни у кого не брал, я даже не разговаривал ни с... хотя нет...
      Ашер Камо бросил быстрый взгляд на Тима.
      - Кто это был и о чем ты с ним разговаривал?
      Тим пожал плечами.
      - Пацан, моего возраста, наверно. Сказал, что его Арамом зовут. Я спросил у него, где туалет.
      Ашер Камо хмыкнул.
      - Тогда понятно. Найдешь его вечером и приведешь ко мне, перепишем твой долг. Там, конечно, мелочь, но все равно - не стоит тебе пока плодить долги другим людям, кроме твоего Хозяина. И вообще - старайся не общаться ни с кем без явной необходимости.
      - Но разве найти туалет- не явная необходимость? И про какой долг ты говоришь? Это что же - я спросил, где туалет и уже что-то задолжал?
      - Ты мог посмотреть, как туда ходят другие и не спрашивать. А насчет долга - разве в твоем мире не так? Незнакомый тебе человек остановился из-за твоего дела, выслушал твой вопрос, ответил тебе, хотя сам торопился на урок. Пусть его статус невелик, поэтому услуги его недорого стоят, но совсем ничего они стоить не могут.
      Тим недоуменно нахмурился.
      - Так я ж только... ну ладно-ладно. Пусть задолжал. Но как тогда вообще разговаривать?! А еще - ты-то как узнал про этот мой долг?
      - Ты очень странные вопросы задаешь. Разговаривать - четко представляя себе цель разговора и его цену. А узнал - по твоему шаретору, разумеется. До этого ты общался только со слугами Руша Хема и весь твой шаретор шел ему. А сегодня у тебя появился долг другому человеку.
      Тим выпучил глаза:
      - Где появился? И что такое этот шаретор?
      Тут уже удивился Ашер Камо.
      - Как ты можешь не знать, что такое шаретор? В твоем мире нет шаретора?
      Тим вздохнул.
      - Может и есть. Я не знаю, что это такое, понимаешь?
      - Может, Райн некачественно поработал... но ты же правильно разговариваешь, значит... Непонятно, ты же знаешь слово 'долг' и верно им пользуешься. Как же в твоем мире производится учет долгов и их возврат?
      - Ну, - Тим задумался, слова 'деньги' в этом дурацком языке тоже не было - у нас такие штучки есть. Когда один человек другому что-то делает, ну, что-нибудь важное, то тот, кому это делается, отдает первому сколько-то этих штучек. А этот первый уже потом может обменять эти штучки на еду, одежду, питье... вот так.
      - Ясно, - Ашер Камо энергично кивнул, - когда-то нечто подобное было и в нашем мире - в диких племенах, когда они еще были. Такой способ годится, только когда племя совсем небольшое и мало общается с другими племенами. У тебя в мире так?
      - Нет! - Тим возмущенно замотал головой, - у нас развитое государство! В моем городе шесть миллионов человек живет, у нас дома есть по сто этажей! Мы умеем по воздуху летать и даже в... даже выше неба подниматься.
      - Это, - сказал Ашер Камо странно изменившимся голосом, - очень похоже на ложь. Я не вижу, чтобы ты лгал, но логика твоих слов противоречива. Как ты можешь подняться в воздух, если ты не маг и не знаешь даже самых основ Сути Воли?
      - Я сам в воздух подняться не могу, - слегка опомнившись, ответил Тим, - но у нас есть механизмы специальные, которые поднимают в воздух людей. Сразу пятьсот человек поднять могут! И перевезти их в другое место. Очень быстро перевезти.
      Тим перевел дух и замолчал. Ашер Камо тоже молчал, холодно посматривая на Тима. А тот только сейчас вспомнил, что смотреть в глаза собеседнику здесь не принято и теперь старательно прятал взгляд.
      - Пусть будет так, - сказал наконец Ашер Камо, - мне очень странно, чтобы вы могли достигнуть высот развития с таким диким способом взаиморасчетов. Но мы не будем сейчас это обсуждать. Скажи только, в твоем мире, если оказываемая услуга совсем невелика, вы тоже пользуетесь этими штучками? Это же неудобно.
      - Это если я типа как утром спросил про туалет? Нет, не пользуемся. Я бы тогда просто сказал, - Тим напрягся и выдал слово по-русски, - 'спасибо'. Это означает, что я понимаю, что тот, кому я это говорю, сделал мне что-то... для меня нужное. Вот и все.
      - И все? Просто слово? При том, что сделавший и сам понимает, что он что-то сделал для тебя?
      - Ну да, - Тим пожал плечами, - а что такого?
      - Совершенно дико и ненормально. А если этот человек, которому ты сказал 'спа`ибо', сам у тебя что-нибудь попросит? Что тогда? Ты будешь действовать так, словно волен в обязательствах перед ним?
      - Чего? ...А, понял. Нет, не совсем. Если какой-то человек для меня что-то сделал, то вообще-то полагается, что я ему тоже помогу, если он попросит. Ну, не обязательно, но вроде как так правильно. Если я ему откажу, то это... вобщем, неправильно.
      Ашера Камо последние слова, похоже, немного успокоили.
      - Видишь - шаретор есть и в вашем мире. Просто вы не умеете его определять. Поэтому используете его материальные эквиваленты, что не может быть удобно и надежно. Вот скажи, разве у вас зазорно иметь эти штучки?
      - Да нет, - Тим отрицательно мотнул головой, - даже наоборот, наверное.
      - А кто делает сами эти штучки? Вдруг он однажды сделает их немножко больше и часть просто оставит себе? Или их сделает себе другой человек, а не получит за выполненную работу, что тогда?
      - Ну, это запрещено, - Тим почесал затылок, - таких ловят и наказывают.
      Ашер Камо пренебрежительно хмыкнул.
      - А если кто-то, сделав работу, потребует этих штучек больше, чем она на самом деле стоит? А другой, сделав ту же работу на более высоком уровне, честно возьмет ровно столько, сколько заработал? Первый будет процветать, а второй - не будет, хоть и работа его достойнее. Скажи, разве так не бывает у вас?
      - Бывает, - со вздохом сказал Тим, - хотя в разных странах по-разному, но у нас - сплошь и рядом. Неправильно, конечно.
      - Ну вот, - с оттенком торжества произнес Ашер Камо, - ты и сам видишь несовершенство вашего способа. Я думаю, здесь больше разговаривать не о чем.
      - А подожди, - сказал Тим, - а у вас так разве не бывает? Ну и что, что этот 'ширедор' у вас встроенный, кто мешает мне затребовать больше, чем я заработал?
      - Не ширедор, а шаретор. Ты же сам и мешаешь. После выполнения работы, твой шаретор возрастет ровно на столько, насколько ты сам оцениваешь свою работу.
      Тим задумался.
      - Но, - сказал он задумчиво, - но так ведь тоже... может, я слишком низко оцениваю? И на самом деле работа стоит намного больше, а я буду считать, что она стоит недорого?
      - Так не бывает, - отрезал Ашер Камо, - все в мире стоит ровно столько, во сколько оно оценено человеком. Любым человеком.
      - Бред какой-то, - сказал Тим.
      Ашер Камо недоуменно поднял брови, потом нахмурился, но Тим не заметил, занятый размышлениями, - есть же еще и покупатель?
      Тот факт, что слова 'покупатель' и 'продавец' в языке существуют, несмотря на полное отсутствие понятия 'деньги', настолько захватил Тима, что он замер с открытым ртом.
      - Ну и что? - вопрос Ашера Камо вывел его из размышлений.
      - Ну и все. Один человек сделает работу без старания, но посчитает, что стоит она дорого. А я сделаю как следует, но оценю ее дешево. Ладно, пусть оно и в самом деле столько стоит - и для того, ленивого, и для меня. Но ведь получится, что покупатель потратил больше де... шаретора на некачественную работу?
      - Нет. Покупатель за некачественную работу заплатит меньше, чем за качественную. Иначе и быть не может.
      Тим вздохнул.
      - Тогда я ничего не понимаю. Тогда же получается, что продавец получит больше, чем заплатил покупатель, так что ли?
      - Конечно. А что тебя удивляет? Вот твой утренний случай - Арам очень торопился на урок, потому что оставалось очень мало времени до начала занятий, а наказание опоздавшему неотвратимо. Кроме того, ты его напугал своим видом и поведением. Поэтому, ответив тебе на твой вопрос, он неплохо увеличил свой шаретор. А вот ты свой уменьшил совсем ненамного, поскольку считал ответ стоящим чуть больше, чем ничего.
      'Опаньки', - подумал Тим ошарашенно, - 'где-то я это слышал. Это, типа, каждому по потребностям, от каждого - по возможностям? Да у них тут мало того, что феодальный строй, так еще и коммунизм. Куда это я попал? Мамочки, хочу домой'.
      - Добавлю еще - цена предмета или услуги еще зависит от статуса человека. Дерево, посаженное мной, будет стоить намного дороже, чем дерево, посаженное тобой. Но только для покупателя, для меня и тебя, оно будет стоить столько, во сколько мы его оцениваем.
      - Я понял, - сказал Тим, хотя на самом деле ему казалось, что такая система существовать не может в принципе. Но он вдруг подумал, что Ашер Камо должен то же самое думать про привычную Тиму денежную систему, поэтому из множества крутившихся на языке вопросов он озвучил только один:
      - Еще один вопрос. Откуда взялся этот шаретор? Разве я не могу его сам увеличить? Не за работу и не за проданную вещь, а просто так?
      - Это два вопроса, - недовольно сказал Ашер Камо, - но я отвечу на оба, и на этом мы разговор о шареторе закончим. Шаретор не появился, он был всегда. Но способность видеть его появилась, потому что множество волинов захотело, чтобы так было. Говоря отстраненно, ты можешь увеличить свой шаретор. Но в это желание тебе придется вложить больше воли, чем у большинства волинов этого мира. Я считаю подобную возможность маловероятной.
      - Да я его пока еще вообще не вижу, - проворчал Тим, - этот шаретор.
      - Ты его видишь. Потому что таков закон природы этого мира. Просто ты обманываешь себя. Самая сложная задача для волина - преодолеть самого себя. Обычно мы начинаем учить этому только по достижении учеником уровня Постигнувшего. Человеку этого мира не так часто приходится преодолевать свои заблуждения, потому что мы с детства живем в соответствии с Порядком Вещей. Но тебе придется начать с преодоления себя, иначе у тебя не будет получаться ничего, сколь бы велик не был твой потенциал. Этому буду учить тебя я, и сейчас будет первый урок. Возьми, - Ашер Камо достал откуда-то толстый серый брусок и протянул его Тиму. Тот взял брусок в руку и недоуменно покрутил в руках - серый бугристый материал на ощупь напоминал пластик, а на вид - плохо отшкуренное железо. 'Что это?' - хотел спросить Тим, но не успел, Ашер Камо заговорил раньше:
      - У тебя в руках - слиток девственного железа, - сказал он и, в голосе его звучало нескрываемое удовлетворение, - ничья воля не касалась его в процессе его выплавки, и ты - первый из неспособных управлять свой волей, который его видит.
      - А! - вскрикнул Тим, потому что брусок неожиданно потяжелел, выскользнул из неплотно сжатой ладони и упал прямо на ногу. Но вскрикнул Тим не столько от боли, сколько от неожиданности. Ашер Камо хмыкнул.
      - Впредь держи себя в руках. В следующий раз за неконтролируемое проявление чувств ты будешь наказан.
      - Я..., - Тим осекся. Он собирался сказать, что знает об этом, но вовремя сообразил, что тогда наказание может его настигнуть уже прямо сейчас. Поэтому он присел и подобрал изрядно потяжелевший брусок.
      - А почему он стал тяжелым? И холодным?
      - Потому что ты услышал, что он - железный. И пожелал, чтобы он ощущался, как железный. Моя воля не затрагивает этот брусок, только твоя. Теперь сломай его.
      - Как? - удивился Тим, - чем сломать?
      - Просто руками. Пополам.
      - Но он же... железный?
      - Ну и что? Если бы я не сказал тебе, что он железный, но сказал бы, что он очень хрупкий, ты раскрошил бы его одним нажатием пальцев. Осознай, что ничья воля, кроме твоей, не придает этому бруску прочность. Тебе даже не надо вкладывать волю в свое действие, тебе достаточно убрать вложенную. Сломай.
      - Ладно, - Тим взялся за брусок обоими руками, - я попробую.
      - Не пробуй. Просто сломай.
      Тим сглотнул, закрыл глаза и напряг мышцы. Но брусок даже на долю миллиметра не подался - да и не удивительно - он был железным и он был толщиной чуть не с руку Тима! Да такой не то, что сломать - его и согнуть-то без трактора не получится. Но Тим все-таки старался, пока пальцы не заболели.
      - Безнадежно, - сказал он, ослабляя хватку, - это невозможно. Он же железный!
      Ашер Камо холодно смотрел на него, не отвечая. Тим смешался и попробовал еще раз, но с тем же результатом.
      - Мало усердия, - безразличным голосом сказал Ашер Камо, вставая, - не напрягай мышцы, напрягай волю и разум. Будешь делать это все свободное время, пока не сможешь сломать. Носи его все время с собой, но скрывай от посторонних взглядов, особенно от взглядов простецов, вроде тебя. Если его увидит кто-то еще, тебе придется перебороть не только свою волю, но и чью-то сверх нее. Не думаю, что это у тебя получится.
      Ашер Камо подошел к выходу и обернулся.
      - После обеда пойдешь на занятие по Воле в Бездействии. Я не думаю, что ты сможешь сделать хоть что-то из положенного, так что не огорчайся этому. Польза будет пока только в том, что ты узнаешь и запомнишь.
      - Ашер... Камо, - позвал Тим собравшегося выйти куратора, в последний момент сообразив, что его следует называть полным именем, - а где прием пищи и куда идти на занятие?
      Ашер Камо обернулся, и выражение его лица было весьма недовольным.
      - Я сказал, чтобы ты обращался ко мне без сомнений, только поэтому ты избежишь наказания, спросив то, что легко мог узнать сам. Ничто не мешает тебе поступать так и впредь, но тебе же будет лучше, если ты будешь узнавать такие вещи самостоятельно. Еда - в столовой - это первое здание школы у реки. Это занятие после обеда единственное, поэтому просто пойдешь с другими учениками.
      'А если они тоже не знают?' - подумал Тим, но вслух этого говорить, разумеется, не стал.
      - Я понял, - сказал он, и то ли глубоко кивнул, то ли слегка поклонился.
      Ашер Камо хмыкнул, смерил ученика взглядом и вышел из комнаты.
      - А обед-то когда? - спросил Тим у серой стены. Наверное, Руша Хему стена бы сказала, когда. И сколько сейчас времени - тоже бы сообщила. Но на Тима она обратила внимания не больше, чем обычно. Тим вздохнул и сунул брусок в карман. Брюки тут же неудобно перекосило, вдобавок, почти половина бруска торчала наружу. Тим немного подумал и полез в нагрудный карман - платок был на месте. Мама всегда строго следила за тем, чтобы носовой платок всегда лежал у него в кармане. Он, правда, никогда им не пользовался (еще чего не хватало - в школе засмеют), но носил его с собой исправно. Тим снова вздохнул - школа, мама, дом. Даже не верилось, что все это было еще только вчера, а не год назад. Почему-то вдруг защипало в глазах.
      - Ну, - сказал Тим строго, - это еще что такое? Разве ты не об этом мечтал всякий раз, читая очередную фэнтезюху? Тебя же предупреждали, что мечты иногда сбываются? Ну так не жалуйся.
      Вроде помогло - глаза высохли. Тим шмыгнул, вынул девственно-железный брусок из кармана и обмотал его наполовину носовым платком. После чего засунул обратно - удобней не стало, но, по крайней мере, уже не было понятно, что это такое торчит из кармана. 'Надо будет на ремень приспособить', - подумал Тим и пошел на улицу - искать столовую.
      Столовая на Тима особого впечатления не произвела. Ни в плюс, ни в минус. И вообще, она была очень похожа на его школьную столовую. Не внешним видом, разумеется, и не блюдами, а скорее - духом. Что-то было такое в этих рядами стоящих столах, в неказистой посуде, в запахе, в лицах поваров и учеников... Видимо, школьная столовая тоже была одной из тех вещей, что одинаковы во всех мирах и временах. Тим спокойно, ничего ни у кого не спрашивая, взял из кучи чистую тарелку и глубокую плошку, встал в очередь и минут через пять получил порцию серой вязкой массы в тарелку и грамм двести прозрачной жидкости в плошку. Серая масса, как Тим и ожидал, оказалась какой-то местной кашей, а жидкость - просто водой. Последнее обстоятельство навело Тима на печальную мысль - похоже, пить тут дают тоже строго по расписанию. Тим поставил мысленно галочку - надо будет спросить вечером у Ашера. Вот только почему-то он очень сомневался, что ответ куратора окажется другим.
      А вот урок по этой самой Воле в Бездействии (не, чушь-ли какая?) впечатление произвел немалое. И неприятное. Тим еще на обеде отметил, что почти все ученики щеголяют багровыми полосами на щеках - у одних они были потемнее, у других светлее, у некоторых были на обеих щеках, у некоторых - на одной, а у иных полос на щеках не было вообще. Но последних было мало. Тим искоса разглядывал соседей, пытаясь определить происхождение этих украшений и, в конце концов, решил, что это - что-то вроде ранга. Типа сержантских лычек на погонах, ага. И набросился на нехитрый обед - есть его, кстати, полагалось руками. По крайней мере, именно так делали все остальные ученики. А потом тщательно облизывали пальцы. Не то, чтобы Тима это сильно возмутило - наоборот, он с детства считал, что есть руками намного вкуснее, чем столовыми приборами, за что ему частенько перепадало. Но он помнил еще и про кишечные инфекции, которым как раз самое раздолье на югах и среди скоплений людей. У них тут что, дизентерии нет? Тим, вычищая тарелку, некоторое время размышлял над этим вопросом, потом понял. Не может какая-то несчастная кишечная палочка быть проблемой для людей, которые свет создают просто усилием воли. А для учеников, видимо, это вроде дополнительного экзамена - заболел, значит: провалил. Похороны за счет школы. Тим вздохнул, вытер пальцы о штаны и побрел к выходу - большинство учеников уже заканчивали обедать и куда-то вполне целеустремленно направлялись. Тим пошел вместе с толпой и довольно скоро оказался в еще одном здании - в том же ряду, где и его 'общежитие'.
      Занятие проходило на первом этаже, в небольшой круглой комнате без окон и мебели. Только на потолке висела странная конструкция из блестящих металлических пластин, видимо, что-то вроде люстры. Ученики проходили в комнату и рассаживались прямо на земле рядами, образующими концентрические круги. Возле входа изваянием стоял мужик опять в серых одеждах, кидая на проходящих учеников безразличные взгляды. Но вид Тима вывел его из оцепенения. Мужик вцепился острым взглядом за лицо Тима и сухо проскрипел:
      - Имя?
      - Тим...оэ, - сказал Тим. Мужик кивнул.
      - Меня зовут Айра Цу. Садись в дальний круг, - сказал он и отвел взгляд в сторону, потеряв к Тиму всяческий интерес. Видимо, это был местный учитель. Эта мысль навела Тима еще на одну: интересно, у них тут учебники в ходу? А тетради с дневниками? Уж тетради-то точно должны быть - надо же куда-то записывать то, что этот цуцик будет говорить. Тим оглядел учеников и только сейчас заметил, что почти у каждого есть на боку небольшая плотная сумка, похожая на пенал.
      - Э..., - сказал Тим, старательно подбирая слова, - скажи, Айра Цу, мне надо... что-нибудь из вещей, чтобы... получить знания на этом уроке?
      Айра Цу даже не взглянул на Тима. Просто легонько мазнул пальцем по щеке. Тим недоуменно приложил ладонь, но тут же отдернул - щека отозвалась дикой режущей болью, и он с трудом удержался от вскрика. Мысль о том, что было бы с ним, если бы он не удержался, напугала его настолько, что боль отодвинулась далеко вглубь. Теперь-то Тим понял, что означали багровые полосы на лицах учеников. Садисты хреновы.
      - Нет, - равнодушно сказал Айра Цу, и Тим только через пару секунд сообразил, что это ответ на его вопрос. Тим вздрогнул, кивнул и пошел в сторону, продолжая держаться за щеку. Вообще-то она уже не болела, но воспоминание о боли все еще стягивало мышцы, заставляя Тима нервно поглаживать кожу и проверять - не появился ли там бугристый шрам? 'Мда', - мрачно подумал Тим, садясь на пол в дальнем от центра ряду, - 'похоже, Елы-Палы тут бы за добрую фею прокатила. Ну и влип'.
      Из самого урока Тим мало что понял, но, на всякий случай, старался запоминать все услышанное. Правда, получалось не очень - непонятное вообще плохо запоминается. Цель урока Тим еще худо-бедно понял - Айра Цу собирался научить их избегать неприятностей еще до того, как эта неприятности начнут проявляться. Для этого каким-то особенным образом надо было направить волю не на конкретную опасность, типа летящего в морду кирпича, а на опасность абстрактную. А вот из объяснений, каким именно образом эту волю направлять, Тим не понял ровным счетом ничего. Из уст Айры Цу лились потоки непонятных терминов, с которыми внутренний переводчик Тима зачастую не справлялся, а если и справлялся, то понятнее от этого не становилось. Ну скажите пожалуйста, как можно 'расконцентрироваться, расширяя мысль о защитном шаре, ослабив волю и усилив отвлеченные размышления'? Бред на бреде, да и только. Но остальным ученикам, так явно не казалось - они с умным видом кивали, когда Айра предлагал 'попробовать' - закрывали глаза и замирали, и, похоже, у них что-то получалось. Во всяком случае, комментарии учителя наводили именно на такую мысль - одних он скупо хвалил, другим указывал на их ошибки, а некоторых наказывал уже знакомым Тиму способом - пальцем по щеке. Наказуемые даже не вздрагивали. Тим сидел, оцепенев в ожидании того момента, когда Айра Цу обратит внимание на него. Тим, конечно, глазами не хлопал и рож не корчил, наоборот - он делал вид умный и всепонимающий (ну так - как-никак почти восемь лет школы за плечами), да только сам чувствовал, что получается у него не очень. Он даже старался (в меру своего понимания, конечно) выполнять то, что говорит учитель, но насчет результатов ничуть не обманывался. Вот сейчас Айра Цу поймет, что Тим совсем безнадежен, и выставит его вон. Да еще и того фашиста с плеткой позовет.
      Но учитель Тима словно не замечал. По ощущениям, прошло не меньше часа, а Айра Цу за все это время не удостоил Тима даже взгляда, хотя раз двадцать проходил мимо. Первое время Тим напрягался, потом потихоньку расслабился. Может, ему удалось обмануть учителя? А может, он вообще ничего такого не видит - кто как что напряг и что расслабил? Может, он просто делает умный вид и раздает оплеухи просто наобум? А ученики - тоже просто делают умный вид? Тим невольно улыбнулся, но вовремя вспомнил предостережения куратора и согнал улыбку с лица раньше, чем Айра это заметил. Хотя, похоже, он все-таки заметил - Тиму показалась тень неудовольствия, промелькнувшую по лицу учителя. И хотя тот смотрел совсем в другую сторону, Тим почувствовал, что неудовольствие это направлено именно на него. Но наказания не последовало, и Тим опять расслабился.
      Наконец, урок подошел к концу. Ученики принялись шуршать и возиться, а Айра Цу вышел в центр круга и заявил:
      - Перед тем, как закончить урок, я хочу посмотреть, как вы усвоили полученные знания. Хаят, подойди.
      Один из сидевших в первом круге учеников поднялся, вышел в центр и встал возле учителя.
      - Смотри, - сказал Айра Цу, Тим недоуменно закрутил головой, потому что учитель ничем не показал, на что именно должен смотреть Хаят. Но тот, похоже, все знал сам, и сразу же задрал голову вверх. Тим тоже перевел глаза на 'люстру' и как раз вовремя, чтобы увидеть, как одна из металлических пластин срывается с места и падает вниз. Тим икнул.
      Но пластина до стоявшего прямо под ней Хаята не долетела - в полуметре от его головы она мягко замедлила полет, по плавной дуге отошла в сторону и, провожаемая взглядом Хаята, уже там грохнулась на пол, с металлическим лязгом и клубами пыли. Тим перевел дух.
      - Не очень эффективно, - кислым тоном сказал учитель, - слишком много воли, учись экономить. Закрой глаза.
      Хаят послушно опустил голову и закрыл глаза. Айра Цу взял ученика за плечи и несколько раз повернул его на месте. В разные стороны. Это Тиму было понятно - когда играешь в жмурки, водящего тоже так крутят, чтобы он ориентацию потерял. Но тут-то зачем?
      - Сядь, - сказал учитель. Хаят неловко, качнувшись и уперевшись рукой в пол, сел. Тим, догадавшись, что сейчас будет, не сводил взгляда с висевших на потолке пластин. Но ничего не происходило. Пластина сорвалась только минут через семь, когда Тим уже устал ждать и начал отвлекаться. Поэтому момент ее падения он прозевал и увидел только, как пластина, ударившись о невидимую преграду сантиметрах в десяти над сидящим Хаятом, подпрыгнула, провернулась, хлопнула плашмя сидящего ученика по плечу и упала на пол.
      - Вставай, - недовольным голосом сказал Айра Цу, - недостаточно широко. Думай о защите от опасности вообще, а не от одной конкретной. Сядь на свое место. Арам!
      Тим вздрогнул и закрутил головой. Так и есть - сидевший неподалеку ученик поднялся, и Тим узнал в нем своего утреннего знакомого. Арам прошел в центр круга и снова повторился фокус с падающей и отлетающей в сторону пластиной. Но вот со второй частью выступления у Арама возникли проблемы. Тим на этот раз смотрел внимательно, да и ждать долго не пришлось. Поэтому он хорошо видел, как пластина, ничем не сдерживаемая, летит вниз, втыкается в плечо сидящего (Тим коротко вскрикнул и заслужил обжигающий взгляд Айры Цу) и, оставляя черную влажную полосу, сползает по спине на пол. В момент удара Арам вздрогнул и слегка покачнулся, но больше ничем не выдал своих чувств. Тим по этому поводу даже некоторую зависть почувствовал - не тому, конечно, что случилось с Арамом, а тому, как он себя при этом вел. Вряд ли у Тима бы получилось так. Да что там! Случись это с ним, он бы наверняка орал как резаный, катался по полу и зажимал рану. И наплевать на 'неподобающее поведение', одно дело, когда просто больно, и совсем другое - когда такая хрень делается. Вон, сколько крови натекло, глубокая, наверно, рана. Глубокая... Тим вспомнил, как лезвие пластины погрузилось в плоть - да она до кости, стопудово! Ладно еще эта пластина была небольшая, раза в четыре, наверное, меньше тех, что лежали рядом на полу. Если бы эта была такая же... тогда этому Араму руку бы на хрен отрубило! Тим вздрогнул, представив лежащую на полу отрубленную руку и так же спокойно сидящего Арама рядом с ней. А если бы этот садист вызвал его, а не Арама? А если бы пластина на голову упала? Фашисты, точняк - фашисты! Мотать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше.
      - Неправильно, - сказал, наконец, Айра Цу, вдоволь налюбовавшись на сидящего в луже крови ученика, - совсем неправильно. Бессмысленно вкладывать волю в воображаемый падающий клинок! Ты не должен думать о клинке, ты должен думать о защите. И только в первый момент, потом - вообще не думать. Или ты собираешься вкладывать волю в свою защиту каждое мгновение своей жизни?
      Айра Цу обвел взглядом притихший класс. Тим представил, как учитель сейчас вызывает его, и мгновенно вспотел.
      - Встань и иди на свое место, - неприязненно сказал Айра Цу и повысил голос, - тренируйтесь самостоятельно. Следующий урок мы начнем с того, что вы покажете мне, чему научились. Все клинки будут большими и сдерживать их я не буду. Урок окончен, сегодня больше уроков не будет. Тренируйтесь!
      С последними словами учитель развернулся и вышел из комнаты. Тим обмяк и погрузился в апатию. Похоже, жить ему оставалось недолго - до следующего урока. Когда он будет? Завтра? Через неделю?
      Ученики вставали, о чем-то негромко переговаривались и потихоньку расходились. Тим все так же безучастно сидел на полу. 'Кстати', - мелькнула вдруг мысль, - 'а как там Арам? Он же кровью истечет! Может, помочь?' Мысль показалась Тиму интересной - вдруг в благодарность за спасение Арам поможет ему бежать? Правда, ученик он вроде не лучший, ну да вдруг? Тим закрутил головой и быстро нашел Арама - тот был бледен и его слегка шатало, но он как будто не обращал на свое состояние особого внимания - стоял себе возле выхода и о чем-то трепался с другим учеником. А потом махнул рукой, бросил задумчивый взгляд на сидящего Тима и вышел наружу. Кровь у него, похоже, уже не текла. 'Размечтался', - мрачно подумал Тим, - 'нужна ему твоя помощь, как же. Если тут кому и нужна помощь, так это только тебе, дорогуша. Вот только получить ее совершенно не светит, уж это точно. Это, наверное, как если бы я у нас пошел в банк и попросил дать мне пару тыщ баксов - просто так, потому что мне очень нужно'. Тим вздохнул и осмотрелся. Комната опустела, все ученики уже разошлись, и только черная лужа, да четыре лежащие на полу блестящие пластины напоминали о недавнем уроке. Тим поднялся, подошел к большой пластине, присел перед ней и осторожно поднял ее. Пластина оказалась тяжелой - килограмма на три. Грянется такая с потолка - пополам разрубит. Покрутил в руках, посмотрел на острие, но трогать не стал - и так видно - как бритва. Отбросил в сторону. Уроды они все. Может, сбежать? Забор тут один-единственный - вокруг деревни, да и тот - больше название, чем на самом деле забор. Дверей так и вообще нет, не то, что замков. Выйти из деревни и свалить в лес?
      Насчет их способности его найти он ничуть не сомневался - махом найдут, даже если бы он был не он, а индеец какой-нибудь или там - спецназовец - все равно найдут. Если захотят. В этом 'если захотят' и заключались все надежды Тима на удачное бегство - на хрен он им дался, бездарь такая? Может, махнут рукой да и забудут - гуляй, Вася? Только вот лес тут, пожалуй, мало похож на городской парк. Тим вспомнил уроки по географии. Южные широты, тропический климат, джунгли... Амазонки. Тигры всякие, леопарды. Или тигры на севере? Все равно хищников хватает. Да еще насекомые всякие. Комаров миллион видов, пауки с тарелку размером - Тима передернуло, он пауков терпеть не мог. А тут вообще как будто другая планета, так что пауки и покрупнее могут быть. Нет, наобум удирать тоже нельзя, надо сначала узнать хоть что-то об окружающей местности. Вот только как это сделать? Ашера Камо расспросить? Не факт, что он ответит, да и вообще сразу догадается, с чего это вдруг нерадивый ученик воспылал таким интересом к обитателям джунглей и местной географии. Может, у них тут что-нибудь типа биологии есть, не могут же все предметы быть такими садистскими? Хотя - запросто. Еще, небось и не такими могут, и зря Тим так боится следующего урока по этой... Воле в бездействии. Вот начнется завтрашний день с какого-нибудь 'Укрощения огня', его и хоронить не придется. Отдадут пепел крестьянам, чтобы они свои огороды удобрили - и все заботы.
      Тим вздохнул и присел у стены. Бежать - опасно, не бежать - тоже. И пойди догадайся, что опаснее. Учиться на волина? Что-то не верилось, что у него есть хоть малейший шанс научиться жить по законам этотого странного мира. Да уж, это дома в Питере легко было рассуждать, сидя за очередной книжкой, или кладя пачками врагов в какой-нибудь компьютерной ролевухе. Тим откинулся спиной на стену и погрузился в мрачные думы. В таком виде его и нашел куратор.
      - Почему ты здесь? - спросил Ашер Камо с нескрываемым раздражением, проходя в комнату, - урок давно закончился, а ты просто бессмысленно тратишь время.
      Тим бросил на Ашера Камо равнодушный взгляд. Почему-то недовольство куратора его ничуть не напугало - ну и пусть. Какая разница, забьют его насмерть прямо сейчас, поджарят завтра или нарежут на куски послезавтра? Неужели этот придурок ничего не понимает?
      - Какой смысл? - спросил Тим равнодушным голосом, не поднимая головы. Ашер Камо явно озадачился.
      - Объясни, - потребовал он холодным, но спокойным тоном. Тим пожал плечами.
      - Айра Цу сказал, что следующий урок он начнет с проверки наших знаний. Значит, мне придется тоже сесть под эти пластины и ждать, что одна из них упадет мне на голову. А она будет большой, это Айра Цу тоже сказал. И тогда я умру.
      - Почему?
      Тим посмотрел на бесстрастное лицо куратора. Он что, издевается?
      - Потому что мне голову пополам разрубит, вот почему! Потому что я точно знаю, что не смогу научиться этим... этим... - Тим попытался найти какой-нибудь слово типа 'фокусы' или 'чудеса', но не смог и продолжил, - этому, чтобы отводить удары от себя силой мысли. Я не знаю, когда следующий урок, но...
      - Раз ты уже решил, что точно не сможешь, тогда, разумеется, не сможешь, - перебил его куратор, - ты разве еще не понял, что это зависит только от тебя? Ты должен решить, что сможешь, и тогда - сможешь.
      - Я не могу так решить! - завопил Тим, - потому что это невозможно!
      - Ты даже не пытался, - отрезал Ашер Камо.
      - Я пытался, - возразил Тим жалобно, - но как я могу верить во что-то, точно зная, что это - неправда?
      - Ты своими глазами видел, что это - правда, - холодно заявил куратор, - не старайся вызвать во мне сочувствие. Ты уверился в собственной неспособности и не желаешь приложить даже малейшего усилия. Ты ждешь, что кто-то придет и сделает все за тебя, но этого не будет - твой шаретор мал, а должников в этом мире у тебя нет вообще. Никто, кроме тебя самого, не способен тебе помочь. Разве ты не видел, как другие ученики делают то, что ты считаешь невозможным?
      - Они другие, - пробурчал Тим.
      - Они такие же, как и ты. Их способности различны, но они всю свою силу вкладывают в обучение. А ты - если не умеешь трудиться ничем, кроме рук, лучше бы пошел в крестьяне. Главная сила волина - в его голове.
      - Ну... я ж не знал, что все так запущено. Может, мне и в самом деле лучше крестьянином стать?
      - Ты уже сделал выбор. Теперь ты станешь волином или умрешь.
      - Значит, умру, - Тим пожал плечами. Ашер Камо присел перед ним, взглянул в глаза.
      - Если ты хочешь умереть, твое желание исполнится. Только сначала реши, что таково твое истинное желание. Что тебе нужно, чтобы ты поверил, что можешь стать волином?
      Тим задумался.
      - Наверное, если бы у меня получилось сделать что-нибудь... такое, что мне кажется невозможным. Тогда бы, может, поверил.
      Ашер Камо встал.
      - Так почему ты даже не пытаешься сделать? Почему ты сидишь и ждешь, когда оно само собой сделается?
      Тим вскочил.
      - Как я могу пытаться, а?! Я ничего не понял из того, что объяснял Айра Цу. Повторяю: ни-че-го! Даже у тех, кто что-то понимает, и то не сразу получается, вон, - Тим ткнул пальцем в черное пятно на полу, - я сегодня чуть от своего долга не освободился. Упади эта железяка чуть в сторону, ему на артерию, и все - конец! А я? Я даже толком не запомнил, что там делать-то надо, потому что ничего не понял. А, да что тебе объяснять?
      Тим досадливо махнул рукой и успокоился. Ашер Камо, небось, тоже сидит и с ходу не въезжает, как это можно такие простые вещи не понять. Им же с детства внушали, что в мире все происходит так, как им хочется. А Тиму-то никто ничего такого не говорил, наоборот, он уже два года физику проходит, так там, блин, совсем наоборот все объясняется. Этого бы гаврика заставить два года повторять, что сила действия равна силе противодействия, посмотрел бы Тим, как он потом будет взглядом вещи двигать.
      Ашер Камо нахмурился.
      - Ты зря полагаешь, что твой долг кому-либо исчезает после его смерти. Твой долг просто распределится между наследниками умершего и его перерождением.
      Тим фыркнул. Что в лоб, что по лбу. Да какая Тиму сейчас разница, что станет с этим уродским долгом? Он вздохнул и поинтересовался с деланным безразличием:
      - А когда следующий урок по... Воле в Бездействии?
      Теперь вздохнул уже Ашер Камо:
      - Ровно через райм, - переводчик поднатужился и перевел 'райм', как 'неделя'. Одновременно с переводом пришло понимание, что в местной неделе девять дней, а не семь. Тима новость вначале не порадовала - ждать целую неделю? Да уж лучше бы урок был завтра же, а теперь столько мучаться в предвкушении собственной смерти? Но потом он приободрился - зато за неделю можно что-нибудь разузнать об окружающей местности и драпануть отсюда. Вот только...
      - А другие такие предметы есть? Где помереть можно, если урок не выучил?
      Ашер Камо нахмурился.
      - Что значит 'не выучил урок'? Ты не должен учить, ты должен понять и научиться пользоваться.
      Тим нетерпеливо кивнул.
      - Я это и имел в виду. Просто у нас так говорят.
      Ашер Камо пристально взглянул на Тима.
      - Таких предметов много. Их большинство, - Тим упал духом ('ну вот, я так и знал'), - но ты неверно представляешь себе задачу учителя. В его задачу вовсе не входит убийство всех нерадивых учеников.
      'Да что вы говорите', - подумал Тим с сарказмом, - 'даже как-то не верится'. Вслух он, разумеется, ничего такого не сказал, но, видимо, что-то мелькнуло на его лице. Потому что Ашер Камо нахмурился и продолжил с нажимом:
      - Задача учителя - раскрыть способности каждого ученика в полном объеме. Учитель вправе отказаться от ученика тогда и только тогда, когда способностей ученика оказывается недостаточно, чтобы воспринять учение.
      - А разве..., - начал Тим, но куратор перебил его:
      - Нет! Твои способности скрыты и ты еще даже не начал их раскрывать. Любой крестьянин этого мира, не волин, способен сделать с девственным материалом что угодно, ты же не можешь даже этого. Ты пока совсем не умеешь распоряжаться своей волей. Вот когда ты научишься, и, когда выяснится, что воли в тебе недостаточно даже чтобы помочиться, не запачкав рук, вот тогда твой учитель тебя и убьет. Но не раньше. Ты думаешь, Айра Цу случайно выбрал для проверки знаний именно этих учеников? Ты полагаешь, он не знал, что Арам не сможет правильно вложить волю в защиту? Он отлично это знал и поэтому упавший клинок его всего лишь несерьезно ранил. На примере Арама Айра Цу показал ученикам самую распространенную ошибку, теперь они ничего подобного не допустят. И перестань беспокоиться за свою жизнь - твоя смерть сейчас никому не нужна. У учителей есть специальное указание Хозяина на этот счет. Понятно?
      - Да, - сказал Тим, облегченно вздыхая.
      - Если понятно, то иди в свою комнату и занимайся с девственным железом. Ты должен делать это сам, без напоминаний и независимо от того, что с тобой случилось за день.
      - Я... да, сейчас иду... у меня один вопрос, можно?
      - Задавай.
      - Я это... насчет наказаний. Вот на этом уроке - Айра Цу, он..., - Тим погладил щеку, - бьет учеников. Я понимаю, что какие-то наказания и поощрения должны быть, но у вас же есть этот... шаретор? Почему бы просто не уменьшать его в качестве наказания?
      - Первое, это неэффективно. Ваши шареторы ничтожны, вы целиком принадлежите хозяину, так какой смысл уменьшать и без того малое? Это плохой стимул, в отличие от боли. Второе, и главное - незачем плодить долги. Один великий долг лучше множества мелких, такая ситуация лучше способствует порядку в целом и Порядку Вещей в частности. Разве ты еще не понял, что Порядок Вещей не только обязывает должника заплатить долг, он также обязывает хозяина долга - его принять. Думаешь, учителям нужны ваши ничтожные долги в неимоверных количествах? Поэтому намного проще для вас вернуть долг сразу после его возникновения через боль. Боль - великое благо, без нее порядок был бы недостижим.
      - То есть..., - начал догадываться Тим, - боль увеличивает шаретор?
      - А разве у вас не так? Если ты причинил беспричинно человеку боль, разве ты не становишься ему должен?
      Тим задумался.
      - Ну... вроде как да, - неуверенно сказал Тим, - иногда даже платят... если доказать удастся.
      Ашер Камо недоуменно нахмурился, но переспрашивать не стал.
      - Поэтому учитель причиняет боль в размере долга ученика, чтобы не уменьшать его шаретор и не плодить излишние долги.
      - Понятно, - с удовлетворением сказал Тим. Он и в самом деле начал понимать эту странную систему взаимоотношений, и это понимание доставляло ему удовольствие, - но ведь он нас учит, значит, мы все равно становимся ему должны?
      - Нет. Учить вас - его обязанность, которую он выполняет в счет долга хозяину. А вот за все, что не входит в его обязанности, вы должны платить.
      - Подождите, - видя, что куратор собирается уходить, сказал Тим - его только что осенила очередная догадка. Ашер Камо с неудовольствием обернулся:
      - Это уже четвертый вопрос.
      - Последний, - быстро сказал Тим, - а если я причиню боль сам себе?
      - Твой шаретор возрастет. Самоистязание - один из способов увеличить свой шаретор, но я советую тебе избегать его. Этот способ содержит множество ловушек, и увеличить свой шаретор до достойных величин при помощи самоистязания очень сложно. Если ты привыкнешь к боли, твоя жизнь сильно усложнится, а если она начнет приносить тебе удовольствие, ты погибнешь.
      - Я все понял, - кивнул Тим, - где вы будете и где мне найти Арама? Чтобы переписать долг?
      - Я его уже встретил. Иди к себе в комнату. Я пришлю к тебе наказующего.
      - З-зачем? - Тим попятился.
      - Ты предался унынию. Это - самое неэффективное действие из всех, что могут быть и в данном случае - ты получишь боль не как плату, а как наказание. Тридцать ударов.
      - Тридцать?! Так много?
      - Так мало, но только в первый раз. Еще раз увижу тебя впавшим в уныние, получишь пятьдесят. Тридцать, плюс пять за неподобающее поведение. Иди!
      Ашер Камо развернулся и вышел. Тим сглотнул, выждал полминуты, чтобы не наткнуться на куратора в полумраке коридора, потом поплелся наружу и к себе в комнату - за обещанным наказанием.

      Первая часть записей Каравэры.
 
      Меня зовут Шаар Лам, это значит - 'рожденный сегодня'. Я действительно не помню дней до этого дня, но это имя вызывает у меня недоумение. Ведь завтра мне придется сменить имя на 'рожденный вчера'. А послезавтра - на 'рожденный позавчера'. Это же неудобно! Я не знаю имен людей, что меня окружают, но мне кажется, моя личность им знакома. Управляющие, которым я должен подчиняться, ведут себя так, будто уже пользовались моими умениями раньше, хотя я сам исполняю их волю впервые. Возможно, они пользовались умениями кого-то, такого же как я? Если мое существование прекратится сегодня же, это объяснит все непонятное, но - эта мысль мне неприятна, хоть я и не могу понять почему. Я спросил у Хозяина, мое существование прекратится сегодня? Он ответил, - 'нет', - и подкрепил словом правды. Но даже без слова у меня нет оснований не верить ему - я помню, что именно по его воле человек-маг обучил меня умению упорядочивать и выражать свои мысли сначала в словах, потом в письме. Хозяин попросил меня описать письменно действия по очистке внутреннего горизонта и отдать написанное человеку-скрипту. Скрипт вложил лист в книгу и поставил ее в один из шкафов. Тогда я понял всю глубину собственной неэффективности. Сколько дней понадобится, чтобы мне написать хотя бы одну книгу? А шкаф книг? Я попросил Хозяина написать еще что-нибудь, но Хозяин ответил, что ему больше ничего от меня не надо. Я неэффективен. Я не должен был общаться без приказа Хозяина ни с кем, кроме него, но я должен был повышать свою эффективность на пользу Хозяину. Я выбрал одного из младших, того, чей цвет души отличался от остальных и попросил его дать мне задание. Он не дал мне задания, он сделал много лучше - он дал мне идею. Дневник - удивительная и прекрасная идея давать задания самому себе. Пусть даже это задание - лишь описать случившееся за день. Уверен, малый вред, принесенный моими действиями, будет компенсирован моей возросшей эффективностью. За сим, день первый.
 
       На этом записи заканчиваются.

* * *

      Тим проснулся, разбуженный шагами в коридоре. Потянулся, зевнул. Перевернулся на другой бок и уже собрался подремать еще, но вдруг понял, что означает эта беготня снаружи - завтрак! А поскольку время вчерашнего ужина он провел, лежа на кровати и страдая от жалости к самому себе, кушать хотелось больше обычного. И пить хотелось больше обычного... да блинский нафиг! За весь вчерашний день он съел одну маленькую плошку каши и выпил одну чашку воды - не то, чтобы Тим был любитель пожрать, скорее даже наоборот, но он и припомнить не мог, когда последний раз так хреново питался.
      Шум в коридоре потихоньку стихал, удаляясь в направлении выхода, и Тим задергался. Вскочил, быстро натянул штаны с футболкой, сунул в карман обмотанный носовым платком брусок - разумеется, совершенно целый, несмотря на пару (ну, или чуть меньше) часов вчерашних трудов - и выскочил в коридор. Хотелось, правда, еще и в туалет, но Тим решил потерпеть - опоздавшие тут еды не получают, это он уже понял.
      В столовую он успел - в очереди за едой стояло всего два человека, остальные уже сидели за столами. Завтрак Тиму понравился больше вчерашнего обеда. Состоял он из двух мягких булочек с пряным ароматом, трех каких-то фруктов, похожих на большие персики зеленого цвета и все той же чашки с водой. Булочки пришлись Тиму по вкусу, он уплел их с удовольствием. Фрукты он некоторое время с подозрением разглядывал - были они твердыми и выглядели чертовски незрелыми - но, понаблюдав за действиями соседей, решил попробовать. Разломил плод пополам и обнаружил внутри красноватую полупрозрачную массу с кучей маленьких зерен. Осторожно попробовал и с трудом удержался, чтобы не расплыться в восхищенной улыбке - вкус был просто восхитительным. Еще этот плод несомненно обладал сильным тонизирующим эффектом - остатки сонливости мгновенно улетучились и вообще Тим почувствовал на удивление бодрым и свежим. 'Вот это классно', - подумал Тим, вылизывая сердцевину последнего фрукта, - 'вот выучусь окно домой открывать, устрою перевозку этих фруктов к себе в Питер. Разбогатею, у-у-у. Как Абрамович. Вкуснотища!'.
      Первый урок - по 'Восприятию' - оказался куда более понятным, чем тот, вчерашний. И еще он оказался куда более безопасным, так что Тиму почти понравился. Совсем понравиться помешало только то, что у Тима все равно ни черта не получалось. Суть предмета состояла в том, чтобы научиться видеть и слышать больше, чем это можно сделать просто глазами и ушами. Как понял Тим из скупых комментариев учителя - одноглазого хромого старичка по имени Пар Самай - это умение было очень важно для волина. Тим, правда, не понял, почему именно - видимо, об этом рассказывалось на предыдущих уроках. Этот учитель говорил мало и уж совсем не грузил Тимовы мозги непонятными терминами и сложными для восприятия предложениями. Он просто говорил, что нужно сделать, а потом сразу переходил к практике. Практика заключалась в том, что они всем классом пытались допеть песни, которые начинал Пар Самай. Причем учитель сразу объяснил, что всех их он сочинил буквально только что, поэтому слов никто знать не может. Правда, Тиму в это верилось с трудом - половина учеников подхватывали мотив и куплеты так уверенно, словно часами разучивали эти песни каждый день в течение недели минимум. Вторая половина класса тоже потихоньку втягивалась, и до конца песню допевал уже уверенный хор, в котором не звучал только один голос - догадайтесь, чей?
      Учитель щурил единственный глаз, сообщал, что удовлетворен действиями учеников, но предупреждал их, чтобы они не увлекались особенно своими успехами - дескать, угадать слово, заданное ритмом и смыслом песни, да еще и в момент, когда о том же думает еще несколько человек - проще простого. Он так часто повторял это, что начал верить даже Тим. Ему уже начало казаться, что и он почти слышит эти слова до того, как их споет хор, но тут урок кончился. Учитель объявил классу, что урок прошел удовлетворительно, все справились с заданием, предупредил, что в следующий раз будет сложнее, и смылся. На Тима он за весь урок даже не взглянул ни единого раза. Тим, озадаченный и немного расстроенный, брел в толпе учеников на следующий урок, весь поглощенный своими мыслями, поэтому не заметил, как что-то изменилось. Точнее, заметил, но поздно - только он спохватился, что негромкие разговоры вокруг затихли совсем, а шаги ускорились, как причина нервного поведения учеников оказалась у него прямо перед носом.
      - А..., - сказал Тим и замер, выпучив глаза на самое странное существо, которое приходилось ему видеть в своей жизни. Оно было двуного и оно было красного цвета. Еще у него был хвост. И оно было большим - черт побери, оно было просто громадным - и, на почтительном расстоянии обтекаемое притихшими учениками, возвышалось посреди немаленького коридора, как скалистый утес посреди реки. Насчет остальных частей тела и конечностей Тим затруднился бы сказать что-либо определенное. Верхняя часть тела существа была покрыта какими-то складками и буграми, в которых вполне могли таиться как пара когтистых лап, так и десяток-другой щупалец. Чудовище стояло спокойно, только время от времени резким движением поворачивало из стороны в сторону нечто, принятое Тимом за голову - длинный складчатый конус на вершине тела. Ничего похожего на глаза или рот там не было, поэтому Тим решил, что это именно голова, просто по ее местонахождению. Чудище было, судя по всему, неопасным, но Тиму оно почему-то очень не понравилось. Еще бы. Такого в фильм ужасов можно без грима брать, если операторы не разбегутся. Тим попятился, стараясь скрыться в толпе учеников и поскорее обойти его по максимально широкой дуге. Но у него не получилось - неуловимо-быстрым движением чудовище вдруг опустило голову, приблизив трепещущее окончание конуса прямо к лицу Тима, и спросило трубным голосом:
      - Как твое имя?
      Тим икнул и сделал еще пару шагов назад, но вокруг него уже образовалось пустое пространство. А чудище чуть наклонилось вперед, вернув выигранное Тимом расстояние, и поинтересовалось:
      - Ты меня не понимаешь?
      - По...кх-х - Тим прокашлялся, - понимаю.
      - Тогда дай мне задание.
      Тим только глазами захлопал. Какое задание? Это что, прикол местный? Очень это было похоже на школьный подвох, типа как с пуговицей: ловит скучающий старшеклассник какого-нибудь третьеклашку, хватает его за пуговицу и спрашивает: 'Твоя пуговица?'. Скажешь: 'Да', - оторвет и вручит, - 'на, забери'. Скажешь: 'нет', - оторвет и выкинет, - 'а че тогда носишь?'. Короче, как не отвечай, все равно в пролете. Вот только чувствовал Тим, что в результате здешнего подвоха можно лишиться чего-нибудь более стоящего, чем пуговицы. Головы, например. Поэтому он не стал говорить ничего напрашивающегося, типа 'вот тебе задание: уйди отсюда', или 'верни меня домой', а выждал немного и осторожно спросил:
      - Какое задание?
      Чудище дернулось и издало шипящий звук.
      - Не любое. Желательно, чтобы результат его был значим некоторое время. Как книга, например.
      Тим почесал затылок. На розыгрыш это уже было мало похоже.
      - Ну и написал бы книгу. Или ты писать не умеешь, да?
      Чудище замерло и вроде как призадумалось. Тим уже сделал маленький шажок в сторону, надеясь, что озадаченная страхолюдина не обратит внимания на его уход, но тут она вышла из ступора.
      - Я умею писать. Я не знаю, что писать. Скажи мне, что.
      Тим быстрым взглядом проводил последних скрывающихся за углом коридора учеников и сказал нетерпеливо:
      - Да что угодно. Вот, заведи дневник. Просто пиши, всё что увидишь и думаешь.
      - Это невыполнимое задание, - глухо сказало чудище, - записывая свои мысли, я буду порождать другие мысли, и так бесконечно.
      - Ну не всё, конечно, - 'ну и тупица', - самое важное. То, что тебе кажется важным, - добавил он быстро, во избежание очередного вопроса.
      Чудовище постояло пару секунд в задумчивости, потом издало влажный хлюпающий звук, плавно развернулось, едва не зацепив Тима хвостом, и быстро ушагало вдаль по коридору. Тим проводил его взглядом, потом бросился вслед. Не догонять чудище, разумеется - больно оно ему сдалось - а искать свой класс.
      К счастью, ему удалось не опоздать. Ученики еще только рассаживались за стоящие рядами длинные столы, когда Тим неслышной тенью проскользнул в комнату и поспешил скрыться в глубине класса. 'Хорошо все-таки', - подумал он, - 'что дверей тут не придумали. Пусть-ка пока и не придумывают. А то б стучаться пришлось, тогда бы точно десяток ударов схлопотал. А так вроде прокатило'.
      На столах лежали пачки желтоватых листов какого-то материала и короткие деревянные палочки с обожженными концами - несомненно, писчие принадлежности. Тим сел на свободное место, поерзал, устраиваясь поудобнее, и взял в руку 'карандаш'. Покрутил в руке, разглядывая, хмыкнул тихонько. 'Дикари все-таки', - подумал снисходительно, - 'эх, что ж я сумку-то уронил? Ща я все свои фломастеры загнал бы втридорога, даром, что китайские'. Тим вздохнул. 'Или плетей бы получил, что тоже вполне вероятно'.
      В это время к стене вышел высокий лысый мужик и молча принялся что-то на ней чертить. В руке у мужика был маленький предмет вроде угля, оставлявший на белой стене отчетливые черные полосы. Тим не сдержался и фыркнул, соседи неодобрительно на него поглядели, но сам учитель, к счастью, ничего не услышал. Или не обратил внимания.
      Поначалу Тим решил, что учитель рисует на стене какой-то сложный узор - больше всего это было похоже на то, что получится, если взять пару десятков рыболовных крючков и высыпать их на ровную поверхность. Тим, глядя на эти художества, даже взгрустнул немного - рыбачить он любил и в крючках (равно как и в прочих рыболовных принадлежностях) разбирался очень хорошо. Там, в Питере, скоро бы каникулы были, а с ними - походы на озера и рыбалка каждые выходные. А тут - неизвестно когда еще удастся какой-нибудь водоем увидеть, не то, что удочку в него забросить. Но тут учитель пририсовал снизу получившегося рисунка два узорчатых кружочка и Тим вдруг понял, что в этих кружочках содержится вполне определенный смысл - это были иероглифы, и означали они 'Зеленый Холм'. Еще через мгновение Тим понял, что это - имя и имя, скорее всего, самого учителя. Сай Ашан, стало быть. Только после этого до него дошло, что рисунок, расположенный выше - тоже текст. Просто Тим до этого еще не встречал образчиков местной письменности, поэтому не сразу понял смысл учительских художеств. А написано там было следующее: 'Внушение, как подавление своей волей воли противника и защита от оного'. Тим два раза перечитал текст, убедившись, что понял написанное правильно, потом вздохнул. Если здесь есть предмет 'правописание', то Тиму стать в нем отличником совсем не светит - удобством и простотой местная письменность не грешила ни в малейшей степени.
      Сай Ашан повернулся к классу, смерил его мрачным взглядом, потом снова повернулся к стене. Поднял руку с углем, и (Тим даже вздрогнул) стена вдруг совершенно очистилась - учитель не тер ее рукой или тряпкой, не стучал по ней и не нажимал никаких кнопок. Просто только что на стене был отчетливый узор и раз - чистая стена без малейших следов черного. Сай Ашан выждал секунду и принялся рисовать очередной набор крючков. Тим вздохнул и признал, что кое в чем местные технологии совершеннее. 'Возьмите стило в руку и приложите к бумаге' - прочитал Тим. Нахмурился, осмысливая прочитанное. 'Стилом', очевидно, являлся карандаш - правда, было не совсем понятно, почему его переводчик перевел это слово именно так. Тим взял из пачки один из листов, осмотрел. Бумагой материал листа явно не был, скорее это была какая-то материя с пропиткой, что-то вроде стеклоткани. Края листа были неровными, грязными и обгрызенными. Тим скептически разглядывал 'бумагу', пока не ощутил на себе чье-то пристальное внимание. Поднял голову, встретился с пронзительным взглядом учителя, вздрогнул, опустил голову и, быстро положив лист перед собой, приложил к нему обожженную часть 'стила'. Ощущение тяжелого взгляда прошло, зато рука (его, Тима, собственная рука) вдруг самостоятельно пришла в движение и принялась рисовать на листе загогулины и линии какого-то замысловатого узора. Пару секунд Тим, отвесив челюсть, пялился на это чудо, потом возмутился. 'Какого хрена?', - пробормотал он вслух и, с некоторым усилием, оторвал стило от бумаги. Рука дергалась и рвалась продолжить рисовать, поэтому Тим отложил стило в сторону и сунул руку под собственное седалище. Рука все равно продолжала вздрагивать, но так ее порывы сдерживать было проще.
      Тим перевел дух и только в этот момент спохватился - не сделал ли он чего-то неподобающего? Бросил короткий взгляд на учителя - Сай Ашан стоял вполоборота к классу, прикрыв глаза, и как будто не обращал никакого внимания на то, что в нем творилось. А творилось в классе странное - шипя и приглушенно вскрикивая, все ученики дергались, крутились на месте и привставали, но в тоже время ни на секунду не прекращали что-то рисовать. Точнее - писать. Тим бросил взгляд на свой лист и понял, что его восприятие опять его обмануло - узор на бумаге был текстом. 'Урок шестой', - значилось на листе, - 'защита от внушения. Твоя задача - не...', - на этом его текст обрывался. Заинтересовавшись, Тим скосил взгляд на листок соседа. 'Твоя задача - не поддаться моему внушению и не писать эти слова', - было написано на листке несколько раз подряд. Из под обгрызенного края выглядывал еще один листок, на котором, похоже, было написано то же самое. Пока Тим, не веря своим глазам, разглядывал надпись, поверх двух исписанных листов лег еще один. Тим обвел недоумевающим взглядом класс, потом гордо выпрямился и широко улыбнулся - похоже, он был единственным во всем классе, кому удалось выполнить написанное. Через пару секунд он вспомнил, что улыбаться нельзя и согнал улыбку с лица. Правда, сделать это оказалось потруднее, чем успокоить взбесившуюся руку.
      Тут возня в классе прекратилась - ученики перестали писать, отложили в сторону стила и выпрямились. Сай Ашан обвел хмурым взглядом класс, на едва заметную долю секунды задержав его на торжествующем лице Тима. Потом отвернулся к стене, тем же непонятным способом стер написанное и опять начал водить углем. 'Для начала', - возникли на стене слова, - 'съешьте все исписанные листки'. Класс зашуршал и зачавкал. Тим осторожно понюхал край листка, поморщился, лизнул торчащие острые волокна, потом отложил в сторону лист, отодвинулся от стола и с крайне довольным видом принялся разглядывать работающий челюстями класс. У некоторых из учеников исписанных листов было мало - один-два, а некоторые успели исписать половину пачки. Но такого успеха, как у Тима, не было ни у кого.
      Он сидел и тащился от своей крутизны, пока Сай Ашан не привлек его внимание ритмичными постукиваниями угля по стене. Там уже темнела новая надпись, но в первую очередь Тим заметил узорчатый кругляш-иероглиф. Что-то было в нем очень важное, но он только секунд через десять понял, что это - его имя. А полностью новый текст выглядел так: 'Удовлетворение должен вызывать собственный результат, а не отсутствие результата у соседей. Чтобы усвоить это, Тимоэ, съешь три чистых листа'.
      Тим скривился - радости как ни бывало. Три листа! Все-таки они редкостные уроды - на взгляд Тима, хватило бы и одного, он же все-таки единственный из класса выполнил задание. Но делать нечего - перечить учителю Тим не решился и, с трудом разорвав жесткий лист пополам, принялся с усилием его пережевывать. Вкус у него, как Тим и ожидал, оказался премерзопакостнейшим, а по жесткости он ничуть не уступал той самой стеклоткани, о которой Тим подумал при первом взгляде на этот материал. Во всяком случае, язык и небо моментально покрылись саднящими ранками. Напрягшись и обдирая горло, Тим проглотил прожеванный кусок и с отвращением принялся за следующий. Сай Ашан тем временем расписывал на стене, что нужно делать, чтобы противостоять чужому внушению, но Тим ничего читать и не собирался, полный обиды на уродское устройство этого мира.
      После этого урока ученики отправились на обед, совершенно неотличимый от вчерашнего. Впрочем, если бы их на этот раз ожидал шашлык из осетрины или рябчики в винном соусе или еще какое-нибудь изысканное блюдо, которое Тим никогда не пробовал, он бы все равно не смог его оценить. После Сай Ашановского 'угощения' он и полужидкую кашу-то с трудом заставил себя проглотить.
      На третий урок Тим пришел, охваченный тоскливыми размышлениями - обида бурлила в нем колючим комком, и, не в силах проявить ее словами или действием, он решил выразить ее полным бездействием. Предмет назывался 'О Порядке Вещей', и был первым из попавшихся здесь предметов, который содержал только голую теорию. Во всяком случае, ничего расслаблять и ничего напрягать от учеников не требовалось, более того, от них вообще ничего не требовалось. Во всяком случае, учитель - уже знакомый Тиму одноглазый старичок Пар Самай - и не заикнулся о какой-нибудь возможной в будущем проверке знаний по предмету, не предложил ничего записывать; он просто вышел в центр круга и принялся рассказывать.
      Поначалу Тим не слушал, погруженный в свои мысли. Потом - старался не слушать, потому что был обижен. Потом поневоле заинтересовался, потому вещи рассказывал Пар Самай презанятнейшие. Если бы его учитель физики (теперь уже бывший, видимо), Петр Семеныч Сердюков по кличке 'Рожа-Аш', услышал пару предложений из речи Пар Самая, его бы удар хватил. И ладно еще, что Пар Самай чихать хотел на все законы физики, которые 'Рожа-Аш' почитал за незыблемые твердыни - Тим уже об этом догадывался. Намного интереснее оказалось мнение Пар Самая об ученых - 'о тех, кто исследует неизведанное или проникает в неизведанные глубины известного'. Раньше Тим думал, что задача ученых - сначала исследовать какое-то явление, а потом придумать для него объяснение, которое они называют 'теорией'. Но Пар Самай заявил, что первая задача и главное умение ученого - сначала придумать полезную и удобную для использования теорию, а потом получить ее экспериментальное подтверждение. После этого теорию можно обкатать в узком кругу ученых, а потом, когда она начнет работать безотказно, теорию можно пускать в практическое применение.
      Тим только глазами хлопал. 'Правильный ученый - наполовину волин', - вещал Пар Самай, - 'он хоть и работает в девственных областях, которых еще не касалась воля других людей, но минимальными навыками вложения воли он должен обладать, иначе не сможет качественно воплотить свою теорию. Из сильных волинов редко получаются ученые - волину проще напрямую добиться желаемого результата, пусть даже изменив закон природы, но это не значит, что труд ученых малозначим. Порой работа одного ученого может заменить волю сотен волинов. В качестве примера приведу кровососущих насекомых, которых множество в окрестных лесах. Известно ли вам, что еще сотню лет назад насекомые не делали разницы между зверьми и людьми, с одинаковым удовольствием кусая тех и других? Разумеется, волины были способны оградить себя от укусов, но простые люди страдали, что снижало их эффективность. Сколько усилий бы потребовалось волинам, чтобы заставить всех насекомых этого мира отличать людей от зверей? Титаническое усилие - воли никакого волина на это бы не хватило, понадобился бы созыв Большого совета, а может, и Великого совета. Но этого не потребовалось, потому что ученый по имени Хал Тама, Мыслящий Пам Савона из округа Зелай, придумал теорию, по которой может существовать такой газ, учуяв малую толику которого, любое насекомое начинает испытывать отвращение к людям. Еще Хал Тамай предположил, что все потомство этого насекомого также будет испытывать отвращение к людям. И еще - если малая частица этого газа проникнет в листья любого дерева, дерево начнет в небольших количествах сей газ вырабатывать. Поскольку Хал Тама был опытным и мудрым ученым, он нашел способ синтезировать этот газ и открыл сосуд с ним в ближайшем лесу. С тех пор насекомые больше не кусают людей. Это - пример достойного ученого. Если кто-то из вас однажды поймет, что воли его недостаточно, чтобы стать сильным волином, пусть не ждет неизбежного падения - у него еще останется шанс выучиться на ученого и таким образом вернуть долг своему хозяину'.
      Тим ошалело помотал головой - вот ничего себе! Взял, придумал какой-то сказочный газ, а потом взял его и синтезировал. Ладно если бы он сначала в генетике разобрался, а потом вирус какой-нибудь специальный вывел... Хотя - почему нет? Может, именно это у него и получилось. А еще точнее - может, это с точки зрения земных ученых так получилось. А у него - просто газ. Просто потому что этот Хал Тама был хорошим ученым и не придумывал всяческих сложностей. Чем не вариант?
      Пар Самай тем временем продолжал:
      'Важно помнить, что мир таков, каким мы все его себе представляем. Но есть вещи столь далекие или столь мелкие, что мы о них не задумываемся. Там и лежит область работы ученых. Сложно, а иногда и вообще невозможно изменить широко известный закон природы. Но можно придумать некие условия, в которых этот закон работать не будет. И если эти условия таковы, что воля помнящих о законе людей на них не распространяется, то этот закон природы можно преодолеть ничтожно малой силой, много меньшей, чем потребуется для его отмены грубым вложением воли. Но есть и оборотная сторона такого подхода - для ученого умение много важнее воли. Несколько лет назад один ученый, имя которого вам знать незачем, решил научить людей летать. Мало того, что подобное умение, данное каждому человеку, не принесет пользы сему миру. Ученый еще и не удосужился как следует продумать теорию. Он заметил, что никакой предмет весом с человека не поднимается над землей выше чем на сотню ралан' - Тимов переводчик запнулся на мгновение и сообщил, что ралан - местная мера длины, немного короче земного метра, около девяноста двух-девяноста трех земных сантиметров. Тим нахмурился, кивнул и слушал дальше.
      'Поэтому сей ученый предположил, что для всех тяжелых предметов, каким-то образом оказавшихся на высоте более ралан метров над землей, сила притяжения направлена не к земле, а от нее. Он полагал, что люди начнут ставить высокие башни и летать с одной на другую. Тимоэ, что с ним стало?'
      Тим вздрогнул и машинально встал. Хотя это действие при ответе здесь было совершенно необязательным, более того, Тим ни разу не видел, чтобы какой-то ученик тут вставал, отвечая на вопрос учителя. Но Пар Самай не рассердился, продолжая смотреть на него ожидающим и вполне доброжелательным взглядом единственного глаза. И Тим решился.
      - Он... улетел в..., - Тим поискал в голове слово 'космос', не нашел и закончил просто, - в небо?
      - Именно! Он построил башню, взобрался на нее и улетел вверх. Насколько высоко - неведомо никому, поскольку над нами нет земной тверди, способной остановить падение тела вверх. К счастью, он не успел распространить свою теорию, поэтому воли его хозяина оказалось достаточно, чтобы ее отменить. Вскоре после этого сей ученый упал на землю и, разумеется, разбился насмерть.
      Тим огляделся и осторожно сел. Пар Самай не обратил на это внимания, продолжая:
      - Важно также отличать непознанное от неизвестного. Некоторые явления незнакомы нам, но происходят вследствие известных нам законов природы. Это - неизвестное, и здесь задача ученого состоит в том, чтобы понять, какие законы природы образуют это неизвестное. Вернусь к примеру ученого, пытавшегося улететь. Как выяснилось при его осмотре, умер он не от того, что разбился, и даже не от холода, который возникает на больших высотах, а от удушья. Почему? Потому что воздух, которым мы дышим, как любой газ, также имеет массу и лежит на земле слоем некоторой толщины, подобно воде в сосуде. Есть некоторая высота, на которой воздух кончается, о чем до того случая никто не знал. Поэтому ученый должен не только достаточно полно представлять себе цель своей теории и последствия ее применения, он еще и должен знать известные законы природы, чтобы суметь предсказать результат их взаимодействия в областях неизвестного. На следующем уроке, завтра, мы продолжим разговор о науке и ее месте в обществе. Этот урок закончен, на сегодня больше уроков нет.
      С этими словами Пар Самай подобрал с пола какой-то длинный предмет и вышел из комнаты. Ученики потянулись следом, Тим тоже пошел к себе, по дороге размышляя об услышанном.
      Что-то там историчка рассказывала о познаваемости мира. Ну да, что все люди делятся на тех, кто думает, что мир можно познать и тех, кто так не думает. Дескать, те, которые верят в бога - это агностики, а те, которые в науку - гностики. Тогда Тиму это показалось вполне разумным, он размышлял над этими двумя вариантами, потом решил, что он верит в познаваемость мира. Не прямо сейчас, конечно, когда еще столько всего непонятного на свете, а лет через двести-триста. Но тут нарисовался какой-то третий вариант, и Тим теперь снова размышлял над тем же вопросом. Как-то так выходило, что мир получался одновременно познаваемым и непознаваемым. Можно исследовать все известные законы природы, но какой в этом смысл, если любой ученый может взять и придумать еще парочку, которые тут же начнут взаимодействовать с уже известными, усложняя и без того непростой мир.
      А еще, - вдруг понял Тим, - если Пар Самай не соврал насчет того, чем занимаются ученые, то земные средневековые монахи были, в общем-то, правы, запрещая науку. То есть, они-то запрещали просто из глупости, конечно, и этого... как его - мракобесия. Но получается, правы они были. Ведь оно что выходит - дай волю этим ученым, такого наоткрывают, за тысячу лет потом не разберешься. А с другой стороны - совсем запрещать - тоже как-то нехорошо. Вот если бы Тим сейчас стал главным над наукой, он бы придумал, как сделать так, чтобы все было правильно. Наверное.
      Хотя, что об этом думать? Так они и разбежались вернуть его на Землю, да еще и министром по науке сделать. Поэтому Тим принялся думать про лежавший у него в кармане брусок. Если сломать его у Тима не получается только потому, что сам в это не верит, то почему бы не сунуть этот брусок в какой-нибудь мощный механизм? Тим, правда, таких тут не видел, но он и не искал. Должна же быть у них хотя бы мельница какая-нибудь? И вот тогда брусок сломается стопудово - мельница-то не живая, она не может верить, что брусок металлический и очень твердый.
      В его комнате на кровати сидел Ашер Камо. Тим напрягся, но виду не подал. Он уже уяснил, что здороваться здесь не принято, поэтому прошел внутрь, как ни в чем не бывало, сел на кровать рядом с куратором, достал из кармана брусок и вцепился в него обоими руками.
      - Подожди, - сказал Ашер Камо.
      Тим отпустил брусок и застыл в ожидании.
      - У тебя разве нет вопросов по сегодняшнему дню?
      Тим даже удивился - он уже понял, что здесь, чем меньше задаешь вопросов и чем до больше додумываешься сам, тем лучше. И чем же, спрашивается, недоволен Ашер Камо на этот раз? Пожал плечами, потом вспомнил.
      - А... да. Я видел... необычное существо. Что это было?
      В ответе куратора прозвучало некоторое недовольство, похоже, он ждал не этого вопроса.
      - Существо из другого мира. Тебе не следует знать больше.
      Тим виду не подал, но обиделся. 'Ах, так', - подумал он, - 'тогда и тебе кой-чего знать не следует'. Он собирался рассказать про разговор с той страхолюдиной, но сейчас передумал. Хотя вообще-то куратор должен был сам заметить, ведь Тим вроде как оказал чудищу некоторую услугу и его шаретор должен был вырасти? Про беседу с Арамом Ашер Камо тогда моментально просек. А может, дело в том, что чудище не было человеком?
      - У меня есть вопрос про шаретор, - сказал Тим, - если я накормлю голодную собаку...
      В этом языке было слово 'собака' и обозначало, вроде бы, именно собаку. А слова 'кошка' не было. Тим замолчал на секунду, задумавшись об этой странности, но понял, что не время и встрепенулся.
      - Тогда у меня шаретор вырастет?
      На этот раз Ашер Камо выглядел более довольным.
      - И да и нет. Шаретор - закон природы. Один из древнейших, и распространенных по всем мирам. Поэтому изменить его практически невозможно. Шаретор - свойство разума. Любое разумное существо им обладает и пользуется им в общении с другими разумными существами. Исходя из этого, ты, разумеется, увеличишь свой шаретор, оказав услугу пусть и не другому человеку, но, несомненно, разумному существу. Но то количественное выражение шаретора, которое ты видишь... - Ашер Камо запнулся, бросил косой взгляд на Тима и поправился, - которое видим все мы, не является полным соответствием природному шаретору. Сделано это было потому, что у малоразумных существ шаретор выражен слабо и, что хуже всего, иногда работает неправильно. Иная собака, получив еды от одного человека, преисполнится благодарности ко всем людям. Другая же, получив точно такой же кусок еды, останется равнодушна и при первой возможности вцепится накомирвшему ее в горло. И та и другая действуют в соответствии со своим шаретором, но и в том и в другом случае он работает неправильно... Скажу по-другому - он работает неудобно - на разум и на шаретор собак слишком большое влияние оказывают инстинкты, учесть все из них зачастую оказывается невозможным. Кроме того, собаки, даже самые разумные, слабо участвуют в экономической жизни общества, и было бы изначально неверным включать их шаретор в нашу экономику. Поэтому было сделано проще - мы видим только ту часть шаретора, что возникает из взаимодействия людей с людьми. Понятно?
      - Понятно, - Тим кивнул. Ага, значит, услугу этому кошмарику он оказал задарма. С одной стороны, не очень хорошо - он пока не совсем понимал, каким образом на этот шаретор можно покупать что-нибудь более материальное, чем ответы на вопросы - но за шестнадцать лет своей жизни он уяснил, что денег мало не бывает. С другой стороны - куратор не узнал про разговор, и это неплохо. Тим пока еще не придумал, почему неплохо, но чувствовал это со всей определенностью. Да и просто, выходит, с этим чудищем можно спокойно поболтать, не опасаясь, что незаметно прикончишь свой кошелек. Надо бы как-нибудь выяснить, где оно живет... спрашивать у куратора, пожалуй, не стоит - Ашер Камо явно не очень-то хочется о нем разговаривать.
      - У тебя нет вопросов по предмету Внушение? - безразлично поинтересовался Ашер Камо; Тим внутренне ухмыльнулся и немало возгордился. Но только внутренне - трех проглоченных кусков наждачной бумаги на сегодня ему хватит. Внешне же пожал плечами и ответил еще безразличнее:
      - Нет. У меня нет вопросов по предмету Внушение.
      Куратор помялся и сказал.
      - Сай Ашан порекомендовал мне обратить на тебя особое внимание. Знай, что, принуждая тебя, он вкладывал больше воли, чем в принуждение всех остальных учеников, но практически безуспешно. Будь он с тобой один на один, он, скорее всего, смог бы навязать тебе свою волю, но такой уровень сопротивления на первом же уроке Сай Ашан встретил впервые. У тебя большой потенциал, и ты делаешь ошибку, не желая его раскрывать.
      - Что? - Тим совершенно разомлел от похвал, но последняя фраза диссонансом резанула слух.
      Ашер Камо взглядом указал на брусок.
      - Если ты не сломаешь его сегодня, завтра ты получишь пять ударов. Если не сломаешь завтра - к этим пяти добавится еще пять, и послезавтра ты получишь десять. И так - за каждый день будет добавляться еще по пять. Надеюсь, это ускорит твой результат.
      Ашер Камо встал и вышел из комнаты, оставив обескураженного Тима наедине со своей обидой. Тим убедился, что куратор ушел и со злостью запульнул уродский кусок девственного железа в угол. Ну что за козлы!

      Записи Каравэры.
 
      Если бы я начал писать Дневник сегодня, я написал бы его слово в слово с тем, что я прочитал на листе, найденным мной на дне коробки писчих принадлежностей. Меня и сегодня зовут Шаар Лам, и я не помню вчерашнего дня. Я был бы уверен, что я не существовал вчера, если бы не этот лист. Он многое объясняет, но также порождает и множество других вопросов.
      Возможно ли, что я наиболее эффективен для Хозяина, когда я не помню прошедшего со мной? В таком случае я не должен говорить ему о Дневнике, иначе Хозяин заберет его у меня для восстановления моей эффективности. Но я эффективней сейчас! Теперь, зная, что нужно от меня Хозяину, я смог сделать восемь разделений сфер. Хозяин был доволен, я видел это.
      Возможно ли, что хозяин неправильно оценивает мою эффективность? Возможно ли, что Хозяин может быть неправ?
      Танар-ри. Так назвал меня волин, пришедший к Хозяину сегодня. 'Прикажи своему ручному Танар-ри', сказал и имел в виду меня. Похоже, этот волин не слабее Хозяина - Хозяин был недоволен, но не стал выражать свое недовольство. Возможно, в библиотеке есть книги, объясняющие, что такое танар-ри. Но я не могу брать книги из библиотеки для себя - это противоречит прямому указанию хозяина. Но. Возможно, зная о себе, я мог бы значительно повысить свою эффективность. Что если дать себе задание, чтобы взять книгу с целью повышения собственной эффективности? А если я ошибаюсь, и книга не увеличит мою эффективность, то я не буду пользоваться полученными данными.
 
       На этом записи заканчиваются.

* * *

      - Вчера, - сказал Пар Самай, - я рассказал вам про труд ученых. И привел два примера. Сегодня я хочу спросить, что должно быть сделано, чтобы случаев, подобных первому было больше, а случаев, подобных второму - не было вообще? Лайл?
      Тим удивленно хлопнул глазами - он не понял последнего вопроса. На Тенне - языке имен слово 'лайл' означало 'прыжок' и Тим озадачился, не сразу сообразив, что учитель просто назвал имя одного из учеников. Лопоухий парень, сидевший в первом кругу, кашлянул, прочищая горло, и ответил:
      - Следует запретить свободную деятельность ученых, и разрешать им делать что-либо только после изучения их теорий советом специально отобранных людей.
      - Хм-м, - сказал Пар Самай со странной интонацией, - пусть так. А каким образом запретить? Известно ли тебе, что запрет без возможности тотального контроля выполнения сего запрета исключительно вреден для общества?
      - А..., - Лайл задумался, - можно собрать Великий совет и его волей сделать невозможным деятельность ученых...
      - Да, - задумчиво сказал Пар Самай, - можно. Последний раз Великий совет собирался сто сорок лет назад по поводу наступавшей холодной эры. Может, уже пришла пора созвать его очередной раз? А потом - созывать всякий раз, когда 'совет специально отобранных людей' решит, что какая-то теория достойна воплощения в жизнь. Кстати, кто будет отбирать этот совет и из кого?
      Лайл поежился.
      - Я... наверное, так не получится. Мне следует еще продумать этот вопрос.
      - Следует. Когда ты понял, что твой ответ недостаточно продуман?
      - Еще до того, как ответить. Но я же знал, что мой ответ не окажет никакого влияния на настоящее решение. Поэтому я счел целесообразным...
      - Неверно! - отрезал Пар Самай, - подобное притягивает подобное. Ты предложил вариант решения задачи, зная, что он неверен. От этого очень недалеко до лжи!
      Учитель обвел взглядом замерший класс.
      - Каждый из вас знает, что ему грозит, если он будет уличен во лжи. И каждый знает почему, поэтому не буду распространяться на эту тему. Есть и другая опасность в твоем намеренно неправильном ответе - ты можешь разучиться думать правильно. Ты должен принимать только верные и продуманные решения. По любому поводу - даже если тебе всего лишь захочется почесать руку. Или чихнуть. Ты должен принять правильное решение и выполнить его. И так должно быть каждый день, каждое мгновение твоей жизни. Только так ты можешь научиться думать правильно и быть уверенным, что твое решение будет верным, когда от него будет зависеть многое. Большое складывается из малого.
      - Но... Пар Самай, - сказал один из учеников удивленным голосом, - мы же можем иногда ошибаться, что тогда... - и вздрогнул, проглотив восклицание и зажав предплечье с торчащей в нем короткой деревянной стрелкой.
      Пар Самай, наклонив голову и поджав губы, понаблюдал за тем, как ученик вытаскивает стрелку из предплечья и останавливает кровь, затем произнес негромко.
      - Вас учат всему тому, чему учат, не для того, чтобы вы это просто знали, а чтобы вы этим пользовались. У вас было занятие по Воле в Бездействии, и что?
      Пар Самай помолчал, прошелся по краю круга, образованного сидящими учениками и продолжил:
      - Ожидать ошибок нельзя. Даже если цена ошибки очень высока. Даже если вам кажется, что вероятность ошибки велика. Нельзя готовиться к ошибке и представлять себе варианты развития событий в случае ее наступления. Все это приближает вас к неправильному решению. У вас нет правильных и неправильных вариантов - верное и самое эффективное решение в любой ситуации - вот единственный путь волина. Волину не просто нельзя принимать неправильные решения - у него нет варианта принять неправильное решение.
      Учитель остановился и оглядел класс, как показалось Тиму, с некоторой ехидцей. Дескать - на-те, съешьте. Сам Тим, во всяком случае, решительно не понимал - как это - нельзя готовиться к ошибке? Есть же там всякие вероятности, как с ними быть? Тим даже моментально придумал подходящую ситуацию: например, такая игра, что каждый игрок бросает монету, и, если выпадает решка - получает десять рублей, а если орел - то за секунду говорит город на букву 'О' или его убивают. Ну, дурацкая игра, конечно, но что же, по-ихнему выходит, что нельзя даже заранее придумать этот город на букву 'О'? И что - от этого орлы выпадать перестанут? Бред какой-то. Тим даже рот открыл, чтобы спросить, что делать в такой ситуации, но вовремя одумался - на фиг ему нужна стрелка в руке? Лучше у куратора спросить. Класс, очевидно, пришел к такому же решению - пару недоумевающих взглядов, которыми обменялись ученики, Тим заметил, но задать вопрос учителю не рискнул никто. Пар Самай хмыкнул и сказал:
      - Вы пока еще не волины. Поэтому не думаю, что у вас сразу же получится не делать ошибок.
      Учитель помолчал мгновение и продолжил с нажимом, выделяя каждое слово:
      - Если случится так. Что вы решите. Что допустили ошибку. То. Осмыслите свое решение и поймите, что оно было верным и эффективным. Подумайте и найдите - почему. Возможно, дела пошли не так, как вы планировали. Обдумайте ситуацию и уясните, что они пошли намного лучше, чем вы планировали. И только после этого - забудьте о том, что вы посчитали своей ошибкой. Ошибки не было. И быть не могло. Сможете ли вы стать волином, зависит также от того, как вы распорядитесь полученной только что информацией. Сая, почему Тан принял верное решение, когда задал мне вопрос пару эрмов назад?
      Тим недоуменно нахмурился, услышав незнакомое слово, но подумать над этим ему не дал звонкий девчачий голос сбоку.
      - Ты напомнил ему, что всегда следует быть защищенным от атаки. У тебя он отделался всего лишь маленькой ранкой. А Айра Цу на следующем уроке по Воле в бездействии запросто мог бы убить Тана, окажись он не готов к неожиданной атаке.
      Тим с удивлением глядел на ответившего ученика, точнее - ученицу. Несмотря на такую же, как у всех остальных, одежду и короткую мальчишескую стрижку, сбоку от него, несомненно, сидела девчонка. До этого момента Тим почему-то был уверен, что в школе обучаются только мальчики. Точнее, он об этом даже не задумывался, приняв, как аксиому и теперь был немало удивлен живым примером обратного. Выходит, даже девчонки могут выучиться на волина? Хотя, почему нет.
      С большим запозданием вдруг пришло значение слова 'эрм' - местная мера времени, по продолжительности близкая к минуте. Точнее, что-то около минуты с четвертью. Тим удивленно моргнул - обычно переводчик действовал куда расторопнее, но тут Пар Самай заговорил и Тим навострил уши.
      - Правильный ответ, хоть и неполный. Но вернемся к нашему предмету, в частности к вопросу об ученых. Тимоэ, как следует поступить народу Сай?
      Тим вздрогнул. Поежился. И обрадовался - хорошо, что он подумал об этой проблеме еще вчера.
      - Э-м-м..., - сказал он, - Во-первых, надо разрешить ученым свободно исследовать только области неизвестного. Это там, где уже работают известные... природные законы. А самостоятельно исследовать области непознанного - надо запретить. Но не вообще, а силами тех волинов, что являются хозяевами ученых. И только когда возникнет надобность, разрешать... ихние теории.
      - Правильно, но опять неполно. Кто должен разрешать теории?
      - Я думаю, - начал Тим, заметил что-то, мелькнувшее в глазах учителя, и поправился, - нет. Должно быть сделано так, что теорию каждого ученого будет рассматривать совет других ученых. Кроме того, что выдвинул теорию. И еще должна существовать группа ответственных волинов при... - Тим поискал в словаре слово 'правительство', но не нашел, - подчиненных Сах Аоту, которые будут принимать окончательное решение - пропустить теорию или нет.
      Пар Самай пронзил Тима взглядом и поинтересовался:
      - Ты знаешь, как обстоят дела на самом деле или разговаривал по этому вопросу с кем-либо?
      - Нет, - Тим удивленно помотал головой.
      - Тогда скажу тебе, что ты принял правильное решение. Именно так все и обустроено. Но ответ все равно неполон. Каким образом волины должны запрещать исследовать области неопознанного? Ведь оно же еще неопознанное - откуда хозяину ученого знать, в запрет чего следует вкладывать волю?
      Тим открыл рот. Потом подумал и закрыл. Подумал еще чуть-чуть.
      - Не знаю.
      И замер, ожидая реакции учителя. Но наказания не последовало.
      - Правильный ответ, - сказал Пар Самай, - Тан, скажи ты.
      - Им надо вкладывать волю в защиту Порядка Вещей, - выпалил Тан так быстро, словно ожидал этого вопроса в нетерпении, - только касательно не себя, а своих ученых. Так же, как мы вкладываем волю в защиту себя. Ведь Порядок Вещей - это константный набор правил, пусть даже какие-то из них и неизвестны, и к нему вполне можно приложить волю, так? Правильно?
      Тиму показалось, что Тан даже дрожит от нетерпения.
      - Правильно, - сказал Пар Самай, - и теперь ответ стал полным. Оба ответа. Теперь ты видишь, что твой недавний вопрос был верным и эффективным решением?
      - Да, учитель, - Тан тихонько выдохнул и расслабился.
      - Но тебе следует поработать над контролем эмоций, - сказал Пар Самай, отворачиваясь, и Тим тихонько позлорадствовал про себя - ох, схлопочет этот Тан пяток плетей после ужина. В своем злорадстве, Тим был, конечно, неправ, но удержаться не мог. Ну, нечестно же - он тоже бы все как есть объяснил, ну так он же просто не знал, что там и как делается на этой дурацкой Воле в Бездействии! А Тан и рад воспользоваться, когда ему уже все разжевали. Так что правильно - можно и десяток всыпать - нефиг выделываться. Тим задумался и чуть не пропустил вопрос, опять адресованный ему.
      - Так почему же стал возможным тот случай с улетевшим ученым? Тимоэ?
      - Что? Ой! - опомнился Тим, загнал немедленно возникшую панику далеко вглубь себя и попытался собраться.
      - Видимо, - сказал он, помолчал и продолжил, тщательно обдумывая каждое слово, - видимо, по каким-то причинам хозяин этого ученого разрешил ему... внедрение неправильной теории без предварительного согласования.
      Пар Самай помолчал, разглядывая Тима взглядом энтомолога, изучающего под лупой любопытный экземпляр какого-нибудь насекомого. Тим молча потел.
      - Правильно, - сказал, наконец, учитель и отвел взгляд. У Тима словно гора свалилась с плеч, но даже пошевелиться себе разрешил не сразу - не то, что облегченно вздыхать. Хоть и хотелось.
      Пар Самай принялся подробно рассказывать о том, как устроена эта их система контроля над учеными. Среди последних, оказывается, тоже существовала четкая иерархия - некоторым позволялось довольно много, но и спрос с них был побольше. А испытывать свою теорию на себе, как это сделал тот злосчастный исследователь стратосферы, у местных ученых являлось не просто хорошим тоном, а вообще единственно приемлемым. Если же теория требовала отработки на множестве людей, в качестве подопытного материала использовались тоже ученые, только проштрафившиеся - те, чьи теории несколько раз подряд признавались (или оказывались) нежизнеспособными. 'Надо бы и у нас такую систему ввести', - подумал Тим, - 'не можешь придумать ничего полезного - становись подопытным кроликом для более умных коллег. Вот наука бы зашевелилась'. И хмыкнул тихонько. Но потом стало не так интересно - учитель принялся подробно описывать иерархию здешних ученых и Тим заскучал. Все равно запомнить всю эту чересчур сложную систему местной науки он бы не смог. А Пар Самай, словно этого было мало, еще и называл поименно каждого занимающего ту или иную должность и расписывал его успехи на научном поприще. Тим полчаса с трудом удерживался от того, чтобы не начать зевать, потом урок кончился. 'Вот спросит он на следующем уроке - как зовут Второго Надзирающего по Округу Зилай - будет мне опаньки', - подумал Тим про себя, но почему-то без особого беспокойства. Спросит - так спросит. И хрен с ним.
      Второй урок - после обеда - вела женщина. А может, и не женщина - ее(?) принадлежность к прекрасному полу выдавал только голос - мощное красивое контральто. (Всякие такие названия Тим знал, потому что полтора года в хор ходил, пока не бросил. Мама тогда, правда, распсиховалась - но он все равно больше не пошел - надоело. Да и не мужское это дело - в хоре петь.) Короче, голос у тетки был зачетный, а в остальном она как-то на женщину и не тянула. Голова была лысая, как коленка; лицо вполне могло быть и мужским, а грудь у нее если и была, то не слишком большая и совершенно теряющаяся в складках одежды. Да Тим особо и не всматривался - поймет еще неправильно... страшно представить просто. Вообще, за время пребывания в этом странном мире он еще не встречал ни одной женщины, которая была бы похожа на женщину в понимании Тима - одета красиво, с фиругой, прической, ну и вообще. И даже если они здесь и были, то уж видимо, не в школе. А слуги и крестьяне, те и подавно выглядели как серая масса, про них скорее можно было сказать 'оно'. Видимо, про любовь, романтику и прочие радости взаимоотношения полов в этом мире ничего не знали. Да и знать не хотели. У них же шаретор, блин. Хотя дети явно на свет как-то рождались.
      Предмет, как выяснилось, был новым не только для Тима - для всех. Если по остальным предметам Тим от одноклассников явно отставал, то здесь, как следовало из первых слов учительницы (представившейся как Фэй Раш), у него был шанс пойти вровень. Впрочем, из вторых слов стало ясно, что надеяться на это Тиму не стоит - училка принялась нести уже наскучившую Тиму пургу. Про волю, ее вложение, распределение, концентрацию сознания, силу мысли и прочую бредень, услышав которую, любой нормальный человек сделает понимающее лицо, сошлется на занятость и поспешит смыться. То, что Тим смыться не мог при всем желании и то, и то, что эта бредень вроде как оборачивалась правдой - роли не играло. Разум Тима серьезно воспринимать ее отказывался.
      Тим старался изо всех сил, понимая, что тетка говорит дело и если ему не получится отнестись ко всему этому со всей серьезностью, то у него будут проблемы - но получалось хреново. Предмет назывался 'Воля в Себе' и уже только это двусмысленность в названии настроила Тима на игривый лад. 'Штирлиц взял себя в руки', - вспомнил он, усмехнулся про себя и слушал дальше. Когда Фэй Раш рассказала, что ее предмет даст им возможность сократить потребность в еде до минимума, восполняя энергию прямо из окружающего пространства, Тиму вспомнился анекдот про одного такого сектанта, который учил свою собаку космической энергией питаться. 'Почти научил, а она взяла и сдохла'. Стоило училке упомянуть про возможность дышать не только легкими, но и всем телом - под водой, например - как Тиму весьма некстати вспомнился анекдот про ежика, который научился попой дышать, сел на пенек и задохнулся. Он сидел, весь дрожа от сдерживаемого смеха и с ужасом ожидая момента, когда смех прорвется наружу, когда Фэй Раш заметила его состояние.
      - Тимоэ, тебе смешно? Почему? - спросила она, прервав очередной свой рассказ.
      - Нет, - сказал Тим, сглотнул и добавил, - мне не смешно.
      Ему было уже совсем-совсем не смешно и довольно страшно.
      Фэй Раш внимательно на него посмотрела, но ничего не сказала. и сказала
      Отвела взгляд и продолжила истории про всякие чудеса, которые умеют делать волины с собственным телом. Тим перевел дух и осторожно вытер пот со лба. Вроде пронесло... хотя если она наябедничает Ашеру Камо, куратор наверняка устроит ему веселый вечер. А она может. наверняка наябедничает... Тим тихонько вздохнул, отогнал тоскливые мысли и старался слушал дальше - до самого конца урока. Урок, поскольку он был первым, был обзорным - совсем без практических занятий. Из всего, что говорила Фэй Раш, Тим вынес два важных вывода - первый, что волины - охренеть насколько крутые. Он это, вообще-то и раньше знал, но думал все же, что они что-то типа джедаев из 'Звездных войн'. Или там 'Людей-Икс' каких нибудь. Короче, обычные люди с супервозможностями. А оказалось - что волины и в воде не тонут, и в огне не горят, и еды им толком не надо, и питья, и даже воздух не сильно нужен. И раны они себе в мгновение ока залечивают, и руки-ноги отращивают, и яды на них никакие не действуют, и вообще непонятно, как они все от собственной крутизны еще не полопались.
      А вторым выводом было то, что Тиму преуспеть в этом предмете тоже явно не светило. Потому что во все, что своим глубоким контральто пела Фэй Раш, Тим верил даже меньше, чем тому, что говорилось на всех других уроках. И как заставить себя поверить - не представлял. Это все равно, что поверить в заправдашность какого-нибудь рисованного мультяшного супермена. Смотреть фильмы и мечтать о сверхвозможностях, совсем, оказывается, не то, что развивать их на самом деле. Только своей волей и верой. Даже без приборчиков и тренажеров специальных. Вот если б как в 'Матрице' - раз и дискету с 'волей в бездействии' - тогда это другое дело. А тут, видите ли, все что необходимо, оказывается, конструктивно уже есть. Внутри. Ага. Может у них и есть. А вот на счет себя Тим иллюзий не испытывал. Благо за шестнадцать с гаком лет жизни его доброжелательное окружение в виде родителей, воспитателей, учителей и прочих неравнодушных вдолбило Тиму, что если уж и есть некоторые не сильно выдающиеся способности к математике и программированию, то уж, например, в спорте и химии он полный ноль. А где ноль - так что там стараться - сколько не прибавляй усердия, помножая на ноль - получаем ноль. Согласно законам любимой земной математики.
      От сих дум настроение его испортилось окончательно, и на следующий урок он направился в самом мрачном расположении духа и ни капли не удивительно, что следующим уроком оказалась физра.
      Тим сразу все понял, увидев, как ученики выходят во двор, скидывают свои нехитрые одежды, и, оставшись в одних набедренных повязках, выстраиваются в неровную шеренгу. Там, дома, физкультура была самым его нелюбимым предметом - подтягивался он от силы раз шесть-семь, стометровку пробегал неплохо, но на больших расстояниях быстро 'умирал', а всякие баскетболы с футболами не давались ему вообще. Во всяком случае, когда класс делился на команды, его выбирали одним из последних. Мама хмурилась, когда он приносил в дневнике очередной трояк по физре, хмурилась, но ничего не говорила. А отчим частенько проезжался насчет 'интеллигентских мышц' - он-то сам был в молодости КМС по греко-римской борьбе, да и сейчас форму старался поддерживать. А еще Тим терпеть не мог физкультурную форму - в этих дурацких красных трусах и белой футболке он чувствовал себя форменным идиотом, что не могли не заметить окружающие. Короче, физру Тим не любил категорически. Уже здесь он пару раз задумывался, есть ли что-нибудь подобное в этой школе, но, подумав, решил, что - нет. Зачем волину себя тренировками изматывать? Он просто решит, что он - чемпион мира по кун-фу и так и будет - разве нет? Эта мысль тогда доставила Тиму некоторое облегчение - не то чтобы он был готов удрать на другую планету к феодальным коммунистам с садистскими наклонностями, лишь бы избавиться от нелюбимого предмета, но отсутствие физкультуры здесь - показалось ему довольно весомым преимуществом его нового положения. И вот - пожалуйста. Можно подумать здесь других уродских предметов мало, кроме физры!
      Смутно надеясь, что он понял происходящее неправильно, и что все обойдется, Тим разделся до трусов и встал с левого края шеренги. Здесь, похоже, по росту выстраиваться было не обязательно, да и ступни в линейку никто не выстраивал. Тим посмотрел на носки своих кроссовок (настоящие Рибоки, кстати - отчим подарил, когда потеплело) скосил взгляд на босые ноги одноклассников, но разуваться не стал. Этим что - они небось отродясь босиком бегают, так что у них кожа на пятках наверное в два сантиметра толщиной. А Тим босиком ходить не любил - неприятно, да и порезаться недолго. Поэтому он поднял взгляд, выпрямился и принялся ожидать... чего-нибудь. Минут через пять появился низкорослый, мрачного вида тип, прошелся пару раз вдоль шеренги, разглядывая учеников хмурым взглядом из-под мохнатых кустистых бровей, потом встал в стороне и принялся тоже чего-то ждать. Тим приободрился - на урок это было похоже мало. 'Может, медкомиссия какая?' - подумал он с надеждой.
      Тут со стороны здания послышалось бряцание и металлические лязги. Тим осторожно повернул голову и увидел двух слуг с разрисованными паутиной лицами, согнувшихся под тяжестью длинного цилиндрического ящика. Слуги с заметной натугой вытащили ящик на плац перед строем учеников, с лязгом бухнули его на землю и поспешили обратно. Пока Тим, скашивая глаза, пытался разглядеть содержимое ящика, на плацу опять появились двое слуг, с очередным ящиком - этот, вроде, был полегче. Во всяком случае, над этим слуги так не пыхтели. Тим бросил бесплодные попытки разглядеть содержимое ящиков и перевел взгляд на стоявшего в стороне бровастого мужика. Тот словно только этого и ждал - шумно шмыгнул и произнес громко:
      - Четные - берите мечи, нечетные - шесты.
      Тим озадаченно хлопнул глазами, но тут шеренга пришла в движение и направилась к ящикам. Причем часть пошла к одному, часть к другому. Тим проводил учеников недоуменным взглядом, но тут же сообразил - ага, 'на первый-второй рассчитайсь'. Вздохнул, - 'все-таки физра', - и, поскольку оба его соседа направились к легкому ящику, поспешил к первому - тяжелому. В ящике лежали палки - в рост человека длиной и толщиной с черенок для лопаты. Деревянные, вроде. Тим ухватил было легкомысленно палку одной рукой, как это делали все остальные ученики, но тут же прищемил пальцы, охнул, и, уже двумя руками с трудом вытащил палку из ящика. Палка была и в самом деле деревянной, но концы ее, длиной по полметра с каждой стороны, были окованы железом, так что вес у палки выходил недетский - кило на семь-восемь она тянула точно. Тим поставил палку вертикально, освободил одну руку и почесал ей кончик носа. Это что - местный спортивный снаряд? Что там говорил тот тип? 'Шесты и мечи?' Тим быстро обернулся к второму ящику и прерывисто вздохнул - ученики отходили от него, держа в руке узкие блестящие полоски металла. 'Черт', - подумал Тим, - 'ну почему мне - какую-то хрень деревянную, а им - мечи? Хотя чему удивляться - когда это мне на физре везло?' Ученики тем временем возвращались в строй, и Тим остался на плацу один. Заметив это, он с некоторым трудом поднял шест и быстрым шагом рванул на свое место. Но не успел:
      - Займите позиции! - настиг его зычный голос на половине дороги и шеренга опять пришла в движение - ученики с шестами занимали места напротив учеников с мечами. Тим покрутил головой, обнаружил свободное место и поспешил туда. Незнакомый Тиму невысокий ученик глядел на него безразличным взглядом, держа в руке наклоненный к земле меч. Тим, стараясь не выдать интереса, принялся его разглядывать - меч, разумеется, а не ученика. С расстояния двух метров меч не выглядел учебным или бутафорским, нет, черт побери, он выглядел совершенно стопудово настоящим. И очень острым. Тим поежился и сглотнул. Не собираются же они...
      - Начали! - прозвучал над плацом громкий голос и стоявший напротив паренек метнулся к Тиму, поднимая меч. Тим дернулся, неловко ткнув шестом навстречу атакующему, но того это ничуть не смутило - ловким движением он скользнул мимо шеста и его меч ринулся вниз, к ничем не защищенной груди Тима. В последний момент Тим отшатнулся, выронил шест и меч пролетел вниз, легонько чиркнув слева по ребрам. Нападавший ученик опустил меч и сделал шаг назад. Тим перевел дух.
      - Ты чего, с ума сошел... - начал он, опуская взгляд на собственную грудь и замер, подавившись продолжением фразы. Там была вовсе не царапина, а глубокий разрез, начинавшийся от ключицы и идущий до самого живота. В глубине раны виднелись белесые прожилки, а посредине смутно белел какой-то выступ. 'Это ребро', - отчетливо прозвучало в голове Тима, - 'реб-ро'. Тим никогда не видел таких серьезных ран, не то, чтобы самому их получать, поэтому стоял сейчас столбом, внимательно разглядывая бордовую полосу, выглядящую очень неуместно и даже вызывающе на бледной незагорелой коже. Ниже ребра стенки раны были не видны из-за обильно текущей крови. Светло-голубые трусы Тима уже изрядно почернели спереди и потяжелели. Больно не было - рану только чуть-чуть жгло, да еще ощущался там легкий холодок, не столько болезненный, сколько шокирующий: не бывает так - под кожей - холодно! Теплая струйка скользнула по ноге Тима и он встрепенулся - этак и кровью истечь недолго! Он быстро сжал рукой края раны и они тут же отозвались острой жгущей болью. Тим всхлипнул и осторожно сел на землю - вдруг сильно закружилась голова.
      - Че стоишь? Помоги! - растерянным голосом обратился он к своему недавнему противнику, но тот даже не шелохнулся, продолжая разглядывать сидящего Тима безразличным взглядом. И этот взгляд сказал Тиму куда больше, чем все предыдущие дни и уроки - в нем не было ни интереса, ни сочувствия, ни страха, ни удовлетворения - ни-че-го. Ничегошеньки - на стенку так можно смотреть, а не на человека, которого только что чуть не убил. Тим осмотрелся - соседние пары продолжали лихо сражаться друг с другом, не обращая на истекающего кровью Тима ни малейшего внимания. Видимо, предполагалось, что раненый должен сам себя залечить. В голове зашумело, все звуки отодвинулись куда-то далеко на задний план, остались только звуки сердцебиения, да его, Тима, частого дыхания. 'Вот и все', - прошептал он, закрывая глаза. Вдруг вылезла гордая мысль, - 'а я все же не орал и не плакал, надо же - как мужчина... клево...', - Тим даже улыбнулся легонько неуместности этой мысли.
      - Руки убери! - вдруг донесся до его сознания чей-то голос и Тим тут же понял-вспомнил, что этот голос не в первый раз просит его убрать руки. Тим открыл глаза и обнаружил сидящего перед ним на корточках мужика, того самого - бровастого. Видимо, это был местный физрук.
      - Там... кровь, - попытался слабым голосом объяснить Тим, но физрук и ухом не повел - просто сжал запястья Тима своими лапищами, и, легко преодолев его слабое сопротивление, развел руки в стороны. Рану снова начало жечь, кроме этого добавилось какое-то неприятное дергание. Тим сглотнул и открыл рот, собираясь сказать: 'зашить, наверное, надо?', - но у физрука было свое мнение на этот счет. Учитель пару секунд поразглядывал рану мрачным взглядом, хмуря и без того внушительные брови, потом взял и с силой провел ладонью прямо по ране сверху вниз. Плавно, но быстро, так что Тим даже отшатнуться не успел, только всхрапнул задушенно от вспышки острой боли. Он снова закрыл глаза и сжался, но боль вдруг неожиданно закончилась. И вообще - все неприятные ощущения тоже закончились.
      - Поднимайся, - сказал голос у него над ухом.
      Тим открыл глаза и посмотрел на рану - ее не было. Бордово-черная полоса все так же тянулась от ключицы до черных от крови трусов, но раны под кровью уже не было. Тим, не веря своим глазам, потрогал кожу. Сначала несмело и осторожно - кончикам и пальцев, потом, убедившись в отсутствии неприятных ощущений, потер ладонью - под подсыхающей кровью обнаружилась целехонькая гладкая кожа, без малейших следов недавней раны - даже шрама не осталось.
      - Поднимайся, - повторил физрук с интонацией 'быстрей, а не то хуже будет', и Тим, мотнув головой, встал. В ушах чуть-чуть звенело, но в целом самочувствие было нормальным.
      - Оружие подними, - сказал физрук.
      Тим подобрал двумя руками шест, испытав легкий прилив головокружения в момент наклона, но на ногах устоял и выпрямился. Учитель шмыгнул и заявил:
      - Продолжайте.
      Тим аж рот раскрыл от неожиданности. То есть как - 'продолжайте'? Этот придурок же только что его чуть не убил! Но размышлять было некогда - 'придурок' уже был рядом и опять заносил меч. Тим чуть не завыл от отчаяния, но первый удар умудрился отбить - подняв шест обоими руками и подставив его поперек под падающий меч. Удар оказался неожиданно сильным и больно отдался в кистях - Тим едва удержал шест в руках. Но все же удержал. А второго удара не последовало, вместо него последовал крик физрука:
      - Стой!
      Противник опустил меч и шагнул назад, а Тим осторожно поставил шест одним концом на землю и неуверенно взглянул на учителя. Все, что ли? Физрук подошел вплотную, выхватил шест и сунул его Тиму под нос.
      - Нельзя отбивать удар меча таким образом! - заявил он, - смотри!
      Тим скосил глаза и обнаружил глубокую свежую зарубку на деревянной части шеста. Правда, на шесте было множество зарубок и новая, на взгляд Тима, ничуть не портила его эстетику. Но физрук так не думал. Со словами:
      - Волин должен беречь свое оружие, - он провел пальцами по щекам Тима - сначала по одной, потом по другой. Обе щеки тут же вспыхнули режущей болью, Тим аж зашипел, причем не столько от боли, сколько от обиды и непонимания. Не защищаться - этот мелкий садист его зарежет, защищаться - оружие поцарапается. И что теперь? Он уже готов был сорваться и заорать, но учитель не стал развивать тему.
      - Смотри, - сказал он, вставая напротив ученика с мечом и отводя в сторону руку с шестом в ней, - начали!
      Ученик бросился к физруку и принялся осыпать его ударами, но на этот раз у него легкой победы не вышло. Да и вообще никакой победы ему не светило - каждый его удар попадал на окованную железом часть шеста и уходил в сторону - меч то бесполезно вспарывал воздух, то утыкался в землю.
      - Вскользь! - сказал физрук внушительно, голос его был ровным и спокойным, - видишь? Вскользь и на железную часть! Только так.
      С последними словами он отбил меч, крутнулся на пол-оборота, раскручивая шест, и заехал его концом прямо в живот противнику, в этот момент пытавшемуся извлечь глубоко ушедший в землю клинок. Тот сложился пополам, отлетел на пару метров в сторону и остался там лежать. Тим потрясенно выдохнул и мстительно улыбнулся - так ему, гаденышу! Физрук ожег его взглядом, Тим быстро согнал улыбку, но навершие шеста уже летело к нему. Тим даже рукой закрыться не успел. Да и толку-то - рукой от железной дубинки закрываться?
      На этот раз было больно. Даже очень больно. И еще было мерзко - в груди (на этот раз - с правой стороны) что-то похрустывало, сминалось и булькало, пока Тим сквозь полузакрытые глаза наблюдал за действиями учителя - он сначала пошел к первому ушибленному им, и только когда тот поднялся и подобрал свой меч, развернулся и, не торопясь, подошел к Тиму. Остановился.
      - Ты не должен испытывать в бою никаких эмоций. Если ты вступаешь в бой, ненавидя или боясь своего противника - ты проиграл. И ты не должен радоваться неуспеху других. Огорчаться - тоже не должен. Ты понял?
      - Да, - сказал Тим, - у...
      Он пытался сказать 'уроды', но рот оказался наполнен какой-то жидкостью, Тим попытался ее сплюнуть и прочистить горло, но это тут же вызвало приступ разнообразных болей в груди. Тим закашлялся вперемешку со стонами. Физрук присел и положил руку ему на грудь - боль вспыхнула последний раз и ушла. Тим обмяк.
      - Поднимайся, - сказал учитель, - и возьми оружие.
      'Твою мать', - подумал Тим, закрывая глаза. Может, не вставать? Не будут же они его силком поднимать?
      - Вставай! - рявкнул физрук, и Тим, тяжело вздохнув, открыл глаза, встал на четвереньки и выпрямился.
      - Он же меня убьет, - сказал он безнадежным тоном, беря из протянутой руки шест.
      - Если будешь спать, а не защищаться - убьет, - подтвердил учитель, - начали!
      Тим перехватил шест широким хватом обеими руками и приготовился отбить удар так, как показывал физрук - окованной частью, но противник на этот раз не стал начинать с прямого рубящего удара, а просто ткнул колющим Тиму в живот. Тим даже дернуться не успел. Противник выдернул клинок, шагнул назад и замер со склоненным мечом, с кончика которого срывались алые капли. Тим выронил шест, схватился за живот и обернулся к учителю.
      - Вот... видите, - сказал он с укоризной.
      Физрук выглядел озадаченным. Он хмурил брови, шмыгал и шевелил губами. Потом, видимо, приняв решение, окинул взглядом сражающиеся пары и зычно гаркнул:
      - Сая!
      Через полминуты рядом появилась Сая - подбежала и замерла в двух метрах. Теперь Тим ясно видел, что Сая - девушка. Одежда была на ней такая же, как на всех остальных учениках, то есть - одна тряпочка на бедрах - и все. Поэтому подростковые, некрупные, но вполне сформировавшиеся, груди уже не были скрыты тканью. В другое время Тим бы немало заинтересовался таким зрелищем, но сейчас вид обнаженных грудей только вызвал у него злость. Сумасшедшие они все в этом мире - козлы, уроды и садисты. Как, спрашивается, нормальному человеку среди таких выжить?
      - Возьми шест, - сказал физрук, - и занимайся с Маром.
      Сая молча подхватила с земли шест и встала наизготовку, держа шест обоими руками, но нацелив его на противника.
      - Начинайте, - сказал учитель безразлично и повернулся к Тиму.
      - Иди к себе, на сегодня для тебя уроки закончены, - бросил он и зашагал в сторону.
      Тим хлопнул глазами.
      - Э..., - сказал он растерянно, - учитель! А рана... а залечить?
      Физрук обернулся, посмотрел, хмуря брови, на Тима, покачал головой и вернулся к нему. Тим с готовностью убрал руки от живота. Физрук приложил ладонь к ране, убрал, развернулся и пошел прочь. Тим проверил кожу, пару раз втянул-вытянул живот, потом вздохнул с облегчением. Поглядел с полминуты на Саю, сражающуюся с Маром, загрустил и поплелся в сторону своей одежды. Не одеваясь, прошел к себе в комнату, упал на кровать и закрыл глаза.
      Проснулся Тим от ощущения чужого присутствия. Комната была залита вечерним полумраком, но стоящую у кровати фигуру Тим узнал сразу.
      - Ашер Камо, - сказал он, садясь, - у меня есть вопросы.
      - У меня тоже есть, - откликнулся куратор, - ты совсем не умеешь владеть оружием?
      - Я умею! - вскинулся Тим обиженно, и, в общем-то, не врал - Андрей Андреич, военрук, к которому он в стрелковую секцию ходил, говорил, что Тим уже вполне для соревнований созрел.
      - У нас оружие другое, - сказал Тим грустно, - мечами у нас уже двести лет никто не дерется, я же не виноват, что вы такие отсталые.
      - А какое у вас оружие? - спросил, после непродолжительного молчания, Ашер Камо.
      - Метательное, - сказал Тим, тут же сообразив, что куратор его может неправильно понять и заставить, например, ножи кидать, - но не простое. Не когда сам рукой кидаешь... а такой механизм, который кидает такую... штучку, типа маленького ножа.
      Фигура куратора пошевелилась в сгущающемся полумраке.
      - И ты называешь нас отсталыми? - спросил он, - метательное, ха! Оружие волина - меч! Так было и так будет. Потому что в то, что ты держишь в руке, волю вложить проще чем в то, что летит само по себе. Ты можешь весь день метать в меня свои ножи, из них не попадет ни один, а мне даже никаких усилий к этому прилагать не придется - это ты зовешь оружием?
      - Воля..., - Тим пожал плечами, - зачем вам тогда вообще оружие? Раз вы голыми руками можете разрубить что угодно? И зачем надо тренироваться, я не понимаю.
      - Потому что, когда воля сражающихся равна, победа зависит от оружия и от умения им владеть. Да, когда мне потребуется разрубить дерево, я могу сделать это рукой или даже просто мыслью. Но я не буду этого делать, потому что, разрубая дерево мечом, я трачу куда меньше сил и вкладываю куда меньше воли. Пусть даже этот меч тупой и ржавый - все равно всем известно, что мечом рубят, а рукой - нет. И силы убеждения в этих двух случаях разнятся несравнимо.
      - Ну ладно, - сказал Тим, - примерно понял. То есть, если два волина равны по силе, то они становятся как бы обычными людьми друг для друга. Ну а что мешает тогда одному из них запульнуть в другого ножом?
      Этот мир действительно не знал никакого метательного оружия, кроме ножей, да и то, как догадывался Тим - совсем не в качестве оружия. Словосочетание 'метательное оружие' на местном языке вызывало у него в голове какой-то дискомфорт, вроде как 'горячий лед' или 'жидкий кирпич'. Ни 'стрел' ни 'дротиков', ни уж, тем более, 'пуль', в этом языке, разумеется, не было.
      - Нет, ты не понял. Они не становятся обычными людьми друг для друга. Волю проще всего вкладывать в себя, чуть сложнее - в предметы, которые держишь в руках, намного сложнее - в удаленные предметы и очень трудно - в другое существо, наделенное собственной волей. Даже Хозяин, если вдруг ему захочется убить тебя, сделает это мечом, а не остановит твое сердце на расстоянии. И не потому, что остановить сердце труднее, а потому что остановить твое сердце у него, скорее всего, не получится - не хватит воли. Хотя он - сильный и опытный волин, а ты сейчас слабее любого ученика. То же и с метанием ножей. Очень сильный волин может вложить в метаемый нож волю, которая поддержит его полет и не даст отклониться от цели, несмотря на противостоящую волю слабого волина. Но разница сил этих волинов должна быть очень велика. Большинство учеников этой школы смогут отклонить полет брошенного мной ножа, сколь бы я не старался, чтобы он достиг цели. Я думаю, некоторые из наиболее продвинувшихся учеников смогут отклонить и нож Хозяина. Но в бою на мечах ни один из них не выстоит против Хозяина и четверти эрма. Теперь понял?
      - М... да.
      - Только отсутствие умения управлять своей волей сделало метательное оружие возможным в вашем мире. И я не вижу, каким образом твое умение кидать ножи может тебе здесь помочь.
      - Это не ножи, - пробурчал Тим под нос, но спорить не стал - с этих джедаев станется и пули отклонять... хотя... не факт. Чтобы вложить волю в объект, его надо хотя бы для начала заметить... и как они собираются пули замечать? Хотя была еще Воля в Бездействии, которая вроде как не на видимый конкретный объект нацеливается, а на собственную безопасность. Но тут тоже были варианты - пуля - не нож, ее не так просто отбить. Вполне возможно, и не хватило бы у них силенок от нее защититься. Особенно, если пуля не одна... да еще и крупнокалиберная. Тим размечтался, представляя, что бы он сделал, попади ему в руки хороший пулемет, но Ашер Камо прервал его радужные видения:
      - Из этого ты должен понимать важность Воли в Себе - она самая сильная и наиболее защищенная от воздействия противника.
      Тим нахмурился. Было какое-то противоречие в словах куратора, но он никак не мог его поймать.
      - Но тогда выходит... выходит, что так и драться бессмысленно - один волин делает себе непробиваемую кожу, и второй может хоть до посинения мечом его колотить - Воля в Себе же сильнее той, что вложена в меч?
      - Не настолько. Но ты прав. Атаковать - сложнее, чем защищаться, и, когда силы двух волинов заметно различаются, то победить может только сильнейший. Острота оружия и воинское умение слабого не дадут ему победы, даже если его противник вообще не вооружен и плох, как боец, но - они могут его спасти.
      - То есть, - Тим начал понимать, - они там... ученики, сегодня на уроке, они все сражались в полную силу и..., - Тим закрутил пальцами, пытаясь сформулировать мысль, но не успел - за него это сделал куратор:
      - Да. Опасность ранить друг друга у них минимальна. Они еще очень неумелы, но их умений уже достаточно, чтобы защититься от атак равных себе.
      - Ясно... а что же тогда делать мне?
      - Я не зря сказал, что умение владеть оружием может спасти слабого волина в бою с сильным. Тебе придется совершенствовать воинские умения. Аксо Тан будет заниматься с тобой отдельно.
      Ашер Камо помялся, потом добавил:
      - Это сильно увеличит твой долг. Такое никогда раньше не делалось, но Хозяин решил не отказываться от тебя. Я думаю, его впечатлило твое сопротивление Сай Ашану.
      - А... вот, - вспомнил Тим, - а как же Внушение? Сай Ашан же, как раз, получается, вкладывал волю в других существ. Сразу в нескольких - и у него получилось! Это значит, что он сильнее Хозяина?
      - Нет. Это значит, что ты плохо слушал объяснения Сай Ашана. С помощью Внушения волин не заставляет другого человека произвести какое-то действие, преодолев волю этого человека. Волин заставляет другого человека направить его собственную волю в это действие. Чувствуешь разницу? Говоря о том, каким образом тебя может убить Хозяин, я допустил небольшую неточность. Он вряд ли сможет приказать остановиться твоему сердцу. Но он с легкостью внушит тебе желание умереть, каковое желание ты, несомненно, незамедлительно выполнишь.
      - Ясно, - вздохнул Тим, - еще вот что... ты сказал, что мой долг сильно возрос. Насколько сильно?
      - Что значит - насколько? - спросил куратор, и в его голосе явственно звучало недоумение.
      - Ну..., - Тим немного подумал, - вот у меня есть долг, так? За обучение волину. И, скажем, мне надо потом десять лет этот долг отрабатывать, чтобы я смог освободиться. Ну, не освободиться, а так... самостоятельно... вещи там себе всякие покупать, и так далее. Так вот - сколько лет мне теперь надо будет долг отрабатывать - двадцать, тридцать?
      - Не знаю, - ответил Ашер Камо с удивлением, - на твой вопрос никто не сможет дать ответ. Мне кажется, ты не совсем верно представляешь себе действие шаретора. Ты что же, думаешь, что все долги всем людям просто суммируются? И, купив себе меч в оружейной лавке, ты можешь за него расплатиться работой на Хозяина?
      - Да, - сказал Тим растерянно, - а как же еще? Разве может быть по-другому?
      - Разумеется! Только по-другому и может быть. Долги разных людей имеют разную ценность, это же ты понимаешь?
      - Да, - Тим кивнул, - ну так эта ценность сразу и учитывается, когда складывается с другими долгами, разве нет?
      - Нет. Ценность долгов может меняться со временем. У разных людей по-разному. Твой долг Хозяину сейчас очень велик, но ценность его ничтожна. Допустим, лет через двадцать ты станешь могучим волином, тогда ценность твоего долга сильно возрастет. И торговец, который сегодня не пустил бы тебя на порог своей лавки, тогда с радостью продаст тебе любой товар, даже если шаретор твой будет не больше, чем сегодня. Потому что торговцы смотрят не на величину, а на ценность шаретора. А она складывается из многих факторов.
      - Ничего не понимаю, - сказал Тим растерянно, - тогда выходит, что чем сильнее я стану, тем больше мне придется платить придется, чтобы выплатить свой долг?
      - Конечно, - куратор помедлил, - мне кажется, ты не совсем правильно расставляешь приоритеты. Да, следует стремиться к тому, чтобы выплатить все свои долги и стараться не делать новых. Но не надо делать это целью своей жизни, поскольку это сильно ограничит тебя в твоем развитии. В первую очередь следует повышать ценность своего шаретора, ну и, разумеется, следить, чтобы баланс твоих долгов с долгами тебе был не слишком плох. Иначе и ценности шаретора может не хватить.
      - А как повысить эту ценность?
      Ашер Камо хмыкнул.
      - Удивительно объяснять вещи, которые всякий знает с рождения. Тебе следует развиваться. Развивать свои умения. В первую очередь - умение управлять своей волей, потому что это самое ценное из всех умений. Но не забывать и остальные - найди то, к чему у тебя есть склонность. Умение, к которому у человека есть способность, развить намного легче. Можешь делать что-то для других людей, если ценность их шаретора впоследствии вырастет, это сделает более ценным и твой. Иногда имеет смысл не спешить с возвратом долгов - если ценность шаретора того человека, которому ты должен, упадет, размер твоего долга также уменьшится.
      Что-то в последних словах куратора показалось Тиму знакомым. Тим напряг память и с трудом удержался от торжествующего восклицания - акции! В сотовом у Тима было радио, ну, он его и слушал все время. Так там все уши прожужжали рекламой про акции, биржи и прочую хрень. Мама про акции ничего толком объяснить не смогла, у отчима Тим и спрашивать не стал, спросил у дяди Сереги. Всех объяснений Тим не понял, но кое-что уяснил. И очень те объяснения дяди Сереги походили на то, что рассказывал Ашер Камо. Выходит, шаретор этот... не чемодан, а как его... а, да - на портфель ценных бумаг? Так что ли?
      - А можно продать или купить чужие долги?
      - Можно, - сказал куратор, - некоторые даже живут этим. Но дело это непростое и... сильно свой шаретор таким образом не увеличишь.
      'Это вы просто не умеете', - подумал Тим, - 'эх, что бы мне было не взять тогда у дяди Сереги книжки по этим акциям. Предлагал же он'. Клево было бы сейчас всеми этими знаниями воспользоваться. Они здесь, небось, про всякие земные хитрости и слыхом не слыхивали, вот бы он их всех уделал. Жаль, конечно. Надо будет повспоминать, что там дядя Серега говорил, авось, что и пригодится. О, вот, кстати, акции же разные бывают. Обычные и еще какие-то... неважно, как называются, важно другое.
      - А имеет значение, одному человеку принадлежат мои долги или нескольким? И еще - если мой долг кому-то станет очень большим... очень-очень большим, это что-то изменит?
      Ашер Камо задумался.
      - Я понял, что ты спрашиваешь, - сказал он, помолчав с полминуты, - но ты утверждал, что шаретор неизвестен в твоем мире и, насколько я вижу, не лгал. В то же время, вопросы, которые ты задаешь, говорят о противном. Ответь сначала, что навело тебя на эти, и на предыдущий, вопросы, потом отвечу я.
      - У нас есть кое-что похожее, - сказал Тим, - я только сейчас понял. Только у нас эти долги записываются... на листках, и так хранятся. А в остальном - то же самое, они могут меняться в цене, их можно продавать...
      - Ясно, - перебил куратор, - крайне примитивный способ. Я не понимаю, почему ты до сих пор продолжаешь считать свой мир более развитым. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что шаретор есть везде? Даже не имея возможности его видеть, вы им руководствуетесь. Теперь отвечу я, и на этом на сегодня разговор закончим. Имеет значение и то, кому ты должен и то - сколько. Если твой долг одному человеку станет, настолько велик, что ты сам сочтешь невозможным его выплату в течение твоей жизни, ты потеряешь свою волю. Точнее, ты отдашь ее своему кредитору, и будешь выполнять все его пожелания, как свои собственные. Ты видел таких людей - обычно они носят на лице знак Судьбы.
      'Ага', - подумал Тим, - 'ну точно. А эти, что с паутиной на лицах, значит, вроде как обанкротились'.
      - А вот еще, - начал он, но куратор его перебил:
      - Достаточно. Уже поздно, а тебе еще следует получить свои семьдесят ударов.
      - Сколько?! - вытаращил глаза Тим, - за что?
      - За неподобающее поведение на уроке по Порядку Вещей, за неподобающее поведение на уроке по Воле в Себе и за то, что ты все еще не сломал брусок девственного железа, - монотонно перечислил куратор. Тим бросил взгляд на кучку одежды. Черт, он так и позабыл про эту уродскую железяку. И Фэй Раш, стало быть, наябедничала все-таки. Ну, неудивительно. Тим вздохнул, но ничего говорить не стал - все равно же не уменьшит, скотина. Ашер Камо постоял немного в темноте, потом вышел. Тут же в проеме смутно нарисовалась фигура другого человека.
      - Ничего-ничего, я вам это все еще припомню, - тихонечко прошептал Тим, ложась на живот и засовывая в рот свернутый рукав рубашки. 'Все-превсе припомню', - думал он, вздрагивая под мерно отсчитываемыми ударами, - 'тоже мне... думают, что круче их никого нет... я вам всем еще покажу'. Странное дело, но после того, что произошло днем, удары явно переносились легче. Нет, они не стали менее болезненными, но Тиму странным образом удавалось от них отвлечься и даже думать о чем-то отстраненном. В первый раз ему с трудом удавалось не орать, а теперь он, пожалуй, даже смог бы беседу поддержать. Ну, в самом деле, что страшного может быть для человека, который, фактически уже умер сегодня три раза?

      Записи Каравэры.
 
      Они не могут сами делать разделение сфер! Волин, для которого я должен был по указанию Хозяина сделать разделение сфер, случайно дал мне понять, что не может сделать это сам. Я раньше никогда не делал разделение сфер ни для кого, кроме Хозяина. Видимо, это тот самый волин, что упоминается в дневнике день назад. Вероятно, он сильнее Хозяина. Вероятно, Хозяин также не может делать разделение сфер! Важный вывод. Внимание!
      Вероятно, никто из людей вообще не может управлять музыкой сфер! Очень важный вывод. Внимание!
 
       На этом записи заканчиваются.

* * *

      Спалось Тиму плохо. Все снилась какая тягучая муть, не столько страшная, сколько просто мерзостная, бессвязная и расплывчатая. Вдобавок эта ночь выдалась как-то особенно душной. Тим потел, ворочался, несколько раз просыпался, и, даже сам не поняв, что проснулся, засыпал снова. Когда за дверью послышались первые шаги учеников, Тим не спал, но еще минут пять лежал в оцепенении. Ему казалось, что события прошлых дней просто приснились ему и продолжают сниться сейчас. Вот надо только чуть-чуть подождать, зазвенит будильник - и можно будет спокойно открыть глаза с радостной мыслью: 'ну и хрень же мне приснилась'. Но будильник не звенел.
      'Надо хоть на завтрак сходить', - подумал Тим апатично, понял, что не спит, и расстроился. Тело было липким от пота, очень хотелось искупаться. Это можно было сделать в ручье, текущим вдоль деревни, и, вроде бы, это не запрещалось - Тим несколько раз видел у ручья обнаженных людей и видел, как местные ученики убегали в том направлении после уроков, но сам еще не ходил. Он не любил обнажаться на людях, стесняясь своего телосложения и чересчур светлой кожи, поэтому пляжи недолюбливал и на Земле. Да и плавок у него с собой не было. Местные, насколько было видно Тиму с расстояния примерно в километр, купались голышом, но это только усложняло проблему. Оставаться среди них в трусах было как-то не по себе, а раздеться догола - еще чего! Он собирался как-нибудь сходить поплескаться ближе к вечеру, но все как-то не получалось. А сейчас и подавно не получится - выбирая между водными процедурами и завтраком, Тим склонялся ко второму. Он вздохнул с сожалением, потер рукой липкую кожу и замер - пальцы наткнулись на незнакомый бугорок под левым соском. Он вздрогнул, приподнялся на локтях и всмотрелся - так и есть! От ключицы до живота тянулась бугристая розовая полоса - шрам. Тим осторожно потрогал его пальцами, потер. Шрам не болел, только доставлял смутное беспокойство свой непривычностью. Тим хмыкнул удивленно, встал и вспомнил про живот. Нагнулся и, с некоторым трудом, разглядел в утреннем полумраке короткую горизонтальную полоску над пупком. 'Халтурщики', - подумал Тим неприязненно, - 'а я-то решил... Ладно хоть, раны ночью не открылись'. Пошевелил осторожно правым плечом, прислушиваясь к ощущениям - и вроде даже ощутил какое-то похрустывание под ребрами. А может, и показалось. Плюнул, нехотя оделся и побрел к столовой.
      Что-то изменилось в Тиме после того урока 'физкультуры'. Если раньше он еще как-то пытался понять и повторить то, что рассказывали и показывали учителя, то теперь его охватила апатия. Первые два урока он просидел с отсутствующим выражением лица, думая о всякой отвлеченной ерунде, и не запомнил, пожалуй, ни единого слова. Первым был урок по Воле в Себе, а может и какой другой - Тим не услышал, да и не прилагал к этому никаких усилий. Просто вела его все та же Фэй Раш, при виде которой у Тима заныли бока и окончательно испортилось настроение. В рабочее настроение его не привели даже несколько болезненных 'пощечин' - так Тим про себя назвал излюбленный местными учителями способ наказания. Ну да - больно. Тим взбадривался минут на пять, потом мысль снова уплывала куда-то. Второй урок был по Порядку Вещей, вполне возможно, что Пар Самай опять говорил какие-нибудь интересные вещи, но Тим не слушал и его. Пар Самай, правда, потом небось опять вопросы задавать будет - ну и хрен с ним - пусть спрашивает. Тим скажет 'Не знаю' - и что они с ним сделают? По щекам надают или очередные пятнадцать-двадцать ударов всыплют? Да пошли они.
      На третьем уроке Тим слегка взбодрился - это было Внушение, а с прошлого урока по этому предмету у него остались, в общем-то, благоприятные впечатления. Если не считать трех листов съеденной бумаги. Да и начало урока выглядело так же, как в прошлый раз - на столах лежали листки местной грубой тканебумаги и, знакомые уже Тиму, 'стила'. Но на этот раз Сай Ашан не стал внушать свою волю классу. На этот раз поработать предлагалось уже ученикам. 'В соседней комнате', - написал Сай Ашан на стене, - 'находится человек с чистым сознанием. У него тоже, как и у вас, есть бумага и стило. Ваша задача - сделать так, чтобы он нарисовал на своем листе бумаги то же, что и вы - на своем'. Написал, отошел в сторону, окинул класс ехидным (как показалось Тиму) взглядом и замер - действуйте, мол. Тим озадачился, но у класса никаких вопросов не возникло - все тут же зашуршали бумагой. Тим хмыкнул и потянулся к своему листку. Сначала он рисовал всякие загогулины, пытаясь при этом как-то работать. Представлял себе, как кто-то еще рисует то же самое, представлял эти узоры яркими и светящимися, да и просто пыхтел, закрыв глаза и тщательно представляя себе нарисованное. Потом это ему надоело, и он принялся просто рисовать. Маленькие самолетики летели над неказистыми домиками и сбрасывали на них бомбы. Из домиков разбегались фигурки людей, одетых в подобия кимоно. Тим критически осмотрел рисунок, покачал головой, - 'нехорошо, убежать могут', - и пририсовал с обоих краев рисунка по несколько танчиков со звездами на бортах. Вот теперь порядок.
      Тут ожил Сай Ашан. Подошел к стене, стер написанное, потом вышел в проход, но не в тот, через который все зашли в класс, а в другой - в конце комнаты. Вернулся через полминуты и прошагал к доске. Обернулся к классу, обвел взглядом, на секунду задержав его на Тиме. Тим замер ('Неужели?!'), но чуда не произошло. 'Не получается ни у кого', - написал Сай Ашан, - 'но это неудивительно, у редких учеников сразу получается воздействовать на медиума, не видя его. Развернитесь'. Тим хлопнул глазами, прочитав последнее слово, но тут же понял, что воспринимать его следовало буквально - весь класс заерзал, разворачиваясь на своих сиденьях. Тим тоже обернулся и сразу заметил, что за последним рядом столов кто-то сидит. В комнате стояло шесть рядов столов, из которых обычно было занято только три, сам Тим, во всяком случае, сидел на третьем. На четвертый-пятый и, тем более, на шестой ряд никто раньше не садился. Недоумевая, Тим перекинул ноги через скамейку и обнаружил, что сидеть задом наперед в этом классе очень даже удобно. Задний стол оказался на таком же расстоянии от скамейки, как и передний, ногам ничего не мешало, да и вообще, похоже было без разницы, как именно сидеть за этими столами. Кто-то кашлянул за спиной Тима, он обернулся и увидел незнакомого ученика, осторожно отодвигающего со стола письменные принадлежности Тима. Свои бумажки ученик держал в руке. Тим пожал плечами, буркнул 'ладно', забрал свои художества, оставшиеся чистые листки со стилом и развернулся обратно.
      Сай Ашан тем временем прошел через класс, встал за спиной у сидящего на последнем ряду ученика и написал, теперь уже на противоположной стене: 'Это - медиум. Внушите ему нарисовать что-нибудь. Сами можете не рисовать, но лучше рисуйте - так будет проще определить, насколько точно медиум выполнил ваше задание'. Класс опять заскрипел стилами и, похоже, на этот раз у кого-то начало получаться, потому что медиум вздрогнул, поднял голову и принялся, открыв рот и капая слюной на стол, что-то рисовать на лежащем перед ним листке. Но кто бы не внушил медиуму рисунок, это был точно не Тим - Тим сидел, вцепившись руками в стол, и разглядывал медиума. Эти растопыренные уши он уже видел недавно - это же Лайл! Тот незадачливый ученик, на которого взъелся Пар Самай. Лицо медиума, правда, не было лицом Лайла. Но и непохожим его тоже нельзя было назвать. Вот кем бы мог быть этот медиум, так это недоразвитым братцем того самого Лайла. Вопрос - а есть ли у него брат-даун? В принципе, почему нет - например, они оба росли в этой деревне, потом один брат пошел учиться на волина, а второго - недоразвитого - отдали в школу, скажем, в качестве оплаты обучения первого брата. Или части обучения. Тим сидел, замерев и отлично понимая, что для получения ответа на этот вопрос, ему надо всего лишь обернуться и найти самого Лайла. Но сделать это ему мешал страх - страх и почти полная уверенность в том, что никакого Лайла он за спиной не найдет.
      Тут Сай Ашану выхватил листок из-под руки медиума (тот сдавленно хныкнул и исказил лицо в жалобной гримасе) поднял и продемонстрировал его классу.
      - Это мой узор! - раздался возглас за спиной Тима. Тим обернулся и увидел в третьем ряду поднятую руку, держащую листок с таким же, как у Сай Ашана, рисунком. Тим, воспользовавшись моментом, быстренько оглядел класс, вздохнул и повернулся обратно. Лайла не было. Учитель положил листок, повернулся к стене. 'Мар, для тебя урок закончен. Остальные - продолжайте'. Медиум вздрогнул и потянулся к листку, а Тим сглотнул и закрыл глаза. 'Вот так', - подумал он, - 'нужен ты кому больно - убивать тебя. Это же невыгодно. Лучше сделать дебилом и посадить узоры рисовать'. Изготовление учебных пособий из отстающих учеников - чем не способ поднять успеваемость? Елы-палы бы в восторге была от такой методики, точно. Опять послышалось обиженное хныкание медиума, Тим открыл глаза и увидел новую надпись на стене: 'Тан, Гарса, для вас урок закончен. Остальные - продолжайте'. Первая мыслью Тима при виде этой надписи было: 'А интересно, он все заново переписывал или только имена? Жаль, не увидел'. Тим мысленно усмехнулся и принялся вырисовывать на листе загогулины, периодически поглядывая на медиума-Лайла. Интересно, он каждого собирается отпустить только тогда, когда им удастся внушить медиуму свой рисунок? И что он сделает, когда Тим останется один в классе?
      К счастью, ответа на второй вопрос Тиму сегодня получить не удалось - после первых пяти-шести ушедших учеников, процесс слегка застопорился и, к концу урока, в классе еще сидело человек десять. И Тим в их числе, разумеется. Здешние уроки, как давно уже заметил Тим, были намного длиннее земных и тянулись часа по два-три, точнее он сказать не мог - часов у него не было, а как местные определяли время - все еще оставалось для него загадкой. Зато Тим получил ответ на первый вопрос - учителя явно не собирались работать сверх положенного. Как только Сай Ашан решил, что время урока истекло, он оглядел оставшихся, написал на стене 'урок закончен' и увел слабо сопротивляющегося медиума в заднюю комнату. Тим облегченно встал и выскользнул в коридор. Быстренько дошел до своей комнаты, надеясь, что Ашер Камо уже там, и что он ответит на возникшие у Тима вопросы. Но комната была пуста и Тим, огорченно вздохнув, сел на топчан и достал из кармана замотанный в носовой платок брусок железа. Он просидел над ним часа полтора, вполне честно просидел, надо заметить - без халтуры. Как только мысли Тима уходили куда-то в сторону, он вспоминал бессмысленный взгляд Лайла, ниточку слюны из полураскрытого рта, и вцеплялся в брусок с удвоенной силой. Появления куратора Тим не заметил.
      - Не пытайся перебороть себя, - прозвучал неожиданно голос сбоку, Тим вздрогнул и чуть не выронил брусок, - ты тратишь половину сил на преодоление, а половину - на сопротивление. Так ты не преуспеешь никогда. Просто убери ту силу, что сопротивляется, и ты сам удивишься, как мало сил тебе потребуется, чтобы сломать брусок.
      - Я попробую, - сказал Тим, откладывая брусок в сторону, - после... у меня есть вопросы.
      - Я слушаю, - сказал Ашер Камо, заходя внутрь комнаты.
      - Сегодня на Внушении... там был медиум... это же Лайл? Почему его сделали медиумом? За... отставание в учебе?
      - Нет. Лайла сделали медиумом не за отставание в учебе. Он солгал.
      Тим моргнул.
      - Как... солгал? На Порядке Вещей что ли? Так он же не врал, он просто сказал, не подумав...
      - Он не просто 'сказал, не подумав', он сделал попытку создать у учителя ложное представление о своих знаниях. И это уже не первая его попытка. Ему неоднократно говорилось о недопустимости такого поведения, но вчера, в разговоре с куратором, он солгал.
      Тим задумался. Ничего себе - 'создать ложное представление' - да если за такое наказывать, то весь их 8 'Б' можно прямым ходом в дурку отправлять. Тим бы тоже с удовольствием показал, как он умеет ложное представление создавать, да вот только знаний у него был ноль настолько круглый, что тут и пытаться не стоило. Чтобы изобразить, что знаешь много, надо знать хоть что-нибудь, это Тим понял уже давно. Насчет лжи тоже было не совсем понятно - то есть Тим знал, что врать нехорошо, но он также отлично знал, что врут все - политики, бизнесмены, врачи... да все, короче. Он уже давно для себя уяснил, что нехорошо - не врать, а попадаться на вранье. И что же выходит - у них вообще врать нельзя? Или о чем-то конкретном? Тим спросил:
      - Он о чем-то важном солгал?
      - Неважно о чем он солгал, - отрезал куратор, - важно то, что он - солгал.
      Помедлил и добавил:
      - Не все из учеников получили должное воспитание, да не все и могли его получить. Здесь учатся как дети волинов, так и дети крестьян. Возможно, в раннем детстве некоторые из них часто лгали другим и не всегда получали за это должное наказание. Лайл родился и вырос в крестьянской семье, именно поэтому ему давались некоторые послабления - но сделал из них неправильные выводы, решив, что ему можно то, что нельзя другим. Он ошибался. Врать нельзя никому. Но на ложь в низших сословиях часто не обращают внимания, потому что она безобидна. Большинство Исполняющих даже собственной воли не имеют, а полностью принадлежат своим хозяевам. Даже те из них, чей шаретор не весь состоит из долга хозяину, не играют сколь-нибудь заметной роли в жизни общества, общаясь только с себе подобными, и их слова значат для мира не больше, чем шум текущей речки. Волин же - совсем другое дело. Слово волина не может быть лживым, просто исходя из самой Сути Воли. Если волин скажет что-нибудь, чего не было на самом деле, то, что он сказал, станет правдой. Но мы все живем в одном мире, в котором есть только один вариант происходящего и он одинаков для всех. Слово лжи в устах волина может привести к искажению реальности, и это - самое опасное нарушение Порядка Вещей из всех возможных. Поэтому мы обязаны защититься от него всеми доступными методами. Запомни, если не знал этого раньше - лгать нельзя. Если ты солжешь во время своего ученичества, твое разумное существование прекратится в этот же день.
      'Упс', - подумал Тим, машинально почесывая кончик носа и лихорадочно припоминая - не успел ли он еще что-нибудь соврать за время своего пребывания здесь. Вроде нет. Но вовсе не потому, что Тим был кристально честным человеком, а всего лишь потому, что как-то повода не подвернулось. А еще - Тим не был уверен, что если ему этот самый повод подвернется, он успеет вспомнить о том, что врать нельзя, и не соврет. Частенько ложь вылетала из его уст совершенно машинально, особенно если она была мелкая и незначительная. Типа спрашивает мама по телефону, - 'Ты полы помыл?'. И Тим отвечает, - 'Ага', даже не успев подумать, хотя мыть еще и не начинал. Ну, так он же все равно помоет до того как мама придет, как иначе - он, что сам себе враг что ли? А еще вот интересно...
      - А если... - Тим помедлил, подбирая слова, - если я промолчу... о чем-то, но так, что у человека создастся впечатление, будто я что-то подтвердил, но на самом деле все не так...
      - Я понял, - перебил куратор, - нет, это не будет ложью. Ты ничего не сказал и не создал воздействия на окружающий мир. То, что беседовавший с тобой человек получил в результате беседы ложное впечатление - это его ошибка. Но твои действия в таком случае будут опасно близки ко лжи, и, если нечто таковое будет за тобой замечено, ты будешь подвергнут наказанию. Как был неоднократно подвергнут наказанию Лайл.
      'Ясненько', - Тим внутренне усмехнулся, - 'а то тоже мне придумали, чтобы человек, да не врал. Зуб даю, они тут все друг другу 'ложное впечатление' создают по двести раз каждый день. Даром что волины'. Тимова реакция, похоже, не осталась незамеченной куратором, тот глянул исподлобья, но промолчал. Тим поспешил отвлечь внимание Ашера Камо от своей ошибки.
      - У меня еще вопрос по шаретору, - сказал он, - я думал о нем сегодня и не понял один случай. Как быть, если произошло так, что один человек сделал услугу другому, а другому эта услуга была вовсе не нужна? И даже наоборот, ему от нее хуже стало?
      - Это же просто, - удивился куратор, - шаретор у обоих вырастет, долга друг перед другом ни у кого из них не возникнет. Чего именно ты не понял?
      - Вот этого и не понял, - пожал плечами Тим, - так ведь так можно просто друг другу такие... услуги оказывать и шаретор себе растить. Разве нет?
      - Преднамеренно это сделать не удастся. Такое может случиться, только если один из этих двоих находится в неведении относительно действий второго. Да и намного таким образом шаретор не увеличишь - действительно ценные сделки происходят только при полном взаимопонимании всех заинтересованных сторон.
      Тим задумался, полагая, что куратор закончил ответ, но Ашер Камо продолжал:
      - Я понимаю, почему тебе интересен именно этот случай - ты пытаешься применить его к себе. Но я не советую тебе сильно обнадеживаться.
      'О чем это он?', - удивился Тим и вдруг понял, - 'Блин! Точно! Они ж выдернули меня сюда, и думают, что оказали мне услугу. А я-то так не думаю! Значит... значит... что он там говорил? Они мне вроде как ничего не должны... это жаль, конечно, но вот шаретор-то у меня вырос, пожалуй. И, пожалуй, некисло вырос - а то! Взяли, выдернули человека из его родного мира, чуть не убили... это, блин, дорогого стоит. Эх, жаль все-таки, что я его не вижу, может я тут ваще миллионер?'
      - А... насколько велик мой шаретор? - спросил Тим внешне безразличным голосом, но внутренне он весь трепетал от возбуждения, - 'ох, обманет, стопудово обманет, мало ли что им врать совсем нельзя...'
      - Невелик, - сказал Ашер Камо, - особенно после того, как к долгу за обучение волину у тебя добавился долг за обучение воинским умениям.
      'Блин!', - подумал Тим, - 'Ну, что я говорил? Точно - соврал. Чтоб мне провалиться'.
      - Почему это невелик? - спросил он, стараясь, чтобы разочарование не слишком отчетливо звучало в голосе, - вы мне мою жизнь... нарушили. Очень может быть, что из-за вас я умру, это что - недорого стоит?!
      - Первое - ты еще ребенок. Именно поэтому ты здесь. Ребенок не играет важной роли в жизни общества, и он сам это знает, поэтому изменение окружения и образа жизни для него не так ценно, как для взрослого. Более того, дети находят вполне нормальным, что взрослые распоряжаются их жизнью. Вот если бы Хозяин дал указание настроить тенарисс на взрослого человека, да еще играющего важную роль в вашем обществе, то шаретор такого человека мог бы действительно сильно вырасти после перехода. Хотя у Хозяина все равно не возникло бы долга перед этим человеком. А второе - это ценность шаретора. Она у тебя очень мала, поскольку ты почти не связан с нашим миром никакими связями, а твои старые связи не имеют здесь ценности. Так что не рекомендую обнадеживаться, - Ашер Камо поколебался немного и добавил, - пожалуй, нормальную одежду ты себе еще сможешь купить, но что-либо более дорогое - вряд ли. И рекомендую тебе поскорее научиться видеть шаретор, чтобы избавиться от опасных иллюзий.
      - Понял, - сказал со вздохом Тим и полез под рубашку - шрам невыносимо чесался уже минут пять и он решил не ждать ухода куратора. Чесаться-то ему никто не запрещал. Но Ашер Камо ожег Тима вопросительным взглядом.
      - Чешется, - пояснил Тим, - надеюсь, он не разойдется.
      - Покажи, - велел куратор и Тим расстегнул рубашку. Ашер Камо осмотрел грудь Тима и поинтересовался неприязненным тоном:
      - Зачем ты так сделал?
      - Чего сделал? - не понял Тим, - оно само... сделалось. Ночью...
      - Нет, - отрезал куратор, - Сан Тамо не стал бы оставлять шрам, я уверен, он излечил тебя полностью. Это ты сам себе его сделал.
      - А..., - сказал Тим и замолчал.
      - Удивительно, - произнес Ашер Камо, - как можно настолько не контролировать собственную волю? Подозреваю, ты и внушению Сай Ашана противодействовал не намеренно, а повинуясь собственным заблуждениям.
      Тим почувствовал, что у него краснеют уши, и опустил взгляд.
      - Как он вообще смог меня вылечить? - пробормотал он, - я же должен не верить в возможность такого лечения.
      Куратор усмехнулся - Тим даже вздрогнул - эмоции в голосе учителей еще иногда проявлялись, но лица их почти всегда оставались бесстрастными, поэтому неожиданная мимика куратора его слегка напугала.
      - Близость смерти очень часто раскрепощает сознание так, что и годами тренировок не добиться, - сказал куратор и кивнул в сторону лежащего бруска, - возможно, это придется использовать, если обычные наказания не помогут тебе его сломать.
      Тим вскинулся:
      - Но день еще не кончился!
      - Да, - кивнул Ашер Камо, - у тебя еще восемь лирмов, если ты не преуспеешь за это время, тебя ждут десять ударов.
      Тим уже наклонился было за бруском, но на половине фразы куратора замер и озадачился. Переводчик, однако, с переводом не торопился. Выждав с полминуты Тим увидел, что Ашер Камо собрался уходить и остановил его вопросом:
      - А... лирм - это что?
      Против ожидания, куратор не рассердился:
      - Лирм - мера времени, равная двадцати эрмам.
      Тим нахмурился, припоминая, чему равен этот эрм и пытаясь в голове умножить единицу с четвертью на двадцать да еще и на восемь. Но додумать не получилось. 'А куда переводчик делся?' - вдруг озадачился Тим.
      - А почему я сам не понял? - спросил Тим, - до этого, если я слышал незнакомое слово, я тут же понимал его, а сейчас...
      - Действие заклинания закончилось, - ответил куратор, - теперь в твоей памяти остались только те слова нашего языка, которые ты уже обдумал и понял. Значения остальных тебе придется узнавать самому.
      'Вот не было печали', - огорчился Тим. То-то ему показалось, что переводчик как-то барахлит последнее время. Жаль, однако. Эдак как дело до более серьезных вещей дойдет, он и понимать ничего не сможет. Хорошо, однако, что на уроках он думал на местном языке - так было проще. Если он думал по-русски, то постоянно приходилось тратить время на перевод, и он частенько не успевал за учителем. Но эти-то - тоже хороши - нет бы предупредить его, что халява скоро закончится. Тим бы тогда посидел, всякие редкие слова пообдумывал. А теперь гадай - почему перевод слова 'корова' в голову никак не идет - потому что у них тут коров вообще нет или потому что он про коров не думал, пока переводчик работал? Вот блин. Тим подобрал чертов брусок и сел на топчан. Ашер Камо постоял с полминуты, бросил:
      - Не делай себе шрам больше, - и вышел.
      Тим вздохнул, посмотрел под рубашку, хмыкнул - кожа опять была гладкой и белой. Закрыл глаза, зашвырнул брусок под топчан и откинулся на спину. Ну его к черту, десять ударов он как-нибудь вытерпит.

      Записи Каравэры.
 
      Мое предположение было ошибочным. Есть человек (человек!), который может управлять музыкой сфер. Это человек-маг. Вероятно, таких людей более одного. Но он делает это не напрямую, а опосредованно, совершенно невозможным, невероятным, неправильным и омерзительным способом. Они называют это 'заклинаниями'. Я наблюдал за его действиями. Все они видны как на ладони и могут быть изменены и аннулированы мной в любой момент, но должен признать, что результат его действий для меня оказывается сложнодостижимым или даже недостижимым.
      Заклинания могут быть вложены в предмет и активированы некоторым образом. Последовательность заклинаний может быть вложена в предмет и активирована некоторым образом. Важный вывод! Допустимо, что однажды Хозяин не сможет дать своему человеку-магу указание обучить меня умению упорядочить мысли. В таком случае, если бы у меня был предмет, в который вложены необходимые для этого заклинания, я мог бы обучиться сам и сохранить, таким образом, свою эффективность.
      Они не умеют защищаться от слияния Я! Человек-маг не согласился с моим указанием сделать для меня предмет, более того, он собрался известить о моем указании Хозяина. В панике я атаковал его своим Я, и с удивлением понял, что он не способен отразить мою атаку. Теперь у меня есть предмет. Возможно, Хозяин, также не умет защищаться от слияния. Следует спровоцировать его на действия, которые могли бы спровоцировать меня, не знающего о прошлом, на атаку на Хозяина. Если он не умеет защищаться от слияния, это решит все проблемы.
 
       На этом записи заканчиваются. Все записи сделаны достаточно давно и порядком выцвели.

* * *

      Дома Тим всегда удивлялся при виде бомжей, калек и всяких там попрошаек. Он приставал к маме с вопросом: 'Как можно так жить?', мама отмахивалась и уверяла, что привыкнуть можно к любым условиям. Тим не верил. Ему казалось, если его выгнать из дома, то он либо быстро разбогатеет и обзаведется своим домом (ну, это скорее всего), либо просто умрет, но спать на вокзале и питаться из помойки - не сможет. Но теперь ему начало казаться, что мама была права. Ну и что, что у него есть крыша над головой и еда два раза в сутки? Главное-то не это. Он только сейчас понял, чем именно смущали его разум те земные бомжи. Там, дома, все его убеждали, что жизнь человека - громадная ценность. Прям-таки все - и мама с отчимом, и учителя и все знакомые. И по телику об этом говорили, и в газетах писали. Правда, вид безногого инвалида, просящего милостыню под проливным дождем, порой действовал убедительней, чем слова лоснящегося политика с экрана телевизора, но про инвалида можно было быстренько забыть. А здесь... Здесь любой бы только выпучил глаза, скажи ему Тим, что жизнь человека ценна уже только фактом ее наличия. И вот как раз это-то отношение к его, Тима, жизни и ставило его на одну ступеньку с земными нищими. Да может, даже и еще ниже - все-таки нищего нельзя просто взять и избить на виду у всех... то есть, не всегда нельзя... если рядом милиционер окажется или там Брюс Уиллис какой-нибудь. А тут - ну проткнет его Сан Тамо пару раз мечом, ну и подумаешь. Никто и ухом не поведет. Не подох ученик - и ладно. А и подохнет - невелика потеря. Вон, на втором уроке по Воле в Бездействии одному ученику голову разрубило - никто и не дернулся, кроме Тима, который весь завтрак на пол выложил. И получил за это вечерком двадцать плетей в придачу к накопившимся двадцати за брусок. Ну, ладно хоть под лезвия его Сай Ашан сажать не стал.
      В школе потихоньку шла текучка. Неуспевающие ученики куда-то пропадали, сильно успевающие - тоже, только Тим все ходил и ходил на занятия, хотя успехов у него было ничуть не больше, чем в самый первый день. Других уже давно бы выгнали, или сделали медиумом или еще чего похуже. Тим и сам бы давно помер на каком-нибудь уроке, но лекари у них были столь же квалифицированны, как и экзекуторы. Все было по высшему уровню. По земным понятиям. Здесь же никаких уровней не было и быть не могло, любой вкладывал в каждое свое дело всего себя, словно в дело всей жизни. Даже если этим делом было мытье сортира.
      Несколько раз Тим видел то страхолюдное чудовище, с которым ему пришлось пообщаться во второй день своего пребывания здесь. Но видел всякий раз издалека, и - при довольно непонятных обстоятельствах - когда пять-шесть слуг, изо всех сил надрываясь, волокли его по улице в направлении деревни. Увидев это действие первый раз, Тим подумал, что чудище подохло и даже немного огорчился по этому поводу - несмотря на его жутковатый вид, Тим чувствовал к нему некоторую симпатию - как-никак они оба были не из этого мира. Но на следующий день по двору протащили еще одно чудище, а на следующий - еще одно. То ли их тут было несколько и они дохли чуть ли не каждый день, то ли оно было одно, но вовсе не умирало. Мало ли чего - может, оно так спать ложилось. Увидев протаскивоемое по двору чудище в четвертый раз, Тим перестал обращать на него внимание.
      Пару раз ему встречался Руша Хем, но на дергающегося при встречах Тима он не обращал ни малейшего внимания, словно даже не видел. Да и вообще, Хозяин выглядел весьма загруженным и занятым своими мыслями, чему Тим только радовался. У него была своя теория насчет того, почему его еще никто из учителей не прибил окончательно. Просто Руша Хем сказал всем, чтобы Тима не убивали, а потом взял и забыл про него. А что - у него небось других дел по горло, где тут о каком-то бездаре с другой планеты помнить. Поэтому Тим и старался из комнаты выходить пореже, чтобы Хозяину на глаза лишний раз не попасться - а ну как заметит и вспомнит?
      Когда количество ударов за несломанный брусок достигло сорока пяти, Тим, наконец, нашел решение проблемы - на очередном занятии физкультурой (которое обычно сводилось к тому, что Сан Тамо старался его совсем не убить) он заметил, как один из учеников сломал меч. Ученику здорово за это влетело, но через пять минут он уже вовсю скакал, отбиваясь новым мечом от атак другого ученика. А вот маленький обломок сломанного меча упал в песок рядом с кроссовком Тима, и он, повинуясь непонятному порыву, накрыл его ногой, а потом, когда никто не смотрел, осторожно подобрал и сунул в карман. Царапнуть же обломком меча брусок девственного железа он попытался без никакой задней мысли - просто машинально. Обломок оставил на поверхности бруска неожиданно глубокую царапину, но Тим поначалу этому не обрадовался, даже наоборот - испугался, что куратор добавит еще ударов за поцарапанное учебное пособие. Но, немного подумав, вдохновился - куратор-то ничего такого ему не запрещал. Он просто сказал ему сломать этот брусок руками, но он же не говорил - каким образом. А так - выходит он его руками и ломает. А вовсе не каким-нибудь механизмом. И вообще, он же не собирается его насквозь проковырять этим обломком - как только его можно будет сломать, он тут же это и сделает. И получится, что он его руками и сломал!
      Тим перевел дух, успокоился и принялся рассматривать идею с разных сторон. Ну, что ему сделает Ашер Камо в худшем случае? Это, конечно, похоже на обман, но не обман же - это как раз тот самый разрешенный случай. А куратор говорил, что убивать его за такое не будут - накажут и все. Это в худшем случае. А в лучшем случае он вообще избавится от этого бруска. Помнится, Ашер Камо, сказал ему тогда, чтобы он пользовался разумом, а не мышцами. Может, куратор именно что-то подобное и имел в виду? Смекалка к мышцам не относится. И Тим принялся ковырять обломком меча ненавистный брусок. За первый вечер доковырять до нужной глубины у него не получилось, но Тим чувствовал, что осталось немного - вечер, максимум два, а там уже, наверное и сломать получится.
      Тут случилось еще одно событие, которое немного встряхнуло устоявшийся ритм жизни Тима. Он уже давно перестал проявлять какое-либо усердие на уроках, ограничиваясь его имитацией, и преуспел в этом довольно-таки неплохо - телесных наказаний, по крайней мере, удавалось избегать. Он чувствовал, что делает большую ошибку, даже не пытаясь воспринимать то, что говорили учителя, но ничего не мог с собой поделать. 'Все равно толку никакого', - говорил он себе и отключался от происходящего в классе. Просто уже сил никаких не было смотреть на то, как другие ученики отвечают на вопросы, создают из ничего предметы, проламывают взглядом доски и творят прочие чудеса. Дух соревнования был совершенно неизвестен этим диким людям. Зато он был хорошо известен Тиму, что совершенно не способствовало улучшению его настроения. И Тим старался не обращать внимания на происходящее вокруг, потому что иначе ему становилось трудно сдерживать все нарастающую ненависть к окружающим.
      На очередном уроке по Внушению Тим сидел за спиной Шанака, очередного подающего-большие-надежды ученика. Все-то у этого Шанака получалось, чтоб он треснул. Тим с ненавистью уставился в бритый затылок. Чтоб-ты-треснул. Вот сейчас по его затылку побежит трещина, потом она начнет ветвиться, начнут отваливаться мелкие крошки. Потом его череп разлетится с сухим треском, как раскаленный камень, на который плеснули ледяной водой.
      Едва слышные шаги сзади быстро вернули Тима к действительности - учителя, возможно, и не умели читать мысли, но то, что ученик халявит, это они просекали моментально. Бывало больно. Тим уткнулся носом в лист бумаги, не стилом, всем своим существом вырисовывая очередную фигуру - а здесь вот такая за-го-гулина. Сай Ашан постоял рядом, явственно излучая недовольство, но прошел дальше.
      Глубоко-глубоко внутри Тим облегченно вздохнул, но внешне этого не заметил бы самый искушенный физиономист - плавали-знаем. Кинул взгляд на Шанака. Разумеется, его синеватый затылок был цел-целехонек. И уж совершенно разумеется, широколицый даун в соседней комнате рисует даже рядом не ту фигуру, что лежит у Тима перед носом. Неожиданно на него накатила прямо жуткая ненависть на этого гребаного Хозяина, на эту гребаную школу, на этих... на всех этих долбанутых придурков, занимающихся всякими уродскими делами, и заставляющих Тима делать то, что он не может и никогда (мать вашу так, вы слышите - НИ-КОГ-ДА!) не сможет сделать. Ненависть была столь сильна, что Тим явственно ощущал, как она распространяется в стороны, как волны от брошенного в воду камня. Наверняка Сай Ашан это махом отследит - вон даже Шанак слегка вздрогнул, явно что-то почувствовал. Здравый смысл вопил во всю глотку, чтобы Тим немедленно перестал, но - Тим только стиснул зубы так, что начала крошиться эмаль - 'А вот х..!'
      Что-то щелкнуло в разуме Тима и голос здравого смысла пропал, как выключенный. Он поднял голову резким движением, уже за одно только это движение его должны были лишить воды на сутки, а, столкнувшись с его взглядом, учитель наверняка повалит его на пол и станет топтать ногами, пока не превратит в кровавые ошметки.
      Ну и пусть!
      Но вид Сай Ашана, быстро приближающегося, почти бегущего (никогда еще такого не было!) моментально выбил из Тима всю его самоубийственную смелость и заменил ненависть таким же по силе ужасом. Тим немедленно уткнулся обратно в лист. За-го-гули-на. 'Мама, нет! Я больше не буду! Никогда, клянусь, мамочка'. (Но тоже - глубоко-глубоко) А внешне - еще за-го-гули-на. Не слышать шагов, никто сюда не идет, незачем идти - примернейший ученик рисует загогулины. Не идет, нет.
      Не идет? Тим, как бы задумавшись, поднял взгляд и забыл опустить его обратно: учитель двумя руками поддерживал сползающего с лавки Шанака, а тот - что-то невнятно бормотал и качал головой. По проходу бежало двое неизвестно откуда взявшихся слуг.
      Пьяно шатающегося Шанака увели, еще один слуга собрал Шанаковские письменные принадлежности, а Тим все сидел, уставившись в пространство и в мыслях его была совершеннейшая пустота - он мельком увидел лист, на котором Шанак должен был рисовать свои загогулины. Крупным почерком в несколько рядов там было написано: 'Идите на х..! Идите на х..! Идите на х..! Идите на х..!'. По-русски написано.
      Впрочем, кроме Тима никто и внимания не обратил на происходящее - все также продолжали сидеть, уставившись в свои листки и с усердием водя по ним стилами. Хотя один человек внимание обратил - Сай Ашан очистил стену, на которой было написано задание на сегодня и, не торопясь, вывел: 'Тимоэ, концентрируйся на медиуме, а не на соседях'. Тим прочитал написанное, кивнул, склонил голову над листком и задумался. 'То с медиумом ничего не получалось, то вон чего. А почему? Ну, разозлился я чего-то здорово, это да. Может, разозлиться надо?' Попробовал возненавидеть сидящего в задней комнате медиума, но выходило плохо. Сегодняшний медиум не был знаком Тиму, но он тоже явно не родился таким. Уж больно натруженные были у него руки - шишковатые, мозолистые - руки крестьянина... или какого другого работяги, короче. Провинился, видимо, в чем-то перед хозяином, а то и просто - понадобилось учебное пособие, а виноватых под рукой не оказалось, вот и взяли первого попавшегося. И как такого ненавидеть, спрашивается? Вот если бы в той комнате сидел, скажем, Руша Хем, это другое дело. Может, представить себе, будто там сидит Хозяин? Нет, не стоит - вдруг усилия Тима как раз на Руша Хема и пойдут? А он-то - не ученик, он, небось, в обморок падать не станет, а сразу поймет, что к чему. Тим вздохнул, поднял взгляд и обнаружил на стене новую надпись: 'Эмоции излишни, любая эмоция снижает эффективность внушения. Направляй чистую волю'. Тим только плечами пожал - легко ему написать 'чистую волю'. А как, спрашивается, найти эту волю? С ненавистью проще - ее хоть как-то ощутить можно, понять, кого ненавидишь и насколько. Сам того не заметив, Тим сформулировал главную причину своих неуспехов - он просто не мог найти в себе эту пресловутую 'волю', отделить ее от эмоций и прочих ощущений. Но проще от этого не стало, и повторить свой успех ему не удалось, хотя он не халявил, а опять, впервые за последние дни, честно старался делать то, что велено. 'Ладно, хоть разобрался, в чем дело', - подумал Тим с некоторым огорчением, кладя стило и укладывая ровной стопкой исчерченные листки - на стене красовалась надпись 'Урок окончен'.
      'Надо будет куратору рассказать, может он что-нибудь посоветует. Или пусть ихний маг какое-нибудь заклинание на мне применит, чтобы я эту волю чувствовать смог', - рассеянно думал Тим, двигаясь по направлению к своей комнате, - '...это если они меня до смерти плеткой не исхлещут за этого Манака'. Почему-то он был уверен, что Ашер Камо уже поджидает его, сидя на топчане. Поднявшись на второй этаж, Тим постоял пару минут в коридоре, набираясь смелости и, только услышав чьи-то шаги по лестнице, пошел к себе. Против ожидания, комната была пуста. Тим подождал минут пятнадцать, потом еще столько же, но куратор не появлялся. Тим совершенно извелся, и, не зная куда себя деть, принялся терзать обломком меча осточертевший брусок девственного железа.
      Он увлеченно возился с бруском часа два-три, проковыряв его где-то на четверть глубины с обеих сторон. Первое время он прислушивался к доносящимся снаружи звуками, пряча брусок при малейшем шуме, но куратор все не приходил, а людей по коридору ходило все меньше и меньше - школа волинов готовилась ко сну. Поэтому Тим расслабился, и последний час работал практически без перерывов. Солнце уже клонилось к закату, когда Тим прервался, отложил обломок и в очередной раз попробовал согнуть брусок. В прошлый раз ему показалось, что чертова железка начала немного подаваться, но на этот раз ему это уже не казалось - брусок определенно гнулся. Тим возбужденно выдохнул, вскочил, упер брусок серединой в угол топчана и налег сверху обоими руками. Сначала ничего не происходило, потом брусок начал изгибаться, а потом прозвучало негромкое 'хруп' и Тим едва успел дернуться в сторону, чтобы не влететь лбом в топчан. Поднялся с пола и, не веря своим глазам, уставился на свои руки - в каждом кулаке было зажато по обломку бруска.
      - Йес! - сказал Тим, потрясая обломком, - вот вам!
      И тут же услышал шаги в коридоре. Почему-то стало очень страшно. Тим огляделся, заметил лежащий на топчане обломок меча, выронил железки из рук, схватил обломок и запульнул его в окно. С улицы донеслось негромкое 'дзинь' и почти тут же за спиной прозвучал голос:
      - Я вижу, ты начал делать успехи.
      Тим осторожно повернулся. Ашер Камо прошел мимо замершего Тима, нагнулся к топчану и подобрал один из обломков.
      - Уверен, что теперь, когда ты поверил в свои силы, ты быстро... - начал куратор, куратор, вертя в руках кусок бруска, потом всмотрелся в торец и закончил невпопад:
      - Ты сам его сломал?
      - Да, - уверенно ответил Тим и внутренне улыбнулся, - 'А что, мне никто не помогал'.
      - Своими руками? - уточнил куратор, - не используя инструменты?
      - Да, - сказал Тим, и только потом окончание вопроса дошло до него. 'Но ведь это не инструмент', - панически подумал он, - 'это просто обломок. Обломок оружия, а вовсе не инструмент'.
      Ашер Камо взглянул на него пронизывающим взглядом, потом резко повернулся и вышел из комнаты. Тим дождался, пока шаги стихнут в конце коридора, потом прерывисто вздохнул и сел на край кровати. Под ногой ощутилось что-то твердое и угловатое. Тим вытащил из-под себя второй кусок бруска и уставился в бессмысленным взглядом в его торец. Только слепой бы не заметил, что брусок не просто сломан. Центр излома был овальной формы, зернистый и серый; а вокруг него шла блестящая полоса шириной в добрый сантиметр. Тим сглотнул, встал и подошел к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть освещенную вечерним солнцем фигуру, уверенным шагом движущуюся к углу дворика, образованного двумя зданиями. Ашер Камо подошел почти к самой стене второго здания, нагнулся и поднял с земли какой-то предмет, блеснувший мягким оранжевым отсверком. Обернулся и поднял голову - заходящее солнце светило куратору прямо в глаза, но Тим почему-то был совершенно уверен, что оно ничуть не мешало Ашеру Камо увидеть в темном окне своего непутевого ученика. Тим отскочил в сторону, затравленно огляделся и бросился наружу. Перед внутренним взором отчетливо стояла бессмысленная улыбка на лице Лайла.
      На первом этаже он чуть не налетел на входящего куратора, но вовремя расслышал легкие шаги у входа, метнулся в ближайшую комнату и прижался к стене у входа, благодаря судьбу за отсутствие дверей и хитрую входную систему. Комната, очевидно, тоже была ученической - обстановка ее ничуть не отличалась от комнаты Тима, а на топчане, раскинув руки в стороны и запрокинув голову, кто-то спал. Тим задержал дыхание и прикрыл глаза. Судя по звукам шагов, Ашер Камо быстрым шагом прошел мимо и свернул на лестницу. Тим отлепился от стены и тут же на спящий на топчане человек вдруг зашевелился и приподнялся на локтях.
      - Что? - спросил он сонным голосом.
      - Спи! - жестко сказал Тим и выскользнул наружу.
      От здания до ограды школы было метров сто, а от ограды до первых деревьев леса - еще примерно столько же. Даже дома, когда его не подгонял страх смерти (нет, даже хуже чем смерти) он пробегал двухсотметровку секунд за двадцать. Сейчас он явно бежал быстрее, но, подбегая к деревьям, Тим был уверен, что бежит уже минут пять. И что все учителя школы давно собрались во дворе и с усмешками глядят ему в спину. А Ашер Камо, разумеется, стоит рядом и не спеша раздумывает, что именно запустить ему вслед и в какую часть тела, чтобы не попортить будущее учебное пособие. Поэтому, забежав в лес, он не остановился, а продолжал нестись вперед, уворачиваясь от веток и перепрыгивая через торчащие корни. Подгоняемый страхом, он бежал, не разбирая дороги, еще долго, пока не споткнулся обо что-то и не рухнул в росший под ногами невысокий куст. Попытался подняться, но понял, что не может этого сделать - нет сил. Сердце колотилось, как будто прямо в горле, пот заливал глаза, а воздух, казалось, сделался твердым и никак не желал попадать в легкие. Тим пролежал ничком минут пять, дыша так, что его, пожалуй, было слышно километра за полтора, но сдерживать дыхание и не пытался. Через некоторое время пульсировавшие перед глазами красные круги поблекли, и шум в ушах стих. Тим осторожно выбрался из куста, успокоил дыхание и прислушался. Посидел на траве, потихоньку приходя в себя - похоже, погони не было. Звуков в лесу было предостаточно - в траве кто-то шуршал, кто-то, негромко вереща и попискивая, прыгал между деревьями, летали птицы и вопили вдали неизвестные животные. В другое время Тим бы напрягся - мало ли кто может там вопить и как этот кто-то относится к людям с гастрономической точки зрения? Но сейчас он куда больше опасался услышать другие звуки, поэтому шум вечернего леса его ничуть не пугал.
      'Похоже, оторвался', - подумал Тим, тяжело вставая, - 'но надо идти. Чем дальше я уйду, тем лучше'. 'Уверен?' - ехидно возразил внутренний голос, - 'ща Руша Хем пожелает, чтобы тебя пришибло каким-нибудь кокосовым орехом, и так оно и будет, хоть ты за сто кэмэ утопай'. Тим осторожно посмотрел вверх, ничего опасного не обнаружил и упрямо пошел вперед, стараясь держаться открытых участков. К счастью, лес не был слишком густым, и идти по нему было не намного сложнее, чем по обычной российской роще средней полосы. 'Ну не орех упадет, так медведь загрызет. Или крокодил', - не унимался внутренний голос, - 'короче, как ни крути, хана тебе'. Но Тим не поддался - подобрал с земли тяжелую толстую ветку, обгрызенную с обеих сторон каким-то местным бобром, сразу почувствовал себя уверенней и зашагал дальше.
      Вскоре стемнело окончательно, но лес и не думал затихать. Даже наоборот - он шумел все активнее и активнее. Какие-то зверьки, размером с крупную кошку, шныряли по кустам, ничуть не пугаясь Тима, и даже временами останавливаясь прямо у него на дороге и внимательно его разглядывая. И хотя были они невелики, от их взгляда Тиму становилось не по себе - таким взглядом покупатель разглядывает заинтересовавшую его вещь, которая, хоть и дороговата, но вполне ему по карману. Временами неподалеку пробегали с треском и хрустом какие-то животные поздоровее, с разных сторон доносились рычания, гортанные вопли и какие-то совсем уж неописуемые звуки, так что Тим все меньше боялся погони и все больше - хищников. А когда, распугав мелких попутчиков, его почти бесшумно принялось сопровождать что-то крупное, осторожной тенью крадясь по открытым участкам и, временами, посверкивая в кустах парой голодных светящихся глаз, Тим не выдержал. Подошел к дереву, бросил свою дубинку, и быстро, ежась от ощущения очень заинтересованного взгляда на своей спине, полез вверх. Добрался до развилки метрах в трех над землей, сел на ветку и посмотрел вниз. Луны на местном небосклоне не водилось, а света звезд было совершенно недостаточно, чтобы разглядеть происходящее внизу, но какой-то неясный силуэт Тим увидел. Кто-то неслышно покружился вокруг дерева, потерся об его кору, потом разочарованно уркнул и канул во тьму. Тим перевел дух, но слезать не торопился. И правильно сделал - крупные хищники только выходили на охоту. Тим не видел ничего под собой, но легко мог представить суть происходящего по разносящимся звукам - определенно, кто-то кого-то догонял и ел. Периодически неизвестные животные урчали и фыркали прямо под ним, пару раз Тим чувствовал удары по дереву. Он задавался вопросом, нет ли здесь хищников, которые умеют лазать по деревьям и, через некоторое время, ответ сам пришел к нему. Тим уже было слегка задремал - усталость брала свое, несмотря на то, что доносящиеся снизу звуки запросто можно было пустить фоном к какому-нибудь фильму ужасов, но в какой-то момент почувствовал ритмические содрогания ветки под собой и тут же проснулся. Посмотрел вниз, разумеется, ничего не увидел, но ему было достаточно и звуков - кто-то большой и шумный лез вверх, обдирая кору и негромко фыркая. Тим похолодел, покрылся мурашками и быстро полез выше, стараясь производить поменьше шума. Преследователь взрыкнул, дерево сильно дернулось, легкий ветерок прошелся по лодыжкам Тима - похоже, хищник попытался достать удирающую добычу, но промахнулся. Потея от ужаса, Тим быстро лез вверх, и остановился, только когда ветка под ним стала тонкой настолько, что начала опасно раскачиваться от его движений. Преследователь, однако, не унимался и лез следом. Был он явно тяжелее Тима, потому что ветка, на которой он замер, начала крениться и потрескивать, хотя хищник, судя по звукам, был еще далеко. Тим, не в силах сдерживаться, тихонько захныкал. Ветка словно только этого и ждала и, издав громкий хруст, стала быстро клониться в сторону. Тим закрыл глаза и заорал, ожидая падения и неизбежной смерти - либо от удара, либо в когтях хищников. Но тут падение остановилось - ветка зацепилась за стоящее рядом дерево. Тим замер, тяжело дыша и прислушиваясь - его преследователь тоже не шевелился. Так прошло секунд десять, потом снизу-сбоку послышались шуршащие звуки и дерево снова закачалось - хищник спускался. Надломленная ветвь, на которой висел Тим, похрустывала и тихонько ползла в сторону, но упасть так и не упала - снизу послышалось мощное 'шмяк!', потом сдавленный горловой звук и тихие удаляющиеся шаги. Тим сглотнул и обмяк.
      После пережитого кошмара Тим не сомкнул глаз до самого утра и даже почти не двигался. Жутко затекли все конечности, но стоило ему немного пошевелиться, вся его ненадежная опора приходила в движение, и Тим в ужасе замирал, затаив дыхание. К счастью, ни один из проходящих снизу хищников не догадался потрясти дерево, на котором, дрожа и испуская флюиды страха, созревал такой необычный плод, и к рассвету Тим потихоньку пришел в себя. Перед восходом солнца лес почти затих, но Тим не шевелился до тех пор, пока солнце не взошло настолько, что стала ясно различима земля и кусты вокруг дерева. Тим осмотрелся, заметил толстую мощную ветвь сантиметрах в пятнадцати под своим насестом (именно она остановила падение Тима этой ночью и спасла его), убедился, что опора вполне надежна и только после этого, с громким стоном, выпрямил затекшие конечности. Хорошо еще, что в процессе ночного падения Тим оказался над веткой, а не под ней - вряд ли он смог бы провисеть на ней всю ночь. Дождавшись, когда руки и ноги снова начнут ему повиноваться, Тим осторожно сполз на нижнюю ветвь, посидел на ней еще минут пятнадцать и только потом начал медленный спуск на землю. До нее оставалось метра два, когда очередной сучок хрустнул у Тима под ногой, и он полетел вниз - хоть он и держался обеими руками за ветки, пальцы разжались сразу, как пропала опора под ногами. Тим больно ударился об какой-то сук, разорвал рукав и ободрал корой кожу на правом предплечье, потом шлепнулся на землю. Морщась от боли во всем теле, поднялся, постоял на трясущихся ногах, оглядывая себя и прислушиваясь к ощущениям в организме. Убедился, что серьезных ран нет и, не в силах стоять, рухнул обратно на землю. Закрыл глаза и вырубился.
      Проснулся Тим от ощущения, что кто-то хлопает его по груди. С панической мыслью 'они меня нашли!', Тим быстро открыл глаза, готовый лицезреть хмурое лицо куратора, немедленно вскакивать и бежать прочь, но увидел только крупную серую птицу, сидящую у него на груди и удивленно разглядывающую его то левым, то правым глазом. Тим дернулся, и, с восклицанием 'Кыш!', махнул рукой, мазнув пальцами по упругим перьям. Птица открыла клюв, заорала, - 'А-а!', - совершенно человеческим голосом, потом отскочила, подпрыгнула, и, суматошно хлопая крыльями, улетела куда-то вбок. На груди осталось ощущение чего мокрого. Тим скосил глаза и с негодованием заметил, что птица то ли обделалась от страха, то ли просто решила не взлетать с лишним весом. Возмущенно выкрикнув что-то неопределенное, Тим вскочил, стряхнул с рубашки липкую вонючую массу, потом сорвал пучок листьев с куста и принялся яростно оттирать руки и мокрое пятно на ткани. Получилось не очень - рубашка все равно липла к телу, испуская слабый, но неприятный запах. Тим вздохнул, огляделся, пытаясь определить направление, которым шел вчера, но безуспешно - местность выглядела совершенно незнакомой. Впрочем, удивляться этому обстоятельству не приходилось - вчера ему было как-то не до запоминания ориентиров. Но Тим и не думал расстраиваться - ему-то вовсе не было нужно добраться в какое-то определенное место, ему нужно было всего лишь оказаться подальше от определенного места. 'Когда я убегал, солнце светило слева', - Тим решил размышлять логически, - 'сейчас примерно полдень, так что идти прямо от солнца. Логично? Логично. Пусть не строго по прямой, но я определенно буду удаляться, а не приближаться'. Тим улыбнулся, посмотрел на тени от деревьев и пошел вдоль них, насвистывая незамысловатые мелодии. Погони не наблюдалось, лес, по сравнению с собой же ночью, выглядел вполне спокойно, даже безмятежно и Тим потихоньку пришел в совершенно благодушное настроение. Совсем расслабиться, впрочем, лес не давал, периодически напоминая, что он, все-таки, - дикий лес, а вовсе не парк для прогулок. Временами попадались обглоданные скелеты различных животных, пару раз Тим натыкался на более свежие останки, от которых порскали в разные стороны какие-то мелкие падальщики. А часа через два после начала своего сегодняшнего пути, Тим вышел на полянку, на которой пяток самых обычных серых волков сосредоточенно рвал на части тушу какого-то крупного животного. К счастью, недостатка в еде волки в этот момент явно не чувствовали и устраивать охоту на Тима не стали, ограничившись демонстрацией клыков и угрожающим рычанием. Тим тихонько отступил обратно за деревья и обошел полянку широким крюком. А еще ему встретилась громадная змея. Лежащее прямо на пути толстое зеленоватое бревно не понравилось Тиму сразу, как он его заметил. А разглядев на нем серый ромбический узор и чешуйки, он сразу развернулся и пошел обратно, стараясь ступать мягче кошки - еще дома он как-то читал в одной книжке, что змеи чувствуют содрогание почвы. Но то ли эта змея той книжки не читала, то ли тоже была сытой, поэтому больше ее Тим не видел, чему ничуть не огорчился.
      Когда солнце начало клониться к закату, от места прошлой ночевки Тима отделяло, по его прикидкам, километров пятнадцать. Памятуя прошлую ночь, Тим решил присмотреть себе безопасное место загодя, шел, приглядываясь к высоким деревьям, поэтому к деревне вышел совершенно неожиданно - заметил, что деревья поредели, опустил взгляд и увидел за последними стволами возделанные поля и неказистые хижины вдали за полями. Сразу же испуганно присел и спрятался за куст, хотя с такого расстояния его бы из деревни никто не заметил, даже если бы и смотрел в его сторону - до первых домов было километра три. Но это если говорить про обычных людей - насчет зрения волинов Тим бы ручаться не стал. Поэтому он, пригибаясь, отошел за ближайший куст, присел и принялся обдумывать ситуацию.
      Очевидно, перед ним деревня. С одной стороны, это хорошо - Тим отлично понимал, что прошлой ночью ему просто несказанно повезло, но долго так продолжаться не может, и путешествие надо продолжать по дороге и, желательно, в организованной группе. С другой стороны, эта деревня была слишком близко к той, из которой бежал Тим, и сюда вполне могла дойти весть о беглеце. Особенно если эта деревня тоже принадлежит Руша Хему. А с третьей стороны - ну что они ему сделают? Насколько понимал Тим, волины в этом мире попадались не так уж часто - вон, в его деревне их было всего трое, и это при том, что в ней располагалась школа. Большинство учителей, как понял Тим, не имели достаточно воли, да и вообще - были узкими специалистами. Одним из волинов был сам хозяин Хорта, а двое - кураторствовали в школе. Причем сам Тим третьего волина вообще не разу не видел, но информацию о том, что в Хорте трое волинов, он получил прямо от Ашера Камо, так что ей можно было доверять. Исходя из всего этого, в этой деревне либо всего один волин, либо (если она тоже принадлежит Руша Хему) в ней их вообще нет. В конце концов, Тим принял такое решение - сейчас он переночует где-нибудь на огороде, а с утра возьмет в оборот и порасспрашивает какого-нибудь крестьянина. И пусть только тот попробует не ответить! А уже потом будет ясно, что делать дальше - быстро сматываться обратно в лес или смело топать в ближайший магазин - первым делом следовало, наконец, обзавестись местной одеждой. Была правда опасность, что весть о беглеце, если сейчас еще не дошла до этой деревни, дойдет в нее к утру - тогда следовало бы поторопиться и сразу начать с допроса крестьянина и похода в магазин. Но, подумав, Тим этот вариант отверг - а ну как тут уже все всё знают? Тогда ему придется быстренько бежать в лес и опять ночевать на дереве, надеясь, что на него не обратит внимания хищник, умеющий лазать по деревьям.
      Приняв решение, Тим успокоился. Встал и решительно направился к деревне. Насколько он знал, ему было достаточно просто пересечь край ближайшего возделанного поля, чтобы избежать нападений хищников - воля хозяев оберегала местные деревни надежнее любого забора. Звери здесь опасности для людей не представляли - крестьяне не покидали охраняемых территорий, а те, кто ходил по лесам, мог себя защитить от хищников. Впрочем, люди опасности для зверей тоже не представляли - когда Тим спросил у Ашера Камо, занимается ли здесь кто-нибудь охотой, то куратор сначала просто его не понимал. А потом удивился и сообщил, что, кроме видимого всем шаретора, происходящего из взаимоотношения человека с остальными людьми, есть еще и природный шаретор, который охватывает взаимоотношения человека со всем живым миром. И то, что этот шаретор не видим каждому, еще не следует, что им можно пренебрегать и уменьшать его убийством ни в чем не повинных животных. Тогда же Тим выяснил, что животноводства в этом мире тоже не существует. Куратор ушел, неприятно удивленный вопросами Тима, а Тим остался неприятно удивлен ответами Ашера Камо. 'Тоже мне', - думал он тогда, - 'буддисты нашлись. Животных, значит, нельзя убивать, а людей - за милую душу. Правильно отчим говорил, что все вегетарианцы - ненормальные'.
      Погрузившись в раздумья, Тим прошагал половину расстояния от леса до деревни, когда что-то в окружающей обстановке показалось ему неправильным. Тим остановился и осмотрелся. В последних лучах закатного солнца деревня была видна как на ладони, слева от нее местность потихоньку поднималась, и за деревней уже начинались приличные горы. А справа расстилалась покрытая лесом холмистая равнина. Тим пожал плечами и осмотрелся еще раз, пытаясь сообразить, что же привлекло его внимание. Уже собрался было плюнуть на свое ощущение и идти дальше, как вдруг понял - горы. Они были слишком похожи на те, что он ежеутренне наблюдал при походе в столовую. Ну да, вон топорщится скалами плоская вершина - провалиться ему на месте, если с нее его и не вели в самый первый день пребывания в этом мире. Сейчас он наблюдал их с немножко другого ракурса, но это были именно они. Тим присмотрелся и разглядел за крышами дальних домиков вторые этажи двухэтажных зданий - школа! Это озарение настигло его подобно вспышке молнии, Тим даже присел от неожиданности. 'Это что же', - подумал он, стараясь не поддаваться подступающей панике, - 'Ашер Камо просто захотел, чтобы я пришел обратно, так что ли выходит?' Тим быстро сел прямо на дорожную пыль, в ужасе ожидая, что ноги вот-вот сами придут в движение и потащат его дальше в деревню. Но ничего подобного не происходило, и минут через десять Тим немного успокоился. Чего это напугался-то, в самом деле? Все заблудившиеся ходят кругами, это любому известно. Вчера он убежал с того конца деревни, а сегодня, сделав большой круг, входит в нее с этого - ровным счетом ничего удивительного. И то, что он пытался ориентироваться по солнцу, вовсе не давало гарантии, как он полагал сегодня днем - он же не знал, в каком направлении от него располагается деревня. Может, она уже тогда находилась перед ним, а вовсе не сзади. Еще немного подумав, Тим даже нашел положительные стороны своего возвращения - уж где они его точно искать не станут, так это в самом Хорте. Ну, кому придет в голову, что он не сгинул в лесу, не убежал в другую деревню, а сделал громадный круг и вернулся туда же, откуда бежал. 'Нет', - удовлетворенно подумал Тим, сворачивая с дороги в сторону, прямо на возделанное поле, - 'это я очень удачно вышел. Пожалуй, тут можно дня два пожить, пока страсти не улягутся. Надо только никому на глаза не попадаться'. Дошел до ближайшей межи, лег на траву и убедился, что дороги ему не видно. Стало быть, с дороги его тоже вряд ли кто заметит. Да и не ходит тут никто по ночам. Не Москва, чай. С этими мыслями Тим поерзал, устраиваясь поудобнее и закрыл глаза.

      Записи Каравэры
       Запись совсем свежая, но сделана прерывистым и неразборчивым почерком.
 
      Х ум защ от сл. Защ Х непонят, но оч эффективна. ОЧ! ВАЖ! ! !

* * *

      Снилось Тиму, что из ночи возникают безмолвные слуги с разрисованными лицами, поднимают его и ведут по полям в сторону школы. Он несколько раз просыпался, смотрел в безлунное звездное небо, ежился от ночной прохлады и засыпал снова. И видел, как его доводят до конюшни, заводят в пустое стойло и оставляют там, закрыв выход решеткой. И хотя до этого он здесь не видел ни одной лошади и вообще не стал бы утверждать, что они тут водятся, во сне он был совершенно уверен, что заперли его именно в конюшне. И при этом - так же уверен, что дело происходит во сне: бывает такое иногда - знаешь, что спишь, знаешь, что можешь в любой момент проснуться, поэтому относишься к происходящему без эмоций, но с интересом. Проснувшись в очередной раз и понюхав остро пахнущий конским навозом воздух, Тим не испугался и не расстроился. Только почувствовал некоторую досаду - когда же кончится этот нудный сон?
      Но на этот раз сон не спешил прерываться, более того, сонная одурь потихоньку уходила, и Тим почувствовал некоторые сомнения - а сон ли это вообще? Вот тут стало страшно. Тим закрыл глаза и попытался заснуть, чтобы проснуться на меже среди крестьянских полей; ему это даже почти удалось, но тут совсем рядом заржала лошадь. Тим открыл глаза и вскочил на ноги. Он действительно находился в стойле - маленькой, метр на два, каменной комнатке с единственным выходом. Но выход был заложен частыми деревянными брусьями, между которыми не то, что пролезть - руку просунуть не получилось бы. Тим, холодея от неприятных предчувствий, бросился к решетке и потряс ее. Держалось крепко. Тим прижал голову к брусьям и принялся разглядывать, что именно держит решетку и нельзя ли освободиться. Ракурс был очень неудобный, в просветы виднелась только половина столба, но механизм засова был настолько груб и прост, что ошибиться было невозможно - пара десятков горизонтальных брусьев толщиной с руку соединялись с двумя вертикальными столбами по разным сторонам от прохода. Причем соединялись просто и без изысков - обычными веревками. Правый столб вверху и внизу уходил в углубления, выдолбленные в каменной кладке пола и потолка, а левый столб висел свободно, и, судя по глубокому полукружному следу на полу, вполне мог отойти в сторону и открыть выход. А сделать это не давал большой деревянный засов, лежащий в петлях, закрепленных по обе стороны левого столба. Всего-то нужно было, что вынуть этот засов, и - вот она - свобода.
      Воодушевленный результатами осмотра, Тим потянулся рукой к засову, но брусья решетки все же были расположены слишком близко и никак не желали пропустить дальше запястья даже не слишком мускулистую руку подростка. Тим разочарованно хмыкнул и огляделся в поисках какой-нибудь палки.
      В последующий час Тим перепробовал все, что возможно. Обшарил все уголки и каждый квадратный сантиметр пола в поисках какой-нибудь веточки - тщетно. Попытался устроить подкоп в нескольких местах, но под слоем влажного рассыпчатого материала не было земли - везде шла довольно качественная каменная кладка, ни один булыжник из которой Тиму расшатать не удалось. Даже попробовал кидать яблоками лошадиного навоза в ненавистный засов, надеясь выбить его из петель, но тоже безуспешно - несколько раз он даже попадал в торец засова, но эффекта от этих попаданий не было никакого. Пытался расшатать какой-нибудь камень из стены, залезал по брусьям наверх и проверял на прочность потолок, пробовал сломать какой-нибудь из брусьев решетки - все без толку. В конце концов, Тим прекратил попытки, сел в дальний конец стойла, прислонившись к стене, и предался унынию. Они тут не дураки, это Тим уже понял. И раз они его сюда посадили, то уж, наверное, позаботились, чтобы он не смог дать деру. Наверное, даже волю свою вложили в эту чертову решетку, даром, что ли, она даже не шелохнется, как ее не дергай, хотя и выглядит деревянной. Нет, тут ничего не выйдет, это точно. Остается только сидеть и ждать, когда за ним придет... кто-нибудь и превратит его в безмолвного идиота.
      Снаружи, издалека, донеслись неразборчивые выкрики и неясный шум. Тим выпрямился и замер, ожидая. Но никто за ним не шел. А шум и выкрики звучали по-прежнему. Невольно заинтересовавшись, Тим подошел к выходу и принялся всматриваться между брусьев, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Получалось не очень - напротив, в полутора метрах от решетки, располагалась еще одна каменная стена с узкими окошками под самым потолком, и видно в эти окошки было только тоненькую голубую полоску неба. Справа, похоже, тянулись такие же стойла, а стена в торце, по-видимому, была глухой - справа было темнее, чем слева и оттуда изредка доносилось фыркание и негромкое ржание. А вот слева, метрах в трех, проход открывался прямо на улицу, но и через него было видно немного. Во-первых, из-за неудачного обзора из своей камеры, Тим видел только треть проема. Во-вторых, сразу за проходом стояло еще одно здание, ухудшая и без того отвратительный обзор. А вот дальше расстилалось зеленое поле, ограниченное с одной стороны невысоким забором. И на этом поле Тим заметил какое-то движение. Вроде бы, полуголые фигурки людей время от времени появлялись в зоне обзор и тут же снова скрывались. Тим минут десять с разных точек всматривался между брусьев, пока не понял, наконец, что видит край плаца. И слышит идущий там урок 'физкультуры'. Впрочем, пока он это выяснял, урок, похоже, кончился - выкрики учителя уже не доносились, да и фигурки перестали появляться в зоне видимости.
      Тим вздохнул и уже собирался отойти со своего наблюдательного поста и вернуться к прерванному занятию унынием, как вдруг легкая тень заслонила выход из конюшни.
      - Эй! - быстро позвал Тим и обмер, только сейчас поняв, что это вполне может быть кто-то, кто пришел за ним. Чтобы сделать... неважно что, но точно ничего хорошего. Свет шел со спины стоящего у входа человека, поэтому Тим видел только кусочек темного силуэта - это мог быть и конюх, и забредший слуга, да и сам Хозяин. Но замершая у входа тень не шевелилась, и через пару секунд Тим предпринял вторую попытку.
      - Подойди сюда, - сказал он негромко. Тень шагнула внутрь, послышались тихие шаги, и через пару секунд неизвестный оказался прямо напротив решетки. Тим отошел на шаг, всмотрелся сквозь прутья и радостно улыбнулся - он узнал вошедшего, точнее - вошедшую. Нахмурился, вспоминая имя... как же ее зовут? Ах, да...
      - Сая, - сказал Тим просящим голосом, - отодвинь... брусок, вот этот, видишь?
      Сая не ответила, только бросила быстрый взгляд на засов, и все.
      - Мне очень надо. Очень сильно, - сказал Тим, лихорадочно перебирая весь свой словарь, - мой долг тебе очень большой будет.
      Тим прижался к решетке и уставился умоляющим взглядом в глаза Саи. Но ее лицо не выражало никаких эмоций - ни презрения, ни жалости, ни даже интереса - полное равнодушие.
      - Это же не трудно, - сказал Тим шепотом, - вот... брусок... толкни его чуть-чуть. Или палку мне принеси.
      Сая посмотрела вглубь конюшни, тихонько вздохнула, бросила еще один равнодушный взгляд на Тима, потом четко повернулась и быстро зашагала к выходу.
      - Постой, - отчаянно выкрикнул Тим, но Сая и не думала останавливаться. Ее тень на мгновение заслонила вход и исчезла. Тим сказал вслух сам себе, - 'она просто за палкой пошла', но прозвучало это очень беспомощно, и Тим взбесился.
      - Сука! - заорал он и принялся в ярости пинать ненавистную решетку, - уроды, суки, козлы!
      Тим ругался минут пять, напрягая весь свой небогатый арсенал непристойностей, потом неудачно заехал кулаком в каменную стену, и замолчал. Подул на разбитые костяшки, пошевелил пальцами. Рука отозвалась вспышкой острой боли и Тим поморщился. 'Сустав повредил, похоже', - подумал он равнодушно, прислоняясь лбом к деревянному брусу, - 'ну и ладно. Тоже мне, проблема'. Тут в коридоре снова потемнело. Тим моментально приободрился и всмотрелся между брусьями, - 'неужели палку принесла?' Но в коридоре никого не было и у входа - тоже, только какой-то странный предмет перегораживал проход на высоте человеческого роста. Тим, недоуменно нахмурился и на всякий случай позвал негромко:
      - Эй.
      Эффект не замедлил ждать - предмет дернулся, ушел вниз, потом в коридоре стало совсем темно - что-то большое загородило весь проход.
      - Не понял, - сказал Тим, отодвигаясь. Кто-то двигался по коридору, издавая неясные хрюкающие звуки и обдирая стены. Тим отошел к дальней стене и замер. Особого испуга, впрочем, он не чувствовал. Ну в самом деле - разве может ситуация стать еще хуже? Хрюкающий звук прозвучал прямо за брусками решетки, истошно заржала и забила копытами лошадь в соседнем стойле. Потом что-то чавкнуло, затрещало, и лошадь резко заткнулась. Тим даже недоуменно поднял брови - что-то ему не приходило в голову, как можно кого-то заставить так быстро прекратить орать? Даже если ей там бошку оторвать, она же все равно успеет вякнуть напоследок. А тут - словно звук у телевизора выключили.
      В коридоре стало относительно тихо. Откуда-то доносились булькающие звуки, да еще негромко шевелилось и терлось об стены что-то огромное. Потом послышались звуки шумного дыхания - оно принюхивалось. Тим сглотнул и задержал дыхание, запоздалый страх леденящими коготками пробежался по позвоночнику.
      - Ты тот младший, что дал мне задание? - прозвучал в полумраке коридора вопрос, и Тим вздрогнул от неожиданности.
      - Ты в состоянии говорить? - спросил тот же голос через полминуты ожидания и Тим встряхнулся.
      - Я... да, - сказал он, - ты - тот... то существо, которое разговаривало со мной на прошлой... в прошлом райме?
      - Не могу подтвердить время, но, скорее всего, это был я, - сказал гулкий голос в темноте после недолгого молчания, - я не видел здесь других, подобных мне и вообще других разумных, кроме людей.
      'А кого каждый день таскали по двору?' - хотел было спросить Тим, но прикусил язык. Мало ли. Открыл рот, чтобы попросить открыть дверь, но чудище его опередило.
      - Я хочу, чтобы ты знал, - сказало оно, - твое задание оказалось очень полезным для меня.
      'Черт', - понял с удивлением Тим, - 'да оно ж мне спасибо сказало. Вот хрень, а - страхолюдина какая-то, и то более по человечески себя ведет, чем эти волины-уродины'.
      - Я... - сказал Тим, - да. Ты можешь меня выпустить?
      Чудище молчало секунд двадцать, Тим уже начал беспокоиться, что сейчас и оно просто молча слиняет - кто знает, может Сая вовсе не при чем, а просто Хозяин так задумал, чтобы никто, кроме него, не мог решетку открыть? А что, запросто. Но тут чудище вышло из ступора.
      - Откуда выпустить?
      'Мда', - подумал Тим, - 'умом оно все-таки не блещет. Ну да ладно'.
      - Решетку открыть, - пояснил он, - брусья деревянные поперек входа. Или сломать.
      На этот раз чудище долго не думало.
      - Отодвинься, - сказало оно и дернулось немного назад - открылось одно из верхних окошек и смутно высветило в коридоре что-то массивное и бугристое. Тим быстро отдвинулся вбок, и вовремя - чудище дернулось (причем вместе с ним дернулось все здание), потом с громким треском загораживавшая вход решетка разлетелась кучей щепок. Несколько крупных кусков с силой ударились в стену рядом с Тимом, десяток кусков поменьше больно его ударили, но Тим обратил на это внимания не больше, чем на укус комара. Чудище завозилось и, судя по звукам, принялось пятиться наружу.
      - Спасибо! - громко сказал Тим по-русски, улыбаясь в темноте.
      Чудище остановилось и спросило.
      - Что?
      Тим тихонько засмеялся.
      - Я хочу сказать, что удовлетворен тем, что ты сделал для меня.
      - Понятно, - сказало чудище и продолжило выбираться наружу. Через пару секунд в коридоре посветлело. Тим переступил через размочаленные нижние брусья и вышел в коридор. Бросил взгляд направо - все решетки, кроме ближайшей, были открыты, ближайшая же была тоже размочалена в хлам и из соседнего стойла в коридор вытекала большая черная лужа. Тим выдохнул, отвел взгляд и поспешил наружу.
      Чудище поджидало его у входа и выглядело точно так же, как тогда. Такое же громадное, бугристое и красное. Тим осторожно поглядел в сторону школы и повернулся к чудищу. Пожал плечами.
      - Я... наверное, пойду, - сказал он, кивая в сторону леса, - мне лучше тут не задерживаться.
      - Я хочу, чтобы ты пошел со мной, - гулко сказало чудище и Тим замер с поднятой ногой. Поставил ногу.
      - К-куда?
      - В Сейес. Это город в сорока ланах к северу. Там есть ворота, через которые в этот мир попадают танар-ри.
      Тим хлопнул глазами - он мало чего понял из ответа чудища, но это волновало его не сильно.
      - А зачем? Я... зачем я тебе?
      - Периодически я теряю способность логически мыслить и всю память, - заявило чудовище, дернуло хвостом и замолчало. Тим нервно оглянулся в сторону школы и спросил нетерпеливо:
      - И что?
      Чудище слегка наклонилось, потом от него к Тиму метнулось что-то складчатое, длинное и чертовски проворное. Тим запоздало дернулся, но чудище и не думало его трогать - оно просто протянуло к Тиму... лапу? Щупальце? Клешню? Что-то в этом роде - суставчатую и бугристую конечность, заканчивающуюся подрагивающей ластой. На ласте лежало нечто, больше всего похожее на пару металлических тарелок средних размеров, соединенных широкими частями друг с другом.
      - Возьми, - глухо сказало чудище.
      Тим послушно взял неожиданно тяжелый предмет, чуть не уронив его. При этом он нечаянно коснулся кожи чудища - она оказалась сухой и очень горячей. Тим, с трудом удерживая 'тарелку' в руках, покрутил ее, рассматривая с разных сторон, потом поднял недоумевающий взгляд на чудовище.
      - Этот предмет, - сказало оно, не дожидаясь вопроса, - позволяет вернуть мне способность логически мыслить. Временно. Но я не могу его использовать сам, когда теряю способность логически мыслить, потому что теряю способность логически мыслить.
      Тим с трудом сдержался от нервного смешка.
      - Его можешь использовать ты, - продолжало чудище, - что даст мне возможность достигнуть Сейеса и вернуться в свой родной мир.
      Тим всмотрелся в предмет еще раз.
      - И как его использовать?
      - Надо повернуть его части навстречу друг другу, при этом направив на меня воображаемое продолжение оси вращения. Но только с солнечной стороны.
      Тим моргнул и наклонил голову.
      - Э..., - сказал он, - не понял.
      - Смотри.
      Тим даже вздрогнуть не успел - за долю секунды чудище выхватило 'тарелку' у него из рук, зажало его между двух ласт (Тим даже головой мотнул - он не успел заметить, когда у его собеседника появилась вторая конечность), подняло ласты на уровень лица Тима и резко их повернуло - словно ладони потерло. Тим опять помотал головой - в ушах что-то зашумело, а перед глазами с дикой скоростью пронеслись какие-то странные фигуры и символы.
      - Вот так, - сказало чудище, убирая куда-то внутрь одну из конечностей и протягивая 'тарелку' обратно, - возьми.
      Тим снова взял тяжеленный предмет, но брать его между ладоней даже и пытаться не стал - положил тарелку на землю, и изо всей силы налег на верхнюю часть обоими руками, пытаясь ее провернуть. Попытки с третьей ему это удалось - верхняя 'тарелка' стронулась с места и, с немалым усилием, провернулась на четверть оборота.
      - Да, - сказало чудище, - так. Но надо направить на меня то продолжение оси вращения, которое вниз. По солнцу, понятно?
      Тим поднял на него недоуменный взгляд, - 'По солнцу?.. А, понял! По часовой стрелке, то есть?'.
      - Понял! - сказал он, - направо, да? То есть, с моей стороны направо, вот так, - он сделал круг рукой.
      - Да, - согласилось чудище, - и надо делать это быстрее. Я могу быть опасен, когда теряю способность логически мыслить.
      'Ничего себе', - Тим даже присвистнул тихонько, - 'и насколько опасен? Силы чудищу было не занимать - вон как оно решетки раскрошило. И шустрое оно, что твой электровеник. Еще и направить на него. Ну ни хрена себе'.
      - Ты понимаешь, что я эту... этот предмет поднимаю даже с трудом, не то, что его быстро крутить? А поменьше и полегче его нельзя было сделать?
      Чудище задумалось, но ненадолго.
      - Можно. Было. Но тогда оно было бы менее прочно. Но сейчас уже нельзя.
      - Почему? - спросил Тим, ему совершенно не улыбалось тащить эту тяжесть на себе, хрен знает как далеко, да еще с перспективой быть разорванным на куски, если он не успеет ее вовремя и нужным образом ее использовать.
      - Я убил человека-мага, который его сделал, - просто сказало чудище.
      - Э..., - сказал Тим, на время забыв о тяжести предмета, который держал в руках, - а... Хозяин - он знает?
      - Нет. Хозяина сегодня нет, он вернется завтра. А остальных волинов и всех, кто пытался мне помешать, я тоже убил.
      От этой новости Тим ощутил только мстительное удовлетворение. 'Так вам и надо, козлам', - подумал он мрачно, - 'жаль только, что Руша Хем ему, похоже, не по зубам. Или что там у него вместо зубов'.
      - Я сделал так, чтобы он казался тебе легче, - сказало чудище, - теперь ты пойдешь со мной?
      Тим удивленно на него глянул, потом посмотрел на 'тарелку'. Она и в самом деле казалась намного легче, да что там казалась - она определенно стала легче и - раз в десять. Теперь Тим мог запросто держать ее одной рукой, что он немедленно и попробовал сделать - получилось. Попробовал провернуть 'тарелки' относительно друг друга - тоже получилось - хоть и с трудом, но их уже можно было провернуть руками. А вообще, раз в этом Сейесе есть ворота, через которые сюда попадают такие страхолюдины, так там наверняка есть и маленькая дверца, через которую один подросток может попасть к себе домой.
      - Да, - сказал Тим, разжимая руки, - я пойду с тобой. А память эта штука тебе тоже возвращает?
      - Нет, - сказало чудище, слегка поворачиваясь и повторяя фокус с вылетающей конечностью. На этот раз на ласте лежали до боли знакомые Тиму квадратные листки местной бумаги. 'Меня зовут Шаар Лам, это значит - 'Рожденный Сегодня', - успел прочитать Тим, прежде чем чудище спрятало конечность.
      - Дневник, - сообщило чудище, - задание которое ты мне дал. Оно - моя память.
      Тим обдумал эту новость и улыбнулся. Так вот оно что! Ну и подлянку, выходит, он этим уродам подкинул! 'Во-от', - довольно подумал Тим, - 'Я ж говорил, что всем вам так покажу, что мало не покажется! Говорил?! Что, съели? Каз-злы!' Тим удовлетворенно вздохнул и поинтересовался:
      - Значит, тебя зовут Шаар Лам?
      - Нет, - чудище переступило с ноги на ногу, - это не мое имя. Я не хочу, чтобы ты меня им называл.
      Тим пожал плечами - нет, так нет.
      - А как тебя зовут?
      - Я не знаю. Можешь называть меня как тебе удобно, только не Шаар Лам.
      Тим задумался.
      - Ладно. Тогда я буду звать тебя 'Годзилла'.
      - Годзилла, - повторило чудище и развернулось, едва не зацепив Тима хвостом, - понял. Иди за мной.
      И зашагало десятиметровыми шагами в сторону леса, проломив по пути забор, и, похоже, не обратив на это никакого внимания. Тим бросился следом:
      - Эй... Ш... тьфу, Годзилла! Стой! Я не могу идти так быстро.
      Чудище обернулось. Подождало, пока Тим подойдет поближе, а потом... что оно сделало потом, Тим не успел сообразить - просто его вдруг что-то плотно обхватило поперек груди, дернуло вверх, и, не успел он даже вскрикнуть, как уже сидел верхом на высоте трех метров над землей. Ладно еще, 'тарелку' не выронил. Ноги и 'пятую точку' тут же начало ощутимо припекать. 'Ох, волдыри будут - на всю жопу', - подумал Тим, ерзая на горячей коже чудища, но подумал скорее весело, чем мрачно.
      - Почему Годзилла? - спросило чудище, разворачиваясь к лесу и начиная движение, - мне незнакомо это слово. Что оно значит?
      Против ожидания, двигалось чудище плавно и ровно - Тим чувствовал себя как будто по гладкому шоссе в автомобиле ехал, а не верхом на красном монстре по пересеченной местности.
      - Ничего, - Тим пожал плечами, - просто в моем мире так звали одно... существо, которое на тебя похоже.
      Годзиллу, однако, эта новость здорово заинтересовала - он даже остановился.
      - В твоем мире есть танар-ри?
      - Не знаю, о чем ты. Если танар-ри - такие же, как ты - то нет. Таких как ты, у нас нет и никогда не было. Да и Годзиллы тоже не было, на самом деле, ее в Голливуде придумали.
      Чудище молча постояло секунд десять, потом двинулось дальше.
      - А ты мальчик или девочка? - спросил Тим.
      - Не понял вопроса, - ответил Годзилла, - я не мальчик и не девочка. Я вообще не человек, я - танар-ри.
      - Это я понял, - отмахнулся Тим, - я хотел узнать, какого ты пола.
      - Насколько мне известно, у танар-ри нет полов. И это правильно, потому что я нахожу деление на два пола неудобным. И неприятным.
      Тим хмыкнул. Неважно, в общем-то. Значит он - оно. Чудище. Этот, как его - гермафродит. Тим вспомнил непристойный школьный стишок и ухмыльнулся. Под ногами у Годзиллы захрустели ветки кустов - они дошли до границы леса.
      Сегодняшнее путешествие по лесу понравилось Тиму куда больше вчерашнего. Годзилла пер по лесу, как танк, с треском проламываясь сквозь кусты. Лесные обитатели уже не поглядывали на Тима с гастрономическим интересом, а наоборот - разбегались с писком. Если успевали. Тим несколько раз замечал, как Годзилла выстреливает своими складчатыми конечностями в сторону, выхватывает какую-нибудь истошно верещащую зверюшку и подносит к себе. Что он там с этими зверюшками делает, Тим не видел, но догадывался. Уж явно не по шерстке гладит и отпускает. Это наблюдение Тима ничуть не испугало, скорее даже наоборот - он чувствовал мрачное удовлетворение. Во-первых, у него не было не малейших причин сочувствовать обитателям этого леса, а во-вторых - то, что Годзилла не прочь пожевать мяса, только отдаляло его от местных сбрендивших вегетарианцев и делало более человечным, что-ли. Тим сидел, пригнувшись, держа перед собой 'тарелку', почти прижавшись всем телом к горячей коже чудища (от веток прятался) и думал злорадно, - 'шаретор-хератор, напридумывали тут - то нельзя, се нельзя, радоваться нельзя, мясо есть нельзя, и че, помогло это им? Вот отнеслись бы к Годзилле по-человечески, были бы живы'.
      Наступление темноты движения Годзиллы не остановило и не замедлило - он так же продолжал ломиться в каком-то, только ему ведомом направлении. Тиму же приходилось хуже - его зверски клонило в сон. Тепло, идущее от кожи Годзиллы в паре с накопившейся усталостью делали свое черное дело - Тим периодически проваливался в дремоту, просыпаясь оттого, что стукался лбом в порядком нагревшуюся 'тарелку'. Пожалуй, пора было остановиться на ночевку - один раз Тим уже чуть не слетел на землю, получив по лбу веткой - хорошо еще, не слишком толстой. Тим уже собрался попросить Годзиллу об остановке, но тут его транспортное средство решило подраться с кем-то. Или кто-то решил с ним подраться - Тим не рассмотрел в темноте. Этот 'кто-то', судя по звукам, был тоже приличных размеров и Тим испытал несколько неприятных моментов, с трудом удержавшись на спине Годзиллы, когда тот резко отпрыгивал в сторону. Удержаться ему таки удалось, но 'тарелку' он выронил. Схватка закончилась секунд через тридцать после начала, безоговорочной победой Годзиллы. Причем последние десять секунд, невидимый противник, похоже, пытался сбежать, но у него не вышло. Годзилла потоптался возле неприятно булькающей, смутно видимой в темноте туши, и уже нацелился двинуться дальше, но Тим его остановил:
      - Стой. Я 'тарелку' выронил.
      - Что выронил? - не понял Годзилла.
      - Эту... предмет, который ты мне дал. Я его так называю.
      - Зачем выронил? - в голосе чудища явно прозвучала какая-то эмоция, но Тим не понял - удивление это было или злость.
      - Блин! - сказал, оскорбленный в лучших чувствах, Тим и едва-едва сдержался, чтобы не ляпнуть: 'захотелось - вот и выкинул' - с этого тугодума станется взять и поверить.
      - Я сам с трудом удержался, когда ты прыгал в стороны, - сказал Тим с некоторой обидой в голосе, - вот свалился бы, свернул бы себе шею - пришлось бы тебе тогда другого помощника искать.
      Годзилла постоял секунд десять, потом спросил:
      - Где выронил?
      - Почти с самом начале вашей драки, - ответил Тим, повергнув Годзиллу в полуминутное раздумье - он, видимо, пытался соотнести свой вопрос 'где' с тимовским ответом 'когда'. В конце концов, у него это получилось, он развернулся и пошагал куда-то, временами рыская то вправо, то влево.
      - Вон! - громко сказал Тим, первый заметив мягко блеснувший в свете звезд металлический бок 'тарелки'. Но Годзилла не обратил на его выкрик ни малейшего внимания, продолжая идти, куда шел.
      - Э! - Тим, хлопнул Годзиллу по загривку, - Стой, пришли!
      Годзилла сделал еще пару неуверенных шагов, потом остановился. Но не совсем - он слегка присел и начал водить всем телом из стороны в сторону, одновременно издавая уже знакомый Тиму свистящий звук - принюхивался. Сначала Тим решил, что Годзилла почуял какого-то другого крупного хищника, но через мгновение заподозрил неладное.
      - Годзилла, - позвал Тим тихонько, - ты меня слышишь?
      Чудище не ответило, но слышать оно его явно слышало - вздрогнуло, шагнуло в сторону, Тим покачнулся и тут же с коротким 'фьюить', мимо его лица пронеслось что-то стремительное.
      - Блин, - сказал Тим одними губами, осторожно приподнялся и скользнул по хвосту Годзиллы на землю. Чувствительность кожи у чудища определенно была совершенно никакая - двигаться Годзилла начал, только когда Тим уже был на земле и с шумом несся в направлении упавшей 'тарелки'. К счастью, Тим был не единственным существом, шуршащим в этом лесу, поэтому Годзилле понадобилось некоторое время, чтобы определиться с выбором. Секунд пять, примерно. За это время Тим почти добежал до 'тарелки', он уже ясно видел ее смутно белеющее донышко, когда Годзилла двинулся с места и в два шага настиг убегавшего Тима.
      Что-то плотно обхватило его за ступню, резко потянуло, подняло вверх и потащило назад. Тим, вращаясь в воздухе, разглядел на фоне темно-синего неба силуэт головы Годзиллы. Она выглядела как-то странно трансформировавшейся, но Тим не стал приглядываться - он вовсю дергал ногой и, наконец, она выскользнула из кроссовка. Тим грохнулся на землю, к счастью, с небольшой высоты, тут же вскочил и бросился к 'тарелке'. Упал на нее, обхватил обеими руками и перевернулся на спину. 'По часовой или против часовой?' - попытался вспомнить Тим, и, панически понимая, что не успевает сообразить, крутанул наугад ладонями верхнюю часть 'тарелки'. Направлять ее куда-то не было необходимости - Годзилла уже нависал над ним, загородив своей тушей звездное небо.
      'Тарелка' провернулась, Тим сжался и закрыл глаза в ожидании.
      Ничего не происходило. Получилось? Или нет? Тим, не открывая глаз, осторожно-осторожно, по пол-миллиметра, принялся двигать тарелку в другом направлении. Наконец, сопровождаемые громким шипением, перед глазами пронеслись цепочки странных знаков и Тим, со вздохом разжал руки. Открыл глаза - Годзилла все так же стоял над ним, загораживая небо, но что-то в нем изменилось. Тим не мог сказать, откуда он это знал, но знал он это со всей определенностью.
      - Отойди, - попросил Тим, спихивая 'тарелку' в сторону.
      - Как далеко? - поинтересовался Годзилла. Тим хихикнул и уточнил:
      - На два шага. В любую сторону.
      Годзилла послушно повернулся и сделал два шага, сразу оказавшись метрах в шести. Тим встал на ноги и, хромая от впивающихся в ногу травинок, принялся искать потерянную обувь. Кроссовок нашелся минут через пять, точнее, нашлись два его куска. Тим покрутил их в руках, рассматривая в свете звезд гладкий срез подошвы - кроссовок был разрезан пополам чем-то очень острым.
      - Ну и, - сказал Тим по-русски, - какого хрена ты мне кроссовок располовинил? Думаешь, тут Рибоки на каждом углу продаются?
      - Хозяин, я не понял задания, - сказал Годзилла глухим голосом.
      Тим сначала махнул рукой, бормотнув, - 'а, не заморачивайся', потом застыл и задумался. ''Хозяин'? Вот как? Очень интересно. Очень-очень интересно'.
      - Что я должен сделать? - спросил Годзилла.
      'Ну', - подумал Тим, - 'Пожалуй, тебе надо прочитать те листки... но... завтра. А сегодня я бы лучше поспал. Только как бы ты не обиделся, если вдруг сам их прочитаешь...' Ухмыльнулся криво и сообщил:
      - Охраняй меня, пока я не дам тебе нового задания. И ничего не читай.
      - Понял, - ответил Годзилла и сделал пару шагов, подойдя к Тиму вплотную. Тим хмыкнул, зевнул и улегся на землю.

      Тим проснулся от неприятного запаха и еще более неприятного жужжания. Он перевернулся в полудреме, спрятал голову под руку, но ни запах, ни жужжание не исчезали, и Тим нехотя открыл глаза. Потянулся, морщась от боли в отлежанных мышцах, и принюхался. Пахло чем-то кислым, а жужжали, несомненно, насекомые. Тим быстро приподнялся и огляделся. Годзилла безмолвной статуей маячил неподалеку от места, где лежал Тим, а вокруг этого места, радиусом примерно метра два, были вперемешку навалены трупы всяких животных - местами аж в три ряда. Пирующие насекомые облепляли туши так, что те казались живыми и шевелящимися. Тим сглотнул и перевел взгляд на неподвижного Годзиллу.
      - Ну, ты, тля, Терминатор, - сказал Тим с уважением.
      Годзилла пошевелился.
      - Не понял задания, - сообщил он, переступил с ноги на ногу, и добавил:
      - Я съел некоторых из нападавших, но это же не было запрещено?
      Тима слегка замутило.
      - Нет, - сказал он, перейдя на язык Сай, - все правильно.
      Встал, выбрал участок, где трупов было поменьше, разбежался и перепрыгнул границу. Вспугнутые насекомые поднялись жужжащим облаком, Тим почувствовал в прыжке несколько мягких шлепков по телу, но кусать его никто не стал - спасибо тому мудрому ученому. Тим сделал по инерции пару шагов и зашипел от боли - в необутую ногу впился сучок. Тим сел на землю, вытащил его из пятки, мрачно осмотрел ранку и замотал ее импровизированным бинтом, сделанным из носка со второй, обутой ноги.
      - Надеюсь, местные ученые позаботились насчет заражения крови, - пробормотал он, поднимаясь и пробуя перенести вес на раненую ногу. Терпимо. Но обувь надо найти.
      - Хозяин, - сказал Годзилла, - мне следовать за тобой, охраняя?
      Тим вздохнул и повернулся к чудищу.
      - У тебя где-то есть листки с записями, прочитай их, - сказал он.
      Тим ожидал, что чудище сейчас достанет листки и примется их перелистывать, но Годзилла не стал этого делать. Он постоял в раздумьях секунд десять, потом издал какой-то странный урчащий звук, слегка присел, снова встал и замер минут на пять.
      - Э! - встревожился Тим, - что случилось?
      - Ничего, - ответил Годзилла секунд через пятнадцать, странно изменившимся голосом, - я прочитал. Дозволяешь ли ты мне действовать в соответствии с собственными желаниями?
      Тим вопрос озадачил. Вчера Годзилла ничего такого не спрашивал. А вот в соответствии с чем он вчера действовал - это вопрос. Интересно, что будет, если сказать 'да'? В смысле - не будет ли чего плохого? Может, сказать 'нет' и просто приказать ему идти к этому Сейесу? А если он как-нибудь сам освободится? Вряд ли Руша Хем разрешал ему делать что захочется.
      - Дозволяю, - сказал Тим и напрягся.
      - Я удовлетворен твоим дозволением, - сообщил Годзилла и повернулся, - ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?
      - Могу, - сказал Тим, - правда, перекусить бы не мешало. Я с позавчерашнего вечера ничего не ел.
      - Можешь съесть любого из них, - великодушно предложил Годзилла, подразумевая, видимо, гору трупов, - я уже сыт и мне они больше не нужны.
      - Нет, - сказал Тим, - я, пожалуй, еще поголодаю. Пошли к Сейсу. Далеко до него?
      - Двадцать девять ланов.
      'Ага', - прикинул Тим, - 'Одиннадцать ланов, мы, стало быть, отшагали. Нормально, почти треть. Может, к вечеру доберемся'. А вслух сказал:
      - Подними меня и пошли. Тарелку только не забудь.
      Годзилла молча и стремительно посадил его себе на спину, Тим поморщился - слегка обожженную за вчерашний вечер кожу седалища тут же начало пощипывать. Он поерзал, устраиваясь поудобнее, а Годзилла уже шагнул внутрь круга трупов, подхватил с земли 'тарелку' и поднял ее наверх. Тим, отмахиваясь от туч насекомых, быстро схватил протянутый предмет и с нетерпением сказал:
      - Пошли быстрее.
      Годзилла пожелание Тима воспринял буквально и рванул так, что у Тима ветер в ушах засвистел, он едва успел пригнуться и спрятаться за загривком чудища от летящих навстречу веток. 'Клево', - подумал Тим, - 'я и не знал, что он так быстро умеет. Теперь мы точно до этого Сейеса сегодня доберемся - с такой-то скоростью'.
      Но радовался Тим рано - лес скоро стал зеленее и гуще, так что даже Годзилле пришлось поумерить прыть. А если бы Тим шел тут один, он бы, наверное, и километра за день не проходил - такая вокруг раскинулась непролазная чаща. Умершие деревья здесь не падали, а засыхали над землей, удерживаемые ветвями других деревьев и разросшихся кустов. Годзилла выставил вперед две свои 'руки' и работал ими, как топорами - только щепки летели. Получалось у него неплохо, но двигались они теперь медленно, тем более что рельеф местности значительно ухудшился - им постоянно попадались овраги с ткущими по дну ручейками, просто овраги, обрывы и косогоры. Так что когда к полудню Тим поинтересовался, сколько еще осталось до Сейеса, то получил ответ, который его ничуть не порадовал:
      - Двадцать один лан.
      Тим сначала расстроился, но, подумав, расстраиваться перестал - подумаешь, на день больше, на день меньше. Воды тут хватает, от жажды он не умрет, есть, правда, хочется, ну так это ничего страшного - Тим слышал, что человек может месяц без еды прожить, а уж дней пять-шесть так это даже полезно. А столько они уж всяко не будут по лесам шляться, да и вообще - вовсе не обязательно месяц голодать, когда совсем припрет, можно будет и тушку какого-нибудь животного сжевать. Ну и что, что костер развести нечем - жить захочешь, как-нибудь и сырое мясо проглотишь. Но пока - сырого мяса не хотелось, более того, как ни странно, кушать вообще хотелось намного меньше, чем вчера.
      Еще неделю назад, первый раз обдумывая бегство, Тим рассчитывал, что в лесу можно будет легко прокормиться подножным кормом. Несколько видов местных фруктов он знал - по десертам в столовой - и полагал, что они просто обязаны расти и в лесу. Взять тот же Крым - персики не персики, но абрикосы запросто можно было найти и на диких деревьях. Но тут его поджидало разочарование - сколько он не всматривался в кроны деревьев и в кусты за все дни пребывания в лесу - что с Годзиллой, что без - но ни разу не заметил не только знакомых фруктов, но и вообще никаких. Ягоды всевозможных форм и расцветок попадались под ногами довольно часто, но Тим их трогать опасался, справедливо полагая, что уж лучше съесть кусок сырого мяса, чем потенциально ядовитую неизвестную ягоду. Ладно еще, Годзилла в состоянии сам себя прокормить, не отвлекаясь от дороги.
      Ближе к вечеру лес стал чуточку более проходимым, и скорость передвижения Годзиллы снова увеличилась. Но было уже совершенно очевидно, что достичь города до заката солнца они не успеют, и Тим забеспокоился:
      - Как скоро ты снова потеряешь способность логически мыслить? - спросил он у мерно шагающего Годзиллы.
      - Об этом нет записей в моем дневнике, - прозвучал безразличный ответ, но Тиму в нем послышался легкий сарказм. 'В самом деле', - подумал Тим со стыдом, - 'как бы он мог записать, во сколько это с ним происходит? Хотя...'
      - Это понятно, - сказал Тим, - может, по ним можно как-нибудь догадаться? Например, если в твоих записях упомянут закат, это означает, что, как минимум до заката ты остаешься разумным.
      - Это означало бы, что один раз я оставался разумным до заката, но не то, что так бывает каждый день, - возразило чудище, немало удивив Тима - он-то уже привык считать Годзиллу простоватым и не слишком умным.
      - Но и это рассуждение лишено смысла, - добавил Годзилла, - в моих записях нет упоминаний заката или других явлений, по которым можно было бы определить время.
      - Понятно, - сказал Тим с сожалением и задумался. 'Пожалуй, зря я его тупым считаю', - решил он после некоторых раздумий, - 'ему же, фактически, день от роду, он ни фига не помнит и не знает. Мне сотри всю память, я бы, наверное, с месяц полным идиотом выглядел. А этот - ничего. Раз-раз, прочел свои записки, все заново сообразил и дальше топает. Молодец'. Потом мысли Тима приняли другое направление, - 'А интересно, как он их читает? У него глаза внутри что-ли? Будто это не листки с надписями, а компакт-диск какой-то... Точно!' Тим улыбнулся неожиданно удачному сравнению, - 'я, стало быть, ему компашку с вирусом подсунул. Эти, Руша Хем со своими волинами - каждый день Годзилле вирус чистили, а компакт-диск вынуть забывали. Нормальное дело, с кем не бывает. Вот и допрыгались...' Но тут Годзилла вдруг неожиданно встал неподвижно и Тим напрягся. 'Уже?' - подумал он, - 'вчера пол-ночи прошагал, а сейчас еще и не стемнело...'. Осторожно положил руки на 'тарелку', и тихонько спросил:
      - Почему стоишь?
      Против ожидания, Годзилла ответил и ответил сразу же:
      - Река. Обрыв. Я могу перепрыгнуть, но не уверен, сможешь ли ты удержаться.
      'Обрыв?', - Тим посмотрел вниз и с удивлением заметил, что ровная поверхность заканчивается буквально в метре от ног Годзиллы. Растущие по краю обрыва кусты и нависающие над ним деревья маскировали обрыв своей листвой, но теперь Тим видел, что за листьями расстилается чистое пространство. Он вгляделся, прищурив глаза, и с трудом рассмотрел сквозь листву деревья и камни на другом берегу. Было до него, по прикидкам Тима, метров тридцать-сорок. 'Перепрыгнуть? Ничего себе'. Река глухо рокотала где-то далеко внизу, видно ее не было, да и слышно тоже не очень. Тиму совершенно не улыбалось измерить глубину обрыва самим собой, поэтому идея с 'перепрыгнуть' ему не понравилась. Очень не понравилась.
      - Нет, - сказал Тим, - я против. Если я упаду, то погибну, и ты не сможешь дойти до Сейеса, потому что некому будет использовать эту 'тарелку'.
      - Что ты предлагаешь?
      - Я предлагаю сейчас остановиться на ночь, а с утра продолжить путь. Вчера ночью ты меня чуть не убил, когда потерял это... способность логически мыслить. Мне просто повезло, что я успел применить 'тарелку'. Сегодня может и не повезти.
      - Что ты предлагаешь? - повторил Годзилла.
      - Есть одна мысль, - Тим скинул 'тарелку' вниз, встал, прошел к хвосту Годзиллы и, уже испробованным способом, съехал по нему вниз. Спрыгнул с конца хвоста на землю, прошелся, остужая ноющую обожженную кожу.
      - Если использовать этот предмет, - Тим подобрал 'тарелку', - до того, как ты все позабудешь, это не... поможет? Как думаешь?
      Годзилла глухо уркнул и повернулся к Тиму.
      - Полагаю, что не поможет. Или подействует непредсказуемым образом, например, отсрочит потерю мной способности логически мыслить на срок, значительно меньший обычного. Кроме того, я не хочу, чтобы ты применял предмет до того, как это будет необходимо.
      'Ага', - подумал Тим, пряча усмешку, - 'как я и полагал. Значит, достаточно крутнуть эти тарелки и ты снова станешь считать меня своим хозяином'.
      - Понял. Тогда такое предложение. Я сяду от тебя шагах в трех - твоих шагах, конечно же - а ты будешь потихоньку считать вслух до... до скольки получится. Как только ты замолчишь, я буду крутить тарелки. Пойдет?
      - Кто пойдет и куда?
      Тим в досаде махнул рукой.
      - Никто. Это я интересовался - приемлемо ли мое предложение?
      - Да, - Годзилла помедлил, - приемлемо. Я нахожу его разумным и достаточно надежным.
      - Тогда, - Тим немного отошел от обрыва и сел на землю, - давай устраиваться на ночь.
      Годзилла постоял секунд десять в раздумьях, потом шагнул наискосок от обрыва, встал боком к Тиму и сказал глухим голосом:
      - Один... два...
      Тим зевнул и пристроил перед собой 'тарелку'.
      Замолчал Годзилла на счете 'восемь тысяч семьсот семьдесят три'. Или что-то около того. К этому моменту Тим успел уже десять раз проклясть свою идею, которая поначалу казалась очень умной, но с каждым часом, проведенным рядом с бубнящим цифры Годзиллой, выглядела все тупее и тупее. Кроме того, монотонный счет глухим голосом, в сочетании с мерным рокотом реки, навевали сон похлеще снотворного газа. Тим уже и по щекам себя хлестал, и рожи корчил, и уши тер - тщетно. Веки тянуло вниз с такой силой, словно весили они кило по три каждая. Так что, когда Годзилла, наконец, замолчал, Тим даже не сразу среагировал. Секунд пять он тупо пялился на замерший в полутьме силуэт, и, только когда Годзилла присел и резко развернулся к Тиму, крутнул ладонями внешнюю 'тарелку' по часовой стрелке. Годзилла, уже поднявший ногу для шага вперед, поставил ногу обратно и замер.
      - Ничего не читай, - Тим зевнул, - и охраняй меня, пока я не дам тебе другого задания.
      - Понял, - глухо отозвался Годзилла.
      Тим облегченно вздохнул, оттолкнул от себя 'тарелку' и лег набок.
      Видимо, хищников в этих краях водилось меньше, чем там, где они шли вчера - круг трупов поутру выглядел вовсе не так внушительно. Это даже и не круг был - просто штук десять тушек лежали на разных расстояниях от места, где спал Тим. Годзилла тем же безмолвным изваянием торчал неподалеку. Тим встал, потянулся, осмотрел ноющую и слегка распухшую ступню, потом похромал к торчащему неподалеку пеньку. Отломал большой кусок коры, приложил его к пятке и надел сверху оба носка. Критически осмотрел результат, хмыкнул и повернулся к Годзилле. Вряд ли эта 'обувь' продержится хотя бы пару километров, но Тим пока пешком идти и не собирался. Зато теперь можно было наступать на правую ногу, не опасаясь новых заноз.
      - У тебя есть листки с записями, - сказал Тим Годзилле, - прочитай их. Потом можешь делать, что захочешь.
      Годзилла постоял немного, дернулся, уркнул.
      - Я удовлетворен твоим пожеланием, - сообщил он, - ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?
      - День Сурка, блин, - пробормотал Тим по-русски, подбирая с земли 'тарелку' и осторожно подходя к обрыву, - Да, могу. Только сначала надо придумать, как мы на другой берег переберемся. Сейес же на другом берегу, как я понимаю?
      - Сейес на другом берегу, - согласился Годзилла, - я могу перепрыгнуть.
      - Но не уверен, что я удержусь, - отмахнулся Тим, ложась на землю и подползая к самому краю, - плавали, знаем. Сделаем так - я спущусь вниз, обрыв не такой уж крутой, перейду речку и поднимусь с другой стороны. А ты перепрыгивай. И тарелку с собой прихвати.
      Суставчатая конечность подхватила лежащую на земле 'тарелку', Тим же вздохнул, развернулся спиной к обрыву и принялся нашаривать ногами опору. Но тут его плотно обхватило поперек спины и подняло в воздух.
      - Ты чего?! - возмутился Тим, болтая ногами, - отпусти меня!
      - Не согласен, - сказал Годзилла, усаживая Тима себе на спину, но захвата не ослабляя, - выполнение твоего предложения займет много времени. Я буду тебя держать в момент прыжка.
      - Стой! - крикнул Тим, но чудище его не слушало - молча сделало два шага назад, потом рвануло к обрыву. Листья метнулись в глаза Тиму, он попытался пригнуться, но не смог - Годзилла по-прежнему крепко держал его. Тогда Тим закрыл глаза и заорал. Ветки больно хлестнули его по щекам, потом остались только ветер в лицо и ощущение свободного полета. Тим открыл глаза, увидел стремительно приближающиеся камни противоположного берега, сжался и снова закрыл глаза - берег был слишком высоко. Вдруг его резко дернуло вверх, потом Тим почувствовал сильный удар по ногам, упал и покатился, ничем не удерживаемый.
      Полежал пару секунд, сел, отплевался от набившейся в рот пыли, протер глаза. Он сидел посредине развесистого куста и смотрел сквозь свежий пролом на освещенный солнцем обрыв другого берега. Похоже, Годзилла успел закинуть его на ровную поверхность. 'А где же он сам?' - встревожился Тим, вставая на ноги, но подойти к обрыву не успел - из-за его края выметнулись две... нет - три(!) суставчатые конечности и принялись шарить по округе, сдирая дерн и кроша кусты. Тим на всякий случай выбрался из 'своего' кустика и быстро отошел подальше от края обрыва, сразу заметив, что его нехитрая обувь на правой ноге приказала долго жить - видимо, от удара. Наконец, Годзилла зацепился всеми конечностями за более-менее крупные деревья, потом, с корнем вырвав одно из них, вылез на край обрыва. Задумчиво покрутил в лапе вырванное дерево (Тим хлопал глазами, открыв рот), лениво отшвырнул его в сторону, спрятал все конечности обратно в тело и повернулся к Тиму.
      - Круто, - сказал Тим, - уважаю.
      Годзилла молча протянул ему 'тарелку'. Тим взял ее обеими руками, посмотрел на чудище.
      - Ну, пошли дальше.
      На этом берегу лес снова стал вполне проходимым, Годзилла прибавил скорость и понесся сквозь кусты, как взбесившийся бульдозер. Тим только и делал, что отряхивался от сыплющихся со всех сторон листьев и отломанных веток. Он периодически интересовался у бегущего Годзиллы, сколько еще осталось до Сейеса, и сделал вывод, что до своей цели они доберутся не просто сегодня, а уже к полудню. Если, разумеется, им не встретится каких-нибудь непредвиденных препятствий.
      Не встретилось. Солнце едва висело в самом зените, ощутимо припекая даже сквозь листву, когда Годзилла вдруг резко снизил скорость, а потом и совсем остановился. Тим выпрямился, отряхнулся и поинтересовался:
      - Что случилось.
      - Сейес, - последовал ответ. Тим недоуменно огляделся, но по-прежнему не видел ничего, кроме листьев и веток.
      - Где?
      - Впереди. До него меньше лана. Прямо перед нами дорога, которая ведет к нему.
      Годзилла обхватил Тима за пояс, поднял его в воздух и поставил на землю прямо перед собой.
      - Мне требуется помощь, - сообщил он, - я размышлял, и сделал вывод, что в Сейесе есть люди, которые могут навязать мне свою волю без моего на то желания.
      Тим подумал и кивнул.
      - Ну да, логично. Раз такие, как ты, появляются в этом мире через Сейес, пожалуй, там знают, как с тобой обращаться.
      - Поэтому я сам не могу пойти в Сейес.
      Тим нахмурился, предчувствуя что-то неприятное.
      - Ты пойдешь туда без меня.
      - Я же..., - начал возражать Тим, но чудище его не слушало:
      - Ты не отличаешься внешне от жителей этого мира, поэтому ты сможешь проникнуть в Сейес и привести сюда человека, который сможет открыть для меня дверь.
      - И как я это сделаю?! - возмутился Тим, - думаешь, так он меня и послушается?
      - Это единственный вариант, - невозмутимо сообщил Годзилла, - если ты не вернешься до захода солнца, я пойду в Сейес сам, но нахожу вероятность своего успеха очень низкой.
      Тим сел на землю и задумался. Как ни крути, выходило, что Годзилла прав - вряд ли таким, как он, тут позволялось спокойно разгуливать в одиночку. Наверняка, как минимум у них должен был быть сопровождающий. Мысль о том, чтобы выдать себя за такого сопровождающего, Тим отмел моментально - тоже мне, сопровождающий - он же спалится моментально, как только кто-то обратит на него внимание. У одинокого пацана, пусть даже босого на одну ногу и в необычной одежде намного больше шансов незамеченным зайти в незнакомое селение, чем у него же, но в компании с Годзиллой. Хотя, кто его знает, может, эти Годзиллы тут десятками шарахаются и к ним давно все привыкли? Тим встал и принялся искать что-нибудь, что заменило бы обувь.
      - Что ты делаешь? - поинтересовался Годзилла.
      - Ищу... ну... что-нибудь, что защитило бы мне ногу. Вот смотри, видишь, на левой ноге есть, а правая - босая. И я ее уже поранил, между прочим.
      'И не будем показывать пальцем, кто именно испортил мой кроссовок', - добавил Тим про себя. Годзилла постоял некоторое время, потом наклонился и издал хлюпающий звук. Тим с удивлением обернулся.
      - Наступи на это, - сказал Годзилла, выпрямляясь.
      'На что?' - удивился Тим, но тут же заметил, на что - на земле лежала продолговатая кучка белесой слизи.
      - На это?! - неприязненно удивился Тим. Больше всего эта слизь напоминала обычную жидкую соплю. Офигенно громадную соплю.
      - Да. Быстрее, пока не застыло. Это защитит.
      Тим подумал, пожал плечами и опустил ногу в слизь. Ранку тут же защипало, Тим, зашипев, отдернул ногу и с удивлением заметил, что слизь осталась на ноге. Ранку щипать перестало, Тим осторожно опустил ногу на землю, попробовал наступить на нее и улыбнулся. Слизь подсохла, прилипнув к коже, и действительно неплохо защищала ступню. По ощущениям это было похоже на тонкую резиновую подошву, типа как у кед. Тим пошевелил пальцами ноги и спросил с подозрением:
      - А ее потом отлепить можно будет?
      Годзилла промолчал. Тим подождал немного, снова пожал плечами.
      - Я пойду в Сейес, - сказал он, - куда идти?
      В конце концов, ему вовсе не обязательно прямо сейчас приводить мага, который отправит Годзиллу (и Тима, разумеется) по домам. Можно просто спокойно зайти в селение, осмотреться и там уже решить, что делать. Если эти страхолюдины там пачками ходят, ничьего внимания не привлекая, то можно будет спокойно вернуться за Годзиллой и пойти в Сейес вместе с ним.
      - Прямо, - сказал Годзилла, ничем не выразив своего удовлетворения, - там дорога, ведущая в Сейес. Я полагаю, ты доберешься лирма за два, даже если не будешь спешить.
      - Я буду спешить, - пообещал, развернулся и пошел туда, куда смотрел Годзилла (ну, может и не смотрел, кто его знает. Но голова его была направлена именно туда).
      - Я буду ждать здесь, - прозвучал сзади глухой голос, - запомни что-нибудь примечательное на дороге, чтобы знать, куда возвращаться.
      - Учи ученого, - пробормотал Тим, прибавив ход и почти сразу вылетев из кустов на дорогу. На нормальную такую проселочную дорогу - четыре широкие полосы утоптанной глины и трава между ними. Дорога шла наискосок к направлению, которым двигался Тим и очевидно, Сейес был впереди. Тим огляделся, отметил далеко сзади какую-то телегу, пожал плечами и быстрым шагом пошел по дороге.
      Дорога шла в гору и Тим уже минут через пять начал тяжело дышать - взятый им темп оказался быстроват. Тим замедлил шаг, пошел спокойнее, и, движущаяся сзади, повозка довольно скоро его догнала. Тим напрягся, когда повозка поравнялась с ним, взглядом искоса незаметно рассмотрел пожилого возницу и сидящих в телеге двух женщин, готовый дать драпака в кусты, как только что-нибудь пойдет не так. Но напрягался он зря - ни возница, ни пассажирки не обратили на него ни малейшего внимания. Тим расслабился и внимательно рассмотрел повозку. Была она совершенно обычной, ничего особенного - встреть Тим такую телегу где-нибудь в российской глубинке - ничуть бы не удивился. Невысокая прямоугольная коробка из деревянных брусьев была установлена на четыре деревянных колеса с деревянными же спицами. К оси передних колес были прикреплены две длинные палки, которые, как знал Тим, называются оглоблями. По-русски, разумеется - как они называются здесь, он понятия не имел. Правда, к лошади эти оглобли крепились как-то не так - они были прицеплены к широкому кожаному ремню, охватывающему плечи лошади. Но Тим все равно не помнил, как должны крепиться оглобли, поэтому не стал заострять своего внимания на этом элементе конструкции. Лошадь тоже была самая обычная, рыжая и лохматая. И люди, сидевшие в телеге, тоже были - обычнее некуда. Тим проводил повозку взглядом и прибавил шаг. 'Может, не поздно еще внутрь попроситься?' - подумал он, но решил все же не привлекать к себе лишнего внимания. Годзилла же сказал, что Сейес близко, так что ничего - дойдет, не поломается.
      Дорога дошла до перегиба и устремилась вниз, а Тим замер, охватывая взглядом открывшуюся ему картину. Сейес был велик - намного больше Хорта. Пожалуй, это был уже город. И это был приморский город - море вдавалось в сушу большой полукруглой бухтой, почти весь берег которой был застроен домами и цветущими садиками - подобно многим приморским городам, Сейес был вытянут вдоль береговой кромки. Тим отметил большое количество двух- и трехэтажных домов, полное отсутствие даже декоративного забора вокруг города, порт с парой десятков парусных посудин разной величины; и пошагал вниз. Начали попадаться повозки, всадники и просто пешеходы - сначала их было немного, но с приближением к городской черте траффик заметно рос. Тим старался не обращать на встречных никакого внимания, разглядывая их только короткими незаметными взглядами искоса. Впрочем, встречные обращали на него внимания еще меньше. Во всяком случае, никакого интереса к своей персоне Тим так и не заметил, чему только радовался.
      Без всяких приключений он добрался до первых домов и прошагал пару кварталов по мощеной булыжником улице, пока донесшийся до его ноздрей запах свежеприготовленный пищи не прибил его к мостовой. Тим вдруг сразу понял, что он голоден, как стая волков и вообще, если прямо сейчас не покушает, то упадет и умрет. Он повел носом, огляделся и сразу заметил вывеску на противоположной стороне улицы - там, без особых художественных изысков, была изображена тарелка с какой-то едой, рядом с тарелкой лежал пучок чего-то зеленого.
      Тим сомнамбулой перешел улицу и шагнул внутрь ничем не закрытого проема рядом с вывеской. От окативших его запахов еды Тима аж покачнуло. Он сглотнул набежавшую слюну и прошел единственному в помещении широкому длинному столу, у торца которого, подбоченившись, стоял кряжистый бородатый мужчина. Обогнув парочку сидевших за столом людей (и с трудом удержавшись от того, чтобы не выхватить у одного из них тарелку и не выскочить с ней на улицу), Тим подошел к бородатому. Тот окинул его мрачным взглядом и состроил кислую физиономию. Но Тиму было не до хороших манер.
      - Кушать хочу, - сказал он, еще раз сглотнув слюну. Бородач смерил его еще одним мрачным взглядом, но ничего не сказал, а, шагнув в сторону, взял с полки тарелку и бухнул ее на стол перед Тимом.
      - Если не по вкусу, не ешь, - сказал со странным акцентом, - ничего другого предложить не могу.
      Но Тим его не слушал, уплетая обеими руками серую комковатую массу с такой скоростью, что глотка не успевала все проглатывать и во рту скоро образовался затор. Тарелка очень быстро опустела. Тим передохнул, прожевал все, что было во рту, проглотил, тщательно вытер пальцами тарелку и облизал их.
      - Еще! - сказал он бородачу, отодвигая пустую тарелку. Тот хмыкнул и снова шагнул к полкам. Вторую тарелку Тим ел медленнее - тем более, что изысканным вкусом ее содержимое не отличалось и явно было классом похуже, чем еда его соседа по столу - тот демонстративно воротил нос, а потом так и вообще отсел на два стула в сторону. Но Тим не привередничал, старательно подчищая содержимое тарелки - в школе, гори она синим пламенем, и не такое кушать приходилось. Вспомнить хотя бы три листа стеклоткани со вкусом паленой резины.
      Доев, Тим отодвинул вторую пустую тарелку, встал из-за стола и замялся, не зная, какими словами отблагодарить бородача. Но тот даже не смотрел на Тима, и, потоптавшись немного, Тим просто вышел на улицу. Он с ужасом ждал возмущенных криков за спиной - шаретор шаретором, но видеть его Тим так и не научился, поэтому до конца в его существование так и не поверил. Мало ли - может, это только в Хорте все на этот шаретор считают, а в крупном городе вполне могли какие-нибудь деньги придумать. Но никто его останавливать не стал и Тим спокойно вышел на улицу, впервые за последние дни, чувствуя приятную тяжесть в желудке.
      Тим благодушно огляделся, подумал немного и потихоньку пошел в сторону моря - как он видел сверху, тот район был более многоэтажным и более оживленным. Но не успел он пройти и двух кварталов, как его вдруг скрутил приступ острой боли в животе. 'О-ох', - сказал Тим сгибаясь и прижимаясь к стене ближайшего дома, - 'Блин. А!'. 'Он, что, отравил меня?', - мелькнула паническая мысль. Тим развернулся и бросился обратно, но новая серия колик остановила его и заставила сесть и сжаться в комочек. Так боль ощущалась меньше, и Тим немного успокоился. Успокоился еще и потому, что вспомнил вдруг из какой-то книжки - нельзя сразу много кушать после долгого голодания. 'Блин', - подумал Тим раздосадованно, - 'нет, сразу вспомнить. Накинулся, как безумный. И сколько оно теперь так болеть будет?' Напряг память, но ответа не нашел. Зато вспомнил, что после долгого голодания нельзя есть твердую пищу, а начинать лучше с чего-нибудь вроде каши. Усмехнулся - 'ну, тут мне прям повезло'. Боль потихоньку отпускала, посидев еще минут десять, Тим поднялся и медленно пошел обратно - к морю. Что интересно, ни один из прохожих не обратил на его странные метания ни малейшего внимания. Похоже, упади он тут и начни корчиться в предсмертных муках - все так же будут топать мимо с безразличными лицами. Ну да - никто ему ничего не должен. 'Хотя', - подумалось вдруг Тиму, - 'чего гордиться, мы тут тоже недалеко ушли. Упади я посреди Питера, так уж прям народ и сбежался бы мне помогать. Хорошо, если скорую вызовут, а то и вообще - лежи-помирай - кому ты нужен?'. Постоял, держась за стену и пережидая очередной приступ боли, потом поднял глаза и заметил вывеску прямо перед собой.
      'Тари Зен', - темнели на ней два кругляша-иероглифа, - 'свободный маг'. И, строчкой ниже, - 'магические услуги любого уровня'. Тим задумался. 'Свободный маг? Видимо, это означает, что у него нет хозяина-волина. Пожалуй, это то, что надо... вот только кого куда тащить - мага к Годзилле или Годзиллу к магу? Чтой-то я тут таких чудищ пока ни одного не видел. Может, попробовать сначала мага вытащить? Наплести ему чего-нибудь, ну вот, например - я же из другого мира, так?' Тим воодушевился, - 'Скажу, что я сюда на летающей тарелке прилетел. И надо мне ее починить. Главное, ври, сколько хочешь - все равно здешние маги в летающих тарелках не разбираются, это уж стопудово'. Тим улыбнулся и шагнул в темноту входа. Обошел стенку и оказался в небольшой комнатке. Стены комнатки были увешаны великим множеством каких-то предметов, назначения которых Тим не понимал, да и не пытался. А в углу, за небольшим круглым столиком, сидел щуплый невысокий человечек и что-то писал. Тим открыл рот, чтобы начать торжественную речь пришельца с иных миров, но человечек успел первым.
      - Что же надо даннику Руша Хема от простого свободного мага? - поинтересовался он сухим голосом, не прекращая писать. Тим замер с открытым ртом. Вот черт - он же совсем забыл, что по его шаретору любой встречный может его раскусить. Вот и поиграл в пришельцев. 'А еще', - мелькнула мысль, - 'Ашер Камо ложь вроде как даже чувствовал. А вдруг и этот так умеет?' Тим подумал о том, чтобы развернуться и удрать, но не стал этого делать - всегда успеется - а прокашлялся и ответил, надеясь, что новости из Хорта еще не дошли до ушей этого мага:
      - У моего хозяина погибли все маги.
      Тари Зен отложил стило, поднял голову и Тим заметил блеснувший у него в глазах огонек интереса.
      - И теперь ему нужен маг. Понятно. Как же так случилось, что свои маги Руша Хема погибли?
      - Их убил танар-ри.
      Тари Зен поднял брови и сложил руки на груди.
      - И где же сейчас этот танар-ри?
      Тим пожал плечами.
      - Хозяин не знает. А если и знает, то мне не сказал.
      Маг ухмыльнулся.
      - Ну да. Ты же всего лишь ученик. И совсем неуч, я вижу. Почему Руша Хем сам не пришел за мной, а послал тебя?
      Тим пожал плечами - врать, не говоря неправды, вдруг оказалось не таким уж и сложным делом:
      - Не знаю. Он сам со мной не разговаривал. Просто мне сказали, чтобы я пошел и нашел мага.
      - Как удачно! - сказал Тари Зен, вставая из-за стола и плотоядно улыбаясь, - ты все сделал правильно, мальчик. Сейчас я соберу тайлас и веди меня к своему хозяину.
      Тим не стал переспрашивать, что такое этот 'тайлас' - какая разница. Главное, что этот маг явно заглотил наживку и сейчас пойдет вместе с Тимом. Неужели его злоключения скоро закончатся, и он окажется дома? От этой мысли сладко и страшно защемило сердце - раньше он особо не скучал по дому, понимая, что он сейчас так далеко от него, что и представить невозможно. Но теперь, когда перспектива попасть домой вдруг стала четкой и осязаемой, Тим испугался - вдруг что-нибудь пойдет не так. Им же полчаса вместе топать. Вдруг маг что-нибудь заподозрит по дороге?
      Маг, тем временем, спешно собирался - быстро снимал со стен какие-то вещи, часть складывал в сумку, часть вешал на себя, и вскоре стал похож на натуральную елку. Тим с трудом сдержал улыбку, когда Тари Зен, весь обвешанный разнообразными побрякушками, повернулся к нему.
      - Пошли, - сказал он с явным нетерпением и Тим вышел наружу. Маг тут же выскользнул следом и нетерпеливо огляделся.
      - Куда идти?
      Тим махнул в сторону гор:
      - Туда. Лирма два идти. Сразу за пригорком, я покажу.
      - Так пошли быстрее, - раздраженно сказал Тари Зен, - Сейлес - не деревня, здесь много магов и какой-нибудь из них запросто может оказаться на дороге и перехватить мою работу.
      'А не надо жадничать', - подумал Тим и быстро зашагал туда, откуда пришел. Тари Зен последовал за ним, обогнал его и пошел шагах в трех впереди, задавая темп. Тиму пришлось еще прибавить шагу, чтобы не отстать от спешащего мага. 'Все прямо так и оставил', - подумал Тим про мага, - 'не боится, что его ограбят, пока он где-то шляется? У них же даже дверей нет. Или он какую-нибудь ловушку магическую поставил? Хоть бы бумажку налепил - ушел на обед. Хотя наоборот, с такой бумажкой каждый поймет, что хозяина нет, а так - может, и не заметят'. Так Тим размышлял до самого выхода из города и только там сообразил, что воров в этом мире, скорее всего, совсем нет. Шаретор, так его-разэдак! Если вор возьмет какую-то вещь, то он же сразу заплатит ее полную стоимость. А хозяин этой вещи тут же получит столько, во сколько он сам ее ценит. Да тут никакого смысла воровать нету. Вот двери им и не нужны. Тим даже по лбу себя хлопнул - так его потрясла мысль об отсутствии воров. Маг обернулся на звук хлопка, смерил Тима неприязненным взглядом, но ничего не сказал, только еще ходу прибавил.
      Когда они дошли до перегиба, Тим уже весь выдохся и пот лился с него ручьями. Тари Зен остановился на вершине, подождал, пока задыхающийся Тим дошагает до него, посмотрел на мальчика скептическим взглядом и отвернулся к долине.
      - Где твой хозяин? Они ушли?
      - Нет, - сказал Тим, переводя дыхание, - нам надо в лес, отсюда не видно.
      У Тари Зена, похоже, появились какие-то опасения, потому что он слегка озадачился, подумал некоторое время, потом спросил:
      - Ты знаешь, какие магические услуги понадобились твоему Руша Хему?
      - Моему хозяину? - переспросил Тим и ответил совершенно честно, - не знаю и не представляю.
      Маг буркнул что-то под нос и сказал неприязненным тоном.
      - Тогда поспеши. Я не хочу провести весь день на улице из-за твоей нерасторопности.
      Если в самом начале Тим и чувствовал некоторую неловкость, вытаскивая человека навстречу явной опасности, то теперь ни малейшего сочувствия Тари Зен у него не вызывал. Козел козлом, как и все здешние жители. Ни одного нормального человека, сплошной мир уродов, блин. Тим мотнул головой и быстрым шагом, почти бегом, направился вниз по дороге.
      Не обменявшись ни единым словом, они дошли до приметного куста у дороги, недалеко от того места, где Тим вышел из леса. Они прошли еще метров с полсотни, потом Тим махнул рукой направо и сказал.
      - Пришли. Здесь, в лесу. Совсем близко.
      Тари Зен глянул на Тима искоса, осмотрелся, помрачнел и взял в руки одну из своих побрякушек. Подержал ее у своего лица и резко отшвырнул в сторону. Насторожившийся Тим проводил ее удивленным взглядом, перевел взгляд обратно на мага и вздрогнул - тот был окутан голубоватым сиянием.
      - Веди, - сказал Тари Зен.
      Тим пожал плечами и полез в кусты.
      Идти по лесу пришлось чуточку больше, чем, когда Тим выходил. В лесу он ориентироваться не умел и туда идет, или нет - не видел. Он уже решил, что проскочил нужное место и собирался позвать Годзиллу, когда сдавленный звук за спиной привлек его внимание. Тим обернулся и увидел суматошно срывающего с себя побрякушки мага и, высящегося над ним, Годзиллу. От мага в сторону чудища с треском летели какие-то черные молнии, сгустки огня и полосы дыма, но Годзилле весь этот фейерверк был трын-трава - он даже не вздрогнул. Только переступил с ноги на ногу, присел и издал длинный высокий свист на грани ультразвука. Тим от этого свиста сморщился и закрыл ладонями уши, а маг просто мешком осел в траву.
      Годзилла приподнялся и сказал, обращаясь, видимо, к магу:
      - Отправь меня домой.
      Маг сначала никак не отреагировал, потом очнулся, вскинулся рывком, увидел нависающего над собой Годзиллу, и, всхлипнув, пополз в сторону. Тим вздохнул и встал на пути у ползущего мага.
      - Ты что, не расслышал?
      Маг поднял к Тиму перекошенное лицо, посмотрел на него безумным взглядом некоторое время, потом в его глазах появилось какое-то осознанное выражение.
      - Ты... Ты! - сказал он, - Ты-ы!
      - Ну, я, - сказал Тим, садясь на корточки, - а ты кого ожидал увидеть?
      Годзилла перешагнул через лежащего мага, развернулся и повторил настойчиво из-за спины Тима:
      - Отправь меня домой!
      Тари Зен вздрогнул.
      - Чего хочет этот глабрезу?! - спросил он громким визгливым голосом.
      - Чтобы ты его домой отправил, - пожал плечами Тим, - глухой, что ли? Ты умеешь двери между мирами открывать?
      - Тенариссы? Умею.
      - Так открой этот... хренарис в тот мир, где водятся танар-ри!
      - Это невозможно! - возмутился маг, - Анар-тор слишком далеко и его люсс слишком отличен от нашего! Я не смогу это сделать и никто не сможет!
      - Ложь, - прогудел Годзилла, - я читал в книге, что танар-ри попадают в этот мир через Сейес.
      - Как и через любой другой крупный город, - огрызнулся Тари Зен, - я же не сказал, что это вообще невозможно. Это невозможно сделать в одиночку. Здесь необходимо три-четыре сильных мага. И этого мало - обитатели Анар-тора сильны и умны, они могут опасно исказить тенарисс. Поэтому открывающие его маги должны быть обязательно защищены волей своих хозяев. А я свободный маг!
      Годзилла озадаченно замолчал. Тим сидел на корточках, переводя взгляд с тяжело дышащего мага на замершее чудище. Наконец, Годзилла пошевелился.
      - Я не вижу причин сохранять ему жизнь, - заявил он.
      Маг взвизгнул и потянулся к уцелевшим побрякушкам, но Тим протянул руку в предостерегающем жесте.
      - Стой, - сказал он, - Я тоже не из этого мира. А меня ты домой отправить можешь?
      - Не знаю, - мрачно отозвался маг, зажав в руке какой-то блестящий шарик, - сообщи мне люсс и кавину своего мира и я отвечу, смогу или нет.
      - Чего сообщить? - не понял Тим, - люс и... это, второе - что это такое?
      - Это параметры, которыми твой мир отличается от нашего, - зло ответил маг, не отрывая взгляда от Годзиллы и не разжимая руки, - и, если ты не хочешь очутиться в самом центре своего мира, тебе следует еще сказать координаты той точки, в которую ты хочешь попасть. Относительно центра твоего мира.
      - Я не знаю ничего этого, - сказал, холодея, Тим, - а без них... нельзя никак домой попасть?
      - Как я могу открыть тенарисс туда, куда сам не знаю? - сказал маг, но Тим даже не слушал его, предвидя ответ. Разочарование накатило на него ледяной волной. Тим встал и шагнул в сторону.
      - Свинство это, конечно, людей ни за что убивать, но он же все разболтает, если его отпустить. Да и вообще - козел он. Так что я тоже не вижу причин сохранять ему жизнь, - сказал Тим безразличным голосом и отвернулся.
      Сзади что-то хлопнуло, треснуло, потом маг завопил:
      - Подожди! Я могу снять с тебя гало! Мальчик! Я могу снять с него гало! Останови его.
      Тим обернулся. Годзилла вроде как и не собирался нападать на мага - стоял в той же позе, что минуту назад, и что именно должен был остановить Тим, он так и не понял. Но на всякий случай сказал:
      - Годзилла, постой, - и, к магу, - что такое 'гало'.
      - Проклятье, - сказал маг, садясь, - которое очищает его разум и память раз в сутки. Если его снять, разум и вся память вернутся к нему.
      - Я согласен, - быстро сказал Годзилла, - сними с меня гало.
      - Только если ты оставишь меня в живых после этого, - сказал маг, поднимаясь на ноги.
      Тим открыл рот, но Годзилла уже говорил:
      - Сними с меня гало, и я оставлю тебя в живых.
      Маг хмыкнул. Потом вытянул по направлению к танар-ри правую руку, закрыл глаза и принялся делать пальцами правой руки какие-то движения. Тим, нахмурившись, следил за его действиями, но никакого смысла в них так и не увидел.
      Тари Зен удовлетворенно воскликнул, дернул правой рукой в сторону и шагнул назад. Годзилла пошатнулся, сделал неуверенный шаг в сторону, упал на колено.
      - Ты его... - начал Тим возмущенно, но тут воздух наполнился шипением и свистом. Открыв рот и вытаращив глаза, Тим смотрел, как тело Тари Зена разваливается на три куска, которые, обильно орошая землю кровью, валятся вниз. Тим повернулся к Годзилле и вздрогнул - таким он его еще не видел. Чудище стояло, наклонившись вперед, из спины его выросло вверх и вбок что-то вроде плаща, а во все стороны торчали и слегка подергивались длинные суставчатые конечности. Было их штук десять, не меньше.
      Тим сглотнул.
      - Годзилла, - начал он неуверенно. Танар-ри издал короткий шипящий звук и быстро, очень быстро повернулся к Тиму.
      - Мое имя Каравэра, - сообщил он странно изменившимся хрипло шипящим голосом, - надейся, что оно тебе не понадобится.
      Конечности пришли в движение, потянувшись к замершему мальчику. Тим закрыл глаза.
      - Я сохраню тебе жизнь, - услышал он голос и открыл глаза. Годзилла (точнее, Каравэра) уже спрятал большинство своих лап, оставив только две, и сейчас чертил ими что-то прямо на земле.
      - Ты же обещал его не убивать, - пробормотал Тим, стараясь не глядеть на растерзанные остатки мага.
      - Это неважно, - отозвался танар-ри, не прекращая работы. Тим огляделся и вдруг увидел в кустах, совсем рядом с собой, металлически поблескивающий бок 'тарелки'. Каравэра был метрах в десяти от него и был он весь поглощен своим занятием... вряд ли он стал быстрее, когда обрел разум... и вряд ли он успеет. Как там надо? По часовой? Тим вздохнул.
      - Каравэра, - сказал он, - ты тарелку уронил.
      Танар-ри оторвался от своей работы и повернулся к Тиму.
      - Почему ты не попытался подчинить меня? - спросил он. Тим вздохнул, пожал плечами и промолчал.
      - Ты понял, что применив таэс ко мне, ты получаешь надо мной неограниченную власть?
      - Да, - сказал Тим, - в первый же день. Я сказал тебе, чтобы ты меня охранял, пока я спал. А потом сказал, чтобы делал, что хочешь.
      - Я помню, - сказал Каравэра, - почему ты не воспользовался своей властью? Это могло тебе помочь быстро достичь цели. В этом мире не так много людей, способных противостоять танар-ри даже в изначальной форме.
      - Ну, - сказал Тим, пожимая плечами и вороша словарный запас, - так не делается. Не по-дружески это, понимаешь. Ты же вот ко мне эту тарелку не применял...
      Часть фразы пришлось произнести по-русски, потому что искомого слова в местном языке так и не нашлось.
      - Применял, - Каравэра издал длинный сосущий звук, - в первый день. Я не догадался заставить мага сделать отдельный таэс для людей. А когда я понял, что тот таэс, что есть у меня, не действует на людей, было поздно - маг был уже мертв.
      'Вот новость', - подумал Тим с запоздалым испугом, - 'а если бы оно на мне сработало... ни хрена себе'.
      - Что значит 'подружески', - поинтересовался Каравэра.
      - Значит, что друзья так не поступают. Друг - это когда ты делаешь ему что-то, а он не становится тебе должен, понимаешь? И наоборот. А если и становится, то это даже не долг, ну, этот долг - он не неприятный, как обычный долг.
      - Я понял, - сказал Каравэра, возвращаясь к своему занятию, - рекомендую тебе не считать меня своим друг.
      - Почему? - огорчился Тим.
      - Это небезопасно, - сказал Каравэра, приседая и издавая уже знакомый Тиму пронзительный свист. На земле коротко вспыхнул сложный узор, вспыхнул и погас, зато над ним резко и неожиданно возникло пятно чернильного мрака с неровными краями. Тим прерывисто вздохнул.
      Каравэра шагнул к черному пятну.
      - Постой, - сказал Тим. Танар-ри зашипел и развернулся, растопыривая лапы.
      - Ты тоже не можешь отправить меня домой? - спросил Тим.
      Каравэра помолчал, потом сложил конечности.
      - Где твой дом? - спросил он.
      Тим недоуменно огляделся, потом поднял взгляд к небу, словно надеясь увидеть там ответ. Опустил голову и сказал тихонько:
      - Не знаю.
      - Тогда не могу, - сказал Каравера, плавно развернулся и шагнул в черное пятно. Секунду еще виднелся подергивающийся хвост, потом исчез и он. Тим с интересом посмотрел на пятно. Может, прыгнуть следом? Уж, наверное, хуже, чем здесь, не будет. Ну и что, что там такие чудища водятся? Оно, по крайней мере, было единственным существом, с которым можно было общаться по-человечески. Тим сделал шаг к пятну, но тут в нем появился бугристый красный конус.
      - Каравэра? - осторожно спросил Тим, пятясь назад.
      Из пятна, из-за спины танар-ри, вылетели два светящихся оранжевых мяча и повисли в воздухе.
      - Это йельмы, - сказал низкий хриплый голос, - они неразумны, но они способны выполнять команды, и привязаны к своему хозяину. Теперь ты их хозяин. Возможно, они помогут тебе достичь твоей цели.
      Каравэра издал утробно-рычащий звук, отодвинулся назад и пропал в черном пятне. Почти сразу же с легким хлопком пропало и само пятно. Шары дернулись, издали серию потрескиваний, покрутились в воздухе над выцарапанным в земле узором, потом подлетели к Тиму и замерли перед ним на высоте метра.
      - Йельмы, значит, - сказал Тим, оглядывая свое приобретение, - и что вы, интересно, умеете?
      Шары остались недвижимы и безмолвны. Но какое-то ощущение от них шло - как от потерявших хозяина тоскующих собак.
      - У вас хоть имена-то есть? - спросил Тим, - давай вот ты, слева, будешь Шарик. Неоригинально, зато соответствует. А ты, второй, - Рекс. Годится? Тогда пошли за мной.
      Тим подошел к нацарапанному на земле узору, постоял над ним, потом бросил:
      - Прощай, друг, - повернулся и побрел к дороге. Шары, повисев в воздухе пару секунд, двинулись за ним.

      В Сейес Тим возвращаться не рискнул. Он понимал, что страхи его, скорее всего, беспочвенны, что никто не заметил пропажи мага, и, скорее всего, не заметит еще пару дней. Да и когда заметят - не факт, что так уж прямо сразу и догадаются, что с ним случилось. Так что в Сейес идти можно было смело, более того, можно было так же смело завалиться в опустевшую конторку мертвого мага и поискать там чего-нибудь полезного. Понятно, что ничего из его магических штучек он использовать не сможет, но там вполне могла найтись какая-нибудь запасная одежка местного фасона и подходящая обувь. Спички... или что-нибудь вроде них - тоже бы не помешали - в лесу-то. Плюс ножик там какой-нибудь, а то и меч - ну и что, что Тим его едва-едва держать правильно научился - с оружием оно все равно намного увереннее себя чувствуешь, чем без него.
      Все это Тим понимал отлично, но не осмелился даже на пригорок подняться, более того, прочь от города он пошел хоть и рядом с дорогой, но по лесу. Ему все казалось, что неведомые правоохранительные органы городка уже давно знают о смерти одного из горожан и давно направили группы захвата на поимку преступника. Отшагав лана полтора, Тим остановился на привал и принялся разбираться с неожиданным подарком - шары всю дорогу бесшумно летели за ним на расстоянии пяти-семи шагов, ничем особенным себя не проявляя. Первым его открытием оказалось то, что шары запомнили свои имена и охотно на них отзываются - когда Тим поднял руку к висящим в сторонке шарам и сказал по-русски:
      - Рекс, ко мне! - один из шаров издал короткий шипящий звук, потом быстро подлетел к Тиму и замер в полуметре от него, распространяя заметный, даже в местном прогретом воздухе, жар. Тим осторожно протянул к нему руку, но коснуться не решился - уже сантиметрах в двадцати от переливающейся поверхности (кожи?) йельма жар становился совершенно невыносимым - как на таком же расстоянии от хорошего костра. 'Мда', - подумал Тим с некоторым разочарованием, быстро убирая руку, - 'погладить его, пожалуй, не удастся'. Но тут у него мелькнула другая мысль, быстро заменившая разочарование надеждой, - 'если он и вправду такой горячий, то... как насчет костер зажечь?'. Указал рукой в сторону ближайшей кроны и сказал убедительным голосом, очень надеясь на успех, но, в то же время, не особо на него рассчитывая:
      - Рекс, зажги вот это дерево.
      И еле успел отшатнуться, отвернуть лицо - ревущее пламя охватило все дерево разом, от мощного ствола до самой верхушки. Затрещали, сворачиваясь от жара, волосы. Тим, пятясь назад сквозь кусты и обжигая легкие при каждом вздохе, орал не своим голосом:
      - Потуши, хватит! Рекс - туши! - но то ли Рекс его не слышал, то ли не хотел тушить, то ли не мог - полыхало по-прежнему. Тим отодвинулся на безопасное расстояние, обхлопал ладонями тлеющие джинсы, ощупал голову, убедившись, что волосы обгорели не полностью, и поднял взгляд. Дерево догорало - от многометрового исполина остался только багрово светящийся изнутри обгрызенный остов высотой едва с человеческий рост, да и тот быстро уменьшался в размерах.
      - Ё! - сказал Тим, машинально почесав кончик носа, - я вообще-то, не это имел в виду.
      Багровое свечение угасло - черный полутораметровый пень постоял несколько секунд, потом, с легким шорохом, осыпался кучей пепла. Над большой выжженной проплешиной лениво поднимались струйки белесого дыма, и больше ничто не напоминало о том, что тут буквально минуту назад стояло громадное дерево.
      - Хм, - сказал Тим, пристально глядя на Рекса - они тут сами так быстро горят, или это ты постарался?
      Рекс ничего не ответил, только подпрыгнул пару раз, потом быстро сделал два круга над пепелищем и снова замер на месте, легонько пульсируя. Тиму явственно почудились идущие от шара флюиды удовольствия.
      - Ну ты даешь, - сказал Тим, невольно улыбнувшись, - хороший песик!
      'Песик' снова издал короткое шипение, потом резко увеличился в размерах, став раза в три толще и по поверхности его загуляли язычки пламени, сделав йельма похожим на миниатюрную модель солнца.
      - Ишь, раздулся, - сказал Тим, - смотри, не лопни.
      Второй йельм, до этого недвижимо висевший в сторонке, подлетел к первому, и они принялись кружиться над проплешиной, периодически раздуваясь и сжимаясь обратно. Тим, улыбаясь, следил за веселящимся зверьем, но тут до его слуха донесся какой-то шум со стороны дороги.
      - Тихо! - сказал Тим, холодея.
      Йельмы, надо отдать им должное, моментально прекратили чехарду, приняли нормальные размеры и повисли в полуметре над землей, излучая (особенно в инфракрасном диапазоне) готовность немедленно выполнить любой приказ хозяина.
      - Спрячьтесь... за какой-нибудь куст, - сказал Тим тихонько и, не глядя на йельмов, нырнул в сторону, залег за дерево и прислушался. Шум, несомненно, производила какая-то повозка, и, похоже, не одна. Во всяком случае, эти периодически повторяющиеся поскрипывания не ассоциировались у Тима ни с чем, кроме крутящихся колес. Периодически доносились негромкие голоса и лошадиное фырканье. Тим полежал минуту, прислушиваясь, потом перевел дух - похоже, повозки ехали сами по себе и никакого отношения к Тиму не имели. Но он все же дождался, когда скрип колес стих вдали и, только после этого, встал с земли. Отряхнулся, повернул голову, собираясь позвать йельмов и фыркнул - два шара, плотно прижавшись друг к другу, висели за совершенно обгоревшим кустом (только на самых нижних ветках еще оставалось несколько пожухших листиков) - прятались. Вид при этом у них был почему-то прекомичнейшим - Тиму почему-то представилось, что, если йельмов есть глаза, то они их наверняка плотно зажмурили от усердия.
      - Хороши конспираторы, - сказал Тим, - с вами, пожалуй, спрячешься. Вылезайте, пойдем дальше.
      Чем сильнее темнело небо, тем больше, к удивлению Тима, оживлялась дорога - если днем по ней проходила от силы одна повозка в час, то ближе к вечеру скрип колес доносился уже почти непрерывно. Судя по звукам, движение на дороге было не менее оживленным, чем у въезда в Сейес, поэтому Тим поначалу испугался, что он как-то умудрился сделать круг и возвращается теперь обратно в город. Но час шел за часом, небо наливалось чернотой, а лес редеть и не собирался. Скорее, наоборот - местное ночное зверье уже вовсю шуршало по кустам и оглашало окрестности разнообразными звуками. Ну ладно, что животные здесь совсем людей не боятся, это Тим уже знал, но люди-то почему хищников не опасаются? Вон же - до дороги рукой подать. Что мешает какому-нибудь зубастому-клыкастому выскочить из чащи, схватить парочку зазевавшихся и нырнуть обратно? С деревнями все ясно - их волины защищают. А дороги? Тоже, что ли?
      К заходу солнца особый статус дороги уже не вызывал никакого сомнения - спокойно фыркали лошади, негромко переговаривались люди, совершенно не обращая внимания на нездоровое оживление в лесу. В конце концов, заметив, что им заинтересовался какой-то крупный хищник, Тим остановился, посмотрел в сторону колышущихся кустов и нахмурился.
      - Шарик, - сказал он тихонько, указывая рукой в направлении, где угадывался чей-то смутный силуэт, - прогони его.
      Йельм взвился в воздух, вспыхнул, высветив на мгновение силуэт крупного, похожего на бульдога-переростка, зверя, потом нырнул вниз. Из-за кустов донеслось шипение, воющее рычание вперемешку с поскуливанием, треск, потом все эти звуки, сопровождаемые короткими вспышками, очень быстро удалились вглубь леса. Через пару минут вернулся довольный Шарик и закрутился вокруг Тима, легонько пульсируя.
      - Молодец! - похвалил его Тим, присел и задумался. По всему выходило, что спать он может ложиться совершенно спокойно. Единственное, чего стоило опасаться - это чтобы йельмы, переусердствовав, не поджарили нечаянно и самого Тима. Ничто не мешало Тиму уйти от дороги в глубину леса, но он не спешил это делать, справедливо опасаясь заблудиться. Йельмы вполне могли его защитить, да и проблема еды теперь, с появлением огня, решалась - но Тиму совершенно не улыбалось становиться местным Маугли и прожить остаток жизни в лесах. Его просто до судорог задолбал этот мир. Все книжки, которые Тим читал про земных попадальцев в другие миры, обещали захватывающие приключения, верных друзей и любящих подруг. Люди в этих других мирах были такие же, как на Земле и даже лучше - ярче, честнее, веселее. И ровно ни одна книга не предупреждала, что чужой мир может быть таким - совершенно сдвинутым по фазе. Тим хотел домой. Даже не потому, что этот мир был опасен, и порой - опасен смертельно. Подумаешь! За последние недели Тим как-то научился довольно наплевательски относиться к угрозе для собственной жизни (чем, кстати, тихонько гордился). И не потому, что здесь не хватало привычного российскому горожанину комфорта - не такой уж Тим был избалованный. Просто этот мир был ему решительно непонятен. Тим постоянно чувствовал раздражение сродни тому, которое он ощущал, когда герои в очередной читаемой книге вдруг начинали действовать нелепо и неразумно. Но книгу можно закрыть и выкинуть на фиг, а попробуй не читать книгу, в которой сам живешь! Тим просто глухо злился и мечтал о доме. О том, как он примет душ, включит телик (не смотреть что, а просто - чтобы он бубнил успокаивающе), бухнется на кровать, будет лежать и глядеть в потолок. А утром будет обычная школа, с обычными занятиями. И даже в самом... самом-пресамом худшем случае учитель не убьет его, не-ет. Он не отрубит ему ногу, и не продырявит насквозь мечом, и даже не выпорет, а всего лишь... (тишина и барабанная дробь) всего лишь... (ну?) вызовет родителей! (громкий смех). Но мечты мечтами, а вернуться домой он мог только при помощи местных магов - тут Тим не обманывался ничуть. Значит, как ни крути, а надо выходить к людям. Надо как-то устанавливать контакт с этими психами, как-то их убедить найти его мир, его Землю и открыть туда дверь. С йельмами эта возможность выглядела более близкой, чем без них - спасибо Годзилле. Хотя, с Годзиллой было бы, пожалуй, еще проще... ну да ладно, чего уж теперь. Наверное, йельмов можно продать в обмен на дорогу домой - жалко, конечно, песиков, но не тащить же их в Питер? Тим ухмыльнулся, представив реакцию мамы - она животных не любила, и даже молчаливое согласие отчима так и не помогло Тиму завести дома собаку или, хотя бы, кошку. Вот она йельмам-то обрадуется... Тим шмыгнул носом, утер повлажневшие глаза и отогнал воспоминания - не время сейчас раскисать, да и вообще - не время. Дома наплачется. А сейчас надо думать, что делать дальше - в лес идти бессмысленно, это раз. Два - вдоль дороги красться тоже не очень-то умно - надо будет отбиваться от зверья. Вряд ли вспышки и вопли обожженных хищников останутся незамечены с дороги - кто покруче может и зайти в лес - посмотреть, кто это тут фейерверки устраивает. А вот как раз внимание 'кого покруче' привлекать-то и не стоит. Так что оставался только третий вариант... и то, если йельмы его поймут. Тим вздохнул и встал.
      - Рекс, Шарик, летите сбоку от меня по лесу, но на дорогу не выходите, пока не позову. Поняли?
      Йельмы, разумеется, ничего не ответили, только дернулись пару раз вверх-вниз. Тим вздохнул еще раз, и, оглядываясь, пошел к дороге. Йельмы выждали немного и двинулись следом. Тим помотал головой, сказал еще раз:
      - На дорогу не выходите, - раздвинул сучья и вылез наружу.
      С удивлением огляделся. Удивили его не столько множество повозок и даже простых пешеходов, сколько сама дорога. Колеи смутно светилась в темноте холодным зеленоватым светом - как стрелки некоторых часов. Днем Тиму показалось, что на дороге нет никакого покрытия - обычная утоптанная глина. Но сейчас ему уже так не казалось. Слишком ровными были светящиеся линии, слишком правильно и одновременно они закруглялись на поворотах. И ширина у них была везде одинаковой, и расстояние между ними. Тим даже присел и пощупал рукой светящуюся полосу - ничего особенного. Может, и глина. Просто светящаяся, типа того же фосфора в часах. Удобно, кстати - днем она свет накапливает, а ночью светится. И электричества не надо, и дорога освещена. Тим вспомнил про своих 'песиков', обернулся. Йельмов на дороге не было. Присмотревшись, Тим разглядел два смутных светлых пятна среди листьев, но это - присмотревшись. А если не приглядываться, с дороги их было незаметно.
      Негромко и как-то бормочуще поскрипывая, мимо проехала крытая повозка. Правила лошадью молоденькая девушка, рядом с ее головой болтался привязанный к повозке тусклый фонарик, бросая на лицо возницы резкие страшноватые тени. Из глубины повозки доносился переливчатый храп. Тим хмыкнул, проводил повозку взглядом и пошел вслед за ней, время от времени бросая в сторону придорожных кустов быстрые взгляды. Судя по изредка мелькавшим среди листьев слабым отблескам, йельмы послушно двигались по лесу курсом, параллельным дороге. Тим усмехнулся, расправил плечи и пошел спокойной походкой уверенного в себе человека.
      Дорога и в самом деле оказалось совершенно безопасным местом. Никто не шнырял вдоль дороги, присматривая добычу, никто не сверкал голодными глазами сквозь листья кустов. Даже вопли хищников, казалось, звучали здесь тише. Никаких видимых причин, которые могли бы не давать хищникам охотиться на дороге, Тим не нашел и поэтому решил, что здесь опять постарались волины. Оставалось только неясным - заслуга это местного волина, по земле которого проходит дорога или же дороги в этом мире безопасны везде? После некоторого размышления, Тим склонился ко второму варианту, но все же решил пристально следить за попутчиками и одному в ночь не выходить. Оставался еще вопрос - почему дорога пустеет днем, и куда деваются при этом все повозки, не говоря уже о пешеходах? Но и этот вопрос оставался недолго - довольно скоро Тим наткнулся на первый 'кемпинг'. За очередным поворотом дорога вдруг расширилась. Точнее, дорога-то осталась прежней ширины, а вот на обочине образовалась неширокая, но длинная утоптанная площадка. Местами виднелись примитивные навесы - четыре столба, да вязанки какой-то травы вместо крыши. Тянулась эта площадка метров пятьсот и очень была похожа на те стихийно возникающие рынки-стоянки, которые часто можно заметить вдоль автотрасс и в России. Сейчас она была почти пустой, всего пять повозок стояло на ней, и еще человек десять молча сидели кружком в конце площадки.
      Проходя мимо сидящих, Тим немного напрягся, но они даже не шелохнулись, а подойдя вплотную и скосив глаза, Тим разглядел в слабом свете, что глаза сидящих закрыты, а лица спокойны и безмятежны - видимо, они спали. А что сидя - ну... мало ли, может, у них так принято. Скажем, чтобы в темноте заметно было, а то ляжешь на землю, тут тебя повозкой и переедет. Тим потер слипающиеся глаза и зашагал дальше - он еще не понял, почему местные путешественники передвигаются больше по ночам, но чувствовал, что делают они это не просто так.
      Километров через пять он опять наткнулся на площадку для отдыха, а под утро - на еще одну. Причем на последней уже наблюдалось некоторое оживление, а под одним из навесов были разложены рядами различные фрукты и сонно клевал носом полуголый мальчишка. Тим, стрельнув глазами по сторонам, прихватил пару продолговатых оранжевых 'огурцов', знакомых ему по школьной столовой и пошел дальше, вгрызаясь в сочную мякоть. Сонный продавец даже не посмотрел на него - то ли не заметил, то ли не счел нужным. Тиму очень хотелось оглянуться или ускорить шаг, но он (хоть и с трудом) заставил себя идти спокойно, уверенно, есть фрукты, не давясь и хорошо прожевывая. Оглянулся он только доев второй 'огурец'. Увидел дремлющего подростка-продавца, безразличных прохожих, и вообще - отсутствие всякого интереса к своей персоне. Успокоился и даже немного расстроился - можно было, наверное, побольше еды прихватить - про запас. Да и повыбирать немного - некоторые из фруктов были ему незнакомы, интересно - каковы они на вкус? Тим даже заколебался - не вернуться ли к прилавку, но тут площадка закончилась, и Тим решил идти дальше. А затариться можно будет и на следующей площадке. Спать хотелось почему-то значительно меньше - как только вокруг начало светлеть, сон отступил и Тим чувствовал себя хоть и уставшим, но совсем не сонным. Так что поспать тоже можно было позже, да и вообще, Тим решил, что на дороге он спать не будет. Вот, скажем, едет Руша Хем по своим делам, смотрит - кто это тут на площадке лежит? В странной одежде, одной ногой в кроссовке, а другой - в застывшей сопле инопланетного монстра? Или пусть не Руша Хем, а какой-нибудь его знакомый. Или знакомый знакомого - да мало ли. И проснется Тим в полумраке среди лошадиного навоза - плавали, знаем. И йельмы не помогут - он же им ничего приказать не успеет. Уж лучше отойти в лес, оставить песиков охранять его и лечь там.
      Но до следующей площадки он не дошел - сбоку от дороги обнаружилась деревня.
      Тим постоял у перекрестка, разглядывая неказистые домики - точные копии тех, что намозолили ему глаза еще в Хорте. Но это была другая деревня - тут Тим не сомневался ни секунды. Задумался он о другом - стоит ли заходить в деревню или идти дальше? Есть-пить, как выяснилось, можно и не сходя с дороги. Необходимость смены одежды на местную уже не выглядела столь острой, да и вообще - даже необходимостью не выглядела. Всем встречным-поперечным, такое ощущение, было глубоко начихать, во что Тим одет. У него сложилось впечатление, что если бы он шел в космическом скафандре, даже тогда никто бы и носом не повел. Да и какая разница - шаретор-то свой он не в кармане носит. Оденься он хоть клоуном из цирка, все равно шаретор замаскировать не получится. Прилипшая к пятке слизь вела себя вполне пристойно - не отлипала и не раздражала, а лучшего варианта Тим пока не видел - все окружающие его путешественники путешествовали босиком.
      Но вот маги... Вряд они водятся на придорожных площадках. Тим видел этих площадок всего-то две штуки, но подсознательно чувствовал, что прав. Мелочь вроде одежды, может, еще и можно купить у дороги, но вряд ли там будут сидеть маги и предлагать всем прохожим свои услуги. Не факт, кстати, что они в каждой деревеньке водятся - в Хорте все же школа была. Но узнать это можно было, только зайдя в деревню. Можно было, конечно, не заходить в первую же деревеньку, а идти до второй, пятой, или одиннадцатой. Но Тим решил, что они ничем принципиальным отличаться не будут. Хотелось домой. И чем быстрее он провернет сделку по обмену двух очень полезных в хозяйстве животных на дорогу домой, тем лучше. Поэтому Тим вздохнул решительно, сказал в воздух перед собой, - 'Рекс, Шарик, ко мне!', - и пошагал в сторону неказистых домиков.
      Шагов через десять обернулся - йельмы, как привязанные, послушно летели за ним, отставая метров на десять. Тим отвел взгляд - его немного смущала этичность предстоящей сделки. 'Ну не могу же я их с собой забрать', - в очередной раз сказал себе Тим, - 'а Годзилла мне их подарил, так что они мои по праву, что хочу, то с ними и делаю'. Да и вообще - насколько Тим помнил, шаретор учитывает сделки только между людьми, так что как ни крути, достались йельмы ему даром. И стоят они, пожалуй, недешево. Авось хватит магу заплатить.
      Первые дома, мимо которых проходил Тим, были пустыми - никто не ходил рядом с ними, ничьи тени не мелькали в окнах. Но Тим не удивлялся - крестьяне на полях, да они ему и не нужны. Его интерес привлекли более основательные здания в конце улицы - там, скорее всего, жил народ посерьезнее.
      Тим вышел на небольшую площадь, образованную несколькими, стоящими кругом, домами, и остановился, оглядываясь. В одном из окон появилось чье-то хмурое лицо, появилось - и исчезло.
      - Эй! - сказал Тим, - здесь есть маги? Я хочу продать йельмов!
      Никто не ответил. Тим подождал с минуту, разглядывая безмолвные дома, потом почувствовал чей-то пристальный взгляд между лопаток. Быстро развернулся.
      В дверях одного из домов, слегка наклонив вперед голову, стоял пожилой человек в белых, шитых серебром, одеждах. Волин. Тим сглотнул и повторил, осторожно улыбаясь:
      - Я хочу йельмов продать, - ткнул пальцем в сторону болтающихся неподалеку шаров, - мне нужны услуги мага.
      Волин ничего не ответил, но вышел на улицу и, ускоряя шаг, направился к Тиму.
      - Э! - сказал Тим, - что такое?
      В руке волина непонятным образом появился широкий клинок. Тим попятился.
      - Стой! - сказал он, но волин и не думал его слушать, наоборот - рванул почти бегом, занося меч для удара. Тим не выдержал.
      - Шарик, сожги его! - крикнул он и бросился в просвет между домами - в сторону ближайших деревьев. Сзади послышались гул и треск, но обернуться Тим рискнул только метров через пятьдесят. Площадь уже скрылась за домами, поэтому происходящего на ней Тим не видел. Потрясающего мечом волина за спиной не обнаружилось, зато обнаружился йельм. Тим отметил, что йельм - один и продолжал бежать, пока не оказался под первыми деревьями спасительного леса. Привалился к стволу, отдышался.
      Выглянул из-за ствола, присмотрелся. Отсюда уже были видны поля и копошащиеся на них фигурки. Но площадь была надежно скрыта окружающими ее домиками, и Тим никак не мог разглядеть - кто же победил. Йельм или волин? Тим стоял минут десять, ожидая, что между домами кто-нибудь появится - ищущий хозяина Шарик или жаждущий мести дымящийся волин. Не появлялись ни тот, ни другой и Тим начал нервничать. А вдруг победил Шарик и теперь не может найти Тима? Пойти посмотреть тихонько? Тим поднял задумчивый взгляд на второго йельма, посмотрел бездумно, потом его осенило - можно же Рекса попросить, чтобы он за Шариком сгонял! Тим обрадовался и уже открыл рот, чтобы отдать Рексу приказ, но тут его ноги вдруг сами пришли в движение и понесли совершенно обалдевшее от такого поворота событий тело в сторону деревни.
      - Мама! - истошно завопил Тим, схватившись обеими руками за очень кстати подвернувшуюся ветку. Ноги продолжали идти, так, что через пару секунд Тим уже почти лежал, цепляясь руками в ветку и периодически поднимая то одну, то другую ногу. Тут ветка, не выдержав нагрузки, сломалась. Тим с воплем грохнулся на землю, приложился затылком к торчащему корню и с полминуты, подвывая, извивался на земле, продолжая дрыгать ногами. В метре сверху безмятежно покачивался Рекс.
      - А ну стоять! - сказал Тим ногам и поморщился - ушибленный затылок отозвался глухой болью. С трудом, цепляясь руками за кору дерева и стараясь не обращать внимания на дерганье ног, поднялся. Посмотрел в сторону деревни, сдержал попытку ноги сделать шаг, всмотрелся. Никакого шевеления заметно не было, никто не бежал за ним в погоню, потрясая оружием. Видимо, предполагалось, что беглец придет сам.
      - А вот хрен вам, - сказал Тим зло, - Рекс, за мной!
      Развернулся и пошел в направлении дороги. Идти оказалось намного проще, чем стоять, правда, приходилось тщательно следить за направлением движения - ноги так и норовили сами повернуть к деревне. К дороге Тим вышел метрах в трехстах до перекрестка. Вышел на дорогу, остановился - и чуть не зашагал обратно. Он почему-то ожидал, что ноги перестанут дурить, как только он выйдет на дорогу, но этого не случилось.
      - Вас теперь что, на ночь связывать? - мрачно поинтересовался Тим у собственных ног, - чтобы не ушли куда-нибудь сами по себе?
      Ноги молчали и пытались вернуться в деревню. Тим зло сплюнул, пересек дорогу и углубился в лес. Чем дальше он уходил от деревни, тем меньше своевольничали ноги, но прекратилось это безобразие только к полудню. Тим уже привык не обращать внимания на сопротивление при каждом шаге, поэтому исчезновение чужой воли заметил не сразу. Остановился, оглядел замерший лес, наполненный влажной духотой, и прислушался к ощущениям в мышцах ног. Просто усталый гул.
      Тим постоял минуту, потихоньку понимая - он ушел и на этот раз.
      - Я от бабушки ушел, - сказал Тим, криво ухмыляясь, - я от дедушки ушел.
      Перевел взгляд на Рекса, хмыкнул:
      - Ну, ты-то меня точно понимаешь, брат колобок.
      Потом упал в густую траву и разревелся. 'Козлы уродские', - шептал он, глотая слезы, - 'ну вот ведь какие козлы, а? Сволочи! Суки... Пришел человек, мирный человек, без оружия даже. Предложил сделку... а они?!... Су-уки!' Если бы у Тима была громадная водородная бомба, он бы с удовольствием сбросил ее сейчас на весь этот мир, чтобы его вдребезги разнесло. Чтобы эти уроды летели в разные стороны вверх тормашками и думали о том, какие они уроды. Как он заснул, Тим сам не помнил.
      Проснулся он громкого душераздирающего воя над самым ухом. Проснулся моментально, сел, протер глаза. Что-то большое, продолжая выть, с шумом удалялось в лес. Было темно, но Тим видел слезящимися глазами прыгающие и потихоньку уменьшающиеся, светлые пятна - похоже, убегавшее существо местами светилось. Тим проморгался, покрутил головой. Понюхал воздух - пахло паленой шерстью, посмотрел на раздувшегося йельма.
      - Спасибо, Рекс
      Рекс довольно замерцал. Тим почесал затылок, наткнулся на шишку, морщась, ощупал ее, потом задумался. Где осталась дорога - непонятно, да вроде как и не слишком важно - зачем теперь она ему? Магов искать? Ну да, из еще одной деревни, он, пожалуй, еще сбежит, вторым йельмом пожертвовав, а потом что делать? И вообще - что теперь делать?
      Рекс вдруг быстро метнулся в сторону, поджигая на лету тонкие веточки. Кто-то, таившийся в кустах, испустил громкий вой и, с треском, наладился в лес. Тим вздохнул. Рекс, мерцая, вернулся обратно и Тим заметил в испускаемом йельмом свете тень какого-то некрупного - с кошку - животного. Нападать оно, похоже, не собиралось - топало по своим делам, а теперь просто ждало, когда исчезнет неожиданный источник освещения. Но Тим решил на этот раз сам выступить в роли хищника - он так давно не ел мяса!
      - Рекс, - сказал он, вытягивая руку в сторону вжавшегося в землю зверька, - убей его!
      Йельм молнией метнулся в указанном направлении, зверек даже вякнуть ничего не успел - с пол-секунды Тим видел его пылающий силуэт, потом он поблек и рассыпался.
      - Блин! - сказал Тим с чувством, - а как-нибудь понежнее ты его не мог убить?
      Рекс недоуменно замер, мол, ты чего, хозяин - приказывали - на-те, получите, что приказывали. Тим вздохнул и принялся осматриваться в поисках другой жертвы.
      К утру стало ясно, что Рекс признавал только два варианта общения с противником - прогнать и убить. При этом прогоняемый обычно оставался жив, а от убиваемого оставался только пепел. Тима, возжелавшего мясных блюд, оба варианта равно не устраивали, но Рекс никаких вариантов вроде 'убить, но не сжечь дотла' не понимал, с одинаковой легкостью развеивая по ветру как мелочь типа мышей, так и зверюг размером с медведя. Последние разве что горели чуть дольше - около секунды. В конце концов, звери то ли потихоньку сообразили, что ничего хорошего в этом участке леса их не ждет, то ли банально кончились. Подождав минут десять и так и не дождавшись больше никаких шевелений в округе, Тим буркнул 'охраняй' и лег досыпать.
      Снова проснулся он часа через три-четыре, когда солнце уже поднялось и начало ощутимо припекать. Настроение было злое и решительное. У него есть цель, у него есть средство. Кто не спрятался - сам виноват. Сейчас он вернется к дороге, и будет останавливать всех непохожих на волинов проезжающих. Если остановленный окажется полезен в деле возвращения Тима домой - останется жив. Нет - превратится в пепел.
      Тим покрутился, вспоминая, с какой стороны вчера светило солнце. Вроде бы, спереди. Вообще - не очень-то надежный способ - один раз он уже тоже так же прикидывал, куда идти - и пошел в результате совсем не туда. Была бы вот собака, можно было бы по своим следам вернуться... Собака? Тим с интересом посмотрел на йельма.
      - Рекс, - сказал он, пристально глядя на шар, переливающийся всеми оттенками оранжевого, - веди меня назад, в деревню.
      Рекс неуверенно крутнулся на месте.
      - К дороге веди. К людям!
      Рекс крутнулся еще пару раз, потом как-то несмело, рывками, подался в сторону. Тим шагнул следом. Рекс качнулся из стороны в сторону, потом уверенно поплыл вглубь леса. Тим улыбнулся и зашагал следом.
      То ли Рекс понял его не совсем правильно, то ли наоборот - понял совсем правильно, но вывел он Тима не к дороге и не к той деревне, из которой они убежали вчера. Это была другая деревня, не вчерашняя. Эта находилась в низине, на берегу большого озера. И в этой деревне шел бой.
      Тим еще не понял, чем лично для него данная ситуация может оказаться выгодной, но почувствовал немалое возбуждение сразу, как понял причину странного поведения людей в деревне. По полям разбегались в разные стороны, уменьшенные расстоянием, фигурки. Между домами хаотично мелькали чьи-то силуэты, а на широкой, пролегающей по центру деревни, улице, теснились люди и сверкали на солнце узенькие полоски металла.
      Вывод о том, что этот мир населен отнюдь не пацифистами, можно было сделать уже после первого же урока 'физкультуры'. Вообще, если вдуматься, то ничего удивительного в открывшемся Тиму зрелище не было - раз уж тут обращаться с мечами и прочими дубинкам учат уже в школе, то удивляться следовало скорее тому, что Тим до сих пор еще не видел ни одного боя. Но вот кто здесь нападает, на кого, и с какой целью - Тим мог строить предположения сколько угодно. Все его знания о местной политической обстановке исчерпывались той малостью, что с ним соизволил поделиться вредный маг, обучавший его местному языку. В школе же идеологическая подготовка была поставлена из рук вон плохо, так что Тим понятия не имел, кто с кем дружит и против кого. Но симпатии его сразу оказались на стороне нападавших - Тим бы с удовольствием присоединился к ним прямо сейчас, если бы не подозревал, что нападающие отличаются от защищающихся только тем, что пришли из соседней деревни, а не проживают в этой. Поэтому Тим не стал торопиться, а подозвал к себе Рекса и осторожно двинулся по лесу в обход деревни. Он действовал по наитию и сам бы затруднился объяснить, почему поступает именно так, а не иначе, но интуиция его не подвела. На дороге, ведущей от деревни, перегородив ее, стояло четыре крытые повозки. Тим увидел их сквозь ветки деревьев и замер - как-то уж очень неслучайно они тут стояли.
      Тим тихонько отправил Рекса за кусты, а сам осторожно пополз к дороге, притаился за кустом буквально в метре от крайней из повозок и принялся ждать. Ждать пришлось недолго - минут двадцать. Со стороны деревни сначала донеслись возбужденные голоса, потом на дороге показались спешащие люди.
      - Ван, разворачивай телеги, - зычным голосом приказал один из них, закидывая в повозку какой-то длинный сверток, - надо уходить, времени мало.
      В повозке, рядом с которой лежал Тим, послышалась возня, потом кто-то спрыгнул на землю с другой стороны и принялся понукать лошадь. Заскрипели колеса.
      - Арво, - позвал чей-то голос, - почему так долго?
      Тот же голос, что приказывал развернуть телеги (видимо, это и был Арво), отозвался недовольно:
      - В следующий раз не лежи в телеге, а иди с нами, сделаешь быстро.
      - А товар продавать ты сам будешь? - желчно откликнулся первый, - я же не указываю, что тебе делать, я спрашиваю, почему долго? Случилось что?
      Арво приглушенно выругался.
      - Рамса и Сара убили. Тал ранен, мы его оставили. Не выживет, я думаю. А больше ничего не случилось.
      Теперь ругался первый голос. Тим местных ругательств не знал, поэтому оценить тираду невидимого сквернослова не мог, но Арво ругательства не понравились.
      - Замолчи, - сказал он зло, - слушать тошно. Никто не виноват, просто так получилось неудачно.
      Первый голос побурчал еще немного и затих, а Тим увидел Арво - высокий мужчина, одетый в темные короткие штаны, типа шортов и такого же цвета курточку без рукавов, стоял спиной к Тиму и что-то делал c бортом телеги. Лица его Тим разглядеть не успел, зато хорошо разглядел ноги - обутые в какое-то подобие сандалий на деревянной подошве. Первая увиденная им в этом мире обувь так воодушевила Тима, что он сразу отбросил все сомнения и выпрямился с негромким:
      - Эй!
      Арво моментально развернулся, выхватив короткий прямой меч. Тим выставил пустые ладони, лихорадочно раздумывая, не кликнуть ли Рекса - а ну как этот Арво сейчас тоже бросится его рубить на куски? Но Арво не бросился. Осмотрев Тима с ног до головы подозрительным взглядом, он опустил меч, наклонил голову и поинтересовался:
      - Ты кто такой?
      - Тим, - сказал Тим, - то есть Тимоэ.
      Арво хмыкнул.
      - Что тебе надо, Тимоэ?
      - Возьмите меня с собой, - выпалил Тим, - я вам помогать буду.
      Арво убрал меч и снова окинул его взглядом.
      - У меня йельм есть, - набивал себе цену Тим, - Рекс, ко мне!
      Светящийся шар вылетел на дорогу прямо сквозь развесистый куст, оставив в нем прожженную дыру. Арво отшатнулся и замер, переводя удивленный взгляд с Тима на Рекса и обратно.
      - Арво, - прозвучал со стороны чей-то голос, - все готово. Едем?
      - Да! - крикнул Арво, приходя в себя, и, продолжая опасливо коситься на подрагивающий огненный шар, сказал Тиму, - лезь внутрь, потом поговорим.
      Тим посмотрел на высокий борт повозки. Потом на Арво.
      - А найдутся у вас еще такие... штуки, чтобы мне на ноги одеть? И куртка мне, кстати, тоже не помешает.

      Он был избран еще до рождения. Его родители не были знакомы друг с другом до самого момента его зачатия и никогда не встречались после. Продукты тщательного селекционного отбора, уникальные в своем роде, первая жрица храма Непознаваемого и лучший хронофизик Института непрямых воздействий никак не могли встретиться при нормальном стечении обстоятельств. Хотя бы потому, что их жилища разделяло около четырех тысяч парсек. Но интересы сразу трех сил скрестились на будущем ребенке, поэтому встреча его родителей не могла не состоятся. Ирония ситуации состояла в том, что каждая из этих трех сил собиралась использовать ребенка для достижения только своих целей, не принимая в расчет ни желания друг друга, ни желания самого новорожденного.
      Мать его погибла при родах, отец его тоже в некотором роде умер - он, как и отправившие его сотрудники института, был уверен, что побывал в далеком прошлом собственного мира. Поэтому, попытка открыть окно в то же место, но на девять месяцев позже, вызвала мощнейшую хроноплаузу, которую не смогли остановить защитные устройства института. Время этого мира выпало из общего потока времени, замкнувшись в кольцо и навсегда выведя из игры первую силу.

* * *

      Людей Дороги было всего-то человек двадцать на весь Марах - те четыре повозки, которые видел Тим, вмещали всю организованную преступность одной седьмой части целой страны. Более того, вместе они собирались только перед очередным 'делом', все остальное время существуя в виде разрозненных групп, хаотически передвигающихся разными путями к месту проведения очередной акции. Криминал в этом мире все же существовал, но ниша его была исчезающе мелка, хотя ровным счетом никаких усилий правители страны к этому не прилагали. Воров, как уже догадался Тим, здесь не было и быть не могло - Арво даже не понял, что это такое - воровство. Заказные убийства в этом мире процветали, но преступлением не были - профессия киллера здесь являлась довольно почетной и уважаемой, а вот противоположная профессия - телохранитель - отсутствовала как класс. На удивленный вопрос Тима Арво ответил, что первой и основной целью наемных убийц являются волины, а лучшего защитника для волина, чем он сам, представить трудно. Множество из известных Тиму видов преступности не могло существовать по причине отсутствия денег. Мошенничество тоже оказывалось невозможным в принципе - в любой сделке продавец получал столько, во сколько он сам оценивал товар, так что разбогатеть на продаже воздуха тут не смог бы никто.
      Единственным видом чистого криминала в мире Сай оставался примитивный грабеж. И то - не с целью перепродажи награбленного (в силу бессмысленности такового), а с целью его непосредственного использования. По словам Арво, в городах такие грабители, называемые здесь деналями, появлялись частенько, но жизнь их была печальна и, как правило, недолга. Шаретор бедолаги уменьшался неостановимо, и очень скоро он либо становился чьим-нибудь сесса - безвольным слугой-сомнамбулой, либо получал отпор и - полметра стали в грудь. Грабитель-одиночка в этом мире не имел будущего. То ли дело - Люди Дороги, или, как называл себя и своих бандитов, Арво - Свободные Люди Дороги. Звались они так, потому что жили, в основном, на дорогах, беззастенчиво используя их абсолютную безопасность. К удивлению Тима, оказалось, что местные дороги безопасны не только от зверья, но и от людей. Арво удивления Тима опять не понял - для него в этом не было ничего удивительного, здесь каждый ребенок знал - на дороге один человек не может причинить вреда другому. Поэтому после очередного ограбления бандитам просто требовалось как можно скорее оказаться на дороге - и там они уже могли спокойно наслаждаться жизнью, не опасаясь гнева хозяина деревни. Для превращения награбленных ценностей в нужные им одежду, еду и оружие, Люди Дороги использовали посредников - бродячих торговцев, которые в грабеже не участвовали и шаретор свой отниманием чужих вещей (а порой - и жизней) не уменьшали. Ван - их возница - как раз и был одним из таких торговцев. Арво со своими бойцами сдавали награбленное торговцам, те добро продавали, а в обмен снабжали банду всем необходимым для дальнейшего ее процветания. Разумеется, шаретор бойцов в результате все равно падал намного ниже самого глубокого подвала, так что они автоматически превращались в изгоев. Но к Людям Дороги обычно и шли одни изгои, которым в здешнем обществе делать было уже нечего, так что никто тут уже не беспокоился о сохранности своего шаретора. Никто тут не страдал, задавая вопрос, и не раздумывал о выгоде, отвечая на чей-то. Тим просто отдыхал душой, общаясь с Арво, и уже был готов идти с Людьми Дороги и в огонь и в воду. Арво тоже был рад пополнению, и вовсе не из-за йельма и не из-за того, что Тим был потенциальным волином. Нет, оба этих факта Арво весьма обрадовали (причем, как ни странно, второй даже больше). Но Арво с удовольствием принял бы в банду любого - хромого, слепого, безрукого - кого угодно.
      - Нет людей, - говорил Арво грустно, невидящими глазами глядя куда-то вбок, сквозь ткань тента, - вот нас восемнадцать... нет, уже пятнадцать человек. Что, думаешь, будь нас пятьдесят, мы бы не смогли прокормиться? Смогли бы, да еще и лучше, чем сейчас. Да вот нет таких людей, вообще нет, понимаешь?
      - Но ты же сам говорил, - возразил Тим, - что в городах частенько появляются... эти... забыл...
      - Денали? - Арво махнул рукой, - я пробовал. Я попросил Вана и Иксаю, чтобы они приводили мне деналей. Больше не прошу - денали уже не люди, они животные. Их разум умер, когда они выпали из повозки жизни, осталось только тело, которое по ошибке забыли убить. Им все равно, у кого отбирать еду, поэтому они опаснее для нас самих, чем для тех, на кого мы нападаем.
      Тим нахмурился.
      - Все равно. Не может быть, чтобы всех все устраивало. Я думаю, любой крестьянин с радостью...
      - Крестьянин?! - возмущенно перебил Арво, - сразу видно, что ты из другого мира. Ты хоть с одним крестьянином разговаривать пробовал? Большая часть из них вообще сесса с самого рождения - за долги родителей. А те, которые еще имеют свою волю - пользоваться ей и не пытаются. Большинство крестьян знают только три слова - 'хозяин, земля, урожай'. И все. Ты думаешь, им нужна свобода? Да что они с ней делать будут? Для того, чтобы стремиться к свободе, надо носить свободу в душе.
      Тим хмыкнул.
      - А вы что, стремитесь к свободе?
      Арво заметно оскорбился.
      - Мы не только стремимся к свободе, мы несем свободу! Вот Инги - ты его не видел, он в последней повозке едет - он придумал, как облегчить полив на полях. Хозяин его за это выпорол! Чтобы Инги занимался своим делом, а не делом ученых. Инги придумал инструмент, чтобы сорняки полоть, не нагибаясь. Хозяин велел бить Инги этим инструментом, пока он не сломался! Что с ним стало бы, не будь нас?
      - Так этот Инги - крестьянин? - спросил Тим.
      Арво смешался.
      - Да, но... он вырос намного умнее, чем это надо для крестьян. А хозяин его был не слишком умен. Это часто бывает среди волинов. Вот скажи, это же правильно, что урожай растят крестьяне, грузы перевозят возчики, торгуют торговцы, колдуют маги, улучшают мир - ученые?
      - Да, - Тим помедлил, не понимая, к чему клонит Арво, - кто что умеет, то и делает, что ж тут непонятного?
      - А разве правильно, что правят всеми ими не те, кто умеет править, а те, кто умеет навязывать свою волю?
      'Ага', - понял Тим, - 'да вы еще и революционеры. Тоже мне, Че Гевара, блин, выискался'. А вслух сказал:
      - Так волинов же тоже учат...
      - А чему учат?! - вскинулся Арво, стукнулся затылком о держащий тент вертикальный брус, поморщился и снизил голос, - вот тебя учили, как управлять крестьянами, чтобы они лучше работали? Тебя учили, как ухаживать за полями, чтобы они давали лучший урожай? А как распорядится урожаем, тебя учили? Может, не стоит отдавать его первому же торговцу, может выгоднее будет отвезти его на юг, в Сарман, где еда стоит больше?
      - Нет, - Тим пожал плечами, - но я слишком мало учился, может, потом и это все тоже рассказывают.
      - Не рассказывают. Я знаю. В школе волинов учат, как пользоваться своей волей - и все. А потом этот волин становится хозяином. Это неправильно, понимаешь? Такой хозяин не будет придумывать, как сделать так, чтобы вода сама текла на поля - он не умеет это делать. Если он захочет, вода сама потечет, куда он скажет, но никакой волин не станет расходовать волю, только чтобы помочь своим крестьянам. Такой хозяин не сможет даже чужой выдумкой правильно распорядится - его и это делать не учили. Разве это правильно?
      - Нет, - сказал Тим, отметив растерянность и огорчение на лице Арво - тот, похоже, хотел, чтобы Тим сказал 'да', собираясь озвучить еще сотню наболевших аргументов.
      - Нет, - повторил Тим и спросил, - а что делать?
      Арво замялся.
      - Пока нас слишком мало, - неуверенно начал он, - но потом, когда нас станет много, мы могли бы построить деревню. Свободную деревню. Которой правили бы те, у кого это лучше получается. А волины, которые будут жить в этой деревне, будут заниматься тем, что умеют лучше всего - защищать деревню от врагов, облегчать труд крестьянам и ремесленникам. Такая деревня будет намного эффективнее обычной, поэтому прибыль наша будет велика. Наше число будет расти, деревня станет городом...
      - Понятно, - перебил Тим, - а скажи, Людей Дороги...
      - Свободных Людей Дороги, - ревниво поправил Арво.
      Тим согласно кивнул и продолжил:
      - Да. Скажи, Арво, Свободных Людей Дороги в последнее время стало больше, чем раньше? Чем многие годы назад?
      Арво сник.
      - Нет. Меньше стало. Много меньше. Раньше, говорят, дороги еще не были безопасными, и Людей Дороги тогда звали Волками. Говорят, Волков тогда много было, у них даже свои деревни бывали... свободные деревни, представляешь?
      Тим хмыкнул.
      - Зря смеешься. Это не слухи, так на самом деле было. И я верю, так будет.
      - А куда же они делись, Волки?
      - Не знаю, это давно было. Наверное, вступили в бой с волинами и проиграли. В деревнях теперь свободных людей нет, да и в городах их все меньше и меньше. А в старые времена, говорят, в городах все были свободными. И волины ходили в городе, как равные среди равных. Я думаю, древние города управлялись не волинами, а специально обученными людьми, а потом волины захватили в них власть. Потому что все города стоят там, где стояли, уже сотни лет, и я ни разу не слышал, чтобы в нынешнее время какая-нибудь деревня выросла в город.
      - А книг по истории у вас нет, что ли? Или ты читать не умеешь?
      Арво нахмурился.
      - Умею я читать. И какая-нибудь история есть почти в каждой книжке... я не понял твой вопрос.
      Теперь озадачился Тим.
      - Ну..., - сказал он, - я не такую историю имел в виду... разве у вас нет книг, где описывались бы произошедшие события - год назад, десять лет назад, сто лет назад.
      - Нет... - медленно ответил Арво, - а зачем нужны такие книги? Какой от них толк?
      - Ну, - удивился Тим, - разве ты сам не хотел бы знать точно, существовали ли свободные деревни? И как там обстояло дело с городами?
      - Хотел бы, - кивнул Арво, - но пользы от такой книги не вижу. Какая разница - буду я знать точно, что было в прошлом или только предполагать? Возможно, даже лучше будет не знать...
      - Ну вы даете, - Тим мотнул головой, - как это нет пользы? В такой книге можно прочитать об ошибке какого-нибудь... человека, и самому такой ошибки не сделать, например.
      Арво поджал губы, покачал головой.
      - Все равно. Простым людям такая книга без пользы - какая простому ремесленнику разница, что происходило сто лет назад. А волины ошибок не делают, - Арво усмехнулся, - на то они и волины.
      Тим хлопнул глазами. Ну да, ну да. Помнится, куратор что-то говорил об этом. Но как это вообще можно - не делать ошибок? Вот, например, Руша Хем - у него танар-ри сбежал, да еще и пол-школы при этом перебил - это что - не ошибка? Типа, так и было задумано? Тим зло ухмыльнулся - то-то попотеть придется Руша Хему, придумывая полезные последствия своей не-ошибки. И насчет простого народа Арво не прав.
      - Вот скажем, какой-нибудь торговец сто лет назад закопал бы... закопал бы какой-нибудь товар, например, оружие. Да. Богатый торговец - купил, сколько мог, оружия и закопал в каком-то месте. И написал об этом в такой книге. А потом кто-нибудь прочитал бы эту книгу, пошел и откопал все оружие. И продал бы. Чем не польза?
      - Ты ерунду придумал, - сердито сказал Арво, - даже если какой-нибудь сумасшедший торговец и сделал бы такое, то все равно - какая польза нашедшему это оружие? Оно же все равно принадлежит торговцу, а если он уже помер - так его наследникам. И никакой прибыли от этого оружия нашедший его не получит - даже наоборот, если его шаретор мал - у него проблемы могут потом начаться.
      Тим смешался. Об этом он и не подумал - этот ихний шаретор понятие 'клад' уничтожал как класс. И вообще - никак Тим не мог к этому привыкнуть - ну какой нормальный человек может предположить, что, подобрав тысячу лет назад потерянную безделушку, он тут же автоматически заплатит за нее полную цену?
      - Вообще не понимаю, - хмуро сказал Тим, - как у вас торговцы жить могут. Они же знают, почем товар купили. Так они его тогда дороже, чем купили, и продавать-то не смогут, не так разве?
      - Не так, - Арво посмотрел на Тима с недоумением, - они же еще потратились на перевозку товара, на его хранение, на еду себе и лошади - они должны все это возместить. Ну и собственный труд они тоже стараются подороже оценивать.
      - Погоди, - Тим мотнул головой, - как это - они сами себе цену на свои услуги устанавливают, что ли?
      - Не совсем. Они б может и мечтали так делать, но все же каждый торговец хорошо понимает, сколько стоят его услуги и выше цену назначить, разумеется, не может. Но у них есть множество ухищрений, чтобы самим поверить в большую, чем есть на самом деле, ценность своих услуг. Ну, например, они стараются почти не спать во время перевозок, объясняя это тем, что следует быть готовым к неожиданностям. Хотя они могли бы запросто спать всю дорогу, но тогда ценность перевозки упадет - в глазах самих торговцев, разумеется. Я всех ухищрений не знаю, их торговцы только ученикам передают - самоучке там выжить трудно.
      - Но тогда, - Тим все еще не понимал, - а вдруг какой-нибудь торговец поверит, что его услуги ужасно дорого стоят? Что тогда? Он сразу разбогатеет? Или таких торговцев быть не может?
      Арво усмехнулся:
      - Отчего ж не может? Может. Ты и сам с такими встречался - только их у нас волинами зовут. Если человек может верить во что-то, чего не существует на самом деле, и во что не верят другие, то он - волин.
      - И это что-то начинает существовать?
      - Да. Разумеется, если у него воли хватит на преодоление того закона природы, что ему мешает. Не так уж редко бывает, что хороший торговец или ремесленник становится волином. Да фактически любой хорошо делающий свое дело человек и есть немного волин, только иногда осознать это для него бывает более сложным, чем просто невозможно.
      - Так просто? - Тим не мог сдержать удивления, - поверить, и все?! А как же - 'вложить волю', 'направить волю'?
      - Так 'поверить' и есть 'вложить волю'. Это, вообще-то, синонимы. Только 'вложить волю' - более правильный термин, потому что просто веры далеко не всегда достаточно. В мире живет слишком много людей, и их совокупная воля делает многие вещи совершенно незыблемыми. Даже для Сах Аота. Но рекомендую тебе не слишком обнадеживаться. Первое, это не так уж просто - верить в то, во что не веришь. А второе - в этом мире множество людей, умеющих управляться со своей волей и верить во что угодно, хоть в черное солнце и твердый воздух. А вот волинов в этом мире немного. Потому что уметь верить - достаточно, чтобы стать просто торговцем, но для того, чтобы стать богатым торговцем, надо, чтобы твоя воля была сильнее, чем у обычного человека. А чтобы стать волином, надо, чтобы твоя воля была сильнее, чем у множества окружающих тебя людей. Вот так-то.
      - Ерунда, - сказал Тим, - с этим у меня как раз порядок. Мне куратор не раз говорил, что у меня большой потенциал. Но они меня сами своими занятиями запутали, я и не думал, что нужно просто верить. Я думал, как-то надо мозги по-особенному напрячь, 'мысль направить', 'волю вложить'. Блин!
      Арво посерьезнел:
      - Ты уверен? Обычно у волинов-учеников проблемы с неумением правильно распорядится той толикой воли, что они наделены. В основном, на это и направлены техники, которым учат в школах - экономно и эффективно вкладывать волю, соразмерно своим возможностям. Если твоя проблема только в том, что ты вообще не умеешь распоряжаться своей волей, то это даже не проблема.
      Тим вздохнул. Он немного успокоился и, по размышлении, свежеуслышанная новость уже не казалась столь обнадеживающей.
      - Нет, как раз проблема. Ты же сам говорил, что это не так уж просто. А еще - не забывай, что я из другого мира. У нас принято верить в то... во что принято верить.
      Арво ухмыльнулся:
      - Предоставь это мне. Иногда проще дать воде течь самой по склону, чем таскать ее вниз ведрами. Я думаю, что смогу научить тебя верить. Вот только...
      - Что? - нетерпеливо спросил Тим.
      - У нас, Людей Дороги, среди волинов союзников нет. И быть не может, потому что они - наши первые враги. И мы не сошлись в смертельной схватке только потому, что наши силы абсолютно несравнимы. У нас нет ни малейшего шанса даже против слабого волина, а сами волины просто не обращают на нас внимания, как не обращают внимания на дикое животное, пробравшееся сквозь защиту и утащившее в лес зазевавшегося крестьянина. Зачем мне тебя учить, если, став волином, ты в лучшем случае, тут же пойдешь искать себе деревню, а в худшем - сначала перебьешь нас?
      - Я!? - возмутился Тим, - скажешь тоже! Мне эти ваши волины знаешь как уже... во! - он рубанул себя ребром ладони по горлу, - да я б сам их всех перебил, если бы мог. И если я останусь собой, ну, после того, как волином стану, то я уж лучше вам помогать буду. С тобой хоть поговорить нормально можно, не то, что с другими. Простые люди еще ладно - может, им мозги так замусорили, но все волины, с которыми я встречался... я б их!..
      Тим перевел дух, разжал кулаки и закончил:
      - Короче, обещаю, что пока не найду способа вернуться домой, буду вам помогать.
      Арво улыбнулся:
      - Тогда я готов тебя учить. А почему ты с таким неприятием относишься к волинам? Среди них, по крайней мере, нет лжецов, которые все же встречаются среди свободных.
      - Вот именно, - Тим кивнул, - потому что они на людей не похожи. Они - как механизмы... и вообще - ведут себя... неправильно. Вот пришел я в деревню - йельма продать, так тамошний волин на меня с мечом набросился, и одного йельма то ли отобрал, то ли убил. Почему? Ни слова не сказал! Сразу накинулся! - голос Тима сорвался и он замолчал.
      Арво хмыкнул.
      - Очень просто. Он увидел по твоему шаретору, что ты данник Руша Хема, связался с ним и спросил про тебя. Видимо, твой Хозяин сказал ему что-то, что убедило этого волина сразу попытаться тебя убить.
      Тим опешил:
      - Они что, могут на расстоянии разговривать?
      - Волины? Конечно, могут. Это им проще простого - с одной стороны - суммарная сила двух волинов - с другой стороны - почти полное отсутствие противодействующих законов природы. Так что советую тебе подумать над своим отношением к волинам. Я не говорю, что нет причин относиться к ним негативно, наоборот. Но лучше будет, если твое отношение к ним будет основано на фактах, а не на эмоциях.
      Тим буркнул по-русски, - 'все равно они козлы', потом задумался. Глянул на Арво искоса.
      - Кстати, про себя ты что-то ничего не рассказывал. Ты-то непохож на чересчур умного крестьянина.
      - Почему? - наигранно удивился Арво.
      - Слишком много знаешь. И говоришь слишком умно.
      Арво усмехнулся.
      - Какая тебе разница? Может, я тоже недоучившийся волин?
      - Правда? - улыбаясь, выдохнул Тим.
      - Неправда. Я - недоучивший учитель, - Арво вздохнул и лег на пол повозки, положив голову на какой-то сверток, - я тоже знаю Рушу Хема. Он убил моего хозяина и занял его место.
      Тим открыл рот, но так и нашелся, что сказать. Не 'сочувствую' же, в самом деле. Да и нет у них такого слова.
      - Не скажу, что он нанес этим вред кому-нибудь из учителей, - продолжал Арво, - какая им разница, в конце концов? Я тоже ничуть не был привязан к своему хозяину, но у меня было одно... обстоятельство. Я слишком много задолжал своему хозяину... почти невозможно много. Но мой прежний хозяин понимал, что на месте учителя я принесу ему куда больше пользы, чем в виде сесса. А Руша Хем... может, тоже понимал, но ему очень хотелось заполучить умелого и сильного исполнителя своей воли... я бежал. Я знал всех жителей своей деревни и понимал, кого можно убедить пойти со мной. Со мной ушли пять человек... последний из них, Рамс, погиб сегодня. А я пока живу - своей волей... почти.
      Арво замолчал. Тим подумал немного и спросил:
      - А зачем Руша Хем убил твоего хозяина?
      - Я же сказал - чтобы захватить школу, деревню и занять его место.
      Тим хлопнул глазами:
      - Но... как это? Ведь шаретор... ведь тогда деревня должна была достаться наследникам твоего хозяина, разве нет?
      - Он же не обманом его убил, а в поединке. Разумеется.
      - И что? - не понимал Тим.
      Арво раздраженно вздохнул.
      - Поединок - это тоже сделка. Если бы победил мой хозяин, он бы получил все состояние Рушы Хема. Таков выигрыш в поединке, где ставка - жизнь. Ты что, и это не знал?
      - Нет, - сказал Тим растерянно, - откуда?
      Арво поерзал, устраиваясь поудобнее.
      - Поединки - основное занятие всех волинов. Они всю жизнь только и делают, что друг с другом дерутся.
      - Ну и ну, - сказал Тим, - неудивительно тогда, что их немного. Странно, как они еще вообще все друг друга не перебили.
      - Жизнь редко ставят на ставку. Намного чаще ставкой идет цена жизни.
      - Не понял, - сказал Тим, - какая разница между жизнью и ценой жизни?
      - Большая, - Арво опять вздохнул, - когда ставкой цена жизни, то проигравший не гибнет, он просто платит победителю столько, во сколько оценивает свою жизнь. Бывает, что это даже больше, чем состояние проигравшего, поэтому неудивительно, что такой вид поединков более распространен. Но моего хозяина подвела привязанность к школе - она была делом его жизни, пожалуй, он даже ценил ее больше, чем собственную жизнь и не отдал бы в случае проигрыша. Руша Хем это понимал и решил рискнуть.
      - А бывают другие ставки?
      - Конечно. Ставкой может быть любой принадлежащий волину предмет или человек. Ставки может вообще не быть, причем в этом случае свой шаретор пополнят оба участника поединка. Победитель получит тем больше, чем сильнее проигравший, проигравший - тоже. Так что в поединке без ставки сильного и слабого волинов, проигравший слабый может получить даже больше, чем выигравший сильный. Теперь понимаешь, почему два волина могут ужиться друг рядом с другом только тогда, когда сильнейший из них - хозяин слабого?
      - А что, с хозяином нельзя драться?
      - Можно. Но хозяин, скорее всего, не станет принимать вызов на поединок - зачем это ему? Да еще и накажет вызвавшего.
      - Поня-ятно, - протянул Тим. Голова пухла от информации. Удивительное дело - узнать самые, можно сказать, главные вещи о школе и волинах, после того, как сбежал из школы волинов. Ну не смешно ли?
      - А почему мне это не рассказывали? Это не положено знать ученикам?
      Арво хохотнул.
      - Скажешь тоже. Потому что это все и так знают. Потому что ты не спрашивал.
      - Но..., - Тим смутился.
      - Понимаю, - сказал Арво, - у учителей спрашивать не принято, а куратора ты видел редко.
      - Не то чтобы редко, - кивнул Тим, - но да... вопросов и других хватало. А...
      Но тут вдруг повозка повернула в сторону, настолько резко, что Тим чуть не свалился с тюка, на котором сидел. Молчаливый возница, не проронивший ни слова за все время поездки, что-то буркнул и выскочил наружу. Тим забеспокоился.
      - Что-то случилось?
      Но Арво не выглядел встревоженным:
      - Стоянка, - сказал он, - Ван пошел воду покупать.
      - Воду? Зачем?
      - Для лошади, - снисходительно отозвался Арво и зевнул, - ложись спать. Ван у входа ляжет, как обычно, так что кроме входа, можешь выбрать любое место.
      - Спать? - Тим удивился, - зачем? День же!
      - Вот именно. День, жарко. Лошадь быстро устает. И вода на стоянке дешевле, чем если в дороге ее у кого-то покупать. Если еще найдется, у кого купить. Отдыхай, короче.
      Арво повернулся набок и положил под голову ладони. Тиму, однако, спать не хотелось. Он прилег на длинный сверток ткани, поерзал, пристроил под голову мешок с чем-то мягким внутри и задумался, глядя в потолок. Отсутствие Вана его смутно беспокоило - подозрительный он какой-то. Молчал всю дорогу, можно подумать ему каждый день пришельцы с других миров попадаются. А вдруг он сейчас пошел стучать на них, и сейчас приведет к ним местного волина?
      - Арво, - позвал Тим негромко.
      - Чего? - отозвался Арво сонным голосом.
      - А Ван этот... он всегда такой молчаливый?
      - Конечно, - Арво зевнул, - он же свободный торговец с приличным шаретором, а не пустышка, как мы. Больно ему надо с тобой разговаривать. Спи.
      - Я лучше пойду Рекса проведаю, - сказал Тим, вставая, - не потерялся ли.
      - Как знаешь, - едва слышно отозвался Арво, и, через пару секунд, засопел.

      Ему было пять лет, когда он понял, что открывающиеся перспективы его не устраивают. Его приемные родители были профессионалами, готовыми к любой неожиданности. Почти к любой - того, что пятилетний ребенок, считающий их родными папой и мамой, неожиданно воспылает жаждой убийства, они не ожидали. Учитывая то обстоятельство, что малыш видел будущее так ясно и четко, как мало кто видит свое прошлое, убийство не вызвало у него особых проблем. Он вовсе не родился исчадием Зла, он просто знал, что выбранный им путь - единственный, который позволит ему самому распоряжаться своей судьбой. Тогда, стоя над трупом той, кого он все еще считал своей родной матерью, он плакал - последний раз в своей жизни.
      Не совсем понимая смысла своих действий, он умудрился обвести вокруг пальца обслуживающий персонал туннельного устройства и на долгие годы пропасть из поля зрения второй силы.
      Третья сила выжидала, ничем себя не проявляя - ее устраивало развитие событий.

* * *

      - Шеф, - позвал тихонько Инги, незаметно подъехав сбоку, - все-таки зря мы выбрали эту деревню. Предсказатель...
      - Анхласт твой предсказатель, - пренебрежительно отозвался Арво, прицеливаясь из новехонького арбалета в крону недалекого дерева и издавая губами 'фьюить', подражая звуку летящего болта, - первым делом вырви ему язык, раз уж ты так боишься его предсказаний, да и дело с концом.
      Тим поморщился. Он не знал значения слова 'анхласт', но догадывался, что оно означает что-то неприличное. Несмотря на свое нынешнее положение - фактически командира отряда, где-то в его душе продолжал жить потомственный интеллигент, которому глубоко претили матерные словечки даже в обыденной речи.
      - Ты не понял, - возразил Инги, - а может, он уже сделал предсказание, что мы сегодня припремся в Камор?
      - Тогда он оттуда уже убрался, - хмыкнул Арво, кладя арбалет обратно за спину, - если хочет жить. Вот только я так не думаю. Ты что, с предсказателями ни разу не общался? Даже если ты приставишь ему меч к глазу и спросишь, какое он себе видит будущее, он будет нести всякую бессмыслицу, которую можно истолковать и так и эдак. Так что, зарежь ты его или оставь в живых, потом все равно будет казаться, что он тебе все верно напророчил. В этом-то и все умение предсказателей - наговорить всякого бреда, который потом можно применить к любой ситуации. А все остальное - слухи и суеверия невежественных крестьян.
      - Но все же я не понимаю, почему бы нам не напасть, скажем, на Хайту? Она и ближе нам и тоже во владениях Ашы Мора, стало быть, волинов и там сейчас нет. И предсказателя там нет. А что если Каморский оракул ждет нас и...
      - Замолкнешь ты уже?! - рявкнул Арво, - а хоть бы он нас и ждет, что он может? У нас теперь двадцать арбалетов на отряд плюс один йельм. Силища!
      - Тихо, - подал голос Тим, - расшумелись тут. Арво! Что за предсказатель и почему я о нем ничего не знаю?
      - Потому что это шарня полная, - ответил Арво, глядя куда-то в сторону, - про то, сколько всего крестьян в Каморе, и сколько из них глухих, слепых и увечных, я тебе тоже ничего не говорил. Так что, теперь и об этом рассказывать? Главное, что Аша Мора сейчас в Семиладе и все его младшие волины - с ним. Нам будут противостоять человек пять-семь магов, десяток Надзирающих, да пара десятков слуг. Да, в Хайте меньше. Но и куш мы в Хайте получим меньше. Там даже конюшни нет!
      - Это все я уже знаю, - отмахнулся Тим, - Инги, ты скажи. Что за предсказатель?
      - М-м... шеф? - откликнулся здоровяк, багровея, и не зная, куда деть взгляд. Бесстрашный в бою и не боящийся спорить до крика с бывшим вождем, двухметроворостый Инги жутко смущался, разговаривая с Тимом. Впрочем, Тима в банде побаивались все, кроме Арво - волины в этом мире занимали вакансию богов и Тим, который прошел испытание и аж двадцать дней провел в школе волинов, уже находился на уровень выше всех остальных. Так что смущение Инги Тима не удивляло. Его куда больше удивлял Арво, точнее, его необъяснимая осведомленность. Это Тима смутно беспокоило, но докопаться до источника его сведений о творящихся в округе делах. Если знание местности и численности населения окрестных деревень еще можно было объяснить богатым опытом, то не опыт же давал ему знать, когда именно очередной хозяин покинет свое село, сделав его легкой добычей разбойников? Но сведения Арво всегда были точны, авторитет Тима он поддерживал всеми силами, и вернуть себе свой старый пост явно не стремился. Поэтому Тим беспокоился не сильно - мало ли какие у кого скелеты в шкафу? Может, это какая-то там способность Арво как бывшего учителя?
      - Расскажи мне про оракула, - терпеливо повторил Тим, - кто он такой?
      - Он предсказывает, - сказал Инги и замолчал. Тим уже собрался задать очередной наводящий вопрос, но Инги еще не закончил:
      - Он хороший предсказатель. То, что он предсказывает, всегда сбывается. Он землетрясение в Кемсе предсказал и Шин Лаю он предсказал, как тот умрет, и...
      - А сам ты эти предсказания слышал? - влез в разговор Арво, - и почему же тогда Шин Лай полез под оползень, раз он все знал заранее?
      - Он просто не понял предсказания, он думал... - начал Инги, но Арво его опять перебил:
      - А ты бы понял эту шарню? Про то, что рана, нанесенная предком Шин Лая, заживет и раненый проглотит наследника своего врага? Ну да, ту дорогу проложил отец Шин Лая, но поди догадайся, что речь шла именно об этой ране.
      - Но ведь все случилось, как было предсказано! А Шин Лай мог бы догадаться, что речь идет не о человеке, потому что ни один человек не может проглотить другого!
      - А рану нанести горе можно, да? В том-то и проблема предсказаний, что непонятно, в каком месте его нужно буквально понимать, а в каком - нельзя.
      - Хватит! - сказал Тим, - нам этот предсказатель чем-нибудь опасен?
      - Нет, - быстро сказал Арво, - даже если он и предсказал наш приход, и даже если его предсказание на этот раз оказалось понятным даже самому тупому крестьянину, то это им все равно ничем не поможет, потому что волинов в Каморе нет и это совершенно достоверно. В конце концов, я же иду вместе с вами, и жить хочу не меньше остальных. Что не так, Инги?
      - Предсказатель, - буркнул Инги, отъезжая в сторону - не к добру это.
      - Крестьянин... - снисходительным тоном сказал Арво, глядя в сторону и замолчал.
      - Я хочу с ним поговорить, - сказал Тим.
      - С Инги? - удивился Арво, - так вон же он, зови и говори.
      - Нет. С предсказателем. Это можно?
      - А не боишься? - Арво прищурился.
      Тим задумался, потом кивнул:
      - Боюсь. Но все равно хочу поговорить. Только... он, наверное, не захочет со мной разговаривать - у меня же шаретор... невелик...
      Арво осклабился.
      - Захочет-захочет. А не захочет - позовешь меня, я помогу, чтобы он захотел.
      Тим вздохнул. Спереди подал голос Ван:
      - Камор за поворотом. Я останавливаюсь.
      Арво, с довольным восклицанием, спрыгнул на дорогу. Тим собирался спрыгнуть следом, но тут Ван начал разворачивать повозку, Тим покачнулся и вцепился в борт.
      - Свободные Люди Дороги! - зазвучал снаружи голос Арво, - чем мы отличаемся от остальных людей? Тем, что мы можем делать то, что хотим, а не то, что должны! Мы свободны! Но свободу мало завоевать, ее надо защищать. Так защитим же ее, добудем себе все необходимое для нашей свободы и покажем людям, что есть другая жизнь, кроме той, что они влачат! Выходите все!
      Тим хмыкнул. Тоже - пламенный революционер нашелся. Грабеж - он и есть грабеж, чем его ни прикрывай. Говорил бы уж как есть. Вон, как капитан Кид говорил в фильме про пиратов - 'У них есть то, что нам надо и горе им за это! Вперед, мерзавцы!' И пусть никто и не думал считать Кида борцом за свободу угнетенных, зато его боялись все моряки на всех кораблях.
      - Веди нас, Тимоэ! - закончил Арво свою пламенную речь. Тим, вздохнув, подобрал свой арбалет, вылез из повозки и свистнул Рекса. В буквальном смысле - сообразительный йельм быстро научился отзываться на негромкий свист. Собравшаяся на дороге кучка 'соратников' встретила их появление одобрительным негромким гулом. Тим отметил, что все трое их 'кавалеристов' - Инги, Алур и Маво - уже спешились и в бой собирались идти явно на своих двоих. Лошадь в этом мире была слишком большой ценностью, чтобы вести ее в бой. Мысль о возможности собственной смерти пугала бойцов куда меньше, чем мысль о смерти лошади, и это было основным препятствием идее Тима создать кавалерию. Тим поморщился, но говорить ничего не стал - вот захватят они лошадей хотя бы десять, можно будет и понастаивать. А пока - черт с ними. Арво уже заканчивал раздавать народу свое пойло, и Тим обреченно вздохнул.
      - Вперед! - воскликнул он, махнув вдоль дороги арбалетом. И первым величественно зашагал в указанном направлении, хотя внутри все сворачивалось от ненатуральной пафосности действа, в котором ему отводилась одна из главных ролей. Бойцы нестройной гурьбой двинулись следом. Арво в несколько шагов догнал Тима и зашагал рядом.
      - Как атаковать будем? - спросил он негромко.
      - Как в прошлый раз, - отозвался Тим, пожав плечами, - арбалеты - вперед, стреляем магов, слуг можно и мечами порубить. Арбалетов у нас теперь достаточно, думаю, проблем не будет.
      Арво неопределенно хмыкнул и зашагал быстрее, обогнав Тима метров на пять. Вслед за ним, держа арбалеты наизготовку, вперед вышли еще четыре человека - это был авангард их маленького войска. Тим в первые ряды не рвался, сразу объяснив Арво, что он всегда должен иметь возможность видеть бой со стороны, чтобы вовремя использовать имеющийся козырь - йельма. Хотя истинные причины его нежелания идти в авангарде были куда более прозаичны - бойцом он был весьма хреновым, и пара десятков уроков местной физры в счет не шли. Единственное что он вынес с этих уроков мазохизма, это понимание того, насколько он слаб в ближнем бою. Да и вид трупов по-прежнему действовал на него шокирующе. Поэтому Тим сразу решил свести для себя ближний бой к минимуму, а то и вообще исключить как таковой. Для этого у него был Рекс, и еще пара задумок.
      Это было четвертое нападение на деревню, в котором участвовал Тим и третье - в котором он участвовал в качестве предводителя. Впрочем, на этот счет Тим особо не обманывался - лидером он стал чисто формальным, непосредственное руководство бойцами по-прежнему осуществлял Арво. Тим так и не понял, зачем Арво понадобилось делать из Тима вождя, тем более что сам он склонности к лидерству не имел и Арво пришлось приложить немалые усилия, прежде чем он смог убедить Тима возглавить Людей Дороги. На вопрос, - 'Зачем?', - Арво так ничего вразумительного и не ответил, но Тим догадывался, что его назначение как-то связано с планами Арво по деланию из Тима - волина. Поэтому постарался отнестись к своей роли с должной ответственностью, первым делом внедрив в действие новое оружие - арбалет. Арво поначалу отнесся к идее Тима с нескрываемым скепсисом - метательное оружие в этом мире не уважали категорически. Наверное, с таким же энтузиастом земной грабитель принял бы предложение воспользоваться при ограблении детской рогаткой. Арво утверждал, что Тим сможет попасть своим 'тонким длинным ножом' только в неразумных животных, а это им совершенно не нужно - Люди Дороги, хоть и пустышки, но есть мясо, подобно некоторым деналям они не станут никогда. Тим тогда ответил, что с волинами и в самом деле могут быть проблемы, но они же с волинами и так воевать не собираются. Простой же человек и от ножа не всегда уклонится, а арбалетный болт - это близко не нож. Арво открыл рот для возражения, но ничего не сказал, а наоборот, вдруг резко изменил свое мнение на противоположное. Именно Арво помог воплотить в реальность первый корявый чертеж Тима - недвусмысленно помахивая мечом, убедил кузнеца в захваченной деревне выковать лук и пару десятков болтов. За ложем Арво послал двоих бойцов, Тим не видел, как они общались с местным столяром, но догадывался, что примерно так же. Первый арбалет получился неудобным, довольно громоздким и с кучей конструктивных недостатков, но он работал.
      К стыду Тима, сам он взвести свое творение так и не смог, даже с помощью специального рычага, поэтому арбалет пришлось отдать здоровяку Инги - он и стал первым испытателем этого оружия. И первым его приверженцем - убийственная эффективность арбалета настолько впечатлила бывшего крестьянина, что он первое время даже порывался выбросить меч и повесить вместо него еще парочку арбалетов и полсотни болтов. Но Арво эта идея не понравилась, и Тим его поддержал - бой есть бой и даже трех взведенных арбалетов вполне может оказаться недостаточно, а оказаться только с разряженным арбалетом против вооруженного мечом противника - верное самоубийство.
      Тим учел недостатки опытного экземпляра, и очередные шесть штук были куда удобнее в обращении - болт не выпадал из них при малейшем наклоне, спусковой механизм не заедал, да и взведение уже не напоминало хитрый фокус, а делалось одним движением, так что пользоваться новым арбалетом мог даже самый недалекий боец. А недалеких в их банде было, как ни печально сознавать, подавляющее большинство. Болты обзавелись хвостовиком-стабилизатором и летели теперь намного предсказуемее. Правда, сил у Тима управиться с тугим луком все так же не хватало, хоть он и сделал его в новой модели значительно менее мощным. Поэтому в третьем поколении арбалетов он предусмотрел возможность взведения с помощью маленького ворота. Последние арбалеты вышли довольно удачными - легкими, прикладистыми и, пожалуй, даже красивыми, чего уж точно не наблюдалось в предыдущем варианте. А на фоне первого арбалета они вообще выглядели изящными игрушками. Впрочем, Инги менять свое оружие отказался - несмотря на множество недостатков, лук у первой модели был самым мощным - с пятидесяти шагов болт пробивал человека навылет - и этот фактор оказался решающим для впечатлительного здоровяка. В конце концов, устав демонстрировать преимущества последней модели, Тим пообещал сделать специально для Инги арбалет с усиленным луком, на чем и остановились.
      Эффективность маленького войска с введением нового вида оружия повысилась весьма и весьма значительно - в третьем бою, с участием семи арбалетов и одного йельма, Люди Дороги не просто не потеряли ни одного человека - никто даже ранен не был. Это проняло всех - даже Арво, до этого все еще относившийся к любому метательному оружию с привычным скепсисом, после боя смотрел на Тима с немалым восхищением. Про остальных бойцов и говорить не приходилось - авторитет Тима вырос на порядок. Причем все почему-то восхищались именно Тимом, а не арбалетами, что самого Тима немного смущало - он же не изобрел это оружие, он просто уже имеющимися знаниями воспользовался. Вроде как, особо гордиться нечем. Он даже попытался объяснить это Арво, но тот только отмахнулся со словами: 'Ты просто не понимаешь, что сделал. Но не буду говорить - скоро сам поймешь'. Тим, решив, что Арво имеет в виду возможное влияние нового оружия на местную политическую обстановку, только пробормотал: 'Это что, вот сделаю вам порох, посмотрю, что скажете'. Арво чрезвычайно заинтересовался этими словами, но Тим ничего объяснять не стал - рано. Надо еще серу найти, не зная, как она тут называется да и есть ли вообще. Хорошо что химия в школе с седьмого класса начинается - что искать и что с этим делать, Тим уже знал, а забыть еще не успел.
      Один из шагающих впереди бойцов споткнулся на ровном месте и чуть не упал. Постоял, помотал головой, потом покачивающейся походкой поспешил догнать свою группу. Очевидно, 'чудесное средство' начало действовать. Сам Тим к 'волшебному напитку' испытывал стойкое отвращение. Но большинству нравилось. Арво, кстати, немалые надежды возлагал именно на этот эликсир, всерьез полагая, что он сможет в один момент сделать из Тима могучего волина. Во всяком случае, когда Тим в первый раз увидел этот мех и отхлебывающих из него бойцов, Арво не скрывал предвкушения, объясняя Тиму действие средства.
      - Напиток раскрепощает волю, - говорил он, взбалтывая мех и прислушиваясь к бульканью, - и мобилизует ее. Даже тот, у кого воли совсем немного, может с его помощью собрать ее в кулак для решающего удара. А тот, у кого воли много, но не хватает умения ей распорядится, с помощью этого напитка может на время обрести способность верить хоть в черное солнце. Его даже волины иногда пьют. И даже простого крестьянина он делает немножко волином.
      Полный радостного ожидания Тим спросил лишь, почему он не слышал об этом чудесном напитке в школе и получил ответ:
      - Оно дорогое. Немалая часть нашей добычи уходит на это средство. Зачем кому-то тратить его на учеников? На, попробуй. Выдохни, проглоти сколько сможешь и не дыши.
      Последние слова показались Тиму смутно знакомыми, но горлышко меха уже покачивалось возле его губ, и Тим не стал раздумывать. Сделал глоток и - шатнулся в сторону, кашляя и задыхаясь - словно расплавленный металл потек по пищеводу, устроив в желудке небольшой пожар. Арво поймал горлышко меха и заткнул его пробкой.
      - Средство сильное, - сказал он, - но эффективное.
      - Эффективное?! - сипло выкрикнул Тим, добавил пару русских ругательств и снова закашлялся, - дай-ка, - сказал он, протянув руку к меху, Арво не стал препятствовать, с готовностью выдернул пробку и протянул мех Тиму. Но Тим пить не собирался - понюхал горлышко, кивнул и отстранился.
      - Неправильные вы люди, - сказал он, имея в виду 'извращенцы вы все', - это, вообще-то, полагается разводить. В соотношении четыре к десяти.
      - О чем ты? - удивился Арво.
      - В моем мире есть этот напиток, - сказал Тим мрачно, - и ни из одного человека он еще не сделал волина. Зато скольких людей превратил в... деналей - не перечесть. Не думаю, что он мне поможет. Предупреждать надо! Ладно еще, глотнул не много.
      Арво был сильно разочарован, но поверил сразу и безоговорочно - убрал мех и больше его Тиму даже не предлагал. Тим тоже был разочарован. Он, конечно, слышал про 'сто грамм перед боем' и, в общем-то, не возражал против такой традиции - пусть пьют, кому нравится. Но чтобы так рассчитывать на простой спирт - что он вдруг сделает из человека - волина? Хорошо, если это не единственное средство, которым Арво собирался воспользоваться, делая из Тима волина. И хорошо бы другие средства были поэффективней. Вера в Арво как в хорошего учителя у Тима тогда здорово пошатнулась - хорош учитель, ага, не водкой даже - спиртом ученика поить. Тим даже во всех остальных качествах Арво сомневаться стал - может, он только притворяется мудрым и всезнающим, а на самом деле - обычный атаман обычной банды? Но последующие дни и события вернули все на свои места. Гением Арво, конечно не был ни в какой области, но человеком он был умным, дальновидным и решения принимал в основном верные. В конце концов - решил Тим - не стоит ставить крест на человеке из-за одной единственной ошибки. Ошибочных решений он принимал явно много меньше, чем верных - иначе Людям Дороги было просто не выжить.
      И с Каморой, пожалуй, Арво был тоже прав - если им удастся ее взять (а Тим не сомневался, что удастся), то кое-какие колебания в устоявшейся местной системе наверняка произойдут. Раньше Люди Дороги осмеливались нападать только на мелкие деревеньки, в которых было очень мало людей, способных дать отпор. О волинах, разумеется, и речи не шло - их обходили десятой дорогой. Но теперь, похоже, они смогут нападать на любую деревню, в которой нет волина, что наверняка хозяевам деревень не понравится - вряд ли они смирятся с необходимостью сидеть и носу из дома не показывать. А еще есть волины, у которых по несколько деревень в подчинении - этим-то что делать? 'Интересно', - думал Тим, шагая по лесной дороге к Камору, - 'как скоро этот муравейник заворошится? Надо бы Арво предупредить. И пореже на деревни нападать - а то вон, четвертое нападение за четыре райма. Если волины нами серьезно займутся, нас и дороги не спасут'. Тим уже собирался окликнуть идущего впереди Арво, но тут первые дома Каморы показались из-за поворота, и Тим решил отложить разговор.
      Бой почти полностью оправдал ожидания Тима - арбалеты вновь сказали (точнее, просвистели) свое слово, которое оказалось решающим. Маги, бывшие обычно самым серьезным противником Людям Дороги, против арбалетов оказались бессильны - им просто не давали времени на завершение заклинания. Стоило человеку в серых одеждах выскочить на дорогу и начать размахивать руками, как в него тут же втыкалось с пяток болтов. Нападать из укрытия маги пока не догадывались - видимо, здесь это было не принято. 'Ничего, скоро догадаются', - мрачно подумал Тим, направляя йельма в окно, за которым мелькнуло что-то серое:
      - Рекс, убей всех, кто там есть.
      Йельм шаровой молнией метнулся к указанному окну, которое тут же осветилось изнутри ярким светом. Тим криво ухмыльнулся - кто бы там ни был, он не чувствовал к ним ни малейшей жалости.
      Как понял Тим, все местные деревни строились по одному-единственному плану - главная улица с домами ремесленников, закачивающаяся небольшой площадью с домами хозяина и приближенных к нему людей. Вокруг главной улицы уже без всякого порядка располагались однокомнатные хибарки крестьян. Во всяком случае, все виденные Тимом деревни от этого плана не отступали, и Камора не была исключением.
      Люди Дороги прошли главную улицу деревни, сметая всяческое сопротивление, и не потеряли ни одного человека. Тим уже решил, что дело сделано, но возле дома хозяина их ждал неожиданный отпор. Пяток слуг с мечами наголо стояли в конце площади, защищая двух магов, вовсю машущих руками у них за спинами. Выпущенные болты до защитников не долетели, а, ударившись о какой-то невидимый щит, брызнули в стороны и осыпались на землю - видимо, кто-то из магов сообразил, с чем имеет дело и как от этого защититься. Успешно отразив атаку, маги принялись прореживать авангард нападающих - когда подоспевший Тим натравил на магов Рекса, двое, судя по нелепым позам, уже были мертвы, и положение остальных тоже было незавидным. Определенно, если бы не йельм, Людям Дороги пришлось бы худо. Рекс сжег одного из магов, а другого подстрелил Инги. Видимо, защиту держал первый маг, поэтому болт не отскочил от невидимой брони, а достиг своей цели. Маг посмотрел себе на грудь, поднял голову, глянул чрезвычайно удивленным взглядом почему-то на Тима, а не на стрелявшего; покачнулся и упал навзничь. Дальнейшее уже проблемы не составляло. Утыканных болтами слуг буквально порубили на куски (Тим отвернулся и сделал вид, что чрезвычайно занят осмотром окон в окружающих площадь зданиях), потом Люди Дороги разделились на группы по три-пять человек, которые направились в разные стороны - за добычей. Тим на это уже насмотрелся в первых двух деревнях, поэтому ни к одной группе не присоединился, а остался на площади, разглядывая свой арбалет и размышляя, каким образом его можно еще улучшить. Например, если сделать вдоль ложа разрез, снизу приладить еще один лук, и взводить сразу оба? На доносящиеся с разных сторон приглушенные крики он старался не обращать внимания - увы, но в захваченных деревнях 'борцы за свободу' вели себя ничуть не лучше головорезов капитана Кида. Безоружных крестьян, неспособных не то что оказать сопротивление, но даже помыслить о таковом, частенько убивали просто так, под горячую руку. Это крестьян-мужчин. А женщин... В первой захваченной ими деревне Тим впервые в жизни увидел сцену изнасилования и эта сцена его ничуть не возбудила. Наоборот, он с трудом сдержался, чтобы не дать Рексу приказ убить насильника. То, что с этим самым насильником по имени Ровас - меланхоличным бородачом, склонным к философским раздумьям, Тим буквально час назад разговаривал о смысле жизни, делало сценку только еще более дикой. Сложно сказать, что его сдержало: лояльность к Людям Дороги, страх снова остаться одному или банальный страх смерти - несколько бойцов стояли в двух-трех шагах от Тима и вполне могли успеть ткнуть его мечом. Наверное, всего поровну. Тим постоял полминуты, с неприятным удивлением разглядывая лица людей, совсем недавно казавшихся ему близкими, чуть ли не родными. Потом развернулся и пошел искать Арво, с ужасом понимая, что запросто может найти его в том же положении, что и Роваса. Но Арво занимался инспектированием награбленного на площади и к сбивчивому рассказу Тима отнесся с пониманием.
      - Многие путают свободу с вседозволенностью, - сказал он со вздохом, откладывая в сторону кипу исписанных листов местной бумаги, - я бы даже сказал, большинство.
      - Ты что же? - спросил Тим, - оставишь это как есть? Это надо запретить!
      - Не могу, - Арво подобрал какой-то цилиндрический предмет и принялся его разглядывать, - пока люди не поняли, что свобода и вседозволенность - не одно и то же - не могу. Иначе они сочтут меня лжецом, только обещающим свободу. И - либо убьют меня, либо уйдут. А таких, как я уже сказал - большинство. Оставшиеся не выживут. Впрочем, ушедшие - тоже, но они этого не понимают. Я стараюсь объяснить суть того, за что мы боремся, но я не очень-то обучен убеждать. Мне не всегда хватает слов.
      - Неудивительно, - буркнул Тим, - в вашем языке нужных слов просто нет.
      Арво отложил цилиндр в сторону и поднял на Тима недоуменный взгляд.
      - Неважно, - сказал Тим, - то есть ты не собираешься это прекращать?
      - Скажи мне, как объяснить людям причину этого запрета, и я с радостью это сделаю, - Арво улыбнулся, - а еще лучше, давай я скажу, что теперь наш предводитель - ты, и ты сделаешь это сам?
      Тим моргнул и не нашелся, что ответить.
      - Только предупреждаю, что ты недолго пробудешь предводителем, если начнешь свою деятельность с такого запрета. Понимаешь, именно обещанием свободы я привлек этих людей, выдернул их из привычной жизни, и - не сказать, чтобы из очень плохой. Здесь очень мало людей, которым нет места в нашем мире. Я, Инги, Асой, может еще Сирам - и все. Остальные пришли, привлеченные тем, что они сами вкладывают в понятие 'свобода'. А возможность убивать без причины и насиловать всех встречных женщин - занимает в их понятии 'свобода' зачастую самые первые строчки. И именно из-за этого они готовы рисковать своими жизнями. Это первое. А второе - что касается всех этих крестьян. При том, как они живут, любая встряска пойдет им на пользу. Может, они хоть немного задумаются, хоть немного начнут понимать, что есть еще что-то, кроме бесконечного копания на полях.
      - Особенно убитые крестьяне это поймут, - сказал Тим зло и ушел к повозкам. Он думал, что Арво пошутил насчет смены предводителя, поэтому его короткая речь перед отправлением потрясла Тима даже больше, чем остальных Людей Дороги. Те встретили новость хоть и с удивлением, но с удивлением вполне одобрительным - роль йельма в прошедшем бою отметили все, а известие о том, что Тим - потенциальный волин, наполнило устремленные на него взгляды уважением, граничащим со страхом. Момент для обнародования новых правил поведения в захваченных деревнях был вполне подходящим, но Тим не стал ничего говорить. Во-первых, он был до потери речи удивлен фактом своего стремительного карьерного роста. Во-вторых, сказать такое самому оказалось куда более сложным делом, чем предлагать сделать это Арво. Ну и в-третьих - слова Арво заронили в него червячок сомнения. 'Мне что, от этого лучше станет?', - подумал Тим и промолчал. Молчал он и по сей день.
      Из раздумий Тима по поводу схемы спуска второго болта его вывел звук множества шагов с одной из боковых улочек. Тим настороженно обернулся, но это были свои. Впрочем, не все - три человека, во главе с Арво, наполовину вели, наполовину тащили по улице морщинистого дряхлого старичка. Удивило Тима не появление пленного и даже не его возраст, удивило его то, что рот дедули был заткнут кляпом и плотно замотан какой-то тряпкой. Тим даже огляделся удивленно - от кого тут таиться-то? И так всем на километр в округе ясно, что тут происходит. Откровенно веселящийся Арво что-то сказал негромко и тащившие старичка бойцы тут же потащили его вплотную к Тиму и толкнули вперед, так, что старичок оказался стоящим перед ним на коленях. Тим поднял недоуменный взгляд на Арво и спросил раздраженно:
      - Ну. Кого это вы мне притащили?
      - Ты же сам хотел с ним поговорить, - Арво хмыкнул.
      - А, - начал догадываться Тим и Арво его догадку тут же подтвердил:
      - Да. Оракул это здешний.
      - А почему у него рот замотан? - поинтересовался Тим неприязненным тоном.
      - Люди попросили, - Арво широко улыбнулся, - я говорил, что это лишнее, но они очень просили. Боялись, как бы Каморский пророк им чего не напророчил.
      При этих словах старик вскинул голову и что-то гневно промычал. Один из стоявших позади старика Людей Дороги вздрогнул и шагнул назад. Арво хихикнул.
      - Блин! - сказал Тим, присел и достал нож. Старик зажмурился и весь сжался, видимо, решив, что настал его смертный час, но Тим всего лишь перерезал удерживавшую кляп тряпку. Оба бойца тут же занервничали и попросились продолжать поиск всяких ценностей. Тим только молча кивнул - валите, мол - и принялся вытаскивать кляп.
      Кляп бойцы забивали на совесть - старик его даже сам выплюнуть не смог, да и Тиму пришлось с ним повозиться, не обращая внимания на растущее желание подковырнуть упрямую затычку ножом. Наконец, кляп был извлечен, старичок, сморщившись, медленно закрыл рот, подвигал челюстями, посмотрел пристально и неприязненно на покачивающегося в воздухе йельма, потом сел на землю и сказал скрипучим недовольным голосом:
      - Ты можешь стоять, а я посижу. Суеверные глупцы!
      - А? - сказал Тим.
      - Мозги с горошину! - старик подвигал нижней челюстью и сплюнул, - очень мне нужно им что-то предсказывать и как будто мои предсказания что-то могут изменить!
      Тим вскинулся, заметив краем глаза, что Арво удовлетворенно кивнул.
      - То есть как? Разве предсказание не делается для того, чтобы можно было избежать плохого?
      Старик затрясся, издавая скрипуче-кряхтящие звуки, Тим даже заволновался поначалу - вдруг у дедка приступ начался от пережитого стресса? Но тут же понял - оракул смеялся.
      - И ты тоже! - сказал старик, отсмеявшись, - Предсказания делаются потому, что люди думают, будто эти предсказания что-то стоят. Они продолжают так думать, даже когда знают, что предсказания ничего не стоят. И это великое благо для меня и подобных мне.
      - Я все-таки не понял, - сказал Тим, - я слышал, что твои предсказания сбываются...
      Дедок снова затрясся в смехе и смеялся на этот раз вдвое дольше предыдущего - видимо, Тим сказал что-то совсем нелепое. Он взглянул на Арво, но тот сохранял отстраненно-всезнающий вид и Тим не стал у него ничего спрашивать.
      - Именно! - сказал старик, всхлипнув и утерев нос грязным рукавом, - именно что сбываются. Хотя я их предсказал. Понимаешь?
      - Не совсем, - Тим нахмурился.
      - Вот смотри. Допустим, ты завтра умрешь, упав под копыта лошади.
      Тим вздрогнул.
      - Я?! Завтра?
      Старик раздраженно махнул рукой.
      - А! Не будь глупцом, ничего я тебе пока не предсказываю, а просто объясняю. Ладно, пусть не ты. Пусть он, - оракул показал на Арво, - упадет завтра под копыта лошади и умрет.
      Арво то ли знал что-то, неизвестное Тиму, то ли был очень мужественным человеком - ни один мускул не дрогнул на его лице.
      - А он придет ко мне сегодня и попросит предсказать ему его судьбу, - продолжал старик, - вот посмотрю я в будущее и скажу ему, что завтра он умрет, и расскажу, как. Тогда он завтра спрячется где-нибудь вдали от дорог и останется жив. И что тогда?
      - Что? - спросил Тим.
      - А то, что как я мог предсказать его смерть, если он не умер?! Как я мог увидеть то, чего нет? А?
      Тим замер с открытым ртом.
      - Так и выходит, - сказал старик и вздохнул, - мое предсказание не может повлиять на те события, что оно предсказывает. Это знают многие, но это мало кого останавливает от желания услышать загадку про свое будущее. Они уверены, что уж они-то наверняка догадаются, про что им говорил оракул. Ты такой же. Ты тоже захочешь узнать.
      Тим прищурился.
      - Ты уже предсказываешь? Но ведь это твое предсказание я запросто могу изменить.
      - Нет, - старик хихикнул, - это пока не предсказание. Это мой опыт и знание людской природы.
      Тим подумал немного и кивнул.
      - То есть, ты намеренно говоришь предсказание так, чтобы услышавший его не смог догадаться, о чем идет речь? И ты наверняка знаешь, что он не догадается, потому что ты видишь...
      - Нет! - яростно каркнул старик, попытавшись вскочить на ноги, но запнулся, чуть не упал и упал бы, не придержи его Тим и не усади обратно на землю. Старик подержался рукой за левый бок и продолжил спокойнее:
      - Нет! Глупец! Ты не понял. Я всегда говорю желающему узнать будущее все, что мне открылось. Я и сам не знаю, о чем идет речь в моих предсказаниях, потому что, знай я это, я мог бы изменить то будущее, о котором и говорит мое предсказание. Ты не представляешь, какая это мука - видеть будущее, но не мочь рассмотреть его. Я вижу великое бедствие, обрушивающееся на земли Сай. 'Когда?' - вопрошаю я. 'Когда взойдет зеленая звезда', - приходит мне ответ. Я вижу смерть, настигающую доблестного человека. 'Как?' - спрашиваю я. И слышу в ответ, - 'Как мать рожает дитя'. Смейся надо мной, мальчик! Я лучше всех остальных знаю, почему я никогда не смогу получить конкретный ответ на свои вопросы, но не перестаю их задавать в надежде, что однажды пелена спадет с моих глаз. Смейся!
      Старик вздохнул и замолчал. Тим пару раз открывал рот, но так и не нашел, что сказать.
      - Все, что могут предсказатели, - продолжил старик устало, - это улучшить предсказание настолько, что о чем в нем идет речь, станет ясно сразу, как предсказание сбудется. Только этим хороший предсказатель и отличатся от плохого. Тем, что мучает себя до грани сумасшествия - а иногда и до сумасшествия - чтобы заточить меч, блеск которого станет виден только после того, как будет нанесен удар. С предсказанием плохого оракула не всегда понятно - сбылось оно или еще нет... Я - хороший оракул, но и мои предсказания не могут помочь никому, даже мне самому, иначе не сидел бы я сейчас перед тобой. Смейся, смейся надо мной.
      - Нет, - сказал Тим, - я не буду смеяться над тобой. Предскажи мне мою судьбу.
      Старик хмыкнул и глянул на Тима с некоторым удивлением.
      - После того, что ты услышал сейчас, ты еще хочешь услышать предсказание?
      - Да, - сказал Тим, - пусть оно мне не поможет. Возможно, оно поможет кому-то другому. Да и вообще - знание всегда лучше незнания.
      - Не верно, - отозвался старик, наклоняясь вперед и закрывая глаза, - ненужное знание много хуже незнания. Сядь!
      Тим послушно сел на землю.
      - Мне руку дать? - спросил Тим осторожно.
      - Руку? - спросил старик удивленно, - зачем? Нет. Просто сиди и не шевелись. Можешь имя свое сказать, если не боишься. Иногда помогает.
      - Не боюсь, - сказал Тим, - Тим..., то есть Тимоэ... В`стрец.
      Старик дернулся, открыл глаза и в них Тим с удивлением искорки испуга.
      - Что случилось? - спросил он.
      - Ничего, - быстро ответил оракул, - ничего... скорее всего. Сиди.
      Осмотрел Тима со странным выражением на лице, потом закрыл глаза и начал слегка раскачиваться и что-то тихонько напевать себе под нос.
      Тим замер. 'Наверное, надо не моргать', - подумал он, но моргалось почему-то даже чаще обычного. Тим попробовал удержать веки усилием воли, но в глазах тут же возникала невыносимая резь.
      - Твой дом не здесь, - сказал вдруг старик глухо, - твой дом далеко отсюда, меньше, чем в двух шагах и больше, чем в тысяче тысяч.
      - Ну, это простая загадка, - пробормотал Тим, уверенный, что старик впал в транс и ничего не услышит. Но старик услышал. Перестал раскачиваться и открыл глаза.
      - Потому что это прошлое, - сказал он раздраженно, - его уже не изменишь. Ты можешь помолчать?
      Тим виновато кивнул. Старик хмыкнул, глянул исподлобья и снова закрыл глаза.
      - Ты хочешь домой, но ты сам стоишь на своем пути, преграждая его. Твоя путеводная звезда прикована к чужому небосводу, и путеводная она только для тебя, любой другой, последовавший за ней - погибнет. Она взойдет меж двух гор и укажет тебе путь домой. И путь тот приведет обе твои звезды к закату.
      - Э! - сказал Тим, - не понял. Откуда вторая звезда взялась?
      Старик открыл глаза и ожег Тима злым взглядом, но, против ожиданий, не стал ругаться, а снова закрыл глаза и закачался из стороны в сторону.
      - Печать смерти на тебе. Смерть в конце пути твоего, смерть в начале. Извилист путь, но проходит по торной дороге. Ты нужен огню, что пожрет тебя и твой дом. И путь твой ему известен.
      'Блин', - подумал Тим, - 'ну и бредятина. Прав был Арво'. Старик помолчал и открыл глаза.
      - Хватит или еще продолжить? - проворчал старик, - обычно я предупреждаю, что каждое дальнейшее уточнение стоит много дороже предыдущего. Но некоторых это только подстегивает.
      - Хватит, - сказал Тим разочарованно. Встал, помялся, - я доволен твоим предсказанием.
      Старик хихикнул.
      - Лжешь. Никто не бывает доволен моим предсказанием.
      Тим почувствовал, как начинают полыхать уши - он и в самом деле ничуть не было доволен предсказанием, он просто пытался поблагодарить старика подсказанным Каравэрой способом, совершенно не заметив, что эта благодарность не будет искренней.
      - А бывают предсказания, которые можно изменить? - спросил Тим только для того, чтобы не молчать. Он был уверен, что старик быстро ответит, - 'нет', - но оракул молчал.
      - Бывают, - сказал он после полуминуты молчания, - бывают, но очень редко. Иногда появляется оракул, который видит будущее так же ясно, как остальные оракулы видят прошлое. И его предсказание можно изменить, и оно не сбудется. А можно и не изменить, если оно хорошее - и тогда оно сбудется. Неправильные Предсказатели - так их зовут - очень редки и еще более ценны. Жизнь их обычно бывает странной и недолгой... недолгой и странной. Я бы не стал тебе этого рассказывать, но, по слухам, которые, скорее всего, правдивы, повелитель земель Сай - Сах Аот - величайший из всех Неправильных Предсказателей, когда-либо рождавшихся в землях Сай.
      - Вот как? - сказал Тим, - Интересно.
      И опять соврал - не так уж ему было интересно, чем знаменит местный король. Все равно ему вряд ли светит с ним встретиться, а если даже таковая встреча и случится, вряд ли этот Сах Аот станет предсказывать ему будущее.
      - Еще вопрос, - вспомнил Тим, - ты удивился, услышав мое имя. Почему?
      Старик хмыкнул.
      - Не удивился, а испугался. Я решил, что ты - Дитя Севера.
      - Кто?
      - Дитя Севера. Есть старое пророчество... очень старое... про ребенка, который изменит облик этого мира. Но оно не про тебя.
      - Почему?
      - Ты же слышал свое предсказание. Ты - не Дитя Севера, можешь быть в этом уверен. Тебя в этом мире ждет только смерть. Кстати, если ты еще не заметил, в твоем предсказании есть ценная подробность - смерть ждет тебя по возвращении. Поэтому, если хочешь жить, постарайся не возвращаться. Хотя не думаю, что тебе это удастся - я еще не слышал ни об одном таком случае.
      В этот момент на площадь начали возвращаться отряды Людей Дороги, таща на себе награбленное добро. Арво поймал взгляд Тима, мотнул головой в сторону дороги - поторопись, мол - и пошел к галдящим возле сваленного на землю добра, бойцам. Тим проводил его взглядом и уже собирался распрощаться со стариком и пойти следом, но тут у него в голове мелькнула еще одна мысль.
      - Ты говоришь, это общеизвестно - что предсказание нельзя изменить. Но чего тогда боялись те двое, что вели тебя сюда? По-моему дело не только в суевериях. Если бы все было так, как ты говоришь, никто бы предсказателей не боялся. Так сильно, по крайней мере.
      Старик, кряхтя, поднялся, выставленной ладонью и возгласом 'я сам!', отказавшись от помощи Тима. Сморщившись, выпрямился, заглянул Тиму в лицо.
      - Я был не прав, - сказал он, отведя взгляд, - ты не глуп. Может, ты и не умен, но как минимум, проницателен. Есть еще кое-что... предсказание нельзя изменить... но оно может повлиять на действия услышавшего его человека так, что тот невольно посодействует его исполнению.
      - Поясни, - потребовал, нахмурившись, Тим.
      - Ты же уже понял, - старик хихикнул, - допустим, я увидел твою смерть и предсказал тебе, что смерть твоя - в красном цветке. Ты в ужасе бежишь далеко-далеко, в места, где даже трава не растет, и умираешь там от укуса ядовитого паука, который водится только там, и которого местные называют 'красным цветком'. Теперь понял?
      - Понял, - сказал Тим, холодея и припоминая собственное предсказание. Вроде бы ничего в нем такого не было... сплошь непонятки и все... вроде да. Тим вздохнул и мотнул головой - казавшееся безобидной головоломкой развлечение вдруг показало другую, темную сторону. Ну и на фиг тогда вообще нужны эти предсказания?
      - Как же так? - спросил Тим, - выходит, пользы от предсказания быть не может, зато вред - может, и еще какой. Так почему кто-то еще хочет их слышать?
      Старик поморщился, как от зубной боли.
      - Нет. Вреда тоже быть не может. Если человек пришел ко мне и спросил про свое будущее, значит такова была его судьба и это уже прошлое, которое не изменить.
      Тим удивился.
      - Так ты веришь в судьбу? Ну, то есть, в то, что будущее человека нельзя изменить? Ты - предсказатель, и веришь в это? Но ты же сам рассказывал про Неправильных Предсказателей?
      - Я в них не верю, - оракул криво улыбнулся, - знаю, что они могут существовать, но не верю. Потому что очень хочу поверить. Наши желания - главные враги их исполнений... Я сказал тебе все, что ты хотел услышать. Теперь иди своим путем.
      Старик повернулся и зашагал в сторону ближайшего переулка. Тим смотрел ему вслед, мучительно придумывая вопрос, с которым оракула можно было бы догнать и остановить, но вопрос придумываться не хотел. Сзади послышались неловкие шаги. Тим обернулся - Инги. С мелко посеченной щекой и сильно хромающий на правую ногу, но выглядящий вполне бодро.
      - Может, убить его? - спросил он деловито, подойдя поближе и кивнув в сторону неспешно ковыляющего оракула.
      - Зачем? - опешил Тим.
      - Говорят, предсказание не сбудется, если убить того, кто его сделал.
      - Вот это уж точно суеверия.
      Инги потянул из колчана болт.
      - Суеверия очень часто содержат под собой истину. Я не раз...
      - Нет! - отрезал Тим, - не трогай его. Пусть это и не суеверие, ничего плохого он мне, в общем-то, не предсказал. Даже наоборот - пообещал, что я домой попаду. Правда, он говорил, что я потом зачем-то сюда вернусь, вот это мне совсем непонятно. Ну да ладно, там посмотрим...
      Спина Каморского оракула мелькнула пару раз между домами и исчезла.
      - Пошли добычу грузить, - сказал Тим, со вздохом разворачиваясь.
      - Помощник из меня сейчас... - проворчал Инги, но повесил свой угловато-грубый арбалет на пояс и послушно захромал следом.
      'Вообще, это многое объясняет - про предсказателей', - подумалось вдруг Тиму, - 'А я-то раньше думал - чего это они так мутно свои предсказания записывают. Нострадамусы там всякие с Вангами. Знают - так писали бы конкретно, а не знают - так и не писали бы вообще. А оно вона как оказывается. Так выходит, гадать, что именно этот Нострадамус предсказал - смысла никакого нет - все равно совершенно гарантированно не угадаешь'. Эта мысль Тима почему так удивила, что он даже остановился с негромким удивленным 'Во-от как'. Не ожидавший этого, Инги чуть на него не налетел и заворчал недовольно:
      - Что случилось?
      - Добычу, говорю, богатую взяли, - сказал Тим громко и кивнул в противоположную сторону площади, где пара бойцов осторожно вела под уздцы четырех лошадей.
      - Ло-ощади, - умильно сказал Инги и расплылся в улыбке, - целых четыре. Теперь заживем!
      Тим хмыкнул и пошел дальше.

      Несмотря на необычайное для своего возраста развитие, он не мог манипулировать аппаратурой туннельного устройства. Он не мог выбирать, куда ему отправиться. Следовало считать большой удачей уже то, что ему удалось незамеченным пройти через следящие структуры портала. Поэтому мир, на который был нацелен портал в этот момент, был его единственной надеждой. Ему повезло.
      Пожалуй, этот мир был одним из немногих, где он мог сам распоряжаться совей жизнью. Жители этого мира не имели привычки вмешиваться в судьбы других разумных, неважно, как эти разумные выглядели и как себя вели. Пятилетний малыш, не похожий ни на кого из окружающих его людей, осмотрел возможные варианты своей будущей жизни, и решил, что ему очень повезло.
      Много позже, понимая, что у всякого везения есть свои причины, он приложил немало усилий, пытаясь найти эти самые причины. Это ему не удалось, что, впрочем, вовсе не значило, что ему действительно повезло. Просто третья сила умела хорошо заметать следы.

* * *

      Против ожиданий Тима, Арво отнесся к его предупреждению прям таки наплевательски.
      - Не беспокойся, - сказал он, - если волины решат заняться нами серьезно, я узнаю это первым.
      Прозвучавшее в его голосе неприкрытое бахвальство Тима покоробило, и он спросил довольно раздраженным тоном:
      - И откуда ты это узнаешь, интересно?
      Но Арво не обиделся.
      - Оттуда, откуда надо. У меня есть причины думать, что пока нам ничего не грозит и есть причины не говорить тебе, почему я так думаю. И хватит об этом, не мешай мне, я считаю.
      И Арво склонился над листком с сеткой расстояний - хитрой таблицей, в которой были указаны расстояния между населенными пунктами округа. Расстояния были даны в ланах и в днях пути, с учетом дневных стоянок. Кроме того, при выборе маршрута сразу становилось видно, через какие деревни он проходит. Тим долгое время не мог понять, как управляться с этой хитрой штукой, но, разобравшись, восхитился - удобная вещь! Странно даже, что дома, на Земле, таких сеток не придумали. Тим решил, что обязательно надо будет, вернувшись, запатентовать этот способ и с его помощью делать такие карты для всяких автомобилистов и дальнобойщиков - с руками будут отрывать. Но, подумав, понял, что скорое обогащение на Земле с такой сеткой ему не светит - здесь-то все дороги были абсолютно одинаковы, а вот дома все было совсем не так, и самая короткая дорога очень часто была далеко не самой быстрой.
      Тим знал, что считает Арво - он пытался найти самый короткий путь к их следующей цели - деревне Сайхо, которая через райм на два дня лишится присмотра своего хозяина. Вот только самый короткий путь занимал двенадцать дней, и короче никак не получалось. Было это совершенно очевидно, но упрямый Арво мучал сетку расстояний часа три, потом в сердцах отбросил ее в сторону и принялся шариться под полкой левого борта. Тим, без особого интереса, следил за его действиями. На свет были извлечены засохшие пучки каких-то трав, два ржавых ножа, большая дощечка с надписью 'пустой' (Тим удивленно поднял брови), и, наконец, Арво с довольным восклицанием вытянул из-под полки длинный цилиндрический предмет. Предмет, после сдувания с него пыли, оказался чем-то вроде свитка. Арво прошел к концу повозки, откинул полог, пропуская внутрь дневной свет, и развернул свиток прямо на полу повозки, придавив его по краям попавшимися под руку мечами. Тим поневоле заинтересовался и подошел.
      Что изображено на свитке, он понял сразу - перед ним, несомненно, была карта, первая из увиденных в этом мире. Карта изображала похожую на половину дубового листа часть суши, окруженную с трех сторон морем. Сомневаться не приходилось - темно-зеленые пятна, скорее всего, обозначали леса, светло-зеленые области соответствовали полям, а синие - воде. Вся суша была покрыта паутиной геометрически правильных линий, несомненно - дорог. Как раз вдоль них и водил пальцем Арво, что-то бормоча про себя.
      - Где мы? - спросил Тим негромко.
      Арво обернулся, глянул на Тима с некоторым удивлением, потом молча ткнул пальцем в карту.
      - Здесь. Вот тут где-то едем, вон - Камора. А вон - Сайхо. Видишь?
      Тим молча кивнул. Теперь он видел причину странного поведения Арво - их цель находилась совсем недалеко от их нынешнего положения, по прямой до Сайхо было чуть больше, чем, уже пройденное за три дня, расстояние до Каморы. Проблема была в том, что прямой дороги туда не было, от цели их отделяла река, и дороги шли вдоль нее. А ближайший мост находился как раз в шести днях пути. Еще Тим увидел преимущество карты перед сеткой - в сетке расстояния указывались по дорогам, расстояние между пунктами по прямой с ее помощью оценить было невозможно. Кроме того, неясно было какой из них севернее, какой - южнее, какой ближе к морю, какой стоит в лесу; терялось и множество других характеристик, легко определимые при одном взгляде на карту. Возможно, торговцам эти детали не нужны, и нечего голову забивать, но все же на поверку сетка расстояний оказывалась не такой уж удобной вещью, как показалось поначалу. Все равно во многих случаях без карты не обойтись.
      - Здесь мост есть, - сказал Арво, ткнув пальцем в преграждающую путь реку прямо перед значком с подписью 'Сайхо' - 'Красная река'. Тим всмотрелся и в самом деле увидел толстую серую полоску, пересекающую реку перед самой деревней. Вот только...
      - А дорога?
      - А дороги нет.
      - Зачем же тогда мост? - не понял Тим. Арво пошевелил бровями.
      - Не знаю. Может, у Сайхо есть поля на этом берегу реки. Не гонять же крестьян в обход. Мост, скорее всего, сама деревня построила и рассчитан он только на людей - повозку он не выдержит.
      - Тогда зачем нам этот мост?
      - Смотри, - Арво чиркнул ногтем по карте, - Сайхо стоит на самом берегу. Мы подгоняем повозку вот сюда, оставляем ее здесь, идем по мосту в деревню, делаем свое дело и возвращаемся, как пришли.
      Тим нагнулся над картой и принялся всматриваться в участок темной зелени перед Сайхо.
      - А как же мы туда проедем, если там дороги нет?
      - По лесу, - Арво хмыкнул, - Когда-то Волки даже деревни в лесах возводили, а уж чувствовали себя в них - безопаснее, чем мы себя на дороге ощущаем... Днем пойдем, на ночевку костер кольцом разводить будем - все звери огня боятся. Да и йельм твой поможет.
      Тим насупился - идея ему не понравилась. Фургон же всего одна лошадка тянет - застрянет повозка где-нибудь в болотце - и что делать?
      - Может, не пойдем в Сайхо? - спросил Тим с надеждой, но Арво предложения не принял.
      - Если не успеем к сроку, тогда и не пойдем, - безапелляционным тоном заявил он, Тим лишь вздохнул, но возражать не решился, а спросил ворчливым голосом:
      - Почему же там дороги нет? Неудобно же в объезд за сотню лан ехать.
      - А ты посмотри на карту. Там одни горы, на этом участке - Сайхо единственная деревня на том берегу. Ради нее одной дорогу строить неэффективно, пусть уж лучше в объезд ездят.
      - А если там лес густой будет? - не сдавался Тим, накушавшийся лесных прогулок на всю жизнь вперед. Арво поднялся и пошел к передку повозки, бросив на ходу:
      - Подъедем, посмотрим, что гадать? Ван! - донесся до Тим а его голос, - у Ромлы направо не поворачивай, езжай вперед, к Аруму. Попробуем лесом к Сайхо выйти.
      Тим надеялся, что у Вана будет побольше здравого смысла, и он категорически воспротивится лезть в лес, но тот лишь кивнул, не оборачиваясь и ответил:
      - Понял.
      Тим фыркнул и присел возле карты. В земных картах, кстати, еще и болота всякие обозначаются, и овраги. Может, тут тоже найдется какое-нибудь непроходимое препятствие? А вот, кстати...
      - Арво! - позвал Тим, - а с этого берега тоже горы? По горам мы на повозке точно не проедем.
      - С чего ты взял, - отозвался Арво, - этот берег ровный.
      - А вот смотри, написано - 'Две горы', - Тим ткнул пальцем в карту и обернулся. Арво подошел, заглянул через Тима в карту.
      - Это Арум и есть. Не две горы, а деревня, которая называется 'Две горы'. Сами горы, благодаря которым деревушка так называется, на противоположном берегу расположены. Их вершины над лесом из деревни видно. Я там был однажды. Там даже легенда есть, про звезду Кух, которая ночует в пещере, расположенной между этими самыми горами. Так что можешь уже успокоиться. Э, ты чего?
      Тим встряхнулся, мотнул головой.
      - Пророчество, - сказал он внезапно охрипшим голосом.
      - Какое пророчество? - встревожено спросил Арво, потом широко улыбнулся, - твое, что ли? Которое тебе старик в Каморе сделал? Ха! Это звезда Кух твоя путеводная звезда, так выходит?
      И Арво расхохотался. Смех его можно было понять - угнаться за такой путеводной звездой и в самом деле было бы непросто. Звезда Кух была самой яркой звездой местного ночного неба, но Тим подозревал, что это была не звезда, а спутник этой планеты. Луна, только очень мелкая. На эту мысль наводили циклические изменения яркости звезды - в одно время она бывала ярче, в другое - тусклее, а иногда и вообще исчезала с небосклона. А еще она двигалась намного быстрее остальных звезд, проходя весь небосклон от края до края по два раза за ночь.
      В Каморе Тим не придал большого значения полученному пророчеству - ну, наговорил старик какой-то мути, да еще и сам сразу предупредил, что Тим ее понять не сможет - так чего зря мозги ломать? Когда оно еще начнет сбываться, да и начнет ли вообще? Но сейчас неожиданное совпадение - две горы и звезда - слегка его оглушило. Еще и потому, что вдруг напомнило странные сны и события последних дней перед тем, как он попал в этот мир. Здесь тот сон не снился ему ни разу, и Тим, под впечатлением произошедшего (и происходящего), совсем про него забыл.
      - Ох, неспроста это, - пробормотал Тим.
      - Не будь глупцом, - снисходительно отозвался Арво, - знаешь, сколько в одном Марахе деревень, в названиях которых упомянуты горы? Вот, смотри, Тапис - 'Двойная вершина', вот Машум - 'Пять гор', а вот смотри, еще один Арум! И о которой из них в твоем предсказании говорится? А представь, сколько таких деревень во всем Хем-Аларе? А во всех землях Сай? - Арво помотал головой, - так что ты об этом пророчестве лучше забудь. А то сядешь еще на коня и поскачешь вслед за звездой Кух, что я людям скажу?
      Тим вздохнул и попытался улыбнуться.
      - Тебе легко говорить - забудь. Сам же говорил - все предсказания Каморского оракула сбываются. Так надо же им с чего-то начинать сбываться. Для простого совпадения что-то слишком много совпадений.
      Арво раздраженно выдохнул.
      - Это Инги говорил а не я. Это первое. А второе - не стоит тебе твое предсказание толковать буквально, в них очень редко гора называется горою, а звезда - звездою. Скорее даже никогда. Так что еще раз говорю: успокойся. И забудь.
      Тим мотнул головой и пробурчал уже просто из упрямства - чтобы последнее слово за собой оставить - вождь он или не вождь, в конце концов?
      - Все равно я думаю, что это ошибка - ехать в Сайхо.
      Арво в ответ ничего не сказал, только одарил снисходительно-покровительственным взглядом - и все.
      Перемещения их по дорогам были, вообще-то, делом несложным, но скучноватым. Это Арво так говорил, потому что сам Тим в дороге не скучал. За те дни, что он провел в одном фургоне с Арво, Тим узнал об устройстве местного мира намного больше, чем за две недели в школе волинов. Правда, собеседников, кроме Арво, у него практически не было. Только один раз с ними в фургоне ехал боец с трудновыговариваемым именем Затрецст, который, кроме сложного имени, имел еще один недостаток, делавший из него совершенно никудышного собеседника - он был глуховат. Ван же в счет не шел вообще - он свои слова ценил на вес золота (кстати, с учетом местных реалий, эта пословица обретала новый, вполне буквальный, смысл), и вытянуть из него лишнее слово было просто невозможно. Но Тиму хватало и общения с Арво. Больше всего, конечно, Тиму хотелось узнать про то, как ему попасть домой. Арво, к сожалению, очень немного знал про тенариссы, но того, что он знал, хватало, чтобы заявить с уверенностью: отправить его домой сможет только тот, кто его вытащил. Никакой маг не сможет узнать, из какого мира пришел Тим, по одному только его виду. Тима эта новость сильно огорчила, хотя он и без слов Арво догадывался, как обстоят дела. Возвращаться в Хорт для Тима было равносильно самоубийству - наивно надеяться, что Ашер Камо забыл про него. Арво, заметив огорчение Тима, предложил ему единственный безопасный вариант - выждать, пока Ашер Камо не покинет Хорт, потом захватить деревню, найти того мага и допросить. И, хотя нужный Тиму маг вполне мог быть убит Каравэрой в день бегства Тима, других вариантов у него не было и он согласился на предложенный. Хотя и не хотелось, конечно - кто его знает, как скоро Ашер Камо соберется уехать куда-нибудь. Да и Арво, все еще хранивший в секрете источник своих сведений об отлучках волинов, не внушал ему полного доверия - а ну как не узнает? Или - того хуже - узнает, но не скажет: без Тима и его йельма Люди Дороги сильно ослабеют. Может, ему полжизни придется тут по дорогам мотыляться под скрип колес? То-то радости будет вернуться домой лет через сорок-пятьдесят. Мысли такие, разумеется, оптимизма не вселяли и может, именно поэтому надпись на карте так взволновала Тима - если пророчество начнет исполняться, значит, он скоро сможет попасть домой. Когда фургон через два дня подъехал к Аруму, Тим с удивлением понял, что ему не терпится попасть в деревню.
      Но до самого Арума они не доехали - вечером третьего дня фургон остался стоять на стоянке в одном лане от деревни, хотя солнце уже зашло, и спасительная прохлада разлилась по округе. Тим в это время пытался втолковать Арво что такое 'прощение'. Арво, такое впечатление, давно понял, но виду не подавал - все задавал и задавал Тиму вопросы, да не простые, а заковыристые. Так что Тиму через некоторое время начало казаться, что он и сам не знает, что такое 'прощать' и когда это можно делать, а когда - нельзя.
      - Вот ты говоришь, что простить можно только того, кто этого достоин. А кто определяет, достоин этот человек, чтобы его простить, или нет?
      - М..., - сказал Тим, - я определяю.
      - Вот, - воскликнул Арво, - здесь ошибка в твоих рассуждениях. Если он...
      Но тут Тим понял, что его беспокоит уже с полчаса - сгущающаяся темнота, и он довольно невежливо перебил собеседника:
      - Темно уже. Почему стоим? До Арума же меньше лана осталось?
      Арво поморщился, но на вопрос ответил:
      - Потому что темно, - вздохнул и пояснил, - нам же не в Арум надо, нам надо к реке. А делать это лучше днем.
      Тим нахмурился, задумавшись:
      - То есть, мы здесь остальных подождем, потом поедем?
      - Да. Так что времени у нас много, можем спокойно обсудить это твое 'прощение', - Арво встал, снял со стены лампу и принялся ее разжигать.
      - Оно не мое, - сказал Тим, - подожди. Почему бы, раз время есть, кому-нибудь верхом на..., - Тим поискал в голове какой-нибудь аналог слова 'разведка', но не нашел, - ...посмотреть съездить к этому мосту? Быстренько? Может, нет там дороги для фургона - тогда и ждать незачем?
      Арво хмыкнул:
      - Только сейчас догадался? А следовало раньше. Мы фургон Ремиса ждем, там Инги, он и поедет смотреть. Они через Торопу едут, должны завтра к вечеру подъехать.
      - А зачем нам Инги? - удивился Тим.
      Арво заметно смутился:
      - Я не умею верхом ездить. А Ван не поедет. По лесу ездить опасно и днем - зачем это ему? Это наше дело - жизнями рисковать.
      Тим удивился заявлению Арво, но не сильно, - лошадей в этом мире было очень мало, соответственно, они были очень дороги и ездить верхом умело весьма и весьма немного народу. Даже волины - и те не все ездили верхом. Но волины и сами умели двигаться ничуть не медленнее всадника. А из обычных людей верхом ездить умели только те, для кого это оказывалось возможным в силу их обязанностей - как, например, Инги, который пару лет пас обеих лошадей своего хозяина. Тим так до конца и не узнал, почему лошадей здесь было так мало - в школе он вообще ничего о них не слышал, а Арво сказал, что лошади почти не дают потомства - редко какая лошадь приносит за всю жизнь больше одного жеребенка. И немалая часть местных лошадей не родились здесь, в мире Сай, а утащены из других миров, подобно йельмам или собакам. Услышав это, Тим очень удивился и коротким расспросом выяснил, что под 'собаками' имеются в виду именно собаки - четвероногие, хвостатые и зубастые. Но они, в отличие от лошадей, потомства не дают вообще, поэтому и встречаются в мире Сай довольно редко. Почему у местных домашних животных такие проблемы с рождаемостью - этого Арво объяснить не смог. Да и все виденные здесь Тимом лошади сильно отличались от земных - были они флегматичные, тихие и вообще какие-то заторможенные. Тим предположил, что дело в плохой наследственности местной породы, и даже пытался объяснить это Арво, но не смог - он и сам-то не очень разбирался в этих генах и селекции. Было там пару уроков биологии на эту тему, но Тим их понял не очень, а запомнил и того хуже.
      - Я могу поехать, - сказал Тим, - я умею. И я йельма возьму. Тогда даже ночью можно ехать.
      Говоря, что он умеет ездить верхом, он, конечно, сильно преувеличил. Случалось ему раз десять, наверное, в жизни сидеть на лошади - от случая к случаю. Два раза даже пробовал ехать рысью - нельзя сказать, чтобы у него сильно хорошо получалось, но из седла он не падал и общую идею езды понял. У него, правда, стремена все время слетали, но сейчас это было неважно - у местных седел стремян не было вообще и сидеть на них полагалось, упираясь коленями в два желобка по бокам седла. А вот повод был устроен по тому же принципу, что и на Земле, так что особых проблем Тим не предвидел. Как-нибудь усидит, лошадь-то - смирнее некуда.
      - Ты?! - удивился Арво, - где научился? Когда?
      - Дома, - пожал плечами Тим, - я же говорил, что у нас лошадей много. У нас почти все умеют ездить..., - и добавил мысленно, - 'кто на чем... я вот еще и на велосипеде умею'.
      Арво помолчал, пристально разглядывая Тима - тот сделал невозмутимую физиономию - и сказал слегка ворчливо:
      - Все равно не стоит ночью ехать. Зачем зря рисковать - утром выедешь.
      - Согласен, - сказал Тим, с трудом сдержав торжествующую улыбку, - тогда я спать пошел. Надо выспаться.
      Арво выглядел не слишком довольным, но возражать не стал.
      Арум Тим объехал десятой дорогой - здешний Хозяин-то никуда не уезжал, попадется случайно навстречу - и Рекс не поможет. Плавали. Знаем. Да и не нужна была Тиму деревня - ему надо было до реки добраться. Заблудиться он не боялся - две вершины, по которым деревня получила свое название, были видны с любого мало-мальски открытого места. Судя по карте, Тиму следовало выйти к реке чуть правее них.
      Ярко светило солнце, чирикали птички, Рекс послушно летел метрах в пяти за Тимом, лошадь мерно шагала в нужном направлении, не проявляя ни беспокойства, ни упрямства, и Тим пришел в благодушное настроение. Деревья стояли редко, кусты были невысоки - пока идея Арво выглядела вполне реализуемой. Тим расслабился настолько, что даже не сразу заметил тропинку. Сначала обратил внимание, что ехать стало вообще легко - кусты словно расступались перед ним, и - как раз в нужном направлении. Потом перевел взгляд вниз и заметил примятую траву и участки вытоптанной почвы. Насторожился, но тут же нашел объяснение и успокоился - слишком удачно шла тропинка, чтобы это было совпадением - скорее всего, она ведет к мосту. Видимо, жители деревень время от времени ей пользовались, чтобы попасть в деревню другого берега короткой дорогой. Зачем? А какая разница.
      Наткнуться на домик в лесу Тим ожидал меньше всего. Заметь он его раньше, объехал бы на всякий случай стороной. Но дом выскочил совершенно неожиданно - только что Тим ехал по лесу и вдруг - раз! Поляна. Большая, как аэродром. А у самого ее края рядом с тропинкой стоит домик. Основательный такой, из бревен сложенный, а не из белой глины вперемешку с волокнами соломы, как у крестьян. Бревна, правда, лежали не горизонтально, как в привычных для землянина деревенских избах, а были вкопаны в землю вертикально, вплотную друг к другу. На высоте полутора метров часть бревен была спилена, образуя ряд окошек. Еще полуметром выше шла крыша, на этот раз простая - из широких листьев. Тим пару секунд пялился на это чудо, потом принялся тихонько разворачивать лошадь. Кто-кто в теремке живет? А хрен его знает. Неизвестно, то есть. Может, и никто не живет, а может, кто и живет. Вот только простой человек в лесу не поселится, а непростых Тиму не надо. Поэтому лучше вернуться назад и объехать полянку - иначе возможный житель дома его точно заметит.
      Тим развернул лошадь и тихонько шлепнул ее рукой по крупу - поехали. Лошадь уже ступила под тень первых деревьев, как сзади раздался возглас:
      - Подожди!
      Тим чуть с лошади не свалился от неожиданности. В первое мгновение его охватила паника - заставить эту дохлятину четвероногую двигаться быстрее просто нереально, а с такой скоростью его и бегом догнать запросто. Он даже повернулся, чтобы спрыгнуть на землю и бежать самому. Но тут его взгляд наткнулся на Рекса и вид йельма вернул Тиму спокойствие. А чего это он, спрашивается, испугался? Голос был, вроде, женским и вообще - нестрашным. Поэтому спрыгнуть Тим спрыгнул, но убегать не стал, наоборот - вышел обратно на полянку и тут же увидел девушку. Она бежала с задней стороны дома к тропинке, но, увидев Тима, резко остановилась. Оперлась одной рукой об стену и принялась пристально разглядывать гостя. Тим в долгу не остался. Девушка была, похоже, постарше его, но ненамного - лет двадцать, а то и меньше. Про макияж тут слыхом никто не слыхивал, поэтому Тим решил, что если и ошибся, то ненамного. Росту девушка была невысокого, одета была в стандартные местные одежды - невнятного цвета штаны и курточку. Ноги ее были босы, и от крестьян ее отличала только прическа - длинные светлые волосы не завязаны узлом на затылке, а свободно рассыпаются по плечам, мягко посверкивая в лучах утреннего солнца. 'А ничего так - симпатичная', - подумал Тим и улыбнулся.
      Девушка улыбнулась в ответ. И не просто улыбнулась, а искренне и радостно, словно хорошему знакомому.
      - Меня зовут Нальма, - сказала она и весело прищурилась.
      - Я - Тимоэ, - отозвался Тим, решив, что называть свое имя полностью ни к чему.
      Девушка наклонила голову.
      - Данник Руша Хема, - протянула она задумчиво, переводя взгляд с Тима на слегка пульсирующего в воздухе Рекса и обратно - зачем ты здесь? Если твой хозяин послал тебя за мной, знай - я не поеду!
      Тим с трудом удержался от страдальческой гримасы - ну, сколько можно, в самом деле? Еще и двух слов сказать не успел, а все уже все знают. Тим собирался ответить, что Рушу Хема он видел в гробу, в белых сандаликах, но в последний момент передумал. Девушка явно не крестьянка, и кто ее знает, как она отреагирует на такую новость. Может, тоже меч вытащит и бросится Тима в окрошку рубить.
      - Я... не за этим, - сказал он, - я вообще не знал, что здесь кто-то живет.
      Нальма пристально посмотрела на него и спросила:
      - Тогда зачем же ты здесь?
      Что-то в этом вопросе показалось Тиму неестественным, но, только ответив:
      - Я к мосту через Сайхо еду, хочу узнать, можно ли там перейти на тот берег, - он понял, что именно. Еще никто в этом мире ни разу не проявлял праздного любопытства - все без исключения люди задавали тут вопросы только с целью узнать что-то важное для себя. Даже, не связанный шаретором, Арво оставался верен вбитой с детства привычке не задавать вопросов - о любом отвлеченном предмете разговор всегда начинал Тим и он же потом рассказывал, как с предметом разговора обстоят дела в его мире - на Земле. А тут - Тим же сказал, что не знал про нее. Любой местный, услышав это, кивнул бы и побрел обратно к себе - а этой зачем-то понадобилось знать, куда он едет.
      - Мост сломан, - спокойно сказала Нальма, - еще два года назад его в половодье смыло, а заново отстраивать не стали - в Сайхо сейчас не лучшие времена. В деревне, я имею в виду, а не в реке.
      Тим нахмурился. С одной стороны, новость его порадовала, с другой стороны, словоохотливость девушки выглядела подозрительной. Он пожал плечами:
      - Я все равно хочу на него посмотреть, - подумал и добавил, - у меня такое задание.
      - Тогда ты не туда едешь, - отозвалась Нальма, - тропинка здесь заканчивается, она к моей поляне ведет. Тебе надо левее взять, только за овраг не отклониться, там лошадь не пройдет. Если хочешь, я могу показать тебе дорогу.
      Тим удивленно хлопнул глазами, настолько ненормально прозвучало это предложение. Совсем по-человечески. Может, она тоже не из этого мира?
      - Показать дорогу? Зачем? То есть, мне, наверное, не помешает, но тебе-то это зачем?
      - Я десять раймов ни с кем не разговаривала, - сказала Нальма с легкой горечью, - мне не хочется, чтобы ты сейчас уехал.
      - Почему? Почему не разговаривала?
      - Потому что не с кем было, я тут одна живу.
      - Почему? - опять тупо спросил Тим.
      - Потому что мне некуда идти...
      Девушка замолчала, Тим уже открыл было рот, чтобы предложить ей немедленно присоединиться к Людям Дороги, несущим свет свободы в стонущие под гнетом волинов деревни, но тут Нальма продолжила:
      - Мой отец был хозяином Арума, - она махнула рукой за спину Тима и он автоматически посмотрел за спину, словно ожидая увидеть там отца Нальмы, - пока его Волки не убили.
      - Какие волки? - спросил, полный недобрых предчувствий, Тим.
      - Чему удивляешься? Думаешь, Волки все перевелись? Нет, они есть. Их мало, но они есть. И занимаются тем же, что и настоящие волки в лесу - убивают слабых и больных.
      'Тем же, что и настоящие'? Она что, Людей Дороги имеет в виду?
      - Как Волки могли убить твоего отца? Разве он не был волином?
      - Был. Конечно, они не сами его убили, для этого у них зубы мелковаты. Но они разграбили деревню в его отсутствие. А для всех неприкаянных волинов это знак - что хозяин деревни слабеет, и что его место можно занять. Так и случилось - желающие обзавестись своей деревней волины стали приходить к нам по несколько раз в райм. Хотя мой отец не был слабым. Он победил тридцать семь претендентов на его место, пока его самого не убил тридцать восьмой. После этого я ушла из деревни и поселилась здесь.
      'Вот так новость', - подумал Тим ошарашенно, - 'И правда, Арво же говорил, что здесь уже бывал... я и не просек сразу, что бывать тут он мог только по одной причине. Хорошо хоть, я не успел ей предложить к нам присоединиться'.
      - То есть, Волки нападают на те деревни, хозяин которых слаб?
      - Чаще всего - да. Сами они слабы и у них даже мысли не возникнет напасть на деревню, которой правит сильный хозяин. Потому что воля сильного хозяина защищает деревню даже в его отсутствие... Я понимаю, что Волки нужны народам Сай - они не дают волинам погрязнуть в бездействии... но... они - Волки.
      - Ты же говоришь, что твой отец не был слабым?
      - Не был. Просто его поступки и намерения не понравились хозяину Волков.
      Тим напрягся. 'Хозяину?'
      - Разве у Волков есть хозяин?
      Нальма невесело улыбнулась.
      - Об этом знают немногие. Да, есть. Иначе кто бы защитил их от возмездия со стороны хозяев деревень? Да и как бы иначе Волки узнавали, что в деревне нет волинов?
      Тим вздрогнул, ударился коленом о деталь седла и сморщился от боли в коленной чашечке.
      - Ногу свело, - сказал он в ответ на вопросительный взгляд девушки, - и кто же этот хозяин?
      - Не знаю. Может, Йеш Сельм, а может, и сам Сах Аот.
      Тим покачал головой. 'Ну и ну', - подумал он, - 'так вот почему Арво не признается, кто его осведомитель. И вот почему он совершенно не боится, что волины займутся им серьезно. Вот это да! Тоже мне, борец за свободу... Может, она врет? Хотя вряд ли, это у них вроде не принято... А вот кстати...' Тим подобрался.
      - А сама ты - волин?
      Она мотнула головой:
      - Почти нет. Очень слабый. Дар Воли не передается от родителей.
      - Понятно, - Тим вздохнул расслабленно и задумался. Несмотря на свою необычность (а может, благодаря именно ей) Нальма вызывала в нем участие и желание помочь. Но, рассуждая здраво, помочь он ей не мог никак - самому бы кто помог. К Людям Дороги ее вести, пожалуй, не стоит - даже если она и не держит на них зла за своего отца, то все равно - ей там не место. Тим вспомнил Роваса и поморщился. Ох, не место, не зря же у них на шестнадцать мужчин - ни одной женщины. А вот где ей место - это вопрос. Видимо, в одиноком домике посреди леса. Вряд ли Тим может ей сейчас помочь, как бы ни хотелось.
      - Понятно, - повторил он - ну, показывай тогда дорогу к реке. Если тебе не трудно.
      Нальма удивленно на него глянула.
      - Мне не трудно. Подвинься.
      Тим не понял.
      - Куда подвинуться? Как?
      - Вперед. Я сзади сяду, - и, видя удивление Тима, добавила, - если я пешком пойду, мы не раньше заката до реки доберемся.
      - А..., - сказал Тим и заерзал в седле. Подвинулся вперед до упора, повернулся к девушке и протянул ей руку. Но Нальме помощь не требовалась - она положила руку на седло за спиной Тима и одним прыжком оказалась на спине лошади. Немного поерзала, потом обхватила Тима руками и сообщила:
      - Можно ехать. До конца поляны езжай прямо, вдоль кромки леса, потом чуть левее повернешь.
      Тим пошевелил пятками, лошадь негромко фыркнула и мерно зашагала вперед. Они доехали до первых деревьев, потом Тим слегка потянул левый повод, подождал, пока лошадь повернет, потом отпустил повод и поинтересовался:
      - Так?
      - Да, - ответила девушка, немного помедлила и добавила неуверенно, - Тимоэ?
      - Что? - откликнулся Тим.
      - Почему ты так медленно едешь? Так мы тоже не скоро до реки доберемся.
      Тим немного смутился:
      - Лошадь быстрее не едет.
      Нальма хмыкнула.
      - Тут седло другое, - быстро сказал Тим, - я к такому не привык. И потом - тут же сплошь деревья, опасно это...
      - А скажи, Тимоэ... ты верхом умело ездишь?
      Тим смутился окончательно и лишь надеялся, что его красные уши не видны из-под разросшейся шевелюры.
      - Ну, вообще-то... не очень. Я всего раз десять верхом сидел... Вот.
      - Понятно... Тогда давай поменяемся. Я спереди сяду. Я умею управлять.
      Первым побуждением Тима было гордо отказаться. Но он быстро понял, что это будет выглядеть по-детски глупо, и, помолчав для приличия, согласился. Натянул поводья, остановив лошадь; спрыгнул на землю, морщась от сладкой боли в затекших ногах. Дурацкие у них тут седла, все-таки... Какой мир, такие и седла. Нальма, однако, так явно не думала - быстро переползла вперед, согнула ноги, уложив их в желобки, и, уверенным движением, взяла в руки повод.
      - Залезай, - кивнула она Тиму, - сам сможешь?
      - Смогу, - буркнул Тим (она что, совсем за ботаника его держит? Вот знала бы, кто он на самом деле, небось, так снисходительно не смотрела бы). Получилось у него, конечно, не так красиво, как у Нальмы, но залезть на седло он, со второй попытки, смог самостоятельно.
      - Поехали, - сказал он, устраиваясь поудобнее. Нальма хмыкнула.
      - Держись за меня, и покрепче, иначе упадешь. Быстро поедем.
      Тим осторожно обхватил тонкую талию девушки, почувствовав, как вздрогнули под тонкой тканью мышцы ее живота
      - Так?
      - На живот давишь. Повыше.
      Тим, легонько дрожа от непривычно-волшебного ощущения женского тела под руками, сместил руки.
      - Нормально, - сказала Нальма, - Хай-йе!
      И резко подалась вперед, одновременно хлопнув лошадь по бокам обоими пятками. Лошадь присела на задние ноги, замерла на мгновение, потом рванула вперед, как арбалетный болт. Тим в ужасе зажмурился и крепче сжал руки, но Нальма даже не шелохнулась - сидела, как влитая, он ощущал только короткие резкие движения ее прижатых к телу локтей. Тим открыл глаза и осмотрелся. Ветер дул в лицо, мимо пролетали ветки деревьев, временами чиркая кончиками веток по бокам всадников. Нальма сидела, слегка пригнувшись, и сосредоточенно смотрела вперед. Скорость была не такая уж большая - Годзилла... Каравэра, то есть, намного быстрее бегал. Но сейчас ощущения были совсем другие - управляемая умелой рукой, лошадь лаврировала между деревьями, перепрыгивала через кусты, и, не держись Тим за Нальму, наверняка уже слетел бы. Он оглянулся - Рекс летел за ними, прожигая в попадающихся на пути кронах круглые тоннели. 'Пожара бы не случилось', - подумал Тим с некоторым беспокойством. Про то, что лесной пожар - штука страшная и очень опасная, он читал во многих книгах. Писали, что лес может от одной непотушенной сигареты вспыхнуть, а тут целый костер самоходный летит... Хотя вряд ли прочитанное относилось к этим лесам - влажность здесь была одуряющей. Тим повспоминал, бывают ли во влажных джунглях пожары, ничего не вспомнил и понемногу успокоился.
      Некоторое время он посматривал по сторонам, но ничего интересного на глаза не попадалось, и смотреть по сторонам ему скоро надоело. Тем более, что у него под руками имелось кое-что куда более интересное. В буквальном смысле - под руками. Первое время Тим сидел спокойно, только изредка шевелил пальцами, чтобы лучше ощутить изгибы тела Нальмы под одеждой. Но вскоре он осмелел и, после очередного прыжка, как бы случайно переместил правую руку повыше, накрыв ладонью левую грудь девушки. Первую секунду он был готов быстро отдернуть руку, но Нальма на его выходку никак не среагировала, и Тим, прерывисто вдохнув от волнения, слегка сжал ладонь. Так они ехали минут пять - Нальма управляла, Тим балдел. Он уже собирался и левую руку переместить, но тут девушка вдруг сказала немного насмешливым тоном:
      - Ты не отвлекайся, упадешь еще, - и пошевелила поясницей. Тим сразу же понял, что его возбуждение не осталось незамеченным, сильно смутился, опустил руку и отодвинулся назад. Нальма хмыкнула, но никак не прокомментировала. Тим смутился еще сильнее и принялся смотреть в сторону, сделав безразличное лицо, словно его кто-то мог увидеть. Только минут через десять он позволил себе вспомнить о недавних ощущениях. 'Клево было', - подумал он весело, - 'а она вроде как не сильно и возражала... может, ей понравилось? Может, когда доедем...'. Тело снова окатило сладкой истомой, в ушах зашумело. Тим мотнул головой и быстро принялся думать о чем-нибудь другом. Например, о том, правда ли Арво получает свои сведения прямо от местного короля? И Людей ли Дороги имела в виду Нальма, когда говорила о Волках?
      Помогло. Когда лошадь вылетела на низкий берег реки и, послушная воле всадницы, плавно остановилась, Тим уже был собран и спокоен.
      - Вон он, твой мост, - сказал Нальма, - ближе подъехать?
      - Не надо, - отозвался Тим, разжимая объятья и наклоняясь в сторону, чтобы лучше разглядеть остатки моста. Не так уж и много их было - на обоих берегах рассыхались какие-то деревянные конструкции со свисающими кусками канатов, да посреди реки из бурлящих перекатов торчала пара обгрызенных столбов. Сама река выглядела не очень глубокой - на взгляд Тима, в самом глубоком месте она была не глубже, чем ему по грудь, но переходить ее вброд он не рискнул бы и за возвращение домой, пожалуй. Уж больно злобным был нрав у этой реки, воды которой и в самом деле имели заметный рыжий оттенок. 'Наверное, глины в верховьях много', - подумал Тим отстраненно и вздохнул.
      - Поехали обратно? - спросила Нальма.
      Тим опасался, и одновременно надеялся, что она сейчас напомнит ему о том, что было в лесу. И, может быть, как-нибудь намекнет на продолжение. Но девушка вела себя так, словно ровным счетом ничего не случилось, и Тим немного расстроился.
      - Поехали, - сказал он и спокойно обнял девушку немного выше живота.
      - Помедленней поеду, - Нальма натянула правый повод и пошевелила пятками, - лошадь устала, ей вредно долго быстро скакать.
      - Понял, - меланхолично отозвался Тим, погруженный в свои мысли. 'Наверное, ей все же не понравилось', - думал он, - 'ну да, девушкам же не нравится, когда их так... лапают. Вот-вот, ла-па-ют. Лишнего я разошелся, наверное. Она меня час назад первый раз увидела, а я уже... м-да. Она, наверное, черт-те что про меня подумала'.
      - Тимоэ? - вдруг позвала Нальма.
      - А? - вскинулся Тим.
      - Если мы так будем ехать, то к Аруму ты выедешь лирма за два до захода солнца. Если надо, то можно чуть-чуть быстрее, но только если очень надо. Лошадь еще не отдохнула.
      - Нет, - сказал Тим разочарованно, - не надо быстрее. Можно и так.
      Нальма ничего не ответила. Дальше ехали в тягостном молчании. Тим, удивляясь своей внезапной робости, все собирался с духом начать разговор, но как-то не получалось. 'Ну давай же!', - убеждал он себя, - 'Только что едва знакомую девчонку за сиськи хватал, а теперь слова сказать не можешь... Ну!' Не счесть, сколько раз он открывал рот, пытаясь сказать что-нибудь небрежно-остроумное. Но в следующую секунду ему начинало казаться, что подготовленная фраза глупа, а сам он, произнося ее, будет выглядеть форменным идиотом. Тим закрывал рот и начинал придумывать другую фразу. Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем Тим сумел выдавить из себя:
      - Нальма...
      - Я слышу тебя, - спокойно отозвалась девушка.
      Тим открыл рот, но подготовленная витиеватая фраза вдруг вылетела из головы, и он сказал совсем не то, что собирался:
      - Ты молчишь... и я не пойму никак... Нальма, ты что думаешь об этом?
      И слегка шевельнул ладонью. Девушка обернулась с недоуменным выражением на лице. Тим, не в силах смотреть ей в лицо, отвернул голову, сделав вид, что рассматривает очень кстати подлетевшего Рекса.
      - Ты имеешь в виду йельма? - спросила Нальма, отоворачиваясь.
      - Вообще-то... а откуда ты знаешь про йельма?
      Девушка качнула головой.
      - Про них многие знают. Полезные животные, но дорогие. Откуда он у тебя?
      - Один знакомый танар-ри отдал, - сказал Тим и улыбнулся довольно - даже не видя лица девушки, он почувствовал, как она удивилась.
      - Знакомый танар-ри? - голос Нальмы был полон изумления, - как такое возможно?
      Тиму ее удивление было понятно - здешнее слово 'знакомый' обозначало людей, давно и хорошо знающих друг друга и было ближайшим по смыслу к отсутствующему в языке понятию 'друг'. А танар-ри, как понимал Тим, не могли быть ничьими 'знакомыми' из соображений безопасности - они не помнили никого больше одного дня.
      - Возможно, - снисходительно сказал Тим, - его Каравэрой зовут. Я ему помог в родной мир вернуться, за эту услугу он и заплатил мне йельмом.
      Тим нахмурился - фраза прозвучала как-то слишком меркантильно, не так он хотел сказать. Вот только местный язык опять не дал ему возможность точно выразить свои мысли. Но Нальма этого не заметила:
      - Из твоих слов следует, что он был без гало?
      - Да.
      - Тогда почему он тебя не убил? Ты же не волин!
      - Так получилось, - пожал плечами Тим. Помолчал немного и принялся рассказывать с самого начала. Разумеется, многие моменты он обошел, а местами и аккуратно исказил. Так что в результате получилась немножко другая история - про случайно подвернувшегося Тиму танар-ри, про то, как он решил его освободить и подсунул ему бумажный заменитель памяти, а потом проводил к Сейесу в расчете получить достойное вознаграждение - и получил. Тим в этом рассказе представал куда более хитрым, расчетливым и дальновидным типом, чем был на самом деле. Частично это получилось из-за недомолвок Тима, частично - опять же из-за специфики языка.
      Нальма, выслушав рассказ, долго молчала, потом покачала головой и сказала:
      - Все же не понимаю, зачем ты его отпустил? У тебя же был его таэс... почему ты не забрал себе самого танар-ри? Они намного дороже йельмов, немногие могут позволить себе иметь в услужении танар-ри.
      - Так ведь, - сказал Тим, - он же не мой был... мой шаретор...
      - Не пострадал бы, - перебила Нальма, - ты же сказал, что танар-ри сам освободился и сам сделал себе таэс. Он - не человек, взаимоотношения с ним шаретором не учитываются, так что подчинив его себе, ты бы ничего не задолжал его бывшему хозяину, потому что на момент подчинения тебе он уже ему не принадлежал. Разве ты не это имел в виду, когда говорил, что с помощью записей подвел танар-ри к идее создать таэс?
      - Э..., - сказал Тим, почесывая затылок, - это имел... но... вот! Это ведь просто видимый шаретор не учитывает мою сделку с Каравэрой. На самом-то деле шаретор намного шире. Ни с кем не стоит поступать неправильно, даже с неразумными существами.
      Нальма опять задумалась.
      - Мудро, - сказала она после долгой паузы, - хоть мне это и странно. Мало кто даже из волинов думает столь широко. У обычных людей взаимоотношения с себе подобными все же составляют значительно большую часть их общественной жизни... А зачем тебе нужен йельм?
      - Полезное животное, - пожал плечами Тим.
      - Не хочешь говорить, - качнула головой Нальма, - понимаю. Почему ты его плохо кормишь? Он у тебя даже крыльев не разворачивает. Или ты ему запретил?
      'Плохо кормлю? Крыльев не разворачивает?' Тим порадовался, что выражение его лица не видно Нальме.
      - Так он менее заметен, - сказал он туманно.
      Нальма хмыкнула и собиралась что-то сказать, но тут они выехали на поляну.
      - Уже приехали? - растерялся Тим.
      - Да, - с легкой запинкой, ответила Нальма, - солнце в середине последней четверти. У тебя есть чуть больше двух лирмов до заката. В Арум я с тобой не поеду, но здесь ты не потеряешься - просто езжай по тропинке.
      - Понял, - не скрывая огорчения, отозвался Тим. Нальма молча подогнала лошадь вплотную к своему мрачноватому домику и натянула поводья. Лошадь послушно встала. Девушка мягко, но настойчиво убрала руки Тима со своего пояса, потом легко и плавно соскочила на землю. Обернулась.
      Тим пожал плечами, вздохнул, и, по непонятной причине чувствуя себя виноватым, прополз вперед. Устроился на седле, подобрал повод.
      - Я доволен тем, что ты показала мне дорогу, - сказал он.
      - Я тоже довольна, - ответила Нальма, - тем, что ты позволил мне показать тебе дорогу. Ты еще приедешь сюда? Ко мне?
      И посмотрела искоса с недвусмысленным намеком. Тим вдохнул изумленно и засиял, почище йельма, пожалуй.
      - А что ты скажешь..., - начал он, но запнулся, смешался и замолчал.
      - Скажу, что мужчинам иногда следует быть более решительными, - мягко сказала Нальма, - вообще по жизни, а не только... в некоторых случаях.
      Тим стрельнул глазами в сторону бревенчатого домика.
      - А если... - начал он, но Нальма покачала головой:
      - Нет. Иначе ты не успеешь в Арум не только до заката, но даже и до восхода. Особенно с твоей-то скоростью.
      И улыбнулась так тепло и обворожительно, что Тим тут же передумал обижаться. 'Если я до утра не вернусь, Арво точно сам поедет меня искать', - подумал он, - 'и найдет, чего доброго. Наверно, и правда лучше будет вернуться'. Мысль эта огорчала, но - в смеси с облегчением. Страшновато все же было - оставаться. Притягательно, но страшно. Тим мотнул головой.
      - Я вернусь, - сказал он. В самом деле - чего сложного? Фургон плетется еле-еле, пока Люди Дороги перебираются от уже ограбленной деревни к еще не ограбленной, верхом можно весь Марах по периметру объехать. Лишние лошади у них есть, Затрецсту, вон, лошадь вовсе не нужна, он все равно от фургона Ремиса ни на шаг не отъезжает. Делов-то - подучиться немного верхом ездить - и приезжать хоть каждый райм.
      - Возвращайся, - серьезно сказала Нальма, - я хочу, чтобы ты вернулся.
      Потом повернулась и зашагала к своему дому. Тим проводил ее взглядом, мучительно пытаясь подобрать какие-то слова прощания, которые оказались бы приятны Нальме, но так ничего и не придумал.
      - Я вернусь! - повторил он громко. И решительно направил лошадь по тропинке под деревья. В душе пел целый оркестр, и вообще, будущее вдруг оказывалась куда более интересным и многообещающим. Появись сейчас перед ним дверь домой, в Питер... он бы в нее зашел, но очень бы расстроился.
      Тим ехал, весь погруженный в мир сладких мечтаний и фантазий, машинально направляя лошадь по тропинке. На реальный мир он обращал совсем мало внимания, что было вообще-то, как минимум, неосторожным. И неудивительно, что он заметил Арум, только буквально наткнувшись на первые дома. Заметил краем глаза какое-то движение, испуганно метнувшуюся в сторону тень, поднял взгляд и с удивлением понял, что уже заехал в деревню. Из-за углов стоящих вокруг крестьянских хибарок за ним (а скорее - за йельмом) с испугом и настороженностью следили их обитатели. 'Упс', - подумал Тим, весь покрывшись мурашками от осознания опасности, которой сам же себя и подверг, - 'че-то я совсем... мышей не ловлю'. Кивнул крестьянам, которые тут же в ужасе попрятались, пробормотал, - 'не обращайте внимания, я тут проездом', - и развернул лошадь обратно к лесу. До деревьев уже было метров сто, и Тим их проехал, чувствуя себя мышью, крадущейся к куску сыра под носом у спящего кота.
      К счастью, кот не проснулся. Тим без происшествий доехал до леса, с облегчением заехал в него метров на полста, потом повернул налево - к дороге. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив стремительно темнеющую багровую полосу, когда Тим выехал к стоянке. Подъехал к одинокому фургону, слез с лошади и спокойно подвел ее к лежащим оглоблям. На шум из фургона высунулся Арво, окинул Тим оценивающим взглядом, хмыкнул вопросительно.
      - Нет моста, - сказал Тим, - только столбы из реки торчат.
      Арво посмотрел с прищуром, потом спросил:
      - Сам - видел?
      - Да, - твердо ответил Тим.
      - Значит, не пойдем в Сайхо, поедем в Анорал. Добычи там, пожалуй, поменьше будет, но и риску - тоже. Да ходу туда всего сутки, - сказал Арво спокойно и скрылся в фургоне.
      - Ван, - донесся оттуда его голос, - вставай, впрягай лошадь и поехали. Попробуем Ремиса до поворота перехватить, тогда остальных проще собрать будет.
      - Арво, - позвал Тим, слезая с лошади, - а как йельмов кормят?
      Из фургона высунулось удивленное лицо. Арво посмотрел пристально на Рекса, перевел взгляд на Тима.
      - Не знаю. Он же твой, ты сам не знаешь что ли? И почему ты решил, что он голоден?
      Тим пожал плечами.
      - Так... он же должен что-то кушать. А я его не кормлю...
      - Не знаю, - повторил Арво и скрылся за тканью.
      - Вроде бы, они насыщаются, когда что-то сжигают... но не уверен, - донесся его голос из фургона, - Спросишь у Сойла, когда увидишь. Он, наверное, знает - у его хозяина пара йельмов была.
      Подошедший сбоку Ван молча потянул повод из рук Тима. Тим раздраженно обернулся, собираясь сказать что-нибудь резкое (он что, попросить не мог?) но наткнулся взглядом на спокойное, ничего-не-выражающее лицо и запнулся. Выпустил повод, сплюнул в сторону и полез в фургон.

      Первой и самой большой проблемой для него стал местный язык - его речевой аппарат был просто не приспособлен издавать такие звуки, которыми обменивались местные жители, желая передать друг другу какую-либо информацию. Но его упорство в достижении выбранной цели, помноженное на беспошадное отношение ко всему миру, включая самого себя, позволило ему достичь успеха - одного из самых важных в его жизни.
      Его бывшие сородичи бы только посмеялись, скажи им кто, что строение речевого аппарата можно изменить усилием воли. Но это был только первый его шаг в долгом пути к сияющим вершинам.

* * *

      - Арво, - позвал Тим, - скажи мне, что у вас с детьми делают?
      Фургон, поскрипывая, катился по дороге, с каждой минутой приближаясь к очередной деревне-жертве и Тима это немного беспокоило. Если они начнут нападать на деревни каждые три дня, то у него совсем свободного времени не станет. А с некоторых пор вопрос свободного времени его сильно занимал. Да и деятельность Людей Дороги в свете недавно полученной информации приобретала довольно неприятный оттенок. Это конечно, если информация была правдива. Тим не думал, что Нальма ему соврала, более того, он был уверен в обратном, но, вдруг ее саму обманули?
      - Не понял вопроса, - Арво положил точильный брусок, поднес меч к лицу и принялся тщательно разглядывать лезвие, - кормят, растят, воспитывают.
      Тим кивнул.
      - Это понятно. Как воспитывают? Вот скажем, родился у... пары ребенок... - Тим произнес эту фразу, озадачился - словосочетание 'родился у пары' получилось каким-то невозможно корявым, на что не преминул обратить внимание Арво:
      - У пары женщин, ты хотел сказать?
      - Нет, - мотнул головой Тим, - я..., - и задумался. Он вдруг понял, что представления не имеет о том, каким образом в этом мире формируются семьи и есть ли здесь вообще такое понятие, как 'семья'.
      - Я хотел сказать, у мужчины и женщины, - сообщил Тим.
      Арво хмыкнул:
      - Ни разу не слышал, чтобы мужчина кого-нибудь родил. С женщинами это иногда случается, а вот с мужчинами...
      Тим раздосадованно махнул рукой:
      - Не говори, что не понял. Мужчина..., - начал Тим, но тут же споткнулся об очередную языковую проблему. Слова 'любить' здесь не было, слово, обозначающее процесс соития было, и неприличным не считалось, но все то же интеллигентское воспитание Тима никак не давало ему произнести это слово вслух. Тим попробовал найти подходящие эвфемизмы, типа тех 'заниматься любовью'-'кувыркаться'-'трахаться' на которые столь богат русский язык, но тщетно. Здесь каждое слово означало только то, что означало.
      - Не скажу, - Арво сунул меч в ножны и отложил его в сторону, - скажу, что ребенок - рождается все же у женщины. Дела мужчины обычно заканчиваются задолго до этого. Но тебя, как я понял, интересует, что будет с новорожденным? Так вот - это зависит от того, кто его мать. Если она крестьянка...
      - А отец? - перебил Тим, - от отца зависит?
      Арво поморщился.
      - Редко. Обычно - нет... Продолжаю. Если мать - крестьянка, то ребенок будет расти среди крестьян. В младенчестве его будет кормить грудью мать, потом он будет есть наравне с остальными крестьянами из их общего котла. Специально крестьянских детей никто не воспитывает, они приучаются к труду сами. Если ребенок родился у свободной женщины, то она будет кормить его грудью, пока необходимо, потом отдаст его в сесоре.
      Тим нахмурился, слово было незнакомым, но значения его элементов он знал. 'Соре' переводилось как 'воспитывать', а префикс 'се' обозначал место или помещение. В результате получалось какое-то 'воспиталище'.
      - Там ребенком будут заниматься воспитатели, - продолжал Арво, - они дадут ему необходимые общие знания, определят его склонности к какому-то виду деятельности, а потом будут готовить к самостоятельной жизни. Потом, если, скажем, кузнецу, требуется помощник, он приезжает в ближайшее воспиталище и выбирает себе подходящего ученика из тех, что готовились стать кузнецом.
      - А... разве он... ребенок - не может сам выбрать будущую профессию?
      - Каким образом? - Арво удивился, - Он же еще слишком молод, чтобы правильно оценить свои способности и склонности. Нет уж, пусть лучше это делают те, кто это делать обучен. То есть - воспитатели.
      - А может, ему не хочется становиться тем, кого из него решили сделать воспитатели? Может, он хочет стать магом, а воспитатели решили, что из него получится только столяр?
      Арво задумался с очень озадаченным выражением лица.
      - Не понимаю, чего ты хочешь узнать, - сказал он наконец, - как кто-то может хотеть стать магом, когда у него нет к этому склонностей и способностей? Ведь тогда даже если он и станет магом, то только очень слабым. Никто не может хотеть стать слабым магом.
      - Все равно. Я бы скорее стал слабым магом, чем хорошим счетоводом. Это же... важнее - быть магом.
      - Неправильно! Совершенно неважно, кем ты станешь, важно, чтобы ты был эффективен. Максимально эффективен.
      Тим почесал кончик носа.
      - Странно как-то, - сказал он, - у нас вот по-другому. Сначала человек получает общие знания, ну, как и у вас, а потом он сам выбирает, чем хочет заниматься во взрослой жизни, ну и идет учиться этому.
      Брови Арво поползли вверх.
      - Сам выбирает?
      - Да... что такого? Иногда бывает, что родители заставляют. У меня мама тоже хочет, чтобы я стал юристом... это человек, который законы хорошо знает. Но я не хочу. Я программистом хочу стать, это... - Тим почесал затылок, хихикнул и махнул рукой, - это не объяснишь, у вас такой профессии и близко нет. Еще бывает, что в семье несколько поколений по одной профессия работают. Тогда ребенку вроде как и деваться некуда - приходится ту же профессию выбирать, но у меня не так. Так что мне никто не помешает стать тем, кем я хочу. И это правильно.
      - Правильно? - Арво покачал головой, - по-моему, это самое неправильное, что можно себе представить. Даже ваша система управления, эта ваша 'власть народа', и то не столь неэффективна и вредна, как то, что ты мне рассказал сейчас. Как может кто-то выбрать себе профессию, когда он даже не представляет, чем ему придется заниматься? С какими вещами и с какими людьми ему придется иметь дело?
      - Это у вас не представляет, - Тим слегка обиделся за родное российское образование, - а у нас - очень даже представляет. Нам в школе... где общие знания дают - нам там про большинство профессий рассказывают. И даже учат немножко... Я вот хоть прямо сейчас программистом работать могу, хотя хуже, конечно, чем те, кто уже полностью выучился. Но что делать - представляю. Так и с другими профессиями.
      - Вас учат всем профессиям?
      Тим задумался.
      - Не всем, но... как бы сказать... вот скажем, у нас тоже есть счетоводы. Счетоводу что нужно уметь - считать хорошо, складывать-умножать, проценты разные вычислять. Вот этому в школе учат. А всяким тонкостям-мудростям - нет. Если человеку захочется числа считать, он уже сам дальше учиться пойдет. Или вот, скажем, ученые. Большинство законов природы нам рассказывают на уроках. Захочется человеку дальше про них узнавать - тогда он пойдет дальше эти законы изучать, то, что в школе уже не дают.
      - А счетоводам тоже рассказывают про законы природы?
      - Ну да. Никто же еще не знает, станут они счетоводами или нет.
      Арво глянул на Тима искоса.
      - Разве ты сам не видишь, сколь неэффективна такая система? Сколько у вас профессий?
      Тим засмеялся:
      - Много. Может, тысяча, может две.
      - Ты даже не знаешь, сколько их, а не то, что чем примечательна каждая из них - сказал Арво презрительно, - как ты можешь тогда говорить, что правильно выбрал свою будущую профессию?
      Тим пожал плечами:
      - Я так думаю. И вообще, у нас так заведено.
      - У вас заведено неэффективно и неправильно. Видимо, в вашей школе 'немножко учат' только самым распространенным профессиям, поскольку всем профессиям одного человека научить невозможно, даже если учить совсем понемногу. И это очень, очень неправильно. Даже если учить хотя бы десяти профессиям, это будет означать, первое, что девять десятых труда учителей потрачены впустую. И второе - что учить ребенка придется в десять раз дольше, чем при нормальном обучении, - Арво хмыкнул, - чем больше ты мне рассказываешь про свой мир, тем больше я удивляюсь, насколько неэффективно он устроен. Наше устройство намного эффективней, неужели ты этого не видишь? В нашем устройстве только одна ошибка - волины захватили управленческие функции, в то время как управлять должны специально обученные люди. Но у вас - ошибки на каждом шагу! Мне удивительно, что такое общество вообще может существовать.
      - Просто у нас мир - для людей, а не для эффективности, - буркнул Тим и отвернулся. Арво в ответ на это только фыркнул пренебрежительно - дескать, этот аргумент даже возражений не заслуживает.
      - Понятно, - сказал Тим, - с обучением разобрались. А если ребенок родился у волина?
      - Все равно. Среди волинов мало женщин, поэтому я не могу сказать точно, кормят они ребенка грудью сами или нет. Но то, что потом ребенок идет в сесоре - это несомненно.
      - А не может мать его сразу в школу волинов отдать?
      Арво хихикнул.
      - Сразу, как от груди отняла? Нет, не может. И позже не может. Склонности часто передаются от родителей, но сила воли - нет. Поэтому отдавать дитя волина в школу волинов смысла нет. Если в нем есть сила воли - он придет сам.
      - Кстати, а волинов тоже воспитатели выявляют?
      - Нет. Вообще, волин - единственная профессия, которую выбираешь сам. Любой человек в любом возрасте может попытаться пройти проверку. Это связано с определенными трудностями, особенно для небогатых людей, но это возможно. И если человек не остановился перед этими трудностями, прошел их, это означает, что у него есть шанс.
      Тим вспомнил гигантскую кошку в подвале.
      - Трудности... меня в комнату к хищному животному посадили... забыл, как называется. Это что - трудность?
      - В разных школах разные проверки, да и перед прохождением этих проверок порой следует пройти через множество препонов. Качик - не просто хищное животное, он способен видеть будущее. Немного, не больше, чем на эрм, но этого достаточно. Если бы ты его испугался, он бы тебя убил. Если бы ты поборол свой страх, и набросился на него с кулаками - он бы тебя убил. Если бы ты закрыл глаза и представил, что тебя там нет - он бы тебя убил. Единственный способ избежать смерти при встрече с ним - сотворить свое будущее так, что ты в нем остаешься жив. И это умение сразу определяет волина.
      - А гладить его кто-нибудь пробовал? - тихо спросил Тим. Запоздалый страх мурашками пробежал по коже. 'Да я же его погладить пообещал', - понял Тим, - 'вот он и не стал меня убивать. Ну и дела. Это что же выходит...'
      - Гладить? Зачем? - Арво моргнул непонимающе. Тим вздохнул. Слово 'гладить' здесь употреблялось только в смысле 'разглаживать'. Понятия 'ласка' у них не было и объяснить, зачем человеку может понадобиться ворошить шкуру живого зверя, Тим был не в состоянии.
      - Неважно... а он, качик - не может ошибиться?
      - Он же просто животное. Конечно, может. Это и ошибкой не будет - никто же не обязывал его определять будущих волинов. Но насчет себя можешь не беспокоиться - качик не ошибся.
      - Почему?
      - Не могу пока сказать, это может повредить твоему обучению. Но основания так считать у меня есть.
      'Это хорошо', - подумал Тим облегченно. Мысль о том, что его посчитали потенциальным волином по ошибке, оказалась почему-то весьма неприятной.
      - А бывает, что ребенка не отдают в воспиталище? Допустим, какой-нибудь волин решил оставить ребенка с собой и учить его самостоятельно. Может такое быть?
      Арво моргнул.
      - Волину никто не указ, - сказал он медленно, - но я не могу себе представить обстоятельств, при которых такое могло произойти. Зачем? Даже если волин - женщина...
      - Это мужчина, - перебил Тим.
      Арво замер на мгновение, потом отблеск какой-то мысли мелькнул в его глазах.
      - Ты говоришь о..., - начал он, но тут снаружи послышался голос Вана.
      - Арво!
      Тим удивился. Он до этого ни разу не слышал, чтобы Ван сам начинал разговор. И еще - это было настолько необычно, что Тим даже не сразу понял - голос Вана звучал не спокойно-безразлично, как всегда. На этот раз в его голосе слышалась неприкрытая тревога.
      - Что случилось?! - Арво метнулся вперед. За приоткрывшимся на секунду пологом Тим заметил спину Вана, деревья вдоль дороги и корму другого фургона.
      - Слушай! - сказал Ван и замолчал.
      Тим нахмурился - похоже, что-то случилось. Он прислушался, но никаких подозрительных звуков не услышал. Тим подождал секунд десять, потом забеспокоился и высунулся наружу.
      Арво и Ван напряженно всматривались куда-то вперед. Тим проследил их взгляд, посмотрел вдоль дороги, но ничего не заметил. Ничего необычного, точнее. Их фургон шел замыкающим, три других фургона стояли впереди и от первого быстрым шагом кто-то шел. Тим напрягся, но тут же узнал идущего - это был Иксай, хозяин головного фургона. Арво однако, не стал ждать, пока тот подойдет.
      - Разворачивай фургоны! - зычно крикнул он, соскакивая на землю, - возвращаемся к дороге.
      'А мы сейчас где?' - хотел спросить Тим, но тут же понял - они уже свернули к Аноралу, и дорога, на которой сейчас стояли фургоны, была просто утоптанной землей. А не Дорогой.
      Разворот фургона на месте являлся задачей сложной и нетривиальной - Люди Дороги старались без особой необходимости этот фокус не проделывать. Нужно было вручную, при минимальной помощи лошади, оттолкать фургон на обочину, одновременно поворачивая его, потом развернуть передок (иногда для этого лошадь приходилось выпрягать), и только потом, общими усилиями, фургон вытаскивался обратно на дорогу. Видимо, случилось что-то непредвиденное.
      - Тимоэ, - позвал Арво снаружи, - помогай!
      Ван уже возился возле лошади, освобождая ее от упряжи. Тим подошел к борту и примерился спрыгнуть, но его внимание отвлек какой-то звук. Металлический лязг, к которому явно примешивалось чье-то восклицание. Тим повернул голову и замер.
      Сначала ему показалось, что он видит каких-то животных - вроде обезьян. Уж больно ловко человекообразные фигурки перепрыгивали с дерева на дерево, легко преодолевая в прыжке порой метров по десять - по диагонали над дорогой. Но в следующее мгновение он увидел белые с золотом одежды, блеск мечей и все понял. Подумал, что, наверное, следует испугаться - как-никак Люди Дороги оказались лицом к лицу с самым опасным своим врагом. Потом подумал, что дерущиеся заняты друг другом и вряд ли станут на них отвлекаться. Но думалось все это как-то отстраненно - Тим, широко раскрыв глаза, наблюдал за поединком. Один из волинов был постарше - средних лет мужчина с короткими ежиком седых волос, длинные черные волосы молодого волина были собраны в пучок на затылке. Похоже было, что молодой потихоньку побеждает - это он гнался за своим противником по деревьям, да и сейчас атаковал в основном он, пожилой весь сосредоточился на обороне. Схватка развивалась очень динамично - сражающиеся, постоянно перебегали и перепрыгивали с места на место, абсолютно игнорируя все законы физики. Они скрещивали мечи, стоя лицом друг к другу, но - на стволе дерева, почти параллельно земле, метрах в шести над землей - только сыпались густым дождем обломки веток, попавших под меч. В головокружительных кульбитах они перескакивали с ветки на ветку, умудряясь сохранять равновесие на прутиках, которые, пожалуй, и белки бы не выдержали. Один раз сражающиеся, не прерывая поединка, даже пробежали по крышам фургонов. Глядя на то, как два человека собираются приземлиться на не такую уж толстую ткань фургона, Тим напрягся, ожидая, что сейчас дерущиеся свалятся сквозь крышу внутрь - но тент только легонько вздрогнул - словно роса с дерева осыпалась, а не два взрослых человека пробежали. Толстенное дерево случайно оказалось на пути меча одного из волинов - и тут же, перерубленное, упало на дорогу, затруднив и без того непростое положение Людей Дороги. Что-то кричал Арво, но Тим не слышал, полностью захваченный разворачивающимся действом. Он ни разу до этого не видел поединков волинов - даже учебных - поэтому смотрел, открыв рот и вытаращив глаза. Впрочем, пару раз у него появлялось смутное ощущение, что где-то он что-то подобное уже видел.
      Тим был уверен, что победит молодой волин - но тут ход схватки неожиданно коренным образом изменился. Пожилому волину удалось обезоружить противника - Тим не очень-то успевал следить за ходом боя, поэтому даже не заметил, что случилось такого, после чего меч одного из сражающихся вдруг разлетелся добрым десятком осколков, а сам волин, выронив рукоять меча, отлетел метра на два в сторону и упал на спину. Тим ожидал, что пожилой волин сейчас добьет упавшего, но волин засунул меч в ножны и принялся бить противника руками и ногами. Молодой пытался сопротивляться, но с собственным телом он управлялся явно хуже, чем с мечом и хуже, чем пожилой - пожалуй, победа ему уже не светила. Рукопашная схватка в исполнении волинов выглядела ничуть не менее захватывающей, чем бой на мечах, но Тим только в этот момент понял, откуда у него взялось ощущение дежа вю при виде этого поединка - китайские боевики! Тим даже присвистнул удивленно - как он раньше не сообразил? Там тоже всякие воины-монахи лихо скакали по деревьям и бегали по воде. Ну и ну! Может, это вовсе не сказки, а когда-то некоторые земные воины тоже так умели? И были волинами? Тима так захватила эта мысль, что он даже за боем следить перестал - военрук им как-то рассказывал... Фамилия у военрука, кстати, была Приходько, прадед его был самый настоящий донской казак, а дома на ковре висела пара настоящих боевых сабель. Так вот, военрук рассказывал, что хваленые японские мечи делались из довольно паршивого металла, ни в какое сравнение не идущего с настоящей дамасской сталью. Вроде как даже самураям запрещалось скрещивать в бою мечи, чтобы избежать их поломки. Класс тогда выслушал этот рассказ с понимающим недоверием - ну да, кому не хочется немного прихвастнуть, когда дело касается легендарных предков? Серьезно, короче, его рассказ никто не воспринял, и слава катаны, как самого крутого меча ничуть не пошатнулась, несмотря на немалый авторитет военрука. Тим тогда тоже не поверил, но сейчас подумал, что, пожалуй, зря - взять вон уцелевший меч у пожилого волина - тоже, небось, сталь дерьмовая, кусок хлеба толком не отрежешь. Наверное, важнее все-таки не какая сталь у твоего клинка, а какая сталь у твоей души.
      Чей-то яростный крик выдернул Тима из ступора. Тим огляделся и с удивлением отметил, что Арво времени зря не терял - три фургона уже заканчивали разворот, Ван впрягал лошадь в их фургон, а сам Арво, громко ругаясь, руководил операцией по удалению с дороги некстати упавшего дерева. Тим бросил последний взгляд на дерущихся волинов, собрался выскакивать и бежать к Арво - помогать, но помощь его уже не понадобилась.
      Арво вдруг замолчал, медленно обернулся, и, увидев его лицо, Тим замер, как кролик при виде удава. Остальные, тащившие дерево, тоже отпускали ветки и обреченно выпрямлялись. Тим, заподозрив неладное, закрутил головой в поисках дерущихся волинов, но на месте, где они были буквально две секунды назад, никого уже не было. Арво (как и все остальные Люди Дороги) загипнотизированно смотрел вдоль дороги, чуть в сторону от фургона, где сидел Тим, но куда он смотрит - Тим не видел. Идти же в корму фургона и откидывать полог, чтобы посмотреть - ему не хотелось категорически - он, в принципе, и так догадывался, что он там увидит. Тим даже наоборот - отодвинулся вглубь, спрятался за пологом и, присев на корточки, наблюдал за происходящим в узкую щель, лихорадочно размышляя - пора ли уже звать Рекса или пока не стоит? Когда через щель стало видно спину человека в расшитых золотым узором белых одеждах, Тим ничуть не удивился, только напрягся и отвел взгляд чуть в сторону - хороший волин умеет чувствовать направленный на него взгляд.
      - Значит, Волки решили, что в Анорале есть чем поживиться, - донесся с улицы спокойный голос волина. Говорил он негромко, но голос его удивительным образом проникал сквозь все преграды и, сидя в закрытом фургоне шагах в пятнадцати за спиной говорившего, Тим слышал его так, словно тот стоял рядом с ним внутри фургона. Тим даже вздрогнул от неожиданности, потерял равновесие и чуть не упал. Какой-то предмет подвернулся ему под руку, Тим машинально схватил и вытащил его из-под полки - арбалет. Последнего поколения - с воротком. Тим пару секунд смотрел на него, потом осторожно посмотрел сквозь щель на спину волина. 'Надо бы Рекса для подстраховки позвать', - подумал он, - 'а то ведь не факт, что успею... С другой стороны, с йельмами они знакомы, а с арбалетами нет. Он сейчас расслаблен и не ждет подвоха, а как увидит йельма... м-да'. Тим тихонько вздохнул, зацепил тетиву за тросик и принялся крутить вороток, краем глаза следя происходящим на улице.
      С тихим щелчком тетива зацепилась за крючок, Тим отцепил тросик и потянулся к мешочку с болтами. Вынул один, вложил в ложе и поднял взведенный арбалет на уровень глаз. Спина волина все так же отчетливо виднелась сквозь щель в тенте, будь это что-нибудь другое, Тим выстрелил бы с полной уверенностью, что попадет, даже особо не целясь - подумаешь, каких-то десять метров. Но это не было 'что-то другое'. Тим сглотнул и сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.
      - Тебя я оставлю в живых, - тем же спокойным голос сказал кому-то волин, - ты станешь моим сесса, остальные... у вас есть один эрм, чтобы сообщить мне о причине, по которой я не стану вас убивать.
      - Я свободный торговец, - быстро выпалил Ван, - но я могу...
      - Мне не нужны торговцы, - безразлично отозвался волин. Тим не видел, чтобы он хватался за меч, более того, он вроде даже не пошевелился, но Ван, схватившись за рассеченную грудь, уже падал на утоптанную землю. Хотя никогда до этого (и даже сейчас) Тим не испытывал к Вану ни малейшей симпатии, поведение волина вывело его из себя. 'Как будто кроме них людей на свете нет', - с ненавистью подумал он, уверенной рукой направляя арбалет и нажимая спуск.
      В последний момент волин что-то почувствовал, даже успел повернуть голову к Тиму и наполовину вынуть меч. Но больше не успел ничего - во лбу его, прямо над переносицей, вдруг образовался маленький металлический штырек. Волин, косясь, с полсекунды удивленного на него пялился, потом закатил глаза и рухнул набок. На улице воцарилась напряженная тишина. Тим, глядя на замерших людей, даже испугался - а вдруг рядом, где-нибудь за фургоном, находится второй волин, которого Тим не видел?
      - Хороший выстрел, - сказал громко Инги и весело рассмеялся. Тишина тут же рассеялась - все одновременно загомонили, кто-то смеялся, кто-то даже вопил от радости. Потом гам перекрыл голос Арво:
      - Тихо все! Быстро убирайте дерево и уезжаем отсюда!
      Инги попытался что-то возразить, но Арво не стал слушать:
      - Немедленно уходим! Тимоэ, иди сюда.
      Тим радостно откинул полог, спрыгнул на землю и направился к Арво.
      - Не надрывайтесь, - весело сказал он бойцам, возившимся у дерева, - лучше отойдите в сторону. Рекс!
      Оранжевый шар выскользнул из леса. Тим огляделся, и сказал, указывая на лежащее дерево, - Рекс, сожги это дерево. Съешь его!
      Мгновенно гудящее пламя охватило все дерево целиком, заставив стоящих вокруг людей прикрыть лица руками и отшатнуться в стороны. Как и в прошлый раз, огонь бушевал недолго - уже через пару секунд о нем напоминали только пятно пепла на дороге, да тлеющий полог оказавшегося поблизости фургона. Ну, и сам йельм тоже выглядел куда более довольным.
      - Полог потушите, - сказал Тим, - загорится еще.
      И обернулся к Арво. Арво, к его удивлению, обрадованным не выглядел. Даже наоборот, он выглядел весьма и весьма недовольным.
      - Ты чего? - спросил Тим озадаченно, - ты как будто недоволен.
      Арво отвел глаза.
      - Доволен, - сказал он мрачным голосом.
      Тим разозлился.
      - Не ты ли говорил, что волины нас просто не замечают и хотел, чтобы мы стали силой, с которой надо будет считаться? Не ты ли всегда мечтал о том дне, когда Люди Дороги смогут противостоять волинам? Так вот, этот день настал!
      'Может, он и в самом деле под колпаком у кого-то из волинов' - подумал Тим, - 'тогда-то, конечно, все ясно. Тогда я ему малину крепко подпортил - шеф, небось, недоволен будет'.
      - Рано! - зло сказал Арво, - да, теперь волины обратят на нас внимание. И уничтожат! Потому что силой, с которой надо считаться - мы не являемся. Два десятка арбалетов ситуации не изменят.
      - Так может мне не надо было стрелять? Пусть бы он, - Тим махнул рукой в сторону лежащего тела, - лишил тебя собственной воли, а остальных поубивал, так правильнее было бы?
      - Нет. Но и так - тоже неправильно. Правильно было бы, если бы мы успели уйти на дорогу до того, как они, - Арво мотнул головой, - закончили поединок. Если бы мы все действовали слаженно, то могли бы успеть.
      Тим фыркнул.
      - Могли бы успеть, а могли бы не успеть. Зато теперь мы знаем, что арбалет - действенное оружие и против волинов.
      - Не арбалет, а..., - начал говорить Арво, но запнулся и махнул рукой, - я и так знал, что он окажется действенным против волинов. Я не хотел, чтобы волины об этом узнали. Но что случилось - то случилось. Сейчас не лучшее время для разговоров, нам надо быстрее достигнуть безопасного места. Залезай внутрь, потом поговорим.
      И, повернувшись в сторону остальных фургонов, крикнул:
      - Сойл, Инги отнесите труп в лес и ветками там присыпьте, чтобы в глаза не бросался... болт только выдерните сначала.
      От группы бойцов отделились двое и подошли к лежащему телу. Инги взял его за ноги и остановился, поджидая Сойла, хотя, на взгляд Тима, здоровяк мог бы и сам запросто справиться. Сойл присел, нажав коленом на голову мертвеца, выдернул болт и обтер его пальцами. Потом кинул болт Арво под ноги, а испачканные пальцы - просто облизал, насмешливо глядя на Тима. Тим сглотнул, отвернулся и полез в фургон. По его мнению, Сойл был самым натуральным психом, больным на всю голову. Утром, когда Тим спросил его насчет питания для йельма, Сойл ответил, - 'кого жгет, того и ест. Вон, видишь Ремиса? Скажи йельму, чтобы он его съел, сам увидишь'. И глянул с прищуром. Выглядело это как злобная шутка, но Тим подозревал, что Сойл шутить и не думал, а предлагал скормить йельму Ремиса совершенно серьезно.
      Арво залез в фургон через пару минут. Прошел внутрь, присел на полку, потом помрачнел, и, негромко что-то пробормотав, встал.
      - Что случилось? - поинтересовался Тим.
      - Ничего, - хмуро ответил Арво, откидывая полог и садясь на место погонщика, - надо будет Иксаю в воспиталище Сейлеса отправить - пусть поищет ученика.
      Ехать и в самом деле пришлось недалеко, что и неудивительно - большинство деревень вообще находилось почти вплотную к дороге. Анорал, отстоящий от дороги на добрый километр, был в этом смысле почти исключением. Тим подумал, что догадайся он сразу сжечь упавшее дерево, чтобы Люди Дороги не тратили на него время, они и в самом деле могли успеть сбежать на дорогу, пока волины были заняты друг другом. Но - могли и не успеть, а, после явления йельма, местный Хозяин уже был бы настороже. Может, и арбалет бы не выручил. 'Так что - все к лучшему', - решил Тим и успокоился.
      - Арво, - сказал Тим в спину вознице, - а почему сначала побеждал один, который моложе, а потом вдруг проиграл?
      Спин пошевелилась, Арво хмыкнул.
      - Видимо, первый лучше владеет мечом, а второй - собственным телом. Так часто бывает - воля поединщиков примерно равна, но первый умел в одном, а второй - в другом. В этом случае часто побеждает тот, что мудрее. Вот, тот что постарше, и выжидал момента, чтобы обезоружить противника.
      - А почему он его не убил? И куда делся побежденный?
      - Очевидно, таковы были условия поединка. Побежденный успел уйти, и в этом наша удача - если бы он оставался поблизости, то не преминул бы вмешаться. Все, приехали.
      В последних словах Арво явственно слышалось облегчение. Фургон медленно повернул в сторону и встал. Тим заметил сквозь косо висящий полог вытоптанную площадку, скопление фургонов, снующие фигурки людей и понял - стоянка.
      - Жди здесь, - сказал Арво, вставая, - я скоро вернусь.
      И спрыгнул на землю. Тим удивился. Обычно на стоянках ни Арво, ни большинство других Людей Дороги и носу из фургонов не высовывали. Безопасность безопасностью, но лишнее внимание к себе привлекать не стоит - это понимали почти все. Людей на стоянке много, любому из них одного взгляда на шаретор хватит, чтобы понять - кто это такой вышел погулять. Тим, полный подозрений, уже собирался тихонько пойти следом, но его остановила мысль о состоянии его собственного шаретора. Он же только что убил волина... И не в поединке, между прочим. Что-то там Арво говорил об этом, но что конкретно - Тим не помнил. Вроде бы, его шаретор должен был сильно упасть... но даже не это главное. До сегодняшнего дня каждый встречный сразу видел, что основной долг Тима принадлежит Руша Хему. Интересно, что они увидят сейчас? Может, по его шаретору сразу ясно, что он - убийца волина? И Тим остался в фургоне.
      Арво появился только через час и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять - мести волинов он больше не боится. Тим некоторое время, прищурившись, следил за неуклюже возящимся с лошадью, Арво, потом спросил:
      - Что делать будем.
      - До ночи здесь простоим, - отозвался Арво спокойным и даже довольным голосом - потом пойдем в Майсу. Туда райм ходу, как раз вовремя подойдем.
      - Вовремя для чего?
      Арво, наконец, прицепил к морде лошади торбу, постоял секунд десять, потом полез в фургон.
      - Вовремя для дела, - ответил он внушительно, и прошел вглубь, мгновенно объяснив Тиму причину внезапного улучшения своего настроения - алкоголем от него разило так, что Тим аж поперхнулся и дыхание задержал. 'Тоже мне, революционер', - подумал он презрительно, наблюдая за тем, как Арво устраивается на полу, - 'налакался - и море по колено. Что дома, что здесь - одно и то же. Взрослые люди вроде, а не понимают, что от водки ситуация ни на грамм легче не становится. Неужели я такой же буду?' Вздохнул и пошел наружу - а пусть все и поймут, что он - убийца. А если Арво будет насчет безопасности возникать, то Тим ему напомнит про то, как он сам спокойно по улице разгуливает, еще и пьяным вдрызг. А если кто что сделать попробует... Тим остановился перед пологом, вынул из-под полки арбалет, достал десяток болтов, усмехнулся - пусть пробуют. Им же хуже. Взвел арбалет, положил болт на ложе и укрепил его маленькой скобкой. Эта скобка была последним усовершенствованием, которое Тим пока внедрил только на своем арбалете. При выстреле она отлетала куда-то и терялась, зато арбалет можно спокойно носить взведенным в любых положениях, болт не падал, даже если арбалет перевернуть и потрясти. А еще у этого арбалета был крюк под прикладом, с помощью которого его можно было вешать на пояс.
      Тим рассовал болты в отверстия на цевье арбалета, повесил его на пояс, глянул искоса на похрапывающего Арво и нырнул за полог. Огляделся, приметил фургон Ремиса, спрыгнул на землю и, спокойным шагом уверенного в себе человека, пошел к цели. Арбалет успокаивающе похлопывал по бедру - Тим его даже прикрывать ничем не стал - в этом мире все равно никто не знает, что это такое, а так он ни за что не зацепится, да и выхватить его проще.
      Чудились Тиму удивленные косые взгляды, когда он проходил мимо людей, но прямо на него никто не взглянул, никто с ним не попытался заговорить и уж подавно - никто ему не препятствовал. Так что Тим спокойно дошел до фургона Ремиса и принялся отвязывать от борта повод пристяжной лошади. Он ожидал, что на шум кто-нибудь высунется, но полог даже не шелохнулся. Тим постоял секунд десять, держа лошадь под уздцы, потом вздохнул и полез в фургон.
      - Затрецст, - сказал он, откинув полог, - оседлай мне лошадь, я ее заберу дней на пять. Надо в одно место съездить.
      Тим ожидал возражений или, хотя бы, проявления недовольства, но Затрецст словно и не огорчился ничуть, что у него отбирают лошадь. Даже наоборот - как будто обрадовался. Быстро нашел седло, выскочил на улицу, споро закинул его на безучастную лошадку, протянул под ее брюхом широкие ремни и пристегнул их к седлу. Потом отошел в сторону и кивнул:
      - Сделано.
      Тим пожал плечами, сказал:
      - Я доволен тем, что ты сделал, - и полез в седло. Развернул лошадь и пустил ее шагом вдоль дороги. Затрецст как стоял, так и остался стоять - Тим оборачивался пару раз, но тот все стоял столбом и не шевелился. Потом угол фургона скрыл замершую фигуру и Тим перестал о нем думать - да пусть хоть до ночи стоит - какое Тиму дело.
      - Рекс, - крикнул он в сторону, - лети за мной по лесу, - и поехал к концу стоянки.
      Он проехал уже почти всю стоянку, когда сообразил, что понятия не имеет, куда возвращаться. До Арума-то доехать проблем не было, но вот где находится упомянутая Арво Майса - Тим не знал. Скорее всего, это знала Нальма, но Тим решил подстраховаться и взять карту. Все равно Арво ее толком и не раскрывает, пользуясь в основном сеткой расстояний, а не картой. Вряд ли ему за следующий райм понадобится карта, а если и понадобится... переживет как-нибудь. Тим хмыкнул и развернул лошадь. Где лежала карта, он помнил, опасался только, что возня в фургоне разбудит Арво. Но опасался зря - Арво храпел, как мотоцикл без глушителя, и, похоже, не проснулся бы, даже если Тим решил бы ехать в Арум прямо на фургоне.
      К вечеру Тим совершенно отбил себе задницу, зато немного научился ездить рысью. Даже больше, чем немного - когда две зелено-голубые вершины нависли над горизонтом справа, показывая близость к Аруму, он уже вполне достойно держался в седле, и, если бы не последствия нескольких часов обучения езде, мог бы скакать хоть до следующего утра. Ягодицы, какзалось, превратились в одну сплошную кровавую мозоль и Тим этому ощущению удивлялся - в прошлый раз он тоже провел на лошади целый день, но тогда он и вполовину настолько не устал. Хотя ему в тот день и галопом и рысью поездить пришлось, а не только шагом. Галопом и рысью он, правда, ездил не самостоятельно, но разве от того, кто управляет лошадью, зависит, как сильно она трясет седлом? 'Видимо, зависит', - думал Тим, заворачивая в объезд возделанных полей, - 'надо будет последний участок пешком пройти, размяться. Хорош я буду, если прямо перед ней на ногах не удержусь и мешком на землю шлепнусь'. Он уже давно ехал шагом, но легче от этого не становилось. Чертовски хотелось слезть наконец со, ставшего пыточным станком, седла и пойти пешком. Но, пока под ногами лошади не появилась знакомая тропинка, Тим упрямо сидел верхом, только шипя временами сквозь плотно сжатые зубы.
      Опасения Тима оправдались на все сто - досиди он верхом до самого конца своего путешествия, некоторое время выглядел бы крайне непрезентабельно. С лошади он буквально сполз, цепляясь за седло; и, с болезненным стоном, рухнул на землю. Первое время он даже ноги не мог выпрямить, а потом еще минут пять просто лежал на животе, облегченно постанывая. Встать на ноги Тиму удалось попытки с пятой. Но на каждое движение бедер мышцы отзывались такой болью, что он даже спустил штаны с трусами и, изогнувшись попытался рассмотреть, что там творится - может уже вся кожа подчистую сошла? Но вроде ничего криминального не было, так - легкое покраснение. Потом Тиму послышались легкие шаги, он представил, как живописно выглядит со стороны, моментально натянул штаны и покраснел. К счастью шаги ему именно что послышались, постояв еще пару минут, Тим подобрал свалившийся с пояса арбалет, и, походкой паралитика пошел по тропинке. Лошадь, ведомая в поводу, послушно шла следом, время от времени ухватывая губами ветку куста или пучок высокой травы. Отставая шагов на десять и сопровождая свой полет тихим потрескиванием сворачивающихся от жара листьев, летел Рекс. В таком порядке они и вышли к полянке.

      Маленькому островному королевству Шилак повезло, чего не скажешь о его жителях. Королевство было избрано в качестве полигона для вливания новой жизни в потихоньку загибающийся институт воли. Десятилетний ихши уже был ростом с самого высокого туземца, воли ему было не занимать, а силу мышц здесь никто особо не уважал. Власть в королевстве он узурпировал, быстро и без сентиментов убив короля и перебив всех его родственников. За последующие семь лет площадь королевства увеличилась вдесятеро, а сила его возросла в сотни раз. Шилаку предстояло стать центром будущей всепланетной империи.

* * *

      Нальмы ни в домике, ни поблизости не оказалось. Тим некоторое время просто стоял на краю поляны, ожидая, что девушка сама его заметит и выйдет навстречу. Потом, не дождавшись, раз пять негромко позвал Нальму по имени - тоже безрезультатно. Помявшись немного, Тим привязал лошадь к первому попавшемуся кусту и осторожно пошел к дому.
      - Надо же посмотреть, - негромко сказал он Рексу, - может, ей помощь требуется?
      Но внутри дома тоже никого не было. Обстановка единственной комнаты дома Тима разочаровала, уж больно аскетично она выглядела. Из мебели наличествовал только дощатый, ничем не накрытый топчан. Висел на стене моток веревки, стояло в углу высокое деревянное ведро, лежала вверх дном возле входа грубая железная миска - и все. Увидь он такое до того, как попасть в этот мир, решил бы, что тут вообще никто не живет - но здесь он уже таких квартирок насмотрелся, поэтому не удивился. Но огорчился и искренне посочувствовал девушке, вынужденной жить в таком убожестве, хоть и понимал, что сама Нальма его сочувствия, скорее всего, просто не поймет.
      - Тимоэ?! - донесся вдруг с улицы звонкий голос, Тим разулыбался и выскочил на улицу. Нальма стояла на краю поляны с длинной прямоугольной корзиной в одной руке и охапкой каких-то зеленых веток - в другой. Увидев ее улыбку - радостную, немного смущенную и чуть-чуть хитроватую, Тим совершенно растаял. Улыбнулся до ушей, развел руки и сказал:
      - Я приехал, смотрю, тебя нет. Вот, зашел...
      - Тимоэ! - весело сказала Нальма, положила на землю все, что держала в руках и бросилась к Тиму. Он уже ожидал, что девушка его сейчас обнимет (хотя никогда не замечал у местных хоть каких-либо проявлений нежности), но в двух шагах от него Нальма остановилась, вздохнула и искоса на него взглянула.
      - Ты приехал, - сказала она восхищенно.
      'Ну, обещал и приехал', - хотел ответить Тим небрежно, но тут девушка опустила взгляд и тень тревоги накрыла ее лицо.
      - Что-то случилось? - напрягся Тим.
      Нальма подняла глаза, тревога в ее взгляде мешалась с удивлением.
      - Со мной - нет. А с тобой что-то случилось. Твой шаретор... на тебе посмертный долг! Ты кого-то убил?
      Тим перестал улыбаться, качнул головой. 'Вот блин', - подумал он тоскливо, - 'я так и знал. На хрен они этот шаретор придумали, так же жить спокойно нельзя'.
      - Да, - сказал он, - убил. Но если бы я не убил его, он убил бы меня и всех моих знакомых.
      Девушка молчала, продолжая вопросительно на него смотреть, и Тим решился.
      - Я живу с Людьми Дороги, ты их Волками называешь. И это они, наверное, напали на деревню твоего отца. Но меня тогда с ними еще не было - выпалил он на одном дыхании, вдохнул и посмотрел на Нальму. Какое-то чувство мелькнуло на ее лице, но она ничего не сказала. Тим помолчал секунд десять и продолжил:
      - Но это не важно. Если бы я тогда уже был с ними, я был бы с ними и в Аруме. Я же не знал про тебя.
      - А если бы знал - не был бы? - спросила Нальма странным голосом.
      - Нет, - твердо ответил Тим, - и Арво бы не дал сюда идти. Ты мне... я хочу, чтобы тебе... я хочу, чтобы ты чувствовала удовлетворение.
      Фраза получилась на редкость корявой и Тим смутился.
      - Дурацкий язык, - пробормотал он по-русски.
      Но Нальма, похоже, поняла. Мягко улыбнулась и наклонила голову:
      - Я знаю, что ты из Волков. Ты не мог быть никем другим - я это сразу поняла. Но все равно, что ты сам это сказал - это правильно. Мне только удивительно, как ты смог убить волина? Ты же сам не волин?
      - Нет, - сказал Тим, - я просто новое оружие придумал. То есть, не придумал, в моем мире оно давно есть, то есть было. Я его просто вспомнил... вот, смотри, - Тим снял с пояса арбалет. Но Нальма не смотрела на арбалет, она смотрела на Тима.
      - В твоем мире... - повторила она удивленно, - так значит, ты из другого мира. Теперь я понимаю, а раньше не понимала. Иногда ты понятными словами говоришь непонятные вещи. И даже, когда говоришь понятно, говоришь не так, как сказала бы я или любой другой. Словно ты думаешь по-другому....из другого мира.
      Нальма посмотрела на Тима, наклонив голову, потом протянула руку и осторожно, словно ожидая, что сейчас ее пальцы провалятся в пустоту, потрогала щеки и подбородок мальчика. Тим смутился и отвел взгляд.
      - Вот, - сказал он, чтобы отогнать смущение, - это называется арбалет.
      Нальма, нахмурившись, посмотрела на руку Тима.
      - Арба`йет. Странная штука. Как ей можно убить? Лезвия у нее нет, и ударять ей неудобно.
      Девушка подняла на Тима недоуменно-вопросительный взгляд. Тим улыбнулся.
      - Попробуй сама, - сказал он, беря руку девушки в свою и вкладывая ей в ладонь рукоять арбалета, - обхвати вот так и держи.
      Пальцы Нальмы плотно обхватили гладкое дерево, она подняла арбалет перед лицом, покрутила, махнула из стороны в сторону, как дубинкой.
      - Держать - удобно, - сказала она, - и что? Как им бить?
      - Не надо бить, - сказал Тим многозначительно, - видишь, спереди стрелка торчит? Сделай так, чтобы она указывала... вон на тот пень, - у края поляны торчал высохший пень в рост человека с расщепленной вершиной. Нальма внимательно рассмотрела закрепленный на ложе болт, глянула с прищуром в сторону пня, потом уверенным движением протянула вперед руку с арбалетом и замерла. Тим даже залюбовался.
      - И что? - повторила Нальма.
      - А... - вздрогнул Тим, - вытяни указательный палец... чувствуешь штырек? Потяни за него, только смотри, чтобы при этом арбалет не качнулся. Может, тебе лучше его обоими руками...
      - Дзанн! - сказал арбалет и почти сразу же с края поляны донеслось громкое 'тук' и от пня полетели в стороны сухие щепки. Нальма продолжала держать арбалет недрогнувшей рукой.
      - Э... - сказал Тим, - можешь опустить... У тебя получается... даже не сказал бы, что ты его только что первый раз увидела.
      Нальма опустила руку, недоуменно посмотрела на Тима, потом на опустевшее ложе. Прищурилась, быстро всучила арбалет Тиму в руки, бросилась к пню и вернулась минут через пять, озадаченная.
      - Удивительная штука, - сказала она, крутя в руках большую щепку с застрявшим в ней болтом, - но мне непонятно, как она может быть эффективна против волинов, да и вообще против людей, умеющих сколь-нибудь контролировать свою волю? Как можно убить человека летящим предметом - в нем же нет своей воли?
      Тим пожал плечами:
      - Не знаю... Арво мне то же говорил... я и сам не знал, будет он работать против волинов, но, как оказалось - работает, - Тим не то чтобы совсем не догадывался, в чем фокус, у него было уже вполне непротиворечивое объяснение, но, в связи со странным местом науки в этом мире, понятие кинетической энергии в нем было неизвестно. Тим все же попытался объяснить Нальме свою теорию:
      - Может, дело в том, что болт летит слишком быстро и слишком мощно...
      - Что за болт? - перебила Нальма.
      - Вот, - Тим ткнул пальцем в щепку, которую девушка все еще держала в руках, - эта штука так называется... так вот, если в человека летит камень... не слишком тяжелый, он летит медленно и силы воли достаточно, чтобы его отклонить... а если на волина падает скала, то, он хоть и силен в использовании Воли в Бездействии, но его силы воли недостаточно, чтобы остановить целую скалу. Понимаешь, скорость предмета даже важнее, чем его масса, это я еще в своем мире узнал. Вместо того, чтобы увеличить массу в сто раз, достаточно увеличить скорость в десять - эффект будет тот же. И пусть даже волину на этот закон наплевать, но он все равно подействует на него - через силу убежденности других людей, которые действие этого закона на своей шкуре чувствуют.
      Нальма нахмурилась, покачала головой.
      - Не так он уж быстро летел, вообще-то. Мне кажется, дело в чем-то другом, но в чем - не пойму, я же не ученый. Может, ты и прав... скорость, масса... ты что, ученый?
      - Я? - Тим засмеялся, - какой там! Я еще и школу не закончил. Не здешнюю, а там, у себя. Неоконченное среднее... это, считай, все равно, что вообще неграмотный. Мне, если б я вдруг захотел ученым стать, еще лет десять-пятнадцать учиться надо, да и не собираюсь я ученым становится.
      Нальма задумалась, потом тряхнула головой и улыбнулась.
      - Не понимаю, - сказала она, - да и не важно. Пусть так. Ты не боишься?
      - Чего? - удивился Тим, вешая арбалет на пояс.
      - Что волины вас заметят? И решат уничтожить. Неужели ты думаешь, что своим арбайетом сможешь убить их всех? Скорее всего, в этот раз у тебя получилось только потому, что твой противник не был готов к подобной атаке. Да и слаб он, скорее всего был, как волин, раз уж вы выбрали его деревню для нападения. С сильным может и сразу не получиться.
      Тим вздохнул.
      - Арво то же говорит... не знаю. Можно еще силу натяжения увеличить. И массу болта поднять, раз в десять. Правда, этот арбалет только с фургона можно будет использовать, зато мощность будет - ого-го! Как у падающей скалы.
      - Ты зря на эту скалу рассчитываешь. Многие волины смогут хоть гору остановить, если будут к этому готовы. Дело в том, что в Волю в Бездействии обычно вкладывается не так уж много этой самой воли. Случаи, вроде того, что произошел с Шин Лаем, хозяином Траумы, возможны только потому, что волин не успевает среагировать и защитить свою жизнь всей мощью своей воли. И еще - ты про магов подумал? Они могут поставить щит, подобный тому, которым защищают крестьянские поля от града. А поскольку твой болт имеет собственной воли не больше, чем градина, щит ее остановит. Или ты надеешься, что волины нападут на вас без магов? Зря.
      Тим еще раз вздохнул.
      - Да ни на что я не надеюсь. Я понимаю, что с этим волином... невовремя так получилось. Я же не специально его убил, просто выхода не было. Вообще-то я не знаю, что сейчас делать. Арво... ну, я еще с ним поговорю.
      - Ты можешь уйти от своих Волков и спрятаться здесь, у меня. Будем жить вместе.
      Тим аж дышать забыл от такого бесхитростного предложения и чуть тут же не выпалил радостно, - 'Я согласен!'. Но, подумав, огорчился - прячась здесь, он может и не будет попадаться на глаза волинам, но уж точно ни на шаг не приблизится к дому.
      - Я доволен тем, что ты мне это предложила, - ответил Тим со вздохом, - но пока... нет. Если ситуация станет безнадежно опасной, я так и сделаю, обещаю.
      - Она может стать опасной быстрее, чем ты думаешь. Но решать тебе.
      Тим кивнул.
      - Да. Кстати, я вот еще хотел узнать - насчет магов. Я как-то у Рушы Хема спросил, кто сильнее - маг или волин, он аж рассердился. Но вот есть вещи, которые волины сделать не могут, а маги - могут. Я вот сам видел, как один маг от болтов защищался. И тенариссы открывать только маги могут. Так кто же сильнее?
      - Кто сильнее, - ответила Нальма, - ты или топор?
      - Не понял, - удивился Тим.
      - Вон большое дерево. Иди и повали его голыми руками. Сможешь? Можешь не отвечать, я и так знаю, что если и сможешь, то долго и с большим трудом. А теперь возьми топор и повали его топором. Понял?
      - Понял, - кивнул Тим. Почесал задумчиво затылок, раздумывая, о чем бы еще поговорить.
      - Ты, наверное, есть хочешь? - спросила вдруг Нальма. Тим сразу радостно ответил:
      - Да! - еще не поняв, что и на самом деле очень проголодался. Даже удивился, как это он не чувствовал голода вплоть до этого момента.
      - Сейчас я кашу сварю, - улыбнулась Нальма, всучила щепку с застрявшим в ней болтом Тиму и пошла к лесу. Тим удивился, но тут же заметил лежащую в траве корзинку, которую девушка уронила в самом начале их встречи, и успокоился. 'Интересно', - подумал Тим, - 'на чем она кашу варить будет и где мы ее кушать будем? У нее дома - ни плиты, ни стола, ни стульев'. Но все оказалось просто - Нальма, улыбнувшись мимолетно Тиму, занесла корзинку и охапку неизвестных веток в дом, а через пару минут появилась снова, неся в руках наполненную водой миску. Тим проследил ее удивленным взглядом, но, увидев окруженную крупными булыжниками выжженную проплешину, все понял. Девушка поставила миску на край очага, потом достала длинный широкий нож и принялась широкими махами отстригать от наваленных рядом с очагом толстых веток десятисантиметровые куски. Тим смотрел на нее, открыв рот - сучья были с руку толщиной, а нож проходил сквозь них, как будто они были сделаны из взбитых сливок - даже не замедляясь ни на мгновение. Обычный нож, вроде. Тим вздохнул. Хорошо бы уж Арво поскорее сделал из него волина, как обещал. 'А вдруг он и не собирался выполнять обещания?' - подумал вдруг Тим, - 'Какая ему от этого польза? А вот так - в виде как-будто главаря, но ничего не понимающего и вынужденного во всем ему подчиняться, да еще и с йельмом, да еще и с арбалетами - я ему очень даже нужен'. Подобные мысли возникали у него частенько, но обычно Тим их сразу прогонял - какой смысл, ему все равно деваться некуда. Но сейчас он порядком призадумался, увидев, как девушка, утверждающая, что волином ей не стать, запросто показывает фокусы, которые Тим повторить и не мечтает - это Тим, которому уже все прожужжали заверениями, какой у него 'потенциал'. Может, все, начиная с той здоровенной кошки, чего-то путают, а никакого такого потенциала у него и вовсе нет?
      Нальма спрятала нож, нагнулась и перекидала нарубленные дрова в очаг. Потом встала и сообщила Тиму:
      - Подожди немного, я хворост соберу - костер разжечь.
      Тим, сообразивший, что подвернулась удачная возможность, встрепенулся.
      - Не надо хворост, - сказал он, - так разожгем. Рекс!
      Если приказать йельму поджечь дрова, он их за секунду в пепел превратит, но Тим уже давно обнаружил, что для получения огня вовсе не обязательно приказывать Рексу что-нибудь зажечь, в общем-то хватало и просто его непосредственной близости.
      - Лети сюда, - Тим ткнул указательным пальцем в сложенные дрова. Йельм послушно метнулся в очаг, а через минуту там уже весело потрескивал огонь.
      - Вылетай, - сказал Тим и повернулся к Нальме, - вообще-то, можно было и костра не разводить, но так надежней - он и тарелку твою может спалить нечаянно.
      - Не надо тарелку жечь, - испуганно мотнула головой Нальма, - пусть будет костер. Сейчас, подожди...
      Девушка сбегала в дом, принесла в сложенных ладонях с горкой насыпанные сероватые круглые семена какого-то растения, высыпала их в миску, перемешала получившееся просто рукой, посмотрела критически, потом снова убежала в дом и вернулась с еще одной порцией крупы. Подвинула миску к огню и присела рядом на траву.
      - Садись, - обратилась она к Тиму, и хлопнула по траве рядом с собой, - через лирм будет готово.
      Тим переступил с ноги на ногу, смутился и мотнул отрицательно головой:
      - Нет. Я постою.
      - Почему? - во взгляде девушки Тиму показалась обида, и он поспешил ответить, хотя только что не собирался ничего объяснять:
      - Я же на лошади не очень... умело езжу. То есть, ездил, сейчас-то я уже научился. Но я целый день ехал.
      Нальма секунду смотрела на него с недоумением, потом в ее глазах мелькнуло понимание, она хихикнула и закрыла рот ладонью.
      - Ну, - сказал еще более смутившийся Тим, выдернул болт из щепки, болт сунул в цевье арбалета, а щепку кинул в огонь. - бывает.
      Нальма вдруг вскочила и ухватила Тима за руку.
      - Пойдем, - сказала она и потащила его к дому, - я тебя травами натру, сразу перестанет болеть. А то как ты сидеть будешь?
      Тим, бормоча, что не стоит, что разок потерпеть можно, и вообще - не очень-то и болит, потащился следом, вешая арбалет на пояс. Нальма завела его в дом, уложила лицом вниз на топчан и откинула подол курточки. Джинсы заставили ее на секунду задуматься, но потом она просунула под них пальцы и потянула вниз. Джинсы, разумеется, не поддались - это же были джинсы, а не местные дурацкие штаны, поэтому, подергав их пару секунд, Нальма сдалась.
      - Сними, - потребовала она у Тима.
      - Зачем? - неприязненно поинтересовался Тим. Происходящее напомнило ему визит в процедурный кабинет, который он никогда не любил - дело, разумеется, не в боли от шприца, а в унижении.
      - Чтобы я травой натерла, - удивилась Нальма, - а то как ты обратно поедешь? Завтра только сильнее болеть будет. Да и вообще, болезнь может начаться - будешь потом до старости, согнувшись, ходить.
      Тим поразмышлял немного, потом вздохнул, изогнулся, расстегнул пуговицы на джинсах, и спустил их до колен.
      - Годится?
      - Годится-годится, - заверила Нальма и, схватив его за плечи, уложила обратно на топчан лицом вниз, и сдергивая джинсы полностью.
      - Зачем? - возмутился Тим.
      - Мешают, - лаконично отозвалась Нальма, - лежи.
      Тим расслабился, ожидая, прикосновения к коже какой-то лечебной 'травы' и, на всякий случай, настраиваясь, что она будет очень жгучей; но коварной Нальме было мало отвоеванных джинсов. Тим почувствовал прикосновение пальцев к пояснице, потом пальцы осторожно подлезли под трусы, а те были, естественно, на резинке. И не успел Тим понять, что происходит, как вдруг оказался совершенно голым, не считая оставшейся на плечах куртки.
      - Э! - заорал он, вскидываясь, - отдай!
      Но тут же смущенно рухнул обратно на топчан ничком. Нальма негромко хихикнула и сказала преувеличенно-серьезно:
      - Лежи. Будет жечь, потерпи.
      И тут же принялась растирать Тиму ягодицы. Вроде там действительно были какие-то листья, а может и не листья, в первое время Тим и не пытался понять, корчась от болей и стараясь не издавать звуков - то, что стонать от боли тут является признаком малодушия, он уяснил уже давно. А демонстрировать малодушие перед Нальмой ему не хотелось совершенно, хоть он и решил, что очень на нее обиделся (или - еще и потому, что обиделся). Тим даже решил, что после окончания лечения он ее спокойно и с достоинством поблагодарит, потом сядет на лошадь и уедет. И вернется не раньше чем через пару раймов. Пусть знает, как с людей трусы стаскивать.
      Потом ноющая боль от ушибов куда-то ушла, а кожу начало жечь. Довольно сильно жечь, сильнее, чем от горчичников или даже от крапивы. Но, после ежедневных истязаний в школе волинов, это жжение было ему трын-трава - даже приятно немного. А потом пропало и жжение, осталась только глубокая тупая боль в мышцах, но она уже совсем не была неприятной, даже наоборот: так - приятно и томно - гудят ноги после долгого, по-хорошему активного дня. А Нальма продолжала поглаживать, пощипывать и растирать оживающую кожу; Тим прикрыл глаза, расслабился и растворился в ощущениях. Он даже задремал слегка, поэтому, услышав 'перевернись', автоматически выполнил просьбу, даже не сообразив, чем это чревато. Но услышал удивленно-обрадованное восклицание, моментально очнулся, первернулся обратно и вжался в доски, спрятав лицо в сложенные руки и залившись краской с ног до головы.
      - Почему ты так странно себя ведешь? - спросила Нальма мягко, - ты не хочешь, чтобы я увидела тебя обнаженным?
      - Не хочу, - хрипло каркнул Тим, не поднимая головы, - отдай мне тр... одежду. И отвернись.
      - Но почему, - огорченно удивилась Нальма, - может, тебя злит то, что ты раздет, а я - нет?
      Послышался мягкий шорох, потом удовлетворенный голос Нальмы продолжил:
      - Вот теперь мы в одинаковом положении.
      Тим полежал с закрытыми глазами еще секунд пять, потом любопытство пересилило. Он сглотнул, открыл глаза и осторожно приподнял голову. Нальма стояла рядом с топчаном совершенно обнаженная и улыбалась. Встретившись с ее глазами, Тим пискнул и снова спрятал лицо, но настроение его уже кардинальным образом изменилось. Верни ему сейчас Нальма одежду - очень бы огорчился.
      - Ты не хочешь на меня смотреть? - спросила Нальма.
      - Хочу, - ответил Тим, сглатывая липкую слюну.
      - Тогда почему не смотришь?
      - Смотрю, - Тим поднял голову и принялся жадно разглядывать спокойно стоящую девушку. Сердце стучало, казалось прямо между ушами. Нальма нагнулась и погладила Тима по плечу:
      - Перевернись, - попросила она. Тим, всхлипнув, подчинился.
      - Вот, - сказала Нальма, присаживаясь на край топчана, - я же вижу.
      Тим несмело улыбнулся.
      - А если тебя тоже растереть? - сказала Нальма игриво, протягивая руки, - не бойся, без травы.
      - Я не боюсь, - сказал Тим, тяжело дыша, - я... а, подожди!
      Он сжался, пытясь сдержаться, но тщетно.
      - Уже? - удивилась Нальма, и Тиму захотелось немедленно перенестись куда-нибудь за пару километров отсюда вместе с одеждой. 'Вот блин', - подумал он, сгорая от стыда, - 'вот свинство... все, ухожу побыстрее и больше никогда...'.
      - Ты что, - спросила Нальма, - первый раз?
      - Я..., - Тим был готов одеваться и убегать, но этому мешало в первую очередь то, что Нальма не спешила его выпускать, и Тим чувствовал себя просто ужасно неуютно, - я...
      - Тогда понятно, - весело сказала Нальма, - и как много времени тебе нужно, чтобы снова подняться? И не говори, что не выяснял.
      У Тима опять запылали уши.
      - Ну... - буркнул он, - лирм, может больше.
      - Да что ты говоришь? - шутливо удивилась Нальма, - лирм?
      Потом слезла с топчана, встала рядом с ним на колени и, мотнув головой, откинула назад волосы.
      - Лирм, говоришь? - повторила она, наклоняя голову, - а я думаю - меньше. Раза в четыре.
      В обратный путь Тим собрался только через три дня. До Майсы, согласно карте, было километров сто двадцать-сто пятьдесят, так что дорога должна была занять дня четыре, особенно с учетом того, что кормить лошадь пришлось бы травой в лесу - с его резко упавшим шаретором купить корм становилось проблемой. Тим про время и думать забыл - если бы очередным утром Нальма не начала выяснять, куда направляются Люди Дороги и что собирается делать Тим, он сам бы и не вспомнил про их существование. Но Нальма напомнила и Тим задумался. Происходи дело хотя бы на пару недель назад, он бы с легким сердцем забыл про бандитов-революционеров и остался у Нальмы хоть на всю оставшуюся жизнь. Вот только текущее положение дел было куда как непростым, и, что важнее, Тим чувствовал свою ответсвенность за это положение. Очень хотелось плюнуть на все и никуда не ехать, но то же, что манило его остаться, толкало его в дорогу. Как ни крути, а бросить сейчас Людей Дороги было почти равносильно предательству. Ну это бы еще черт с ним - Тим давно уже научился управляться со своей совестью, но была еще и Нальма, а выглядеть предателем перед ней - не хотелось категорически. Ну да, она их (Волков, в смысле) не любит, и, скорее всего, не будет возражать, если Тим решит от них уйти. Ну и что? Да хоть бы она их вообще люто ненавидела - все равно Тим окажется предателем и Нальма это поймет. Поэтому, хоть Тим и потратил часа два на придумывание всяких вариантов, он сразу понял, что придется уезжать. Нальма, против ожиданий, возражать не стала. Улыбнулась с легкой грустью, сказала:
      - Я кашу сделаю, покушаешь перед тем, как уехать, - и выпорхнула из дома.
      Тим вздохнул. Он бы предпочел кой-чем другим напоследок заняться, и, скорее всего, Нальма бы согласилась, но Тим возразить против каши не решился. Хотя она ему и в первый-то раз не шибко понравилась, а за прошедшие три дня так и вовсе поднадоела - дома он бы такое и в рот не взял. Хотя... в первые недели пребывания здесь ему и менее вкусные вещи есть приходилось, так что - ничего страшного. Давали временами в школе некую массу, консистенцией и вкусом больше всего напоминающую прогорклый застывший жир. Первый раз его попробовав, Тим тут же все чуть и не выложил обратно, а потом просто не ел, если в столовой давали этот жир. Но один раз его давали четыре дня подряд и на третий Тиму пришлось-таки себя пересилить. Так что эта каша - еще ничего. Ну и что, что безвкусная, как туалетная бумага. Зато назад не просится, а силы-то нужны. Это волинам солнечного света достаточно.
      - Только много не клади, - сказал Тим, выходя наружу, - я не голоден.
      - С собой заберешь, - сосредоточенно мешая варево в миске, отозвалась Нальма, - оно долго не портится, будешь в дороге есть - на стоянках-то еду ты сейчас покупать не сможешь. И вообще - лучше днем едь, а на ночь - в лес заходи. Ни к чему тебе сейчас лишние взгляды.
      Тим кивнул - он и сам так думал, и даже стоянки планировал не проезжать по дороге, а объезжать лесом. То, что безопасность дорог небезгранична, он понял уже давно. Ну и что, что никто не может его на дороге убить или ранить - кто мешает парочке волинов взять его за руки-ноги и отойти на пару шагов в лес. А там уж - делай с ним, что хочешь.
      - Ты еще ко мне приедешь? - спросила Нальма, не отрывая взгляда от костра, но Тиму послышалось в ее голосе затаенное ожидание. Он усиленно закивал.
      - Да! Да! Обязательно приеду!
      Нальма подняла голову и улыбнулась и так посмотрела на Тима со значением, что тот запунцовел. Нальма хихикнула.
      - Приезжай скорее, - сказала она, - с тобой я себя более защищенной чувствую.
      Тим нахмурился.
      - От кого защищенной? Дикие животные же на тебя не нападают.
      Девушка махнула рукой.
      - От животных защититься у меня воли хватит. А вот от волинов - не знаю. За день до твоего прихода один из них заходил зачем-то в мой дом.
      - Зачем? - похолодел Тим.
      - Не знаю, - легкомысленным тоном отозвалась Нальма, - я в лесу была, листья сойры собирала. Выхожу, смотрю - идет. Я спряталась и подождала, пока он не ушел.
      'Вот оно', - подумал Тим, - 'теперь это уже не предательство, так? Я же должен защищать свою девушку!'. Вздохнул и повторил мысленно, смакуя каждую букву словосочетания, - 'Свою. Девушку'. Улыбнулся. Потом согнал улыбку и спросил:
      - Зачем он мог приходить? Может, новому хозяину Арума от тебя что-то нужно? Тогда он вернется, - сказал Тим и напрягся, ожидая, что Нальма скажет, - 'да, наверное вернется' и тогда Тиму ничего не останется, кроме как остаться с ней. Но Нальма только хмыкнула
      - Не думаю. Надо было бы - уже вернулся бы. Может, случайно проходил, вообще не думаю, чтобы я могла кому-то понадобиться. Да и новый хозяин Арума уже давно не новый - почти три года.
      'Три года она живет одна в лесу!' Тим вздрогнул, представив, каково это - столько времени жить отшельником, не видя людей и ни с кем не разговаривая... хотя, при прошлой встрече она что-то другое говорила.
      - И ты три года тут живешь? - спросил он, - ни с кем не общаешься?
      - Не совсем. Иногда я хожу в Арум, когда мне что-нибудь надо бывает. Но никаких дел с Мыслящими Арума у меня нет, да там их и немного. А Хозяина их я предпочитаю не видеть, да и он, похоже, ко встрече со мной не стремится. Изредка кто-нибудь сам забредает ко мне на полянку, подобно тебе. А кроме этого - да, ни с кем не общаюсь. 'Кто-нибудь сам забредает...' - повторил Тим мысленно. Эти слова неприятно его резанули и теперь он мучался (совершенно неуместной, если подойти серьезно) мыслью о том, как часто к ней кто-нибудь забредает и что с этими забредшими происходит дальше. Нальма потемневшее лицо Тима истолковала по-своему:
      - Да и незачем мне. Общаться. Неправильно это, конечно, но у меня и в самом деле нет никаких дел в этом мире. И думаю, уже не будет - крестьянкой я становится не хочу. Делать то же, что сейчас, при этом еще отдавать часть урожая хозяину и во всем от него зависеть - зачем? Мыслящий из меня уже не получится, в сесоре мне поздно. А для волина я слишком слаба. Но... я удовлетворена своим положением.
      - Понятно, - сказал Тим, решаясь, - знаешь, что? Давай я тебе арбалет... отдам? Стрелять ты из него уже умеешь, если что - он и против волина сработает, уже понятно. Да и мало ли от кого отбиваться придется - вдруг опять кто-нибудь сам забредет?
      Последние слова Тим сказал с подчеркнуто-ироничной интонацией, но Нальма его намек пропустила мимо ушей:
      - Но... он же тебе самому нужен?
      - У нас еще есть, - отмахнулся Тим, - да и новых мы наделаем.
      - А в дороге? Тебе же четыре дня ехать?
      - А вдороге у меня йельм есть. Я так решил - пусть он остается у тебя, - Тим снял арбалет с пояса и протянул его Нальме. Но девушка испуганно отодвинулась и сделала отстраняющий жест рукой.
      - Нет! Я не возьму его.
      - Тогда я его просто тут положу, - сказал Тим и на самом деле положил арбалет на землю, - надо будет - возьмешь. Ну так я поехал?
      Нальма сидела, молча глядя то на арбалет, то на Тима, потом встала, подошла к арбалету, и медленно его подняла. Посмотрела на Тима с некоторым опасением, потом испуг в ее глазах сменился радостным удивлением. Нальма посмотрела на арбалет еще раз, потом, держа его обоими руками, убежала в дом. Тим проводил ее взглядом, легонько улыбаясь. Девушка вернулась через пол-минуты, подошла к Тиму и принялась с любопытством его разглядывать. Тим согнал с лица улыбку:
      - Что-то случилось?
      - Да, - Нальма серьезно посмотрела ему в глаза, - у тебя шаретор не вырос. А у меня не упал. Совсем. Как это может быть, не понимаю.
      Тим подумал немного, потом широко улыбнулся. 'Вон оно что, она же наверное, совсем небогатая, вот и испугалась его брать. Ну да, откуда у нее большому шаретору взяться... а оружие у них дорого стоит... вот глупышка'.
      - И не должен. Это подарок. Я не продал тебе арбалет, я его тебе просто так отдал, понимаешь?
      - Что за 'потарок'? И как так может быть - просто так? Так не может быть, это неправильно!
      - А я думаю, что правильно! Мне захотелось отдать тебе его просто так, и отдал - бери, пользуйся, мне ничего за это не надо. Это и значит - подарок.
      - Пусть ты оценил его в ничто, хотя не понимаю, как такое возможно, но у меня-то шаретор тоже не уменьшился! Этого не может быть!
      - Когда подарок делают... - Тим задумался, как сказать 'с душой', но подходящих вариантов не нашел, а буквальным решил не пользоваться, - ...делают правильно, то не чувствуешь себя обязанным. Так что - не удивляйся.
      Нальма посмотрела на него совершенно ошалелым взглядом и замотала головой.
      - Это неправильно, - повторила она жалобно.
      - Нет, правильно, - возразил Тим, - вот заладила. Ну ты пока думай над этим, а я поеду. У тебя сейчас каша сгорит.
      - Ой! - встрепенулась Нальма, бросилась к костру и отодвинула булькающую миску в сторону, - подожди, я сейчас тебе с собой в дорогу дам.
      Две небольшие плетеные из коры коробки тут же были споро наполнены дымящейся кашей и принесены Тиму.
      - Ну... - Тим и развел руками, - а как я их повезу?
      Нальма посмотрела на него с удивлением, потом хитро улыбнулась и бросилась к лошади. Тим, недоумевая пошел следом. Оказывается, у седел, под желобами, в которые укладывались ноги, с каждого боку было по довольно объемному карману, в один из которых Нальма и запихала обе коробки.
      - А... - сказал Тим, - ну, понятно. В общем... это... я поехал.
      Нальма вдруг подошла к нему, коротко прижалась щекой к груди, потом шмыгнула, и, не оборачиваясь кинулась в дом.
      - Ну и ну, - сказал Тим, хлопая глазами и потирая грудь, - ну и ну.
      Потом отвязал лошадь, довольно ловко на нее забрался (сказывалась уже тренировка) развернул ее к лесу и громко сказал по-русски, глядя на ряд темных оконцев под крышей бревенчатого дома:
      - До свидания!
      Со стороны дома не донеслось ни звука, и, еще раз покачав головой, Тим хлопнул лошадь пятками по бокам. Лошадь шумно вздохнула и мерным раскачивающимся шагом зашагала по тропинке.

      Дальнейшее было просто делом времени. Он не спешил, понимая, что иногда лучше потратить пол-дня на переваривание уже поглощенной пищи, чем быстро заглатывать все, что лежит под носом, а потом все же и извергнуть.
      Впрочем, нельзя сказать, что завоевания заняли долгий период. История многих миров знала случаи, когда войны за клочок земли размером с крупный остров шли десятки, а то и сотни лет. На фоне тех неспешных войн шестнадцать лет на завоевание всей планеты выгладело просто нереально маленьким сроком.

* * *

      Тим наткнулся на фургон Арво к концу четвертого дня. Сам Арво, против ожиданий Тима, встретил его без тени удивления или неприязни. Отлучился человек по своим делам - какие проблемы. Тим вздохнул облегченно, его такой подход вполне устраивал. Только уже после того, как Тим расседлал лошадь и привязал ее поводья к борту фургона, Арво поинтересовался безразличным голосом:
      - Кто она?
      'Шаретор-хренатор', - подумал Тим, а вслух сказал
      - Не твое дело.
      Арво и это проглотил без возражений, только хмыкнул и сообщил негромко:
      - После недавнего случая твой шаретор очень низок. Я бы не рекомендовал тебе вступать в какие-либо сделки... сам не заметишь, как в сесса превратишься.
      Тим промолчал, Арво тоже ничего не стал говорить и на этом разговор увял. Но Тим смолчал вовсе не из-за того, что счел замечание недостойным ответа - у него появилась и захватила весь его разум мысль о том, каким образом могла зарабатывать себе на жизнь живущая в лесу одинокая девушка. Мысль эта сверкнула в голове Тима подобно молнии, ослепив и оглушив его на мгновение. А потом - потом наоборот, словно пелена спала с глаз. С чего он вообще взял, что все... что было - было забесплатно? Ну да, не прибит на входе в избушку прейскурант со списком услуг. Так, наверное, все заинтересованные лица эти расценки и так знают... тем более, что фиксированные цены здесь смысла не имеют - каждый все равно заплатит не больше того, на сколько его обслужили. Тим сжал зубы. Вот болван, а? Развесил уши... и не только уши. Даже не подумал ни секунды, откуда там целая тропинка взялась - от деревни до избушки? Уж наверное не с того, что, Нальма каждое утро по ней туда-сюда раз по пять бегает - фигуру бережет. Идиот. Еще арбалет подарил... четырежды идиот. То-то она, наверное, удивилась. Небось, до сих пор ржет.
      Если бы Арво что-нибудь сказал, да даже если бы просто посмотрел с пониманием и отвернулся, Тим бы точно в драку полез, но Арво на него даже не смотрел, и Тим был ему за это благодарен. Настроение было препаршивейшим. Тиму очень хотелось спросить у Арво - насколько упал его шаретор по сравнению с тем, что был до отъезда. А еще - если эту недостачу поделить на... одиннадцать, то насколько будет велика получившаяся сумма. И как она соотносится с принятыми у них расценками за... подобные услуги. Но он отлично понимал, что ничего подобного не спросит никогда. А еще очень хотелось появиться перед Нальмой в белых с золотом одеждах и с сверкающим мечом в руке, сказать что-нибудь мрачно-торжественное и уехать навсегда. И арбалет - черт с ним - ей оставить. Пусть смотрит на него и понимает, что он мог дать ей много больше, чем она получила обманом... нет, ну в самом деле, почему она сразу не сказала? Тим бы понял. 'Потому что', - сказал себе Тим мысленно, - 'если каждого предупреждать, то потом и пшено не на что купить будет... или из чего там она кашу варит'. Тим встал и принялся ходить по фургону взад-вперед. Благо, большинство тюков и свертков куда-то делось за время его отсутствия.
      - Чего ходишь? - спросил, не оборачиваясь, Арво, - спи, ты же весь день верхом ехал. Завтра к вечеру в Майсу придем и сразу к делу приступим, спать некогда будет.
      - Да, - сказал Тим, остановился, и, чувствуя нарастающее презрение к самому себе, сказал помертвевшим голосом:
      - Арво... у тебя... эликсир твой остался? Я бы выпил немного, только водой развести надо...
      На этот раз Арво обернулся. Посмотрел на Тима со странным выражением лица, качнул головой. Отвернулся обратно к дороге.
      - Посмотри под задней полкой, - сказал он через некоторое время, - там немного, но тебе, думаю, хватит.
      - Ага, - сказал Тим оправдывающимся тоном, - а то не засну никак. У меня еще мысли кой-какие есть, насчет арбалетов. Как их доработать и прочее...
      - Вот в Майсе и расскажешь, - согласился Арво, - там кузница есть. А столяры везде найдутся.
      Тим, скривившись, порылся под полкой, достал полупустой мех, вытащил пробку, понюхал. Не удержавшись, чихнул. Поискал взглядом какую-нибудь емкость, но не нашел и принялся разводить спирт прямо в ладони - зачерпнуть сложенной горсткой ладонью воды из высокого ведра в углу, налить туда же спирта, помешать пальцем и выпить. Думать Тим старался о чем-нибудь отстраненном, а то и вообще - не думать. Зачерпнуть воды, плеснуть спирта, выпить. Уже после второй 'чарки' в голове зашумело, а по телу разлилось приятное тепло. 'Ну и что?' - сказал Тим мысленно кому-то неведомому, - 'я что, че-то плохое делаю? Это после всего, что уже сделал? Человека я убил, женщину поимел, осталось только напиться в доску и стану образцовым мужчиной. И идите все в жопу!' После третьей настроение стало потихоньку улучшаться, а после четвертой - неодолимо потянуло ко сну. Тим пытался еще и пятую себе организовать, но его 'рюмка' объявила ему забастовку, полностью перестав удерживать в себе жидкость. Тим разлил по деревянному полу десяток лужиц воды и парочку - спирта, потом сказал внушительно сам себе:
      - Хорош продукт переводить, - и решительно заткнул мех пробкой. Арво удивленно обернулся на голос, хмыкнул и отвернулся снова, но Тим этого не заметил. Запихнул мех под полку и поринялся искать, куда бы приткнуться самому.
      На следующий день Тим проснулся только под вечер. И, к удивлению своему, чувствовал себя вполне отдохнувшим и бодрым. Арво поначалу смотрел на Тима сочувственно и пару раз с намеком кивал на торчащее из-под полки горлышко меха, но Тим его просто не понял - молодой организм шутя справился с полученной дозой и никаких неприятных ощущений Тим не испытывал. Даже недавнее трехдневное приключение уже не так бередило сердце - по крайней мере, Тиму удавалось об нем не думать. Тем более, что и без того было о чем думать - на дневке Иксая привел молодого торговца на замену Вану. Торговец был прямо из сесоре, совершенно зеленый, весь испуганный грядущими перспективами, тем более, что (как понял Тим) никто не стал делать секрета из судьбы предыдущего хозяина фургона. Тима он боялся почему-то (видимо из-за небольшой разницы в возрасте) намного меньше, чем Арво и с нередкими вопросами лез в первую очередь именно к нему.
      А вечером нашлись и другие поводы для раздумий. Хозяин Майсы был в Майсе и никуда из нее уходить не собирался. И, как позже понял Тим, Арво об этом, скорее всего, знал - он с самого начала, изменив своим привычкам, пошел в авангарде, но ни в кого не стрелял, держал арбалет наготове и словно кого-то выискивал. Тим, которому Арво строго-настрого приказал не выпускать авангард из виду, видя такое поведение своего заместителя, порядком удивлялся. Потом перед авангардом нарисовался невысокий тип в белых одеждах, и, не успев ничего сделать, рухнул ничком в дорожную пыль. Тим даже испугаться не успел - только смотрел, открыв рот, как опускает руку с опустевшим арбалетом Арво и как под головой лежащего разрастается округлое темное пятно. Потом авангард, обойдя лежащего, пошел дальше, а Арво обернулся, увидел Тима и подошел к нему.
      - Почему встал? - спросил он с улыбкой, - идем, там еще маги могут быть.
      'Да вы и сам справитесь', - хотел сказать Тим, но слова Арво про магов напомнили ему случай в Каморе, он кивнул и пошел вперед. Арво зашагал рядом. Был он какой-то взволнованно-веселый. Одновременно обрадованный и встревоженный. Словно бы кто-то предложил ему опасное, но чертовски прибыльное дело и он только что успешно приступил к выполнению этого дела.
      - В Анорале ты был недоволен, когда мы убили волина. А теперь - наоборот, - озвучил Тим свои наблюдения, - почему?
      Арво усмехнулся.
      - Может, мне нужно было время, чтобы привыкнуть? Может, я начинаю верить, что мы и в самом деле становимся силой, с которой придется считаться?
      Но Тим уже не первый день жил в этом перевернутом с ног на голову мире и знал, что чаще всего означают такие предложения, начинающиеся с 'а может...' - обман. Ложь в чистом виде в этом мире категорически не поощрялось, но что мешает одному человеку высказать ложь в виде предположения, а второму человеку - в это предположение поверить? Это же уже и не обман вовсе.
      - Непохоже, - Тим усмехнулся, - скорее, похоже на то, что ты нашел, как обернуть смерть волинов к своей выгоде, уж не знаю в чем она заключается.
      - Моя выгода, - провозгласил Арво, - заключается в свободе для всех жителей Сай!
      - Да-да, - сказал Тим с сарказмом, - неужели ты еще не понял, что твоя свобода - невозможна?
      - Почему? - удивился Арво. Вполне искренне удивился.
      - Потому что. Ты говоришь, что волины не умеют управлять и хочешь научить это делать других людей. А потом заменить этими людьми волинов, так? - вкратце озвучил Тим программу Людей Дороги.
      - Так, - согласился Арво, - но я не понимаю...
      - Но твои эти управленцы не будут уметь самого главного, без чего вся ваша система просто рухнет, - продолжал Тим, - они не будут уметь властвовать. И власть их отравит.
      - Почему ты так думаешь? И главное - почему ты в этом уверен? Ты же не можешь знать наверняка. Никто не может!
      - Знать - нет... но законы... они одни и они действуют везде, понимаешь? Даже там, где в них не верят - они действуют. Вот у нас, в моем мире была одна страна, в которой правили волины...
      - Ты же говорил, у вас нет волинов! - быстро перебил Арво.
      - Теперь - нет. Да и раньше... это я только недавно понял, что они были. Сейчас же в такое просто никто не верит - что можно жить, питаясь солнечным светом, бегать по воде, не проваливаясь и залечивать смертельные раны силой воли. Вобщем, была в нашем мире одна страна, которой правили волины. Только там их звали самураями. В подчинении у них были крестьяне и ремесленники, а подчиниться самурай мог только другому самураю. Про лук... ну, про метательное оружие они знали, но пользовались редко и - не друг против друга, главным их оружием был меч. Шаретора у них вроде не было... а может и был, во всяком случае, к понятию 'долг' они относились куда серьезнее, чем европейцы. Их страна была небольшой, а в остальном мире в них просто не верили. Поэтому они быстро поняли, что для сохранения привычного уклада жизни им следует изолироваться от остального мира - и так и сделали. Сотни лет ни один иностранец не мог к ним проникнуть, но главную опасность они пропустили - она шла изнутри. Поначалу все важные посты в этой стране занимали самураи, но потом - потом они ознакомились с западной моделью управления и решили, что она эффктивнее. И стали ставить на важные посты хоть и талантливых, но простых людей. Самураи не боялись их, потому что главные посты продолжали занимать они сами. Вот только эти посты чем дальше, тем больше становились важными только на первый взгляд, а все реальные нити управления скапливались в руках у простых людей. Ты же знаешь, чем человек талантливей, тем с большим рвением он стремится свой талант реализовать. А как же еще реализовывать свой талант управленцам, как не усиливая свою власть? И разумеется, первым препятствием на этом пути оказались самураи. И управленцы начали их уничтожать. Не напрямую, нет. Они натравливали одних самураев на других, вынуждали их делать то, что им несвойственно, уменьшали значимость постов, которые занимали самураи, принижали и искажали само понятие слова 'самурай', и, в конце концов, старому строю пришел конец, а потом пришел конец и самураям - в них просто уже никто не верил, включая их самих. Последних самураев истребили метательным оружием, даже не дав им шанса скрестить мечи с врагом...
      Тим замолчал, осмотрелся. Они уже прошли всю главную улицу и стояли сейчас в конце центральной площади. Сопротивления нигде не наблюдалась, Майса была захвачена.
      - Дело в том, - сказал Тим, - что волины не рвутся к власти. Каждый из них четко знает свои пределы. Что будет, если слабый волин получит власть сразу над тремя деревнями? Да он тут же лишится двоих, а, возможно и третьей заодно, причем специально для этого и делать ничего не надо - сложившаяся система сама придет в равновесие. Да и не получит слабый волин власти над тремя деревнями - ему и мысли такой не придет. А у обычных людей не так. Обычный управленец с удовольствием захапает и десять деревень и даже сто. А чтобы сохранить власть над ними, он заведет себе двести подчиненных. И не остановится на этом, а будет рваться еще выше. И в этом - волины управленцам не противники. Если молодой волин растет в силе и хочет большей власти, что он сделает? Он пойдет и вызовет на поединок другого волина. Волины в основном просты и бесхитростны, как и всякие люди, привыкшие оперировать грубой силой. Волину проще пойти и убить врага, чем строить сложные планы по его устранению. Поэтому они заведомо слабее простых людей-управленцев и обречены на поражение.
      - Ты не прав, - сказал Арво, - я вылушал твои слова и буду их обдумывать, но ты не прав. Зачем управленцам уничтожать волинов?
      - Потому что волины представляют для них угрозу одним своим существованием. Угрозу их власти, тому что им ценее всего. Ты этого не поймешь, у вас здесь этот яд - власть - выдается только маленькими дозами и только тем, кто умеет с ней обращаться. Поэтому властью здесь никто не отравлен. Но все это изменится в корне, если твоя мечта станет явью. И, сдается мне, ваши правители это понимают - все-таки, про существование других миров вы знаете давно, и те, кому надо, наверное уже знают все, что я тебе сейчас рассказал.
      - Ты меня не убедил, - сказал Арво, - но мы поговорим об этом позже. Вон тот дом - кузница. Что ты хотел сделать с арбалетом?
      Тим нахмурился. Какая-то мысль крутилась в голове, но никак не желала оформиться.
      - Надо лук усилить, - сказал Тим, - и сделать их два. Один болт будет лежать сверху, как обычно, а второй - в прорези в цевье. Каждая тетива спускается своим спусковым крючком, вот, смотри, - Тим принялся чертить пальцем в пыли чертеж. Арво засмеялся.
      - Пошли, сразу кузнецу расскажешь.
      В Майсе они прожили дней шесть. Тима это беспокоило - дорога километрах в пяти, нагрянут ночью пяток волинов, да еще с магами впридачу - и кранты Людям Дороги. Но Арво и в ус не дул - ходил по деревне с важным видом, цепляясь к крестьянам и ремесленникам с разными вопросами - бойцов искал. И даже нашел двоих. На взгляд Тима, Арво примерял себя на роль того самого управленца - не-волина, управляющего деревней, а может, и десятком деревень. Первые дни Тим был занят с новой моделью арбалета, поэтому посторонними мыслями не отвлекался. А вот потом - издергался весь, особенно раздражаясь тем, что Арво на его беспокойство внимания не обращал. Когда на шестой день они вдруг снялись и отправились к следующей деревне, Тим даже удивился. И обрадовался - он уже всерьез задумывался о том, чтобы бросить потерявшего осторожность Арво и отправиться в автономное плавание.
      В следующей деревне - Рошасе, хозяин был в отлучке и нападение произошло по старой схеме - налетели, сломили сопротивление, ограбили, смылись. Потом была деревня с волином, но затруднений нападение опять не вызвало - 'двуствольные' арбалеты сработали на славу, утыкав волина болтами, 'как ежа иголками', по выражению Инги. Потом было еще две деревни, в последней они напоролись на 'лишнего', и поэтому неожиданного, волина (точнее, это он наткнулся на их агрьегард), потеряли пять человек и одного торговца - того самого ученика, который собирался занять место Вана. Так прошло раймов семь. О Нальме, да и женщинах вообще, Тим старался не думать, хотя взгляд нет-нет да и цеплялся за фигуры попадающихся по дороге девушек. Тим уже задумывался о том, чтобы предложить уже Арво рейд на Хорт, когда Арво объявил, что следующей их целью намечен Арум.
      Тим даже не сразу понял, почему это название показалось ему знакомым. Но потом заволновался. С одной стороны, вроде бы все уже перегорело и остыло в нем, а с другой - он не раз просыпался внезапно с ноющим сердцем и лежал долгое время без сна, вспоминая теплую улыбку и смеющиеся глаза Нальмы. И вот теперь - опять Арум. 'Не пойду', - решил Тим твердо, - 'а если она не дура, то и сама не сунется'. Но, когда пришедший третьим фургон Арво встал на стоянку у деревни, поджидая остальных бойцов, Тим не выдержал. Последний фургон должен был подойти на следующее утро, атака была назначена тогда же. Пробормотав, что до утра он вернется, Тим отвязал лошадку от фургона, сам ее подседлал и, свистнув Рекса, рванул в лес. За полчаса доскакал до тропинки, потом притормозил лошадь и поехал шагом. Чем ближе становилась полянка, тем страшнее было на нее выезжать, но не ехать Тим был не в силах. 'Если ее там нет', - решил он, - 'ждать и искать не буду. Уеду и все'. И тут же ветви деревьев отпрянули в стороны, открыв длинную полянку со стоящим у тропинки бревенчатым домиком.
      Нальма была там - возилась у очага, видимо, готовила очередную порцию своего коронного блюда. 'Интересно, для кого она на этот раз готовит?' - подумал Тим и мысль эта его вдруг неприятно царапнула. Но тут девушка подняла голову. Удивление и испуг, появившиеся на его лице при виде выехавшего из леса всадника, сменились узнаванием и искренней радостью.
      - Тимоэ! - завопила она, вскочила, уронив миску в огонь (над очагом сразу поднялось облако пара) и бросилась к лошади.
      - Кхм, - сказал Тим, слезая.
      Нальма подбежала к нему и остановилась, жадно его разглядывая. Тим потупился:
      - Я... - сказал он, - это...
      - Ты долго не приезжал, - сказала Нальма, - почему? Я думала, тебя убили.
      Тим вздохнул.
      - Ты не хотел приезжать? - спросила Нальма и голос ее потускнел.
      - Я... - снова начал Тим, - я... мне Арво сказал, что у меня шаретор упал, после того, как я к тебе тогда ездил.
      Нальма посмотрела на него непонимающе.
      - Арво - кто это? И почему он так сказал. Ты что, сам свой шаретор не видишь?
      Тим мотнул головой:
      - Я же из другого мира... у нас нет шаретора, вот я никак и не научусь его видеть. Точнее, я все никак не могу понять, в виде чего и как я его должен увидеть, поэтому и не вижу... вот...
      - Но..., - Нальма нахмурилась, - но ты же не принуждал меня... по-моему, даже наоборот было порой, разве нет. Так с чего это твой шаретор... ты решил, что я как эти - городские - собой торгую?! Ты так подумал?!
      Тим смутился, испытывая странную гамму чувств - с одной стороны, непонятно откуда взявшуюся, вину перед девушкой - ну не врал же ему Арво, да и вообще, вроде все складно выходило, а с другой стороны - это же его, Тима, облапошили, и это он приехал обвинять, а не наоборот!
      - По-моему, ты знаешь, что плату за товар назначаешь ты сам, неважно, услуги это или вещи. Что ж, раз твой шаретор снизился, значит ты и в самом деле купил эту услугу, - Нальма вдернула подбородок, - теперь ты знаешь цену и можешь поискать утех где-нибудь в другом месте. Ближайший город - там.
      Девушка махнула рукой в сторону, развернулась и пошла к дому.
      - Постой! - крикнул Тим, бросаясь вслед, но Нальма даже шага не замедлила.
      - Да подожди же! Я же не знал, я же... - Тим остановился и заорал, обращаясь ко всей этой чокнутой планете, - Да что же это за язык дурацкий, на котором ни извиниться, ни прощения попросить нельзя! Как так жить можно?!
      Нальма остановилась возле входа в дом и обернулась с удивлением во взгляде.
      - Чего сделать? Что нельзя?
      Тим вздохнул.
      - Ничего нельзя. Как немой себя чувствую. Я же не вижу своего шаретора, а еще этот Арво... я же не знал... и не подумал, что я сам цену назначаю, но я ничего такого...
      Нальма грустно улыбнулась
      - Да не упал ничуть твой шаретор, куда ему ниже-то падать. Ну, может, чуть-чуть, на совсем незаметную долю. Просто отношения мои с тобой в него записались, и все. Туда же все в счет идет - и то, что я тебя травой натерла, и каша моя, и мои слова, и твои слова... и дела, - Нальма хитро прищурилась, - вот и вышло в конце, что твой долг мне чуточку больше оказался, чем мой - тебе. Но на совсем маленькую чуточку - ничего важного. Как бы я вообще могла бы твой шаретор без твоего согласия уменьшить, как это ты вообще такое придумал?
      - Я... да, - сказал Тим, припоминая что-то подобное из бесед с куратором, - я... блин... я недоволен собой... что я так сделал. Так подумал. Я больше не буду.
      Нальма усмехнулась.
      - Еще, - Тим покраснел и потупился, задавать этот вопрос было тяжело, но он решил сразу полностью прояснить вопрос, - к тебе сюда... никто... не забредал?
      - Что? - Нальма посмотрела на него с удивлением, потом рассмеялась.
      - Тебе не хочется, чтобы кто-то...
      - Не хочется! - перебил Тим, краснея еще больше.
      - Но почему? - удивилась Нальма.
      Тим надулся.
      - Нет, - сказала Нальма, продолжая смеяться, - никто не забредал. Сюда вообще редко кто забредает, а уж ко мне - так и вовсе, считай, никто. Хотя я не понимаю, почему.
      - Неважно, - буркнул Тим, - нет, и... нет. Я...
      - Странный ты, - сказала Нальма, заходя в дом, - заходи. Кашу хочешь?
      - Кашу, - Тим улыбнулся, - хочу!
      Утром Тим никуда не поехал. Хотя Нальма разбудила его с восходом и напомнила ему, что сегодня его соратники собирались штурмовать Арум. Но Тим никуда ехать не собирался уже с вечера. 'Сами справятся', - пробормотал он, переворачиваясь на другой бок. Но сами они не справились.
      Второе пробуждение Тима было куда менее приятным. Он услышал какой-то шум, возню, открыл глаза и тут же обнаружил перед ними покачивающееся лезвие меча. Он еще ничего понять и толком испугаться не успел, когда увидел лицо того, кто держал меч - это был Арво. Только почему-то в изорванной одежде и с какими-то серыми пятнами на лице.
      - Ты! - сказал он, - почему - ты - здесь?
      - А почему нет? - начал злиться просыпающийся Тим, - почему бы мне здесь не быть?! А вот почему ты здесь? Опусти меч!
      Арво прищурился:
      - Все из-за тебя! - рявкнул он, - но я посчитаюсь с тобой, прежде чем умереть.
      - Что случилось?
      - Ты спрашиваешь, что случилось? - Арво покачнулся, - после того, как ты не пришел утром? Мы пошли в Арум, полагая, что ты уже там. Я был уверен, что ты ездишь в к кому-то в Аруме, куда же еще? Мы кричали на всю деревню, звали тебя, а ты все это время был здесь и не собирался никуда идти!
      - Вас что, победили? - начал понимать Тим, - там сил больше обычного оказалось? Так я-то причем? Что я - один арбалет, да йельм, который любому волину - не помеха...
      Арво натужно рассмеялся.
      - Один арбалет! Не понимаешь?! Толку от твоих арбалетов, когда тебя рядом нет! Не было больших сил в Аруме - пяток Мыслящих, да их хозяин. И они перебили нас всех. Нет больше Людей Дороги, и это - из-за тебя!
      - Но почему?
      - Потому что ты - волин. Ты поверил в эффективность своего оружия и это твоя воля направляла полет болтов. Направляла, преодолевая даже защитную волю тренированных волинов. Даже когда ты стрелял не сам, а просто был поблизости. Без тебя эти арбалеты - просто бесполезные куски дерева. Ни один из выпущенных сегодня болтов не нашел цели - ни один! Я боюсь представить, сколь силен ты будешь, когда научишься использовать свою волю, но ты уже не научишься, потому что я убью тебя.
      - Подожди, - сказал Тим, лихорадочно переваривая обрушившуюся информацию, - может, дело в том...
      Но тут от двери прозвучал испуганный вскрик и Арво, вздрогнув, обернулся. Но меча не убрал, продолжая держать его острие прямо под левым глазом Тима. В этом мире для угрозы меч не подносили к горлу - волинам было наплевать на рассеченную артерию, пусть даже вместе с трахеей, такие раны они лечили за долю секунды, чего не скажешь о продырявленном мозге.
      - Я так и знал, что он тут с..., - начал говорить Арво, потом неожиданно замолчал.
      - Вот как? - продолжил он через несколько секунд с удивлением в голосе, - даже так? Сам...
      Потом резко обернулся к Тиму:
      - Ты знал, что твоя..., - потом вдруг захрипел и начал валиться на Тима. Кончик меча скользнул по скуле Тима, он дернулся, оттолкнул падающее тело и вскочил, держась рукой за щеку. Из затылка Арво торчал хвостовик болта.
      - Он..., - Нальма уронила арбалет, бросилась к Тиму, - ранил? Покажи глаз! Свет видишь?
      - Все в порядке, - сказал Тим, убирая руку, и моргая - просто царапина.
      - Вижу, - успокоилась Нальма, - моих сил не хватит, я заживить не смогу. Сейчас травой оботру, подожди.
      - Ты почему его убила? - спросил Тим.
      Нальма недоуменно обернулась.
      - Потому что он хотел тебя убить, он сам сказал!
      - Он еще что-то говорил, - сказал Тим, - что-то про тебя.
      - Я не слышала, - мотнула головой Нальма, - арбалет твой у входа лежал, я все ждала, когда он отвернется, чтобы его взять. Что он говорил?
      - Про тебя, говорю же. Сказал, знаю ли я, что ты... а потом не успел сказать - ты его убила.
      - Может, он меня знал раньше, - посмотрела на труп Нальма, - и хотел тебе сказать, что я - дочь предыдущего хозяина деревни?
      - А... наверное, - кивнул Тим. 'И подумал, наверное, черт-те что. Что это она все подстроила, чтобы отомстить. Скажи я ему, что Нальма меня утром разбудила, чтобы я к ним поехал, а я сам не захотел - так не поверил бы, небось. Ладно... жаль, конечно, что так вышло, но... что случилось - то случилось'.
      - Труп бы надо вынести, - сказал Тим.
      - Сейчас, - откликнулась Нальма, - я вынесу.
      - Вот еще, - хмыкнул Тим, - я сам.
      - Нет-нет, - Нальма замотала головой, - я вынесу, это мое дело.
      Тим удивился.
      - Ты чего? Не говори глупостей.
      И принялся надевать сандалии.

      Нельзя сказать, что его царствование было безоблачным и знающим одни лишь успехи. Людей, недовольных его действиями было слишком много. В наиболее напряженные периоды райма не проходило, чтобы на него не пытались совершить очередное покушение. Никакой правитель бы не смог избежать всех этих покушений, никакой, кроме него. Умение видеть будущее опытным лоцманом вело корабль его жизни сквозь рифы невзгод.
      Но даже это умение помогало не всегда - его создатели, несмотря на навалившиеся на них иные проблемы, нашли его. Очередное покушение он предвидел, но ветку вероятности, заносящую в его мир десяток механических воинов, проглядел - оно имело слишком низкую вероятность, чтобы удостаивать ее внимания. Тогда он первый раз предположил, что его создатели умеют изменять вероятности будущих событий.
      Механические воины оказались большой проблемой - они имели волю. Железную волю. Мечи сильнейших волинов оказались против них бессильны, и даже его собственный меч сломался, попав под удар стального кулака. Он бежал из своего дворца, замысел его трещал по швам. Тогда он решился на последний шаг - использование Готтерфармерунга, призрачного меча.

* * *

      - Что ты делаешь?
      Нальма присела рядом с сидящим на полу у топчана Тимом и с интересом посмотрела на разложенные по топчану болты.
      - Делаю стрелам глаза, - сказал Тим, сосредоточенно ковыряя ножом болт, - вот - четыре группы желобков по сторонам болта, они свет проводят. А здесь - видишь, к пластинке четыре тросика тянутся? Я их из усиков вьюнка сплел, они от света сокращаются. А сама пластинка непрочно сидит, - Тим взял потыкал в нее пальцем, - поэтому тросики будут ее в нужном направлении поворачивать. Но не это самое главное. Тросиков на самом деле два - они через отверстия в болту проходят - видишь? Замучался ковырять... а выше отверстий - колечко, вот. Я кладу болт на ложе, нацеливаюсь, усики сокращаются, но пластинку не крутят, потому что свободно проходят сквозь отверстие. А когда я выстрелю, кольцо сдвинется и тросики здесь зафиксируются. И, если картинка перед летящим болтом изменится, усики сократятся, повернут пластинку и болт тоже повернет. Вот так, вкратце.
      - Ничего не понимаю, - сказала, подумав, Нальма.
      - Я, вообще-то, тоже - отозвался Тим, - но так даже... легче. Понимаешь, ножом дерево повалить намного проще, чем рукой. Даже тупым и ржавым - все равно проще. И пусть сам по себе нож режет древесину ненамного глубже, чем ладонь, это не главное. Главное, что в нож поверить легче.
      - А..., - задумчиво произнесла Нальма, - ты поэтому деревья вокруг поляны повалил? Я испугалась - вышла утром, везде деревья лежат.
      - Ну да. Всю руку себе отбил - не получается. Ножом - запросто, а рукой - нет.
      - Ты что не знал? Это же все знают. Я тоже рукой дерево не смогу повалить.
      - Я не об этом, - Тим махнул рукой, - ты про то говоришь, что с ножом - сил меньше уходит. Я это знал, мне это сразу в школе волинов сказали. Я про другое - поверить проще в то, что ближе к истине. Возможно, я потом и научусь верить... в черное солнце, даже - скорее всего научусь. Но это - потом, а пока - придется так. Вот... готово. Пойдем проверять?
      - Пойдем, - Нальма улыбнулась.
      Тим взял болт, покрутил перед глазами, хмыкнул. Подобрал арбалет и вышел наружу.
      - В тот пень, на другом конце поляны - попадешь? - спросила Нальма, вытягивая руку.
      Тим хмыкнул.
      - Это слишком просто. Надо усложнить задачу. Например, вон - птичка летит.
      Высоко в небе, лениво помахивая крыльями, летела крупная птица - что-то вроде цапли. Тим поднял арбалет, нацелил в сторону летящей птицы и нажал спуск. С тихим звоном болт ушел в вышину. Пару секунд Тим и Нальма, не дыша, смотрели в небо, потом птица дернулась, перевернулась, и, беспорядочно кувыркаясь, стала падать в лес.
      - Получилось! - восторженно выдохнула Нальма.
      - Да, - задумчиво согласился Тим, провожая падающую птицу взглядом, - только я кое-что не предусмотрел.
      - Что?
      - Куда она упала? - Тим махнул рукой, - так болтов не напасешься. А я один болт десять лирмов делал. Так не пойдет. Надо сделать, чтобы он после попадания обратно в арбалет возвращался.
      - Как - возвращался? - не поняла Нальма.
      - Неважно, - пожал Тим плечами, - лишь бы возвращался - пусть хоть телепортируется. И, вообще хорошо, если арбалет к этому моменту сам взведется... Мне нужна длинная нитка. Нальма, у тебя есть нитки?
      - Есть, - сказала Нальма растерянно, - тебе много?
      - Нет, - сказал Тим, разводя руки на ширину плеч, - вот столько. И еще столько же - на второй болт. А больше, я думаю, и не понадобится... Рекс! Лети сюда. Будешь мне сварочным аппаратом.
      Тим провозился с доработкой арбалета почти сутки. Наверное, только физики начала прошлого века, ровесники Жюль Верна смогли бы его понять. Ощущение того, что возможно все подгоняло и воодушевляло его так, что он не замечал времени, и работал, не ощущая потребности в еде, ни во сне. Нальма, почувствовав, что отвлекать Тима не стоит, в дом почти не заходила, только изредка появлялась в дверях, оглядывала завленный деталаями топчан, вздыхала и тихонько выходила. Тим ее даже не замечал. Только когда стемнело, и Нальма укрепила, воткнув в стену между бревнами, несколько веток со странными светящимися наростами на них, Тим поднял голову, посмотрел на девушку и улыбнулся ей. Но через секунду уже снова забыл обо всем на свете, уткнувшись носом во что-то, понятное только ему. Нальма постояла немного у него за спиной, потом тихо вышла на улицу.
      Закончил Тим только следующим утром. Собрал арбалет, закрепил луки, взвел их и положил болты на оба ложа. С довольным вздохом положил собранный арбалет на топчан и встал. Только сейчас он понял, сколько прошло времени - и преисполнился раскаяния.
      - Нальма, - позвал он, оглядываясь, - Нальма!
      Выскочил на улицу и облегченно перевел дух - девушка возилась у очага, разводя огонь. Подняла голову, улыбнулась Тиму.
      - Нальма, - сказал Тим, подходя к разгорающемуся костру, - я... это...ты где спала?
      - Здесь, - девушка просто показала на траву у очага.
      - Блин, - Тим расстроился, - я... недоволен собой. Почему ты мне не сказала?
      - Ты был занят, - Нальма улыбнулась, - не думай об этом. То, что ты делал, было важнее. Ты доделал?
      Тим обернулся и вопросительно посмотрел на дом, словно дом знал это лучше.
      - Вроде, да.
      - Покажешь?
      - Сейчас, - Тим метнулся к дому и вышел, держа в руке арбалет. Посмотрел на него, потом на Нальму. Улыбнулся, зевнул и потер глаза.
      - Ой, - сказала девушка, - ты же не спал ночью. Ложись спать!
      - Нет, - сказал Тим и снова зевнул, - сначала проверю, как работает. Сейчас... предохранитель... ты 'Ванхельсинг' смотрела? Хотя, что это я спрашиваю - не смотрела, конечно - как ты его смотреть могла. Вот. Готово.
      Тим выпрямился и посмотрел вокруг ищущим взглядом.
      - В птицу? - спросила Нальма, задирая голову.
      - Нет, - Тим поднял арбалет, нацеливаясь в высохший пень, послуживший первой мишенью для Нальмы. Ему показалось символичным, если первый выстрел из нового супер-арбалета будет произведен именно в этот пень. Тим вздохнул и потянул оба спусковых крючка. С полсекунды ничего не происходило, Тим уже начал огорчаться, но тут арбалет задергался у него в руках и воздух наполнился звоном тетивы и свистом болтов. От пня с треском во все стороны полетели щепки, какие-то мелкие птицы выпорхнули из травы неподалеку, и, суматошно махая крыльями, скрылись в лесу. Тим опустил руку. Нальма, замерев, продолжала смотреть не пень, от которого осталась едва половина.
      - Вот так, вобщем, - сказал Тим и посмотрел на арбалет. Оба лука были взведены, болты лежали на ложах.
      - Вот так, - повторил он и зевнул, - пойду я посплю, пожалуй.
      - Что? - Нальма вздрогнула и посмотрела на Тима восхищенным взглядом, - да, конечно. Может, поешь сначала?
      - Нет, - Тим мотнул головой, - потом.
      Проснулся он от голода. Сполз с топчана, щурясь, потянулся. Огляделся. Нальмы в доме не было. Судя по падающим из окошек косым лучам, на улице был разгар дня. 'Че-то мало я спал', - подумал Тим, - 'можно было еще часика три-четыре...' Но спать не хотелось, хотелось есть. Тим хмыкнул и вышел на улицу. Нальмы не было и на улице.
      Тим походил по полянке, вернулся в дом, поискал взглядом - миска валялась на своем привычном месте, на полу и была девственно чиста. Тим поковырял задумчиво какую-то засохшую неровность на боку миски, вышел обратно и сел на траву. Нальма появилась где-то через полчаса. Пришла по тропинке, неся на плече что-то, похожее то ли на большую бесформенную сумку, то ли на мешок с одной длинной лямкой. Увидела Тима, заулыбалась.
      - Ты проснулся, - обрадованно заявила она.
      - Да, - Тим серьезно кивнул, - есть хочется.
      Нальма посмотрела на него с хитринкой.
      - Кашу будешь есть?
      - Кашу? - Тим, демонстративно нахмурив брови, задумался, - кашу - буду!
      Нальма улыбнулась, подошла к Тиму и положила перед ним мешок.
      - Раз ты будешь есть кашу, то фрукты, наверное, не будешь?
      Тим даже сказать ничего не успел - его желудок отозвался таким негодующим бурчанием, что Нальма расхохоталась.
      - Ешь, - сказала она, пододвигая мешок, - кашу я сварю попозже.
      Тим быстро развазал завязки мешка и поднял на девушку восхищенный взгляд.
      - Ты... - Тим даже головой замотал, не в силах выразить обуревающие его чувства, - я очень-очень тебе... блин.
      - Блин! - повторила она звонко, хихикнула и убежала в дом.
      - Ну, - сказал Тим по-русски, - вот это здорово, это я понимаю. Нальма, ты просто чудо.
      И принялся за фрукты. Здесь были уже знакомые ему по школе зеленые персики и огурцы с хлебным вкусом, плоский дискообразный фрукт с мякотью, напоминающей сладковатую вареную картошку, тоже ему попадался, но большинство остальных были незнакомы. Тим, полагая, что они будут не хуже на вкус, а то и лучше, радостно схватился за плод, формой и фактурой очень напоминавший апельсин, только баклажанно-фиолетового цвета. Под нетолстой кожурой и в самом деле оказались бледно-голубые дольки. Тим счистил кожуру, поделил оставшееся пополам и отправил одну половину в рот. Принялся жевать и замер, выпучив глаза и задержав дыхание - рот наполнился такой горечью, равной которой он в жизни не пробовал. Был в этой горечи легкий чайный вкус, но, если сравнивать это с чаем, то в этот чайник должно было заварки уйти целый вагон и водой не разбавляться. Тим, с трудом разжав сведенные скулы, выплюнул все изо рта и, часто дыша, побежал в дом - запивать.
      Нальма с удивлением смотрела, как Тим, сунув голову в ведро, пуская пузыри и захлебываясь, глотает воду, потом, похоже, начала понимать. Тихонько засмеялась и спросила:
      - Сколько ты съел?
      Тим вынырнул из ведра, отдышался, сказал сипло:
      - Половину, - и нырнул обратно. Нальма перестала смеяться и сказала тревожно:
      - Много. Надо... обратно.
      - Не надо, - поднял голову Тим, - я выплюнул.
      Нальма успокоилась и снова принялась смеяться. Тим утер слезы, шмыгнул и спросил:
      - Что это было?
      - А почему ты ешь то, что не знаешь?
      - Я думал, там все съедобное - возмутился Тим.
      Нальма хихикнула и мотнула головой:
      - Все съедобное, смотря сколько съесть. Пойдем.
      Тим зачерпнул горстями воду из ведра, выпил, потом поспешил за девушкой. Нальма подошла к лежащему мешку и присела.
      - Ты никакие фрукты не знаешь? - спросила она, вытряхивая содержимое мешка на траву.
      - Нет, - мотнул головой Тим, - вот эти знаю, эти и эти.
      - А зачем тогда другое пробовал?
      Тим удивился.
      - Но... какже ? Вдруг они... правильные? - он хотел сказать 'вкусные', разумеется, но не нашел подходящего слова, - ну вот... вот эти зеленые мне хочется кушать больше, чем вот эти. Просто хочется и все. Разве у тебя не так?
      - Не так, - Нальма хлопнула глазами, - они все правильные. Вот эти, - она откатила в сторону зеленые 'персики', - едят, чтобы сон развеять. А вот эти маленькие - наоборот, сон навевают. Эти плоские быстро и надолго утоляют голод, эти - тоже, но ненадолго. Зато они дешевле. А этот - у которого ты откусил половину - так не едят. Его сок - чуть-чуть, по капле, кладут в пищу, чтобы она быстро не портилась. Эти красные утоляют жажду, хотя воды в них и немного, но, съев половину фрукта, сможешь целый день без воды обходиться... ты чего?
      Тим сидел и улыбался, глядя на Нальму.
      - Ничего, - наклонил голову Тим.
      - Ах, ничего-о, - протянула девушка и быстро запихала фрукты в мешок, оставив только пару плоских дисков с картофельным вкусом.
      - Сначала съешь, - сказала она, - потом расскажешь подробнее свое 'ничего'. Улыбнулась, встала и пошла к дому, неся мешок в руке. Тим не снимая кожуры (благо у этого фрукта она была тонкая) запихал в рот один 'диск', схватил второй, и, быстро жуя, поспешил следом.
      - Уже? - удивилась Нальма, обернувшись и обнаружив Тима, заходящего в дом.
      - Сейчас, - сказал Тим и поперхнулся. Закашлялся, сглотнул и продолжил жевать.
      - Не торопись, - сказала Нальма с улыбкой, - не опоздаешь.
      - Угм-мням, - Тим засунул в рот последний кусок. Нальма хихикнула и села на топчан. Посмотрела на сосредоточенно жующего Тима и осторожно задвинула ногой лежащий на полу арбалет под топчан. Смотрела она при этом в сторону с очень беззаботным выражением на лице. Тим хрюкнул и проглотил последнюю порцию.
      - Не беспокойся, - сказал он, - я с ним закончил. Пусть себе лежит под топчаном.
      Нальма, похоже, смутилась. Потом улыбнулась и залезла на топчан с ногами и отодвинулась к стене. Тим хмыкнул. 'Намек понял', - пробормотал он по-русски и принялся снимать сандалии.
      Потом были еще три дня, которые Тим потом часто вспоминал может, и не как самые счастливые, но как самые безмятежные - это уж точно. Они спали, ели, занимались люовью, опять спали, опять занимались любовью, опять ели и так далее. Тим изредка вспоминал про лежащий под топчаном билет домой, но почти сразу же про него забывал - Питер ждал его уже больше полугода, подождет еще немного. Пару раз он озвучил намерения своего недалекого будущего Нальме и даже раз предложил ей пойти с ним - в его мир, но заметил мелькнувшую на ее лице тень и сменил тему разговора. Успеется. Он полагал, что никто не знает, где его искать, да и вообще был уверен, что его искать никто и не пытается. Поэтому Тим считал себя полным хозяином своего времени и не собирался прерывать праздную жизнь раньше, чем она начнет ему надоедать.
      Но все оказалось не так.
      Сначала загрустила Нальма. На вопрос Тима, - 'Что случилось?', - она ответила, - 'Ты скоро уйдешь' и загрустила еще сильнее. Источник своих знаний она открывать не спешила, и Тим, смутившись изменениям настроения своей возлюбленной, наставивать не стал. А потом пришли волины. К счастью Тима, они пришли днем. Приди они ночью, все могло бы сложиться по-другому, но, когда отряд из десяти человек пришел к избушке, Тим как раз потягивался на ее пороге. Был он соврешенно обнажен, поэтому, увидев выходящих из леса людей в белой одежде, метнулся в помещение не столько за оружием, сколько за одеждой. Он, недоумевая, натягивал джинсы, почти уверенный, что такая толпа волинов не может иметь никакого отношения к его скромной персоне, и только беспокоился за оставшуюся снаружи Нальму, когда громкий голос с улицы расставил все по своим местам.
      - Тимоэ В`стрец, - сказал кто-то мощным грудным голосом, - Сах Аот, правитель земель Сай, приглашает тебя к себе.
      Тим пару секунд с удивлением обдумывал эту информацию, потом вытащил из-под топчана арбалет и подошел к двери. Страха не было, от гладкой рукояти арбалета по руке распространялась мощная волна уверенности. Первым делом Тим увидел Нальму. Она стояла шагах в пяти у входа, лица ее Тим не видел, но ее спина выражала такое отчаяние, что у Тима кошки заскребли на сердце.
      - Нальма, - сказал он тихонько, выходя наружу, - зайди в дом и не высовывайся.
      Нальма вздрогнула, испуганно на него взглянула и мышью проскользнула мимо, обронив на ходу:
      - Они не должны тебя убивать.
      - Не беспокойся, - мрачно ответил Тим, - не убьют.
      - Зачем я понадобился Сах Аоту? - спросил он громко, разглядывая отряд. Он в первый раз видел такое количество волинов в одном месте, от обилия белых одежд у него аж глаза заслезились. Было их ровно десять человек, все крупные, моложавые, только стоящий с фланга волин - широкой бородой лопаткой - был как будто постарше. Хотя может, из-за бороды так казалось.
      - Об этом тебе скажет он сам, - ответил именно бородатый, так что Тим, видимо, не ошибся, выделив его из остальных.
      - А если я не пойду? - спрсил Тим, оценивая расстояние от себя до замерших в ряд волинов. Было между ними метров тридцать, плюс у Тима за спиной имелся некоторый запас для отступления. Это его устроило.
      - Тогда мы отведем тебя силой, - сообщил бородатый.
      - А ты кто такой? Хоть назовись, - сказал Тим просто, чтобы время потянуть.
      - Я - Мар Ашота, властитель Мараха, - отозвался бородач. Тим качнул головой и сделал вид, что думает, хотя решение он принял еще до того, как выйти наружу. На хрен ему не сдался этот местный президент планеты. Но вряд ли его это известие обрадует. Видимо, настал момент навестить Рушу Хема.
      - Если Сах Аоту нужен я, пусть он приходит сам, - сказал Тим, - я с вами не пойду. А того из вас, кто сделает хоть шаг в мою сторону, я убью.
      И Тим поднял руку с арбалетом.
      Шаг сделали все. И не один - весь отряд, выхватывая мечи, бросился ему навстречу. 'Сами напросились', - подумал Тим, нажав оба спусковых крючка и поводя арбалетом из стороны в сторону. Возникло странное ощущение - Тиму вдруг показалось, что он уже бывал в такой ситуации - и бывал неоднократно. Но думать об этой странности было некогда. Эти волины явно были уровнем повыше, чем встреченные им раньше - арбалет послушно дергался в руке, выпуская болт за болтом, а никто из бегущих и не думал падать наземь - они разве что шаг слегка замедлили, да мечами заработали, отбивая болты. Поначалу Тим чуть не запаниковал, решив, что его оружие против этих волинов бесполезно, но потом заметил, что не все болты пролетают мимо цели - волины успевали отбивать только те из них, которые летели в голову, остальные вполне успешно впивались в незащищенную плоть. Просто полученные раны волины заживляли раньше, чем кровь успевала намочить одежду, а болты, попав в тело, исчезали сами; вот Тиму и показалось, что он вообще не причиняет врагам вреда. Тут же вдруг-вспышкой-вспомнилось: он сидит перед экраном, на него валит толпа врагов, а он отстреливается от них автоматом. Была это конкретная игрушка, или просто ему представился абстрактно-собирательный образ, он понять не успел, да и не старался. Просто предыдущее наблюдение вкупе с этим воспомнинанием навели его на интересную мысль - те компьютерные враги тоже, помнится, не умирали с одного попадания...
      Тим перестал водить арбалетом по всему ряду атакующих, и принялся стрелять в того, кто подобрался ближе всего, не забывая, впрочем, делать пару-тройку выстрелов в сторону остальных - чтобы не расслаблялись. И эта тактика сработала! Несколько болтов волин отбил, раны от пяти-семи пропущенных заживил быстро, а дальше у него начались проблемы - сначала на одежде у него проявилось несколько красных точек, потом на животе расплылось целое красное пятно, волин дернулся, споткнулся, и упал. Последний болт, насколько успел заметить Тим, попал ему в глаз. Он перевел огонь на следующего волина, потом - на следующего. Ряд наступающих уже был слишком близко и ему пришлось начать пятиться. Но и волины двигались уже не так быстро, все силы вкладывая в оборону, что, впрочем, удавалось им не очень. Бородатый, правда, пытался изменить ход сражения, крича что-то вроде: 'Вперед, бегом, навались все разом!', но личный пример подавать не спешил, поэтому воззвания его пропали втуне.
      Тим расправился с последним из близко подобравшейся к нему группы, быстро оглядел поле сражения и воспрял духом - похоже, он побеждал. На ногах (и, очевидно, на этом свете) оставалось всего двое - и одним из них был широкобородый Мар Ашота. Тим инстинктивно почувствовал, что самый опасный из этих двоих (а может, и вообще из всего их отряда) именно бородатый, поэтому сконцентрировал огонь на нем, хотя второй был к Тиму значительно ближе.
      Но тут его ждал сюрприз - в бородатого болты не летели. Он даже мечом особо не махал, шел себе и шел как на прогулке, с сосредоточенным лицом. А болты пролетали мимо, и, из-за того, что они улетали черт-те куда до того, как воткнуться в какое-нибудь дерево, темп стрельбы заметно снизился. Тим забеспокоился и принялся пятиться, пытаясь нашарить в обороне бородатого слабое место. Получалось плохо - в руки-ноги вроде болты еще изредка попадали, но было это ему - трын-трава. Тогда Тим решил прибегнуть к последнему козырю.
      - Рекс, - позвал он, указывая пальцем на бородатого, - сожги его!
      Но стрелять не перестал. Расчет Тима был безупречен - отвлечется бородатый на йельма, схлопочет болт в бошку, не отвлечется - сгорит. Вот только йельм не появлялся.
      - Рекс! - заорал Тим, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть вылетающий из леса огненный шар - Рекс! Сожги его! Рекс!
      И - ничего. Ничего ниоткуда не вылетало, и, видимо, уже не вылетит - уж наверно волины были в курсе насчет йельма и позаботились о нем заранее. Тим, подавив подступающую панику, вытянул руку, прицеливаясь в голову проклятому бородачу - может, хоть один болт попадет? Но, сконцентрировавшись на Мар Ашоте, он совсем забыл про второго волина и вспомнил о нем непростительно поздно - когда меч его уже летел навстречу Тиму. Если бы метился волин в Тима, тут бы ему и конец пришел, потому что защититься он уже никак не успевал. Но у волина была другая цель - удар меча пришелся в арбалет, прямо в верхний лук; издав короткий треск ломающегося металла, арбалет вырвался из руки Тима и отлетел далеко в сторону.
      К валяющемуся неподалеку мечу, оброненному в падении одним из ранее убитых волинов, Тим метнулся просто от безысходности - до арбалета было слишком далеко, а отбиться пустыми руками от вооруженного мечом волина... в черное солнце поверить проще. Тим пронырнул под рукой волина, перекатился, схватил рукоятку меча и, крича:
      - Нальма! Арбалет! - перевернулся на спину, держа клинок перед собой. Вовремя - рука тут же онемела от прямого удара, пришедешгося вплотную к узкой гарде. Тим автоматически отбил еще пару выпадов, потом, продолжая вполне успешно отражать атаки, встал на ноги. Собственный успех в обороне удивил его настолько, что он даже по стронам смотреть перестал - подойди к нему бородатый в это время сзади - взял бы тепленьким. Тим смотрел на меч в своей руке с тихой радостью и недоумением - не то чтобы меч ожил в его руке, сам отражая выпады, вовсе нет. Но он почему-то ощущался уже не предметом, удерживаемым в руке, а продолжением самой руки, и защититься своим мечом от удара меча, летящего навстречу, получалось так же просто и машинально, как прикрытся рукой. Тим поудивлялся-порадовался этому феномену некоторое время, потом тупо обороняться ему надоело, и он перешел в атаку - отбив очередной удар, он без особых мудрствований просто рубанул мечом сверху. И первый же его удар достиг цели - ничем не сдерживаемый меч развалил пополам голову противника, а Тим даже сопротивления толком не почувствовал. На секунду противники замерли в странной немой сцене, потом волин рухнул наземь, забрызгав Тима кровью и какими-то ошметками. Тим сглотнул и отвел взгляд в сторону. По странной случайности, именно там, куда отвел взгляд Тим, стоял последний - бородатый - волин. Просто стоял, держа в левой руке склоненный острием вниз меч, а в правой - длинный узкий кинжал, не спеша нападать и глядел таким спокойным безмятежным взглядом, что у Тима тоскливо засосало под ложечкой.
      - Последний раз предлагаю тебе пойти самому, - сказал волин спокойно, - а не быть унесенным.
      - Последний раз предлагаю тебе уйти самому, - в унисон отозвался Тим, демонстративно оглядывая поле битвы - а не остаться здесь.
      Мар Ашота не стал ничего говорить, просто пошел вперед, занося меч. Тим, ожидая, что этот тип запросто может преподнести еще один сюрприз, атаковать не спешил, решив для начала сконцентрироваться на обороне. И правильно сделал - противник был не человек, он был ураган. Уже через пять секунд Тим и не помышлял об атаке, с ужасом понимая, что и на оборону-то в таком темпе его надолго не хватит. Ему даже на месте устоять не удавалось, и он постоянно пятился, не в силах сдерживать натиск. Сзади был лес, но Тим так и не решил - хорошо это для него или плохо. Может, в лесу ему удастся сбежать?
      Но до леса он не дошел - в какой-то момент, после очередного отбитого удара, волин вдруг резко присел, одновременно подставив ногу - самую обычную подножку. Почему-то этот факт - что враг вдруг воспользовался ногами, как в самой что ни на есть банальной драке - так возмутил Тима, что он даже заорал по-русски, падая:
      - Это нечестно!
      И едва успел выставить вперед меч и поддержать его второй рукой, иначе упавший сверху удар рассек бы его пополам. И так-то он еле удержал свой меч в руках. Отбив удар, Тим собирался быстрее вскочить на ноги, но у его противника были другие идеи насчет дальнейшего продолжения боя, и подняться он Тиму не дал, а, скрестив свой меч с Тимовским, хорошенько поднажал сверху. Руки Тима задрожали.
      - Надеялся компенсировать недостаток умения избытком силы? - спокойно поинтересовался Мар Ашота, усиливая нажим, - зря надеялся, это никогда не проходит.
      Левая рука Тима подогнулась, он еле успел повернуть голову, чтобы не проломить себе нос собственным же клинком. И тут же на его глаза попался (ура!) арбалет! Рукоятка его призывно светилась буквально в полушаге от левой руки Тима. Верхний лук был сломан, куски его лежали по бокам ложа, соединенные тетивой, но нижний вроде был цел-целехонек. Не раздумывая, Тим сдвинул голову вправо, скосил сзгляд на противника, потом, отпустив меч, молниеносным движением схватил рукоять и тут же вздрогнул от вспыхнувшей в запястье резкой боли.
      - Не торопись, - сказал бородатый, - мы еще не закончили.
      Тим посмотрел на руку и обнаружил, что она пришпилена к земле пронзишим ее кинжалом. Бородач продолжал держать кинжал правой рукой, прижимая запястье Тима к земле, а левой все так же давил на меч.
      - Сах Аот повелел мне привести тебя живым, но он не уточнял, что ты должен остаться целым, - сказал волин, но Тим его не слушал - он глядел на арбалет. Колечко, фиксирующее управляющие тросики, было сдвинуто вниз. И если оно сдвинулось в тот момент, когда последний убитый им волин ударил по арбалету мечом... Тим посмотрел в глаза Мар Ашоту и нажал на спуск.
      И заорал от боли, потому что арбалет задергался в его руке. Кинжал все так же пронзал запястье Тима, он явственно чувствовал, как металл скребется о кости.
      - Твою мать! - закричал он, корчась от боли, - да сдохни же!
      Мар Ашота ничего не сказал, Тим с трудом видел его сквозь застилающую глаза красную пелену, но присходило с ним что-то не то. Он мелко дергал головой и издавал странные звуки. Потом Тиму на лицо начала капать теплая жидкость. Он дернулся, моргнул и увидел прямо перед собой лицо врага. Оно потом будет ему иногда сниться, нечасто, но всю жизнь - открытый в беззвучном крике рот, закаченный левый глаз, и - превратившаяся в кровавую кашу правая сторона лица. Тим попытался отпустить спусковой крючок, но, видимо, не смог - от боли он уже вообще не чувствовал, что там происходит с ладонью, а болты все так же продолжали с хлюпаньем и брызгами впиваться в голову уже мертвого противника.
      - А-а! - заорал Тим, отплевываясь от крови, - хватит!
      И, словно, оно ожидало именно этого слова, тело противника обмякло и навалилось на Тима, но уже не осмысленным давлением, а просто мертвой тяжестью. Зашипев, Тим стряхнул тело в сторону, и снова закричал от боли - даже после смерти, Мар Ашот продолжал удерживать кинжал мертвой хваткой. Откатившееся в сторону его тело выдернуло кинжал из земли, но не из руки Тима.
      - Да задрал уже! - Тим, тяжело дыша, приподнялся, обхватил запястье правой руки мертвого врага, и, собравшись с силами, дернул. С негромким, но сотрясшим все существо Тима, скрежетом, кинжал, наконец, вышел из раны и Тим, подвывая, упал набок. Полежал пару секунд, потом всхлипнул, поднялся и побрел, шатаясь, в сторону дома, бормоча негромко:
      - Заживай, ну заживай же, сволочь. Я знаю, что ты можешь. Я знаю, что я могу. Заживай, с-сука.
      Но рука не слушалась, и Тим так и ввалился в избушку - хрипло, со стонами, дышащий, теряющий сознание, весь залитый своей и чужой кровью. Посмотрел на странно спокойную Нальму, сказал по-русски:
      - Абзац! - и вырубился.

      Каким образом этот меч оказался в его дворце, ему выяснить так и не удалось. Обнаружив на полу своей библиотеки оружие непривычных очертаний, он испугался - все линии вероятностей, касающиеся этого меча, становились ему невидимы. Впервые в жизни он не мог видеть последствий своих действий. Стоит взять этот меч в руки - и что будет дальше - неизвестно. Он не взял. Было совершенно очевидно, что меч - подброшен. Он послал доверенных людей отнести непонятное оружие к ученым. Лучшие ученые занимались этим мечом, вынеся удививший их самих вердикт.
      Это - не меч. Это вообще не предмет, это - макрочастица. Возможно, не принадлежащая этой вселенной вообще. Для некоторых методов исследования меч был непроницаем, для некоторых - его не существовало. Один из ученых дал мечу имя на старом языке - Готтерфармерунг - клинок, который появляется и исчезает. Ничего более полезного ученые дать не смогли, и ему пришлось заняться изучением странного оружия самому. Винтовую рукоять его было бы легко держать гибкой конечностью, например, щупальцем. А форма лезвия наводила на мысль, что им лучше всего цеплять, чем колоть или резать. Он вспомнил древние легенды своего народа, те, что рассказывала ему мать, точнее, та, кого он считал матерью.

* * *

      Проснулся Тим глубокой ночью от дергающей боли в руке. Рядом тихо посапывала Нальма, через маленькие окна с улицы доносились отголоски бурной ночной жизни тропического леса. Тим полежал минут десять с открытыми глазами, потом осторожно, стараясь не потревожить ни Нальму, ни раненую руку, встал и тихо вышел наружу. И инстинктивно шагнул обратно. Смутно различимые тени различных размеров перебежками перемещались по полянке, вспыхивали чьи-то светящиеся глаза, кто-то с кем-то дрался, кто-то рычал, кто-то шипел, кто-то сосредоточенно чавкал. Появление Тима зверье заметило, но особого внимания не удостоило - светящиеся глаза недобро глянули на подростка с разных углов полянки, а потом их обладатели вернулись к своим делам. Тим напрягся, полный недобрых предчувствий - ему и до этого случалось просыпаться ночью и выходить наружу - но ничего подобного ни разу не видел. Он сделал еще шаг назад, и принялся вглядываться в углы дома - искать оружие - при этом страраясь не выпускать из поля зрения участок перед входом. Должна же была Нальма хотя бы арбалет занести. И какого хрена делает перед домом все это зверье?
      Понимание происходящего пришло к нему одновременно с тем, как он заметил поблескивание меча под топчаном. Видимо, Нальма не стала себя утруждать перетаскиванием трупов в какой-нибудь дальний уголок, и на полянке сейчас шел звериный пир. Тим вздохнул и подобрал меч. 'Удивительное, все-таки, дело', - подумал он, легонько поведя клинком из стороны в сторону, - 'насколько уверенней начинаешь себя чувствовать, когда в руках есть какое-никакое, а оружие'. Усмехнулся и решительным шагом вышел наружу. На этот раз его выход произвел куда больший эффект - зверье замолчало и замерло на своих местах. Потом без единого звука расплывчатые тени метнулись в стороны и растворились в темноте леса. 'Вот то-то же', - усмехнулся Тим, - 'интересно, что их так напугало - меч в моей руке?'. Что-то шумно вздохнуло рядом, возле самого плеча; вздохнуло и потянулось к Тиму. Что-то очень большое. Тим икнул от неожиданности и ужаса, отшатнулся в сторону, едва не выронив меч. Молнией промелькнула мысль: 'Может, это оно напугало зверей?' Тим шагнул в сторону, занося меч для удара, но тут, наконец, его глаза разглядели в привалившейся к дому темной массе знакомые очертания. Лошадь!
      Тим прерывисто вздохнул и опустил меч.
      - Ну и напугала ты меня, - сказал он, подходя ближе, - разве так можно? А если бы я тебя мечом, а? На чем бы мы тогда отсюда поехали?
      Лошадь переступила ногами, но ничего не сказала. Тим вздохнул и присел на корточки, прислонившись к стене дома. Лошадь тут же легонько толкнула Тима носом в плечо и принялась шумно обнюхивать.
      - Хорошо, что тебя хищники не слопали, - сказал Тим, - видимо, близко к дому они подойти не могут. А вот Рекс совсем пропал, похоже. Если бы волины ему просто повелели не двигаться, то, после того, как я их всех убил, он должен был осовободиться, так? А его все нет. Грустно, если его убили, лучше бы просто себе забрали... Хотя, какзалось бы, какая мне разница, раз его тут нет? Даже не собака ведь, так, не пойми что - газовая конфорка летающая - а все равно хочется, чтобы он живой был.
      Тим мотнул головой и невесело усмехнулся.
      - Нет, ну подумай только. Сколько времени прошло - четыре месяца? Полгода? Знаешь, кто я был полгода назад? Коренной питерский интеллигент, вот кто. Отчим один раз, когда мы в Комарово ехали, кошку нечаянно задавил, так мне всю неделю не по себе было. На отчима весь день дулся...
      Лошадь негромко фыркнула.
      - Что, смешно? - спросил Тим невесело, - вот и мне смешно. Кошка, ха. Десять человек - не хотите? Дурные они, конечно, мозги у них набекрень совсем, но ведь люди же! А Арво вон со своими свободными бандитами так и вообще как нормальные были. Ну, может, не самые лучшие, но вполне нормальные люди, таких и у нас полно. А главное, знаешь что? Мне, в общем-то, пофиг на них всех, вот что... Знаешь, кто был для меня самый страшный человек? Колян из 'В' класса. Гад такой, вообще. Ему над человеком поиздеваться - любимое дело. Говорят, он даже в колонии был, хотя, может и слухи... А вот думаю я сейчас и понимаю, что я нынешний - пострашнее Коляна-то буду.
      - Тимоэ? - вдруг прозвучал совсем рядом сонный и слегка встревоженный голос. Тим обернулся и разглядел в темном проеме силуэт девушки. Обнаженная кожа как будто мягко светилась в темноте каким-то мерцающим голубоватым светом, и казалось, что в дверях стоит мраморная статуя.
      - Что случилось? - спросил Тим, поднимаясь.
      - Ты говорил что-то непонятное, - сказала Нальма, - я встревожилась.
      - Это я на языке своего мира говорил, - пояснил Тим, - давно на нем не разговаривал, попробовать захотелось - вдруг разучился?
      - Понятно, - из темноты прозвучал приглушенный зевок, - идем спать, с утра в дорогу.
      - Идем, - согласился Тим, поднимаясь. Нальма еще раз зевнула и отступила в темноту дома. Негромко скрипнул топчан.
      - Вот интересно, - сказал тихонько Тим, ни к кому конкретно не обращаясь - раньше она вроде особо не торопилась со мной ехать. Или тоже поняла, что теперь нам спокойно жить не дадут?
      Пожал плечами и зашел в дом, поставив меч возле двери. Утро вечера мудренее.
      Утром, однако, выяснилось, что Нальма имела в виду совсем другую дорогу. Точнее, выяснилось это не утром, а где-то пополудни. Они спокойно встали, позавтракали. Нальма сделала Тиму компресс на руку из уже знакомых листьев, после чего Тим припомнил обстоятельства первого своего знакомства с этим местным обезбаливающим, и, под восторг девушки сценка была разыграна по-новой, хоть и с некоторыми коррективами. Потом Нальма собрала припасы, а Тим снял лук с арбалета Арво и установил его на свой вместо сломанного. Оседлали лошадь, и, без долгих церемоний, выехали по тропинке в сторону Арума. Правил Тим, благо обезбаливающие листья сработали на совесть, а Нальма сидела сзади и при этом пользовалась руками вовсе не только для того, чтобы держаться - видимо, вспомнила их прошлую поездку вдвоем. Да так, что Тим то краснел, то бледнел, а потом и вовсе - остановил лошадь, слез и предложил Нальме править самой, пока они в какое-нибудь дерево не впечатались.
      Проехали Арум, и, после недолгого совещания решили ехать по дороге. Совещание выглядело так:
      - По дороге? Днем на дороге людей немного, но вдруг какой-нибудь волин встретится? - встревоженно спросила Нальма.
      - Волин? - пренебрежительно спросил Тим, - пусть встречается.
      На этом совещание закончилось, Нальма вывела лошадь на дорогу, повернула влево и пустила ее легкой рысью. Спокойно доехали до следующей деревни - Тахора, а вот после него Нальма решительно повернула лошадь направо.
      Тим удивился. Не то чтобы он хорошо помнил карту Мараха - он разглядывал-то ее раза три, не больше. Но что морское побережье (а с ним и Хорт) находились слева, на другом берегу Сайхо, это он запомнил. Еще и потому, что специально нашел Хорт на карте тогда, когда в первый раз ее увидел, и когда они находились недалеко от Арума - почти как сейчас.
      - Куда мы едем? - спросил Тим, тронув Нальму за плечо. Девушка придержала лошадь, переведя ее на шаг, и недоуменно обернулась:
      - К Машуму и дальше - в Аль-Аот. Он же не в Марахе, а в Шилаке.
      - Аль-Аот? - непонимающе спросил Тим, - в Шилак? Разве мы не в Хорт едем?
      - В Хорт? Зачем?
      - Так, - сказал Тим, спрыгивая с лошади, - приехали.
      Поморщился от боли в руке - действие компресса потихоньку проходило - и пошел рядом с медленно шагающей лошадью. Посмотрел на девушку.
      - Лично я еду в Хорт. Чтобы заставить Руша Хема открыть мне портал домой, в мой мир. А куда едешь ты?
      Нальма, с ошарашенным выражением, сидела на лошади и хлопала глазами.
      - Я думала, ты едешь к Сах Аоту, - сказала она негромко.
      - К Сах Аоту?! - возмутился Тим, - после того, как я десятерых его волинов перебил? Зачем мне их тогда надо было с ними сражаться? А?! Он же меня убьет сразу! Да я... я не хочу его видеть! - Тим задохнулся, - как ты вообще до такого додумалась?
      - Если бы он тебя хотел убить, он бы не приказал волинам захватить тебя живым, - отрезала Нальма, останавливая лошадь.
      - Это, может, он раньше не хотел, - возразил Тим, - а теперь...
      Потом замолчал и прищурился:
      - А откуда ты знаешь, что он приказал захватить меня живым? Об этом только командир их обмолвился, ты не могла его слышать.
      - Я видела! - Нальма вытянулась с видом оскорбленной невинности, - они тебя только обезоружить пытались. Откуда я еще могла знать?
      Тим отвел взгляд.
      - Ну... не знаю. Неважно. Важно то, что к Сах Аоту я не собираюсь. Никогда.
      - А я... - сказала Нальма, потом погрустнела, медленно слезла с лошади и отдала повод Тиму. Тот машинально взял, потом удивился:
      - Ты что?
      - Ты пойдешь в свой мир, значит, я иду домой.
      - Почему? Пошли со мной! Там... в моем мире... там все по-другому. Тебе... ты не захочешь возвращаться, я уверен.
      - Я не хочу идти в другой мир. Ты же не хотел идти в этот.
      - Не то чтобы не хотел... - Тим мотнул головой, - я иногда там очень даже хотел попасть в какой-нибудь другой мир. Не в этот конкретно, конечно. В любой, лишь бы вырваться из той серости. Я, правда, не думал, что он окажется такой... неправильный.
      - Я не понимаю, - грустно сказала Нальма, - я никогда не хотела в другой мир.
      Тим раздраженно вздохнул.
      - И куда же ты пойдешь? В свой дом, к Аруму? Так туда скоро толпы волинов заявятся, меня искать. Думаешь, они тебя в покое оставят?
      - Им нужен ты, а не я. Да и не придет никто, они давно уже знают, где ты и куда направляешься, - Нальма повернулась и пошла назад, не оборачиваясь. Тим некоторое время, колеблясь, смотрел ей вслед, потом крикнул:
      - А я не хочу оставаться в этом мире! Поэтому еду домой!
      И, стиснув зубы, полез на лошадь. Посмотрел назад - Нальма шла, не оборачиваясь. 'Ладно', - подумал Тим, пуская лошадь медленным шагом, - 'отъеду немного, может, одумается. А потом вернусь. Надо хотя бы до дома ее подвезти'. Но, чем дальше он отъезжал, тем больше его охватывало раздражение. 'Она полагает, что мы там так и будем жить всю жизнь, ничего толком не делая?' - злился он, - 'И вообще, на хрен ей сдался этот дом в лесу? Что ей там, медом намазано?... А может, и намазано, что я про нее знаю? Да ничего, кроме того, что она сама говорила'. Потом мысли Тима приняли другое направление. 'Да и вообще, может, оно и к лучшему, что она не поехала', - думал он, покачиваясь в седле, - 'Куда бы я ее там дел? Привел бы к маме и сказал - знакомся, это моя любовница, она будет жить с нами. Она, правда, ни черта по-русски не понимает, зато умеет кашу варить. М-да. Мамочку удар хватит, хотя отчим бы, наверное, оценил'. Тим настолько погрузился в размышления, что не сразу услышал голос Нальмы.
      - Тимоэ! Тимоэ! - неслось сзади. Тим встрепенулся, натянул поводья и, радостный, обернулся. Нальма подбежала, ухватилась за седло, отдышалась.
      - Я подумала, - Нальма стрельнула глазами в сторону Тима и снова отвела взгляд, - ты же не знаешь дорогу до Хорта.
      - Не знаю, - согласился, улыбаясь, Тим.
      - Я покажу, - серьезно заявила Нальма, залезая на лошадь за спиной Тима, - ты даже к повороту вернуться забыл. Как ты собирался до Хорта доехать?
      - Как-нибудь, - легкомысленно отозвался Тим, разворачивая лошадь.
      - Направо поверни, - сказала Нальма, - до Анорала и дальше, прямо. К вечеру до моста доедем.
      - Ага, - сказал Тим и хлопнул лошадь пятками.
      К мосту и в самом деле добрались под вечер, но в остальном - ожидания Тима не оправдались. Нальма сидела молча, на слова Тима отвечала коротко и односложно, разговор не поддерживая. Тим недоумевал и злился. Заночевали на стоянке, устроившись с краю, под деревьями - благо на ночь стоянки опустевали и найти хорошее место не составляло проблем. Нальма молча сходила за водой, за кормом для лошади, потом просто легла на утоптанную землю и закрыла глаза. Тим сел рядом и демонстративно вздохнул.
      - Нальма, - позвал он.
      - Я тебя слышу, - спокойным голосом отозвалась девушка.
      - Почему ты... так себя ведешь?
      - Как - так? - Нальма открыла глаза, - я помогаю тебе доехать до Хорта.
      - Ну... - Тим смешался, - ты даже меня не... трогаешь.
      - А это убедит тебя поехать к Сах Аоту?
      - Нет, - удивился Тим, а потом разозлился, - а раньше? Для чего тогда ты делала это раньше?
      Нальма ничего не ответила и закрыла глаза.
      - Блин, - сказал Тим, ложась на землю рядом. На траве ему спать приходилось неоднократно, на жестком топчане - тоже, но земля стоянки оказалась даже более неудобной, чем ничем не покрытые доски, поэтому Тим поерзал-поерзал, потом не выдержал и пошел за седлом. Потник он постелил под себя, а седло положил под голову. Нальма открыла глаза, посмотрела на него, дернула недоуменно бровью, но ничего не сказала и снова закрыла глаза. Тим хмыкнул и отвернулся.
      На другой день все было по-прежнему - Нальма молчала, Тим злился. К полудню путешествие его начало порядком тяготить и Тим уже неоднократно задумывался - не было бы лучше, если бы Нальма осталась в Аруме? Он чувствовал, что стоит ему попросить, и девушка немедленно слезет с лошади и уйдет, но не просил. До Хорта оставалось всего сутки, а там все и так решится. Уж сутки-то можно потерпеть. До вечера ничего не изменилось, на ночь они устроились так же, как и прошлым вечером, разве что Тим теперь уже и не пытался завести разговора. 'Скоро все решится', - подумал он и с этой мыслью заснул.
      Наутро Тим уже начал узнавать знакомые места. Ветер временами доносил свежесть и запах соли, а изредка сбоку и вовсе доносился глухой рокот, не оставлялвший сомнений в близости моря. Местность уже сильно отличалась от той, где в основном вели свою подрывную деятельность Свободные Люди Дороги: Тим уже не раз вздрагивал, приняв очередную гору за ту, что он каждое утро наблюдал из окна своей комнатки в школе. Волнение охватило его настолько, что он даже забыл про безмолвно сидящую за спиной Нальму. По крайней мере, перестал обращать на нее внимание, полностью сосредоточившись на своих будущих действиях. Ворваться, стреляя во всех слуг и магов? Или тихонько проехать до школы и найти Рушу Хема? Наверное, лучше второе - а то вдруг он перестреляет всех магов, которые могут его домой отправить?
      - Хорт, - прозвучал за спиной безразличный голос Нальмы, Тим чуть с седла не упал от неожиданности, но быстро собрался и закрутил головой. Сначала он даже возмутиться собирался - на Хорт открывшаяся за склоном холма деревня не была похожа. Но потом Тим присмотрелся, заметил двухэтажные здания школы, картинка повернулась в его голове, и все встало на свои места - они просто выехали не с той стороны, что предполагалось Тиму.
      - Вижу, - он хмыкнул и направил лошадь вниз по дороге. Крестьяне, работающие на полях, бросали им вслед опасливые взгляды. Тим доехал до первых домиков и вынул арбалет. Сначала он хотел предложить Нальме подождать где-нибудь в сторонке, но потом передумал. Мало ли что она там подумает. Решит еще, что ее помощь завершена и утопает к себе домой, не поинтересовавшись мнением Тима на этот счет.
      Вид школы вблизи вызвал в душе Тима двойственные чувства. Снова всплыли невысказанные обиды, тоской и болью дохнуло от серых безликих стен, но это с одной стороны, а вот с другой... Примешивалось к этому еще какое-то неожиданное чувство. Какая-то легкая грусть, сожаление по поводу того, что могло бы быть, если бы Тим доучился здесь до конца.
      - Ни хрена, - зло сказал Тим вслух, - я и сам все могу. А они даже не просекли, как меня учить - без Арво я бы мог полжизни тут провозиться.
      На шум из ближайшего здания выглянул незнакомый юноша, скорее всего, маг - для ученика он был слишком стар, а для учителя - слишком молод. Тим тут же натянул повод и нацелил на него арбалет. И, хотя незнакомц ничем не высказал удивления или страха, Тим почувствовал, как тот напрягся.
      - Руша Хем в Хорте? - спросил Тим.
      - Да.
      Тим мрачно хмыкнул и уже собирался ехать дальше, как вдруг понял, что понятия не имеет, где Руша Хем живет и где он вообще может быть сейчас.
      - Веди к нему, - коротко велел он.
      Юноша открыл рот, собираясь что-то сказать, но посмотрел в лицо Тима и передумал. Кивнул, вышел из здания и пошел вперед. Нальма прерывисто вздохнула за спиной.
      - Все у нас получится, - сказал Тим негромко.
      Против опасений Тима, никто не пытался их остановить. Он несколько раз чувствовал на себе взгляды из окон, но - да и только. Никто не бегал в возбуждении за окнами, никто не звал подмогу. Они, вслед за своим проводником, дошли до той самой башни, где хамоватый маг учил Тима местному языку. Потом юноша встал возле двери и замер в ожидании. Тим удивился, потом понял - верхом они никак не могли попасть внутрь здания, и проводник просто ждал, когда они спешатся. Тим хмыкнул и привстал в седле, чтобы спрыгнуть набок, но тут в проеме дверей мелькнули белые одежды. Тим быстро перевел арбалет на новую цель и сказал юноше, не глядя на него:
      - Возвращайся к своим делам.
      Тот потоптался немного, глядя то на вышедшего из дверей Рушу Хема, то на Тима, потом повернулся и быстро ушел куда-то, Тим не обратил внимание - куда, его внимание было полностью поглощено лицом его бывшего Хозяина над мушкой арбалета.
      - Ученик вернулся, - спокойным голосом сказал Руша Хем. Чертовски спокойным, Тим даже восхитился. Либо Руша Хем очень, очень много тренировался, чтобы уметь делать такой спокойный голос, даже когда взорваться готов от злости... либо он и в самом деле был совершенно спокоен.
      - Да, - сказал Тим, даже не пытаясь сдерживать эмоции, - вернулся. Но ненадолго. Прикажи своим магам открыть тенарисс в мой родной мир. Я ухожу.
      - Я уже объяснял тебе, почему это невозможно, - начал Руша Хем. Тим быстро опустил прицел, коротко нажал спусковой крючок и снова поднял арбалет, целясь в голову. Легонько дернулась белая с серебристым шитьем куртка волина, на ткани образовалась небольшая дырочка с лохматыми краями, но сам Руша Хем даже не пошевелился и ни единый мускул не дрогнул на его лице.
      - Ты стал сильнее, - сказал он, внимательно, но без интереса в глазах, разглядывая арбалет, - я полагаю, ты можешь меня убить. Я даже нахожу это вероятным. Но почему ты думаешь, что угрозой можешь вынудить меня сделать что-то? Волины не боятся смерти. Волины ничего не боятся.
      Тим нахмурился, но сказать ничего не успел - Руша Хем продолжал:
      - Но, по причинам, которые тебе знать не стоит, я открою для тебя портал. Иди за мной.
      И, не успел Тим как-то среагировать, как Руша Хем спокойно развернулся и исчез внутри башни.
      - Э! - запоздало возмутился Тим, - куда, блин?
      Но волин, как нетрудно догадаться, выходить не собирался, и, негромко выругавшись, Тим соскочил на землю. Дернулся в сторону входа, потом остановился и повернулся к Нальме.
      - Идем со мной, - сказал он ей, ожидая возражений, но девушка молча спрыгнула с лошади и встала рядом.
      - Хорошо - сказал Тим и поднял арбалет наизготовку, - иди на два шага сзади.
      Шагнул вперед и замер в раздумии перед перегораживающей вход стенкой. Если Руша Хем поджидает его с той стороны с занесенным мечом, то с какой стороны он его ждет? Сам он ушел налево, так наверное он ожидает, что и Тим пойдет там же? Или он понял, что Тим так подумает и ждет его справа? Поколебавшись пару секунд, Тим решил, что самым лучшим вариантом будет - не раздумывать. Присев и выставив над собой арбалет, он выметнулся слева от входа в зал и нажал на оба спуска. Со звоном болты ушли в воздух и впились в дощатый потолок. Потом Тим заметил спокойно стоящую фигуру в одной из дверей зала и сконфуженно поднялся, отпустив спусковые крючки.
      - Подумаешь, - пробурчал он себе под нос и кивнул Нальме, - пошли.
      Руша Хем, ничем не высказав своего мнения по поводу недавнего, устроенного Тимом, представления, подождал, пока он подойдет к двери, потом шагнул внутрь. Тим, пожав плечами, шагнул следом. Но арбалет не опустил - мало ли. Впрочем, если бы Руша Хем хотел застать его врасплох, сейчас бы это ему вполне могло удасться. Потому что за дверью была комната, а в комнате - был портал. Навытяжку стоящего рядом мага Тим заметил только спустя секунду. Как и то, что Руша Хем, зайдя в комнату, отошел в сторону и теперь стоит практически за спиной Тима. Осознав это, Тим почему-то не сильно испугался. Насторожило его другое. Конечно, он сам видел, как Каравэра открыл портал за пол-минуты, и вроде тот портал был очень сложным. Может быть, портал на Землю вообще за секунду открыть можно, но все равно - как-то уж больно быстро они управились. Они что, ждали его? Тим мрачно ухмыльнулся и быстро шагнул к стене, потянув за собой нальму. Поднял арбалет.
      - Куда ведет этот портал? - медленно спросил он, глядя в глаза Руша Хему. Как же - нашли идиота. Тим представил себе, как он заходит в беспросветно-черный диск, и, с радостной улыбкой оказывается вдруг в какой-нибудь клетке посреди дворца Сах Аота. А вообще - сами дураки. Это ж надо было так быстро согласиться, да еще и портал устроить не на горе, как тогда, а прямо тут, в башне - так же любой тупица догадается. То-то сейчас Руша Хем юлить и выкручиваться начнет, ладно еще им религия напрямую врать запрещает. Но тот выкручиваться и не собирался.
      - Портал ведет в твой мир, - сказал Руша Хем спокойно, - в то самое место, откуда ты попал в этот.
      - А почему он здесь, а не на горе, как в прошлый раз? - быстро спросил Тим.
      - Тогда тенарисс был неизвестен, портал открывался в новый мир, в случайную точку. Там вполне мог оказаться океан, который бы затопил все здание раньше, чем маг успеет закрыть портал. Поэтому - открытое место на возвышенности. Теперь тенарисс установлен и может быть открыт в любом месте.
      Тим нахмурился, задумавшись.
      - Если я пройду в этот портал, - начал Тим, осторожно подбирая слова, - я окажусь в своем мире в том же месте, откуда попал сюда, здоровый, свободный, не потерявший ума и памяти?
      - Да, - просто сказал Руша Хем и добавил через секунду, - здоровый.
      В последнем слове Тиму почудилась... даже не эмоция, а тень эмоции, причем - нарочито отмеренная. Тим задумался над этим феноменом, но тут же понял и пошевелил левой рукой - боли не было. Ну, спасибо, конечно. Но что-то подозрительно. И без того-то - подозрительно, а теперь так уж вообще. Тим вздохнул.
      - Никто не будет задерживать меня, пока я иду к порталу?
      - Нет.
      И хотя никаких эмоций в голосе снова не было, Тим был уверен, что волин над ним потешается. Он подумал еще немного и решился. А что еще оставалось? Не уходить же гордо прочь. Вот уж тогда они точно животики надорвут. 'Может, они и в самом деле решили от меня избавиться?' - подумал Тим, - 'Испугались, что я им тут революцию устрою... Точно! Было же какое-то пророчество про Дитя Севера. Вот они и обосрались. Да и вообще. Ворвемся - разберемся'. Тим решительно кивнул и пошел к порталу, ведя за собой Нальму. Пару шагов девушка сделала безропотно, но потом вдруг остановилась. Тим обернулся.
      - Куда ты меня ведешь? - спросила она.
      - Ты пойдешь со мной, - сказал Тим твердо.
      - Нет! - Нальма с силой дернула руку, в ее глазах Тиму показался нешуточный испуг, - я не хочу!
      - Тебе захочется, - пообещал Тим, - там все более правильное, чем здесь.
      Нальма, закусив губу, замотала головой.
      - Я понимаю, что сейчас тебе не хочется. Ты просто не представляешь, как это - жить по-другому, поэтому боишься. Но я уже все решил - я переведу тебя силой. Должен же я хоть как-то отплатить тебе за все, что ты для меня сделала.
      И Тим, удвоив усилия, потащил девушку к черному диску.
      - Не-ет! - в ужасе закричала Нальма, пытаясь вырваться, - мне нельзя! Я там умру!
      До Тима не сразу дошло это заявление, он сделал еще шаг, потом остановился. До портала уже оставалось меньше шага, Тим уже чувствовал исходящее от него напряжение - вроде статического электричества.
      - Почему умрешь? Откуда ты это взяла?
      Нальма пару раз безуспешно попыталась выдернуть руку, потом замерла, молча постояла пару секунд и спокойно сообщила:
      - У меня нет своей воли. Если я окажусь вне круга воли моего хозяина, я умру, - помолчала немного, глядя прямо в округлившиеся глаза Тима, - я - сесса Сах Аота. Я должна была привести тебя к нему.
      Тим отпустил руку Нальмы и отшатнулся.
      - Ты - сесса? Что за бред?! Сесса - они как... как камень. А ты - живая! И сетка на лице... не говори глупостей, и идем со мной.
      - Если Хозяин приказывает сесса вести себя, как обычный человек, сесса так и делает. А сетка... сетку тоже наносит Хозяин. Он может этого и не делать.
      Тиму вдруг вспомнилось: 'Дозволяешь ли ты мне действовать в соответствии с собственными желаниями?' И замершее в ожидании чудище. Вот значит как.
      - А совсем освободить тебя можно? - спросил Тим с надеждой и одновременно - с опасением. Вот сейчас она мотнет головой и скажет 'нет'... Но Нальма молчала.
      - Ну? - подстегнул Тим, устав ждать.
      - Если убить... - начала Нальма и снова замолчала.
      - Кого убить? Сах Аота? Да?
      - Нет, - Нальма шагнула вперед, встав к Тиму вплотную и заглянула ему в глаза, - нет. Я не хочу, чтобы ты уходил. Но тебе придется.
      Она толкнула его обеими руками, и Тим провалился в чернильную темноту. Сначала он не испугался. Сейчас он выйдет обратно и выяснит все, что надо. Каравэра вон - запросто ходил туда-сюда как в открытую дверь, да еще и йельмов привел. Но он поднялся, сделал шагов десять вперед, а комнатка все не появлялась. Тим уже понял, что не сможет сейчас вернуться обратно, но все равно не унимался. Шел и шел куда-то во тьму, выставив вперед руку с арбалетом. Должен же этот коридор где-то кончится? Не может быть, чтобы порталы работали только в одну сторону - не зря же тогда, в самый первый день, Руша Хем не пустил его обратно? Потом он вспомнил, что именно тогда и именно в том самом портале у него тоже не получилось выйти из темноты обратно. Видимо, надо сначала перейти полностью в одну сторону, а потом уже можно пройти обратно. Тим радостно развернулся и уже сделал шаг в противоположную сторону, как вдруг другая мысль яркой вспышкой мелькнула в голове. Предсказание! Тим горько засмеялся, не слыша своего смеха. Чертов предсказатель обещал ему, что он попадет домой и тут же вернется. Вернется, чтобы умереть. Да, очень возможно, что так и будет - то, что Сах Аот - очень крутой мужик, Тим уже понял. Но оракул-то - откуда он знал, сволочь? И ведь прав он - мерзавец. Даже зная о том, что его ожидает, Тим все равно вернется назад. Потому что там - в мире Сай, в уродском, бесчеловечном и ненормальном мире - теперь именно там - его жизнь. Что он будет делать дома? В школу пойдет? Не делайте смешно, пожалуйста. Мама, отчим? Сердце неприятно царапнуло. Пусть. Тим мотнул головой. Уже полгода прошло. Они, конечно, сначала горевали, но - полгода! Отчим давно предлагал маме еще одного ребенка завести. Уж теперь-то уговорил, небось. А как Тим объяснит, где он был, что с ним стало и кто он теперь такой? Что ему теперь человека убить - раз плюнуть? А Нальма? Вот - единственный человек, которому действительно нужен Тим, нужна его помощь. Ладно. Вернуться - необходимо. Вовсе необязательно сразу идти Сах Аота за грудки брать, может, там и другие варианты есть. Но выяснить все подробности - обязательно. Тим вздохнул и решительно зашагал вперед. Он ожидал, что сначала придется отшагать все, что он прошел в эту сторону, пытаясь вернуться назад, но столько идти не пришлось. Уже шаге на десятом невидимый пол вдруг ушел из-под его ног, и Тим полетел вниз.
      Темнота кончилась очень быстро, сменившись тусклым серым светом. Тим мягко приземлился на кучу какого-то мусора, потом быстро встал на ноги и посмотрел вверх. Причину своего падения он выяснил сразу же. Беспросветно черный диск не стоял у самой земли, а, чуть наискосок, висел метрах в трех над ней. Пока Тим пялился на него, размышляя о том, каким образом быстро и эффективно поверить в то, что он умеет прыгать на три метра, диск, негромко хлопнув, исчез. Сначала Тим упал духом - как будто что-то оборвалось внутри, сделав и без того серый мир вокруг еще более серым и безрадостным. Потом он заметил какую-то неправильность в том, что его окружало. Огляделся и хищно ухмыльнулся.
      - Значит, в мой мир? - спросил он негромко, с мрачной веселостью в голосе, - в то же место, откуда я перешел? А как же байки про то, что волинам врать нельзя?
      Никто, разумеется, ему не ответил. Да и непохоже было, что в этом мире вообще остался кто-то, способный разговаривать. Все небо было затянуто сплошным покровом темно-серых туч. А вокруг, насколько хватало взгляда, расстилались развалины. Когда-то это был город, но Тим даже ни на мгновение не испугался, что это - его Питер, хоть это и объяснило бы слова Руша Хема. Что бы ни случилось на Земле в его отсутствие - ядерная война, эпидемия или нашествие инопланетян - Питер никогда бы не стал так выглядеть.
      Все вокруг было сплошным переплетением разнообразных искуственных сооружений и конструкций. Заросшие каким-то мхом, засыпанные мусором и пылью, тянулись метрах в пяти над землей, сходясь и переплетаясь друг с другом, решетчатые фермы, поддерживаемые чашеообразными пилонами. Под и над фермами, подвешенные на эллипсовидных арках, расходились во все стороны плоские ленты шириной от полуметра до метров пяти - видимо, дороги. Местами на этих лентах проглядывались какие-то странные механизмы, похоже - средства передвижения. Полуистертые остатки незнакомой письменности покрывали все доступные взгляду - незасыпанные мусором и не покрытые пылью - плоскости. И над всем этим нависали громадные, возносящиеся ввысь на сотни метров ввысь, башни непривычных очертаний. Из их вида было непонятно, были они зданиями, антеннами или какими-нибудь космолетами, но искуственными они были без всяких сомнений.
      Резкие порывы холодного ветра периодически проносились над развалинами, поднимая пыль и гоня всякий легкий мусор - в основном такие же обрывки серой бумаги, как и те, что составляли кучу мусора у него под ногами. Тим подобрал один обрывок, и нахмурился, крутя его в руках - это была не бумага, а какой-то тонкий пластик. Только очень старый, выцветший и неровный, местами еще пластичный, а местами - легко крошащийся в руках. Тим хмыкнул, выронил обрывок из руки, отряхнул ладони. Интересно, есть тут вообще жизнь?

      Применив все мыслимые и немыслимые средства предосторожности, он отправился в свой мир. К его сожалению, этот визит мало что дал - большинство инфохранилищ его мира были уничтожены, содержащиеся в них знания утрачены. Все, что ему удалось найти - схематический рисунок этого самого меча и подпись к нему - 'Уничтожающий недостойных'. Несмотря на все его старания, никаких других упоминаний меча найти не удалось, это было плохо. Еще хуже было то, что, несмотря на все ухищрения, жители планеты обнаружили его присутствие.
      Он в спешке вернулся домой, но путь его тоже был прослежен его создателями. Не прошло и года, как десять механических воинов (когда-то бывших специальными машинами для работы в условиях высокой гравитации) пришли за его жизнью. Применение Призрачного меча было просто жестом отчаяния, до этого момента он не рисковал брать винтовую рукоять в свои руки.
      Опасения его оказались беспочвенны - меч рубил сверхпрочный, даже не имеющий названия - только номер - материал, из которого были изготовлены корпуса механических воинов, как бумагу. За считанные мгновения он расправился с самым опасным врагом из всех, с кем ему приходилось сражаться. Но он не обманывал себя - еще более опасные враги пока оставались живы.

* * *

      Жизнь была. Тим узнал это часа через два блужданий по развалинам. К этому времени он уже выяснил, что башни были когда-то жилыми. Он дошел до основания одной из них - громадного, доброй сотни метров в диаметре, конуса - и долго стоял, раскрыв рот и пялясь вверх, на уходящие в небо нагромождения наростов, выступов и штырей. Множество дорог заходило (или выходило) в это основание через овальные арки, именно поэтому Тим решил, что башня - это многоэтажнй дом. Небоскреб. А утврдили его в этом предположении попавшиеся останки бывшего жителя этого небоскреба. Тим уже понял, что прямо по земле мало кто ходил в этом мире, поэтому отверстий на уровне земли в небоскребе не было. Почти не было - всего метрах в двадцати от того места, куда подошел Тим, в основании обнаружился небольшой - метра полтора в диаметре - круглый люк, а за ним - скелет. Тим с интересом поизучал его, близко, впрочем, не подходя - кто знает, от чего они тут все загнулись. Если от радиации, то это, конечно, очень грустно, потому что радиация, насколько знал Тим, быстро не выветривается. Но остатки какой-то плотной маски на черепе существа наводили на мысль, что если здесь и была война, то либо химическая, либо бактериологическая. Существо было выше человека - скелет лежал неровно, согнувшись, но с первого взгляда можно было ценить его рост метра в два минимум. Были у него две ноги, две руки и вытянутый вверх-назад череп. Остатки выцветшей одежды покрывали тело существа, поэтому в остальной анатомии Тим не разобрался, да и не больно-то хотел. В небоскреб Тиму заходить не захотелось, поэтому он без особого труда взобрался на одну из низких дорожек и пошел по ней, попутно выяснив природу возникновения устилающего все улицы пластиково-бумажного мусора. Это отслаивалось покрытие дорог, которые ровными выглядели только снизу, а сверху были истрепаны и изъедены так, что идти по дороге оказалось не такой уж хорошей идеей - они и без дополнительного груза во многих местах порвались и попадали на землю. Пару раз Тим свалился со своей, к счастью невысокой, дороги, уронив попутно метров по пятьдесят дорожного полотна. А в третий раз падающая арка зацепилась за другую дорогу - пошире. Та упала сразу двухсотметровым куском, зацепив кучу других конструкций, многие из которых тоже не преминули рухнуть. Напоследок с какой-то невообразимой высоты обрушилась громоздкая решетчая конструкция, окончательно добив дорожную систему в этом районе и подняв такую пыль, что видимость упала метров до двух. Вызвано ли было ее падение действиями Тима, или упала она сама по себе - он не понял, но на всякий случай решил идти теперь по земле. Мало ли. Грохнется такая хрень на голову - костей не соберешь, даром, что волин. Тим чихнул, прикрыл лицо ниже глаз рукавом и, почти наощупь, побрел прочь из разгромленного района. И почти сразу наткнулся на живое... животное.
      Размерами оно было с мелкую собаку, правда, немного ниже и намного длинее. Короткий хвост, вытянутая морда с парой глаз, зато без малейших признаков ушей, и коричневая шерсть с светло-серыми поперечными полосами. Эдакая помесь таксы, крысы и енота. Тим сразу понял, что это - животное. В смысле - неразумное. Во-первых, как выглядели разумные обитатели этой планеты, он уже себе представлял. Во-вторых, этот крысотакс и так выглядел совершенно неразумным. А в-третьих, Тим на всякий случай не преминул поинтересоваться вслух:
      - Ну и кто ты такой?
      В ответ крысотакс распахнул неожиданно большую пасть, усыпанную доброй тысячей мелких, но длинных, зубов и пронзительно заверещал.
      - Но-но, - сказал Тим, нацеливая арбалет, - ты не больно-то.
      Его охватило запоздалое беспокойство - а вдруг арбалет здесь не сработает? Все-таки технический мир со своей кучей давно придуманных законов. Хотя, если тут все вымерли, то и верить в эти законы некому. И вообще - арбалет, он и в африке арбалет, уж один-то раз он обязан выстрелить без вопросов. Но предаваться размышлениям было некогда - крысотакс наскакивал короткими прыжками, явно нацеливаясь тяпнуть Тима за ногу и тут уж было не до раздумий. Тим быстро прицелился и нажал на спуск. Звонко прозвенела тетива, крысотакс споткнулся и упал набок, сменив верещание на не менее пронзительное шипение. Тим посмотрел на арбалет и облегченно вздохнул - оба лука взведены, оба болта лежат на ложе. Крысотакс, продолжая шипеть, пытался отползти - передние лапы у него не шевелились, похоже, болт перебил какие-то важные нервы; но задние лапы упрямо тащили длинное тело куда-то в сторону. Кровь у животного была ярко-голубой.
      Тим поморщился и пошел дальше, размышляя о том - хорошо ли это, что болты вернулись на ложе? Значит ли это, что разумной жизни на планете нет? Из раздумий его вывело уже знакомое верещание. Тим обернулся и с раздражением увидел еще пару таких же крысотаксов, странной вихляющей походкой спешащих ему вслед.
      - Блин, - сказал Тим, успокоив обоих короткой очередью. Но верещание неслось уже со всех сторон, неуклонно приближаясь, и Тим занервничал. Закрутил головой, обнаружил торчащую вертикально вверх решетчатую мачту и пошел к ней. Первые ряды крысотакс добежали до мачты, когда Тим уже сидел возле самой ее вершины, довольно удобно устроившись между двумя скрещенными балками метрах в десяти над землей.
      Крысотаксы потоптались под мачтой, поглядывая на Тима, потом довольно шустро полезли вверх, ловко перепрыгивая с балки на балку.
      - Хрен ли вы лезете? - пробормотал Тим, вывешивась наружу, - вы же меня наверняка все равно проглотить не сможете. Я из другого теста.
      Выцелил мелькающее среди балок длинное тело и нажал на спуск. Звон тетивы и пронзительное шипение. Прицелился ниже, снова нажал на спуск - этот крысотакс упал молча, видимо, болт попал в какой-то жизненно важный орган. Тим подстрелил еще троих, потом с удивлением заметил, что остальные не очень то горят желанием лезть на мачту - похоже урок первопроходцев пошел им на пользу. Но расходиться тоже не спешили - сидели под мачтой, собравшись небольшими группами, периодически вереща и вроде как даже переговариваясь короткими гортанными вскриками.
      - Так вы что, разумные? - Тим попробовал сымитировать некоторые из издаваемых крысотаксами звуков, но успеха его попытки не возымели, а точнее - были проигнорированы. Тим почесал затылок и крикнул во всю глотку:
      - А ну мотайте отсюда, пока живы!
      Но удостоился только нескольких мимолетных взглядов.
      - Ну, - сказал Тим, - сами напросились.
      Навел арбалет на ближайшую группу зверьков, нажал оба спуска и принялся водить арбалетом от группы к группе. Воздух тут же наполнился шипением и какими-то новыми мяукающими звуками, а земля наполнилась движением. Сначала Тим испугался, что все крысотаксы сейчас полезут на вышку и могут, в конечном счете, его достать, но скоро заметил, что метания их довольно бессмысленны. Зверьки неслись кто куда, сталкиваясь, отскакивая с оскаленными пастями, иногда кусая друг друга, а иногда - просто разбегаясь в разные стороны, так что некоторые просто возвращались на то место, с которого убежали. Впрочем, через недолгий промежуток времени все крысотаксы разбежались с открытого пространства, оставив под мачтой только раненых и мертвых.
      Тим посидел на своем насесте еще минут пять, потом, убедившись в том, что крысотаксы потеряли к нему интерес, спустился вниз. Отошел от мачты метров на десять, постоял. Никто не верещал, никто не бросался на него с раскрытой пастью, и Тим успокоился. 'Но все равно', - подумал он, - 'надо всяких трущоб избегать. Это я хорошо в тот небоскреб не полез. В узких пространствах у этих тварей преимущество'. И пошел дальше, раздумывая над тем, куда, собственно идти. Сейчас он шел просто 'вперед', которое ничем не отличалось от 'назад' или 'вбок'. Но достойных ориентиров пока не попадалось и Тим начал думать над тем, как подать о себе знак выжившим разумным обитателям этой планеты. Если таковые, конечно, остались. Хорошо бы найти какую-нибудь радиостанцию. Если эти выжившие опустились настолько, что не знают про радио, то не больно-то они Тиму и нужны. А если знают, то наверняка слушают эфир. И стоит только Тиму сказать пару слов в какой-нибудь ихний микрофон, как они сразу про него узнают и немедленно прилетят. Вопросов оставалось всего два, но вопросов принципиальных - на что похожи их радиостанции, и как ее включить, если он таки умудрится найти что-то похожее? Только часа через три до Тима дошло, что радиостанция ему, в общем-то, ни к чему. Он кто? Он - волин. А волинам рации не нужны, они сами себе приемопередатчики.
      Тим усмехнулся и принялся искать антенну. Всем радиостанциям нужны антенны, это любому известно. Торчащую из земли мачту - близнеца той, что спасла Тима от стаи крысотакс, он решил подходящей. Правда, она явно не была металлической, но, подумав, Тим решил считать ее электропроводящей. 'Более того', - решил Тим, - 'в радиостанции, кроме антенны, еще и всякие радиодетали есть. Колебательный каскад там, и прочее. Будем считать, что они тут как бы встроенные'. Еще радиостанциям нужно электропитание. Например, батарейка. Тим, приложив некоторые усилия, оторвал от лежавшего неподалеку странного четырехколесного устройства пару длинных штырей, которые и воткнул прямо в землю рядом с мачтой. Потом сходил и принес еще два штыря. Один положил на землю рядом с воткнутым, прислонив к мачте, а второй оставил в руке. Огляделся - видеть его никто не мог, но привычка была сильнее - и обильно намочил землю рядом с воткнутыми 'электродами' единственной имеющейся у него жидкостью. 'Земля тут, небось, вообще сплошная химия', - подумал он, застегивая джинсы, - 'так что наверняка что-нибудь там потечет. И этот, как его... электролит', - Тим усмехнулся, - 'тоже не просто вода, а с солями всякими. Так что...' Тим осторожно приложил последний штырь к мачте, соединил его со вторым воткнутым штырем, и вздрогнул, отдернув руку и зажмурив глаза - с громким треском между мачтой и штырем проскочила яркая искра.
      - Хо, - сказал Тим, - а то напридумывали... проще надо быть, и люди к вам потянутся.
      Тим не помнил, как в действительности звучить сигнал 'SOS' - три точки, три тире, три точки, или наоборот - три тире, три точки, три тире. Но справедливо решил, что это неважно - вряд ли на этой планете знали азбуку Морзе. Зато такой сигнал точно нельзя принять за естественный шум в эфире. Поэтому Тим прикладывал и прикладывал, замыкая цепь, к мачте штырь, пока он не нагревался настолько, что его становилось невозможно держать. Потом Тим ждал, пока штырь остынет, и начинал снова. Таких 'сеансов связи' он успел сделать пять, потом искрить стало меньше и нагреваться - тоже. Видимо, батарейка садилась.
      А потом прилетел вертолет.
      Увидев это рычащее и пыхтящее чудовище, Тим расстроился. Очевидно, радио и радопеленгацию местные разумные еще не забыли, но были явно от этого недалеки - вертолет их на вершину инженерно-конструкторской мысли совершенно не тянул. Был он хоть и немаленький, двухвинтовой, но угловатый, с торчащими метра на три неубирающимися 'ногами' и маленькими круглыми оконцами в носовой части. 'Черная акула' на фоне этого монстра выглядел бы просто сплавом изящества и совершенства.
      - Эх, - сказал Тим, - похоже, застрял я тут надолго.
      Довольно неуклюже вертолет примостился на открытой площадке, подняв тучу пыли и мусора. Тим прикрылся от пыли рукавом и принялся ждать, полагая, что никто не высунется из вертолета, пока не осядет пыль. Но люк открылся даже раньше, чем остановились винты. Смутно различимая сквозь пыль долговязая фигура спустилась по выдвинувшейся лесенке на три ступеньки, потом спрыгнула вниз.
      - Исторический момент, - пробормотал Тим, делая пару шагов вперед и приветственно маша рукой.
      - Эй, я здесь! - крикнул он и звонко чихнул.
      Фигура встрепенулась, зашагала в сторону Тима двухметровыми шагами и очень быстро подошла вплотную. Тим, на всякий случай, снял с пояса арбалет и взял его в правую руку. Выглядел инопланетянин (точнее, туземец - это Тим был здесь инопланетянином) примерно так, как его себе Тим и представлял по увиденному скелету - два метра ростом, длинные худые руки и большая вытянутая голова. Сюрпризом оказались разве что глаза - были они черные с перламутровым отливом и настолько большие, что выступали по бокам головы, как у птиц. Лицо ниже глаз было прикрыто, похоже, дыхательной маской.
      - Ну, здрасте, - сказал Тим и улыбнулся.
      Туземец медленно моргнул, потом его рука коснулась к груди, что-то негромко щелкнуло и Тим услышал голос. Голос сказал, несомненно, что-то осмысленное, но суть сказанного (что опять-таки неудивительно) от Тима ускользнула. Язык существа не был похож ни на какой, слышанный Тимом ранее, был наполнен щелкающими и свистящими звуками и напоминал скорее птичью перекличку, чем нормальную речь.
      - Да-а... - протянул Тим, - и как будем договариваться? Давай так. Я - Тимоэ... тьфу, блин!
      Тим смешался, мотнул головой и начал по-новой:
      - Мое имя - Тим, - сказал он коротко, но внушительно, - а как тебя зовут?
      Может, конечно, Тиму просто показалось, но он был готов поклясться, что туземец его понял. И очень этому удивился. Он опять поднял руку к груди, но уже не для того, чтобы что-то включить, а просто - указывая на себя.
      - Да, да, тебя, - подтвердил Тим.
      Снова раздалась птичья трель, но на этот раз - короче. Свист-'чик'-'фьють'-'уить'-'чик'-'чик' - так в простейшем приближении звучала эта фраза. И означала она именно имя - это Тим как-то почувствовал. Он вздохнул и, в меру своих возможностей, повторил это чирикание, закончив фразой:
      - Давай я тебя просто Чикчик буду звать, а?
      Опять несомненное удивление. Чикчик моргнул и наклонил голову. Тиму под его пристальным взглядом уже было не по себе.
      - Ты за мной прилетел? - спросил Тим, показывая на вертолет.
      Чикчик разразился длинной трелью и Тим вдруг, с удивлением, понял, что смысл этой трели до него доходит! Не дословно, конечно, да и вообще, как он тут же откуда-то понял, речь местных жителей слишком сильно отличалась от человеческой - как структурно, так и содержательно - чтобы ее вообще можно было перевести дословно. Но общий смысл сказанного Тим уловил:
      - Общий (большой, главный) - сигнал - слышать (ловить) - посылать.
      Там еще были прочие структурные параллельные отсылки, из которых становилось ясно, что 'общий' - это некто (или нечто), объединяющее группу туземцев (возможно, командир); 'слышать (ловить)' и просто 'слышать' - разные вещи, и 'сигнал', который не виден и не слышен именно 'услышали (поймали)'. Были там вроде и еще тонкости, но в них Тим уже не лез, ему было вполне достаточно понятого.
      - Тогда летим к этому 'главному', - кивнул Тим.
      Чикчик поморгал, потом закрутил головой и затоптался в нерешительности.
      - Что еще? - спросил Тим.
      Еще одна трель, теперь с вопросительной интонацией:
      - Сигнал - сильный (мощный) - источник?
      Тим усмехнулся и пошел в сторону, поманив Чикчика за собой. Подошел к мачте, приглашающе махнул рукой и замкнул цепь. Щелкнула искра, Тим подержал штырь, продолжая замыкать цепь, потом убрал. Шагнул в сторону. Чикчик пялился на представленную конструкцию во все глаза, и вид его являл совершеннейшее недоумение. Где-то что-то тихнько захрипело - похоже, динамик в маске у Чикчика - захрипело и выдало длинную трель, смысла которой Тим не уловил - слишком тихо она прозвучала. Зато встрепенулся Чикчик, коротко свистнул 'Да' и обернулся к Тиму, протянув руку с четыремя длинными (сантиметров по двадцать) тонкими пальцами.
      - Дай, - щелкнул он, имея в виду, несомненно, штырь. Тим, внутренне похохатывая (ага, думаешь, нашел секрет фокуса?), но внешне спокойно, протянул требуемое. Чикчик вожделенно схватил штырь, зажал в руке и принялся крутить перед глазами, потихоньку приходя в еще большее недоумение. Наконец, он засунул его куда-то за спину, уставился на Тима немигающим взглядом и выдал длинную трель, смысл которой почти стопроцентно передавался тремя русскими словами:
      - Как, черт побери?!
      Тим широко улыбнулся:
      - Долго объяснять, некогда. Полетели.
      - Полетели, - согласно чирикнул Чикчик, немного подумав, выдернул один из 'электродов' из земли и тоже засунул за спину. Потом повернулся и зашагал к вертолету, Тим пошел следом. Чикчик довольно споро запрыгнул в вертолет, но Тиму нижняя ступенька приходилась как раз на уровень груди, и пришлось немножко заняться физкультурой, потому что невежливый туземец даже и не подумал протянуть руку помощи, сразу скрывшись в чреве вертолета. Тим, негромко ворча, забрался на нижнюю ступеньку, потом, высоко задирая ноги, поднялся вверх. Почти сразу же лесенка с жужжанием поднялась, а по бокам выдвинулись дверцы люка.
      - Ну, - сказал Тим, - нормально.
      И пошел искать Чикчика. Очень быстро выяснилось, что громадный вертолет совершенно пуст внутри - ни вещей, ни туземцев, а единственным обитателем сравнительно небольшой кабины оказался тот же Чикчик. Причем он уже полулежал в довольно удобном, даже на взгляд Тима, кресле, надев на голову совершенно непрозрачный шарообразный шлем, а четырехпалые руки его порхали над серой доской, широким кольцом охватывающей почти все кресло. И явно не зря порхали - где-то с гулом завелись двигатели, и пол под ногами завибрировал. Тим вытянул голову, пытаясь увидеть какие-нибудь кнопки или переключатели на этой доске - но та была совершенно гладкой, даже рисунков на ней не было. Очевидно, все проецировалось непосредственно в шлем; все, включая изображение за бортом, потому что кабина находилась в хвостовой части вертолета, где никаких окошек и в помине не было. Такой уровень технологии Тиму понравился, он почувствовал, что не все еще потеряно и снисходительно кивнул, пробормотав: 'Ладно, кажись, еще не совсем одичали'.
      Пол слегка накренился, потом выпрямился, и вибрация уменьшилась, а гул двигателей изенился, стал на пол-тона выше. Тим посмотрел на Чикчика, решил, что отвлекать его вопросами сейчас не стоит, и пошел сквозь пустой трюм вперед - в сторону окошек. За грязным и исцарапанным стеклом размеренно уходили вниз выступы и бугры очередного небоскреба - вертолет набирал высоту. Тим прижался к стеклу, попробовав оттереть его от грязи, но тщетно - то ли она была с той стороны, то ли намертво въелась в материал. Видно было плохо, детали искажались, но Тим, не отрываясь, смотрел и смотрел на башню пока, наконец, ее плоская вершина не ушла вниз, в серую мглу. Вертолет набирал высоту еще минут пять, потом гул двигателей снова изменился, а Тима легонько качнуло назад - они перешли в горизонтальный полет. Тим, полный вопросов, поспешил к кабине, но Чикчик все так же продолжал сидеть со шлемом, надетым на голову, и водить руки над доской, разве что движения его рук стали редкими и менее размашистыми.
      - Э..., - сказал Тим, - Чикчик... ты меня слышишь?
      - Слышать, - свистнул Чикчик, - Тим ('Уить-уи-йю-ю') - ложиться (укладываться) - удобно - долго.
      - Понял, лететь долго, - кивнул Тим, - а поговорить мы можем?
      - Управлять - ветер(высоко) - внимание, - сообщил Чикчик отрицательным тоном и замолчал. Кроме того, в фразе еще имелся некоторый упрек в том смысле, что 'не отвлекайте водителя во время движения'.
      Тим вздохнул.
      - А автопилот?
      - Нельзя! - испуганно щелкнул Чикчик, даже руками всплеснув для убедительности. Вертолет тут же вильнул в сторону и Чикчик быстро принялся махать руками над видимой только ему клавиатурой, свистнув мимолетно:
      - Уить-все!
      Тим вздохнул и поплелся в нос - там хоть иллюминаторы были.
      Летели они и в самом деле долго - часов пять. То ли Тим сам не заметил, как долго возился с радиостанцией, то ли (что более вероятно) вертолет вылетел с какой-то резервной базы, а сейчас вез Тима прямиком в штаб. Во всяком случае, Тим на это надеялся. Он облазил весь вертолет и тихонько исследовал кабину, потом лег на пол возле иллюминаторов и задремал.
      Проснулся он от изменившейся вибрации и как раз успел заметить, как вертолет опускается в громадный черный провал. Потом пол вздрогнул и замер, а двигатели затихли. Тим прижался к полу, пытаясь рассмотреть в иллюминатор то, что происходит наверху, но так ничего и не увидел, кроме того, что падающий сверху свет начал меркнуть, а потом исчез совсем. 'Логично', - подумал Тим, - 'радиация ли, отравление или болезнь - один черт самое лучшее - под землю залезть'. Потом снаружи вспыхнул свет. За проведенный здесь день Тим уже успел отвыкнуть от такого света - яркого, почти слепящего. Тим в это время как раз пытался смотреть вверх, поэтому одна из вспыхнувших ламп направила свои лучи прямо ему в глаза. Тим зажмурился, отодвинулся от иллюминатора и принялся моргать, сгоняя с сетчатки изображение сияющего прямоугольника. За эти занятием его и застал Чикчик.
      - Лететь (всё) - идти, - чирикнул он и пошел к люку.
      Тим кивнул, подобрал с пола арбалет, повесил его на пояс и поспешил следом. Выбравшись наружу, Чикчик сразу целеустремленно затопал в сторону. Тим пошел следом, вовсю глазея по сторонам, хотя смотреть было особо не на что. Ангар - он и есть ангар. Сам он был огромен - сюда запросто могло вместиться еще пяток таких вертолетов, но большая часть площади пустовала - стоял здесь еще только один вертолет, кроме того, на котором они сейчас прилетели. Был этот вертолет, несомненно, той же модели и отличался от первого только широкими подпалинами на брюхе. Стены ангара были гладкие и серые, на одной из них имелись надписи. Тим всмотрелся в них, надеясь, что, подобно речи, письменность сейчас тоже дойдет до его понимания, но этого не случилось. Причем, как он понял, не потому, что он не может это прочитать, а просто потому, что эти надписи для постороннего не имели никакого смысла. Ну, вроде словосочетаний типа 'ШРАП-1000' или какие-нибудь там еще, которые можно увидеть в земном аэропорту. А еще в той стене, на которой были надписи, внизу имелся ряд аккуратных дверец - со скругленными краями, мощными уплотнителями и без окон. Как раз к ним направлялся Чикчик, а следом за ним - и Тим. Подойдя к первой двери, Чикчик обернулся.
      - Тим - идти - один(сам) - чисто, - пропел он, интонацией подчеркнув важность сообщения.
      - Понял, - сказал Тим, - дезинфекция. А я что, против?
      Чикчик поизучал его, наклонив голову, потом хлопнул пальцами по стене, и дверь открылась.
      - Идти, - чирикнул Чикчик и Тим шагнул внутрь. Дверь тут же захлопнулось, где-то загудел двигатель и через щели в стене на Тима стал дуть теплый воздух с пряным ароматом. Тим огляделся. Дверь, через которую он зашел. Еще одна дверь. И - небольшое углубление в стене с надписью под ней. Тим подошел и всмотрелся. Читать оказалось нежиданно сложнее, чем слушать. Пока он успевал понять смысл одной структурной единицы написанного, прочитанное ранее уже ускользало и приходилось вчитываться снова. Письменность не совсем совпадала с речью, она была многоуровневая. Речь - тоже, но там все же базовый смысл произносился последовательно, а в речи - нет. А еще надпись одновременно с утверждением содержала и отрицание обратного.
      - ((Вещи - одежда) всё - сюда) (дверь - идти), - и она же, - ((вещь - одежда) один - не сюда) (закрыто - не идти), - примерно так выглядела надпись, если попытаться перевести ее на русский, сохранив, по возможности, структуру. Тим, хмыкнув, огляделся. 'Интересно, камеры тут есть?', - подумал он, впрочем, без особого волнения. Почему-то перспектива раздеться догола перед инопланетянами смущала совсем не так сильно, чем сделать то же самое, но под прицелом камер соотечественников. 'Да и вообще, простирнуть не помешает', - согласился Тим и принялся снимать одежду и складывать ее в нишу. Арбалет Тим положил в самую последнюю очередь, даже после трусов. Положил, поднял голову и погрозил кулаком:
      - Смотрите, не поломайте, - сказал он грозно, - тонкая работа.
      Дверь открылась даже раньше, чем он успел закончить свою фразу. 'Точно, камеры', - решил Тим, заходя в следующую комнату, - 'вот извращенцы... хотя, они, наверное, не привыкли за голыми инопланетянами наблюдать... небось целой толпой к экрану сбежались'. Фыркнул, осмотрелся. Дверь. И еще одна дверь. Больше ничего.
      - Ну... - начал Тим и тут же с ног до головы оказался засыпан каким-то белым порошком. Без запаха и вкуса (часть его попала в рот, а часть - залетела в нос), но очень липкого. Тим чихнул, высморкался и принялся пальцами прочищать ноздри - а и пусть смотрят. Может, у них это вовсе не считается некультурным. Потом на Тима неожиданно вылилась целая ванна воды, а может, и больше - ему даже дыхание задержать пришлось, пока поток воды смывал налипший порошок. Вода утекла в пол через расположенные по периметру сливные отверстия, и из стен подул горячий воздух с тем же пряным ароматом. Тим стоял под ним минут пять, пока не открылась следующая дверь. Из этой комнаты выход уже был не герметичным, а вполне человеческим - увидь Тим такую дверь где-нибудь на Земле, даже и не удивился бы. Дверь как дверь, подумаешь. Вон, даже ручка есть, ну и пусть на уровне головы, мало ли. А еще в комнате была полочка, на которой, аккуратно сложенная, лежала одежда Тима и, поверх нее - арбалет.
      - Спасибо, - сказал Тим в воздух, вытаскивая одежду из-под арбалета. Оделся, прошелся по комнате, с удовольствием ощущая чистой кожей - чистую одежду. Давненько ему такого удовольствия не выпадало. Он повесил арбалет на пояс и принялся ждать. Но прошло уже минут десять, а последняя дверь все не открывалась. Тогда Тим хмыкнул, подошел к двери и потянул за ручку. Дверь неожиданно легко отъехала вбок, за ней обнаружился небольшой зал, выдержанный в мягких зеленоватых тонах и с установленными вдоль протиивоположной стены стульями. Рядом с дверью, из которой вышел Тим, обнаружились еще две похожие двери, а на двух стульях уже кто-то сидел.
      Тим сделал пару шагов навстречу и остановился в нерешительности. Возможно, кто-то из сидящих был Чикчик, но кто - Тим определить не решался. Да и вообще - он еще не видел Чикчика без дыхательной маски, поэтому задача из сложной становилась вообще почти нерешаемой. Тим вообще думал, что у них под маской - клюв. И то, что на лице у туземцев обнаружились плоский и широкий, но вполне различимый, нос вкупе с узким безгубым ртом под ним, дела не меняло.
      - Гуманоиды, - пробормотал Тим, - это хорошо.
      И спросил громко:
      - Чикчик?
      Один из сидящих коротко свистнул:
      - Я, - повернулся ко второму и выдал негромку быструю трель, о чем - Тим не расслышал. Второй медленно моргнул и поднялся.
      - Мы(я) - говорить - понимать? - спросил он.
      - Не очень хорошо, но понимаю, - кивнул Тим. Туземец три раза моргнул и посмотрел на Чикчика. Тот тоже встал.
      - Удивительно (невероятно) - прочирикал незнакомый и повернулся в сторону изгибающегося коридора, - идти (следовать).
      Тим прошел по коридору вслед за неспешно шагающим туземцем метров сто, пожалуй. Коридор, похоже, был круговым, и, если Тим не подводило пространственное воображение - охватывал кольцом весь ангар. Во всяком случае, на левой, внутренней стене коридора Тим не увидел ни одной двери, а вот на внешней стене их было множество. Временами они с тихим свистом распахивались, из них выходили туземцы, проходили мимо Тима и шли куда-то по своим делам. Правда, большинство все же слегка задерживалось, чтобы поизучать его своими громадными глазищами. Некоторые при этом тихонько чирикали что-то, выражающее удивление. Тима, совершенно не привыкшего к такому вниманию, происходящее начало утомлять и он вздохнул с облегчением, когда его провожатый, наконец, открыл одну из множества выходивших в коридор дверей, просто коснувшись стены рядом с ней. За дверью обнаружился довольно больших размеров зал. Туземец отступил в сторону и махнул рукой, приглашая Тима зайти.
      - Ага, - кивнул Тим, - понял, - и шагнул внутрь. Дверь тут же тихо закрылась, оставив провожатого снаружи. Тим огляделся. Одна из стен слегка светилась, а вот вся остальная часть, в том числе и полукруглые ряды кресел с обеих сторон зала, наоборот, были затемнены, поэтому сидящих там он рассмотрел не сразу. Заняты были всего четыре кресла из множества, но только трое из них принадлежали уже знакомой Тиму расе. Он даже не сразу их заметил, сразу сосредоточив все свое внимание на четвертом. И было от чего - глаза этого инопланетянина светились в полумраке комнаты немного пугающим зеленым светом. Над глазами смутно вырисовывалась шапка густых волос, из которой торчали по бокам два треугольных уха. Тиму сначала показалось, что это - рога, но тут одно из ушей слегка дернулось, и Тим сообразил - все-таки уши. Ростом этот ушастый чуть-чуть уступал сидящим по краям туземцам. Но совсем чуть-чуть. Наконец, Тим решил, что столько молчать невежливо и решил для начала поздороваться.
      - Здравствуйте, - сообщил он сидящим.
      Туземцы зашевелились и тихонько зачирикали. Потом сидящий с левого края слегка наклонил голову и сообщил погромче:
      - Приветствие - извинение (неудобство).
      - То есть, - нахмурился Тим, - какое неудобство?
      В ответ туземец разразился длиннейшей речью, из которой Тим почти ничего не понял. Слишком она была ветвистой и сложносвязанной - один смысл цеплял другой, превращаясь в совсем третий и общий смысл сказанного от Тима ускользал, немотря на все его старания. Он уловил лишь, что местные дико перед ним извиняются, потому что причинили ему какие-то неудобства (страдания), но у них не оставалось выбора (варианта).
      - Ничего не понял, - сказал Тим, - нельзя попроще?
      Среди туземцев опять разгорелся негромкий разговор, Тим уловил некоторые отдельные смыслы, но нить разговора не прослеживалась. Потом в их разговор вмешался ушастый, чирикнув что-то короткое, но, несомненно, важное - трое остальных замолчали и медленно повернули головы к Тиму. Ушастый же моргнул и спросил переливчатым голосом:
      - Do you speak English?
      - Японский городовой! - выпалил, потрясенный до глубины души, Тим. Мотнул головой и извинился - простите. Нет, я не понимаю английский. I don`t speak English. Very bad, unerstand? Лучше русский.
      - Ладно, - согласился ушастый и Тим не поверил своим ушам, потому что эта чертова ушастая скотина сказала это слово явно по-русски, - ладно, пусть русский. Русский знать хуже, смысл перевода искажаться. Слушай.
      - Ага, - машинально кивнул Тим, - слушаю.
      Снова зачирикал сидящий слева туземец, но Тим и не пытался вслушиваться, ожидая обещанного перевода. И дождался.
      - Мы извиняться за вмешательство в твой путь домой, - одновременно и шипяще и звонко пропел ушастый, - понимаем твое неудобство и свою вину в его возникновении. Но просим принять, что неудобства вызваны необходимостью спасения жизни многие. В нем был один из немногих шансов, и причинили тебе неудобство также вследствие пользы него для твоей расы.
      - Так, - сказал Тим после недолгого молчания, - теперь немного понимаю. То есть, портал все-таки вел на Землю, это вы меня перехватили, так? И зачем же?
      Туземец моргнул и продолжил свою птичью речь. Потом снова заговорил ушастый:
      - Просим мы помощи. Экспериментальный человек сбежал наш много времени назад и причиняет нам много вреда связью с нашим врагом. Мы желаем уничтожить этот человек и твоя помощь в его уничтожении.
      - Вот те раз, - сказал Тим, - вот ни фига себе. А с чего вы взяли, что у меня это получится?
      На этот раз ушастый не стал дожидаться туземца, а ответил сам:
      - Древо бытия, - сказал он, - мы видим будущее. Ты можешь смочь.
      - Ладно, - сказал Тим, осторожно опуская правую руку к арбалету - пусть так. То есть, вы предлагаете отправиться мне куда-то и убить там какого-то сбежавшего у вас Франкенштейна, которого вы сами убить не можете? И думаете, что у меня получится, потому что вы, дескать, видите будущее? И многих вы так уже туда отправили?
      - Ни один человек, - опять сразу ответил ушастый, - ты можешь должен знать этот человек. Там, где он есть, его имя Сах Аот.
      Тим икнул. Помотал головой и снова икнул. Глубоко вздохнул и негромко попросил:
      - Мне сесть можно?
      Одновременно чирикнули все трое, а ушастый вытянул руку, описал ей широкий полукруг и сообщил лаконично:
      - Куда хочешь.
      - Спасибо, - сказал Тим, пятясь назад, пока не ощутил за спиной кресло. Потом обернулся, и, чувствуя себя неожиданно превратившимся в четырехлетнего малыша, полез на высокий сиденье. Сел, свесил ноги. Вздохнул и спросил спокойно. Почти спокойно:
      - Кто такой Сах Аот?
      Все молчали. Потом ушастый повернул голову налево и чирикнул что-то недовольное. Крайний слева туземец моргнул. Потом заговорил. Перевод звучал так:
      - Сах Аот - эксперимент. Долгая генетика, уникальный человек, многие возможности. Мы вести его, но наш враг вести его тоже. Мы не знали. Сах Аот убил наших людей и сбежал, мы его теряли, потому что враг напал. Мы несли потери многие. Мир наш разрушен, мы его восстанавливать долго. Очень долго. Сах Аота следует уничтожить, иначе смерть нам, смерть всем.
      - Понятно, - сказал Тим, - доэкспериментировались, то есть. А все эта наука... тоже нехорошо, когда они там черт-те чем занимаются. Есть у меня кой-какие... ну да ладно, вам, небось, все равно не интересно. Я в принципе, не против вашей идеи насчет Сах Аота. Вот только пара вопросов у меня имеется. Первое - что это за враг, о котором вы говорите?
      Туземец выслушал Тима, помолчал и начал говорить. На этот раз он говорил долго. У Тима сложилось впечатление, что он говорил бы и еще, но ушастый его перебил, просто начав переводить:
      - Враг не материя, он - информация. Наше общество был много послеиндустриальное, стал много информационное. Мы не сразу понимал суть атаки врага. Компьютеры был всё, но информация чистота неповреждена. Мы не понимал. Системы воздухоснабжения давать яд, заводы выпускать злоделы, а машины - падать и горели. Ехали, летели не туда, ударялись и горели. Далекие поселения потеряны все - связь невозможна. Исход. Информация проверяли постоянно, но чистота несомненна. Понимали поздно - враг. Атаковать непонятно - материя истребима, не информация. Защищаться - избавляться компьютеры. Сложно - много сложно. Устаревшие технологии утрачены в компьютерах. Восстановление - много сил и труда.
      - Сочувствую, - сказал, после недолгого молчания, Тим, - ладно. Второй вопрос: Почему вы сами не можете убить Сах Аота?
      - Он - предиктор, - сказал ушастый, - он видит будущее. Если приходит кто-то чужой, он внимание. Один спрятать, другой легко найти, если знает, где и что.
      - Хорошо, - кивнул Тим, - а меня ему что помешает увидеть?
      - Ты связан тем миром, - сообщил ушастый, - ты приходишь, он - невнимание.
      Что-то зачирикал тот туземец, что сидел справа от ушастого. Гордость прямо-таки сочилась из каждого свиста его речи.
      - Сах Аот не мочь знать, что мы умеем ловить порталы. Мы умел это много раньше, никто весь мир не умел делать порталы лучше, чем мы, и мы сейчас еще не разучились, хотя много сложно, - перевел ушастый.
      Тим задумался.
      - Хорошо, - сказал он, - допустим, я вернулся и незамеченным дошел до Сах Аота. Хотя есть у меня кое-какие подозрения, что так просто это не выйдет. Но он же не только провидец - он еще и волин. Очень сильный, между прочим. И так просто его убить не получится. Да и вообще - он же не может не увидеть, что я собираюсь его убить. Короче, этого момента я не понимаю.
      Сидящие заспорили. Насколько понял Тим, двое туземцев, сидящие справа от ушастого, говорили одно, а сам ушастый и третий туземец (он, похоже, был тут самый главный) - другое. В конце концов, сидящие справа замолчали, и заговорил ушастый:
      - Мы знаем, ты имеешь свои поводы желать убить Сах Аот. Он видеть твои поводы, но иметь интерес на тебя. Ты будешь забыть наша встреча и идти чтобы убить Сах Аот с своей целью. Он видеть твою цель, знает невозможность ее осуществления и не боится тебя. Но когда ты его видишь, ты вспоминаешь план и говоришь слово уничтожения. Услышав его - Кесселькор - запускает программа уничтожения, спрятанный глубоко в память. Он становится чистый, все забывает, ты можешь легко его убить.
      Тим помотал головой - все равно получалось что-то не то.
      - Он же не... мысли мои читает, - сообщил Тим с сожалением, - он будущее видит. Какая разница, забуду я наш разговор или нет? Как только он увидит будущее, где я вспоминаю это слово уничтожения, он тут же все поймет и убьет меня. Да и вообще - зачем я-то нужен? Закиньте в тот мир какой-нибудь мощный громкоговоритель, пусть он и орет это слово во всю глотку - кому надо, тот услышит.
      Двое сидящих справа одновременно чирикнули, выразив отрицание-сожаление, а ушастый сказал:
      - Он не видит будущее, он видит вероятности, как мы. В этом главное возможность. Ты не обязательно вспомнишь наш разговор, когда его увидел, наоборот, механизм гипноза забывания таков, что при встрече ты вспоминаешь наш разговор с исчезающе малой вероятностью. Ноль есть число. Он не может ее будет увидеть. А громкоговоритель бесполезный. Сказать должен человек в лицо - условия программы.
      - Опять не понял, - жалобно сказал Тим, - если так маловероятно, что этот разговр вспомню, я его и не вспомню. Вы что, решили, что мне просто повезет?
      Сидящий вторым справа туземец снова гордо зачирикал.
      - Нет смысла беспокоиться, - сообщил ушастый, - просто иди. Работа с вероятностями - наша сила. Мы сделаем так, что маловероятное станет многовероятным. Сильное знание. Перед самой атакой врага. Много сложно, но мы не разучились.
      - А вы меня потом домой отправить сможете?
      - Вознаграждение великое, - согласился ушастый, - многое можем сделать хорошо, и домой отправить тоже.
      Тим замолчал и замолчал надолго. Шанс? Наверное. Даже - наверняка. И вообще - то он собирался сам идти морду Сах Аоту бить, то раздумывает, когда ему секретное оружие предлагают. Соглашаться надо, вот что. Если отказаться, то потом... кстати, а что будет?
      - Если я откажусь? - спросил Тим.
      Сидящие зашевелились, потом сказал главный:
      - (Отпускать - домой) сожаление.
      - Я понял, - остановил Тим ушастого, - я согласен на ваше предложение. Делайте ваш 'гипноз забывания' и отправляйте меня обратно. Только вот... хотел попросить...
      - Просьба - что? - наклонил голову ушастый.
      - Если дело терпит, я бы выспался сначала. Только в очень мягкой постели - найдется у вас такая? Можно?
      - Мягкая? - переспросил ушастый и негромко фыркнул, - можно.

      Если раньше он опасался даже прикоснуться к этому мечу, то теперь наоборот - не выпускал его из рук. Он уже понял к этому моменту, что существет некая сила, которая всячески его поддерживает. Он не знал природы этой силы, не знал ее целей и не видел причин быть ей благодарным. Но он в нее верил.

* * *

      Не может быть, чтобы порталы работали только в одну сторону - не зря же тогда, в самый первый день, Руша Хем не пустил его обратно? Тим сделал еще один шаг, и вдруг, сам того уже и не ожидая, вывалился обратно в комнату. Портал замерцал у него за спиной и, с негромким хлопком исчез, но Тим не обратил на это внимания - в комнате никого не было. Ни Нальмы, ни Сах Аота, ни мага.
      - Черт, - сказал Тим, опуская арбалет, - куда уже умотали, я ж ходил-то всего ничего?
      На звук откуда-то прибежал давешний маг и замер в проходе, словно об стенку ударившись. Замер и выпучил глаза.
      - Че, не ждал? - хмыкнул Тим, - где Руша Хем?
      - Там, - сказал маг, ткнув рукой в сторону выхода, - в столовой. Кушает.
      Тим кивнул.
      - Понятно. Отойди, я выйти хочу.
      Маг шагнул в сторону. Тим вышел из комнаты, посмотрел на мага и зашагал к наружу. Перед выходом обернулся - маг все так же стоял возле входа и следил за ним взглядом загипнотизированного удавом кролика.
      Тим вышел наружу, прищурился от неожиданно яркого света, осмотрелся. Неприятно удивило отсутствие лошади. 'Быстро', - подумал он с иронией, - 'небось, уже в конюшню пристроили. А что - халява тут дело редкое, упускать нельзя'. Немного удивило то, что солнце уже перевалило зенит и довольно давно. Вроде бы, когда они с Нальмой подъезжали к Хорту, было позднее утро. Может, внутри портала время идет быстрее? Или он просто неправильно запомнил?
      Тим пошел к столовой и у самого входа столкнулся с Руша Хемом. И еще раз подивился его выдержке - ни вздохнуть горестно, ни глаза закатить - спокойный такой, Тим даже расстроился немного. Он-то предвкушал, как вытянется лицо у волина, когда он перед ним нарисутеся. Не на того напал, похоже.
      - Где Нальма? - спросил Тим.
      Руша Хем моргнул.
      - Сесса Сах Аота? Уехала.
      - Куда... подожди, как - уехала? Не ушла?
      - На лошади. Не знаю, куда.
      'Блин! Так это Нальма лошадь забрала. Наверное, к Сах Аоту едет... надо догнать'.
      - Мне нужна лошадь, - заявил он Руша Хему, - У тебя есть лошадь?
      - Есть.
      - Я забираю, - сказал Тим, прищуриваясь и отступая на шаг, - помешаешь - убью.
      - Волины не боятся смерти, - сказал Руша Хем и почудилась Тиму в его голосе легкая насмешка. Дескать, что, забыл уже?
      - Тогда я убью тебя сразу, а лошадь заберу сам, - рассудительно сказал Тим.
      Руша Хем улыбнулся. Тим даже арбалет чуть не выронил от неожиданности - если бы ему улыбнулась статуя, он бы удивился меньше, даром что он в этом мире ни одной статуи не видел. И хотя улыбнулся волин вполне искренне и доброжелательно, Тима эта улыбка напугала до того, что волосы зашевелились. 'Что это он смеется?', - с нарастающей паникой подумал Тим, пытаясь посмотреть, нет ли кого у него за спиной, и не выпустить при этом Рушу Хема из поля зрения, - 'может, знает чего?'
      - Забирай, - сказал Руша Хем, выключив улыбку и снова одев маску бесстрастия, - где конюшня, знаешь.
      Спокойно обошел ошарашенного Тима, и, не обороачиваясь, пошел к башне.
      - Твою мать, - сказал Тим растерянно, чувствуя нарастающую злость. Вроде бы все вышло по его, желанию, а ощущение почему-то было такое, что своего добился именно Руша Хем, а Тим остался ни с чем. 'Сделал таки он меня', - подумал Тим с невольным уважением, - 'красиво проиграл, гад. Влепить что-ли болт ему в спину... не, не стоит. Еще хуже получится, ла и вообще по-хамски'. Мотнул головой, повесил арбалет на пояс и поспешил к конюшне.
      Похоже, дела Руша Хема шли неплохо, несмотря на обрушившиеся в последнее время на него бедствия, вызванные одним питерским пареньком - в конюшне было аж три лошади. Тим удивленно покачал головой при виде такого богатства, потом выбрал себе лошадь по вкусу - черную с белой звездочкой на лбу. На всякий случай пристально рассмотрел остальных лошадей - нет ли среди них той, на которой он приехал в Хорт. Наешл седло с упряжью, открыл денник и оседлал задумчиво-безразличную лошадь. Надел уздечку, вывел на улицу и залез в седло. Подумал немного, слез, достал арбалет и пошел в башню.
      Руша Хем находился в той комнатке, в которой был портал и разговаривал о чем-то с магом. О чем был разговор, Тим не успел расслышать - оба замолчали, как только Тим появился в проходе. Руша Хем опять смотрел ничуть не удивленным спокойным взглядом, зато выражение лица мага слегка скрасило досаду Тима - тот выглядел так, словно как раз в этот момент пытался проглотить теннисный мячик.
      - Мне нужна карта, - без лишних предисловий заявил Тим, - чтобы на ней была дорога к Аль-Аоту.
      Руша Хем пошевелился, посмотрел на мага.
      - Дай, - сказал он без тени эмоции. Маг вздрогнул, выбежал из комнаты, чуть не столкнувшись с едва успевшим шагнуть в сторону Тимом и помчался к одной из комнат на проивоположной стороне. Тим посмотрел на Руша Хема, пожал плечами и пошел за магом. До комнаты он дойти не успел - маг уже выскакивал навстречу, держа в руке длинный свиток. Выскочил и замер. Тим подошел, осторожно вытащил свиток из руки мага, развернул. Кивнул, бросил:
      - Я удовлетворен, - и, вешая арбалет на пояс, поспешил к выходу. Лошадь уже успела убрести за ограду школы и спокойно паслась на ближайшем крестьянском огороде. Двое крестьян согбенными фигурками застыли рядом с лошадью, но сделать ничего не пытались. Тим, ругнувшись, побежал за лощадью. Крестьяне при виде Тима вообще впали в ступор. Тим вздохнул, сказал по-русски, - 'извините', - и взял лошадь под уздцы.
      - Ладно они, - сказал он лошади, осторожно выводя ее на улицу, - но ты-то должна понимать. Тебе что - травы мало?
      Лошадь фыркнула и замотала головой.
      Тим развернул карту, прикинул маршрут, и, вздохнув, свернул обратно. Дорога предстояла долгая, и сможет ли он догнать Нальму - неизвестно. 'Хотя, может оно и к лучшему', - подумал Тим, пуская лошадь энергичной рысью, - 'Сах Аот небось в курсе всего, что знает Нальма, так что может ей лучше и не знать, что я вернулся', - но тут же сообразил, что это предположение неверно, - 'черт, да он и так знает. Он же будущее видит... блин... как, спрашивается, с таким вообще сражаться? А Нальму надо обязательно догнать. Может, она и не совсем без воли - умудрилась же она сказать, что надо Сах Аота убить. Вряд он хотел, чтобы она это сказала'.
      Дорога свернула, и дома Хорта скрылись за холмом. 'Вы тут не расслабляйтесь', - мысленно сообщил Тим, - 'я, может, еще вернусь'. И только тут спохватился, - 'Вот блин, я же не спросил у Рушы Хема, зачем он меня сюда выдернул. Проверить портал - это понятно, но на хрена ему вообще портал на Землю понадобился?' Заколебался, не повернуть ли обратно. Может, на этот раз ему удастся удивить волина? Но, проехав в раздумьях еще немного, решил не возвращаться. Не то чтобы из каких-нибудь особых соображений - просто не хотелось. Хотелось быстрее догнать Нальму, доехать до Аль-Аота и закончить уже это дело.
      Путь до Аль-Аота занял два райма и один день - почти на треть больше, чем рассчитывал Тим, хотя он отдыхал свосем немного и старался ехать не только всю ночь, но и большую часть дня. Нальму он не только не встретил, но даже и не понял - ехала она вообще в Аль-Аот или нет. Во всяком случае, ни один из опрошенных им торговцев на стоянках светловолосой девушки верхом на каурой лошади не видел. Или врал, что не видел. Впрочем, Нальма запросто могла ехать другим путем - этих самых путей в Аль-Аот можно было проложить добрый десяток, из них три-четыре выходили примерно одинаковой длины, и какой из них выбрала Нальма - было неясно. Вдобавок, Тим не сразу понял, что на карте изображены не только дороги, но и незащищенные тропы неизвестного назначения, порой выходившие к дороге то тут, то там. Поэтому Тим первые дни сильно путался, часто сворачивая не на том повороте, и даже порывался выкинуть карту, подозревая злой умысел то ли Рушы Хема, то ли его мага, то ли их обоих.
      Не ускоряло пути и то, что за продуктами, водой и кормом для лошади приходилось заезжать в деревни - на стоянках ему ничего не давали, а взять товар силой у него не получалось. Просто рука не поднималась - в буквальном смысле. Поэтому он без зазрения совести использовал метод Людей Дороги: не продают - отбери. Правда, никто не сообщал ему об отсутствии хозяина в той или иной деревне. Поэтому бой с защищающим свое хозяйство волином ему пришлось провести не один, не два и не десять - порядка сорока. Арбалетом он пользовался редко - то ли волины ему попадались как на подбор сильные, то ли просто они уже знали про это оружие и были к нему готовы. Поэтому Тим забрал меч у побежденного то ли в третьей, то ли в четвертой деревне, волина и сражался уже им. В конце концов, все эти бои слились в его памяти в одну сплошную полосу - он уже не смог бы сказать, в какой деревне с кем подрался, как проходил бой и чем он закончился. То есть, заканичвались-то они все победой Тима, разумеется, но как конкретно - он не помнил. В памяти остались только некоторые картинки.
      Вот, застигнутый врасплох волин выскакивает из какого-то домика в чем мать родила, и, несмотря на угрожающе поднятый меч, вид у него - животики надорвешь.
      Вот - волин-женщина, точнее, даже девушка, зажимая правой рукой пропоротый бок, пытается левой подобрать упавший меч. Тиму очень не хотелось ее убивать и оказалось, что довольно сложно не убить волина, который никак не желает признавать поражение. Даже если ты намного сильнее. Тим орал ей, что ему нужны только продукты и вода, но девушка не унималась. В конце концов, сдался Тим и уехал искать другую деревню, а девушка-волин осталась стоять на улочке своей небольшой деревушки, в изодранной и окровавленной одежде, измотанная, но непобежденная.
      Вот - тает, сменяясь мертвым (уже совсем мертвым) безразличием, удивление в глазах волина, смотрящего на огрызок меча в своей руке - тогда Тим понял, что в большинстве случаев для победы достаточно обезоружить противника, но в первый раз он не смог сразу остановить удар своего меча. Потом, вроде, получалось.
      Вот - на него неожиданно нападает йельм, быть может - даже его же Рекс или Шарик, и Тим, шипя от боли в обожженных руках, рубит его на быстро тающие лохмотья пламени все тем же мечом. Раньше Тима неоднократно занимал вопрос - есть ли какое-нибудь тело у йельма, или он весь - огонь? Теперь ему предоставилась возможность это узнать, и он склонялся ко второму варианту. Во всяком случае, когда в воздухе растаял последний клочок огня, на земле под ним не было ничего - даже пепла. Волин - хозяин йельма даже меч доставать не стал - только смотрел безучастно, как Тим набивает припасами седельные сумки.
      Чем больше дней проходило в пути, тем большая апатия охватывала Тима - уже было совершенно ясно, что о внезапном нападении можно забыть. Даже если представить, что Сах Аот все это время мух ловил и Тима в упор не замечал - все равно. Все равно уже весь Хем-Алар, пожалуй, знал, что по дорогам в сторону Аль-Аота едет сумасшедший волин-пустышка и ищет светловолосую девушку на лошади. Если первое время Тим как-то торопил события, стараясь поскорее добраться до цели, то в последние дни происходящее уже настолько затянуло его, что было уже безразлично, сколь длинный путь остался перед ним. Выяснись вдруг, что Сах Аот живет не в Аль-Аоте, а где нибудь в другой стране... Мар-Сауше, например, да хоть даже в Азрайме на другой стороне планеты - Тим бы ничуть не расстроился. Кивнул бы, проверил остроту меча и принялся подбирать маршрут. Но дорога все-таки кончилась.
      Тим, находясь в уже ставшем привычным исступленно-безразличном состоянии, заехал в Аль-Аот, и, отстраненно удивляясь большому числу людей, поехал по главной дороге. Наверное, он так бы и до цели доехал, не выходя из своего сомнабулического сна, но неожиданная картина вдруг встряхнула его разум, вернув ему ясность мысли. В какой-то момент он вдруг увидел, что над каждым человеком светится в воздухе полоска определенного цвета. У некоторых она была зеленая, но короткая, у некоторых - тоже зеленая, но длинная, у некоторых (впрочем, таких было немного) полоска была желтой. Тим посмотрел на это чудо раз, посмотрел другой, потом механически остановил коня и словно проснулся. 'Это же ...игрушка!' - пришла, пожалуй, первая за последние осмысленная мысль, - 'Полоски жизни над каждым... точняк - стратегия какая-то. Это что же выходит - я в компьютере?! Но тогда...'. Тим посмотрел наверх и чуть с лошади не свалился - над ним, прямо над головой светилась длинная красная полоса. 'Э!', - возмутился мысленно Тим, - 'вы че, офигели? Почему у меня красная полоса? Да у меня жизни больше, чем у любого из них! Че за хрень?'. Махнул рукой по красной полосе, но ладонь прошла сквозь нее, не встретив ни малейшего сопротивления.
      - Глюк какой-то, - сказал Тим и присмотрелся к своей полосе - из чего она сделана? Полоса, словно только этого и ждала - вдруг расширилась на все обозримое поле и заполнилась письменами. 'Как в компьютере, когда мышку наводишь', - подумал Тим, - 'как такое может быть, чтобы мной кто-то в компе играл? Может, права мама - я рехнулся, и весь этот мир мне просто чудится? Че там написано-то хоть?'. Тим присмотрелся к тексту - это был какой-то список. На каждой строчке шло имя... даже не имя, а имя-образ... а рядом с ним - маленькая полоска какого-нибудь цвета. Некоторые были подлиннее, некоторые - покороче, но одну особенность Тим отметил сразу - все зеленые полоски были очень короткие, а все длинные полосы были красными. 'Блин!', - подумал Тим, начав догадываться, и посмотрел на самую верхнюю строчку. Полоска там была не самой длинной, но красной. А рядом с ней безразличным взглядом смотрел на Тима ни кто иной, как Руша Хем.
      - Вашу машу! - сказал Тим потрясенно, - это же шаретор! Удостоился, наконец.
      Моргнул, мотнул головой - и длинный список исчез, словно его и не было. Жадно огляделся. Поток безразличных людей обтекал его, как водный поток обтекает скалу, и, над каждым из них плыла в воздухе полоска шаретора.
      - Ни хрена себе, - сказал Тим, - упасть-не встать.
      Ни одной красной полоски в обозримом пространстве, кстати, не было и этот факт привел Тима в мрачно-веселое настроение. Он поймал первого попавшегося под руку прохожего за шкварник (шаретор невелик, большой долг какому-то Сай Машу, масса микроскопических долгов ему простых людей) и спросил без лишних предисловий:
      - Где живет Сах Аот?
      Прохожий, хлопнул глазами и уставился на Тима, но не сделал ни малейшей попытки вырваться и сбежать.
      - Глухой, что ли? - поинтересовался Тим участливо, - повторяю: где живет Сах Аот?
      - Не глухой, - отозвался прохожий рястерянно, - там живет, в Мар-Алтауше, - и махнул рукой. 'Дом тысячи имен', - машинально перевел Тим и уточнил:
      - Это вон так пирамида в конце улицы?
      - Да.
      - Понятно... я так и думал. А скажи, много ли... волинов у Сах Аота в этом Мар-Алтауше?
      - Не знаю, - прозвучал недоуменный ответ, - тысячи... может больше... не знаю.
      - Тысяча, так тысяча, - сказал Тим, отпуская прохожего и теряя к нему интерес.
      - Тыясча, так тысяча, - повторил он громче, пуская лошадь быстрым шагом. В другое время он бы не преминул поглядеть по сторонам, может, даже свернуть с главной улицы и проехаться по переулкам, тем более, что посмотреть было на что - в Аль-Аоте Тим впервые в этом мире увидел что-то, к чему было применимо слово 'архитектура'. Некоторые, даже многие, дома уже не являлись просто стенами и крышей. Какие-то вычурные столбы несомненно декоративного назначения вдоль стен, рельефный рисунок самих стен, фигурные проемы окон - похоже, здесь дома имели чуть больше чем просто утилитарное назначение. Впрочем, как тут же отметил Тим, все нестандартные дома были старыми, да и их, похоже, никто не стремился поддерживать в хорошем состоянии - столбы везде были в явном некомплекте, стены потихоньку разрушались, а в оконных проемах частенько наблюдались явно не предусмотренные архитектором проломы. Все это Тим отмечал краем глаза, не сводя взгляда с пирмаидального здания в конце улицы. Главная улица Аль-Аота была спроектирована по общему для всех населенных пунктов этого мира принципу - улица, площадь, дом Хозяина. Только помасштабнее - дома по бокам в два этажа минимум, дорога - как Невский проспект, площадь в конце улицы - целое Марсово поле, да и сам дом Хозяина выглядит куда как презентабельно. Перед его входом Тим с удивлением даже две статуи обнаружил - две одетые в длинные робы пятиметровой высоты фигуры стояли по бокам от входа почему-то спиной к площади. Сам Дом Тысячи имен имел семь этажей, каждый этаж был, похоже, квадратным в плане и - немного меньше предыдущего, крышу самого верхнего этажа украшала еще одна, сильно избитая временем скульптура, которая, похоже, когда-то изображала летящую птицу. Теперь, правда, она изображала птицу бесклювую и бескрылую.
      Тим усмехнулся, спешился у входа и пошел к статуям. Полное отсутствие народа на площади его удивило, но не насторожило - мало ли, может, у них принято. Статуи оказались безликими - выходящий из Дома человек тоже видел две фигуры, но уже обращенные спинами ко входу. Тим поудивлялся странной фантазии скульптора, потом вынул меч и вошел в полутьму Дома Тысячи Имен.
      Он ожидал, что 'тысячи' волинов навалятся на него сразу, как он переступит порог, но внутренние помещения Дома пыли пусты и безжизненны. Нет, они не выглядели ненаселенными - даже, несмотря на обычный аскетизм местных жителей, следы пребывания в Доме большого количества людей скрыть было невозможно, да никто, пожалуй, этого сделать и не пытался. Тим обошел стандартные жилые комнатки, тихо недоумевая, куда подевались все их обитатели - может, поджидают его на следующих этажах?
      Но второй этаж тоже был пуст. Здесь комнаты были побольше, попадались комнаты, уставленные свитками и всякими неясного назначения предметами, несколько квадратных залов со странными геометрическими рисунками на полу, и - опять ни души.
      Третий этаж состоял из одной большой залы в центре, все стены которого были покрыты порядком истрепавшимися фресками. Тим направился к лестнице, кидая на стены быстрые взгляды - похоже, когда-то на стенах были изображены бытовые сценки из жизни народа Сай - крестьяне возделывают поле, маг размахивает руками над пентаграммой, воин пронзает мечом противника, и так далее. Тим уже поднялся на вторую ступеньку, когда одна из фресок вдруг приковала его внимание, заставив замереть на лестнице с поднятой ногой.
      Толстяк со скорбной физиономией шел мимо схематически изображенной толпы, а из-под куполообразного его балахона торчало порядка десяти ног - две толстые, в центре, а остальные - маленькие, по бокам. Тим, чувствуя, как мурашки ползут по коже, спустился обратно, осторожно подошел к стене и потрогал фреску рукой. Посмотрел в стороны, и сердце его екнуло в груди. Привлекший его внимание рисунок, несомненно, изображал когда-то процессию. Время не пожалело труд древнего художника и процессия на стене осталась далеко не вся - сразу за толстяком шел большой пласт обвалившейся штукатурки, а за ним... за ним уже замеченные Тимом сражающиеся воины, несомненно, принадлежали той же процессии. Тим бросил затравленный взгляд дальше и отметил, что конец этой фрески сохранился - он приходился почти на самый угол зала и Тим ясно видел там белое полотно, посредине которого кто-то лежал. Тим машинально потер шрам под глазом и выдохнул. Облизывая вдруг пересохшие губы, явственно слыша собственное сердцебиение, он подошел к концу фрески. Всмотрелся и вздохнул облегченно - кого бы не изображала эта процессия, конец ее сильно отличался от увиденного Тимом во сне. Там восемь небрежно изображенных человеческих фигур несли белое полотно, в центре которого, вытянув руки вдоль тела и скрестив ноги, лежал, закрыв глаза, бородатый пожилой мужчина. Был он вырисован, в противовес несшим полотно фигуркам, с большим тщанием - художник даже ушные раковины не поленился изобразить. Тим вздохнул еще раз, покачал головой, успокаиваясь, и пошел к лестнице.
      'Хорошо бы спросить у кого, что значит эта фреска', - подумал он, поднимаясь на следующий этаж, - 'это может оказаться важным...'. Поднял меч и вжался в стену - ему явственно послышались какие-то звуки за углом, сразу за лестницей. 'Началось', - подумал Тим, вздохнул и шагнул в коридор. Но никто его не ждал за углом, а бормочущие и скрипящие звуки неслись откуда-то с конца коридора. Хмурясь и пытаясь определить происхождение этих звуков, Тим прошел по коридору и вышел в большую светлую комнату.
      Противоположной от входа стены у этой комнаты не было, только ряд столбиков тянулся по крыше предыдущего этажа, образуя большой, обращенной к площади, балкон. Боковые стены комнаты были увешаны оружием, стояли у стен какие-то тумбочки, висели стеллажи. Тим мельком глянул на улицу, заметил немалое количество народа, откуда-то появившегося на площади, медленно выходящие с боковых улочек группы; потом бормотание послышалось совсем рядом и Тим стремительно обернулся. В углу, скрючившись за небольшим столиком, сидел... не человек! Тим вдохнул и медленно приблизился. Существо коротко шмыгнуло широким плоским носом, подняло вытянутую голову и посмотрело на Тима громадными иссиня-черными глазами. Тим замер, не дыша, настолько жутким и одновременно притягивающим был бездонный взгляд этих глаз. Потом существо снова шмыгнуло, издало негромкое бормотание и опустило голову. Послышались уже знакомые скрипящие звуки - существо что-то писало. Тим осторожно сделал еще два шага и вытянул шею. Будь на листке какой-нибудь осмысленный текст, вряд ли Тим бы смог его прочитать - больно неудобным был ракурс, но осмысленного текста там как раз не было - там рядами шли одни и те же кругляши-иероглифы. 'Аот, аот, аот', - писало существо, - 'всё, всё, всё'. Тим скосил глаза и обнаружил рядом со столиком громадную стопку уже исписанных листов и рядом - не меньшую стопку чистых.
      Тим сделал шаг назад и занес меч:
      - Ты - Сах Аот? - спросил он.
      Существо молчало. Тим задумался. Может, никакого Сах Аота и нет вообще? То есть, когда-то это существо было Сах Аотом, а потом рехнулось, и - все? Все идет по накатанной, и целому миру наплевать на то, что им никто не управляет. Тим опустил меч.
      - Ты меня понимаешь? Ты был Сах Аотом?
      Существо опять промолчало, зато ответил кто-то из-за спины Тима. Очень странным голосом.
      - Оставь неразумного в покое. Я - Сах Аот.
      Тим быстро обернулся, подняв меч в защитную позицию, посмотрел на говорившего и вздохнул. Назвавший себя Сах Аотом, приндлежал, несомненно, к той же расе, что и сидящий за столиком безумец. Но этот сумасшедшим не выглядел - он стоял, глядя на Тима с высоты своего двухметровго роста и - держал в руке странной формы меч.
      - Ты - Сах Аот? - на всякий случай уточнил Тим.
      - Да, - просто отозвалось существо.
      Губы Тима вдруг пришли в движение совершенно помимо его воли.
      - Кесселькор, - произнес Тим незнакомым ему самому странно звенящим голосом. Потом воспоминания нахлынули на него сплошным потоком. Полосатые крысотаксы, уродливый вертолет. Дезинфекционная камера. 'Мы(я) - говорить - понимать?' Затеменнный зал и светящиеся кошачьи глаза на лице неизвестного существа. 'Do you speak English?'. Не-человечески высокое кресло. '(Отпускать - домой) сожаление'. Тим потряс головой и посмотрел на высящуюся перед ним безмолвную и неподвижную фигуру. Что - получилось?
      Но тут Сах Аот вдруг шагнул вперед, Тим отшатнулся в сторону и выставил меч, но Сах Аот шел не к нему, а к сидящему в углу сородичу. Тим только сейчас вдруг понял, что тот сидит, не шевелясь, а скрипящие и бормочущие звуки - прекратилсись.
      Сах Аот нагнулся к столику, протянул к нему левую руку и поднял лежащий сверху лист. Тим успел заметить, что тот исписан меньше, чем наполовину, потом Сах Аот развернулся.
      - Не думал, что у них это получится, - сказал он, сминая листок в руке, - мои создатели опять меня удивили. В последний раз, я полагаю.
      Согласные Сах Аоту давались с трудом, но, тем не менее, речь его была понятна и правильна. Тим посмотрел на замершее существо, потом снова на Сах Аота.
      - Что случилось? - спросил он.
      - То, что должно случиться. Я давно заметил ловушку, подготовленную мне моими создателями. Хотя возможности ее применения я не видел, но предусмотреть подобное счел необходимым. Сах Аот был он, - тонкая длинная рука указала на замершее в углу существо, - я вырастил тело подобное себе, но без ловушки и переселил в него свой разум. А старое тело оставил в качестве ответной ловушки. И ты в нее попал.
      Тим сглотнул и вжался в стену.
      - Я давно тебя ждал, - продолжал Сах Аот, - ты мне нужен. Теперь, когда план моих создателей не удался, понимаешь ли ты, что бессилен против меня?
      Тим подумал про арбалет, но даже тянуться к нему не стал.
      - Что же ты сам вышел? Мне говорили, у тебя тысячи волинов.
      - Ты их сильнее, - сказал Сах Аот, - их смерти были бы лишены смысла.
      Тим улыбнулся, потом вздрогнул.
      - Нальма, - сказал он, - где она?
      Сах Аот моргнул.
      - Сесса? Я полагаю, она прекратила существование. Я отозвал из нее свою волю, сесса не могут жить без воли хозяина.
      - Зачем? - выдохнул Тим, - зачем ты это сделал?
      - Она выполнила свою задачу - привела тебя ко мне. И стала более вредна, чем полезна.
      - Ты! - разозлился Тим, - разве ты не видишь будущее? Ты что, думал, я стану тебя слушать, после того, как ты ее убьешь?
      Тим прыгнул вперед, нанося удар, но, впервые за последние двадцать дней, его удар не достиг цели, а напоролся на сокрушительный ответ. Тима отбросило в угол, под ноги все так же неподвижно сидящему старому телу Сах Аота.
      - Именно потому, что я вижу будущее, - сообщил Сах Аот, - я сделал так. Я мог получить твое кратковрменное согласие, используя Нальму, но дальнейший прогноз неблагоприятен и имеет значительно меньшие шансы на нужный мне исход. Поняв природу сесса, ты бы стал неуправляем.
      - Сука, - сказал Тим, поднимаясь на ноги, - ты лжешь. Ты не полностью управлял ей, ты ее просто не смог использовать. Она сказала мне, что если тебя убить, то она освободится!
      - Нет. Я контролировал каждое ее слово и движение. Сесса не освобождаются со смертью хозяина, а погибают. Она намекнула тебе об обратном с моих слов - чтобы ты сам стремился попасть ко мне. Что и случилось. И в портал тебя она толкнула моими руками - чтобы ты попал в логово ихшей и убил их.
      - Я их не убил, - машинально ответил Тим, - они все живы.
      - Пока живы, - отозвался Сах Аот, - и будут живы еще некоторое время. Ты занес к ним болезнь. Она чрезвычайно заразна, но долго не выдает себя. Их время кончилось.
      Тим закашлялся и поднял удивленный взгляд на Сах Аота.
      - Нет, - ответил тот на невысказанный вопрос, - для тебя эта болезнь неопасна. Ты будешь жить долго, если пожелаешь этого.
      - Зачем я тебе? - спросил, сглотнув, Тим.
      Сах Аот пару раз моргнул, потом заговорил снова, и в голосе его явственно слышалось удовлетворение:
      - Чтобы стать повелителем своего мира под моим началом. Земле Сай нужна война. Ее давно здесь не было, да и не может быть, поэтому волины слабеют. Твой мир будет первым из великой будущей Цепи Миров Сай.
      Тим вдохнул удивленно - он что, серьезно?
      - Ты должен понимать, - продолжал Сах Аот, - это наилучший шанс как для тебя, так и для твоего мира. Ты останешься жив, а твой мир получит лояльного к нему правителя.
      Тим криво ухмыльнулся:
      - А почему ты так уверен, что я буду служить тебе... верно? А не соглашусь только для вида?
      - Ты забыл, что я вижу будущее, - спокойно отозвался Сах Аот, - и сразу пойму, истинно ли твое согласие или нет. Соглашайся.
      - А если я не соглашусь?
      - Ты умрешь, а у твоего мира будет другой правитель. Менее эффективный чем ты. Будет много смертей и разрушений в твоем мире, но конец одинаков и неизбежен. Твой мир позабыл Суть Воли и не знает Порядка Вещей. Он обречен.
      - А что, - Тим прищурился, - других вариантов нет?
      - Нет. Если бы ты мог видеть будущее так же ясно, как я, ты бы согласился в мгновение.
      - Ну да, - пробормотал Тим, - еще б ты что-то другое сказал.
      - Соглашайся, - настойчиво повторил Сах Аот. 'Вот заладил', - мрачно подумал Тим и спросил:
      - Этажом ниже на стене нарисована... нарисованы люди. Первыми идут толстяки в очень больших одеждах, потом сражающиеся... что этот рисунок значит?
      Сах Аот моргнул и наклонил голову.
      - Почему ты спросил? - в его голосе слышалось удивление, - это изображены похороны человека, занимавшего высокий пост. Подобные похороны перестали проводиться уже очень давно, задолго до моего прихода в этот мир. И это правильно - бессмысленное и бесполезное действо. Почему ты спросил?
      - Показалось, что это важно, - ответил Тим, - я подумал и решил. Я отклоняю твое предложение.
      Сах Аот наклонил голову.
      - Люди, - сказал он разочарованно, - эмоции. Неправильно, когда людьми управляют эмоции. Это делает их плохо предсказуемыми и неуправляемыми. В совершенном обществе люди будут управлять эмоциями, а не наоборот.
      - Перебьешься, - зло сказал Тим, делая шаг вперед.
      На этот раз он не рвался напропалую, а сражался вдумчиво и осторожно. Но все равно - чувство собственного бессилия не покидало его. Похоже, Сах Аот просто забавлялся с ним, как кошка с мышкой и все хитрые выпады и обманные финты Тима были против него не просто бесполезны, а даже и просто незаметны.
      - Моя воля не слабее твоей, - сказал Сах Аот, нанося удар, который отнес Тима метра на два в сторону и впечатал в стену, - но на моей стороне мастерство, многократно превосходящее твое и предвидение будущего. Твое упорство бессмысленно.
      - Сам ты... бессмысленен, - хрипло сказал Тим, оторвавшись от стены.
      - Сейчас, - Сах Аот опустил меч, - последняя узловая точка. Сейчас еще существует шанс, что ты согласишься, и твое согласие будет истинно. Дальше этого шанса уже нету, и, если ты продолжишь упорствовать, я буду вынужден тебя убить.
      Тим согнулся, упершись руками в колени, отдышался. Задумался. Согласиться? Потом его взгляд упал на лежащий неподалеку арбалет - видимо, выпал в какой-то момент боя. Вспомнился Арво, кричащий: 'Веди нас, Тимоэ!'. Инги, со страхом и восторгом смотрящий на арбалет в своей руке. Удивленное лицо Нальмы, - 'Держать - удобно, и что? Как им бить?'
      - Понятно, - сказал Тим, делая шаг в сторону, - понятно.
      Резко нагнулся, подхватил арбалет с пола и выпустил оба болта прямо в вытянутую лысую бошку Сах Аота. Болты со свистом вспороли воздух, потом наступила тишина. Тим, нахмурившись, нажал оба спуска еще раз, подержал. Потом поднес арбалет к лицу. Болтов на ложах нет, оба лука спущены.
      - Да пошел ты, - заорал Тим по-русски, бросая арбалет в голову Сах Аота и бросаясь следом. Но на этот раз противник не стал отбивать его удар своим мечом. Он шагнул в сторону, отвел меч Тима просто рукой (что-то металлически звякнуло под рукавом) и вонзил свое оружие прямо в грудь Тиму. 'Как во сне', - подумал Тим, - 'во сне...' Опустил взгляд. Почему-то Сах Аот не стал выдергивать меч после удара, и его рукоять сейчас покачивалась прямо под носом Тима. 'Он же без оружия остался', - вдруг понял Тим, - 'а я нет'. Длинная фигура качалась и расплывалась в непонятно откуда взявшемся мареве. Безоружная фигура. Тим победно улыбнулся, начал поднимать неожиданно потяжелевший меч и вдруг с удивление заметил, что его рука тоже пуста. Меч лежал под ногами. 'Уронил', - удивился Тим, - 'ну и ну. Надо поднять. Сейчас подниму, у меня еще есть пара секунд, он не ожидает...'. Меч вдруг чудесным образом оказался под самым носом и Тим, обрадовавшись этому чуду, потянулся к заполнившей весь мир простой деревянной рукоятке, - 'Сейчас-сейчас... сей-час...'
      Сах Аот окинул взглядом скрючившуюся на полу фигурку, потряс рукой. Меч почему-то застрял после удара, да так сильно, что вырвался из руки. Сах Аот моргнул и пошел к выходу. Надо Исполняющих позвать - пусть приберутся.

      Пожалуй, его подвела вера в свою удачу. Злая шутка судьбы - он всегда верил в принцип 'не ждать неприятностей' и этому же учил всех своих последователей. Этот принцип заставил его закрыть глаза на вполне реальную возможность неприятности, просто-таки написанную черным по белому. Точнее - темно-зеленым по серому. 'Уничтожающий недостойных' значилось на листке сероватого пластика. И не ему ли было не знать, что всякое утверждение на его родном языке в равной степени означает отрицание обратного утверждения. И название меча можно было смело перевести как 'Воскрешающий достойных'.
      По какому принципу меч выбирал достойных - неизвестно. Известно лишь то, что из девяноста трех разумных существ, которых Сах Аот собственноручно лишил жизни при помощи этого меча, ни одно не было признано достойным.
      Вплоть до девяносто четвертого. Сах Аот обернулся, ему показалось, что он услышал звук за спиной. И увидел то, чего просто не могло быть - мертвый вставал на ноги. Сах Аот заглянул на план линий бытия и первый раз в жизни закричал от ужаса, увидев, как невозможное быстро превращается в вероятное, а затем - в неотвратимое.

* * *

      Странно и циклично гудело в ушах. Тим вдруг понял, что он жив, и очень этому удивился. И недавней слабости как не бывало. 'Так что', - подумал он, - 'тот свет все-таки есть? Знала бы Баба Тася'. Открыл глаза. Но ни райских кущ, ни адских котлов перед ним не оказалось. Зато оказался холодный серый пол и два меча. Один из мечей лежал на полу, прямо возле его руки, а второй - с очень странной рукояткой, торчал из груди. 'О, как', - подумал Тим, - 'а почему я жив тогда?. Интересно, я шевелиться могу?' Лежащая перед глазами рука дрогнула и пошевелила пальцами, - 'могу! А где же Сах Аот'. Тим, не поднимая головы, осмотрелся. Вид комнаты вверг его в некоторое недоумение - какие-то дрожащие людские силуэты виднелись в ней, но были они насквозь прозрачны и бесплотны. Силуэт Сах Аота тоже обнаружился среди них - чуточку более плотный, но тоже размытый и полупрозрачный.
      - Ну и хрень, - сказал Тим, поднимая голову. Мгновенно в комнате все изменилось. Силуэты людей исчезли совсем, зато фигура Сах Аота уплотнилась, размазалась по всей комнате и обзавелась добрым десятком рук, все, как одна, тянущихся к оружию. К мечу, лежащему перед Тимом, к мечам и топорам, висящим на стенах, к лежащему у стены копью.
      - Нич-чего не понимаю, - сказал Тим, инстинктивно хватаясь за лежащую перед носом рукоятку. Его рука свободно прошла сквозь полупрозрачную четырехпалую руку, Тим только едва заметное сопротивление почувствовал - словно рука эта состояла из потока воздуха. Размазанный по комнате Сах Аот вдруг собрался в почти непрозрачную фигуру и Тим, вздрогнув, поспешил подняться - а вдруг сейчас он станет совсем материальным и добьет Тима? Качнувшись, встал, осмотрелся. Сах Аот мерцал сотнями полупрозрачных клинков, которые торчали из подергивающегося двухметрового силуэта, как иголки из свернувшегося ежика. Меч в груди вызывал некоторый дискомфорт и Тим, не задумываясь, обхватил левой рукой неудобную рукоять и потянул. С влажным хлюпающим звуком клинок вышел из раны и Тим спохватился. 'Блин! Кровь же может хлынуть', - с запоздалым сожалением подумал он, заглядывая под полу курточки. Рана никуда не делась, губокая прорезь под левым соском и не думала затягиваться или исчезать, но в остальном вела себя вполне пристойно - не болела, кровь из нее не хлестала, да и вообще - почти не ощущалась.
      'Ладно', - решил Тим, - 'собой потом займемся. Неизвестно, сколько эта хрень продлится. Сейчас надо одно дело закончить'. Покрутил в руке новообретенный меч, поморщился. Центровка была кошмарной, лезвие имело совершенно непонятную и непрактичную форму, а рукоять абсолютно определенно проектировалась не под человеческую руку. Тим посмотрел по сторонам, но положить странный меч не решился - ощущалось в нем что-то важное - и пошел к Сах Аоту с двумя мечами в руках. Подошел, всмотрелся. Клинками Сах Аот ощетинился добротно, местами они чуть ли не вплотную друг к другу торчали. Но только местами.
      Тим хмыкнул, выбрал самую незащищенную область и воткнул туда свой - обычный - меч. Воткнул, и, чувствуя все нарастающее сопротивление, повел меч вверх - к голове. Вдруг сопротивление пропало, и меч стремительно взлетел вверх - Тим еле успел его удержать, не выпустить из руки. Сах Аот уже не стоял перед ним, он лежал на полу навзничь и из громадной раны на его спине, бурля, текла ярко-голубая кровь. Тим попинал ставшее вдруг плотным и вполне материальным, тело, и, на всякий случай, проткнул ему мечом голову. Мало ли. Он, небось, тоже решил недавно, что Тим уже ласты склеил.
      Сел рядом с трупом. 'Ну все', - подумал он, - 'дело сделано. Кто бы мне не помог - спасибо. Всем спасибо, все свободны'. Он был уверен, что отсрочка от смерти подарена ему буквально на секунды, чтобы он только успел убить Сах Аота - и все. Но минуты шли за минутами, а ничего не происходило. Тим еще раз оттянул курточку и полюбовался на аккуратную рану напротив сердца. 'Наверное, насквозь видать', - подумал он с иронией. Поднялся, вышел на балкон и судорожно вхдонул от изумления.
      Темные, налитые дождем и грозами пушистые белые облака медленно плыли по безоблачному ярко-голубому, усеянному звездами ночному небу. Дождь серой пеленой закрывал горизонт, багровая заря заката опускалась за далекие горы, освещенные восходящим солнцем. Ветвистые молнии били в крыши близких домов, бросая резкие тени на залитый ярким полуденным солнцем город.
      - Предвижу некоторые бытовые проблемы, - пробормотал Тим, невидящим взглядом окидывая сошедший с ума мир.
      Происходящее на площади длилось совсем недолгий промежуток времени по сравнению с воспринимаемыми сейчас Тимом временными периодами, а концентрировать свое внимание на отдельном моменте он еще не научился. Поэтому он просто не заметил, как тысячи собравшихся на площади людей встали на колени и опустили головы, приветствуя нового Повелителя Всего.