Критерий отбора

      …Гиперпространственный туннель, который вел на Марс, наши ученые открыли давно и, как это бывает в таких случаях, совершенно случайно. Он оказался односторонним. Перемещение по нему было практически мгновенным, но безопасным для живых организмов. Так получилось, что вход в туннель находился на территории нашей страны, и это место надежно изолировали, объявив его полигоном для космических исследований. Сначала на Марс переправляли оборудование, аппаратуру, материалы и прочее имущество. Наконец встал вопрос о том, чтобы послать на красную планету людей.
      Однако вначале никто не знал о том, что туннель дает билет только в один конец. Когда это выяснилось (тут Тюбин не вникал в подробности, а я особо не настаивал), то посвященных постигло разочарование. Вряд ли нашлись бы добровольцы, которые, пребывая в здравом уме, вызвались отправиться на другую планету, зная, что вероятность остаться там навсегда очень велика. Пользоваться же услугами фанатиков и психически ненормальных не хотелось.
      И все же искушение использовать туннель на всю катушку было слишком велико. Тем более, что для этого не нужны были ни космические корабли, ни длительная подготовка. «Быть у воды и не напиться - просто глупо», - раздавались все чаще голоса. «Вы что, хотите, чтобы нас опередили американцы или китайцы?» - риторически спрашивали другие.
      В результате в головах администраторов от науки созрел компромиссный план. Объявить о начале длительного экперимента, потом переместить его участников на Марс так, чтобы они об этом не догадались, - и пусть работают там до тех пор, пока на Марс не прибудет им замена на обычном космическом корабле. Таким способом будут убиты два зайца: и форсированное освоение Марса, и обеспечение первенства в этом деле.
      Как надеялись заговорщики, истина открылась бы членам экспедиции лишь перед самой отправкой на Землю, и вряд ли они сильно переживали бы по этому поводу. А даже если и переживали бы, то это осталось бы их личным делом. Главное - достижение нужного результата…
      Когда Тюбин закончил свой рассказ, я сказал:
      - Если так, то зачем вам понадобилось привлекать меня и прочих консультантов к экспертизе. Разве и так не ясно, почему они, узнав истину, решили покончить с собой? Это было не просто самоубийство от отчаяния, Филипп Сергеевич. Это была месть чистой воды.
      - Хорошо, но почему все остальные команды, которые еще пребывали на Земле и ничего не знали о туннеле, тоже должны были последовать примеру «тройки»? Вот ведь где собака зарыта!..
      - А по-моему, всё очень просто. Скорее всего, ваш компьютерный оракул пришел к тому же выводу, что и я.
      - Не понял, - нахмурился мой собеседник.
      - Чтобы сделать прогноз, он должен был проанализировать все данные, которые вы в него вводили, - пояснил я. - И, сделав вывод о том, что команда «3» находится на реальном Марсе, он просто-напросто решил, что и все остальные уже там. А отсюда, по аналогии, напрашивался другой вывод: рано или поздно они тоже узнают об обмане. И по той же аналогии это открытие будет иметь фатальные последствия.
      - Значит, по-вашему, «Кассандр» просто ошибся? И мы не должны учитывать его прогнозы?
      - Да нет, Филипп Сергеевич, - медленно проговорил я. - По-моему, в данном случае искусственный разум превзошел своих создателей.
      Совсем как в моем рассказе, Тюбин заглянул на оборот последнего листа.
      Потом качнул головой:
      - Я воздержусь от каких-либо комментариев. Честное слово, не хочется вас обижать, Владимир Леонидович. Скажу одно. По-моему, рекомендовавшие вас люди сильно ошибались в оценке ваших писательских способностей. Фантазия у вас, конечно, буйная, а вот с реализмом и достоверностью дело обстоит неважно…
      Я смущенно пробормотал, что вовсе не претендую на Букеровскую премию.
      Насчет достоверности Тюбин был прав. Мы с ним сидели в невзрачном кабинетике, где не было ни приемной, ни секретарши, ни стола из красного дерева.
      - Вообще-то мы от вас ждали не беллетристики, а чего-то иного, - язвительно продолжал Тюбин. - И если вы ничего не смогли придумать, то так и скажите.
      - Ну, почему же? Кое-что содержится в писанине, которую вы только что прочли. А остальное я мог бы передать на словах.
      Тюбин воззрился на меня так, словно это я был виновен в грозящем срыве экспедиции на Марс.
      - Лично я ничего полезного в вашем опусе не заметил! - прорычал он. - Или вы на полном серьезе считаете, что наши ребята работают на Марсе, а мы, такие-разэтакие, подло скрываем этот факт от них и от мировой научной общественности?!
      - Конечно, нет. Рассказ этот - лишь символ, гипербола истинного положения вещей.
      Он свирепо набычился, и я понял, что не стоит больше дразнить его полунамеками.
      - Я внимательно ознакомился с вашими материалами, Филипп Сергеевич, - стараясь сохранять спокойствие, продолжал я. - И обратил внимание, что вы постарались максимально точно воссоздать условия пребывания на Марсе. Питание, бытовые неудобства, атмосфера за бортом, виды поверхности Марса на экранах внешнего обзора… возможно, муляжи Фобоса и Деймоса в «небе»… Не удивлюсь, если вам удалось смоделировать даже сниженную силу тяжести…
      - Ну и что? По-вашему, это плохо?
      - С точки зрения системного подхода, модели не должны слепо копировать моделируемый объект во всех его мельчайших деталях. Надо, чтобы они отражали лишь его сущностные признаки…
      - Послушайте, не надо читать мне лекцию об элементарных научных понятиях. Я все-таки доктор наук, а не первокурсник. Скажите прямо, к чему вы клоните!
      - Попытаюсь, - скованно улыбнулся я. - Ваш эксперимент действительно проходит на Земле. Но вы создали такую видимость реального пребывания на Марсе для своих подопытных, что кое-кто из них в конце концов может прийти к выводу, будто вы их обманываете и они на самом деле работают на Марсе.
      - Вот как? - скептически ухмыльнулся Тюбин. - Вы хотите сказать, что кто-то из наших ребят может сбрендить до такой степени, что будет способен угробить своих товарищей?
      - Любое безумие порождается иллюзиями, которые постепенно берут верх в сознании человека над реальной оценкой происходящего. Тем более - в обстановке длительного стресса.
      - И кто же, по-вашему, потенциальный псих?
      - А вот на этот вопрос я вряд ли смогу вам ответить. Если бы я прожил вместе с этими людьми хотя бы пару месяцев, то, возможно, мне удалось бы найти слабое звено в каждой команде. Однако боюсь, что это не имеет особого значения.
      - То есть? - поразился завлабораторией.
      - Я считаю, что первый и самый главный ваш просчет заключается в критериях отбора кандидатов. Вы правильно решили, что главное - психология и характеры, а не физиология. И вы, естественно, поставили во главу угла высокие морально-нравственные качества, коллективизм, стремление прийти на помощь товарищу и так далее… И отобрали людей, каждый из которых отвечал всем этим требованиям в совокупности. Этаких ангелов во плоти, сборище оживших иллюстраций из учебника по этике. Незаметно для себя вы подменили нормальное человеческое общество его нежизнеспособным подобием. Знаете, почему у меня появилась идея о киборгах? Ваши подопытные ведут себя до тошноты правильно в общении между собой. Иначе и быть не может: ведь каждый из них - очень хороший человек. А в данном случае это не идет на пользу делу. Я уверен, что коллективная задача успешно решается тогда, когда коллектив состоит из самых разных людей, в том числе и с точки зрения нравственности. А в самом понятии «хороший человек» заложены некие элементы одинаковости и стандартности, и эта одинаковость обусловлена одинаковым отношением к окружающей действительности…
      Вообще-то, я не люблю говорить много и красиво, но иногда на меня словно что-то накатывает. И сейчас я был готов приводить все новые и новые доводы в пользу своей правоты.
      Я мог бы сослаться на то, что человечество развивалось за счет не только святых, но и великих грешников.
      Я мог бы апеллировать к печальному опыту многочисленных утопий, авторы которых искренне желали создать идеальное человеческое общежитие, состоящее лишь из идеальных особей.
      Я мог бы привести множество примеров того, как в кризисной обстановке добрые и хорошие люди превращались в негодяев, а подонки становились героями.
      Многое еще можно было бы сказать, но Тюбин не захотел меня больше слушать.
      - Послушайте, Владимир, - бесцеремонно оборвал меня он, - значит, ваше предложение сводится к тому, что мы должны прекратить эксперимент, распустить уже почти сформированные экипажи и набрать новых кандидатов из сплошных мерзавцев и преступников?
      На мгновение я утратил дар речи от столь грубого толкования моей идеи.
      - Да не надо никого распускать, - пробормотал я наконец. - Просто в каждую команду надо включить нормальных людей, с присущими им недостатками и слабостями, вот и всё…
      - И в каком же соотношении, позвольте узнать? Половина на половину? Или один к трем?
      - Знаете, мне, пожалуй, пора, - сказал я, поднимаясь из-за стола. - А то отнимаю у вас драгоценное для науки время.
      Тюбин не стал меня удерживать. Только сердито пророкотал вслед:
      - Кстати, из вашей теории следует, что люди не должны стремиться стать лучше. Да и зачем?.. Ведь, как заявляют отдельные писатели, человек должен быть грязен, порочен и всячески приспосабливаться к злу, а не воевать с ним! А как же насчет слов классика об идеалах, к которым человечество должно идти с высоко поднятой головой?
      Ну, как тут было удержаться от соблазна оставить последнее слово за собой?
      - По этому поводу есть одна поговорка, - сказал я. - Если шествовать по жизни с высоко поднятой головой, то рано или поздно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо… До свидания, Филипп Сергеевич.
      Я не оговорился, сказав «до свидания» вместо «прощайте». Почему-то казалось, что Тюбин когда-нибудь еще позвонит мне. Но он так и не позвонил.
 

This file was created

with BookDesigner program

[e-mail]

30.07.2008