Глава 15

Работа ревизора тиха и незаметна. Сидит себе такой древний старичок в тихом месте в черных нарукавниках за казенным столом и перебирает бумажки. Одну, вторую, третью...

— Будьте любезны, покажите, пожалуйста, платежные поручения за октябрь-ноябрь прошлого года. Заранее благодарю.

Потом он снимает нарукавники, встает из-за стола и вежливо прощается. Лет на пять. С материально-подотчетными лицами и материально-ответственными руководителями.

Ревизор тоже сидел за столом. И тоже перебирал бумажки. Только не счета, накладные, складские требования и прочие отчетные документы, а газеты. Областные, городские, районные, ведомственные, рекламные... Печатные издания для Ревизора были теми же накладными и требованиями. Только большего, чем в отдельно взятом предприятии, масштаба. Атак все то же самое. Передал — принял на ответственное хранение — усушил, утрусил — передал дальше — где тоже усушили и утрусили, передали...

Ну вот, к примеру.

Завод X, принадлежащий Министерству среднего машиностроения, был преобразован в трехбуквенное акционерное общество. И передан на баланс другому, тоже на три буквы, акционерному обществу. О чем «Городская газета» информировала читателей-акционеров. В процессе перехода была утрачена часть трудового коллектива. По поводу чего возмущалась другая городская газета. Принадлежащая другому акционерному обществу. Перепродававшему продукцию завода X. Далее конфликт выплеснулся на страницы почти всех изданий, что свидетельствовало о заинтересованности в конфликте третьих сил. Которые и прибрали завод Х к рукам после трагической гибели акционеров первого акционерного общества и ареста правоохранительными органами — второго. Далее о завода отпочковались два десятка малых предприятий, в которых был один и тот же директор. Директор завода X. Потом предприятия отпали, и на их месте возникло несколько совместных предприятий со счетами в оффшорно-субтропичеcких зонах. После чего вконец разоренный СП завод по остаточной стоимости скупила иностранная фирма...

Или вот другой завод...

Или банк...

Отсортировывая газеты по их отношению к описываемым ими же событиям, нетрудно было узнать отношение их спонсоров к дележке того или иного куска собственности. И можно было узнать личности и биографии их конкурентов.

Если вместо статей даются короткие информационные сообщения, значит, спонсор издания в этой конкретной дележке не участвует. Участвует в другой.

А вот если статья бичующе-клеймящего содержания на полгазеты, с аршинными заголовками и продолжением в следующем номере...

Ну-ка, ну-ка, чьи фамилии там полощут? Ага. Понятно.

Те же фамилии, что упоминались в других изданиях, по поводу других заводов.

Этих надо сложить в отдельную папочку.

Тех, кто пытается вывести их на чистую воду, — в другую папочку.

Тех, кто пытается вывести на чистую воду тех, кто пытался вывести на ту же воду первых, — в третью...

Папки рассортировать по степени их значимости. Благо они не папки в привычном их картонном виде, а файлы в памяти компьютера.

Это — сюда.

Это — сюда.

Ах какая свара идет! Сколько двусмысленных фактов выплескивается на газетные страницы. Если читать их не время от времени, а читать все и от корки до корки.

Теперь рассортировать всю полученную информацию по позициям.

Сюда — предприятия, которые упоминались чаще всего. События вокруг которых вызвали наибольший резонанс.

Сюда — фамилии, звучавшие в связи с разборками на этих предприятиях.

Теперь фамилии жертв дележки пострадавших от пули, яда ли пеpa в бок.

Отдельно — позицию редакторовтазет (читай их хозяев), по каждой конкретной разборке.

Отдельно — реакцию чиновников городской и областной администрации на тот или иной конфликт и на ту или иную публикацию.

И реакцию политических сил на реакцию чиновников.

И реакцию чиновников на заявления лидеров политических сил...

Честно говоря. Ревизора мало интересовали сами предприятия. С таким же успехом можно было начать с бензоколонок. Аренды помещений. Или оптовой торговли продуктами питания. Они тоже имеют хозяев, имеют «крыши» и имеют недругов, имеющих «крыши». В разыгрываемой комбинации заводы выполняли роль случайного камня, брошенного в бескрайнее информационное море. Сам «камень» для Ревизора был вторичен. Его интересовали разошедшиеся во все стороны круги.

И круги шли. Густо шли. Далеко шли...

День, два, три, неделю Ревизор, не вставая, отсматривал предназначенные для наклейки на стены под обои газеты. Для чего и стены ободрал. Ну чтобы можно было объяснить, зачем столько макулатуры собрано в отдельно взятой квартире.

Файлы множились и разрастались. Количество вбитой в жесткий диск информации начинало переходить в качество.

Сами собой определились наиболее сладкие в региональном пироге куски. За которые шла драка.

Возле этих предприятий наблюдалась наибольшая возня. И наибольший резонанс на страницах средств массовой информации на смену их хозяев. Безвременный уход которых, освещаемый в криминальных колонках, случался чаще, чем, к примеру, руководителей фабрик, валявших валенки.

В ходе живописуемых газетами войн определялся личный состав противоборствующих сил. И между строк вылезали уши истинных дирижеров происходящих событий. Хотя бы потому, что в репортажах светской хроники эти не имеющие никакого отношения к борьбе за основные фонды дирижеры систематически тусовались с личностями, в тех разборках участвующими.

Дробя, сортируя и сопоставляя информацию, Ревизор вникал в суть происходящих в регионе событий, определял расстановку сил, выделял воюющие друг с другом группировки, узнавал их лидеров и преследуемые ими цели.

Через полмесяца Ревизор знал, кто есть кто в городе и области. Кто за этими «кто» стоит. Что они, все вместе и каждый в отдельности, хотят. И как желаемого добиваются.

Общая картина состояния дел в регионе стала более или менее ясна. Отсюда стало возможно определить интерес Конторы к тем или иным событиям, происходившим на местах. Интерес пропавшего Резидента. И, значит, получить возможность смоделировать его действия. Пройти за ним шаг в шаг весь его путь и таким образом узнать, что с ним случилось.

Но до того надо еще раз уточнить и детализировать полученную из легальных источников информацию. Надо перепровериться. Для чего...

— Это вам, — положил на секретарский стол коробку конфет мужчина. Очень приличный на вид мужчина. И очень обаятельный мужчина. — Мне нужен декан, — доверительно сообщил он.

— Петр Иванович?

— Да, Петр Иванович.

— Он у ректора. Подождите пару минут. Я сейчас узнаю, сколько продлится совещание.

Петр Иванович пришел через пару часов. Взмыленный, как вош-энд-гоу в одном флаконе.

— Тут вас спрашивали...

— Кто?

— Я.

— Что вы хотите?

— Поговорить.

— Вы учитесь в нашем институте?

— Нет.

— Ваши дети учатся в нашем институте?

— Нет.

Человек, который не учится сам и не озабочен учебой отпрысков, деканам безынтересен.

— Вынужден извиниться. Но у меня нет времени...

— Я хочу помочь вашему факультету.

— Как?

— Материально.

Декан быстро оглянулся на секретаршу.

— Пройдемте ко мне. Чем могу быть полезен?

— Мне необходим политико-экономический анализ состояния дел в регионе с 90-го года до сегодняшнего дня. Серьезный анализ. Надеюсь я пришел по адресу?

Декан нервно застучал пальцами по столешнице.

— Вы пришли по адресу. Наша кафедра одна из немногих в стране, которая способна на должном уровне...

— Я все понял. В средствах я не стеснен.

— Но квалификация наших сотрудников...

— Если меня удовлетворит ваша работа, вы сами назовете цену.

— Да?.. В таком случае я хотел бы определить приоритеты. Понять, что вас интересует в первую, что во вторую очередь?

— Меня интересует все. Все, что имеет отношение к экономике и политике. Желательно по Марксу. Ресурсы, фонды, перераспределение капиталов, маршруты финансовых потоков, борьба за средства производства и рынки сбыта, теневая экономика...

— В общем-целом? Или с ссылками на конкретные персоналии?

— На персоналии. Причем желательно с приложением биографий и домашних адресов. В общем-целом оставьте для диссертаций.

— С адресами могут возникнуть определенные сложности...

— Конфиденциальность и компенсацию физических и моральных издержек я гарантирую. Ну что, беретесь?

— С кем я должен буду заключить договор?

— Со мной. Можно в форме устного джентльменского соглашения.

— А как же деньги?

— Наличными, в указанной вами конвертируемой валюте, с выдачей аванса немедленно после заключения договора. Если ваша работа меня не устроит, аванс останется вам.

— Можно узнать, кто вы?

— Можно. Я руковожу отделом аналитических расчетов Всероссийского общественного фонда «Согласие». Если вам требуется официальный документ, служащий основанием для заключения договора и безналичного перевода денег...

— Нет, я верю вам. И готов приступить к работе немедленно!..

Все прошло удачно. И заключивший договор мужчина на радостях отправился в ресторан. Где был заранее заказан столик. На двоих.

— Ну что, можно поздравить вас с удачей?

— Да. Он согласился. Взял аванс. Вот расписка.

— Когда будет закончена работа?

— Через две недели. Как вы просили.

— Тогда спасибо. Вот ваш билет...

Билет был на самолет, на сегодня, до Архангельска.

— Командировочные.

За сутки (хотя на самом деле за два часа) пребывания в городе исходя из цен на номера люкс в лучшей гостинице.

— И ваш гонорар. За отлично сыгранную роль. Через две недели жду вас обратно.

— Можно вас спросить?

— Спрашивайте.

— А зачем вы меня?.. Почему не пошли сами?

— Видите ли, в чем дело... Когда-то я учился в этом институте. К сожалению, на двойки. Отчего имел с деканом не самые приятные разговоры.

— А-а...

— Но даже не в этом дело. У декана была дочь, которая училась со мной в одной группе... И которая... ну, в общем, забеременела от меня. Ну как я могу теперь к нему на глаза показаться? А он действительно в своем деле специалист. Каких еще поискать. И, кроме того, не хочется, чтобы деньги уходили на сторону. Хочется, чтобы они, хоть частью, достались... внуку декана.

— Ах вот оно в чем дело! Тогда действительно... Так, с наукой все понятно. Непонятно с практикой.

— Отдел информации редакции газеты «Криминальная хроника»?

— Да.

— Мне нужен Сорокин.

Судя по публикациям, Сорокин был информированным журналистом. И был авантюрным журналистом. Очень важно, что информированным. Немаловажно, что авантюрным.

— Сорокин слушает.

— Мне необходимо встретиться с вами.

— По какому поводу?

— Я располагаю информацией, которая должна вас заинтересовать.

— Приходите в редакцию. Комната номер...

— Нет. Нам лучше встретиться на нейтральной почве.

— Где, когда?

— Через два часа. В кинотеатре «Мир». Заходите в зал через правую дверь. Я буду ждать вас на последнем ряду.

— Но...

— Ваш билет находится на выходе из редакции, на столе у вахтера, в конверте.

Начало было многообещающим.

— Вы придете?

— Да. Приду.

В зале было темно. Журналист ткнулся в одну, в другую сторону...

— Идите сюда, — позвал кто-то. Потянул за руку.

Сорокин сел.

— Это я вас искал.

— Вы знаете, я догадался. Что вы мне хотели сообщить?

— Ничего.

— Как так? Вы говорили...

— Я обманул вас. У меня нет информации. Но у меня есть к вам просьба.

— Кто вы такой, что позволяете себе?!

— Вы когда-нибудь слышали об организации «Белый Орел»?

— Допустим, слышал.

— Что слышали?

— Что якобы в стране существует какая-то подпольная организация, объединяющая офицеров-пенсионеров, творящих суд и расправу над неугодными им людьми. Называется организация как водка — «Белый Орел».

— Не верите в ее существование?

— Не верю! Чтобы в стране болтунов могла существовать тайная организация...

— Зря не верите. Она есть. Правда, называется не как водка, по-другому.

— Откуда вы знаете?

— Я представитель этой организации.

— Вы хотите сказать...

— То, что уже сказал. Организация существует. И объединяет не офицеров-отставников вообще, а бывших и действующих высокопоставленных работников КГБ, милиции и ГРУ. Которые задались целью не «творить расправу», а находить и судить преступников благодаря деньгам и связям избежавших возмездия правосудия. Для чего в организации существует свой следственный отдел. И существует суд, состоящий из действующих судей. Какая же это расправа, когда преступника судят судьи, которым исполнять их функции доверено государством?

— Но настоящий суд назначает не одну только высшую меру!

— Наш тоже. На этот случай у нас существует система исправительно-трудовых учреждений... Впрочем, я зря об этом.

— Ну почему же!

Журналист попробовал губой наживку, зацепился губой за жало крючка и дернул поплавок вниз. Журналист клюнул. Не мог не клюнуть!

— Я прибыл сюда не для праздных разговоров. Ради дела. В котором вы можете оказать нам неоценимую помощь.

— Чем я могу помочь столь могущественной организации?

— Информацией. Нам представили вас как одного из самых информированных журналистов. Со своей гражданской позицией. Я бы даже сказал, патриотической позицией.

— А вы меня, часом, не дурите?

— Вам нужны доказательства?

— Хорошо бы.

— Ну что ж. Как вы понимаете, удостоверений у нас нет и быть не может. Но есть рекомендательные письма. Предвидя ваши сомнения, я обратился к нескольким известным в вашей среде людям, которые сотрудничают с нами. Вот, пожалуйста.

Внизу, у пола, на мгновение вспыхнул узкий луч небольшого фонарика. Пробежал по развернутым листам.

— Это — от второго человека в Союзе журналистов. Вот обращение к вам, вот, обратите внимание, ваши фамилия, имя, отчество. Внизу роспись. На всякий случай личная печать. Остальных вы, надеюсь, тоже узнаете.

Фамилии «остальных» не узнать было нельзя. По крайней мере тем, кто выписывает газеты и имеет дома телевизор.

— И Он тоже?

— Кто? А, этот... Да он тоже. Равно как и следующий, и многие другие.

— Я учился журналистике, читая его статьи.

— Тогда тем более вы должны выполнить его просьбу. Известные стране журналисты лично обращались к провинциальному газетчику, предлагали дружбу и просили оказать содействие подателю сего письма.

— Есть еще одно доказательство и еще один аргумент в пользу вашего с нами сотрудничества. Держите.

Из рук в руки в темноте перешел небольшой сверток.

— Что это?

— Тридцать тысяч долларов.

— Сколько?!

— Такого качества информация, которой располагаете вы, стоит дорого. Надеюсь, это окончательно убедит вас, что это не розыгрыш? Или вы предполагаете, что могут найтись шутники, готовые ради смеха пожертвовать такой суммой?

— Что вас интересует из того, что я знаю?

— Теневой портрет Региона. Историю дележки и перераспределения коммунистического наследства. Желательно в лицах. Существующие мощные финансовые и преступные группировки, их лидеры, характер бизнеса, связи, цели, возможности, междуусобные конфликты, контакты с центральной властью и международной мафией... И все прочее, о чем вы не писали в газете.

— Зачем вам это знать?

— Чтобы найти и наказать виновных. Мне кажется, наши цели близки. Вы выводите подлецов на чистую воду, мечтая отдать их под суд. Мы — судим. Ведь кто-то должен выполнять в этом государстве санитарные функции. Кто-то должен бороться с распространением смертельно опасной эпидемии безнаказанного воровства. Мы — боремся. Так почему бы и вам...

— Хорошо. Я попробую вам помочь. Но я хочу...

— Я слушаю вас.

— У меня встречное предложение. Я даю вам 15 тысяч за то, чтобы вы рассказали мне подробнее об организации, которую представляете.

Молодец Сорокин! Настоящий журналист.

— Считайте, что договорились. Но давайте начнем с вас.

— Здесь?

— Да, здесь. А что?

— Но здесь зрители!..

— Не беспокойтесь, нам не помешают. Я откупил этот зал еще на три сеанса...

Третьим информатором должен был быть человек из органов. Он мог привнести в аналитические обзоры и журналистские расследования агентурную конкретику.

С милицией было сложнее. Но и проще...

Кандидатуру в горотделе милиции, сам того не зная, предложил Сорокин. Характеризуя кадры областного УВД, он сетовал на продажность отдельных начальников.

И даже нужный телефончик подсказал...

— Я хотел вас видеть, чтобы спросить вопросы об успехе борьбы с русской мафией, — с сильным акцентом сказал голос в трубке.

— Вы кто?

— Прощайте меня. Что я не преставился. Я есть корреспондент Американского информационного агентства ЮПиСи.

И чтобы наверняка:

— Я буду очень благодарить вас за встреча.

— С удовольствием отвечу на ваши вопросы. Приезжайте.

— Я хочу иметь разговор в неофициальной обстановке. О'кей? Я буду очень благодарить в неофициальный обстановка.

— Хорошо, раз вы предпочитаете в неофициальной... Я согласен.

— Я буду Центральный парк. Там за ним пустота...

— Пустырь.

— Ее, пустырь. В центре пустырь есть скамейки. Я буду третья скамейка. Через два часа. Вы не бойся. Я, как говорят русские, не кусайся.

— Работники правоохранительных органов никого и ничего не боятся!

На встречу работник органов в звании полковника на всякий случай прихватил четырех сержантов с автоматами.

— Ну где эти?

— Да вон они, скамейки.

Милиционеры двумя колоннами промаршировали к месту назначенной встречи.

— Тут нет никого, — сообщили они, заглянув под скамейки.

— Сам вижу!

Разыграли! Шутники, сволочуги, маму их...

— А это чего?

На третьей справа скамье стоял телефон. Обыкновенный телефон. Который зазвонил. Сержанты открыли рты. Один поднял трубку.

— Вас, — тупо улыбаясь, сказал он, подавая трубку. Слегка обалдевший полковник протянул руку.

— Я радуюсь, что вы пришел, — обрадовалась трубка.

— Ах ты щенок, чтоб тебя, твою, их!.. Я вот сейчас пошлю наряд по проводу!..

— Наклонитесь, пожалуйста, вниз. Под скамейка есть аванс нашего интервью.

— Ну-ка пошарь там под скамьей! — распорядился полковник, на всякий случай отступая подальше. — Ну чего там? Нашел, что ли?

— Нашел.

— Давай сюда.

В газетном свертке было полторы тысячи долларов сотенными бумажками.

— Едят тебя мухи! А зачем по телефону-то? — поразился полковник.

— О, я знаю привычка ваша милиция. Вначале бей, потом зови адвокат и консул.

— Ну дает янки! — расхохотался полковник.

Сержанты тоже заухмылялись.

— А вы чего тут делаете? А ну, кругом и шагом марш! — скомандовал полковник.

— Куда, товарищ полковник?

— Погулять! Шаго-ом, марш! К едреной бабушке! Милиционеры построились и разом, с левой ноги пошли к бабушке.

— Давай, выходи. Ушли они.

— Нет! Я хочу быть инкогнито. Но я буду благодарен вам столько же, как теперь, за каждую информацию о преступный мир Россия.

— Так я не согласен. Не глядя.

— Тогда я выйду. Но если нет инкогнито, благодарность будет одна половина меньше.

— Да хрен с тобой, сиди! Хоть в землю по уши заройся!

— Тогда я хотеть задать вопрос...

Вопросы первого интервью были невинными, как сны курсанта школы милиции. Второе интервью было более откровенным. Третье требовало разглашения информации для служебного пользования.

На вопросы третьего интервью полковник не должен был отвечать. Но тогда бы он потерял полторы уже расписанные на траты тысячи долларов. Полковник тоже человек. Ему тоже жить хочется.

Полковник дал третье интервью. Чтобы неизбежно дать четвертое, пятое, шестое...

Через месяц Ревизор свел воедино полученную из разных источников информацию.

Первым шел аналитический обзор ученых экономического факультета местного университета. На который накладывалась информация журналиста. И показания подопечных полковника.

Ученые-экономисты описывали внешнюю канву событий. Журналист — скрытую. Полковник чисто криминальную.

Описывали в целом. И по каждой конкретной фирме.

Ученые чертили диаграммы со стремительно ниспадающими кривыми экономического роста того или иного предприятия. Объясняли происходящее всеобщим экономическим кризисом, вызвавшим падение производства, а в данном конкретном случае еще и недопоставками сырья, отключением электроэнергии за неуплату, транспортными проблемами, отсутствием спроса на продукцию из-за резкого снижения платежеспособности населения...

Журналист объяснял происходящее межклановой борьбой за рентабельные, сидящие на гарантированном госзаказе и потому способные приносить устойчивый доход предприятия. Попытками вырвать их из одних рук, чтобы прибрать к другим. Отчего и случались недопоставки, энергетические, транспортные и другие проблемы, ведущие к банкротству. Ну при чем, скажите на милость, платежеспособность населения, если предприятие выпускает «костыли» для крепления рельс к шпалам?

«Ха! — кривились подопечные полковника. — Все это фуфло! Конечно, недопоставки, если Харя взял за жабры директора того завода, который должен был гнать сюда какую-то хреновину, для того чтобы им делать другую хреновину. И вагоны его работа. Он там даже кого-то подрезал, чтобы он вагоны на станции придержал...»

Выходило, что за каждым на первый взгляд случайным сбоем производства или иным происшествием стояли заинтересованные в нем люди. Вернее, цепочка людей, из которой Ревизору удавалось выхватить один-два звена.