Нет, все-таки это он.
      И в тоже время...
      Хотя...
      Все объяснили результаты дактилоскопических экспертиз. Той, что была проведена раньше, когда милиционеры сняли отпечатки пальцев с лежащего в реанимации неизвестного, обнаруженного в поселке, где были убиты трое потерпевших. И другой, чуть более поздней, которая должна была установить принадлежность отпечатков пальцев, снятых с найденного в палате пистолета...
      И там и там отпечатки совпали и были идентифицированы как принадлежащие...
      Мать твою!.. Так это же Иванов! Опять Иванов! Тот самый Иванов!..
      Ну тогда все понятно! И с двумя трупами, и с веревкой, сброшенной с пятого этажа...
      Потому что этот мог. Этот и не такое мог! Раз раньше мог!..
      Конечно, в данном случае он был не в лучшей форме - попал в напавших на него киллеров не с первого раза, а практически исстреляв всю обойму, кучу машин помял, наверное, периодически теряя за рулем сознание... Но это все понятно и простительно - другие с такими ранами давно на том свете отдыхают, а этот!.. Шутка ли - полдюжины плохо совместимых с жизнью пуль в теле, а он хоть бы что!..
      Но это же не кто-нибудь, это же Иванов!.. Тот самый Иванов!
      Наш, Русский Монстр...
      Глава шестьдесят четвертая
      Продолжим...
      Охранник на первом этаже загородного дома Юрия Антоновича - семьдесят пять.
      Плюс охранник на втором этаже того же дома - семьдесят шесть.
      Плюс Юрий Антонович в своей спальне - семьдесят семь.
      И чуть позже еще два киллера в реанимационном отделении больницы на пятом этаже - семьдесят восемь и семьдесят девять.
      Итого, без одного трупа восемьдесят!..
      Правда, в дополнение к обычному появился еще и обратный счет. Минус два мальчика-близнеца, родившиеся у увидевшей Иванова мамаши на третьем этаже той же больницы...
      Ай да Иванов!..
      Глава шестьдесят пятая
      Камень был брошен. И разошлись по воде круги.
      Да еще какие круги!..
      Глава шестьдесят шестая
      Первым из города исчез гражданин Корольков по кличке Папа.
      Папа уехал в неизвестном направлении, никому ничего не сказав и никого ни о чем не предупредив. Уехал, как в воду канул...
      Кто-то утверждал, что он отправился в ЮАР. Кто-то, что еще дальше - в Магадан, где проще спрятаться, используя старые связи. Кто-то рискнул предположить, что он никуда не поехал, а попросил замуровать себя в стену на даче, взяв еды и питья на полгода автономного существования.
      Кто прав - сказать трудно. Известно только одно - Папа подался в бега!
      Отчего его "шестерки" сразу загрустили. Если Иванова испугался Король, то что же тогда остается делать им?!. И куда податься?
      Африка была далеко, и там никто не ботал на единственном, хорошо знакомом уркам языке - на фене. Прятаться в близкой Европе было безнадежно - там Иванов как не фиг делать достанет и башку набок свернет.
      "Шестерки" пропавшего Папы пригорюнились.
      - Может, в тайгу свалить? - предложил кто-то. В тайгу было интересно. Но в тайге не было телок, ширялова и лохов, которых можно было обирать и заставлять на себя ишачить. Там были только медведи, которые на понт не брались. То есть для себя все придется делать самим. Тайга отпала.
      - Может...
      Нет, тоже не подходит.
      - Тогда...
      И здесь найдет. Иванов везде найдет.
      - А что, если!..
      Последнее предложение было неожиданным и было перспективным.
      - От него только в тюряге прятаться, - ляпнул кто-то.
      А ведь точно! На зону он не сунется - зону охраняют вертухаи с "калашами". Там ему быстро рога пообломают.
      Больше Папины "шестерки" ни о чем не говорили, а по-быстрому разошлись по домам. После чего в городе был отмечен странный и ничем не объяснимый рост правонарушений.
      Двое блатного вида парней ясным днем при стечении народа стянули у старушки кошелек, где было тридцать рублей мелочью, и, вместо того чтобы скрыться с места преступления, ходили за ней по пятам, ожидая, когда она наконец заметит пропажу.
      Еще один совершил попытку изнасилования, причем прямо в здании суда, напав на протиравшую лестницу уборщицу, потому что боялся то же самое сделать на улице.
      Еще двое подъехали к посту дорожной автоинспекции на велосипедах и долго перед самыми глазами гаишников разъезжали под знаки и поперек разметки и движения, превышая разрешенную на посту скорость и всячески создавая помехи движению.
      Когда у них попытались отобрать велосипеды, чтобы скрутить ниппеля, они назвали инспекторов "волками позорными" и выбили три стекла в КПП. После чего были задержаны и доставлены в отделение, где вели себя не менее вызывающе, обзывая милиционеров разными обидными словами.
      Когда им объяснили, что они своим поведением уже намотали себе год, они страшно расстроились и тут же оскорбили действием подвернувшегося под руку старшину. За что получили дополнительный год, чему были страшно обрадованы.
      Районные следователи отметили в этот день наплыв клиентов, которые каялись в совершенных ранее и до сего дня не раскрытых преступлениях.
      - ...А еще лопаря и клифт с веревки во дворе, - вспоминал раскаявшийся преступник.
      - Ну, это можешь забыть за сроком давности.
      - Тогда еще телевизор из садового домика.
      - Три месяца. Но с учетом добровольного признания...
      - А ты, начальник, не пиши про признания, ты пиши, что сам раскрыл и очниками к стенке припер.
      - Тогда три будет.
      И все равно три месяца было мало.
      - Ладно, банкуй, магазин в деревне Хомутовка тоже я взял.
      - Плюс год. Опять немного.
      - А сколько дают за оскорбление следака при исполнении?
      - Словами?
      - Ну давай словами.
      - До полугода.
      - Козел ты безрогий...
      Полтора тоже не срок. Да еще, того и гляди, под амнистию угодишь...
      - А если действием?
      - С легкими или тяжкими телесными?
      - А... давай с тяжкими!..
      К вечеру все Папины "шестерки" кто как, но пристроились в КПЗ, следственные изоляторы и "обезьянники" в отделениях милиции. И, может быть, в первый день за многие месяцы вздохнули свободно.
      Ну теперь все - теперь хрен ему с маслом, этому Иванову! Здесь он их не достанет!..
      Что, съел, гад, да?!
      Глава шестьдесят седьмая
      СМИ дружно обсасывали подробности побега из больницы Русского Монстра - и то, как он, будучи без сознания, услышал приближающихся бандитов и устроил с ними перестрелку, прямо как в вестерне, и убил обоих, возможно так в сознание и не придя...
      А уж спуск с пятого этажа на простынях, имея на теле чуть не дюжину смертельных ран, - это просто фантастика!
      Телевизионщики по многочисленным просьбам зрителей повторили передачу про приключения Русского Монстра в Париже, еще раз удачно отбив рекламу шампуней и зубных паст. И через день выпустили в эфир еще одно, ранее анонсированное ток-шоу, где предоставили возможность присутствующим в студии людям, встречавшимся с героем передачи, высказать свое мнение относительно нового явления в отечественном криминале, именуемого - Иванов.
      Первыми высказались милиционеры, которые рассказали о несомненных успехах правоохранительных органов в борьбе с организованной государством преступностью за текущий период. И довольно вяло стали обвинять Иванова в противоправных грехах. Но заметно оживились, когда начали излагать отдельные эпизоды совершенных им преступлений.
      - ...с семидесяти пяти метров единственным выстрелом из пистолета!.. В яблочко!.. Это просто поразительно...
      - Он один - их больше десятка и голыми руками!.. В моей практике такого не было!..
      - Мы пытались повторить его результаты, но никто не смог попасть... А Монстр попал! И тех четырнадцать голыми руками!
      - Ухты!..
      - Ишь ты!..
      - Во дает!.. - радостно вскрикивала зрительская аудитория. - А ты, дура, хотела сериал!..
      На этот раз навязываемый ТВ пиар не сработал. Не знавшая шампуней шевелюра и кариесные зубы людей от Монстра не отвратили.
      Подумаешь, кариес и перхоть!.. А у кого их нет?! Зрители подходили к зеркалам и убеждались, что и перхоть, и кариес имеют место быть. И что они гораздо больше похожи на Иванова, чем на гладких и жемчужнозубых героев телерекламы.
      Что поделать - на Руси всегда любили грязных, нечесаных и немытых. И любили силу. А силища в созданном талантами телевизионщиков Иванове была просто немереная..
      - Но вы забываете, что он Монстр! - напоминал ведущий.
      - Какой же он монстр, если он ни одной бабы и ни одного ребенка не обидел? - возражали участники, знавшие Иванова лично. - Он же только богатеньких и уголовников мочит! Он же на самом деле делает работу, которую должны делать они, - показывали гости пальцами на милиционеров.
      - Но мы испытываем трудности с личным составом и финансированием, оправдывались милиционеры.
      - А он никаких трудностей не испытывает! - парировали гости.
      - Да я, может быть, благодаря ему родила двух замечательных мальчиков-близнецов! - кричала сияющая в свете прожекторов женщина-роженица, демонстрируя два прихваченных в студию кулька. - Да если бы не он!..
      - Какой он Монстр - он этот... Как его?.. Зорро!
      - Робин Гуд!
      Рекламная пауза.
      - Вообще-то нашему народу всегда была свойственна романтизация преступного элемента, - попытался объяснить происходящее приглашенный социолог. - В русском человеке очень силен дух бунтарства и неподчинения, навязываемый извне законом. Я сам иногда на заседаниях кафедры так бы и...
      Ведущий выбросил в эфир козырную карту, пригласив к разговору следователя Старкова.
      - Я говорил, я предупреждал, - зловеще напомнил о своих мрачных прогнозах Старков. - Говорил, что он еще себя проявит. Что кого-нибудь обязательно убьет. И вот, пожалуйста! Скажу больше, это не последнее его убийство, будут еще!
      Но на этот раз аудитория не прореагировала. Сегодня люди были настроены за Иванова. Это раньше он мочил всех подряд, а сегодня напали на него, а он лишь защищался и убегал. Причем делал это очень классно...
      - Не исключено, что именно теперь он выслеживает вас!.. - попробовал усилить угрозу Старков.
      - Че ты пугаешь? - перебил его кто-то. - Пусть боятся, кому есть за что бояться. А мне по фигу, у меня из недвижимости только "Москвич" и жена ночью! С меня навара никакого! Пусть приходит! Не боюсь!
      Имевший большой телевизионный опыт Старков понял, что, чтобы не потерять расположение телеаудитории, надо перестраиваться.
      - Вообще-то да, вообще-то Иванов обыкновенных людей не трогает, я на это, еще когда первое его дело распутывал, обратил внимание. Так что вполне может быть, что мы имеем дело с преступником, который следует какому-то своему кодексу чести.
      Вот это совсем другое дело!
      - Но все равно, все равно помяните мое слово, на этом Иванов не остановится! И правильно сделает!..
      Передача получилась не совсем такой, какой ожидалась, но передача получилась... Проведенный социологами экспресс-опрос показал, что рейтинг передачи о Русском Монстре за период ее эфира вырос на сорок семь процентов, опередив многие популярные ток-шоу, викторины и даже сериалы, а сам Иванов по популярности мог соперничать с самыми известными телезвездами. Иванов нравился зрителю, несмотря на острые уши, кариесные зубы и секущиеся волосы.
      Нравился - и все тут!
      Рекламщики даже стали подумывать, не поменять ли им концепцию рекламы. Возможно, что зритель устал от слащавых физиономий актеров и следует пойти от противного. От Иванова. Уж коль его образ так импонирует потенциальным покупателям, то почему бы это не использовать?..
      Здесь было над чем подумать...
      Было о чем подумать творческой группе.
      И руководству...
      Вот что значит эффект "ящика"! Первая кнопка в самое "смотрибельное" время может из кого угодно сделать все, что хочешь. Хоть даже Президента страны...
      Так что стоит ли удивляться тому, что Иванова полюбила публика. Он, может быть, не симпатяга, но не хуже некоторых.
      Ну и что, что убийца? Герои телесериалов каждый божий вечер кого-нибудь убивают - стреляют, режут, душат, жгут - и что, разве зритель их от этого меньше любит? Больше любит!
      Так что все нормально. И вполне закономерно. В стране, где каждый день в кино и с телеэкранов, в окопах полей брани межнациональных конфликтов, в криминальных разборках потоками льется человеческая кровь, героем не может быть герой-любовник, может только... только Иванов.
      И почему бы не Иванов?..
      Глава шестьдесят восьмая
      Совещание проходило в узком кругу, в непринужденной, дружеской атмосфере. Настолько непринужденной, что никого ни к чему даже особенно принуждать не надо было. Все и так на все соглашались. Добровольно.
      Совещание вел Большой Начальник. Присутствовали его враги-компаньоны. И в качестве приглашенного гостя присутствовал еще один человек присутствовал Иванов. Иванов сидел на инвалидном кресле, перебинтованный от щиколоток до макушки. Но лицо его было открыто. Для всеобщего обозрения...
      - А что я должен делать? - поинтересовался Иванов перед совещанием.
      - Ничего, - ответил Большой Начальник. - Ровным счетом ничего! Просто сидеть и смотреть. На всех по очереди.
      Иванов сидел и просто смотрел.
      - Предлагаю создать совместный фонд, куда отчислять до пятнадцати процентов прибыли со всех проводимых сделок, дивидендов, пожертвований, пенсий и прочих доходов для последующего их совместного целевого использования, - предлагал Большой Начальник.
      Все морщились и качали головами.
      Иванов внимательно оглядывал присутствующих.
      Все соглашались, что предложение довольно разумно и перспективно.
      - Предлагаю назначить ответственным распорядителем фонда меня, предлагал Большой Начальник наиболее подходящую, на его взгляд, кандидатуру.
      Начинался тихий ропот.
      Большой Начальник смотрел на Иванова.
      Иванов оглядывал зал.
      Ропот стихал. Все решали, что предложенная кандидатура подходит как нельзя лучше. И задирали вверх руки.
      Какие приятные люди, думал про себя Иванов. Только почему-то глаза отводят, когда он на них смотрит.
      Они действительно отводили глаза, потому что редко кто способен смотреть в лицо смерти...
      Повестка дня была быстро исчерпана, и совещание пришло к завершению. Что было не типично для подобного рода сборищ - у нас любят заседать долго и со вкусом. А здесь управились буквально за несколько минут...
      Это, наверное, потому, что присутствующие очень хорошо понимали друг друга. И понимали, что будет, если они будут понимать друг друга чуть хуже.
      Такое будет!..
      Большой Начальник был доволен. Как любят говорить герои американских боевиков - он свернул им шеи. Он заставил их встать на колени!
      Теперь не дернутся! Теперь они будут плясать под его дудку заказанные им танцы!
      На чем, можно считать, его проблемы закончились.
      Остались так - мелкие проблемки...
      Глава шестьдесят девятая
      - С этой проблемой пора наконец кончать! - заявил Большой Начальник. И улыбнулся. Улыбнулся, потому что у него все складывалось
      как нельзя лучше. Потому что нынче он был победителем!
      - С какой проблемой? - попросил уточнить записывающий поручения шефа в ежедневник Петр Петрович.
      - С затянувшейся, - ответил Большой Начальник. - С генералом Трофимовым и майором Проскуриным. Мне кажется, они давно переходили все отпущенные им сроки.
      Петр Петрович все понял. За что ему деньги и платят - за то, чтобы он все быстро и как надо понимал.
      Он лишь спросил:
      - Кто должен решить этот вопрос? Может быть, Иванов?
      - Иванов? - задумался на мгновение Большой Начальник. - Нет, Иванов вряд ли. Все-таки они вместе работали, возможно, дружили, и он может не согласиться. Пусть этим займется кто-нибудь другой.
      - Хорошо, я все сделаю, - буднично заверил шефа Петр Петрович, словно речь шла о согласовании какой-нибудь бюрократической бумаги. - Я все сделаю, как надо...
      Приговор прозвучал, был понят и был принят к исполнению. В отличие от судебного этот приговор был окончательный и апелляциям и обжалованиям не подлежал.
      Генерал Трофимов был обречен.
      И майор Проскурин тоже.
      Мавр сделал свое дело, мавру следовало уйти...
      А потом уйти другому мавру - уйти Петру Петровичу, который тоже знает о партийных миллиардах. Слишком много знает...
      С Петром Петровичем он попросит разобраться
      Иванова. Сразу после того, как Петр Петрович разберется с приятелями Иванова...
      Это было непростое или, как любят выражаться чиновники, "непопулярное решение". Пользующееся популярностью среди отечественных бандитов и политиков...
      И это было не последнее в этой истории "непопулярное решение"...
      Глава семидесятая
      В огромном кабинете за огромным, как аэродром, столом сидел человек. Это был его кабинет и его стол, потому что это был не просто человек, это был - Очень Большой Начальник.
      Очень Большой Начальник отсматривал свежие сводки службы своей личной безопасности по интересующим его фигурантам. По приближенным к нему фигурантам. И потому наиболее опасным фигурантам.
      Фигуранты вели себя по-разному, но все одинаково безобразно. Они шушукались за его спиной, встречались, заключали сепаратные сделки.
      Это было нормально - челядь всегда интригует против барина, но эта челядь была особенная, эта челядь была политической элитой страны. Которая хоть и была элитой, все равно была челядью со всеми свойственными ей дурными привычками.
      Стоило их пару дней оставить без присмотра, и они тут же распускались - тащили все, что плохо лежит, дерзили, работали спустя рукава, ссорились друг с другом.
      Ну что с ними поделать?!.
      Настоящий барин настоящую челядь собрал бы где-нибудь на заднем дворе или в конюшне, заголил им зады и приказал всыпать по два десятка плетей каждому. Так, для профилактики, чтобы не забывали, кто они такие есть.
      Но он, к его великому сожалению, никого выпороть не мог. Нет таких порядков - пороть известные всей стране личности. Придется их наказать как-то по-другому. Наказать кого-нибудь одного, чтобы другим неповадно было.
      Кого?
      Он посмотрел на стоящую у него на столике официальную кремлевскую фотографию, где посередке был Большой Хозяин, а вокруг были все остальные: те, кто поважнее, - поближе, кто менее значим - подальше, кто совсем никто - на "галерке" - в дальних, почти не различимых рядах. Лично он был от Хозяина через несколько голов.
      Ну что, кем пожертвовать? Кто набедокурил больше всех?
      Этот? Да, этот больше. Но этот и нужен больше других.
      Тогда, может быть, вон тот?
      С ним он когда-то водил дружбу и, забираясь по лестнице власти вверх, тащил за собой. Потому что был уверен как в себе. А тот начал доверием злоупотреблять...
      Нет, все равно он не подходит. Он хоть и вор и подлец, но свой вор и подлец, который за него глотку порвет, так как понимает, что без верхнего прикрытия не проживет и дня.
      Тогда, может быть, кого-нибудь из этих...
      Очень Большой Начальник гадал долго: Плохими были все, все перепачканы с ног до головы - в политике нельзя остаться чистеньким, - все его в большей или меньшей степени предавали... Но все были в той или иной мере полезны.
      Может, плюнуть на это дело?..
      Но нет, плюнуть нельзя. Без порки нельзя. Никак нельзя. Без показательной порки они совсем совесть потеряют. А он через них должность. Тогда, может быть, вон тот?.. Очень Большой Начальник открыл свой личный сейф и вытащил пухлое дело. Он не признавал компьютеров - доверенная им информация слишком легко тиражируется. Все самое важное и секретное он доверял только бумаге. Только бумага может быть гарантированной в единственном экземпляре. Ну что там у нас?..
      В досье были выписки из банковских счетов, докладные записки и фотографии. Десятки фотографий лиц, снятых с почти километрового расстояния. Эти фото стоили бешеных, затраченных на технику и людей денег. Но того стоили! Когда дело идет о "проверке на вшивость" приближенных к твоему телу людей - деньги не в счет.
      Предают только друзья - значит, им следует доверять меньше других.
      Очень Большой Начальник еще раз пролистал досье, чтобы убедиться в своем выборе. Да, пожалуй... Пожалуй, этот! Остро заточенным карандашом Очень Большой Начальник обвел кружком одно из лиц на кремлевском фото. И, подумав, перечеркнул его крестом.
      Отдам одного, чтобы сохранить остальных. Этот действительно зарвался, зарвался больше других - целые укрепрайоны себе строит на месте бывших воинских частей. Офицеров ФСБ под себя подгреб, взяв в заложники их семьи. Людей вооружил, превратив в полупартизанские банды. Да еще каких-то уголовников нанял, чтобы их руками мочить всех подряд. Просто какой-то Фредди Крюгер.
      Кстати, его так и зовут - Федор. Федя. Фредди... Очень Большой Начальник улыбнулся понравившейся ему ассоциации.
      Хороший мужик Федя. Но обнаглел Федя. Судя по всему, на его место метит, если не выше.
      Ну ничего, теперь образумится. Раз и навсегда образумится...
      И Очень Большой Начальник вспомнил другого героя кинофильма. Любимого кинофильма своей молодости.
      Не хочется, конечно, идти на крайние меры, но... надо.
      "Надо, Федя!.. Надо!.."
      Решение было принято.
      Очень Большой Начальник еще раз посмотрел на официальную кремлевскую фотографию. И сказал уже вслух. Очень жестко сказал:
      - Надо!..
      Надо разорить это осиное гнездо...
      С испорченной кремлевской фотографии на него смотрело перечеркнутое крест-накрест лицо. Лицо недавнего его соратника и почти друга. Лицо Большого Начальника.
      Дни которого были сочтены...
      Глава семьдесят первая
      ...И началось то, что должно было начаться, началась реализация "непопулярных решений". Началась - чистка. Большая чистка Больших и маленьких людей...
      Глава семьдесят вторая
      Все было просто до банальности...
      В помещение ввалились молодые, крепкие ребята, которые рассыпались вдоль стен, встали за спины и по обе стороны двери, блокируя пути отхода.
      - Следуйте за нами.
      - С вещами? - криво усмехнулся генерал Трофимов.
      - Как хотите.
      Генерал Трофимов и майор Проскурин сразу все поняли. Слишком долго они работали в системе, чтобы не понять... Они и так все сроки переходили, потому что носители информации на этом свете долго не заживаются. А они знали много чего, знали больше других, знали главное - о золоте партии. И это золото их сгубило, как когда-то губило грабивших чужие корабли флибустьеров и шаливших в муромских лесах лихих людишек. Их история лишнее тому подтверждение. Сколько человек лишилось жизни из-за этих партийных миллиардов - десятка полтора, и это лишь те, о ком они знают! Последними в печальном списке были охрана Юрия Антоновича и сам Юрий Антонович. А теперь вот, похоже, наступил их черед... Там, где золото, там всегда кровь. Где много золота - много крови. А тут столько золота!..
      Генерал Трофимов и майор Проскурин сняли со спинок стульев пиджаки и через секунду были готовы.
      Готовы к неизбежному.
      Наверное, они могли спастись - шанс, пусть небольшой, но был наброситься, опрокинуть ближайших противников, вырвать у них оружие и, прикрывшись их телами, открыть стрельбу на поражение, а потом... Шанс был!
      Но возможности его использовать не было!.. Они могли спастись, но тогда за них умрут их близкие. А потом все равно умрут они. Потому что кровников в живых не оставляют. Кровников находят, чего бы это ни стоило!
      В этой драке победить было нельзя, в этой драке можно было только умереть - сейчас и самим или чуть позже, но всем вместе.
      - Пошли.
      Генерал Трофимов и майор Проскурин брели по бесконечным коридорам бункера. С боков и сзади шли "сопровождающие лица".
      Идти было недалеко, наверняка недалеко...
      - Направо...
      Генерал с майором поворачивали направо.
      - Наверх...
      Ступали на лестницу.
      Значит, не здесь... Как видно, не хочется им портить внутренний интерьер пулевыми пробоинами и кровавыми пятнами на панелях и полу. Не хочется им возиться с трупами, таская их на себе. Они желают, чтобы трупы транспортировали себя к месту казни сами. Ленивые нынче пошли палачи.
      Последние ступени...
      Сейчас они выведут их на воздух и сопроводят до ближайшей стенки...
      Закрывавшая вход в бункер бронированная дверь, бесшумно провернувшись на массивных петлях, отошла в сторону. В лицо пахнуло ночной свежестью.
      - Шагай давай!
      Конвоиры, становились все менее вежливыми, что свидетельствовало о приближении скорой развязки.
      Генерал Трофимов и майор Проскурин разом потянули носами прохладный, пахнущий травой и сыростью воздух. Когда дело идет к концу, все чувства обостряются и окружающий мир приобретает некий мелодраматический флер. И становится жаль, что не услышишь этих птичек, не поваляешься на этой травке и не выкуришь больше сигаретку.
      Такая вот ерунда...
      Но уж, видно, так устроен человек, что помирать ему, будь он хоть генерал ФСБ, хоть девяностолетняя парализованная бабушка, одинаково неохота.
      А придется...
      - Направо.
      Направо никаких стен не было, направо был заросший лопухами пустырь.
      А кто сказал, что обязательно должна быть стенка? Это только киношники без стен не обходятся, это им нужно, чтобы все было красиво, чтобы обязательно врытый в землю столб, черная повязка на глаза, частая барабанная дробь и взвод солдат с винтовками на изготовку. В жизни все куда как проще. В просто жизни тебе просто приставляют к затылку дуло пистолета и просто нажимают на спусковой крючок.
      - Стой!
      Ну вот и все. Здесь они и лягут. Вот в эти лопухи... Промахнуться палачи с такого расстояния не смогут.
      Генерал Трофимов и майор Проскурин взглянули друг на друга. В последний раз. Вместе они работали, вместе отдыхали, и помирать им тоже вместе.
      Хотя и обидно, вот так, как бараны.
      - Слушайте, мужики, - вдруг сказал генерал Трофимов. - У вас последние просьбы практикуются?
      - Чего? - не поняли палачи.
      - Вообще-то это мировая практика - удовлетворять последнюю просьбу приговоренных. Так сказать, акт доброй воли.
      Палачи переглянулись. Что-то такое они слышали. Вернее, смотрели, в кино.
      - Вам что, закурить, что ли? Это бы тоже неплохо, но можно потерпеть. Тем более что недолго.
      - Нет, не закурить. Нам бы позвонить близким. Палачи снова переглянулись. И сказали:
      - После позвоните.
      Хотя и те и другие понимали, что никакого "после" не будет, что это не более чем вежливая форма отказа.
      - Зря, - сказал генерал.
      И посмотрел на майора. Майор Проскурин еде заметно кивнул. Майор был "за"! Тем более что терять им было нечего.
      - Ой! - сказал майор Проскурин, схватившись за живот. И упал на колени.
      - Ты чего, чего?
      Хотя какого черта им было спрашивать - они же не врачи. Им что здоровый клиент, что больной - без разницы.
      - Ой, ай!.. - брал благим матом майор. По идее, ему нужно было заткнуть рот выстрелом, но палачи еще не были к этому готовы ни морально, ни физически. Они даже стволы еще не достали.
      - А ну, заткнись! - гаркнули они. И подбежали к майору. Что тому и нужно было!..
      Майор мгновенно, словно пружина, распрямился и ударил одного из бойцов кулаком в живот. Тот, удивленно выпучив глаза, ахнул и упал. Второй получил каблуком в пах и, сгребая в ладони свое мужское достоинство, запрыгал по лопухам на одной ноге.
      На майора наскочили разом несколько человек, но на них сзади обрушился генерал Трофимов. Возраст у него был уже не тот, но силенка еще была. И злость была. Уж такая злость!..
      Он с ходу опрокинул одного врага и другого, схлопотал по физиономии от третьего и буром полез на четвертого...
      Так умирать было легче - в бою, в драке, когда ты - в морду и тебя - в морду, когда некогда думать и сожалеть о травке и оставляемых навек березках.
      - На!
      - Получи, гад!..
      Это был не бой спецназовцев, это была драка просто мужиков. Нормальная уличная потасовка.
      - Ах ты так?!
      И снова:
      - На!
      - Получай!..
      - И еще получай!..
      Генерал с майором бились как львы, не обращая внимания на расквашенные физиономии, боль, кровь и хруст ребер. Их роняли на землю, пиная куда ни попадя, они рычали, страшно матерились, мотали головами и снова бросались в бой, получая новые удары. Но им ли в их положении было думать о боли!..
      Много раз за драку враг подставлялся им, открывая жизненно важные центры - глаза, горло, животы. Куда они могли вбить, воткнуть пальцы или поднятые с земли случайные палки, чтобы вышибить глазные яблоки, порвать артерии. Могли завладеть оружием и открыть стрельбу...
      Но они не использовали представившийся им шанс - туда, куда нужно было бить пальцами или ребром ладони, они били кулаками, в полсилы, не убивая, а лишь причиняя боль. Они не могли никого убить - не имели права! Убийства им бы не простили, за убийство им бы пришлось отвечать - отвечать жизнью своих близких. А просто драку им простят. Просто драку они могли себе позволить.
      - На!
      - На!
      - И еще!..
      Наконец генерала с майором свалили и, не давая встать, от души попинали ногами.
      Палачи тоже увлеклись - вместо того чтобы пристрелить жертвы, они их пинали, отводя душу. Мужики; они мужики и есть - им лишь бы помахаться.
      - Ну все, хватит!
      Уже неспособных подняться драчунов подхватили под руки, вскинули вверх и поставили на колени.
      Сзади, за их спинами, кто-то задвигался. Знакомо лязгнули передергиваемые затворы, досылая извлеченные из обойм патроны в стволы.
      Генерал Трофимов повернул разбитую голову вправо, увидел стоящего на коленях майора и слабо улыбнулся окровавленными губами. Майор Проскурин тоже повернулся, выплюнул изо рта выбитые зубы и тоже улыбнулся в ответ.
      Они поняли друг друга без слов. Они попрощались...