Вот и я отношусь к тем, кто спокоен на транспортных терминалах. В отличие от других людей, мне нечем заняться в ожидании объявления посадки на нужный мне рейс, и я просто наблюдаю за теми, вместе с которыми дышу одним воздухом, чуть ощутимо пахнущим отработанным ракетным топливом спейсеров и озоном, исходящих от пассажирских электрокаров. Я старательно пытаюсь представить себя на месте других пассажиров. Но и сейчас у меня ничего из этого не выходит, потому что именно здесь, в зале ожидания космопорта “Земля-3”, наиболее ярко проявляется разница между ними, обычными людьми, и нами, хардерами.

И чем больше я наблюдаю за окружающими, тем всё больше укрепляюсь в мысли, что с каждым поколением эта разница все увеличивается и что когда-нибудь она может стать непреодолимой пропастью взаимного непонимания.

В принципе, я уже частенько ловлю себя на том, что не понимаю других людей. Поскольку мне далеки те чувства, которые они испытывают в повседневной жизни, то я не в состоянии понять, что движет ими, когда они совершают с виду несуразные поступки. Что, например, заставляет их ломать комп-терминалы в общественных местах, надираться в барах до потери самоконтроля или прыгать в реку с высотного моста в доказательство своей любви “до гроба” к ничем не примечательной девице?

И зачем, например, вон тот пожилой мужчина трудовой наружности рассказывает о своем беспутном отпрыске, которого уже в третий раз отчисляют из университета за пьянство, ослепительному светскому льву, которого видит в первый раз в жизни и, скорее всего, никогда уже не увидит? И почему этот “лев” не отошьет назойливого соседа, а терпеливо внимает своему собеседнику с такой улыбкой, будто ему только что удалось выиграть главный приз в лотерейном розыгрыше?..

Они сидят в противоположном ряду кресел, метрах в семи от меня, и до моего слуха долетают лишь отдельные обрывки фраз. Малоинтересные и малоинформативные обрывки, например: “А я ему грю: я в твои годы, свинтус, пахал, как… А он мне грит: бать, чо докопался, как пьяный к столбу… Бабок, грит… Я его эту сучку знаю, это она… Хрен те с маслом, грю, поял?.. Или ты умный, грю, или я — дурак… А если б, грю, я в прошлом годе знал, что ты… отправил бы тебя куда-нибудь с глаза долой… Взял бы с собой на Уран, к примеру, чтоб знал, каким трудом деньжата достаются!”…

В отличие от непосредственного соседа рассказчика, полагающего, что выслушивать незнакомых людей — долг всякого воспитанного человека, я собираюсь отделаться от нудного повествования о всех перипетиях банальных взаимоотношений современных отцов и сыновей самым простым и надежным способом: заткнуть уши наушниками, а глаза — очками, подсоединенными к комп-карду, и еще раз проанализировать те данные, которые побудили меня сегодня торчать в этом зале, ожидая рейса на Венеру-25. Именно там, в городке-колонии с номерным названием, по непонятным причинам стали рождаться такие невероятные мутанты, что язык не поворачивается причислить их к роду человеческому. Позавчера туда уже отправилась группа представителей Академии Всех Наук, которая будет стремиться ответить на ряд жестоких, но неизбежных вопросов. Например, можно ли считать те существа, которые родились от обыкновенных отцов и матерей, людьми, или это — абсолютные выродки? Что обусловило возникновение этой мутации и как с этим бороться? И так далее… Моя же задача, по согласованию с Коллегией Щита, заключается в том, чтобы определить, представляют ли новые мутанты опасность для людей, и если да, то как ее предотвратить с наименьшими жертвами и потерями…

Однако я не успеваю углубиться в изучение комп-материалов, потому что разговор между Львом и Трудягой внезапно приобретает совершенно неожиданную тональность. Несчастный папаша уже вовсе не рассказывает, а слушает, а его лощеный собеседник, наклонившись к его уху и зорко оглядываясь по сторонам, в чем-то пытается его убедить. Я напрягаю свой слух, и мне удается выхватить из бубнящего речевого потока Льва отрывочные высказывания, которые кажутся мне несколько странными для общения двух серьезных и к тому же почти не знакомых друг с другом людей.

— Поймите же, — заливается соловьем Лев. — Ваш уникальный шанс… коррекция… почти что даром… изменить судьбу… ваш сын… не нужно сожалеть, нужно делать!..

Трудяга, наморщив лоб, усердно слушает, но по его растерянному лицу видно, что он абсолютно не понимает, а если даже и понимает слова собеседника, то не верит им.

— А как?.. — пытается спросить он, но лощеный перебивает его нетерпеливым жестом и что-то достает из своего кармана. Предмет этот настолько мал, что почти целиком скрывается в кулаке Светского Льва. Какая-то квадратная коробочка…

Подслушивать чужие разговоры, конечно, неприлично. Но во мне просыпается профессиональный хардерский интерес.

Что он там пытается всучить несчастному папаше? Очередной “эликсир счастья”? Пресловутый “исполнитель желаний”? Или всего лишь средство для профилактики и лечения хронического алкоголизма? И кто он, этот благодетель в изысканном костюме и с лицом дамского угодника (хотя это вполне может оказаться иллюзией, созданной с помощью карманного голомакиятора) — фанатичный коммивояжер или отпетый мошенник?

Судя по недоверчивой реакции Трудяги, речь идет о некоем рекламном посуле со стороны его собеседника. Лицо пожилого вдруг искажается злобной гримасой, и он разражается гневной тирадой, смысл которой заключается в том, что если честный человек и потомственный инженер-механик решил открыть кому-то свою израненную душу, то не надо использовать эту возможность для того, чтобы в оную душу плюнуть, ведь, как известно, не плюй в колодец, иначе вылетит — не поймаешь!..

Чувствуется, что еще немного — и “потомственный инженер-механик” схватит своими трудовыми руками Льва за грудки. Однако тот, мгновенно преобразившись, успокаивающе разводит руками и щебечет своим бархатным тембром стандартные извинения и заверения, что его, мол, не так поняли, что он вовсе не имел ничего плохого в виду, и что ему, знаете ли, срочно требуется отправляться по своим делам…

На этом общение двух столь разных партнеров прекращается, и Лощеный, резво подхватившись, устремляется к выходу из зала ожидания, а пожилой, вдруг совершенно утратив к нему всякий интерес, впивается пустым взором в экран ближайшего головизора, где как раз в это время начинается матч по скейборд-болу между сборными Евро-Наций и Австралазии.

Что ж, хорошо всё, что хорошо кончается, повторяю я про себя довольно-таки сомнительную поговорку и пытаюсь сосредоточиться на венерианских мутантах, но ничего путного из этой затеи почему-то не выходит. Между тем, до отправления моего рейса еще целых два часа, которые, по обыкновению всех нормальных людей, нужно как-то убить.

От нечего делать влачусь в призывно мигающее виртуальной рекламой кафе, где заказываю аж три порции мороженого и горячий фруктовый пунш. В поверхность столиков вмонтированы плоские экраны СТВ — вероятно, дабы посетители могли утолять не только физиологический, но и информационный голод одновременно. Ставя подносик, я случайно задеваю клавишу включения “стерео”, и тот услужливо подсовывает мне на экран инфоролик. В центре всеобщего внимания — катастрофа пассажирского спейсера с издевательским названием “Этернель <Вечный (фр.)>”. Почти сутки назад, вследствие отказа одной из топливных систем, произошедшей через два часа после взлета со стартовой рампы космопорта “Земля-1”, спейсер примерно с тремястами пассажирами на борту на какую-то долю секунды превратился во второе Солнце. Хорошо еще, что произошло это уже за орбитой Луны, иначе взрыв повлек бы неприятные последствия для обитаемых обсерваторий и заводов-спутников.

Я отключаю инфо-экран, чтобы не портить себе аппетит, и, не ощущая никакого вкуса при поглощении душистого ледяного лакомства, невольно размышляю о катастрофах вообще и о спейсере “Вечном” в частности. Да, к сожалению, человечество все еще подвержено опасности такой нелепой гибели, которая может быть вызвана обрывом какой-нибудь тонюсенькой трубки или замыканием двух проводков. И это в то время, когда земные корабли вот-вот вырвутся за пределы Солнечной Системы и устремятся к другим галактикам!.. В этом-то и заключается горькая ирония прогресса. Можно продумать всё и создать самую совершенную технику, творящую чудеса. Можно стать всезнающим, вездесущим и всемогущим. Можно перевернуть весь мир вверх тормашками и установить такие условия существования для себя, какие хочешь. И при всем этом человек все равно будет зависеть от пустяков, и его жизнь постоянно будет висеть на волоске из-за тонких проводков и миниатюрных трубочек, и никуда от этого будет не уйти, и бесполезно пытаться что-то изменить в этом…

Тем бедолагам, которые прошлой ночью ждали своей посадки на “Этернель”, попросту не повезло. Этот спейсер тоже делает промежуточную посадку на Венере, и если бы я принял решение лететь на день раньше, то вполне возможно, что выбрал бы именно его. А если бы я находился на борту лайнера во время катастрофы, то обязательно постарался бы что-нибудь придумать, чтобы спасти если не весь корабль, то хотя бы часть пассажиров — а ведь среди них наверняка были и дети, и женщины. Клянусь, до тех пор, пока работал бы мой искейп, я все равно пытался бы заставить пилотов срочно отключить маршевые двигатели, и не может быть, чтобы мне не удалось это сделать, потому что, если бы ради этого пришлось стрелять, то я, не задумываясь, пустил бы в ход оружие, и даже если бы пришлось при этом кого-то ранить или убить, то и тогда моя рука не дрогнула бы…

Я же — хардер.

Нет, об этом лучше не думать, Даниэль. Иначе придешь к нелепому выводу, что именно ты повинен в гибели трехсот с лишним людей… И оставь в покое вазочку от мороженого, иначе ты отломишь у нее ножку…

Кстати, а почему в сообщении указана именно эта цифра погибших — триста? Ведь, насколько мне не изменяет память, спейсеры-дальнейсовики рассчитаны на четыреста двадцать человек. Или на корабле остались свободные места? Странно… Чтобы не было желающих лететь на корабле, раз в месяц отправляющийся на такие дальние планеты, как Уран или Плутон, — это абсурд!.. Такого просто не может быть… Неужели кому-то все-таки удалось спастись при взрыве? Чушь, ведь совершенно невероятно, чтобы на одном спейсере собралось больше сотни хардеров, да и сомнительно, чтобы все они решили спасти от гибели себя, а не других людей…

Я отставляю в сторону нетронутое мороженое и недопитый коктейль и вызываю по хардерской связи Советника по транспорту.

Для получения нужной информации можно было бы, конечно, сходить в диспетчерскую службу космопорта, но по въевшейся в душу хардерской привычке я стремлюсь затратить как можно меньше времени на достижение своих целей. Глупо, если учесть, что в ближайшие полтора часа придется ломать голову, чем бы занять себя…

В ответ на мой запрос отвечает приятный, но никому, кроме меня, не слышный мужской голос. Даже жаль, что он принадлежит компьютеру, а не живому человеку. Мне, например… хотя, если вдуматься, зачем?..

Как это обычно бывает при общении хардера с Советниками, больше времени уходит не на поиск нужной информации, а на уточнение, какая именно информация требуется… Задача вовсе не надуманная, если учесть, что Советникам Щита доступен весь запас знаний человечества и, как отдельные личности полагают не то в шутку, не то всерьез, еще кое-что сверх этого.

Тем не менее, вскоре я получаю нужные сведения. И сомнения мои оказываются вполне обоснованными.

Все билеты на аварийный рейс “Этернеля” были распроданы за неделю до старта. Четыреста двадцать семь человек, если не считать членов экипажа. Тем не менее, к вылету лайнера явились лишь триста восемь человек, так что сто девятнадцать по каким-то причинам предпочли не лететь. Судя по данным, полученным от службы регистрации, лишь семь человек из этого количества опоздали на рейс, потому что явились в космопорт тогда, когда корабль уже был на взлете. Еще троих, как выяснилось уже сегодня, ввело в заблуждение время старта: ноль часов три минуты, вследствие чего они не сумели соотнести это время с нужными сутками, видимо, полагая, что смена даты происходит утром, с восходом солнца…

Об остальных ста девяти несостоявшихся пассажирах информации нет.

Я настолько ошарашен этим сообщением, что зачем-то благодарю комп в лице несуществующего Советника за помощь, и тут же вызываю на связь Статистика.

Теперь-то я знаю, что мне нужно.

Мне нужны данные о динамике изменения общего количества людей, не явившихся на посадку в космические лайнеры за последние полгода. Потом — за год, за три, за пять… До тех пор, пока в моей голове не нарисуется четкая диаграмма.

Забыв про наручный комп-кард, я рисую этот график ногтем на так кстати подвернувшейся под руку салфетке. И не верю глазам своим…

Во-первых, за последние три года количество пассажиров, не явившихся на рейс, которому суждено было завершиться катастрофой, в среднем на пятнадцать-двадцать процентов неизменно превышало эту цифру для “благополучных” спейс-лайнеров.

Во-вторых, за последний год налицо была явная тенденция этого показателя к росту. Если когда-то на посадку на “роковые рейсы” не являлось в среднем восемь-десять процентов от общего количества пассажиров, то теперь это количество составляло, как правило, двадцать пять — тридцать, а иногда и сорок процентов.

И, наконец, в-третьих, тот же самый феномен отмечался и в отношении воздушных, морских и наземных пассажирских перевозок на нашей планете.

После моего вопроса о том, обратил ли уже кто-нибудь внимание на эту странную закономерность, Статистик, казалось, чисто по-человечески задумался, а потом сообщил, что на сегодняшний день зарегистрировано лишь два случая проявления интереса к подобным неявкам пассажиров на авиарейсы, обреченные на катастрофу. И оба относятся еще к двадцатому веку. Так, в конце пятидесятых годов это был американский социолог Джеймс Стаунтон, а в девяностые годы проблемой заинтересовался известный автор мистических триллеров Стивен Кинг, причем первый лишь обобщил фактический материал и вывел статистический закон, который впоследствии получил его имя, а второй, вполне в духе своих романов, выдвинул гипотезу о том, что у некоторых людей в экстремальных условиях будто бы “оживает” скрытое в их подсознании атавистическое чутье на близкую опасность. С тех пор в газетах и прочих средствах массовой информации данный феномен лишь время от времени упоминался в числе других загадочных явлений, сопровождающих развитие человечества.

Я даю Статистику отбой и некоторое время взираю на скрин-окно кафебара, бездумно созерцая, как по черному бетонному полю красные кляксы могучих тягачей буксируют длинные многоступенчатые туловища белоснежных спейс-лайнеров. Через час с небольшим один из таких кораблей умчит меня на Планету Бурь, и я, скорее всего, так и не вспомню ни о законе Стаунтона, ни о загадочном росте числа тех прозорливцев, которым удается перехитрить свою судьбу…

Чей-то силуэт останавливается рядом с моим столиком, и я слышу сипловатый голос:

— Скучаем, мил-человек?

Я поворачиваю голову и едва не вздрагиваю. Голос принадлежит уже знакомому мне Трудяге, в одной руке которого надежно сжат граненый стакан с какой-то скверно пахнущей жидкостью, а в другой стыдливо прячется малосольный огурчик-пикуль.

— Можно составить тебе компанию? — по-свойски осведомляется Трудяга и садится напротив меня, не дожидаясь ответа.

— Куда путь держим? — спрашивает он так, будто ему это действительно интересно.

— На Венеру, — кратко отвечаю я, вновь принимаясь за свой коктейль.

— А я — на Уран, — охотно сообщает он. — Слышал, небось, про Голконду? Это рудник такой, я там инженер-механиком уже четвертый год работаю… Жены-то у меня нет, только сын имеется, но только оболтус он у меня, самый настоящий оболтус!..

— Насчет этого я уже в курсе, — говорю я. — Случайно слышал в зале ожидания ваш разговор с тем лощеным типом…

Он с внезапным подозрением вглядывается в меня, потом шумно проглатывает содержимое своего стакана и с хрустом разгрызает огурчик.

— Ну и дрянь вы здесь пьете, ребята! — ворчит он, косясь на мой, переливающийся всеми оттенками радуги, коктейль. — Что за время настало, а? На всей Земле нигде чистого спиртяги не отыщешь и не то что медицинского — технического хотя бы!.. Так что ты, мил-человек, насчет какого-то разговора упоминал? О чем речь-то?

— Именно это я и хотел, честно говоря, у вас узнать, — признаюсь я. — До меня долетали лишь отдельные слова, и я не всё понял из вашей беседы, но…

— Какой беседы? — искренне удивляется инженер-механик. — С кем?

— Вы рассказали о проблемах, связанных с вашим сыном, одному человеку в зале ожидания, — терпеливо излагаю я. — Выслушав вас, он стал предлагать вам какой-то способ решить эти проблемы… что-то, якобы связанное с изменением судьбы… точно сказать не могу. Когда вы вспылили, он извинился и покинул зал. Неужели вы этого не помните?

На лице человека напротив написано неподдельное изумление. Вообще-то я не физиономист, но сейчас мне ясно, что мой собеседник не притворяется.

Откуда-то изнутри по телу начинает расползаться нехороший холодок тревоги, хотя обычно мне такие ощущения не свойственны.

— Вот что, мил-человек, — решительно говорит Трудяга и сует недоеденный огурец в опустошенный стакан. — Или я — дурак, или ты — слишком умный… Я не знаю, кто ты такой и зачем тебе понадобилось врать, но, по-моему, наш тет-на-тет пора прервать!.. Пойду-ка я лучше, подальше от греха, а то после стольких лет на рудниках нервишки совсем ни к черту стали, так что и пришибить могу ненароком…

Он неловко выбирается из-за хрупкого столика и, пошатываясь, вразвалку идет к выходу из бара. Через пару метров, правда, оборачивается и участливо советует мне:

— Ты, мил-человек, если уж тебе совсем невмоготу станет и увидишь, как зеленые чертики по столу скачут, прими сто пятьдесят неразбавленного… Как рукой все твои галицинации снимет!..

И с достоинством покидает бар, как актер-статист, честно отработавший свою роль.

Можно было бы, конечно, предъявить ему свой Знак, потребовать вернуться за столик и провести экспресс-допрос по всей строгости, но я не собираюсь этого делать. Мне уже и так ясно, что общение со Светским Львом начисто стерто из памяти потомственного инженер-механика…

Ловко же действует этот тип, если под самым моим носом ему удалось применить портативный гипноблок, а я этого и не заметил!.. Уже сам этот факт свидетельствует о том, что обычным коммивояжером Лощеный не является, а раз так, то, скорее всего, занимается он какой-то незаконной деятельностью. Все-таки мошенник?..

Мне очень хочется поверить в это, но тут мой взгляд падает на салфетку с тем злополучным графиком, который я вычерчивал по данным Статистика, и у меня возникает одна нелепая мысль…

Стоит ли говорить, что через час, когда объявляют посадку на Венеру, я нахожусь уже далеко от космопорта “Земля-3”?

Остается надеяться, что моему примеру не последует треть других пассажиров…