Доктор Петраков долго мялся, перебирая бумаги на столе и не поднимая глаз. Наконец, мне это надоело:
      - Доктор, - сказал я раздраженно, - не тяните кота за яйца.
      Петраков дернул щекой и взглянул мне в глаза.
      - Я думаю, вы и сами догадались, - сказал он довольно-таки неприязненным тоном, - улучшений в состоянии больной не заметно, так что продолжать антиангиогенную терапию бессмысленно. Я отдал распоряжение, с завтрашнего дня ее переводят на обычную химиотерапию.
      Я сжал зубы. Петраков отвел взгляд и напрягся, похоже, не ожидая от меня ничего хорошего. Но я молчал, и доктор не выдержал:
      - Ну вы поймите, - сказал он примирительно, - авастин совсем недешев. Нигде вам его бесплатно колоть не будут, и нам он не за красивые глаза выдается. И в весьма ограниченном количестве, кстати. Вы что же думаете, Игнатюк у нас единственная раковая больная? А? Почему это я должен продолжать делать иньекции ей, забесплатно, да еще притом, что эффекта особого и нет?
      Доктор распалился и заканчил фразу уже довольно зло. Я продолжал молчать. Петраков хлопнул ладонью по столу.
      - Короче так. С сегодняшнего дня - никакой халявы. Если желаете продолжить колоть авастин или класть на операцию - обращайтесь в хозрасчетную часть. Но я бы вам советовал...
      Петраков немного задумался и продолжил голосом потише:
      - Я бы вам советовал не тратить денег зря. Не спешите возмущаться, лучше подумайте хорошенько. Я не первый день в онкологии и могу определить безнадежный случай... ваш как раз из таких. Вы уже и так сделали все возможное, заявляю вам с полной ответственностью. Можете успокоить свою совесть, никто другой не...
      - Ладно, - перебил я, - я все понял.
      Я встал и пошел к двери, но перед выходом задержался.
      - Сука ты, Петраков, - сказал я спокойно, - она же все-таки твоя дочь.
      - Между прочим, - с яростью сказал доктор, поднимаясь из-за стола, - это еще доказать надо. Я что-то не припомню...
      Но я уже хлопнул дверью, оставив Петракова на другой стороне, наедине со своими словами. Вышел из административного корпуса, погулял по маленькому больничному парку, провожаемый тоскливо-безразличными взглядами редких прогуливающихся старичков и старушек. Потом вздохнул полной грудью и пошел в стационар.
      Монета в пять рублей. Бахилы. Церберша на этаже 'Неприемное время, не положено'. 'Мне - можно, я в списке'. Палата номер семнадцать. Ее любимое число. Сколько раз я ходил этим путем? И наяву и во сне - раз с тысячу, если не больше. Правда, со следующего шага пути реальности и пути сна начинали расходиться. Я потянул на себя дверную ручку, осторожно зашел внутрь и тихо прикрыл дверь. Кровать, капельница. Изможденное, высохшее лицо, вполне могущее принадлежать женщине лет сорока. Совершенно невозможно представить, что ей на самом деле двадцать четыре года.
      - Привет, - сказал я тихонько, - я попрощаться зашел. На всякий случай.
      Веки ее легонько дрогнули, но глаза не открылись. Спит. Или без сознания. Ну и пусть, так даже лучше. Совершенно незачем ее будить и выдергивать в жестокость мира яви. В мире снов с ней ничего плохого случиться не может - об этом я позаботился уже давно. Жаль, что она, в отличие от меня, не сможет жить только в нем. Я постоял немного, улыбнулся ей на прощание и вышел. Говоря отвлеченно, мне вовсе незачем было идти домой - хватило бы трех минут дремоты на кушетке в коридоре, чтобы сделать все, что я задумал. Но Тэелескет учил меня обращать внимание на мелочи - всегда. А я был хорошим учеником - тоже всегда.
      Не в последнюю очередь по этой причине я доехал до дома, разделся, принял душ. Расставил по комнате ароматические свечи, задернул шторы, включил центр и вставил диск Lounge del Mare. Выключил свет и лег в постель.
      Темнота.
      Темнота.
      Разделяющий Миры, пропусти мой разум.
      Мне уже давно не нужно смотреть на свои ладони, годы тренировок дают свое. Я быстро создаю тропу-между-мирами, создаю себе простейшее тело и иду в сторону Радужных Полян. В Колодец можно попасть отовсюду, но у меня впервые получилось увидеть его именно там, да и вообще - мне приятен этот мир. Я люблю его леса и поляны, люблю его обитателей. Я уверен, что плохие люди не могут в него попасть. Большая разноцветная обезьяна лениво топчется у входа - в Радужных Полянах даже страж похож скорее на гигантскую плюшевую игрушку, чем на Стража Мира.
      - Мое истинное имя Карпанг, - говорю я Стражу, не дожидаясь его вопроса, - я хочу пройти в твой мир.
      Мне не обязательно называть свое имя - я уже научился сливать свой мир с существующим. Но я не хочу проявлять и тени неуважения к этому миру, не говоря уже о том, чтобы искать в нем врагов. Разноцветная обезьяна делает двойное сальто назад, потом стойку на одной руке и одобрительно угукает. Я улыбаюсь и прохожу мимо. Хоровод громадных - с суповую тарелку - бабочек окружает меня сразу, как я преступаю невидимую черту за спиной Стража.
      Под ноги услужливо стелется гладкая лесная тропа, с деревьев свисают лианы, перевитые цветами разнообразнейших размеров и расцветок; порхают яркие птицы. Совсем рядом слышится радостный смех и звонкие голоса - очевидно, поблизости какая-то поляна. Где-то, на одной из полян, так же смеется моя Динка. Я подавляю в себе желание сделать шаг с тропы и присоединиться к веселящимся - даже если это та самая поляна, вряд ли она меня узнает. Во сне она не помнит реальность - так задумано. А если и узнает - зачем это мне? К моей цели это меня не приблизит. Поэтому я иду дальше, и довольно скоро тропа выводит меня на крохотную полянку с увитой плющом каменной башенкой посредине. Тропа подходит прямо к колодцу и обвивается вокруг него. Я осматриваюсь, хотя и так знаю, что тропа здесь заканчивается. Точнее, наоборот - она здесь начинается.
      Я наклоняюсь к колодцу, пытаясь разглядеть что-нибудь в его глубине. Неважно что - воду, сухое дно, первотворящий Хаос или Туман Забвения - хоть что-нибудь, за что можно зацепиться взглядом. Но колодец не зря именуется Черным во всех сколь-нибудь продвинутых техниках осознанного сновидения - он и в самом деле беспросветно черен.
      'Если долго всматриваться в бездну', - говорит воздух вкрадчивым голосом, - 'то бездна начинает всматриваться в тебя'. Я улыбаюсь. Никто мне не говорил, но я уверен, что повстречать его - хорошая примета. На сердце сразу становится легче.
      - Ты традиционно говоришь банальности или банально говоришь традиционности? - выдаю я давно заготовленную фразу.
      В пустоте над колодцем медленно расплывается улыбка. Бедные мультипликаторы и режиссеры - боюсь, им никогда не удастся сколь-нибудь правдоподобно это изобразить - не губы, не рекламный оскал зубов - просто улыбка.
      - Что такое банальность? Как ты узнаешь, что банально, а что небанально?
      - Это дело вкуса, - усмехаюсь я, хоть и понимаю, сколь бледно и ненатурально смотрится мимика моего лица на фоне висящей передо мной квинтэссенции улыбки.
      - Дело вкуса? Ах, дело вкуса... - к улыбке добавляются роскошные кошачьи усы, и одинокая мохнатая лапа, держащая в когтях банан, - вот ты. Что ты выберешь? Банан или банальность?
      - Конечно - банан, - говорю я, - он, в отличие от банальности, вкусен.
      Банан падает, я едва успеваю его поймать.
      - Видишь, как продажен твой вкус? - говорит голос с некоторым сожалением, - и ты все еще полагаешься на него в деле выбора банальностей и небанальностей?
      Я пожимаю плечами, очищая банан.
      - Другого у меня нет, - я откусываю кусочек. И в самом деле - вкусно.
      - Как? - нарисовавшаяся в воздухе кошачья голова полна игривого недоумения, - ты одним и тем же вкусом пробуешь и пищу и мысли? А если они перепутаются? Как тебе понравится бутерброд с плохой идеей или смешная фраза в винном соусе? Каламбур с сыром камамбер?
      Я нахмуриваюсь, слегка растерянный. Вот ведь скотина - три фразы и я уже в замешательстве. Хотя - чему удивляться? Где уж мне тягаться с одним из Великих Духов.
      - Рад тебя видеть, Локи, - перевожу я тему, - что привело тебя сюда сегодня?
      - Куда - сюда? Сегодня - когда? Я всегда здесь и сейчас. А вот что привело сюда тебя - это вопрос. Ребром. В глаз, а не в ре-бро-вь. Что привело тебя из твоих своясей?
      - Откуда?
      - Из своясей. В прошлый раз, уходя, ты сказал, что уходишь во свояси, - громадный, размером с доброго сенбернара, полосатый кот мягко спрыгнул из воздуха на край колодца.
      - Тьфу ты. Опять ты меня запутал, - я мотнул головой, - я хочу туда.
      Я ткнул пальцем в сторону колодца. От пальца в темную глубину протянулся светящийся пунктир. Кот недоуменно проследил его, присмотрелся в колодец, вскочил, встопорщив усы, и махнул лапой, выхватив большую трепыхающуюся рыбину. Подкинул ее в воздух, поймал открытым ртом, зачавкал. Я стоял со скептическим выражением на лице - эти фокусы могли бы меня впечатлить лет пять назад, когда я только начинал осознавать себя в мире нави, а сейчас я и сам могу нечто подобное сотворить, не моргнув глазом. Кот тем временем дожевал рыбину, выплюнул в колодец рыбий скелетик, перевел взгляд на меня и смачно рыгнул.
      - Не плюй в колодец, - сказал я, - пригодится - воды напиться.
      Кот широко улыбнулся и растаял в воздухе, оставив улыбку.
      - Мурлык, - сказала улыбка, - курлык. Это было предупреждение. Но ты не понял.
      Я нахмурился:
      - О чем - предупреждение? Хочешь сказать, что меня может постигнуть участь этой рыбки? Я и так знаю, что там опасно.
      - Предупреждение это перед прежде ние. Спроси, что есть 'ние'?
      - Что есть 'ние'? - тупо спросил я.
      - Ты опять не понял. Смешно и грустно. Грусмешно и смешгрустно. Тогда тебе совсем простая задача - если ты хочешь в морду, ты получишь в морду. Если ты хочешь в колодец, ты получишь в колодец. Внимание, вопрос: где у тебя колодец? Минута!
      В воздухе возник знакомый звук, но я только секунде на третьей вспомнил, что это за звук - ржание лошади при раскрутке волчка из 'Что, где, когда'. Я задумался и немного разозлился - все б ему издеваться, котяре. Нет по человечески сказать. Что значит, где у меня колодец? Не имел же он в виду... да пошел он!
      Звук потихоньку стих, вместе с ним поблекла и растворилась в воздухе улыбка.
      - Я не хочу в колодец, - сказал я, - я хочу вернуться из колодца. И вынести из него... кое-что.
      Тишина. Негромкое бормотание за кадром - не в счет.
      - Чеширский, ты здесь?
      Опять тишина, только где-то далеко едва слышно прозвучал гонг, а потом кто-то очень знакомым голосом сказал 'А теперь внимание, правильный ответ'. Я изо всех сил напряг слух, но услышал только неразборчивое бормотание, сменившееся аплодисментами.
      - Ты предупреждал меня, чтобы я четче формулировал желание?
      Теперь полная тишина.
      - Локи, я знаю, что ты здесь. И сейчас. Ты сам говорил. Я правильно понял? Или нет?
      Никакого ответа. Я немного подождал, потом обернулся к колодцу.
      - Если ты хочешь сказать что-нибудь еще, говори сейчас, потому что я иду.
      Тишина. Ну и черт с тобой. Я сплюнул и постарался выгнать из головы лишние мысли. Что мне нужно? Теоретически я знал весь процесс досконально, но практически... Что-мне-нужно. Образ и смысл, форма и содержание. Плюс желание обладать. Плюс желание вернуться. Плюс желание вернуться неизменным. Плюс желание вернуться немедленно. Что еще? Вроде ничего. Я повторил цепочку еще несколько раз, как следует ее закрепляя в сознании, и встал на край колодца. Все. Это не колодец. Это путь. Это продолжение пути. Моего пути. И я просто делаю очередной шаг.
      Опять темнота.
      Темнота.
      На этот раз, пожалуй, мне придется посмотреть на свои руки.
      Я поднес ладони к глазам, но ничего не увидел. Охохо. Что, опять начинать сначала?

*/

      Кир оторвался от чтения, поморгал, посмотрел на Сергея.
      - Ты откуда все это... придумал? - спросил он негромко, и в его голосе недоумение смешивалось с восхищением и даже немного со страхом. Сергей пожал плечами:
      - Да я вообще-то еще до тебя думать начал. В Москве еще. Как раз в тот день, когда ты пришел. Просто захотелось взять и скрестить желязновского 'Мастера сновидений' с какой-то эзотерической книжкой про управляемые сны... забыл. И название и автора, помню только, что женское имя.
      - Ну ты даешь, - покачал головой Кир, - удивил, блин.
      - Писатель я или где? Положено, вот и пишу.
      Кир усмехнулся,
      - Типа, кузнец я, вот и кую. И не могу не куя. Да?
      - Ага. Вот и кую. Кстати, как оно? - спросил Чесноков безразличным голосом, с таким же безразличным видом, но внутри все напряглось в ожидании ответа.
      - Неплохо, между прочим. Не, кроме шуток. Затягивает. Я только не понял, откуда он такой продвинутый взялся, этот сновидец?
      - Там дальше все написано.
      - А..., ну перелистни тогда - Кир дождался очередного листа и углубился в чтение.

/*

      Управляемыми снами я увлекся еще в конце школы. Одноклассник мой, Андрюшка Попенов, книжку Лаберже Стефана приволок, с этого все и началось. У нас в классе этим многие увлеклись, но получалось далеко не у всех. Большинство спотыкалось еще на самых азах, а вот меня - захватило не по-детски. Все предложенные в книге техники я освоил ударными темпами, где-то за полгода, и, параллельно собирая всю доступную литературу, пошел дальше. Уже через год я был в своих снах полным хозяином, мог создавать сон на любую тему и в любых подробностях. На этом мое продвижение немного застопорилось - мне попадались упоминания о более глубоких техниках, о самоисцелении во сне, об обучении во сне, но подробно это нигде не описывалось. Я чувствовал, что где-то, совсем рядом, пролегает богатый золотоносный пласт, содержащий множество сокровищ, но я блуждал в темноте, как и большинство (не сказать - все) мои товарищи того времени. С грехом пополам я научился лечить себе легкую простуду, головную боль, насморк и освоил гипнообучение - ставил рядом с кроватью запись лекции на воспроизведение, а во сне просто записывал в Книгу Памяти все, что слышал. Немногие из моих знакомых это умели, поэтому в своем круге я пользовался немалым авторитетом и уважением.
      Впрочем, только в своем круге. Однокурсники называли меня за глаза 'духариком' и близких отношений не поддерживали. Учился я спустя рукава, но (благодаря гипнообучению) неплохо и университет закончил с красным дипломом. Без особого труда устроился менеджером в небольшую фирму и проработал там пару лет, ничем особо не выделяясь. С коллегами общался мало, уже зная отношение простого народа к подобным мне людям. Зарплата уходила на еду, съемную квартиру и поездки на семинары. Семинары давали немного, сущие крупицы, иногда лекторы сами знали куда меньше моего, мне неоднократно предлагали вести семинары самому. Но мне было просто лениво. Зачем?
      От очередного семинара - на этот раз - аж в Эквадоре - я привычно не ожидал ничего особенного. Даже первое время сомневался - ехать ли? Все ж не ближний свет. Десять часов лету, да и билет недешев, мягко говоря. И ради чего - чтобы в сотый раз услышать о том, что я испробовал неоднократно, а сам лектор - только читал в книге? Но все же поехал. Первые два дня не стали для меня сюрпризом - я проскучал все выступления, с трудом разбирая английский язык лекторов. На третий день имя первого лектора - Тэелескет Каменная Лошадь - мне ничего не сказало, так что я ничего нового и не ждал. Лектор и в самом деле оказался индейцем - орлиный профиль, иссиня-черные волосы и бронзовая кожа. А я то думал, что это просто звучный псевдоним. Обычное дело в наших кругах - слышишь какое-нибудь 'Антагорн Всевидящий, магистр Сумеречных миров', а потом выходит такой лысоватый толстенький дядька в очках и начинает на смеси английского с нижегородским нести полную бредень, постоянно сверяясь с бумажкой. Так что я поначалу заинтересовался, но начало лекции было довольно типичным, и я опять заскучал. И тут очередная фраза вывела меня из раздумий:
      - Лечить, обучать и тренировать себя во сне - это только вторая ступень, - прозвучало с кафедры, и я вздрогнул. А продолжение повергло меня в возбужденный трепет.
      - Третья ступень, - сказал индеец, - это приносить новое. То, чего еще не было в мире яви. Новые идеи и знания. Но есть еще и четвертая ступень. Считанное количество сноходцев достигало ее за все время существования нашего мира, но, овладевшие этой ступенью, могли приносить вещи из мира нави в мир яви.
      Все. Я раскинул уши и жадно ловил каждое слово лектора, не обращая внимания на происходящее вокруг. А рассказывал он удивительные вещи. Пожалуй, за пять прошедших лет я узнал меньше, чем за эти два часа. Правда, он ни о чем не говорил подробно, не предлагал техник и методик, только вскользь описывая их возможности, но мне и этого было достаточно, чтобы понять - я нашел-таки свою золотую жилу. После лекции я немедленно бросился искать Тэелескета, но он словно сквозь землю провалился. Уже давно началась очередная лекция, а я все бегал по залам и этажам гостиницы, в которой проходил семинар. 'Тэелескет?' - переспрашивали меня, - 'Только что здесь был. Ушел. Куда ушел? Не знаем. Никто не знает. Он скрытный человек.' И только через час, пробегая по холлу, и в сотый раз зацепившись взглядом за программу конференции, я прозрел. С шумом в ушах и участившимся сердцебиением, подошел к программе и вчитался в первые строки под заголовком 'Day 3'.
      'Taelesketh the Stone Horse', - значилось там. И название лекции, - 'See you in dreamworld'.
      'Увидимся в мире снов'... Вот как? Смутные воспоминания начали подниматься из глубин моей памяти... Года три назад, в одной книжке я прочитал, что сильно продвинутые сновидцы могут встречаться и общаться друг с другом во сне, сколь бы велико не было расстояние между ними. Книжка была косноязычная и мутная, я пытался повторить прочитанное со своими товарищами, но безуспешно. Неужели?
      Я плюнул на остальные лекции и поднялся к себе в номер. Впервые за последние годы мне оказалось непросто заснуть - я ворочался с боку на бок, возбужденный и полный предвкушений. Заснув, я так обрадовался, что чуть не проснулся - непростительный позор для такого спеца, как я. Это меня пристыдило и успокоило. Я немного подумал, потом создал телефон с буквенной клавиатурой и экранчиком. Поднял трубку, послушал гудок, с замиранием сердца набрал 'Taelesketh'. Трубку сняли после первого же гудка.
      - Любопытный способ, - с легкой насмешкой произнес на чистом русском незнакомый голос, - вы, я полагаю, тот молодой человек с шестнадцатого места в четвертом ряду?
      - Да, это я, - ответил я с некоторой растерянностью, - вы говорите по-русски?
      Негромкий смех.
      - Это же сон. Я говорю на любом языке. Ты тоже.
      Я только глазами хлопал. Голос продолжал:
      - Десять лет я читаю лекции по всему миру, и уже совершенно отчаялся найти себе ученика.
      Ученика?! Мне стоило немалых усилий сдержать возбуждение.
      - Я... да! Я согласен. Куда мне ехать? Вы в Эквадоре живете? Только... у меня виза через три дня заканчивается...
      Снова легкий смешок.
      - Езжай домой.
      Меня словно холодной водой окатили. Я что, что-то не то сказал?
      - Как... домой? А... учиться? - окончание фразы прозвучало довольно жалко.
      - Что тебе помешает учиться, будучи у себя дома? К твоему сведению, я сейчас нахожусь в самолете, летящем в Ванкувер. Я живу в США.
      - А... И что мне делать?
      - Езжай домой. Как только сочтешь себя готовым, вызови меня. Можешь так же, как сделал это сейчас. Мне обед принесли. До встречи на первом уроке, ученик, - и из трубки понеслись короткие гудки.
      С этого дня мое самосовершенствование пошло семимильными шагами. Я научился вторгаться в сны других людей, чем немедленно воспользовался, чтобы устроиться на другую работу - более высокооплачиваемую и менее напряжную. Я купил машину, взял в ипотеку квартиру и встретил Динку. Последнее обстоятельство даже немного притормозило мое обучение - на тридцатый год своей жизни я с удивлением узнал, что ночь можно использовать не только для того, чтобы видеть сны. И это открытие настолько меня увлекло, что количество моих уроков сократилось вдвое. Тэелескет это определенно заметил, но виду не подал. Только однажды - предупредил, чтобы я не пробовал техники совершенствования на других. И рассказал, почему. Вовремя, надо заметить, рассказал, я как раз собирался кой-какие модификации тела попробовать.
      Динка про мои увлечения знала с самого начала наших отношений. А началось все с простой случайности - на свой день рождения я получил от одной из коллег букет цветов. Радости особой это у меня не вызвало - ну виданное ли дело, чтобы мужику цветы дарили? Поэтому букет я по дороге домой попытался сплавить (мне его дома даже поставить не во что). Зашел в кафе, что в цокольном этаже моего дома, и вручил его грустной девушке за кассой. Девушка из грустной немедленно сделалась холодной, а букет отправился в корзину для мусора. Я удивленно проводил цветы взглядом и услышал краем уха смешок со стороны официантов, сопровождаемый негромким: 'нашел к кому клеиться, это же Динка-льдинка'. Видит бог, до этого момента кассирша из 'Оранжа' интересовала меня не больше, чем результаты президентских выборов в Парагвае, хотя я видел ее частенько - в этом кафе я ежедневно завтракал и пару раз в неделю ужинал. Но ее реакция задела меня за живое.
      И я начал ей сниться. Практически каждую ночь, всячески напрягая свою довольно богатую фантазию. А по утрам все так же ходил все в то же кафе, но при этом демонстративно не обращал на нее ни малейшего внимания. Спокойно расплачивался за завтрак, будто не замечая, как она частенько краснеет и прячет глаза, когда я подхожу к кассе. Разумеется, она не выдержала первой, правда держалась на удивление долго - почти три месяца. Но однажды утром, подсчитывая стоимость моего завтрака, она сказала, как бы вскользь:
      - Знаете, я бы хотела извиниться за тот случай.
      Я внутренне усмехнулся, а внешне недоуменно поднял брови.
      - Какой?
      Она фыркнула.
      - Еще скажите, что не помните. В феврале, я выкинула ваш букет. Так вот, прошу прощения, я поступила некорректно. Но у меня были на то причины, поверьте.
      Я чуть не присвистнул. Ну и выраженьица. Она что, институт благородных девиц заканчивала? 'Некорректно', ишь ты. Ладно, я тоже - не только лыком шит.
      - Извинения приняты, - сказал я холодно, - а чтобы окончательно вас успокоить, скажу лишь, что букет был мной подарен без всякой задней мысли. Мне этот букет достался двумя часами раньше по случаю дня рождения, и я всего лишь старался от него избавиться, поскольку дома у меня нет ни единой вазы. Посему я вашим поступком ничуть не оскорблен и зла на вас не держу.
      В конце я, похоже, немного переиграл, ну да ладно. Не на кинопробе же, в самом деле. Тем более, что это была только середина моего плана.
      С этого дня я сниться ей перестал. Разумеется, в кафе я при этом ходил по-прежнему.
      На этот раз три месяца ждать не пришлось - на вторую неделю она сама пригласила меня в кино. В тот же вечер я ей во всем признался и немедленно получил по голове сумочкой, металлическая пряжка которой оставила у меня на лице пару внушительных царапин. Истекающий кровью, я был затащен к ней домой, где все и разрешилось вполне закономерным образом. Говоря по правде, первоначально мой план не подразумевал длительных близких отношений. Ни с ней, ни с кем-нибудь еще - довольно многие из моих источников утверждали, что половые сношения лишают сновидца его силы. Уточнять этот вопрос у Тэелескета я не рискнул, и решил просто внимательно следить за собой и, если что, немедленно порвать все отношения.
      Выводы у меня получились неоднозначные - с одной стороны, ничего подобного не происходило. Силы у меня оставались на прежнем уровне, никакой из ранее приобретенных навыков я не потерял, так что можно было сказать, что опасался я зря. С другой стороны - в чем-то те книги оказывались правы, поскольку интерес к сноходству у меня порядком снизился и прежнего рвения в обучении я уже не проявлял.

*/

      - Диалоги тебе лучше даются, чем описания, - вполголоса пробормотал Кир, - перелистни.
      Сергей хмыкнул.
      - Сам уже понял. Налицо недостаток практического материала, причем, трудновосполнимый. Шолохов, вон, весь свой Вешенский район объездил, когда 'Тихий Дон' писал, а мне что делать? Где свежий материал набирать, если все, что я вижу вокруг - уже кем-то написано и запрограммировано?
      Кир оторвал взгляд от бумаги, почесал затылок:
      - И в самом деле, задачка... а чего это ты вдруг так заговорил? Ты ж вроде так до конца и не верил в свою компьютерную сущность?
      Сергей протяжно вздохнул.
      - Да вот... пришлось поверить. Я эпизод задумал, в котором главный герой с девушкой встречаются за статуей 'Рабочий и колхозница'. И вдруг понял, что представления не имею, что там находится, представляешь? Как статуя выглядит спереди - помню прекрасно, вплоть до складок на одежде, помню, в каком году ее поставили, по какому поводу, кто скульптор и прочая, прочая. Помню, что проходил мимо сто раз. А вот как выглядит статуя сзади и что там находится - парк, магазин, станция метро - понятия не имею. Странно, правда?
      Кир попытался что-то сказать, но Сергей не ждал ответа.
      - Вот я тоже удивился и начал дальше память ворошить. И охерел, прости за выражение, столько странностей обнаружилось. Я помню, как выглядит моя квартира, я помню, что в ней был сделан недавно ремонт. Но я не помню, как она выглядела до ремонта! У меня есть машина - Тойота Камри серебристого цвета. Я помню, как она выглядит и снаружи и изнутри. Так, как будто я ее вчера купил. Ни царапинки, ни потертости, ни чертика под зеркальцем, ни капли индивидуальности, а ведь она у меня уже два года. Я женат, помню, как Соня выглядит, неплохо помню факты из ее биографии, тут не прикопаешься. Но я совершенно не помню ни одного эпизода нашего с ней общения. Вот я тебе сказал, что ей кольцо с бриллиантом дарил. Сам факт подарка помню, как кольцо выглядело - тоже, а вот как процесс дарения проходил, что я сказал, что она ответила - ни зацепки. И таких нестыковок - тысячи. И объяснить это можно только тем, что моя память - не настоящая. Кто-то ее сделал, собрал, как картину из фрагментов, как мозаику, причем, не слишком аккуратно. Так ведь?
      - Ну, я тебе так и говорил всегда, это ты все упирался, - Кир пожал плечами, - а насчет аккуратности ты неправ, у тебя весьма неплохой уровень, поверь мне. Базу знаний тебе скорее всего Костюченко ваял, он лучший из наших симейкеров...
      - А вот здесь у меня возник вопрос, - Сергей пристально взглянул Киру в глаза, - вот ты мне, помнится, сказал, что мой прототип в реальном мире ответил на две тысячи с чем-то там вопросов и на базе этого, дескать, я и получился. Но помню-то я намного больше, чем можно описать ответами на две тысячи вопросов. Тут и десяти тысяч не хватит. Пусть я помню окружающий мир и его историю не слишком подробно, но, чтобы все это описать, реальному Чеснокову бы лет пять понадобилось, как минимум. Это сколько ему заплатить надо, чтобы он на такое согласился? Так что нестыковка выходит.
      - Никакой нестыковки. Вопросник Лайхмана - на сегодняшний день в нем две тысячи двенадцать вопросов - формирует только поведенческую модель. Кроме нее, у тебя еще база знаний есть. И довольно немаленьких объемов, это точно. Но реальный Чесноков к ней отношения почти не имеет - большинство информации взято из стандартной модели. Что должен знать и уметь средний москвич-интеллигент среднего возраста? То да се, плюс третье и немножко десятое - получилась стандартная база знаний. Для превращения в базу знаний конкретного человека, в нее вбивается информация из открытых источников - детали биографии, домашнего и рабочего быта. Частенько интернета оказывается вполне достаточно. Если же модель требуется создать достаточно качественную, то недостающие элементы можно взять и у прототипа, составив ему отдельный вопросник. Наснимать кадров из реальной его жизни, надергать реальных эпизодов, позаписывать образцы звуков... но это уже редко.
      Сергей покачал головой:
      - Муторная работенка, однако.
      - Да не, нормально. Никто ж с нуля этот базовый набор не пишет. Давно уже есть списки общеизвестных знаний, с ранжированием по разным критериям, есть их модификации для разных областей - гуманитарной, технической, сельской. Стоит такой шаблон недорого, да при желании и задаром найти можно - с диска пиратского какого-нибудь. Нужен, скажем, грузчик - берешь сельский набор, чистишь его с фильтром известности где-то так на десятку, присобачиваешь к нему городской набор с такой же известностью и уровнем своевременности год-два - вот тебе типичный обитатель пивнушки получился. Качественная модель, разумеется, побольше усилий требует, но суть та же. Так что не надо пяти лет - на самую правдоподобную модель у симейкера не больше месяца уходит.
      - Симейкера?
      - Ну, или чармейкера, неважно. Человека, который модель создает, чара, то есть. От английского character. Довольно престижная профессия, кстати - хорошие чары всем нужны, а стоят они от сотни евро за ширпотреб - до трех-пяти тысяч за качественную модель, типа твоей.