В этот момент Сан Саныч поднял указательный палец, что означало "внимание", и покачал из стороны в сторону головой. Это означало - все, что он говорил, было ложью. Весь этот треп предназначался для чужих ушей, на тот случай, если были установлены "жучки".
      Сан Саныч еще раз задрал палец (еще раз внимание!) и ткнул им в толстый соломенный коврик, лежащий возле порога. Этот коврик лежал здесь лет десять, и в нем Сан Саныч устроил тайник.
      Его друг-приятель согласно кивнул подбородком. Он все понял. Одним-единственным жестом указательного пальца ему передали права наследования чужой тайны. Без нотариально заверенного завещания, расписок и тому подобной бюрократии.
      Все максимально просто и исчерпывающе ясно. Все так, как и должно быть между людьми, которые абсолютно доверяют друг другу.
      - Кстати, чего это мы в прихожей толчемся? - "вспомнил" Сан Саныч. - В доме гость дорогой, а я его у порога держу. На кухню, на кухню. Поближе к холодильнику и столу. Или наша встреча не повод для того, чтобы присовокупить граммульку-другую к ранее употребленным гекалитрам?
      Следующие полчаса "жучки", если таковые наряду с тараканами завелись в квартире Сан Саныча, транслировали только "бульки", позвякивания сдвигаемых стаканов и смачные покряхтывания старинных друзей.
      Потом еще два часа многоречивые воспоминания бойцов о событиях боевой юности, о былых путях-дорогах, сражениях и победах.
      Потом еще час о живых и ушедших в мир иной друзьях-однополчанах.
      И лишь в кратких промежутках между возгласами "А помнишь!" и подробным изложением диспозиции разведбатальона во время операции по форсированию речки Чернухи гость интересовался, а чего, собственно, Сан Саныч так разволновался по поводу какого-то там чужого тайника на его кухне и даче.
      На что Сан Саныч убедительно объяснял, что он, может быть, и не волновался бы и даже и не вспомнил о той давнишней услуге, оказанной сослуживцу, если бы этот сослуживец не погиб совсем недавно при таинственных обстоятельствах. А ну как причиной тому послужила спрятанная в квартире Сан Саныча посылка? Ведь зачем-то его мучили перед смертью. Что-то пытались вызнать. И по какой-то причине он не устроил тайник у себя дома или на своем огороде. Значит, что-то подозревал, чего-то опасался. - Ну, не знаю, - сомневался гость, уже почти выходя из квартиры, - все это похоже на детективные бредни. Тайники на дачах, таинственные посылки, злодеи, пытки... Не слишком ли громоздко? И потом, откуда они могут узнать, что нужная им вещь спрятана именно у тебя? Ты ведь объявления в газету по этому поводу не давал?
      - Так-то оно так, - соглашался Сан Саныч, - но как-то беспокойно.
      - Пей валерьянку - две капли на пол-литра водки, - советовал гость. Но не меньше десяти капель в день. Натощак. Помогает. И выбрось дурь из головы. Никому ты не нужен со своим радикулитом, кроме старых друзей. И им скоро не будешь нужен с подобными шизофреническими капризами...
      А сам многозначительно смотрел на придверный половичок, показывал большой палец - мол, порядок, все понял - и резал ладонью поперек шеи: жизнь положу, а просьбу исполню!
      Не всегда старые разведчики говорят что думают, а думают что говорят.
      - Ну, так я пошел?
      - Ну, так и иди!
      На том друзья-приятели и расстались.
      Глава 6
      На другой день из Заречья позвонила взволнованная соседка по даче.
      - Александр Александрович, это вы?
      - До этого разговора был я.
      Соседка не оценила юмора, соседка торопилась высказаться.
      - Александр Александрович, я чего звоню - на вашей даче какие-то люди странные. Совсем странные. Утром на машине приехали. Я только встала, гляжу, приехали.
      - Что они делают-то, люди?
      - Вот из-за этого я и звоню. Я сразу почувствовала неладное, как их увидела. Прямо сердце екнуло. Я вначале думала, это вы с друзьями приехали, а потом гляжу - нет, не вы. Я сразу на почту побежала...
      - Что люди делают?
      - Что делают? Дачу разбирают. По досочке. Вначале всю вокруг осмотрели, потом по стенам постучали, а потом такими длинными загнутыми железками стали доски отрывать. Я потому и решила вам позвонить.
      - А еще что-нибудь делают?
      - Еще огород копают.
      - Грядки?
      - Нет, все подряд. Идут рядком с лопатами и копают. И еще какой-то проволокой в землю тычут.
      - Много их?
      - Человек десять.
      Солидно взялись. И оперативно. Вчера заказ - на другой день исполнение. Такой быстрой реакции Сан Саныч не ожидал. Думал, дня два пройдет, пока они на что-то решатся. А они сегодня объявились. Видно, очень им нужна та посылочка. Видно, допекло их.
      - Может, это хулиганы? Может, они доски для продажи воруют? Может, за участковым сходить? - тараторила в трубку соседка. - Я схожу. Пусть он у них документы проверит. Пусть задержит. А то ишь, повадились чужие дачи, пока хозяева отсутствуют, на стройматериалы разбирать. Конечно, доски теперь в цене. Я намедни в магазин зашла, так чуть не обомлела, когда ценники увидала. За такие цены любой дом разобрать можно. Им-то что, они не строили...
      - Марь Иванна, - вклинился в пулеметно звучащий монолог Сан Саныч. - А вы не заметили, главный у них там часом не маленький, плешивый мужичишка? В очках и кепке.
      - Нет, заправляет у них такой высокий, худой, с залысинами на висках. Симпатичный мужчина. Он еще немного хромает на правую ногу. Я его сразу заприметила. Он сам ничего не делает, в сторонке стоит и смотрит. А если что надо, то к нему приходят и спрашивают. Он еще когда говорит, так как-то странно головой поводит, словно ему отвечать неприятно.
      Ай да соседка. Детали излагает, как квалифицированный сыскарь. Или у нас все одинокие, которым нечем занять свободное время, соседки по сути своей профессиональные наблюдатели? Они ведь только то и делают, что в окошки глазеют, замечая, кто, куда, с кем и на сколько пошел. У них глаз натренирован.
      - Ну так сходить за участковым? Он от почты недалеко живет. Я мигом.
      - Нет, не надо, Марь Иванна. Я их знаю, тех, которые работают. Это я их послал. Решил дачку подремонтировать. А то того и гляди от старости рухнет.
      - Дачку надо. Это вы, Александр Александрович, верно сказали. Сколько ей вот так без ремонта стоять? Я свою каждый год крашу да подколачиваю, и то - то тут посыпется, то там отвалится. А ваша, почитай, уж пять годков без ремонта. А строителей вы где нанимали?
      - Да я даже и не знаю где. Я знакомых попросил. Они подсобили.
      - Вот я и гляжу - не настоящие они строители. Те вначале бы в продмаг побежали, а только потом работать. А эти сразу за лопаты. Вы бы лучше, Александр Александрович, наших местных наняли. С них хоть спрос есть. А эти так разбирают, что как будто даже обратно собирать не надо. Это, конечно, не мое дело, но так ремонтировать - хуже чем ломать.
      - А им собирать и не надо. Я решил на прежнем месте новую дачу построить. Трехэтажную. Из красного кирпича. А то как-то неудобно. Нынче все строят, а мы как отдыхали в развалюхах, так и отдыхаем. Так что успокойтесь, Марь Иванна. Все идет как должно. Нормально все.
      - Ой, разыгрываете вы меня, Александр Александрович. А я и верю, простодырая. Это каких же деньжищ теперь постройка стоит!
      - А мне пенсию прибавили.
      - Хи-хи-хи. Вы все шутите, Александр Александрович. Все смеетесь. А можно мне тогда из тех досок, что отламывают, несколько для поправки забора взять? Вы же, наверное, новые ставить будете.
      - Да хоть все берите. Мне для новостроя старье не нужно.
      - Вот спасибочки. Добрая вы душа, Александр Александрович, А вот у вас еще ставенка была.
      - И ставенку. И калитку с лесенкой.
      - Дай вам Бог здоровья, Александр Александрович, за доброту. Так я к участковому не иду?
      - Не ходите. Я все держу под контролем.
      - А бочечку, ту, что под сливом стоит, не отдадите?..
      Не успел Сан Саныч положить трубку, как в дверь позвонили.
      - Слесарей вызывали? - спросил бравого вида сантехник, показывая зажатый в руках, на манер боевого томагавка, здоровый разводной ключ.
      - Нет.
      - Ну, это не важно. Что ж ты, папаша, соседей заливаешь? Штукатурку портишь, мебель, настроение. Что же ты людям жить мешаешь?
      - Я?!
      - Ну не я же. Краны закрывать надо!
      - Они у меня всегда закрыты.
      - Тогда, значит, в трубах протечка. Тогда стены долбить будем. Чтобы, значит, аварию ликвидировать. Эй, мужики, поднимайтесь сюда.
      С лестницы в проем двери протолкнулись еще несколько подобного же вида сантехников.
      - Показывай, где у тебя кухня.
      - Вы бы хоть ноги вытерли, - кивнул Сан Саныч на половичок у порога.
      - Смешной ты, дед. Здесь сейчас столько сора будет - лопатой не выгребешь.
      Слесаря, оттерев хозяина к стене, ввалились внутрь. Потащили за собой кувалды, молотки и черт знает еще какой инструмент.
      На кухне они, не очень церемонясь, расшвыряли в стороны стулья, сдвинули грудой посуду, сковырнули со стен навесные шкафы.
      - Ты, дед, ступай отдыхай. Не мешайся под ногами. Тут дело наше. Мы как протечку найдем - тебе скажем. Понял, дед?
      - Как не понять? Очень даже понял. Водопроводное ремесло чужого пригляда не любит. Оно из поколения в поколение. Как положено. От папы к сынкам. Вдруг я какой секрет профессиональный особый угляжу, прокладку там фигурную или штуцер специальный, да сантехникам в соседний жэк стукну.
      - Ты чего, дед, скалишься? Ты бы не скалился, а то мы не поглядим на твой преклонный возраст, - пригрозили слесаря. - Тебе сказали - отдыхай. Вот ты и отдыхай! Чего тебе неймется?
      - Что это вы, ребятки, так осерчали? Вовсе я не скалюсь. Уж почитай годков десять. Нечем мне скалиться. А на то, что я ворчу по-стариковски, вы внимания не обращайте. Мало ли чего старый человек по глупости сболтнет. Трудитесь во славу горводхоза. Не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома.
      Последнее заявление хозяина квартиры сантехники-энтузиасты поняли слишком буквально. Судя по грохоту и отчаянному скрипу передвигаемой туда-сюда древней кухонной мебели, они почувствовали себя даже лучше, чем дома. Дома так курочить стены и выламывать полы не станешь.
      - А под полом разве трубы проходят? - наивно интересовался Сан Саныч.
      - Брысь, дед. Нам лучше знать, где трубы искать. Тебе надо было думать, когда ты соседям на голову воду лил.
      Постепенно кухня приобретала первородный вид - кирпич, бетон и ничего более, - а протечки все не было видно. Тяжелая, видно, авария случилась в изношенном жилфонде Сан Саныча. Пришлось слесарям брать в руки кувалды и зубила.
      На грохот скоро стали сбегаться встревоженные соседи, в том числе и из соседних подъездов.
      - Перестаньте греметь! У меня ребенок второй час уснуть не может!..
      - Что вы здесь такое делаете, что у нас штукатурка с потолка сыплется?..
      - Ничего особенного, - дружелюбно улыбаясь, успокаивал Сан Саныч возмущенных соседей. - Протечка трубы. Самое обычное дело. Слесари дружными усилиями устраняют аварию. Я правильно излагаю?
      - Ага. Устраняем. Протечку, - соглашался стоящий за спиной Сан Саныча с обрезком трубы в руках один из тех самых сантехников.
      - Ну можно хотя бы стучать потише?
      - Они постараются, - обещал Сан Саныч. - Вы постараетесь?
      - Угу. Какой базар, - подтверждал слесарь и замыкал дверь.
      К вечеру уставшие сантехники всей бригадой ввалились в комнату.
      - Слышь, дед, шагай на кухню.
      - Спасибо, я еще не проголодался.
      - Давай пошевеливайся! - прикрикивал тот, что был бригадиром-распорядителем "ремонтных" работ.
      Прочие поддевали гвоздодерами и с кряканьем выдирали плинтуса вдоль стен.
      - А что, в комнатах тоже бывают водопроводные трубы? - искренне удивлялся Сан Саныч.
      - Не возникай! - угрожали слесаря, подталкивая его в спину жесткими кулаками. - Сиди и дыши носом. Твое дело сопливое - ждать конца работы.
      И Сан Саныч ждал, сидя на кухне на табуретке посреди кучи строительно-мебельного мусора, вспоминая от нечего делать, где, когда и за сколько он приобретал оставленную в комнате мебель.
      Жалобно зазвеневший пружинами диван - в шестьдесят девятом на трехмесячный оклад и премию.
      Уроненный набок стол - в семьдесят пятом по случаю юбилея трудовой деятельности. Надо же было за чем-то принимать гостей.
      Застучавший дверцами, как подбитая птица крыльями, шкаф - в пятьдесят девятом...
      Стулья...
      Тумбочку...
      Книжный шкаф...
      Приобретались вещи по-разному и в разное время. Заканчивали свой век одновременно и одинаково.
      К ночи стало ясно, что устранить "водопроводную аварию" обычными способами нельзя. Трудная оказалась авария.
      Деда выволокли в комнату. Обступили со всех сторон.
      - Ну?
      - Ну да.
      - Что "ну да"?
      - А что ну?
      Сзади в ребра Сан Санычу больно ткнулась монтировка.
      - Кончай изгаляться, дед. Где то, что мы ищем?
      - А что вы ищете?
      - Не прикидывайся дураком!
      - Я не прикидываюсь.
      Монтировка точно и сильно ударила в правую почку.
      - Аккуратней! - остановил обозленных подчиненных бригадир. - А то он еще рассыплется раньше времени.
      - Это, мужики, точно. Здоровье у меня - никуда, - подтвердил Сан Саныч. - Мне чтобы умереть - довольно на кулак взглянуть. Меня даже бить не надо. Так что если вы хотите что-то узнать, вы лучше руки за спиной держите. Подальше от моего лица.
      - Падла! - выругался слесарь с монтировкой.
      - Ты, дед, меньше шуткуй, а то как бы плакать кровавыми слезками не пришлось, - предупредил бригадир. - А лучше, если хочешь миром разойтись, припомни, где припрятана интересующая нас посылочка. Может, здесь?
      Бригадир неожиданно вскинул руку и ударил зажатым в кулаке разводным ключом в телевизор. Лопнувший кинескоп рассыпался на мелкие осколки.
      Десять пенсий, припомнил Сан Саныч. Хороший был телевизор.
      - Не здесь? Не вспомнил? Тогда, может, вон там?
      Гаечный ключ с силой обрушился на двухкассетный магнитофон - подарок управления ветеранам-фронтовикам ко Дню Победы.
      - Опять не угадал? Какая досада. Тогда, наверное, здесь.
      Новый удар в радиоприемник. Больше бить было нечего.
      - А как насчет заслуженных в ратных боях знаков боевого отличия? Может, там, внутри этих благородных побрякушек, тайна хоронится?
      Бригадир вывалил на пол перед собой содранные с парадного кителя ордена и медали. Этого Сан Саныч не ожидал. Об этом он не подумал.
      - Не трожь награды! - со сдержанной яростью потребовал он.
      - Я бы не трогал. Я же понимаю - ратные подвиги, друзья-товарищи, воспоминания юности. Жди меня, и я вернусь... Но как мне иначе узнать истину, как не перещупав каждую находящуюся в этой комнате вещицу? Например, этот орденок. Вдруг именно он укажет мне на то место, где лежит то, что нам нужно. Ну вот вдруг в середине него, как в середине ореха, хоронится разгадка тайны.
      В руке бригадира был орден Красной Звезды. Он положил его на обух врубленного в половую доску топора и с силой ударил сверху разводным ключом. И еще раз. И еще.
      Сан Саныч инстинктивно зажмурился. Словно перед ним убивали человека. Словно это был не обух топора и не разводной ключ, а плаха и топор, а между ними не орден, а голова живого человека.
      Бригадир отбросил в сторону бесформенную лепешку разбитого ордена.
      - Слабо делали боевые побрякушки. Я просто удивлен. Просто даже неприятно удивлен. Может, эта медалька попрочнее будет?
      На обух топора легла медаль "За отвагу".
      - Зря ты это сделал. Сука! - враз осипшим голосом сказал Сан Саныч. И тут же упал от сильного удара в челюсть. - Все равно зря! Квартиру бы я вам, может, и простил. Но не ордена. За ордена с вас особый спрос...
      Дальше Сан Саныча били всем скопом. Били не смертельно, потому что он был им еще нужен. Но и не щадили. Умело били. Так, чтобы при минимально возможных повреждениях причинить максимальную боль. Вначале Сан Саныч крепился и только скрипел зубами и в три - в бога, в душу, в мать, как когда-то немцев, материл своих палачей. Но потом сдался и стал кричать в голос. Ему заткнули рот тряпкой и продолжили избиение.
      - Вспоминай, дед. Вспоминай. У тебя только два выхода - вспомнить или умереть! Вспоминай...
      Прежде чем уйти, предупредили, что придут завтра.
      - А ты пока подумай, что тебе важнее - чужие секреты или собственная жизнь. И жди! И бойся! То, что было сегодня, - это пока прелюдия. Не дай тебе бог узнать, что следует за ней!
      Еще полчаса Сан Саныч лежал в коридоре, не в силах подняться. Лежал разбитым лицом на придверном половичке, и кровь из его рта густо стекала на плетеную солому, скрывавшую то, что так нужно было незваной бригаде слесарей-сантехников.
      Потом Сан Саныч встал и прошел на кухню. Переступая через обломки мебели, штукатурку и раздавленные кактусы, он подошел к окну. Он увидел то, что ожидал увидеть. На тротуаре напротив со скучающим видом стоял с букетом цветов молодой парень. Он ожидал не девушку. Он ожидал Сан Саныча. Через час или два на его место должен будет встать другой точно такой же парень или девушка. Потом еще один. И еще.
      Улица была закрыта.
      Сан Саныч отыскал среди обломков телефон, поднял трубку и набрал 02.
      - Милиция слушает.
      И тут же гудки отбоя.
      Понятно. Телефонную сеть они тоже контролируют. Безопасные для них разговоры прослушивают, подозрительные прерывают. В общем, обложили со всех сторон.
      Надо будет проверить ход через чердак и подвал. Но это потом. А сейчас надо довершить еще одно, не терпящее отлагательств, дело.
      Со стоном Полковник опустился на колени и, разгребая пальцами мусор, стал искать изуродованные ордена. Погибшие ордена, как и почившие в бою товарищи, не должны были оставаться на поле брани. Своих покойников разведчики не оставляют на глумление врагам. Своих покойников они всегда уносят с собой. Или предают земле. Собранные ордена Сан Саныч сложил в коробочку, которую засунул глубоко в карман.
      Потом он сел на единственный неразломанный табурет и надолго задумался. Надо было искать, как найти выход из положения. И найти сегодня. Потому что завтра его безжалостные визитеры придут продолжить свою работу. А работать они, судя по всему, умеют.
      Глава 7
      Утром в гости к Сан Санычу заявился участковый инспектор.
      - Жалобы на вас от жильцов. Шумите ночью. Спать не даете. Разрешите пройти?
      Сан Саныч посторонился.
      Участковый начал было шоркать ботинки о коридорный половичок, но вовремя заметил погром и остановился.
      - По какой причине шумим? - спросил он, внимательно осматривая квартиру.
      - Ремонт у нас, - в тон ответил Сан Саныч.
      - Ремонт, говорите? - недоверчиво переспросил участковый. - Какой-то он у вас странный.
      - Капитальный. Надоело, знаете, жить в одном и том же интерьере. Вот и решил обновить обстановку. Всю разом. И стены, и пол, и мебель. А то все эти шторочки, шкафчики, стульчики, обои. В такой мебели уже давно никто не живет.
      - А не поздно?
      - Что не поздно?
      - Ну, перестраивать все?
      - Ну что вы! Переустраивать жизнь никогда не поздно. Перестройка жизни и, в частности, среды обитания - есть ее продление. Пока живу - надеюсь. Пока надеюсь - живу!
      - А что ж вы вначале ломаете?
      - "До основанья, а затем". Так мы, старое поколение, привыкли. Вначале надо расчистить площадку для новой жизни. Вот я уже почти расчистил. Видите?
      - Вижу. А шумите-то зачем?
      - Прощание со старым не бывает без шума.
      - А что за люди вчера приходили к вам?
      - А это те, которые рушили. Славные ребята. Работяги, каких мало. А говорят, у нас молодое поколение растет инфантильным. Ничуть не бывало! Такую работу провернули - другим бы недели не хватило! Минутки не присели. Покурить ни разу не вышли. Все как пчелки, как пчелки. Все с молотками да ломиками. Чудо что за ребята. Стахановцы. Энтузиасты своего дела. Их бы в тридцатые годы, да к тачкам, да на лесоповал - мы бы тогда не один Беломорканал выстроили, а три! Честное слово, восхищен нашей молодежью - ее бурлением и желанием трудиться. Я думал, они одну кухню отработают, а они всю квартиру успели отбабахать. И даже рассчитаться с собой по полной цене не дали. Такие скромные оказались. А уж так хотелось. Просто руки чесались. Ну ничего, я их еще отыщу. Через газету. Как незаметных героев-тимуровцев. И рассчитаюсь. До последней копейки. Такие поступки нельзя оставлять неоцененными. Вы согласны со мной?
      - Ну, в общем и целом да.
      - Ну вот и хорошо. Приятно поговорить с разделяющим твои убеждения человеком. А насчет шума обещаю, не повторится. Ну если только чуть-чуть. Самую малость. И недолго. Так и можете передать жильцам. До свидания?
      - А что это у вас лицо разбитое?
      - Упал случайно.
      - А телевизор?
      - А я, когда падал, ногой штору зацепил. Гардина упала и точнехонько в кинескоп.
      - А магнитофон?
      - Другим концом гардины.
      - А часы настенные? А посуда?
      - Это когда гардина по кинескопу попала, он взорвался и осколки по всей квартире. Ну просто по всей. Как от гранаты.
      - А книги? - ткнул участковый носком ботинка в разбросанные по всей квартире, затоптанные томики.
      - А я их уже все прочитал. Ничего интересного. Так, лабуда. Я, если книга неинтересная, ее сразу выбрасываю. Зачем макулатуру хранить?
      - Вы шутите?
      - Что вы. У меня не те года!
      - А мне сдается, что вы не всю правду говорите. Мне сдается, что кто-то здесь что-то искал.
      - Да что у меня можно искать? Старые портки? Или башмаки стоптанные? Кому они нужны? Нечего у меня взять. Мне только дать можно. Нет. Ремонт это. Обычный ремонт. Вы же знаете - ремонт квартиры равен стихийному бедствию. А это его последствия. Обещаю: недели не пройдет - вы мою квартиру не узнаете. Все подметем. Все уберем. Обеспечим евро-интерьер, ну там, навесные потолки, оконные жалюзи, финские обои. Все как положено. Честное слово - не вру. Иначе зачем бы мне было рушить старую обстановку?
      - А кто уберет-то?
      - Найду кого-нибудь. Хоть тех же ребят-строителей.
      - То есть вы уверены, что здесь никто ничего не искал?
      - Абсолютно! Никто и ничего.
      - Смотрите. А то если вы что-нибудь такое прятали, о чем преступники узнали, так вы лучше доверьтесь органам охраны правопорядка. Мы обеспечим защиту. Накажем преступников. Мы на то и поставлены, чтобы оберегать покой и имущество граждан.
      - Нет, нет. Все в порядке. Никаких проблем. Только ремонт. Один только ремонт и ничего, кроме ремонта. Ступайте себе, лейтенант, спокойно на службу и ни о чем таком не думайте. А через недельку - милости прошу на новоселье. Встречу как дорогого гостя.
      - Так я пошел?
      - Так идите.
      На выходе участковый долго тер ноги о половик. Не с улицы - в квартиру. Из квартиры - на улицу. Все в этом мире перевернулось. Все встало с ног на голову.
      Выждав несколько минут, Сан Саныч, охая и причитая, спустился на этаж ниже.
      - Здравствуйте, Любовь Ивановна. Вот что я у вас спросить хочу: наш участковый такой высокий, чернявый и с усами? Так, да?
      - Что вы, Сан Саныч, маленький, рыжий и без всяких усов. Я его только вчера встретила, когда в магазин ходила.
      - Ну, да. Значит, я просто запамятовал. Замучил склероз. Все позабываю. Наверное, я его с нашим старшиной спутал. А вообще-то я к вам за солью зашел. Кончилась соль. А в магазин бежать неохота. Вначале пообедаю, а уж потом схожу. Не откажете по-соседски?
      Не было такого участкового инспектора, который приходил в гости к Сан Санычу. В природе не существовало!
      Вот так-то!
      Не подвело старого оперативника чутье.
      Глава 8
      Сразу после визита к соседке Сан Саныч вышел на улицу и в первом же газетном киоске скупил все газеты. Даже вчерашние. Даже те, которые залежались больше недели.
      С охапкой газет он прошел к ближнему телефону-автомату и тут же заметил, как к нему сзади пристроился вертлявый молодой человек.
      - Звоните, юноша, - предложил ему Сан Саныч.
      - Нет, нет. Не тревожьтесь, я после вас.
      - Я долго буду говорить.
      - Я подожду.
      - Я очень долго.
      - Я очень долго подожду.
      Молодой человек встал за спиной Сан Саныча, не сводя глаз с диска телефона.
      Сан Саныч набрал номер райотдела милиции.
      - Положи трубку! - негромко произнес вежливый юноша.
      - Вам что-то не нравится?
      - Мне не нравится номер.
      - Тогда я могу позвонить по другому.
      - Положи трубку! - поддержал юношу еще один подошедший к телефону-автомату прохожий.
      - Вам тоже нужен телефон? Вы тоже будете ждать долго? поинтересовался Сан Саныч.
      - Козел! - выругался прохожий, и было видно, что ему очень не хочется ограничиваться одними только ругательствами.
      - Вы бы так сразу и сказали, что автомат неисправен, - примирительно пробормотал Сан Саныч. - Я тогда лучше из дома позвоню.
      Дома Сан Саныч разложил все купленные газеты и во всех прочел первые страницы, отчеркивая карандашом интересующие его статьи и заметки. В первую очередь он отчеркивал все, что касалось событий, происходящих в депутатском корпусе. Иногда он натыкался на знакомые ему фамилии. И тогда на полях статьи появлялась аккуратная галочка.
      Когда информация скопилась в достатке, Сан Саныч сел на телефон.
      - Справочная? Подскажите-ка, справочная, как мне отыскать депутата Абрамова В.П. Так. Записываю. Так. Спасибо, справочная, за оперативную работу.
      - Будьте добры депутата Абрамова В.П. Занят? А с кем я имею честь? С помощником? Очень приятно. Я хочу высказать свою поддержку последнему выступлению депутата Абрамова В.П., частично опубликованному в газете "Советская Россия", номер 179 и в газете "Комсомольская правда", номер 211. Он абсолютно прав, утверждая, что нравственность общества должна определяться личной нравственностью, природной воспитанностью и наследственной интеллигентностью каждого члена, составляющего данное общество. Он еще более прав, говоря, что достигнуть этого можно только путем ужесточения уголовно-процессуального законодательства и возвращения института цензуры в более сильном, чем ранее, виде.
      Пока на экранах страны мы видим одни только голые задницы и лица депутатов, транслируемых в двусмысленно неприличном виде, о воспитании нравственности не может быть и речи. Пропаганда в книгах и газетах секса и эротики провоцирует возникновение тех же явлений в среде рядовых граждан. Что недопустимо! Я сам являюсь полковником милиции в отставке и знаю, к чему ведет политика половой распущенности. Я сам неоднократно вел дела по сексуально-половым преступлениям. Например, в 1971 году в Ростове я расследовал дело об изнасиловании несовершеннолетней учащейся школы номер 17 должностными лицами местного горпрофкома на базе отдыха райпотребсоюза. В ходе расследования выяснилось, что косвенной причиной насилия был просмотр потерпевшей индийских фильмов с элементами чрезмерно романтизированной эротики, что подвигло ее на согласие участвовать в вечеринке, посвященной тридцатилетней годовщине одного из работников горпрофкома. Все это доказывает, что...
      - Соединяю вас с депутатом Абрамовым. Минуточку.
      - С кем я разговариваю?
      - Полковник в отставке Дронов Александр Александрович.
      - Какой Дронов? Ты что такое, старый козел, несешь? Какой Ростов? Какое изнасилование? Не было никакого изнасилования. Не было никакого Ростова! Ты что, м...к, порешь?
      - Кто это говорит?
      - Абрамов это говорит. Абрамов! Мать твою разэдак так. Абрамов!!
      - Я очень рад, что имею возможность лично высказать вам свою искреннюю признательность и поддержку вашему последнему выступлению, касающемуся воспитания общественной нравственности и ужесточения ответственности за преступления, направленные против чести и достоинства нашего человека. Я абсолютно согласен с вами, что на преступления, подрывающие основы нравственного воспитания населения, не может распространяться срок давности. Что только примерное наказание всех преступников, совершивших противозаконные акты в данной сфере, вне зависимости от высоты их нынешнего положения, способны улучшить политический климат в стране в целом.
      - Ты чего, сука, добиваешься? Чего тебе надо?
      - Я хочу от имени ветеранов советской милиции поддержать вашу общественно-политическую и законотворческую деятельность...
      - Убью падлу! Своими руками задушу!..
      Далее трубка транслировала невнятные крики, хрипы, топот и прочую возню подле телефона. Словно кто-то у кого-то рвал трубку, а кто-то ее не желал отдавать. И только в самом конце голос. Уже гораздо более спокойный голос:
      - Чего тебе надо?
      - Не понял.
      - Надо чего?
      - Вам сколько лет?
      - Сорок пять.
      - А мне за семьдесят.
      - Ладно. Что. Вам. Надо.
      - Теперь понял. Мне хочется встретиться с вами по поводу событий 1971 года в Ростове, 1976 года в Волгограде, 1979-го в...
      - Довольно, я все понял. - И в сторону от трубки: - Ну-ка быстро все вышли из кабинета. Все! Я сказал все!
      События 1971, 1976 и 1979 годов были тем немногим, что хранило досье сексота Абрамова и что запомнил Сан Саныч при его беглом пролистывании на экране монитора. Но и этого немногого, кажется, было за глаза.
      - Я согласен встретиться. С вами.
      - Тогда маленькое предварительное условие. Снять с меня опеку.
      - Я не понял.
      - Повторяю - снять опеку.
      - Я не понял!!
      - Тогда я позвоню завтра. До свидания.
      Мимо. Этот о дискете ничего не знает. Точнее, раньше ничего не знал.
      Жирной чертой Сан Саныч перечеркнул одну из галочек.
      Он не опасался, что таким образом наведет на себя новых врагов. Ему это просто не позволят сделать. Если он выйдет на слишком опасных людей, ему просто отрубят связь. Он был уверен, что кто-то тщательно фильтрует каждое его слово, каждый оборот диска телефонного аппарата. При всей кажущейся случайности выбора следующей жертвы он ничем не рисковал. Он не мог промахнуться. Он мог выйти только на союзников преследовавших его недругов или на людей, которым они ПОЗВОЛЯЛИ открыть информацию. В вопросе поиска Хозяина его враги неизбежно становились его союзниками. Он стрелял по площадям, но неизменно попадал в цель, все ближе приближаясь к интересующей его Главной Фигуре.