Андрей ИЛЬИН
      Универсальный солдатик
      (Киллер из шкафа - 3)
      ГЛАВА 1
      Шкаф плыл, мягко покачиваясь, словно пассажирский
      лайнер на океанской волне. Вверх - когда машина шла по автобану вверх, вниз - когда съезжала вниз...
      "Хорошие дороги, ни тебе ухабов, ни тебе ям, - думал Иван Иванович. - И как они только умудряются без ям?..
      И шкафы хорошие. Просто отличные шкафы. У нас таких не делают".
      По шкафам Иван Иванович был большой специалист. Особенно что касается их внутреннего устройства.
      Наши шкафы дрянь - тесные, еле-еле развернуться, и пахнут специфически пылью, нафталином и старыми носками. А у этих!.. У этих шкафы благоухают натуральным деревом и добротной одеждой. И не в пример нашим просторные, хоть вставай, хоть ложись в полный рост, хоть гопака танцуй. Живут же люди...
      Плавно - вверх...
      Плавно - вниз...
      Плавно - вверх...
      Потом долго-долго - вверх. И долго-долго - вниз. Как-будто шкаф через горы переваливает.
      А и переваливает, штопором ввинчиваясь в Альпийские серпантины и так же, по спирали, сваливаясь в ущелья...
      Плывет платяной шкаф по просторам Европы, преодолевая горные массивы и водные преграды, пересекая границы кантонов и государств. Сидит в шкафу единственный его пассажир - некто Иванов Иван Иванович, мучимый сомнениями, неясными предчувствиями и морской болезнью.
      Вверх...
      Вниз...
      Страх сжимает сердце, тошнота подкатывает к горлу.
      Темно в шкафу - хоть глаз выколи. Темно будущее.
      Что-то будет?..
      Остановка. Но по какой причине остановка - не понять. Ничего не слышно, ничего не видно. Может, водитель на стоянку встал до ветру сбегать. Может, его ихнее ГАИ остановило.
      Опять поехали...
      Вверх...
      Вниз...
      Потом - ровно-ровно, как по скатерке, без подъемов, поворотов, ускорений и торможений. Не понять, то ли едешь, то ли на месте стоишь. Потому что автобан...
      И от тишины, от темноты и кажущейся неподвижности все более млеет пассажир шкафа, клюет носом, погружаясь в дрему, И мнится ему, что сидит он не в этом, а совсем в другом шкафу. В более тесном и захламленном. В том первом шкафу, куда его упрятала бывшая его любовница, когда ей в дверь стал барабанить еще один ее ухажер. И вот-вот вслед за ним и по его душу должны вломиться в квартиру вооруженные люди, а потом другие... И начнется такая пальба, что шальные пули застучат по шкафу, выбивая в его стенках светящиеся точки и многоточия. И никто не уцелеет. Никто, кроме Ивана Ивановича.
      И потому хочется бежать сломя голову не важно куда, важно - подальше от этого треклятого шкафа. Но лучше не бежать, потому что от этого не станет лучше, станет хуже. О чем Иван Иванович смутно догадывается, потому что уже убегал и по причине этого попал в такой переплет, что лучше бы ему в том шкафу всю жизнь сидеть!
      Вот сейчас, сейчас, через секунду, в дверь постучат, и начнется кошмар!..
      Машина повернула, остановилась на светофоре. Тронулась. Остановилась еще раз...
      Иван Иванович проснулся.
      Нет, это, слава Богу, не тот шкаф, это другой шкаф. И никто стрелять не будет. По крайней мере сейчас. Хотя не исключено, ото будет потом...
      Вверх...
      Вниз...
      Вверх...
      Вниз...
      Тишина и мрак. И не понять, где сон, где явь. И не посчитать, сколько прошло времени. И не узнать, куда его везут...
      И снова наплывают картины недавнего прошлого - он в тире с винтовкой с оптическим прицелом пытается попасть в мишень, но промазывает даже в заднюю стену. И он с той же винтовкой на крыше дома выцеливает какого-то человека и попадает ему точнехонько в лоб, хотя не попадает в стену тира и стреляет холостыми патронами...
      Сон... Абсурд... Хотя на самом деле никакой не абсурд, а его недавняя жизнь...
      Остановка.
      Плавный рывок вперед.
      И снова остановка. На этот раз, похоже, окончательная.
      Машина сдала назад, дрогнула - по-видимому, кто-то открыл борт. Тяжело затопали шаги. Шкаф качнулся и поднялся в воздух.
      Теперь он уже не напоминал пароход, теперь напоминал авиалайнер. Шкаф резко набирал высоту, кренился, закладывая виражи, проваливался в воздушные ямы и наконец пошел на посадку.
      Глухо стукнули о пол ножки.
      В замке прокрутился ключ. И дверцы шкафа распахнулись.- Станция конечная. Просьба освободить вагоны, - весело сказал кто-то по-русски.
      Иван Иванович с опаской выглянул из шкафа. Увидел просторную комнату и в квадратном проеме огромного, в полстены окна увидел непривычный глазу россиянина пейзаж - ухоженные домики, выложенные чем-то белым дорожки, ровно подстриженные клумбы и чистенькие, без дыр и надписей заборы.
      Европа...
      В комнату вошел хорошо одетый мужчина.
      - Здравствуйте.
      - Здрасьте... - неуверенно ответил Иван Иванович.
      - Извиняюсь за столь экзотический способ передвижения, но здесь мы не дома, приходится подстраховываться. Особенно после того, что вы здесь натворили...
      - А что я натворил? - не понял Иван Иванович.
      Мужчина вытащил из кармана газету, перегнул на нужной странице.
      - Полюбопытствуйте.
      - Я не знаю языков, - извинился Иванов. Мужчина с интересом взглянул на него и вытащил очки.
      - Здесь написано, что известный в криминальных кругах России маньяк убил в Швейцарии четырех человек и ранил двух и теперь разыскивается Интерполом... Вот его фото. Ваше фото.
      На странице был напечатан потрет Ивана Ивановича, взятый с российских стендов "Их разыскивает милиция". Портрет был изъят из личного дела, был переснят и отретуширован милицейским фотографом и потому выглядел довольно зловеще.
      - Но это не я! - почти закричал Иван Иванович.
      - Здесь не вы? - спросил мужчина, показывая на фото.
      - Нет, здесь - я. А остальное не я.
      - Что не вы?
      - Убивал не я.
      - А кто тогда?
      - Не знаю. Я же уже говорил! Сколько раз говорил!.. Когда я забежал в кусты, там были какие-то люди в масках. Они взяли у меня пистолет и стали стрелять. И, наверное, попали.
      - А первых двух? Тех, что в живот и в руку.
      - Первых? Да, первых я, - обреченно вздохнул Иванов, припомнив, как он со страху довольно удачно выполнил выученное ранее упражнение. - Но я не хотел! Честное слово! Это вышло совершенно случайно!
      - Двух человек двумя выстрелами?
      - Ну, так получилось... - развел руками Иван Иванович.
      - А раньше, там, в России? Ведь там, в России, вас разыскивают как известного в криминальных кругах киллера.
      - Понимаете, все это недоразумение, дурацкое стечение обстоятеств, затараторил, заторопился Иван Иванович. - Я пошел к любовнице, тут звонок, я думал, что это муж из командировки вернулся, и залез в шкаф, а это был не муж, а какие-то два мужчины, а потом еще пришли, другие, и стали что-то выяснять с теми, первыми, и стрелять.
      - А вы?
      - Я? Я не стрелял! Честное слово! Я в шкафу прятался!
      Собеседник сочувственно закивал, делая вид, что верит всем этим бредням. Хотя на самом деле не верил, потому что видел копии материалов дела с подшитыми к ним актами баллистических и прочих экспертиз и с фотографиями пистолета Стечкина, из которого были убиты трое потерпевших и на рукояти которого, на ствольной коробке и на спусковой скобе были обнаружены отпечатки пальцев гражданина Иванова.
      - А как на орудии преступления оказались ваши пальчики?
      - Не знаю... Когда я вылез из шкафа и увидел... увидел, что все убиты, я, наверное, сильно испугался и поднял пистолет с пола. Машинально.
      - А куда потом дели?
      - Скорее всего, выбросил.
      - Почему выбросили?
      - Не знаю... Не помню...
      - А каким образом вы узнали о деньгах, хранящихся в швейцарском банке?
      - Тоже совершенно случайно. Я там в шкафу раздетый был. Совсем. А когда убегал, надел чужой пиджак, а там, в кармане, был ключ от банковской ячейки, где оказались дискеты. А в дискетах названия банков. Мне про ячейку один приятель подсказал...
      - Тот, кому спилили зубы напильником?
      - Откуда вы знаете?
      - Слышали. И еще слышали, что на рукоятке напильника почему-то оказались ваши пальчики. И вопросительно взглянул на Иванова.
      - Его я, наверное, тоже поднял, когда увидел... Машинально... - сам чувствуя неубедительность своих слов пробормотал Иван Иванович,
      - А потом так же машинально стали зачищать всех, кто узнал о деньгах, четырех человек на Северной, четырнадцать в Федоровке, четырех на даче генерала...
      - Да никого я не зачищал! Это все так подстроили, как будто это я, чтобы все считали, что это я, а я на самом деле это не я... Я никого пальцем не тронул!..
      - И тех двух в Швейцарии?. - напомнил мужчина.
      Иван Иванович сник. Он понял, что объяснить ничего невозможно, ему все равно никто не поверит. Он уже сколько раз пытался доказывать свою невиновность и всегда с одним и тем же результатом. Без результата.
      - Ну ладно, бог с ним, с прошлым, - улыбнулся мужчина. - Давайте лучше поговорим о будущем. О вашем будущем.
      Иванов похолодел. Он отвык ждать от жизни хорошего.
      - Мне оно представляется очень благополучным.
      - П...почему?
      - Ведь вы теперь богатый человек и можете позволить себе вести богемный образ жизни. Скажите - вы любите путешествовать?
      - Ну, я не знаю...
      - Уверен - любите. Все богатые люди обожают колесить по миру. Вот и вы будете... Правда, делать это придется без особых удобств - по-старинке. В шкафу. Потому что...
      И мужчина вновь постучал пальцем по физиономии газетного Иванова.
      - Ну, вы сами понимаете, почему.
      Иван Иванович взглянул на шкаф и, наверное, изменился в лице.
      - Нет, не в этом, - быстро оговорился мужчина. - В этом мы вас лишь доставили сюда. Для вашей же безопасности. Тот, новый шкаф, будет более комфортабельным...
      Новый шкаф был большим и был железным. Был фактически сейфом.
      - А я не задохнусь? - испугался Иван Иванович.
      - Ну что вы... Там предусмотрена вытяжная вентиляция.
      И мужчина приглашающим жестом распахнул дверцу.
      Иван Иванович залез внутрь и... ахнул.
      Шкаф внутри был свежевыкрашен, был выложен стеновыми панелями и выстелен ковролином. В углу стояло небольшое кресло, перед креслом - угловой столик, на столике - телевизор, на телевизоре - видеомагнитофон. Ни фига себе!..
      - А он ОРТ принимает? - оживился Иван Иванович.
      - К сожалению, нет. Но вы можете смотреть общеевропейские каналы или кассеты. Если захотите отдохнуть, опустите вот эту полку.
      Мужчина нажал на какую-то кнопку, откинул одну из панелей, которая оказалась полкой с закрепленным на ней матрасом.
      - Здесь - холодильник.
      Мужчина потянул на себя еще одну панель. Внутри вспыхнула лампочка, осветив полки, уставленные многочисленными цветными баночками, пакетиками и коробочками.
      - Если проголодаетесь - здесь йогурты, сок, колбаса, сыр, хлеб...
      - А ножик?
      - Зачем нож? - насторожился мужчина, памятуя о том, с кем имеет дело.
      - Ну как же - колбасу нарезать. Или хлеб.
      - Здесь, в Европе, колбаса и хлеб уже нарезаны. Заранее, - вежливо пояснил мужчина. - Вам нужно только вскрыть упаковку.
      -А?..
      - А если вам понадобится что-то еще, то все прочие удобства находятся вот здесь.
      Мужчина раздвинул гармошкой панели в дальнем конце шкафа. За панелями были биотуалет и раковина.
      - Что, и вода есть? - совершенно обалдел Иван Иванович.
      - Конечно, только не очень много. Но на день-два ее должно хватить. Если вам понадобится теплая вода - нажмите вот эту кнопку.
      - А можно прямо теперь?
      - Что?
      - Нажать.
      Иван Иванович ткнул пальцем в кнопку и открутил никелированный барашек. Из крана потекла вода. Горячая вода!
      - Вот здесь вам и придется путешествовать. Уж простите нас за неудобства...
      Ни черта себе неудобства! Иван Иванович дома, в хрущевке, хуже жил. Там из крана с горячей водой горячая вода не текла. А из этого, в шкафу, - будьте любезны!
      Да о таком шкафчике половина России как о земном рае мечтает. Да в таком шкафу век можно жить!
      - А можно мне еще попросить... - робко сказал Иван Иванович.
      - О чем попросить?
      - Здесь сейчас остаться?
      - Где здесь? - не понял мужчина.
      - Ну, здесь... В смысле в шкафу... Прямо теперь...
      - Ну, зачем же теперь? Ведь вы еще никуда не едете. Давайте лучше я вам вашу комнату покажу.
      Мужчина закрыл шкаф и защелкнул замок. Номерной сейфовый замок.
      - А это для чего? - удивился Иван Иванович.
      -Что?
      - Замок.
      - Замок? Для спокойствия. Нашего. Но и вашего, конечно, тоже...
      Жизнь продолжалась. Жизнь продолжалась в шкафу, но в таком шкафу, где жить можно...
      ГЛАВА 2
      Генерала Трофимова вызвали на очередной начальственный ковер, по которому туда-сюда возили мордой, хотя он на нем просто стоял. По стойке смирно.
      - Чтобы боевого генерала, руководителя двух десятков спецопераций, орденоносца - как последнего салагу!.. Как мальчишку!.. Как!..
      Твою мать...
      В том смысле, что его мать...
      - Седины нажил, а ума ни хрена! Операцию провалил, "объект" упустил, командировочные профукал!..
      Его мать...
      В смысле твою...
      Генерал Трофимов внимательно выслушивал мнение вышестоящего начальства относительно исполнения им непосредственных служебных обязанностей, сохраняя на лице приличествующее чекисту со стажем выражение - сурово-покаянное. Суровое по отношению к себе. Покаянное - перед лицом своих товарищей по оружию в лице своего вышестоящего командира.
      - Ты хоть понимаешь, что натворил? Если не сказать наделал!..
      - Так точно!..
      После чего следовало покаяться и выразить готовность загладить свою вину, не жалея сил, крови, а если понадобится, и самой жизни.
      Но не хотелось. Не хотелось и все тут! Как будто другие в лужу не садились! Как будто он первый!
      Ну да, есть такой грех - лажанулся, ошибся, принял Иванова за лоха, которого можно втемную использовать в задуманной им многоходовой комбинации. А получилось так, что использовал не он, использовали его. Иванов использовал! С его помощью и его руками убрал с пути всех потенциальных конкурентов и, получив обеспеченный им, генералом, коридор через границу, спокойно отбыл в Швейцарию, где сорвал куш. Да еще какой куш! В который генерал тоже никогда не верил, а вышло вон как...
      Умнее оказался Иванов. Умнее его, генерала. Умнее всех...
      Ну так и что теперь - застрелиться?
      Раньше, может быть, и застрелился. Прямо здесь, в кабинете, из табельного "макара", не перенеся позора. А теперь не хочется - дудки. Теперь времена другие. Совсем другие!
      Тогда на него бы не кричали, тогда бы его вызвали на парткомиссию и очень спокойно сказали - партийный билет на стол - и все, и аллес капут. Партбилет на стол, пистолет - в оружейку, мундир на гвоздик, голову - в петлю. Потому что устроиться уволенному чекисту на гражданке было почти невозможно. Даже рядовым участковым. Даже стрелком в военизированную охрану на железную дорогу. Во-первых, потому, что чекистов так просто с работы не "уходят". Во-вторых, всегда приятно лягнуть в недавнем прошлом всесильного, а теперь бывшего "бойца невидимого фронта", отомстив за пережитое при оформлении загранкомандировок, за родственников на оккупированных территориях, за пятый и прочие пункты унижения.
      Так было тогда.
      И было тоже ничего. Потому что до того было еще хуже. До того увольняли прямиком в ГУЛАГ, тачки по тундре толкать. Или никуда не посылали, а решали вопрос тут же, по месту службы, по-быстрому подсчитав причиненный ущерб, огласив приговор и отконвоировав тремя этажами ниже, в подвал.
      Тогда было страшно.
      А теперь... Теперь бояться нечего. Теперь чекиста-отставника с руками оторвут! В лучшем случае нуждающиеся в бывших силовиках олигархи, в худшем многочисленные полукриминальные охранные фирмы. Пусть он не одно, а десять дел завалил. Хоть даже сто. Хоть - Родину с молотка продал. И даже хорошо, если продал, значит, цену себе знает. Осталось согласовать, какую...
      Так что зря начальство разоряется, зря глотку дерет. Шумит тот, кто наказать не может. Эти - не могут. Эти могут лишь перевести на более высокооплачиваемую работу, путем отставки.
      Эти не могут. А вот те... Те - другое дело... Те кричать не станут...
      Кто были "те", Трофимов точно не знал, потому что знал только курировавшего его Петра Петровича, которому рассказал о лежащих в швейцарских банках партийных миллионах, чтобы отмазаться от гибели некоего Анисимова, которого уговорили сыграть главную роль в инсценировке покушения и на том основании прихлопнули. Иванов прихлопнул. Хотя на тренировках не попадал в заднюю стену тира и по сценарию должен был стрелять холостыми патронами.
      От Анисимова он тогда отмазался, но лучше бы не отмазывался... Потому что те люди его рассказ приняли всерьез и мгновенно восстановили в должности, не забыв компенсировать дни вынужденного, по причине заключения под стражу, прогула. Что свидетельствовало об их могуществе. Равно как их стиль общения.
      Те на него голос не поднимали. Те, в лице Петра Петровича, выслушали его пространные оправдания - мол, недооценил, не подумал, не успел - и лишь сказали:
      - Вы его упустили, вам его и искать.
      И еще добавили:
      - А ваши близкие пусть пока побудут у нас.
      И подарили видеокассету с десятиминутным фильмом об отдыхе его семейства в ведомственном доме отдыха по случайно доставшейся горящей путевке.
      И попробуй от них убежать. И попробуй сачкануть...
      - Ты меня хоть слушаешь? - встревожилось распекающее проштрафившегося подчиненного начальство отсутствием должного педагогического эффекта.
      - Так точно, слушаю! - отрапортовал Трофимов.
      - Ну, тогда слушай!..
      И снова мордой в ворс и вправо-влево, вправо-влево. Как шкодливого кота.
      А все Иванов!.. Все - он! Все из-за него!.. Чтоб ему!.. Чтоб его!..
      ГЛАВА 3
      Петр Петрович докладывал Шефу.
      Докладывал коротко и четко, потому что у облеченных властью людей времени на лишние разговоры нет.
      - Организованное силами ФСБ и нашей Службы Безопасности наблюдение за "объектом" в Швейцарии позволило выявить ряд осведомленных о сути дела сторон.
      Петр Петрович открыл красную папку с надписью "К докладу".
      - Первый - гражданин Корольков по кличке Король, он же Папа, он же Бугор криминальный авторитет, имеющий четыре судимости, в настоящее время президент акционерного общества "Прогресс". Источники и степень информированности не установлены.
      Следующий некто - Юрий Антонович - теперь довольно известный в стране бизнесмен...
      - Теперь?.. А раньше?
      - Раньше партийный функционер, занимавший небольшую должность в ЦК партии на Старой площади. Его осведомленность, по всей видимости, идет оттуда.
      - Понятно...
      - Далее идет подполковник милиции Громов Александр Владимирович. Его изначально наняла одна из общественных организаций левого толка, состоящая в основном из пенсионеров-партийцев. Но в дальнейшем он, судя по всему, действовал исходя из собственных интересов.
      Большой Начальник отметил, что Петр Петрович злоупотребляет неопределенными оборотами вроде "вполне вероятно", "скорее всего" и пр. Как видно, давала себя знать старая административная выучка. Петр Петрович, равно как и Большой Начальник, тоже был оттуда, тоже из ЦК, пусть не из взрослого, партийного, пусть из ЦК ВЛКСМ, но правила игры были и там и там одинаковы поменьше конкретики, побольше обтекаемых, за которые невозможно зацепиться, фраз...
      - Не совсем понятна роль в этой истории второго помощника атташе по культуре посольства США в Москве Джона Пиркса. Но у него, скорее всего, узкопрофессиональный интерес.
      Ну вот, опять - скорее всего...
      - Откуда американцы узнали про Иванова?
      - Иванов использовался в операции, проводимой генералом Трофимовым, в качестве посредника при вербовке американской разведкой двойного агента Генштабист.
      - Ах да, - вспомнил Шеф, - продолжайте.
      - Последний фигурант - генерал ФСБ Трофимов и его люди...
      Большой Начальник удивленно приподнял бровь.
      - Трофимов работает на нас, - напомнил он.
      - Но он был там и в полной мере осведомлен о сути вопроса.
      Тоже верно - был и знает. Но тогда придется увеличить список еще на одну фамилию, на фамилию Петра Петровича, потому что он тоже в курсе дела... Здесь он прав - в подобных делах своих не бывает, бывают только чужие.
      И Большой Начальник поставил в воображаемом списке против фамилии Петра Петровича галочку.
      - В дальнейшем контроль над "объектом" был утрачен.
      - Прошу подробней...
      Подробности были известны - прибывшие в Швейцарию стороны, выслеживая Иванова, вычислили друг друга и объединились против напрягавшей всех третьей стороны - против Иванова. Забили ему "стрелку", прямо там, в Швейцарии, в ближайшем парке, чтобы разделаться с опасным конкурентом раз и навсегда, расчистив подходы к партийному золоту. Но раз и навсегда не вышло, потому что Иванов ока -зался ловчее, убив четверых компаньонов и ранив двух.
      - Как он смог?
      - Его попытались убить подручные Королькова, но он использовав боевой прием - отобрал у них оружие...
      Петр Петрович не мог знать, что Иванов освоил единственный прием упражнение номер двадцать два, которое долго и безуспешно отрабатывал на тренировках, организованных генералом Трофимовым. Хотя теперь, после Швейцарии, генерал тоже стал сомневаться, что отрабатывал, а не делал вид, что отрабатывает. Потому что собственными глазами видел, как Иванов выбил из рук "шестерки" Королькова пистолет, всадил другому в живот пулю и, добежав до ближайших кустов, четырьмя мгновенными выстрелами завалил еще четырех человек!
      И не только Трофимов видел - все видели. И доказать им, что это не он стрелял, что стреляли люди в масках, отобравшие у него оружие, было невозможно.
      В общем, попал Иванов! Хотя ни в кого не попадал...
      - Что было дальше?
      А вот дальше случилось самое неприятное - дальше Иванов отправился в банк и снял со счетов четыре с половиной партийных миллиарда, раскидав их по десяткам европейских банков.
      - Вы нашли его?
      - Пока нет, - виновато сказал Петр Петрович, - но смогли отследить часть финансовых потоков. Это было уже интересней.
      - Куда пошли деньги?
      - Часть транзитом в другие банки и офшорные зоны. Часть на благотворительные цели.
      - Куда?! - поразился Большой Начальник.
      - Общественным организациям на благотворительные цели, - повторил Петр Петрович.
      - Конкретные получатели известны?
      - В платежках указаны юридические адреса компартий и народно-освободительных движений.
      - Кого?! - совсем растерялся Большой Начальник.
      - Братских компартий, - вспомнил давнее определение Петр Петрович. - Он перевел деньги на содержание компартий ряда европейских и азиатских стран и ведение агитационно-пропагандистской работы.
      Густо запахло застоем.
      - Часть средств ушла в Россию на счета общественных организаций и партий левого толка.
      - Зачем он их субсидирует?
      - Не знаю, - признался Петр Петрович. - Возможно, он деньги отмывает.
      - Тогда бы он их переводил на культуру или в детские фонды. Как все. Тоже верно.
      - А если дело в его прошлом? Он, часом, в аппарате не работал?
      - Нет. И даже в партии не состоял.
      В партии не состоял, а деньги партиям переводит...
      - Может быть, кто-нибудь из его родственников убежденным большевиком был? Ну там отец или дед? И он нахватался...
      - Мы проверили всех его близких - отец слесарь на заводе ЖБИ, дед колхозник, мать всю жизнь работала на железной дороге.
      Происхождение, как писали раньше в анкетах, пролетарское, то есть безукоризненное. Что, впрочем, мало что объясняет. Пролетарию для счастья будет до -вольно трех ящиков водки, а этот хапнул четыре миллиарда долларов.
      Нет, то, что хапнул, как раз понятно, кто сейчас не хапает. Не понятно, почему он их раздает и почему раздает тем, кому раздает. За каким чертом ему сдались все эти трухлявые коммунисты?
      - Или он хочет власть раскачать? - предположил худшее Петр Петрович.
      Ну, в принципе, имея такие бабки... Имея такие бабки - можно. Тогда субсидирование политических течений становится более понятным. Правда, не ясно, чем его не устраивают нынешние порядки? С такими деньгами можно хорошо ужиться с кем угодно.
      В любом случае этот Иванов не простак. И даже более того...
      - Не исключено, что он таким образом расплачивается за полученную информацию... - продолжал рассуждать Петр Петрович.
      - Не гадайте, - прервал его Большой Начальник. - Лучше сосредоточьтесь на поисках. Найдете его - спросите, зачем и кому он раздавал деньги. Если, конечно, найдете...
      - Найдем, - уверенно заявил Петр Петрович. - Обязательно найдем! С такими деньгами исчезнуть затруднительно.
      Найдем и доставим... Живым или мертвым!..
      ГЛАВА 4
      Будильник почему-то не прозвонил, но следователь Старков проснулся сам. Проснулся ровно пять минут восьмого, как раз, чтобы успеть умыться, побриться, поджарить яичницу, проверить и сунуть в подмышечную кобуру "макара" и добежать до автобуса.
      Он проснулся, вскочил и тут только сообразил, почему будильник не прозвонил. Будильник не прозвонил, потому что он его не завел. А не завел, потому что спешить ему было некуда. Он уже не работал следователем. С шестого числа не работал.
      Бывший старший следователь, а теперь рядовой пенсионер Старков упал обратно на постель, натянул на голову одеяло и попытался уснуть.
      Но уснуть не мог. На улице рычали и сигналили машины, оглушительно бухали подъездные двери, ревели дети, на которых орали их мамаши...
      Бардак!..
      Старков в отчаянии сел на кровати и сидел почти до восьми часов. Как это ужасно, когда спешить некуда...
      Потом он поджарил и съел яичницу и включил телевизор, где симпатичные дикторы бархатными голосами рассказывали об очередной кровавой разборке. На экране мелькали знакомые лица соседей по этажу и общим оперативкам, толкущиеся возле трупа и гоняющие чересчур назойливых телевизионщиков.
      "Надо во двор, что справа, кинологов запустить, - автоматически подумал Старков, - он проходной..."
      Но тут же одернул себя. Какой к черту двор... Пенсионер он...
      И переключил канал.
      Но там тоже показывали трупы и милицейские машины.
      Ну жизнь... Что дома, что на работе...
      Старков плюнул и выключил телевизор. И взял в руки газету.
      Так, а что у нас там хорошего?
      Ничего хорошего.
      Под колонной наших войск рванул мощный фугас. За что наши ошибочно отбомбились по ближайшей деревне. По поводу чего ближайший блокпост подвергся нападению неизвестных. И пришлось проводить масштабную зачистку.
      Н-да...
      А что в частной жизни?
      Этого пристрелили, того взорвали, тех посадили, потом выпустили, после чего все равно пристрелили.
      Остается культура.
      Первую премию получил боевик...
      Грустно.
      Старков бросил газету и вышел на балкон понаблюдать за жизнью двора, потому что раньше ее не видел. Не до того было.
      Ту иномарку наверняка угонят, слишком она неудачно стоит. А если кто-нибудь надумает прихлопнуть кого-нибудь из живущих вон в том подъезде, то он наверняка встанет вон в ту нишу справа от двери...
      Просто понаблюдать за жизнью тоже не получалось.
      Тоска...
      Потом зазвонил телефон.
      - Старков?
      - Я! - обрадовался Старков, узнав голос своего непосредственного начальника. То есть бывшего начальника.
      - Слушай, Старков, не в службу, а в дружбу...
      Может, дело какое... Хоть даже изнасилование на бытовой почве...
      - Тут такое дело... Журналюги меня достали. Вконец. Желают материал о сыскарях сделать. Позабористей. Вот я и подумал - может, ты им на это дело сгодишься?
      - Так ведь я уже не работаю.
      - В том-то и дело. Я тех, что работают, светить не могу. Сам понимаешь, им это ни к чему. А тебе терять нечего, ты не у дел. Встретишься, расскажешь им что-нибудь из своей богатой практики. Ну что, выручишь?
      Журналистов Старков, как и все сыскари, не жаловал. Вечно они суют свои носы в чужие дела.
      - Может, лучше Егорова попросить?
      - Нет, Егоров не подойдет. Он без бутылки говорить не станет. А после бутылки не сможет. Давай, выручай, Федорович, на тебя вся надежда!
      Пришлось выручить.
      Журналист оказался очень даже ничего, потому что оказался не журналистом, а молоденькой и очень симпатичной журналисткой.
      - А вы действительно известный сыщик? - с порога уточнила она.
      - Я?.. Ну, не то, чтобы...
      - А полковник сравнил вас с Шерлоком Холмсом.
      - Меня? - поразился Старков.
      - Вас.
      - Ну, не знаю...
      Ну, полковник, ну, удружил!
      - Вы, наверное, неправильно его поняли. Он, наверное, имел в виду, что со времен Конан Доила методы ведения следствия сильно изменились и сегодня Шерлок Холмс вряд ли бы смог работать даже рядовым опером.
      Оживившаяся журналистка стала что-то быстро записывать в блокнот.
      - Что вы пишете?
      - Про Шерлока Холмса. Ваше утверждение, что он не дотягивает до современного рядового опера, будет интересно читателю.
      - Погодите, это я сказал так, в целом...
      - Но ведь вы действительно считаете, что герой Конан Доила безнадежно устарел и вряд ли бы мог противостоять современному криминальному беспределу?
      Старков совершенно растерялся. Черт его дернул ляпнуть про Шерлока Холмса...
      - Я не это хотел сказать... Я хотел сказать... Вот что, вы лучше задавайте мне вопросы, а я буду на них отвечать, - предложил следователь перейти на более привычный ему стиль общения.
      - Тогда я попрошу рассказать о каком-нибудь деле из вашей практики. О самом трудном деле.