От костра до электрической лампочки
      Над изобретением лампы, при свете которой мы проводим вечера, работал не один человек, а множество людей в разных странах и в разное время.
      Разве мог бы один человек проделать такое громадное число опытов, все время меняя то горючий материал, то устройство лампы, то самый способ добывания света?
      Эта огромная работа велась не одним человеком, а тысячами людей.
      Один опыт тянул за собой другой, одно изобретение наталкивало на другое, и все они вместе вели к одной цели.
      А цель была -- яркое, дешевое и удобное освещение.
      Началась эта работа очень и очень давно. Ученые думают, что человек научился добывать огонь двадцать пять тысяч лет тому назад.
      Много тысяч лет тому назад человек впервые попробовал заменить солнце огнем -- нашел способ добывать искусственно свет и тепло. А поддерживать огонь он научился еще раньше. Найдя на лесном пожарище тлеющую головешку, он приносил ее в пещеру и потом годами поддерживал огонь в очаге, не давая ему погаснуть.
      Способ получать свет был найден -- горение. Но вопрос был в том, что именно сжигать, чтобы свет был дешевый и яркий.
      И вот начались поиски горючего материала,
      В смолистой лучине вся суть в смоле.
      Поэтому дерево отбрасывают -- остается смола.
      Человек зажигает первую смоляную лампу. Но смола горит плохо. Пробуют жечь сало и, наконец, растительное масло.
      Но и масло горит не так уж хорошо, а лучшего горючего материала пока нет.
      Начинается работа над устройством лампы, чтобы заставить хорошо гореть то, что по природе горит плохо.
      Изобретают самые мудреные лампы -- с насосами, часовыми механизмами, со множеством всяких хитростей.
      Дальше идти некуда, а масляные лампы горят еще неважно: коптят, чадят и гаснут через два-три часа после того, как их зажигают.
      Опять принимаются за поиски горючих материалов, находят способы добывать газ, стеарин, керосин, которые горят лучше масла и сала. При хорошем горючем материале не нужны никакие хитрости.
      Лампа упрощается -- все эти насосы, часовые механизмы выбрасываются вон.
      Но цель все еще не достигнута. У керосина и газа -- свои недостатки: копоть, порча воздуха, пожары.
      И все беды оттого, что для получения света зажигают огонь.
      Перед завоевателями света -- новая задача: смастерить лампу без пламени. Ведь пламя нужно для накаливания, а накаливать можно не только пламенем, но и электрическим током.
      И опять все начинается сначала: нужно найти подходящий материал для накаливания.
      Сначала пробуют уголь.
      Но уголь нельзя накаливать добела.
      Чтобы добиться более яркого света, пробуют накаливать
      металлы, которые не плавятся даже при очень высокой температуре-осмий, тантал, вольфрам.
      Но ясно уже теперь, что на электрической лампочке завоевание света не остановится.
      Задача в том, чтобы как можно больше энергии превращать в свет и как можно меньше энергии терять в виде тепла. Но для этого надо отказаться от высоких температур. Надо выбросить накаленную нить: от лампочек накаливания перейти к лампочкам без накаливания.
      Такие лампочки уже есть.
      Это длинные стеклянные трубки, наполненные разреженным газом. Когда сквозь трубки пропускают ток, они начинают светиться мягким, приятным светом. Никакой нити здесь нет, светится не накаленная нить, а газ. Азот дает золотистое свечение, водород -- розовое, углекислый газ -- белое, аргон-- лиловое, неон -- красное.
      Из таких трубок делают буквы, знаки, рисунки для светящихся реклам и плакатов, ими украшают здания. На улицах Москвы горит везде над станциями метро красная надпись "Метро" из газосветных трубок. Ночью фасад, обрисованный светящимися линиями, теряет свою дневную тяжеловесность: на черном небе он кажется легким и стройным чертежом. И этот чертеж можно как угодно перестраивать.
      Дома будущего будут строиться не только из железа, стекла, камня, но еще и из света. Такой светящийся дом строится у нас в Москве. Это Дворец Советов. По ночам он будет вспыхивать сотнями ярких линий.
      Но светящиеся трубки будут не только освещать и украшать города.
      В виде сигнальных огней и надписей они будут указывать дорогу судам и аэропланам, дирижировать движением, поездов и автомобилей. Красный свет неоновых трубок проникает сквозь самый густой туман. Светящиеся трубки во многих случаях удобнее, чем лампочки накаливания.
      Но выгоднее ли они?
      Первые светящиеся трубки были плохо устроены -- брали много энергии. Но чем дальше, тем они делаются лучше и лучше. Теперь уже есть трубки, которые берут в несколько раз меньше энергии, чем лампочки накаливания с такой же отдачей света. Эти трубки наполнены парами натрия. Свет они дают лимонно-желтого цвета.
      Недавно появилась натриевая лампочка не в виде трубки, а в виде колбочки. По форме она почти ничем не отличается от обыкновенной лампочки. Только сразу бросается в глаза, что нет нити.
      Натриевая лампочка в пятьсот свечей берет не больше энергии, чем лампочка накаливания в сто свечей.
      Электрическая лампочка со светящимся газом, "газосветная" лампочка,-серьезная соперница нашей лампочки накаливания. Газосветными лампочками освещены уже многие магазины, кинотеатры, выставки.
      На Кройдонском аэродроме в Англии трубки уложены в канавку, окаймляющую посадочную площадку. Сверху канавка закрыта небьющимся стеклом. По ночам площадка кажется обведенной огненной чертой. Таким же способом можно писать на земле надписи, видимые с летящего аэроплана.
      Лет через сто трудно будет узнать нашу темную, несветящуюся планету. Уже сейчас строят длинные "световые коридоры" для аэропланов. В будущем такими дорогами покроется вся земля.
      Земной шар будет светиться не отраженным, а своим собственным светом, словно новое солнце.
      КОТОРЫЙ ЧАС?
      Рассказы о времени
      РАССКАЗ ПЕРВЫЙ
      Шумным бьет крылом петух,
      День встречая пеньем...
      Жуковский, "Светлана"
      Что было бы, если бы не было часов?
      Как много значат в нашей жизни эти две маленькие стрелки, которые бегают по кругу как будто без всякого толку!
      Представим себе, что завтра во всем мире сразу испортятся все часы. Какой страшный беспорядок это вызовет!
      На железных дорогах произойдет множество крушений, потому что без расписания нельзя управлять движением поездов, а расписание без часов бесполезно.
      В море корабли потеряют дорогу, потому что без часов ни один капитан не сможет определить, где находится его корабль.
      На заводах работа станет невозможной -- ведь машины на заводе работают по точному расписанию. Изделия непрерывным потоком движутся от станка к станку, от рабочего к рабочему.
      Весь завод работает, как одна огромная машина, состоящая из сотен машин. И всеми этими большими, сильными машинами командует крошечная машинка, помещающаяся в кармане,-- часы.
      Остановятся часы -- и сразу же начнется разнобой: одни станки отстанут, другие убегут вперед.
      И через короткое время вся огромная заводская машина разладится и остановится.
      А в школах? Учитель математики, увлекшись своим предметом, продержит вас в классе не сорок, а сто сорок минут, пока у вас не зайдет ум за разум.
      Если вам вздумается вечером пойти в театр, вы придете слишком рано и застанете перед неосвещенным еще зданием толпу товарищей по несчастью. Или, наоборот, вы явитесь только для того, чтобы полюбоваться на публику, берущую с боя вешалки.
      Но предположим, вы решили лучше провести вечер дома и позвали к себе гостей. Вы ждете их, как вам кажется, час, другой, третий. Чай уже давно остыл, веки у вас слипаются. Наконец вы ложитесь спать в полной уверенности, что гости не придут,-- в полночь никто в гости не ходит. А через несколько минут вас будит отчаянный трезвон и стук в дверь. Это ваши гости. По их мнению, сейчас часиков десять, не больше.
      Можно бы еще много порассказать и веселого и печального о том, что было бы, если бы часов не было.
      А ведь когда-то часов и в самом деле не было -- никаких, ни с пружинами, ни с гирями.
      И все-таки люди не могли обходиться без распределения времени и как-то его измеряли. Чем они его мерили?
      Лавка антиквара
      Я уверен, что, прежде чем приняться за чтение этого рассказа, вы пересмотрели все картинки -- от первой до последней. Так поступаем мы все, чтобы при первом же знакомстве узнать, интересна ли книга.
      Не знаю, что вы подумаете о самих рассказах, но картинки, должно быть, вас немало озадачили.
      И в самом деле, что это за куча предметов, у которых, на первый взгляд, нет между собой ничего общего и которые собраны в этой книге вместе так же случайно, как вещи в лавке старьевщика.
      На одной странице посох индийского брамина, изрезанный древними письменами.
      На другой -- позеленевший от времени бронзовый колокол с рельефными изображениями святых.
      А вот какая-то старая книга с застежками. Ее переплет из толстой кожи, каких теперь не делают, пробит во многих местах как будто гвоздем.
      Это работа крыс, которых уже давным-давно нет на свете.
      Дальше-- масляная лампа, непохожая на теперешнюю, керосиновую. Нет ни стекла, ни горелки. Фитиль, сделанный из тростника, чадит и заволакивает стены паутиной черной копоти.
      Рядом -- китайская безделушка в виде лодочки с головой дракона. Восковая свеча, разделенная полосками на двадцать четыре части. Два амура, стоящие у подножия колонны: один из них плачет, а другой указывает палочкой на что-то, начертанное на колонне.
      И, наконец, среди всего этого старого хлама, которого давно уже не касалась человеческая рука,-- петух, настоящий живой петух, хлопающий крыльями и горланящий:
      -- Кукареку!
      Что все это значит?
      Лампа, дракон, посох, книга, свеча -- все это часы, которые показывали людям время, когда не было еще настоящих часов с пружиной или гирями.
      История одного монаха
      Вряд ли загадочные картинки, нарисованные в этой книге, показались вам менее загадочными после такого объяснения.
      Палка, книга, лампа -- да разве это часы?
      В том-то и дело, что мерить время можно миллионом разных способов.
      Все, что продолжается сколько-нибудь времени, может быть мерой времени, как все, что имеет длину, может быть мерой длины.
      Чтобы прочесть эту страницу, вам нужно некоторое время. Значит, вы могли бы мерить время числом прочитанных страниц. Вы могли бы сказать, например, что пойдете спать через двадцать три страницы или что ваш брат зашел в комнату две страницы тому назад.
      Вот и объяснение одной из загадочных картинок. Толстая книга в изъеденном крысами переплете -- псалтырь, который принадлежал брату Августину, монаху Бенедиктинского ордена. Этот монах был у себя в монастыре звонарем. Каждую ночь, через три часа после полуночи, он должен был ударами колокола будить братьев к заутрене. А как ночью узнаешь время, когда часов нет? Ведь дело было около тысячи лет тому назад, когда не было ни карманных, ни столовых, ни башенных часов.
      Брат Августин мерил время просто. С вечера начинал он читать свои псалмы и как доходил до слов: "Начальнику хора Идифумова. Псалом Асафов", так и бежал на колокольню.
      Правда, случился с ним один раз грех -- заснул он над книгой. А когда проснулся, солнце уже было на небе. Досталось же ему от отца Дезидерия, настоятеля!
      Ясно, что книга -- часы неточные. Вы, например, читаете быстро -страниц двадцать в час, а ваш брат и двух за это время не одолеет. У вас будет одно время, а у него другое. А нужно, чтобы у всех время было одинаковое.
      Вот почему из миллиона способов измерять время только очень немногие хороши.
      Часы на небе
      История монаха Августина еще не кончена.
      Дело в том, что по удару его колокола вставали не только монахи, но и жители городка, около которого расположен был монастырь.
      В это утро ткачи, красильщики, торговцы сукнами, продавцы пуговиц и четок, башмачники, которые жили около монастыря, так и не дождались колокольного звона. Проснувшись от ярких солнечных лучей, некоторые из них подумали сперва, что свершилось чудо -- солнце встало посреди ночи. Но, придя в себя, они сообразили, что солнцу можно верить больше, чем брату Августину, ибо солнце вина не пьет, а за братом Августином этот грех водится.
      Но не только тогда, а и во все времена люди считали солнце самыми верными часами.
      Задолго до того как день был разделен на двенадцать часов, люди узнавали время по солнцу. Мы и сейчас еще, вместо того чтобы сказать "в таком-то часу", говорим: на рассвете, в полдень (то есть когда солнце выше всего на небе), на закате, в сумерки, после захода солнца.
      Когда-то, когда городов и фабрик еще не было, люди не чувствовали нужды в точном измерении времени.
      Но когда там и сям повырастали города, запестрели ярмарки и базары, застучали молотки в мастерских ремесленников, потянулись по дорогам купеческие караваны, небесные часы стали казаться людям неточными.
      В самом деле, разве можно сколько-нибудь правильно определить на глаз путь, который солнце успело пройти после восхода? А как точнее определить этот путь?
      Самое простое было бы вымерить его шагами, как это люди привыкли делать на земле. Но ведь небо -- не земля, на него не вскарабкаешься. .
      . К счастью, всегда находились на свете люди, которые делали возможным то, что другим казалось невозможным.
      Как в наше время люди научились летать по воздуху, плавать под водой, разговаривать, находясь в разных городах, так в старину люди решили другую неразрешимую задачу -- научились мерить время шагами.
      Как люди мерили время шагами?
      В комедии, которая была написана греческим писателем Аристофаном две тысячи триста лет тому назад, есть такое место. Афинянка Праксагора говорит своему мужу Блепиросу: "Когда тень будет в десять шагов, умасти себя благовониями и приходи ужинать".
      Нужно отметить, что в то время люди заботились о своем туалете очень странно: вместо того чтобы смывать грязь с тела, ее замазывали всякими благовонными мазями и маслами, лишь бы не видно было и пахло хорошо. Но дело не в этом. Что значит это выражение: "тень в десять шагов"?
      По-видимому, недалеко от дома, в котором жили Праксагора и Блепирос, стоял столб или памятник. В солнечный день (а в Греции почти все дни солнечные) памятник отбрасывал тень. Чтобы узнать, сколько времени, прохожие мерили тень шагами.
      Утром она была длиннее, в полдень становилась совсем коротенькой, а к вечеру опять удлинялась.
      Вот вам и ответ на вопрос, как люди мерили время шагами.
      Как всегда, разгадка кажется настолько же простой, насколько загадка казалась сложной.
      Фокус индийского факира
      Столб, которым пользовались как часами, назывался гномоном.
      Конечно, гномон был очень неудобными часами. Мало того что он показывал время только в солнечный день и очень неточно,-- его нельзя было брать с собой в дорогу. А ведь часы в дороге необходимы.
      Индийские нищенствующие монахи -- факиры -- решили задачу просто и остроумно: они превратили в часы обыкновенную дорожную палку.
      Отправляясь в далекое путешествие, в священный город Бенарес, факир брал с собой посох особенного устройства.
      Посох этот не круглый, как наши палки, а восьмигранный. Наверху в каждой грани высверлено отверстие, в которое вставляется маленькая палочка.
      Чтобы узнать, который час, факир поднимает свой посох, держа его за шнурок.Тень, падающая от палочки на грань отвесно висящего посоха, показывает время..
      Длину тени здесь не приходится каждый раз мерить, потому что на грани вырезаны черточки, обозначающие часы. Но зачем нужно столько граней? Казалось бы, достаточно и одной.
      дело в том, что в разное время года видимый путь солнца различен. Поэтому и тень, которая во всем зависит от солнца, ведет себя летом и зимой неодинаково. Летом солнце поднимается на небе выше, чем зимой; оттого тень в летний полдень короче, чем в зимний.
      Вот почему посох сделан многогранным. Каждая грань размечена для одного какого-нибудь времени года и не годится для другого.
      Положим, дело происходит в начале октября. Факир втыкает палочку в ту грань, на которой начертано древнее слово "Ариман" -- название месяца, который продолжается с середины нашего сентября до середины октября.
      Вы легко можете сами сделать такие часы.
      Достаточно будет трех граней -- для летних месяцев, которые вы проводите за городом. Зимой вам посох не понадобится, да и солнце бывает редко.
      Чтобы разметить часы, вам придется затратить три дня -- по одному на каждый месяц. Утром, когда вы встанете, положим, в семь часов, воткните палочку в одну из граней и сделайте зарубку в том месте, где кончается тень. В восемь часов сделайте вторую зарубку, и так до самого захода солнца.
      Часы с циферблатом, но без стрелок
      Во времена наших старых знакомых Праксагоры и Блепироса в Греции можно было уже кое-где встретить новые часы, гораздо более удобные. По преданию, новое изобретение пришло в Грецию из Азии, из города Вавилона, который давно уже славился учеными.
      Вавилон в те времена был одним из самых больших городов мира. Шумное движение на улицах; отряды солдат, проходящие в стройном порядке; торговцы, продающие благовонные мази, сладости, украшения; щеголи с искусно завитой бородой, с перстнями на пальцах и с тростью, украшенной золотым набалдашником; и над всей этой пестрой восточной толпой -- высокие многоэтажные здания,-- таков был Вавилон две с половиной тысячи лет тому назад. Не удивительно, что и наука процветала в этом богатом и многолюдном городе.
      Вавилоняне научили греков многому, подобно тому как нашими учителями были во времена Петра голландцы и шведы. Вавилоняне научили греков делить время на равные промежутки-- часы, а от греков это деление перешло через много лет к другим народам Европы. Они же, говорят, научили греков строить новые часы -- первые часы с циферблатом. Правда, надо сказать, что у этих часов не хватало одной безделицы -- стрелок.
      "Стрелок? -- спросите вы.-- Но разве бывают часы без стрелок?" Чтобы убедиться в том, что такие часы бывают, вам не придется ездить в Азию, туда, где когда-то высились дома Вавилона. У нас в Ленинграде, да и во многих других городах СССР, вы можете найти часы вроде тех, которые были у древних вавилонян.
      На старой дороге, ведущей из Ленинграда в Москву, до сих пор стоят кое-где каменные верстовые столбы, поставленные еще при Екатерине II. Есть такие столбы в Ленинграде на Международном проспекте (у Фонтанки и у 7-й Красноармейской) и в городе Пушкине -- у Орловских ворот.
      Там на столбе с одной стороны надпись:
      От Санкт-Петербурха 22 версты
      А с другой -- плита с железной треугольной пластинкой посередине и римскими цифрами вокруг.
      Римские цифры обозначают часы. А стрелки заменяет тень от пластинки. По мере того как солнце проходит свой путь по небу, тень от пластинки движется, как стрелка часов, и показывает время.
      Это солнечные часы вроде тех, которые были в ходу еще в древнем Вавилоне.
      Проезжая мимо верстового столба, путешественник узнавал выглянув из окна своей кареты, сколько верст ему осталось проехать и сколько времени он уже провел в пути.
      Солнечные часы были, конечно, лучшими часами, чем гномон или посох факира. Они показывали время гораздо отчетливее и вернее.
      И все-таки этим часам было далеко до наших теперешних. Вряд ли вы были бы довольны своими часами, если бы они шли только в ясную погоду, а ночью и в плохую погоду стояли. А между тем солнечные часы вели себя именно таким образом. Как говорили в старину, это были "дневные часы".
      Очень давно -- вероятно, в одно время с солнечными часами-- были изобретены и ночные часы.
      Разговор Ивана Иваныча с Иваном Петровичем
      Два старых приятеля, Иван Иваныч и Иван Петрович, десять лет не встречались.
      И вдруг они столкнулись на улице лицом к лицу.
      Что в этом случае должен был сказать Иван Иваныч и что ему ответил Иван Петрович?
      Не сомневаюсь, что Иван Иваныч в промежутке между двумя поцелуями воскликнул:
      -- Сколько воды утекло, почтеннейший Иван Петрович!
      А Иван Петрович ему ответил:
      -- Немало, Иван Иваныч, немало.
      Но понимают ли они оба -- Иван Иваныч и Иван Петрович,-- что эта странная фраза значит?
      О какой воде идет речь? Куда она утекла? Откуда? Думаю, что наши приятели не смогли бы дать каких-либо пояснений на этот счет.
      Фраза, произнесенная Иваном Иванычем, давным-давно утратила всякий смысл, и люди повторяют ее, как попугаи, не думая, что она значит.
      А значит она вот что. , Уже очень давно догадались, что время можно измерять с помощью воды.
      Если наполнить водой самовар и приоткрыть кран, вода вытечет. Положим, для этого нужен час времени.
      Если мы, не трогая крана, снова нальем в самовар столько же воды, сколько раньше, она вытечет в то же самое время -- не в полчаса и не в полтора часа, а ровно в час.
      Значит, самоваром можно пользоваться как часами. Для этого надо только каждый раз, когда он опустеет, наполнять его снова.
      В Вавилоне такие часы были в ходу еще две тысячи пятьсот лет тому назад. Только, конечно, воду наливали не в самовар-- самоваров тогда не было,-- а в высокий узкий сосуд с отверстием около дна. Особые люди, приставленные к часам, на восходе солнца наливали сосуд водой.
      Когда вся вода выливалась, они громкими криками извещали об этом жителей города и снова наполняли сосуд. Так они поступали шесть раз в день.
      Водяные часы были очень неудобны: с ними было много возни. Но зато они могли показывать время и в плохую погоду, и даже ночью.
      Вот почему их называли в древности "ночными" часами, в отличие от дневных, солнечных часов.
      Недавно еще в Китае можно было видеть старинные водяные часы.
      Четыре больших медных котла расположены один над другим на ступенях каменной лестницы. Вода переливается из одного сосуда в другой. Каждые два часа (или "ке", как говорят китайцы) сторож вывешивает дощечку с надписью, обозначающей, который "ке" идет. Нетрудно понять, зачем нужно было такое расположение котлов. Сторожу приходилось наливать только верхний котел, а остальные наполнялись сами собой -- самотеком, один за другим.
      Не знаю, пользуются ли этими часами сейчас, когда и в Китай проникли всевозможные машины, радио, аэропланы. Но в прошлом веке эти часы, говорят, еще были в ходу.
      Молочные часы
      Молочные часы? Это еще что за ерунда? Бывают молочные поросята, молочные телята, молочный шоколад, молочные зубы.
      Но что такое молочные часы?
      Об этих молочных часах я прочел в одной старой книге о часовом искусстве.
      В ней говорится, что в древнем Египте на одном из нильских островов был храм бога Озириса. Посреди храма стояло вокруг триста шестьдесят больших сосудов с отверстиями у дна. К каждому сосуду был приставлен особый жрец, так что всего было триста шестьдесят жрецов. Ежедневно один из жрецов наполнял свой сосуд молоком. Молоко выливалось ровно в двадцать четыре часа. Тогда другой жрец наполнял следующий сосуд, и так далее -- круглый год.
      Нам, конечно, трудно понять, зачем египтянам понадобилось столько молочных часов и почему египетские фараоны не догадались произвести в храме Озириса сокращение штатов.
      Ведь содержать триста шестьдесят человек, которые занимались только тем, что переливали из пустого в порожнее, стоило недешево.
      Воду в водяных часах заменяли не только молоком.
      Были в ходу, да и сейчас еще употребляются, песочные часы. Чтобы "завести" часы, их нужно только перевернуть. Такие часы очень удобны для отмеривания небольших промежутков времени: по 3-- 5-- 10 минут.
      Во флоте они были в ходу еще недавно. Каждые полчаса вахтенный переворачивал "склянку" песочных часов.
      Приготовление песка для часов считалось в старину делом, требующим особого умения.
      Говорили, что самый лучший песок получается из мраморных опилок, если их прокипятить девять раз с вином, снимая каждый раз пену, и после этого высушить на солнце.
      Часы и микстура
      Сосуд с отверстием в дне, из которого вода вытекала капля за каплей, был самой простой и первоначальной формой водяных часов. Но уже очень скоро водяные часы были изменены и улучшены.
      Первым делом надо было позаботиться о том, чтобы сосуд приходилось наполнять как можно реже.
      И в самом деле, скоро догадались, что вместо маленького сосуда, рассчитанного на какой-нибудь час, можно взять большой, с запасом воды на целые сутки. А для того чтобы отмеривать все-таки не дни, а часы, разделили сосуд черточками на двадцать четыре части. Теперь уровень воды сам говорил, который час. Для этого достаточно было взглянуть, до какой черточки он опустился.
      Вы, вероятно, видали стаканчики с делениями, в которых больным дают микстуру.
      На стенке стаканчика три черточки: у нижней написано: "чайная ложка", у средней -- "десертная", а у верхней -- "столовая".
      В этом роде был устроен и сосуд водяных часов. Только вместо трех черточек на его стенке было взято двенадцать или двадцать четыре, и мерили им не микстуру, а время.
      Но было одно неудобство, с которым приходилось считаться.
      Дело в том, что вода не всегда вытекает из сосуда одинаково быстро. Сначала, когда ее много, она течет быстрее, чем потом, когда ее становится все меньше и меньше. Это и понятно. Чем выше уровень воды в сосуде, тем больше давление, а чем больше давление, тем и скорость воды будет больше. Все равно что в водопроводе: чем выше поставлен водонапорный бак, тем скорее бежит вода по трубам.
      Выходило так, что вначале за час вытекало больше воды, чем под конец.
      Уровень воды сначала опускался быстро, а потом все медленнее. Чтобы часы все-таки не врали, приходилось ставить черточки не на одинаковом расстоянии одну от другой, а так, чтобы верхние были реже, а нижние чаще. Как, видите, разметить водяные часы было совсем не так просто.
      Был и другой способ, более удобный. Сосуд делали в виде воронки. Тогда, если воронка была правильно подобрана, можно было черточки ставить на одинаковом расстоянии.
      В самом деле, между верхними двумя черточками воды помещается больше, чем между следующими двумя. Но так и должно быть. Ведь за первый час, когда скорость воды больше, ее вытекает больше, чем за второй.
      Часок и часище
      Если я говорю, что эту главу я писал ровно час, всем понятно, что это значит.
      Но в старину -- этак тысячи две лет тому назад -- меня бы спросили, про какой час я говорю: про большой или про маленький.
      Дело в том, что древние египтяне, греки, римляне делили сутки тоже на двадцать четыре часа, но не совсем так, как мы.
      Прежде всего они делили сутки на день -- время с восхода солнца до захода -- и ночь, то есть время с захода солнца до восхода. А день и ночь, в свою очередь, делили на двенадцать часов.
      Но ведь дни и ночи бывают разные. Поэтому летом дневные часы были длинные, а ночные короткие, а зимой дневные часы были короткие, а ночные длинные. Где-нибудь в Египте дневной час летом продолжался по нашему счету 1 час 10 минут, а зимний дневной час -- всего только 50 минут.
      У нас на севере, где солнце зимой показывается совсем ненадолго, зимний дневной час продолжался бы только каких-нибудь сорок минут. Это был бы маленький часок. Зато ночной час был бы не час, а часище -- целых 1 час 20 минут.
      Из-за этой путаницы водяные часы, устроенные для летнего времени, не годились для зимы, и наоборот.
      Надо было как-нибудь поправить дело. Зимой день короче, чем летом. Значит, нужно зимой наливать в воронку меньше воды, чтобы она скорее выливалась. Если летом, положим, нужно налить две кружки воды, то зимой достаточно будет одной.
      Но задача решается совсем не так просто, как кажется. Ведь наполнять надо воронку и зимой и летом доверху -- до первой черточки. А если мы нальем вместо двух кружек одну, воронка останется неполной. Как же тут быть? Как сделать, чтобы и волки были сыты и овцы целы -- чтобы воды было меньше, а воронка все-таки была наполнена доверху?
      Придумали вот что.
      По форме воронки сделали конус -- такую же воронку, но не пустую внутри, а сплошную. Если этот конус погрузить в воронку, положим, до середины, в ней останется меньше свободного места, и воды в ней поместится меньше. Зимой, значит, конус придется опускать, летом поднимать. А чтобы всякий мог это делать, линейка, на которой держится конус, разделена черточками. Эти черточки показывают, на какую глубину нужно опускать конус, смотря по времени года.
      Эти часы, как видите, были сложнее первоначальных. Правда, если бы люди догадались разделить сутки на равные часы, как это делаем мы, водяные часы были бы гораздо проще.
      Живой будильник
      Из Вавилона и Египта, где водяные часы появились в незапамятные времена, они попали затем к грекам, а от греков к римлянам.
      Первые водяные часы были поставлены в Риме на городском рынке рядом с солнечными часами. Сделано это было для того, чтобы по солнечным часам проверять водяные.
      Водяные часы могли легко испортиться -- достаточно было засориться отверстию, из которого вытекала вода. А солнечные часы, если только солнце было на небе, показывали время всегда честно и добросовестно.
      Можно было найти водяные часы и в частных домах -- у богатых людей. Особые слуги должны были наливать воду в часы и следить за их исправностью.
      Но таких счастливцев, у которых были свои часы, насчитывалось очень немного. Все остальные граждане довольствовались по-прежнему солнцем днем и петухом ночью.
      Услышав ночью сквозь сон протяжные крики петухов где-то на окраине города, люди, утомленные дневной работой, засыпали снова с радостной мыслью, что ночь еще впереди. Ведь так кричат петухи только глубокой ночью -протяжно и изредка. Это, как говорили в древности, был только "первый крик петуха".
      Но вот петухи начинают кричать все чаще, все быстрее. Это "второй крик" петуха. Скоро и рассвет. И опять начнется день, такой же, как вчера.