- И все же я не согласен, товарищ Максим. В этом вопросе наши взгляды расходятся диаметрально. Я бы хотел с тобой поспорить, но, к сожалению, сейчас не имею на это возможности. - Мы можем завершить дискуссию позже, когда закончим дело, для которого здесь собрались. И можем развернуть дискуссию более широко, для чего привлечь к ней наших товарищей. Спорные вопросы теории партия не должна замалчивать, а, напротив, должна выносить в широкие партийные массы. - Я согласен. И готов к дискуссии. Прохор и Максим пожали друг другу руки. - Вернемся к нашему вопросу, - призвал Федор. - Ты сказал, что у кандидата по-настоящему пролетарское происхождение. - Да. Я знал его отца и мать. - Какое у него место основной работы? - Он работает в милиции, в уголовном розыске. - Рядовой? - Нет, подполковник. - Образование? - Школа милиции, юридический институт и курсы повышения квалификации. - Отношение к воинской повинности? - Отслужил срочную службу. Отличник боевой и политической подготовки. Комсомолец. Секретарь первичной ячейки своего стрелкового отделения. Награжден нагрудным знаком "За отличную службу" и поощрениями командования. Пять месяцев служил на погранзаставе на границе с Афганистаном. То есть знает о границе не понаслышке. Уволен из рядов Вооруженных Сил в звании старшего сержанта. - За границей бывал? - Да. Раньше по путевке профсоюза - в Болгарии и в Германской Демократической Республике. После в командировках по служебным делам в Австрии и Швейцарии. - В Швейцарии?.. - оживился Прохор. - Да. В Швейцарии. Был по обмену опытом три недели. - Семейное положение? - продолжил выяснение анкетных данных Максим. - Пять лет как разведен. - Разведен - это нехорошо... В привычном перечне вопросов зависла пауза. - Ну при чем здесь семейное положение? - тихо возмутился Прохор. - Мы не жену ему подбираем. И не в гарем забрасываем. - При всем при том семейное положение! При том, что если человек предал жену, он способен предать движение. - Он не будет участвовать в движении. Он будет выполнять строго определенное задание. Между прочим в Швейцарии выполнять, где уже бывал и где имеет определенные связи. - Этого мы не знаем. - Если был три недели, то наверняка имеет. - Хорошо. Кто его еще рекомендовал? - Мой старый товарищ. Он работал в органах и характеризует его как кристально честного и сочувствующего нашему Делу человека. - Вторая рекомендация есть? - Вторая рекомендация моя. Я тоже знаю его с детства. Потому что знаю его родителей и часто бывал у них в семье. Я считаю, что ему можно доверять. - Ты понимаешь всю степень ответственности, которую ты на себя возлагаешь этим решением? - Конечно. Я готов отвечать за него партийным билетом. - Ну что ж. Другие кандидатуры у нас есть? Других кандидатур не было. Вообще не было. - Голосуем. Все трое подняли руки. - Единогласно. - Ты говорил ему о характере нашей просьбы? - Да. Но только в самых общих чертах. - Где он? - Ждет в соседней комнате. - Позови его. Федор ушел и тут же вернулся с крепким, лет сорока подполковником. - Подполковник милиции Громов Александр Владимирович, - четко представился он. - Вы знаете, зачем мы вас пригласили? - Да. Вам нужно вернуть какие-то деньги. - Не какие-то, а Народные деньги. Которые были заработаны потом и кровью пролетариев нашей страны в период развитого социализма. И которые принадлежат им. И должны быть направлены на дело освобождения их от существующего ига новой буржуазии... - Погоди, Максим, - перебил его Прохор. - Так мы ничего не сможем объяснить. Разговор идет о деньгах, которые были положены центральным аппаратом Коммунистической партии Советского Союза в ряд иностранных банков в качестве непрекосновенного резерва на случай возникновения нештатных политических и социальных ситуаций. Которые, как вы видите сами, наступили. Я надеюсь, вы разделяете наше негативное отношение к тому, что происходит в стране? - Да! - коротко ответил Александр Владимирович. - Я очень рад, что наши взгляды на действительность совпадают. Иначе мы бы просто не могли с вами сотрудничать. Так вот, возвращаясь к деньгам. Сейчас эти деньги нужны не в заграничных банках, а нужны здесь. Нужны на организацию борьбы за освобождение страны от ига лжедемократии. - Почему вы не получите эти деньги сами? - спросил Александр Владимирович. - Мы не имеем такой возможности. Получение денег связано с рядом оргмоментов, требующих специальных навыков. - Вы имеете в виду сопровождение и охрану груза? - В том числе и это. - А что еще? - Еще определенный уровень юридической культуры и связей в силовых структурах или Министерстве иностранных дел. - Для чего? - У нас есть некоторые проблемы с доставкой этих средств в страну. - То есть, если называть все своими именами, вам нужно окно на границе или слепой таможенник? - Некоторым образом. - Могу сказать сразу, что окна в границе у меня нет. А вот с таможней я, в силу своих служебных обязанностей, сталкивался. С таможней я, наверное, помочь могу. Но вряд ли на основе голого энтузиазма. Сами понимаете, в какое время мы живем. - Сколько потребует таможня? - Если те, кого я знаю, то пять процентов со стоимости провозимого груза, если до ста тысяч долларов, и два с половиной процента, если свыше ста. - Значит, в нашем случае два с половиной, - заметил Федор. - Если сумма значительно больше, они могут сделать скидку. - Ну вот видите, - горячо сказал Федор. - Это надежный канал? - Это достаточно надежный канал. К тому же я могу подстраховать прохождение денег со стороны своей работы. В свою очередь, я могу задать вам вопрос? - Конечно. - Почему вы выбрали именно меня? - Вас рекомендовали Федор и еще один человек. Они доверяют вам. Мы доверяем им. - До меня вы ни с кем не работали? - Так получилось... Работали. Но остались ими недовольны и были вынуждены отказаться от услуг. - С кем вы работали? Это не праздный вопрос. Если вы нанимаете меня, я должен знать, кто был до меня. И должен знать о всех событиях, бывших до меня. - Мы работали с генералом Петром Семеновичем. - Который застрелился? - Вы тоже об этом слышали? - Я об этом не слышал, я об этом знаю! И в связи с вновь открывшимися в нашем деле обстоятельствами, с его самоубийством, я должен знать все. Абсолютно все. - Хорошо, вы узнаете все, когда мы согласуем оставшиеся вопросы. - Какие? - Денежные. Сколько вы потребуете за свои услуги? - задал Максим самый тяжелый для нынешнего финансового положения партии вопрос. - Столько же, сколько вы заплатите таможне, - сказал Александр Владимирович. - Два с половиной процента. Причем должен заметить, в отличие от таможенников мне придется очень много побегать. Они получат свое только за то, что они есть. - Но это же... - начал было Максим, но его остановил Прохор. - Другие варианты наших финансовых взаимоотношений, конечно, невозможны? - Отчего же? Вполне возможны. Вы можете нанять меня по единовременным ставкам. - По каким ставкам? - По существующим в охранных и сыскных предприятиях. Расценки рядового частного сыскного агента - от тридцати до ста долларов в час. Но я буду брать те же деньги за день, причем по самой низкой ставке. То есть тридцать долларов за восемь рабочих часов. И по десять за переработку, не связанную с риском. Это значит, за четырнадцатичасовой день - девяносто долларов. То есть в четыре-четырнадцать раз меньше, чем вам обошелся бы агент-частник или агент охранного предприятия. Партийцы переглянулись. - Теперь предусмотренные прейскурантом сыскных агентств доплаты за качество обслуживания. Я продолжаю работать в органах. Значит, еще тридцать. Мое звание подполковник милиции. Это еще пятьдесят. Я буду использовать служебное оружие. Десять. Служебный транспорт. Пять. И служебные источники информации. Эта услуга тянет на сорок долларов. Плюс десять долларов на разные прочие, трудно поддающиеся учету мелочи. Итого двести тридцать пять долларов в сутки. Согласитесь, вполне приемлемая, я бы даже сказал небольшая для подобного рода дела сумма. Правда, здесь есть одно "но". Такая форма взаиморасчетов возможна только при условии месячной предоплаты. Присутствующие партийцы шумно выдохнули воздух. - В случае же, когда мне придется работать за конечный результат, я бы хотел иметь достойное за проделанную мной работу вознаграждение. Два с половиной процента от всей суммы. - А ты говорил, у него истинно пролетарское происхождение, - тихо вздохнул Прохор. - В любом случае окончательное решение принимать вам. Но должен предупредить, более дешевый вариант вы вряд ли найдете. - Ну что решим? - упавшим голосом спросил Максим. Федор молча поднял руку. За ним - Прохор. Последним Максим. - Принято единогласно. Сдались идейные борцы за освобождение рабочего класса. Капитулировали перед превосходящими силами обрушившихся на них проблем. С первым наемным работником, с Петром Семеновичем, хоть и не напрямую, хоть через посредника, но еще как-то справлялись. Еще держали хорошую мину при все более ухудшающейся игре. А здесь не смогли. Здесь капитулировали. Сдались на милость затребовавшего и получившего два с половиной процента победителя. - Тогда будем считать, что наша с вами сделка состоялась, - подвел итог Александр Владимирович. - И чтобы не откладывать дела в долгий ящик и быстрее приблизиться к тому, что вы и я желаем, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Вернее, один и самый главный вопрос - кто, кроме вас, осведомлен о партийных счетах? - Изначально только мы, покойный Петр Семенович и еще один подполковник, который был вместе с ним. - Фамилия подполковника? - Лукин. Подполковник Лукин. - Кто еще, кроме тех, кто, как вы выразились, "изначально" знал о счетах? - К сожалению, многие. - Кто конкретно? И как они могли узнать о том, что знали только вы, генерал и подполковник? - Дело в том, что этот подполковник сбежал. С дискетами сбежал. - Где он теперь? - Погиб. То есть я хотел сказать, убит. - Кем убит? - Точно неизвестно. Но, может быть, Ивановым. - Каким Ивановым? Кто такой Иванов? - Это тоже неизвестно. Но дискеты каким-то образом попали к нему. - Где попали? - На улице Агрономической. Где погиб подполковник Лукин. И еще несколько человек. - Кто их убил? - По всей видимости, Иванов. - С чего вы взяли? - Генерал Петр Семенович знакомился с материалами следствия. И сообщил нам, что следствие установило, что из оружия, которым были они убиты, стрелял Иванов. - То есть дискеты появились у Иванова после этого? - Наверное. - Вы пытались найти его и изъять похищенные дискеты? - Конечно. Петр Семенович искал его все это время. - Нашел? - Нашел. Но взять не смог. - Почему? - Его бойцы были убиты. - Кем? - Ивановым. Милицейский подполковник очень внимательно посмотрел на партийцев. Они несли какой-то маниакальный бред. На тему мании всеобщего преследования каким-то Ивановым. - С чего вы взяли, что это опять был Иванов? - Мы ничего не брали. Эту информацию нам сообщил Петр Семенович. Он расследовал гибель своих бойцов и знакомился с материалами уголовного дела. - То есть дискеты опять остались у Иванова? - У него. - Кто еще из оставшихся в живых знает о дискетах? - Мы, Иванов и, возможно, кто-нибудь из подчиненных Петра Семеновича. - Кто? Кого вы знаете? - Майора Сивашова и капитана Борца. Он давал нам их фамилии, когда согласовывал тех, кто поедет в Швейцарию. - Больше никто? - Кажется, нет. - Ну что ж. Значит с них, с майора и капитана, и надо начинать. И еще с Иванова. Потому что пока мы не узнаем, где они находятся, мы не можем быть спокойными за свои тылы. И значит, не можем приступать к решению главной, для которой вы меня сюда пригласили, задачи. Начинать надо с них! Есть у вас какие-нибудь их координаты? - Нет. - Тогда постарайтесь вспомнить их имена, фамилии, отчества, возраст и любую другую информацию, которая может пригодиться мне для установления их местопребывания...
      Глава 23
      - Я никак не пойму, зачем мне встречаться с каким-то там Корольковым по кличке Папа? Зачем он мне нужен? - никак не мог уяснить суть поставленной перед ним задачи Иванов. - Вам - совершенно незачем. Встреча с Папой нужна не вам - нам. - Тогда зачем вам понадобилось, чтобы с Корольковым встречался я? Если он вам так нужен, встречайтесь с ним вы. - К сожалению, с нами он на контакт не пойдет. - А со мной пойдет? - С вами - пойдет. - Почему? - Потому что он вас знает. - Откуда он меня может знать, если я с ним незнаком и ни разу не видел? - Он вас знает заочно. А нам бы хотелось, чтобы это знакомство из заочного превратилось в очное. - Почему обязательно очное? Почему нельзя как-нибудь по-другому? Я готов вам помочь!.. Например, написать ему письмо или даже поговорить с ним по телефону. Я не хочу туда идти, чтобы знакомиться с ним лично. Почему я должен туда идти? Почему вы не можете обойтись без меня? - Потому что существует своя логика проведения такого рода операций. Я не могу посвящать вас во все детали, но если в общих чертах, то гражданин Корольков имеет выход на агента одной из иностранных спецслужб. Один только он имеет. В силу различных обстоятельств он знает вас. И как мы предполагаем, сможет подвести вас к этому агенту для передачи определенного рода информации, которой снабдим вас мы. Понятно? - Ни черта не понятно! - Повторяю - агент иностранной разведки доверяет Королькову, Корольков доверят вам, вы просите Королькова о встрече с агентом и после знакомства передаете ему полученную от нас информацию. Теперь понятно? - Нет, непонятно! С чего это вдруг этот Корольков будет меня знакомить с иностранным агентом? - Потому что вы его об этом попросите. - Я попрошу? - Вы попросите. Когда с ним встретитесь. - Я не хочу с ним встречаться. И потом, он не станет со мной встречаться. С чего это он будет со мной встречаться?.. - Он с вами встретится. Обязательно встретится. - Почему? - Потому что он захочет с вами встретиться. - Встречусь, чтобы они меня убили? - горько усмехнулся Иван Иванович. - Вы этого добиваетесь? Вы добиваетесь, чтобы они меня убили? - Они вас не убьют. - Как же не убьют, когда считают, что это я их тогда, в том доме. Когда вы все так подстроили, что это как будто я... Неужели они после этого меня простят? - Нет, не простят. Конечно, не простят. Но не убьют. - Почему не убьют, если я буду в их руках? - Потому что они будут бояться вас больше, чем вы их. Будут бояться, что вы убьете их первыми. - Это еще ничего не значит. - Кроме того, место для встречи будет выбрано нами с точки зрения обеспечения возможно более полноценной страховки и будет заранее подготовлено к ней. Мы посадим в специально оборудованные и хорошо замаскированные НП наших наблюдателей и снайперов. Они будут следить за вами не отрывая глаз. Любое неосторожное движение со стороны ваших собеседников будет пресекаться выстрелом. - А если они промахнутся? - Они не промахиваются. - А если меня убьют как-нибудь незаметно? Например, ножом? - На вас будет надет легкий бронежилет. - А тяжелый нельзя? - Тяжелый весит сорок килограммов и заметен на теле. При этом он ненамного надежней легкого. Кроме внешней страховки, мы планируем провести ряд упреждающих мероприятий, призванных повысить мотивацию Королькова на сохранение вам жизни. - Чего, чего? - Мы постараемся сделать так, что вы им будете нужны живым больше, чем мертвым. - Как так можно? - Например, убедив Королькова, что вы обладаете информацией, которая им необходима. И которую, убив вас, они никогда не получат. - Какой информацией? - Любой. Но об этом вы узнаете позже. Подводя итог, скажу, что для обеспечения вашей безопасности предусмотрены, если так можно выразиться, три кольца обороны: ближнее - это бронежилет, личное оружие и ваш имидж, внешнее - несколько снайперов-телохранителей, наблюдающих за встречей из скрытых засад и группа быстрого реагирования, способная оказаться на месте в считанные секунды, и последнее - так сказать меры психологической защиты. Ну что, убедил я вас? - Ну... Вроде да... Но все же было бы лучше, если кто-нибудь пошел на встречу вместо меня. - И тем не менее на эту встречу придется пойти именно вам! - Почему это? - Потому, что у вас нет другого выхода. Или вы соглашаетесь помогать нам. Или мы перестаем помогать вам! Мы просто перестанем прикрывать вас, и Корольков с компанией рано или поздно встретятся с вами без нашей страховки.! И тогда у вас уже не будет ни бронежилета, ни снайперов, hi группы быстрого реагирования. Тогда они просто... - Ладно, я понял. Я согласен. Что мне надо делать? - Пока ничего особенного. Вам надо будет появляться строго определенное время в строго определенных местах. - Зачем? - Затем, чтобы повысить заинтересованность Королькова во встрече...
      Глава 24
      - Доложите готовность, - попросил в микрофон переносной рации майор Проскурин. - Черный готов. - Красный готов. - Желтый занял исходные позиции. - Синий может работать. Все были на местах и были готовы исполнить полученный ими приказ. - Добро. Всем готовность номер один. Начинаем через три минуты. - Поняли вас, Белый. Начало через три минуты. - Зеленого подготовили? Как слышите меня? - Слышу вас. Зеленый готов. - Нервничает? - Есть маленько. Но в принципе держится молодцом. - Подстрахуйте его на всякий случай. - Есть подстраховать. Две минуты. Одна. Пора! - Пошли! Одетого в черный кожаный плащ Иванова вытолкнули из машины, сунули в руку большой "дипломат" и показали направление, в котором ему следовало идти. В принципе Иванов знал свой путь. Знал каждый поворот и каждую, которую ему предстояло открыть, дверь. Свой путь, отснятый на видеокамеру, он много раз видел на экране телевизора. Повернуть направо. Пройти в арку. Повернуть налево. Пройти пятьдесят шагов. Зайти на крыльцо, открыть дверь и войти внутрь подъезда. Подняться на верхний этаж. Сесть на подоконник. И... сидеть до особого распоряжения... - Зеленый на месте. Черному работать, - прозвучал голос в наушниках. Черный упал животом на грязный пол чердака. Повозился телом, уминая мешающую лечь удобно грязь. Выставил вперед обвешанную маскировочными тряпками снайперскую винтовку, припал глазом к резиновому наглазнику и отыскал нужное окно. В окне в удобном кресле перед телевизором сидел мужчина. И медленно цедил из вскрытой банки пиво. - Цель вижу, - тихо сказал снайпер в закрепленный возле самых губ микрофон. - Начинаю работать. - Понял тебя. На подходах чисто. Можешь работать. Снайпер сделал несколько глубоких вдохов, потом один выдох, замер, словно закаменел, подвел перекрестье прицела к руке мужчины, пившего возле телевизора пиво, и плавно вдавил спусковой крючок. Пуля, мгновенно одолевшая тридцать метров, отделявших ее от цели, пробила оконное стекло и пробила навылет руку и зажатую в ней банку с пивом. Мужчина, пивший пиво, вскричал и упал на пол. - Работу сделал, - сказал в микрофон Черный. Быстро встал, несколькими движениями разобрал и уложил винтовку в специальный "дипломат". - Я готов, - доложил он. - Красному уводить Зеленого, - приказал майор Проскурин. - Вас понял. Уводить Зеленого. В подъезде открылась дверь, и кто-то громко крикнул: - Сашка! Ну ты куда делся? Нам уже идти пора... Крик был в точности такой, каким должен был быть. Иван Иванович встал с подоконника, спустился на первый этаж, вышел из подъезда и, как ему велели, не спеша прошел к арке. Черный прошел чердак по всей длине, вылез на крышу, прошел по ней до соседнего дома, через слуховое окно спустился на чердак, по нему добрался до люка, ведущего в подъезд, и, спустившись по подъездной лестнице, вышел на улицу. Иван Иванович сел в машину, которая не спеша и не нарушая правил дорожного движения слилась с городским транспортным потоком. - Красному, Желтому, Синему - отбой, - приказал майор Проскурин. - Есть отбой. - Есть отбой... На полу квартиры, расположенной на четвертом этаже, воя, матерясь и плача, катался мужчина, так и не допивший свое пиво. Катался один из ближайших подручных Королькова Ильи Григорьевича по кличке Папа. - Белый вызывает Розового, - сказал в микрофон майор Проскурин. - Розовый слушает. - Как у тебя дела по Фикусу? - Кактус на месте. - Понял тебя. К тебе направляется Зеленый. Будет через семь-восемь минут. - Понял вас. Через семь-восемь минут. - Сообщай о всех передвижениях по Фикусу. - Есть сообщать. Машина, в которой сидел Иванов, съехала из общего п тока машин в боковую улицу. - Готов? - спросил сидящий на заднем сиденье человек. - Что? - встрепенулся Иванов. - Я спрашиваю, ты готов? - Да, готов. - Ну тогда иди. - Я пошел... Что-то не получается. - Ремень сними. - Что? - Ремень безопасности сними. Он тебе встать мешает! - А-а. Ну да. Иванов открыл и закрыл дверцу и, вспоминая подробности еще одного сто раз показанного ему кинофильма, пошел вперед: до переулка, по нему направо, налево, прямо, возле мусорных баков опять налево и прямо до второго подъезда в кирпичной пятиэтажке. Затем по лестнице до подоконника пятого этажа. - Зеленый на месте. - Фиолетовому, Сиреневому и Коричневому работать. - Есть работать. Фиолетовый протер окуляр оптического прицела и приблизил к нему глаз. - Фикус не вижу. Повторяю - Фикус исчез из поля зрения. - Вызываю Сиреневого. - Сиреневый на связи. - Сообщи появление Фикуса на улице. - Фикус на улицу не выходил. Как поняли меня? - Понял тебя, Сиреневый. Сообщай о любых его передвижениях. Минутная пауза. - Сиреневый вызывает Белого. - Слушаю тебя. - Фикус вышел из подъезда. С мусорным ведром. Фикус направляется к мусорным бакам. Как поняли меня?.. - Говорит Фиолетовый. Вижу Фикус на подходах к мусорному баку. Вижу очень хорошо, могу работать. Майор Проскурин на секунду замолк и задумался. Наверное, лучше было не рисковать и использовать выстрел теперь, пока Фикус досягаем. Мало ли куда он денется через минуту или две. Может, в ванну часа на два засядет или в гости к соседям уйдет. Но, с другой стороны, выстрел на улице привлечет внимание дворовой общественности. И через них чуть не полгорода. А полгорода в задачи майора не входили. А вот если выстрел найдет жертву в квартире, то все пройдет гораздо тише. Возможно, даже обойдется без милиции, потому что подручные Королькова ее не жалуют. И если есть хоть малая возможность, пытаются ее избежать. - Белого вызывает Фиолетовый. Я могу работать Фикус. Прошу разрешения работать. - Слышу тебя, Фиолетовый. Фикус на улице не работать. Повторяю, Фикус на улице не работать. Фикус работать на прежнем месте. Под крышей работать. Как понял меня? - Понял тебя, Белый. Фикус работать на прежнем месте. Человек с ведром поднялся в квартиру, прошел на кухню, поставил ведро и стал засовывать туда новый полиэтиленовый мешок. - Вижу Фикус, - сказал Фиолетовый, перемещая риску прицела на выставленный в сторону зад. - Разрешите работать Фикус? Мешок никак не налеплялся на края ведра. - От гнида склизкая! - высказал человек свое отношение к мешку и мусорному ведру. - Коричневый? - Коричневый слушает. - Как подходы? - Подходы свободны. - Фиолетовому разрешаю работать. Фиолетовый зафиксировал выставленный зад в прицеле и нажал на спуск. Пуля сбоку чиркнула по двум мягким полукружьям чужого седалища, вырвав клочья мяса. - А-а-а! - Фиолетовый работу закончил. - Фиолетовому уходить. В подъезд заглянул какой-то случайный прохожий и диким криком позвал какого-то, которого все ждали, Сашку. Иван Иванович встал с подоконника и пошел вниз. Какими-то странными были его нынешние хозяева. Заставляют ходить по городу туда-сюда, заходить в пропахшие мочой подъезды, подниматься на верхние этажи и сидеть минут по пять, изображая полного идиота. И при этом утверждают, что это должно убыстрить его встречу с Корольковым-Папой. Странно все это. И очень глупо... - Фиолетовому, Сиреневому и Коричневому отбой. - Поняли тебя, Белый, - отбой...
      Глава 25
      - Папа! Они отстреливают наших! - Кто отстреливает? - Не знаю кто. Но они уже продырявили Шныря и Гнусавого. - Когда продырявили? - Только что! Буквально несколько минут назад. - Что, одновременно двух? - Нет, Папа. По очереди. Вначале одного, потом, минут через двадцать, другого. Они их зашмаляли прямо дома! - Из шпалеров? - Нет, Папа, в том-то и дело, что нет! Они зашмаляли их из винтаря. Прямо через окно. Из соседнего дома. - Они живы? - Живы. Шнырю продырявили руку, а Гнусавому... хм... - Куда попали Гнусавому? - Гнусавому разнесли задницу по всей кухне. Он теперь полгода сидеть не сможет! Вообще-то, блин, им повезло. Могли, вглухую замочить! Могли башку разбрызгать вместо задницы. - Лепил с легавыми вызывали? - Пока вроде нет. - И не надо. Обойдемся без них. Бери машину и вези их к нашему лепиле, который в седьмой поликлинике работает. Да не в поликлинику вези, а домой. - Какие машины брать? - Любые бери. "Волгу" бери. - Папа, Гнусавый не сможет на "Волге". - Почему? - Папа, Гнусавый теперь не может сидеть. Ему не на чем сидеть. - Ну бери тогда грузовую. Все! - Папа. Тут с тобой просил поговорить Шнырь. - Зачем поговорить? - Не знаю, но, когда он мне позвонил, он кричал, что знает мочилу. - Откуда он может знать? - Папа, я не знаю. Я только сказал, что он сказал мне. - Набери его. Принесший новость блатной быстро стал нажимать кнопки телефона. - Папа, он на телефоне. - Ну? - коротко спросил Папа. По-другому он спросить не мог, потому что Шнырь был не его поля ягода. И даже не ягода. - Папа! Он продырявил меня! Он отстрелил мне руку! У меня дырка в руке. Мне так больно, что я еле... - Про дырку я уже знаю. Что ты мне хотел сказать? - Папа, он хотел меня убить! - Кто? - Тот, который в меня стрелял. Но он промахнулся. - Ты его знаешь? - Я знаю его, Папа! Родной мамой клянусь! Это тот, который не убил меня, когда всех... Тогда, в доме. Когда я остался живым один. Папа, он очень обидчив. Он жмурит всех кто был тогда в доме! Папа, я точно знаю. Гадом буду! Он побил братанов там. А меня не смог. Промахнулся. И Шустрого не смог, потому что тот уехал к тебе. Но он все равно убил Шустрого, потому что не смог убить там. Он нашел его и все равно убил. И хотел убить меня. Потому что я тоже был там, но остался жив. Папа! Он жмурит всех, кто его тогда бил! Я это понял! Я это сразу понял, когда он отстрелил мне руку. Я не ошибаюсь, Папа! Я тебе это сказал, чтобы успеть. Потому что он все равно кончит меня. Он кончил всех, кто его обидел. Я остался последний. Папа, он не прощает обид! Он всегда находит тех, кто его обидел. Он под землей находит тех, кто его обидел. Теперь он... Папа брезгливо отбросил трубку. - Бери машины и вези их к лепиле. И вот что, первого Гнусавого вези. - А что сказал за мочилу Шнырь? - Глупость сказал! Сказал, что точно знает, кто в него шмалял. - И кто? - Сказал, что за ним гоняется тот, который наших в доме положил. Который сказал, что он Иванов. И теперь решил его добить, раз там не смог. В общем, полная дурь... Служка неопределенно пожал плечами. - Или, может, ты тоже так думаешь?! - Я ничего не думаю, Папа. Здесь думаешь ты. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Ведь Шустрого он замочил. А Шустрый тоже был там. Со Шнырем... Папа внимательно посмотрел на своего подручного. - Ботало ты! И он ботало! Дела нет ему гоняться по городу за каким-то дерьмовым Шнырем. И тем более за Гундосым! Велика честь будет. То, что шмальнули, - понятно. Только при чем здесь Иванов? Мало ли кто мог свести с нами счеты? Да хоть даже Сивый за свой магазин наехал. Или... Зазвонил телефон. - Возьми и скажи Шнырю, что ты выезжаешь. - Это не Шнырь. - А кто? - Не знаю. Папа взял трубку. - Ну что, узнаешь? - спросил голос. - Ты кто? - Я тот, кто тебе сегодня передал привет. Через окна твоих "шестерок". Папа побелел и стиснул трубку в кулаке. - Кто ты?! - Я тот, кого ты ищешь. Я Иванов! Иванов сидел в кабинете майора Проскурина и, глядя на его вплотную придвинувшееся лицо и на разложенные на столе листы, говорил в трубку написанный на них текст. Вернее, несколько предположительно возможных вариантов текста. Говорил по кабинетному телефону, который на АТС числился телефоном-автоматом. - Правильно, - кивал головой майор. - Жестче! - показывал он стиснутый кулак. - Дави его! - крутил большим пальцем по столешнице стола. Иван Иванович в точности старался следовать тексту и следовать тону, отрепетированному им с помощью преподавателя по сценической речи. - Значит, все-таки узнал, - с усмешкой сказал Иван Иванович и, входя в роль, криво ухмыльнулся и покачал головой. - Да, я узнал тебя! - еле сдерживая гнев, сказал Папа. И показал пальцем на телефон, чтобы с другого аппарата позвонили на АТС и узнали, кто и откуда говорит. - Откуда ты узнал мой телефон? - Оттуда же, откуда я узнаю все, - сказал истинную правду Иван Иванович. - Что ты хочешь? - Я хочу справедливости. И хочу, чтобы никто не брал того, что ему не принадлежит... - О чем ты? Служки Папы, лихорадочно накручивая диск принесенного из соседней комнаты телефона, пытались дозвониться до телефонной станции. - Ты знаешь, о чем. - То, о чем ты говоришь, ты тоже не в лесу нашел. - Но я нашел это раньше тебя! - Это не важно. На чужие вещи все имеют равные права. - Но кто-то чуть большие. - Что ты хочешь от меня конкретно? - Я хочу, чтобы ты отдал то, что по праву принадлежит мне. Хочу, чтобы ты отдал это сегодня. Тогда завтра мы разойдемся, как в море корабли. - У меня ничего нет! - Не верти вола, Папа! Я не какой-нибудь дешевый фраер! - грубо сказал Иванов фразу, не написанную ни в одной сценарной разработке. Майор Проскурин удивленно вскинул брови и показал большой палец. - Это я в кино слышал! - гордо сообщил Иванов, прикрыв трубку рукой. Майор побелел и несколько раз ткнул пальцем в трубку. - Ах, ну да! - кивнул Иванов и снова прижал наушник к уху. - ...рваный, - услышал он обрывок фразы. - Что? - Сойди с моего пути! Гнида! Сойди! Если хочешь остаться жив! - заорал совершенно потерявший над собой контроль Папа. - Я не уйду, пока не получу то, что принадлежит мне по праву, - напротив очень спокойно сказал Иван Иванович. - И ты все равно отдашь мне то, что мне принадлежит. - Ты никогда ничего не получишь! - Я думаю, ты одумаешься. Потому что если ты не одумаешься, я начну террор. - Какой террор? Не кукарекай, петух драный, пока солнце не взошло. Переставшая возиться у второго телефона братва притихла, глядя снизу вверх на Папу. "Петух" - это было серьезно. На "петуха" неизвестному телефонному собеседнику надо было как-то отвечать. - Он обидел тебя! - сказал губами майор Проскурин, слушавший телефон по отводной трубке. - Обидься! - Сам петух, - не нашелся, что сказать, Иванов. После чего снова заговорил по утвержденному генералом сценарию. Очень убедительно заговорил. - Слушай меня сюда ушами, - зловеще и очень громко сказал он, обратив внимание на поставленные против этой реплики два восклицательных знака. - Я позвоню тебе через десять минут. Если ты не скажешь "да", я буду каждый день калечить по одному твоему подручному. Каждый день - по одному! Три дня! Через три дня я начну убивать их. Одного за другим. Пока не доберусь до тебя. Последним я убью тебя. Потому что ты не хочешь отдать принадлежащую мне вещь! - Молодец! - показал майор. И тут же добавил уже в полный голос: - Круто ты с ним! Иван Иванович смущенно потупил взор.