Старков задумался. Самым трудным в его практике делом было расследование аморального поведения кандидата в члены партии старшего лейтенанта Гришуткина по поручению секретаря первичной парторганизации шестнадцатого ОВД в семьдесят пятом году. Но это читателю будет вряд ли интересно.
      - Может быть, про Чикатило? Я участвовал в разработке одного из эпизодов этого дела. Журналистка поморщилась.
      - Мне кажется, тема Чикатило исчерпала себя. Если только подать материал в неожиданном ракурсе. Например, что вы сомневаетесь, что все эти преступления совершил он, и считаете, что следствие заставили пойти по ложному пути, чтобы сокрыть истинного преступника.
      - Зачем сокрыть? - поразился Старков.
      - Ну, например, затем, что он был сыном одного из тогдашних руководителей области. А Чикатило не более чем жертва заговора высокопоставленных чиновников и руководства МВД. Такой поворот может быть интересен...
      - Нет, нет, я ничего такого не считаю, - испуганно пробормотал Старков.
      И стал лихорадочно соображать, что бы такое могло устроить дотошную журналистку.
      - Может быть, Солоник? Я работал с ним...
      - Ну, не знаю... О Солонике уже столько писали. Разве только дать развернутый портрет его богатого внутреннего мира...
      - Я не знаю про его внутрений мир, - открестился Старков.
      Журналистка в упор, выжидающе занеся перо над бумагой, смотрела на следователя.
      - Вы бы хоть подсказали, что может быть интересно читателю, - взмолился Старков.
      - Нашего читателя интересуют масштабные преступления, с максимально большим числом жертв, желательно убитых с особой жестокостью и впоследствии расчлененных. Это будоражит воображение, позволяет отвлечься от серых будней и несет некий социальный позитив, так как убеждает рядового гражданина, что его жизнь не настолько плоха, как ему кажется.
      Может быть, у вас есть у вас что-нибудь подобное? Желательно из свеженького.
      Самым свеженьким было дело гражданина Иванова. Там трупов хватало,
      - Ну, не знаю, может быть, вас устроит Иванов?..
      - Какой Иванов?
      - Убийца.
      - А сколько он убил?
      - В общей сложности три десятка потерпевших.
      - Да вы что? Три десятка?! - обрадовалась журналистка. - Ой как хорошо!
      А он как убивал - руками, ножом или, может быть, удавкой? Хорошо бы удавкой... Читателю крайне интересны подобные детали.
      - Он по-разному убивал...
      Журналистка лихорадочно застрочила ручкой в блокноте.
      Старков занервничал.
      - Но дело в том, что я не знаю, можно ли писать об этом деле, так как оно, вполне вероятно, еще не закрыто и преступник не пойман.
      - То есть вы хотите сказать, что кровавый маньяк, на счету которого десятки жертв, до сих пор находится на свободе и нашим гражданам угрожает смертельная опасность? - совершенно расцвела журналистка.
      - Я ничего такого... Я просто хотел в качестве примера... - замямлил Старков. - Мне кажется, прежде чем писать об этом деле, нужно обратиться в министерство...
      - А мы без ссылок на фамилии и имена, - понизив голос до шепота, предложила журналистка. - Просто как о факте, ставшем известным из конфиденциальных источников. Я думаю, за подобный материал редакция сможет даже заплатить. Я поговорю с Главным...
      - Но если дело не закрыто...
      - Так в том-то и дело! Если преступник не пойман, мы имеем возможность оказать следствию реальную помощь, сформировав общественное мнение и призвав население проявить сознательность.
      - Нет, нет, я не имею права решить этот вопрос самостоятельно. Давайте я лучше расскажу о Солонике.
      Журналистка заметно скисла.
      - Ну хорошо, давайте о Солонике. А об Иванове не для печати. Просто лично для меня. Ну я прошу вас! Я больше никому!.. Честное журналистское слово! Ну неужели вы мне не верите? Неужели думаете, что я способна вас обмануть?
      Не верить журналистке было трудно. У нее были такие честные, такие преданные глаза...
      - Ну если не для печати... И без имен...
      На следующий день популярный в стране еженедельник вышел с двустраничным интервью с "современным Шерлоком Холмсом", где рассказывалось о похождениях более страшного, чем Чикатило, и на голову более профессионального, чем Солоник, маньяке, носящем самую распространенную в России фамилию Иванов.
      И вышел еще один материал, в не менее популярном ежедневном издании, где ставился вопрос о дееспособности силовых структур, которые не в состоянии поймать серийного убийцу, терроризирующего страну.
      Елки-моталки!..
      В этот день бывший следователь Старков телевизор не смотрел. Не до него было. В этот день в квартире бывшего следователя Старкова беспрерывно звонил телефон.
      - Здорово, Гена. Читали, читали про твои похождения...
      И эти уже читали...
      - Ну, ты даешь!.. С тебя причитается... С ума сойти!..
      - Ты, твою мать, Шерлок Холмс, чего себе позволяешь?! Я к тебе как к человеку, а ты про Иванова?..
      - Но я думал... Она говорила, не для печати...
      - Это ты завтра в министерстве расскажешь. Сам расскажешь. Я за тебя отдуваться не намерен.
      И еще куча звонков от неизвестных, но очень напористых граждан, которые узнали номер его телефона в редакции и просили помочь в расследовании запутанных дел и в розыске пропавших родственников, потому что на письма, направленные по адресу Бейкер-Стрит, им почему-то не отвечают, а в статье сказано, что в России Шерлока Холмса замещает он.
      Господи боже ты мой!.. Это же надо так вляпаться! По самую... кокарду!..
      И все из-за этой журналистки...
      И еще из-за Иванова!.. Опять из-за Иванова! И тогда, и теперь!..
      Все из-за него! Всегда из-за него! Всю жизнь из-за него!..
      Черт его побери, этого Иванова!..
      ГЛАВА 5
      Урки газет не читают, но газеты пользуют и поэтому это интервью не пропустили.
      - Гля, это же про нашего мочилу!
      - Где? Про какого мочилу?
      - Ну, про того, что наших братанов в Федоровке голыми руками положил.
      - Ну-ка, ну-ка дай... Точно, он! Надо Папе показать!..
      Папа прочитал статью от первой до последней буквы. Точно, он! Пять жмуров на Агрономической, четыре на Северной, четырнадцать в Федоровке... Он!
      Правда, в статье ничего не говорилось о бабках в швейцарских банках. Только о трупах.
      Папа перечитал интервью еще раз и помрачнел.
      Выходит, жив Иванов. Положил кучу народа, хапнул чужие бабки и залег где-нибудь на дно в солнечной Ямайке! Падла!
      Успокаивало единственное, что не одного только Папу сделал Иванов, а всех сделал. Всех! И ментов тоже. Видно, сильно он их допек, раз они в газетках жалобы тискают.
      Папа поймал себя на том, что на этот раз держит сторону ментов. Может быть, первый раз в жизни! И жалеет, что они упустили этого Иванова.
      Хреново работают нынешние следаки. Те, что были раньше, вцеплялись в шкуру, что твои бульдоги, - не оторвешь. Ни хрена не боялись - перли буром на перья и стволы с одним наганом. А эти... Эти чуть что, ОМОН вызывают и, сидя в машинах, ждут, когда братву мордой в асфальт ткнут. Куда им с Ивановым справиться.
      Папа повздыхал по романтическому воровскому прошлому и вызвал одного из своих многочисленных "шестерок".
      - Соберешь мне газеты, где писали про мочилу. Все газеты до одной!
      Шестерка кивнул.
      - И приготовишь к вечеру машину.
      - "Шестисотый"?
      - Нет, "шестисотый" не надо. "Волгу".
      На "Волге" Папа ездил только на встречи со своими ментовскими приятелями. И что поразительно, это никого не настораживало. Это раньше вора, замеченного в связях с ментами, посчитали бы ссучившимся, собрали по этому поводу сход и осудили. А теперь всякий уважающий себя авторитет имел на прикорме кого-нибудь из ментовских и не считал зазорным сесть с ним за один стол.
      - Бросишь в багажник коньяк, водку и что-нибудь из закуски. И телок подготовь.
      - Сделаем в лучшем виде, Папа... Вечером Папа сел на заднее сиденье потрепанной черной "Волги" и коротко приказал:
      - На ментовский стадион.
      Через полчаса "Волга" притормозила перед въездом в спорткомплекс "Динамо". Охранник проверил прилепленный к лобовому стеклу пропуск. Шлагбаум пошел вверх.
      - Куда дальше? - спросил водитель.
      Папа кивнул налево.
      Возле служебного входа в административный корпус машина остановилась. Но Папа из нее не вышел, Папа ждал. Пока с крыльца не бросился вниз с распростертыми объятиями директор спорткомплекса.
      - Рад, очень рад... - тараторил директор, распахивая дверцу и обхаживая Папу. Которого знал не как Папу, а как щедрого спонсора спортобщества "Динамо". - Вы уже слышали? Ваши на России "бронзу" взяли!
      Папа неопределенно кивнул.
      - Самохину внеочередное звание присвоили. Майора!
      Папа снова кивнул. Что можно было истолковать как радость. Хотя куда больше обрадовался бы, узнав, что субсидируемая им команда ватерполистов в полном составе во главе с новоиспеченным майором утонула в динамовском бассейне.
      - Теперь появляется шанс пробиться на Европу...
      Достал...
      На втором этаже можно было повернуть направо. Или налево.
      - Вы к нам по делу или размяться?
      - Размяться, пожалуй...
      Папа повернул направо в раздевалку. Где открыл свой шкафчик и снял с плечиков спортивную майку с большой прописной буквой "Д" на спине и груди и вытащил белые шорты и кроссовки. Если бы его в кроссовках и динамовской майке увидели его "шестерки", у них бы зенки из орбит повыскакивали! А если бы они знали, что он вытащит из стоящей в шкафу спортивной сумки!..
      Из стоящей в шкафу сумки Папа достал теннисную ракетку. Зажав которую под мышкой, пошел на корт.
      Папа не играл в теннис. Негоже авторитетному вору скакать прилюдно в трусах, словно какому-нибудь сопливому пионеру. Но Папа состоял членом теннисного клуба и на этом основании присутствовал на тренировках и играх. Не на всех. Но в обязательном порядке на "генеральских турнирах". Генеральских это когда мячиком чероз сетку перебрасывались высо -копоставленные милицейские чиновники. И даже будучи динамовским меценатом учреждал поощрительные призы.
      - Физкультпривет.
      - Аналогично!..
      Папа сел на скамейку и стал наблюдать за игрой.
      Сегодня выясняла отношения очень сильная, хотя почти не умеющая играть в теннис пара - начальник ХОЗУ Генеральной прокуратуры с заместителем министра внутренних дел.
      Толстые дядьки, тяжело топоча, бегали по корту, пытаясь успеть за ускользающим мячиком. Их подбадривали криками немногочисленные, потому что равные им рангом, зрители.
      Уф-ф...
      Обессиленные игроки рухнули на скамейки, промакивая пот с лысин махровыми полотенцами.
      Папа выставил приз - пол-ящика марочного, по полутысяче долларов бутылка, коньяка.
      - О-о! - радостно загалдели члены теннисного клуба. И всей толпой завалились в сауну. К щедро накрытым столам.
      За чей счет банкет, никто не спрашивал. Все давно привыкли, что не за их. Всегда не за их. И везде не за их.
      - За высокие спортивные достижения! - провозгласил кто-то первый, традиционный в клубе тост. А дальше все покатило обычным порядком - как на охоте, на рыбалке или слете любителей игры в стоклеточные шашки. По универсальной схеме - наливай да пей. Причем в этом случае - во взятом с самого старта хорошем спортивном темпе.
      Через час все были тепленькими. И были готовы к разговору. Потому что коньячок под икорку, балычок, камчатского краба да девочек располагает...
      Поговорили про то.
      Поговорили про се.
      А между тем и сем про главное.
      Про Иванова!
      - Слышал я, у вас там опять неприятности - маньяк объявился, который чуть не две дюжины народа положил.
      - Может, и положил... У меня этих маньяков каждый божий день...
      - Да, расплодилось их нынче...
      - И не говори! Раньше вся эта мразь по щелям таилась, а теперь повылазила. А все демократия - то можно, это можно. Все можно! Народ страх забыл! А и то верно - чего им бояться: что одного потерпевшего прибил, что сотню - наказание одно - пожизненное заключение. Вот они и лютуют.
      - А сил не хватает, - подсказал Папа.
      - Точно! Ни денег, ни техники. На второй комплект обмундирования средств нет! Вот я был в командировке в Канаде, там такая техника!.. У них любой самый задрипанный полицейский на иномарке ездит. Да кабы у нас столько всего было, да мы бы всех тех маньяков...
      - На всех не дам. А на того, про которого слышал - пожалуй. Можешь закупать свою технику. Пора кончать с этим беспределом.
      И все все поняли, потому что не дураки. Теннисист из Министерства внутрених дел - что учредителя призов интересует раскрутка какого-то конкретного дела и что он готов подтвердить свой интерес деньгами. А Папа понял, что одноклубник его понял.
      Ведь умные люди всегда столкуются. Тем более состоящие в одной теннисной команде...
      ГЛАВА 6
      Не долго думая, Иван Иванович двинул фишки на номер тридцать два. И тяжело, если не сказать безнадежно, вздохнул. Он хоть и числился миллионером, вернее, даже миллиардером, но наличных денег имел лишь две тысячи долларов. И те подотчетные.
      За столом, несмотря на то что на дворе было Монте-Карло, две трети игроков были новорусские нувориши. Узнавались они легко - по выстроеным из разноцветных фишек небоскребам. Очень многие столы издалека напоминали уменьшенные модели города Нью-Йорка. Да и не настолько уж уменьшенные.
      - Слышь ты, дядя, чего у тебя фишки такие неустойчивые? - недовольно ворчали игроки, поправляя покосившиеся башни.
      - Мосье что-то желает? - интересовался по-французски крупье.
      - Давай, давай крути свой барабан! - отвечал по-русски игрок. - Пока я тебе все слово не назвал! Ну, шевелись!..
      И игрок тянулся к рулетке.
      Крупье бросал взгляд куда-то назад, и к столу подходили секьюрити. Видели возведенную на столе модель небоскреба Эмпайр Стэйт Билдинг и молча, с полупоклоном, уходили.
      Таким клиентам были позволительны вольности за столом.
      - Господа, ставки сделаны.
      Шарик начал свой короткий бег по кругу и замер возле цифры тридцать два.
      Крупье двинул в сторону Иванова гору разноцветных фишек.
      - Я выиграл? - удивленно спросил Иван Иванович.
      - Везет же дуракам, - недовольно пробормотал кто-то рядом.
      Иван Иванович придвинул к себе выигрышные фишки и быстро разбросал их по столу. В нем пробуждался нездоровый азарт.
      - Ставки сделаны.
      На этот раз большая часть поставленных фишек проиграла. Но одна все же выиграла. И крупье вновь пододвинул к игроку фишки...
      - Он еще и выигрывает, - доложил невзрачного, потому что, как все, в смокинге, вида молодой человек другому, чуть менее молодому человеку.
      - Много?
      - Пока тысяч двадцать.
      - Не оставляйте его без присмотра.
      - Есть.
      Молодой человек прошел к столу, за которым играл Иван Иванович, и, сев рядом, сделал ставку. На то же поле, что "объект".
      "Объект" вновь выиграл. И наблюдатель тоже.
      Наверное, действительно дуракам везет. И тем, кто на них ставит.
      Потом Иван Иванович выиграл чуть не миллион.
      И тут же, не сходя с места, спустил почти миллион. Ему то страшно везло, то жутко не везло, то опять везло... Но в целом все-таки, наверное, везло, потому что фишки прибывали.
      Возле стола, где он играл, стали скапливаться зеваки. За Иванова болели.
      - Он начинает привлекать излишнее внимание, - сказал не очень молодой человек молодому человеку. - Этого нельзя допускать.
      - Но это просто везение. Ему везет... - попытался оправдаться молодой человек, не в силах оторвать взгляд от стола. Повторяя ходы Иванова, он тоже выигрывал. А сейчас не выиграл, потому что пропустил ход.
      - Возьмите себя в руки.
      - Есть!
      Молодой человек подсел к Иванову и стал убеждать его прекратить игру.
      - Главное, вовремя остановиться. Послушайте доброго совета. Я видел игроков, которые выигрывали гораздо больше, а уходили ни с чем. Не надо испытывать судьбу...
      Иванов послушался. Он собрал выигранные фишки и обменял их на деньги. Денег было много, и в карманы они не входили. Пришлось часть совать за пазуху.
      - Что он делает!.. Что он вытворяет!..
      Иванов сунул за пазуху последнюю пачку и, поддерживая деньги на животе рукой, пошел к поджидавшему его такси.
      Оттуда стремглав выскочил, предупредительно распахнув перед ним дверцу, водитель. Беззвучно прикрыл, обежал вокруг машины, сел на водительское сиденье. Повернулся к хозяину.
      - Что же вы творите!..
      - Что? - не понял Иванов, шаря под сиденьем упавшую пачку.
      - Здесь деньги за пазуху не суют. И в карманы тоже. Здесь вам не Россия.
      - А куда же они их суют? - удивился Иванов, прикидывая, куда еще можно запихнуть такую уйму долларов.
      - Никуда не суют. Оставляют на депозите в казино.
      Машина плавно тронулась с места. Куда - Иванов не говорил. Он здесь ничего не решал.
      В снятых Ивановым апартаментах Иванова уже ждали. Ждал его личный бухгалтер.
      Бухгалтер вытаскивал гроссбухи и вытаскивал калькулятор.
      - Сколько вы сегодня потратили? - спрашивал он.
      - Значит, утром заказал завтрак в номер... - начинал вспоминать Иванов, потом сходил в кегельбан...
      Бухгалтер все записывал.
      -Все?
      - Вроде все.
      Бухгалтер складывал все цифры. И, строго глядя на Иванова, спрашивал:
      - Тогда где еще три доллара?
      - Какие три доллара?
      - Дебет с кредитом не сходятся на три доллара.
      - А может, вы неправильно посчитали?
      - Я правильно посчитал. На что вы потратили три доллара?
      - Не помню... А может быть, потерял?
      И Иван Иванович начинал демонстративно шарить по карманам и искать в подкладке дырки. Но в новых импортных костюмах не бывает в карманах дырок.
      -Нет?
      -Нет...
      - Тогда вспоминайте, вспоминайте.
      - Может, я их швейцару дал, на чай? Точно - швейцару!
      - Три доллара?! Ему бы вполне хватило одного.
      - Но я же миллионер!
      - Тем более! Их миллионеры очень хорошо умеют считать деньги. До цента. Вы поступили неразумно, потратив лишние три доллара. В следующий раз я буду вынужден высчитать их у вас из питания.
      Ну это уж вообще хамство. То заставляют изображать мультимиллионера, то к трем долларам цепляются.
      - Да ладно, отдам я вам ваши доллары.
      - Из каких средств?
      - Из своих, личных. Я сегодня в рулетку выиграл.
      - Много?
      - Много!
      - Тогда попрошу вас сдать выигранную сумму.
      - Как это сдать? Я выиграл!..
      - Хочу напомнить, что вы играли не на свои деньги и, значит, все полученные на них дивиденды принадлежат не вам, а держателю основной суммы.
      - Это мои деньги!! - вспылил Иванов.
      - Не ваши. И даже не наши.
      - А чьи тогда?
      - Советского народа.
      Иванов даже не нашелся, что ответить. Совсем с ума съехали! Какого народа?! Ни советского народа, ни СССР, где они проживали, давно нет.
      - Нет никакого советского народа!
      - Народа, может быть, и нет, а деньги есть. И, значит, они должны быть оприходованы в установленном порядке.
      И, подняв к потолку палец, многозначительно добавлял:
      - Экономика должна быть экономной! Прошу!
      Послать бы этого бухгалтера куда подальше! Но тогда завтра он не получит ни копейки. Уже пару раз было - не получал.
      Иван Иванович что-то невнятно ворчал и расписывался в отчете.
      - Благодарю...
      Уже несколько недель Иван Иванович вел очень странный и совершение чуждый ему образ жизни. Жизнь богатого человека. Каждый день он получал от бухгалтера деньги, которые просиживал и просаживал в ресторанах, казино и прочих злачных заведениях. Он мог ни в чем себе не отказывать в пределах отведенной ему суммы. Он и не отказывал - пил дорогие вина, ел лобстеров и экзотические фрукты, раздавал чаевые. В первые дни ел и пил все, что попадалось на глаза, без разбору, в умопомрачительных количествах. Потом сильно мучился животом и, отмучившись, снова ел. Потому что наконец дорвался.
      Но довольно быстро наелся и перестал хлебать соусы ложкой, а стал ковыряться в салатах и горячем, как все. И почему-то стал частенько вспоминать о вареной картошке с укропом и подсолнечным маслом, которой в ресторанных меню не было.
      Ладно, похоже, опять придется есть мидий под маринадом.
      И ел...
      Когда деньги заканчивались, Иванова посылали в банк, где он снимал со счета двадцать-тридцать миллионов и переводил их на другой счет. После чего опять шел вести праздный образ жизни - то есть пить, играть и путешествовать. Причем путешествовать в шкафу. Такая у него была причуда.
      - Завтра в шестнадцать часов нам с вами надлежит прибыть в Стокгольмский филиал "Национального кредитбанка" для совершения ряда финансовых операций, сообщал ему бухгалтер.
      В общем, ваш шкаф Монте-Карло - Стокгольм через пять минут отправляется от третьей платформы.
      И Иван Иванович, вздохнув, лез в шкаф. Теперь, после многочисленных класса "люкс" гостиничных апартаментов, тот уже не казался ему уютным.
      Дверца шкафа захлопывалась, скрежетал в замочной скважине ключ, и шкаф трогался с места. Иван Иванович падал в кресло и включал видюшник.
      По европейским автобанам со скоростью сто двадцать километров в час мчался мебельный фургон, забитый диванами и шкафами. Мчался на север.
      В Стокгольме Иванов прямиком из шкафа отправлялся в банк, а после банка в казино...
      И туда же - вначале в банк, потом в казино вслед за ним шли безликие, в неброской одежде усредненно-европейского вида молодые люди. Его соглядатаи. Они стояли рядом с ним в операционном зале, сидели за его игровым столом, жили в соседних гостиничных номерах...
      - Ну что, кто-нибудь проявился? - спрашивал соглядатаев командир "наружки".
      - Нет, все чисто. Крутился там один подозрительный тип, мы на всякий случай потянули ниточку, но ничего не вытянули.
      - Может быть, техсредства?
      - Мы проверили его номер - все стерильно, - может, имеет смысл временно снять наблюдение?
      - Ничего не снимать! Глаз с него не спускать! Башкой отвечаешь! - требовал командир. И отправлялся на доклад к начальству.
      - Возле "объекта" все чисто, - сообщал он.
      - Странно, очень странно... - удивлялось начальство. - Уже почти пять недель, и ничего. Может, ему следует вести более заметный образ жизни?
      - Куда уж более заметный.
      Что верно, то верно. Не найти "объект" невозможно. Скоро его все европейские собаки знать будут. Не говоря уж о швейцарах. И тем не менее на него никто не выходит...
      Непонятно.
      - Может, сделать небольшой перерыв? Мои люди с ног валятся. Кроме того, боюсь, они скоро примелькаются.
      - Нет, продолжайте наблюдение в прежних объемах и незамедлительно докладывайте мне о любых подозрительных контактах.
      - Есть!..
      Иванов проигрывал в рулетку пару тысяч долларов, ужинал в престижном ресторане и шел отсыпаться в номер. Чтобы на следующий день, или через день, или через два отправиться куда-нибудь к черту на рога, куда-нибудь в Мадрид...
      Такая жизнь... Жизнь богатого человека. Который того и гляди заплачет. И, по всей видимости, очень скоро заплачет...
      ГЛАВА 7
      В доме Старкова звонил телефон. Звонил с утра до вечера.
      - Газета "Утренний экспресс". Мы бы хотели взять у вас интервью...
      - Я не даю никаких интервью, - еле сдерживаясь ответил Старков. И бросил трубку.
      Черт его дернул встретиться с той журналисткой. Телефон забренчал снова.
      - Мы восхищены вашей гражданской позицией, вашей мужественностью и бескомпромиссностью по отношению к бывшим коллегам. Только так можно искоренить...
      Сволочи!..
      Старков швырнул трубку на рычаги и выдернул из телефонной розетки вилку.
      Но тут же раздался новый звонок - длинный, требовательный. Что за ерунда?... Старков тупо смотрел на телефон, пока не сообразил, что на этот раз звонят в дверь.
      - Кто там?
      - Ваша соседка снизу. Вы меня затопили, - заверещал недовольный женский голос. - Откройте немедленно!
      Этого еще не хватало...
      Старков открыл.
      Перед ним стояла милая, смущенно улыбающаяся девушка. Та самая, которая у него брала интервью, журналистка.
      - Так это вы?!.
      - Извините, что приходится так, но по телефону к вам не пробиться.
      Старков попытался захлопнуть дверь, но журналистка ловко засунула в щель между косяком и дверью носок ботинка.
      - Нашему Главному очень понравился наш с вами материал, - затараторила она. - Статья имела хороший резонанс, в редакцию звонят читатели и требуют продолжения темы.
      Старков нажал на дверь, но она не подавалась. Ботинок был особый - на три размера больше ноги, несминаемый. Журналистка хорошо подготовилась к интервью.
      - Поймите, мы сделаем из вас национального героя - неподкупного борца с отечественным криминалом. Ну неужели вам не хочется прославиться? У нас звезды в очередь на интервью стоят, а вам бесплатно предлагают!
      - Уберите ногу!
      - В конце концов это ваша обязанность! Гражданская обязанность! Народ должен знать правду! В цивилизованном обществе, где понимают значимость прессы, журналистов дверями не защемляют!
      Старков давил на дверь, журналистка верещала.
      - Ну я прошу вас! Умоляю! Ну сильно, сильно умоляю!..
      Старков давил и матерился тихим зловещим шепотом. Он не умел воевать с не совершавшими противоправных действий женщинами.
      - Ой! Вы больно сделали! Вы мне ногу сломали! - вдруг громко вскрикнула журналистка. И заплакала.
      Старков, испугавшись, ослабил давление. Журналистка протиснула в дверь плечо и голову.
      - Неужели вы будете применять силу против женщины? Против девушки?
      Применить хотелось. Очень хотелось.
      - Ну пожалейте меня, если я не возьму у вас интервью - меня уволят и я умру с голоду, Я просто умру с голоду! Ну неужели вам меня не жалко?..
      И пропихнула в квартиру полтуловища.
      Старков ослабил давление и сдался.
      - Черт с вами, проходите!
      Журналистка, поправляя сбившуюся в схватке прическу, прошла внутрь.
      - Вы не представляете, как я рада, - тараторила она, заискивающе заглядывая в глаза хозяину дома. - Может быть, вам не понравилась статья, но это не я, честное слово! Это редакторская правка! Они иногда так все перекроят, что материал узнать невозможно. Но больше такого не будет, Главный обещал...
      Старков выглянул в окно, увидел стоящий посреди двора синий "жигуль", выбирающихся из него пассажиров и отпрянул за шторку.
      - Дьявол!.. Этого еще не хватало!
      - Что такое? - активно заинтересовалась журна -листка.
      - Они! - шепотом сказал Старков, вставая на колени и уползая в комнату.
      - Кто они?
      - "Кровники", - рассеянно ответил Старков. - Мы так называем зэков, которые обещают отомстить посадившим их следователям. Большинство пугают, но эти могут и не пугать. Это, кажется, Сева Архангельский, у него при задержании брата застрелили, и он поклялся убить обидчиков. А я теперь пенсионер, за меня много не дадут.
      Старков пролистнул блокнот.
      - Точно, у него вчера срок кончился. Дрянь дело. Журналистка попыталась выглянуть в окно.
      - Лежать! - хрипло гаркнул Старков. - В доме напротив может быть снайпер. - И подполз к телефону. Гудка не было.
      - Так и знал - обрезали! Через две-три минуты они будут здесь...
      Вот что, немедленно бегите вниз к телефону-автомату и звоните ноль два. Только пешком, не на лифте, чтобы с ними не столкнуться. Быстрее, я долго не продержусь.
      Старков вытащил из ящика стола наградной "макаров", загнал в него обойму и по-пластунски пополз к балкону.
      Где-то далеко хлопнула подъездная дверь.
      - Ну быстрее, быстрее же!
      - Ага, я сейчас, - прошептала журналистка и на четвереньках побежала к двери.
      Она незамеченной выскользнула на лестничную площадку и на цыпочках побежала вниз. Подъезд был пуст, но она слышала, как с шумом поднимался вверх лифт.
      На первом этаже журналистка взяла себя в руки и спокойно, чтобы не выдать своего страха, вышла на улицу. Пересекая двор, инстинктивно обернулась на окна квартиры Старкова. И увидела!.. Увидела хозяина квартиры, который курил на балконе сигарету, высунувшись по пояс наружу.
      Он тоже увидел ее и приветственно помахал рукой.
      Ах он!.. Подлец!.. Журналистка даже заплакала от обиды.
      - Идите, идите, - показал ей сверху Старков. - Счастливо. - И стал наблюдать природу.
      В этот день он телефон не включал. Так было спокойней...
      ГЛАВА 8
      Второй помощник атташе по культуре посольства Соединенных Штатов Америки в Москве Джон Пирке имел большие неприятности. Но не по линии культуры, а по основному месту своей работы.
      - Как вы могли допустить!.. - бушевал начальник Восточного сектора и стучал кулаком по столу. - Вы поставили под удар наше учреждение, поставили под удар Америку!
      - Виноват, сэр...
      Джон Пирке был виноват кругом, как всегда бывают виновны исполнители, провалившие операцию. Русские называют таких козлами отпущения. Вот он и был этим самым козлом.
      - Вы грязно сработали, Джон. Как никогда грязно... Кто разрабатывал сценарий операции "Гамбит-2"?
      - Я и майор Джордрн...
      Операция была разработана в лучших традициях тайных войн - руками русского киллера ликвидировать одного из крупных европейских банкиров, взять того с поличным и раздуть из всего этого политический скандал, с целью компрометации российского бизнеса, продвижения к власти настроенных проамерикански политико-экономических течений и защиты интересов США в зоне Европы. Заодно пугнуть потенцальных партнеров России, которые своими финансовыми вливаниями усиливают экономические и политические позиции главного американского противника.
      Одна только прямая экономическая выгода, по подсчетам привлеченных экспертов, должна была составить три-пять миллиардов долларов в год. Не говоря уж о политических дивидендах...