Глава 52

— Товарищ генерал! Операция завершена.

— Успешно? — как-то странно, как-то очень официально спросил генерал.

— Так точно! Завершена успешно.

— А ты знаешь, что Анисимов убит? Из снайперской винтовки. Мне только что сверху сообщили.

— Так точно, знаю. Конечно, «убит». Из снайперской винтовки. Я же докладываю, что операция прошла...

— Да не «убит», а убит! Наповал убит! В лоб убит!

— Как в лоб? Как убит?! — растерянно переспросил майор Проскурин.

— Так убит!

— Не может быть!

— Можешь поехать в морг и убедиться!

— Ничего не понимаю! Он же стрелял, холостыми патронами! Вернее, он вообще не стрелял!

— А что делал?

— Сказал «бах»!

— Что сказал?

— "Бах". Чтобы нам сигнал подать. Он не стрелял...

— Он, может, и не стрелял, но убить — убил!

— Как же так может быть? Как же он мог... если патроны холостые...

— А ты проверял?

— Я? Да. До операции.

— Все проверял?

— Все... То есть почти все. Конечно, может, какой-нибудь один... Боевой... Случайно. И тогда Иванов, когда стрелял... Хотя как бы он мог попасть? С такого расстояния? Если он в тире ни разу в мишень... Если только нечаянно...

— Случайно оказалась боевая пуля, случайно выстрелил и нечаянно попал? — резко спросил генерал.

— Ну да. Иначе как объяснить...

— Реалистично! Я не верю в случайности. Тем более в случайности со смертельным исходом. И особенно в такие, где, как в лототроне, должны совпасть сразу несколько маловероятных самих по себе событий. Боевой, среди холостых, патрон, попадание в лоб с расстояния, с которого стрелок промахивался в заднюю стену тира...

— А как же тогда объяснить...

— Возможно, очень просто. Если допустить, что нас подставили. Меня, тебя и Иванова. Что нас использовали в чужой игре. В качестве громоотводов. То есть сделали так, что стреляли не мы, но убили мы. И отвечать нам. По полной программе. Короче, нашими руками убрали кому-то очень мешающего Анисимова.

— Зачем нашими?

— Затем, что надеются, что, если в дело замешана Безопасность, им все сойдет с рук. Потому что свои своих вряд ли будут тащить на суд. Что свои своих выведут из-под удара. Вместе с несвоими. Или...

— Что или?

— Или все еще хуже. Гораздо хуже!

— Куда уж хуже?

— Хуже всегда есть куда! Даже когда некуда! Хуже, если нас подставили свои.

— Какие свои?

— Которые наши. Которые братья по оружию.

— Как так?! Они же...

— Очень просто! Допустим, кому-то мешаешь ты или я. Или весь отдел в целом. А то, что он мешает многим, ты знаешь лучше меня. Слишком много ног мы с тобой за все это время поотдавливали. И слишком много чего лишнего узнали. Чтобы убрать нас с пути, необходим какой-нибудь компромат.

— Или киллер.

— Киллер не подойдет. Одного киллера на весь отдел будет мало. А вот компромата — в самый раз. Умно состряпанный компромат равен по разрушительной силе тяжелой авиационной бомбе. Которая всех разом и в клочки! Так?

— Допустим, так.

— Тогда по качеству компромата. Пьянство, дебош и аморальное поведение в быту, которых раньше хватило бы с лихвой на взвод таких, как мы, сегодня для увольнения будет мало. Кто теперь не пьет и, выпив, не аморальничает. Даже и на работе. Воровство и взяточничество еще нужно доказать. Да и какие это преступления? Это теперь даже не проступок. А вот убийство... Причем не легко заминаемое рядового гражданина, а убийство видного политика! Которое не сокрыть. За которым неизбежно последуют разбирательство и быстрые оргвыводы. Между прочим, в отношении нас с тобой оргвы-воды. Убийство для них идеальный рычаг для сковыривания нас с места. Особенно потому, что гарантирует наше с тобой молчание. По имеющимся в нашем распоряжении фактам.

— Почему?

— Потому что должностной проступок, приведший к гибели опекаемого объекта, в любой момент можно превратить в должностное преступление. Или того хуже, в прямое убийство. Которое пахнет уже не отставкой, а десятью годами лагерей. Потому что нашу, к этому делу, непричастность доказать невозможно. Иванова посылали на крышу мы? Мы! Винтовку и патроны ему давали мы? Тоже мы! В кого стрелять указывали мы? Опять мы! Кругом — мы! Мы с тобой. Таким образом, они бьют наши многочисленные компроматы одним своим. Наповал бьют!

Ну что, похожи мои рассуждения на правду?

— Но это получается, что они с самого начала предполагали...

— С самого. С момента, когда я испрашивал разрешения на операцию. И получил его. Под свою персональную ответственность.

— И кто это может быть?

— Кто угодно. Потому что мой рапорт прошел не одни руки. И каждый мог использовать его в своих целях. Причем не только против нас. Но и нашего начальства. Которое тоже кому-то может мешать. А мы в этом случае лишь пешки, подставляя которые, рубят более серьезные фигуры. А кто рубит, нам не узнать никогда. Потому что когда пауки в банке, они все кусают всех. А кто кого конкретно, узнать трудно.

— Значит, или нас? Или с помощью нас кого-то из наших начальников?

— Но в любом случае отыгрываться будут на нас. В общем, вляпались мы с тобой, майор. По самую маковку вляпались! И если я прав, то с сегодняшнего дня наши морды будут возить по всем возможным столам. От ближнего до министерского. Конечно, при условии, что мы... Что мы не найдем какой-нибудь сильный встречный ход. Такой, чтобы был весомей убийства Анисимова. Найдем — будем живы! Не найдем — переоденемся в черные фуфайки с номерами на груди. Или заляжем на два метра в грунт. Потому что или мы, или кто-то, кто выше нас, очень серьезно задели чьи-то интересы.

Глава 53

— А вы, пожалуйста, не перебивайте! — строго сказал прокурор.

— Как не перебивать? Когда она такую ахинею несет! Как будто я против нее вместе с преступником? — возмутился Старков.

— Свидетели не могут ничего нести, свидетели могут давать показания. Ценные, — напомнил азбучную истину прокурор. — А вам, в вашем положении, я бы предложил не усугублять свою вину путем оскорблений и запугивания свидетелей.

— Я?! Запугиваю?!

— И оскорбляете!

— Продолжайте, пожалуйста, гражданка.

— Вот он так всегда со мной! — показала свидетельница пальцем на следователя. — Я его сколько раз предупреждала, что тот убийца охотится за мной, а он смеялся. И не предпринимал никаких мер для моего спасения.

— Да как же за вами, если он до вас на Агрономической. И после вас...

— Ну тогда я вообще ничего говорить не стану, — обиделась женщина, привыкшая в последнее время, что ее упрашивают рассказать то, о чем она знает. — Со мной даже телевидение так не разговаривало. Когда я давала интервью. Двум программам сразу!

— Вы что рассказали на телевидении? — снова встрял Старков.

— Я все рассказала! Про убийцу рассказала. Который преследует меня по всему городу с пистолетами. И еще про то, что он убивает заодно с милицией.

Ну вот! — показал взглядом на свидетельницу Старков. И многозначительно коснулся пальцем виска. Ну что еще надо?

— Вы, бабушка, какой передаче интервью давали? Случайно не «Здоровье»?

— Вот он опять!

— Не обращайте внимания. А вы помолчите, пожалуйста. Последний раз предупреждаю.

Следователь Старков демонстративно скрестил руки на груди и замолчал.

Ну бабуля! Ну подарок. Мало что последние несколько дней не сходила со страниц газет, живописуя в криминальных колонках похождения кровавого маньяка, она еще и на телевидение просочилась! Теперь понятно, почему ее заявление прокурору вызвало такую быструю и такую бурную реакцию.

— Расскажите, пожалуйста, все по порядку, — попросил прокурор.

— Значит, я живу на улице Северная. Возле самого гастронома. Который от моего дома буквально в нескольких шагах.

— По существу, пожалуйста.

— А я как? Я же про гастроном не просто так. Я потому, что как раз в него пошла. А потом вернулась. Аккурат, когда тот изверг, который в сговоре с этим, — кивнула женщина на Старкова, — пилил зубы моему соседу. Хорошему такому мужчине. Доброму, который мухи не обидит. А тот ему, значит, напильником все зубы. Я потом сама видела...

— И что произошло, когда вы возвращались из гастронома?

— Я его дружка встретила на лестнице.

— Да вы что, мамаша! Какой он мне друг! — взорвался Старков. — Я следователь! Он преступник! Я его ловил! Понимаете, ловил. Чтобы в тюрьму посадить.

— Знаю я, как вы ловили! Вы покрывали его! Покрывали!

— Тихо! Оба тихо! — призвал к порядку прокурор. — Продолжайте.

— Я его увидела и сразу почувствовала, что что-то не то. У меня так в сердце прямо екнуло. Вот так: ек, ек.

— Вот и я говорю — ек! — прокомментировал Старков.

— Пусть не мешает!

— Не мешайте.

— А потом я увидела, как он с парней штаны снял.

— Что снял? — удивленно переспросил прокурор.

— Штаны.

— Штаны?! Зачем снял? Штаны...

— Это прием такой, — подсказал Старков.

— Для каких целей? Прием?

— Для временного обездвиживания противника.

— А зачем штаны снимать?

— Чтобы они бежать мешали. Когда по ногам вниз сползут.

— А-а. Тогда понятно. А я подумал... И что потом было?

— Потом он стрелять стал. В тех ребят без штанов. Потом милиция приехала.

— И что?

— А то, что я его запомнила. И он меня запомнил! И решил вернуться. Чтобы убить. Потому что я одна его знала.

— А почему вы считаете, что решил вернуться?

— Потому что вернулся! С двумя пистолетами. И если бы не подоспели другие, он бы меня убил. Обязательно убил. Потому что шел ко мне...

— Какие другие?

— Уголовники, — сказал Старков. — Он их там чуть не половину положил.

— Зачем вас защищали уголовники? — удивленно спросил прокурор свидетельницу.

— Меня уголовники?

— Ну вы сказали, что к вам на помощь подоспели другие. Которые спасли от первого. «Другие» были уголовники. Значит, вас спасли уголовники. Получается, пожертвовав своими жизнями. Зачем они пожертвовали жизнями? Ради вас. У вас были какие-то совместные дела? Они вас знали?

— Кто?

— Уголовники?

— Какие уголовники? Не знаю я никаких уголовников!

— Но зачем бы они тогда защищали вас? Ценой cвоей жизни? — насторожился прокурор, предполагая выделить знакомство свидетельницы с уголовным миром в отдельное дело.

— Ну я же не знала, что они такие. Преступники! — всхлипнула женщина. — Я увидела того убийцу, который зубы пилил. Он направил на меня два пистолета и собирался меня убить.

— А почему не убил? Если направил.

— Вы тоже переживаете за него? Да? Что он меня тогда не убил? Потому что если бы убил, я бы всю вашу шайку на чистую воду не вывела. А так — вывела! Вот вы, получается, тоже с ними заодно. С тем, который убивает, и с этим, который его покрывает, — совершенно разнервничалась женщина.

— Почему вы так решили?

— Потому, что вот этот тоже так сказал. Сказал: «Жаль, бабушка, что он вас не прихлопнул!»

— Да не говорил я так!

— А как говорил?

— Я спросил — почему не убил, если собирался.

— А откуда он знает, что собирался? А? Я же говорю — он с ним заодно. Тот хотел убить. А этот знает, что хотел, и сожалеет, что не убил. И вы тоже. Да вы, похоже, все тут...

— Я прокурор! — сказал прокурор. — Я не могу быть с этими! — и кивнул на следователя.

— Вы же видите, она не в себе, — тихо сказал Старков. — Ей не прокурор нужен, а психиатр.

— А чего же тогда он второй раз приходил? Если я сумасшедшая? — закричала женщина.

— Не вижу связи, — хмыкнул Старков.

— Когда приходил? — спросил прокурор.

— После приходил. Через три дня. Я возле соседской двери стояла, когда он на лестницу вышел.

— С пистолетами?

— С двумя!

— А зачем вы стояли? Возле двери?

— Я подслушивала.

— Понятно. И он снова хотел вас убить?

— Хотел!

— А почему не... Я хотел сказать, что он потом сделал?

— Убежал.

— А если бы искал вас — не убежал! — вставил слово Старков.

— А если бы не меня, то не приходил! — парировала женщина.

— Это была последняя ваша встреча? — спросил прокуpop.

— Как же! Вот этот его сообщник сказал мне, чтобы я съехала из старой квартиры к родственникам.

— Зачем?

— Он сказал, для того, чтобы тот убийца меня не нашел. Но на самом деле не для этого!

— А для чего?

— Для того чтобы им удобней меня было убить. На новом месте.

— А чего же нас старое место не устроило? — еле сдерживаясь, спросил Старков.

— Потому что на старом у вас ничего не выходило! Ни разу! И еще потому, что вас там уже все знали, — резонно ответила женщина.

— Дурдом! — вздохнул Старков. — Вернее, дом для дур. И двух дураков.

— Между прочим, ее версия звучит довольно убедительно, — заметил прокурор. — Ведь он нашел ее в третий раз совсем по другому адресу.

— Это случайность.

— А то, что он в лифте меня ждал и потом по лестнице до самой квартиры гнался и чуть не догнал, тоже случайность? Почему бы он тогда бежал?

— Почему?

— Потому, что он за мной охотился! Все это время.

— Да он не за вами охотился.

— А за кем?

— За заместителем главы администрации.

— Нет за мной!

— А убил его! Интересно знать, почему?

— Потому что расстроился, когда не смог меня.

— То есть из-за того, что не убил вас, убил заместителя главы администрации?!

— Да! Потому что он убийца. И если решил кого-то убить, то должен был убить. Если не убил кого хотел. То есть меня. Не возвращаться же ему было ни с чем!

— У вас, бабуля, мания величия. И еще преследования.

— А зачем он тогда приходил ко мне три раза? Если мания. Скажите, зачем?

— Зачем? — подтвердил вопрос прокурор.

— Да это же...

— И почему вы не давали мне охраны, когда я просила? А послали к родственникам, к которым он потом пришел? К одной! Потому что охраны вы не дали!

— Почему?

— Да кто бы мне разрешил...

— И откуда, интересно знать, он узнал мой новый адрес?

— Откуда?

— Точно сказать не могу, но думаю, что...

— Я могу сказать точно! Потому что его дали ему вы! Вы! Когда спросили, куда я буду переезжать, и дали свой телефон!

— Я спросил?

— Но телефон давали?

— Давал.

— Значит, и адрес спросили!

— Женщина, да вы же меня по этому телефону на помощь вызвали. И я приехал вас спасать! — привел разящий аргумент в свою пользу Старков.

— Я тоже думала вначале, что спасать, — многозначительно сказала женщина. — А потом меня как осенило. Вот как будто током пронзило. Зачем, я подумала, он дал мне свой телефон и сразу приехал? Самый первый приехал!

— Ну зачем?

— Затем, чтобы сделать то, что напарник не смог. Убить! Вместо него. Вы все правильно придумали. Если один не сможет, другой — обязательно прихлопнет! Вы что думаете, я детективы не смотрю? Думаете, не знаю, как это делается! Вначале пристрелить, а потом спасать! Хорошо, что милиция вовремя подоспела! А то бы все! Посадите его, товарищ прокурор. Потому что иначе он меня убьет.

— Посадить не могу.

— Как не можете? Он же...

— Посадить не могу, так как оснований нет. Но расследование назначу. И буду настаивать на отстранении следователя Старкова от всех дел...

— Как так на отстранении? — поразился Старков.

— На отстранении! Потому что основания есть. Вот, например, заявления гражданки. Ее показания. И ваши показания... Так что можете даже не возражать. Потому что в этом деле много неясности. Но главное потому, что честь мундира — это самое главное. Это превыше всего! Буду настаивать на отстранении!

Старков посмотрел на женщину, на прокурора, нехорошо усмехнулся, встал и сказал:

— Ну и хрен с вами! Товарищ прокурор. Отстраняйте! Может, это даже к лучшему...

А может, и действительно к лучшему. Потому что достал его этот Иванов своими трупами. Которых пять на Агрономической, пять на Северной, три несколько лет назад из того же оружия, четырнадцать в поселке Федоровка, четыре на даче генерала ГРУ, неизвестно сколько при отстреле подручных Королькова и вот теперь еще один. Но уже заместителя главы администрации... Тут, конечно, лучше вовремя уйти. Раз он начал отстрел государственных чиновников. Пусть даже так уйти...

Ей-Богу, лучше!

На чем следователь Старков и вышел из кабинета прокурора, проклиная все на этом свете. И всех на этом свете. Прокурора. Вцепившуюся в него старушку. Преследующего ее Иванова. Свое хроническое невезение. Связанное с Ивановым. И еще... Но тоже из-за Иванова. Потому что всё из-за Иванова...

Глава 54

Министр внутренних дел сидел в приемной Высокого Начальника и нервно постукивал кончиками пальцев по папке «Для доклада». Потому что сидел уже больше часа. Что само по себе свидетельствовало о многом. Перед дверями выдерживают, когда хотят поставить на место. На этот раз на место ставили его, министра внутренних дел.

— Проходите!

Министр вошел в кабинет.

— Что у вас? — спросил Высокий Начальник. Даже не предложив сесть. Хотя обычно предлагал. И предлагал чай... Значит, все уже знает.

— Убит заместитель главы городской администрации Анисимов.

— Слышал! Кто убил?

— Следствие предполагает, что некто Иванов.

— Какой Иванов?

— Который убил нескольких человек на Агрономической, Северной, в поселке Федоровка... Я о нем докладывал раньше...

— Ах, Иванов... Насколько я помню, он убил не нескольких, а несколько десятков?

— Два. Всего два десятка.

— Как вы сказали? «Всего два»?! С каких это пор убийство двадцати российских граждан стало обозначаться словом «всего»?

— Простите, я не вполне верно выразился...

— Как он убил Анисимова?

— Выстрелом из снайперской винтовки с крыши девятиэтажного жилого дома, расположенного напротив главного входа.

— Кто заказчик убийства?

— Точно сказать не могу. Но в настоящий момент начинают прорабатываться несколько версий.

— Каких?

— Они только начинают прорабатываться. Ведь прошло всего несколько часов...

— Убийцу, конечно, не поймали?

— Нет.

— Но хоть ловили?

— Была проведена масштабная операция «Перехват», в которой были задействованы подразделения МВД, ГАИ, внутренних войск, ОМОНа, СОБРа общей численностью 23 тысячи бойцов.

— И все равно не поймали?

— Нет.

— Есть еще какие-нибудь подробности происшествия?

— Есть.

— Какие?

— На крыше дома, откуда велась стрельба, нами были обнаружены два трупа с огнестрельными ранениями в область головы и находящийся без сознания тяжелораненый.

— Почему... Кто их?

— По всей видимости, Иванов. Сразу после выстрела. Когда уходил с крыши.

— Почему вы сразу об этом не сообщили?

— Я посчитал эти сведения вторичными. То есть я хотел сказать вторичными по сравнению с убийством Анисимова.

— Где находятся убитые и раненый?

— Убитые в центральном морге. Раненый в военном госпитале.

— Что о них известно?

— Пока ничего.

— Плохо работаете! Министр опустил голову.

— Вы свободны.

Министр вышел.

Высокий Начальник несколько секунд сидел неподвижно а потом поднял трубку внутреннего телефона.

— Разыщите начальника службы охраны. Немедленно! Начальник службы правительственной охраны, отвечающий за охрану членов кабинета министров и приравненных к ним должностных лиц высшей номенклатуры, вошел мгновенно. Потому что уже десять минут сидел в приемной, пережидая доклад министра внутренних дел.

— Как это могло произойти?! — грозно спросил Высокий Начальник. — Ведь вы знали, что на Анисимова готовится покушение! Я вас предупреждал. И просил подстраховать своими возможностями. И все равно...

— Но вы утверждали, что это операция Государственной безопасности. Имитирующая покушение! Никто не мог предполагать, что...

— Вы должны были предполагать! Потому что именно вам было приказано обеспечить дополнительную страховку Анисимова! И поимку киллера на месте преступления. Вы поймали киллера на месте преступления?

— Никак нет!

— Почему?

— Я предпринял все необходимые меры по блокированию места преступления и обезвреживанию преступника. Но...

— Что но?

— Он убил нескольких моих людей и скрылся.

— Как так убил?

— У этого киллера оказалась очень высокая боевая выучка. Он расстрелял моих людей из винтовки с бедра.

— Откуда вы это знаете?

— Мне доложили обстоятельства дела выжившие.

— А что же они не задержали киллера?

— Они были вынуждены залечь.

— Испугались?

— Никак нет. У них было недостаточно сил для фронтальной атаки. Он бы просто расстрелял их.

— А вдруг бы промахнулся?

— Этот бы не промахнулся.

— Вы знаете, где находятся ваши люди?

— В общих чертах.

— Двое в центральном морге, один в военном госпитале. Немедленно заберите своих людей и начните собственное расследование обстоятельств дела, связанных с их гибелью. Я распоряжусь, чтобы МВД вам не мешало. Руководителем следственной группы я назначаю начальника своей личной охраны.

— Но он мой подчиненный. Он не может!..

— Вы, как выяснилось, тоже не можете! И потому я больше доверяю ему, чем вам, Все. Вопрос решен. Вы свободны... Начальника личной охраны ко мне! Немедленно! — распорядился Высокий Начальник.

— Можно?

— Проходи. Ты назначен руководителем следственной группы по расследованию факта гибели работников правительственной охраны. Понял?

— Понял.

— Рой это дело сам. Лично! Никого к нему не подпускай! Я распорядился, чтобы МВД и правительственная охрана тебе не мешали. И я думаю, пока не будут. А потом кто знает. Так что успевай. Что делать знаешь?

— Знаю. Изъять пули из тел убитых и раненого. И заменить на другие. Идентичные той, которой был убит Анисимов. Так, чтобы экспертиза подтвердила, что выстрелы в Анисимова и охранников были произведены из одного и того же оружия. Других доказательств стрельбы из разного оружия у них нет. И значит, все будут считать, что Анисимова убил Иванов. Таким образом, настоящий стрелок уйдет в тень.

— Уверен?

— Уверен. Все знают, что согласно утвержденной операции Госбезопасности стрелять будет Иванов. Свидетели видели Иванова на подходах к дому и в самом доме. Люди правительственной охраны, которые должны были страховать Анисимова и захватить после выстрела киллера, видели его на боевых позициях и видели, как он стрелял. И те, что выжили, подтвердят это на следствии.

— Но Госбезопасность может предъявить настоящую винтовку. Экспертиза которой покажет, что в Анисимова стреляли не из нее.

— То, что предъявит Госбезопасность, уже никого не будет волновать. Потому что винтовка будет предъявлена после! После выстрела! Винтовка, предъявленная в догонку прочим доказательствам вины Госбезопасности в покушении на Анисимова, не будет иметь никакой доказательной силы. Потому что винтовку они могли подменить с целью отвести от себя подозрения. И почти наверняка подменили. По крайней мере, так будут считать все, потому что кто станет выдавать орудие убийства, если можно подсунуть чистое! Опасна могла быть лишь винтовка, оставленная на месте преступления. А эта была унесена. Что является главной ошибкой Госбез — опасности! Единственная, но потенциально устранимая, наша промашка — расстрел охранников, который никто не мог предвидеть. Он оказался профессионалом высочайшего класса! Потому что расстрелять из снайперской винтовки, с бедра, трех человек...

— А ты что, не знал, что он профессионал?

— Знал. Но недооценивал его выучки.

— А может, это кто-нибудь еще? Кроме него.

— Нет. Выжившие охранники видели, как он стрелял. Но, впрочем, можно проверить пули. Если стрелял кто-то еще, кроме него, то пули будут разные. А если они одинаковые, то стрелял он.

— Значит, получается, что пули единственная зацепка?

— Да. Но как только я извлеку пули из тел и подменю на выпущенные из винтовки, из которой был убит Анисимов, эта зацепка аннулируется. Других доказательств причастности нас к покушению нет.

— А исполнитель?

— Исполнитель зачищен. И потому уже никому ничего не расскажет.

— Тогда немедленно займись пулями. Немедленно! Пока я блокировал доступ к телам всем, кроме вас. Начальник личной охраны быстро вышел. «Пули, только пули... — подумал про себя Высокий Начальник. — Одни только пули». Потому что по остальным позициям план сработал. Именно так, как должен был сработать. Госбезопасности через Иванова предложили убрать зама главы администрации. Госбезопасность вышла с предложением использовать покушение для разработки его организаторов. На что он дал свое согласие. Устное согласие. Которое к делу не пришьешь.

Безопасность использовала в качестве исполнителя киллера, который был замешан во множестве кровавых преступлений. Что само по себе характеризует Безопасность не с лучшей стороны. Потому что прослеживается ее прямая связь с уголовным миром. Из одного только этого факта можно раздуть скандал. А тут еще смерть Анисимова. Которую Безопасность не планировала. То есть вырисовывается убойная цепочка: Безопасность получила заказ от мафии на убийство видного политического деятеля, наняла известного, которого разыскивает МВД, киллера и с его помощью выполнила заказ. Что доказывает криминализацию организации, которая вместо того, чтобы бороться с преступностью, выполняет их заказы.

И значит, кадровый состав ФСБ надо менять. Причем начиная с самых верхов. Которые знали о готовящемся покушении и всячески потворствовали ему! То есть теперь появилась возможность отправить в отставку упрямого и несговорчивого министра Безопасности и его ближайших сподвижников. Чтобы подгрести под себя его ведомство.