Все было прекрасно до тех пор, пока вдруг, после успешного завершения всех работ, ревизоры не вернулись в уже покинутую квартиру. Это было вопреки всем правилам подобных операций. Это было ЧП! С этого мгновения весь тщательно продуманный и многократно обсчитанный план заговорщиков стал рассыпаться на отдельные, плохо стыкующиеся друг с другом части.
      Не лежала к тому у Резидента душа, но пришлось объявлять спешную мобилизацию и все наличные силы вплоть до последнего агентика-курьера бросать в бой. Каждую минуту, каждый шаг ревизорской бригады пасли несколько пар глаз.
      Наверное, это был самый серьезный просчет подследственных. Они выказали свое присутствие. Но что было делать? Им ни в коем случае нельзя было допустить контакта ревизоров с Контролером. Он единственный мог дать приказ о продлении операции, но лишь в случае чрезвычайных обстоятельств. Приказ он дал. Значит, он выцепил какую-то тревожную информацию. Соединение его подозрений с техническими возможностями ревизоров могло дать очень взрывоопасную смесь. Догадки не должны были получить объективных подтверждений! Любой ценой! Тогда кто поверит Контролеру? Домыслы без доказательств — пшик, пустое сотрясение воздуха. Пока он бьется с конторскими бюрократами, доказывая свою правоту, пока, настаивая на проверке, пишет рапорты, можно свернуть работу и рассыпать по звеньям не одну, а десятки таких цепочек. Ни одна самая проницательная комиссия, даже если он ее добьется, не подтвердит его подозрений. Это если она будет, что сомнительно. Максимум, чего он сможет добиться, не владея дополнительной информацией, — списания перерасхода, вызванного продлением ревизии на двое суток, по статье «непредвиденные траты». Тоже хлеб, все-таки не из своего кармана платить. Нет встречи — нет доказательств — нет комиссии. Но встреча состоялась, и, как подозревал Резидент, не без посредства угнанного охранником «уазика». Не зря же он чуть не полсуток выписывал кренделя по городским улицам.
      Слежка ничего не заметила, но это лишь доказывало успех противной стороны.
      Резидент, несмотря на протесты измученных двухсуточной облавой сыскарей, настоял на повальной проверке всего маршрута следования ревизорского «УАЗа». Осмотреть все: тротуары, окна, подворотни, откуда можно выстрелить сообщение, канализационные и кабельные колодцы, не пропуская ни метра. Несколько бригад, замаскировавшись под дорожные, аварийные, газовые службы, прочесали город. Через четырнадцать часов на одном из люков нашли ободок из уп-лотнительной резины. Резидент вызвал инженеров, обычно помогавших решать вопросы технического обеспечения. Они провели электронную контрслежку, ощупав своими чувствительными приборами каждый квадратный дециметр указанных им территорий. Когда они обнаружили микрофоны на окне и в машине, было уже поздно. Восстановив в памяти (а память у него была профессиональная) все, до последнего слова и вдоха, разговоры, проведенные во всех прослушиваемых помещениях за последние двадцать часов, Резидент понял, что Контролер дознался до главного — до человека в Центре.
      Ситуация достигла критического уровня. Упущенный человек, о котором не было известно решительно ничего, обладал, кроме личных подозрений, смертельно опасными для дела доказательствами. За несколько часов он превратился из досадной помехи в угрожающее катастрофой явление. Не взять его в ближайшие часы значило проиграть все.
      Задача была аховая: словить человека, не зная ни его фамилии, ни имени, ни внешнего облика, ни его местонахождения, ни даже пола и возраста. Абсолютная загадка. На основании полного «ничего» искать того, кого не знаешь! Как в сказке: «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что». Но это сказочное «не знаю что» хоть не убегало, а Контролер, если не дурак (а какой он дурак, когда провернул такую контригру), должен был улепетывать из этого милого городишки во все ноги, еще и руками помогал, потому что более опасного места на земле для него быть не могло. В жерле просыпающегося вулкана безопаснее.
      Снова и снова Резидент ломал голову над неразрешимой задачей — как вычислить в полумиллионном городе человека, не владея ни единым параметром, необходимым для его опознания? Можно найти ответ в математическом уравнении с двумя неизвестными, с тремя, но со всеми? Неизвестна его легенда, неизвестен его облик, непонятно, каким образом он проник в город и как собирается уходить. Нет ни одного человека, с которым он в ближайшем обозримом будущем должен иметь встречу. Пустота внутри безвоздушного пространства! Безнадега. Нельзя проверить биографии всех жителей и гостей города! Открыть триста тысяч, если не считать кормящих матерей, детей и лежащих при смерти стариков, оперативных дел? По три дня на каждое, сколько это получается? Две с половиной тысячи лет? Многовато! Конечно, можно было попытаться расспросить ревизоров, но что бы они сказали? Резидент прекрасно понимал, что, затевая такую игру, Контролер не станет демонстрировать свою физиономию по любому поводу. Ну выяснится, что он не женщина, а мужчина неопределенного, от двадцати до пятидесяти лет, возраста. Что среднего роста, не одноногий, не однорукий. Прекрасно. Количество дел снизится в три раза, и тогда на повальную проверку потребуется всего восемьсот лет вместо двух с половиной тысяч начальных. Серьезный выигрыш!
      Резидент попытался объяснить сообщникам свои выводы. Доказать бессмысленность действий, направленных против ревизоров. Зачем поднимать лишний шум? Зачем Привлекать внимание, нарываться на новую, более серьезную проверку? Его не послушали. Не одна его голова свалится на плаху, не по одной его шее должен будет хряпнуть карающий топор в случае утечки компрометирующей информации. Когда в доме пожар — пригодны любые способы его тушения. Бригаду догнали, но, как и предполагал Резидент, ничего путного из этого не вышло. Ревизоры оказались парни не промах. В прямом смысле слова. При попытке захвата они положили чуть не полвзвода боевиков-любителей.
      Они не вылезли из «уазика» при виде милицейской машины и гаишника, машущего им жезлом, как предполагал наспех разработанный план. Они умели видеть больше, чем обыкновенные водители. Они умели делать выводы.
      — Приготовьтесь. Это не милиция, — предупредил охранник, изобразив на лице виновато-покорное выражение.
      — Ваши документы, — заорал издалека липовый патрульный, подбегая навстречу «уазику». Зачем ему суетиться, зачем орать, если он представитель власти? Стой себе спокойно и жди, когда к тебе на цирлах попрыгает очередной нарушитель. И почему у гаишника машина ПМГ? Это разные ведомства. Неувязочка. Сзади притормозили, остановились три, одна за другой, легковушки.
      Странно: им никто этого не приказывал. Жезлом не махал. Или здесь такие дисциплинированные водители, что сами напрашиваются на проверку документов и еще слезно просят пробить дырку за позавчерашнее нарушение. Из автомобиля, стоящего рядом с патрульным, вылез второй милиционер, потащил из кармана пистолет. Это уже вовсе занятно. Интересно, почему из кармана, а не из кобуры? И почему «ТТ»? Этот пистолет давным-давно снят с вооружения. Или это не милиционеры, а летчики-истребители времен Второй мировой войны, совершившие вынужденную посадку? Но тогда при чем здесь бляхи на груди?
      — Засада, — спокойно сказал охранник-водитель одними губами и вытащил оружие.
      — Командир, ты чего? У нас все в порядке! — радостно закричал он, открывая навстречу идущему дверцу.
      Одновременно он переключил скорость на заднюю. Милиционер подошел и растерянно замер — он не знал, что делать дальше. Он должен был только остановить машину и выманить пассажиров наружу.
      — Вот путевочка, вот права, — дружелюбно начал тараторить водитель, высунувшись из кабины.
      Он представлял идеальную, как на стене в тире, мишень.
      Слепцу не промахнуться! И второй милиционер не выдержал.
      — Вот техпаспорт. Вот. Смотри, — почти к самым глазам гаишника поднес листки бумаги охранник.
      У вставшей сзади машины щелкнули замки дверей.
      — Все в порядке? Командир? — и, увидев направленный пистолет, неожиданным ударом в плечо толкнул гаишника в сторону, под ударивший выстрел. Пуля вошла милиционеру в позвоночник, чуть ниже лопаток. Он так и умер, ничего не поняв. Другой рукой, не задирая пистолет, от живота, охранник сделал два выстрела — в неудачливого стрелка и сидящего на своем месте водителя.
      Боевики из сзади стоящей машины поставили на асфальт ноги.
      — А ты говорил, не в порядке. А ты не верил! — злобно сказал охранник, вжимаясь в сиденье и одновременно вдавливая в пол педаль газа.
      «Уазик», стремительно набирая скорость, осаживал назад. Боевики так и остались стоять наполовину на улице, когда бампер «УАЗа» врезался в передок «Волги», столкнув машину на несколько метров в сторону, откуда она приехала.
      Не успевшие сделать ни одного выстрела боевики катались по асфальту, хватая руками сломанные ребра и ноги. А ведь их предупреждали! Сколько раз в детстве говорили в транспорте: «Вы или выходите, или оставайтесь! Застревать в дверях опасно — можно расшибиться!»
      Развернувшись и проезжая мимо, охранник двумя контрольными выстрелами нейтрализовал приходящих в себя и пытающихся вытащить оружие раненых бандитов. Он спешил достать вторую машину, пока находящиеся там не очухались.
      Его план удался наполовину: троих стремящихся вылезти из автомобиля противников он уничтожил, истратив ровно три патрона. «Одна пуля — один труп, — учили его на курсах специальной подготовки. — У вас не так много патронов, чтобы разбрасывать их понапрасну». Он был хорошим учеником и хорошо усваивал уроки. Два других пассажира машины успели выскочить и открыли беспорядочную, но очень интенсивную стрельбу. На этих ушло четыре патрона, но и они успели разнести передок «УАЗа» чуть не в клочья. Теперь это была не машина — металлолом.
      — На выход! — скомандовал охранник. — К лесу. Я последний!
      Он оберегал, не позволяя ввязываться в бой, вверенных ему ревизоров. Он не был героем — он соблюдал должностные инструкции.
      Технари не спешили выбраться — у них тоже была инструкция. Своя. Они спешно запускали самоликвидаторы. В эти мгновения они думали не о смерти, а о все тех же пенсиях, надбавках, квартирах. Они знали, что, если случится утечка информации, никаких из перечисленных благ их семьи не получат. О смерти они не думали. Они понимали, что все кончено. Они знали правила игры. В третьей машине оказались профессионалы. На две принятые в грудь и в голову пули они ответили одной, возвращенной в цель. Бегущий впереди технарь, вскрикнув, упал на землю и уже не поднялся. Второй, пытаясь ему помочь, был ранен в бедро и руку. От автомобиля длинными очередями стучал автомат. Охранник, оглядевшись, оценил обстановку и потянул из кармана гранату. Он твердо знал свои обязанности.
      Он успел завалить еще одного противника, прежде чем, увидев новую подъехавшую машину, выдернул из гранаты чеку. Ревизорская бригада самоликвидировалась в полном объеме: сначала аппаратура, потом обслуживающие ее люди. И все же охраннику не повезло. Он допустил серьезный брак. Он не хотел стрелять в знакомые лица. Он доверился гранате, а не пистолету, позволявшему проконтролировать свою работу, и один из обреченных остался жив. Тяжелораненого технаря попытались вернуть с того света с помощью спешно вызванной реанимационной бригады. Но он, понимая, чем это будет чревато, только плевал кровью в лица врачей и рвал из вен трубки. Он умер и лишнего слова, кроме Матерных проклятий, не сказал. Дурацкая операция не принесла ничего, кроме трупов, позора и шума. Дело с немалым трудом замяли: изобразили дорожную аварию, столкнув «уазик» с идущим на полной скорости «КрАЗом»-бензовозом. Такой фейерверк устроили, что, кроме горстки пепла, ничего найти было нельзя. Еще два дня силами бесполезных в деле легкораненых собирали отстрелянные патроны и гильзы.
      «Уазик» раскатали, дело замяли, но к решению проблемы не приблизились ни на йоту. Контролер так и остался на свободе, так и остался невидимкой. Единственный результат всего этого тарарама работал на него — силы, на которые мог опираться Резидент, за счет убитых и раненых уменьшились чуть не на пятнадцать человек. И это когда каждый человек на счету, когда предстояло перекрывать все въезды-выезды из города!
      Резидент, не желая никого видеть и выслушивать столь же идиотские, как и захват ревизоров, планы, заперся в своем кабинете. Он понимал, что был единственным человеком, способным противостоять Контролеру. Среди всей этой мелко — и крупномафиозной швали он один был профессионалом. Один. Другим — Контролер. У них была одна школа, одни учителя, одинаковый стиль мышления, они играли по единым, известным только им правилам. Они были похожи, как близнецы, только жизнь развела их по противоположным знакам: одного — в плюс, другого — в минус. Только он мог понять ходы противника, попытаться отыскать в его обороне уязвимое место. Помощников у него не было и быть не могло. В принципе все прочие люди мыслили иначе, не обязательно хуже, но иначе. Они никогда не смогли бы понять логики поступков людей, подобных Резиденту и Контролеру.
      Так же, как не смогли понять поступок подорвавших себя гранатой ревизоров. Зачем, если можно было еще бороться, отстреливаться, наконец, торговаться? Они искали в зависимости от своего интеллекта и воспитания корыстные или героические мотивы и тем загоняли себя в тупик. Ни выгода, ни романтизм не могли двигать ими. Ими руководил затверженный, усвоенный на уровне рефлексов устав и расчетливый, на грани цинизма, реализм. Если прямой, наиболее рациональный способ решения проблемы требовал лишить какого-либо человека жизни — он умирал. Если требовал самоубийства самого агента — тот, не задумываясь, кончал с собой, как это сделали ревизоры. Это не было ни ужасно, ни печалено — это было выгодно Делу. Это было самое простое и действенное и потому предпочтительное из всех прочих решение. Так мыслил Резидент, так мыслил Контролер. В этом особом стиле мышления и следовало искать точки соприкосновения. Искать выход.
      Резидент поставил себя на место Контролера. Что бы сделал в его положении он? Вернее, что бы он не мог не сделать? Он бы не мог покинуть поле боя, не подобрав хвосты! Он должен максимально чисто убрать после себя территорию. Куда там лондонскому дворнику, с него за пропущенную соринку не спросят, а со спецов, случись такое, голову снимут вместе с погонами. Это значит, что хотя бы один раз Контролер объявится возле объекта. Он попробует изъять приемники, промежуточные передатчики, снять микрофоны. Даже после самоликвидации они представляют улику. В крайнем случае он попытается узнать, стоят они еще на месте или нет, понять, насколько близко к нему подобрались преследователи. Конечно, он их не изымет и не снимет. Он очень осторожен и наверняка учует слежку за версту. Но придет. В этом Резидент был уверен.
      Это рефлекс. Это не объяснимая логикой тяга, ведущая преступника на место совершенного им преступления. Как лиса, уходящая от погони, метет свой путь хвостом, так и он будет стараться уничтожить ведущие к нему следы-улики. Не сегодня, так завтра он пройдет здесь. Его не надо искать, его надо просто ждать.
      Но как среди многих прошедших по улице прохожих найти одного-единственного неизвестного человека? Как узнать среди тысяч текущих мимо лиц одно, которое к тому же совершенно неизвестно?
      Безнадежное, бессмысленное занятие. Отловить и допросить все эти тысячи? Утопия. Потянуть за каждым «хвост» слежки? Тысячи «хвостов»? Даже если за одним человеком пустить одного шпика — таких сил не наберешь.
      Но должен же быть выход! Не бесплотный же дух Контролер. Не невидимка же в самом деле. Должен же он, пройдя здесь, оставить хоть какой-то самый малый след.
      След!
      Оставить след…
      Следы…
      Резидент снова и снова проговаривал зацепившее его слово, вертел его и так и эдак, пробовал на вкус. След. Что-то было в нем очень тревожное, приближающее к решению проблемы. След в жизни. След за горизонт. След, оставленный на земле.
      Ну, конечно, следы! Человек ходит по почве, по земле ногами! Он не птица, он не умеет летать, ему нужна опора, в нее впечатывает он каблуки. «Топ-топ, топает малыш». Как в песне. Идущий человек всегда оставляет следы! Это неизбежность, которую не научились избегать даже спецы…
      Ноги.
      Вот оно, решение!
      Резидент вызвал физика. Физик использовался редко. Он давал такие советы, какие никто, кроме него, дать не мог. Резидент ценил узких специалистов. Иногда они были незаменимы. Иногда они были ценнее целой роты боевиков. Он ценил их и потому прикармливал. Не очень жирно, но методически. Физик работал заведующим кафедрой в местном техническом университете. Когда-то ему срочно понадобились деньги, и он попал на крючок. С тех пор он время от времени подрабатывал в неизвестной ему организации, выполняя не всегда понятную ему работу. Он подозревал, что работает «на безопасность». Ему так было удобнее.
      — Что произойдет, если улицу полить раствором радиоактивной жидкости? — спросил Резидент.
      — Полгорода схватит дозы.
      — Это второстепенно. А можно ли будет читать следы ушедшего человека?
      — Если концентрация будет достаточной.
      — Посчитайте насыщенность раствора и подготовьте двадцать приборов, способных принимать сигналы с расстояния до двух метров. Сколько на это потребуется времени?
      — Неделя, — ответил физик.
      — Пять часов! — объявил Резидент. — За каждую сэкономленную минуту вы получите один процент от общей суммы, за каждую просроченную минуту мы снимем полтора процента.
      — Это невозможно!
      — Это возможно. На этом листе напишите все, что вам нужно…
      Приборы были готовы через четыре с половиной часа. Это стоило Резиденту трети резервного фонда. Но это стоило того!
      Поперек всех улиц и переулков, по всем мостовым и тротуарам, где мог пройти Контролер, был разбрызган радиоактивный раствор. Ширина фонящих полос была выбрана таким образом, чтобы даже очень широко шагающий человек ступил на нее дважды. То есть чтобы запачканными оказались обе подошвы обуви.
      Радиация не имела ни цвета, ни запаха, она не была различима для человека, не имеющего специального прибора. Она никого не могла насторожить или напугать. Радиация не напоминала клей, грязь или липучку вроде репейника, но она намертво прилипала к обуви. И, ступив на нее раз, человек тащил ее дальше, куда бы ни шел. Тысячи невидимых всем, невидимых Резиденту следов расползлись по городу во все стороны. Где-то на остановках и перекрестках они кучковались, образуя пищащие радиоактивные лужи, где-то расходились по одному. Каждый человек, в тот день ступивший на меченый асфальт, нес легко читаемую информацию об избранном им маршруте. Их были тысячи, меченных невидимой меткой прохожих. Много, но уже не первоначальные триста тысяч! Это была уже совсем другая цифра. С ней можно было работать. Можно было надеяться на какой-то результат. Конечно, внешние шпики, охранявшие Зону, его не узнали. Они не могли его узнать, потому что не представляли, кого искать, но это было уже неважно. Хотел того Контролер или нет, он, переступив невидимую контрольно-следовую полосу, дал начало следу, который неизбежно должен был вывести к нему. Он сам, своими собственными ногами вырисовывал стрелку, указывавшую его путь! Невидимка лишился своего главного преимущества — невидимости!
      Дальнейшее было делом техники.
      На подходах к вокзалам, аэропортам, на перекрестках магистральных дорог, на остановках встали «слухачи». Молодые симпатичные парни тащили в руках над самой землей спортивные сумки и «дипломаты», на поясах у них болтались плейеры, в ушах торчали наушники. Они не привлекали ничьего внимания. Нормальные парни. Ходят или стоят на месте, кого-то поджидая, балдеют, слушая только им известную музыку. Ничего необычного. Необычное было в «дипломатах» и сумках — чувствительные, настроенные на нужную волну счетчики Гейгера. К ним через неработающие плейеры тянулись провода наушников. И слушали парни не очередную модную попсу, хотя и пританцовывали ногами в такт незвучавшей мелодии, — слушали чужие следы. И как только в наушниках раздавались щелчки при приближении какого-нибудь прохожего, они давали условный знак, и вдогонку тому прохожему, отделившись от недалекой веселой компании или выйдя из ближайшего магазина, шел опытный «топтун».
      Так из огромного высеивалось малое. Множество людей, испачкав радиацией подошвы, разошлись по делам. Тысячи — по работам и магазинам, сотни — по домам, десятки отбыли за пределы города. Всего-то десятки.
      Если быть совершенно точным — девяносто шесть Человек!
      И среди них был Контролер. Резидент рассчитал правильно. Контролер не мог задерживаться, ему нужно было как можно быстрее покинуть смертельно опасный город, и, значит, он не мог миновать контролируемых «слухачами» транспортных развязок. Резидент ждал результатов. Вся информация через телефонную, радио — и курьерскую связь стягивалась в его кабинет. Пять диспетчеров, не отводя от столов взглядов, не отрывая от ушей раскалившихся трубок, вели черновую выбраковку поступающих сообщений, отбрасывали явную шелуху, уточняли подробности, в конспективной форме переносили услышанное на бумагу, ставили в зависимости от степени интереса возле каждого пункта один, два или три восклицательных знака. А если сомневались — вопрос. Зам. Резидента анализировал уже предварительно просеянную информацию, сводил листы воедино и подавал на стол шефу. Решение должен был принимать он. И все равно, несмотря на предварительное высеивание и обработку, выходящие объемы были огромными. Уследить за динамикой событий было почти невозможно.
      — Номер семь. Блондин. Выше среднего, тридцати-сорока лет. Глаза карие. Шрам. Фамилия выясняется. Купил билет до Москвы. Возвращается в город…
      — Номер восемьдесят четыре. Шатен. По паспорту Степанов Семен Иванович…
      — Номер пятьдесят три и номер одиннадцать. Встретились с группой людей…
      — Номер… номер… номер…
      Из девяноста шести направленных из города следов треть в силу возраста, комплекции и внешнего облика их хозяев и тому подобных объективных обстоятельств отпала сразу. Еще треть подозреваемых удалось проверить на месте, идентифицируя их через родственников, место работы и другие внушающие доверие каналы. Осталось около тридцати попадающих под подозрение объектов.
      И все же Резидент допустил ошибку — опасаясь, распорядился в первую очередь проверить аэропорт, поезда дальнего следования, межобластные автобусы и магистральные дороги. Он пытался захлопнуть каналы, по которым беглец мог уйти разом и далеко. Но, словно что-то почуявший, Контролер не воспользовался быстрым транспортом, предпочтя медленную, но верную скорость черепахи мгновенному, но опасному скачку газели. Кто мог предположить, что, стремясь возможно поспешнее покинуть подконтрольную Резиденту зону, он станет забираться в нее еще глубже?
      До местного задрипанного и загаженного автовокзала «слухачи» добрались в последнюю очередь. Не столько в надежде на результат, сколько для очистки совести туда послали снятого с основного направления человека.
      — Быстро смотайся туда и обратно. На все — час! В это время все прочие лихорадочно разрабатывали двенадцать наиболее перспективных, как им тогда представлялось, следов.
      Но подозреваемые отпадали один за другим. Сыскари тянули пустышки. Именно тогда тот, посланный наудачу дозиметрист, доложил о следе, обнаруженном на платформе местного значения. Мало ли какая приехавшая из деревни бабуля обежала магазины, не поленилась, добралась чуть не через весь город до подконтрольного района, испачкала подошвы стоптанных бот и, затоварившись, отбыла обратно до своей любимой деревни. Были более перспективные участки. Но по мере отбраковки следов Резидент все чаще возвращался мыслями к автовокзалу. Он затребовал узнать расписание движения всех автобусов и места их стоянок возле платформ. Сопоставив точки и время нахождения на платформе грязных следов, он вычислил искомый автобус и конечный пункт его движения.
      Туда, повинуясь какому-то безотчетному подозрению, он послал человека с плейером. Тот должен был выходить и слушать каждую остановку. Скорое сообщение сыскаря рвануло бомбой — в той деревне, куда шел автобус, следы не повели ни к одному дому. Они долго топтались по базарной площади, зашли в магазин, дощатый туалет и снова вернулись на остановку.
      Пассажир местного автобуса ехал в никуда! Далее следы обрывались. Резидент обложился справочниками, картами, расписаниями и быстро установил, что через десять часов после приезда в деревню искомого автобуса с той же остановки уходил другой автобус, направляющийся в соседнюю область.
      Резидент спешно направил несколько поисковых групп в неподведомственный ему областной центр. Он был почти уверен, что напал на след, но тем не менее разработку прочих направлений не исключил: мало ли какие бывают совпадения. Может быть, этот странный пассажир предпочел такой окольный и долгий путь из соображений экономии. Может, у него водитель автобуса деверь, который на этом основании взял его без билета. Может быть, он краевед, или психбольной, или эта деревня дорога ему как память детства. К чему гадать? Надо ждать сообщений. И сообщение поступило.
      Поисковики, проверяя счетчиками вокзалы и аэропорты, наткнулись на стукающий в уши след. Это был один-единственный след на целый город. Всего лишь один, так нужный Резиденту след. Один, а не несколько тысяч, как было в начале операции.
      «Слухачи» шли по нему, как собаки-ищейки по хорошо натоптанной волчьей тропе. Они должны были настигнуть Контролера через час, через полчаса, через минуту. Но они опять опоздали. Контролер успел переодеться. Счетчик Гейгера привел к мусорному баку. Сыскари нашли аккуратно запакованную в бумагу фонящую обувь и одежду. След прервался, но сомнений не оставалось: не найдется ни одного здравомыслящего человека, способного вдруг по какой-то непонятной прихоти выбросить в мусор полный комплект еще вполне приличной одежды. Это мог быть только Контролер. Он был рядом, в нескольких метрах. Но он был все еще неизвестен.
      Наверное, «дома», где все было схвачено. Резидент решился бы на облаву: закупорил входы и выходы аэровокзала, отсеял подозрительных и тем или иным способом дознался До правды. Но здесь была не его территория, и как бы отнеслись органы к захвату среди бела дня целого вокзала, можно было только гадать. К тому же Контролер, почуяв неладное, мог сбросить интересующую Резидента посылку или придумать еще какую-нибудь гадость, до которых он, как показал опыт, был большой выдумщик. Нет, Контролер нужен был в комплекте с товаром, желательно застигнутым врасплох и очень желательно не в городе, где трудно контролировать ситуацию в целом и его действия в частности.
      Он нужен был на «необитаемом острове», где, кричи не кричи, ему не смогли бы помочь ни случайно подвернувшиеся представители органов правопорядка, ни доброхоты-прохожие, бросившиеся на призыв о помощи. Он нужен был там, где подведомственные Резиденту люди могли контролировать ситуацию.
      Резидент знал такие места, но он все еще не знал Контролера! И, значит, чтобы не потерять единственного интересного хозяину гостя, тот должен был зазвать на вечеринку всю его компанию. Захочет ли эта компания — вопрос второй.
      Резидент определил следующую задачу — вычислить рейс, на котором может отбыть Контролер, и изолировать его до установления личности вместе со всеми пассажирами, исключая детей и уж совсем немощных стариков. Первое было нетрудно: из не очень-то бойкого расписания заштатного, оттертого на второй план новым аэровокзалом-гигантом аэропорта было ясно, что в ближайшие часы ожидается только один рейс «кукурузника» местной авиакомпании. Резидент догадывался, что Контролер не захочет лишнее время маячить на вокзале, что, следуя старой конспиративной привычке, он постарается приехать ближе к отлету, в идеале чуть не к трапу. И еще он понял, что Контролер купит билет именно на этот, местный, совсем не совпадающий с истинным направлением его движения рейс. Резидент научился понимать преследуемую жертву, уловил логику его поступков — он всегда выбирал очень дальнюю, окольную, но на самом деле очень прямую дорогу. На его месте Резидент поступал бы точно так же. В деле, которым они занимались, прямо не всегда означало быстро.
      Второй пункт программы — изоляция нескольких десятков собирающихся лететь этим рейсом пассажиров — был много сложнее. Как их изъять из нормальной жизни и при этом избежать протестов, скандалов, опасного сопротивления, вмешательства властей? Как нейтрализовать родственников пропавших? Как убрать случайных свидетелей? Как транспортировать их на тот самый остров?
      Выход был простой и элегантный — позволить пассажирам сесть в самолет, в который они сесть хотят! Тогда не надо их запугивать, тащить, отстреливаться от встрянувшей милиции, отмазываться от свидетелей. Они придут туда, куда надо, по собственной воле, собственными ногами. Они предъявят билеты, рассядутся по местам и в это мгновение будут изъяты вместе с самолетом. Товар принят согласно описи, надежно упакован и в полной целости и сохранности едет, точнее летит, в пункт назначения. Дело за малым — за самолетом.
      Резидент приказал доставить ему пилота, подвизавшегося у местной мафии на левых полетах на левом же самолете в дальние стойбища для обмена водки на мясо, шкуры и песцовый мех.
      Пилота притащили через двадцать минут в состоянии жесточайшего алкогольного похмелья. Он еле двигал руками, ногами и совсем не двигал языком. Он был в переходном от живого человека к трупу состоянии.
      — Я даю час на его поправку, — приказал Резидент, — делайте что хотите, хоть перелейте ему всю кровь, хоть жарьте на огне. Его дальнейшее здоровье меня не интересует. Мне он нужен только на один день. Через час доложите результат. Если он умрет в процессе лечения, я с вас не спрошу. Если он будет жив, но не сможет держать штурвал самолета, полетите вы. Все!
      Через час пилот, бледный как смерть, слегка покачиваясь на ногах, но в здравом уме и памяти стоял перед Резидентом.