- Вот что, - оторвавшись от карты, глухо сказал ему, - сейчас перелетаем на другой аэродром. Сами знаете, что поврежденные самолеты оставлять врагу мы не имеем права. В ваше распоряжение выделяется группа техников. Отремонтируйте до наступления рассвета. Ясно?
      - Ясно, товарищ капитан.
      - Еще одно обстоятельство. - С ящика из-под боеприпасов приподнялся военком полка. - Фашисты могут ворваться на аэродром. Если что... уничтожите самолеты. Сами с группой примкните к наземным войскам, обороняющим аэродром.
      - Здесь останутся пять летчиков. С рассветом они перегонят отремонтированные машины на аэродром Кватеры, - добавил командир, закладывая в планшет свернутую карту.
      В вечерних сумерках расставили самолеты так, чтобы можно было взлететь с интервалом, обеспечивающим зрительную связь с впереди летящими. Первым взлетел заместитель командира полка майор Кабанов, последним - капитан Беркаль.
      Садиться пришлось в темноте, но посадочная полоса хорошо освещалась заревом пожара - к концу дня и этот аэродром подвергся штурмовому налету фашистских самолетов.
      Подкралась ночь. Остался позади тяжелый, жаркий день. А к аэродрому Добженевка уже рвались немецкие танки и мотопехота.
      В таких условиях неисправные самолеты следовало уничтожить. Но как жаль было сжигать новенькие, еще пахнущие заводской краской и клеем МиГ-3. Техники торопливо ремонтировали их. Дел было много, а впереди всего несколько часов короткой июньской ночи. Соблюдая маскировку, работали в потемках, почти на ощупь. Аккумуляторным освещением пользовались осторожно и только при крайней необходимости.
      Коротка июньская ночь. Едва отцветет закат, а уж восход скоро. Успели заменить два воздушных винта, водяной радиатор, три колеса, несколько трубопроводов и других мелких агрегатов. Заделали десятки пробоин з фюзеляжах и плоскостях.
      Рядом с аэродромом шел встречный ночной бой. Огненные всполохи подступали к аэродрому, охватывали его кольцом. Иногда над летным полем проносились с надсадным воем мины и взрывались на краю взлетно-посадочной полосы.
      Каждый взрыв тревожил. Невольно задавался один и тот же вопрос: "Кто раньше успеет - техники, которые ремонтировали самолеты, или фашистские танки?"
      Но успели раньше техники. В два часа ночи они доложили: "Все машины исправны".
      В предутренней темноте летчики во главе с комиссаром первой эскадрильи лейтенантом Алексеем Сноповым под обстрелом врага прямо со стоянок поднялись в воздух и скрылись за верхушками высоких деревьев.
      Степан Ивлев собрал техников и мотористов. Внимательно осмотрел. Вооруженные винтовками, гранатами, пистолетами, они выглядели словно пехотинцы. Стояли и ждали, что он скажет.
      - Будем отходить. Прижмут фашисты, станем отбиваться. - Он попробовал улыбнуться. Улыбка вышла невеселая.
      Группа техников и "безлошадных" летчиков присоединилась к пехотному взводу и вместе с ним вступила в бой. Враг бросал десанты. Тяжелые бомбардировщики с черными крестами висели над дорогами. Во время одной бомбежки взрывной волной Ивлева отбросило и оглушило. Он потерял сознание. Техники Николай Григорьев и Алексей Загарский возглавили оставшуюся группу, довели ее до своей части.
      А на аэродроме Кватеры готовились к боевым вылетам. Вдоль намеченной взлетно-посадочной полосы тянулись выкопанные глубокие канавы и груды завезенного камня - ровные прямоугольники высотой до полуметра. Посадочная полоса была открыта со всех сторон, и лишь с юга, примыкая к шоссейной дороге Белосток - Волковыск, начинался лесной массив. На аэродром слетелись все уцелевшие за день самолеты на Белостокском и Гродненском направлениях, главным образом с приграничных аэродромов.
      Притихли машины, смолкли голоса уставших людей. Наступило затишье. И вдруг в воздухе раздался рокот чужих моторов. Прошло мгновение. С земли было видно, как на аэродром под крутыми углами с двух сторон пикировали две группы Ме-110. Они сбросили бомбы, затем стали поливать аэродром пулеметными очередями. Запылали Кватеры. Более пятнадцати минут продолжалась бомбежка. А когда все кончилось, снова наступила особенно ощутимая тишина. Легкий ветерок чистил аэродром от поднятой пыли, разгонял гарь.
      Беркаль отдал распоряжение готовить к полету "миги". Переливали из баков неисправных машин бензин, перестанавливали бортовые баллоны со сжатым воздухом для запуска моторов. Пять "мигов" перегнали на аэродром Барановичи, тоже забитый самолетами, преимущественно истребителями И-16 и И-15-бис, расставленными по его границе.
      Командир полка доложил подъехавшему на "эмке" командиру авиадивизии полковнику Татанашвили, кто он и откуда прибыли с ним люди.
      Комдив тут же поставил боевую задачу - патрулированием прикрыть аэродром. Летчики поочередно несли дежурство, сменяя друг друга. Но самолетов противника не было. Строились разные догадки. Вскоре все стало ясно. Лишь только наступила темнота, как в воздухе послышался шум моторов и вой падающих бомб.
      Третий день войны уносил с собой близких, друзей, товарищей. С этим невозможно было смириться, свыкнуться. Надо проявить выдержку и дисциплину, отойти в тыл и сберечь людей.
      Командир полка отдал приказ: оставшемуся личному составу собраться на аэродроме Балбасово - пункте сбора летного и технического состава авиаполков округа, базировавшихся на приграничных аэродромах. Не теряя времени, решили двигаться днем. Ехали осторожно, с интервалами между машинами. Самолеты врага то одиночные, то парами, а то цепочкой заходили вдоль дороги, затем, снизившись до бреющего полета, жадно искали цели.
      На другой день прибыли на аэродром Балбасово, где всего год тому назад формировался и получил путевку в жизнь наш полк.
      Рассчитывали, что здесь дадут самолеты, но весь резерв был уже передан другим авиаполкам. Нас направили в Орел, где сразу же выделили несколько самолетов МиГ-3 и Ути-4 для дежурных звеньев и тренировки молодых, еще не успевших вылететь на "мигах" летчиков. Началась напряженная учеба. Вскоре прибыли шесть транспортных самолетов Ли-2, на которых перебросили весь личный состав полка в район другого аэродрома. Там нас уже ожидали машины МиГ-3.
      Полк перелетел на аэродром Шайковка Западного фронта, находившийся в восьми километрах к югу от города Спас-Деменска и ста километрах восточнее Смоленска.
      Итак, мы снова на фронте. По нумерации наш полк оставался тем же, 129-м истребительным авиационным, но личный состав его обновлялся и прошел суровую школу первых дней войны. Короткий и горький этап, но без него, пожалуй, не было бы и последующих успехов в борьбе с фашистами на дальних подступах к столице нашей Родины.
      II. На дальних подступах к Москве
      Полыхали пожарами июльские ночи. Через "Смоленские ворота" враг рвался к Москве. Захват этого города, подчеркивалось в плане "Барбаросса", означает как с политической, так и с экономической стороны "решающий успех".
      С падением нашей столицы гитлеровцы рассчитывали решить судьбу войны. На кратчайших путях к Москве, на широких прасторах Смоленщины и в междуречье Западной Двины и Днепра в тяжелых кровопролитных боях войска Западного фронта изматывали самую сильную группировку врага - так называемую группу армий "Центр", поддерживаемую вторым воздушным флотом.
      После официального представления и знакомства полковник Олег Викторович Толстиков, командир авиационной дивизии, сразу же перешел к основному вопросу. Был он немногословен, производил впечатление человека замкнутого, чем-то удрученного. Впрочем, тогда многие были молчаливы. На всем протяжении огромного фронта шли ожесточенные бои. Выход гитлеровцев во второй половине июля на линию Великие Луки - Ярцево - Ельня ухудшил положение войск Западного фронта.
      - Вы входите в смешанную сорок седьмую авиадивизию, - сказал Толстиков отрывисто и кивком головы показал на карту. - Фронт рядом. Фашисты наступают.
      - Понятно, - коротко резюмировал Беркаль.
      - А теперь расскажи о самочувствии летчиков, настроении людей, попросил полковник, переходя на "ты". Он взглянул в лицо командира красными, воспаленными от бессонницы глазами. - Только прошу правду. Слышишь?
      - Ребята рвутся в бой.
      - Это хорошо.
      Сжатые губы полковника чуть тронула улыбка.
      Беркаль хотел добавить, что полк в полной боевой готовности, состав полка отличный, молодежный, большинство коммунистов и комсомольцев, летчики, хотя еще не все обстрелянные, но народ отчаянный. Но этого не успел сказать - в землянку вошли двое: военком дивизии полковой комиссар Иваненко и начальник штаба полковник Дагаев.
      Комдив охарактеризовал кратко наши задачи: сопровождать штурмовики и бомбардировщики, которые будут действовать по танкам, мотомехчастям и пехоте противника. Кроме того, летчики должны были вести воздушную разведку в тылу, проводить самостоятельные штурмовые действия по вражеским войскам и аэродромам. Толстиков предупредил, что истребительной авиации на Западном фронте у нас пока недостает, поэтому не исключено, что воздушные бои придется вести с численно превосходящим противником.
      - Все ясно, - сказал Беркаль. - Разрешите приступить к боевой работе?
      - Капитан, - остановил его начальник штаба авиадивизии. - Готовьтесь сопровождать бомбардировщики. Приказано бомбить вражеские аэродромы.
      Командир полка посмотрел на карту, где кружками были обозначены аэродромы Ельни, Смоленска, Шаталово, Мошны. Полковой комиссар Иваненко перехватил этот взгляд и добавил:
      - С аэродромов Ельни и Смоленска вылетают фашистские бомбардировщики бомбить Москву.
      - Разрешите, идти. - Беркаль был взволнован. Ведь делалось все возможное, чтобы остановить врага. Но, выходит, усилий было еще недостаточно. Нужна отдача всех сил, а может быть, и самой жизни.
      Перед землянкой он встретил командира эскадрильи Петра Коваца.
      - Готовься, полетим на Ельню.
      - Есть, готовиться, - спокойно отозвался комэск. Беркаль вспомнил, как тот появился в полку. Смущенно улыбаясь, протягивал каждому широкую, как лопата, ладонь и представлялся:
      - Петром зовут.
      Был он невысок, но широк, с мощной шеей, а лицо добродушное. Вступил в войну, имея за плечами боевой опыт, о чем свидетельствовал орден Красного Знамени за три сбитых над Халхин-Голом японских самолета. С высших тактических курсов немедленно попросился в боевую часть и в своем желании оставался непреклонен.
      Комэском в нашем 129-м истребительном он стал сразу, хотя и был всего лишь старшим лейтенантом.
      Кое-кто удивлялся такому назначению. Но это было справедливо: назначить отличного опытного летчика комэском.
      Летчики лучше, чем кто другой, знали истинное положение на фронте. Они, часто бывая в воздухе, видели поединки танков на земле, наблюдали сражения артиллеристов и бои пехотинцев.
      Трудно было сосчитать все воздушные бои. Фашисты дрались, как правило, только при численном превосходстве, очень боялись лобовых атак. Это летчики усвоили и старались навязать врагу свою тактику, свою волю.
      Душным июльским вечером разведка донесла, что на аэродроме Ельня немцы сосредоточили изрядное количество самолетов. Вскоре в полк поступил приказ командования: произвести налет.
      Планом предусматривалось, что первыми к аэродрому подойдут на малой высоте Ил-2, за ними бомбардировщики Пе-2. Штурмовики должны подавить зенитки врага, чтобы через две-три минуты дать возможность бомбардировщикам прицельно отбомбиться. Дело истребителей - прикрыть действия как штурмовиков, так и бомбардировщиков.
      Командир полка Беркаль вызвал Петра Коваца.
      - Готовься к вылету. Помнишь, я тебе говорил о Ельне? Приказано сопровождать бомбардировщики вместе со штурмовиками.
      - Одной группой пойдем?
      - А ты сам как думаешь?
      - Думаю, одной нельзя. "Мессеры" могут напасть на Ил-два и пощипать. Надо вылетать двумя группами: одна прикрывает Ил-два, вторая бомбардировщики.
      - Разумно.
      - Война заставляет сдавать зачет по тактике досрочно, товарищ командир.
      Уточнили состав групп: Алексей Панов, Анатолий Соколов, Николай Романов, Николай Дмитриев, Борис Журин, Борис Суханов, Федор Дахов, Григорий Инякин, Захар Дзарминашвили, Александр Кондратюк, Николай Городничев. От согласованности между группами зависел успех всей операции.
      В эскадрилью пришел старший лейтенант Яковлев. Он зачитал летчикам последнюю оперативную сводку, назвал населенные пункты, через которые проходила линия фронта.
      Летчики занялись своими картами. Полет был не из легких. Вот почему с особой тщательностью прокладывался маршрут, рассчитывалось время на полет, возвращение. Обсуждали варианты воздушного боя, взаимодействие между собой, штурмовиками и бомбардировщиками.
      Пока летчики готовились к вылету и уточняли последние данные, на аэродроме шла деятельная подготовка. Самолеты тщательно проверялись, дозаправлялись горючим, боеприпасами.
      Старший техник эскадрильи воентехник первого ранга Василий Хоменко обходил одну замаскированную машину за другой, проверял подготовку "мигов" к вылету.
      Поздно вечером на КП полка прибыли ведущие группы Ил-2 и Пе-2, с которыми Ковац уточнил место и время встречи в воздухе и вопросы взаимодействия в районе цели и на маршруте.
      А на следующий день, задолго до рассвета, воздух над аэродромом наполнился мощным рокотом работающих моторов. В темноте переливались, чередуясь, вспышки выхлопов отработанных газов - это техники производили проверку материальной части, готовили ее к боевой работе. В назначенное время истребители взлетели с аэродрома, вместе со штурмовиками и бомбардировщиками двумя - группами направились к линии фронта. Там штурмовики прижались к земле. Маскируясь рельефом местности, через несколько минут первыми точно вышли на вражеский аэродром.
      Зенитки противника открыли огонь. В небе грозно распушили свои черные бутоны смертоносные разрывы снарядов. Они все ближе, но строй Ил-2 твердо выдерживает курс.
      Ведущий штурмовиков сделал "горку", подал команду "Атака". Сразу же из люков посыпались осколочные и зажигательные бомбы. Одновременно летчики обстреляли зенитные точки и стоянки самолетов реактивными снарядами, пушечным и пулеметным огнем. Пока Ил-2 разворачивались для второго захода, подоспевшие Пе-2 прицельно сбросили бомбы по скоплению самолетов на земле. На аэродроме горели и взрывались заправленные бензином, начиненные авиабомбами фашистские бомбовозы.
      Неожиданно появилась шестерка "мессершмиттов". Они кинулись на Пе-2. Летчики на "мигах" преградили им путь. Меткие очереди наших истребителей сорвали замысел гитлеровцев. Завязался скоротечный бой. Атака следовала за атакой. Петр Ковац, Николай Романов и Алексей Панов сбили три Ме-109.
      Пока вверху шел воздушный бой и Пе-2 прицельно бомбили аэродром, штурмовики стали в круг, методично уничтожая одну цель за другой. От прямых попаданий пушечных снарядов загорелось бензохранилище. Взметнулся высокий столб черного дыма.
      Подошло время возвращаться на свой аэродром. Повернули все четыре группы: штурмовики, бомбардировщики и две группы истребителей прикрытия. Возвращались без потерь. Когда пересекали линию фронта, их пытались атаковать сверху четыре истребителя Хе-113. Однако находившийся поблизости комиссар эскадрильи Соколов успел почти в упор вонзить длинную пулеметную очередь в кабину вражеского самолета. Перевернувшись несколько раз через крыло, тот рухнул на землю. Остальные ушли. Скоро воздушная разведка подтвердила, что на аэродроме Ельня уничтожено двенадцать самолетов противника, взорван склад горючего, выведена из строя летная полоса.
      После удачного вылета был разбор. Командир полка Беркаль дал высокую оценку работы летчиков.
      - Товарищ командир, так захвалить можно. - Петр Ковац улыбнулся Беркалю. - Смотрите, как бы мы не загордились. - И посерьезнел. Заветренная кожа обтянула вздувшиеся желваки. - Пока враг на нашей земле, нет и не может быть для всех нас ни отдыха, ни покоя. Потом отдыхать будем. После войны.
      Летать, драться, сбивать врага - это была суровая, но обязательная работа, работа его подчиненных, И они относились к ней ответственно.
      На аэродроме Шайковка базировались штурмовики Ил-2, эскадрилья корректировщиков Су-2. Летчики-истребители знали, как трудно пилотам, летавшим на корректировку артогня, старались прикрыть их как можно лучше.
      Враг продолжал наступать. Над дорогами не оседала пыль, горела пшеница, и черный удушливый дым подымался в небо. Танковые колонны фашистов при поддержке бомбардировщиков подбирались к Рославлю, Белому и Ярцево. Бои вспыхивали на полях, около перелесков, оврагов.
      Летчики полка вылетали на штурмовку. Это были полеты на небольшой высоте, над дымом пожарищ и огнем. В кабинах - дышать нечем.
      Не успели оглянуться, прошла неделя. Для летчиков она казалась одним огромным днем, без начала и конца, всего полк произвел 483 боевых вылета. Истребители провели 29 боев, сбили 9 самолетов противника, 12 уничтожили на земле.
      Но машин не хватало. Все жили надеждой, что скоро полк пополнят самолетами. Тогда можно больше летать, чаще встречаться в воздухе с фашистами, сбивать их.
      Августовские бои.
      Распоряжением командующего ВВС Западного фронта в первых числах августа из полка в другую часть выбыла вместе с самолетами МиГ-3 эскадрилья летчиков старшего лейтенанта Федора Жевлакова и шесть экипажей под командой капитана Ивана Хлусовича. Остальные летчики во главе с командиром эскадрильи Ковацем и штабом перебазировались на аэродром Ново-Дугино, расположенный между Сычевкой и Вязьмой, всего в двухстах километрах от Москвы. Аэродром этот ровная площадка. Совсем недавно здесь колосилась пшеница. Кругом лес, кустарник и лишь с восточной стороны дорога. По ней непрерывно подтягиваются войска. Пехотинцы, артиллеристы, связисты - все смешалось в общем потоке, движущемся под Вязьму.
      Тарахтят ЗИС-5, доверху груженные ящиками. Там бутылки с липкой горючей смесью - для борьбы с танками врага. В семи километрах от нас появились "родные", именуемые группой капитана Зайцева.
      Видно было, как с аэродрома Кулешовка взлетали летчики на самолетах ЛаГГ-3. Познакомиться с ними пока не успели, хотя жили по соседству. Знали только, что группой командует беспримерно храбрый Василий Зайцев.
      Трудно сказать, когда произойдет знакомство. Вместе ли мы будем прикрывать бомбардировщики или штурмовики, действовать ли отдельно: все зависит от приказа.
      О Василии Зайцеве рассказывали чудеса: он нашел свой тактический прием, сбивал фашистов с первой очереди. К тому времени на его личном счету было уже шесть сбитых фашистских самолетов, два из которых уничтожены реактивными снарядами - ими вооружены ЛаГГ-3.
      С большой радостью встретили в полку сообщение о том, что в ночь на 8 августа группа советских бомбардировщиков ВВС Краснознаменного Балтийского флота совершила первый налет на Берлин. Ответные удары по фашистской столице разоблачили лживую геббельсовскую пропаганду, показали народам мира, что советская авиация не только существует, но и способна наносить удары даже по фашистскому логову.
      Работы на Западном фронте с каждым днем становилось все больше. И в воздухе, и на земле. Противник, пытаясь разгадать замыслы нашего командования, увеличил полеты своих самолетов на разведку. Пришлось всерьез подумать о маскировке аэродрома. В густой березовой роще были прорублены рулежные дорожки. Они соединяли летное поле с расположенными в лесу стоянками самолетов.
      На аэродроме Кулешовка сел 215-й штурмовой авиационный полк на Ил-2. Командиром его был стройный, с черной, как смоль, шевелюрой майор Леонид Рейно. Вот они, бронированные самолеты, названные фашистами за сокрушительную мощь ударов "черной смертью".
      Летчики быстро подружились между собой - их сблизили совместные вылеты и воздушные схватки.
      В районах Смоленска, Ельни, Ярцева, Духовщины, Великих Лук шли упорные бои. Это было известно не только по сводкам Информбюро, но и по гулу артиллерийских канонад. А ночью колыхались огненные сполохи на горизонте.
      Ил-2 каждый день вылетали на помощь пехотинцам, артиллеристам, танкистам. У летчиков не было двух одинаковых вылетов, не было двух одинаковых боев. То прикрывали свои войска, то штурмовали вражескую автоколонну на дороге, то атаковали танки или аэродромы врага. Истребители надежно прикрывали штурмовики.
      Если в воздухе не было немецких истребителей, "миги" и "лагги" "работали" бок о бок со штурмовиками и бомбардировщиками - уничтожали вражеские войска и боевую технику, подавляли зенитный огонь. Запомнилось утро 13 августа. Воздушная разведка обнаружила большое скопление немецких самолетов на аэродроме Шаталово.
      На подготовку к боевому вылету штурмовикам дали тридцать минут. Девятку Ил-2 повел капитан Василий Пахнин. Сопровождала семерка ЛаГГ-3, которую возглавлял капитан Федор Мочалов.
      Налет днем всегда опасен. Командир штурмовиков рассчитывал на внезапность. Он решил подойти к вражескому аэродрому с тыла, чтобы обмануть посты оповещения.
      Выскочили на бреющем полете. Только что села большая группа бомбардировщиков "Хейнкель-111". Они выстроились в два ряда для заправки. Лучшей мишени нельзя было придумать!
      Капитан Пахнин повел группу в атаку. После первого захода - второй. Один дежурный истребитель Ме-109 пошел на взлет, но он еще не успел оторваться от летного поля, как его сбил Павел Песков.
      Затарахтели зенитки противника. Но было уже поздно. Наши летчики сбросили бомбы и теперь уничтожали эрэсами и пулеметно-пушечным огнем вражеские машины.
      По команде Пахнина два Ил-2 устремились на зенитки. Откуда ни возьмись - немецкий бомбардировщик. Над самым аэродромом Мочалов заметил его. На большой скорости вместе с летчиком Василием Давыдовым атаковал и первыми же очередями "пригвоздил" к земле.
      Еще один заход Ил-2. От них не отстают истребители сопровождения. С азартом помогают своим друзьям "горбатым" - так в шутку называли в войну штурмовики наши летчики.
      Снова заход. И снова десятки реактивных снерядов сошли с направляющих балок и стремительно понеслись к земле.
      Клубы черного дыма поднимаются ввысь. Отличный фейерверк! Впервые молодым летчикам довелось видеть столько горящих фашистских самолетов.
      Когда минут через двадцать к месту штурмовки прилетел разведчик, он с большим трудом произвел съемку: дым закрывал аэродром плотным одеялом.
      Экипаж разведчика доложил, что ребята поработали на совесть уничтожено более двадцати самолетов на земле, два сбито в воздухе. Взорваны два склада горючего и боеприпасов.
      Крепла боевая дружба летчиков-истребителей со штурмовиками. Базировались мы на одном аэродроме, входили в состав одной дивизии.
      Наши летчики восхищались действиями штурмовиков над полем боя, в борьбе с танками противника, при подавлении точечных и узких целей. Таких, как переправы. Ведь переправа, если смотреть с воздуха, нечто вроде тоненькой ниточки, связывающей оба берега реки. Попробуй попади в нее. Нужна особая точность бомбометания, определенная сноровка. Переправа может быть уничтожена или разрушена только в случае, если бомбы угодят прямо в нее или разорвутся рядом с ней.
      Настоящими мастерами штурмовых ударов считались летчики 215-го штурмового авиаполка: Леонид Рейно, Василий Пахнин, Александр Новиков, Иван Гвоздев, Николай Карабулин, Иван Дубенсков, Петр Марков, Иван Волошин и другие.
      В ненастную, нелетную погоду командование полков проводило совместные разборы полетов, обсуждало тактику врага, вопросы взаимодействия штурмовиков и истребителей. Много дельных предложений вносилось и анализировалось там.
      Истребители часто требовали от штурмовиков, чтобы их группы над целью работали более компактно, - организованно уходили от цели. "Мессеры" осторожно вступали в бой, когда штурмовики обрабатывали цели с замкнутого, прикрытого истребителями круга.
      Но стоило только кому-нибудь отколоться от группы и отстать, как тут же появлялись фашистские истребители. Словно коршуны, набрасывались на добычу. И клевали, клевали.
      Штурмовики же, в свою очередь, просили истребителей, чтобы при отсутствии в воздухе вражеских самолетов во время работы "илов" они чаще подавляли зенитные точки противника, помогая им.
      Как бы ни были храбры летчики-истребители и штурмовики, вылет их зависел от труда многих людей: техников, механиков, оружейников. Всех тех, кто были верными помощниками летчика. Именно с них начинает свой путь самолет, ими же и кончает его. Загрубевшими, черными от масла и бензина руками они по-матерински нежно притрагивались к самолету. Снимали и ставили моторы, поврежденные в бою, заменяли цилиндры, пристреливали вооружение, чистили пулеметы и пушки, меняли в них поломанные детали, производили набивку лент и зарядку вооружения, готовили реактивные снаряды и бомбы. А главное, восстанавливали поврежденные в бою, порой, казалось, безнадежные машины. И эти люди стискивали в крепком дружеском рукопожатии ладони летчика перед очередным вылетом, поздравляли с победой.
      Сутками не уходили техники с аэродрома. В полевых условиях выполняли такое, что под силу лишь стационарным мастерским. Ночами восстанавливали израненные машины.
      Да что там ночами! Построят, бывало, шалаш у самолета, здесь и ночевали под боком машины. А техник самолета Сергей Иванов вырыл себе возле самолета щель-одиночку. В этой щели, как в люке, мог скрыться один человек. Все посмеивались: мол, в такой яме больше шансов быть заживо погребенным при бомбежке. Некоторые шутники даже высчитывали вероятность "выживания".
      Каждый раз, провожая летчиков в бой, техники желали им удачи, мысленно были вместе с ними. Нетерпеливо ожидали они возвращения командира экипажа с боевого задания, расспрашивали, выслушивали замечания летчиков о работе мотора, вооружения и другого оборудования.
      Надо было видеть их, когда летчики сообщали о своих победах! И как же тосковали они, если самолет не возвращался на аэродром. Даже после того, когда всем становилось ясно, что летчик погиб, каждый из них еще на что-то надеялся, ждал.
      Вылеты следовали один за другим, поэтому обычные сроки ввода в строй подбитых самолетов уже не удовлетворяли ни летчиков, ни техников. Обстановка диктовала суровые требования.
      Тут-то и приходила на помощь смекалка.
      Однажды на одной машине предстояло заменить блок мотора. Для лучшей маскировки механики Николай Феоктистов и Павел Митрофанов закатили ее поглубже в лес, навесили над мотором чехол, а для освещения подключили переносную лампу к аккумулятору и тщательно замаскировали. Приступили к работе. Пока снимали блок и меняли поршневые кольца, все шло отлично. А начали устанавливать блок, и дело застопорилось. В эскадрилье не оказалось специальных стяжных.лент, пришлось при опускании блока сжимать поршневые кольца руками и отвертками. Первые кольца вошли как обычно, предпоследнее же вдруг лопнуло. Чтобы заменить его, надо снимать блок и все кольца с поршня. Снова проделали всю эту операцию, второй раз попытались поставить блок. Опять неудача. Лопнуло среднее кольцо. Механики недоумевали: в чем дело? Ведь им приходилось не раз менять блоки без специальных стяжных лент. Тут к машине подошел техник звена Николай Григорьев.
      - Э-э, братцы, да вы перекашиваете блок, оттого и кольца лопаются. А ну-ка, снимите свои ремни.
      Ребята удивились, но ремни сняли.
      Обхватив одним, а затем вторым ремнем поршневые кольца, он сжал их, словно стяжкой. К утру самолет возвратился в строй.
      Воздушные бои разгорались. Летать приходилось по пять-шесть раз в день. А каждый вылет - испытание профессионального умения, находчивости, боевитости, выдержки. Есть ли предел человеческим силам? В тех условиях его невозможно было определить. Ребята осунулись, похудели, очень трудно приходится сейчас всем. У техников по горло забот с самолетами - знай латай, а летчикам совсем туго - приказы штаба поступают ежечасно. Ни сна, ни отдыха.
      Но все это можно осилить. Конечно же, можно! Ведь самое главное - мы наступаем. Пусть на одном участке фронта, а все-таки идем вперед. Получен приказ командующего Западным фронтом - 19-я Армия перешла в наступление.
      Уже позади и первые бои наших летчиков, и первые промахи перед казавшейся почти непобедимой техникой противника. Потому уверен так лейтенант Борис Журин: "Получат теперь фашисты по заслугам, узнают силу советского оружия". Его поддерживает техник звена Петр Пахомов: "Ох, как еще получат! Запомнится это им надолго".
      В результате согласованных действий бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей, а также мощной артподготовки части 19-й армии прорвали фронт обороны немцев и развернули стремительное наступление. Противник бежал. Немецкое командование поспешно бросило из района Духовщины к западному берегу реки Царевич во фланг наступающим нашим частям танковые и мотомеханизированные полки. Командование фронта поставило боевую задачу двум смешанным авиационным дивизиям: штурмовыми ударами по танкам и мотопехоте приостановить их движение и разгромить.
      Техники едва поспевали заправлять "миги" и "лагги" всем необходимым, как поступал приказ на выполнение нового задания. Почти в каждом вылете к линии фронта летчики встречали истребители противника, вступали с ними в бой. Петр Ковац летал ведущим группы. Он хорошо усвоил уловки врага, выработал свою тактику: избегал боя на виражах, учил своих летчиков атаковывать сверху, а после атаки снова набирать высоту.
      20 августа, подойдя к району патрулирования, истребители Коваца увидели десять Ю-88. Их охраняли девять Ме-109.
      Имея преимущество в высоте, пятерка МиГ-3 устремилась на врага. Старший лейтенант атаковал ведущего бомбардировщика. Первыми же очередями ему удалось сбить Ю-88, второй фашистский бомбардировщик зажег его ведомый Николай Романов. А третий - летчик Николай Дмитриев. На отходе немцы потеряли еще один самолет. Ме-109 сбил Федор Дахов. Истребители фашистов настолько растерялись, что не приняли боя. В тот же день, снова используя высоту и внезапность атаки, летчики второй эскадрильи уничтожили еще четыре фашистских самолета.
      Полк получил очередной приказ командования сопровождать Ил-2 в район Духовщины.
      Нет, пожалуй, ничего сложней для истребителя, чем прикрытие штурмовиков. Словно стальной нитью ты привязан к тяжелым, сравнительно тихоходным машинам. Ты открыт наземному огню, и у тебя нет надежной брони, укрывающей снизу, какой оснащен самолет "ильюшин". Командир эскадрильи Ковац, Николай Городничев, Александр Кондратюк и Василий Зайцев дважды сопровождали к цели группы штурмовиков. Ни шквальный, огненный заслон зенитчиков, ни истребители противника не сумели помешать работе наших летчиков. Связывая боем вражеские самолеты, наши истребители давали штурмовикам спокойно работать над целью.